Я буду любить тебя до смерти
Автор: Ночной Охотник
Бета: The Phantom
Пейринг: основной - Джеймс\Сириус
Рейтинг: R
Жанр: angst
Предупреждение: возможно, несколько ООС
Дисклеймер: на не мое не претендую.
Размещение: с разрешения автора.
Я толкнул дверь плечом и остановился на пороге. Горящие в камине поленья не столько грели, сколько трещали . Поморщившись (резкие звуки всегда меня раздражали), я шагнул внутрь. Осмотрелся. Все привычно. Письменный стол, тяжелые, не пропускающие свет занавески, серебряные подсвечники, огромный диван, небрежно застеленный шелковыми простынями. На подносе у изогнутой львиной лапой ножки остатки ужина, опорожненная бутылка из-под бордосского вина. Застывшие подтеки напоминали бурую кровь Я вздрогнул и быстро отвел глаза.
- Что случилось?
Этот голос. Его голос. Мое сердце томительно сжалось и забухало в глотке. Мир сразу стал приветливым и ярким. Никакой крови - только остатки вкуснейшего напитка. Который вчера бросился мне в голову, заставив творить такое, что и вспомнить теперь стыдно … Я неуверенно и, пожалуй, даже робко взглянул на поднявшегося мне навстречу молодого человека. Тот смотрел насмешливо, чуть прищурившись. Сложив руки и склонив голову, я изобразил покаяние. Чертовы волосы тут же полезли в глаза.
- Мистер Блэк, по вашей милости у меня болит все тело, не говоря уже о заднице!
Я вздохнул, как можно более сокрушенно, и взглянул на Джеймса. Возбудился я сразу, как только увидел его прищуренные глаза и чувственные, кривящиеся в усмешке губы.
О, Мерлин, я был так предсказуем, что он тут же расхохотался и одним прыжком отскочил от меня.
- Не смей, Сири, я тебя прошу, это невозможно же постоянно!
- А кроме задницы есть еще места, мой господин, - протянул я и, склонив голову набок, бросил оценивающий взгляд на своего любовника.
Тот замахал руками и попытался спрятаться за креслом. Я рассмеялся. Шалости. Игра. Это было словно бы частью ритуала в наших отношениях, когда наслаждение пытаешься сконфуженно прикрыть мальчишескими выходками. Я так любил его, что трепетал от счастья оттого, что он был рядом со мной
В этот вечер я был с ним так нежен, словно мы занимались любовью впервые...
- Ты мне все это уже рассказывал.
Глухой женский голос прервал меня. Равнодушный, холодный. Я сглотнул внезапно подкативший к горлу ком, но прямо посмотрел на сидевшую передо мной кузину. Она отчетливо повторила:
- Я это уже слышала. Ты не хочешь вспомнить о чем-нибудь другом?
Я молчал. Холодно смотрел на нее, но липкий страх заполнял мою душу. Зачем она пришла? Что хотела? Теперь, когда Джеймс стал мужем Лилит. «Тем более теперь», - мысленно поправился я.
Поднявшись со стула, и слегка покачиваясь, я добрел до бармена и заказал виски, оперся локтями о стойку и мотнул головой, чтобы избавиться от лезущих в глаза волос. Белла сидела так же неподвижно. Прямая, как струна, спина, вздернутый подбородок - о, да! - наследственная черта Блэков - неуемная гордыня. Нежелание признавать свое поражение. Я-то знаю, что безумная гордость приведет все наше семейство в ад.
- Что тебе нужно?
Она повернулась ко мне. Ее черные, как угли, глаза жгли меня, словно каленым железом. Я, не мигая, вынес этот взгляд и выпил стаканчик для храбрости. Есть на свете женщины, с которыми можно быть только храбрыми, иначе они сожрут твое сердце и раздавят в ледяных тисках мозг. Беллатрикс была из таких. Ее невозможно было обидеть или разжалобить. Женственности в ней было столько же, сколько в самке скорпиона. Вечно в черном, вечно наглухо застегнута, вечно хмурая, казалось, что она солдат на полях ее Величества, а не юная девушка.
- Так что тебе нужно?
Белла улыбнулась, если растянувшиеся, губы можно назвать улыбкой, и еле слышно прошелестела:
- Возмездия, братец.
Я подавил смешок.
- Не понял?
- Послушай, дорогой родственничек, - тут она выдержала театральную паузу и, облизав нижнюю губу, почти пропела: - Честно говоря, я не ожидала услышать от тебя такие подробности о сексе с чужим мужем. Отличная штука этот Veritaserum.
Я дернулся, словно меня хлестнули плетью. Кулаки сжались. Мне хотелось убить эту идиотку! Я снова напился, а она подмешала мне снадобье в виски. Я был раздосадован и взбешен.
- Ты...
- Тише, - на этот глаза ее заблестели от удовольствия, словно она пила мою кровь, - тут люди!
Да уж, «Дырявый котел» был не тем местом, где можно безнаказанно ударить женщину или устроить погром. Вышвырнут, да еще добавят на орехи, чтоб впредь вел себя вежливее. Я быстро огляделся. Публика продолжала неторопливо надираться. Голоса сливались в бессмысленную какофонию, воздух становился удушливым и спертым. Сигаретный дым, плавающий в воздухе, напоминал Лондонский смог. И все же мне было трудно сдержаться и я , довольно грубо схватил двоюродную сестрицу за локоть и хорошенько ее встряхнул.
- Не смей так говорить о Джеймсе.
Белла словно не обратила внимания на мои слова, лишь хихикнула, потом подняла на меня глаза и своим дурацким певучим голосом прошептала:
- Я боюсь, скоро все так или иначе заговорят о Джеймсе.
- Что ты имеешь в виду?
Девушка с притворной грустью вздохнула и перекрестилась на маггловский манер. Только полный кретин не понял бы намека. Я онемел и разжал пальцы. Мне казалось, что я не могу вздохнуть. От страха за Джеймса у меня похолодели руки. И тут же меня бросило в жар. Я рванул ворот рубахи и бессмысленно уставился на Беллу. Она упивалась моим потрясением.
- Сядь, - приказала она.
Я повиновался.
- Смотри на меня.
Я с трудом поднял глаза.
- Я не думаю, что ты можешь ему помочь, Блэк. Он, как и многие другие, всего лишь очередная жертва, намеченная Господином.
- Не верю, не может быть, чтобы нельзя было помочь, - свой голос я слышал словно из преисподней. Дрожащий и глухой, он не повиновался мне. - Я соберу Мракоборцев... Я увезу семью Джеймса... Я убью Волдеморта...
- Дурачок, - рассмеялась девушка, - посмотри на себя - куда тебе против Черного Лорда? Чем ты думаешь поразить его - своей красотой, своими синими глазами? Смешно.
Она смеялась, но глаза у нее оставались все такими же тусклыми, а лицо непроницаемым.
Я же сходил с ума. Просто я знал, что те, кого Черный Лорд вносил в свой список жертв, ни разу не спаслись. А как же Лилит? А Гарри? «О, Мерлин, - взмолился я, - как же семья? Как же Джеймс?» Мысли явно не подчинялись мне. Меня лихорадило. Щеки пылали, мне было душно и страшно. Просто страшно. Я любил моего мальчика до безумия. Я готов был умереть, только бы он был счастлив.
Когда он женился на Лилит, я отошел в сторону. Просто ушел. Я оставался его другом, крестным его сына, преданным помощником капризули Лилит. Чудесной, немного нелепой жены Джеймса. Она была порядочной до мозга костей, и я не смел обманывать ее. Боль притупилась, и я искренне стал принимать участие в делах этого семейства. И лишь иногда, когда страсть сбивала меня с ног, и когда я вновь замечал, как Джеймс близоруко щурится и смотрит на меня с мягкой, понимающей улыбкой, я трусил и надолго исчезал. Болтался по кабакам и борделям, ввязывался в скверные истории, много путешествовал, - только бы не быть рядом. А потом меня снова тянуло к ним, и я возвращался. Снова и снова, чтобы через некоторое время бежать сломя голову, воя от порочной страсти к женатому другу.
И теперь... Нет, надо взять себя в руки.
- Что можно сделать?
Голос мой прозвучал бесстрастно. Я дышал прерывисто, но сердце уже не колотилось с безумной болью. Я холодно рассчитывал, получится ли помочь или хотя бы попытаться это сделать.
- Кое-что можно, - насмешливо кивнула Белла. - Пойди к Черному Лорду, умоляй его, предлагай все, что угодно, может быть, он отсрочит убийство? - девушка небрежно пожала плечами. - И кто знает, может быть, Джеймса удастся спасти.
Ее слова возродили во мне надежду. А что если получится? Я задрожал от возбуждения, предчувствия того, что можно успеть. Еще успеть. Только бы успеть. Я вскочил со стула, кинул деньги за выпивку и выскочил на улицу. Беллатрикс неторопливо выплыла за мной. Ах, черт, как медленно! Я обернулся к ней. Девушка стояла у фонаря. Щеки ее слегка порозовели, бездонные черные глаза смотрели как-то по-особенному. В них мелькнула жалость? Нет, я ошибся. Горечь. Или мне просто показалось?
Моросил дождик. В этот час Лондон напоминал зловещее кладбище, где фигуры и здания выступали из тумана, словно призраки… Нереально и безжизненно. Фонари скупо освещали мощеные улочки. Влажный тротуар исчезал из-под ног быстрее, чем ты успевал поставить ногу на следующий булыжник. Тоскливый город мутно вырисовывался сквозь бесконечную пелену дождя.
- Куда теперь?
- Я покажу.
Она подошла ко мне и обняла за талию. Я вздрогнул, словно меня ужалила змея.
Аппарировать в тайное логово врага оказалось возможным. Я думал, он защищен более надежно. А если сообщить Ордену? Только вот как? "Позвонить, что ли", - невесело усмехнулся я.
Мысли вихрем кружились у меня в голове, когда я стоял посреди скудно освещенной гостиной под нацеленными на меня волшебными палочками Упивающихся.
Восточная роскошь помещения не тронула меня. Дорогой ковер, антикварные безделушки, мягкие подушки, шитые тончайшим китайским шелком, бисером и бирюзой. Голубая бирюза резала глаза. Я отвел взгляд. Стал рассматривать камин. Старинный, огромный. В нем горела виноградная лоза и еще какое-то пряное растение, что наполняло комнату благовонием востока. Тонкий, изящный аромат возбуждал все органы чувств. Я сам проверял, когда бывал в Азии. Но сейчас я был слишком напряжен, чтобы отвлекаться . Лишенный волшебной палочки, я мог рассчитывать только на себя. А что мне было делать? Прочитать стихотворение и усыпить Лорда?
- Что-то в этом духе, мистер Блэк.
Этот голос прозвучал как ломающийся лед. Надтреснуто и резко. Я поднял голову и посмотрел на вошедшего. Стройный, моложавый мужчина. Черные как смоль волосы, бледное и худое лицо с выдающимися скулами, тонкие губы, высокий лоб. А глаза... Когда он смотрел, казалось, что он ощупывает взглядом каждую клеточку вашего тела, читает мысли. Его глаза напоминали щупальца, которые имеются у головоногих. Ими они живут, чувствуют, охотятся. Орган, лишенный эмоций.
Он взглянул на меня, и у меня все похолодело внутри.. Ломать комедию мне показалось лишним, и я перешел к делу. Просто сказал, что хочу спасти человека, готов отдать за это что угодно, вплоть до своей жизни, только мне нужны гарантии, что с человеком ничего не случится.
- Я понял вас, мистер Блэк, - он сухо кивнул и прищурился, - цена, предлагаемая вами, слишком высока, чтобы ею соизмерить человеческую жизнь. Жизнь за жизнь - это было в средневековье, не находите?
Приглашая, повел рукой, безмолвствующие Упивающиеся расступились, и я увидел столик. На нем стояли неведомое мне вино в пузатой бутылке и два бокала. Я едва заметно вздохнул. Вечер явно затягивался.
Мы сели, и я оглядел собравшихся: судя по всему, они вообще не собирались уходить. В глубине комнаты на низком пуфе сидела Белла и неотрывно следила за мной. Что-то снова меня покоробило в ее взгляде. Только на этот раз я четко осознавал, что именно. Ожидание течной суки, жаждущей кобеля.
Черный Лорд был сама любезность. А я дрожал от еле сдерживаемого раздражения. Напиток был густым и чуть горьковатым, я выпил стакан, а потом второй, третий, пятый. От вина я стал дерзким и нес чушь. В глубине души я мечтал, чтобы он вообще забыл о Джеймсе и думал только о том, чтобы пристукнуть такого нахала, как я. Но умом я понимал, что возбуждаю его. Пару раз он провел языком по нижней губе, и его остекленевший взгляд вспыхивал недобрым огнем. Его кадык дернулся, и он расстегнул верхнюю пуговицу на камзоле. Пальцы у него были тонкие, с удлиненными ногтями, а на мизинце вообще был длинный, на манер дамского. Ухоженные, при этом чуть желтоватые. Кончики пальцев слегка шевелились, и я почему-то ясно представил, как он сожмет их на моем горле.
Видимо, я просто поплыл. От голода, или вино было слишком крепким, но мне стало труднее фокусировать взгляд, и я пару раз не к месту хохотнул. Это был идиотский смех пьяных людей, которые часто встречались мне в кабаках и барах. У них обычно были бессмысленные выражения глаз, словно на тебя смотрит месячный щенок. А еще вспотевшие физиономии.
Я снова глупо хихикнул, и залпом опрокинул еще стакан вина. И вот тут –то мне стало совсем фигово, желудок затрепетал где-то в грудной клетке и стал набухать, словно его набили не пережеванным мясом. Я с трудом сдержал приступ тошноты и, вцепившись пальцами в подлокотники кресла, опустил голову и зажмурился. Перед глазами плыли какие-то круги, комната вертелась так, что я не чувствовал своих ног. Я был пьян. Вино так ударило мне в голову, что я плохо соображал. И тут Волдеморт медленно процедил сквозь зубы:
- Джеймс Поттер умрет, я так решил.
И все. Я сразу протрезвел, мучительно стыдясь себя за то, что подумал, будто смогу увлечь этого ублюдка! Соблазнить мертвеца я мог, а вот что мне было делать с таким Живым? Я побледнел. И стал просить. Умолять, чтобы это чудовище польстилось на меня, на мир, на Вселенную, только не на того, кого я обожал больше жизни. Голос у меня предательски срывался. Я торопился объяснить. Лорд молчал. Я кусал губы и не знал, что сделать.
- На колени, - наконец прошептал он.
Тишина стояла звенящая. Мне казалось, что все слышат, как гулко стучит мое сердце. Я качнул головой, и уставился на Волдеморта. Он больше не проронил ни слова, и неотрывно смотрел на меня. Почему-то я не сомневался, что он видит мою селезенку, не говоря уже о сердце и мыслях. Когда-то я знал, что смогу отдать за Джеймса жизнь, это было настолько просто, когда я размышлял об этом еще будучи мальчишкой. Почему-то смерть за моего возлюбленного мне представлялась героической и эффектной. К примеру, он склоняется ко мне, когда у меня в груди торчит золотой клинок, и поцелуем осушает мои слезы боли, а его пальцы пытаются остановить горячую струю крови. Или я заслоняю его собой от смертоносного заклятия, и обожженными руками благословляю его на долгую и счастливую жизнь с Лили.
Я, кажется, бредил. Мерлин, я бредил от страха. Я просто банальный трус. Сейчас, когда не нужно геройства, когда судьба Джеймса почти решена, и когда от меня требуется лишь сделать так, как хочет Лорд, я замедлил. О, гордыня, будь ты проклята! Я ненавидел себя, и не мог решиться опуститься перед этим чудовищем на колени. Господи, неужели я не могу сделать того, что требует от меня этот урод?
Волдеморт едва пошевелился. Всего лишь движение. Немного поправил манжеты, но я уже и сам понял, что он хотел этим мне сказать.
Нет, я не был трусом. Я плевать хотел на гордость. Я растопчу себя ради Джеймса. Я соглашусь на что угодно ради тебя, мой хороший мальчик. В горле у меня стало горько от слез, которые я едва сдерживал. От меня ждут только одного шага. Шага. Я задрожал, и почти был готов упасть к ногам Волдеморта, как его жуткий смех оглушил меня.
Неожиданно истерично вскрикнула женщина.
- Он не стоит тебя, Белла, - голос Волдеморта прозвучал как раскат грохота, - видишь, он любит только своего Джеймса, видишь, глупая женщина! Он готов унизиться передо мной, он сейчас еще ляжет на стол ради него и раздвинет ноги, и будет терпеть, и ляжет под каждого, на кого я укажу. Что ты плачешь из-за этого пса, Белла?
Кровь бросилась мне в лицо. Я предпочел бы сдохнуть в ту же минуту. На мгновение я забыл обо всем. Я онемел, а потом рванулся было к Воландеморту. Пара прытких ребят из Упивающихся, зорко следящих за мной, вскочили, скрутили руки, ударили по лицу. Я дернулся, словно тряпичная кукла. Теплая кровь закапала из носа, пачкая подбородок. Стыд. Боль. Страх... Я глотал слезы и давился кровью. Волдеморт наклонился ко мне и шепнул:
- Ты красив, как бог, у тебя совершенное тело, острый ум и нежный язык, ты влюблен, и ты любим, но ты предал эту женщину, единственную, возможно, которая стала мне дорога. Она ждала этого вечера... что же... ты сам выбрал... мои ребята не слишком церемонны, уверяю тебя... Джеймса я убью, а тебе будет больно, так же, как ей, однажды обманутой тобой...
Я плохо помню, что еще было в тот вечер.
Я пришел в себя из улиц Лондона. Мертвенно-белый свет освещал грязную мостовую. Я весь вымок от крови. А память настойчиво возвращала меня к двум событиям - наша последняя встреча с Джеймсом, когда я сказал: «Я буду любить тебя до смерти», а он покраснел, и очень неловко поцеловал меня в щеку, потом вручил мне пищащий сверток. Я сидел с его ребенком на руках, и ревел, словно девчонка.
И первая с Беллой, когда я отмахнулся от этого трогательного существа. Я сидел за столом в своей комнате, скучал от нотаций матушки, и рассматривал свою сестренку, что с теткой зашла к нам в гости. Девочка была в белоснежном платье и красных туфельках. Еще у нее были пушистые волосы, которые колечками вились у маленьких, розовых ушек.
Невольно, или от нечего делать я стал заигрывать с ней. Мерлин, ей было только четырнадцать, от нее словно исходил аромат невинности, и я внутренне потешался над тем, как она мило смущалась, если я чересчур красноречиво ей подмигивал. Я был просто придурок. И мне плевать было, что она будет испытывать.
Вечером был бал, и нас - детей - пустили на танцы. Я как сейчас помнил, что Белла подошла ко мне, и, очень краснея, стала говорить мне о своих чувствах. Я не слушал, меня интересовал молодой официант, который эффектно разносил напитки, мне хотелось пойти за ним, и я с нетерпением отмахнулся от нее. Только последнюю фразу услышал, почти уносясь вприпрыжку от нее: «Я буду любить тебя до смерти». Смеясь, и больше не обернувшись, я ответил: «Только через труп моей любви»...