Повседневные истории
(Тетралогия)

Автор: E-light

Бета: Кайлин, Jenny

Pairing: Гарри/Снейп, Гарри/Драко

Рейтинг: NC-17

Жанр: action

Краткое содержание:"Зачем топтать мою любовь…" (с). Все топчутся на чувствах друг друга.

Disclaimer: все принадлежит Дж.К.Ролинг.

Размещение: с разрешения автора.

Глава 4
Тетраэдр

ЧЕРНЫЙ ВНОВЬ

Возвращаюсь в дурном расположении духа. Как же мне надоела эта комедия. Постоянные отчеты о состоянии умов и настроениях в стане Упивающихся (что-то давно меня Лорд не вызывал… Впрочем, последнее обстоятельство ничего не меняет: для того, чтобы ум находился в каком-то состоянии, для начала надо, чтобы он вообще присутствовал, а настроения при Лорде могут быть только одни: «Слава величайшему, возродившемуся и неуничтожимому, бессмертному наследнику Салазара Слизерина, могущественнейшему колдуну из ныне живущих, его темнейшеству Лорду Волдеморту!» Троекратное ура. Да, скромность – единственный из недостатков, которого любой темный лорд лишен по определению), прогнозирование мест будущих ударов УС, обеспечение безопасности общественных мест и мероприятий, планирование превентивных операций… Слова, слова, слова. Дамблдор, по моему глубокому внутреннему убеждению, впал в старческий маразм (хотя, мне б дожить до таких лет, сохранив его память), а остальные не обладают нужным тут аналитическим складом ума. Проще говоря, в левом мизинце Волдеморта больше мозгов, чем в голове у Шизоглаза Хмури сотоварищи. Иногда я опасаюсь, что я единственный здравомыслящий человек во всей компании, и спрашиваю себя, ту ли я выбрал сторону.

Однако менять что-либо слишком поздно. Волдеморт отстранил меня от обсуждения своих решений в узком кругу, и теперь звание левой руки Темного Лорда звучит утонченной насмешкой. Не знаю, уверен ли он в моей неблагонадежности, или это пока только подозрения, но если существует хотя бы маленькая вероятность, что гадость произойдет, Волдеморт обязательно перестрахуется. Иначе бы он не стал тем, кто он есть.

Позавчера, например, был день рожденья у Люциуса (бывшей правой руки Господина. Ха, Лорд наш, похоже, сейчас совсем безрукий). Не верю, что Том пропустил такой повод собрать вечеринку УС – как же, налаживание контактов внутри коллектива и прочая организационная муть, предназначенная для ощущения себя членом единой патриархальной семьи. Проходили, знаем. Не забуду мать родную. Спасибо Малфою родимому за даром прожитую юность.

Меня на это корпоративное мероприятие не пригласили. Не то, чтобы я в этом нуждался, но повод для беспокойства появился. Драко тогда целый день ныл, что хочет прошвырнуться в Малфой Мэнор. Конечно же, я ему запретил. Он надулся, как мышь на крупу, и сорвал мне занятие по защите, строя глазки Поттеру. Мерлин великий, Гарри кажется в два раза взрослее моего крестника, а, между тем, у них нет и полугода разницы. Наверное, дело в том, что у Поттера была трудная жизнь. Как бы странно это ни звучало, но мы во многом похожи. Салазар, до чего я дожил…

Дурсли уже легли спать (лето, жара, но Вернон Дурсль спит во фланелевой пижаме. Я заглядывал к ним как-то раз, когда хотел воспользоваться кухней для приготовления зелья и наводил на них Сонные чары, чтобы не вмешивались в самый неподходящий момент). За столом сидит угрюмый Поттер. Он напряженно смотрит на дверь, в которую я только что вошел. Надежда на его лице быстро сменяется разочарованием.

- А, это вы, сэр. Я думал… - дальше он не договаривает, но мне итак ясно. Значит, Драко еще не вернулся. Можно было ожидать.

Я молча наливаю себе холодный чай и сажусь ужинать. Через пять минут он не выдерживает.

- Э-э… Сэр?

Неохотно отрываюсь от плавленого сырка:

- Вы что-то хотели спросить, мистер Поттер? Меня лично учили не разговаривать с набитым ртом. Но ваш вопрос, без сомнения, имеет глобальное значение для мироздания. Позвольте догадаться: речь идет как минимум о жизни и смерти.

- Нет, сэр, - он краснеет, но глаз не опускает. Сейчас они у него колючие, как иглы ежа. – Простите, что прервал ваш ужин, - в его голосе звучит неприкрытая злость.

Удовлетворенный, я продолжаю медленно поедать сырок. Он провожает взглядом каждый кусок. Нет, мне льстит, конечно, когда мои губы так пристально разглядывают, но от такого внимания еда становится поперек горла.

- Поттер, у меня на зубах что-то написано? – интересуюсь я, наконец-то прокашлявшись.

Он сердито встает и отходит. В напряженной тишине я заканчиваю свой скудный ужин. Поттер маячит на фоне окна, выглядывая возвращающегося Драко. Нет уж, если мальчишка встретился с однофакультетниками, до полуночи он домой никак не заявится. Уж кому, как не мне, знать ВСЕ о слизеринских пьянках. Noblesse oblige – положение обязывает.

- Простите, профессор, теперь я могу задать вопрос? – в его тоне слышится раздражение.

- Я бы предпочел, чтобы вы его вообще не задавали, - проворчал я. – Весь сегодняшний день я только и делаю, что отвечаю на чьи-то идиотские вопросы. Сюда я пришел ОТДЫХАТЬ.

Но Гарри Поттера не так-то легко сбить с избранного пути. Даже мой проверенный временем сарказм не способен его остановить. Придется подыскивать другое оружие, на досуге об этом подумаю. Мальчишка упрямо выпячивает подбородок и спрашивает на одном дыхании:

- Как-вы-думаете-что-произошло-с-Драко?

Я выдерживаю паузу, во время которой тишину нарушает только его напряженное дыхание, и невозмутимо говорю:

- Думаю, ничего, - про себя добавляю: «Разве что к нему пристают одновременно три девчонки и два парня, привлеченные его бесподобным обаянием».

- Он ушел с утра и до сих пор не вернулся.

- Мистер Поттер, я уверен, что с Драко не случилось ровно ничего, заслуживающего НАШЕГО внимания, - ого, как перекосило. Представилась та же картина, что и мне? – Перестаньте же, наконец, беспокоиться и отравлять мне заслуженный отдых. Идите спать.

Но сам я уходить не спешу. Он бросает на меня ядовитый взгляд:

- Спасибо, профессор Снейп, я, пожалуй, еще посижу. Во-первых, сейчас лето, во-вторых, Малфой что-то в кровать не торопится.

Он начинает мерить шагами комнату, напоминая нервничающий маятник. Я понимаю, что им сейчас владеет. Ревность. И нельзя сказать, что необоснованная.

Я знаю своего крестника. Он не такой уж плохой, но часто ведет себя как избалованный ребенок. Трудно придется тому, кто будет настолько глуп, чтобы поднести ему свое сердце на блюдечке. Драко его внимательно рассмотрит, положит в коллекцию «Мои приятные воспоминания» и забудет за ненадобностью. Не думал, что Поттер, с его-то умом, совершит такую ошибку.

Когда именно между ними начались отношения, я определил сразу - по засосам на шее, кругам под глазами и счастливому виду, безошибочно выдающему влюбленных. Лица больных сразу становятся ужасно глупыми (романтики говорят – одухотворенными), они временно глохнут, простейшие предложения им приходится повторять по два раза, а сложные до них не доходят и на десятый. При этом они забывают выключить свет в ванной, посолить омлет и выбросить окурки из пепельницы.

Правда, все симптомы наблюдались пока только у Поттера. Гарри безнадежно проваливал построение ложных мыслей на уроках защиты. Он еще не осмеливался на моих глазах лапать Малфоя, но его взгляд постоянно блуждал по телу Драко, не в силах оторваться даже на мгновенье. Тот воспринимал это как должное.

У Драко с детства было все: родители никогда не отказывали ему в чем-то, что можно было бы приобрести за деньги; природа и хорошая наследственность подарили счастливую внешность; Мерлин дал ум для манипулирования окружающими и магию для облегчения жизни. Я понимал своего крестника слишком хорошо. И все же мне было жаль Гарри.

Я представлял, как потускнеют его зеленые глаза, когда Драко оставит надоевшую игрушку, как из них уйдет свет и застынет глухая тоска. Нет, Малфои – не те, кто нужен моногамным Поттерам, и чем скорее Гарри это осознает, тем легче ему будет пережить разочарование. Пожалуй, я рад, что легкомысленный вертихвост сегодня задержался. Может, Поттер поймет, наконец, что ничем хорошим эта связь все равно не закончится.

Однако, когда Драко не появился и на завтраке, я начал беспокоиться. Может, он заночевал у случайной подруги? Но к вечеру эта эфемерная надежда тает с быстротой мороженого, оставленного на солнцепеке. Поттер не находит себе места.

В полчетвертого он спускается с мантией-невидимкой и говорит хмуро и решительно, не спрашивая, а лишь ставя в известность:

- Я иду на Диагон-аллею.

Я смотрю на него и вижу, что спорить бесполезно.

- Поттер, вы не пойдете туда один. МЫ пойдем.

Некоторое время он молчит, затем кивает. Слава Мерлину, хоть раз послушался голоса разума. Мы аппарируем по раздельности (откуда мальчишка это умеет? Кто и когда научил? Даю себе слово выяснить при более подходящих обстоятельствах и открутить голову доброхоту). Мальчик не должен был этого делать. Это запрещено законом. Но мне не хватает духу предложить ему прижаться ко мне, когда он со скрытой гордостью говорит: «Я сам».

На аллее все видели Драко Малфоя. Он ходил по магазинам, сидел в «Дырявом котле» и даже зашел к Олливандеру.

- Мерлин, что же он у ВАС-ТО делал? – ошарашенно спрашиваю я.

- Подбирал сувенир, - улыбается тот. – Сказал, что в подарок отцу, мистеру Малфою.

Я чувствую, как сзади вздрагивает Поттер, скрытый мантией-невидимкой. Он задевает шкаф, и бесчисленные коробочки с палочками летят со стеллажей. Пока удивленный поведением мебели Олливандер наводит порядок в магазине, я выхожу наружу, надеясь, что Поттер последует за мной.

- Может, он сейчас в Малфой Мэноре? – предполагает Поттер, убедившись, что народ находится достаточно далеко от нас, чтобы не заподозрить меня во внезапном приступе шизофрении.

- Пораскиньте своими мозгами хоть раз в жизни, мистер Поттер, - отрезаю я. - Если бы это было так, то он отправил бы филина предупредить меня.

Вот-вот. А если уж не отправил – значит, у нас начались проблемы. Значит, надо удерживать Поттера подальше от Малфой Мэнора, а не то может получиться так, что я принесу подарочек Волдеморту своими собственными руками – это был бы самый забавный поступок в моей жизни.

- Значит, что-то случилось, раз он не смог предупредить, – василиск бы побрал догадливость мальчишки. – Мы должны побывать там, - я не вижу его глаз, но уверен, что там застыло выражение: «Вот только попробуй не взять, и все нынешние проблемы покажутся тебе детской игрой».

- Я должен там побывать, - говорю я с ударением на первом слове. – Вы, Поттер, немедленно отправитесь домой, и будете сидеть там тихо и не высовываясь. Сделайте одолжение, хоть раз в жизни не доставляйте мне неприятностей.

- Я пойду с вами, - упрямо говорит он. – У меня мантия-невидимка и я буду осторожен.

- Ты никуда не пойдешь, - я начинаю злиться, а в таком состоянии трудно принимать правильные решения. Морриган возьми, мальчишка единственный, кому всегда удается меня достать. Раньше такое не проходило даже у Волдеморта. – Хотя нет, пойдешь. Домой и немедленно!!!

Прохожие начинают оборачиваться, пытаясь понять, на кого же это я ору.

- Я пойду с вами, - шепчет Гарри Поттер, когда все успокаивается, - или буду действовать сам, на свой страх и риск.

Помолчав немного, я ласково говорю:

- Дай руку, - чувствую, как он приближается ко мне. Выхватываю палочку и кричу:

- Stupefy!

Он яростно изворачивается, выдернув свою мантию из моей руки.

- Imperio, - на этот раз приходится уворачиваться мне. Я буквально кидаюсь животом на тротуар. Похоже, на этой улице я уже заработал себе репутацию заслуженного психа. Редкие прохожие начинают резко менять курс, если раньше он проходил мимо меня, а два переодетых аврора начинают внимательно ко мне присматриваться.

Вряд ли мальчишка действительно осмелился использовать одно из Непростительных, скорее, пугал… но с Поттером никогда нельзя быть ни в чем уверенным.

- Один-один, профессор, - слышу я его спокойный шепот. – И не пытайтесь меня подловить. Я быстрее.

Медленно отряхиваюсь, таращась в пустоту:

- Постой, Гарри.

Молчание.

- Гарри, не уходи. Ты не знаешь Имения Малфоев. Там ловушка на ловушке, и половина из них смертельные.

Тишина.

- Хорошо, Гарри, я возьму тебя с собой, - со вздохом говорю я, понимая, что проиграл. – Подойди ко мне.

- …Гарри, подойди ко мне. Ты сможешь аппарировать в Малфой Мэнор только вместе со мной.

Шуршание. Ко мне прижимается гибкое тело.

- Никакой самодеятельности, - предупреждаю я. – Даже дышать будешь только по моему приказу.

Слышу хмыканье, но возражений не следует.

Интересно, что думают авроры, видя человека, обнимающего воздух? М-да, вот и мое первое объятие с Гарри Поттером. Сбылась мечта идиота.

На некоторое время я перестаю чувствовать хоть что-либо, кроме обжигающего невольными прикосновениями тела под своими руками. А потом передо мной возникает Люциус Малфой собственной персоной. Точнее, это я перед ним возникаю. Он безразлично смотрит на меня, и на мгновение в его взгляде мелькает почти узнавание, но затем он снова роняет голову на стол. Там стройными шеренгами выстроились бутылки всех мастей и объемов. В помещении такой запах, будто в нем неделю пьянствовали авроры и месяц – Упивающиеся смертью.

Я трясу за плечо Люциуса:

- Что с тобой? Драко был здесь???

Никакой реакции, только нечленораздельное мычание. Придется сварить отрезвляющее зелье. Хорошо, что у Малфоев великолепные запасы ингредиентов. И еще хорошо, что зелье варится быстро.

Поттер в это время разведывает обстановку. В замке, на первый взгляд, нет никого, кроме домовых эльфов. Но они от нас усиленно прячутся. Драко нет тоже. Я проверил его комнату и подземелья – так, на всякий случай. Люциус, он, конечно, отец, но мало ли какие методы воспитания подрастающего поколения считают приемлемыми УС? Поттер в это время следит за зельем.

- Как вы думаете, профессор, - вполголоса спрашивает он, - что здесь произошло?

Серебряный половник сам по себе размешивает варево. Да, знаю, что это делает Поттер. Но так выглядит со стороны. Мозг глазам верит больше, чем ушам.

- А вот об этом, - неприятным голосом отзываюсь я, - надеюсь, нам поведает мистер Малфой. Для этого мы и варим отрезвляющее зелье. И, Гарри, тебе не стоит снимать мантию.

Вдвоем мы заливаем содержимое котла в горло Люциусу. Тот приходит в себя ровно через минуту. Хорошо сварено. Балл Гриффиндору. Один.

- Северус? – выдавливает из себя наш начинающий алкоголик. Он все никак не может сфокусировать взгляд.

- Нет, призрак отца Волдеморта, - не удерживаюсь я.

- Что… произошло?

- Это ты мне должен сказать.

Он опять роняет голову на руки с задушенным стоном.

- Люциус, что случилось? Здесь был Драко? Говори! – я хватаю его за волосы и пытаюсь заглянуть в глаза.

- Зачем ты это сделал? – стонет он.

- Что сделал? Протрезвил тебя? Ты не считаешь, что вечеринка несколько затянулась? Продолжения банкета не будет.

- Снейп, заткнись и дай мне умереть.

- Черта с два, пока ты не объяснишь мне, что происходит.

- То же, что и всегда – мы в дерьме.

- Да, спасибо за новость. А я и не знал. Что-то с Драко?

Люциус вырывает свои волосы у меня из ладони и почти нормальным голосом говорит:

- Ну да. Волдеморт поставил ему свою метку, Волдеморт его изнасиловал и Волдеморт его забрал. Ты должен был следить за ребенком, ты, чертов крестный. Где ты был, когда он пришел в Малфой Мэнор???

Слышу сзади задушенный возглас. Ноги у меня подгибаются, и я сажусь на стул рядом с Люциусом. Глаза Малфоя моментально становятся острыми:

- Здесь кто-то есть. Я слышал звук.

- Не обращай внимания, это со мной, - вяло говорю я.

- Где он теперь, мистер Малфой, - произносит Гарри, выступая из мантии-невидимки. – Вы знаете, где он находится?

- Мистер Поттер, - кивает Люциус. – Чего-то подобного от вас и следовало ожидать.

…Да уж, а чего же еще. Это не мальчик, а мечта фокусника. Вечно выскакивает, как Волдеморт из могилы, – неожиданно и когда его никто о том не просит.

- А ведь я могу отдать вас Господину – и, кто знает, может, он вернет мне за это моего сына, - медленно говорит Люциус, как бы размышляя вслух об открывающихся перспективах. Его серые глаза, в которых не осталось и следа пьяной мути, цепко оглядывают Гарри, словно прикидывая, сколько Темный Лорд готов заплатить за свою главную головную боль.

- Не смеши меня, Люц, - рассеянно отзываюсь я. – Ты прекрасно знаешь, что Волдеморт ест в две глотки. Он скушает и Гарри, и Драко и даже не поперхнется. Нам лучше подумать, что мы можем сделать для мальчишки. И тут нужно работать ВМЕСТЕ. Могу ли я рассчитывать на то, что мне не придется через каждые пять минут кричать Expelliarmus, или это слишком тяжелое испытание для вашей обоюдной привязанности?

Люциус склоняет голову в знак того, что мой непрозрачный намек понят. Я облегченно вздыхаю, но не спешу убирать палочку: никогда не забывайте о Малфоях за своей спиной. Поттер сверлит его непримиримым взглядом, но – слава Мерлину за его маленькие милости! – благоразумно молчит. Начинающийся раскол в рядах спасателей младшего Малфоя пока приостановлен.

- Итак, расскажи по порядку, что здесь произошло.

- Вечеринка УС, а то ты не догадываешься, - пожимает плечами Люциус. – Драко появился не в том месте и не в то время.

- Зачем он нужен Волдеморту?

- Думаю, как инструмент давления на меня. Да и, ты знаешь… Драко - красивый мальчик, - Малфой тянется за огневиски.

Э, нет. Не для того я тебя протрезвлял. Я выхватываю бутылку прямо из его изящных пальцев. В его глазах всплескивается волна гнева, но я предупреждаю слова, уже готовые слететь с языка:

- Не думаю, что Драко поможет твое стремление влить в себя весь погреб Малфой Мэнора. Боюсь, что, пока ты будешь выговаривать A-a-a-a-v-v-ada K-k-ked-d-davra своим заплетающимся языком, охрана десять раз успеет предупредить Волдеморта о дорогих гостях.

- У Волдеморта нет охраны, - говорит Люциус. – Он сам себе лучшая защита. Кроме того, там до черта ловушек.

- Где – там? Ты был у него?

- Да. Портключом. Он каждый раз оставлял мне новый. В последний, как ты понимаешь, не оставил, - Люциус косится на Поттера, до сих пор слушающего беседу молча. Я знаю, что ему неприятно об этом говорить в присутствии мальчишки. Но он держится достойно.

