Изнанка любви
Автор: Anatolia
Beta: Luna
Pairing: Гарри/Драко
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance/angst
Краткое содержание: кто не мечтает сломить своего врага, полностью подчинить себе его волю? Драко Малфой нашел такой способ. Время действия - шестой курс обучения в Хогвартсе. Фик содержит и гет, и слэш.
Предупреждение: AU, спойлеры 5 книги.
Примечание: все стихи в тексте фика - не мои.
Disclaimer: моя только боль.
Размещение: с разрешения автора.
Глава I
У меня есть улыбка одна:
Так, движенье чуть видное губ.
Для тебя я ее берегу -
Ведь она мне любовью дана.
Все равно, что ты наглый и злой,
Все равно, что ты любишь других,
Предо мной золотой аналой,
И со мной сероглазый жених.
Анна Ахматова
На Кингс-Кросс царила обычная толкотня и гомон голосов. Пробивая себе дорогу локтями, юноша и девушка проталкивались туда, где полыхала рыжая голова. Не заметить ее было невозможно - голова возвышалась над людским морем, как подсолнух в степи.
- О, Рон! Привет! Ого… лето пошло тебе на пользу!
- Рон. Мое почтение. - Гарри отвесил ему шутливый поклон. - Ты уже занял купе?
- Спасибо, Герм. Конечно, Гарри.
- Ну так веди, чего стоишь!
Рон начал пробиваться к облюбованному купе, но осторожно, стараясь никого не задеть. За его спиной Гарри и Гермиона обменялись выразительными взглядами. Кто бы мог подумать, что из хорошенького рыжего мальчишки к шестому курсу вырастет такой вот…кхм… тестрал? Да, Рон всегда был высоким, но… Сейчас он был просто как жердь, тощий и длинный - добрых шесть футов ростом. Огромные костлявые кулаки - и это при полном отсутствии мускулатуры. Впалая цыплячья грудь… А этот ужасный кадык и рыжая щетина…бррр!
- Мда-а… - задумчиво изрекла Гермиона.
- Ага, - отозвался Гарри, будто читая ее мысли. - Поможет только всеэссенция.
Девушка прыснула и ткнула его в бок локтем - несильно, но чувствительно. Он обернулся и посмотрел на нее.
Гермиона Грэйнджер была откровенным синим чулком. Никаких намеков на женские формы, волосы прилизаны и скручены на затылке в простой узел. И вечно задранный подбородок. Ну да, такой она всегда и была. Просто более свежая версия МакГонагалл.
О, а вот и девицы… Вот расфуфырились-то! У Панси даже ресницы синим накрашены, в тон робе. Хотя ей идет… Ну и где же наше слизеринское высочество? Привычно поискав глазами белокурую голову, он, к своему удивлению, ее не обнаружил. Гарри было собрался спросить, где Малфой, но, подумав, понял, что вопрос прозвучит странно. А все же, где он? Небось, уже в купе, со своими тупорылыми дружками в карты режется. Ну и ладно. Ему-то что, в самом деле?
Сортировку он проспал - сказались вчерашние бдения с Ремом. У бедняги случился очередной приступ тоски по Сириусу. Он уже проваливался в сон, когда услышал знакомые тихие всхлипывания. Делать нечего, пришлось идти к нему на кухню, заворачивать в плед, отпаивать усладэлем… Просидев с ним до четырех утра, Гарри чувствовал себя дико измотанным. Он ведь тоже страшно горевал… Но нельзя же вот так хоронить себя заживо! Крестного не вернешь. И потом, они с Люпином все время цапались, сколько он себя помнил… А Рем все бормотал, что надо было его простить, а он не простил, и все в таком духе. Кого и за что простить, Гарри было уже все равно. Глаза слипались, и сил оставалось только на то, чтобы кивать и поддакивать. Впрочем, этого было достаточно. Рем был мертвецки пьян.
…Он совершенно не помнил, как оказался в постели. Не иначе как Рон приволок, добрая душа. Даже ботинки стащил. Надо будет хоть спасибо сказать. Откинув полог, он в панике отметил, что все остальные давно умылись, оделись и готовы выходить. Пулей влетев в ванную, Гарри наскоро плеснул водой в лицо, почистил зубы. Из зеркала на него смотрело лицо вполне выспавшегося человека.
Ребята сказали, что с утра у них экскурсия по Гербологии. Ну да, как обычно, дамблдоров коронный ход. Не все преподаватели так пунктуальны, чтобы явиться к первому сентября. А на Спаржеллу всегда можно положиться. Сменив мантию, Гарри вместе с остальными вывалился в общую гостиную. Там царил обычный утренний переполох, верещали девицы, путаясь в своих лентах… Ме-ерлин, ну как же все-таки здорово, что не надо прямо сейчас переться на историю или там зелья… Сейчас он был не готов к полуторачасовому сидению в душном подземелье. То ли дело - экскурсия к озеру.
По календарю, осень уже наступила. Но здесь, в Хогвартсе, стояли последние теплые денечки… Под ногами хрустели опавшие листья… Подойдя к старому вязу, Гарри прислонился к дереву спиной и дернул завязки мантии. Все-таки слишком жарко - хватит и рубашки. Легкая ткань полетела наземь. Задрав голову, он смотрел в синее-синее небо. Темно-золотые кроны деревьев окружали его со всех сторон, как старинная рама, и от этого великолепия хотелось плакать… или смеяться. Присев, Гарри сгреб в охапку кучу листьев и швырнул ими в Дина, проходившего мимо. Тот ответил тем же. Завязалась шутливая борьба, и вскоре они уже катались по земле, оглашая криками всю округу. Стоя чуть поодаль, Рон наблюдал за ними из-под ресниц.
Спускаясь по тропинке к озеру, Гарри незаметно бросил взгляд в сторону скопления зеленых мантий. Нет, его там не было. Может, отец заставил его бросить школу? Вряд ли… Вопрос "где Малфой" в то утро занимал все гаррины мысли без остатка. Хоть он и не отдавал себе в этом отчета.
Полуденное солнце немилосердно припекало затылок. Они расположились на небольшой полянке, которая и была конечным пунктом сегодняшней экскурсии. Гарри лежал на животе, болтая босыми ногами, его рубашка сползла, обнажив загорелую шею и плечи. В воздухе стоял пьянящий аромат болиголова. Аккуратно разложив перед собою собранные растения, студенты готовили образцы, из которых они должны были составить коллекцию видов этой местности. Гарри как раз обрезал корневище ландыша, как вдруг тягучий голос над ним произнес:
- Подвинься, Поттер.
Обернувшись, он сначала ничего не увидел - солнце било прямо в глаза. Но потом сквозь сияние проступили очертания знакомого лица… Малфой возвышался над ним с охапкой трав в руках. Тут до него дошло - ну да, он же просил подвинуться.
Немного переместившись, Гарри освободил узкое пространство между собой и замшелым валуном. Малфой грациозно опустился на колени и, вытянув руки вперед, кошачьим движением улегся на траву рядом с ним. Гарри все еще смотрел на него. Дурацкая, неконтролируемая улыбка растянула уголки его губ. С них уже был готов сорваться вопрос, но… Он отвернулся, уткнувшись в свои ландыши. Вдохнув резкий запах, он вдруг приподнялся на локте и оглушительно чихнул. Скривившись, Малфой кончиками пальцев отряхнул предплечье, смахивая несуществующие брызги.
- Поттер. Тебя не учили рот прикрывать?
- Заткнись, - обиженно буркнул Гарри. - Я тебя сюда не звал.
- А где мне, по-твоему, заниматься? Да тут яблоку негде упасть, - холодно ответил он.
Гарри обвел поляну взглядом. Действительно, тут просто негде было приткнуться. Дин Томас, дольше всех копавшийся с отбором образцов, сейчас потерянно бродил у края опушки. Он было пытался найти себе местечко, но девчонки так на него зашикали, что тот просто растерялся. Так бы он и стоял, если бы Рон не заметил и не позвал его к себе. Один Рон занимал столько места, что хватило бы на двоих Динов.
Смирившись с неизбежным, Гарри методично кромсал свои растения, стараясь не отвлекаться. От усердия у него даже заныло запястье. Отбросив ножик в траву, он приподнялся и сел, вытирая лоб тыльной стороной кисти. И посмотрел вниз.
О, Мерлин… И как он раньше не замечал? Как струятся по плечам пепельные волосы, как бьется синяя жилка у самого горла, как… у Гарри перехватило дыхание. Его взгляд скользнул ниже…
Жадно разглядывая Драко, он не заметил, как тот обернулся. Пока не наткнулся на его прищуренный взгляд. Смутившись, Гарри быстро отвел глаза. Малфой опустил голову и, как ни в чем ни бывало, занялся своим делом. Молча.
Драко всегда был рационалистом. Неудивительно, если учесть, чьим сыном он был. Уроки Люциуса не прошли даром… Бить первым. Просчитывать действия противника на три хода вперед. Добиваться своего любой ценой. Никогда не позволять взять верх над собой. Эти "заповеди" въелись в его плоть и кровь, как того и хотел отец.
И он бил… Да, он бил его первым, сбивая костяшки пальцев в кровь, целя в солнечное сплетение - так, чтобы Поттер согнулся пополам, хватая ртом воздух. С ним Драко всегда предпочитал заклинаниям собственные кулаки - это было как-то… приятнее. Звон стекол его очков был самым желанным звуком…
Драко научился узнавать, что на этот раз замышляет Поттер - по обрывкам фраз, взглядам, порывистым движениям. Снэйп знал далеко не обо всех шалостях юного гриффиндорца… Порой Драко доставляло удовольствие только пригрозить Поттеру… тот ведь не знал, что он блефует. Увидеть этот панический страх в его глазах… Снэйп всегда его ненавидел. Сначала Драко казалось, что мальчишка попросту раздражает его. По крайней мере, с ним было так. Но с годами он обнаружил, что эта ненависть имеет куда более глубокие корни… Поттер уже не был прежним - неуклюжим очкариком, одетым в обноски. Но Снэйп смотрел на него так, словно жил прошлым… Он ненавидел его страстно. Даже Лонгботтом не вызывал у него такого бешенства. Стоило Поттеру совершить малейшую оплошность, как взгляд Мастера зелий пригвождал его к месту, и темные глаза вспыхивали, как раскаленные угли. В такие моменты Драко старался вести себя как можно тише, чтобы, не дай Бог, не попасться под горячую руку.
Благодаря громадному честолюбию и неустанному стремлению вырваться вперед, к пятому курсу Поттер стал одним из лучших учеников школы. А точнее, одним из двух. Грэйнджер сошла с дистанции еще год назад, открыто признав, что с ними она тягаться не может. Еще бы… Вот если бы у нее был такой стимул… Когда, курсу к четвертому, они освоили весь нехитрый арсенал прикладных проклятий, их соперничество переместилось в область знаний. Маститые преподаватели впадали в ступор, слыша из уст учеников факты, неизвестные им самим. Ради Поттера Драко даже опустился до того, чтобы интересоваться жизнью магглов - ведь в их расписании стояло маггловедение. Но Поттер-то вырос среди них. А каково было урожденному Малфою? Стоило Снэйпу описать действие будущего зелья, как оба принимались строчить длиннющий список ингредиентов, наперед зная, что там будет. Обычно он просил Поттера зачитать, что же он там строчит. И эта сволочь никогда не ошибалась… ну, почти никогда… Боже, как он тогда ликовал. Это было почти как оргазм - так же сильно, ярко и захватывающе - знать, что ты - лучше, что ты - первый. Ловить полные горечи взгляды Поттера и жадно их впитывать … С чем это может сравниться?
Арифмантика… другие только открывали рты, глядя, как они набрасывают на пергамент стройные колонки цифр… и ведь всегда сходилось! Иногда кто-то из профессоров предлагал желающим остаться, чтобы разъяснить дополнительно... Оставались всегда только двое. Ни тот, ни другой списывать не давали из принципа. А потому в глазах однокурсников были навечно окружены таинственным ореолом, не позволяющим докучать с просьбами - научить, помочь, объяснить. Для этого были преподаватели. А они…
Не так давно Драко поймал себя на этом: "они", "мы"… Он вполне сознательно объединял себя с Поттером. Ибо уже не мог отрицать очевидное - не будь его, вечного соперника и конкурента, Драко не добился бы и половины того, чем он сейчас не без основания гордится.
И лишь в одном он никак не мог взять верх. Квиддич… Поттер был гениальным ловцом. Мерлин, когда он осознал, что ему никогда не обыграть очкарика, он впал в форменную истерику. И дело было не в чертовой метле, и даже не в технике… Сколько времени он потратил впустую, наблюдая, как тот тренируется, пытаясь найти, вычислить какую-то систему, которая позволила бы ему победить… Напрасно. Просто Поттер был рожден для этого. А он, Драко - нет. И это убивало: желать чего-то так страстно, и знать, что мечта никогда не сбудется. Что Поттер все равно поймает снитч - хоть на пару секунд, но раньше.
Конечно, со временем его соперник стал сдержаннее. Ему удавалось стирать выражение триумфа со своего лица еще до того, как ноги коснутся земли. Но Драко-то видел. И каждый такой прищуренный взгляд поверх зажатого в кулаке снитча стоил ему года жизни… Гриффиндорские трибуны взрывались багровым и алым, злые слезы висли на кончиках ресниц, а Поттер оборачивался и смотрел… Он всегда смотрел только на него - вопли докучливых фанатов ничего не значили для их кумира. И тогда Драко клялся себе, что когда-нибудь - а такой момент обязательно наступит, он заставит Поттера ползать в пыли и умолять… заставит целовать его ноги… на этом месте фантазию Драко почему-то заклинивало. Ему казалось, что Поттер, целующий его ноги - это поистине апофеоз их отношений. И это было так приятно, представлять все в деталях… Люди вокруг него поражались самообладанию слизеринского ловца - надо же, только что в очередной раз проиграл, а улыбается так, как будто победитель - он. К великой досаде Драко, Поттера его улыбка ничуть не трогала.
В душе он поражался тому, как быстро гриффиндорец усвоил правила игры. Проиграл - не жалуйся. Это стало их девизом. Из неуверенного в себе мальчишки Гарри превратился в холодную машину, запрограммированную на успех. Оба были готовы в лепешку разбиться, лишь бы не дать другому вырваться вперед. Стоит ли говорить, что во всех экзаменационных ведомостях их имена стояли рядом - в первой строчке. Как заклятие:
Драко Малфой - Гарри Поттер
Гарри Поттер - Драко Малфой
Надо было признать, что Поттер также прилагал титанические усилия, чтобы не отстать. Например, он, в отличие от Драко, не обучался с пяти лет двум иностранным языкам. Слизеринцу доставляло огромное удовольствие как-нибудь изысканно его оскорбить, зная, что тот ни слова не понял. Однако к четвертому курсу он уже вполне сносно понимал немецкие и французские тексты, а к пятому у него откуда-то появилось правильное произношение и… Драко ушам своим не верил, - он научился довольно ясно выражать свои мысли! С этих пор любимейшим их занятием стал обмен короткими записками, в которых они выражали отношение к происходящему на уроке - например, высмеивали профессора, или кого-нибудь из девчонок. И Поттер иногда был так остроумен, что мог соперничать с самим Драко. Он даже стихи сочинял. Вот тут Драко снова пасовал - рифмовать свои мысли у него ну никак не получалось… И язвить наш ангельский мальчик тоже научился. Вот только не было больше всех этих дурацких стычек с размахиванием палочками и выкрикиванием имени Вольдеморта. Потому что не было никакого Вольдеморта, и черных меток, и вызовов - все это осталось в прошлом. И сейчас Драко отчетливо понимал - не потому он так упорно стремился превзойти Поттера, унизить его, что тот был врагом его господина. Нет, у него были личные причины. Ему это нравилось.
К критике оба привыкали мучительно долго. Выслушивать четкие, аргументированные возражения, изложенные холодным тоном… Как же Поттер бесился, когда Драко указывал ему на то, что название его статьи для квиддичного обозрения не отражает суть вопроса… Он тогда надулся, как трехлетняя девочка, и молчал весь день. А на следующее утро молча сунул ему под нос листок с исправленным названием. И оно было емким и звучным. Драко торжествующе улыбнулся. Поттер поднял голову и, не в силах удержать расползающиеся уголки губ, улыбнулся в ответ…
К концу пятого курса их отношения из ненависти переросли в какой-то суррогат дружбы. Они больше не оскорбляли друг-друга, не пытались съязвить насчет внешности, друзей или родителей - все это приелось настолько, что уже перестало быть забавным. С Поттером он проводил больше времени, чем со всеми слизеринцами, вместе взятыми. Они тренировались по выходным, совершая головокружительные виражи на потеху собравшейся толпе, вместе обшаривали все книжные закоулки Хогсмида, вместе составляли список иностранной литературы для Трелони… Но это не было дружбой. Ибо дружба предполагает снисхождение, и терпимость к слабостям, и покровительство. Ни тот, ни другой этого бы не потерпели.
Разве друзья мечтают, что назавтра другой упадет с метлы и сломает хребет? Разве прячут усмешку при виде грубой ошибки другого? С неутомимостью нежных любовников они научились находить уязвимые места друг-друга и смаковать негодование, и нарочитое презрение, и блеск в глазах… К странным их отношениям все давно привыкли. Очередной пример вековой традиции Хогвартса - лучшие враги. Такое было, и не раз - стоит вспомнить рассказы отца о Блэке и Снэйпе. Похоже, они им ни в чем не уступают…
Внезапно Драко очнулся от задумчивости, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. Резко обернувшись, он увидел Поттера. Тот сидел рядом, прикрыв глаза от солнца, и смотрел… Боже, как он смотрел… И в его взгляде сквозило нечто такое, чему Драко не мог дать названия. Резко опустив голову, он почти уткнулся носом в траву. И если бы Гарри в этот момент мог видеть выражение его лица, он бы просто испугался… Потому что Драко понял, что вызвало восхищение Поттера.
- Гарри, ты опять не идешь? Да брось ты, Малфой всех угощает. У него же день рождения. Пошли потусуемся, а то сидишь тут целыми днями…
- Твою мать, Шеймус! Я же сказал, вали отсюда. Нравится - иди сам.
- Ну ты же все равно придешь и будешь ошиваться рядом. Так пошли сразу!
- Сгинь, я сказал.
Гарри угрожающе замахнулся толстенным томом. Поняв, что с ним шутить опасно, Финниган, как бы сдаваясь, поднял ладони кверху, и молча попятился к двери.
- Увидимся, Гарри…
Каждую неделю Малфой устраивал эти дурацкие вечеринки, на которые собирались почти все их сверстники со всех четырех факультетов. Таким образом он пытался привлечь к себе внимание. Этим летом Люциус сделал ему выговор, что он недостаточно популярен среди студентов. Сам Малфой-старший в свое время был просто нарасхват. Драко подошел к вопросу по-слизерински: он решил их подкупить. Привлечь халявными вечеринками - едой, выпивкой, танцами. Первая же Слизерин-пати собрала столько народу, что места не было даже на полу. Гремела маггловская музыка, тут и там сновали домовые эльфы с полными подносами… Девицы висли на нем гроздьями, наперебой предлагая потанцевать. Уходя, все шумно благодарили Драко за отлично проведенное время. Но, несмотря на полный триумф, на душе у него скребли кошки. Он не пришел. Ни через неделю, ни через две…
…Белый от бешенства, Драко довольно грубо стряхнул со своего плеча руку Лаванды.
