Имитация
Автор: Сехмет
Пейринг: Крам/Драко, Гарри/Драко
Рейтинг: PG
Жанр:ангст
Краткое содержание: очередная история на тему "что было после
войны".
Предупреждение: немного АU, ООС, пост-вар.
Дисклеймер: правами на все обладает Роулинг, а я просто бедный
кролик.
Размещение: с разрешения автора.
Время выключить свет, стиснуть зубы и спать,
Чтоб хотя бы лет пять не очнутся от сна,
Ее дома как бы ждала ее мать,
Его дома как бы ждала жена.
Имитация
"Машина времени"
В мире есть места хуже, чем Азкабан.
От частого стрекота расстроенных, старых швейных машинок можно было оглохнуть.
В цеху было шестеро молодых, коротко остриженных мужчин, одетых в темно-синие,
линялые робы с пятизначными номерами на груди. Возле давно не мытого,
мутного окна, выходившего в тюремный двор, стоял №56793. В стекло колотились
крупные дождевые капли, точно пытаясь привлечь внимание заключенного,
упрашивая его взглянуть на высокий серый забор, кажется, упирающийся в
такое же серое небо, на частую паутину колючей проволоки и на сумрачные
тени охранников.
Но №56793 не поворачивался - этот пейзаж и так слишком знаком ему. За
три проведенных здесь года Виктор Крам успел запомнить все трещинки бетона,
все темные и светлые пятна на его зернистой поверхности, каждый бежевый
камушек, вдавленный в асфальтовое покрытие двора.
Большие красные руки придавливали ткань к столу, чтобы стрекочущая игла
прошила черной ниткой такой же черный материал. Заключенные Святовита
- крупнейшей в странах бывшего СССР тюрьмы для магов - изготавливали квиддичные
формы - полные комплекты, включая обувь и спецснаряжение для игры в неблагоприятных
погодных условиях.
Черное на черном, с минимальной белой отделкой - это цвета сборной Польши.
Виктору доводилось играть с этой командой, он видел их прямолинейную стратегию
и точно знал, что обладатель той мантии, которую он сейчас шьет, никогда
не поднимется в воздух на чемпионате мира. И, все-таки, неизвестный ему
поляк будет играть - плохо или хорошо, не так уж и важно - в отличие от
самого Крама, которому уже не попасть даже в тюремную команду.
Негромко вздохнув, он снова посмотрел на свою правую руку. Три года так
и не приучили его к этому зрелищу: три пальца - средний, безымянный и
мизинец - были ампутированы из-за обморожения после этой проклятой "последней
битвы". Зачем лечить проигравшего? Не стоит с ним возиться, пусть
будет что будет. Для работы на зоне хватит и двух пальцев. Никогда не
сможет держать палочку? Тем лучше. Не сможет управлять метлой? Еще лучше.
Он ведь был на стороне Того-Кого-Боятся-Называть-По-Имени-Даже-После-Смерти
- значит, заслужил, и не беда, что не выбирал, за кого сражаться, не беда,
что не хотел воевать. Мало ли таких было?.. Каждый второй - и в Англии,
и на материке, среди сторонников как Волдеморта, так и Дамблдора.
О, Еловит… эта проклятая последняя битва, проклятая ночь и долгое морозное
утро после нее, когда Виктор лежал среди трупов, все еще скованный заклинаниями,
и видел, как с белоснежного неба падают ему на лицо снежинки. Лежал, и
думал лишь об одном - жив Драко или нет? Его отец - точно нет, вот он,
совсем рядом, кажется, протяни руку, и дотронешься до его длинных волос,
почти таких же красивых, как у Драко. А потом и эта мысль ушла, вытесненная
холодом; осталось лишь почему-то задержавшееся в мозгу сомнение - "Драко"
- как же это пишется? Крам представлял себе это имя в списках выживших
и на базальтовой надгробной плите, написанным на небе и вытатуированным
на коже, но никак не мог вспомнить, какая буква пишется между "а"
и "о". Становилось все холоднее и холоднее, руки, похороненные
под сантиметровым слоем снега, совершенно онемели, перестав чувствовать
даже тонкие иглы мороза, без конца втыкавшиеся в кожу, колючие шестиугольники
снежинок падали на лицо, застревая в усах и ресницах, и Виктор не мог
уже точно сказать - что он видит: небо, ослепшее от белизны туч, или снег,
запорошивший его лицо.
Проклятая последняя битва, проклятый Волдеморт…
Проклятая война.
Он молча смотрел на свою правую руку, снова и снова понимая, что никогда
не сможет прикоснуться пальцами к полированному дереву волшебной палочки.
Никогда - к палочке… никогда - к метле… никогда - к трепещущему золотистому
снитчу… никогда - к таким же золотистым волосам Драко Малфоя. Никогда.
Никогда. Никогда.
Крам перевел взгляд на левую руку, расписанную синими татуировками - перстни
"был на стороне Волдеморта", "убивал магглов", "получил
пожизненное заключение"; "Avada Kedavra" на большом пальце,
и четыре маленькие точки - хроника попыток бежать.
Но он видел лишь одну наколку - слово, выбитое на костяшках. Имя. Широкие,
неровные, точно дрожащие от холода, буквы, перемеженные маленькими звездочками,
похожими на типографские: D * R * A * K * O.
