Лучше никогда, чем слишком поздно
Автор: E-light
Pairing: Ремус/Сириус
Рейтинг: R
Жанр: angst
Краткое содержание: иногда понимание приходит слишком поздно. Иногда лучше не понять совсем.
Предупреждение: насилие
Дисклеймер: все принадлежит Дж.К.Ролинг.Размещение: только предупредите.
Ночью Гарри пришел к нему.
Шторы были задернуты, но глазам его достаточно было самого слабого света, чтобы отчетливо различать встрепанные черные волосы и глаза, подозрительно блестящие за стеклами очков.
- Рем… можно с тобой поговорить? - робко сказал он.
- Рем, мне надо поговорить с тобой, - тяжелое тело опускается на кровать. Голос Сириуса сдавлен, обычно задиристого Блэка не узнать. И… он прячет глаза.
- Слушаю тебя, Сири.
Почему это друг так непривычно тих? Джейми в спальне нет - "Ребят, я задержусь немного. Ну, вы меня понимаете…". Сердце тут же пронзает тупая игла, и ничто не в силах отогнать навязчиво мерещащийся образ каштанововолосой девушки с зелеными глазами, белая рука которой доверчиво покоится в смуглой обветренной ладони... А Пита, когда он перепьет, ни в жизнь не добудишься.
- Э-э… Рем. Ты сегодня сам не свой был.
- Глупости, Сири. Просто голова болела.
Сириус беспокойно поерзал. От него на расстоянии несло спиртом - сегодня на радостях, что опять выиграли у Слизерина, пили не сливочное пиво, а настоящее огневиски. Все, кроме Рема, - он не мог пить, просто задыхался от вони, и его сразу тошнило.
- Луни, с тобой опять что-то происходит, а ты ничего не хочешь рассказывать, - ласково сказал Сириус, положив руку на плечо друга. - Как я смогу помочь тебе, если ты не доверяешь даже своим друзьям?
Ремусу стало стыдно… но признаться было бы еще стыднее. Он предавал своего лучшего друга, завидуя ему. Ведь это Джейми раскрыл его постыдную тайну и не отвернулся, не шарахнулся в ужасе, глядя на оборотня с отвращением. Это он месяц пропадал в библиотеке, а потом, ранней весной, утром 3-го марта 19** года влетел в спальню с сияющими глазами: "Ребята, что я нашел! Не куксись, Рем, не одному тебе скоро гордиться нюхом, как у собаки, а глазом, как у орла!". Это его тень качалась на тропинке рядом с мчащимся в человеческом облике Зверем за сутки перед полнолунием - Джейми удалось превратиться первым из троих.
Но… шелковистые волосы, тяжелой каштановой массой стекавших по плавным изгибам плеч в дни вечеринок, чистые задумчивые глаза, глядящие сквозь тебя на нечто, не видимое простым смертным, трепет золотистых ресниц, опускающихся и взлетающих градом стрел… Печальный изгиб губ, лишь изредка осеняемых легчайшей улыбкой, - и оттого эти редкие мгновения еще более драгоценны, - тонкое запястье, показавшееся из рукава на один миг при рассеянном взмахе рукой…
И жадное впитывание широко раскрытыми глазами, ноздрями, порами кожи ее присутствия, ее запаха, аромата духов с нотками сирени, улыбки, движений - чтобы потом, лежа в темноте после длинного дня, медленно перебирать украденные у друга жемчужины воспоминаний.
Ли-ли. Два нежных, мягких слога, скатывающихся с языка, подобно каплям воды. Лили Эванс…
Невеста Джеймса Поттера. Квиддичного чемпиона, лучшего ученика школы, старосты факультета и просто хорошего человека. Слегка легкомысленного - ровно настолько, чтобы взять себе в друзья Темное создание, существо, предающее его в тайных мыслях, видящее кровь, текущую по его жилам, столь завлекательно близко к поверхности кожи…
- Тебе все кажется, Сири, - мягкий укор звучит в голосе. - Ну, что мне от вас скрывать? Ложись-ка спать, аурор, проспим завтра Трансфигурацию.
- Я видел, как ты на нее смотрел.
Семь слов. Всего семь слов, звучащих, как приговор.
Плечо под рукой напрягается и застывает готовым расколоться по внутренним линиям напряженности камнем.
- Рем?
- О чем ты, Сири? - безжизненно раздается в ответ.
