Двое
Автор: Saint-Olga
Бета: Die Marchen, Anni
Pairing: Северус Снейп/Сириус Блэк
Рейтинг: PG-13
Жанр: аngst/romance
Краткое содержание: история взаимоотношений вышеозначенных персонажей.
Disclaimer: все - её.
Размещение: спросите разрешения у автора.
Предупреждение: спойлеры! В рассказе упоминаются события пятой книги "Гарри Поттер и Орден Феникса"!
Эпилог второй: NC-17
Если бы Сириус мог, он бы отметил, что за годы, прошедшие с первого их поцелуя, у Северуса появился довольно большой опыт. Но он мало что замечал, погружаясь в поцелуй, как тогда; окружающая их реальность как будто отделилась стеной воды, пропускающей лишь неяркий переливчатый свет. Казалось, что их поцелуй продолжается вечно, но еще даже не начался.
Наконец, спустя вечное мгновение, они нашли в себе силы отстраниться друг от друга. Сириус обнаружил, что не сидит на полу, а лежит на кровати, и все тело глухо ноет, затекшее за ночь в неудобной позе, но об этом он тут же забыл, потому что увидел над собой лицо Северуса, обрамленное растрепавшимися прядками, порозовевшее, с темно-красными губами и блестящими глазами, точно такое, каким он его представлял - таким же, как двадцать пять лет назад, только старше.
Северус склонился над ним, опираясь на руки, жилистые, перевитые венами, с тонкими запястьями, и пальцы одной были опутаны длинными волосами Блэка, а другой - по-прежнему сплетены с его пальцами. Сириус повернул слегка голову и коснулся губами прохладной кожи, чуть повыше того места, где так отчетливо видны были пересекающиеся голубые жилки. Он хотел сказать "Я люблю тебя" - три слова, которые он повторял про себя уже давно и которые принадлежали Северусу, целиком и полностью, с того дня, как он произнес он впервые, адресуя не тому, кому должен был, но тогда он просто не знал, чьи они. Теперь он знал. Но теперь говорить было не нужно, это было лишним, тишина значила больше, чем любые слова.
Сириус приподнялся на локтях, продолжая цепочку поцелуев вверх по руке Северуса, чувствуя, как скользят его пряди между пальцев Снейпа, слыша, как учащается его дыхание. Рука, которую он целовал, напряглась; Северус высвободил другую руку, и Сириусу стало на мгновение грустно, как от потери, но потом чуть влажная, их общим теплом согретая ладонь пробралась под его одежду, и он ахнул, ощущая, как жар омывает его тело - живой… живительный.
Внезапно все закружилось в восхитительном водовороте. Губы Северуса снова оказались на его губах; руки Северуса торопливо срывали с него одежду и гладили кожу, будто стирая с нее прах и пепел. Он понял вдруг, что, вернувшись из мертвых, живым еще не стал: только сейчас, под недоверчивыми горячими прикосновениями, он воскресал по-настоящему. Там, где касались его ладони Северуса, он начинал чувствовать острее, так, как чувствовал, наверное, до того, как провалился в арку. Он захлебывался в волне ощущений, но выныривать не хотел - ему было слишком хорошо, чтобы добровольно отказаться от этого. Но отказываться было не нужно.
Живой… настоящий… Каждым прикосновением Северус заново убеждал себя в том, что перед ним лежит Сириус Блэк - не видение, не фантазия, а Сириус Блэк во плоти, что это его жаркое дыхание он чувствует у себя на лице, его тело покорно и радостно прогибается под руками. Как бы банально это не звучало, но это была несбыточная мечта, ставшая явью. Мечта, осуществления которой Северус так долго ждал - а теперь, дождавшись, не мог поверить.
Так обычно и бывает - ожидая чего-то, веря всей душой и надеясь на невероятное, тем не менее привыкаешь к тому, что этого нет и не будет никогда; и когда долгожданное происходит все-таки, оказывается, что нужно еще сжиться с мыслью, что невозможное возможно. И поэтому Северус, сжимая в объятиях Сириуса, ощущая жар его тела, слыша бешеный стук его сердца и хриплый задыхающийся голос, то кричавший, то шептавший ему что-то сбивчивое сквозь поцелуи - боялся, что это неправда. Что стоит хоть на секунду отпустить его, перестать чувствовать плотное, реальное, *живое* тело, и оно растает туманом иллюзии, и останется только смятая постель, согретая лишь его теплом, и тишина, нарушенная лишь его дыханием.
Но Сириус был, здесь, с ним, и был шорох кожи по коже, и был вкус соли, и острые кончики волос, щекочущие его шею, и следующие за ними губы, и осторожные укусы то здесь, то там; была упругая податливая плоть, влажная от пота и слюны, была саднящая жесткость гортанных хрипов в горле, было все, как много раз до того, с другими, и совсем иначе, и от этого голова шла кругом, и Северус никак не мог решить, чего ему больше хочется - слушать без конца стоны, вскрики, бессвязные слова и звуки, которым нет названия, срывавшиеся с губ Сириуса, или выпить их прямо с этих губ, дать им прокатиться вибрацией по нёбу и языку, прежде чем проглотить, и поэтому то приникал ртом к его рту, то рассыпал поцелуи по всему его телу, повторяя в такт барабанной дроби в висках: "Ты, ты, ты…"
А наслаждение бурлило, поднимаясь все выше, белое горячее цунами, и ритм ускорялся, и их нежность становилась яростной, а когда экстаз обрушился радужной пеной - они захлебнулись в нем собственным криком, именами друг друга. И это действительно было маленькой смертью, по крайней мере, Северус на секунду увидел их как будто со стороны: лица, искаженные почти до неузнаваемости, застывшие в напряжении мышцы, руки Сириуса, не перестающие чертить узоры на его коже, ноги Сириуса, скрещенные у него на спине… ничего прекраснее он не видел никогда. И в то же время перед ним были глаза Сириуса, широко раскрытые, и в них вспыхивало, взрывалось фейерверком наслаждение, заставляя ярче сверкать синеву.
Потом был отлив. Внезапная приятная слабость; мягкое падение на расслабленное тело под ним; странная почти неуловимая горечь потери части себя, когда разъединились их тела; сменившая ее усталая радость от того, что тот, кого они теряли, становясь одним целым, снова был рядом, был - собой. Шепот на грани слышимости, когда шепчут сразу оба, ни о чем, и голоса гасли, теряясь в шелесте ткани и волос, которые бездумно перебирала неторопливая рука, все медленнее и медленнее, пока не замерла. Сон.