…Швейные машинки стучали, свет чуть подрагивал, и дождь истерично колотился
в грязные окна Святовита. Виктор Крам, пять лет назад признанный журналом
"Квиддич Лайф" лучшим игроком двадцатилетия, отложил в сторону
готовую мантию, и взглянул на залитое водой стекло, и попытался представить
себе Драко Малфоя, стоящего там, во дворе. Драко Малфоя - в зеленой с
серебряной отделкой квиддичной форме Слизерина, а не черной мантии и уродливой
маске, прячущей лицо. Нет. Не Упивающегося Смертью, а настоящего Драко,
юношу - совсем мальчишку - похожего на чешскую фарфоровую куклу, вроде
тех, что продают в пражских маггловских магазинах по шестьдесят крон за
штуку, и бесплатно упаковывают в цветной картон. У Крама была такая кукла
- он купил себе, на память о Чехии, где сыграл первый выездной матч за
сборную. Он пытался представить, пытался вспомнить, но никак не мог -
какие-то детали постоянно ускользали…
- Заключенный №56793! - рявкнул, заставив Виктора вздрогнуть, пыльный
коммуникатор, привинченный к стене прямо под потолком. - Возвращайтесь
к работе.
Он снова негромко вздохнул, положил под "лапку" машинки новые
куски плотной черной материи, и, придавив ткань руками к столу, привел
ногой в движение широкую доску. Стрекот стал еще чаще, и стук дождя совершенно
потерялся в нем.
Имитация.
Грязные воды Темзы покрывались мурашками от частых дождевых капель, и
в воздухе пахло бензином, расцвечивавшим лужи красивыми радужными разводами.
Магглы торопились куда-то, неслись мимо на своих рычащих железных чудовищах
- "машинах". Никто не замечал хрупкого блондина, неподвижно
стоявшего на тротуаре и смотревшего в небо, затянутое низкими серыми тучами.
Черное пальто Драко совершенно промокло, и потяжелевшая ткань стала невероятно
холодной от резкого восточного ветра. Впрочем, чудом избежавший Азкабана,
сын покойного Люциуса Малфоя, не обращал на это внимания. Его серо-голубые
глаза были устремлены на небо, как если бы он искал там крохотную живую
точку, в которую превратился ловец, ринувшийся в небо, что бы поймать
солнце, как золотой снитч.
"Солнце - это снитч, - так однажды сказал Крам. - Кажется, долетишь
до него - получишь сто пятьдесят очков, и твоя команда победит".
Но солнце поймали другие ловцы, и их команда проиграла, не смотря на то,
что квофл, брошенный "хорошими", ни разу не попал в кольцо.
Драко так и не удалось узнать, что случилось с его другом - с его любовником
- списки выживших сторонников Волдеморта не были опубликованы, и даже
не все ауроры точно знали, кто умер, кто пропал без вести, а кто заключен
в тюрьмы. Азкабан, Вук, Святовит, Крайц - все они были переполнены, несмотря
на огромное количество магов, к которым применили "поцелуй"
и другие, говорят, не менее страшные, казни.
Нужно жить. Даже - или, может быть, "особенно" - когда заканчивается
война, нужно жить, на чьей бы стороне ты ни воевал. Нужно цепляться за
жизнь, иначе никак. Сборная продолжила игру без Крама, теперь у них новый
ловец, говорят, очень хороший. Дурмштранг, как и Хогвортс, уже трижды
с момента окончания войны распахнул двери для новых учеников. А Драко
нашел себе нового заботливого спутника, нового темноволосого, чуть покровительственного
любовника, свободно делящегося своими мыслями о природе добра и зла. Кому,
как не Мальчику-Который-Победил-Зло, знать всю правду о том, за кем стоит
Сатана, а за кем - Бог, и чья команда первой схватит золотой крылатый
мячик.
Гарри Поттер знает, что его любовник живет с ним лишь потому, что это
единственный способ избежать тюрьмы - опираться на плечо того, чье слово
много значит в министерстве. Гарри Поттер знает, что солнце похоже на
снитч. Гарри Поттер знает, что, победив, их команда уничтожила все силы
противника, даже тех кому не хотелось воевать, даже тех, кого сочли сторонниками
Волдеморта по ошибке…
Гарри Поттер знает, но ему все равно. У него есть хороший, теплый дом,
солидный счет в банке и белокурый возлюбленный. Это все, о чем он мечтал.
Но Драко уходил из их общего дома в дождь. Недалеко - так, чтобы никто
не счел это попыткой бегства. Он уходил, чтобы смотреть на небо и вспоминать.
Стоять и вспоминать, думать о том, как, после выполнения сложнейших боевых
операций, устав настолько, что не было сил даже разговаривать, они с Крамом
лежали на сдвинутых вплотную койках, веря в то, что - еще чуть-чуть, и
они поймают… "Полторы сотни очков, Волдеморт победил", - говорил
Виктор. И Драко смеялся.
Он услышал позади знакомые быстрые шаги, и даже смог представить, как
разлетаются капли из-под ботинок Поттера. На плечо легла крупная рука
в черной перчатке.
- Драко… - прошептал молодой аурор на ухо любовнику, плотнее запахивая
на том пальто. - Драко, ты весь промок. Пойдем домой.
- Хорошо, Гарри, - кивнул блондин.
И они вместе отправились домой, туда, где их ждали горячий чай с ромом,
теплые клетчатые пледы и спальня в гриффиндорском сочетании золота с ярко-алым
- дешевая подделка под счастье, даже дешевле, чем та, что предлагал Волдеморт.
Но три года назад Драко решил, что это лучше, чем поцелуй дементора. "Может
быть, я и прав", - думал он сейчас, идя сквозь дождь, в каплях которого
терялись слезы, в шуме которого пропадали шаги, и оставалась лишь собственническая
хватка чуть выше локтя.
Имитация.
В мире есть места хуже, чем Азкабан. В этих местах живет притворство,
худшая его форма, та, в которую отчаянно пытаются поверить сами ее творцы.
Имитация.