Эффект отсутствия
Автор: Kamoshi
Пейринг: Гарри/Снейп
Рейтинг: PG-15
Жанр: romance/humor
Краткое содержание: Снарри с точки зрения программиста - это весело.
Оказывается, в нем есть нечто, чего не в состоянии объяснить и самые высокие
технологии.
Дисклеймер: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи принадлежат
Дж.К. Роулинг.
Размещение: с разрешения автора.
Вероятно, при встрече с компьютером каждый из них мог по незнанию ткнуть палочкой в излучающий монитор как в чужой опасный глаз - на всякий случай. Оба в жизни не видали его: первый изначально пребывал в безмятежной неосведомленности относительно чудес маггловского прогресса, а второго прежде годами старательно избавляли даже от телевизора.
Однако те острые шипы, которые как ни приминай выпирали во все стороны из розовых кущ их совместной жизни, легко поддавались IT-классификации.
Опытный пользователь определил бы обоих как тождественного уровня программы
- два сапога пара с богатейшей базой данных, сложными, но четко заданными
параметрами, широчайшим набором задач и одинаково мощным магическим результатом
на выходе.
Прокол состоял в том, что их загрузили в одну операционную систему, но
забыли согласовать базовые настройки, отчего с программами приключилась
несовместимость. Вопреки замыслу обоюдовыгодного альянса они с математически
доказанной обреченностью принялись вытеснять друг друга из объемов памяти
и файлового пространства. Конфликт серьезно усугубляла разность года издания.
Между двумя версиями программного обеспечения наблюдалось уникальное единство целей и категорическое несовпадение алгоритмов.
Различия зарождались на примитивном уровне графического интерфейса.
Первого определяли: согласованность внешних деталей, подчиненная скучному
черно-белому оформлению и острым углам, а также удлиненные линии скелета,
мышечной прослойки и волосяного покрова и аскетический отказ от личных
ярлыков на рабочем столе. Упадочную картину идеально довершала стародевичья
дремучесть фасонов.
Второй имел слабость к "иконкам", раздражал взгляд бессмысленностью
костюма и вздыбленной небрежностью прически, негармонично пестрел молодежными
расцветками и вдобавок в солнечную погоду бликовал стеклами, с бараньим
упрямством отказываясь раз и навсегда исправить близорукость.
Правда, в обстоятельствах вирусной атаки у обоих на один лад развевались вариативные одежды, горели разноцветные глаза и сжимались вокруг палочек неравные пальцы, и тогда они делались идентичными, невзирая на версификацию. Защитные фильтры отрегулированы были что надо и сверх стандартного курса З.О.Т.С.
Хотя звуковая карта у них была общая и к тому же интегрированная с материнской платой - то есть с дополнительным списком возможностей, они по-разному воспроизводили звуковую информацию.
Первый работал на контрастах - бархатная, местами вкрадчивая разговорная
речь и красиво выстроенные фразы каверзно дорисовывали обморочному облику
мягкий характер, но их ломал сокрушительный отрывочный рев и моментально
давал понять, кто есть кто. В те дни, когда мерещились козни злопыхателей,
первый применял спазматическое шипение, щелкание зубами и длительное,
наводящее панику молчание.
У второго никакая тенденция в перспективу образа не просматривалась, он
общался в обычной манере вчерашних подростков, - краткие назывные предложения,
возгласы и хихиканье, неровное смысловое наполнение, яркая экспрессивная
окраска. Спецэффекты проявлялись, когда он принимался суматошно бить баклуши.
Иногда их взаимное общение обретало созвучие, так как оба умели орать с повышенной интенсивностью и умудрялись проделывать это с одинаковой частотой.
Для обеспечения жизнедеятельности программы нуждались в меню, но пункты в списках у каждого были свои.
Первый и тут носил скорбную маску неприхотливости, ел мало, нечасто и
однообразно. Панель управления у него была скромная, только самое необходимое:
белки, жиры и углеводы в скудном воплощении - суп, мясо, зелень, хлеб.
