Перекресток

Автор: Nereis

Бета: Mura

Действующие лица: Гарри, Северус, мародеры

Pairing: неявен, но кто ищет....

Рейтинг: PG - 15

Жанр: ангст

Дисклеймер: Герои принадлежат Роулинг. Не претендую.

Краткое содержание: Я не думаю, что в стиле кого-нибудь из этих господ вести дневник, но на то она и магия, чтобы компенсировать иные недостатки характера.

Благодарности: Mure за пинок, Пумбрии за идеи, мэтру Летову за композицию "Невыносимая легкость бытия", послужившую главным настроением этого рассказа.

Искусство быть посторонним.
Е. Летов

В один из отмеченных тягучим бездельем дней Гарри понял, что все еще знает о Хогвартсе меньше, чем хотелось бы. И что вместо бесцельных шатаний и отвешивания пинков пристенным доспехам, можно занять себя путешествием в интересное место. Вроде комнаты на последнем этаже в одной из башен, откуда только что вернулся, и все никак не мог успокоиться Рон. Решив скоротать этим визитом время до начала предстоящей отработки, он вдруг узнал, что в эту комнату сегодня будет можно попасть. Но не ему, он пойдет отрабатывать. Ничего не оставалось, как послать шпиона.

- Так ты говоришь, что она открывается раз в двадцать лет? - попытался Гарри выделить главное в его рассказе.

- Не совсем. Примерно. Там как-то по звездам считается, не по годам. А то знаешь, сколько народу ломилось бы сейчас туда...

- Куда?

- Да на Глухой Чердак! Так его назвали потому, что там, даже если закричишь - себя не услышишь. Пойдешь? Хоть расскажешь мне, что там... Я давно хотел заглянуть.

- Ну... - Гарри задумался. - А когда он откроется?

- Как только стемнеет. Но имей в виду, у тебя только десять минут, и там совсем темно.

- А после десяти минут?

- Дверь опять преращается в стену.

- А если я не уложусь?

- Я буду знать, где ты, но все-таки лучше уложись, потому что я не представляю, как тебя вытаскивать. Ты даже закричать оттуда не сможешь.

- Здорово. А ты придешь?

- Если успею. Попробуй меня дождаться.

Рон не успел. И Гарри, заметив, что свет от настенных факелов стал ярче, чем небо за окном, один ступил на подоспевшую лестницу, отмахиваясь от пыли, посыпавшейся из щелей между зашевелившимися камнями стен. Дощатый квадрат, обрамляющий их, перестал казаться неряшливой архитектурной деталью, а преобразился в красивое обрамление дверного проема.

Темного и глухого.

"А если он сломался и сегодня закроется раньше, чем через десять минут?" - напугал себя гриффиндорец, ступив в темноту. Оглянулся на всякий случай, но дверь не собиралась возникать, и он осмелел.

Через несколько шагов коридор разошелся под прямым углом в две стороны. Гарри подумал и пошел налево.

Странное это было ощущение - под ногами должно было хрустеть, но не хрустело. То есть, хрустело бесшумно. Словно под водой.

В свете, все слабее доходящем от входа, различались полки с какими-то предметами и сильно запыленными книжками. Названия были поэтичные и очень непонятные, например: "Огонь и Волны". Ну ее, поэзию, подумал Гарри, и вернулся к повороту в левый коридор.

И сразу почувствовал под ногой гладкое и плоское. Наклонившись, поднял. На ощупь предмет походил на тетрадь, и Гарри, еще немного поразмышляв над вопросом "а не захватить ли пару странных предметов из стоящих на полках по бокам", вспомнил о десяти минутах и направился к выходу.

Вернулся раньше, но не пожалел, рассмотрев на обложке знакомое имя. Рядом с именем значилось, что автор нарек тетрадку "дневником". Конечно, будь имя составителя незнакомым, Гарри отнесся бы к дневнику подозрительно - в такое уж неспокойное время случилось жить - но человек по имени "Ремус Люпин" еще ни разу не давал повода подозревать себя в преступных намерениях. Поэтому Гарри даже не стал стирать пыль с находки, а, едва спустившись по отъезжающей лестнице, шлепнул его на ближайший освещенный подоконник и открыл, в надежде за этим занятием дождаться обещанного ему Роном Рона.

Скоро выяснилось - пока Люпин помнил, что ведет дневник, было не особенно интересно, но как только он забыл и увлекся, Гарри и сам перестал вспоминать, какое время на дворе и сколько его прошло с тех пор, как он открыл тетрадку.

1.

Сегодня наш профессор по ЗОТС Кью часа два выступал на любимую тему, я ее здесь повторять не буду. Закончил тем, что для оценки какой-либо ситуации мы должны научиться абстрагироваться от собственных мыслей и поступков. Для этого можно завести дневник. Хоть я и не знаю более дурацкого занятия, чем записывать за собой, но, слава Мерлину, есть заклятие, способное делать это за меня.

Кью обещал, что проследит за желающими, но вчитываться в записи не будет. Джеймс тут же предложил мне понапридумывать гадостей, и разместить их в "текстовом массиве". Не знаю, где он тут увидел массив.

(другим почерком) Гадости про Кью - не стильно. Все и так знают, что он дурак.

(хозяйским почерком, со стрелкой наверх): Эта потрясающе глубокая мысль принадлежит Блэку.

(тем же почерком, что и в первый раз) Да, мне.

Сириус, у тебя твой дневник есть, там и абстрагируйся.

(тем же почерком, что и первые два раза) Да глупости все это. Зачем мне сегодня вспоминать то, что я подумал вчера?

Чтобы не напрягаться над этим завтра, придурок.

Это ты обзываешься?

Нет, это я очень по-доброму.

По почерку не скажешь.

Значит, обзываюсь.

Тогда сам придурок. Скажи лучше, что в дневнике писать.

То же, что и в моем. Я же в твой не лезу.

Да там у него и не будет ничего, кроме голых баб. От них его не абстрагируешь. Джеймс.

На сегодня у них все (другими чернилами, явно позже и ровнее - видимо, дневник начал вести самостоятельную жизнь).

2.

С утра непогода и очень грустно. Джеймс так томился бездельем, что я уж начал опасаться, как бы ему не пришло в голову что-нибудь разрушительное. Но блэкова героическая рассеянность выручила и нас и эти стены.

Он вознамерился навсегда отучить, как он выразился, всяких болванов стрелять у него конспекты. С какой целью трансфигурировал пойманную Питером в коридоре Бомбу в листок и положил между страниц тетрадки, чтобы тот, кто первый откроет ее, получил когтями в морду. Несколько часов у него в сумке Бомба-листок вела себя смирно. Только вот Мак-Гонагалл решила в этот день проверить конспекты. Надо было видеть выражение лица Сириуса, когда он сдавал тетрадь.

А Бомба не сработала. Наверно, почуяла вышестоящую кошку.

Кульминация шоу случилась вечером, когда обо всем позабывший Блэк залез в тетрадку сам.

Теперь у него личность еще краше, чем была, когда он сдавал результаты своих экспериментов. С нею он отправился в лазарет, потому что никто из свидетелей еще полчаса не мог внятно удержать палочку.

3.

На выходных наш неугомонный Джейми разжился пачкой тошнотки - на три раза.

Серьезная штука - если подсыпать ее в любую еду, попробовавший остаток жизни будет весело поблевывать от данного вида пищи. Разумеется, Джеймс начинил ею бублики Ланкастера, крошки от которых каждый вечер оказывались в самых неожиданных местах.

Теперь в самых неожиданных местах лежат не крошки.

Джеймс по этому поводу так развеселился, что вляпался в то, что я не успел убрать. Хотелось бы мне знать, почему убираю я.

4.

Джеймс сегодня долго ругался. Говорит, тренироваться в мокреть - это непрерывное самоубийство. Не видать ничего и никого, навигация осуществляется по пятнам. Хорошо, что по цветным. Или по воплям - сегодня Томас сломал одну из своих кривых рук, пока его пеленговали и репэйрили, можно было четко определить восток - там он свалился.

Э. вечером жалел, что без него. У него-то самого нога в больни... (зачеркнуто) сломана. Мораль - не зли бладжер.

...В одном Джейми прав - надо что-то делать с погодой, иначе полкоманды к матчу выйдет из строя.

5.

Браун написал семь страниц, а тут только две. У меня нечасто появляется желание что-то надиктовывать. Тем более, что эта штука выражается не совсем так, как бы это делал я. Не думал, что у дневника начнет проявляться характер. Наверно, он принадлежит тому, кто придумал эту стенографию. Которая, кстати, грозится сквасить мне чернила, если я и дальше буду нумеровать записи. Потому что жаждет писать героический эпос или мемуары, а не всякую гоблинскую бухгалтерию.

Говорят, так всегда бывает со старыми заклятиями. Умели же раньше колдовать. Вдохновенно и талантливо. Кью прав, когда ворчит, что теперь остались одни ремесленники.

Я показал "летопись", Кью, и он, как и следовало ожидать, нашел число ее страниц незначительным. Велел мне выбрать запись, которую я могу дать почитать. Почитал про Блэка и Поттера, отметил "зачатки логичных размышлений".

И на том спасибо. Хотя я, в отличие от Блэка, и так неплохо помню все свои размышления. Приятные. Неприятные лучше не только не записывать, но и вовсе забыть.

Не знаю, как это может помочь моему будущему, но продолжу. Неизвестно ведь, что оно принесет. Прошлое я как-то пережил, в настоящем я тоже не один (наверно, это для меня главное сейчас), но ведь рано или поздно закончится одно и начнется другое. Кто знает, повезет ли мне так же, как повезло сейчас.

Вот кстати, я до сих пор помню свои удивление и радость, когда Джеймс и Сириус согласились на эти упражнения. Конечно, позже я понял, что им, в отличие от меня не казались непреодолимыми общественные запреты. Они уже почти у цели - мне до сих пор трудно поверить, что я смогу показать им мир, который вижу, получая проклятую возможность его видеть. Теперь я понимаю, насколько одинок был раньше, и не хотел бы оказаться в этом положении в будущем. Надеюсь, этого не случится.

Мерлин, какую чушь я пишу.

(несколько страниц вырвано)

Я уничтожил все, что написал зимой. Сомневался в себе и судьбе, но теперь этого больше не будет.

Появилась привычка диктовать - это даже лучше, чем держать мысль в воздухе. И я понял, что такое "сродниться с заклятием". Кстати, существенно упрощает жизнь.

Джеймс и Сириус добились своего. Когда они обсуждают увиденное за проведенную в лесу ночь, мне кажется, что я счастливейший человек на земле, и что мое проклятие - на самом деле дар. Возможно, так и есть, и все просто зависит от обстоятельств.

Наступает весна. У всех состояние либо злое, либо очарованное. Хочется пойти погулять, но два курсовика не пускают. С другой стороны, кто бы их писал, пока не гуляет.

Все, еще час сижу, а потом начинаю.

Почему не существует заклялок для написания курсовиков? Рука перестала существовать, глаза просятся туда же.

Кто-то сказал глупость - все тихо сидят, Рему смешно, как последнему дураку.

- А в чем дело? - поднял мою голову со стола Джеймс.

Я повторил, и еще не с первого раза получилось. Теперь ухохатывается Блэк, хотя он пишет только полчаса. Но у него очень заразительно получается, и скоро все, кто здесь есть, начинают прыскать неизвестно над чем.

Надо поискать место поспокойнее - невозможно работать.

Сегодня Джеймс, которого любой покой угнетает, с примкнувшей к нему группой щедро унавозил подступы к гостиной Слизерина. Он сказал:

- Они должны быть нам благодарны - теперь, во-первых, невозможно заблудиться, а во-вторых, знаешь, куда придешь.

Их старшекурсники в ответ что-то провякали, но никого не убедили. Кроме Снейпа, которому велели за нами прибрать. Он начал перемещать всю эту красоту под нашу лестницу, и навозная тропа теперь от них до нас. Или он это, как всегда, специально?

Мне, конечно же, теперь разбираться с преподавателями, а еще одна курсовая. Но заклинание "совесть" обычно делает Джеймса глухим, а с глухими особенно не поспоришь.

Хорошо, хоть баллов сняли не много - Тамиро в присутствии директора никогда не настаивает.

Самый прекрасный момент, по отзывам Джеймса - когда снитч уже у тебя, но никто этого еще не понял. Всего пара мгновений, но ради них все это и затевается.

Это я к тому, что мы уделали Слизерин на двенадцатой минуте.

Джемс его уделал. Я ему завидую, и очень его за это люблю (гм... хотел сказать, что глупая фраза получилась, но раз так и есть, то не глупая).

Идем отмечать.

Сегодня на сдвоенном Прорицании Снейп неосторожно уснул (интересно, что ему так мешает спать в положенное время?). Блэк тихо перекрасил ему волосы в красный, но перестарался и подпалил, после чего проснувшийся слизеринец по причине своей природной косорукости промазал по Блэку и попал в плакат. Никто так и не вспомнил, что на нем было, но Слизерин потерял десять баллов.

Испортило настроение только вот что - мы смотрели, кто каким будет в старости, лет в тридцать, Блэк увидел себя, я - тоже, а Джеймс - нет.

Питер утверждает, что это вранье, но все равно тревожно.

А Отто даже вспомнил вычитанную где-то теорию будущего - что каждому рано или поздно попадается явное предсказание, надо только уметь понять, что оно намерено предсказать.

Гениально, как и все, что находит Отто.

- Точно, - дополнил Блэк, - Например, попавший в голову бладжер часто предвещает падение с метлы.

6.

Скучно даже мне. Блэк ушел с какой-то дамой (с кем - не говорит), Поттер придумывает себе такие развлечения, что у меня болят зубы. Все-таки такой фонтан энергии поблизости иногда утомляет.

Сегодня вечером, оказывается, открывается Глухой чердак на верхнем этаже, что бывает раз в двадцать с чем-то лет. Глухим его назвали потому, что там можно обкричаться - никто ничего не услышит. К нему на десять минут подходит лестница. Д. предложил сходить посмотреть. Вдруг там какие-то невероятно интересные вещи. Я подумал, что будь там эти вещи, их бы уже до нас отыскали и присвоили, и лучшее, на что мы можем рассчитывать - это послание каких-нибудь предыдущих поколений. Конечно, его нельзя прочитать за несколько минут, но все лучше, чем скучать в гостиной, изученной за пять лет вдоль и поперек.

А чернила действительно протухли, вот зараза! Интересно, кто придумал эту заклялку. Мало того, что на страницу, так еще и с характером. Благо, не особенно дурным.

...Мы с Джеймсом влезли под его накидку-невидимку и поднялись по этажам ждать, когда верхняя лестница подвинется к нужному нам дверному проему. С виду там даже не дверь. С виду ничего нет, кроме вделанной в стену дверной коробки, забитой каменной кладкой. Такая закроется - не выберешься.

Точно в указанное время с кирпичей посыпалась пыль, они задвигались, словно жалюзи, и вывернулись вовне.

Джеймс нервно хмыкнул и приободрил:

- Там, наверно, много народу померло.