Сириус откидывает одеяло, укутывающее оборотня, и тот дрожит. Он обнажен - чувствительная кожа не терпит прикосновений шершавой ткани, а от скольжения гладкого шелка вверх-вниз ему почему-то становится противно.
- Какие чувства ты к ней испытываешь? - требовательный взгляд синих глаз. Близко. Слишком близко. Они видят друг друга в темноте, ведь пес и волк - почти родственники.
- Сири, прошу тебя… Ты не о том подумал, - лихорадочный шепот прямо в чужие губы. Мысли скачут вразброд, не в силах осознать то, что произошло. Он заметил! Значит, и Джеймс - тоже?
- Реми, Реми, ты не должен был скрывать это от меня. Ты знаешь, что не умеешь лгать? Это не твоя вина, это - твоя беда, Луни… Поделись ею со мной, не запирай свое сердце на замок, - горячечное дыхание обжигает кожу, и даже сильный алкогольный запах не кажется сейчас противным, скромно отходя на задний план. Сириус знает его постыдную тайну, и он не отвернулся, не назвал подонком, не взглянул холодно сверкающими синими глазами. Волна облегчения прокатывается по телу, расслабляя напряженные мышцы. Но есть еще один вопрос.
- А Джеймс? Зна…
- Нет, - ладонь ложится на его губы, замыкая слова. - И я ему не скажу. Не беспокойся. Давно это началось?
Рем покорно кивает с зажатым ртом.
- Луни, я заметил лишь потому, что хорошо тебя знаю. Слишком хорошо. Но она любит Джеймса, а Джеймс любит ее. Ты не должен думать о ней.
Сириус нависает над Ремом и говорит с такой нежностью, что тело невольно начинает реагировать на легкое прикосновение чужого локтя к обнаженной груди. Но Сириус быстро убирает руку, и дразнящие ощущения перестают поступать к нервным окончаниям.
- Я пытался, - с горечью шепчет Рем. - Думаешь, мне самому это нравится?
- Хочешь, я помогу тебе?
- Мерлин, как?
И тут губы Сириуса накрывают его рот, медленно изучая и наслаждаясь его вкусом…
- Что ты… ахх, - там, внизу, его обхватывают сильные и чуткие пальцы, и остатки мыслей покидают голову.
- Да! Да!! Да!!! Еще! Пожалуйста, только не останавливайся! О-о-о, Си-и-и-ри, что же ты со мной делаешь…
И шепот в ухо:
- Ты хочешь меня, Рем?
- Да!
Слезы боли, мечущиеся бедра, пытающиеся ускользнуть, увернуться от раздирающего члена… А потом - танец, древний, как мир, ритмичный и прекрасный, и два вскрика - в самом конце.
Гарри всхлипывает, уткнувшись в колени, и слышно неразборчивое бормотание:
- Это я… я во всем в-виноват. Если б не моя тту-ту-пость, он был бы жив. Вольде…
- Перестань, Гарри, - мягко, но решительно обрывает его Рем, гладя по непослушным волосам. - Я не хочу этого слышать. Никто не виноват, кроме Упивающихся.
- Н-но я-а…
- Молчи. Ты бросился выручать крестного, и не твоя вина в том, что крестный бросился спасать тебя. Сириус здорово рассердился бы, услышь он тебя сейчас. Он всегда сам отвечал за свои глупости. Ему не стоило играть с Беллатрикс.
-Как т-ты можешь… как можешь так говорить! Ты не… любил его… Ты верил в то, что он предал отца!!!
- Да будет Мерлин мне свидетель! - сияние, вырвавшееся из палочки Сириуса, подобно легкой дымке окутало орущего младенца.
Джеймс поглядывал на церемонию с разъехавшейся до ушей улыбкой, по-хозяйски сжимая Лили в объятиях. Зеленые глаза недавно родившей, но ничуть не располневшей, по-девичьи стройной женщины с тревогой смотрели на дитя, только что официально нареченное Гарольдом. Она хорошо умела предчувствовать, угадывать грозы, готовые обрушиться на ее маленький мир. Взгляд ее то и дело останавливался на Реме - беспокойный, угрожающий и умоляющий одновременно. Червехвост тихо притаился за чужими спинами, а Дамблдор, как всегда, таинственно сверкал очками, будто лучше других ведал, чему суждено произойти.
Сириус приподнял ребенка, показывая его всем:
- Гарри Джеймс Поттер, - объявил он, и младенец снова разразился риками.
Праздничный ужин был накрыт на шестерых - скромно, без особых претензий на изысканность, но с хорошим вином тридцатилетней выдержки.
