Нечто среднее
Grey Areas
Автор: Riley
Переводчик: DieMarchen
Рейтинг: PG-13
Оригинал: http://www26.brinkster.com/laulja/sn/greyareas.html
Краткое содержание: Все знают, что Невилл боится Снейпа. Но никто не знает, почему.
Pairing: СС/НЛ.
Disclaimer: Все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.
Размещение: Автор дал согласие на размещение перевода на русскоязычных сайтах. Пожалуйста, не размещайте этот рассказ ни в каких архивах и не распространяйте никаким другим способом без письменного разрешения.
Они не знают.
Не знают, почему каждый раз, когда я вхожу в подземелья, меня охватывает дрожь. И почему боггарт при виде меня превратился в Снейпа. И почему я не могу смотреть ему в глаза.
Это не его я боюсь. Я боюсь себя.
Может, все от того, что я привык к страху. Когда в первые десять лет жизни члены твоей семьи вывешивают тебя из окна и вообще всячески пугают… это заставляет иначе смотреть на вещи.
Все это делалось ради моего же блага. И они действительно любят меня.
Может, дело именно в этом. Тут ведь то же самое, правда? Он просто хочет,
чтобы я учился. И добился успеха. Как я могу ненавидеть его за это? А
может, я просто странный. Больной. Больной мальчишка.
Уверен, именно так все бы и подумали. Семья Гарри обращается с ним куда хуже, но ведь у него же не возникает таких сомнений. Он не выносит Снейпа - это знают все, кто сидит с ним на алхимии. Но его семья не любила его. Может, в этом разница.
Зато Гарри обожают все остальные. Он - общий любимец.
Может, профессор Снейп нравится мне еще и поэтому.
Нет, я не настолько больной. Я не завидую. Я же не Рон.
И если честно, это не имеет отношения ни к кому из них. Это между мной…
и Снейпом.
Даже если все это бессмысленно. Покрываться мурашками, входя в подземелья. Содрогаться, слыша его голос. Когда он в первый раз накричал на меня, я в первый раз… ну, вы знаете. Почувствовал… возбуждение.
Мне совсем не обязательно так плохо учиться. Вот забавно. Алхимия в какой-то
степени - просто продолжение травоведения, а уж оно-то мне удается.
Но он не обратил бы на меня внимания, будь я таким как все. Вдобавок я
гриффиндорец, а это значит, даже окажись я умнее Гермионы, он никогда
не похвалил бы меня.
И кроме того… мне больше нравится, когда он на меня кричит. Когда нависает надо мной и смотрит сверху вниз. Когда презрительно улыбается. Когда его голос делается таким холодным, шелковым, ядовитым… о, Мерлин. Меня возбуждает одна только мысль об этом. И поэтому мне совсем не дается алхимия. И он кричит на меня. И мне это нравится.
Или… нравилось. До того урока на третьем курсе, когда он пригрозил отравить
Тревора. Я едва не умер сам - не от страха, а от стыда. Из-за моего себялюбия
Тревор чуть не попал в беду! Я, Негодяй Невилл, никогда не думал, что
кто-нибудь может пострадать от того, что я позволяю себе свои маленькие
удовольствия. И не просто кто-нибудь - а Тревор. Тот, за кого я в ответе.
В тот раз нас выручила Гермиона. Но меня прошиб холодный пот. Это заставило
меня подумать о всех тех, кто может пострадать, если я ничему не научусь.
Я не очень быстро соображаю, это правда. И думаю только о себе, я знаю, что это так. И я не храбрец, совсем не такой, каким должен быть гриффиндорец. Я знаю, что должен был сделать. Прямо тогда. И помоги мне Мерлин, я этого хотел.
Но чтобы собраться с духом мне понадобился весь четвертый год.
Что если он догадается? Он не глуп - о нет, вовсе нет, он очень умен.
Если я часто буду оказываться рядом с ним, он все поймет. А если он поймет…
Я трепещу от восторга, думая о том, как он будет истязать меня своим голосом,
о ледяной усмешке и блеске темных глаз… И может быть, он…
О, Невилл, не будь смешным. Он ведь в самом деле умен; если он догадается,
он не сделает того, чего я хочу. Он сделает ровно наоборот.
Он… перестанет меня замечать.
Худшего наказания придумать невозможно.
Но я должен это сделать. Иначе получится нечестно. Слишком многие могут
пострадать. Особенно теперь, когда возвращается … Вы-Знаете-Кто. И с ним
его чудовища. Такие же, как те, что искалечили моих родителей.
Нет. Нам нужен каждый человек. И каждый из нас должен делать все, на что
способен. У меня нет права отказываться. Это эгоизм.
И поэтому однажды вечером я выхожу из общей гостиной - никто, как обычно, не обращает на меня внимания - и иду в подземелья. Там холодно, но когда я стучу в его дверь, у меня потеют ладони.
- Что там? - резкий раздраженный тон, тот самый, который все остальные так ненавидят. Для меня он словно музыка.
- С-сэр? - я не могу справиться с дрожью в голосе. - Э-эт-то…
- Лонгботтом, - О, с какой восхитительной досадой он произносит мое имя. - Ну что же, входите.
Я вхожу в кабинет. Множество скользких тварей в банках. Никаких личных вещей. А может, это и есть его личные вещи. Хотел бы я знать.
Он сидит за столом и выглядит, о Мерлин, холодным, раздраженным, его глаза мечут молнии. У меня слабеют колени.
- С-сэр? Я-я хотел вас попросить …
- Об этом я уже догадался. Говорите же. - О, этот голос. Похожий на тонкий хлыст, он заставляет меня содрогнуться.
- Я - я знаю, мои оценки по алхимии….
- Отвратительны, - усмешка. Я начинаю трепетать.
- И… я хотел… научиться лучше разбираться в зельях, - о, Мерлин, Лонгботтом, как же глупо это звучит. - Я подумал… может быть… вы могли бы… - я запинаюсь и умолкаю, увидев его внезапно отчужденное выражение. С его лица исчезает усмешка, заставляющая меня дрожать с ног до головы, исчезает вообще всякое выражение, остается лишь непонятный взгляд.
- Вы хотите брать дополнительные уроки, - быстро и зло произносит он. Одна бровь изгибается. - Скажите мне, Лонгботтом, из-за чего вы добровольно соглашаетесь проводить больше времени в моем присутствии?
Мой желудок выделывает невероятные пируэты. Он не знает… Не знает, как сильно я хочу проводить как можно больше времени… здесь. У его ног, раздается в ушах тихий голосок, на коленях, о да…
Я приказываю голоску заткнуться.
- Из-за того… Из-за того, что случилось в прошлом году. Потому что никто из нас… Потому что все должны… знать как можно больше. Потому что у меня нет права чего-то не уметь…
И ни слова об остальном. Ни слова. В этом и состоит разница между храбростью и глупостью.
Он долгое время молча созерцает меня, опершись локтями о стол, переплетя пальцы. Задумывается.
- В самом деле, - на какое-то мгновение мне кажется, он вот-вот согласится - но усмешка возвращается. - А скажите мне, Лонгботтом, зачем мне тратить время на безнадежного неудачника вроде вас? Что заставляет вас думать, что какой бы то ни было объем затраченных усилий сможет преодолеть вашу природную глупость? - его голос будто шелковый хлыст - от его звука у меня… встает.
- Я…я… - не в силах выговорить ни слова, я могу лишь надеяться, что он примет мою реакцию за страх.
Должно быть, это и впрямь страх. Вот только бояться его так приятно.
Он начинает что-то говорить - затем пристально взглядывает на меня. Впервые
в жизни он смотрит на меня так внимательно. Я едва не теряю сознание.
Он знает… о, что он теперь со мной сделает?
Долгое мгновение под этим ледяным взглядом - и он выпрямляется.
- Я подумаю о вашем… о вашей просьбе, - его голос звучит резко, невыносимо возбуждающе. Завтра я проснусь на липких простынях. - А теперь - идите.
- С-спасибо, сэр, - на этот раз я заикаюсь не притворно. О нет, отнюдь не притворно.
Что он собирается сделать?
Могу ли я надеяться - нет, Лонгботтом, не будь ослом. Никогда.
Я совершенно растерян.
Мерлиновы зубы. Подумать только.
И не кто-нибудь, а Лонгботтом. Ну, не нам надеяться на симпатичных поклонников.
При мысли об этом я яростно встряхиваю головой. Я слишком много времени провожу в облике шпиона. Слишком давно притворяюсь верным Жрецом Смерти. Старые привычки возвращаются.
Но даже в те времена я никогда, никогда… Только не ребенка.
Но ведь он и не ребенок. В прошлом году все они перестали быть детьми. На войне не бывает детей.
И он едва ли не в открытую… предложил мне… Я чувствовал, какой от него исходит жар. Он был испуган… и наслаждался этим. Жаждал этого. Мерлиновы очи, неужели я был слеп? Как долго это продолжалось? И почему я ничего не замечал?
Да потому, что человеку в здравом уме такое никогда не пришло бы в голову. Кто угодно из моих студентов, но только не он. Возможно, Малфой - конечно, я достаточно балую его, чтобы добиться чего угодно, особенно учитывая какая у него семья… Или девчонка Грэйнджер; она как раз из тех, кто влюбляется в учителей, и Мерлин свидетель, даже я подошел бы ей лучше, чем этот идиот Уизли. Разумеется, и тот и другая нравятся мне гораздо больше.
Но Лонгботтом? Тот, кого я мучаю? Никогда.
За исключением того, что ему, кажется, нравится, когда его мучают. Он жаждет муки.
И проблема в том, видите ли… проблема в том, что это слишком хорошо.
То был бы идеальный поступок Жреца Смерти. И шпиона.
Взять его. Использовать. Именно так поступил бы любой другой - эта беспомощность, ужас, и влечение так безнадежно соблазнительны для обычного последователя Темного Лорда.
Однако не влечение. Я все же склонен думать, что большинство из них предпочитают насилие.
Но не я. По крайней мере до этого я никогда не унижался.
Какое отличное прикрытие - и отличное оправдание тому, чтобы чему-то его научить. Потому что я не могу не поразиться тому, что он попросил об этом. Особенно учитывая его… чувства. Здесь нужна была истинная смелость. Не обычная наглая самонадеянность людей вроде Поттера.
Такая же смелость требуется, чтобы ответить на призыв загорающейся Темной Метки, зная о том что за этим последует. О, я не могу не уважать такое чувство.
Не могу не ответить на него взаимностью.
Да, это зло… но с другой стороны, я уже совершил немало зла во имя своей шпионской игры. И наслаждался им.
Вряд ли, конечно… но не исключено… что малыш Лонгботтом получит то, чего хотел.