Скелетов мы не встретили, зато сам сгусток тьмы, казалось, рвется наружу и даже стремится нас напугать. Пахло пылью и пустотой. Мне почудился в этой пустоте какой-то вопрос - словно бы она интересовалась тем, что произошло за годы ее сна. Я даже стал обдумывать ответ. О неспокойном времени и о том, что чувствовать пустоту могу только я.

Вошли. Заложило уши. Наверно, не одни мы такие умные, и может прийти кто-нибудь еще. Или мы одни такие глупые.

Быстро пройдя вдоль голых стен, мы завернули за угол и различили в темноте несколько стеллажей со странными геометрическими фигурами. Конечно, следовало подумать о смысле наших действий и выборе, но времени не было, и Джеймс схватил пару наугад.

Мы, конечно, не слышали, но когда обернулись, то по протянувшейся от входа тени поняли, что вслед за нами тоже кто-то вошел. Когда он поравнялся с нашим поворотом, мы узнали эту приземистую коренастую фигуру. Фабиан Тамиро. Интересно, что ему здесь надо.

Нам повезло - он пошел налево. И вид у него был такой, словно он, в отличие от нас, знает, зачем идет.

Между тем оставалось две минуты.

Когда шаги Тамиро несколько удалились, мы накинули мантию и двинулись к выходу. Хорошо, что он не мог нас здесь услышать. Странное, опасное, но временами очень удобное место.

Мы опрометью сбежали по лестнице. Я бы не остановился до самой гостиной, но Джеймс предложил за углом дождаться Тамиро, до возвращения которого оставалось секунд сорок.

И действительно - как только кирпичи стали со скрипом становиться на места, в оставшуюся щель шустро протиснулся Тамиро, огляделся, и начал не спеша спускаться по отъезжающей лестнице. Явно гулял в этих местах не в первый раз. Однако его руки были пусты. Или он что-то положил туда... или что-то не нашел.

Встречаться с ним не хотелось. Мне кажется, даже слизеринцы побаиваются собственного декана - при всей его неприметной внешности и учтивых манерах он, по слухам, непревзойденный интриган. Никогда ничего не делает напрямую. Говорят, если ему что-то нужно от людей, он просто поссорит или познакомит кого следует и получит свое.

Я не особенно верю в то, что можно не заметить, если тебя пытаются с кем-то поссорить, но ведь есть такие незаметные проклятия, и Тамиро не может их не знать...

Все хорошо, что хорошо кончается - мы вернулись незамеченными.

Блэк, конечно, тут же обиделся, что его не взяли.

Прикольно он обижается.

Джеймс подарил ему одну из фигурок - маленький мягкий шарик неизвестного материала, который, если его долго держать в руках, начинал растворяться. Кью на следующий день объяснил, что это - эликсир вероятности. Если носить его в руке, то происходящее с тобой при этом событие может приобрести самый невероятный, но благоприятный исход. Блэк обрадовался, однако никаких потребных этому шару событий, кроме предстоящих в скором времени СОВ, придумать не смог. Но, чтоб шар подействовал, ему, наверно, придется не прикасаться к учебникам.

Это если не засекут.

Джеймсу достался треугольник искателя. Ему называешь предмет, он мерцает над тем местом, где этот предмет может быть спрятан.

Полезная вещь.

Скучно.

Правда, вчера Блэку удалось на занятии пролевитировать Д-нскую банку с Шелушащим Зельем, и вылить ее на голову Снейпа. Пока тот искал, кто мог бы это сделать, почти облез. Сегодня, правда, опять оброс, и Джеймс начал нудить, что такой кратковременный результат оскорбляет Блэка, как мага. Оскорбленный Сириус зашелся смехом.

Снейп, до этого делавший вид, что обсуждение к нему не относится, тут же выдал, что магия - слишком тонкое искусство для такого опнутого одра, и выскользнул за дверь прежде, чем Блэк успел представить себе это животное и тоже поржать.

Джеймс начал доказывать ему, что его повторно оскорбили.

Снейп уже умучал телегами о том, что нам, а особенно Поттеру с Блэком, не место в Хогвартсе - то ли они непочтительно относятся к магии, то ли к его собственной неповторимой персоне - я не вникал. Один раз он даже пытался доказать это директору, но тот его очень быстро поставил на место, предложив вспомнить, не содеяли ли они чего-нибудь противозаконного. Снейп, конечно, заткнулся - ничего такого он не видел. Теперь он опять не идет дальше угроз, которые страшно веселят Джеймса с Сириусом.

Интересно, как он ведет себя, когда остается один, если ему постоянно нужно кому-то гадить? Сам на себя нападает? Непонятно, откуда в одном человеке, да еще таком субтильном, столько злобы.

Гнусный и очень унылый тип. Но Джеймс, когда его видит, приходит в боевое настроение.

А мне вот кажется, что оно того не стоит.

Ходили в Хогсмид.

Катрин была с нами, она все время смотрит на Джеймса, хотя Сириус говорит, что это она на него. Он прекрасно знает, что всякая девушка, даже если ей нравится другой, будет им любоваться помимо своей воли. Он потому что красив. Не то, что я.

Я ему завидую, особенно с недавнего времени, когда он неизвестно где приобрел такую мягкую манеру разговора, что мне порой приходится напоминать себе - это всего лишь Блэк, которого я знаю с первого курса, а не какой-нибудь демон или инкуб.

А вот Джеймса это не смущает ни капельки. Как, впрочем, и многое другое.

- Сириус, - сказал он, - надеюсь, ты перестанешь путать меня и себя хотя бы тогда, когда дело дойдет до... э... уединения. Меня и Катрины.

- Ну, если дойдет, не посмею вам мешать, - очаровательно улыбнулся демон. - Я только помогать настроен, ты же знаешь.

Интересно, что при этом подумала Катрина. По ее милому личику я бы сказал, что она озадачена и воспринимает его серьезно.

Она носит волосы такого синего цвета, что вызывает нарекания преподавателей. Но твердо уверена, что другие ей не идут.

А мне кажется, что это очень тревожный цвет. Больше него я не люблю только малиновый.

P.S.: Куда-то исчез дневник. Забавно. Я его вот уже неделю не вижу, а он пишется. Где я мог его забыть?

Браун-младший изловил дементора. Водил его в контуре по опушке. Узнай кто об этом, его бы исключили.

Любопытный Блэк подошел и раздолбал контур, чтобы посмотреть, что будет. Катрин с Джеймсом стояли поблизости, и дементор направился к ней. Заваривший эту кашу Браун очень испугался, побледнел и забыл, что надо делать. Стоял, тискал мантию и смотрел на Джеймса, словно утопающий. Все-таки репутация - великая вещь.

Однако отгонял его я, как меня недавно научил Кью. И получилось!

Катрин тут же забыла о Джеймсе и бросилась мне на шею, хотя по-моему это от того, что она просто не стояла на ногах. Очень интересное ощущение. До той поры я не испытывал к ней особенного интереса, но когда к тебе так прижимаются, про синие волосы забываешь.

Она, однако ж, не смутилась. Она вообще не из тех, кто смущается. Смелая девушка. Хоть с виду и небольшая.

Сегодня нам сообщили, что Браун погиб.

Никто не знает, как это случилось, и почему он оказался ночью на берегу озера. Я тоже ничего не видел, потому что было полнолуние, я был занят своей проклятой метаморфозой (вот я еще раз написал об этом... надо привесить к пишущему заклятию еще какое-нибудь, чтобы читали только близкие мне люди. Лет на пятнадцать, больше я не вытяну пока... ).

Джеймс как-то странно на меня смотрит, и все не решается задать вопрос. Я знаю, какой. Не я это, сказал я ему. Кто-то другой.

Профессора говорят, что Браун умер от каких-то магических повреждений, но это еще не вся правда, я чувствую... они что-то скрывают от нас.

Кругом очень мрачно. Два дня все ходили подавленные, потом постепенно оттаяли.

Приезжал следователь из Министерства, но на нас, слава Мерлину, его энтузиазма не хватило. Не люблю, когда меня допрашивают. Тем более, у меня нет алиби.

Эванс ведет себя странно. Мы так и не знаем, кто убил Брауна, но она сказала, что если Джейми влезет в это дело, они станут незнакомы. Страшная вещь - девушки.

Не знаю, хорошо это, или плохо, что мне на их общество лучше никогда не рассчитывать.

Малфой с МакНейром шифруются и цепляют понтами потолок. Нехорошо, мы им так и сказали. Нас попытались гордо проигнорировать, однако численное превосходство быстро позволило нашим развесить их за ноги по кольцам для факелов.

На радостях закупились пивом.

Сегодня Блэк по каким-то своим личным причинам умудрился с Норби набраться пива до состояния, оскорбляющего человеческое достоинство. Мы с Джеймсом волокли его под руки, чтобы он не вздумал ночью пойти купаться. Конечно, не полнолуние, но лучше не рисковать.

Норби не взяли. Он красиво послал нас и ушел кого-то искать.

По дороге обратно нам попался Снейп, тут же исчезнувший в кустах, где Джеймс и пожелал ему получше ободраться.

- Мне кажется, - сказал я, - он следит за нами.

- Это мне давно кажется, - согласился Джеймс, перехватывая Блэка поудобнее. - Заняться ему больше нечем, вот и подглядывает. Может, и доносит.

- Такого еще не было, вроде...

- Это потому, что он меня боится.

Всегда завидовал его уверенности.

Утром мы узнали, что в ту ночь неизвестная роковая напасть постигла Норби. С ним случилось то же, что с Брауном, но еще ужаснее. Кью был в жутком состоянии, у него тряслись руки, когда он рассказывал нам, как собирал его со всех кустов побережья. Приезжали его родители (Норби, конечно же, не Кью), обещали подать в суд на директора и вообще на весь преподсостав, в общем, были не в себе.

Наша радость что-то перестал всех замечать, говорят, Н. был его другом или что-то в этом роде. Для нас было новостью, что у таких недоносков бывают друзья. Неудивительно, что они долго не живут. Наверно, покончил с собой (Блэк считает, что нехорошо так говорить, но Джейми корежит от хохота при мысли, что Снейп вообще мог в разговоре с кем-нибудь связать два слова. Два нехороших слова очень даже может, по-моему).

Лили считает Джеймса идиотом. Она сама так сказала, пожаловался он.

Потому, что он в полнолуние плавал на середину озера за Огненным Лотосом. Она, как он сказал, таращилась на него, пока он не отцвел, а потом рыдала у него на плече. При попытке скрасить собственное недоумение более осмысленными действиями, его величество получил по морде. Женщина разочаровалась, и теперь ему придется подождать.

- Ненавижу ждать, - возмущался Джеймс. - Где Катрин?

Мерлин, я скоро, наверное, сойду с ума.

Утром мы узнали, что Катрин следила за ними в ту ночь.

Утром ее нашли на берегу не просто мертвой, а разбросанной по кустам.

Все. Чувствую, школу распустят до выяснения обстоятельств. Интересно, что в таком случае делать с СОВ? Перенести на следующий год? Осталось-то совсем немного...

Дневник я так и не нашел. Мне почему-то кажется, что я мог оборонить его там, наверху. Дотуда не достреливает никакое "акцио", я пробовал. Да и заклинания более высоких уровней эту древнюю стену не прошибают.

Ладно. По крайней мере, если кого-то засудят, где-то останется запись о том, что я ничего не знал.

Помогла бы она еще.

Л.Э. не разговаривает ни с кем из нас. Опять какая-то придурь.

- Я что, виноват в недостатке мозгов у Катрин? - ворчит Джеймс. - Я вообще думал, что она теперь с Блэком. Последний тоже наорал на меня непонятно за что.

Так и было - они несколько дней ходили порознь, собирая слизеринские насмешки. Те, разумеется, в выражениях не стеснялись.

Снейп как избегал нас, так и избегает. Джеймс уверен, что он так неумело изображает пренебрежение. Его это бесит.

(поздняя приписка)

У меня впечатление, что Джеймс назначил Снейпа на роль какого-то отхожего места для своих мыслей. Сделал его персонажем собственной мифологии.

У него один такой уже есть. Это я. Ему все время кажется, что я бестолков и нуждаюсь в его опеке, что без него просто не выживу. Иногда это очень тяготит.

По-моему, вылить человеку в сумку помойку - не лучший способ убедить его в правильности своих взглядов.

Хотя взгляды тут уже давно ни при чем. Я уж и не помню, с чего все это началось. И никто не помнит.

Он обещал нам страшно отомстить. Джеймс очень веселился - первый раз после этих ужасных событий. Правда, в его повернутости на этом противостоянии есть что-то, что напоминает мне меня в моей не самой мирной ипостаси.

С другой стороны - я готов пожертвовать десятком Снейпов, лишь бы Джеймс не впадал в пораженческие настроения. А то мне самому после всех этих событий и метаморфозы часто не хочется жить. Если еще и ему не захочется, кто вообще останется?

Джастин Келли сказал, что сегодня приедет комиссия - разбираться с делом о гибели студентов.

Комиссия действительно была, всех допрашивали. Не хочу ничего вспоминать, очень устал. А мне до метаморфозы осталось два дня.

Наверно, если я переживу эту проверку, я все переживу.

(поздняя приписка)

Джеймса черт дернул рассказать о нашем визите на берег. Особо подчеркнул он то, что мы видели там Снейпа. Хотя даже ему мысль о том, что тот развешивал кишки по кустам, кажется идиотской, он отстаивает ее с фанатичной убежденностью, как и принято отстаивать всякий абсурд, чтобы в него поверили.

Я знаю - это для того, чтобы отвести подозрения от меня.

Что интересно, Снейп сидел там же. Сцена муторная.

Следователь, выслушав Джеймса, обращается к Снейпу:

- Вы подтверждаете, что были в ту ночь на берегу?

- Разумеется.

- Что вы там делали?

- Интересовался.

- Чем?

- Произошедшим.

А со слов он вроде как не понял. Интересно, этот утомительный перфекционист когда-нибудь перестанет выпендриваться? Неужели так трудно отвечать "да" или "нет"? И вообще подбирать слова попроще.

Видно, что следователя эта манера раздражает больше, чем меня.

- Вы в курсе запрета на пребывание на берегу после наступления темноты? - продолжал он.

- В тот день еще не было запрета, как такового. Туда никто и не пошел бы сам, кроме их вон... - он кивнул почему-то на Блэка. Тот, как всегда, сидел с дурацким выражением лица и выглядел именно как "этот вон", способный на любую глупость.

- Почему вы так решили?

Следователь старался на него не смотреть. Устал. Шутка ли - с утра и без перерыва всех допрашивать. А теперь еще этот...

- Потому что они гриффиндорцы.

Он воспринимает нас, как стихийное бедствие. Джеймс этой его скорби не заметил. Позже он сказал, что ничего, кроме зависти, в этой фразе не разглядел. Наверно, он прав. Зная Снейпа...

- Поясните, - потребовал следователь.

- Пожалуйста, - согласился Снейп, косясь на Джеймса. - Здесь принято тем, кому везет на квиддичной площадке, прощать любые проступки. Вот они и поверили в свою абсолютную безнаказанность. Вполне в стиле. Глупо, но ведь те, кому удачливость в квиддиче не требует большого ума...