Гм. Значит, когда Волдеморт завел себе нового любовника, надобность в старом отпала?

- Но хоть какие-то подробности ты помнишь?

- Дом на берегу моря. Антиаппарационный барьер. Из внешних ловушек: удавка, кустарник-вампир, трансильванское марево. Это только то, что я сумел почувствовать, неизвестно, сколько их там еще. Внутри Опознающая спираль, Волна Ужаса и Разрывник.

Чувствую, как по спине течет струйка пота. Разрывник – одна из самых мощных боевых магий. Работает неизысканно, зато надежно. Все клетки тела просто одновременно взрываются от мгновенно нагнетенного внутреннего давления. Даже трупы убирать потом не приходится: на месте человека остается только большое бордовое пятно.

- Удивительно, и что в такой милой компании делает какая-то Волна Ужаса, - бормочу себе под нос.

Но Люциус слышит.

- Ты недооцениваешь нашего Лорда, Северус, - усмехается он. – Волна такой силы, что убивает нервные клетки мозга. Проще говоря, ты превращаешься в рептилию, так как слой клеток, обеспечивающих высшую нервную деятельность, отмирает.

Поттер, видимо, представив себе человека с мозгами ящерицы, вздрагивает. На лице его написано отвращение. Странно, но Люциус словно гордится неприступностью жилища Волдеморта и с мазохистским удовольствием расписывает ожидающие непрошенных гостей неприятности.

- Нарцисса тебе изменяла? – спрашиваю я.

- Что??? – челюсть Люциуса не в силах удержаться на предназначенном ей природой месте. У Поттера глаза тоже стали напоминать два больших зеленых блюдца.

- Я спрашиваю, точно ли Драко твой сын?

- Это самый идиотский вопрос… - начинает он, но, видя бесконечное терпение на моем лице, отвечает, - да. По крайней мере, насколько мне известно.

- Это хорошо, - киваю я, поднимаясь. – Пора приниматься за работу. Пошли в твою лабораторию, будем варить зелье. А вы, Поттер, аппарируйте к Дамблдору и опишите ситуацию. Нам понадобится помощь.

На самом деле, ни на какую помощь я не рассчитываю: Орден долго будет раскачиваться ради Малфоев. Но надо же убрать отсюда мальчишку. Неровен час, увяжется за нами - такого приставучего репья я за всю свою жизнь не видел.

Я ожидаю возражений и даже подумываю об Imperio, но Гарри просто кивает.

- Что ты собрался делать? – резкий голос Люциуса выводит меня из состояния легкого шока.

- Спасать ТВОЕГО сына, - ядовито отвечаю я. – У тебя другие планы на уик-энд?

- Как? – раздраженно говорит он. - Даже если мы найдем дом этого старого паука, мы не сможем попасть внутрь, а если и попадем – у нас не получится отбить Драко! Если ты забыл, Волдеморт у нас теперь бессмертный!

- Мы идем не убивать Волдеморта, нам нужно только забрать мальчишку – а это разные вещи.

- Ну да! А Волдеморт будет стоять и смотреть!!! Может, еще и попросить его: мол, верни, что взял, – я все прощу!

- А это идея, - обдумываю я. – Кончай истерику, Люциус. Мне будет нужна твоя помощь.

- Мы все погибнем! – кричит он. – А хуже всего, что может погибнуть Драко!!! Так он хотя бы жив, а ты хочешь подставить его под удар! Ты сошел с ума!!!

- Нет, - подает голос изображавший до сего момента изваяние сфинкса Поттер. Люциус еще по инерции кричит, но постепенно замолкает и взглядывает на Золотого Мальчика. – Это вы потеряли надежду. Вы думаете, что никто не может противостоять Волдеморту, – но я делал это пять раз и остался жив. Нужно только поверить, что его можно победить. Только вера и надежда спасают нас, - Малфой ошарашенно смотрит на Гарри. М-да, девиз явно не из его оперы.

Но я абсурдно начинаю гордиться Поттером и жалеть, что он не мой крестник.

- Да что ты знаешь о жизни, мальчик? – говорит Люциус, скривившись. Что ж, он хотя бы успокоился. – Я видел, как магглы умирали десятками. Я смотрел, как на моих глазах Волдеморт растаптывал и отправлял в ничто Светлых магов – действительно сильных Светлых. Я убивал сам – и никогда, слышишь, никогда, небеса не разверзались и чуда, спасавшего хоть одну вопиющую к высшим силам жертву, не происходило. Что ты обо всем этом знаешь, Мальчик-Которому-Постоянно-Везло?

- Я знаю, что никому не везет просто так, - отвечал Гарри. – Я знаю, что если ничего не делать самому, то ничего и не случится, потому что Случай дается только тому, кто ищет его. Я знаю, что Драко ждет и надеется на нас. И, мистер Малфой, я просто верю в то, что Свет может победить. Потому что иначе жизнь становится бессмысленной.

Люциус все еще изумленно глядит на одухотворенное лицо юноши (назвать мальчиком его теперь язык не поворачивается): глаза Гарри светятся внутренним огнем и в этот миг он так красив, что кажется принесшим Слово пророком. Но Люциус быстро сбрасывает с себя оцепенение:

- Большей чуши мне еще слышать не доводилось, - подводит итоги он. – Разве что читать в Библии.

Проглотив смешок от видения Люциуса, склонившегося над Библией, я тоже вношу свою лепту в беседу:

- Мистер Поттер, победа Света здорово оттянется, если вы сейчас же не займетесь оповещением членов Ордена Феникса. Будьте добры, исчезните отсюда как можно скорее.

Гарри кивает, но, перед тем как исчезнуть, поворачивается к Малфою:

- Только вера и надежда спасают нас, - тихо говорит он. – Только они.

- Видал щенка? – фыркает Люциус, когда тот исчезает с характерным хлопком. Однако он явно взбодрился. – От горшка два вершка, а туда же… учит. Ему надо бы стать миссионером и нести Свет в души дикарей Полинезии. Так какое зелье ты собрался варить?

- Рад, что ты с нами, Люц, - с трудом выдавливаю из себя я, сдерживая радость и сарказм. Надо же, мальчишка произнес заштампованную проповедь о пользе Добра, и вот двое сорокалетних циничных волшебников растеклись внимающей благодарной лужей. Наверное, ему и в самом деле дано Слово. – Пошли, Малфой. «Делай, что должно, и будь, что будет».

И поясняю специально для отсталых магов:

- Старинный рыцарский девиз. Маггловский.

Малфой фыркает еще раз с видом: «И кто это здесь сошел с ума», но все-таки идет за мной.

- Ты что-нибудь чувствуешь? – на лбу Малфоя выступила испарина, лицо искажено в мученической гримасе.

- Крутит, - отвечает он прерывающимся голосом.

Плохо. Не должно быть так долго. Родная кровь зовет сразу – или не зовет никогда… Я отгоняю от себя мысли о том, что помощь, может быть, запоздала. Волдеморту не нужен мертвый Драко. Если только… если тот сам не… Нет, и чем это я думаю? Прекрати немедленно. Как там Поттер говорил: вера и надежда спасают нас?

Вот только спасут ли… Малфой кривится и тихо стонет. Его платиновые волосы виснут безжизненными прядями, под зажмуренными глазами круги (угу, отмечает какая-то скрытая злобная часть меня, помешай-ка, родной, коньяк с огневиски), пальцы сцеплены с такой силой, что на коже обязательно останутся следы от ногтей – его вертит в круговороте лиц и имен, среди которых он отчаянно пытается найти всего одно.

- Драко, – шепчу я, - Драко, ну где же ты…

Если через минуту зелье не сработает, придется давать Малфою рвотное. Иначе он может сойти с ума. Я попеременно смотрю то на часы, то на мелово-бледное лицо Люциуса, нервно катая пузырек в пальцах. Поднимаю руку… останавливаюсь.

- Люциус? – он тяжело дышит, не открывая глаз.

Все, пора.

- Выпей, - молчит. – Пей, время уже вышло.

- Нет. Еще немного, - выдавливает он.

Тоже мне, умирающий Герой-у-меня-все-получится-в-последний-момент! От злости я на секунду замираю, а затем грубо хватаю его за подбородок и пытаюсь разжать зубы силой. Он молча, но яростно сопротивляется, и я уже готов выломать ему челюсть.

- О-ох, - его тело пробивает сильная судорога, и я испуганно отступаю. Я же ничего не сделал?

- Люциус? Как ты?

Он открывает глаза:

- Я знаю, где он. Я чувствую его.

Мы аппарируем за две лиги от места нахождения Драко. Можно было и поближе, но я предпочитаю пешую прогулку в одну лишнюю лигу перспективе промахнуться и составить ужин любимому кустарнику Волдеморта. Нет уж, проблему кормления питомцев Темный Лорд пусть решает сам. Оглядываю окружающий нас лес: вроде, деревья самые обычные. Благодарю судьбу за маленький подарок: Волдеморт вполне мог развести здесь сады из Молниефагов, которые днем подзаряжаются от солнечной энергии, а ночью выплескивают ее избытки в виде красивых электрических разрядов. Правда, в полной мере оценить полет изящной и ветвистой молнии в ночной темноте можно только со стороны.

Малфой ступает по моим следам («А дожидаться твоего непобедимого и вездесущего Ордена Феникса мы разве не станем?». - «Давай подождем. Не успеет Драко отметить свой столетний юбилей, как мы спасем его из лап Волдеморта. Если, конечно, Господин не найдет себе к тому времени кого помоложе»), громко хрустя ветками. Я крадусь бесшумно и быстро – сказывается многолетний опыт разведок в коридорах Хогвартса – и чутко прислушиваюсь к лесным звукам.

- Люциус, ты не мог бы дышать потише и ходить полегче, - не выдерживаю я. – Я хочу стать сюрпризом для местной флоры, и сюрпризом неприятным.

Над самым ухом раздается громкий пронзительный крик. Мы оба вздрагиваем. Надо же, как зловеще звучит в лесу знакомая до мельчайшего перышка сова.

- А местную фауну ты в расчет не берешь? – ядовито спрашивает Малфой.

- Зачем? – я пожимаю плечами, хотя в темноте это плохо видно. Мы идем без света: Lumos может активировать магопоисковые заклятья, а фонарь или факел – привлечь внимание опасных существ. Необязательно они будут служить Волдеморту, но подзакусить двумя мужчинами в расцвете сил не откажутся. – Вампиру каждую ночь нужна живая кровь. Значит, зверье здесь пуганое.

- Он что, сам передвигается? – Люциус даже приостанавливается, кажется, представив, как к ногам подползает кустарник и приникает к артериям.

- Нет, кто-то должен охотиться для него. И я даже знаю, кто. А теперь помолчи, мне надо попытаться засечь ловушки прежде, чем они проделают то же с нами.

Наконец, мы выходим на открытое пространство, где тянет соленым воздухом с моря и слышен шум набегающей волны. Вдалеке виден двухэтажный дом, но, чтобы дойти до него, сначала нужно преодолеть темную полосу кустарника, вяло раскачивающегося от легкого ветерка. Я достаю из сумки флакон с зельем и начинаю щедро поливать ближайшие кустики, создавая тем самым неширокую «полосу отчуждения» («Люциус, мне нужна чертова куча компонентов для запрещенных зелий». - «У меня было три обыска…» - «Как будто они сумели найти что-то действительно ценное. Ни в жизнь не поверю – или тебя зовут не Малфой».).

Кустики прекращают проявлять гастрономический интерес к нам и начинают благосклонно склоняться друг к другу. Вообще-то у вампира нет определенного периода размножения – женские особи зацветают, когда попало. Поэтому проявления древнейшего инстинкта не оказывают никакого влияния на охраноспособность сторожа, ибо пока одна пара занята воспроизводственным процессом, остальные бдят с удвоенной силой. Я действительно заслуженно считаюсь величайшим Мастером Зелий Европы – мало кто знает биологию Vampirus Locus (они считаются официально вымершим видом из-за повсеместного запрета на разведение в XVIII веке), и еще меньше народа знает рецепт адаптированного для них афродизиака.

Пробираюсь сквозь заросли шуршащих, занятых своим делом и потому не обращающих на нас внимания растений с легким отвращением. Сзади слышу брезгливое фырканье Малфоя, когда какой-нибудь гибкий усик обвивается вокруг его ноги.

- Терпи, - я пытаюсь его утешить, - это еще не проблемы. Проблемы начнутся, если флакона не хватит до конца полосы.

И, таки, его не хватает. Прыжок с шестом (хорошо, что мы захватили с собой палки из леса) над метром жадно шевелящегося подроста сделал бы честь квиддичному ловцу английской сборной, но какая-то тварь все же успевает цапнуть меня за ногу. Мерлин, у них ведь и шипы ядовитые. Яд кислотно-растворяющего действия, предназначен скорее для ускорения процесса усвоения добычи, чем для ее парализации. До завтра доживу.

Если сегодня Волдеморт не убьет. Удавку проходим относительно легко: когда знаешь, где она расположена, нужно просто лечь и ползти, не делая резких движений. В голову приходит странная мысль, а не видит ли Лорд нас из окна, сидя за столом с чашкой чая. Забавное, должно быть, зрелище: двое старых мужчин, не доигравшие в детстве в партизанов. Ползем, казалось бы, целую вечность, напоминая пару ящериц с перебитой спиной. Малфой смирился с судьбой и перестал тяжко вздыхать о нецивилизованных и негигиеничных условиях Крестового похода против Волдеморта. Слава Морриган. Я знаю, что было бы его последним желанием, если бы наш Господин считался с такими сантиментами – помыться перед смертью.

С трансильванским маревом сложнее. Тут приходится натереть себя Пленочной мазью с головы до ног. Она моментально затвердевает и образует гибкую пленку. Дышать через нее невозможно, но она не пропускает ядовитые пары. Бегом преодолеваем 200 метров и, задыхаясь от нехватки кислорода, обливаясь потом, падаем на землю, судорожно раздирая ногтями сослуживший свою службу защитный костюм.

- А ты в неплохой форме, - с трудом выдыхает Люциус, жадно хватая ртом воздух.

- Жить захочешь – побежишь, - отзываюсь я, тщетно пытаясь унять отчаянно трепыхающееся сердце.

Ограда вокруг особняка Темного Лорда ажурная и представляет собой чугунную решетку, по которой очень удобно забраться внутрь. С одной стороны забора нет – там узкая полоска песка и море. Жаль, Люц не знает водных заклятий – куда интереснее было бы рассекать по волнам на прекрасной белой яхте с алыми парусами, чем ползти на собственном брюхе, глотая пыль и поминутно чихая. Впрочем, водных заклятий и я не знаю. Так что лучше медленно, но верно. Брюхо – оно не подведет.

Мы стоим перед дверью и переглядываемся. Цель достигнута, но торопиться что-то не хочется.

- Северус, - говорит Люциус. – Я хочу, чтоб ты знал: ты единственный, кого я считал своим другом.

- А почему в прошедшем времени? – спрашиваю я, сглатывая неизвестно откуда возникший комок в горле.

- Потому что будущего у нас может и не быть, - он криво усмехается и решительно тянет руку к старинному дверному молотку. – Вот будет смех, если Волдеморт нам не откроет.

- Таким дорогим гостям, ну что вы, - говорит Волдеморт, возникая в проеме раскрывшейся двери. – Не представляете, как долго я вас ждал. А вы неплохо шли. Я вами горжусь.

СЕРЕБРЯНЫЙ ВНОВЬ

Из жизни как будто стерли все яркие краски. Солнце серое, небо серое, день тоже кажется серым и тянется, будто прилипшая смола, долго и безнадежно. И только ночь окрашена в лиловый цвет ужаса («А у тебя такие ясные глазки. Совсем как у твоего отца». «Ну, покричи еще немного, малыш… о-о, какие сладкие у нас слезы». «Тебе так плохо со мной? Расслабься и получай удовольствие». - «М-мм… не верю, что твой папочка тебя не трогал… Ты такой хорошенький. Расскажи мне, не бойся»).

Но все это было потом. Сначала он посадил меня напротив, дал выпить какое-то зелье, наверное, успокаивающее, и, когда я немного пришел в себя, стал задавать вопросы.

- Какие отношения у вас с Поттером?

- …что ты молчишь? – он глядит мне прямо в глаза, а я не могу отвести от него взгляд. Мерлин, дай мне силы не смотреть в эти горящие красные круги без зрачков… Его тон до странности мягок, но заставляет меня передернуться от ужаса и тихого отвращения. – Мальчик, тебе не понравятся те способы, которыми я заставляю людей говорить. Поверь мне.

- Мы вместе учим Occlumency, - почти шепчу я.

- Я знаю это, - терпеливо произносит Волдеморт. – Он любит тебя?

- Не знаю, милорд, - три недлинных слова приходится насильно выдавливать из пересохшего горла.

- Не лги мне. Ты должен знать, – он пристально смотрит на меня, не отпуская мой взгляд ни на мгновенье. Кажется, он высасывает всю мою способность к сопротивлению, все мысли и чувства, все признания и жалкие остатки воли.

- Думаю, да, - я отчаянно трясу головой.

- Насколько сильно? – с присвистом выдыхает Волдеморт. Кажется, он обращается не столько ко мне, сколько размышляет вслух. – Настолько ли, чтобы сотворить глупость, настолько ли, чтобы наплевать на запреты и забыть про здравый смысл, настолько ли, чтобы прийти сюда за тобой и отдать свою жизнь?

Его холодная рука берет меня за подбородок и поворачивает мое лицо к свету, а глаза оценивающе разглядывают – пристально, без похоти, с интересом колдомедика по нетипичным патологиям. Я закрываю глаза, чувствуя, как из них опять начинают течь слезы. Перестань, Драко, этим ничему уже не поможешь. Никто не придет и не спасет тебя. В этой вселенной вы остались вдвоем.

- Красивый, - делает вывод Волдеморт. – Похож на молодого Люциуса. Только он был не такой женственный. Как мог бы Гарри, с его стремлением ко всему прекрасному, не полюбить тебя?

Он встает и начинает расхаживать по комнате. Я с облегчением вздыхаю – хоть ненадолго спрятаться от его пронзающего, леденящего кожу взгляда.

- А ты его любишь, малыш?

- Нет, милорд, - тихо говорю я.

- Правильно, - у меня не находится сил удивляться, когда на его лице появляется выражение искреннего одобрения. – Похоже, ты не совсем безнадежен, Драко. Всегда позволяй любить себя, но никогда не влюбляйся сам. Любовь делает человека слабым и уязвимым. Она унижает сильного и лишает разума мудрого. Запомни, что истинно великий любит только себя.

Голова кружится, все тело ноет, и мне хочется оказаться далеко отсюда. Рядом с отцом. Мы едем на Максе и Молнии, кони легко уносят нас вдаль, навстречу начинающемуся летнему утру, платиновые волосы отца развевает встречный ветер, обдувающий мое лицо и заставляющий щурить глаза, папа поворачивается вполоборота и говорит:

- Ты хочешь стать моим помощником, Драко?.. – нависает надо мной Волдеморт. – Я могу дать тебе власть над миром. Ты станешь Великим магом – ведь тебя буду учить я, ты будешь моей правой рукой и доверенным лицом, а род Малфоев превратится в мою верную опору в следующем тысячелетии. Подумай. Ты не прогадаешь, пойдя за мной. Я всегда вознаграждаю своих верных слуг, - он приближает ко мне гротескно худое лицо до тех пор, пока его красные глаза не заслоняют передо мной весь мир. Я в отчаянии зажмуриваюсь.

- Милорд, отпустите меня домой, - прошу я.

- К Люциусссу? – разочаровано шипит он. – А что для тебя может сделать твой отец? Он пальцем о палец не ударил, когда мне захотелось взять тебя. Он откупился тобой, Драко, потому что боялся. Боялся, что я спрошу с него за двойное предательство: он отрекся от меня после развоплощения и вновь отрекся недавно, попав в Азкабан. Точно также он отречется и от тебя, Драко. Он струсил, Драко. Он предал тебя.