- Но Драко, милый… ты же обещал… - в глазах гриффиндорской красотки читался немой укор.
- Прости, - сухо ответил юноша, - мне правда надо идти.
Подобрав полы длинного плаща, он поспешно зашагал к выходу.
Ступив за порог замка, Драко невольно застыл. Темное небо было сплошь усыпано крупными, величиной со снитч, звездами. Они мерцали и переливались… нет, это мерцали злые слезы в глазах Драко. Юноша стоял неподвижно, закусив губу. Поттер посмел игнорировать его! Все его планы летели к черту…
Неожиданно до ушей Драко донесся странный звук, похожий на рыдание… но это был не человеческий голос. Кто-то играл на дудочке. И он пошел на этот звук.
Он шел в густую тьму, под кроны деревьев, туда, где стонами и плачем захлебывалась чья-то душа. Подойдя почти вплотную, Драко достал палочку из кармана плаща и прошептал заклинание. Тонкий лучик света выхватил из темноты черноволосую голову, склоненные плечи… И рядом - другую, огненно-рыжую, с толстой косой. Гарри ошеломленно обернулся на свет - он так увлекся игрой, что не слышал звука его шагов. Джинни неприязненно спросила:
- Что, Малфой, вечеринки надоели?
Эта Уизли всегда его недолюбливала. Драко было открыл рот…Но вдруг увидел, как тонкие пальцы Гарри накрыли ее губы, словно запечатывая. Не говоря ни слова, он снова поднес к губам дудочку... Драко опустился на траву и, завернувшись в плащ, застыл, сливаясь с деревьями. А голос девушки звенел, как брошенный на камни золотой:
Я вспоминаю у огня о том, что повидал
О летних днях, когда в лугах цветочный дух витал
О днях, когда осенний лист кружился на ветру
И солнце в мглистом серебре вставало поутру
Драко не знал, о чем эта песня. Это было неважно. Все, что он хотел сейчас - это сидеть вот так целую вечность, и слушать, слушать… А голос все лился:
Я вспоминаю у огня о людях давних лет
О тех, кто жил вокруг меня и кто придет вослед.
Так невозвратно далеки ушедших голоса…
Песня резко оборвалась. Где-то над их головами раздался хрипловатый голос Финнегана:
- Джин, радость моя, что ты делаешь тут с Ма… Прости, Гарри, я тебя не заметил.
- А ты вообще кого-нибудь замечаешь, кроме себя? - подал голос Драко.
- Кто бы говорил, - вскинулся тот. - Пошли, Джин, у меня к тебе есть разговор…
Джинни ухмыльнулась - ко всем девчонкам у Шеймуса разговор был один. Но он ей, видно, нравился, потому как она встала с травы и подала ему руку. Церемонно взяв ее за кисть, гриффиндорский Казанова поднес ее пальцы к губам и поцеловал…
"Наконец-то одни. Я так долго ждал подходящего случая. Неужели ошибся?"
Первым тишину нарушил Малфой:
- Поттер, дементор тебя возьми! Где ты научился так играть? И что это за странная дудка?
Помедлив, словно подбирая слова, Гарри ответил:
- Крестный научил. Это не дудка, а флейта.
- Я думал, флейта - это такая длинная, металлическая штуковина.
- Так и есть. Но это настоящая. А у меня - блок-флейта.
- А-а. Ясно… Поттер?
- Да?
- Сыграй еще что-нибудь.
Надо было, чтобы он расслабился, не пытался понять…
И Гарри снова заиграл… такой музыки Драко еще не слышал - резкие, сильные призывы сменялись мутно-серым отчаянием, а вслед за ним накатывала красная, бурлящая волна опьяняющей радости… Это и есть настоящее, подумалось ему. Нарциссины бравурные вальсы не в счет. Так, мишура… А тут была глубина, и мощь, и течение. И так хотелось погрузиться на самое дно, в сумрак сокровенных желаний…
- Научи меня!
Это прозвучало так, как будто вырвалось само собой. К его удивлению, Поттер его не оттолкнул. Даже не поддел никак.
- Эээ… Хорошо. Вот это лады.
Круглые отверстия, вырезанные в стволе. Рука Драко накрыла его пальцы сверху, ощущая их вибрацию.
Немного помедлив, Поттер продолжил.
- Когда их зажимаешь, высота звука меняется. Если не зажимать ничего, звук будет самым высоким, если все - самым низким.
Он показал, исторгнув их флейты звенящий высокий и протяжный низкий звуки.
Затем он прижал пальцы к ладам, и они замелькали, завораживая плавными движениями.
- Это гамма.
- Я в курсе. - Драко фыркнул. Что Поттер о себе возомнил?!
- Прости, - смутился Гарри.
- Прощаю. А теперь дай я.
И он осторожно взял флейту из рук Поттера.
Мне хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это не сон. Малфой сам попросил меня научить… Такого еще не было. Честно говоря, я просто растерялся.
Когда он нашел нас с Джинни, я… словом, я был очень рад. Я и не думал, что Малфой оторвется от своей компании, чтобы послушать, как я играю.
И Мерли-ин… Как же это было здорово - играть для него, видеть блеск восхищения в его глазах… Если быть до конца честным, Драко Малфой был единственным человеком, чье мнение мне было не безразлично. Был еще один… но сейчас его уже нет на свете.
Мы сидели напротив друг-друга, почти касаясь коленями. И эта близость почему-то странно волновала.
- А теперь дай я, - сказал Малфой.
Я молча передал ему флейту.
И тут я испытал самый настоящий шок.
Его губы крепко прижались к мундштуку, обхватив его, чуть всосали в себя… Светлые, почти прозрачные глаза смотрели на меня, не мигая. Затем он вынул флейту изо рта и неожиданно низким голосом спросил:
- Я правильно беру ее, а, Поттер?
И, не дожидаясь ответа, снова прильнул к ней губами. А потом… придерживая флейту одной рукой, другой крепко обхватил ее в кольцо из указательного и большого пальцев. И принялся легко скользить по полированному дереву: вверх-вниз, вверх-вниз, одновременно легко втягивая ее ртом… На каждое движение флейта отзывалась протяжным стоном…
Я хотел спросить, что он делает, но мой язык прилип к гортани. Вокруг так темно, и Малфой не может видеть, как пылают мои щеки… Но Драко не смотрел на меня. Полузакрыв глаза, он все гладил флейту, его движения стали быстрее и увереннее... И эти стонущие звуки… Стук сердца молотом отдавался у меня в ушах. Тук. Тук. Тук. Кажется, он слышит тоже. Я почувствовал, как внутри меня натянулась и затрепетала звенящая нить возбуждения…
Внезапно звуки прекратились. А затем я услышал шорох мантии. Он склонился к самому моему лицу, концы длинных прядей щекотали мне шею. Я инстинктивно задержал дыхание. Он придвинулся ближе и замер. Под его рукой хрустнула ветка.
- Иногда и мудрец не догадывается о своих желаниях.
Шелковый шепот в мои губы.
Выдох….
- Чего ты хочешь, Поттер?
Оглушительное молчание разрывало барабанные перепонки.
- А я знаю.
Ответ на беззвучную реплику.
Эти новые нотки в его голосе рождали во мне глухое беспокойство.
Он резко отстранился. Снова шелест плаща - и он встал во весь рост, нависая надо мной.
- Да, кстати. В следующую субботу я жду тебя на вечеринке по случаю моего дня рождения.
И, подобрав полы своего плаща, он неторопливо удалился, оставив после себя шорох травы и странное чувство бессилия.