- Снейп, я тебе это припомню, - вмешался Джеймс.

- Тихо, - буркнул следователь. - А вы? Разве вы не пошли туда тоже?

- В тот вечер и я... рискнул, - он явно смутился.

(Джеймс склонился ко мне и тихо прошептал: "Нет, ну ты видел такого кретина... рискнул он...").

- Во сколько вы вернулись? - обернулся следователь ко мне.

- После полуночи, - встрял Джеймс.

- Часов в одиннадцать, - возразил я. Он явно хотел подставить слизеринца под время убийства. Зная, что не получится - просто, чтобы позлить.

- А вы когда вернулись? - вопрос опять Снейпу.

- В половину двенадцатого, - у него скрывать раздражение получалось хуже всех.

- Полчаса вам хватило на осмотр места происшествия? - иронию в своем голосе следователь уже не счел нужным скрывать.

- Я просто хотел убедиться, что там нет того, кого я подозреваю. Или, что он пришел.

- Кого именно?

- Его, - и эта длинноносая плесень тряхнула своими сальными патлами в сторону Джеймса. Улыбочка на ее малокровных губах говорила об уважении к собственной изобретательности. Придумал и успокоился.

Конечно, при должностном лице Джеймс не мог призвать его к ответу привычными методами, поэтому он выдавил только:

- Спасибо, радость моя.

Однако он разозлился. Чтобы трусливый слизеринец открыл свою вонючую пасть... Джеймс потом порадовался, что раньше не давал ему такой возможности. И зарекся предоставлять впредь.

- Вы убедились, что он возвращается в здание, но все же отправились дальше, - гнул свое следователь. - Почему?

- Собирался их обойти. Они и в трезвом-то виде всех изводят, а уж в том, в котором они мне попались...

- Они не были трезвы?

- Именно, сэр.

- Ложь! - заорал Джеймс. - Выпил только Блэк, но его девушка бросила... а мы нашли его и вели домой.

Следователь недоверчиво посмотрел на ухмыляющегося Блэка. Тот и вправду не особенно походил на отвергнутого. Хоть бы морду подходящую состроил, дитя эмоций.

Следователь решил не вникать, и снова обратился к Снейпу.

- Больше они там не появлялись?

- Не знаю, сэр, потому что и я там не появлялся тоже.

- Кто-нибудь видел, во сколько вы вернулись в здание?

Он назвал несколько фамилий. В основном слизеринских.

Может, это сговор? Или я слишком подозрителен? Снейп, конечно, зануда и тормоз, но ничего ужасного он на моей памяти не сделал.

А может, потому и не сделал, что берег силы до главного.

Это я так искрометно сострил. Эх...

...

Когда мы вышли, Джеймс не дал Снейпу далеко уйти.

- Иди-ка сюда, дитя помойки, - догнал он его и схватил сразу за обе руки, - и расскажи мне - знаешь ли ты, что бывает за клевету?

Тот дернулся. Но держал его уже не только Джеймс.

- Я, кстати, не клеветал, - сказал он твердо, но очень при этом побледнел.

- Спасибо тебе огромное, - Джеймс вынул палочку, и уткнул ему в горло. - Ты не представляешь, как я тебе благодарен за это свидетельство. Я уж думал, не спастись. И тут наш бравый сопленосец благородным жестом отвел от меня позодрения, и я на свободе. Как же мне тебя отблагодарить?

- Иди к дьяволу! - отозвался слизеринец севшим голосом.

- Это будет слишком незначительная благодарность, - Джеймс положил ему руку на плечо. - Боюсь, ты ее не прочувствуешь.

- Ну, устрой ему понос, - посоветовал Блэк. Был вечер, ему нетерпелось уйти и лечь, тем более, что прошлую ночь он не спал.

- Было уже, - поморщился Джеймс.

- Да? Значит, я не видел... - искренне огорчился Сириус.

Снейп опять рванулся, но Джеймс остановил его тычком под ребра.

- Лишить его веса и повесить под потолком, - сказал Питер.

- Это слишком гуманно...

- Переломать что-нибудь, - предложил тот же добрый Питер.

- Это слишком негуманно. Тем более, уже ломали, надоело.

- Напустить бешеные катушки.

- Следы останутся.

Тогда Блэк что-то прошептал ему на ухо. Джеймс понимающе хмыкнул, окидывая взглядом дергающегося врага.

Снейп, кажется, слышал, что на него решили повесить - отчаянно крутанулся, а потом укусил Питера. Тот толкнул его на Блэка, они оба упали, но через секунду Снейп вскочил и, увернувшись от пущенного Джеймсом заклинания, в два прыжка достиг поворота на лестницу.

Слава Мерлину, никто не захотел это продолжить. Дурацкое развлечение.

Меня и так тошнило с утра - скоро идти превращаться.

Время от времени на Джеймса находит погружение в глубокий облом. Тогда он долго молчит, поглядывая на нас, и уже только на какой-нибудь двадцать пятый вопрос о своем настроении отвечает:

- Вот, все думают, что я такой веселый, а на самом деле мне не с чего веселиться. И еще ждете, чтобы я вас развлекал. Ведь ждете, а?

- Джеймс...

- Конечно, вам не нравится, что мне бывает совсем не весело. Ведь Джеймс должен быть веселым. И хорошо играть в квиддич, правда, Сириус?

- А я-то здесь при чем?

- Значит, мне уж и поговорить не с кем?

- Да нет, говори со мной... Ты сказал, что тебе все не нравится, вот, я тебя, пожалуй, спрошу, почему, - делает вид Блэк, что его удивили и огорчили.

- Слишком все предсказуемо. Я знаю стиль Томаса, Каннингема, Ролза... да каждого из моей команды я знаю. Очень надоедает.

- Да ладно тебе, - зевает Сириус. - Забей. Можно пойти пожрать, например.

- Тебе лишь бы жрать.

- Ну... не знаю... можно к девушкам зайти.

- Да ну их. Мне наши девушки надоели хуже команды. Особенно их дурацкие ужимки, которые я давно выучил наизусть.

Некоторое время все наперебой предлагают Джейми различные занятия, потом устают.

- Да ну тебя, - говорит, например, Сириус.

- Вот и тебе наплевать, что мне хреново. Друг называется. Вот когда тебе плохо, я, между прочим...

И так далее, пока Сириус просто не уходит - его легкий характер не переносит долгого давления. Джеймс начинает изводить нас, пока не сравняет взгляды на жизнь. После чего успокаивается и сразу находит себе развлечение. И горе тому, кто рискнет напомнить, в каком упадке его величество только что было. Всем сразу должно стать весело, всех должно потянуть на подвиги.

Я сегодня оказался так и не охвачен последним пунктом.

Сил нет.

Такое впечатление, что я старше их всех - но именно не взрослее, а дряхлее. Хочу в лес.

На исходе последней метаморфозы я очнулся в таком чудесном месте... Нос утыкался в упавшее с дерева гнездо, еще пахнущее шерстью единорога, выстилающей его изнутри и птицами, которые в нем жили. Немного мхом, немного - смолой и древесной сыростью.

Лучшего запаха в своей жизни я не помню.

Нет, конечно, была еще самка волка, но это из другой области.

Нашли убийцу. Тот оставил письменное признание и улики, а сам стер все воспоминания, не в силах их вынести. Потому что между приступами этот человек был вполне законопослушным гражданином.

У него также оказались вещи убитых.

Дело закрыли. Родители погибших продолжают осаждать Уизенгамот, но какой смысл судить безмозглую оболочку?

Сидит в госпитале св. Мунго.

Странно это... людей убивали, а преступника вроде как и не существует.

Вот уж кто-кто, а я знаю, что такое, когда в человеке просыпается зверь. К сожалению, у меня было много возможностей как следует это запомнить.

Я помню, что это такое, когда воля парализована, а телом управляют инстинкты. И все же не могу понять тех, кто подчиняется им, не теряя при этом человеческого облика. По крайней мере, формально.

Кстати, я видел этого Минглера. Он не несет опасности ни чутью, ни разуму. Может быть, конечно, потому, что уже потерял память.

"Жизнь, черт возьми, сложна" - удивил Джеймс после того, как Лили сообщила ему, что его ненавидит. "Ну и пусть ее. Не очень-то и хотелось... Надо найти замену. Может быть, Виктория Барнес"?

Поражаюсь Джеймсу. Я был бы убит и обессилен всем, что между ними произошло, а он только впал в это свое азартное состояние веселой злости.

Мне бы такой темперамент.

Впрочем, мне уже мало что светит в этой жизни, и вряд ли когда-нибудь засветит больше.

Кстати, выбрать Викторию... даже не знаю, в шутку он, или всерьез.

Она абсолютно некрасива. Маленькая, плоская, с темными, близко посаженными глазами и широким коротким носом. С жидкими темными волосами, которые она к тому же коротко стрижет. Интеллекта тоже особенного нет, только сообразительность.

Однако ж многие хвалятся друг перед другом ее вниманием. Я раньше не понимал почему. Потом она со мной поговорила. Один раз. И я понял. Не знаю, чем это объяснить, но с первых ее слов у меня сложилось впечатление, что мы давно знакомы. Через минуту я уже был в курсе ее личной жизни и самое удивительное, глубоко в этой жизни участвовал. А когда она вспомнила, что ей куда-то надо и убежала, мне показалось, что я только что сам кому-то излил душу.

Теперь, кажется, я сам присоединился к тем, кто за глаза смеется над Викторией, а потом тоскливо смотрит ей вслед.

Я хочу поговорить с ней. Еще хотя бы раз.

Но ей не до меня, у нее своя компания.

Теперь можно спокойно гулять по берегу. Проишествия прекратились.

"Возможно, я все же доживу до тридцати лет" - пошутил на это Джеймс. Мы как раз бегали всю ночь... в своих вторых обличьях. Вот я и написал о нашей тайне. Куда только, не знаю.

?

А Б. все равно угрюм - не может простить ему К. Мне так кажется.

Скоро СОВ.

Сдаю, диктовать некогда. Да и странно, когда не видишь текста.

СДАЛ!

СДАЛ!

СДАЛ.

Остальное не знаю, но вроде бы тоже.

Прежде всем понятный Блэк стал странным. Подолгу смотрит в одну точку, часто исчезает и где-то бегает один. Собакой. Что угнетает даже меня, способного простить ему любую придурь.

Лили постепенно начала улыбаться Джеймсу, но он повел себя уже совсем странно.

Дело (как ни противно мне это писать) в Снейпе. Я бы на его месте не попадался нам на глаза после экзамена, но он слишком самоуверен.

Вот и схолопотал.

Не знаю, чего вдруг Джеймсу захотелось стычки, но кончилась она довольно безобразно. Снейп стал какой-то нервный. Он и раньше-то не был особенно спокойным, но сегодня так просто впал в истерику. То ли перенапрягся на экзамене, то ли от неожиданности - он нас поначалу не заметил. Ну, а когда заметил, было поздно - Джеймс начал стрелять по нему всем, что приходило в голову, и его мишени только и оставалось, что издавать невнятные угрозы. Лучше б он молчал.

Джеймс, конечно, оторвался по полной, подвесив его в воздухе и вознамерившись слегка раздеть. Даже не то, чтобы слегка. В тот момент, когда он ожидал, что кто-нибуль ответит на его вопрос - обнажать ему своего врага или кто-то способен отказаться от предложенного зрелища, подошли Виктория с Эвридикой.

Я заметил, что Вика кивает мне на Джеймса и крутит у виска палочкой. Ну, пожал плечами и развел руками. Что я еще мог.

Тогда она подошла и положила ему руку на плечо и насмешливо проворковала:

- Джейми, ты уверен, что это интересно кому-то кроме тебя?

- Что? - обернулся он.

- Первый раз вижу человека, который пришел учиться магии для того, чтобы заглядывать прохожим в трусы. Ты и в собственных тоже каждое утро надеешься обнаружить нечто принципиально новое? Когда найдешь, скажи нам с Эвридикой, мы начнем составлять каталог... э...

- Твоих метаморфоз, - подсказала Эвридика.

- Да ну вас, - улыбнулся Джеймс.

Я бы тоже сдался. Все-таки две женщины. А Виктория еще наклонилась, и что-то прошептала ему на ухо.

Повисла пауза, которую нарушила только его жертва - исчерпав державшую ее в воздухе энергию, шмякнулась на траву, как мешок с костями.

Виктория издала свой коронный, очень оскорбительный смешок, махнула рукой - мол, чего с дураками спорить - и, обойдя нас, подруги направились прочь.

- Что она сказала? - тут же пристал Сириус.

Джеймс сделал глубокий вдох и с усилием взял себя в руки.

- Помнишь, - спросил он как можно более небрежно, - она загадала тебе когда-то замечательную загадку? Ты еще нашел ее противной…

Блэк фыркнул.

- Вот нечто в том же роде наша королева красоты выдала и мне, - он немного помолчал и добавил: - Потому что стыда у нее никакого... Эй, а где этот, который висел?

- Сбежал, - фыркнул Блэк. - Ты ему больше неинтересен.

- Это мы еше посмотрим, - задумчиво пообещал Джеймс.

Позже я вспомнил из разговора с Викторией одну фразу, которую до сих пор не могу понять.

"Я не понимаю, как люди могут испытывать чувство стыда. Ну, если тебе стыдно за то, что ты что-то сделал - ну не делай ты этого, да и все!"

Кажется, она единственная, кто живет согласно с этим своим утверждением. Но в чем-то она, конечно, права, - я тоже не очень понимаю Лили, которая стыдится своей нечистокровности, - ведь это не ее вина, а значит, к ней этот факт не имеет никакого отношения. И непонятно, чего она обижается. Я вообще не люблю, когда кто-то ставит себя выше или ниже других по праву рождения или чего-то иного, им не заслуженного. Я в свое время натерпелся от этого принципа.

Викторию, вот, не обзывают. Хотя, если начать, не остановишься. Но никто не рискует начинать.

В тот вечер она снова поймала меня и начала рассказывать какую-то непонятную чушь о несостоявшейся беременности своей сестры или себя самой, я не очень понял, но смеялся над ее довольно глупыми шутками и где-то глубоко внутри себя удивлялся, почему я так счастлив слушать эти шутки и почему мне хочется запоминать ее фразы и молиться на них.

Какой-то бред...

Собираемся. Все прощаются, эти долгие разговоры напоследок...

2.

....Как-то все не было времени, да и не сразу я вспомнил, что куда-то пишу.

Первый курс. Ну и дети. Лошади, а не дети. Если я правильно помню, мы были куда мельче и воспитаннее.

Хотя и мы изменились. Все загорели, кое-кто похудел (я тоже, хотя мне оно не требовалось), Джейми так вообще... говорил, он летом был на чемпионате по квиддичу. Очень смешно, когда человек пересказывает матч. Тем более Джейми, который обычно рассказывает с пятого на десятое, а половину забывает вообще.

Одно плохо. Через три дня мне в лес, и, судя по всему, я опять буду один.