Неправда. Стараюсь удержать расплывающиеся слезы. Отец не мог меня предать. Он просто ничего не мог поделать – ведь это Лорд Волдеморт. («Папа, папочка! Помоги мне, пожалуйста!») Их была целая толпа против него одного.

- Подумай об этом, Драко, - с участием говорит Волдеморт. – Я понимаю, трудно принять такое знание о собственном отце. Но нельзя вечно прятать голову в песок. Жизнь не похожа на красивые сказки. Но я мог бы помочь тебе.

И, выходя, бросает через плечо:

- Помойся. Через полчаса я приду. И я не люблю ждать.

Некоторое время, несмотря на полученное предупреждение, я просто сижу и смотрю в пространство. Отец («он откупился тобой») не мог ничего сделать («потому что боялся…»). Не бросаться же ему было прямиком под Аваду Кедавру («он пальцем о палец не ударил»). Правильно? Но какая-то часть меня тихо шепчет: брось, ты ведь сам все это знал («он струсил…»). Признайся, будь ты на его месте, ты бы кинулся на помощь, невзирая на то, насколько же их было больше – пусть хоть на сотню («он отречется и от тебя…»).

- Нет, нет! – кричу я, зажимая уши ладонями, пытаясь заглушить нашептывающий голос, но он упрямо продолжает звучать в голове, доводя меня до белого каления.

Ковер на полу. Двуспальная кровать. Камин, маленький столик и кресло. Вот и вся обстановка комнаты, которую я досконально изучил при дневном свете. Аскетично. Ничего лишнего. И только трещинки на потолке свиваются в прихотливые узоры, вдруг складывающиеся в очертания знакомых смутно фигур.

Ноги мерзнут. Из всей одежды остались только печатка на пальце и часы.

Стоять больно, сидеть больно, ходить – тем более. Хоть ложись да помирай. Но кровать у меня связана с такими воспоминаниями… Что бы ни делал Волдеморт (кажется, он даже пытался быть нежным), я съеживался и зажимался при его прикосновениях. Он рассердился… притащил свою змеюку… Я боюсь змей… Как он узнал? Сказал, что пустит ее ползать по мне, если я… если не расслаблюсь и не раздвину ноги нормально… скользкие, уродливые, ползучие твари!!! Меня свело такой судорогой, что Волдеморт долго не мог вставить… ударил несколько раз. И еще… и всю ночь…

Сижу, накрывшись покрывалом с кровати, смотрю на жирную августовскую муху… стать бы сейчас каким-нибудь тараканом и уползти в щелочку. И чтоб никто не нашел. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Прожил бы себе тихую тараканью жизнь, кому бы я мешал? Воровал бы крошки со стола, не интересовался политикой, а Волдеморта боялся, только как одного из тапочконосцев.

Но как уйти отсюда, если у меня не тараканьи размеры? Разорвать простыню на веревки и спуститься из окна? Ну да, и сразу вляпаться в сторожевое заклятье. Знать бы хоть, что здесь понаставлено. Защита Малфой Мэнор, наверное, с этой не сравнится, а ведь я и там не прошел бы, не будь у меня пометки.

А кормить меня сегодня никто не собирается? Значит, блестящий план по втягиванию в хитрый разговор домашнего эльфа провалился. Да и есть ли здесь вообще домашние эльфы? Есть ли здесь хоть кто-нибудь, кроме хозяина и его отвратительной любимицы?

Поздно вечером (часы остановились, а спросить время не у кого) чувствую, что Волдеморт вызывает меня к себе: уродливая метка на руке начинает сначала просто тихо пульсировать, а затем от нее по телу распространяются волны такой дикой боли, что я несусь вниз, сломя голову. Как в детской игре «холодно-горячо»: если отдаляешься от цели, боль усиливается, а когда приближаешься - стихает.

Волдеморт сидит у окна столовой и пьет кофе.

- Садись, – указывает он мне на стул напротив. У его локтя лежит омнинокль, в который он время от времени поглядывает. Наверное, на линзы наложено заклинание ночного зрения. Часто он издает то одобрительное хмыканье, то сдавленный смешок. Я никак не могу разглядеть в темноте, что же его веселит. Но раз Волдеморт так доволен, для меня это не может быть ничем хорошим.

Я выпиваю свой кофе и съедаю булочку, когда Волдеморт поднимается и говорит:

- Посиди тихо, Драко. Я встречу гостей.

Проходит еще 15 томительных минут и я снова чувствую вызов Темного Лорда. Я захожу в гостиную и…

- Папа! – возле камина стоит отец - грязный, в порванной одежде, с потухшими глазами. Хочу броситься к нему, но натянувшийся мембраной воздух меня останавливает. – Крестный… - перевожу взгляд на мрачного Снейпа рядом с ним.

- Драко, - говорит отец, пытаясь шагнуть ко мне.

- Итак, дорогие друзья, как видите, ваш сын и крестник в полном порядке, - ставит финальную точку в сцене встречи Волдеморт. – Теперь настала пора разобраться с вами.

- Вы позволите мне обнять сына, милорд? – спрашивает Люциус.

- У тебя была такая возможность почти 16 лет, мой неверный и скользкий друг, - лениво говорит Волдеморт. – Думаю, Драко пора привыкать к другим объятиям – он становится мужчиной. Не сомневайся, я позабочусь о его будущем – хотя бы в память о нашем прошлом. От тебя же я жду, что ты оценишь честь, оказанную вашему роду. Не слышу ответа, Люциус.

Видно, что губы отца разжимаются с трудом:

- Я… ценю, милорд. Но Драко еще так молод.

- Ты имеешь в виду – для меня? – в глазах Лорда появляется насмешка. – О, это не должно быть проблемой. Я, как известно, бессмертен – когда он умрет, я буду выглядеть младше него. Конечно, такое произойдет, только если мальчик будет умницей и не станет предавать своего господина. Как некоторые.

Мембрана продолжает удерживать меня, затягиваясь туже в ответ на любое порывистое движение. Даже на всхлип. Пробую утереть слезы рукой, но та как скована. Смотрю на отца и крестного. Кажется, с ними происходит то же самое.

Волдеморт неторопливо проплывает по гостиной и приподнимает подбородок Северуса:

- Когда сюда нагрянет полк авроров?

- Сюда никто не нагрянет, - отвечает тот, и я невольно поражаюсь его внешнему спокойствию. – Речь идет всего лишь о сыне Упивающегося, а ворон ворону, по их мнению, глаз не выклюет.

- Жаль, - пожимает плечами Лорд, но голос у него не особо разочарованный, - я как раз собирался проверить защиту. Но давай будем правдивыми: за тобой сюда никто не полезет, не так ли?

- Так, милорд, - и как Снейпу удается не закрывать глаза, когда Волдеморт смотрит прямо в его душу?

- Дамблдор бросит тебя, не раздумывая, - удовлетворенно говорит Лорд. – Фактически, он уже пожертвовал тобой. Ведь он отправлял тебя шпионить, зная, что я обо всем догадываюсь.

- Я вызвался сам, милорд.

- Одного не понимаю: скажи мне, Снейп, прежде чем я тебя убью, – почему? Ты был умнейшим из тех идиотов, что меня окружали. Ты всегда был умен. Почему ты предал меня и переметнулся к Дамблдору? Что пообещал тебе этот жалкий старик? Чем он сумел тебя привлечь?

- Милорд, на самом деле Альбус Дамблдор очень похож на вас. Он умен, он безжалостно манипулирует людьми, когда считает, что цель оправдывает средства, и он готов пожертвовать любым человеком, если это будет нужно для победы Добра. Но если у него будет выбор из нескольких путей, он никогда не выберет убийство.

- Северус, Северус, - Волдеморт кажется огорченным, - все годы, проведенные рядом со мной, так и не избавили тебя от заблуждений. Что есть убийство? И что есть жизнь? Не милосерднее ли иногда смерть?

- Люциус, - теперь он обращается к моему отцу, который последние пять минут настойчиво пытается поймать мой взгляд. Но я стараюсь не смотреть в его глаза, - ты сидел в Азкабане. Недолго, но ты общался с дементорами, - отец вздрагивает от напоминания. – Так как ты скажешь, неужели это медленное съедание твоей личности и твоего разума в течение всей твоей жизни лучше мгновенной смерти от Авады Кедавры?

Люциус молчит, но Волдеморт ждет ответа, поэтому он неохотно произносит:

- Нет, милорд.

Тот отпускает Северуса и начинает расхаживать перед ними.

- Или другое изобретение наших гуманистов – Поцелуй дементора. Ведь это то же убийство, но оставляющее после себя некое растение, которое надо кормить и о котором надо заботиться. Обуза для семьи, вечное напоминание о том, кого давно уже могли бы забыть, если бы оно, это жалкое создание, не длило свою жизнь, оскверняя собой память об исчезнувшей личности.

- А те дементоры, которые перешли на вашу сторону, сейчас питаются цветочками, милорд? – почтительно, но с глубоко скрытой в словах иронией интересуется Снейп.

Волдеморт нахмурился.

- Это временная мера, - отрывисто говорит он. Ненавижу его… ненавижу, ненавижу! – Мы используем дементоров, только пока идет война. Когда все закончится… нам они больше не понадобятся.

- Лонгботтомы, без сомнения, оценили все плюсы существования без разума, зато с душой, - задумчиво продолжает Снейп.

- А ты удивительно много говоришь, - голос Волдеморта тих, но Снейп тут же замолкает. – Не боишься?

- Ты же все равно убьешь меня, Том, – крестный пожимает плечами.

- Ты даже не пытаешься оправдаться, - Лорд проявляет отстраненное любопытство.

- Зачем? Нужно уметь проигрывать достойно.

- На что ты надеялся, придя сюда? – спрашивает Лорд. Похоже, он заканчивает допрос.

Тут крестный впервые за все время разговора взглядывает на меня.

- Я хотел помочь Драко. Отпусти мальчишку, Том. Может, в аду тебе это зачтется. Подложат сковородку с антипригарным покрытием.

- Дурак, - ласково говорит Волдеморт. – МЕНЯ на том свете не будет. Так что мы больше не встретимся. А жаль. Ты выбрал не того хозяина и, к сожалению, ничем не можешь быть мне полезен, - с этими словами он отворачивается от крестного и подходит к моему отцу.

- Люциус, мой сияющий ангел, - медленно протягивает слова, и отец опускает взгляд. – Ты тоже предал меня?

- Нет, милорд.

- Я и не верил в это, - рука Волдеморта гладит отца по щеке – нежно, легко, жестом, заключающим в себе столько интимности, что я не могу ошибаться на ее счет. Я не верю своим глазам, и только воздушная мембрана не дает мне сейчас упасть: что это значит, отец и Волдеморт были любовниками?? Если это дружба, я готов съесть хвост Нагайны вместе с ее кожей. – Мой милый Люциус… Ты не герой, но ты умен. Не думаю, что ты встанешь под Аваду за наши принципы, как Снейп готов встать за ошибочные идеи Дамблдора. Зато ты не так глуп, чтобы выбирать заведомо проигрышную сторону. Чувствуешь ли ты, куда будет дуть нынешний ветер?

- Да, милорд, - кивает Люциус.

- Хорошо… - задумчиво тянет Волдеморт. – Ты ненадежен, но ловок, богат, знатен и располагаешь нужными связями. Пожалуй, я дам тебе шанс.

Он отходит в сторону, открывая мне обзор, и приказывает:

- Убей Северуса.

После секундной заминки отец тянется за палочкой. Он медленно достает ее из кармана мантии. Лицо крестного застыло; я пытаюсь дернуться и крикнуть что-нибудь вроде «Не надо!», но воздушная пелена хорошо справляется с задачей удержания.

- Северус, помнишь, ты говорил мне: «Делай, что должно…», - отец поднимает палочку, - Avada Kedavra!

Он резко поворачивается к Волдеморту.

И ничего не происходит.

Из палочки не вырывается зеленый луч, который должен был бы развоплотить ублюдка. А Лорд с каменным лицом произносит:

- Да, Люциус, ты меня разочаровал. Ну как ты мог даже подумать, что я хоть кому-то из вас доверяю? Здесь установлена антимагическая сфера с одним-единственным разрешением на магию – думаю, догадываешься, кому?

Отец молчит, неверяще глядя палочку, все еще направленную на Волдеморта, но Северус Снейп уже подает голос:

- Так значит, весь наш бег с препятствиями…

- Совершенно верно, был тараканьими бегами, - с глубоким удовлетворением спешит подтвердить догадку Волдеморт. – Заклинания заглушены, усадьбу охранял только вампир. Кстати, мне доставило немало приятных минут зрелище ваших прыжков и ужимок.

- Люциус, - теперь он снова обращается к отцу, - как ты понимаешь, проверку ты провалил. Жаль. Я так на тебя надеялся. Но я помню нашу старую дружбу, хоть ты ее и забыл. И ради нее я сделаю тебе одолжение: ты можешь выбрать, какой смертью предпочитаешь умереть.

- Быстрой, - без колебаний говорит отец. Он выпрямился – осознание неизбежности приближающегося конца заставило его оставить попытки выпутаться из ситуации и вернуло фамильную гордость. – Том, позволь мне сказать перед смертью единственную правду за всю мою жизнь: ты будешь плохим Лордом для своих слуг. Ты страдаешь паранойей, манией величия и преждевременной эякуляцией. Надеюсь, в аду мы будем жариться не на соседних сковородках. Меня тошнит от тебя. Хотя, наверное, как раз это и будет моим худшим персональным адом – видеть тебя каждый день в течение вечности. Тогда уж лучше не умирай.

Видно, как побледнел Лорд Волдеморт – он и так похож на призрака, но теперь стал и вовсе прозрачным. Зато Северус Снейп громко смеется и комментирует:

- Браво, Люц. Значит, в придачу ко всем своим недостаткам, у Тома есть еще и проблемы в постели? Ты мне этого не рассказывал.

- И не расскажет, - шипит Волдеморт, и мне становится страшно. – Я дам тебе, что обещал - быструю смерть. От руки собственного сына. Драко? – он подходит ко мне.

Я пытаюсь отшатнуться, но он берет меня за плечи и приближает горящие красные глаза к моему лицу.

- Драко, я предлагал тебе власть над миром – вместе со мной. Мое предложение еще в силе. Убей своего отца, - говорит он, протягивая свою палочку.

- Я… я не хочу. Я не буду! – кричу я, отталкивая его руку.

- Подумай, что ты теряешь, - продолжает уговаривать меня Волдеморт. – Твой отец все равно умрет, но ты сделаешь его смерть безболезненной. Авада Кедавра, пять секунд – и все будет кончено. Он ничего не почувствует, а ты заслужишь мое доверие.

- Сделай это, Драко, - говорит папа. – Мне все равно умирать, сынок, а эта смерть самая быстрая.

- Возьми, малыш, - Лорд сжимает мои негнущиеся пальцы вокруг палочки. – Выбирай, или его убьешь ты, но Авадой, либо я – медленно и очень мучительно. А ты будешь на это смотреть. Обещаю.

Мои пальцы сжимаются вокруг палочки, и мне в голову приходит естественная мысль. Я взглядываю на Волдеморта, а тот наклоняется и шепчет мне в ухо: «Я знаю, о чем ты думаешь. Это написано на твоем лице. ЭТО неудачная идея. Моя палочка заговорена не обращаться против собственного владельца».

Пальцы продолжают автоматически сжиматься, в то время как безумная надежда сменяется отчаянием. Я смотрю на палочку, на отца; он кивает мне: «Сделай это, сын». Я с воплем отбрасываю палочку:

- Нет!!! Не хочу! Я не хочу!!!

- Маленькая тварь, - шипит разъяренный Волдеморт, и, подняв палочку с пола, направляет ее на меня. – Imperio.

Внезапно все как будто отдаляется, становится неважным и безразличным. Я плыву надо всем, видя все со стороны. Вот Снейп стоит с хмурым, как всегда, лицом; вот отец с тревогой и жалостью смотрит на меня, но мне это… неинтересно. Пусть играют в свои взрослые игры, напоминающие разборки в песочнице, это их дело. Я же купаюсь в потоке чувств и ощущений, безмятежных и радостных, ни к чему не обязывающих и никуда не заставляющих бежать, высунув язык от усердия. И тут меня накрывает теплой волной, принесшей ощущение узнавания. Да, конечно, это же мой старый друг и господин. Он просит меня что-то сделать. Взять палочку… да какие проблемы! еще, еще что-нибудь прикажи. Я так рад угодить тебе.

Убить папу… Да, коне… постой, это же мой отец! Холодная нотка отрезвления врывается в ласковый поток эмоций, как порыв холодного ветра в форточку. Неприятное ощущение. Меня морозит, но тут снова накрывает утешающая волна любви. «Сделай это… убей отца. Он всегда предавал тебя. Ты любил его, а он тебя отталкивал. Вспомни, как он ругал тебя за малейший промах. Как ты пытался дождаться от него хоть слова похвалы, но получал лишь холодное: «Ты хорошо справился, но можно было и лучше». Он никогда не любил тебя…».

«Зато я люблю его!» - выкрикиваю я, пытаясь выбраться из обволакивающего потока. Это напоминает вылезание из теплой воды на сорокаградусный мороз. – Я люблю тебя, Люциус! – восклицаю вновь, вспоминая его сияющие волосы, твердый взгляд серых глаз, легкую летящую походку и высокомерный наклон головы в ответ на какой-нибудь вопрос.

Волны бессильно откатываются от меня, и я чувствую секундное торжество: я смог-таки бороться с Империусом! Ни у кого это не получалось, кроме Поттера. Но теперь мы сравнялись.

Когда меня выкидывает на сушу, я успеваю увидеть только бешеные глаза Волдеморта.

- Crucio! – произносит он, и меня подбрасывает в волне, но теперь не удовольствия, а чистейшей и незамутненной боли. Кажется, корежит все кости и болят все органы, о наличии которых я до сего момента даже не подозревал.

- Crucio!! – я слышу отвратительный громкий, на одной ноте, звук и не сразу догадываюсь, что это мой вопль.

- Crucio!!! - я перестаю слышать собственные крики и с облегчением погружаюсь во тьму.

БЕЛЫЙ ВНОВЬ

Похоже, из этого дерьма мне уже не вылезти. Лорд разводит длинные разговоры со Снейпом, в последний раз удовлетворяя свое любопытство – Мерлин, хоть бы тот подольше затянул время, – пока я соображаю, как добраться до Драко с портключом. Хорош был расчет, ох, хорош: попросить обняться с сыном и исчезнуть на глазах обведенного вокруг пальца Волдеморта, прямиком в Хогвартс, под защиту Дамблдора. Но наш Лорд не настолько идиот, как об этом думал Северус. Если и есть недостаток у моего троюродного кузена, так это неосознаваемый им самим интеллектуальный снобизм – склонность не принимать во внимание чей-либо ум, кроме собственного.

Я могу двигаться только в тех пределах, в которых мне позволяет воля Волдеморта. А как насчет Драко? Более ли он свободен?

Главный метод противодействия мембране – бездействие. Если на ее поддержание расходуется незначительное количество энергии (а вряд ли Лорд уделяет сейчас особое внимание Драко), то она даже не стискивает, если не видит в твоих движениях непосредственной угрозы нарушения покоя. Драко мог бы понемногу передвигаться ко мне. Если он пройдет хотя бы половину комнаты, я попробую бросить ему портключ. Он ловец – должны сработать рефлексы. Только бы он понял, чего я от него хочу.

