Холодно
Автор: Saint-Olga
Pairing: загадка. Не очень сложная.
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP/смею надеяться, некоторая доля юмора.
Краткое содержание: Двое в камере. Холодно. Как согреться?
Дисклеймер: ну, вы знаете…
Размещение: если вы хотите разместить этот рассказ на своем сайте, свяжитесь, пожалуйста, предварительно с автором.
Примечания: сижу я, значица, интегралы решаю… И тут меня стукает… В общем, спонтанно придумалось, спонтанно написалось, можно было бы сделать вдвое длиннее и подробнее, но я решила, что не стоит. Первая попытка фемслэша – надеюсь, поговорка верна, и старый слэшер PWP не испортит… Enjoy!
Посвящается Helga
Свет льется из крохотного окошка под самым потолком. Сырые каменные стены, грязные потеки, разводы лишайника и плесени. Ворох соломы на полу. Две фигуры в почти одинаковых бесформенных черных мантиях: одна сидит, зябко кутаясь в складки сукна, другая меряет шагами камеру. В тусклом свете можно разглядеть длинные спутанные темные волосы, правильные черты лица. Одежда скрадывает контуры тела, но все равно можно безошибочно определить, что это женщина. У второго – второй – волосы тоже темные, но короче, едва достают до плеч, падают на лицо, скрывая его от взгляда.
- Хватит уже маячить! – раздраженно бросает сидящая грудным контральто.
- Отвали, - на тон выше огрызается вторая, но останавливается и с размаху бухается на солому, только взлетают и опадают полы мантии. Некоторое время ерзает, пытаясь устроиться поудобнее на жестком полу. Наконец затихает.
Слышно, как в углу скребутся крысы. Молчание становится осязаемым. Та, у которой волосы длиннее, не выдерживает первой.
- Что будем делать?
- Из-за тебя мы в это влипли – тебе и думать, как выкручиваться.
- Кто ж знал, что заклинание срикошетит!
- А кто вообще додумался его применить?
- Ну… мне больше ничего в голову не пришло…
- Я удивляюсь, зачем она тебе нужна. Разве что чтобы есть…
Женщина вскидывается, сжимая кулаки, но вторая ледяным взглядом осаживает ее. Она, закусив губу, отворачивается. Снова наступает тишина. Обе сидят, нахохлившись и нахмурившись, и смотрят в разные стороны.
- Холодно… - жалобно произносит длинноволосая. Вторая неопределенно хмыкает. Не дождавшись другой реакции на свои слова, первая встает на колени и начинает сгребать солому в кучу, пытаясь хоть как-то защититься от холода, который источает каменный пол. Бесполезно. Она снова усаживается, плотнее заворачивается в мантию.
- И как ты живешь в своих подземельях?
- Неплохо.
Помолчав, длинноволосая встряхивает головой и придвигается ко второй. Та бросает на нее короткий, но опасный взгляд через плечо, и она замирает. Но стоит второй отвернуться, как она подсаживается еще ближе.
- Какого тролля ты делаешь?
- Пытаюсь хоть немного согреться.
- А я тут при чем?
- Поговорку знаешь? «Один индеец под одеялом мерзнет. Два индейца под одеялом не мерзнут: теплее!»
- Ты это о чем? – подозрительно.
- А ты как ду… Ты что? Крыша поехала, да?
- Да кто тебя знает… С тебя станется.
- С тобой? Да еще в таком виде?!
Длинноволосая возмущенно вскидывает голову. Вторая косо ухмыляется. Крысы, напуганные звуком голосов и оттого притихшие, снова оживляются.
Спустя некоторое время длинноволосая начинает бросать на вторую задумчивые взгляды. Наконец, решившись, она обвивает ее руками… и немедленно отлетает в сторону, упав на спину. Вторая нависает на ней:
- Это еще что такое?
- Тише, тише, успокойся!
- Не успокоюсь! Сначала какие-то намеки, а теперь…
- Я просто хочу согреться, только и всего… - длинноволосая тоже встает, опасливо косясь на вторую, со сверкающими черными глазами и длинным орлиным носом, похожую на разъяренную фурию. – Хотя… - она делает шаг ближе, с трудом заставляя себя не обращать внимания на сжатые кулаки, маленькие, но, судя по виду, очень твердые, - мне всегда нравились брюнетки…
Фурия бросается в атаку. Но длинноволосая, ловко увернувшись от ее кулачков, цепко хватает ее за талию, и обе падают на солому.
- Ох!
- Какого… ммф…
Кулачки фурии молотят по спине второй, придавившей ее к полу и жадно, горячо целующей. Но постепенно удары слабеют, и она перестает вырываться, наоборот, отвечает на поцелуй. Однако когда длинноволосая отстраняется, приподнявшись на локтях, фурия с кошачьим шипением набрасывается на нее, перевернув на спину и пригвоздив к земле.
- Что это значит?
- А что, неясно? Сейчас повторю – поймешь…
- Ничего повторять ты не будешь!
- Да ладно тебе! Мы застряли тут неизвестно на сколько, холод зверский, заняться нечем… почему бы и нет?
- Тебе точно крышу снесло!
- Ну и что?
На это фурия не находит, что ответить. Воспользовавшись ее мгновенным замешательством, длинноволосая притягивает ее голову к себе и впивается в узкие, но красиво очерченные губы еще более страстным поцелуем. На этот раз та даже не сопротивляется. Но когда пальцы с коротко, по-мужски, обрезанными ногтями начинают расстегивать ее одежду, она вновь взвивается:
- Нет! Мы не должны!
- Остынь! Должны, не должны… У нас есть все шансы умереть через час, даже через минуту – я все время жду, что откроется дверь и войдет какой-нибудь гад в маске… А если не войдет, мы тут все равно сдохнем, только попозже и от голода и холода! Так давай хоть развлечемся…
- Но…
- Ну все, хватит! Перестань сопротивляться, лучше помоги мне с пуговицами. И как ты их застегиваешь? Давай, давай, я же знаю, что тебе жутко неудобно в этой одежде, мне она тоже тесна в груди, а у тебя грудь больше… Это комплимент!
- Иди ты со своими комплиментами… ох…
Длинноволосая разобралась наконец с пуговицами, и гаснущие лучи из окошка освещают упругую полную грудь фурии с твердыми не то от холода, не то от возбуждения, а скорее, от того и другого сосками. Длинноволосая замирает, восхищенно уставясь на эту картину, а потом, плотоядно облизнувшись, припадает к пышной груди губами. Фурия ахает, ухватив ее за плечи, сгребает в сторону лохматую темную гриву и впивается ртом в открывшуюся тонкую бледную кожу шеи. Теперь уже ахает длинноволосая, воздух обжигает влажный потемневший сосок, заставив фурию еще сильнее вцепиться в плечи женщины, оставляя синяки. Длинноволосая двигается ниже, торопливо рванув застежки – часть пуговиц отлетает. Фурия отрывается от ее шеи:
- Постой! Я тоже хочу… - не договорив, она отталкивает женщину и дергает ее мантию, обнажая грудь и плоский живот. Узкие горячие ладони скользят по открытой студеному воздуху коже, одна рука – вверх, чтобы поиграть с розовым соском, другая – вниз, расстегнула широкий кожаный ремень и нырнула под пояс брюк. Длинноволосая громко стонет и вскидывает бедра навстречу тонким пальцам, запутавшимся в упругих завитках внизу живота. Ее руки пробираются под мантию фурии, повторяя ее действия, даря и принимая тепло…
Женщины больше не могут удержаться на коленях и опускаются на солому, высвобождаясь из стесняющей движения одежды. Крысы затаили дыхание, прислушиваясь к наполнившим камеру стонам.
- Мерлин… что ты со мной делаешь…
- Я не Мерлин, у меня бороды нет… ах!
- Да… вот здесь… еще…
- Ооо…
Жаркие губы и острый быстрый язык фурии покрывают кожу длинноволосой влажными узорами, в первую секунду обжигающе горячими, но мгновенно стынущими на холоде. Длинноволосая, извернувшись, зарылась носом в жесткие кудряшки ее волос, вдыхая пряный густой аромат, кончик ее языка находит маленький твердый шарик: коснулся, будто ужалил – фурия вздрагивает, выгибается, как кошка, и издает горловой звук, похожий на рычание. Длинноволосая усмехается и повторяет. Фурия выгибается еще сильнее, а ее пальцы, скользнув мимо курчавых волос в жар и влагу, находят такую же чувствительную точку… Длинноволосая шумно выдыхает, прямо на сочащуюся влагой твердую горошину, и фурия снова рычит, сорвавшись в конце на долгий протяжный стон, который подхватывает вторая женщина, поднимая бедра навстречу играющей с ней руке. Ее ногти чертят на спине фурии красные полосы.
- Пожалуйста…
- Что пожалуйста… а-а-ах…
- Сделай так… еще…
- Как? Вот так?
- Ммм…
- Или так?
- Мм… ооо!
- Аа…арр!
Фурия внезапно запрокидывает голову и низко, утробно кричит, по ее телу прокатывается крупная дрожь. Рука, ласкавшая грудь длинноволосой, сжимается, ногти оставляют на коже следы – алые полумесяцы. Длинноволосая порывисто вздыхает, но тут замершие было пальцы фурии вновь оживают, и спустя пару секунд длинноволосая бьется в экстазе, выкрикивая:
- О-о, Снейп, да!
Фурия, рухнув рядом с ней на солому, морщится: «Колется…», торопливо заворачивается в сброшенную мантию. Длинноволосая выныривает из блаженства, от холода, касавшегося распаленной кожи, ее передергивает, и она спешит прижаться теснее к фурии, которая скорчила кислую мину, но заботливо укутала ее. Длинноволосая приподнимает голову и прижимается к губам другой женщины в поцелуе, не страстном, а скорее нежном и немного усталом.
- Согрелся? – спрашивает фурия, когда они наконец оторвались друг от друга.
- Немного… а ты?
- И я…
Они замолкают. Обнаженные тела под мантиями прижимаются друг к другу, делясь теплом, обоих клонит в сон. Но неожиданно тишину прорезает голос:
- Снейп…
- Что?
- Ты… тебе понравилось?
Пауза.
- Да.
- А… скажи… эээ… ну…
- Блэк, не мычи. Говори по-человечески или заткнись.
- Ну… А мужчины тебе нравятся?
Пауза.
- С-снейп?
- Блэк, зачем тебе это?
- Эээ…
- Зачем?
- Ты сперва ответь, а потом я скажу!
- Нет уж, сначала ты!
- Я первый спросил!
- Что за детский сад, Блэк!
- Ну что тебе, сказать трудно? Или струсил? Струсил, да?
- Я на такие штучки не покупаюсь, я же не безмозглый гриффиндорец. Но… да.
- Нравятся?
- Блэк, ты глухой или идиот? Или и то, и другое? Так зачем тебе это было нужно?
- Я подумал… может быть… если… когда мы выберемся… и вернемся в нормальные тела… и…в общем…
- Хватит мямлить!
- Может, повторим?
Пауза.
- Снейп… - робко.
- Можешь называть меня «Северусом». Но никаких сокращений!
- Это означает «да»?
- Да.
- Северус…
Длинноволосая – длинноволосый - Блэк улыбается и снова приникает к губам фурии-Снейпа. Поцелуй продолжается бесконечно долго, а потом Снейп… Северус опускает голову на плечо Сириусу, и обе… оба замирают в нежной истоме, погружаясь в сон.