Наваждение
Автор: Моэри
Beta-reading: DieMarchen
Pairing: Оливер Вуд/Маркус Флинт
Рейтинг: NC-17
Жанр: mild angst
Предупреждение: насилие
Краткое содержание: Бойтесь страстных слизеринцев.
Disclaimer: J.K. Rowling, WB, - бла-бла-бла…
Размещение: пожалуйста, только ставьте в известность автора
- Даже не вздумай, Вуд!
- Уйди, Анжелина!
- Неужели ты не понимаешь, он же тебя нарочно провоцирует?!
- На этот раз это ему так просто с рук не сойдет!
Оливер Вуд оттолкнул в сторону Анжелину Джонсон и выскочил из башни Гриффиндора. Он мчался по коридорам, не обращая внимания на шарахавшихся к стенам учеников и испуганно разлетавшихся призраков, на лестницах прыгал сразу через несколько ступенек. Он летел в подземелья Слизерина.
Сегодня был последний матч этого учебного года. Гриффиндор – Слизерин. Гриффиндор проиграл. Вчистую. Ловец команды, Гарри Поттер, лежал сейчас в лазарете и участвовать в игре не мог, так что Вуд в отчаянии поставил на его место Алисию Спиннет, но это ничего не изменило. Недоукомплектованная команда не имела практически никаких шансов. Перед глазами Вуда до сих пор стояла торжествующая ухмылка капитана и охотника Слизерина Маркуса Флинта. Слизеринцы всегда играли грязно, но сегодняшняя игра превзошла все ожидания. Несомненно, они мстили за свой прошлый проигрыш. Отбивающие Слизерина нещадно лупили по бладжерам, прицельно направляя их в игроков Гриффиндора, их охотники упорно блокировали все маневры противника, но последней каплей стала подлая выходка Флинта. Когда он, выхватив биту из рук своего отбивающего (что делал уже далеко не в первый раз), отбил бладжер прямо в голову пролетавшего мимо Фреда Уизли, и тот, потеряв сознание, рухнув на поле с высоты двадцати метров, едва не разбился насмерть. Если бы при падении его у самой земли не подхватила Анжелина, он вполне мог погибнуть. Мадам Хуч назначила пенальти, хотя Флинт орал, что он просто промахнулся, Кэти пробила эффектный гол, но Теренс Хиггс минутой спустя поймал снитч, и матч закончился со счетом 20 : 150 в пользу Слизерина. Зеленые трибуны взорвались овациями, а Вуд, спустившись на землю, не помнил себя от ярости, и если бы команду Слизерина не окружили плотным кольцом восторженные однокурсники, он точно вцепился бы в горло Флинту…
В Большом Зале он чувствовал себя еще хуже. Ликующие слизеринцы шумно праздновали победу своей команды, а Оливер, хоть и ничего не ел с утра, не мог заставить себя проглотить ни кусочка, и только сверлил бешеным взглядом самодовольное лицо их капитана, так что тот, наконец заметив это, издевательски прокричал через весь зал что-то вроде "Сочувствую, Вуд!" Объединенными усилиями Анжелине и Алисии удалось убедить Оливера не затевать драку прямо здесь, на глазах у всех учителей, и в особенности декана Слизерина профессора Снейпа, на лице которого играла мрачная ухмылка.
В конце концов, Вуд не выдержал, и вылетел из зала, сопровождаемый своей командой (кроме Джорджа, тот находился в больничном крыле у брата), под насмешливые выкрики слизеринцев. Дойдя до своей башни, Оливер сперва рухнул в кресло в гостиной, затем, словно ужаленный, вскочил и начал мерить комнату широкими шагами. Алисия, Кэти и Анжелина встревожено наблюдали за ним. Спустя пять минут бесплодных метаний, Оливер остановился, сжал кулаки, и пробормотав сквозь зубы: “Я его точно убью”, рванулся к выходу.…
Шумная толпа слизеринцев вывалилась в холл из дверей Большого Зала и с шутками и смехом направилась в подземелья. Герой дня Маркус Флинт шел одним из последних, когда вдруг из дверей пустого кабинета высунулась рука и проворно втянула его внутрь, а собеседники, не заметив его исчезновения, продолжали свой путь в гостиную Слизерин.
Все произошло так внезапно, что Флинт даже не сопротивлялся. Его бесцеремонно втащили в комнату, а когда в рассеянном свете луны, проникающем сквозь крошечное оконце, он увидел, кто стоит перед ним, то только приоткрыл рот от удивления. Однако не успел он произнести и слова, как получил мощный удар в челюсть. Он отлетел назад и ударился затылком о дверь. Вуд замахнулся для второго удара, но слизеринец уже оправился от неожиданности, и молниеносно пригнулся, кулак Вуда врезался в дверь, в кровь разбив костяшки пальцев, а Флинт со всей силы ударил его в живот. Оливер согнулся пополам, хватая воздух ртом. Второй удар пришелся в подбородок, и он едва удержался на ногах, ухватившись за край стола, стоящего у стены. С трудом разогнувшись, он повернулся как раз вовремя, чтобы встретить очередной удар, прямо в глаз. Полуослепший, он все же сумел, рванувшись к Флинту, обхватить его обеими руками, не давая ударить еще раз, или хотя бы достать волшебную палочку. Тот пыхтел от напряжения, пытаясь оторвать от себя Вуда, и наконец ему это удалось. Все же, хоть оба и играли в квиддич, и были достаточно натренированы, Флинт был на полголовы выше Вуда и шире в плечах, поэтому неудивительно, что он быстро взял верх. Два без пяти минут выпускника Хогвартса, два волшебника дрались, как обычные мальчишки. Ни один из них не произнес ни слова, оба были сосредоточены только на одном – уничтожить своего противника, заставить его просить пощады…
Наконец Флинт сильным ударом в солнечное сплетение отшвырнул от себя Вуда, тот, падая, ударился виском об угол стола, рухнул на пол, и застыл без движения. Флинт упал на него, стискивая запястья сильными пальцами и придавливая его к полу своим телом. Лишь несколько секунд спустя до него дошло, что противник не подает признаков жизни.
Испуганной птицей метнулась мысль – “Мерлин! Неужели я его…”, он наклонился ниже к самому лицу Вуда и облегченно вздохнул, уловив легкое дыхание. “Чертов гриффиндорец…”. Несколько секунд он смотрел в его лицо, все еще тяжело дыша… На длинные ресницы, отбрасывающие тень на щеки, на свежий рубец на виске, кровь в лунном свете казалось черной…
Маркуса Флинта нельзя было назвать непривлекательным. Резкие, будто выточенные из камня черты лица, широкие брови, вечно прищуренные глаза, жесткие черные волосы… Близкие друзья и подруги даже находили его своеобразно красивым. Однако их было так мало, что их мнение вряд ли могло иметь хоть какое-то значение. Вся остальная школа сходилась на том, что и внешностью, и нравом Маркус Флинт больше всего походил на злобного горного тролля. Но даже физическое несовершенство казалось не таким отталкивающим, как постоянно окружавшая Флинта атмосфера опасности, жестокости и злости. Первокурсником его часто дразнили из-за выступающих зубов, но своей фамилии мальчик соответствовал на все сто, и в обиду себя не давал. Но если он мог оказать достойный отпор одноклассникам, то против старшекурсников… Насмешки преследовали его постоянно, но никто не знал, насколько глубоко они его задевали. Мальчик был скрытен, обиды прятал глубоко внутри, и выплескивал их на квиддичном поле, где ему не было равных - казалось, постоянно сжигавшая его изнутри ярость на весь окружающий мир помогает ему…
Спустя два года, на четвертом курсе, он стал капитаном команды факультета Слизерин, усиленные тренировки превратили его в крепко сложенного и весьма опасного на вид молодого человека, и разумеется, больше никто не посмел бы обозвать Маркуса Флинта зубастиком, но детские обиды оставили глубокий след в его душе - гораздо глубже, чем можно было бы представить. Слизеринец был молчалив. Никто не знал, что творится в его голове, какие химеры населяют ее, какие кошмары и наваждения заставляют его среди ночи лежать с открытыми глазами, вглядываясь в темноту… Сам он никому и никогда не открыл бы этого.
Потому что его наваждением был Оливер Вуд.
Вечный его соперник на квиддичном поле и ученик противоборствующего дома Гриффиндор. Может быть, он завидовал Вуду? Его привлекательной внешности, успехам в учебе, толпам поклонниц, стайками ходивших за гриффиндорцем, обращавшим на них не больше внимания, чем на канареек с бабушкиной веранды. Сам Флинт к девушкам относился настороженно, приписывая их внимание к своей персоне своим успехам в квиддиче, а не интересу лично к себе, ведь по поводу своей внешности иллюзий он не питал… Да, пожалуй, Флинт действительно завидовал этому красавчику, баловню судьбы, которому все давалось так легко – только протяни руку: обожание сокурсников (Флинта не любили за резкость и злые, язвительные замечания), самые красивые девушки в команде (в команде Слизерина девушек не было), даже поддержка этих бесполезных Рэйвенкло и Хаффлпафф (Слизерин всегда стоял особняком). И он испытывал злобное удовлетворение, раз за разом доказывая на матчах, что ОН сильнее, ОН лучше. Для этого годились любые, самые грязные и недостойные уловки, только бы они помогали достичь цели…
Когда же Вуд стал его “идеей фикс”? Этого он не знал точно. Казалось, их соперничество было всегда и будет вечно. С каждым днем Вуд занимал все больше и больше места в его мыслях. От ярости у Флинта темнело в глазах. Как часто во время случайных столкновений в коридорах, на уроках, даже во время обеда в Большом Зале он представлял, как разбивает в кровь это смазливое личико, представлял, как в этих светло-карих глазах появляется боль и ужас… Он и сам не понимал причин своей бешеной ненависти, порой недоумевая, почему же ему ТАК хочется унизить, растоптать, уничтожить этого гриффиндорца…
А потом был этот сон… Эротические сны – не редкость для одолеваемого гормонами подростка, но это… В том сне Маркус целовал чьи-то податливые губы, обнимал чье-то стройное тело, горячие руки обвивались вокруг него, и стоны… и страстный шепот… и его имя, раз за разом срывавшееся вскриками с этих губ… Все самые безумные, самые дикие и безудержные фантазии воплотились в этом сне, а потом… призрак его сна вдруг обрел лицо, и он узнал эти ореховые глаза… и проснулся, содрогаясь всем телом, беспомощно уткнувшись лицом в подушку, вцепившись в одеяло побелевшими от напряжения пальцами…
- О, Мерлин… - выдохнул он, все еще дрожа. – О, Боже…
Тем утром Флинт сидел за столом мрачнее тучи, вяло ковыряя вилкой еду, стараясь не смотреть на гриффиндорский стол, где Оливер Вуд, как обычно, что-то оживленно доказывал своей команде, не подозревая, что творится в голове у слизеринца…
С тех пор каждую ночь, касаясь головой подушки, Маркус в глубине души желал снова увидеть этот сон… но напрасно. Больше Вуд ему не снился. И воспоминания об этом сне начали преследовать его наяву. Он пытался избавиться от них, пытался всеми силами, но безуспешно…
А сейчас… этот сон мог стать явью. Вот он, перед ним, причина его одиноких ночей, его наваждение, его страсть… Долго раздумывать Флинт не умел никогда. Он наклонил голову и накрыл ртом кровоточащую ранку на виске. Проведя языком вдоль глубокой царапины, ощутил солоноватый вкус крови… Тихий вздох. Он приходит в себя? Все равно… Слизеринец опустил голову ниже, проследив языком кровавую дорожку. Его руки оставили запястья Вуда, и опершись на локоть одной руки, другой он осторожно дотронулся до его лица.
Вуд медленно приходил в себя. Что-то давило на грудь, было трудно дышать… Он слышал чье-то частое прерывистое дыхание, чьи-то губы нежно касались его лица… Как он здесь?… Он хотел… Он был здесь с Флинтом… Флинт? Флинт?! Оливер резко втянул в себя воздух, сердце заколотилось, как бешеное. Он открыл глаза и встретился с яростным взглядом карих с прозеленью глаз, сейчас казавшихся черными… А затем его губы накрыл жадный горячий рот, и Оливер почувствовал медный привкус своей собственной крови…
Не вполне понимая, что происходит, он приоткрыл рот, намереваясь что-то сказать, невольно помогая этим влажному языку прорваться внутрь… Флинт глухо застонал… И вдруг все кончилось.
Молниеносным движением вскочив на ноги, Флинт протянул ему руку. Он стоял в лунном свете, крепко сжав губы, напоминая каменное изваяние. И Оливер машинально протянул ему свою. Резким рывком Маркус поставил его на ноги. В голове опасно зашумело, все вокруг закружилось, подогнулись колени, и чтобы не упасть, Оливер вынужден был вцепиться в мантию Флинта. И тот поддержал его, обхватив за плечи. “Тебе нужно в больничное крыло”, - тихо сказал он гриффиндорцу. Тот, не пришедший еще в себя, мог только кивнуть головой, пытаясь понять, не почудилось ли ему все это? Флинт и вправду… целовал его? “Пошли”, - сказал слизеринец, за пояс притягивая его к себе… и замер, прислушиваясь к своим ощущениям.
“Неужели ты его отпустишь?! – отчетливо произнес в голове чей-то голос.
“Никогда. Даже если мне придется взять его силой!” - решительно сказал себе Флинт, и прижав Вуда к стене, снова впился в его губы…
Голова у гриффиндорца отчаянно кружилась, к горлу временами подкатывала тошнота, все вокруг виделось, как сквозь дымку, и лишь краем сознания он отметил, как тяжело дышит Флинт, целуя его в шею, нетерпеливо и резко, прикусывая кожу, оставляя отметины… Как он, потянув вверх его свитер, задрал его до плеч, обнажая гладкую кожу груди, и припал к ней поцелуями, обжигая горячим дыханием…
“Что он делает?! Неужели…” – все внутри Вуда возмутилось при этой мысли, и он, собрав силы, резко оттолкнул от себя Флинта.
- Перестань… – выдохнул он.
Маркус стоял спиной к свету, и лица его Оливер видеть не мог, однако почти физически почувствовал волну отчаяния, боли, желания и ярости, хлынувшую от слизеринца черным потоком. Вуд, шатаясь, сделал попытку двинуться к двери, однако у Флинта было на этот счет совершенно другое мнение. Неутоленное желание, так долго сжигавшее его изнутри, отняло остатки здравомыслия, то последнее, что еще могло его остановить …
- Иди сюда, - сквозь зубы сказал он и, схватив Вуда за плечо, рванул обратно к стене. Тот, неловко повернув голову, во второй раз ударился там, где уже багровел кровоподтек, и второй раз сознание его помутилось…
Этот обморок был короче предыдущего. Придя в себя, Вуд понял, что лежит лицом вниз на каменном полу, а Флинт лихорадочно срывает с него одежду. Обнаженной кожи коснулся сырой воздух подземелья, Флинт прижался к его бедрам, а хриплый голос шепнул в ухо: “Ну зачем ты пришел? Зачем тебе надо было так меня мучить?!”… А затем резкая боль разорвала его пополам – слизеринец вошел в него, глухо вскрикнув – чтобы не заорать во весь голос, он прикусил зубами свитер Вуда. Что до гриффиндорца, то он был слишком разбит и измучен, и мог лишь глухо вскрикивать в такт все убыстряющимся толчкам Флинта внутри себя… “О, Боже… да… а-ах-хх… м-м… Да… да!” – стонал тот, и Вуд в очередной раз за этот вечер почувствовал, как уплывает в темноту…
Бурю чувств, разрывающую на части Маркуса Флинта, можно было бы описать одним словом – безумие. Впервые за свою жизнь, насчитывающую неполных шестнадцать лет, он хотел кого-то столь сильно, что ради получения желаемого готов был смести все преграды на своем пути, а жалкие попытки Вуда сопротивляться, его беспомощность и зависимость лишь подстегивали его. Хрупкая нежность, возникшая было при виде бессознательного гриффиндорца, просуществовавшая всего несколько секунд надежда на то, что между ними что-то возможно, были смыты шквалом отчаяния, жестокого разочарования и боли, нахлынувшего, когда Вуд его оттолкнул. И осталась лишь злость. Ярость. Безумие. Тело решило действовать само по себе, и хотя рассудок кричал, что так нельзя, что если о происходящем станет известно - прощай, школа, честолюбивые мечты и замыслы - но что-либо менять было уже поздно…
Взрыв наслаждения, пронзивший его, когда он раз за разом входил в желанное тело, волны экстатической дрожи…
А потом – жгучим ядом, капля за каплей – вина, отчаяние и страх…
… Когда Оливер открыл глаза, первое, что он увидел, был белый полог. А потом в поле зрения попало озабоченное лицо мадам Помфри.
- Ну, вот и хорошо, - улыбнувшись, сказала она и успокаивающе похлопала его по руке. - Вам повезло, что рядом оказался мистер Флинт. У вас довольно сильное сотрясение, надо осторожнее ходить по лестницам, мистер Вуд…
Оливер скосил глаза и за плечом мадам Помфри увидел хмурое лицо слизеринца. Не говоря ни слова, он отвернулся к стене.