Часто ему случалось вообще не явиться к обеду или ужину, что заставляло
второго ерзать за столом, тревожно оглядываться на двери и глотать обиду
вместе с непрожеванными кусками.
При этом собственное меню второго пышно компенсировало пищевые недостатки
первого - он с аппетитом лопал все, что способны были предложить домашние
эльфы, держатели уличных кафе и особенно продавцы в магазинах для сладкоежек.
Сходились они только за кофе, с которого стартовало меню в обеих программах.
При сборе, обработке и хранении данных они подчинялись принципам системы, но не вязались друг с другом методически.
Первый был помешан на макросах с целью облегчить и ускорить процесс.
Второй по малолетству шел эмпирическим путем - наугад и лепил столько
ошибок, что восстановиться помогала только очень полезная команда "undo",
особенно если трактовать ее широко.
Первый целыми днями усовершенствовал, классифицировал и дополнял, а готовый
результат тщательно архивировал и снабжал описанием. Для хранения данных
служил разветвленный до высшей степени занудства каталог, где все было
разложено по полочкам так, что даже второклассник, тайком проникнув в
его владения, в две минуты отыскивал и шкурку бумсланга, и крылышки златоглазки.
Второму явно требовалась отладка, потому что он любил копаться в каталоге
первого, своим не пользовался вовсе, зато заводил бессчетное количество
папок, наполнял их файлами как ценными, так и бесполезными. Учебные пергаменты
перемешивались со старыми "Квиддичными обозрениями" и красными
гриффиндорскими носками, перья - с обкусанными и целыми лакричными палочками,
жучиные глазки - с конфетами, а в рабочих котлах обнаруживались шутихи.
Папки в архив не отсылались, частично навек позабытые, они бессистемно
громоздились во всех углах, перекрывая доступ к важным ресурсам, и своим
видом порождали у первого мечту о тотальной дефрагментации. Второму проще
было применить сжатие: уменьшающие чары позволяли, не утруждаясь, распихать
принадлежности с глаз долой по шкафам или под кровать и повторно забыть
о них.
У первого, помимо всего, отлично получалось конвертировать собственноручно
созданные файлы для передачи их в пользование второму, и это всегда оказывалось
кстати, потому что второй часто выезжал на импортировании его расчетов
или догадок. Но не умел внятно уяснить их суть без предварительной обработки.
Тут разница алгоритмов играла только на руку в древнем и вечном как солнце
взаимопроцессе под командной строкой "учитель и ученик".
Обмен информацией с удаленными системами обнаруживал особенно красочные противоречия.
Первый вел себя хуже гиппогрифа, чуть что зверел и поворачивался задом
ко всему, что не встроено было в основной корпус, шопинг понимал лишь
аптечный или книжный, был нетерпим и на контакты шел с отвращением, отгораживался
дверью и вдобавок закрывал доступ к себе паролем. Заодно предъявлял второму
претензии за оскорбительную склонность развлекаться вообще и вне дома
в частности - и подозревал его в очковтирательстве.
Второй строптиво учился подбирать ключи к его паролям или просто взламывать
их, что само по себе было ценным опытом. Пробовал приобщать первого к
социуму, вытаскивать к своим друзьям, на квиддичные матчи, в кафе, в магазины,
в зоосад с драконами и на пляж, но всякий раз застревал в чаще его непролазной
мизантропии и печально сдавался.
Управляя периферийными устройствами, программы реализовали организацию внешнего пространства вокруг себя.
Первый охотно применял только одно устройство - сову. Эльфы его раздражали коротким периодом ожидания, камины - неотвратимостью коннекта, метла - тем, что регулярно уносит под облака второго. Второй хорошо относился и к совам, и к эльфам, камин забывал блокировать, за что ему влетало от первого, а метлу время от времени перепрятывал и проверял наличие тихим секретным "акцио".
Портами пользовались оба: разъемы, установленные в системе, позволяли. Но каждый на свой манер.
Первый избирал последовательное соединение: поставить цель, наметить
вектор, соорудить необходимое количество портключей, воспользоваться ими
и посетить подземелья Пражского Кремля на предмет обновления данных.
Второй не глядя отдавал предпочтение параллельному принципу, что означало
"будь что будет и как получится" и, случалось, заблуждался и
промахивался при этом так, что сам обратно выбраться не мог.
Тогда первый летел вызволять его из диковинных отдаленных краев: древних
кладбищ, запретных лесов, лабиринтов и подземных озер, кишащих мертвецами.
И это всегда нервировало обоих: первый погрязал в обвинительных заключениях,
второй в комплексе неполноценности.
Даже настройки часовых поясов у них не сходились. Первый просыпался рано, успевал провернуть десять дел и окончательно выйти из себя, и только тогда второй начинал сонно шевелиться в постели, нашаривать очки и хрипло спрашивать который час. Вечером картина менялась как в зеркале: к тому времени, когда второй спохватывался, прекращал читать в ванной и, роняя полотенце с бедер, врывался в спальню, первый обычно уже обретал пристанище в альтернативных объятиях Морфея.
Возможно, отсюда проистекало и катастрофическое несовпадение реакций на кликанье, имеющее целью активировать специальное приложение.
От этого приложения программы обе находились в рабской зависимости: хирели
и пропадали без него в кромешной тьме виртуального космоса, не умея полноценно
распорядиться ни вселенскими ресурсами, ни собственными возможностями.
Запустить приложение самостоятельно и по отдельности не удавалось с того
момента, как их загрузили в одну систему, - не срабатывало. В этой точке
программы оказались прочно замкнуты друг на друге и нуждались в соседстве.
Разноречивое соседство фатально порождало глюк то с одной, то с другой стороны.
Первый задыхался и терял лицо, шепча в растрепанные волосы второго полусвязную малоприличную мантру. Второй бдительно цепенел под его пальцами, прятал глаза и вообще погибал от неловкости, потому что воспринимать такое поведение в здравом уме нельзя, тем более, применительно к известной своей насмешливой сдержанностью натуре. И как скажите, реагировать на не оформленный мыслью вздор "ты вырос, а все еще пахнешь как мальчик, мой родной мальчик" в устах того, кто в другое время беглым взглядом раскладывает на биты и байты состав любой сложности, хотя бы и газообразный?
Зато если второй вжимался носом и губами в теплую слабую шею, ошеломляюще беззащитную, и от припадочной нежности темнело в глазах и невесть из каких глубин выплывало болезненное желание прогрызться сквозь тонкую кожу к пульсирующим токам крови, на его макушку вдруг опускалась твердая ладонь, и вполне трезвый голос выдавал что-нибудь до щипания в глазах неуместно-будничное.
Приходилось срочно и некорректно закрываться, чтобы не мерцать с монитора бестолковым зрелищем зависшего на полпути процесса. От этого сбои в работе обеих программ учащались и превышали порог допустимости.
К тому же система от постоянной страстной борьбы и единства противоположностей содрогалась, выдавала искаженные запросы и ложные результаты, болезненно била разрядами, сыпала искрами, чадила горьким до слез дымом и наконец намертво зависала.
В этой точке происходило смещение: оба в отличие от программного обеспечения обладали независимой волей покинуть друг друга, а также руками, ногами, головами и волшебными палочками, чтобы сделать это, пока не поздно.
Рука уходящего хлопала дверью, за которой оставался один из двоих, неважно
кто, потому что выражение беспомощной растерянности и расфокусированный
от обиды взгляд были на одно лицо.
Оказавшись без дублера, программа уныло сворачивалась в уголок и не реагировала
на движения мышки. И на мявканье домашнего кота, на треск крыльев засевшего
под ковром докси, на стук по доскам калитки поставщика ингредиентов, на
каминные и личные визиты друзей и знакомых и на прочие устройства. Только
при виде совы выказывалось некоторое оживление, но, как правило, безосновательное.
Удравший проявлял похожие признаки, но в удалении.
Через какое-то время Х обе программы неизбежно впадали в состояние неисправимой ошибки и принимались использовать дополнительные мощности своих настроек.
Первый, отрегулированный на большой запас терпеливости, теперь не ложился спать почти всю ночь, торчал то задумчиво в рабочей обстановке, то бездумно у окна, а назавтра вставал поздно, к обеду. Имея повышенную устойчивость к сладостям, он не съедал ни одной шоколадной лягушки, когда принимался скупать их унциями, а только копил и складировал для второго. Природная тяга к знаниям вынуждала пойти на постоянное открытое общение с бесчисленными людьми и волшебными тварями, высматривать в небе сов и каждые пять минут соваться головой в камин, чтобы находиться в курсе всех текущих дел второго. Смелость и упорство в достижении поднимали в воздух на постылой метле и гоняли туда-сюда то ли за воображаемой целью в черно-красном, то ли с целью проветриться. А замечательное свойство за главным никогда не видеть сиюминутного преображало окружающее его пространство в хаос: постель вообще не застилалась, пол усыпали свитки с перечеркнутой писаниной и уставляли емкости с пугающими эльфов жидкостями, вдобавок из неведомых закромов путем колдовства добывались принадлежащие второму растоптанные кеды, квиддичные наклейки, колдографии, школьные сочинения, старые снитчи - и вся эта мемориальная помойка выразительно дополняла следы дилетантской попойки.
Второй, не умея ждать, бухался в постель засветло и заставлял себя засыпать, чтобы пустое время быстрее шло, а по утрам улежать у него не было сил - вскакивал. Обожая сладкое, он с горя уничтожал весь запас лакомств, которыми был набиты карманы, временно объедался, понимал, что с него надолго хватит, и переходил на любимые первым соленые огурцы. Привычка портачить с выводами, но принимать самостоятельные решения не оставляла шансов советчикам со стороны и в итоге приводила его к тотальному затворничеству. Благодаря способности вовремя переключить интерес он устранялся от обязанностей Ловца и бесцельных полетов на обожаемой метле, запихивал ее под кровать и одиноко сосредотачивался на выпусках "Вестника зельеварения". А врожденное любопытство подталкивало к систематизации поисковиков и анализу полученных ссылок - где сейчас первый, с кем, куда отправится потом и с какой физиономией, грустной или злобной.
В положенный момент оба производили проверку внутреннего реестра и выясняли,
что все это время, воспользовавшись незанятостью общей работой в системе,
они самопроизвольно менялись под исчезнувшего с горизонта партнера.
С высоты новых настроек имевший место конфликт интересов ощущался как
недопустимая операция программ - никакого конфликта вовсе не могло быть,
а, возможно, перегрелась система. Вон лето какое жаркое!
Загрузка начиналась заново, и оба обнаруживались опять вместе.
Тогда, освеженные переустановкой, они синхронно запускали хранимое в резерве у каждого волшебное свойство и вопреки усвоенным урокам и выученным теориям вели себя, как дураки с душой нараспашку. И это их восхищало, доводило до сумасбродных поступков и счастливого исступления. Специальное приложение работало как часы.
И это были драгоценные часы, в том числе и для абстрактного пользователя, которому оставалось изумленно таращиться в монитор: было видно как слаженно, в едином ритме функционирует конфликтующее программное обеспечение. И думать, что программы, видимо, сошли с ума, самосовершенствовались и слились в одну.
Понятно, что на приложении далеко не уедешь, и рано или поздно базовые настройки опять возьмут свое вплоть до швыряния банок с тараканами и побега с территории замка. Но на то и задумана кнопка reset, чтобы в критический момент обрубить драму и все начать сначала.