Нарцисс и Отражение
Автор: Anatolia
Пейринг: Гарри, Драко
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance/angst
Саммари: Безответной любви не существует. Это миф - вы убедитесь
сами...
Дисклеймер: все принадлежит JKR.
Размещение: с разрешения автора
...А за лесом рыдала свирель о любви безответной.
Ей внимали дриады, попарно усевшись на ветках,
И раскрылась бутоном душа моя в стебле высоком,
Белоснежным цветком с ароматом хмельным и жестоким.
Лора Бочарова.
Обмотав вокруг шеи яркий полосатый шарф, Гарри сбежал по ступенькам вниз, на улицу. Занятия только что закончились. Снейп слег в постель с обычной маггловской свинкой, и задавать длиннющие доклады было некому. Засунув руки в карманы, он задумчиво шел по аллее. Земля была устлана кленовыми листьями - червонное золото с алыми прожилками… Цвета Гриффиндора. Здесь он был в безопасности.
Прислонившись к вязу, Гарри провел ладонью по шершавому стволу. Казалось,
дерево и то отзывчивее, чем…. Он не хотел произносить это имя вслух, но
оно вырывалось с дыханием, тая в морозном воздухе облачком пара.
Пусть Джастин подшучивает над его "увлечением", пусть дразнит;
главное - не позволять ему узнать правду. Да, Финч-Флетчли хорош в постели.
Да, он ласков и внимателен. Говорят, они хорошо смотрятся вместе. Но Мерлин…
какая чушь. На его месте могла бы быть какая-нибудь рэйвенкловка с пышным
бюстом - Гарри бы не почувствовал разницы. Главное - унять боль, убаюкать
свое сознание этим шепотом, упиться поцелуями, как плохим вином. И, произнося
в сотый раз "я тоже тебя люблю", он думал про себя: лжец, проклятый
лжец, остановись, что ты делаешь? Но увы - Джастин не замечал дрожи в
его голосе, а если Гарри уклонялся от поцелуя - не настаивал…
Да, он пытался забыть. Но каждый раз, видя светлый всполох поблизости, замирал и терял нить разговора. А Малфой шел мимо со своими приятелями, как ни в чем ни бывало. Они смеялись и шутливо толкали друг-дружку в спину, а Гарри готов был выть от тоски.
Драко не был красавцем, - кто угодно мог бы это подтвердить. Зубы, например, слегка кривоваты. Это было даже не смешно: он видел все малфоевские недостатки, но это ничего не меняло. Усилием воли Гарри мог заставить себя не смотреть, не замечать. Раньше и это плохо удавалось, - куда бы он не шел, ноги сами приносили его к подземельям, а на совместных занятиях, когда Драко за что-то отчитывали, он злился и не находил себе места. Теперь Гарри научился держать себя в руках. Но изменился только фасад; внутри он был все тем же безнадежно влюбленным, что обнимал малфоевские колени, прижимаясь к ним лицом.
Нет, Драко ни с кем не встречался, - это немного утешало его. Малфой был словно засушенный цветок, что продавались в джинниной любимой лавке рядом с душистым мылом. Очаровательно ассиметричен, он колол пальцы, как только ты пытался взять его в руки. Драко… он тоже был предназначен для того чтобы смотреть. И Гарри смотрел.
Поттер бережно хранил в памяти каждую деталь, жест, поворот головы. Все привычки и предпочтения Драко - даже самые нелепые, казались ему делом естественным. Для него он всегда был прав - даже когда за спиной все перешептывались и хихикали. Гриффиндорец до мозга костей, он был верен себе: если любил кого-то, то без оглядки. Но Малфой… он любил только себя, и, кажется, это было взаимно.
Взаимно? Черт… ему и в голову раньше не приходило. Гарри провел много
часов, размышляя, почему он не подходит Драко, что в нем не так. Но сейчас
все встало на свои места. Ну конечно… Гарри помнил легенду о прекрасном
юноше, которого разгневанная богиня любви прокляла любовью к себе.
Но… что, если это не проклятие, а благословение?
…Пальцы нервно комкали и вновь разглаживали выдранный из старинного фолианта клочок пергамента. Черт бы побрал эту Пинс… из-за нее он чуть не нарвался на взыскание. Это надо же уметь так неслышно подкрадываться сзади. Да еще эти ковры; в Запретной Секции повсюду были ковры с толстым и мягким ворсом…
Он уже ни в чем не был уверен. Но отступать было поздно - Снейп уже внес его в список, и отныне Поттер должен был являться на дополнительные зелья три раза в неделю. Все необходимые ингредиенты были закуплены; ради этого он наполовину опустошил отцовский сейф в Гринготтсе. Гарри должен был исполнить задуманное.
Теперь они виделись чаще. Наблюдая за слизеринцем, методично шинкующим коренья в двух шагах от его стола (светлая челка падает на лоб, и он отводит ее мизинцем), Поттер клялся, что тот узнает, каково это: быть безответно влюбленным в Драко Малфоя. Желать его, - и не иметь возможности даже прикоснуться.
В сочельник, попросив Рона отвлечь слизеринца, он незаметно подлил ему
зелье в кубок. Раскрасневшийся после ссоры Малфой выпил все залпом… вытер
губы тыльной стороной кисти. А затем поднял голову и увидел сузившиеся
глаза Поттера. Он нехорошо улыбался. Позже, когда юноша вспоминал этот
момент, в памяти всплывал тихий шепот:
- Твоя очередь, Драко.
Пол в спальне буквально ходил ходуном - внизу, в Большом Зале, играла музыка, хлопали пробки от шампанского… Гарри сидел на своей постели, в темноте, закутавшись в плед. Он смотрел в окно: сквозь морозные узоры было видно, как медленно кружатся пушистые снежинки, оседая на подоконник. Подперев подбородок руками, юноша ждал. Чего? Он и сам бы не смог ответить на этот вопрос.
Удар ботинка - и дверь распахнулась. Кто-то зажег свет, и Гарри зажмурился.
Когда он открыл глаза, то увидел Малфоя, нетерпеливо расстегивающего крючки
на своей мантии. Озябшие пальцы не слушались, но ему было плевать. Скинув
обувь, слизеринец направился прямо к нему. От волнения в горле пересохло…
Опустившись перед ним на колени, Драко без слов протянул склянку со странно
пахнущей жидкостью. Гарри принюхался… так пахла только всеэссенция. И
он понял. Наклонившись, юноша двумя пальцами выдернул волосок на виске
у Малфоя. Тот даже не поморщился. Откупорил склянку. Белый волос с шипением
утонул в темной вязкой жидкости.
И когда Гарри пил ее, он держал глаза открытыми. Неприязненное выражение
на лице Драко постепенно сменялось чистой похотью.
Они были созданы друг для друга, как рука и облегающая перчатка из лайковой
кожи. Они были как дрожащее отражение в глубине ручья. Губы слились в
томительно-сладком поцелуе, и было уже не важно, кто прав, а кто виноват.