Но он со всем усердием продолжает избегать моего взгляда. Единственный раз в глазах всплеснулась радость узнавания – когда он появился на пороге. Бледный, обмотанный в какую-то тряпку (покрывало, что ли), под глазами круги, на плечевом сгибе уродливо тускнеет Смертный Знак - и синяки, синяки по всей открытой поверхности кожи. Ладно, потом его пожалею. Когда будем в Хогвартсе. Главное - живой, а там понемногу оправится.

- Люциус, мой сияющий ангел, - я вздрагиваю от неожиданности. Похоже, с Северусом Лорд разобрался. Значит, у нас максимум четверть часа. Отвечаю, продолжая лихорадочно размышлять, что же делать теперь. Хорошо, что Волдеморт так любит слушать свой голос – можно просто поддакивать в нужных местах, как только он сделает паузу. Я напрягаю и расслабляю мышцы правой руки, стараясь делать это незаметно от Лорда. Сумею ли я хотя бы на секунду обмануть мембрану? Хватит ли мгновения для броска?

Ого. Тело вдруг освобождается от тугой пелены.

- Убей Северуса, - я осторожно лезу за палочкой. Теперь можно отлевитировать портключ прямо Драко в руки. Но тогда мы с Северусом остаемся здесь. Не хотелось бы – без хозяина отсюда не выберешься. Это прибыть сюда было легко: нас вел заговор на крови, направляя, словно компас. Отбыть без точного знания нашего месторасположения будет невозможно. И не имеет значения, насколько далек континент – в лиге от берега или через океан - нам придется жить на этом острове не один день, прежде чем Дамблдор сумеет нас найти (в одном брат имеет полное право на заслуженную гордость – он действительно один из немногих мастеров, умеющих варить действующее зелье на крови. Это темные искусства, видите ли). Я выигрываю время, медленно вытаскивая палочку и обдумывая все возможные варианты. К кому подключена его Каминная сеть? И подключена ли вообще?

Что ж, попробуем выкинуть Волдеморта из его бренной оболочки.

- Avada Kedavra! – нечто подобное я подсознательно подозревал. Наш Лорд кому-то доверяет – анекдот!

Впрочем, мне пока не до смеха. Прочитав длинное нравоучение с единственной несущей смысловую нагрузку мыслью: «Какой я, все-таки, умный», Лорд принимается за Драко. Похоже, его здорово разозлило мое последнее заявление. Уф, давно мечтал об этом сказать. Умру теперь со спокойной душой.

Только бы он не сделал чего-нибудь с Драко. Мальчишка вопит, отказываясь взять палочку. Мерлин, если бы мне с ним поговорить: ну что за совершенно не малфоевское поведение! Чему я его учил столько лет? «Делай, что должно», когда не можешь ничего изменить. Надо уметь приспосабливать любые обстоятельства под себя.

Жаль, не успел кинуть портключ Северусу. Хотя не факт, что успел бы – Волдеморт точно не идиот. И силен, очень силен. Пожалуй, за кем останется победа в этой войне, еще вопрос. Но мое безошибочное чутье, выработанное поколениями интриганов до меня, подсказывает, что Волдеморт зарвался. Он переоценивает свои силы и рано или поздно потерпит поражение. Я выбрал не ту сторону, и сейчас мне нечего терять. Не мне, тому, кто мог бы стать при Темном Лорде регентом, подвизаться на третьих ролях при Дамблдоре жалким магглолюбом. Там места давно поделены, а я не из тех, кого устраивает мирное и незаметное существование.

Что там сказал Снейп? Нужно уметь проигрывать достойно. И сходить со сцены вовремя, не дожидаясь гнилых помидоров и тухлых яиц в награду от благодарных зрителей.

- Imperio, - черт! Кажется, Волдеморт потерял надежду уговорить Драко и пошел на крайние меры. Я готовлюсь к зеленому лучу и гадаю, как это будет. Часто убивал таким способом, теперь появилась возможность испытать это на собственном опыте. Жаль, никто не возвращался с того света, чтобы рассказать… а мальчишка долго сопротивляется заклинанию. Не предполагал в нем настолько сильную волю. Он давно должен был сломаться.

- Я люблю тебя, Люциус! – кричит он, пока его тело изгибается в судорогах наслаждения, вызванного Непростительным.

Черт!!! Неужели дело все-таки в этом???

Волдеморт с искаженным лицом поднимает палочку – и на тело Драко обрушивается Второе Непростительное. Его вопль разрывает мне барабанные перепонки и душу. Я рвусь из связывающей пелены, и тут одновременно происходит несколько событий.

Мембрана поддается моим усилиям (Лорд настолько разъярен, что теряет тотальный контроль над ситуацией), Северус восклицает: «Не может быть!!!», а над головой Волдеморта поднимается кочерга и всем весом обрушивается на его затылок.

В следующее мгновение я бросаюсь к лежащему на полу Драко, Лорд падает лицом вперед, а Снейп язвительно произносит:

- Гарри Поттер… И почему я не удивлен?

Рядом со мной материализуется Золотой Мальчик, скинувший мантию-невидимку и склонившийся к Драко. На лице его написана озабоченность. Я беру сына на руки. Дышит?

- Разбираться будем потом, - нетерпеливо говорит Снейп, подходя к нам, - когда окажемся в безопасном месте. Волдеморт в любой момент может очнуться и устроить нам выход на бис. Давай портключ.

Я кидаю взгляд и поражаюсь: место, где только что лежал Темный Лорд, теперь пусто.

- А где… - начинает Поттер.

- Не имеет значения, - обрываю его я. Скорее всего, сработало какое-нибудь защитное заклятье. И нам действительно лучше убраться, тут Северус прав.

Достаю портключ – это странная на вид завитушка, похожая на сломанную ручку от шкафа. На такую никто не польстится. А Снейп у Дамблдора на хорошем счету, раз ему дали портключ в Хогвартс.

Мы беремся за нее все вместе: это чертовски трудно, учитывая ее размеры; у меня на руках Драко, у Поттера подмышкой зажата метла (он краснеет, когда Северус бросает на нее ехидный взгляд), а Снейп тащит с собой какую-то шкатулку. Сильно смахивает на мародерство, ну да ладно, Волдеморт как-нибудь переживет.

Такой вот компанией сумасшедших, сбежавших из клиники им. Святого Мунго, мы и возникаем в директорском кабинете. Дамблдор поправляет очки и недоуменно смотрит на нас. И, несмотря на свое плачевное положение, обвисшего мягкой куклой сына и полное отсутствие планов на будущее, я начинаю смеяться – сначала тихо, а затем все громче и громче.

- Люциус, что с тобой, - озабоченно спрашивает Снейп.

- У него истерика? – подозрительно интересуется Поттер, делая легкий шаг в сторону.

- Мадам Помфри, зайдите ко мне, - Дамблдор принимает единственно верное решение, отдавая распоряжение в камин. Голова Помфри пляшет некоторое время в языках пламени, удивленно разглядывая нас, но директор резко приказывает: – Будьте добры, побыстрее. – И женщина шагает в кабинет.

- Осмотрите мистера Малфоя, - говорит Снейп.

Она оглядывает меня с сыном, будто решая, кому помощь нужна сильнее, но я уже даю ей Драко.

- Люциус, вам тоже бы лучше пойти с мадам Помфри, - мягко вмешивается Дамблдор.

- Нет, я хочу послушать, - отвергаю совет я. Драко я ничем помочь не могу. Так что полезней будет узнать, что происходит.

Директор пожимает плечами, но не настаивает. Помфри уносит Драко, и Северус сухо говорит:

- Думаю, начать лучше мне. А мистер Поттер будет пояснять неясные и для меня самого моменты. Например, как он оказался в усадьбе Волдеморта, когда я приказал ему аппарировать к вам и вызвать помощь.

Поттер проявляет усиленный интерес к раскормленному фениксу, чистящему перья на жердочке, но на щеках его горит легкий румянец.

- Не то, чтобы я сожалел об этом, - вкрадчиво продолжает Снейп, - но вынужден напомнить, что мальчик в который раз нарушает правила. Вы должны были меня послушаться: я старше вас, и я ваш профессор.

- Ага, и что бы с вами случилось, если бы я поступил, как вы сказали, - гневно говорит Поттер, наконец-то отрываясь от птицы и глядя прямо в глаза своему профессору. – Ни один аврор бы вас не нашел, и Волдеморт с удовольствием бы с вами договорил.

- Расскажите все по порядку, - перебивает Дамблдор.

Итак, сразу после разговора мальчишка таки аппарировал. В комнату Драко, где взял метлу и уже обычным способом вернулся назад. Затем он присоединился к нам при аппарации, схватив меня за локоть (в этом месте рассказа я бормочу: «Черт». Так это все-таки не галлюцинация. Я уж думал: допился до такой степени - аж духи мертвых начали мерещиться. Ладно, значит, с психикой у меня все в полном порядке. И на том спасибо). Вампира он прошел за нами без проблем, удавку – прополз, а вот что делать с третьей ловушкой - не знал. Мази у него не было, и он, после некоторых колебаний, решил быстренько перелететь опасное место на метле.

- Идиот, - ворчит Снейп. – Тебе повезло, что заклятья были заглушены. Иначе не успел бы «мама» сказать, как свалился бы с метлы в судорогах последней агонии.

Поттер не обращает на него внимания. Правильно делает: единственный способ избавиться от Снейпа – не замечать его сарказм и, тем более, не отвечать на него. В этом Снейп непревзойден, и состязаться с ним не стоит.

Из-за раздумий Поттер припозднился и застал уже финальную сцену. Он попробовал на Волдеморте Stupefy, убедился, что палочка не работает, а дальше мы все видели.

Ирония судьбы: Великий маг Волдеморт, так презиравший магглов, побежден самым что ни на есть маггловским способом. Ладно бы еще мечом или шпагой – холодное оружие является благородным, а то – кочергой. Я снова начинаю тихо хихикать, пока Снейп и Поттер перебраниваются, считая количество допущенных друг другом ошибок.

- Люциус, тебе все-таки надо зайти к мадам Помфри, - озабоченно говорит Дамблдор, и на этот раз я не возражаю.

Темный Лорд, поверженный кочергой! Нет, его счет к Поттеру стал еще больше, если такое только возможно.

Вступаю в кабинет Помфри. Тут никого нет; на стуле сиротливо лежит небрежно брошенная белая мантия, раскрытый журнал посещений мельтешит расчерченными графами, между которыми суетливо перебегают фамилии учеников. Быстро прохожу через комнату и толкаю дверь. На меня сразу наваливается тот особый лекарственный запах, что присущ всем больницам в мире.

Здесь царит идеальный порядок и занята лишь одна-единственная койка, над которой сейчас склоняется маленькая женщина в белой мантии. Я подхожу ближе и, с опаской глядя на нечто бесформенное, с головой укутанное в белую простыню, спрашиваю:

- Как он?

- Серьезные физические повреждения отсутствуют. Синяки, ссадины, царапины, - поколебавшись, Помфри добавляет, - трещины в анусе.

Я киваю.

- Я сняла психограмму. По-моему, его лучше пока не приводить в сознание. Возможно, потребуется помощь специалиста.

- Из клиники Святого Мунго?

- Может быть. Если это последствия Круциатуса, - она испытующе глядит мне в глаза, но я молчу. – Чем скорей мы его туда отправим, тем более действенной окажется помощь.

- Надо спросить у директора, - без энтузиазма говорю я. Мне не нравится мысль оказаться вне стен Хогвартса. Только Дамблдор кажется надежной защитой от разъяренного Темного Лорда. – Колдопсихиатра можно ведь вызвать и сюда? Я оплачу все расходы.

Помфри сердито поджимает губы: ей не нравится прямое упоминание о деньгах.

- Дело не в расходах, мистер Малфой. Медпункт Хогвартса не обеднеет от лечения своего студента. Но здесь нет необходимого оборудования.

Я некоторое время размышляю. Простыня не шевелится, и мне постоянно хочется отдернуть ее и проверить, жив ли еще Драко.

- Мадам Помфри?

- Да, мистер Малфой.

- Вы не сделаете одолжение: не спросите у директора, как нам стоит поступить?

- Хорошо, - говорит она в ответ, но тон у нее недовольный. Я здесь персона нон грата, что меня не удивляет. И даже не обижает.

Когда она, наконец, выходит, я сажусь на краешек кровати и с боязливым трепетом откидываю простыню. Лицо Драко местами покрыто ранозаживляющей мазью, создающей эффект цветных пятен. Но это не кажется смешным - это страшно.

Мелькает мысль, что точно также он выглядел бы и в гробу: спокойный, отрешенный и печальный, как застывший навеки ангел. Чтобы отогнать назойливые ассоциации, трясу головой и смотрю на его руки. Точнее, на одну руку, где расползся знак собственности Лорда Волдеморта. Сквозь алебастрово-бледную кожу просвечивают синие жилки вен, и темное пятно кажется особенно чужеродным на этой беззащитной наготе. Поддавшись импульсу, я беру его руку в свои ладони и бережно глажу, боясь повредить даже прикосновениями. Прижимаюсь губами к запястью, к тому месту, где стучит невидимый пульс.

Сзади тихо скрипит дверь.

- Гарри Поттер? - спрашиваю я, хотя никого не видно… именно потому, что никого не видно.

- Вы не можете потише, мистер Малфой? – раздается в ответ голос. – Мадам Помфри сейчас зашла в хранилище. Я бы не хотел, чтобы она знала, что я здесь.

- Снимите мантию, - говорю я. – Я ценю ее заслуги в деле спасения наших жизней, но разговаривать с бесплотными голосами на сегодня для моих нервов - перебор.

Поттер в очередной раз появляется из-под своей мантии-невидимки (и где ж он взял такую вещь, интересно?). Выглядит он не лучше меня: грязный, взлохмаченный, с настороженными глазами. Он присаживается на кровать с другой стороны и некоторое время просто глядит на Драко. Я чувствую, как сильно ему хочется коснуться его, но при мне он довольствуется только тем, что смотрит ему в лицо.

И то, что я вижу в его глазах… Похоже, Драко перестарался с дружбой. Это совсем не дружба. Далеко не дружба…

Бедный ребенок…

Утром в палату приходит Снейп. Я уже помылся, стер щетину заклятьем и полностью освоился в его подземельях. Жаль, что он декан не Гриффиндора, – ненавижу подвалы.

Он садится на стул рядом с койкой и откашливается.

- Колдопсихиатр скоро прибудет, - говорит он. – Дамблдор решил, что лучше вызвать его сюда.

- Да, так будет лучше, - соглашаюсь я.

Воцаряется длительное и неловкое молчание. Ни он, ни я не испытываем желания говорить о том, что произошло.

- Что ты собираешься делать дальше?

Я пожимаю плечами.

- Ну, когда Драко выздоровеет («если он выздоровеет» - добавляет злобный голос внутри), мы уедем отсюда.

- Куда?

- В Париж, родственников там не счесть – что по моей линии, что по нарциссиной.

- А как же учеба?

- Мерлина ради, Северус, на Хогвартсе свет клином не сошелся. В Бобатоне тоже дают хорошее образование.

- Думаешь, там Лорд вас не достанет?

- У него будет слишком много дел здесь, чтобы гоняться по Европе за двумя из своих УС.

- Начнешь праведную жизнь? – усмехается Снейп.

- Мне уже поздно. Но есть еще и Драко.

- Кстати, о Драко. Не подозревал, что у моего крестника такая сильная воля: подумать только, сопротивляться самому Волдеморту!

Я молчу, так как понимаю, куда клонит Снейп. Некоторое время он ждет моей реакции, но я не собираюсь облегчать ему копания в жизни моего семейства.

- А ты знаешь, в каких еще случаях Империус не срабатывает?

Неохотно говорю:

- Знаю. Мы не на уроке ЗОТИ. Говори, что хочешь сказать, или молчи.

Лучше, конечно, последнее.

Снейп вздыхает, словно объясняет простейшую тему в сотый раз одному и тому же студенту.

- Империус – заклятие, основанное на принудительной любви к субъекту, его насылающему. Оно не действует, если объект влюблен в кого-то другого. Причем обычная влюбленность не считается. Тут нужен такой накал страстей, который раз в сто лет бывает…

- Значит, Драко в кого-то влюблен, - с непроницаемым лицом предполагаю я.

- Он называл твое имя, - не отступается Снейп, испытующе глядя на меня.

- А что тут странного? Ребенку не Джуда и Панчу показывали. Неудивительно, что он звал самого близкого человека, – я пожимаю плечами.

- Самый близкий человек для всех – мать, - с нажимом говорит Снейп. – Без исключений. В неподконтрольные сознанию моменты 98% людей зовут именно ее. И в оставшиеся 2% наш случай тоже не входит: противостоять Империусу может только чувство, носящее ярко выраженный сексуальный характер. Что значит, Драко тебя не только любит - он тебя еще и хочет.

- Северус, ты извращенец. Этого просто не может быть.

- Ты не слепой. Должен был видеть и сам.

Я встаю и начинаю расхаживать по палате. Снейп порой бывает абсолютно невыносим со своими дознаниями. Конечно же, я знал. Но закрывал глаза, ибо не хотел знать.

Брат следит за мной неотрывно: взгляд черных глаз как будто приклеился ко мне.

- Люциус. У тебя с ним… ничего не было?

Секунд десять я могу только смотреть на него возмущенно, хлопая глазами, и лишь потом взрываюсь:

- Ради Мерлина! Он мне СЫН. Каким бы извращенцем ты меня ни считал, такое я даже вообразить не в силах.

Северус удовлетворенно улыбается: похоже, он получил долгожданный ответ.

- Последний вопрос, Люциус. ТЫ любишь Драко?

- Конечно, люблю, - говорю я. – Он же мой сын.

Драко лежит на кровати все тем же отрекшимся от мира ангелом - бледный и безучастный к затертым словам и опоздавшим признаниям.

Утро тянется бесконечно. Слава Мерлину, меня никто не трогает. Я сижу в лазарете, не обращая внимания на косые взгляды заглядывающей время от времени Помфри. Делать нечего, и даже варианты будущего развития событий прокручиваются в голове замедленно и как-то лениво. Странно. Должно быть, стресс на меня так повлиял. Ничего, доберемся до Франции, а там видно будет – деньги есть, и жизнь как-нибудь устроим.

Снейп принес мне завтрак и ушел, оставив одного - не считать же за компанию погасшее сознание Драко. Замечаю, что Северус слегка прихрамывает. Да, успел вампир оставить о себе долгую память.

Где же носит этого колдопсихиатра?

До обеда несколько раз заглядывает Поттер, но Помфри, едва заметив возле кровати встрепанную макушку, тут же его прогоняет. Мантию-невидимку она изъяла еще ночью и погнала Золотого Мальчика спать. Во время его визитов я молчу.

Трудно сказать, какую стратегию поведения избрать с ним в дальнейшем. С одной стороны, Поттер со временем станет весьма влиятельным магом – фактически, весь Орден Феникса уже сейчас крутится вокруг него… но вряд ли он будет делить Драко с кем-то еще: для этого у него слишком цельная натура. Он возьмет все или откажется. А Малфой Мэнору нужен наследник. Не думаю, что здесь получится совмещение.

Колдопсихиатры прибывают только к обеду – зато целой делегацией, сразу же устроившей консилиум. Я тихо сижу в уголке, прислушиваясь к дискуссии, ведущейся маститыми академиками и известными учеными (кое-кого встречал в Министерстве и даже видел их монографии на столе у Фаджа, увлекающегося психологией):

- Э-э, коллега… Вы действительно считаете, что последствия Круциатуса включают не поддающуюся лечению кататонию?

- Согласно трудам Курне, наиболее полно исследовавшему данный вопрос, такое вполне вероятно.

- Простите, но Курне – прежде всего теоретик, а я бы хотел услышать мнение ученого, проводившего практические эксперименты.

«Спросили бы у меня», - насмешливо думаю я, однако вслух своего знакомства с предметом по понятным причинам не выказываю. В любом другом обществе взгляды присутствующих тут же обратились бы ко мне, но надо знать наш научный мир. Пока у меня нет степени, публикаций в «Колдомедике» и двух изданных монографий, никого из академиков мое сугубо практическое мнение не заинтересует.

Мысли вяло текут под аккомпанемент исполненных осознанием собственного достоинства снисходительных голосов; я чуть не засыпаю. Через два часа консилиум заканчивается с закономерным и вполне предсказуемым итогом: принято решение выводить пациента из бессознательного состояния. Начинается суета, беготня с оборудованием, Помфри поминутно спрашивают, где можно подключить приборы к источникам магической энергии и есть ли в здешнем медпункте необходимые инструменты. Меня из палаты вежливо выпроваживают и я направляюсь к Снейпу. На этот раз Каминной сетью не пользуюсь – торопиться-то все равно некуда. В коридоре на полу сидит Поттер. Он вскидывает голову при звуке открывшейся двери; в глазах стоит молчаливый вопрос. Прохожу мимо.

Снейп сидит в кресле перед камином, бездумно смотря на огонь. Странно, обычно его можно застать за приготовлением очередного зелья – и куда только все уходит? На сторону он ничего не продает, а внутренние потребности столько не поедают.

- Ну, и что решили? – он даже не оборачивается. Хотя какие между нами условности…

- Приводить в сознание.

- А нет опасности послепыточного шока?

- Там семь светил нашей медицины. Если уж они не смогут удержать его психику от срыва – не сможет никто.

- Какова вероятность такого исхода?

- Пятьдесят на пятьдесят.

Замолкаем.

- Видел Поттера возле палаты, - подаю реплику, только чтобы нарушить затянувшуюся паузу. Мне нужно с кем-то поговорить, сейчас я боюсь собственных мыслей.

Снейп вздрагивает – слегка, но мой натренированный улавливать даже тени эмоций глаз это замечает.

- Ты к нему неровно дышишь? – спрашиваю я.

- Что за чушь, - слишком рьяно отрекается Северус, однако я нашел его уязвимое место. Несмотря на напряженную ситуацию, меня охватывает восторг исследователя, пять секунд назад нашедшего антизаклинания к Непростительным. Оказывается, и в броне Снейпа есть щели. Правильно говорят: надо знать, где искать.

- Неужели ты любишь Поттера? – намеренно иду накатанной дорожкой утреннего разговора. Мелкая месть, но какая приятная.

Снейп кидает на меня убийственный взгляд и шипит:

- Я не педофил, чтобы любить собственного студента. Мерлин, да он моложе меня лет этак на двадцать.

- Северус, я хочу тебе только добра. Ты ведь мой троюродный брат.

Некоторое время он молчит. Потом неохотно произносит:

- Ты прав. Мне не с кем поговорить об этом. Только с тобой. Он влюблен в Драко, так ведь? Что мне светит, мне, старому профессору зельеделия с небезупречным прошлым, бывшему Упивающемуся, ненавидимому студентами преподавателю? Единственное чувство, которое он может ко мне испытывать, это жалость. И то лишь потому, что он добрый мальчик.

- Мы с Драко скоро уедем, - говорю я, слегка ошеломленный обрушившимся потоком признаний. – У тебя появится шанс.

- Шанс! – фыркает Снейп. – Ладно, забудь. Давай лучше выпьем.

В палату к Драко начинают пускать только на следующий день. Сразу за мной очередь на посещение занимает Поттер, Северус успевает лишь третьим.

У Драко бледное, заострившееся личико, но в глазах нет сумасшедшей мути. Кажется, ему удалось выкарабкаться.

- Papa, - чуть слышно произносит он, уставившись на свои руки. Кажется, ему тоже неловко.

- Как ты себя чувствуешь?

- Хорошо.

- Тебе что-нибудь нужно?

- Почитать, если можно.

- Ты действительно хорошо себя чувствуешь?

- Да, papa.

- Скажи правду, потому что скоро мы отсюда уедем. Я должен знать, сможешь ли ты перенести дорогу.

- Да, papa.

Больше ни слова. Немного подождав, я спрашиваю сам:

- Тебе не интересно, куда мы едем?

Он наконец-то поднимает на меня глаза и безразлично говорит:

- Куда?

- В Париж, - никакой реакции. Ни радости, ни огорчения. – Что ты думаешь по этому поводу?

- Как скажете.

Беседа явно не клеится. Драко отвечает на вопросы и снова замолкает – до следующего вопроса.

- Сейчас к тебе зайдет Поттер.

- Зачем? – впервые хоть какая-то эмоция.

- Не знаю. Должно быть, желает тебя проведать, - почти против моей воли в голосе проскальзывает легкая издевка.

- Зачем? – недоуменно повторяет он.

- Драко, хочу напомнить, что он спас тебе жизнь. Не забудь поблагодарить его за это… Что ты молчишь?

- Как скажете, papa, - и это все, чего мне удалось добиться от разговора? Как прикажете, так и будет?

Брось, Люциус. Ты сам его так учил.

И… сейчас не время для другой беседы. Боюсь, я нескоро сумею собраться с духом, чтобы поговорить с ним всерьез. Потом. Как-нибудь потом… У него впереди вся жизнь.

Вздыхаю с облегчением, выходя из палаты. Мимо проскальзывает взволнованный Поттер. Снейп провожает его долгим взглядом.

Ну, вот и утро второго сентября. Наконец-то отъезд. Стою, вдыхая чистый и свежий, уже не летний воздух с неуловимым запахом осени. Моросит мелкий и нудный дождь, но капюшон моего плаща откинут – по лицу и волосам текут приятно холодные капли. Рядом вышедший провожать Снейп бубнит о разбушевавшемся Волдеморте, УС которого недавно уничтожили отряд авроров, но я не слушаю, захваченный своими эмоциями и переживаниями. Внутри растет и ширится чувство, что этот дождь последний для меня в родной стране. Англия, Англия, моя туманная родина, неужели больше мне не увидеть твои вечно окутанные дымкой берега?

- Ты уверен, что добираться паромом безопасно? Вообще, авроры сейчас разозлены до предела. Не лучше ли остаться в Хогвартсе, пока всё хотя бы немного не успокоится? – вырывает меня из задумчивости голос Снейпа.

- Моих сил не хватит на аппарацию через пролив, да еще вместе с Драко, - отвечаю я на первый вопрос, предпочитая не заметить второй. – Думаю, маггловский способ вполне безопасен. Вряд ли Волдеморт будет искать нас среди обычных людей.

- А вот и карета, - меняет тему Северус.

Вчера на таких каретах в Хогвартс доставили студентов. Сегодня одна из них отвезет меня с Драко на Хогвартс-экспресс, а оттуда сразу отправимся на паром. Спасибо Дамблдору, дал маггловские деньги и объяснил, как ими пользоваться.

Думаю, он вздохнет с облегчением, когда мы с сыном наконец-то покинем вверенные его попечению стены. Все это время мы жили, пользуясь гостеприимством Хогвартса. Я даже ни разу не побывал в Малфой Мэноре – опасался, что Господин подготовил какую-нибудь ловушку. Ничего, домовые эльфы будут следить за замком. Надеюсь, я все же увижу его когда-нибудь снова.

Вдыхаю полной грудью, пытаясь унести этот неповторимый запах пропитанного влагой воздуха с собой, на континент. На лестнице показывается Драко и быстро сбегает с недовольным лицом. За ним, чуть не хватая за плащ, следует Поттер. Последние дни они только и делали, что выясняли отношения. Похоже, не выяснили до сих пор – или Поттер просто не хочет признать неизбежное. Он таки останавливает Драко и быстро ему что-то говорит.

Я отворачиваюсь и слышу за спиной голос:

- Так-так, кто это тут у нас? Неужто сам Люциус Малфой, верный приспешник Темного Лорда?

Медленно оглядываюсь. Ко мне, улыбаясь, идет человек в аврорской мантии, держа палочку в опущенной руке. А, у нас ведь должен был быть попутчик.

- Мистер… как Вас там? – вмешивается Снейп, - не вижу оснований для подобных инсинуаций. Мистер Малфой не принадлежит более к Упивающимся.

Улыбка не сходит с губ молодого человека. Он останавливается в двадцати шагах от меня и говорит:

- Да? Какая жалость… А я надеялся, что хоть одним Упивающимся на свете станет меньше. Но одним мерзавцем станет точно.

Он поднимает палочку, и время будто застывает. Я понимаю, что это, скорее всего, конец. Сзади сумасшедшего аврора что-то кричит Драко, но мое сознание напрочь отсекает звуки: я вижу лишь острие палочки, направленной мне в грудь, и еще - как шевелятся его губы, произнося два хорошо знакомых слова.

«Так вот как это бывает», - мелькает у меня в голове, когда ко мне медленно тянется ослепительный зеленый луч. Жду вспышки боли, но ее нет. Как будто теплая рука неотвратимо сжимает сильно бьющееся сердце…

ВНОВЬ ЗОЛОТОЙ

Какой здесь холодный пол… Это потому, что каменный. Весь Хогвартс – сплошной камень, и нигде здесь не найти тепла. Я жду уже давно, прислушиваясь к звукам, доносящимся из кабинета мадам Помфри. Наконец-то дверь открывается. Вскидываю глаза: отец Драко. Хочу спросить у него, что сказали на консилиуме, но натыкаюсь на холодный взгляд и молчу. Почему я должен что-то выпрашивать? В конце концов, кто их всех спас от Волдеморта? Это фамильная черта Малфоев – неблагодарность. Нет уж, не стану доставлять ему такое удовольствие.

Люциус Малфой, пройдя, как мимо пустого места, сливается с тьмой в коридоре, а я продолжаю ждать появления более подходящего источника сведений. Через полчаса выбегает мадам Помфри и, увидев меня, хмурится.

- Гарри, тебе здесь нечего делать. Иди в свою комнату. Ты ничем не поможешь Малфою, если будешь сидеть здесь, но вот простуду себе точно заработаешь.

- Мадам Помфри, что сказали врачи?

- Сейчас его приводят в сознание. Это самые лучшие колдопсихиатры, которых смог вызвать директор, они ему помогут. Скажи лучше, ты обедал?

- Я не хочу есть. А долго они там будут?

- Долго, Гарри. Давай пока сходим, поедим, - и, не слушая моих возражений, она хватает меня за руку и тащит за собой, говоря себе под нос: «А вот по его отцу и не скажешь, что он так уж переживает. Другой бы на его месте с ума сходил, а этот как замороженный… Хотя у Упивающихся все, наверно, такие. Бедный ребенок».

Я хочу остаться здесь и дождаться конца, но понимаю, что это будет нескоро, и к Драко сегодня все равно не пустят. Скрепя сердце, иду за мадам Помфри. Жаль, что мою мантию-невидимку отобрали. Как бы она сейчас пригодилась.

После обеда неясное беспокойство снова и снова гонит меня к дверям лазарета. Мне бы только увидеть Драко, больше ничего. Глянуть одним глазком. Что с ним? Как он себя чувствует после плена у Волдеморта?

Хожу и хожу по коридору: пять шагов влево, пять шагов вправо. Интересно, почему отец Драко не меряет шагами пространство. Мой крестный стоял бы здесь и ждал любой весточки о моем выздоровлении.

Бедный Сириус. Моя влюбленность в Малфоя ему бы точно не понравилась. Мне и самому странно, что я так люблю своего бывшего врага. Но сейчас у нас один общий Враг, и зовут его Том Риддл. Мерлин, хоть бы все обошлось! Что Волдеморт делал с Драко всю ночь? Как представлю, кулаки сжимаются.

Мерзавец, гнусный мерзавец. И Люциус просто подлец: сначала отдал сына своему господину, а теперь сидит в подземелье у Снейпа и даже не придет спросить, как он. Драко, Драко, я умру, если не увижу тебя прямо сейчас. Надо попробовать выкрасть мантию у мадам Помфри.

Решаюсь зайти в медкабинет. Здесь пусто, и лишь за столом сидит доктор в очках с добрым на вид лицом. Он смотрит на меня удивленно, но пока хотя бы не гонит.

- Извините, вы не могли бы сказать мне, как чувствует себя Драко Малфой?

- С ним сейчас разговаривает психиатр. Думаю, все будет в порядке. А вы кто будете, молодой человек?

- Мы с одного факультета, - вру я, даже не краснея. Мерлин, неужто с ним все нормально? Готов прыгать до потолка от радости, но только вежливо прощаюсь и выхожу, пока не пришла мадам Помфри.

Утром в Хогвартсе еще холодней. Стою у медпункта, ожидая, когда начнется рабочий день. Сейчас полседьмого… еще полчаса. Даже спиной об стенку не опереться: от камня несет могильным холодом.

Судорожно зеваю. Так и не поспал, всю ночь провертелся в постели. Думал, как там сейчас Драко: спит тяжелым сном или лежит с открытыми глазами, вспоминая то, что с ним случилось. Каждый час вставал и прокрадывался к двери, но она была закрыта. Почему здесь нельзя аппарировать! Я бы взглянул на секундочку и даже беспокоить бы не стал.

Наконец слышу внутри какой-то шум и возню. Стучусь, и голос мадам Помфри отзывается:

- Войдите.

Увидев меня, она неодобрительно покачивает головой. Ей не нравится, что я так сильно беспокоюсь о Малфое.

- Доброе утро! Можно мне сегодня проведать Драко?

- Он еще не проснулся. А ты почему не спишь, Гарри? Даже его отец пока не приходил.

Я низко опускаю голову, но говорю:

- А можно мне подождать здесь?

- Ради Мерлина, Гарри. Но первым его все равно увидит мистер Малфой.

Мадам Помфри садится заполнять какие-то бумаги, а я тихо жду, когда проснется Драко. Люциус Малфой появляется в камине только в девять. Следом возникает Снейп, окинув меня подозрительным взглядом.

- Доброе утро, мадам Помфри, - отец Драко небрежно кивает медсестре. – Могу я увидеть сына?

- Сейчас посмотрю, - сухо отвечает та и уходит.

Мое сердце начинает биться сильнее.

- Он проснулся. Проходите, - холодно приглашает вернувшаяся колдомедичка - я чуть не подпрыгиваю. Неужто скоро я его увижу?

Малфой, даже не изменивший ледяного выражения лица, входит в дверь; совсем немного осталось подождать и сбудется моя самая огромная мечта. Минуты кажутся вечностью, а тут еще и этот Снейп смотрит так, как будто хочет просверлить во мне дырку.

- Поттер, а вы уверены, что Драко хочет вас видеть? – спрашивает он.

Ну, вот, стоит только подумать, что его можно не ненавидеть, как он сразу же показывает свою подлинную сущность.

- Профессор, - цежу сквозь зубы, стараясь унять злость, - думаю, это дело касается только нас двоих.

- Я просто предупредил, Поттер, - меня поражает отсутствие в его тоне обычного сарказма. Кажется, в нем даже… сочувствие? Нет, просто показалось.

Сидим дальше молча, но настроение уже слегка упало. Филин старый, всегда все испортит.

Выходит Люциус, и я с облегчением проскальзываю мимо него. Драко полулежит на кровати, сложив руки на одеяле, и меня пронзает мгновенная боль – таким он кажется маленьким и холодным. Подхожу и беру его ладони в свои, стараясь согреть их дыханием:

- Драко… милый. Как ты?

- Ничего, чувствую себя нормально, - говорит он слабым голосом. – Спасибо за то, что спас мою жизнь.

- Мерлин, да не за что, - так же слабо отметаю благодарность. – Главное, что ты… что с тобой все в порядке… Знаешь, я так беспокоился… Ха, сейчас даже смешно, - понимаю, что несу чушь, но не могу остановиться.

Драко сидит с опущенными глазами, но руки у меня не отнимает.

- Гарри… - тихо прерывает мой лепет на полуслове. Замолкаю и смотрю на его губы, пытаясь угадать, что же он сейчас мне скажет. – Гарри, ты прости меня.

- За что? – спрашиваю упавшим голосом. Мне совсем не хочется услышать ответ.

- За все.

- Я… тебя не понимаю.

- Я не прошу тебя понять, - он высвобождает ладонь, чтобы погладить меня по щеке и ласково заглядывает в глаза. – Я прошу простить. Ты хороший человек, Гарри. Повезет тому, кто полюбит тебя.

- Это из-за Волдеморта? Да, Драко? Я не буду ни на чем настаивать, просто позволь мне быть рядом, - как бы я хотел, чтобы это прозвучало мягко, уверенно, убеждающе. Но против воли слышу в своем тоне умоляющие нотки.

- Нет, не из-за Волдеморта, - он, немного помолчав, продолжает. – Точнее, не только из-за него. Я не люблю тебя.

- Ты… Ты лжешь, - яростно опровергаю я, уже чувствуя, что это правда. – Ты сейчас испуган и поэтому пытаешься оттолкнуть меня. У тебя не получится. Я буду преследовать тебя всю твою жизнь.

- Преследующий меня Гарри Поттер. Мой самый ужасный эротический кошмар, - говорит Драко, и на мгновение в его глазах снова взблескивает прежняя насмешка. Но тут же тухнет. – Гарри, ты ведь хорошо меня знаешь? Как ты думаешь, если бы я захотел от тебя избавиться, но при этом чувствовал что-то помимо благодарности, что бы я сказал?

- Ты? Что-нибудь побольнее, чтобы сильнее уязвить. Чтобы отвратить меня от себя, - мне уже не удается сделать вид «это неудачная шутка, но сейчас все разъяснится». Я понимаю – это сказано всерьез.

- Уходи, Гарри, - он откидывается на подушки. – Когда-нибудь ты забудешь меня; желаю тебе, чтобы это произошло поскорее. Я не хочу, чтобы ты страдал. Когда-то хотел… Теперь… мне это безразлично. Все изменилось. Ты мне больше не враг.

- Ничего не изменилось! – кричу я. – Я не верю тебе. Я буду бороться. Тебе не удастся так просто от меня избавиться и выкинуть из своей жизни, как дверной коврик!

Драко скрещивает руки на груди и глядит на меня с холодным прищуром. Я понимаю, что больше он ничего не скажет. Сгорбившись, как под тяжестью непосильной ноши, выхожу из палаты и медленно бреду прочь.

Кто-то догоняет меня и кладет руку на плечо:

- Гарри…

Вздрагиваю и инстинктивно отшатываюсь. Снейп! Что ему сейчас надо???

Он прикусывает губу, но руку убирает.

- Поттер, не стоит из-за этого так переживать. Поверь мне.

- Вам-то какое дело?

- Обещай не делать глупостей, - говорит он, склоняясь так близко, что я могу разглядеть зрачки в радужке его темных глаз. – Просто скажи «да», - повторяет нетерпеливо, тряхнув меня за плечи.

Машинально киваю, и он тут же исчезает, обдав меня волной воздуха от взмаха мантией и бросив:

- Потом поговорим.

Я на полминуты задумываюсь о странном поведении Снейпа, но горе снова захватывает меня. Мерлин, я всегда знал о том, что мои чувства к Драко не взаимны, но как же больно услышать это от него. И меня нисколько не утешает, что сильная любовь и великие достижения подвергаются постоянным испытаниям. Никто ведь не обещал, что они из этих испытаний выходят.

Стою на месте, вспоминая наши дни у Дурслей. Их было так мало, и я не сразу начал их ценить. Вот Драко держит в тонких пальцах клевер и говорит задумчиво:

- Знаешь, что это такое?

- Четырехлистник. Символ удачи. Кто найдет, тому и счастье привалит.

- Значит, мы будем счастливы.

- Но ведь нашел-то его ты?

Он смеется:

- Я только разглядел, на что же ты наступил. Очкарик несчастный.

Мы будем счастливы… Он говорил «мы». Я основываю все свои надежды на этом коротком местоимении.

