Случайности
Автор: Сехмет
Пейринг: Симус/Блейз
Рейтинг: G
Жанр: romance
Предупреждение: возможно, ООС и AU в деталях. Пост-вар.
От автора: я знаю, что Гринтаун находится в США. Это авторская
вольность, пополам с экивоком в сторону рассказа Бредбери, вдохновлявшего
меня в процессе написания.
Дисклеймер: все принадлежит Роулинг и Брэдбери, я просто бедный
кролик.
Размещение: с разрешения автора.
Написано для Алисы Грейхаунд
на фест редких фэндомов-2006
Таких историй наберется несколько десятков - слизеринцы и гриффиндорцы,
мальчишки и девчонки, которые встречались во время учебы, а потом, когда
началась война, вынуждены были расстаться, так и не закончив свои маленькие
детские романы.
Потом, после войны, почти все, кто тогда учился на шестом-седьмом курсах
Слизерина, загремели в Азкабан - Упивающихся среди них было от силы полдюжины,
но почти все либо состояли в родстве с пособниками Волдеморта, либо покрывали
их, либо просто были неблагонадежны, потому что после войны лучше не доверять
тем, кто мог быть на стороне врага.
Потом, понятное дело, почти всех отпустили, но к тому моменту все Джульетты
уже охладели к своим Ромео, и детские истории так и остались оборванными
на середине предложения, а в других книжках, для ребят постарше, все жили
долго и счастливо. Кроме тех, кого приговорили к поцелую, конечно.
А такие были: Драко Малфой, Панси Паркинсон, Винсент Крэбб… Многие, помнится,
в силу привычки, искали тех, с кем целовались в темных коридорах и пустых
классах - просматривали списки казненных и погибших, ходили по отделам
министерства. Я не стал этим заниматься. В конце концов, слишком многое
изменилось в этом мире за время войны, и кроме того - знаете, я был уверен,
что Забини приговорили к поцелую. Ни опровергать эту убежденность, ни
подтверждать ее не было никакого желания, что тогда, что сейчас.
У меня отличная жизнь, правда. Пост в министерстве - не большой, но зарплата
приличная, а работа безопаснейшая - "свежайшие" архивы, с семьдесят
пятого года. Жена есть, ребенок скоро родится. При такой жизни вовсе не
нужны воспоминания о том, что было - к черту прошлое.
Не могу сказать, чтобы я никогда не задавался этим проклятым вопросом
- "слушай, а что стало с Блейзом?". Задавался, особенно по первоначалу,
иногда мне даже снилась его казнь - синюшные руки дементора, стискивающие
плечи Забини, и азкабанские лохмотья, кажущиеся неожиданно светлыми в
сравнении с темно-шоколадной кожей, и ледяной холод.
Потом это прошло: работа, семья - было чем заняться. Как сказал один умный
маггл, влюбленность всегда вырастает из избытка времени, полагаю, то же
можно сказать и о воспоминаниях о влюбленности.
Собственно говоря, со временем Забини вовсе стерся из моей памяти, и я
не думал о нем, до тех пока мы не оказались в одном купе поезда, следовавшего
в Гринтаун. В министерстве летом всегда недостает людей, и мне пришлось
самому везти какие-то бумажки, чтобы уточнить некоторые не сходившиеся
детали. Точными координатами для перемещения я не располагал, так что
пришлось воспользоваться маггловским транспортом. Возможно, это медленнее
аппарирования, но уж точно лучше, чем, оказавшись в паре десятков миль
от города, в лесу, идти пешком.
Кроме того, я чертовски давно не ездил на поездах, а в железнодорожных
путешествиях определенно есть свой шарм.
Когда я зашел в купе, Забини уже был там. Сначала я его не узнал, принял
за обычного маггла-бизнесмена, едущего на север по делам. В конце концов
- времени прошло много, а я - повторюсь - думал, что он мертв.
Молодой негр, сосредоточенно перебирающий бумаги, лежащие в черном дипломате.
Длинные волосы, аккуратная, коротко подстриженная бородка; лицо показалось
мне знакомым.
- Финниган? - спросил он, как бы между прочим, не поднимая взгляда от
своих бумаг.
- Да, - кивнул я, пытаясь вспомнить имя этого случайного попутчика.
- Это я, Забини, - он протянул мне руку. Рукав его костюма при этом съехал
вниз, обнажив то место, где прежде была Метка. Теперь на темной коже был
заметен лишь темно-серый след, точно там потерли грязным ластиком.
- Рад встретиться… Блейз.
- Взаимно, - он хмыкнул. - Неожиданная встреча, а?
- Я думал, ты умер, - сдержано сказал я.
- Я тоже.
Сказав эту загадочную фразу, он снова вернулся к своим бумажкам.
Вот, значит, как - вернувшись их Азкабана, он решил уйти из магического
мира. Что ж, резонно - едва ли бы маги приняли на работу бывшего, хоть
и оправданного судом, Упивающегося, а в "большом мире" для него
были открыты почти все пути. Наверняка, многие побывавшие в тюрьме слизеринцы
так поступили.
Неожиданно Забини снова отрывается от содержимого дипломата:
- Помнишь тот день, Финниган?
Я не сразу понял, какой день он имел ввиду, а потом в мозгу точно вспыхивает
- еще бы, черт возьми, не помнить.
…Это произошло в конце нашего пятого курса, до того, как Англию заполонили дементоры, до того, как воздух наполнился холодом, а мысли подозрениями. Замечательная была весна - тот самый последний светлый час перед бурей - повсюду солнце, цветы, птичий щебет и влюбленные парочки. Пожалуй, если бы мне позволили выбрать, я бы прожил в той весне всю жизнь. Если, конечно, весна эта и вправду была такой, какой я ее запомнил - в воспоминаниях мы часто романтизируем дни накануне катастроф.
Мы были одни в библиотеке - мадам Пинс вышла, а учащиеся, похоже,
уже все разбрелись по гостиным, я же все никак не мог найти нужную мне
книгу, а Забини читал какой-то потрепанный фолиант, который запрещено
было забирать из библиотеки.
- Финниган?
Я обернулся.
Мы с Блейзом не были друзьями. Просто так выходило, что мы все время оказывались
рядом - соседи на совместных уроках, порой оказывались рядом в Большом
зале, или на трибунах стадиона во время тренировок других факультетов.
Может быть, это все действительно было случайностью, а, может быть, Забини
преследовал меня. Честно говоря, я никогда не задумывался над этим - есть
масса вопросов, задаваться которыми не стоит, все равно не найдешь ответа.
Иногда нашу судьбу определяют элементарные случайности.
- Финниган, подойди сюда.
Я мог бы отказаться, но сопротивляться случайностям я никогда не умел,
и не любил.
Так началась наша история, одна из множества. Маленькая, банальная и оборванная на полуслове, но все-таки наша. Пожалуй, начало было лучшим ее моментом…
- Помню.
Забини улыбается, его зубы влажно блестят:
- Лучший день моей жизни, - говорит он.
А потом добавляет:
- Странно, что ты все еще помнишь его.
Я не торопился с ответом. Вагон чуть подрагивал, солнце слепило глаза, а за окном проносились ослепительно-зеленые деревья. У меня было еще почти пятнадцать минут пути до Гринтауна, еще целая четверть часа, чтобы найти подходящий ответ.