Лили безумно похорошела, и Джеймс сегодня целый час восторженно клялся мне в любви к ней. Нашел кому. Главное дело, сегодня мне поклялся, а завтра опять с ней поругается. Мне придется их мирить. А если я не помирю, Джеймс обидится. И Лили теперь тоже обидится, ей уже успел понравится этот благословенный ритуал.

Блэк поссорился с Отто - другом Виктории. Она тоже пришла их мирить, причем после этого Блэк начал тоскливо на нее поглядывать. Интересно, есть среди нас хоть один, кто способен нейтрально к ней относиться? Девчонки ее не любят, у нее только одна подруга, Эвридика.

Что-то я начал сплетничать. А что делать, если ничего другого не остается?

Я никогда не рассказывал здесь, что делаю в лесу, но сегодня, наверно, не удержусь. Я нашел Перекресток. Леса там почти нет, и только по краям дорог стоят острые обломки деревьев, которые многолетняя эррозия сделала похожими на кружево. Луну с этого места видно в любое время ночи, и ее лучи, проходя сквозь дырчатые гнилушки и влажный воздух, превращаются в ровные серебристые нити. Пни освоены пауками, и, когда на их паутину оседает туман, похоже, будто черные гнилые провалы затканы мельчайшим неровным жемчугом.

Когда-то Перекресток горел - корни растущей там пушицы уходят в угольный слой.

Я пришел туда по одной дороге, куда ведут остальные три - не знаю. Они не похожи на звериные тропы - кто-то выкладывал их белым кварцем, осколки которого иногда выглядывают из-под угля. Среди этого кварца нет-нет, да и попадется мерцающий осколок прозрачного, как вода, обсидиана.

Когда я волк, я, конечно, не на все могу обратить внимание, поэтому любоваться Перекрестком могу, наверное, только в воспоминаниях. И человеком я его вряд ли найду, вот что обидно.

А рисовать я не умею. Анита могла бы, но когда я еще смогу ей это рассказать...

Выходит, что Перекресток существует только в моем сознании.

Мы учимся уже почти неделю. Кое-кто хвастается планами на будущее, кое-кто пытается это будущее обсуждать.

Все знают, среди студентов есть тайные приверженцы зла. И даже предполагают, кто это. По крайней мере, с седьмого курса точно. Но об этом говорить не принято. Дикость, если так подумать.

Что-то мало новых предметов.

Сегодня Джеймс выразил беспокойство, что вот уже неделя, а Снейпа не видать. Прямо хоть беспокоиться начинай. Ну, и тут он появился, конечно. Бледный, как опарыш. Не знаю, куда себя можно засунуть летом, чтобы осенью так выглядеть. Если только в могилу.

Джеймс тут же поприветствовал его и осведомился о здоровье, но тот только неприязненно на него взглянул.

- Вот скотина, - вздохнул Джеймс. - Хоть бы поздоровался по-человечески.

- Интересно, он хоть раз помылся за все лето? - поинтересовался Питер.

- А ты спроси у него, - зевнул Блэк. Потом подумал и лениво добавил: - Вообще-то, если б он этого не делал, нам бы здесь так легко не сиделось. Я вот летом иногда по просьбе соседа мыл его козлов. Так вот - если козла не помыть хотя бы раз в неделю в специальном растворе, в нем заводятся блохи. Есть обычные, а есть - линтарики. Линтарики едят козла, но, поскольку они магические, козел уменьшается от их трапезы совершенно пропорционально. Поэтому, если козла совсем не мыть, он уменьшается, пока не исчезнет совсем.

- А грязь? - спросил я. - Грязь они тоже съедают?

- Грязь отваливается по мере уменьшения козла, - неуверенно предположил Сириус. - Но вообще-то не знаю. Я не доводил до этого. Один раз меня укусил линтарик...

- То-то я и смотрю, ты слегка измельчал, - заинтересовался Джеймс нашей беседой о линтариках.

- Это я похудел просто, - заржал Блэк. - Побегай все лето за козлами. Ты думаешь, они понимают свое счастье? Да у них перед мойкой вид такой, словно им собираются смывать, по меньшей мере, рога. Или вымя.

- У козлов? Вымя?

- Знаешь, когда их пасешь, перестаешь обращать внимание на такие мелочи... то есть, я не хочу сказать, что у козлов только мелочи, но по сравнению с выменем...

- То есть, когда ты их доил, ты не путал?

- Нет!

Я еще не говорил, за что я люблю Сириуса? Он совершенно не боится быть смешным. Правда, только в нашей компании. Я удивляюсь, почему Лили предпочла Джеймса Сириусу. Наверно, он кажется ей несерьезным. И чего они так серьезных любят?

Сегодня нам огласили список всего, что мы должны написать за год. По всем предметам. Ого. Я говорил, что чего-то мало?

Меня пригласили танцевать с привидениями! Им на ночь отдали зал, и желающие могли присоединиться. Очень трудно танцевать с теми, в кого все время провалилваешься. Но, кажется, даже моя печальная физиономия имела у антикварных леди определенный успех.

Жениться, что ли, на мумии? Только вот что я с ней делать буду, она ж, поди, вся ссохлась... размачивать?

Наползает осенний упадок. Джеймс опять один, с тренировками какая-то фигня, короче, привязался - отведи его на Перекресток прямо сейчас - вдруг эти дороги куда ведут? Вдруг там кого-нибудь надо убить и получить за это что-нибудь хорошее?

Да там просто красиво, говорю.

Ну, это глупости, сказал он. Там явно какая-то мрачная тайна. Какая-нибудь заколдованная прынцесса.

...Ночью мне приснилось, что мы действительно отправились туда и нашли мумию.

А утром он так и не оставил эту идею, и все Зельеделие доводил меня просьбами вынуть ему да положить Перекресток. Еще обиделся и разозлился.

Никакого чувства реальности. Или наоборот, слишком много?

Не хотел сначала об этом писать, но пока не сброшу, буду думать.

Сегодня нам попался Снейп. Причем в очень невыгодной позиции - в тупике.

- Надеюсь, ты скучал все лето, - сладко сказал Джеймс. Он вообще был настроен мирно и, наверное, все обошлось бы мелкой пакостью, но слизеринец, не ожидавший нападения из-за угла, как-то слишком явно напрягся и вытащил палочку.

- Поттер, у тебя мания величия. Ты не настолько интересен, чтобы о тебе вообще вспоминать, - прошипел он.

- Ты даже не поздоровался, - Джеймс, несмотря на очевидную угрозу, подходил все ближе.

- ПОТТЕР, ТЫ УПАРИЛ!!! - заорал Снейп. - ЕСЛИ У ТЕБЯ В ЧЕРЕПНОЙ КОРОБКЕ С ДЕТСКОГО САДА НЕ ВЫРОСЛО НЕ ТОЛЬКО ИЗВИЛИН, НО И ЗАСОХШЕГО КУСКА ДЕРЬМА, ТО ПОСТЕСНЯЙСЯ ХОТЯ БЫ ОЗВУЧИВАТЬ ТУПОСТЬ ТОЙ ЗАДНИЦЫ, ЧТО У ТЕБЯ ВМЕСТО ГОЛОВЫ!

Джеймс поморщился, потом ухмыльнулся. После чего взял да и положил ему руки на плечи. Могу поспорить, что эту манеру он позаимствовал у Виктории и теперь испытывал на подходящем объекте.

- Если я такой тупой, - спросил он, игнорируя палочку, упершуюся ему в грудь, - то почему ты меня так боишься?

- Я и бешеных собак боюсь, Поттер. Но если у них только повреждение мозга, то у тебя его вовсе нет.

Снейп понимал, что упустил момент, и на таком расстоянии Джеймс не позволит ему колдовать - или заткнет рот, или ударит по руке. Я видел, что он безумно боится, но вот его чертово упрямство, похоже, не боялось ничего.

- У тебя интересные галлюцинации, - Джеймс говорил издевательски-ласково, - Ты слишком сильно нам завидуешь. Я всего лишь хотел спросить, все ли у тебя хорошо. Не плачешь ли ты по ночам, как раньше.

С этими словами он погладил слизеринца по щеке, чем вызвал громкий смех Питера. Снейп брезгливо дернул головой.

- Да постоянно. От радости, что не вижу таких дегенератов.

Голос его звучал все глуше и ощутимо садился.

- Надеюсь, ты хорошо отдохнул. Загорел даже...

- Это он от грязи, - подсказал Сириус.

- Разве? - театрально огорчился Джеймс. - Так мы можем его помыть. Надеюсь, мы не сильно оскорбим комнату, где полощутся эльфовские тряпки...

Снейп не выдержал. Он сделал обманное движение, вывернулся из рук Джеймса, однако попал прямо в руки Блэка. После недолгого противостояния они запихнули его в указанную комнату и прижали к стене.

Блэк включил душ. Вода шла холодная, и Снейп опять так сильно дернулся, что чуть не подарил себе свободу, однако Джеймс поймал его за мантию и так же вкрадчиво прошептал:

- Ты что, хочешь, чтобы тебя макали головой в унитаз? Тогда стой смирно, как цивилизованный человек... кстати, цивилизованные люди в одежде не моются. Сириус, будь так любезен, налей нам воды вон в тот бассейн. Займемся санитарным просвещением... В чем дело, наша радость? У тебя что, водобоязнь?

Несчастный так отчаянно отбивался, что Джеймсу пришлось схватить его за волосы.

Что же до меня, то я не особенно стремился помочь своим друзьям в сомнительном деле запихивания строптивого слизеринца в ванну, да от меня ничего такого и не ждали. От Питера тоже, однако, в этой битве его слово оказалось решающим. Оно прозвучало как "петрификус тоталус". Отойдя подальше, он довольно метко его произнес.

- Похоже, вода кончается, - озадачился Сириус, погружая в еще пустую ванну упавшее ему на руки тело. - Только намочить и хватит.

- А мы у него спросим, как очнется, что с ним делать, - заржал Джеймс. Он отдышался, зачерпнул воды из почти полной ванны и умылся. - Урод... Но зато мы нашли ему подходящую среду. Еще не болото, но если его тут подольше подержать, вода зацветет.

- Может, у него отрастут плавники?

- Или жабры...

- Или они у него уже есть.

- Поищем... Ему тоже будет интересно, он уже очухался. Да, Сопливус?

Он действительно пришел в себя - у Питера редко что-то получалось надолго. Секунду его темный взгляд встретился с моим, и тут же затравленно метнулся в сторону.

- Да ладно тебе дергаться, - глумливо сказал Джеймс, погружая руку ему под воротник.

Я понял - если сейчас выйду, никто не заметит. Вышел, прикрыл за собой дверь и стал смотреть в окно, облокотившись о подоконник. Теперь, когда я перестал быть участником воспитательной акции, она подавляла меня сильнее. Мечталось вернуться и сказать им, что они - не те люди, которых я знаю, но я прекрасно понимал, что те, как раз те, просто такое со многими бывает, а люди все те же, и других у меня нет, тем более, что они сейчас не станут меня слушать, глупо было бы надеяться, когда людей толпа, их не остановишь, я знаю, меня самого так один раз чуть не убили, и если бы не случай, меня бы не было на свете...

Я дошел до другого конца коридора и вдруг ощутил сильнейшую потребность завернуть на лестницу. На ту, по которой мы пришли. И подняться - выше, выше, на самый чердак.

Пока поднимался, решил вернуться. Я не смог бы разделить с ними их радость от удачного предприятия, и даже надеялся, что их разрушительный экстаз пройдет прежде, чем они совершат что-нибудь особо непоправимое. Возможно, Джеймс почувствует... ведь может же он чувствовать. Я знаю! Да, он бывает черствым и даже жестоким, но это от того, что в нем слишком много жизни. Не то, что во мне. Половина. Другая половина каждый раз уходит в виде дани за возможность вернуться в себя после метаморфозы. За возможность подняться на ноги. Вспомнить. Вернуться. И окончательно не сойти с ума.

Я пытался отвлечь себя, но фантазия терзала картинами того, что могло происходить в покинутом мною месте. Так и не заметил, как оказался в исходной точке. Прошел по пустому коридору, прислушиваясь к своим шагам. Дверь была приотворена, и мне помстилось вдруг, что за ней я увижу, как всех постигло проклятие. Может быть, то самое, что в прошлом году разбрасывало тела по берегу. Отчасти напуганный, отчасти насмехаясь над собственным воображением, я посмотрел под дверь. Ничего. Осторожно приотворил и заглянул внутрь.

Сначала показалось, что там никого нет. Окно было открыто, в воздухе стояло ощущение холода и пустоты, но в следующий момент я почувствовал, как к запаху сырого камня, воды и ржавчины добавился запах крови. Но ее среди воды на сером мраморе пола заметно не было.

Слизеринец сидел, сжавшись в комок в углу огромной прямоугольной ванны с черным плоским бордюром и напоминал костяную статуэтку. Положив подбородок поверх сцепленных на коленях пальцев, он, хаотично помаргивая, смотрел вперед и часто дышал. По подбородку извилистой дорожкой стекала кровь - судя по следам, он прокусил себе нижнюю губу. Плечи и вообще все, что я видел, покрывали синяки, розовые пятна и длинные продольные царапины. Наверно, его пытались отсюда вытащить. Может быть, им это даже удалось.

Судя по равномерной гладкости волос, облепивших плечи, запястья и колени, он не двигался с тех пор, как его напоследок окатили водой и оставили. Услышав меня, резко вскинул голову и глянул так, словно меня было много.

- Я один, - возразил я. - Больше никого нет.

- Ты ублюдок, - последовал почти беззвучный ответ. Состоящее почти из одних костей существо настороженно следило за моими перемещениями.

Я заглянул в ванну - вся его одежда, естественно, была утоплена и к носке не годилась. Ладно, это я, вроде, умею.

- Послушай, - пришлось обратиться к нему, - если я уйду, дверь останется открытой, и они могут вернуться. А так я ее закрою и сотворю тебе что-нибудь, чтобы ты отсюда выбрался.

Я осмотрелся. Его палочка лежала довольно далеко в луже. Осторожно подняв ее, я с помощью своей сотворил огромное, почему-то радужное полотенце (хотя намечал белое), совместил и издали протянул ему оба предмета.

- Я отдам тебе это, только не пытайся колдовать, потому что она мокрая и не будет работать безглючно. Ладно? Эй... ты слышишь меня?

Не сразу, но вот осмысленно моргнул и пошевелился.

- Давай. Ты...

Остаток фразы сгинул в борьбе с тошнотой. Все это время он оглядывался, очевидно, не будучи уверен, что здесь только я, потом замотался в презентованное полотенце и выскочил.

Минуту мы молча смотрели друг на друга. Только его расширенные забудившимся испугом глаза и кровь на подбородке говорили о том, что передо мной не утопленник.

Из-за некоторой неточности его движений я опасался чего-нибудь вроде разбитой головы. Но обошлось. Обогнув меня, он остановился возле окна. Заходящее солнце светило оттуда в лицо прямо и ярко, однако он не щурился. И дрожал, что ему самому явно не нравилось. Пару раз еще косился на меня с намерением что-то произнести, но, кажется, и тут не мог издать звука, который бы его устраивал. Тогда на всякий случай направил палочку в мою сторону. Ну, вот это уже глупости.

- Осторожней, - напомнил я. - Я совершенно не собираюсь на тебя нападать. Если помнишь, я ни разу этого не делал. Могу, если хочешь, помочь тебе одеться.

- Раздеться мне уже помогли, - его посиневшие губы искривились. - Прямо не факультет, а воспитательный дом для эльфов. З-закрой дверь. Почему-то хочется отдохнуть от вашей навязчивой доброты.

Он отложил палочку только после того, как я выполнил его, как это ни смешно звучит, требование.

- Ты, наверно, не можешь сейчас высушить свои шмотки, - старательно продолжил я поток как можно более мирной чуши. Получалось немного смущенно, но другого тона я придумать не мог, - но, если хочешь, я могу это сделать. Если нет, то я мог бы дать тебе что-нибудь из своих... правда, не знаю, что именно. Впрочем, мне ничего не жалко. Мантию можно бы, но если кто-нибудь увидит тебя с нашей эмблемой... если только не одеть ее наизнанку, но тогда...

- По Хогвартсу безопаснее голым ходить, чем в твоей мантии наизнанку, - прервал он мой поток сознания. Однако возражением это не было.

- Угу, - вдохновенно подхватил я, - тем более, когда Джеймс увидит, что с тебя уже все снято, он решит, что ему больше нечего делать в Хогвартсе, обидится и уйдет в монастырь...

- Хана монастырю, - с мрачной улыбкой отозвался Северус.

Сейчас я вспоминаю это и удивляюсь нашему неожиданному взаимопониманию, но тогда казалось, что так и надо. Я забыл, кто он, а он не вспоминал, кто я.

- Но изнанку моей мантии можно замаскировать под верх твоей, - продолжал фантазировать я.

- Ага, а мне придать твою внешность, - буркнул он. - Будет похоже, что это ты меня убил и щеголяешь в трофейных шмотках.

- Тогда тебе и рожу можно не менять, просто откликайся на мое имя.

По его все еще собственной физиономии промелькнуло намерение сказать гадость, но тут же исчезло.

- После чего Блэк тоже уйдет в разоренный Поттером монастырь, а меня отправят доучиваться в Мунго. В отдельную, надеюсь, палату.

Еще минут двадцать мы продолжали забывать, как мы сюда попали, а заботились лишь о том, чтобы успеть набрать воздух перед новым приступом идиотского смеха. У него началась истерика, да и я, честно говоря, не слишком спокойно себя чувствовал.

И странно.

Конечно, прежде мне часто бывало не так, а нормально весело, но без нынешней легкости. Сохатый и Бродяга были главными, Лунатик - несколько втростепенным. Меня это не ущемляло, да и вообще только что дошло, но все-таки на равных было вольготнее. Абсолютно другое ощущение.

Несли мы чушь, но ее приятно вспомнить.

- Рем, ты дурак... зачем ты сюда приперся? Ты нарушил светлую традицию нашей вражды...

- Но утопленники... они такие шикарные в звездном свете...

- До звездного света еще три часа...

- Время мне фигня, маг я или не маг? На хорошего утопленника времени не жаль...

- Прибейся, я вымок, а не хороший.

- Так у тебя еще три часа...

- Тогда колдуй мне халат... это что?

- Он.

- При его жизни в нем ходила старая выдра... Я согласен, но можно, чтобы она хоть не розовая была?

- А какая? Зеленая? А вдруг тебе понравится, и ты топиться не пойдешь?

- Гм, действительно... Нет, погоди - ты всерьез рассчитывал, что я стану топиться в этом фантике?

- А в чем бы ты хотел?

- В чем обычно топлю... тьфу, хожу.

- Выдры, кстати, не ходят. Они бегают и плавают.

- Вот по халату и видно, что в нем бегали и плавали!

- Но не тонули. Ты будешь первым.

- Балда ты, Рем.

- А то как же.

Одновременно мы повернулись друг к другу. Он выглядел получше. На секунду мне показалось, что меня сейчас обвинят во всем, о чем я не знал, но чувствовал. Почему чувствовал - я не мог ему сказать. Зверь потому что. Но вместо обвинений мы обменялись безмолвным пониманием - я знал, что он мог бы мне сказать, он знал, что мне будет нечего ответить. Он, конечно, не удержался от тени презрения. А по истеченнии паузы, вернувшей нас в реальность, вдруг угрюмо произнес:

- Я твой должник, Рем.

Странный он все-таки. Впрочем, таковы все слизеринцы. Я представил себе, как двое из них, особенно удачно побеседовав, записываются во взаимные должники. Но ладно двое, а там же целый факультет таких козлов.

Кому рассказать...

Обойдутся, я себе не враг. Да и никому другому, вобщем-то, тоже.

Сегодня утром он стоял в закоулке у выхода из зала - я нарочно шел поодаль от группы. Какое-то несвойственное мне настроение не давало покоя, пробиваясь сквозь вечную усталость. Призрак той нагрузки, на которую я не рассчитан, померк и, если говорить о нем, как о призраке - почти развоплотился. Редко мне доводилось чувствовать себя так хорошо.

Я искал, и поэтому без труда заметил его в темноте. Он кивнул и завернул еще за один угол.

- Возьми, - в его руках я увидел то, в существовании чего до тех пор уверен не был. Оно называлось "Структура и принципы темных ритуалов. Разработка, практика и способы защиты".

С трудом избавившись от впечатления, что подавился этим кирпичом и никогда больше не смогу говорить, я глупо пискнул:

- Это... мне?

- Я же сказал.

- Навсегда?

- Все равно помню наизусть. И вторая у меня есть, только не здесь.

Я некоторое время рассматривал его лицо, надеясь увидеть признаки помешательства. Потом озвучил свое недоумение:

- Но если ты все это умеешь... ты можешь делать такие вещи...

- У меня нет ни опыта, ни возможности. И, как ты помнишь, все это нам запрещено, так что если твой дорогой друг Джеймс захочет что-то отсюда воплотить, он наконец-то вылетит из школы.

Я так и не понял, был ли какой-то юмор в его злобной серьезности, но, кажется, начал привыкать если не к ответам на свои вопросы, то к ним самим.

Два после полуночи.

Сириус должен жить на Перекрестке, как одна из его теней.

- Ну, и что тут такого? - не унимался Джеймс. - Чего вы так бесились? Оттуда никуда нельзя попасть - все дороги приводят обратно, я пробовал.

- Дурак, это же художественное место, - сказал Блэк. - Его нужно просто посмотреть.

- Зачем?

- Потому что это приятно, тормоз рогатый.

- Двигатель хвостатый. Не понимаю, чего там приятного. Лично мне быстро стало скучно.

- Да потому, что ты ни хрена не рубишь в таких вещах.

- Да чего в них рубить? Понавешаны везде эти паутинки, какие-то деревья дохлые, полная поляна всякого мусора, да еще непонятно зачем заколдованная. Глупости это все.

- Вот если б там клад зарыли.... - мечтательно промурлыкал Питер.

- Ты бы его все равно не выкопал, - сказал я. - Лапы коротки.

- Кстати, - оживился Джеймс, - что-там у нас на кладах в полнолуние цветет?

- Ничего. Если цветет, то и не у нас. А вот если уговорить утопленника прийти к тебе во сне и показать клад, то он укажет.

- Эх, жаль, мы тогда Сопливуса не утопили!

- Ты его даже мертвого не уговоришь, - лениво заметил Джеймс.

- А ты пробовал? - спросил я, и все заржали.

- Я с живым говорил. Еще курсе на втором, он понормальней был, но, конечно, уже начинал тю-тю. Он даже в учебник свой заглянуть не дал.

- Да, зато ты теперь ему заглянул всюду, куда мог, - усмехнулся Блэк. - Жаль, все обломалось, когда он стал на все согласный.

- Вы придурки, - встрял Питер. - Он вчера склеил мне всю одежду в одну нитку, а сегодня задраил уши плоскошлепками.

- А, то-то ты долго глухой был!

- Да! А тебе вот ничего не было...

- Так, ладно, - Джеймс вскочил с кровати, - где покойника берем?

- На кладбище, - буркнул Блэк.

- Договорились.

- Вы решили разрыть могилу?

- Ну да. Ну, не очень старую, конечно. Посмотреть на мертвяка так, чтобы он приснился и сказал, есть ли на Перекрестке клад.

- Я никуда не пойду, - сказал Питер.

- Я тоже, - сказал я.

И вот мы поперлись на это чертово кладбище. Питер ныл, я молчал, Блэк прикалывался над неизлечимым азартом Джеймса.

Нашли могилу по датам, разрыли.

Она светилась еще будучи зарытой... Внутри, правда, была темная.

Страшно. Докопали до гроба - склизкого, покрытого пропитанными землей покрывалами. Обратная сторона ритуала. Тут уже никому не хотелось открывать. Кроме Джеймса, конечно. Он заклинанием оторвал крышку и мы увидели тяжи длинной белесой плесени, затянувшей все от стенки до стенки. То, что они оплетали, угадывалось смутно, но ни у кого уже не возникло желания проникать под этот таинственный покров.

Слава Мерлину, даже у Джеймса!

Вытащили его Искатель. Он добросовестно показал покойника, но не показал клада. Гм. Это мы знали и без него.

Ушли ждать, что приснится. Я ничего хорошего не жду.

Я долго не мог прийти в себя и нормально поразмышлять. Целый месяц, наверное. Но сегодня, кажется, могу выстроить произошедшее в должном порядке.

В ту ночь, после кладбища, приснилась Катрин. Как будто она вошла ко мне и сказала:

- Я до сих пор помню, как ты спас меня. Не бойся. Я скажу тебе, кто меня убил, а ты сделай так, чтобы восторжествовала справедливость.

- Но ведь это Минглер!

- Нет. Его подставили. Зачем бы, ты думаешь, ему стерли память?

- Хорошо. Скажи мне.

И она сказала.

А я не запомнил. У меня даже не осталось впечатления, что она произнесла какую-то фамилию.

А еще я спросил:

- А где же клад?

- Ах, клад, - засмеялась она. Схватив правой рукой левую, она оторвала ее и начала раскручивать в воздухе. - Так вот он.

Рука остановилась и указала на место, совсем недалеко от Хогвартса, которое я прекрасно знал.

- Только, - сказала она, - сам не бери эти деньги.

И сон закончился. Оказалось, я так долго смотрел его, что все ушли на завтрак. Ну и ладно. Есть мне не хотелось.

Кое-как одевшись, я пошел слоняться по коридорам, не зная, что делать с этим, внезапно свалившимся на меня откровением, верить ли ему, а если нет, то как стряхнуть с себя это нездоровое впечатление от присутствия Катрин. Мне до сих пор казалось, что она была здесь вот только, и, если прислушаться, можно будет разобрать ее удаляющиеся шаги. И что значили ее слова?

Занеся видение в категорию бреда, я решительно направился на кухню чего-нибудь перехватить, но по дороге напоролся на любимую картину.

- Ты следил за нами! - выговаривал Джеймс стоящему напротив него слизеринцу.

- Джеймс, - исполнил я в бесцеремонной манере Виктории, - бросай фигней заниматься. Тут такое дело...

- Какое?

- Мне орать на весь этаж?

- Да? То есть... нет, не орать, - он опустил палочку. - Эй, Сириус!

Сириус заявил, что он никуда не пойдет. Хватит с него археологии. Покойников тоже хватит.

- Там нет покойников! - орал Сохатый. - Я те клянусь - ни одного.

- И еще не факт, что есть деньги, - сомневался Сириус.

- Да что бы та мне было. Это ж КЛАД! Тебе все равно нечего делать.

- А ты помнишь, что нам задали на завтра?

- Я уже все сделал.

- Ну, ты же у нас непрошибаемо гениален.

- Ну, значит, я один и пойду.

Это было необыкновенно смешно - дурацкое предприятие, но сколько тайны! Жутче всех было мне - казалось, я до сих пор слышу голос Катрин. Кто же это? Кого она назвала?

Прежде я никогда не слышал этого имени. Или слышал?

С этим вопросом в голове я и заснул, а пробудился глубокой ночью, абсолютно не запомнив, что видел во сне. Тело ломило, хотя до метаморфозы было еще далеко. Значит, магия. А еще меня толкали в бок.

Я подвинулся, и Джеймс залез ко мне под полог. Надо сказать, ему это удалось почти бесшумно.

- Ты чего? - выговорил я сонно.

- Смотри...

Я пошарил под подушкой.

- Люмос.

Впрочем, я уже слышал очень характерный звук. Который издает некоторое количество выполненных в виде плоских кругов кусочков металла.

Сколько-то я рассматривал их, потом сказал:

- Это не древность. Они прошлого года выпуска.

- Лежали в тряпке. Свежей.

Мы посмотрели друг на друга.

- В любом случае, - сказал Джеймс, - мы их честно и случайно нашли. Сириусу отсыпем?

Я вспомнил предостережение Катрины.

- Бери все себе.

- Ты больной? Тут знаешь сколько? Ты отсюда выйдешь - как себя кормить, знаешь? Кто тебя с твоими проблемами устроит вот так вот сразу?

И так далее. В итоге он меня убедил, и уполз к себе, оставив мне горку золота с половину подушки.

...А наутро пришло это письмо:

"С прискорбием сообщаем о кончине вашей двоюродной кузины. Вчера, незадолго до полуночи она погибла насильственной смертью по причине воздействий магического характера..."

Это официальная часть. А снизу приписка от родителей...

Нет, не могу больше.

Все оказалось сложнее, чем я думал. Неделю я пытался разобраться в этом деле, а потом сдался, почувствовав приближение метаморфозы.

Гибель моей сестры списали на Тех, Кого Невозможно Остановить, собранных Темным Лордом.

Чего и следовало ожидать.

Совершенно не чувствую себя.

Надо отдать должное Бродяге - он пытался меня вытащить. И он не виноват, что я его сейчас не воспринимаю. Джеймс, как всегда, выдал что-то веское и значительное, спасибо ему, конечно.

Время должно пройти, но оно идет очень медленно, а мне сейчас тоже хочется кого-нибудь убить. С другой стороны я прекрасно понимаю, что моя скорбная фигура несколько подавляет, а от соболезнований я устал.

Ушел.

Сел на берегу так, чтобы меня было не видно. Я всегда верил природе. Ее древней жестокости, ее равнодушию, ее справедливой любви. Ее магии - да, в первую очередь этому. Я люблю магию не потому, что родился волшебником, и она меня окружает, а просто - как поэтический принцип взаимодействия вещей и имен.

Я проклят ею, но эта боль - всего лишь способ увидеть неведомое другим. Последняя метаморфоза, когда мы ходили на Перекресток, сотворила нечто новое с моими чувствами.