Драко… пусть ты отказываешься от меня; я не откажусь от тебя никогда. Что бы ни произошло. Ведь только вера и надежда спасают нас. Только они.

Стук в дверь. Лежу на кровати, задрав ноги на спинку и бездумно смотря в потолок. Вставать неохота. Кому я могу понадобиться? Сердце подпрыгивает мячиком: а вдруг… Нет, Драко сюда не придет. Он никогда не станет мириться первым. И все же безумная надежда пронзает меня, пока дрожащими руками я открываю засов. Но она тут же сменяется разочарованием.

Снейп…

Он стоит на пороге, и мы долго смотрим друг другу в глаза.

- Мистер Поттер, может быть, вы меня все-таки впустите?

Я отступаю на шаг:

- Проходите.

Снейп оглядывает мою спальню в поисках места, где можно было бы присесть. Поскольку все стулья заняты моими разбросанными в беспорядке вещами, ему приходится усаживаться на кровать Финнигана.

- Могу ли я поинтересоваться, мистер Поттер, где вы были до сего момента?

Пожимаю плечами:

- В Запретном лесу.

- И что вы там делали, позвольте полюбопытствовать?

- Ходил. Можете идти к директору и исключать меня из школы. Вы ведь давно об этом мечтаете, не так ли?

Уголки его губ опускаются:

- Я вовсе не так ненавижу вас, мистер Поттер, как вы думаете. Возможно, вас это удивит, но я действительно беспокоился.

- Мне жаль, - говорю равнодушно. На самом деле, ничуть мне не жаль. Спокойствие Снейпа заботит меня в последнюю очередь.

- Вы хоть понимаете, что творите, Поттер? Из-за краха юношеской влюбленности вы подвергаете риску не только себя, но и единственную надежду волшебного мира на избавление от Темного Лорда. Так поступать нельзя.

- А что мне вообще можно? – внутри начинает нарастать тихая злоба. – Я не виноват в том, что во мне одном воплощена надежда всех волшебников. Я никого и никогда об этом не просил. Выберите себе другую надежду, другое знамя, другую веру, а мне оставьте мою обычную жизнь и дайте прожить ее, как Мерлин даст! Не хочу быть символом и звездой!! Будь это все трижды проклято!!!

- Тшш, Гарри, успокойся, - не могу понять, в какой момент Снейп оказывается возле меня и осторожно обнимает за плечи. Лицом утыкаюсь в его черную мантию и недовольно пытаюсь отстраниться, но Снейп меня не отпускает.

- Гарри, не кричи, ты не символ и не звезда, - недоверчиво взглядываю на него: неужели его глаза смеются, - ты просто самый удачливый собиратель шишек во всем Хогвартсе, а, может быть, и во всей Англии. Я поражен, как же в этот раз ты ухитрился не напороться в Запретном лесу на Темного Лорда со всеми его УС.

- Отпустите меня, - говорю слабым голосом. – Я в порядке. Это не истерика.

- Правда? – Снейп берет меня за подбородок и внимательно смотрит в глаза. Затем отпускает и садится обратно на кровать. – Тогда давай поговорим.

- А что, есть о чем, профессор?

- Есть. О Драко, - спокойно отвечает он.

Мое тело словно пробивает электрическим током при звуке имени моего возлюбленного: какого демона… Что ему-то за дело???

- Он любит другого. И это действительно любовь. Гарри, тут у тебя никаких шансов, - сознание мимоходом отмечает тот факт, что Снейп все время зовет меня по имени.

- Каким образом это касается вас, профессор? – дрожь никак не желает проходить; напротив, начинает трясти еще сильнее. От злобы.

- А ты не догадываешься, Гарри?

- Вы пять лет не уставали мне повторять, что мои умственные способности никак не соответствуют моей незаслуженной известности. Что изменилось теперь?

Снейп опускает глаза... Снейп!! Если бы я не был так зол и расстроен, я б удивился.

- Гарри, - глухо говорит он. – Поверь, я желаю тебе только добра.

- Профессор, это не о таких, как вы, говорят: «Упаси меня, боже, от друзей, а от врагов я и сам избавлюсь»?

Он вскидывает на меня взгляд, и я невольно отшатываюсь: столько свирепости и злости видно в его темных глазах.

- Чего же я еще ожидал, - насмешливо тянет он, - Гарри Поттер всегда предпочтет льстивые слова своих бездумных обожателей совету истинно заинтересованного в его будущем лица. Поттер, вы что, никак не можете понять, что Драко не любит вас? Я считал, вы умнее. Оказывается, ошибался. Простите.

- Зачем вы сюда пришли? – мое лицо заливает краска гнева. – Для того чтобы издеваться надо мной? Или чтобы посмотреть на мои мучения? Убирайтесь к дьяволу! Я не хочу вас видеть.

Снейп легко вскакивает и… прижимает свой рот к моим губам. Что он, демоны побери, делает??? Я до того растерян, что даже не сопротивляюсь его поцелую, и его язык проникает мне в рот. Странно, но это… не так уж неприятно. Он пробегает по моим зубам, деснам, небу, прикусывает зубами нижнюю губу, слегка ее втягивая… а Снейп, оказывается, умеет целоваться… вот святое дерьмо.

Через минуту он отпускает меня и говорит:

- Я люблю тебя, Гарри. Нет, молчи. Знаю, что ты меня не любишь. Но дай мне хотя бы надежду. Просто знай об этом всегда: есть в мире человек, который готов посвятить тебе свою жизнь. Что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой.

С этими словами он исчезает, оставив меня в полном шоке и с горящими губами. Мерлин, как все запутано в этой жизни. Сколько бы я отдал, чтобы услышать это от Драко… Неужели Снейп любит меня? Это невозможно! Это кошмар.

1 сентября… Сегодня в школу вернутся Гермиона и Рон. Если бы только они одни, я был бы рад. Но ведь еще и весь Гриффиндор, Слизерин и два других факультета. Малфои собираются уезжать, а я так и не смог нормально поговорить с Драко. Он сейчас живет у Снейпа в подземельях, вместе со своим отцом, и Дамблдор сказал, что в этом году его переводят в Бобатон.

По коридорам он ходит либо с Люциусом, либо со Снейпом. Позавчера с отчаяния я схватил его за руку при отце и сказал грубо:

- Мне нужно тебе кое-что сказать.

Он оглянулся на Люциуса: тот кивнул. Тогда он покорно пошел за мной, вырвав свою ладонь, как только мы свернули за угол. Некоторое время я молчал, не зная, с чего начать разговор; Драко же стоял, прислонившись к стене, засунув руки в карманы и уперев свой взгляд в пол.

- Тебя переводят?

- Если знаешь, зачем спрашиваешь?

- Но почему?

- Спроси у отца.

- А ты… хочешь туда?

- Мне безразлично.

Я не знал, о чем спросить еще. На языке крутилось лишь глупое: «Будешь ли ты по мне скучать?».

- Ну, я пойду, - равнодушно сказал он.

Мне захотелось крикнуть: «Постой! Не оставляй меня!».

Я кивнул.

Вчера мы «поговорили» еще раз. Люциус глянул на меня свысока, когда я снова подошел к его сыну в библиотеке, но только раздраженно дернул плечом в ответ на его вопросительный взгляд.

- Гарри, все, что я хотел тебе сказать, я уже сказал, - устало произнес мой среброволосый принц, и хоть лицо его было бледным и осунувшимся, он и таким казался прекраснейшим созданием в мире. Я удивлялся, как это дивное творение природы могло быть моим: как мог я когда-то прикасаться к этим мягким волосам и спокойно смотреть в серебристо-серые глаза, не ценя каждого улетающего в вечность мгновения.

- Не могу поверить, что мы расстанемся вот так, - медленно проговорил я.

- Рано или поздно все расстаются, - спокойно ответил он.

- Но ты любил меня хоть когда-нибудь?

- Оставь это, Гарри, - сказал он, поморщившись. – Зачем эти сантименты?

- Малфой, ты вообще знаешь, что такое любовь? – спросил я тихо.

Он помолчал немного, но затем так же тихо ответил:

- Да. Любовь – это боль.

Я провожал взглядом его тонкую фигурку, стараясь запомнить каждый жест, каждое движение, и не мог поверить, что никогда больше его не увижу. Бобатон казался расположенным не в другом, пусть далеком, государстве – для меня он вообще не существовал, был мифом, безликой черной точкой на карте.

Снейпа в последнее время я тщательно избегал. Впрочем, он меня тоже. Ни взглядом, ни словом он не давал понять, что помнит инцидент в спальне. Я не напоминал тем более.

После обеда я уныло сидел в одной из ниш коридора, смутно надеясь на то, что Драко выйдет из подземелий. Мне все время хотелось видеть его. А завтра они уже уедут. Видимо, там я задремал, потому что в следующее осознанное мгновение обнаружил себя удобно лежащим на руках у Снейпа, бережно несущего меня куда-то.

Услышав мой приглушенный протестующий возглас, он взглянул на меня насмешливо и произнес:

- А, проснулись, мистер Поттер. Скажите, вам не хватает места в гриффиндорской спальне, раз вы спите по коридорам? Или вы решили стать приверженцем аскетизма и лежать на холодном каменном полу вместо своей кровати? Но почему вы выбрали именно слизеринские полы, хотел бы я знать?

- Отпустите меня, - возмущенно выдавил я. Не знаю, чему я поразился больше: тому ли, что Снейп не разбудил меня пинками и криками, а понес на руках, или тому, что это шокировало меня не так сильно, как должно было. – Я могу идти и сам.

- С удовольствием предоставлю вам такую возможность. Вы даже не представляете себе, до чего вы тяжелый, мистер Поттер. Под вашим весом без труда можно надорваться.

- Никто вас об этом не просил, профессор, - ответил я, поспешно скрываясь в коридоре и жутко боясь, что он пойдет за мной. Но, к счастью, он остался на месте.

Гермиона сильно похорошела за лето, а Рон вытянулся, но массы не набрал, а потому смотрится как фонарный столб. Я немного взбодрился от вида счастливых и отдохнувших друзей. Месяц Рон жил у родителей Гермионы, и полмесяца Герми жила в Норе, так что рассказов у них набралось на вагон и маленькую тележку. Улыбаюсь, слушая их возбужденные голоса, перебивающие друг друга, но когда они начинают выпытывать мои новости, снова мрачнею. Что я могу сказать? За это лето я влюбился в Драко Малфоя?

- Ну, как у тебя дела с личной жизнью? – спрашивает, подмигивая, Рон, и его веснушчатое лицо расплывается в лукавой улыбке. Понятно: он сейчас влюблен в Гермиону.

- Я люблю и любим, - мрачно говорю я.

- Поздравляю!!! – Рон изо всех сил хлопает меня по спине, радуясь за мое несуществующее счастье.

- Не с чем. Это разные люди, - увидев растерянность на лицах друзей, я начинаю истерически хохотать.

Ранним утром я подкарауливаю Драко в коридоре. Люциус уже стоит во дворе, но Драко задерживается, чтобы попрощаться с несколькими слизеринцами.

Увидев меня, он хмурится:

- Гарри, давай не будем усложнять себе жизнь. Оставим друг о друге только хорошие воспоминания, ладно?

- Драко, я прошу только помнить о том, что я люблю тебя.

Он ничего не отвечает, просто ухитряется извернуться и обогнуть меня по касательной. Совсем как я вчера бегал от Снейпа. Но я иду за ним до самого выхода и на лестнице снова останавливаю.

- Драко, обещай…

- Поттер, - он со вздохом разворачивается ко мне, - как ты меня достал! Ничего я тебе не буду обещать, я тебя не люблю, не л-ю-б-л-ю, понимаешь???

Нас обгоняет какой-то аврор из тех, что вчера приехали в качестве охраны на торжественное мероприятие – 1 сентября, но я отмечаю это лишь краем сознания.

- Я понимаю тебя, Драко, и вовсе незачем так орать. Я всего лишь…

- Я не ору…

Перебивая друг друга, мы даже не обращаем внимания на слова аврора и слышим только следующую реплику Снейпа:

- Мистер… как вас там? Не вижу оснований для подобных инсинуаций. Мистер Малфой не принадлежит более к Упивающимся.

- Да? Какая жалость… А я надеялся, что хоть одним Упивающимся на свете станет меньше. Но одним мерзавцем станет точно.

Я вижу, как аврор поднимает палочку, и зеленый луч, направленный в грудь Люциуса Малфоя, вырывается оттуда. Драко срывается с места с криком: «Па-а-п-а-а-а», но Люциус уже падает на землю, а Снейп кричит: «Stupefy!».

Ничего не соображая, на одних инстинктах бросаюсь за Драко, но когда мы подбегаем к Люциусу Малфою, тот уже мертв. Драко трясет его:

- Папа! Папа! Вставай!!! – как будто надеется, что тот просто шутит, что он сейчас встанет, как актер на сцене, и все будет по-прежнему, но Снейп тихо говорит мне:

- Уведи его к мадам Помфри. Быстрей.

Я тащу вырывающегося Драко, силы которого, кажется, учетверились, в лазарет, а на улице начинают собираться первые любопытные, привлеченные его отчаянными криками.

Драко молча смотрит в пространство перед собой. Он по самую маковку накачан успокаивающими зельями и теперь сидит в кресле, не реагируя ни на что его окружающее. В серебристых глазах пляшут блики огня, но нет и тени каких-либо чувств. Пусть их не будет подольше. Я никогда не любил Люциуса Малфоя, но сейчас мне страшно представить, как отреагирует Драко, если его сознание вдруг разморозят. С одной стороны, мне повезло: когда убивали моих родителей, я был слишком мал, чтобы помнить. А перед Драко эта картина теперь будет стоять всю жизнь, раз за разом приходя в ночных кошмарах. Проходили, знаем. Два месяца после смерти Сириуса я просыпался, задыхаясь от слез, потому что никогда, никогда не мог ничего изменить. Все заканчивалось одинаково: он исчезал у меня на глазах, а я хотел предупредить его, крикнуть: «Берегись!!!», но безнадежно опаздывал.

Держу Драко за руку, глядя в отрешенные серые глаза: пусть знает, что он не один. Никто не в силах оторвать меня от него, пока он нуждается в моей поддержке. Несколько раз в своих подземельях появляется Снейп: убедиться, что все в порядке.

- Почему он это сделал? – спрашиваю я.

- Авроры уже прибыли, так что скоро узнаем. Но, говорят, он из того отряда, что позавчера был перебит Упивающимися. А его на 1 сентября как раз командировали сюда, - и, помедлив, Снейп добавляет. – Не повезло Люциусу.

- И что с ним теперь будет?

- Проведут расследование, назначат наказание. Вряд ли что-то серьезное, в конце концов, речь идет всего лишь о каком-то Упивающемся, - в голосе профессора слышна горечь. – Гарри, сейчас тебе придется дать показания. Они готовы влить Веритасерум даже в Драко. Им все кажется, что Люциус сам спровоцировал нападение.

- Я скажу, как было дело. Мне они поверят?

- Тебе – да.

Ступаю в камин и перед тем, как оказаться в кабинете директора, не могу не оглянуться на неподвижную фигурку, закутанную в плед и напоминающую мешок, набитый соломой. Хотя бы за то, что творится с сыном Люциуса, этот человек должен быть наказан.

В кабинете Дамблдора, кроме него самого, я вижу еще трех авроров. Мое появление, кажется, прерывает напряженный спор.

- Присаживайся, Гарри, - устало говорит директор. Его лицо и даже борода кажутся посеревшими, словно от налета пыли.

- Вы и есть Гарри Поттер? – задает вопрос человек с сердитым голосом и злыми черными глазами.

- Да.

- Расскажите, что произошло сегодня утром. Вы присутствовали при… - он колеблется, - происшествии?

- Происшествием вы называете убийство Люциуса Малфоя? Да, присутствовал.

- Пока мы не довели расследование до конца, будьте добры не бросаться недоказанными обвинениями, - вмешивается полный аврор, все время резко снимающий и одевающий кольцо на палец.

- Говорите только то, что вы видели. Ваши предположения нам пока не нужны, - продолжает черноглазый.

- Да, сэр, - я стараюсь собраться и вспомнить мельчайшие подробности, подыскивая нужные сейчас слова.

- Я должен предупредить, что все ваши показания записываются, - третий аврор, до того молча сидевший в кресле, кивает на шар в своих руках. – Хорошенько обдумывайте то, что собираетесь сказать.

Я киваю. Атмосфера этого допроса мне не нравится. Неужели они доберутся сегодня до Драко? Только бы директор и Снейп сумели их переубедить…

- Итак, сегодня вы вышли из замка в районе 7 часов утра вместе с сыном потерпевшего. Что вы увидели?

- Нас обогнал аврор…

- Вы был знакомы с Дэном Орнайтом до этого инцидента?

- Нет, я видел его только во второй раз. Даже не знал, как его зовут.

- Хорошо… продолжайте… - это говорит черноглазый.

- Мы разговаривали с Д… младшим мистером Малфоем…

- Какие отношения вас связывают? – вопрос задает толстый аврор.

- Мы подружились за это лето. У нас были совместные уроки защиты.

- Рассказывайте, - снова черноглазый.

- Я услышал, как аврор… Дэн Орнайт? говорит, что сейчас одним мерзавцем станет меньше. Затем он поднял палочку и применил Третье Непростительное.

- Мистер Малфой не вытаскивал свою палочку? – спрашивает толстый.

- Нет. Палочка мистера Малфоя была у него в кармане. Мистер Орнайт напал на беззащитного.

- Попрошу придерживаться исключительно фактов, - вмешивается черноглазый. – Ваши оценки следствие не интересуют.

- Я и придерживаюсь исключительно фактов, - говорю я, чувствуя, что краснею от гнева. – У мистера Малфоя не была приготовлена палочка, следовательно, он был безоружен.

- Говорил ли мистер Малфой какие-нибудь слова? – молчаливый аврор из кресла.

- Нет, не говорил. Он не успел ничего сказать, прежде чем его убили.

- А почему вы оказались столь ранним утром вместе с мистером Драко Малфоем? – толстяк.

- Я провожал его.

- Он ваш лучший друг?

- Да.

- Спасибо, на сегодня вы свободны, - черноглазый.

Директор слабо мне кивает: «Иди». Я выхожу и иду в подземелья к Снейпу: вряд ли тот открыл мне доступ через Каминную сеть. Хорошо, что Снейп взял Драко к себе. Трудно было бы бегать к мадам Помфри, там часы посещений жестко регламентированы.

Имел ли этот допрос хоть какой-нибудь итог? Неужели мне придется разочароваться еще и в аврорах? Да нет, они же справедливы. Разберутся постепенно. Слава Мерлину, что Дамблдор освободил меня на сегодня от занятий.

Сижу у камина, глазея на весело пылающий огонь, и чувствую, как в животе бурчит от голода. Снейп опять куда-то ушел: то ли по делам следствия, то ли для организации прощального ритуала. Я воображаю блюда, подаваемые сейчас на общий стол за ужином, и злюсь на себя: как можно даже думать о еде после всего, что произошло. Конечно, единственными чувствами, испытываемыми мной к покойному Люциусу Малфою, были опасение и недоверие, и еще ненависть – за гибель Сириуса – но ведь сейчас он мертв. Почему же я ничуть его не жалею? Более того, я усиленно гоню от себя мысль, что теперь уж Драко точно останется в Хогвартсе.

Слышу сзади слабый звук и какой-то шорох. Резко оборачиваюсь: Драко шевелится в кресле, разминая затекшие мышцы. Он морщится и не может сдержать стона.

Мгновенно оказываюсь рядом, только сейчас задавая себе вопрос, почему Снейп не уложил его в постель.

- Как ты?

- Поттер? Каким образом я здесь оказался? – он удивленно осматривается вокруг. Неужели Снейп опоил его каким-то зельем?