Джеймс на пару с Сириусом пили больше всех, и захмелели удивительно быстро. Ремус же не пил даже сегодня - лишь слегка пригубил за здоровье новоокрещенного. Украдкой он рассматривал Лили, временами с горечью переводя взгляд на ребенка. Только сейчас он понял, что потерял ее навсегда. Этот маленький комочек живой кричащей плоти отделил ее вернее, чем каменная стена.
С младенческого личика на него глядели глаза Лили - зеленые, как изумруды, принадлежавшие только ей. Как смеет он смотреть ее глазами! Но вот он - ребенок, неопровержимое доказательство тому, что изящная каштанововолосая девушка, похожая на хрупкую фарфоровую статуэтку, принадлежит Джеймсу Поттеру. И разве изменишь теперь что-нибудь? Что бы ни случилось, Лили связана с мужем навеки.
Засмотревшись, Рем вздрогнул: с другого конца стола взгляд Сириуса ожег его, словно плетью.
Он вышел на свежий воздух, пробормотав невнятные извинения, и расслабил застежку парадной мантии, душившей его весь вечер. Звезды сияли с неба, похожие на вырезанные кем-то дырочки в черной бархатной ткани, сквозь которые льется на землю бледный холодный свет. Луна, к счастью, не щерилась сегодня мертвым оскалом - полнолуние прошло недавно, и теперь целый месяц он может жить спокойно, без сжигающего огня хищной лихорадки в крови.
Сзади скрипнула балконная дверь. Ему не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кто вышел: от Джеймса веяло каким-то детским запахом, чистым и напоминающем о квиддичных тренировках - здоровый пот, заглушаемый дезодорантом, жидкость для чистки метел и букет ало-золотых цветов, подаренный ловцу года.
- Луни, вот ты где, - негромко сказал он. Чиркнула палочка, зажигающая огонь, и вкрадчиво потянуло дымом: Джейми курил ароматизированный табак.
Рем слегка поморщился - табачный дым отбивал нюх, - но возражать не стал.
- Как вы с Сири живете? - спросил Джеймс.
- Ничего, понемногу, - ответил Рем равнодушно. Сириус уговорил его поселиться вместе после школы. В самом деле, так было куда удобней. Ни ему, ни Бродяге некуда было возвращаться; его не любили соседи, Блэка - родня. Из их Неразлучной Четверки один лишь Питер вернулся под отчий кров.
- Знаешь, Луни, я так счастлив! Просто прокричать об этом на весь свет хочется, - Джеймс облокотился о перила рядом с оборотнем, и в том моментально взметнулись звериные инстинкты: отскочить, уйти, не дать вторгнуться в свое пространство.
Рем неохотно повернулся, и в лицо ему ударил густой винный дух.
- Джейми… я рад за вас с Лили. Вы это и вправду заслужили.
- Слушай… прости, что не тебя в крестные позвали. Ты не думай, это не из-за того… ну, сам понимаешь, - Джеймс бессознательно оттягивал застежку своей мантии, как будто она мешала ему дышать. - Лили настояла… Ты же знаешь женщин, им если шлея под хвост попадет… Я хотел тебя просить …
- Все в порядке, - торопливо прервал его Рем, боясь, что не выдержит этого виноватого извиняющегося тона. - Я не в обиде. Сири - лучший выбор. Честно.
Джеймс постоял немного, пуская струйки дыма, а затем выбил пепел из трубки и положил руку на плечо оборотня:
- Луни, а не пора ли и вам с Бродягой и Червехвостом обзавестись семьей? Знаешь, быть женатым - это действительно здорово! Главное, конечно, найти хорошую девушку. Вот как моя Лили… - он кинул взгляд на дверь. - Никого еще не приглядел?
- Нет, - сказал Рем. - Нет… - прошептал он, отворачивая лицо к звездам.
Гарри заснул, утомленный слезами и воспоминаниями о крестном. Мужчина осторожно уложил его на свою постель и вышел из комнаты, направляясь туда, где так давно не был. В спальню Сириуса.
Вспыхнули волшебные огоньки, освещая брошенные в беспорядке вещи. Казалось, что хозяин вышел, и скоро вернется, - если бы не пыль, тонким слоем лежащая повсюду, и царящий здесь дух запустения.
Рем постоял немного, а затем подошел к тумбочке и выдвинул ящик. На дне лежал альбом - старинный, в переплете из телячьей кожи, с золотыми застежками. Он бережно сдул пыль с обложки и раскрыл дверь в прошлое.
Дверь спальни грохнулась о стену, распахнутая сильным пинком. В проеме темнела широкоплечая фигура.
- Сириус? - неуверенно окликнул Рем. Его встревожил незнакомый запах. Пахло злобой. И агрессией.
- Ремус? - передразнил злой голос. Миг - и Сириус очутился рядом, опасно близко.
- Что с то… - начал Ремус, но тут его резко развернули, заломив руки за спину, ткнув лицом в постель. Он задохнулся от неожиданной боли и обиды. Как? За что? Секунду назад он сидел на кровати, поджав под себя ноги, и смотрел на звезды в окне, а сейчас внезапно обезумевший друг выворачивает ему руки, тяжело дыша в затылок.
Рем задергался, пытаясь высвободиться. Может, ему бы это и удалось, Зверь в любом случае был сильнее анимага, но два дня назад отплескалось полнолуние, унесшее с собой все его силы, и теперь он был беспомощен перед яростным натиском. И Сириус - он реагировал на алкоголь не как обычные маги. Он не терял легкости движений, но наружу выплескивалась затаенная до поры агрессия. Снейпу не повезло встретить Сириуса в один из таких моментов - и случилась Визжащая Хижина, чуть не стоившая Блэку диплома Хогвардса.
Проблема была в том, что Сириус не задумывался над тем, что творил. А если и задумывался, то слишком поздно.
Вопль разорвал тишину спальни, отдаваясь от стен и умирая в заполненном вещами пространстве. Рем отчаянно забился в железной хватке, но все было напрасно. Впервые за столько лет… без смазки, без подготовки… Злые слезы закипали у него на глазах, пока в его тело вбивалась чужая яростная плоть.
"Сириус, прости… То, что произошло этой ночью. Не подумай, что я жалею…"
"Луни, не ходи вокруг да около. Ты хочешь сказать, что такое больше не повторится?"
"Сири, секс между мужчинами - на мой взгляд… Ты пойми… противоестественно".
"Ты слушаешь голос разума или сердца, Лунатик?"
"Мое сердце молчит. Прости".
"Ничего. Останемся друзьями", - короткий ответ после долгой паузы. И кто скажет, что таилось за ним? Сириус не говорил, а Рем не спрашивал. Иногда ведь проще закрыть глаза, так?
И вот сегодня скелет вывалился из шкафа. Что послужилотому причиной - перехваченные взгляды? То, что Рем ушел с крестин раньше, отговорившись плохим самочувствием и не дождавшись друга? Все вместе?
Кровь потекла из прокушенной губы, запачкав покрывало. Он выдерживал и худшую боль во время трансформаций, но никогда ему не было так обидно.
О-о-о, ну когда же это закончится?
Перетерпеть.
Выдержать.
Мерлин, за что?
Наконец внутри него ударила обжигающая струя, и он почувствовал, как обмяк мужчина сзади, выкрикнув его имя.
Рем с трудом выполз из-под тяжелого тела и взглянул на бывшего друга.
И молча начал собирать вещи.
- Луни… Луни, пожалуйста…
Он не обернулся.
Сириус в квиддичной форме, обнимающийся с Джеймсом, - в руках у обоих зажат Кубок школы, и на лицах одинаковые сумасшедшие улыбки, - Сириус в парадной мантии на торжественной выпускной фотографии - лицо нахмуренное - так он пытается казаться серьезным, Сириус на свадьбе Джейми, стоит рядом с женихом в белой мантии, и в глазах светится искренняя радость за друга. Он не прятал свои чувства - ни любовь, ни ненависть, - и был открыт всему миру.
На общей фотографии ушел в тень Ремус, блуждающий взгляд которого то и дело прикипает к невесте, но затем оборотень, словно испугавшись, с усилием отдирает его и снова пускает бессмысленно блуждать.
А вот крестины. Сильные руки Сириуса держат младенца с глазами Лили и волосами Джеймса. Ремус стоит вполоборота, уходя от пристального взгляда. Он помнит, о чем думал тогда. У этого ребенка могли быть каштановые волосы. Такие, как у Лили… и как у него.
Гарри в колыбельке, Гарри с мамой, Гарри с крестным… Гарри, Гарри, Гарри, десятки детских фотографий, которые Сириусом столько лет бережно хранил.
Детских фотографий Сириуса нет. То ли их спрятал Кричер, то ли сам хозяин альбома выкинул, не раздумывая. Он не любил воспоминания, как не любил все, что было связано с этим домом.
Дом выступил из темноты внезапно, будто возник только сейчас. Ремус облегченно вздохнул: он думал, что потратит на поиски больше времени, хотя Дамблдор хорошо объяснил ему дорогу.
Пыль лежала внутри толстым слоем. Злобно кривились портреты, оскорбленные вторжением чужака в родовое гнездо, мучительно скалились со стен мумифицированные головы домашних эльфов. И здесь Сириус жил одиннадцать лет? Как же вырос из него тот веселый, открытый и шальной ребенок, скорый и на гнев, и на прощение?
- Чего это вам тута надобно? - хриплый голос вырвал из задумчивости, и Рем, вздрогнув, перевел взгляд вниз. Уродливый домашний эльф в грязном переднике смотрел исподлобья, буравя острыми глазами.
- Я буду жить здесь, - холодно сказал он. В конце концов, это все, что ему осталось. Ждать возвращения владельца, с которого будут сняты нелепые обвинения, и готовить дом к его триумфальному прибытию.
…но дом сопротивлялся. Он не хотел помнить о Сириусе, он отрекся от последнего из Блэков, выкинув его из своей памяти, выжигая пустотой его имя на родовом древе.
Дом ненавидел Сириуса, словно живое существо, и много позже Рем понял, что Сириус лишь отвечал ему тем же.
В странных скрипах невозможно было различить и выделить знакомые звуки, то был голос самого жилища, тоскливо жаловавшегося на дряхлость и обреченность и с неутолимой злобой ждущего свою жертву - с терпеливостью паука, притаившегося в засаде.
Они дождались… Оба.
- Ремус? - изможденное лицо залито лунным светом. Тень, оставшаяся от прежнего Сириуса, застыла на пороге спальни.
- Сириус… ты… Это не опасно?
- Не бойся, Рем, охрана сегодня празднует. За домом никто особо и не следит.
Эта ночь была их. Были ласки, новое узнавание знакомого лица, привыкание к тому, что все изменилось навеки, и надо жить в новом мире, оставив боль предательства позади. Никто не в силах убрать отметины, оставленные судьбой, но раны со временем затягиваются, оставляя лишь уродливые шрамы, тихо зудящие в плохую погоду.
И было еще полтора года, и Сириус был рядом - временами, - но прежний Сири так никогда не вернулся. Красивое лицо подурнело и стало жестким, в глазах неуловимым мотыльком металась печаль, а ночью он кричал во сне, и Рем будил его и прижимал к себе, успокаивая.
И был вопрос, отдававшийся в ушах, звенящий в голове настырным колокольцем: "Почему?". Почему ты поверил?
Одно слово, которое Рем превратил в три. Вина, которой не найти оправдания, пусть Сириус и спросил лишь раз, и никогда больше к этому не возвращался. Возможно, он знал ответ сам, а может быть, его ничто уже не интересовало.
"Почему". Слово, полтора года держащее его возле Сириуса Блэка, в жалкой попытке возместить ему двенадцать лет, двенадцать долгих лет.
Почему? Потому что Рем любил Лили, а Сириус любил Рема.
Как-то Сириус заметил у Рема фотографию Лили.
- Ты до сих пор ее любишь? - спросил он.
- Нет, Сири, столько лет прошло… - смущенно ответил оборотень. Прошло столько лет, а он так и не научился врать.
Сириус пожал плечами и отвернулся.
Рем бережно закрыл альбом и вышел с ним из комнаты. В галерее остался всего один портрет - портрет, писаный с фотографии, а потому не говорящий. Замерший в неподвижности юный Сириус Блэк глядел с затаенным весельем. Художнику хорошо удалось передать глаза, сияющие готовым прорваться наружу смехом, и лучезарное, жизнерадостное настроение. Еще бы - Рем выложил за это все свои сбережения, накопленные во время работы.
Оборотень прислонился лбом к холсту и прошептал:
- Слышишь ли ты меня? Прости.
- Прости! Я люблю тебя!!! - громче сказал он, и эхо бросилось гулять по затаившемуся дому, дождавшемуся своей жертвы.
Но это был не тот Сириус. Тот, кто должен был это услышать, был изможден, выпит и иссушен, и у него не осталось такой улыбки.
Тот, кто должен был это услышать, ушел слишком далеко, и не докричаться, не дозваться его назад. Судьба не дает второго шанса, и что ты понял потом, с опозданием, не нужно уже никому.
Порой лучше никогда, чем слишком поздно.