Драко Малфой и Тайная комната
Часть II
Заклятый дар
Автор: Jude
Бета: Марси
Pairing: Драко/Гарри
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, angst
Краткое содержание: Шестой год обучения в Хогвартсе. Произошло нечто странное, и теперь Драко и Гарри не могут понять, ненавидят они друг друга или любят.
Предупреждение: инцест, DD, насилие, смерть персонажа.
Примечание: оригинальные персонажи.
Дисклеймер: все права - у Роулинг, мне принадлежит только Сольвейг Паркер.
Пожелания по размещению: спросите у автора.
Глава 9
Улыбайся, Драко!
Скажи мне, что я сделал тебе,
за что эта боль,
но это без объяснений,
это, видимо, что-то в крови…
Но я сам разжег огонь, который
выжег меня изнутри,
и я ушел от закона,
но так и не дошел до любви.
"Поколение дворников", Б. Гребенщиков
Адресат неизвестен,
место назначения неизвестно,
дата не проставлена.
"Мой Господин,
Теперь мне все известно. Это действительно он. Они встречаются почти полгода;
подозреваю, что все их ссоры в течение этого времени были не более чем
маскировкой. Место их встреч - комната рядом со слизеринскими подземельями,
очевидно, одна из скрытых комнат Хогвартса; кроме того, это зачарованная
комната - скорее всего, на ней лежат немного устаревшие чары Идеального
пространства.
Вы спрашивали меня, чем, на мой взгляд, являются их чувства. Я слежу за
ними. Я вижу их обоих там. Я вижу, чем они занимаются. Я не знаю, как
Вы отнесетесь к этому, но правда такова - они влюблены друг в друга. Нет,
они не признавались друг другу в любви, но они влюблены, я не сомневаюсь.
Более того, я знаю причину.
Вне всякого сомнения, вам, мой Господин, известно, что такое Словоключ.
Напомню Вам, однако, что Словоключ - это древнее заклинание, считающееся
утерянным, которое абсолютно меняет суть человеческих чувств. Несколько
подслушанных разговоров рассказали мне, что кто-то применил к ним это
заклинание. Я говорю "кто-то", но на самом деле я точно знаю,
кто это был. Я не стану называть имен в письме, Господин, но непременно
расскажу Вам при встрече - если Вы еще не догадались.
Мне бы хотелось еще раз напомнить Вам об обещанной награде, на тот случай,
если Вам покажется, что все эти знания должны расстроить меня, и я уже
не захочу того, о чем мы говорили. Это не так, мой Господин. Мне по-прежнему
нужна эта награда.
С тем остаюсь, Ваш покорный слуга".
(без подписи)
- Хочешь, я провожу тебя?
- Бога ради, Поттер… Ты думаешь, я заблужусь в родных подземельях?
- Я знаю, что нет. Просто не хочу тебя отпускать…
- Никто меня не съест. Четыре года назад здесь шныряла огромная змеюка - ты за меня тогда беспокоился?
- Нет, я думал, ты ее выпустил.
- Мне это лестно, Поттер. Увидимся за завтраком.
- Куда ты?
- Мы вроде решили этот вопрос… К себе в комнату.
- Малфой, ты ничего не забыл?
- Даже не знаю… Ты должен мне денег?
- Малфой…
- Иди сюда…
Он долго не выпускал своего возлюбленного из рук. Сейчас ему отчетливее, чем когда-либо, казалось, что их счастье уходит все дальше с каждым ударом сердца. Он еще не знал, что эта способность останется с ним на всю жизнь, но он уже учился быть счастливым сейчас, сию минуту, вне зависимости от того, что будет дальше. И он был счастлив. Он помнил все - боль, ужас и финальные слова своего Господина: "Приведи мне его во плоти". Но это будет когда-нибудь потом, а сейчас он просто сжимал в объятиях гибкое, податливое тело Гарри, целовал его нежные губы и был счастлив.
- Увидимся за завтраком, Поттер, - он выпустил Гарри из рук и шагнул назад.
- Увидимся, - кивнул Гарри и тоже отступил на шаг, не сводя глаз с Драко.
- Увидимся, - Драко сделал еще шаг, тихо веселясь над самим собой - надо же, не может заставить себя оторвать взгляд от Поттера.
- Увидимся, - повторил Гарри. - Я буду скучать.
- Иди, Поттер, - рассмеялся Драко.
- Иду, - покорно согласился Гарри, но не двинулся с места. Драко возвел глаза к потолку, развернулся и почти бегом умчался прочь.
Легкий и стремительный, он несся по коридорам подземелий. Он шел как летел, и чем ближе он подходил к гостиной Слизерина, тем отчетливее осознавал, что так больше продолжаться не может, что больше у него нет ни сил, ни возможности скрывать свои отношения к Гарри. Он пойдет к отцу и все ему расскажет. В конце концов, это же его отец. Он должен понять. Он должен желать Драко добра. Он должен хотеть, чтобы его сын был счастлив.
Он вылетел из-за очередного поворота - отсюда он уже мог видеть потрет на входе в слизеринскую гостиную. Сердце Драко замерло, ухнуло вниз, в пятки, и вернулось на место, чтобы забиться в удесятеренном темпе. У портрета, небрежно и вместе с тем изящно прислонившись к стене, стоял тот, о ком он только что думал. Его отец.
- Драко, - произнес он негромко. - Вообще-то, я полагал, что ты должен появится изнутри, а не снаружи. Но я тебя не виню. Я сам был молодым.
- Что-то случилось? - у Драко внезапно пересохло горло, и потому голос его прозвучал как воронье карканье.
- Я забираю тебя на воскресенье, - ответил Люциус. - Мы едем в гости.
- В гости? - Драко на мгновение прикрыл глаза. Ему стало так страшно, как в жизни еще не было. - К кому, отец?
- Узнаешь. Немедленно переоденься и приведи себя в порядок. Даю тебе десять минут.
Его тошнило от страха. "Гарри! Гарри! Пожалуйста, догадайся, что я беде! Боже, Гарри, почему ты все-таки не проводил меня!.."
- Быстрее, мальчик! - хлестнул голос отца. - Нас ждут.
Нас ждут…
Медленно, будто во сне, Драко подошел к портрету и назвал пароль. Ему казалось, что воздух стал плотным, как вода, и тормозит его движения. Он поднялся в свою комнату, умылся, переоделся и уложил волосы. Он делал все так медленно, что должно было пройти уже гораздо больше десяти минут, но когда он взглянул на свои наручные часы, они показывали пятнадцать минут девятого - во время разговора с отцом на них было семь минут девятого. Странно, что приключилось со временем?..
"Гарри, Гарри, ты же обещал мне… "
Он спустился в гостиную, в совершенно пустую гостиную, потому что было воскресенье, и все спали. "Почему никому нет дела? Боже, мне так страшно… ну хоть кто-нибудь!.."
- Ты готов?
- Да, отец.
- Отлично.
…Он часто просыпался и не находил Драко рядом. Почему он никогда не придавал этому значения?
Один раз он припозднился, и, примчавшись около полуночи в их "тайную комнату", обнаружил Драко спящим. Он вытянулся у камина, как большая кошка, и Гарри только собрался умилиться на него, как вдруг Драко сжался в комок, подтянув ноги к животу, потом напряженно вытянулся и застонал. Затем еще раз, и еще. Встревоженный, Гарри схватил его за плечо и потряс.
- Драко! Драко, проснись!
Он распахнул веки и уставился на Гарри с выражением безумного ужаса в огромных глазах.
- Драко, ты в порядке? Что тебе снилось?
Вместо ответа юноша всхлипнул и обнял Гарри за талию, устраиваясь головой у него на коленях, уткнувшись лицом в живот.
- Это часто бывает? - спросил Гарри, поглаживая влажные от пота волосы. Вместо ответа последовало какое-то движение головой, которое Гарри расценил как кивок. - Почему ты ничего не сказал?
- Ты бы беспокоился…
- Твою мать, Малфой! Конечно, я бы беспокоился! Ты хоть сколько-нибудь спишь по ночам?
- Почти нет…
- О, Боже… - Гарри почувствовал себя страшно виноватым. Он обнял Драко, приподнял его, устраивая его голову у себя на плече. - Мог бы и сказать…
- Я так устал, - глухо пробормотал Малфой. Мгновение спустя он вдруг весь напрягся в руках Гарри и оторвался от его шеи, заглядывая Гарри в глаза. - Но ты не думай, я… я только чуть отдохну и буду… или ты можешь сам, если ты не против, конечно… я хочу… я…
- Ох, заткнись! - рассердился Гарри, еще крепче обнимая Драко. - За кого ты меня вообще принимаешь? Давай так. Ты поспишь, а я посижу рядом. Если я увижу, что тебе снится кошмар, я тебя разбужу.
- Ты точно уверен, что не хочешь?..
- Я хочу, конечно! - рассмеялся Гарри. - Я тебя всегда хочу. Но я предпочитаю живых.
Драко слабо улыбнулся, отстраняясь от Гарри. Гриффиндорец уложил своего возлюбленного, укрыл его пледом и сам прилег рядом.
- Я не буду спать, - он легонько поцеловал Драко в губы. - А ты спи.
И Драко уснул. Он действительно невозможно устал, его прекрасный светлоголовый возлюбленный; он уснул моментально, и если бы не тихое-тихое дыхание, вырывающееся из его приоткрытых губ, то можно было бы подумать, что он умер.
Гарри лежал рядом с ним, пока не почувствовал, что засыпает. Тогда он встал и немного побродил по комнате. Заглянул в книгу, которую читал Драко. Потом, воровато покосившись на спящего слизеринца, обшарил его робу в надежде найти блокнотик, в котором Драко писал.
В кармане робы его пальцы наткнулись на свернутый клочок бумаги. Гарри развернул его и замер. Это была его собственная фотография, вырезанная из "Хогвартс-сплетни".
Гарри стало стыдно. Он положил фотографию на место и присел рядом со спящим юношей.
Его начинало немного пугать то, как к нему относился к Драко. Гарри очень любил его. Он так любил его, что хотелось смеяться над собственными чувствами, которые он когда-то испытывал к Чоу Чэнг. Но иногда ему казалось, что чувства Драко стали большим, чем любовь. Каждое его движение, каждый взгляд, каждое слово, каждая ласка дышали безграничным обожанием и преданностью, и Гарри не знал, достоин ли он этих чувств и сможет ли когда-нибудь отплатить Драко тем же.
Он лег на живот и провел кончиками пальцев по лицу Драко - по лбу, переносице, носу, губам, подбородку. В самом начале их отношений он боялся, что Драко затеял очередную игру, он каждую минуту боялся, что тот скажет ему что-то вроде: "Это был всего лишь секс, Поттер". Он заставил себя доверять Драко, потому что это был единственный способ добиться ответного доверия, потому что Драко был человеком, которому никто и никогда не доверял, и он платил людям тем же. Сейчас, вспоминая их многолетнюю вражду, Гарри понял, что он всегда мечтал пробиться сквозь защитные бастионы Малфоя, сквозь его сарказм, и язвительные шуточки, и нападки, и оскорбления, мечтал узнать, что скрывается в душе маленького богатенького сноба, да и есть ли там что-то вообще. Гарри так и не понял, кто же из них в ту ночь - и в какую именно ночь, первую или вторую? - доверился первым. Или же они одновременно сняли все свои защитные преграды вместе с одеждой?
Он доверился Драко, доверился рукам, завязывающим его глаза, отдал свое тело в эти руки, а потом отдал и свою душу. И теперь он знал наверняка, что Драко не предаст его доверия. Но сможет ли он, Гарри, когда-нибудь оправдать доверие своего возлюбленного, не обмануть того, кто никогда никому не доверял и никогда не был тем, кому можно было доверять?
Во всяком случае, он смог не спать несколько часов, позволяя своему любимому отдохнуть от кошмаров. Он устал, и у него страшно разболелась голова. Но награда, доставшаяся ему, полностью искупила все эти мучения.
- Вот, посмотрите на него, - сказал Шеймус. - Вот так выглядят люди, ведущие регулярную, упорядоченную половую жизнь.
- В смысле, они в синяках и засосах? - спросила Лаванда, пока прочие обитатели гриффиндорской гостиной с интересом разглядывали Гарри.
- Нет! У них здоровый румянец, прекрасный цвет лица, блеск в глазах и отличная физическая форма. Гарри, пройдись.
Гарри прошелся. В последнее время его половая жизнь стала главной темой общественных бесед в гриффиндорской гостиной; он к этому привык и даже не думал смущаться. Правда, он все-таки пригрозил Колину Криви, что напоит его Приворотным Зельем с волосом Крэбба, если тот не прекратит публиковать гнусные статейки в своей газете. Колин вякнул что-то о свободе слова. Гарри предложил ему обратиться к Гермионе на предмет создания какой-нибудь АсЗЖёП (Ассоциации Защиты Жёлтой Прессы).
- Так что вот, - сказал Шеймус. - Кто-то занимается спортом, а кто-то занимается сексом. Я предпочитаю второе. Гарри тоже.
- Поттер! - Дин сердито посмотрел на Гарри. - В конце концов, это попросту нечестно! Мы же твои друзья, а ты шифруешься, как шпион нацистской Германии! Рассказал бы, а?.. А то ведь мы умрем от любопытства раньше, чем дождемся приглашения на свадьбу…
- Мы, кажется, установили, что Гарри встречается с парнем, - недовольно заметила Гермиона из своего угла. - О какой свадьбе может идти речь?
Несколько мгновений гриффиндорцы с легким недоумением смотрели на Гермиону, пока она, удивленная всеобщим молчанием, не оторвала голову от книги.
- В чем дело? Я что-то не то сказала?
- Мне показалось, - тихо произнес Рон, - или она действительно не знает?
- Она не знает! - подтвердила Парвати замирающим от восторга голосом. - Гермиона не знает!
- Да что такое? - рассердилась Гермиона. - Чего я не знаю? Гарри?..
- Похоже, мы с тобой вместе не знаем, - успокаивающим голосом произнес Гарри. - Может, нам все-таки соизволят объяснить?
- А все просто, - сказал Шеймус, улыбаясь. - В волшебном сообществе разрешены официально однополые браки. Вот уже лет пятьдесят. Неужели ты не знал, Гарри?
- Да он вообще ничего не знает никогда! - махнул рукой Рон. - Вот Гермиона!..
В голосе его звучало несказанное счастье.
- Потрясающе! - Гермиона встала, сметая на пол свои книги и кусочки пергамента. - Счастье без границ! Гермиона Грейнджер чего-то не знает! Я никогда и не претендовала на всезнание!
И она выскочила из гостиной, хлопнув портретом.
- Осторожнее, милочка! - крикнула ей вслед Толстая Тетя. - Я не дверь!
- Ты рад? - спросил Рон у Гарри, не обратив ни малейшего внимания на выходку Гермионы.
- А должен быть? - улыбнулся Гарри. Улыбка вышла грустной; Гарри знал - вне зависимости от того, разрешены ли в волшебном сообществе однополые браки или нет, они с Малфоем все равно никогда не поженятся. Потому Гарри не ответил на вопрос Рона; не дожидаясь никого, он вышел из гостиной и направился в Большой Зал.
- Я меня есть мысль, - сказал Дин, когда Гарри ушел.
- С ума сойти, такое достижение! - заметил Шеймус.
- Сейчас надо проследить, на кого он первого посмотрит в Большом Зале и какое у него будет выражение лица, - продолжил Дин, не обращая внимания на Шеймуса. - Тогда мы наверняка выясним, с кем он встречается.
- Ага, гадательный способ тебе надоел, да? - спросил Шеймус. - Тогда рекомендую бежать быстро - иначе Гарри войдет и посмотрит без тебя.
Они нагнали Гарри у самого входа в Большой Зал, и Рон решил, что Дин, в общем, прав. Гарри явно был на взводе - наверняка первым, на кого он посмотрит, будет его таинственный любовник. И тогда… тогда Рон сможет проверить свои подозрения. И, пожалуйста, пусть они будут ошибочными!
Они вошли в Большой Зал, и Рон, не сводивший глаз с Гарри, увидел, как тот метнул быстрый взгляд в сторону - о Боже, нет! - слизеринского стола, потом окинул столь же стремительным взором весь Большой Зал, и лицо его вытянулось.
- Ну, какие будут идеи, господа сыщики? - с тихой насмешкой в голосе спросил Шеймус у Рона и Дина, когда гриффиндорцы уселись за стол. Можно было совершенно не бояться, что Гарри их услышит - он был слишком занят тем, что по десятому разу обшаривал взглядом Большой Зал.
- Ты ведь знаешь, - Рон посмотрел на Шеймуса. - Сказал бы нам, а?
- Я чаще всех спрашиваю Гарри, с кем он спит. Это как раз говорит о том, что я не знаю, по-моему.
- Ты просто валяешь дурака, Финниган!
- Даже если б я знал, я бы не сказал тебе, Уизли. В конце концов, это личное дело Гарри!
- У меня есть еще одна мысль, - прервал зарождающуюся ссору Дин.
- Урожайный день, - буркнул Шеймус.
- Кто-то из нас будет смотреть на дверь, а кто-то другой - на лицо Гарри. Когда тот войдет, мы об этом узнаем по выражению гарриного лица.
- Вот и смотри сам, - буркнул Рон и уткнулся в свою тарелку.
- Все, Рону поплохело, - сказал Дин. - Шеймус, давай, ты будешь…
- Не дам я тебе и не буду! - неожиданно вспылил Шеймус. - Тебе не надоело, Томас?
- Два психа, - буркнул Дин и повернулся к Невиллу. - Не поможешь мне?
- А что? - Невилл со своим вечным выражением растерянного испуга на лице посмотрел на Дина.
- Наблюдай за дверью и говори мне, кто входит.
- Зачем?
- Эксперимент! Просто делай как я говорю, Невилл!
План был неплох, но, похоже, грозил провалиться так же, как и первый. Всякий раз, когда дверь открывалась, Гарри вскидывал голову с выражением нетерпеливой надежды на лице… и тут же надежду заменяло разочарование, и Гарри вновь обращался к своей тарелке. Потихоньку к завтраку подтянулась вся школа, и вот уже на лице Гарри вместо огорчения появилось беспокойство.
- Фигня какая, - расстроено сказал Дин. - Ну, попробуем методом исключения… Кого нет в зале?
Рон и Шеймус промолчали. Невилл задумчиво протянул:
- Нуу… из тех, кого я знаю, нет Малфоев. А что ты хотел узнать, Дин?
В боли тоже была своя прелесть. Нет, Драко не был мазохистом - но каждый раз, когда боль заканчивалась, он был абсолютно счастлив. Пусть это длилось всего несколько мгновений, но это было ощущение, несравнимое даже с оргазмом.
Он лежал на полу, отходя от последнего Круциатуса, которым наградил его Господин. Когда прекратился бешеный звон в ушах, он услышал ненавистный голос:
- …чересчур устойчив к боли.
- Я не предполагал, что такое может произойти, - прозвучал виноватый голос отца. - Я просто воспитывал его…
Две пары ног, обутых в одинаковые остроносые ботинки с окованными каблуками и серебряными пряжками, остановились рядом с Драко.
- Круциатус не особенно эффективен, - задумчиво произнес Темный Лорд. - Боль быстро проходит, потому что не остается ран. Пожалуй, придется прибегнуть к маггловскому способу…
- И на хрена он рванул к Снейпу? - изумленно спросил Дин. Они только что закончили завтрак; увидев, что Снейп поднимается со своего места, Гарри вскочил и со всех ног бросился к нему.
- Пожелать доброго утра? - предположил Шеймус. - Может, он со Снейпом роман крутит?
- Это же незаконно, - удивился Дин. - В смысле, Гарри несовершеннолетний…
Гарри, глядя Снейпу куда-то в район левого уха, что-то спросил. Снейп, брезгливо кривя губы, ответил. Тогда Гарри посмотрел ему прямо в глаза и что-то сказал - что-то очень неприятное, судя по выражению его лица и потому, как перекосило Снейпа.
- Двадцать баллов с Гриффиндора, мистер Поттер! - донеслось до мальчишек. И следом - полный гнева и тревоги голос Гарри:
- Вам просто нет до него никакого дела, как и его отцу!
- Еще тридцать баллов с Гриффиндора! - Снейп от ярости стал белым, как лист бумаги. - Только скажите слово - и Гриффиндор потеряет еще пятьдесят баллов, а вы будете до конца года чистить серебро в Трофейном Зале!
Гарри что-то тихо сказал зельевару, и Снейп отшатнулся, а Гарри развернулся и пулей вылетел из Большого Зала.
Он отдыхал. Он знал, что отдых продлится недолго - хорошо, если еще минут пять ему позволят полежать на холодном, залитом кровью и блевотиной полу, пока не потащили снова кромсать ножами, жечь, тянуть на дыбе. Интересно, чем они объясняют его упорство? Силой воли?
Да он уже просто не помнит, чего от него хотят! По большому счету, он не уверен, что помнит свое имя.
- Мне жаль, мой мальчик, - кто-то опускается совсем рядом с ним, и прохладная рука касается лба. Приятно… - Боюсь, мне придется использовать последнее средство. Нам некогда играть с тобой.
"Это мой отец", - вспомнил он. И заплакал. Почему отец не поможет ему?
- Энервейт!
Драко открыл глаза. Чьи-то сильные руки оторвали его от пола, и сквозь мутную пелену он увидел лицо своего мучителя.
- Не понимаю, почему ты упрямишься, - с мягкой укоризной сказал Лорд Вольдеморт. - Ты же понимаешь, что мы все равно заставим тебя назвать имя своего любовника. Скажи нам. Это все, что от тебя требуется.
Драко улыбнулся разбитыми губами. Это было не все, что от него требовалось - он знал это наверняка. Более того, он был уверен, что его мучителям известен ответ на этот вопрос. Нет. Они хотели от него знака. Отречения. Предательства. Чтобы он поступил как апостол Петр.
"Что я несу?!"
- Драко, - услышал он над ухом голос отца, - я же знаю верное средство выбить из тебя ответ. Не заставляй меня применять его.
"О чем это он?"
- Самое верное средство против человека - его страхи, - заговорил Господин. - Чего ты боишься больше всего, Драко?
Драко вздрогнул. Он хотел посмотреть на отца, но не смел.
- Я знаю, о чем ты думаешь, юный Малфой, - Лорд махнул рукой, и в дальнем углу комнаты зашевелились тролли - те, что несколько минут назад выкручивали руки Драко из суставов и тянули из него жилы. Драко не видел, что они там делали, но догадывался… а потом до него донеслись слишком знакомые звуки - писк, скрежет, шорох. Ледяные капельки пота высыпали на лбу Драко. - Да, это они. Но я имел в виду еще и другое. У людей есть слабости, - он неприятно улыбнулся. - Одни боятся за свою жизнь. Другие - за жизнь своих детей. Третьи боятся потерять деньги, а четвертые - честь. А ты, Драко, более всего боишься потерять свою красоту. Скажешь, я не прав? - он провел холодным пальцем по лицу Драко. - Твое лицо совершенно, мой юный друг. Ему идут даже синяки, порезы и ссадины. Но что будет, если твое лицо изгрызут острые зубы, исцарапают ядовитые когти? Ты выйдешь отсюда уродом, Драко. Безжалостные люди будут смеяться над тобой, равнодушные - избегать тебя, а благородные - жалеть. К какой категории относится твой любовник?
"К последней, - подумал Драко. - О Господи, к последней! Лучше б ему быть равнодушным… Господи, Гарри, ты же обещал мне!.."
Его грубо схватили сзади, завернули руки за спину и бросили на длинный деревянный стол. Ремни защелкнулись на запястьях, лодыжках, шее. Скрип, возня - и вот над самой своей головой Драко увидел лебедку. С конца ее свисала огромная клетка - достаточно большая, чтобы вместить человека, и достаточно частая, чтобы из нее не могло выбраться мелкое животное. Клетка была двойной: первый ярус - без дна, и острые прутья решетки выглядели в точности как ощерившаяся пасть; сквозь решетчатое дно второго яруса Драко мог видеть обитателей клетки. Они сновали взад-вперед по прутьям, иногда бросаясь на стены, нетерпеливо просовывали острые усатые морды сквозь решетку и жадно втягивали запах крови.
- Мой друг Червехвост пригласил своих мерзких грязных приятелей на пир, - произнес Темный Лорд. - Возможно, сам он тоже там. - Он улыбнулся и заговорил неторопливо и размеренно, глядя куда-то вверх, словно читая невидимый текст. - Боли самой по себе иногда недостаточно. Бывают случаи, когда индивид сопротивляется боли до смертного мига. Но для каждого человека есть что-то непереносимое, немыслимое. Смелость и трусость здесь ни причем. Если падаешь с высоты, схватиться за веревку - не трусость. Если вынырнул из глубины, вдохнуть воздух - не трусость. Это просто инстинкт, и его нельзя ослушаться. - Он перевел взгляд на Драко. То же самое - с крысами. Для вас они непереносимы. Это та форма давления, которой вы не можете противостоять, даже если бы захотели. Вы сделаете то, что от вас требуют. Конец цитаты. - Он снова улыбнулся, и снова в его улыбке не было ничего похожего на веселье. - Джордж Оруэлл, "1984". Книга плохая - вредная, как сказал бы тот, кто вдохновил автора на ее создание. Но есть там моменты, которые могут научить многому того, кто рад учиться.
Медленно, очень медленно клетка опускалась все ниже и ниже. Тот-Кого-Нельзя-Называть следил за ее движением бесстрастными красными глазами. Драко плакал. Это было стыдно, но он не мог не плакать - это было все, что он мог сделать, чтобы не заорать в голос.
- Глупое маггловское предположение, - задумчиво произнес его мучитель. - Для меня никогда не было непереносимого. Возможно, оттого, что я перенес в жизни все, что может перенести человек. Я стал свободен от страхов и слабостей задолго до того, как стал Вольдемортом. А смерть окончательно лишила меня этих ненужных человеческих признаков. Вризраки, завидев меня, умирают от страха. Сейчас, юный Малфой, клетка опустится, и ты окажешься внутри. Потом пол из-под крыс будет выдернут, и они посыпятся прямо на тебя. Кровь привлекает их. Они будут жрать тебя, покуда я им позволю. В принципе, крысы могут загрызть человека насмерть. Но этого не произойдет. Если тебе повезет, ты сойдешь с ума от боли, ужаса и отвращения. Мне очень жаль, Драко, - голос его зазвучал мягко. - Я всегда любил красивых людей и красивые вещи. Увы, тебя придется изуродовать.
- Отец… - Драко попытался повернуть голову, чтобы посмотреть на Люциуса, но не смог. - Папа… пожалуйста…
- Да, Люциусу тоже будет очень-очень жаль, - произнес Господин. - Но он знает, что это необходимо.
- Драко, - тихим, нежным голосом произнес отец, - не упрямься, малыш. Ты же знаешь, что ты должен сделать. Никто не стоит таких мучений, сынок. Тем более, тот, кто даже не может помочь тебе в беде.
Прутья клетки коснулись пола, взяв стол в плен, и прочно устроились в лузах, специально выбитых в полу. Твари были непереносимы близко - одна из них просунула морду сквозь прутья и щелкнула зубами в пяти сантиметрах от носа Драко. От вони его едва не вывернуло. Он отвернул лицо, стараясь не дышать.
"Господи, Гарри, пожалуйста, кто-нибудь… Гарри… "
Темный Лорд вздохнул.
- Убирайте, - произнес он. Раздался тихий скрип, и Драко увидел, как прутья, отделявшие его от крыс, медленно поехали прочь…
- Гарри Поттер! - заорал он что было сил. - Это Гарри Поттер! Поттер - мой любовник! Вы же этого ждали?! Да вы же сами знаете!
- Стойте, - приказал Господин. - Отлично, мальчик. Ты сделаешь то, что я тебе велю?
- Да, - выдавил Драко, чувствуя, что еще пять секунд этого кошмарного соседства - и он сойдет с ума. - Я все сделаю, только уберите их!
- Поднимите клетку, - раздался приказ. Клетка поползла вверх; Драко слышал яростный разочарованный крысиный писк; потом его освободили, он повалился на пол, и его вырвало желудочным соком и желчью - больше ничего внутри него не было. Слезы и ледяной пот безостановочно текли по лицу; вернулась боль во всех уголках тела; но сильнее боли и отголосков пережитого ужаса был заполнивший душу непереносимый стыд.
- Умница, - тихо произнес Люциус. - Ну же, успокойся, - он присел рядом с Драко и стал вытирать ему лицо, потом произнес несколько заклятий, и боль поутихла, кровь остановилась, с одежды исчезли бурые пятна и расплывы блевотины. Драко прижался к груди отца, и Люциус не оттолкнул его.
- Теперь слушай внимательно, - Темный Лорд опустился на пол рядом с отцом и сыном; голос его звучал мягко, почти нежно, и как-то очень по-доброму. - Эта вещь, - в воздухе перед лицом Драко появился, подвешенный на двойную золотую цепочку, странный кулон, - называется Заклятый Дар…
Воскресенье прошло как в тумане. Ночью Гарри долго не мог уснуть; в конце концов, он выбрался из кровати и побрел в "тайную комнату". Но она была пуста, а потому неуютна, холодна и бессмысленна. Гарри провел бессонную ночь, шагая из угла в угол, пока не свалился от усталости. Но и тогда он не смог уснуть - он смотрел, как встает солнце, и умирал от беспокойства и чувства вины.
Наступил понедельник, а Драко так и не появился.
После завтрака Гарри попытался еще раз отловить Снейпа, но тот, очевидно, понял его намерения и скрылся из Большого Зала через маленькую дверь за учительским столом. Тогда Гарри решил действовать грубо. На глазах у изумленных слизеринцев, направляющихся на урок Ухода, он оттащил в сторону Сольвейг.
- Ты меня дискредитируешь, - заметила девушка.
- Где Драко? - спросил в ответ Гарри.
- Ты совсем оборзел, Поттер, - сказала Сольвейг. - Это ты с ним проводишь все его свободное время.
- Он исчез. Я не видел его со вчерашнего утра.
- Ну, а я что сделаю? - девушка нервно попыталась вырваться из рук Гарри. - Я сторож, что ли, Драко твоему?
Гарри только собрался ей сообщить, что, вообще-то, о друзьях обычно тревожатся, если они исчезают, как вдруг на лице Сольвейг отразилось неимоверное облегчение, и она сказала, вытянув руку куда-то за спину Гарри:
- Так вот же он идет!
Он вышел из ступора только когда понял, что вода стала совсем холодной. Вздрагивая, Драко выбрался из ванной и завернулся в полотенце. Из большого, покрытого капельками воды зеркала на него испуганными глазами смотрел тоненький мальчик, которому от силы можно было дать лет двенадцать. Драко знал, чего хочется этому мальчику. Найти своего возлюбленного, зарыться в его объятия, забыть хотя бы на время о страхе и боли. О, этот Драко отлично умел прятаться от завтрашнего дня, твердить себе, что все будет хорошо, обольщаться сказками. Этот Драко верил, что отец любил его когда-то, был добр к нему, ласков и нежен. Этот Драко верил, что любимый человек будет с ним вечно и никогда не нарушит данного слова. Этот Драко верил, что может быть счастлив.
Медленно, еще не вполне понимая, что же именно он собирается сделать, Драко поднял руки и пригладил растрепавшиеся мокрые волосы. Послушные тонкие пряди аккуратно легли назад, открывая лоб. Из стенного шкафчика Драко достал легкий гель для волос, втер его в волосы и пригладил их щеткой. Теперь прическа не испортится.
Потом он оделся - тщательно, в черные брюки, белую рубашку, бело-зеленый слизеринский джемпер и черные блестящие ботинки. На шею повязал галстук в серебристо-зеленую полоску. И накинул робу - новую, приятно шелестящую, еще пахнущую швейной мастерской и мылом для раскройки.
Теперь из зеркала на него смотрел настоящий надменный слизеринец, если не считать одной детали - ни у одного слизеринца не бывает такого затравленного взгляда. Тогда, словно заново примеряя костюм, когда-то любимый, а потом надоевший и заброшенный в дальний угол шкафа, Драко прищурил глаза и одновременно оттянул в сторону и вниз правый угол рта. Чуть склонил голову набок и откинул ее назад, глядя как бы сверху вниз. И уже вне зависимости от команд разума, просто по полузабытой привычке, тонкие крылья носа дрогнули, словно их коснулся какой-то чрезвычайно неприятный запах - гримаса, позаимствованная у матери.
И вот в зеркале, как призрак кого-то давно умершего появился его мистер Хайд - Драко Малфой, надменный слизеринец, наследник рода Малфоев, ненавистник Гарри Поттера и всех его гриффиндорских щенков, злобная мерзкая тварь. Он внимательно смотрел на того, кто посмел выгнать его из собственного тела; кривящиеся в ухмылке губы дрогнули, и он произнес, манерно растягивая слова:
- Ты жалок.
"Вот так начинается шизофрения… "
- Ты слишком много ревешь в последнее время. Слишком много боишься. Слишком часто умоляешь и стоишь на коленях. Ты жалок.
"Да, я жалок", - согласился Драко. И тут же прервал в корне пугающий разговор с самим собой. У него и так было достаточно причин для безумия.
Была уже почти половина девятого, и Драко безнадежно опоздал на завтрак. Впрочем, он все равно не хотел есть.
Он вышел из замка и направился в сторону хижины лесничего. Слизеринцы и гриффиндорцы уже толпились у входа в конюшню, где обитали огневики. Маленькие дракончики, как выяснилось, совершенно не выносили холода, потому пришлось перенести их место жительства из голубятни, где не было ни одного голубя, в конюшню, где не было ни одной лошади.
Драко увидел Гарри - гриффиндорец стоял к нему спиной и разговаривал с Сольвейг. Потом девушка вытянула руку, вне всяких сомнений указывая на Драко. Гарри обернулся.
Вот за такие взгляды и продают душу.
Подходя все ближе и ближе, Драко изучал его лицо. Бледное, под глазами - синие круги, волосы растрепаны больше, чем обычно… и вот он проводит по ним рукой - машинально, почувствовав взгляд Драко. Он хочет хорошо выглядеть перед своим возлюбленным - это уже стало привычкой. Беспокойная улыбка, тревожная радость - он видит, что Драко жив и здоров, и это радует его, но он не уверен, что все в порядке.
Чуть задев Гарри плечом, Драко прошел мимо, в конюшню, к гнезду Всполоха и Эсмеральды. Гнездо представляло собой огромный валун (нашел его Гарри, а притащил Хагрид), в котором Драко наколдовал пещеру, потому что выяснилось, что огневики, подобно своим гигантским собратьям, предпочитают жить в каменных жилищах. Из всевозможных предложенных им вариантов ложа огневики выбрали песок; через полгода, сказал Хагрид, у них уже появятся малыши.
Почувствовав приближение хозяев, огневики вылетели из пещеры и уселись на насест. Драко протянул руку и погладил мордочку Эсмеральды.
- Где ты был? - тихо спросил Гарри, подтаскивая к огневикам миску с мясными обрезками.
- В гостях, - невозмутимо ответил Драко, не глядя на гриффиндорца.
- Все в порядке?
- Что должно быть не в порядке, Поттер?
- Ты уехал с отцом - так сказал Снейп… Я беспокоился…
- Ты думаешь, мой отец представляет для меня опасность? - сверкнул глазами Драко. Краем глаза он увидел, что Гарри прикусил губу.
- Прости… Я, правда, беспокоился.
- Я тронут, Поттер, - холодно ответил Драко. Гарри дернулся.
- Почему ты так зовешь меня? Все нормально, Драко?
- Ты уже задавал мне этот вопрос. Все отлично, Поттер.
- Ты придешь сегодня?..
- Ночь без секса тяжела, Поттер? - приподнял брови Драко. Гарри схватил его за плечи и развернул лицом к себе.
- Зачем ты меня дразнишь? Что случилось?
- Что случилось с тобой, Поттер? - резко рванулся из его рук Драко. - На нас все смотрят!
- Что с того?!
- Тебе - ничего, разумеется, - сквозь зубы ответил Драко. - Но у меня есть отец, и он работает в этой школе!
Гарри побледнел.
- Он… что-то тебе сделал?..
- Не твое дело! - огрызнулся Драко.
- Очень даже мое, - возразил Гарри и собирался еще что-то сказать, но тут Хагрид призвал любимого ученика на помощь, и он, одарив Драко взглядом из серии "мы еще не закончили", отошел.
Драко проводил его глазами и повернулся к огневикам. Эсмеральда смотрела на него так, словно тоже хотела спросить, все ли у него в порядке. Рядом ней опустился Всполох и нежно прильнул головой к шее подруги. Эсмеральда посмотрела на него сурово и надменно, но уже через секунду смягчилась, позволила приласкаться и даже погладила белого красавчика крылом. Драко грустно улыбнулся. На одном из уроков Хагрид объяснил им, что дракончики часто перенимают характеры и привычки своих хозяев. Драко задумался, не могла ли эмоциональная привязанность огневиков стать причиной его собственных чувств.
- Что ты смотришь на них?
Драко поднял голову и встретился взглядом с полными злобы белесыми глазами Лестранга.
- Что ты смотришь? - прошипел он снова, и Драко отступил на шаг, невольно испугавшись, что парень сейчас начнет плеваться ядом. - Думаешь, если ваши твари милуются, это что-нибудь значит?!
- Ты окончательно сошел с ума? - чересчур спокойно спросил Драко. В ответ Лестранг облизал губы и прошелся глазами по телу Малфоя.
- Ты так классно выглядишь, когда ты голый. Когда ты трахаешься. Тебе надо ходить голым все время. Тебя надо выставить в музее с табличкой "Только для траха". Тебя надо продавать с аукциона. Там за тебя подерутся. Цена взлетит до звезд. Я бы продал душу, чтобы поиметь тебя.
Драко - возможно, впервые в жизни - залился краской стыда. Наверняка ни один отпрыск рода Малфоев никогда не чувствовал себя таким униженным.
- Ты больной псих, Лестранг, - это было все, что он мог выдавить из себя.
- Я? Я не псих… - Лестранг вдруг попятился, вытаскивая из-за спины квиддичную биту. - Просто я хочу тебя…
Драко, в свою очередь, отступил на шаг. Стыд сменился изумлением - что, черт побери, делает этот придурок?
В ошалелом ступоре Драко наблюдал, как взлетает в воздух бита, едва не вырываясь из неверных пальцев Лестранга. Как она рассекает воздух, направляясь к нему. И как обрушивает удар на мирно воркующих огневиков.
Пронзительный вопль едва не разорвал ему барабанные перепонки. Вся тяжесть биты пришлась на Эсмеральду - Всполох в последний момент взлетел - и тут же с горестным воплем ринулся камнем на упавшее в песок тело подруги. Вокруг тоскливо заголосили огневики.
- Тварь! - выплюнул Драко и бросился на Лестранга. От неожиданности, видимо, тот не успел поднять биту еще раз, чтобы защититься. Малфой сбил его с ног.
Они упали на пол, подняв тучу пыли, и Драко вцепился Лестрангу в горло. Тот отчаянно хрипел, но не сделал ни единой попытки защититься. Взбешенный, Драко этого не заметил. Он, возможно, убил бы одноклассника, если бы пара огромных сильных рук не оттащила его прочь. Лестранг, хрипя, попытался встать, но не смог, и остался на коленях.
- Гадюка! - рычал Драко, силясь вырваться из хагридовых медвежьих объятий. - Ублюдок! Горло перегрызу!..
- Предатель! - прохрипел в ответ Лестранг. - Гриффиндорская шлюха! Я… я все бы тебе отдал… а ты лег под Поттера!
- Что ты мелешь, кретин? - Драко перестал рваться из рук Хагрида, чувствуя легкую тошноту.
- Я вас видел, - Лестранг шептал, но в наступившей мертвой тишине его слышали все. - Я видел, как вы трахались в этой чертовой комнате! Я видел каждый ваш милый вечерок! Право же, мне стоило продавать билеты на ваши ежевечерние выступления - я бы сейчас был богаче, чем твоя семейка, Малфой!
- Видел… - кошмарным усилием воли Драко удалось остановить надвигающуюся истерику. - И… сообщил куда надо?
- Может, и сообщил, - губы Лестранга дрогнули в отвратительной улыбке. - А может, и нет. Что ты мне предложишь, чтобы об этом не узнал твой отец?
- А он уже знает, - тихо произнес Драко, и в этот миг внутри него словно вспыхнул свет. Он поймал мысль, которая вертелась у него в голове с того момента, как он увидел свое отражение в зеркале. Он понял, что ему надо сделать, чтобы уберечь Гарри. По-настоящему уберечь. Чтобы беда не коснулась его. Или хотя бы чтобы он, Драко, ни в чем виноват не был.
Лестранг, опешив, заморгал.
- Знает?
- Знает, - Драко усмехнулся. - Хочешь узнать, что он мне за это сделал? Велел держаться от Поттера подальше.
- И ты?..
Драко медленно повернулся к тому, кто задал этот вопрос. Бесстрашные зеленые глаза смотрят с беспокойством и надеждой. "Я не могу разлюбить тебя, счастье мое. Как я мог так влипнуть? Теперь, чтобы разлюбить тебя, мне надо вырвать свое сердце. Но ты - ты можешь. Тебе придется. Прости".
Но он не мог сказать Гарри этих слов даже мысленно. Заклятый Дар оттягивал шею, как чертово Кольцо Всевластья.
Внезапно зрение Драко стало каким-то болезненно четким. Прямо перед собой он видел бледное лицо Гарри, а за ним - группку гриффиндорцев - перепуганную Грейнджер, едва не подпрыгивающих от любопытства девиц, вечно растерянную рожу Лонгботтома, прищурившегося Финнигана, и - о, неожиданность! - Уизли не заливается пурпурной краской, как обычно, а почему-то бел меловой бледностью, даже веснушек не видно. Справа маячила огромная фигура лесничего, а слева недоуменно смотрел Лестранг. Позади него толпились слизеринцы - у них выражения лиц были еще более недоумевающими, чем у Лестранга, и только Сольвейг смотрела точь-в-точь как Финниган.
Они были зрителями. А он был актером. И сейчас ему предстояло дать главное в своей жизни представление.
Представление "Истинный слизеринец". Правый уголок рта - в сторону и вверх. Чуть приоткрыть губы - чтобы ухмылка вышла немного чувственной. И прищурить глаза - насмешливо и снисходительно. Не жестоко. Пока.
- И я согласился.
Зеленые глаза открываются шире. В них - неверие и надежда. Все еще надежда.
"Не смотри на меня, не смотри на меня так! Я пытаюсь спасти твою чертову жизнь!"
- Ты - что?..
Ухмылка становится шире.
- У тебя проблемы со слухом, Поттер? Согласился! В конце концов, он мой отец. Он знает, что для меня правильно.
- Драко, что ты мелешь? - его голос начинает дрожать - отчего? От обиды? От боли? От страха, что все, сказанное любимым человеком - правда? "Давай, Драко, улыбайся! Улыбайся, жестокая скотина!"
- Очевидно, ты хотел спросить меня, что же я такое говорю, верно я тебя понял, Поттер? Я говорю тебе, что мы провели вместе очень неплохое время. Из тебя вышла отличная королева, Поттер, - легкий язвительный смешок срывается с его губ. Протянуть руку, провести кончиками пальцев по щеке Гарри. Твоя чудесная кожа… Господи, как я это вынесу?! Он не двигается - он застыл на месте и мелко дрожит, как загнанное животное. - И ты такой милый… было истинным удовольствием трахать тебя. Тебе, я думаю, тоже понравилось - я прав, Поттер? Но увы… - он разводит руками и надувает губы в притворной гримасе разочарования. - Все когда-нибудь заканчивается.
- Ты… - зеленые глаза приближаются, в них - мольба.
"Святые небеса, не смей! Не смей унижаться, Поттер! Где твоя чертова гриффиндорская гордость?! Не смей умолять меня - я этого не вынесу…"
- Ты ведь дразнишь меня, Драко, да? Не надо так шутить - это жестоко, Драко…
- Я похож на шутника? - приподнятая бровь. - Не расстраивайся, Поттер. Как-нибудь… когда вся эта фигня закончится, встретимся… потрахаемся…
- Пожалуйста… я прошу тебя… - он обрывает себя на полуслове. - Малфой, ты не можешь… даже для тебя это слишком.
"А! Я уже Малфой! Ты приходишь в себя - хорошо…"
- Что не так, Поттер? Я ведь сказал тебе - всего лишь секс. Тебе стоило мне поверить. Ты рассчитывал на что-то большее? - улыбка, широкая и злая. - Ты в своем уме, Поттер?
Он медленно отступает назад. Он поверил.
- Мне будет не хватать тебя, Поттер. Особенно некоторых частей, - проехаться глазами по всему его телу. Ухмылка номер пять, "Похотливая". Улыбайся, Драко!
Поворот на девяносто градусов - возвращение блудного слизеринца в объятья друзей по факультету. Ах, мы кое-что забыли!
- Ах, да, Поттер… чтобы не получилось, что ты даром потратил время… все, что есть с собой. Если мало - скажи - я дам еще.
Левой рукой он хватает безвольные руки Гарри, поднимая их ладонями вверх, правую вынимает из кармана - и в ладони гриффиндорца сыплются золотые галлеоны. Поттер не отрывает глаз от его лица, вряд ли замечая, что происходит с его руками, и когда Драко отпускает его, галлеоны падают на пол.
- О, ты их уронил! Но ничего, попроси Уизли, он соберет.
Развернулся - иди. Черт, как же они далеко! Лицо застыло в знаменитой малфоевской ухмылке. Впору поднимать плакат "С возвращением, Малфой!" Они смотрят - они все еще пытаются понять, что он делает - хотя нет, Паркинсон уже поняла, и ее мордочку искажает злобная радость. До девчонок доходит раньше. Почему не видно Паркер?
Что-то хрустнуло под ногой. Белое крыло. Всполох. Распростерт над трупиком Эсмеральды. Не задерживайся, Драко. Тебе же это безразлично. Улыбайся. Тебе еще долго придется улыбаться. Посмотри - они ждут тебя. Бычешейдер уже что-то кричит гриффиндорцам… только почему-то ничего не слышно.
Улыбайся. И не забывай про глаза. Пусть в глазах будет то же. Усмешка. Насмешка. Победа. Ты победил. Улыбайся, Драко!
Они улыбались ему навстречу, приветствуя своего принца. Они что-то говорили и хлопали его по плечам, как будто он выиграл квиддичный матч. Потом, не заботясь ни об уроке, ни о Хагриде, они вышли из конюшни. Драко очень хотелось обернуться. Но он не мог, как не мог забыть о существовании Гарри или разлюбить его. Но Гарри должен поверить ему - в последний раз.
Гарри стоял и смотрел, как его возлюбленный уходит прочь. По правде сказать, он не очень понял, что наговорил ему Драко. Он запомнил каждое слово - сейчас они мелькали у него в голове, как титры на телеэкране. Но смысла он не понимал. Он лишь уловил суть - все кончено. Вечера у камина - кончены. Нежные прикосновения - кончены. Страстные ласки - кончены. Сладкие поцелуи - кончены. Влюбленные взгляды - кончены. Самое прекрасное счастье в мире - кончено.
Он смутно припомнил, что вроде все это уже было. Драко, сказавший ему что-то жесткое, уже уходил прочь, а он стоял и боролся с желанием догнать его.
Остатки гриффиндорской гордости, не до конца выпитой поцелуями слизеринца, выжатой его объятиями, растворившейся в его семени, приковали Гарри к месту, не давая броситься вслед за Малфоем, валяться у него в ногах, умолять признаться, что это была всего лишь жестокая шутка.
- Гарри… - услышал он полный сострадания голос Гермионы, и вскинул руку. Она замолчала, и Гарри был рад - он не был уверен, что может сказать что-нибудь. У него слишком сильно болело в горле и в груди.
У самых его ног что-то шевельнулось. Гарри опустил голову - над телами огневиков совершенно неподвижно сидела Сольвейг. Только пальцы ее двигались туда-сюда, поглаживая мертвые крылья - черные и белые.
- Паркер, он ведь пошутил, да? - услышал Гарри свой собственный голос - сдавленный и хриплый.
- Да отвали ты от меня, Поттер! - зарычала слизеринка - и вдруг подавилась рыданиями.
- Гарри… - Рон тронул друга за плечо. Гарри покачал головой. Глупые, ничего не понимающие друзья окружили его, что-то говорили, пытаясь утешить. Он позволил им. В любом случае, это уже не имело значения. Малфой не оставил ему ни любви, ни надежды, ни счастливых воспоминаний. Малфой не оставил ему даже ненависти.
Только дикая боль - единственный подарок любимого.