Сначала я был прост, я был посторонним сам в себе. Мое тело, как всегда, виделось мне клеткой, позволявшей ускорять движение, но лишившей возможности выбора направлений. Это похоже на пребывание в обществе магглов, только больнее, потому что тело ближе общества. Волчий облик - это магглы, надетые поверх магического. Удушье, выворачивающее наизнанку разум. Заставляющее его любить нелюбимое, чтобы не потерять самого себя, чтобы сохраниться. Постоянное унижение, постоянная правда, постоянное напоминание о том, кем бы никто не хотел себя считать. Но и разрядка тоже - от того в человеческом облике я куда менее агрессивен. Даже более того - способен почувствовать куда больше своих сверстников и понять. Возможно, когда-нибудь я научусь использовать это умение себе на пользу. Но пока я, наверное, слишком глуп. Или дело в том, что у меня не возникало необходимости в подобных ходах.

Потом все стало иначе. Я нашел себя в обоих ипостасях. Мне больше не тесно. Оказалось, что я могу быть собой где угодно.

Очень несчастным собой.

Я поддался на страх - действительно, что я буду делать, когда закончу Хогвартс? Директор позаботится обо мне, он обещал. Но я не богат... А все равно я отдал деньги Джеймсу. Ну их. Это мое проклятие, надеюсь, оно не коснется ни его, ни Лили.

Одно только непонятно. Откуда этот сверток с финансами оказался рядом с Хогвартсом? Да еще в месте, куда вела явная тропинка. Словно бы все это прятали и вынимали не один раз. Или добавляли. Я бы попросил Блэка там понюхать, но лучше уж сам. Уже скоро.

Впрочем, и без этого видно, что тайное место относится к посещаемым. Кто-то кому-то пересылает деньги. Один кладет, другой берет. Почему рядом с Хогвартсом? Очень просто. Кто-то что-то делает здесь такое, за что ему хорошо платят.

Но ничего такого я не замечал. Убийства, кто бы их ни совершал, были в прошлом году, да и...

Мою мощную дедуктивную цепочку прервал шорох. Кто-то подходил сзади. Собственные мысли к тому моменту достаточно встревожили меня, и я не стал ждать, пока этот кто-то окажется слишком близко. Обернулся.

- Привет. Врагов ждал?

- А... привет. Да нет.

Виктория подошла и села рядом, потрепав меня по волосам. Не люблю эту ее фамильярность.

- Что Лилька такая шальная? У тебя-то понятно, несчастье, а у них, вроде, нормально все? Или нет?

- Не знаю. У них даже если все нормально - найдется повод поволноваться.

Так я тебе и сказал про деньги.

- Слушай, а она не беременна?

Начинается. Кто о чем, а Вика о своем.

- Это ты МЕНЯ спрашиваешь?

- Гы. Значит, нет... Ты б знал.

- Откуда?

- Или я.

- Вот это выглядит куда реальнее.

- Да. Ты такой тихий - наверно, девственник?

Вообще-то нет. Или так - смотря в какой ипостаси. Но обсуждать с ней эту проблему в мои планы не входило.

- Нет.

- А по тебе не скажешь.

Ой, по мне сейчас многое не скажешь.

- Отто, когда ухаживал за мной, считал, что должен всячески добиваться моей жалости. Раз десять на моих глазах падал с лестницы. Пока не решила, что приношу ему неприятности, и не стала его избегать. Тогда он начал носиться за мной с обвинениями: "а тебе меня совсем не жалко!".

Вообще-то я люблю ее приколы про Отто. У этого человека потрясающие убеждения - их можно собрать в книгу и читать в плохом настроении, чтобы поднять оное с любой отметки. Но то настроение. А у меня... я не знаю, что у меня. Однако ж оно тут ни при чем. Все равно, мы приятно поболтали, но только после ее ухода я почувствовал себя опустошенным.

Я думал об Аните, я больше не мог о ней не думать, она была моим другом, часть моего мира еще с тех времен, когда этот мир был совсем крохотным. И теперь он стал похож на дом, потерявший стену. Скрипел, распадался и заваливался на бок - с тех пор, как я увидел ее мертвой, его хрупкость причиняла мне боль и пугала. Этот страх должен был пройти, мне говорили. Но сейчас еще жил. Еще говорили, что на смену ему придет тоска. Не скоро - я и так последние годы сильно скучал по Аните.

Садилось солнце. Мои ноги свисали с обрыва и мешали любоваться растворенным в воде закатным небом. Я решил их втянуть. Перемена позы создала довольно много шорохов, поэтому я не услышал, как ко мне подошли, а только почувствовал, что за спиной кто-то есть. Просто какое-то паломничество. Оборачиваться не стал - страх прошел, и поза неудобная.

Тогда тот, кто стоял за спиной, сел рядом - так же, как и я, обняв колени.

Северус.

С таким видом, словно я именно его тут и жду.

Некоторое время мы так молчали, глядя на воду. Было очень спокойно, и я частью сознания жалел, что превращаюсь не в чайку - сорваться с обрыва, сделать петлю, потом вперед и вниз, чтобы ощутить на перьях давление холодной жемчужной поверхности, чтобы на мгновение представить этот ароматный вкус утонувших солнечных лучей...

Вряд ли он думал об этом же. Просто находился тут, согласно своему обыкновению спокойно и упрямо находиться в тех местах, где его меньше всего ожидаешь встретить.

Наверно, он знал про Аниту. Я так и не понял, что это было - безмолвное сочувствие, демонстрация сопричастности (у него было то же самое? Я никогда ничего не слышал о его семье) или его сюда притянула созвучная его обычному настроению моя скорбь?

Тем не менее, он сидел, позволяя мне искоса рассматривать свой профиль. Пару раз, чувствуя на себе мой взгляд, надолго опускал веки. В этом было столько успокающего доверия, что я не нашел ему ни одного внятного истолкования.

Но я уже уяснил, что экспериментаторство, как и провокации - вполне в его духе.

- Ты встретил Викторию? - спросил я, когда мне показалось, что я почувствовал все, чем он хотел меня озадачить в своем молчании.

- Дура, - поддержал он беседу.

- А что? - заинтересовался я, хотя в общем был согласен.

- Это существенно? - осведомился он с такой мордой, что я чуть не засмеялся.

- Да нет... я еще не скоро приду в себя настолько, чтоб тебе ответить.

- Дурак, - он повернулся ко мне, - ты счастливее многих. Для меня вообще когда-то стало великой новостью, что родственники не всегда грызуться между собой.

- Обычно нет, - сказал я смущенно. - Это скорее исключение, чем правило.

- А у меня все - исключение, - сказал он злобно. - Я вообще не должен был выжить. Не должен был оказаться здесь.

Тут я чуть не ляпнул, что и я тоже.

- Ты вообще... странный, - сказал я.

- Это потому, что вы все идиоты!

- Вот за такие слова тебя и бьют. Будь на моем месте кто другой, ты давно бы полетел в воду.

- А я и не жалуюсь. Хочешь, сам сбрось меня. Или, - последовал короткий смешок, - ты боишься, что я призову обратно свою книжку?

- Кстати, очень интересная книжка. Я нигде не встречал такого... увлеченного и доступного изложения теории.

- Ее писал мой прапрадед по материнской линии, - Снейп снисходительно склонил голову в мою сторону. - Он был великим магом. Он-то и спас мне жизнь, когда я чуть не умер при рождении. Представляешь, Люпин, я когда-то был младенцем. Даже эмбрионом.

- Ужасно. Надеюсь, ты все помнишь.

- Да, - тут он повернулся лицом. - Я плавал и ждал, когда у меня вырастут глаза, чтобы увидеть всю безнадежность своего положения. И дождался, - он рывком приподнял брови.

Я улыбнулся.

- Он рассказывал мне о магии, - продолжал Снейп. - О том, что ты нигде не прочтешь. Например, ты знаешь, что между любыми двумя поименованными предметами существует как минимум десяток фигур связи?

- Нет. А что это?

- Фигуры - это символы, состоящие из силовых линий, - он отвел взгляд и нарисовал в воздухе пальцами ромб, - По этим линиям один предмет может действовать на другой. Подобные предметы связаны подобными линиями, и некоторые звукосочетания, связавшись с излучениями мозга, активируют их. Из истории магии ты знаешь, что колдуны, способные их чувствовать, и придумывали те заклинания, которые мы знаем.

- Да.

- Но есть несколько уровней, на которых существуют эти связи. Первый - самый низший и самый сильный. На нем и только на нем работает "авада". Левитация - на втором. На втором и третьем - всякие мелочи вроде репы из ушей. А ритуалы придуманы, чтобы захватить уровней как можно больше. На самых тонких и высоких, созвучных редким человеческим мыслям, находятся связи, управлять которыми могут очень немногие. И дело тут даже не в практике, а одном из аспектов ментального развития. Достигшие его способны различать связи на многих уровнях и воздействовать на них. Словесное воздействие нам известно, символическое - алхимия - тоже, но есть еще и третье....

...И четвертое, и пятое. Он почти не останавливался. Особенно мне приглянулось в его речи посещение мест с проекциями магических связей. Сразу вспомнился Перекресток. Вот кому надо идти в преподаватели. Хотя бедные дети, конечно.

Солнце между тем садилось. И когда, наконец, тема беседы не то что бы исчерпала себя, но нас утомила, наступили сумерки.

Я возвращался загруженный, и то, пугало меня, отступило. Я знал, что вижу кое-что из сказанного этим бывшим эмбрионом, когда обрастаю шкурой.

Наверно, он бы на моем месте отомстил, но мне это вряд ли поможет.

Мы возвращались как раз мимо того места, которое меня угораздило указать Джеймсу, как вместилище сокровищ. Темнота мало что позволила разглядеть, но я услышал присутсвие нескольких человек - они разговаривали, и довольно резко. Заслышав нас, попытались замолчать, но голос МакНейра я узнал.

Знать бы, о чем они. А смешнее всего то, что я даже не мог остановиться, сознавая, что мы-то на фоне обрывистого берега им прекрасно видны, а вот они нам на фоне леса - нет. Я изобразил, что повелся на их примитивный камуфляж, но, скосив глаза, заметил белую шевелюру Малфоя.

Они не узнали меня против света. А вот моего спутника - как обладателя более привычного и выразительного вида - должны были.

Когда мы отошли подальше, я спросил его:

- Это они воздухом дышат?

Он посмотрел на меня очень подозрительно.

- Это они играют в выбор великого пути к завоеванию мира, - последовал неторопливый ответ.

- А ты? - подначил я его.

- А мне не срочно.

По школе давно ходили слухи, что некоторые старшекурсники не только с интересом поглядывают на Темный Орден, но уже и из него на нас. С совершенно другим интересом. Но если они имеют какое-либо отношение к деньгам, то вряд ли те предназначались им, потому что у того же Малфоя их и без того полно. Кому-то из слуг Лорда с Той Стороны?

Все эти вопросы возникли в моей голове за секунду. Но точного ответа не знал. А если б и знал - что бы это изменило?

Мы разошлись в коридоре - он ушел на лестницу, а я задержался придумать, что бы меня так могло задержать. И поразмышлять над резонами рассказа друзьям об увиденном. Поэтому я услышал, как он остановился ниже этажом и, кажется, с кем-то заговорил. Голос был мужской, однако выше и мягче, чем у него (что неудивительно - у него вообще был очень низкий голос). Интонации показались мне знакомыми и, спустившись чуть ниже, я признал в них тамировские.

- ...я разве пытался вас в чем-то обвинять? Наоборот, я очень рад, что вы общаетесь с гриффиндорцами. После стольких лет вражды вы нашли способ заглянуть в самое, так сказать, сердце их мыслей. Надеюсь, вы узнали много интересного. Люпину не докладывали еще о подозрениях по поводу смерти его сестры?

- Этого он мне не сказал.

- Я разве не говорил вам, что вы должны уметь задавать вопросы?

- Говорили, сэр.

- Вы поймите, что некоторые люди, заинтересованные, между прочим, и в вашей судьбе тоже, были бы недовольны, если бы прошлогодние события связали с нынешним, - это могло бы дать повод бросить тень на лицо вашего факультета, а вам это, я надеюсь, нужно не больше, чем мне.

- Я понимаю, сэр.

Я едва расслышал эту фразу - так забилось сердце. Вот оно что. Малфой финансирует этого их божка, Темного Лорда, еще их поддерживает Тамиро, и вся эта компания имеет какое-то отношение к убийствам... если Минглера подставили, то, скорее всего, именно они...

Я чуть не застонал от отчаяния и бессилия - во всяком случае, какой-то звук у меня вырвался, и Тамиро внизу сказал:

- Здесь небезопасно. Идемте ко мне, побеседуем там.

- Разве вы уже не все спросили, профессор Тамиро? - голос Снейпа звучал глухо, мрачно и как-то очень обреченно.

- Зовите меня просто Фабиан, - напротив, очень мягко отвечал Тамиро. - И на этом, личном уровне, я хотел бы получить ответ - почему вы избегаете меня? Вы самый одаренный, и в то же время - самый непонятный из моих учеников. Вас осуждают за вашу нестандартность, но мне она нравится, и, мне кажется, вы могли бы быть заинтересованы в чьем-нибудь покровительстве.

- Спасибо за предложение, сэр. Я могу идти?

- Так вы его отклоняете?

- Я прошу дать мне время на размышление, сэр.

- Вы размышляете уже три года! Мало кто может похвастаться, что Фабиан Тамиро предлагал ему свою дружбу и защиту! Даже ваш приятель Люциус...

- Отпустите меня пожалуйста, сэр. Я уже говорил, что прикосновения каких-либо людей мне неприятны.

- Даже мои?

- Это не имеет значения. Любые.

- Но, Северус... это должно пройти - неужели вы думаете, что вам никогда не захочется нарушить эту вашу капсулу отчуждения хотя бы ради потребности...

- Надеюсь, никогда. Потребность, о которой вы говорите, совершенно не мешает мне жить. Более того - мне неприятна и она, и все, что имеет к ней отношение.

Тамиро некоторое время молчал, потом тихо сказал:

- Вы ошибаетесь. Когда-нибудь вы это поймете.

- Надеюсь, никогда. Простите, сэр. Это мое убеждение - по моей воле ни один человек никогда не прикоснется ко мне. До завтра, сэр... Фабиан.

Они разошлись.

Это было... как взрыв. Я осознал одно свое давнее впечатление. С первого курса казалось - я только сейчас назвал сложившиеся в четкий силуэт тени своих подозрений.

Милый и обходительный Тамиро исподволь стравливал нас и свой факультет. О том же Снейпе он всегда отзывался довольно пренебрежительно и ни разу не был не против того, чтобы несколько гриффиндорцев "вложили ему некоторое количество мозгов".

.....

Теперь я понял причину.

Одно слово - Слизерин.

Интересно, он действительно когда-нибуль спросит меня о ходе следствия? Или догадался, что его используют так же, как нас? Скорее всего, и даже раньше меня.

А я не смогу ему об этом сказать... да и что толку?

Мы идиоты. Раньше я это чувствовал, а теперь знаю почему.

Джейми положил свою находку в Гринготтс.

Мне кажется, чувство некоторой вины удерживает его от чрезмерного общения со мной. Но и мне, со всеми моими мыслями легче общаться с Бродягой. Недавно мы с ним замечательно прогулялись в Хогсмид.

Девушки, кстати, у него до сих пор нет, по каковому поводу он и пил. Говорят, красивые люди часто одиноки - те, кто клюют на их внешность не способны обратить внимание на что-либо еще, а тех, кто способен это сделать, яркая внешность отпугивает. Так, кажется... я был тоже слегка пьян, когда пришел к этому выводу.

А еще умный шпион я чуть не прокололся, когда мы встретили Малфоя с компанией - трезвых, и чем-то необычайно возбужденных. И в разговоре, которого я не помню, я назвал их убийцами... хорошо, что в этот момент Блэк что-то орал, и меня никто не услышал. Хотя они слишком тупы, чтобы понять... вот Тамиро - тот понял бы.

Интересно, где он проводит выходные - в Хогвартсе его в это время почти никогда нет, только на дежурства является. Помню, мы иногда даже беседовали с ним о чем-то... а, он учил меня жить.

Да, не получается у него героический эпос. Ну, я так и знало (прим. заклятия).

Вчера кто-то виртуозно напустил на одежду Джеймса с Сириусом заклятие, превращающее их в ту самую непрерывную нитку. Они действительно чуть не распустили их, пока догадались сказать "фините инканатем". А за обедом кто-то взорвал мясо половине факультета. Мое, правда, уцелело, поэтому я с чистой душой и совестью угорал над Джеймсом, отцепляющим с себя обед по волоконцу, - продукты взрыва были заколдованы на строго поэтапное от них избавление.

Трудно было не узнать этот тонкий почерк.

Вчера, после этого дня рождения, я почувствовал резкую тягу к одиночеству - во-первых, приближается метаморфоза, а во-вторых, моя печаль иногда дает о себе знать приступами нестерпимой боли.

И я ушел дышать коридорной пылью и чадом факелов. В этот момент мне как никогда хотелось на Перекресток, и я, наверно, ушел бы, если б не пьяный Джеймс. Он повис на моей шее и долго держал речь на тему, что не знает, что мне сказать, но пусть я знаю, как они все хорошо ко мне относятся, пусть меня только кто-нибудь попробует обидеть, я самый лучший, добрый, чуткий, оазис в пустыне и маяк в тумане. Даром, что вервольф.

Потом он поцеловал меня взасос и свалил в ближайший сортир.

...а Лили отметила, что он превращается из питекантропа в человека.

Кстати, Лили не верит в питекантропов. И ей наплевать, что я не понял, как это.

Иногда я думаю, что если бы мы выполняли все, что нам задают на этом курсе, мы бы сошли с ума. Группа девочек, по одной с каждого факльтета, решила поробовать жить в таком режиме, а мы делали ставки. Первым сдался Рэйвенкло, выиграл Хаплпафф. А как же.

Теперь нам часто приходится уходить из гостиной и шататься по замку, лишь только завидев там одну из наших трех парочек. Меньше всего стесняются, конечно, Отто с Викторией. Очень многие вообще предпочитают коридоры. Полный дурдом - представляю, что начнется весной.

Я пил чай с Тамиро. До сих пор не могу прийти в себя. Ладно бы там Флитвик...

Говорили ни о чем. Точнее, о моих увлечениях и...

- А вот о чем, например вы могли беседовать с Северусом?

- О магии.

- И все?

- Он неплохо осведомлен... и очень увлечен этим вопросом.

- Да, он очень талантлив. Но, если понимаете, о чем я говорю - это выглядит как-то однобоко. Неужели в вашем разговоре больше не проскальзывало ни одной темы?

- Он вспоминал, как был младенцем. У него абсолютная память, знаете ли.

Так вот мы и поговорили. Тамиро ищет ключ к моему одиозному приятелю. К своему подопечному. Иногда мне кажется, я знаю этот ключ. Но никому не скажу, конечно.

Тамиро хитрая сволочь, но дурак.

Если бы я мог поделиться своими подозрениями - кто использовал нас, кто убил Катарину... кто виноват в смерти Аниты... если бы я мог!

И если бы это сейчас имело хоть какое-то значение.

К сожалению, мы слишком бесправны. И все, что я могу сделать - это начать разбираться на свой страх и риск.

Но не сейчас, сейчас меня уже мутит и пора уходить.

Я никогда не выбирал друзей. Не из кого было. Кто сам захочет, с тем и общался. А теперь, кажется, нашел, с кем мне интересно.

Я знаю - скажи Тамиро хоть одно слово, и мне придется выдержать долгое и не очень приятное объяснение. Или даже хуже того. Но я уже почти готов, как это ни странно.

На днях мы зашли довольно далеко за озеро, и учились ставить почти ту же самую защиту, которой окружен Хогвартс.

Северус говорил, что Дамблдор - великий маг. Он его боготворит, мне кажется.

Создавая силовой цилиндр, мы с ним ни разу не ошиблись, зато время размотки силовых полей выходило долгим - несколько раз приходилось возвращаться к началу. Оказалось, я терпеливее его.

- Да шевели ты своими кривыми руками! - рычал он, когда я упускал линию.

- Тут дело не в скорости, - отвечал я. - Просто ты сильнее, и я не успеваю выдать за ту же единицу времени столько же энергии.

Он раздраженно шипел, но это состояние на его способностях не сказывалось. Все тот же сноп золотистых искр кружился вокруг его палочки и пополнялся даже из искрящих кончиков пальцев - оставалось только завидовать. И я завидовал. При замыкании линий идущая от него сила сковывала меня (возможно, поэтому мои руки перестали дрожать, и мы один раз таки не уронили созданный контур), возвращалась и пронизывала его самого. Выглядело потрясающе. В этот момент данный им обет целомудрия почему-то не казался мне смешным. Черт его знает почему. Идет он одержимым.

На обратном пути мы говорили о Тамиро. Оказывается, он мастер стационарных отражащих заклятий, и на нем самом их примерно с десяток. Например, его никто не может отравить. И утонуть он не может. А вот на директоре никаких заклятий нет - он в них не нуждается, отвечая на воздействия против себя по мере надобности, зато сильно, потому что постояные заклятия отнимают у мага довольно много энергии.

Я, памятуя о том, что прочитал в снейповской книжке, предложил повесить на него заклятие харизмы.

- Ага, - съязвил он, - и везения в квиддич. В который я не играю. И вот стою я где-нибудь на трибуне, а вокруг моей головы постоянно вьется снитч. В погоне за ним в меня врезается твой несдержанный друг Поттер и, не слезая с метлы, виснет на мне с удвоенной силой, потому что я еще и безмерно харизматичен... Не смешно, кстати.

А мне было очень смешно.

- Вообще-то он нормальный, - сделал я последнюю попытку хоть какого-то шага к их примирению. - Просто ему нужно абсолютное признание, а тебя подчинить трудно. Вот он и готов на что угодно - уж не знаю, что ему теперь надо...

- Когда-то и я не знал, - мрачно прервал он меня, сдувая зацепивщуюся за нос волосину.

Мы остановились.

- Ты хочешь, сказать, что узнал это тогда?

- Когда?

- Ну... когда мы с тобой познакомились.

- Мы лет шесть назад познакомились.

- Не придуривайся.

- Я не придуриваюсь.

- Ты что, действительно не помнишь?

- Чего?

- Ну... - я набрал гораздо больше воздуха, чем требовалось для короткой фразы. - Как тебя... э... топили в луже.

Он недоуменно поморгал. Я мог бы поклясться, что он действительно припомнил недавние события только сей момент. А когда же его память от них отказалась? Вчера? Неделю назад? Но тогда почему он с тех пор избегает публичного одиночества? Почему хоть с краю, но пристраивается к какой-нибудь идущей в нужном ему направлении компании?

Я раньше читал об этом, но сегодня впервые сам увидел, как может разделиться сознание, и мне стало жутко. Я, тем не менее, надеялся, что это впечатление неверное. Хотя глупо. В чем я хотел себя убедить? Что его самолюбие смирится с памятью о подобном унижении? Или в том, что ничего не было? Что он привык? Это он-то.

А ведь это наверняка не в последний раз.

- Да нет, помню, конечно, - с усилием произнес он, и лицо его стало абсолютно таким же испуганным, каким было, когда он заматывался в полотенце. Он даже огляделся точно так же - словом, у меня было полное впечатление, что какую-то часть его личного времени заклинило на том моменте. Я невольно отошел на шаг, но он уже успокоился.

- Спасибо, что напомнил, - он поднял бровь и перевел мечущийся взгляд себе под ноги. - Действительно как-то вылетело из головы... как бывает со снами... Они говорили тебе, что ты, когда вернулся в подсобку, снес им охранное заклятие и спугнул? Как раз в тот момент, когда... - он поморщился и провел рукой по глазам, - ну, твоим друзьям было особенно весело. Тебе рассказали? - потребовал он с истерической настойчивостью.

- Я не слушал.

Он почему-то кивнул.

- Конечно, Рем... не стоит забивать голову всяким дерьмом... Правда?

- Северус...

- Да, Северус сбрендил! Занятно, не правда ли? Не прозевай продолжение. Твой приход был случайностью, а когда я огребу закономерность - вопрос только времени. Так что теперь до следующего раза, тогда я свихнусь окончательно, и будет еще веселее, чем сейчас, знаешь, как это бывает!?

- Честно говоря, нет.

- Я тебе расскажу, - пообещал он с вялым светским ядом.

- Не надо так говорить...

- А как надо? - его глаза лихорадочно бегали по моему лицу. - Как твой друг Поттер? "Тебе понравится, потом придешь, и еще попросишь" А если нет - там только холодная вода кончилась. Кипяток остался... Им это очень нравилось. Ты зря ушел - когда еще увидишь свою компанию такой довольной! - он вдохнул, потом немного помолчал, успокаиваясь. - Не знаю, я, наверно, давно спятил, раз вообще говорю с тобой.

- Но если ты осознаешь это, то ты, наверно, здоров, - сказал я осторожно. С надеждой, хотя мне было не по себе. Я давно уже выучил фантазии Джеймса на тему что он кому и куда засунет, и резонно предполагал, что с него станется их воплотить.

- Так может считать только придурок вроде тебя, - отрезал Снейп. - Вот и поговорили дурак с шизофреником. Образцовые обитатели Хогвартса - заповедника нефильтрованного кретинизма....

- Н-ну теперь ты точно бредишь.

Он не обращал внимания. Он продолжал... нести такое, что меня затрясло. Он действительно сходил с ума на моих глазах.... Кто бы научил Джеймса хоть иногда соображать, что он делает.

А ужаснее всего, что я теперь хорошо относился к обоим и совершенно не знал, как примирить их в своем сознании. И кто из нас теперь псих? Или это он так действует на меня?

- Заткнись! - заорал я. Дело непривычное, но получилось хорошо, наверное, с перепугу. - Успокойся. Я был бы счастлив что-нибудь сделать для тебя, но могу не больше, чем ты сам.

- Да ну? - он ядовито улыбнулся. - А вот мое подсознание с тех пор признало тебя героем. Разве тебе не приятно хотя бы в голове психа не быть ничтожеством, а, Рем?

Он смотрел на меня так, словно ему в лицо дул сильный ветер. Потом отвернулся и, заметив входящую в двери группу студентов, догнал и присоединился.

Мне показалось, что если я остановлю его сейчас, то унесу на себе его слезы. Может быть, мы подрались бы, и это привело бы хоть к какому-то облегчению. Но я не мог двинуться с места, а он не оборачивался.

Я был на Перекрестке. Один.

Хотелось, чтобы их никого не было, а в мире остался бы только я и это место. И все дороги Перекрестка стали моими.

В прошлый раз, когда мы все были здесь, вышло так: дорога Джеймса закончилась тупиком, Сириус вернулся, Питер вообще никуда не пошел, а я нашел еще пару тропинок, по которым мог бы свободно бегать. Сегодня меня пускала только одна - широкая, прикрытая поверху низко нависающими ветвями, под которыми было бы трудно пройти человеку. Такая, наверно, у меня судьба.

Вот сумей я остаться здесь - я расшифровал бы язык Перекрестка и стал бы одним из немногих, кто умеет говорить с силами земли. Вряд ли его подсказка сильно изменит мою жизнь, но разве знание само по себе не есть достаточное приобретение?

Я вот знаю кое-кого, кто считает его мерой вещей.

Я думал, что у меня все написано на лице, но, когда вошел в гостиную, на это лицо никто не обратил внимания. А до самого Джастина, пришедшего чуть позже, мое ошеломленное выражение не дожило. Наверно, я так никогда и не скажу ему о произошедшем.

Он тоже молчит, хотя все наперебой бросились распрашивать его о причинах его грязного и ободранного состояния. Сказал, что подрался со слизеринцами. Однако о своих победах не особенно распространялся. Неудивительно, я б тоже обалдел от всего, что с ним случилось - его несколько минут не брали заклинания Тамиро, предназначенные, по словам Северуса, для рудных разработок - они, как узкоспециальные, не "светятся", потому что не поставлены на контроль Министерством, а убивают не хуже "авады". Впрочем, я уже говорил, что Северус достаточно сильный маг, я - тоже не сквиб, и, несмотря на недостаток практики и очень неверный прицел - высунься мы получше, нас бы увидели - второе пущенное нами лассо защитного контура достигло цели. На всякий случай мы пустили и третье, а потом начали осторожно отступать - больше мы ничего не могли сделать. В том числе и защитить себя, если нас заметят.

Не помню, как мы добрались до замка. Однако внутрь заходить не стали, рухнули на берегу, озаботившись лишь тем, чтобы нас было не особенно видно.

- Без трупа мы ничего не докажем, - было первое, что сказал слизеринец.

- Ты хочешь, чтобы они убили его... как Катрин и остальных?

- Мне все равно, я с ним не особенно знаком... - он лежал на мерзлой траве, запрокинув голову и закрыв глаза. Контуры в одночасье выкачали из нас столько сил, что слезы усталости непрерывно текли по его вискам. - Но это был бы хороший повод лишить Тамиро не только деканства, но и свободы.

- Ты не любишь его?

Он не ответил - так не отвечают тогда, когда надо отвечать слишком много.

- Тебе, кстати, ничего этого не положено знать, - сказал он через некоторое время.

- Нам тут много чего не положено знать, - отвечал я, - но мы знаем. А если сказать директору?

- Я уже говорил. Но Тамиро - протеже довольно влиятельных людей, и... сам понимаешь.

- Мы что ВООБЩЕ НИЧЕГО НЕ МОЖЕМ?

- А ты только что понял? - усмехнулся он. - Привыкай. Джастин-то наверняка не догадался, чем в него только что кидались - ведь Тамиро не предупредил, что собирается его взорвать - ты видел, как он мило с ним разговаривал?

- Мило... я даже не знаю, с чего мне стукнуло... ну, что он собирается сделать.

- Ничего удивительного. Ты же помнишь, что было в прошлом году, и наверняка не раз представлял себя в той ситуации.

- Тамиро выслуживается перед Малфоем?

- За такой вопрос тебя тоже убьют, - он открыл глаза и улыбнулся. - Если Джастин убежал, не говори ему ни о чем.

- Ты меня за идиота принимаешь?

- А ты кто-то другой?

- Как я тебя терплю воообще.

- Наверно, потому, что я - не худший, кого тебе приходится терпеть. Чтобы жить в одной комнате с Поттером, нужен очень крепкий желудок.

Я подумал, что для того, чтобы после увиденного общаться с Тамиро не только желудок должен быть железобетонным, но и нервы стальными. Впрочем, Северус иногда именно такой. Когда мы увидели, как Тамиро, всего лишь упрекая своих студентов в нападении на Джастина, вытащил палочку, я вдруг по наитию сказал:

- Сейчас он его убьет.

Северус тревожно глянул на меня и тоже вооружился. Контур мы создали за две секунды. А потом он держал этот контур, а я держал его самого, чтобы он не выпал из-за скрывающего нас камня, пока прицеливался. Хотя Джастин ему действительно никто.

- Что ты теперь думаешь о своем декане? - спросил я осторожно.

Он поморщился и не ответил. Странно, что его осторожность и скрытность ему абсолютно не облегчает жизнь.

...А Джастин весь вечер рассказывал, как декан сначала утихомирил своих ребят, а потом, постреляв в него неслыханными заклинаниями, как-то странно улыбнулся и сказал, что теперь Джастин может долго ничего не бояться.

Северус же напротив, считает, что недолго. Даже до двух суток созданная нами защита еще не доживала.

В общем, это все. Если Снейп не проболтается, Тамире долго оставаться напуганным - он ведь так и не узнал, кто так удачно снабдил Джастина щитами. Теперь, когда я вижу, как он иногда посмаривает на директора, мне приходится зажимать улыбку и отворачиваться.

Хотя то, что мы сделали - очень мало, но это хоть немного примирило меня с собственным бессилием.

Сегодня Виктория учила меня целоваться. С собой, естественно. Не знаю, как относиться к собственному согласию на такое предприятие, но было очень смешно.

Дело в том, что мы пришли минут за пятнадцать до начала Истории Магии, в классе никого не было, в окно светило солнышко, и на нас напало очень озорное настроение.

Хорошо, что первым вошел не Отто, а Джеймс.

Нет, все-таки Виктория не страшная. В некоторых ракурсах очень даже ничего. Не говоря уж о ситуациях.

Хотя Джеймс смеялся надо мной. Не при ней, и на том спасибо.

Полный завал. Не знаю, как я со всем этим раскручусь, да еще Блэк, привыкший доводить свои дела до критического состояния, наседает - сделай ему одно, надпиши ему другое.

Я никому не говорил, что научился сам придумывать заклятия - легкие и недолгие, но это ж результат!

Вот интересно - сколько можно обсуждать, куда будет мотать метлу, если повесить на нее больше трех заклинаний? Ну, час. Ну, два. Часу на третьем нас с Лили затошнило от слова "аэродинамика", "энерготурбулентность", "загиб" и "откос". Ее раньше. Я более терпелив.

Мы ушли слоняться по коридорам.

А вечером Джеймс устроил истерику на тему, что его никто не любит, кроме метлы. Сириус, добравшийся, наконец до своей курсовой, послал его подальше.

Минут через сорок его истерика сменилась хмурым отчуждением, которое, как я знал, таило в себе некоторую услужливость. И тогда я сказал. Сказал, что Снейп боится его, что дергается при одном упоминании его имени, что в ближайшее время точно не отойдет от своего факультета. Поттер буркнул довольным тоном какое-то sic и задумался, боюсь, вовсе не в ту сторону. Я решил уточнить, он послал меня, опять разорался на тему, что это не мое дело, Блэк ему подпел, в результате чего я обидился и ушел превращаться без них.

Вывести меня из себя трудно. Это был случай из ряда вон, и скоро я понял, что они решили догнать меня... наверно, желай я примирения, им бы это удалось. Но я не хотел. Я просил мадам Помфри заперть меня в хижине снаружи. Провести там всю ночь - все, чего хотело мое настроение.

Так и вышло.

Метаморфоза в таком настроении вышла особенно мучительной, уж на что я привык, но стал кидаться на доски. Одну даже перегрыз.

Наверно, в одну из метаморфоз я сдохну - сегодня мне хотелось этого, как никогда. Звери с человеческой душой взрослеют рано.

А стареть им, наверно, вообще не нужно.

...И когда мои терзания отошли на померкший человеческий план, нашлось чему с силой дернуть их назад - больно и противно, как мясо из желудка. Я давно подозревал, что столбенеть от неожиданности - мудрый рефлекс, избавляющий нас от многих последствий необдуманных шагов. Я так и не сделал ни одного, когда, обернувшись на стук отодвинутого засова, увидел его в дверном проеме. А в следующий момент его втянули назад, и дверь захлопнулась - кажется, это сделал уже Поттер.

Впрочем, мне довольно долго было на это наплевать. Иначе я сошел бы с ума.

А вместе с осознанием себя человеком, навалилось случившееся - он видел меня. Мало того, что он был сильным магом, а я - обычным, так он еще и человеком был в мое звериное время. И миг ужаса в его темных глазах успел дополниться и презрением - он догадался, что это я. В этом смысле он умный. В остальных, конечно, дурак - Блэк признался, что и сам не ожидал такого серьезного отношения к своей подначке. Я думаю, это от того, что он так в полной мере и не осознал, насколько Снейп их ненавидит. Это знал только я, но я в тот момент не имел возможности влиять на события.

И вот мы все четверо стоим в кабинете директора.

Снейп стоит рядом с ним, гневно переводя взгляд с одного из нас на другого, директор пытается его успокоить, но он сам сильно огорчен, и получается не очень хорошо. Спокоен только Джеймс, на которого деморализованный Северус смотреть избегает.

- Северус, - наконец, говорит директор, - я хорошо понимаю, что ты расстроен...

- Нет, я счастлив, - глухо язвит тот. - Я всегда знал, что они сволочи, и они не ограничатся всем, что практиковали в мой адрес до сих пор! Они хотели убить меня...

- Не думаю, Северус.

- Меня следовало доставить сюда по частям, чтоб натолкнуть вас на эту мысль, сэр.

Странно было наблюдать одновременно его дерзость с начальством и исчезновение бледности с его лица. Я не помню, чтобы прежде там появлялся румянец - сейчас из-за тонкой кожи очень яркий.

- Мне жаль, Северус, - вздохнул директор. - Никто не застрахован от ошибок. Но сегодня эти молодые люди показали нам, что умеют не столько допускать их, сколько исправлять. Ведь если бы не смелость Джеймса, все кончилось бы куда хуже. И виной всему была бы только твоя... э... импульсивность.

- Но Блэк специально послал меня туда!

- Ничего подобного, - обиделся Сириус. - Я сказал: "если тебе так неймется, пойди да посмотри сам". И объяснил как. Между прочим, ничего не выдумал.

- Он не ожидал, что ты окажешься таким идиотом, - подбросил Джеймс ехидную реплику. - И если б я тебя не вытащил...

- Тебя бы, наконец, вытурили отсюда! - не удержался Снейп.

- Но ты бы этого уже не увидел.

- Я так долго ждал, что успел бы этому порадоваться.

Дамблдор молчал. Наверно, ждал, пока они выговорятся. Я тоже молчал. После двух бессонных ночей голова раскалывалась, и оставалось только морщиться от громких звуков.

Когда все устали друг на друга орать, директор сказал:

- Ваш декан назначит вам взыскание за неосторожность... можете идти, а Северус пусть останется. Я хотел бы его кое о чем попросить.

И мы ушли.

Было уже черт знает сколько времени, когда я отмотался от ребят и нашел его. Он сидел на подоконнике в одной из коридорных ниш. Из коридора его никто не увидел бы, но из перпендикулярного окна силуэт в другом освещенном окне вполне узнавался.

Словом, я подошел. Он услышал, только когда я был очень близко - резко обернулся и выхватил палочку.

Выразил легкое удивление, словно не ожидал меня здесь увидеть.

- Я хотел извиниться, - произнес я. - Я ничего не знал.

Он соскочил и приблизился. С нехорошей такой ухмылкой. Он был... не просто расстроен. Кажется, опять слегка невменяем.

- Ты один? - прошипел он.

- Да.

- Что же ты не захватил своего дорогого друга Джеймса! Конечно, нелюдей от него не тошнит - он сам такой же! Ты специально сделал так, чтоб я стал обязан этой твари!

- Да нет, Северус...

- А теперь пришел сюда убедиться? - он подошел почти вплотную. - Можешь протявкать, или как вы там общаетесь, этому ублюдку, чтобы он не беспокоился - я помню, чем обязан ему. У вас все прекрасно получилось.

- Это была случайность, - сказал я, хоть и понимал, что через шквал того отчаяния, что билось в его глазах, здравому смыслу не пробиться. Он действительно слегка неуравновешен, и была как раз та ситуация, когда он безнадежно слетел с катушек.

- О, безусловно! - прошипел он. - Такая же, как смерть твоей сестры, да? Она тоже была шавкой? Или может быть, крысой, из солидарности с тобой? Вы вместе обгладывали трупы и...

- Заткнись!

- Конечно, теперь я должен заткнуться. Меня уже об этом попросили. "Мы чуть не убили тебя, Северус, но помолчи об этом, пожалуйста, нам бы не хотелось в будущем лишать Люпина удовольствия перегрызть глотку еще кому-нибудь". Конечно же, я заткнусь. Я только и делаю, что...

На самом деле он не молчал. В его вывихнутом мозгу взросло столько гадостей, сколько я, наверно, не слышал за всю свою жизнь, и теперь мне очень хотелось ему как следует двинуть. Наверное, зря я этого не сделал - говорят, лучшее средство от истерик. Между тем он схватил меня за воротник и орал мне в ухо, пока не сорвал голос.

Тогда он заметил, что я молчу. Отпустил и отошел.

- Вас всех, - нехотя сказал он, - ненавидеть легче, чем постоянно оправдывать тебя перед собой. Так что я должен быть благодарен не только Поттеру... а еще Блэку и тебе.

- Но я-то не виноват.

- Уже нет. Ты был последним, кому я имел глупость поверить.

- Отказ от доверия... не спасает ни от обмана, ни от самообмана, - сказал я в отчаянии. - Правда...

- Спасибо, Рем, за очередное пополнение моей коллекции правды. Это все, или у тебя в запасе еще пара откровений?

- Дурак ты, Северус.

- Теперь уже нет.

...Конечно, Джеймс потом долго язвил на тему, что надежды Сопливуса на наше исключение не оправдались даже после того, как он уличил нас в чем-то, по его мнению, незаконном - в покушении на свою жизнь. Что только подтверждает ее никчемность. И ему он это тоже выдал при случае. Не забыл и про официальный уровень, на котором эта ничтожность подтвердилась. И про то, что Снейп должен быть ему благодарен.

И так далее. Я затрудняюсь сказать, что я думаю по этому поводу. Наверно, уже ничего. Состояние такое, словно кругом меня обрыв, все туда упали, и я никого не могу вытащить.

Так или иначе, Снейпа теперь не видать без компании Малфоя, а ту вообще редко видно в стенах школы в неурочное время - они ведь вот-вот ее закончат.

Ну, а мне...

Здесь я потеряло нить его размышлений. Наверное, сбой. Старею. (прим. заклятия).

Героизм существенно поднял Джейми в глазах Лили, однако, когда мы говорили с ней последний раз - я рассказал всю историю, а она с той же откровенностью призналась, что до сих пор не разобралась в своих...

...Тут потребовалось в очередной раз перевернуть листок, и Гарри всерьез задумался, а нужно ли. Тем более, что глаза все громче заявляли о своей усталости от неровного люпиновско-заклятного почерка.

Их можно было закрыть...

Но тут же резко распахнуть на шелест страницы, которую зацепила рука, протянувшаяся из-за плеча. Гарри знал эту манеру листать чужое, скрываясь за спиной, равно как и эту узкую кисть с длинными пальцами, наполовину скрытую манжетом.

- Что же вы остановились, Поттер? Самое интересное должно быть дальше...

Гарри рванулся, однако с тем же успехом можно было попытаться выскочить из капкана, засунув себя туда целиком. А его держали только плечо.

Снейп захлопнул дневник, собрал его с подоконника, отпустил Гарри и пальцем освободившейся руки брезгливо прочертил дорожку по пыльному переплету.

- В какой из ваших родных помоек вы это откопали?

- На... н-на Глухом Чердаке...

- Я предполагал, что вас еще и туда понесет. Однако пристрастие оборотня к репортажам для меня новость.

- Он... забыл....

- Это не единственное, что он забыл.

- Отдайте! - несмотря на решительный тон, Гарри так и не решился посмотреть собеседнику в глаза. И совсем не по причине прежней своей боязни, а... от непонятного стыда, что ли. - Это не ваше.

- Минус двадцать баллов за попытку приказывать преподавателю. Еще один выкрик, и их станет пятьдесят... Кстати, и не ваше тоже.

- Простите, сэр. Пожалуйста... я хочу посмотреть... не там, где про вас... там, где про них. Про моих родителей.

- Поттер, вы столько лет жили без этой информации, нашли этот, вобщем-то, довольно бестолковый ее источник, и до сих пор надеетесь узнать отсюда что-то ценное? Возвращайтесь к себе, и если я узнаю, что хоть одно слово отсюда просочилось наружу из вашей памяти, я сотру ее.

Снейп сейчас говорил тихо, но огни в его глазах отчего-то напоминали благородный отблеск ножа гильотины, пусть даже Гарри его никогда случалось таковой видеть. По крайней мере, про память алхимик точно не врал.

- Да, сэр.

...Естественно, Рон стоял за углом, решив не приближаться к такой сцене.

- Чего там было-то? - спросил он, когда Гарри его обнаружил.

- Да я и сам не успел понять. Зато вот что осталось, - Гарри вытащил из кармана шарик Наименьшей Вероятности. - Наверно, поэтому он меня и не убил, - дошло до него.

- За что? - не унимался Рон.

- Э... Да за прогулку на этот твой чердак!

Гарри не оставляло впечатление, что за левым поворотом, среди стоящих на полках книг он видел то самое "Общение с Землей", содержащее ужасные заклинания, которые использовал против людей Фабиан Тамиро.

В любом случае проверить это он сможет только через двадцать лет. Если доживет.

А вот что делать сейчас, он не знал. Прочитанное никак не укладывалось у него в голове - его было много, оно было чужеродно и больно, а от временного провала захватывало дух.

Через два дня он получил письмо.

"Здравствуй, Гарри.

Я был весьма удивлен, узнав, что ты нашел эту утерянную мной вещь. Уже примерно на середине я позабыл, что вел ее, но, как там и сказано, заклятие оказалось качественным.

Что ж, я рад, что он попал в руки тебе, а не кому-нибудь еще. Северус передал, что тебя интересуют мои записи о твоих родителях. Все, что я нашел здесь на эту тему, прилагается в виде листочков.

Кстати, он просил меня показать ему Перекресток. Если ты не против отправиться туда с нами, я был бы очень рад тебя видеть - почему-то мне кажется, что там найдется дорога для каждого из нас, и что они не слишком далеко разойдутся.

Р.Л."

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру