Клетка
(The Cage)
Автор: Sara
Перевод размещен с разрешения автора.
Перевод: Elara
Бета: Рене
Оригинал: здесь
Pairing: Гарри/Драко
Рейтинг: PG-13
Жанр: драма, дарк
Краткое содержание: Стокгольмский синдром.
Дисклеймер: все принадлежит JKR и ее издателям.
Архивы: предупреждайте, пожалуйста.
Вначале, они тебе не верили, ни один из них. Они называли тебя параноиком. Они говорили, что понимают, но они лгали, и посмотри, куда это тебя завело. Посмотри, где ты сейчас.
Каменные стены разлинованы завораживающим золотистым мерцанием тусклого света свечей. Твои руки сжимают прутья решетки, костяшки побелели. Ты пытаешься удержаться от крика.
Когда ты просыпаешься и видишь железные прутья в сгустившейся тьме, ты думаешь, что тебе снится кошмар. Холодный металл прижат к коже, к каждому изгибу твоего тела. На тебе только рубашка и брюки. Волшебной палочки поблизости не найти, и когда ты пытаешься произнести простое заклинание "Люмос", выясняется, что ты не можешь его использовать. Вообще не можешь использовать магию, уж если на то пошло, но можешь почувствовать, как кто-то наблюдает за тобой. Ты закрываешь глаза, отталкиваешь от себя ужас и пытаешься снова заснуть, потом происходит какое-то движение, ты слышишь произнесенное шепотом слово, и не помнишь, что случилось после. Но знаешь: ты в клетке, слишком маленькой, чтобы встать в ней в полный рост. Паника поднимается в тебе, словно наркотик, вызывая головокружение и лихорадку. Нужно дышать. Тебе нужно дышать. Здесь холодно, ты в ловушке.
Это не сон.
Ты в маленькой темной комнате. В ней не больше двадцати футов в длину, и столько же в ширину. В стене прямо напротив тебя деревянная дверь. Она открывается, громкий скрип нарушает музыку твоего прерывистого дыхания. Он шагает внутрь, надменный и знакомый, и ты со страшной уверенностью понимаешь, что на этом все и закончится. Позади него горят факелы, освещая комнату.
- Малфой, - говоришь ты, не так уж удивленно. Он опускается перед тобой на колени, словно готический кошмар, накрывает твои руки своими, сжимая вцепившиеся в прутья решетки пальцы.
- Гарри, - просто говорит он, и почему-то это потрясает сильнее, чем пробуждение в клетке.
У него теплые руки. Это тоже тебя удивляет.
- Что это? - спрашиваешь ты, хотя, конечно, уже и сам знаешь.
- Ты в подземелье особняка Малфоев, - говорит он, в его голосе появляется самодовольство, словно он ожидает, что ты будешь оспаривать этот факт. - Мы похитили тебя из Хогвартса, и Темный Лорд вскоре планирует тебя убить.
Ты в подземелье. Ну конечно. Нелепость этого едва не заставляет тебя рассмеяться, только ты ведь и правда здесь, так? Ты здесь, и это происходит с тобой. Это происходит на самом деле.
- Почему я в клетке?
Драко отпускает твои руки и откидывается назад. Пожимает плечами.
- У отца всегда был вкус к излишнему драматизму.
- Как я здесь оказался?
- Тебя принесли Упивающиеся Смертью. Забини, Паркинсон, Булстрод и Бут. Они схватили тебя, когда ты шел по коридору и… - он прерывается, пристально глядит на тебя.
- И что?
- Вряд ли тебя это волнует на самом деле, Поттер. Ты умрешь. Ты что, пропустил эту часть?
- Ты помог им захватить меня?
Он округляет глаза.
- Конечно.
- Ты Упивающийся Смертью?
- Да.
Ты пристально смотришь на него.
Он на тебя.
- Честное слово, Поттер, что тебя так удивляет?
- Я ожидал от тебя большего, - говоришь ты, цепляясь за язвительность, хотя знаешь, что ничто не помешает ему направить на тебя палочку и произнести проклятье в любой момент.
- Почему? - спрашивает он, развеселившись. - Почему у тебя вообще были какие-то ожидания на мой счет?
Ты ничего не отвечаешь, и, в конце концов, он уходит.
Дни идут за днями. Драко почти постоянно находится рядом. Сначала он просто приносит еду (хорошую еду, кстати; Малфои, должно быть, действительно знают, как обращаться с пленниками), но, в конце концов, он начинает торчать поблизости, наблюдая за тем, как ты ешь. Это тебя нервирует. У тебя такое ощущение, что он об этом знает, и ему это нравится. Подонок.
Часами ты сидишь в одиночестве, перебирая в уме воспоминания. Начиная со своего первого года в Хогвартсе, ты вызываешь в памяти все встречи и коридоры, занятия и игры. Восторг открытий, когда ты узнавал, на что способен, какими силами владеешь. Силами, которые не могут спасти тебя теперь, но об этом ты стараешься не думать.
Дверь со скрипом открывается, и ты уже знаешь, кто за ней. Это всегда один и тот же человек.
- Чего ты хочешь на этот раз? - говоришь ты, не поднимая взгляд.
- Получить удовольствие от общения с тобой, - без запинки отвечает Драко.
- Ты единственный, кого я когда-либо здесь видел. Я начинаю думать, что ты держишь меня здесь для собственного развлечения.
Ты рассматриваешь свои ногти, обкусанные до мяса. Не встречаешься с ним взглядом.
И все же почти можешь слышать, как он обдумывает эту мысль.
- Нет, - говорит он. - Но сейчас я жалею, что мне самому не пришло это в голову.
Кожа на костяшках пальцев у тебя совсем сухая. В подземельях далеко не самый идеальный климат. Кончик указательного пальца на левой руке запачкан высохшей кровью - результат слишком сильных укусов. Драко садится на свое обычное место, рядом с клеткой, но достаточно далеко, чтобы ты не мог дотянуться сквозь прутья решетки и задушить его. Ты думал об этом. Ты никогда бы этого не сделал, но было приятно думать, что ты мог бы, если бы захотел. Он даже этого тебе не оставляет.
Ты задаешься вопросом, который сейчас час.
- Что такое, Поттер? Не в настроении разговаривать? - он складывает руки на коленях, словно ждет, что ты расскажешь ему какую-нибудь историю.
- Тебе больше нечем заняться?
Он пожимает плечами.
- Нет. Это то, что мне полагается делать. Отец и Темный Лорд обдумывают свои планы, остальные Упивающиеся развалились в библиотеке и делают вид, что проводят исследования, а я должен быть здесь, внизу, и следить за Поттером. Повезло мне.
- Почему ты?
- Трагическая ирония? Не знаю, - говорит Драко, хмурясь. - Может, они считают это еще одним способом пытки. Проводить последние дни на земле в обществе меня одного.
- Я тебя презираю, - невыразительным тоном произносишь ты.
Он приподнимает бровь.
- Наверное, это только подтверждает мою теорию.
Отчаяние растет в тебе, словно раковые клетки. Ты одержимо перебираешь каждый свой разговор с другими людьми, который только можешь вспомнить. Тысяча бесед с Роном и Гермионой, шутки Фреда и Джорджа, разговоры с Седриком, советы Дамбльдора, смущение, которое охватывало тебя при виде Чоу, чай с Хагридом в его хижине, даже нотации Дурслей. Одиночество клубком сворачивается внутри тебя, цепляясь за ребра, сдавливая сердце, наполняя легкие. Ты задыхаешься.
В конце концов ты начинаешь ждать появления Драко.
Ты говоришь с ним, от случая к случаю. Вначале ты разговариваешь с ним недолго, обо всяких нелепых вещах. Естественно, ты искренне заинтересован в том, какая сегодня погода (холодная и серая), какой сегодня день, есть ли какие-нибудь горячие новости ("Кроме той, что пропал Мальчик, Который Выжил? Нет"). Ты задаешься вопросом, когда именно Вольдеморт собирается тебя убить. Ты подумываешь спросить об этом, но все равно, вряд ли Драко тебе скажет. Ты даже не уверен, знает ли он сам.
Это нездорово, жить так, в клетке, в обществе одного только Драко Малфоя.
Но что действительно пугает тебя, это, конечно, то, что он начинает тебе вроде как нравиться.
Однажды ты проводишь, наверное, целых три часа в разговорах с ним, пока горло не начинает саднить. Ты предлагаешь ему свою историю первых одиннадцати лет жизни, взамен на его, и в результате у тебя возникает чувство, что с ним обращались жестоко, и ты теперь лучше понимаешь, откуда в нем эта отвратительная внешняя сторона. Слабая искорка жалости разгорается в тебе, пока ты не понимаешь, что это сумасшествие. Да, довольно-таки печально, что отец учил его пинать ногами щенков ради развлечения, но тот факт, что Драко, в сущности, твой тюремщик, не должен был ускользнуть от твоего внимания. В самом деле.
Через несколько дней заключения, ты замечаешь слабые очертания ключа под его рубашкой. Это становится центром твоего внимания, пока однажды, когда он уходит, поговорив с тобой немного, ты не начинаешь понимать, что даже не дал себе труда отыскать ключ взглядом.
Ты размышляешь о том, почему до сих пор жив.
Как-то утром ты просыпаешься, а он уже здесь, сидит возле клетки и смотрит, как ты спишь. Тени трепещут на его коже. Ты скучаешь по солнечному свету.
- Покажи мне свой Смертный Знак, - говоришь ты, и он чуть не подскакивает от удивления.
- Ты проснулся, - хмурится он. - Что?
- Твой Знак. Я просто хочу его увидеть, и все.
- Ладно, - говорит он, оценивающее оглядев тебя. Он приближается к клетке и опускается перед тобой на колени, задирая рукав.
- Можно мне. - Ты сглатываешь. - Подойди ближе.
Он подходит, на всякий случай, держа наготове волшебную палочку. Ты нерешительно тянешься сквозь прутья решетки. Твои пальцы скользят вверх по его руке, чуть задерживаясь. Человеческое тепло. Тебе его не хватало. Ты проводишь большим пальцем по Знаку. Кожа в этом месте гладкая и блестящая, немного выпуклая, словно шрам от ожога. Подушечки твоих пальцев читают ее, словно специальный шрифт для слепых. Она пылает под твоим прикосновением, и твой шрам обжигает боль.
- Больно было? - спрашиваешь ты.
- Да, - его пальцы смыкаются вокруг одного из прутьев решетки, мышцы напрягаются и перекатываются под кончиками твоих пальцев. - Очень.
Слабость выглядит странно в нем, уязвимость оттеняет серые глаза, неуместная и неожиданная. Ты обводишь Знак указательным пальцем, скользишь им по границам черепа, по изгибу змеи.
- Это хорошо, - тихо говоришь ты, но не отпускаешь его.
Он закрывает глаза.
- Гарри.
- Я не хочу умирать, - говоришь ты, усиливая хватку.
Он ничего не отвечает, ему и не нужно, ведь он тоже не хочет, чтобы ты умирал. Почему-то ты это знаешь.
Проходит время. Еда становится лучше. Плечи Драко часто напряжены, и когда вы разговариваете, он все больше молчит. Факелы на стене кажутся тусклее. Шрам постоянно ноет.
- Скажи мне, что здесь творится, - просишь ты его.
Он трясет головой.
- Я не могу.
- Я знаю, что-то происходит. У меня голова болит все время. Иногда боль такая сильная, что мне начинает казаться, я умру.
Он молчит некоторое время, глядя в пол.
- И сейчас болит?
- Да.
В его глазах отражается нерешительность, но потом он наклоняется вперед, кладет тебе на лоб кончики пальцев. Нежно массирует твои виски. Ты поднимаешь руки, чтобы обхватить его запястья, тебе необходимо тепло его кожи. Его пульс нервно бьется под подушечками твоих пальцев.
Боль немного утихает.
Его пальцы нежно скользят по твоему шраму, осторожно обводят его. Ты стараешься не морщиться, наклоняясь так близко к нему, как только можешь, прислоняешься головой к прутьям решетки. Мягкое прикосновение губ к твоему лбу вызывает желание разрыдаться. Ты видишь очертания ключа под тонкой тканью его рубашки. Закрываешь глаза и не делаешь ни движения, чтобы схватить его.
- Драко, - шепчешь ты. Когда ты открываешь глаза, он здесь, прямо перед тобой. - Пожалуйста.
Его губы приоткрываются, руки бессильно падают.
- Я не могу, - он моргает и отстраняется. - Не могу, - повторяет он.
Ты смотришь, как он встает и направляется к двери. Ты представляешь, что можешь слышать биение его сердца, такое же быстрое, как твое собственное.
Он приостанавливается у двери, но не оборачивается.
Позже лоб у тебя начинает болеть так сильно, что ты теряешь сознание. Когда ты приходишь в себя, ты почти уверен, что свет факелов потускнел еще больше. Шрам по-прежнему пылает жгучей болью, которая постепенно усиливается. Ты не можешь понять, то ли тебе слишком жарко, то ли слишком холодно; голова и шея горят, а тело холодное, как лед. Ты прижимаешь колени к груди, льстя себя надеждой, что одно из этих ощущений пропадет. Дверь со скрипом открывается.
В комнату заходит Драко.
- Что-то происходит. Началось, - говорит он прямо. Ты ему веришь; обычно тихий, замок наполнен гневными выкриками, ты слышишь, что наверху какая-то суматоха.
И ты вдруг обретаешь уверенность. Ты умрешь, умрешь от руки Драко.
- Нет, - говоришь ты. - Пожалуйста.
Он пристально глядит на тебя.
- Я не собираюсь убивать тебя, Гарри, - говорит он. Вытаскивает цепочку из-под рубашки. На ней болтается длинный старомодный ключ. Ты ошеломленно наблюдаешь за тем, как он наклоняется, чтобы отпереть клетку.
- Драко! - звучит голос откуда-то из замка; он отражается от стен, издевательски швыряя в тебя это имя.
Он роняет цепочку.
- Мне нужно… - говорит он, и склоняется к решетке, протягивая руку через прутья и притягивая тебя ближе. Его губы на мгновение, которое кажется вечностью, касаются твоих, в них тепло. В них обещание. - Я вернусь, - говорит он, явно отчаянно желая, чтобы ты ему поверил, а потом его уже нет, дверь захлопывается за ним.
Какое-то время ты прислушиваешься. Наверху бушует сражение, об этом говорят крики. Они пришли за тобой, пришли, чтобы спасти тебя из клетки, из этого замка, и вкус пепла пристает к твоим губам. Они ворвутся сюда в любую минуту, и заберут тебя в безопасное место, пока замок будет рушиться вокруг.
В любую минуту.
Что-то горит, ты чувствуешь запах. Запах опаленного камня, проникающий в щель под дверью. Горло болит от смутного, зловещего дыма, висящего в воздухе. Крики отражаются, отскакивают от стен.
Где-то после второго часа сражения шрам вдруг начинает болеть, потом боль становится жгучей. Вскоре она делается настолько сильной, что у тебя появляется ощущение, будто голова раскалывается надвое, ты задыхаешься, без толку хватаясь за лоб. В конце концов, боль становится тупой и стихает.
Ты обхватываешь руками прутья решетки и кричишь.
Вначале ты зовешь друзей, Дамбльдора, кого-нибудь. Потом ты просто орешь, пока в горле не начинает першить, пока ты не срываешь голос. Ты можешь слышать их отсюда, они зовут тебя по имени. Через какое-то время ты начинаешь размышлять, не начались ли у тебя галлюцинации.
Проходит время. Нужно столько сил, чтобы держать глаза открытыми, но они все еще зовут тебя. Ты уверен в этом. Ты откликаешься, но крики стихают, тают. Должно быть, это особенно хорошее заклинание тишины, раз ты их слышишь, а они тебя нет. В самом деле, изобретательно. Ты продолжаешь кричать.
У тебя закрываются глаза. Может, ты поспишь, только минутку, а когда проснешься, они уже будут здесь. Ты в этом уверен.
- Драко, - шепчешь ты сдавленным хриплым голосом. Слезы скользят по твоим щекам, согревая кожу. Факелы на стене мигают в последний раз и гаснут.
В конце концов, голоса затихают.