- Ты ничего не помнишь?

- Н-нет… кажется… Мне снились какие-то странные сны. Я часто вижу их в последнее время, - пожаловался он тихо.

С силой прижимаю Драко к себе и чувствую его напряжение, но он, все же, не отстраняется.

- Тшш… Я рядом. Я с тобой.

- А где отец? – этот вопрос обливает меня словно ушатом холодной воды. – Мне привиделось… а, ладно, забудь.

- Как ты себя чувствуешь? – я хочу увести разговор в сторону, и его состояние меня действительно волнует. Что же ему сказать? Скорей бы пришел Снейп. Мерлин, скажи мне кто раньше, что я буду ждать зельевара как единственное избавление…

- Нормально. А что ты здесь делаешь? Снейп пустил тебя в свою святая святых?

И тут из камина, как нельзя более кстати, появляется сам профессор, избавив меня от щекотливого разговора. Едва успеваю вздохнуть с облегчением, как за ним тут же возникает красивая женщина с длинными светлыми волосами и ледяным взглядом прищуренных голубых глаз.

- Мама! – Драко бросается к ней и утыкается лицом в ее грудь.

- Все хорошо, сыночек… Все будет хорошо, - женщина гладит его по мягким волосам, смотря впереди себя невидящим взором. – Мама с тобой, мама тебя не оставит…

Через гостиную прохожу быстро, не глядя по сторонам. Вслед несутся вопросы, но я закрываюсь в спальне, не желая пока ни с кем разговаривать. Единственная радость, что Дамблдор со вчерашнего дня сделал меня старостой, и теперь я живу один. В дверь настойчиво стучат, слышны голоса Рона и Гермионы: «Гарри! Это мы, открой!». Приходится закрыть уши подушкой. Не хочу никого видеть и не хочу рассказывать всем любопытствующим, как убили Люциуса Малфоя.

Поймет ли Драко, что все это не было сном? Или Снейп будет продолжать поить его зельем – интересно, кстати, каким? А если Нарцисса увезет Драко домой?

Ворочаюсь на постели всю ночь, мучаясь от невозможности узнать ответы до утра. Закономерный итог: вместо того, чтобы успеть прийти к Снейпу до завтрака, открываю глаза, когда солнце уже встало, и то лишь потому, что дверь едва не пинают.

- Гарри! Гарри!! Ты проспишь занятия по Трансфигурации!! – тон у Гермионы очень встревоженный.

Вскакиваю и хриплым со сна голосом говорю:

- Идите пока без меня. Я сейчас подойду.

На Трансфигурацию опоздаю, ничего страшного. Лихорадочно одеваюсь и бегу по коридорам к слизеринским подземельям. Как ни странно, дверь открывает сам Снейп: что, его кто-то заменяет?

- Э, здравствуйте, сэр. Можно узнать, что с Драко?

- У тебя же сейчас занятия. Почему ты не на них, Гарри?

- Решил заскочить на секундочку. Пожалуйста, профессор, для меня это очень важно.

- Он уехал с матерью.

- Как… уехал? – мое сердце падает куда-то вглубь. – Куда?

- В… что там у магглов заменяет метлы…. На чем они летают?

- Самолеты? Они уехали в аэропорт?

- Да, что-то вроде этого. Дамблдор так это и называл. Будут жить во Франции.

- А как же… расследование здесь?

Снейп пожал плечами:

- Смысл? Только зря Драко дергать. Пусть уж находятся подальше от всего, что здесь происходит. Ты опаздываешь уже на 10 минут. Не пора ли идти?

- Профессор, вы ведь будете с ними общаться? Могу я вас попросить кое о чем?

Лицо Снейпа искажается:

- Вам бы лучше забыть о Малфое, мистер Поттер. Не пытайтесь напоминать о себе моему крестнику и не питайте напрасных надежд на его счет. Так будет лучше и для него, и для вас, - с этими словами он захлопывает дверь перед моим носом. Стук еще долго отдается в моих ушах…

В какой-то момент я обнаруживаю себя кидающим камни в спокойную гладь озера.

Буль… Буль… Буль… Круги расходятся по воде, будоража таинственных обитателей глубин. Интересно, вылезет ли кальмар? Я хочу на него посмотреть.

Легенды Хогвартса, тщательно хранимые тайны, никому не нужные подробности заговоров прошлого и пожелтевшие от времени, скукожившиеся секреты меж страницами огромных фолиантов.

Здесь пахнет тем особым, характерным запахом старых пыльных пергаментов, что бывает только в библиотеке. Откидываюсь на спинку стула - надо дать глазам отдохнуть. Не так уж удобно читать при свете Люмоса.

Занимаюсь, в основном, ночами – чтобы никто не мешал. Забавно, но допуск в Запретную Секцию мне подписал Снейп. Он даже не спросил, для чего мне это надо. Я ищу здесь всю открытую информацию об обрядах Темной Магии. Иногда это помогает мне забыться и не думать о том, что я никогда больше не увижу Драко. Но чаще приходится собирать свою волю в кулак и после небольшого насилия над собой читать древние манускрипты, понапрасну стараясь вникнуть в скрытый смысл каждой фразы.

Кое-что мне удалось найти, но нужно посоветоваться с кем-то, более сведущим. И это не Дамблдор – не верю, что он не знает заклятие, превращающее мага в сквиба, и все же мне об этом он никогда не говорил. Не МакГонагалл – заклинание из области Темных Искусств. И не Гермиона – хоть моя подруга и знает все на свете сверх стандартной учебной программы, в данном случае это вряд ли поможет.

Усмехаюсь: похоже, придется-таки обращаться к Снейпу. Как бы я ни стремился этого избежать. Впрочем, Снейп даже не смотрит в мою сторону на Зельях и не выдает никаких двусмысленных авансов. Все, что я от него слышу: «Вы опять испортили свое задание, Поттер. Как всегда, вы безнадежны». Иногда я думаю, не примерещилось ли мне то, что случилось когда-то в спальне. Снейп целовал меня и признавался в любви? Хм, поскольку о таком я никогда не мечтал, похоже, это все-таки произошло в действительности.

Усиленно тру глаза. Нет, на сегодня хватит. Но прежде чем идти спать…

Достаю из кармана бутылку настоящего огневиски, изъятого у Рона и хлебаю прямо из горлышка. Жидкость обжигает язык и пищевод. Минуту не могу отдышаться.

Твое здоровье, Драко Малфой. Чтоб все демоны ада прокляли тот день, в который ты родился. 7 ноября. Не-на-ви-жу…

Медленно иду по коридору. И Филч со своей Норрис – эх – мне не страшны. Только вот почему-то стены как-то странно выгибаются. Они что, вступили в заговор с нашим завхозом? Нееет, не остановите! Никто не может остановить Гарри Поттера, когда он принял решение.

Дверь. Две двери? Вчера была одна. Мерлин, они что, размножаются делением? Постучу в обе.

Две двери открываются и передо мной возникают два профессора Зельеделия в серых халатах, из-под которых проглядывает ночная рубашка.

- Поттер? Что вам нужно? Давно взысканий не получали? Что ж, вы пришли прямо по адресу, мне давно надо было почистить котлы.

- П-п-п-профес-сор… И еще п-п-проффф… Который из вас нас-с-тоящ-щий? – последнее щ превращается в шипение василиска, как я ни стараюсь совладать с собственным языком и онемевшими губами.

- Оба, - мрачно отзывается Снейп. – Поттер, да вы пьяны, как свинья.

- Н-н-нич-чего… - «подобного» хочу сказать я, но мой протест прерван подлым рывком пола к лицу.

Жесткие руки Снейпа подхватывают меня и затаскивают внутрь. Я успеваю еще удивиться силе его худощавого тела. Теперь можно просто закрыть глаза и довериться взрослому мужчине.

- Так зачем вы, все-таки, пришли? – спрашивает он, пронося меня через свои апартаменты и укладывая на постель.

- П-п-по-гго-ворить, - глаз я не открываю, иначе комната начнет кружиться.

- Это обязательно нужно делать глубокой ночью? И, кстати, почему вы напились?

- Д-день рожж-деннья, - выдавливаю из себя я.

- Чей?

- Д-д-д…

- Ах, Драко? Ну, конечно, как же я сразу не догадался. И вы явились в полтретьего для того, чтобы поделиться своей радостью? Я польщен, но впредь не приобретайте привычки отмечать праздник без именинника, а также напиваться вместо него.

- Н-н-н-нет.

- Что нет? – голос Снейпа слышится в отдалении и сверлит голову, не давая отключиться. – Нет – вы все же будете продолжать изображать из себя котел без донышка?

- П-п-по д-дру-г-гому в-воп-п-россу. З-за-к-клина-н-и- ик… - если бы я мог сейчас краснеть, я бы стал свекольным. Как в таком состоянии убедить Снейпа мне помочь?

- Поттер, мне осталось спать всего три часа. В полпятого я должен встать и добавить ингредиенты в три настаивающихся зелья. Поэтому никаких протрезвителей варить я вам не буду. Проспитесь, а завтра расскажете свой бред и почистите все котлы в лаборатории.

С этими словами он поднимается (матрас пружинит вверх) и гасит свечи. Улавливаю обострившимся слухом шаги.

- Подвиньтесь, Поттер. Кровать большая, трогать вас я не буду. Вообще-то, надо было положить вас в кресле или на полу.

Я молчу. Тяжелое тело опускается на постель, рука случайно задевает мое плечо, от чего меня вдруг бросает в жар.

А почему бы и нет? Видит Мерлин, сколько я хранил никому не нужную верность Драко. Рядом лежит человек, который меня любит, – так что, Гарри, попробуем забыть маленького высокомерного блондинистого ублюдка, от которого уже два с половиной месяца мое сердце ноет и обливается кровью? Я осторожно перекатываюсь на бок и прикасаюсь губами к плечу лежащего рядом мужчины.

- Поттер? – слышу недоуменный возглас. – Что ты творишь… - продолжение фразы я заглушаю поцелуем. Губы у него твердые, неподатливые.

- Мне все же сварить Отрезвляющее зелье? Ты, видно, перепутал меня с Драко?

- Н-н-нет. Я зн-н-наю, к-к-кто вы. Вы – п-п-п-проф…

- Северус Снейп, приятно познакомиться. А вы, молодой человек, Гарри Поттер, и завтра, вспоминая о том, что вытворяли этой ночью, вы наверняка устыдитесь и пожалеете.

- Н-н-н-нет.

- Что нет? Не пожалеете?

- Н-н-нет. П-п-проссто в-в-воззз-зьмит-т-те м-меня, - на этот раз Снейп не перебивает, а дослушивает мою реплику до конца.

- Ну, что ж. Вы сами просили. Вспомните об этом утром, когда будете бежать до близлежащего душа.

Снейп резко переворачивает меня на спину и нависает сверху.

- Ты точно уверен, Гарри?

- Д-д-да.

- Единственное да, которое я слышу от тебя за весь вечер, - фыркает Снейп и приникает к моим губам в поцелуе.

Он… очень опытный и умелый. Осторожное втягивание моей нижней губы в его рот вызывает у меня легкий стон. Его язык обследует все закоулки, гладя небо, ласково сплетаясь с моим языком. Я уже не понимаю, кружится ли пространство вокруг меня из-за действия огневиски, или качели, подкидывающие мое тело, это быстрые прикосновения рук, трогающих меня везде? Не успеваю заметить, каким образом оказываюсь без одежды. Северус целует каждый дюйм моей кожи, а его пальцы бегают по шее, груди, животу (это вызывает сладкую дрожь), спускаются на бедра, гладят чувствительное местечко под коленками.

Я могу только стонать, выгибаясь ему навстречу. Он нежно облизывает соски, а затем слегка прикусывает, от чего меня пробивает, словно электрическим током. Прижимаюсь к нему сильнее и чувствую своим бедром его напряженную плоть через ткань ночной рубашки. Материя между нами дико возбуждает. Он ерзает, пытаясь устроиться поудобней, и мой член твердеет в один момент.

Тут Северус снова впивается в мой рот, будто пытаясь высосать душу. Я развожу ноги в стороны, обхватывая его талию, от этого он стонет и трется об меня сильнее. На несколько мгновений он отрывается от меня, беря мазь с тумбочки, и тщательно смазывает пальцы. Слежу за его действиями затуманенными глазами, и в голову закрадывается тревожная мысль: «Что я делаю?». Я начинаю стремительно трезветь.

- Расслабься, - говорит он мне ласково. Пытаюсь расслабить судорожно сведенные мышцы, но он не торопится, давая мне время.

Его язык неторопливыми движениями вылизывает мое ухо, ямочку у основания шеи, выпирающие косточки плеча, а пальцы нежно и уверенно сжимают мой эрегированный член. Вскидываюсь, пытаясь податься навстречу, и лепечу что-то просительно.

- Тише, тише, - горячий шепот обжигает ухо. – Мы все успеем, Гарри. Сегодня наша ночь.

- Разденься, - говорю я с трудом.

Он снимает рубашку через голову, обнажая мускулистую грудь, поросшую черными волосами. Я вижу его эрекцию – и закрываю глаза. Как он войдет в меня?

Но когда его ловкие пальцы снова начинают сжимать мою плоть, в то время как губы неутомимо ищут чувствительные участки моего тела, я забываю обо всех сомнениях и только потрясенно постанываю. Чувствую, как в меня медленно входит нечто чужеродное, и начинаю извиваться от боли.

- Потерпи, - говорит Северус. – Хорошо, что ты пьян. Так болевой порог понижается.

Только привыкаю к ощущению постороннего предмета в своем анусе, как к нему добавляется еще один. Я подвываю, но Снейп меня не отпускает, насаживая на свои пальцы. Они проникают глубже, еще глубже… о-о-ох, да, да!

Теперь я извиваюсь уже от наслаждения. Северус вводит третий палец и усмехается, глядя на меня:

- Ну, дружок, растяжка закончилась. Сейчас будет немного больно.

Он вытаскивает пальцы и задирает мне ноги повыше. К отверстию прикасается что-то огромное. Нет, это в меня не поместится! Но Северус начинает проталкивать член: понемногу, постепенно, невзирая на мои мольбы и возражения. Я всхлипываю; он сцеловывает слезы с моего лица. Так вот как, значит, было Драко. Неудивительно, что ему не понравилось. Больно. Совсем не немного!!!

- Потерпи, малыш, - шепчет Снейп. – Скоро пройдет.

Действительно, некоторое время спустя становится чуть лучше. Я уже спокойно гляжу в черные глаза Северуса, а он делает во мне осторожные толчки. Ничего особенного. Фигня все в книжках о великолепии анального секса и чувствительности простаты.

И тут… а-а-а-а-а-ах… Ме-е-ерлин… еще, еще, да!

Я понимаю, что последние слова кричу вслух, а Северус увеличивает амплитуду движений, с силой входя в меня на всю длину и снова вынимая почти до конца. Теперь он двигается резко, порывисто, доводя меня до изнеможения. Руку он просовывает между нашими телами и хватает мой требующий внимания орган, начиная скользить по нему вверх-вниз, попадая в такт собственных толчков.

Я чувствую, что меня сейчас накроет с головой волной оргазма и кричу:

- Еще, еще! Сильнее! Да, да, да!!! – Северус нагибается ко мне и грубо целует, приостанавливаясь. Я прошу: «Еще!». Он окидывает меня взглядом, в котором я вижу и привычную насмешку, и ошеломляющую нежность, а затем выходит и переворачивает меня на живот, подложив подушку. Его член врывается в меня, доводя почти до безумия, а ладонь быстро двигается в паху, заставляя сладко стонать и крутить головой.

- Ну же, Гарри, - говорит он, задыхаясь, - кончай! Я хочу… чтобы ты кончил… хочу услышать твои вопли… аааааах… хочу… чтобы ты стал моим. Давай!

Эти слова становятся словно последней каплей – я взрываюсь в его руке, орошая ее липкой спермой, а перед глазами начинают плыть круги всех цветов радуги.

Еще несколько движений, и он ко мне присоединяется. Мы обессилено падаем на постель. Северус сверху начинает нежно целовать мои плечи, спину, лопатки.

- Как ты, Гарри? Я не повредил тебя?

- Кажется, нет, - отвечаю я хриплым голосом и скоро проваливаюсь в глубокий сон, в то время как мой только что обретенный любовник продолжает гладить меня и шептать на ушко ласковые слова, среди которых я невольно различаю: «любимый» и «счастье мое…».

Пробуждение мучительно. Нет – оно ужасно. Мерлин, ну почему у меня полностью отсутствует инстинкт самосохранения!!! Голова… моя бедная голова…

Стараюсь принять вертикальное положение, хоть пол и пытается подняться мне навстречу. А еще говорят, что секс – лучшее средство от похмелья. Вранье!!! Опасливо оглядываюсь на мужчину, лежащего в постели. Кажется, спит. Слава Луггу.

Мне нужно найти ингредиенты для зелья. Где же он их хранит?

Лаборатория загромождена многочисленными склянками, ретортами и колбами, в которых плещутся неизвестные жидкости. Они не подписаны. Как же сам Снейп их различает – по цвету? Но ведь здесь есть и куча бесцветных, наподобие воды. Вспоминается безапелляционное утверждение Фламеля, что вода не имеет ни вкуса, ни цвета, ни запаха.

Мерлин, знать бы хоть, какой вкус у нужных мне компонентов должен быть. Хотя и это бы не помогло: не пробовать же их один за другим. Как-то не хочется закончить свою жизнь случайно угодившим под тапочек тараканом – вот глупая вышла бы смерть.

Задумчиво рассматриваю снейповские запасы, пытаясь определить, что же из этого изобилия мне действительно необходимо, как сзади раздается голос:

- Гарри, если тебе были нужны какие-то компоненты, ты мог бы просто спросить. Во всяком случае, это лучше, чем платить натурой.

На пороге стоит Снейп в запахнутом на голое тело халате, и взгляд его, в отличие от обманчиво мягкого тона, не предвещает ничего хорошего. Поправляю очки, думая, сказать сейчас правду или отмолчаться.

- Что ты здесь ищешь?

Вздохнув, выбираю первое решение:

- Профессор, мне нужна ваша помощь.

Некоторое время Снейп молчит, а затем произносит:

- Гарри… ты не считаешь, что произошедшее между нами вчера оказало некоторое влияние на нашу жизнь? Как-то странно называть человека, с которым провел ночь, на «вы». Или ты даешь мне понять, что хочешь вернуться к прежним отношениям и забыть то, что произошло?

- Профессор… - я не знаю, что на это ответить. Банальности говорить не хочется, но неприглядную правду язык сказать не поворачивается.

- Ладно, Гарри, - голос у него какой-то тусклый, а в лицо я ему смотреть не осмеливаюсь, - не надо, не говори ничего. Могу я узнать: ты жалеешь о том, что между нами было?

- Нет, - отвечаю твердо. – Вы мне очень помогли. Спасибо вам за эту ночь. Но я люблю другого. Простите, я причинил вам боль.

Северус смотрит на меня с кривой усмешкой:

- Что ты, Гарри. Ты подарил мне, можно сказать, самое счастливое воспоминание за последние десять лет. Забудь, - и переводит разговор на другую тему. – Так в чем тебе нужна помощь?

Я с облегчением перевожу дух. Мне стыдно и мучают угрызения совести за то, как я им воспользовался (так же, как Драко когда-то поступил со мной самим – не могу не признать полной схожести ситуаций), но в глубине души я рад, что он воспринял все именно так. Я вот долго мучил и Драко, и себя.

- Мне нужно зелье для проведения ритуала превращения мага в сквиба.

- Откуда ты о нем узнал? – резко спрашивает Снейп.

- Вы же дали мне допуск в Запретную Секцию. Прочитал, - пожимаю плечами, удивляясь такой реакции.

- Там не было такой литературы, - задумчиво говорит он, - разве что это Проявляющаяся книга… Надо будет проверить архивы. Ладно, - стряхивает он оцепенение, - и кого же ты собрался лишать мелких радостей магической жизни?

Глубоко вздохнув, я признаюсь:

- Себя.

Землю уже давно покрыло снегом, когда зелье, наконец, приготовили. Даже у Северуса были не все компоненты, пришлось заказывать их в Египте. И само приготовление заняло много времени. За стенами Хогвартса идет война – сила Волдеморта растет, все новые и новые маги проходят ритуал Посвящения, присоединяясь к Темному Лорду. Многие семикурсники поговаривают о том, что после окончания школы пойдут в авроры. Будущие сторонники Тома Риддла, в основном, слизеринцы, не так явно выказывают свои предпочтения.

Магический мир раскололся на две половины: тех, кто из страха, жадности или идейных убеждений поддерживает Волдеморта и тех, кто готов биться до последнего за свободу нашего агонизирующего общества.

Я устал. Устал открывать по утрам газеты и находить там имена «погибших в результате очередного столкновения», устал от перешептываний в коридоре с мрачными прогнозами будущего и сторожкой оглядкой на однокурсников, устал от серых лиц взрослых, пытающихся бодриться и делать вид, что ничего не происходит, и от подавленных – детей, еще не умеющих притворяться. Мы должны получить передышку. Я должен дать ее им.

Кто, как не я, Мальчик, на Которого Всегда Возлагали Последнюю Надежду, сумеет приостановить Волдеморта – хотя бы ненадолго заставить его сойти с пути смерти и разрушения? До тех пор, пока я не обрету силы, чтобы сразиться с ним в открытом бою.

Северус возражал, но я убедил его.

«Это опасно для жизни, и, что хуже, – для твоей души.

- Но у меня есть шанс. И неплохой: пятьдесят на пятьдесят.

- Ты смеешься? Истории известны только два случая добровольного отказа магами от своего дара. На основании того, что один из них выжил, ты делаешь вывод, что вероятность благоприятного исхода один к одному?

- Я должен попытаться. И вам меня не отговорить. Я сделаю все сам.

- Хорошо. Я помогу тебе».

Весь Хогвартс готовится к Рождеству. Для них этот праздник связан не с христианством, но с древними культами Силы. И пусть обстановка сейчас мрачная, предпраздничная атмосфера нет-нет, да и выплеснется под высокими сводами – то внезапно раскрывшимся летучим фонариком, переливающимся всеми цветами радуги, то яркой лентой, медленно кружащейся над лестницей с первоклашками, заворожено следящими за ее полетом.

Не мой ли долг – защитить все это? И самое малое, что я могу сделать, – пожертвовать своей силой. Я проживу и без нее, жил же раньше, до одиннадцати лет. А вот Волдеморт – нет. Слишком тесно он связан со мной – предсказанием, судьбой, роком, душой и моей кровью. Кровью, что взял у меня для обретения тела. Теперь это сработает против него, если все пройдет удачно. Эффект качелей – если магический дар потеряю я, то потеряет и он.

«Это только временная мера. Рано или поздно он вернет себе свою собственную силу, и тогда она станет еще более чудовищной, возрастя многократно.

- Может, до этого его успеют убить. А что ты предлагаешь? Людям нужна передышка, а я не могу уничтожить его сейчас. У меня не хватит ни силы, ни умений. Ты же сам говорил, что мне всегда просто везло.

- Но ты можешь остаться сквибом на всю жизнь. Если Темного Лорда убьют раньше, чем он успеет вернуть принадлежащее ему, то твой дар к тебе тоже не вернется.

- Это будет печально. Но я готов отдать и большее за избавление от Волдеморта.

- Хорошо, допустим, вы получите обратно свои способности. Оба. Ты уверен, что сможешь справиться с ним потом?

- Я ни в чем не уверен. Но «делаешь – не бойся, боишься – не делай».

- Хм. Не думал, что ты имеешь представление о Чингисхане.

- А я и не имею. Это гермионина любимая фраза.

- Ты понимаешь, что это – только отсрочка неизбежного?

- Нам и нужна она. Отсрочка. Каждый миг мира для нас неоценим. Может, мы сумеем подготовиться к войне».

Я прохожу к открытой Тайной комнате, где жил когда-то василиск. Северус уже ждет меня там. В кругу стоят 13 черных свечей, и Салазар смотрит сверху недобрым взглядом.

- Ты уверен? – спрашивает Снейп еще раз.

Киваю. Я слишком долго это обдумывал и в ночь, когда духи и демоны кружатся ближе к земле, единственную ночь в году, наиболее благоприятствующую ритуалам Темной Магии, передумывать уже поздно.

- Ты можешь лишиться души, - сдавленным голосом говорит Северус. – Можешь не удержать того, кого призываешь. Если, конечно, он вообще придет на твой зов.

Молчу. Какой смысл вступать в спор? Все эти монологи происходили уже не раз. Снейп и сам понимает, что меня не переубедить, и протягивает мне зелье.

- Удачи, Гарри, - он смотрит мне в глаза так, будто хочет запомнить навеки, и выходит.

Здесь могу оставаться только я. Это наши личные дела с Повелителем Душ. Я и он. Никого лишнего.

«Надо сказать Дамблдору.

- Нет, не надо. Он запретит.

- И правильно сделает.

- Я думаю по-другому. Северус, ты ему не скажешь. Иначе я буду ненавидеть тебя всю жизнь.

- Какой кошмар! Меня будет ненавидеть сам Гарри Поттер! Я весь дрожу.

- Не смейся.

- Я плачу, Гарри. Я плачу».

Ну, вот и все. Почти два месяца лихорадочной подготовки – и теперь я узнаю, суждено ли мне остановить Темного Лорда. Для этого ведь я был предназначен?

Встаю в круг, смотря на Слизерина. Это твой потомок, твой выпестыш, заботливо взращенный для горя и зла. И я ДОЛЖЕН справиться с ним. Выпиваю зелье, даже не поняв, какой у него вкус, – во рту словно онемело. Так, теперь – надрезать вену. Слегка, мне же не нужно умереть от потери крови.

Нараспев произношу слова заклинания.

- Повелитель Душ, возьми мой дар. Левой рукой я возлагаю его, левой стороной сердца прошу Тебя принять его. Левым оком дозволь мне увидеть Тебя, Приходящий в Нощи, Темной душой – узреть, - текут латинские слова, перемежаемые обычной речью. Мертвый язык далеко разносится гулким эхом, появившимся неведомо откуда.

Затихает последнее слово… Тишина. Неужели Он не придет на мой Зов, и все это – напрасно?

Вздрогнуло пламя свечей. Предвестник Его появления или сквозняк?

Хочется молиться, но не могу. Я добровольно отказался от Светлых сил. Все, что у меня осталось, – это только вера и надежда.

Только вера и надежда спасают нас, когда больше в жизни ничего не остается. Лишь они.

Эпилог

В час, когда вечерняя тень
Опускает сонную сеть,
Я не вижу каменных стен,
Оттого, что ты еще есть.
Знаю я, что нет пути вспять,
Что застыло сердце во льду,
Знаю я, что встречу беду
Там, где пробуждается память.
Я проклинать не смею выбор твой.
Нельзя проклясть и то, что я так создан -
Одной душе служить, любви одной,
А лгать себе, похоже, слишком поздно.
Меж мною и тобой граница льдин.
Закат ее багрит кровавым светом.
...Не в том беда, что я теперь один, -
А в том беда, что песня не допета.

(Ария Финрода «Амариэ» из мюзикла «Финрод-зонг»)

Идет снег. Мерзкая погода: опять натечет с обуви, когда зайду. На крыльце тщательно стряхиваю белые хлопья с плаща. Ненавижу зиму, а также Рождество, Новый Год и прочие праздники с обязательными тостами (ну, конечно, пить без тоста – это попойка, а с тостом – «мероприятие»), открытками, приносимыми едва не сталкивающимися в воздухе совами и идиотски радостными лицами вокруг. Ну, настал новый год, и что теперь? Завтра прилетит Мерлин на метле и возвестит приход Избранника, коему предначертано вывести волшебников из подвала и воздать за многолетние мучения, от руки магглов безвинно претерпеваемые? Тьфу.

Все эти сказочки о торжестве справедливости… Вон, аврор, убивший Люциуса, - он сидит в Азкабане? Угу, да, а эльфы летают.

Отделался легким испугом – снятие с должности, курс принудительного лечения в клинике Святого Мунго, запрет на занятия профессиональной деятельностью. Он ведь, бедняжка, находился в состоянии аффекта. Теперь работает в Министерстве, правда, не чиновником: так, мелюзга конторская.

А сколько моих нервов съела беготня по кабинетам, когда Имение Малфоев хотели конфисковать, как у заподозренных в компрометирующих связях с Темным Лордом, – спасибо, хоть Дамблдор помог. Нарцисса же сидела в Париже и пальцем о палец не ударила, чтобы сохранить свое имущество и, между прочим, наследство собственного сына.

Надо не забыть ответить на приглашение. Премного благодарен, но, к моему величайшему сожалению, дела и обстоятельства… времени нет, и все такое… бла-бла-бла. Я бы и рад побывать на свадьбе своего крестника, но как оставить Гарри одного. Он и без того болезненно отреагировал на известие о том, что Драко женится. На блондинке, конечно же, и из хорошей семьи – она кузина Флер Делакур. Уж не знаю, по любви или по расчету; во всяком случае, во время нашего последнего разговора (Салазар, эта межконтинентальная связь здорово подорожала с тех пор, как я пользовался ею в последний раз) на мой невинно-провокационный вопрос он ответил совершенно по-малфоевски:

- Наследственность, крестный, наследственность. Так уж исторически сложилось, что Малфои – это нордический тип. Надо заботиться о поддержании видового стандарта.

Он стал уверенней и жестче, и все больше походит на своего отца – как внешним обликом, так и манерой поведения. Люциус был бы доволен.

Из кухни тянет вкусным запахом стряпни. Гарри в фартуке выглядывает оттуда:

- Ты сегодня рано.

Бормочу что-то насчет отсутствия клиентов, хотя как раз сейчас самый наплыв. Но Гарри, не дослушав, возвращается к плите.

Прохожу к холодильнику и достаю оттуда банку пива – виски, и, тем более, огневиски я теперь не употребляю. Язва, знаете ли… Старость – не радость.

- А тебе не вредно на голодный желудок? – замечает Гарри, подняв глаза от духовки.

Все было бы гораздо проще, если б можно было пользоваться магией. Или завести домового эльфа. Но мы живем в мире магглов, и, думаю, Гарри было бы неприятно, если бы я размахивал своей палочкой. Он ведь теперь сквиб.

Хотя диплом об окончании Хогвартса у него есть. Смех, да и только. Вот чем страна отблагодарила своего героя – дала бумажку, что он полноценный маг, - а что ему перо совы в перо филина не трансфигурировать, так это ерунда. Стоит ли на пустяки внимание обращать, господа волшебники.

И даже с этим дипломом Дамблдор носился, как муха над вареньем, прожужжав министерским уши о необходимости дать национальному герою официальную бумагу со штампом и подписью. Еще бы: фактически ведь Гарри последние полтора года не отучился. А что ему там было делать? Ходить по коридорам с Аргусом Филчем и отрываться на студентах, умеющих колдовать, когда сам ты и туалетную бумагу себе наколдовать не сможешь?

Поттер для этого слишком горд. Он решительно порвал всякие связи с волшебным миром, а я… Я ушел за ним. Размахивание палочкой никогда не было для меня принципиальным, преподавание тонкой науки зелий малолетним остолопам – тоже. Жаль, конечно, огневиски и прочие мелочи, делающие жизнь такой привлекательной, но переживу.

Гарри возится с тестом, формируя второй пирог, с капустой. Челка опускается ему на глаза, и он досадливо ее сдувает. Подхожу к нему и убираю волосы в сторону.

- Как был ты растрепой, так им и остался, - говорю укоризненно.

Он недовольно передергивает плечами, но молчит. Сначала Гарри не хотел, чтобы я помогал ему. Он слишком не любит от кого-то зависеть. Но были Дурсли, были проблемы, с которыми неизбежно сталкиваешься при соприкосновении с реальностью, – и ему пришлось принять мою помощь. Я устроился в маггловский салон прорицателем (Мерлин, вот было веселья-то Трелони!), благо на более-менее сносное предсказание будущего магглам моих знаний по этому бесполезному предмету вполне хватало. Закончить жизнь мелким мошенником… ха, ирония той самой судьбы, над которой я издеваюсь каждый вечер.

Ни один истинный Оракул не может видеть все и всегда – это, скорее, Прозрение, редкие вспышки данной Богом Истины, Откровение… Да ладно. Тех, кто ходит ко мне, и обманывать не надо, «я сам обманываться рад».

На деньги, мной заработанные, мы сняли квартиру, затем переехали в маленький домик. Из Лондона сюда далеко ездить, зато здесь тихо и спокойно. Гарри экстерном сдал школьные экзамены и поступил в маггловский институт – занимался днем и ночью, но он молодец, мой мальчик, он сумел. Первые полгода между нами не было никаких интимных отношений. Потом то ли ему стало неудобно, что я трачу на него столько времени без всякой отдачи с его стороны, то ли он привык ко мне… Не знаю, разбираться мне не захотелось. Мне, бывшей Левой руке Темного Лорда, в первый раз в жизни не захотелось разложить все по полочкам и тщательно проанализировать. Я просто взял то, что мне предложили. И не жалею об этом.

Вчера я ходил в фамильную усыпальницу Малфоев. Поставил на плиту с выбитой на табличке золотыми буквами надписью «Люциус Малфой» стакан с огневиски, посидел немного. Люциус Сияющий, прекрасный ангел, Волдеморт тебя все же достал. Пусть погиб ты от руки аврора, но причиной-то был наш трижды проклятый общий господин. Покоишься ли ты с миром, или мечется твоя душа неприкаянно? Прости, что редко сюда прихожу. Тебе уже все равно, а мне… У меня нет времени.

Сам Волдеморт куда-то исчез. Видимо, залег на дно. Ждет возвращения силы.

Пусть подольше она к нему не возвращается, иначе я могу потерять Гарри.

- Будешь кусок? – буднично спрашивает тот, доставая готовый пирог из духовки и тут же ставя туда второй.

Киваю, украдкой любуясь им. Он хмурится, обжигаясь о горячую корку. Не знаю, счастлив ли он со мной. Наверное, нет. Он привык.

Смотрю в его глаза цвета зеленой травы и вспоминаю, как меня впервые напугало их выражение, когда он бросал клеткой в своего кузена. Я увидел в их глубине готовность убить. Мимолетную, но она была. Когда Дамблдор применил Petrificus Totalus, на одну секунду в них промелькнуло даже сожаление, что его остановили. Этот Мальчик, Который Выжил, неукротим, и данное обстоятельство все сильнее меня беспокоит. Кто удержит его от битвы с Волдемортом, если тот вернет себе свой дар?

Но есть у меня и счастливые воспоминания, не приносящие беспокойства: день, когда я впервые разглядел, насколько его глаза похожи цветом на молодую траву.

«Посмотри, крестный, что мы нашли». И – счастье в глазах Гарри, сумасшедшее и искреннее, какого мне больше видеть не доводилось. Найти четырехлепестковый клевер – счастливая примета. Лживая - как, впрочем, и все сказки.

Нас было четверо, связанных между собой перепутанными узлами чувств. Черный, белый, серебряный и золотой. Кто же получил обещанное «счастье даром, каждому, и пусть никто обиженный не уйдет»?

Гарри, Гарри, ты был единственным Золотым Лепестком в нашем черно-серо-белом мире, мире повседневности и обыденности. Человек с чистым сердцем и доброй душой, яркая и необычная птица, взлетевшая над серой реальностью и показавшая нам путь к вере и надежде, где ж твои крылья, которые нравились мне? Они надломлены, но ты никогда не сдашься. Никогда.

За это я и люблю тебя.

То, чего не было и быть не могло,
но уж очень хочется :))

(Открытый финал)

Между нами - даль и вода.
Между нами - сумрака след.
Ты всего лишь крикнул мне: «Нет»,
Навсегда оставив лишь: «Да».
Ты отныне - символ удач.
Ты отныне - вечный укор.
Если бы не старый раздор,
Все, быть может, было б иначе.

На западе горят твои крыла.
Ах, если бы любовь не знала правил!
Не ты меня кому-то предпочел:
Похоже, это я тебя оставил.
Возможно, между нами нет преград.
Возможно, мы еще увидим лето.
Не в том беда, что мне нельзя назад, -
А в том беда, что песня не допета...

(Ария Финрода «Амариэ» из мюзикла «Финрод-зонг», но переделанная из монолога в диалог. Тамплиеры, простите).

Раннее зимнее утро. Вот и закончилась она – ночь перед Рождеством. Самая длинная ночь в году для меня, в которую воспоминания приходят сами, непрошенными и незваными. Северус еще на дежурстве – у них сейчас самый пик, люди идут в салон толпами. Если б он мог предсказать мое будущее… Хотя есть ли там что-то, что я действительно хотел бы знать?

Смотрю в окно на торжествующий приход рассвета: неяркое зимнее солнце освещает ровные белые просторы, до марта надежно укутанные толстой шубой снега. Вдалеке виднеется лесок: мы живем на самой окраине деревеньки. Похоже, сейчас холодновато.

Кидаю взгляд на часы и начинаю одеваться. В доме нет ни капли спиртного, кроме слабого пива, – Северус за этим тщательно следит; а мне нужно, просто необходимо выпить. Хотя бы потому, что я не спал всю ночь, вспоминая Того, кто ровно два года назад пришел на мой Зов.

Надо будет купить еще кое-какие продукты, вечером приедут Рон с Гермионой и Ремус Люпин. Друг моего отца постарел и сильно сдал. В свое время, когда Волдеморт еще буйствовал, а также год после его исчезновения Ремус метался по всей Англии и ездил за границу, чтобы заручиться поддержкой других оборотней. Или хотя бы убедить их сохранять статус-кво. Нелегко ему это далось, сказались постоянное высокомерное отношение волшебников к нелюдям, вечная дискриминация и унижение.

Он предлагал мне поселиться с собой, но я уже жил с Северусом, бросившим все ради меня, да и откуда у Ремуса средства на мое содержание? Я подозревал, ему и себе на жизнь не хватает.

Мой вклад в Гринготтсе гоблины с поклонами передали Волдеморту, когда казалось, что победа останется за ним; после же наведения Министерством порядка надо было подавать заявление на компенсацию, но возвращали лишь часть, ради которой по полгода приходилось метаться в очередях. Я не стал.

Меня это мало беспокоит, поскольку мое возвращение в магическую жизнь явно затянется. Что, впрочем, и к лучшему. Чем дольше сквибом буду я, тем дольше им будет Волдеморт. Тем спокойней будет жить моя страна, и пусть многие волшебники этого недостойны (такие, как чиновники из Министерства, журналисты и прочая шваль), есть ведь еще и Рон с Гермионой, их недавно родившийся сын, семья Уизли, Невилл, Симус, гриффиндорцы… несть им числа. Да и обычные люди не из волшебного мира, что не могут защитить себя от Темных магов: их тоже не стоит сбрасывать со счетов.

Надеваю куртку и выхожу на мороз. Возле калитки вижу неуловимо знакомую фигуру человека в черном плаще с подбитым меховой опушкой капюшоном – такие носят только волшебники. Сердце делает скачок… Нет, этого не может быть…

Но солнце ярко освещает платиновые волосы, а серебристо-серые глаза сияют собственным светом.

- Мне это… кажется? – с трудом проговариваю я внезапно пересохшим горлом, непонятно кому задавая этот глупейший вопрос.

- Тогда и мне кажется то же, - отвечает Драко.

И - улыбается.

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру