Соловьиный остров

(окончание)

16.

Гарри сделал над собой усилие и начал:
- Будет лучше, если ты присядешь, Чоу.
Чоу попятилась, не отрывая взгляда от лица Гарри, провела рукой по спинке высокого деревянного стула и села. Губы ее подрагивали.
В воздухе сгущалась особая атмосфера, как перед началом суда. Только не совсем ясно было, кто перед Гарри - преступник или жертва?
- О чем мы будем говорить, Гарри? - Вопрос прозвучал мягко и отстраненно.
На вопрос, заданный таким тоном, должен последовать ответ: "Как тебе понравилась последняя книга Фабиуса Мильтона?"
- О мести. О ревности. О наказании.
Чоу легко вздохнула и сцепила тонкие пальцы в замок.
- Начнем с начала. Ты рассказала Дамблдору и Минерве, что Флер собирается тебя убить.
- Я так думала, - Чоу взглянула на Гарри искоса, гладко причесанная узкая голова и блестящие темные глаза делали ее похожей на ящерку.
- Нет, не думала. И я начал не с начала. Ты узнала, что муж изменяет тебе с Флер, и решила убить обоих.
- Гарри!
- Что ты нам сказала? Что Флер решила устранить соперницу? Смешно. Это тебе нужно было устранить соперницу. Счастливую соперницу, которая открыто состояла в связи с твоим мужем. Флер смеялась над тобой, над твоими чувствами, а твой муж делал вид, будто ничего не происходит. Они заслуживали наказания. Вот только никто не собирался их наказывать, и ты решила восстановить справедливость сама.
Чоу сделала протестующий жест. Гарри продолжал:
- Не думаю, что Дамблдор поверил твоему заявлению, но, полагаю, твоя эмоциональность насторожила его. Наш господин министр таков: если он поручает вам что-то, вы никогда не знаете, каких результатов он ждет и какими соображениями руководствуется. Может, никогда и не узнаете.
Гарри криво усмехнулся. Пламя в камине взмахивало золотыми с красным, как у феникса, крыльями, почти угасало и возрождалось из пепла.
- А зачем тебе понадобилось оборотное зелье, Чоу?
- Какое зелье?
Можно подумать, она и вправду сбита с толку. Искусная маленькая лгунья. Заслуживающая сочувствия, возможно, - но с некоторых пор лгуны перестали вызывать у Гарри сочувствие.
- То самое, что ты украла вместе с ядом из лаборатории Трего. В тот день, когда ты посетила ее вместе с твоим покойным мужем.
- Я ничего не брала.
- Трего сказала, что зелья пропали сразу же после вашего ухода, и взять их могла только ты. Она не стала поднимать шум, ведь доказательств кражи у нее не было. А может, ей просто было все равно. Она дама занятая. Впрочем, ты не спешила воспользоваться ядом. Сначала ты решила отвести от себя подозрения. Сделать так, чтобы я подумал: это муж покушается на твою жизнь, и донес эту информацию до Дамблдора. Надеюсь, ты не замерзла, дожидаясь, когда мы выйдем из Центра?
- Дожидаясь, когда…
- Ну, конечно. Какое трогательное совпадение - мы идем по дорожке под скалой, и в это самое время ты падаешь прямо нам на голову.
"Я теперь тоже не верю в совпадения", - прибавил Гарри мысленно.
- Ведь я сказала тогда, что споткнулась сама, - Чоу слабо улыбалась, точно никак не могла поверить, что Гарри в самом деле обвиняет ее в убийстве. - Разве я сказала, что это сделал Джон? Но если хочешь знать, - бледная улыбка угасла, - это и вправду был он. Мой муж. Который клялся любить меня и защищать. Он толкнул меня в спину, но я успела обернуться. Его лицо было ужасно. Как будто… как будто он ненавидел меня сильнее всех на свете.
Чоу прикрыла глаза, в мокрых ресницах мерцали золотые искры.
- Я так его боялась, - прошептала она.
- Значит, тогда ты решила его убить? - Гарри нахмурился. - Чтобы защитить себя? Что ж, на суде это может послужить смягчающим обстоятельством. Но вот яд… Нет, Чоу, столько приготовлений было сделано - ты не убедишь меня, что это была всего лишь самооборона. Ты сделала то, что собиралась сделать с самого начала. Правда, в последний момент заколебалась, попыталась остановить мужа, прежде чем он угодил в приготовленный тобой капкан, но он оттолкнул тебя… снова. И ты активировала свое заклинание прямо у нас на глазах.
Кожа Чоу походила на медленно твердеющий гипс.
- После смерти Джона ты решила расправиться и с Флер. Благоразумнее было бы выждать какое-то время, но ты боялась, что она уедет; тогда тебе так и не представится удобного случая отмстить. К тому же, ты просто не могла видеть ее торжество. Ты отравила вино Флер, но твои планы разрушила нелепая случайность. Так ты стала убийцей не только сына, но и матери.
- Когда ты поймешь, как сильно ошибаешься, Гарри, ты будешь стыдиться нашего сегодняшнего разговора, - губы Чоу тряслись. - Я докажу тебе…
- Отдай мне палочку, Чоу, - несмотря на сознание собственной правоты, Гарри было трудно смотреть в это лицо, искаженное страданием. - Ты докажешь мне свою невиновность завтра. Утром я получу у Дамблдора санкцию на применение Веритасерума, и…
- Нет! - Чоу вскочила.
- Почему? - Ну не выдавай же так себя, глупая. - Если ты невиновна, бояться тебе нечего. Извинюсь перед тобой, и инцидент будет исчерпан.
- Не нужны мне твои извинения! Я невиновна, и я не хочу… могут же быть вещи, о которых я просто не желаю рассказывать. С Уизли вы так не поступали!
- Билла никто не подозревал всерьез. В его характере разбить противнику нос, но никак не подстраивать хитроумную ловушку. Это была женская ловушка, Чоу. Пойдем.
- Куда?
- Мне придется поместить тебя под домашний арест.
- Нет.
- Это не обсуждается. Прости, но придется тебя обыскать.
- Гарри!
- Я должен убедиться, что пузырька из-под яда у тебя нет.
- Ты сам будешь меня обыскивать? - Чоу дрожала от унижения.
- Стой здесь, - холодно сказал Гарри. - Не пытайся никуда уйти.
Тонкс, нетерпеливо притопывая, ожидала его у дверей библиотеки.
- Ну, где ты ходишь? - набросилась она на него. - Кингсли и мадам Мераль уже отправились в Лондон, а ты все занимаешься неизвестно чем!
- Я нашел убийцу обоих Димсдейлов, - с достоинством ответил Гарри.
- Когда? Кто это?
- Чоу. Пойдем, нужно ее обыскать.
Чоу стояла на прежнем месте. Тонкс неуверенно к ней приблизилась.
- Отвернись, - тихо сказала она Гарри.
Он отошел к окну и через некоторое время услышал:
- Ничего нет.
Чоу поправляла одежду, в лице ее не было ни кровинки.
- Подожди меня здесь, Дора, - велел Гарри, взял Чоу за запястье и вывел из комнаты.
Сгорбившись, Чоу шла рядом с ним по узким коридорам. Она больше не протестовала, вообще не говорила ни слова. Молча вошла в свою спальню и стояла в углу, скрестив на груди руки, пока Гарри проверял, не подключен ли камин к сети, и творил антиаппарационные чары. Это не заняло много времени.
Гарри запер дверь, наложил запирающие заклинания и прислушался. В комнате было тихо. Ни криков протеста, ни рыданий. Он вздохнул и пошел вниз.
С одним делом - теперь уже, впрочем, с двумя, - было покончено. Если бы только и ситуация с Соловьиным разрешилась так же легко!
- Как-то не верится, что это она, - робко заметила Тонкс. - Ведь тогда она и вправду чуть не разбилась.
- Разумеется, она предусмотрела, что будет делать, если мы не успеем со "спасением".
- А где же тогда пузырек из-под яда?
- В библиотеке, а может быть, где-то здесь. Узнаем, когда обыщем дом.
Они миновали библиотеку. В приоткрытую дверь Гарри увидел Димсдейла, скорчившегося на краешке дивана, рядом с телом матери.
- Может, зайти, сказать ему? - предложила Тонкс, но выражение ее лица явственно говорило, как она не хочет, чтобы это предложение было принято.
- Сейчас это ничего не изменит. Ему не станет легче оттого, что он узнает имя убийцы. К тому же, я мог ошибиться.
- Но ты не думаешь, что ошибся?
- Нет, - Гарри вздохнул. - Думаю, я прав.

Пурга улеглась. Над белыми холмами засиял узкий серп умирающего месяца, ковш Большой Медведицы опрокинулся прямо над Центром. Аромат цветов во влажном воздухе можно было разливать по флаконам и продавать модницам в качестве изысканных духов. Стеклянные поверхности зданий отражали искаженный, нездешний свет. В одном окне горел яркий желтый огонек: какой-то полуночник работал, все остальные уже видели десятый сон.
- Почему они не установили защиту? - рассерженно сказал Гарри. - У этой женщины, должно быть, с головой не в порядке, если она надеется напугать Сивого своими банками и склянками.
Тонкс кусала губы и заглядывала за каждый куст, должно быть, надеясь обнаружить за ним Ремуса.
Гарри прошел к окну прямо по клумбе (под ногой захрустели стебельки) и постучал в стекло. Раздался испуганный возглас, чье-то бледное лицо мелькнуло за стеклом. На крыльцо выскочил рассерженный молодой человек. Гарри узнал в нем того парня, что провожал его в комнату Лонгботтома.
- Да, он был здесь, - сказал парень, когда его спросили о Люпине. - Потом он зашел в лабораторию, и больше я его не видел.
- Не видели, как он уходил?
- Ну, я мог его и не заметить. Я ведь за ним специально не следил.
- Проведите нас к профессору Трего.
- Она, должно быть, уже спит, - растерянно ответил парень.
- Так разбудите.
- Нет, я не могу.
- Покажите нам ее комнату, мы сами разбудим, - сказал Гарри, теряя терпение.
Парень помялся, но все же проводил их к дальнему зданию, где располагалась квартира Трего. Гарри постучал, ответа не последовало.
- Нет, Гарри, мы не будем этого делать, - Тонкс вцепилась ему в рукав. - Мы не имеем права. Альбус…
Дверь распахнулась. Гарри вошел, не торопясь прятать палочку. Проводивший их сотрудник растворился во мраке, благоразумно не желая оказаться причастным к совершившемуся беззаконию.
Кажется, квартира была пуста. Не тишина, но особая атмосфера, особое состояние воздуха подсказало Гарри, что никого здесь нет.
- И что же теперь? - неловко спросила Тонкс. Гарри пожал плечами.
Он окинул беглым взглядом маленькую гостиную.
Скудная, даже аскетичная обстановка; ничто не говорило о том, что эти комнаты принадлежат женщине - разве что зеркало в простой черной раме. Ни единого украшения, идеально гладкая поверхность каминной доски, нет даже вазы с цветами на журнальном столике.
- Ну и где она?
- Слава Мерлину, не здесь, - прошептала Тонкс. - Пойдем скорее.
- Нет, мы…
Дверь стукнула, и вошла Трего. Глаза ее блестели, лицо горело, словно она только что стояла на ветру.
- О, гости, и в такой поздний час! Вы зачастили ко мне с визитами, мистер Поттер - должна ли я приписать это явление своему скромному обаянию?
- Вынужден вас разочаровать, - Гарри говорил без вызова, деловым тоном. - Мы всего лишь ищем моего коллегу, мистера Люпина. Если вы помните, он был здесь днем. Он собирался вернуться сюда за вещью, которую случайно обронил, и немедленно вернуться в Инверэри. Однако скоро уже утро - а его все нет.
- И вы решили, что ваш коллега непременно обнаружится в моей спальне? Вы мне льстите.
Тонкс подалась вперед, ожесточенное выражение не шло ее обычно незлобливому лицу. Гарри удержал ее и спросил у Трего почти мягко:
- Так мистер Люпин возвращался?
- Да, - Трего подошла к зеркалу, поправила волосы. - Я собиралась в Лондон и уже стояла у камина, когда появился ваш коллега. Кажется, он действительно потерял в лаборатории какую-то вещицу. Он вдруг попросил разрешения воспользоваться моим камином - я не возражала. Мне нужно было в… ну, для вас это неважно. Мистер Люпин пропустил меня вперед, как подобает джентльмену. К тому же, так я не могла узнать, куда он направляется, - Трего усмехнулась с обычным своим выражением насмешливого самодовольства.
- И вы оставили его в вашей лаборатории, откуда совсем недавно один из гостей выкрал яд? Какая неосмотрительность!
- Уж вашим-то коллегам я могу доверять, мистер Поттер, - парировала Трего. - К тому же, я не оставляла его в лаборатории. Он пришел сюда.
Тонкс маялась у двери. Ей не терпелось куда-нибудь бежать и что-нибудь делать.
- А сейчас вы почему вернулись не через камин?
- Я аппарировала с улицы.
"Если бы Ремус отправился в Министерство или домой, он обязательно бы нас известил, - с беспокойством подумал Гарри. - Где бы ни был Люпин, он непременно сообщил бы Тонкс, что собирается уехать. Могу ли я верить Трего в том, что она сказала про Ремуса, если больше ни в чем верить ей нельзя?"
- А вы знаете, - сказал Гарри, повинуясь порыву, - вашим ядом все-таки воспользовались. Этим вечером в Инверэри совершено убийство.
- Как, еще одно? И кто же пал жертвой на этот раз?
Глупо было бы ожидать горячего сочувствия от этой женщины, и все же такое равнодушие возмутило Гарри до глубины души.
- Если окажется, что яд - из вашей лаборатории, у вас будут серьезные неприятности, - пылко сказал он.
- Не стоит заглядывать так далеко в будущее, - Трего села в кресло, закинула ногу на ногу. Плащ она не снимала, хотя в комнате было жарко. - Почему вы не отвечаете на мой вопрос?
- Сегодня ночью убита миссис Димсдейл.
- Которая из трех?
- Миссис Агата Димсдейл.
Трего застыла. Гарри готов был поклясться, что она потрясена, однако тут же она взяла себя в руки и бросила безразлично:
- О, как жаль.
- Вы были с ней знакомы?
Что там происходит, под этим гладким лбом? Гарри дорого бы дал, чтобы узнать причину охватившей его собеседницу тревоги.
- Едва-едва, - ответила Трего точно издалека.
- Гарри, пойдем, - Тонкс просительно протянула руку в его сторону.
- Грейбека вы, конечно, не поймали? - Трего вскочила и нервно заходила по комнате.
- Пока нет, - кратко ответил Гарри.
Трего остановилась перед ним.
- Мне… моим сотрудникам нужна охрана, - к удивлению Гарри, просьба прозвучала почти умоляюще.
Гарри задушил в себе желание напомнить Трего ее же слова: дескать, Грейбеку незачем на нее нападать. Сейчас присутствие авроров в Центре было как нельзя более кстати. Не остаться ли самому? Гарри прикинул время, необходимое ему для того, чтобы ввести в курс дела коллег, уладить все необходимые формальности и получить у Дамблдора разрешение на применение Веритасерума, иными словами, исполнить ритуальный танец, именуемый "Соблюдением законности".
"Хоть одной заботой меньше". Жестоко было так думать, но пойманный убийца - это пойманный убийца, и то, что он всегда тебе симпатизировал, дела не меняет. Арест Чоу развязывал ему руки для более важных дел.
Гарри отвел Тонкс в сторонку.
- Дора, останься здесь. И будь все время настороже. Ты веришь, что Люпин отправился в Лондон?
Тонкс молча покачала головой. Лицо ее сморщилось, словно она собиралась заплакать, но передумала в последний момент.
- Я тоже. Интересно, почему Трего засуетилась, когда узнала, кто убит?
- Из-за того, что использовали украденный у нее яд.
- Но она была совершенно спокойна, пока не узнала, кто именно убит! Да и не волнует ее обвинение в халатности - она ведь рассчитывает максимум через неделю чуть ли не миром править. В общем, сиди здесь, следи за каждым ее движением. Я пришлю тебе помощь, как только вернусь в Инверэри - Кингсли и еще кого-нибудь. Обшарьте тут все. Скажите, что ищете следы Грейбека, неважно, поверят тебе или нет. Завтра я сменю вас, и сам буду дежурить здесь завтрашней ночью.
Последнюю фразу Гарри произнес намеренно громко.
- Могу я воспользоваться вашим камином, госпожа Трего?
Та отстраненно кивнула. Тонкс встревоженно покосилась на Гарри, точно боялась, что камин вышвырнет его в другую реальность. На какую-то долю секунды Гарри посетило схожее сомнение, но каминная сеть не подвела - Гарри очутился в гостиной Инверэри, и тут же с дюжину палочек были нацелены на него собравшимися в комнате аврорами.
- Хладнокровнее, джентльмены, это всего лишь я, - Гарри стряхнул с мантии пепел и приставший дымолетный порошок.
Протолкнувшись через группку экспертов, ведущих оживленную беседу на своем мудреном полулатинском волапюке, Гарри поискал Шеклболта или Минерву. В гостиную беспрестанно входили и выходили авроры, и от этого в комнате казалось людно, словно в Косом переулке.
- Кингсли, - Гарри тронул Шеклболта за рукав. Тот обернулся.
- А, наконец-то. Нашел Люпина?
- Нет. Кингсли, собери всех в гостиной, мне нужно сделать заявление. Где Димсдейл?
- Хотел отправиться в Лондон, сопровождать тело матери. Не отпускать его?
- Пусть задержится и тоже послушает, а потом… сам увидишь. Я сейчас.
Гарри подошел к двери спальни, отведенной Чоу, прислушался, затем постучал. Ни звука не последовало в ответ. Дурное предчувствие переросло в уверенность, когда он вытащил палочку и проверил свои заклинания. Выругавшись, Гарри толкнул дверь, та легко отворилась. Гарри обошел комнату в бессмысленной надежде, какую испытывает обворованный, но все еще не верящий в свое несчастье человек; выглянул в окно и не увидел за ним ничего, кроме пустынного двора, изгороди, сложенной из гранитных блоков и моря, лежащего под крутым берегом, на котором высился замок.
Надежда угасала, как огонь в очаге, ярко вспыхнула, когда Гарри услышал шаги в коридоре, и потухла окончательно.
Минерва улыбнулась Гарри.
- Ты здесь? Я думала, это Чоу. Представляешь, кто-то запер ее в комнате. Наложил снаружи столько заклинаний, что впору камере в Азкабане. Хорошо, что я услышала ее стук.
Надо было и заглушающие чары наложить, в бессильной ярости упрекнул себя Гарри.
- Что она сделала, когда вы отперли комнату?
- Сказала, что ей нужно выйти кое-куда и спустилась вниз. Я не следила за ней. Гарри, почему ты задаешь мне все эти вопросы?
- Минерва, что вы наделали!
- А что я наделала? - Минерва рассердилась.
- Выпустили убийцу, вот что. Теперь все пространство от Китая до Перу в полном ее распоряжении!
- Если бы я только знала… - начала Минерва.
- Если бы я… - одновременно заговорил Гарри и махнул рукой, не закончив.
Все полетело к черту; любые слова теперь были бесполезны. Бессмысленно применять сослагательное наклонение по отношению к свершившемуся факту.

- Ну почему ты меня не предупредил? - в который раз спрашивала Минерва, и Гарри в который раз отвечал:
- Я же думал, что вы будете сидеть с Джанет. Мне и в голову не пришло, что вам вздумается прогуляться к комнате Чоу и освободить ее.
Оба чувствовали себя виноватыми, и от этого злились друг на друга еще сильнее.
- Мы нашли ее следы.
Билла распирала энергия. Он тщетно пытался придать своему лицу выражение подобающей серьезности, но оживление прорывалось сквозь плотину сдержанности, глаза ярко блестели, и каждое движение выдавало, как он рад быть свободным. Да что там, - рад просто быть. Казалось, судьба решила вознаградить его этой ночью за все перенесенные неприятности.
- А ее саму?
Билл промолчал.
- Что ж, пойдем, посмотрим.
Отпечатки женских башмачков выделялись на снегу четко, как каллиграфическая надпись, сделанная тушью на рисовой бумаге. Что означала эта надпись? Гарри не ждал ничего хорошего.
Они вышли за ворота, следуя рядом с тропинкой, снег по обе стороны которой был истоптан прошедшими здесь аврорами. Следы Чоу оставались нетронутыми. Они добрались до того места, где ровное плато обрывалось в море, и поглядели вниз. Минерва вздохнула и отпрянула. Гарри, которому был неведом страх высоты и головокружение, отнес ее бледность на счет того, что они увидели под скалами.
Маленькая черная точка - последний элемент цепочки иероглифов, образующих слово "Самоубийство".
Для очистки совести Гарри спросил у Билла:
- Других следов не было?
- Нет, только ее.
Волны слизывали белую пудру с блестящих леденцовым блеском в скудном свете луны валунов, подползали все ближе к изломанной черной фигурке. Кто-то с тяжеловесной грацией бурого медведя пробирался по скользким камням.
- Кто это? - спросила Минерва.
- Хагрид, - ответил Билл. - Вызвался принести ее тело. Она ведь сама это сделала?
- Сама, - хмуро ответил Гарри. - Но решение приняла не без моей помощи.
Минерва положила ему руку на плечо, но утешать не стала, и благодарение богам, - произнеси она: "В этом нет твоей вины", Гарри взорвался бы, наговорил бы обидных слов, в которых потом неизбежно раскаялся - а ему надоело каяться. Надоело чувствовать себя виноватым.
У Чоу был выбор, которого столько людей оказываются лишены. Другие решают за них, жить им или умирать. У жертв Чоу выбора не было.
Он убедил себя. Почти убедил. И все же хорошо, что Минерва знает, когда следует говорить, а когда лучше промолчать.

17.

День выдался таким нервным, столько суеты и хлопот выпало на долю Гарри, столько бумаг ему пришлось заполнить, что он забыл о Люпине, и вспомнил о нем, только когда Медея Трего явилась, чтобы дать показания относительно яда, использованного для убийства миссис Агаты Димсдейл, а также обнаруженного в кармане Чоу пузырька с оборотным зельем. Пузырек разбился при падении, и все же оставшегося содержимого хватило, чтобы эксперты определили вещество, которое в нем содержалось.
Да, заявила Трего, по профилю яд соответствует тому, что пропал из ее лаборатории. Компоненты его достаточно редки, чтобы исключить возможность ошибки. Что касается оборотного зелья - тут она пожала плечами, - может быть, оно было изготовлено в Центре. Может быть, где-нибудь еще. Трудно сказать.
С этим она и удалилась, получив предупреждение, что в надлежащее время будет вызвана в суд для дачи показаний.
После ее ухода Гарри всерьез взялся за поиски Ремуса.
В Министерстве Люпин не появлялся, не оказалось его и дома. Уизли тоже ничего о нем не слышали с тех самых пор, как он покинул Нору. Гарри все больше убеждался, что Ремус попал в серьезные неприятности.
Была и еще одна причина, более личного характера, лишавшая Гарри остатков душевного равновесия. Утром, когда Гарри собирался покинуть Инверэри, он получил краткую записку, которой Люциус ставил в известность, что будет ждать Гарри в его квартире. Филин улетел, не дожидаясь ответа: Люциус не сомневался, что Гарри придет.
- Пусть убирается к черту, - твердо решил Гарри. - У меня нет времени на скандалы.
Потом он так же твердо решил, что встретится с Люциусом, но только затем, чтобы дать ему окончательную отставку, и даже продумал и просмаковал выражения, в которых эта отставка будет дана.
Затем, все с той же непреклонной твердостью, он пообещал себе предоставить Люциусу шанс - но самый последний. Во-первых, пусть распрощается с мыслью о женитьбе. Во-вторых… Тут Гарри понял, что сам себе не верит и впал в уныние.
Хватит ли у него сил действительно расстаться с Люциусом, если тот не примет ультиматум? Если не хватит - лучше вообще не выдвигать никаких требований. По крайней мере, так он избежит очередного унижения.
Домой Гарри шел, как на эшафот. Он опоздал почти на два часа и надеялся, что Люциус его не дождался.
Аромат тающего льда вплетался нотой сердца в знакомые запахи квартиры. Гарри вдохнул его, и острая, беспричинная радость заставила позабыть его обо всех опасениях.
Люциус устроился в гостиной, брезгливо перебирая журналы на столике. Шторы были плотно задернуты, свечи рассеивали полумрак.
Гарри показалось, что Люциус выглядит хуже обычного. Он пригляделся: да, и вправду тонкое лицо осунулось, глаза в неровной обводке теней казались черными.
- Где ты был? - резко спросил Люциус. - Я тебя уже два часа жду. Ты думаешь, мне больше нечем заняться, как сидеть, дожидаясь, когда ты соизволишь явиться?
- Прости, меня задержали. Что-то случилось?
Люциус внимательно рассматривал Гарри, точно пытаясь прочитать его сокровенные мысли по легчайшим движениям век и лицевых мускулов. В отличие от своего приятеля Снейпа, он никогда не был силен в окклюменции.
- С чего это тебе вдруг вздумалось переспать с моим сыном?
"Вот она, расплата. Почему другим удается грешить безнаказанно, а мне и ничтожный проступок обходится так дорого? Люциус, как же мне хочется мира!"
- Думаю, это все нос.
- Что ты имеешь в виду? - теперь Люциус выглядел скорее растерянным, чем рассерженным.
- Я имею в виду нос. Специально приспособленный для того, чтобы надменно смотреть сверху вниз. Он выглядел совершенно как твой. Мне показалось, что Драко - это ты.
- С такими дефектами восприятия тебе нужно обратиться в Святого Мунго, - хмуро сказал Люциус.
- Я не спал с Драко. Только поцеловал.
- Какое облегчение, - ядовито отозвался Люциус. - А вот Снейпу ты преподнес другую версию.
- Ну… мне хотелось его позлить.
- Ты преуспел. Не попадайся ему под руку в течение ближайшего года.
- Вот не думал, что он такой ревнивый.
- Он не ревнивый, он - собственник. Не переносит, когда кто-то посягает на то, что принадлежит ему. Да, если бы я мог предвидеть, что мой сын сделается постельной принадлежностью Северуса Снейпа, - Люциус недобро прищурился, - я бы своевременно принял меры… такая возможность у меня была.
- Ты уверен, что тебе бы это удалось?
- Довольно обо мне и Северусе. Давай поговорим обо мне и о тебе.
- "Обо мне и о тебе!" "Я и ты!" - воскликнул Гарри в раздражении. - Личное местоимение у тебя всегда на первом месте. Хоть бы раз сказал: "Ты и я".
- Ты и сам всегда так говоришь, - заметил Люциус, и на этот раз Гарри не нашелся, что ответить.
Они помолчали. Затем Люциус сказал:
- Я не умею забывать себя ради другого. Не умею применяться к чьим-то требованиям и прихотям.
- С Темным Лордом у тебя неплохо получалось, - не сдержался Гарри и был вознагражден удивительным зрелищем: Люциус Малфой покраснел. - Так что с твоим браком?
- Я еще не решил.
- Может, и мне пора об этом подумать? Я вполне могу найти девушку, которая согласится стать моей женой. Мне следует заняться этим сейчас, пока я могу изменить свою жизнь.
- Верно, - равнодушно сказал Люциус. - Сколько тебе лет? Самое время обзавестись наследником. Женись на этой… как ее? Джинни. Уизли, ничего не скажешь, плодовиты - пожалуй, это единственное их достоинство.
- Любой из Уизли во много раз достойнее тебя.
- Добродетельнее, ты хочешь сказать? Только человек, выросший среди магглов, может путать два этих понятия. Вы все помешаны на добродетели.
- Не потому ли ты так настроен против людей с примесью маггловской крови, что это позволяет тебе чувствовать свое превосходство? В сущности, это единственное твое основание для превосходства, - гневно бросил Гарри.
- Не потому, - не менее гневно ответил Люциус. - А потому, что вы с молоком матери всасываете привычку носиться со своим драгоценным "Я" и совать его всюду без толка и основания, отметая навыки нашей культуры. Ты - маг, Гарри, когда ты наконец перестанешь подходить к нашему миру с маггловскими мерками? Нет, не с маггловскими, - с мещанскими, потому что твои взгляды - это взгляды обывателя, малообразованного, не видящего ничего дальше собственного носа, пугающегося всего, что не входит в систему его понятий, а стало быть, может разрушить его маленькую уютную нору.
Люциус сделал ударение на последнем слове и посмотрел на Гарри торжествующе.
- Это ты боишься того, чего не понимаешь! А не понимаешь ты, как это можно поставить интересы других людей выше своих собственных. Если мои взгляды - мещанские, то твои - взгляды хищного зверя.
Секунду они молчали, не в силах понять друг друга, пытаясь справиться с раздражением. Гарри понимал, что решение, которое он примет сейчас, повлияет на всю его дальнейшую жизнь, и принять он его должен спокойно, а не в порыве гнева.
- Да, вы с Уизли были бы прекрасной парой, - сказал Люциус холодно. - Вы оба - как это называется - правильные.
- Тебе совсем не жаль меня потерять? - голос Гарри невольно дрогнул.
- А почему я должен тебя потерять? - тонкие брови Люциуса сдвинулись в недоумении.
- Ты же не думаешь, что я заведу семью, и в то же самое время буду продолжать встречаться с тобой?
- Именно так я и думал, - Люциус пожал плечами. - А что такое?
- А то, - сквозь зубы ответил Гарри, - что я никогда не стану оскорблять подобным образом женщину, на которой женюсь.
- Ничего, если ей действительно захочется за тебя замуж, она это переживет.
- Если я женюсь, у нас с тобой все будет кончено, - тихо проговорил Гарри.
Лицо Люциуса закаменело, но тут же он усмехнулся, снова неуязвимый, отлично владеющий собой.
- Отчего это все вы, полукровки, питаете такое неистребимое пристрастие к драме? Помнится, беседы Лорда и Северуса всегда напоминали мне спектакль. Ну что ж, сегодня - твой бенефис.
- Каким ты бываешь противным, когда напускаешь на себя этот высокомерный вид, - заметил Гарри.
Люциус улыбнулся неожиданно весело, как мальчишка. Эта улыбка обезоружила Гарри. Да, с Люциусом бывает тяжело. Так тяжело, как с ним, Гарри ни с кем не будет. Но не будет и этих моментов, когда все его существо плавится в радости, как саламандра - в огне.
С одной стороны - существование добропорядочного семьянина, сладкая хозяюшка, которая будет вертеться на кухне, рожать ему детей. Любить его. Сплетни и скандалы прекратятся; друзья одобрят Гарри; он сделается добропорядочным гражданином, одним из столпов общества… Гарри стало тошно.
Но что может предложить ему другая сторона, кроме своей жестокости и своих капризов? Ничего - кроме ощущения жизни. Никогда Гарри не чувствовал жизнь в такой ее неотразимой полноте, как рядом с этим человеком.
- Ты мне нужен, и я ничего не могу с этим поделать.
В тоне Гарри не было злобы или горечи - одна лишь отрешенность.
Губы Люциуса искривились в иронической усмешке.
- Видно, никуда нам друг от друга не деться.
- Да, - мягко ответил Гарри, - да.
Люциус заговорил, ровно, не отрывая взгляда от свечи, - сейчас сам он был, как пламя свечи, и слова его обожгли Гарри простотой заключенной в них правды.
- Ты никогда не будешь знать, что тебя ждет по возвращении домой.
- Мне все равно.
- Я буду причинять тебе боль.
- Если я тебе позволю.
- Я не изменюсь.
- Я знаю.
- Я буду изменять тебе.
- Тогда я тебя оставлю.
Люциус сверкнул глазами и рванулся, как сокол в клетке. Гарри бестрепетно встретил этот яростный взгляд плененного хищника и выдерживал его до тех пор, пока Люциус не отвернулся.
- Ты лишаешь меня выбора, - тихо сказал он.
- Не я, - мягко ответил Гарри.
- Неужели ты думаешь, что я позволю связать себя? Я хотел бы тебя возненавидеть. Ты мне в тягость. Ты мучаешь меня своей любовью.
Гарри тихо засмеялся.
- Вот как? Я тебя мучаю? Нет, Люциус, это твое сердце просыпается и мучает тебя. Правда, это больно, - а ты и не знал?
- Чушь, - сердито сказал Люциус. - Какой вздор ты говоришь!
- Пусть будет так, - Гарри улыбался. - Вот мы все и выяснили. Ты не изменишься, и я не изменюсь. Мы не даем друг другу никаких обещаний. Так? Пришли к тому, с чего начали.
- Не совсем, - протянул Люциус.
- Верно. Не совсем… Ты за этим меня позвал - чтобы выяснить отношения?
- За этим мне тебя звать не надо, мы выясняем отношения при каждой встрече. Дело, которое ты ведешь…
- Я не могу тебе о нем рассказать, - оборвал его Гарри, - это тайна следствия.
- Как высокопарно. Все, что стоит знать об этом деле, мне известно от Драко и Северуса. Я всего лишь хотел предупредить тебя.
- Предупредить? - на памяти Гарри это был первый случай, когда Люциус хоть каким-то образом о нем позаботился.
- Ты меня дослушаешь, или будешь повторять каждое мое слово, как невоспитанный попугай?
- Ладно, ладно. Молчу.
- Будь осторожнее с Медеей Трего.
- Ты с ней знаком?
- Всего лишь помню ее по школе. Но того, что я о ней помню, и того, что говорил про нее Северус, достаточно. Ее враги часто умирают смертью, чрезвычайно похожей на естественную. А враг ей - всякий, кто решится перейти ей дорогу.
- Я никогда не слышал, чтобы аврорат ей интересовался, - Гарри нахмурился.
- Есть тайное, которое никогда не становится явным.
- Она мне угрожала, - медленно сказал Гарри. - Хорошо. Я буду осторожен. Насколько это возможно. Мне пора. Ты уходишь?
- Нет, пока останусь.
- Потому что у тебя назначено рандеву, - Гарри не пытался скрыть иронию.
Люциус вскинул подбородок, но все же удостоил Гарри объяснением:
- Я договорился встретиться с Северусом. Могу изложить ему новую версию твоих амурных приключений. Может быть, тогда тебе все-таки удастся избежать непростительных заклятий.
Гарри кивнул, приблизился к Люциусу, положил руки на напряженно вздернутые плечи, поцеловал его в губы и ушел.

Кажется, впервые за всю свою жизнь Люциус не понимал, чего хочет, и это смущало его. Он знал, тот же Северус никогда не считал его умным, но признавал при этом способность Люциуса определить свою цель и двигаться к ней с холодной безжалостностью стрелы. Правда, в выборе цели он мог ошибиться. Однажды он жестоко ошибся, и это стоило ему состояния и едва не стоило жизни. Пришлось начинать заново, на обломках, и он сумел; он вернул себе имя, вернул деньги и обрел свободу, которой когда-то пожертвовал так легко. Тогда он был слишком молод, чтобы понять: нет ничего дороже независимости.
Но может быть, должно быть еще что-то; нечто, именуемое "любовью" - то, чего так страстно жаждут Гарри и его собственный сын - ах, Драко, сплошное разочарование!
Что, если он, Люциус Малфой, станет таким же, как они, - уязвимым?
Люциус вспомнил ночь в Амстердаме и жалкое, перепуганное существо, умоляющее его, корчащееся на полу.
Он так любил эти моменты, это ощущение безграничной власти, что невольная улыбка удовольствия касалась его губ даже потом, когда он возвращался в обыденный мирок с его мелкими заботами, при одной лишь тени воспоминания о них. Но тогда, в ту ночь, мальчишка у его ног поднял на него полные мольбы зеленые глаза, - плечи покрыты рубцами, кровь течет по подбородку, - и Люциусу показалось, что это Гарри смотрит на него. Неожиданно для себя Люциус отшвырнул хлыст и выскочил из камеры. В туалете он умылся, борясь с подступающей тошнотой. Опершись на край фаянсовой раковины, он поглядел на себя в зеркало сквозь паутину волос, прилипших к лицу, и понял, что его свободе, обретенной с таким трудом, приходит конец. Не будет больше этих моментов, когда он становился богом, - отныне он всегда будет бояться увидеть глаза того, кому не желает причинять боль. Не может быть богом тот, кто познал страх.
Что за мысли лезут в голову? Должно быть, просто не выспался. Глоток вина - и все придет в норму. Нет лучшего средства от меланхолии, чем хорошее вино.

18.

Валуны на берегах, вересковые пустоши в пятнах быстро тающего снега, серо-зеленое море, - все казалось вечным, времени здесь не существовало. Существовали только они - валуны, пустоши, море, а человек значил не больше, чем стебель вереска.
Гарри в компании нескольких авроров и неутомимого Хагрида обшаривал укромные уголки и расщелины в скалах и окончательно убедился, что в этой местности невозможно найти того, кто не хочет быть обнаруженным или не в силах дать о себе знать. В одном из оврагов Гарри провалился в коварно притаившийся под снежной шубой ручей и промок до пояса; хотя он тут же высушил одежду, жестокий насморк не заставил себя ждать. Попросить зелье от простуды у Медеи Трего он не рискнул.
Трубно сморкаясь в огромный носовой платок, трансфигурированный из листа пергамента, Гарри прилежно продирался сквозь замысловатую вязь старинных литер: Дамблдор презентовал ему копию трактата с мудреным латинским названием, сокращенным по имени составителя до "Каталога Фробениуса", и посоветовал прочитать пятый раздел. Гарри не совсем понимал, для чего это нужно - пока он не нашел ничего, о чем бы уже не рассказал ему Снейп, но заняться ему все равно было нечем, сидеть же и ждать, сложа руки, Гарри не привык.
А, вот это интересно: с помощью Klavis Regis не только человек может взять власть над оборотнем, но сам оборотень может навсегда освободиться от власти Луны, рискуя при этом, однако, навсегда остаться в звериной шкуре - в случае, если волчья суть возобладает в нем над человеческой (слог автора был туманен, и Гарри не совсем понял, что здесь имеется в виду). Больше того, Фробениус выдвинул гипотезу о том, что можно излечить всех страдающих ликантропией на Британских островах при определенном стечении обстоятельств, но наступление условий, необходимых для этого, было настолько маловероятно, что гипотеза его навсегда должна была остаться непроверенной. Во-первых, в жертву должна была быть принесена кровь оборотня - но вряд ли маг, совершающий ритуал, мог ошибиться подобным образом. Далее, Источник слез, являющийся force animae [*6] Соловьиного острова, надлежало уничтожить, в краткий промежуток, пока Остров умирал, произнести формулу освобождения и бросить в Источник только что собранный, вошедший в полную силу Klavis Regis. При том что это - лишь гипотеза, заметил Фробениус, нужно очень сильно печься о страдающих ликатропией людях, чтобы пренебречь великой властью и рисковать самой жизнью ради туманной и неверной перспективы их исцеления.
А вдруг Люпин на это решился?
Гарри отбросил книгу и заметался по тесной, как корабельная каюта, комнатке. Исцелить всех оборотней! И тех детей тоже.
Но кого Ремус мог бы принести в жертву? Какой из его приятелей-оборотней отправится с ним на остров, чтобы кровью своей послужить общему делу? Гарри представил себе Ремуса Люпина в потрепанной мантии, из которой Тонкс так и не сумела его вытряхнуть, приносящего кровавую жертву. Нет, Ремус не способен… разве что Грейбека.
Гарри задумался, вперившись в окно невидящим взглядом. Краем сознания он отметил, что человек в серой мантии, быстро и целеустремленно шагающий среди темных кустов по направлению к дому - это Драко Малфой. Мысли Гарри сейчас были далеко от всех Малфоев на свете.
Не имеет ли место обратная ситуация: Фенрир Грейбек в роли героя-освободителя и Ремус Люпин в роли агнца на заклание? Гарри подышал на стекло и пальцем начертил знак вопроса на туманном пятне. Что бы там ни говорил Ремус, Гарри с трудом мог представить себе, как Грейбек читает эту книгу, написанную тяжелым, пространным слогом, напичканную латинскими фразами и алхимическим терминами.
Волосы на затылке зашевелились от сквозняка. Гарри не успел обернуться, как мир вокруг него сжался и превратился в Железную Деву. В этот момент Гарри хотел бы умереть - только бы не чувствовать боли, которая выжигала ему внутренности, током бежала по тоненьким проводам нервов и взрывалась в мозгу чудовищным, невыносимым разрядом.
Когда он немного пришел в себя, то обнаружил, что стоит на четвереньках на полу. Вставать ему не хотелось - хотелось свернуться клубком и лежать, дожидаясь, когда же милосердная смерть лишит его способности к страданию.
- Ты с ума сошел? - прохрипел он.
Очки слетели, и Гарри не находил в себе сил поднять их, но ему не требовалось видеть, чтобы узнать эту расплывчатую фигуру.
- Что ты ему наговорил? - голос Драко срывался, словно это его сейчас подвергли Crucio.
- Ты решил отдохнуть в Азкабане? - Гарри тяжело поднялся, цепляясь за стену.
- Мы почти помирились, - Драко его не слушал. - А теперь он видеть меня не желает. Что ты сделал? Что ты сказал ему?
С изумлением Гарри увидел, что в глазах Драко стоят слезы.
Остаточная вспышка боли прострелила позвоночник.
- Я… - Гарри стиснул зубы, дожидаясь, когда приступ закончится, - я рассказал ему, что было между нами на Соловьином.
- Ничего между нами не было! - лицо Драко исказилось, и Гарри понял, что второго Crucio ему не миновать.
Он вытянул руку.
- Не сходи с ума. Я поговорю со Снейпом, я объясню ему…
- Ничего ты ему не объяснишь. Меня он слушать не стал - тебя тем более не станет.
Драко в изнеможении опустился на кровать.
- Для чего ты ему это рассказал, идиот?
- Дамблдор сказал, что Люциус женится, и мне показалось, что Снейп надо мной смеется, - объяснил Гарри.
- Отец велел тебе проваливать ко всем чертям?
- Нет. Я… все объяснил.
- Надо было убить тебя там, на острове, - задумчиво сказал Драко после паузы. - Стукнул бы тебя камнем по голове, никто бы и не узнал.
- Прости, - невесело отозвался Гарри. - Не везет нам с тобой, верно?
- Да, - подтвердил Драко. - С тех пор, как я впервые тебя увидел, мне постоянно не везет. Отец вправду женится?
- Разве про него можно что-то сказать наверняка? - Гарри с кряхтеньем сел на кровать. - Убирайся отсюда. Это моя комната.
- Угу, - промычал Драко и не пошевелился.
Какое-то время они молчали.
- Как странно, - сказал Гарри, глядя на голубоватые лунные лучи, висящие параллельно полу в полупрозрачной тьме. - Ты веришь в приметы?
- Что?
- Ну, веришь ли ты, что рассыпать соль или пройти под стремянкой - к беде?
- Глупости все это, - неуверенно ответил Драко, но задумался. - Почему ты спрашиваешь?
- Говорят, опалы приносят несчастье тем, кто их носит. Люциус подарил мне кольцо с опалом на день рождения, и с тех пор все у меня пошло вкривь и вкось.
- Да, во всем опал виноват, - усмехнулся Драко. - Что, хреново тебе?
- А ты как думаешь? - Гарри со стоном откинулся на подушку.
В довершение всех бед, из носа у него снова потекло.
- Хочешь, дам тебе зелье от простуды? - неожиданно предложил Драко. - Противно смотреть, как ты тут соплями обливаешься.
- Давай, - согласился Гарри. - Не думай только, что я тебе этот твой Круциатус забуду. Ты у меня не соплями - слезами обольешься.
- Ох, как страшно, - скривился Драко. - Тоже мне, нежная мимоза. Вот я…
- Умоляю, не надо делиться со мной своим мазохистским опытом, - Гарри умудрился добраться до дверей, ни разу не споткнувшись, и был очень собою доволен. - Дашь мне еще и обезболивающего.
- Еще чего тебе дать? - неприязненно поинтересовался Драко.
- Больше ничего, спасибо большое. Ты мне уже один раз дал, так я теперь из неприятностей не вылезаю.
- Я? - Драко даже захрипел от возмущения. - Один чертов поцелуй! А твои неприятности по сравнению с моими - сущие пустяки. Я вообще поражаюсь, что отец так легко тебе спустил это с рук.
- Твой отец, - злорадно сообщил Гарри, - не склонен огорчаться твоим со Снейпом разногласиям. Он вообще очень жалеет, что не заавадил своего дорогого друга Северуса в годы служения Волдеморту.
- Иногда я сам об этом жалею.
За перебранкой они не заметили, как добрались до комнат Драко. Гарри с неудовольствием отметил, что они больше и обставлены лучше, чем предоставленная ему каморка.
"Всю жизнь в чулане. Лицо у меня, что ли, такое?"
- На вот, выпей.
Гарри закашлялся. Достойный ученик Снейпа сварил нечто выдающееся. Оставалось только надеяться, что это зелье столь же эффективно, как и отвратительно на вкус.
- Почему у тебя жалюзи опущены? Боишься, что кто-нибудь увидит тебя в неглиже?
- Кого мне тут бояться? Дом Медеи напротив, не хочу видеть, как она порхает по дорожкам.
- Порхает, говоришь? Ну-ка, открой.
Драко поднял жалюзи.
- Ого! - вырвалось у него. - Вот это разгром!
Гарри в три прыжка - вернее, в три ползка, - очутился у окна.
Кусты у домика Трего были изломаны, дверь болталась на нижней петле.
- Эй, ты куда?
Гарри перевалился через подоконник и рванул напрямик, топча дорогостоящие растения.
- Вандал, - вздохнул Драко и благовоспитанно вышел в двери.
Судьба Медеи Трего ничуть его не волновала.

- Все вверх дном. Защитные чары сняты. Трего нет, - подвел Гарри печальный итог.
Полуразбуженные гербологи протирали заспанные глаза и никак не могли взять в толк, зачем их вытащили из постели и чего от них ждут. Авроры, которые и сам этого не знали, мрачно озирались с видом овчарок, допустивших волка в загон.
- Следы вокруг дома вполне могут принадлежать Грейбеку, - доложил Долиш. - Он любит носить ботинки на толстой подошве, и лапа у него такая же здоровая.
- Значит, профессора Трего похитил оборотень? - раздался дрожащий голос из толпы.
Все посмотрели на Гарри, как на Кумскую сивиллу.
- У меня сложилось другое впечатление. - Гарри еще раз осмотрел комнату. - Медея Трего ушла сама. Она же сняла защитные чары. Их отсутствием воспользовался Грейбек. Он искал то ли саму Трего, то ли какую-то вещь - скорее всего, второе, - и не нашел.
- Что дальше? - деловито спросил Долиш.
- Расходитесь все, - Гарри тяжело посмотрел на гербологов. Те не заставили себя упрашивать, и гостиная Трего вмиг опустела.
Гарри повернулся к Долишу.
- Нужно вызвать Тонкс и Шеклболта, они сейчас в Инверэри. Узнайте у Димсдейла, брала ли Трего лодку в деревне… и пусть кто-нибудь позаботится о транспорте для нас. Мы отправляемся на Соловьиный.
Долиш кивком пригласил авроров за собой. В комнате остались Гарри и Драко.
- Ты тоже можешь уйти, - предложил Гарри.
- Не могу. Меня сюда послали следить за Трего. Так что это и моя работа тоже.
- Ты отлично ее выполнил, наглухо закрыв все окна, чтобы, не дай Мерлин, хоть случайно чего-нибудь не увидеть, - съязвил Гарри. - Неудивительно, что Снейп в тебе разочаровался. Шпионское ремесло не для тебя.
- Я не хочу… не хотел за ней следить, - Драко разглядывал камин, как будто впервые в жизни видел такую штуку. - Мне противно, хочешь - верь, хочешь - нет. Дамблдор меня заставил. Сказал, что мой долг - помочь расследованию. Но я действительно не способен к шпионскому ремеслу, и Северус это знает. Зачем было меня сюда отправлять?
- Снейп был против. Похоже, боялся, что Медея тебя прикончит.
- Правда? - Драко бледно улыбнулся. - Иногда мне кажется, что он и вправду обо мне заботится, иногда же…
- Я ничего не хочу знать о твоих отношениях со Снейпом, - твердо сказал Гарри. - Мне это неинтересно. Чего ты уставился на этот камин?
- Думаю, куда девалась яхта.
- Что?
- Тут на каминной полке стояла модель яхты. Сейчас ее нет. Не Грейбек же ее унес.
Гарри застыл, как громом пораженный.
- Так вот где она ее держала. На самом видном месте!
- Держала что?
- Да лодку же! Мы так и не нашли лодку, а она все время стояла тут. Трего просто уменьшила ее. Никому и в голову не пришло, что это настоящая яхта, на которой Трего переправляется на остров!
- Да, - признал Драко. - Медея определенно не дура. Все еще надеешься ее переиграть?
- Разумеется.
- Потому что добро всегда побеждает зло? Твой шрам исчез, Поттер; теперь ты такой же человек, как и все.
Гарри машинально взглянул в зеркало, пригладил волосы. Шрам и в самом деле был почти неразличим.
В зеркале комната казалась странно удлиненной. Все в ней было таким же, как в комнате настоящей, но в то же время всякий отраженный предмет неуловимо отличался от своего реального прототипа. Стул, например, становился не вполне стулом - окажись сейчас в настоящей гостиной такой, на него нельзя было бы сесть, потому что в зазеркалье он предназначался для чего-то иного. Даже в собственном отражении Гарри почудилась некая чужеродность.
Гарри склонился к самой поверхности стекла, пытаясь понять, в чем же заключается это необъяснимое отличие. Он вглядывался в зазеркалье и не мог оторваться.
Свет окружал его, белый, слепящий, сотканный из мириадов сверкающих точек, слившихся в единое целое; исчезло ощущение места и времени; остался только этот яростный, иссушающий поток сияния, и это было страшно, но еще страшнее стало, когда свет внезапно превратился во тьму.
Гарри смутно чувствовал, как его толкают, бьют по щекам - это было не больно, потому что нервные окончания словно омертвели. Он слышал слова, но не понимал их смысла. Кто-то разжал ему зубы, едкая жидкость опалила глотку. Гарри часто задышал, пытаясь остудить пылающий рот, как делал в детстве, обжегшись чаем.
- Как ты вовремя появился!
Он узнал этот голос, так же как и другой, низкий, бархатный, отвечающий первому:
- Я предупреждал его, чтобы не смотрелся в зеркало. Как всегда, он пропустил мои слова мимо ушей. Но ты отлично справился.
Гарри постепенно приходил в себя. Он сидел на полу, привалившись спиной к стене. Рядом на коленях стоял Драко, содержимое чашки в его руке пахло той самой едкой дрянью, которая только что привела Гарри в чувство. Гарри проследовал глазами за взглядом Драко.
Так вот каким может быть Снейп с теми, для кого он открыл свое сердце! Спокойный, ласковый свет сиял в его глазах, и губы тронула лишенная обычной язвительности улыбка. Однако стоило Снейпу заметить наблюдающего за ним Гарри, как мгновенно на его лицо вернулось равнодушно-презрительное выражение, глаза погасли, и Гарри показалось, что он слышит лязг опускающегося засова.
Драко с досадой посмотрел на Гарри.
- Наконец-то, Поттер, - Снейп, как всегда, не спешил впадать в эйфорию по поводу возвращения Гарри к жизни. - Когда вы нужны, вы всегда валяетесь в обмороке.
- Когда это я валялся в обмороке? - Несколько бессонных ночей подряд, Crucio, простуда, а теперь еще и это. Так его надолго не хватит.
- Шевелитесь, Поттер, - бросил Снейп. - Мы отправляемся на Соловьиный. Только вас и ждем.
- Лодка… - слабо сказал Гарри.
- Все готово. Быстрее же. Вы думаете, я вас на руках понесу?
- Я думаю, вы смерти моей хотите.
- Хочу. Очень хочу, и давно - но боги равнодушны к моим желаниям. Идемте же. Возможно, ритуал уже начался.
- У Трего нет жертвы.
- Есть. Прошлой ночью местный рыбак - из магглов - видел, как Медея пролевитировала к яхте, стоявшей в гавани, тело мужчины. Долиш сейчас стирает память рыбаку, его родственникам и собутыльникам.
- Это был Ремус? О, Мерлин… Дора знает?
- Да, - Снейп подхватил Гарри под руку и поволок к выходу. - Мирная жизнь дурно на вас влияет. Раньше вы медлительностью не отличались.
- Я не… ох!.. не отличаюсь… но Ремус не может быть жертвой… Снейп, черт возьми, мне больно!.. он же не человек… то есть, его кровь…
- Да, - Снейп приостановился. - Да. Но Медея этого не знает.

19.

Тропинка наконец закончилась. Гарри остановился, поджидая отставших.
Сверху он различил яркое пятнышко на тусклой поверхности моря - яхта Медеи Трего двигалась левым галсом прямо на рифы, торчащие из воды у северо-западной оконечности острова. Яхту пришлось отвязать, слишком тесно было у маленькой пристани. Сейчас пристань заслонял скалистый выступ, и Гарри не мог видеть ни качающийся на волнах ялик, ни лодку Грейбека, лежащую вверх дном на камнях, ни двух авроров, оставленных на случай появления Грейбека или Трего.
- Ну что вы так медленно! - Тонкс рвалась вперед.
- Дора, убери эмоции, - сказал Гарри. - Ты на работе, понятно? Будешь нервничать - наделаешь глупостей, всю группу подведешь.
Тонкс поглядела на него с обидой, а Снейп - с одобрением.
- Как вы думаете, профессор, насколько далеко продвинулась в ритуале Трего?
- Учитывая запас времени, который у нее был, она уже должна завершить жертвоприношение и приступить к основной части. Если только Грейбек ей не помешал.
Гарри не понравился тщательно скрываемый страх на лицах авроров и потому он постарался говорить как можно деловитей.
- Разделимся на две группы. Каждая группа появится на поляне с противоположных сторон. Первая окружит Источник. Старшим будете вы, Кингсли. Поскольку профессор Снейп считает, что Трего уже у Источника, а стало быть, и Грейбек там же, в эту группу войдут все, кроме меня и профессора Снейпа. Постарайтесь взять их живыми. Мы с профессором осмотрим здание и присоединимся к вам.
- Я пойду с вами, - сказал Драко.
- Не возражаю, - кратко ответил Гарри.
- Я тоже, - Тонкс сжала руки в кулачки. - Я должна быть там!
- Нет.
- Я…
- Нет.
Секунду Гарри и Тонкс смотрели друг другу в глаза, она - гневно, он - спокойно, но твердо. Потом плечи ее поникли, и она отвернулась, уступая.
"Будь у нее характер пожестче, наделала бы она мне проблем", - подумал Гарри.
Собрав авроров вокруг себя, Гарри повел их по дороге, окруженной больным, искривленным лесом. Сквозь переплетенные ветви виднелось сереющее небо, а в нем - бледные тени птиц.
Достигнув опушки, они разделились.
Направляясь к строению, Гарри прислушался: в тишине, нарушаемой лишь производимым крыльями шорохом, похожим на шум листопада, разносились невнятные звуки голосов, высокого, размеренного, и низкого, отрывистого. Трего и Грейбек действительно находились у родника.
- В прошлый раз здесь так не пахло, - вполголоса заметил Гарри.
- А запах не узнаете? Так пахнут развороченные внутренности, - прошипел Снейп.
Серый утренний свет, льющийся из круглого отверстия в потолке, освещал каменную скамью, на которой Гарри не так давно целовал Драко. Сейчас на ней лежало тело полуобнаженного человека: руки и ноги бессильно свисали, живот был рассечен и в разрезе виднелись синеватые завитки кишок и страшно выпячивалось что-то багровое.
Гарри впервые за много лет захотелось заплакать.
Снейп подошел к Люпину с другой стороны, небрежно коснулся его шеи кончиками пальцев.
- Бинты взять никто не догадался? - он досадливо махнул рукой. - И как я об этом не подумал? А все вы, Поттер, с вашими припадками.
- Он жив? - Гарри не верил собственным ушам. Как можно остаться в живых после такого?
- Пока да. Думаю, ненадолго, - Снейп снял плащ, затем мантию и с вздохом осмотрел сомнительной чистоты ткань.
- Помогите мне, - бросил он.
Гарри и Драко растянули мантию, как простыню. Снейп достал из кармана сюртука маленький серебряный нож и вырезал из мантии несколько полос.
- Приподними его, - тихо сказал он Драко.
Тот, кривясь, подсунул руки под тело Люпина. Гарри помог ему; вдвоем они приподняли Ремуса над скамьей. Снейп вправил ему внутренности, соединил края рассеченной плоти, залив разрез зельем и полосами ткани спеленал Люпина, как рождественского гуся.
- Магия здесь не действует, - пояснил он, вытирая окровавленные руки о сюртук, - но целебные травы не теряют своих свойств нигде. Это поможет ему продержаться какое-то время.
Неожиданно сонмище белых точек заплясало перед глазами Гарри; их становилось все больше, они слипались в полупрозрачные комья, вспухали пузырями и лопались с высоким, стонущим звуком.
Гарри шатнуло, он ухватился за Драко, тот машинально подхватил его под руку, не дав упасть на Люпина.
- Поттер, что с вами? - Голос Снейпа вонзился Гарри в мозг, как циркулярная пила.
- Ничего, - хрипло ответил Гарри.
Ему померещилось, что лицо Снейпа выражает сочувствие. Должно быть, только померещилось - Снейп отступил на шаг и с размаху ударил Гарри по щеке. Тот покачнулся и снова схватился за Драко.
- Вы что? - рявкнул он, выпрямляясь. - С ума сошли?
- В ушах звенеть перестало? - поинтересовался Снейп вместо ответа.
- А, так это ваш вариант шоковой терапии? - Гарри действительно полегчало, и настолько, что он смог выдавить бледную усмешку.
- Идти сможете?
- Да. Разумеется.
- Так вот это что такое - совмещать приятное с полезным, - пробормотал Драко. - Дать Поттеру оплеуху и получить за это чуть ли не благодарность - это, знаете ли…
- А вы молчите, господин кандидат в узники Азкабана.
- О чем это он? - Снейп с недоумением поднял бровь.
- Ни о чем, - Драко потащил Снейпа к выходу. - Надо поторопиться. Что-то я не вижу, чтобы наши доблестные авроры вели сюда пойманных и обезвреженных Трего и Грейбека.
- Постойте, а Ремус?
- Что - "Ремус"? - пожал плечами Снейп.
- Он может умереть в любую секунду, - Гарри коснулся бескровного лица, убрал седую прядь, прилипшую к мокрому от пота лбу.
- Мы тоже, - просто ответил Снейп.

- О, какие люди! - со смешком сказала Трего.
Авроры, растерянно сбившиеся в кучу, обернулись. Зрачки Тонкс расширились, когда она увидела кровь на руках и плаще Гарри.
Грейбек, ссутулившись, стоял чуть поодаль от авроров, преграждая Гарри путь.
- Вот и наши мальчики, - заостренные зубы обнажились в бесхитростной людоедской улыбке. - Давно не видались. Как жизнь, Северус?
- Местами, Фенрир, она превосходна, - отозвался Снейп без особого энтузиазма. - А у тебя как дела?
- Бывали и получше.
Внезапно его жесткая, волосатая лапа ухватила Гарри за воротник. Реакция бывшего ловца квиддичной команды Гарри не подвела - он рванулся мгновенно, не думая, остановился поодаль, тяжело дыша и наставив на оборотня бесполезную палочку.
- Вот ежели б до этой красотки добраться, - как ни в чем не бывало, продолжал Грейбек, бросая оторванный воротник на землю, - все бы, глядишь, и наладилось.
- Что же тебя останавливает? - Снейп смерил взглядом расстояние до Источника. - Здравствуй, Медея.
- Ах, у нас тут просто встреча старых друзей, - откликнулась та, неторопливо раскрывая книгу, которую держала в руках. Щеки Трего были усеяны черными брызгами, словно веснушками, и Гарри сжал кулаки при мысли, что эти брызги - кровь Люпина.
- Ну что ты, Медея, назвать тебя старой у меня бы язык не повернулся.
- Какой любезник, - Грейбек захохотал. - Может, уговоришь дамочку бросить свою затею?
- Почему она еще не арестована? - спросил Гарри достаточно громко, чтобы и Трего его услышала. Вместо ответа Шеклболт сделал шаг вперед, и стая, до этого молча кружившая в розовеющем небе, разразилась воплями и стремительно снизилась. Шеклболт отступил; птицы вновь поднялись, продолжая свое механическое движение.
- Ремус там? - голос Тонкс дрожал и срывался.
- Да, - шепотом ответил ей Гарри. - Он жив.
Тонкс выдохнула со всхлипом, глаза ее засияли.
- Интересно, хоть одно происшествие в этой стране без тебя обходится? - Трего с улыбкой разглядывала Снейпа.
Тот не ответил и обернулся к Грейбеку:
- Фенрир, а ты-то как в это дело впутался?
- Да вот, нашлись добрые люди, подсказали: мол, есть такое чудное растеньице, что как его сорвешь, так и птицы небесные, и звери лесные - все твои.
- Ну, это гипербола, - заметил Снейп.
- Ты мне таких слов не говори, - Грейбек шагнул к Снейпу, тот проворно отступил. - Приврала она малость, что ли? Это уж всегда так. Лорд-то твой золотые горы мне обещал, а что я получил? - Грейбек фыркнул, раздувая широкие ноздри. - Всякий норовит обмануть старика. Я думал, может тут все по-честному, так ведь нет… а задумка была хорошая. Пока вот эти, - он презрительно кивнул в сторону авроров, - гоняются за моими ребятками после нападения, мы с ней тем временем сюда. Она бы сделала все как надо, а потом я цветочек-то бы этот забрал…
- Убил бы ее? - вкрадчиво поинтересовался Снейп.
- Уж как водится, - Грейбек вдруг рванулся, схватил Снейпа за руку, слизывая кровь, впился зубами в запястье - и тут же с рычанием отпрянул, зажимая порез на щеке.
- Хладнокровней, Фенрир, - Снейп не спешил прятать нож, - что за вампирские замашки?
- Не удержался, Северус, уж очень сладко пахнет. Знакомый запашок. Кого это ты из наших завалил?
- Я? Что ты. Это она, - Снейп кивнул на Трего.
Грейбек обвел желтыми немигающими глазами Трего и раскачивающейся, совершенно бесшумной походкой пошел прямо на нее. Трего взглянула наверх.
- Не тронут они меня, - Грейбек осклабился. - Она потому и в помощники меня выбрала, что здешние твари меня не трогают. Вроде как не видят.
- Разве вы не заодно? - Гарри переводил взгляд с Трего на оборотня, ничего уже не понимая.
- Заодно? - Грейбек разразился хриплым, лающим смехом. - Нет, та, с которой я был заодно, уже червей кормит. Так и не догадался?
- Старая миссис Димсдейл, разумеется, - Снейп кивнул. Он стоял к оборотню боком. Гарри видел, что за спиной Снейп что-то прячет - не палочку, какую-то маленькую вещицу.
- Что за женщина! - Трего рассмеялась. Казалось, происходящее искренне ее забавляет. - А вам известно, что это она мне рассказала о Соловьином? Ведь она всю жизнь тут прожила, ждала, когда придет ее время. Все мечтала навести порядок в стране. Не думала я, что она еще и оборотней к этому делу подключит. Должно быть, она с самого начала планировала стравить меня с этим животным, дождаться, когда мы друг друга убьем, и получить Klavis Regis в свое полное распоряжение.
Трего повернула голову к Гарри:
- Вот тогда бы Волдеморт показался вам младенцем... кстати, о младенцах - чья это была идея с нападением в качестве отвлекающего маневра?
Грейбек помедлил и ответил неохотно:
- Это она додумалась. Перед тем, как мои ребятки приступили к делу, она прошлась по адресам и сняла защитные чары со всех домов. Ух, и сильна она была! Будь она на пару десятков лет моложе, я бы ее укусил… Мы бы с ней вот вас как скрутили!
Грейбек показал всем волосатый кулак. Гарри невольно восхитился старухой: очаровать Фенрира Сивого, в ее-то возрасте!
- Но как же дети? - тихо спросила Тонкс.
- А что - дети? - Фенрир осклабился. - Ты же не была в волчьей шкуре, почем ты знаешь, что это плохо? Да если хотите знать, я бы рад остаться волком навсегда.
В его грубом голосе зазвучала тоска по несбыточному; желание оставаться зверем сделало его неожиданно человечным.
- Трое детей умерло, - с усмешкой заметила Трего, - и не смогут насладиться прелестями волчьей жизни.
- Туда им и дорога, - равнодушно ответил Грейбек. - Значит, чахлые оказались. Мне такие не нужны.
- Ты прав. Мне тоже нужны лишь здоровые слуги - или правильнее будет сказать, рабы?
- Что-то ты больно шустро в рабы меня записала, милашка.
Грейбек двинулся на хрупкую женщину, угрожающе пригнувшись, косматая голова ушла в плечи. Трего выждала, пока расстояние между ними не сократилось до шести футов, а затем вытянула в его сторону руку. Гарри показалось, что кисть ее сделана из стали, и длинным металлическим пальцем она указывает на Грейбека. Раздался сухой, кашляющий звук. Молчаливые птицы разбили свой правильный круг и с воплями заметались, разрывая в клочья небеленый холст тумана.
- По вкусу ли тебе серебряные пули, мой недалекий друг? - ласково спросила Медея скорчившегося на земле оборотня. - Видишь, у меня своя магия. Мой ум - вот единственная магия, которая оберегала меня всю жизнь.
Грейбек скреб землю ногтями, из горла его вырывались булькающие звуки.
Гарри услышал хихиканье, повернул голову, и похолодел. В двух шагах от себя он увидел Джанет Димсдейл. На губах ее играла омерзительная улыбка. Гарри отпрянул, застонав от отвращения. Джанет облизнула губы языком бледным, как мороженое мясо, и снова захихикала. Тонкс обернулась и закричала от ужаса.
Из зарослей выскальзывали изящные фигурки в белых одеждах, взяв в кольцо озирающихся людей. К пронзительным чаячьим воплям добавился визгливый смех.
Гарри почувствовал, как некая сила рвется в его разум, он словно ослеп, все застилало тьмой. Вдруг ему подумалось, что весело было бы гонять испуганных, обезумевших людей, пока они не упадут замертво. Не помня себя, не сознавая, какая дикая улыбка исказила его лицо, он шагнул к Джанет - к тому существу, в которое воплотился дух Джанет, оседланный наездником-безумием, - и оно радостно протянуло к нему руки, предчувствуя забаву, потому что не товарищем по играм он должен был стать для нее, а жертвой.
Сильный удар сбил Гарри с ног, и он пришел в себя - на земле. Он стоял на четвереньках, гнилые стебли и листья прилипли к ладоням, а над ним ухмылялся Драко.
- Два-ноль, - сказал он. - Я выигрываю по очкам.
Медея рассмеялась, и нота безумия в ее смехе стерла с лица Драко улыбку.
- Нет, мистер Малфой, вы проигрываете. Вы все. Стой смирно, Северус!
Она качнула пистолетом, и все попятились, точнее, сделали движение назад, но остались стоять на месте, потому что пятиться им было некуда. Гарри не торопился подниматься на ноги. Со своего места он видел, что Грейбек протянул руку и сорвал один из стебельков. Мгновенно смолк птичий крик, призраки с вздохом отпрянули, но в наступившей тишине особенно отчетливо прозвучал стон самой земли. Остров содрогнулся, здание затрещало, плиты его заходили ходуном.
- Нет! Тебе нельзя! - Медея наступила на руку Грейбека острым каблуком, пригвоздив его ладонь к земле.
Но оборотень с безумной ухмылкой жевал стебельки, и зеленый сок стекал из уголков кривящегося рта.
Трего бросила книгу, наклонилась над Источником слез и забормотала заклинания. Снейп шагнул к ней, она вскинула пистолет и забормотала быстрее. Свободной рукой она делала в воздухе пассы, и Гарри увидел, что ее пальцы оставляют в воздухе светящиеся следы.
Птицы снова закричали, Белые колдуньи завыли и приблизились.
Гарри окликнул Джанет по имени, надеясь пробудить в ней ее настоящую личность, но та продолжала визжать на одной высокой, невыносимой ноте; черный провал рта зиял на мучнисто-белом лице.
- Мерлин милосердный, лучше бы я оглох, - простонал Драко, зажимая ладонями уши.
- До этого недалеко, - отозвалась Тонкс, подобрала с земли камень и швырнула в одну из колдуний. Камень попал в цель, но на белой одежде не осталось ни пятнышка, а колдунья завопила так, что даже Медея обернулась, прервав на секунду ритуал.
- Медея, у тебя ничего не выйдет! - крикнул Снейп, перекрывая весь этот гвалт. - Ты не принесла жертву. Люпин не годится - он не человек.
Трего только усмехнулась, не переставая произносить слова ритуала.
- Медея, он оборотень! - Снейп повысил голос.
- Врешь! - взвизгнула Трего. - Даже если и так - это не имеет значения.
- Еще как имеет. Нужна человеческая кровь, а он не человек.
Трего махнула рукой с пистолетом, Снейп замер на месте.
Джанет наклонилась, согнувшись пополам, и ритмично хлопала ладонями по коленям. Гарри отвернулся. Драко быстро пересек поляну, коснулся плеча Снейпа и указал ему на Грейбека, корчащегося на траве. С оборотнем что-то происходило, но не успел Гарри понять, что с ним творится, как Трего договорила последнее заклинание и сорвала цветок.
Птицы замерли. Они висели в воздухе какой-то миг, потом одна из них упала вниз, на Трего, ударила женщину клювом в висок, и тотчас же вся стая последовала ее примеру. Трего отчаянно, дико закричала, замахала руками, пытаясь закрыться. Прогремел выстрел, еще один - Трего бросила бесполезный пистолет и побежала в лес, окруженная вопящими птицами.
Вмиг Джанет оказалась рядом и обхватила Гарри вязко-податливыми, но в то же время невероятно сильными руками; словно какая-то липкая черная жижа расползлась по поверхности всего тела Гарри, залепила ему рот и нос и полилась внутрь, не давая дышать, и заполнила его душу, опоганив ее, превратив в подобие гниющего болота. Гарри не мог видеть, не мог слышать, он лишился не только всех пяти чувств - он лишился самого рассудка, лишился самого себя, превратившись в простейшую форму жизни, поглощаемую тьмой и безграничным ужасом. "Нет, нет!" - закричал он или ему только почудилось, что он закричал? И вдруг все закончилось.
Гарри не увидел вспышки, не услышал взрыва, но липкая тьма разом исчезла.
Он снова стоял на коленях на той же гниющей траве. Рядом лежала Тонкс и всхлипывала, уставившись в уже посветлевшее, очистившееся небо.
Гарри осторожно оглядел поляну. Призраков не было. Из расщелины, из которой раньше бил родник, поднималась переливающаяся колонна. Гарри не сразу понял, что этот столб - вода, вырывающаяся из каменистой почвы со страшным напором. Необычный фонтан светился изнутри и негромко шипел, как закипающий чайник. Вдруг водяная колонна опала, словно остров втянул ее в себя, как огромный рот. Земля вздрогнула в последний раз и наступила полная, абсолютная, благословенная тишина. Под словом "мир" понимают мгновения именно такой тишины.
Снейп сидел на траве, закрыв лицо покрасневшими, будто обваренными руками, рядом на четвереньках ползал Драко.
"Должно быть, с ума сошел", - решил Гарри.
Тонкс кое-как встала и побрела в сторону храма.
"Люпин", - тревожно подумал Гарри, и тут же вспомнил о Грейбеке. Его нигде не было.
- Где Грейбек?
Шеклболт поглядел на Гарри и тихо сказал:
- Я не могу… просто не могу…
- Успокойтесь, - пробормотал Снейп, не отнимая рук от лица. - Вон он, ползет к лесу.
Огромная серая собака - нет, волк, - медленно, то и дело падая, продвигалась к зарослям.
- Не трогайте его, - сказал Снейп. - Обратно ему уже не превратиться. Сбылась мечта Фенрира Грейбека - он навсегда останется волком.
Драко поднялся с колен. Вид у него был неуместно счастливый.
"Все-таки не избежать зельеварам валяться у Драко Малфоя в ногах. Чтобы не случилось, этот своего не упустит".
Впрочем, Драко хватило одного взгляда на Снейпа, чтобы помрачнеть.
- Что с тобой такое?
Снейп открыл лицо.
- Прекратите идиотский смех, Поттер, - прошипел он, а Драко поглядел на Гарри убийственным взглядом. - По-вашему, ожоги от кипятка - это забавное зрелище? Вам бы следовало пойти работать в реанимационное отделение Святого Мунго. Вы бы проводили время в беспрерывном веселье.
- Простите, - Гарри закусил губу, внушая себе, что распухший, лиловый нос Снейпа не вызывает в нем никаких чувств, кроме благопристойного огорчения. - Что вы сделали?
Снейп вздохнул.
- Бросил в источник гранату.
- Что вы бросили?
- Гранату. Медея правильно рассудила, что, раз на острове не действует магия, нужно использовать маггловское оружие, - ответил Снейп почти виновато. И добавил с сожалением: - Мы всегда мыслили одинаково.
- Может, в таком случае скажете, куда она направилась?
- Если осталась жива? - Снейп пожал плечами. - Наверняка она отправилась в Центр, нужны же ей будут какие-то вещи… деньги. Когда мы доберемся туда, она уже будет далеко.
- Вряд ли ей под силу грести.
- Аппарация ей под силу.
- Но…
- Драко, попробуй наложить исцеляющие чары.
Драко вынул палочку.
- Действует! - с изумлением сказал он, наблюдая, как исчезают ожоги, и кожа Снейпа приобретает свой обычный желтоватый оттенок.
- Остров умер, - пояснил Снейп. - Не будет больше никаких призраков, Белых колдуний, и Klavis Regis никогда больше не зацветет. Пойдемте, поможем Люпину. Надеюсь, он жив. Было бы обидно положить столько трудов на спасение его никчемной жизни, и обнаружить, что старался напрасно.

Остров был усыпан птичьими трупиками. Гарри наклонился над одной из чаек, преодолевая отвращение, и увидел, что тельце ее ссохлось, как мумия. Должно быть, подумал он с жалостью, они так и летали тут без пищи все эти дни.
Тонкс, удерживая в воздухе неподвижное тело мужа, аппарировала в Святого Мунго, все остальные поспешили в Центр. Гербологи испуганно оглядывались на авроров, направлявшихся к домику Трего.
В гостиной было пусто. Гарри с опаской покосился на зеркало. Зеркала не было: только пустая черная рама на стене и стеклянная пыль вокруг. Крохотный кабинетик - никого.
- Мы ее упустили, - с горечью сказал Гарри.
Снейп сжал губы и толкнул дверь в спальную комнату. Кровать. Стол, несколько склянок с зельями на нем. У дальней стены - камин. Пахло дымолетным порошком и еще чем-то, очень знакомым.
Гарри обошел кровать. Там Трего и лежала, запрокинув удивленное, покрытое мелкими ранками от птичьих клювов лицо, пальцы сжимают бесполезную палочку. Рядом валялись два коробка - уменьшенные сундуки и опрокинутая жестянка с порошком.
Снейп увеличил чемоданы и принялся рыться в них, бесцеремонно выбрасывая вещи на пол.
- Книги нет, - он выпрямился.
Снейп направился к выходу. Гарри заметил, что он как будто принюхивается. Проходя мимо стола, Снейп зацепил рукавом один из пузырьков; но, прежде чем резкий аромат аниса забил витающий в воздухе призрачный аромат, Гарри узнал его.
- Это "Avada", - Шеклболт заглянул в мертвое лицо Медеи.
- Да, - Снейп повернулся в дверях. - Наверное, у нее был еще сообщник, тот, что забрал книгу.
- Но ведь теперь книга бесполезна, - заметил Шеклболт.
- Человеку свойственно обольщать себя напрасными надеждами, - усмехнулся Снейп.
Гарри не сказал ничего. На секунду он остановился напротив Снейпа.
"Мне показалось?" - взглядом спросил у него Гарри, и Снейп ответил: "Нет".

Министр лично встретил Гарри и Шеклболта, чтобы поздравить их с успешным завершением дела. Гарри покосился на Снейпа, таившего ехидную усмешку в углах губ, и, пробормотав: "Все хорошо, что хорошо кончается", ретировался в свой кабинет. Гарри уже давно позабыл, что это такое - легкость и беззаботность, но сегодня на сердце у него было особенно тяжело, и день тянулся бесконечно. Наконец, все дела первоочередной важности были исполнены; все, что можно отложить - отложено; часы показывали половину первого, и шаги Гарри гулко отдавались в безлюдных коридорах Министерства. Он не сомневался - Люциус его дождется, и лишь с грустью подумал, что на каждое свидание отправляется, как на войну.
Уже смеркалось, последние отблески заката догорали в стеклах верхних этажей, пахло влажной землей и мокрыми ветками.
Люциус сидел, вытянув длинные ноги к огню. Он улыбнулся Гарри, умиротворенный, как убивший хищник.
- Где книга?
Люциус указал на камин, в глубине которого пламя без особого аппетита доедало толстый кожаный переплет. Куча пепла свидетельствовала о том, что трапеза была обильной. Горелым не пахло - Люциус не переносил дурных запахов в своем доме.
Гарри упал на диван, ноги его не держали.
- Зачем ты это сделал? - только и смог спросить он.
- Чтобы все подумали, что Трего убили именно из-за книги, - объяснил Люциус.
- Я не о том тебя спрашиваю. Зачем ты ее убил?
- Ты уверен, что это сделал я?
- Уверен.
- Несколько неожиданный поворот дела, правда?
- Да, пожалуй. Как же ты собираешься оправдаться?
Уголки губ Люциуса тронула ироническая усмешка.
- Я не собираюсь оправдываться. Я просто расскажу тебе все, как было, а дальше - суди сам. Видишь ли, друг мой, я успел к тебе привязаться и даже чувствую к тебе что-то вроде благодарности, - ведь ты так великодушно пожертвовал ради меня своим будущим.
"Вот что ему нравится - жертвы. Молли Уизли сказала о Флер, что без этого ей жизнь не мила. И для Люциуса любовь измеряется жертвой, которую ради нее приносят".
Люциус продолжал, не меняя благодушной позы:
- Мне бы не хотелось, чтобы через год, когда ты и думать забудешь о Медее Трего, ты бы получил в подарок от неизвестной поклонницы пару перчаток, пропитанных ядом. Или на твоем столе окажется букет цветов…
- Я вдохну их аромат - и вот уже мой бездыханный труп лежит на полу, - Гарри живо вспомнил разговор с Трего. - Неужели она стала бы рисковать быть обнаруженной, только чтобы отомстить мне?
- Да стала бы, конечно! Ты думаешь, она простила бы тебе свое поражение? Вы все, все, кто был на острове, умерли бы мучительной смертью. Возможно, Северусу удалось бы этого избежать - он разбирается в ядах, патологически острожен и знал Трего, как самого себя… Так вот, я послал Трего письмо. Написал, что хочу с ней увидеться. Она не дала ответа, но я все равно пришел. Я всего лишь хотел поговорить с ней - припугнуть, может быть, подкупить, деньгами или чем-нибудь еще - такие, как она, всегда продажны. Вы не успели бы ее поймать. Она уже собралась исчезнуть, когда появился я. Я воспользовался каминной сетью и, должно быть, напугал ее. Когда я появился, она выхватила палочку и явно собиралась перейти в наступление. "Ступефаем" бы я не отделался. Не будет большим преувеличением сказать, что я защищал свою жизнь.
- Так ты не собирался ее убивать?
- Думаешь, я настолько далеко зашел в своей привязанности к тебе, что ради тебя пошел бы на убийство?
Такие чистые, такие правдивые глаза. Гарри так хотелось им поверить.
- Снейп знает, что не было никакого сообщника. Что это ты сделал.
- Если только Северус, то все в порядке, - Люциус остро взглянул на Гарри.
- Только он… и я, - обессиленно ответил Гарри. - Налей мне выпить.
- Сам ты не в состоянии этого сделать? - ничто не раздражало Люциуса так, как необходимость оказать кому-нибудь услугу.
- Пожалуйста, - Гарри опустил голову, разглядывая узоры на ковре.
- Прекрати, - Люциус сунул бокал ему в руку. - Таким ты мне не нравишься.
- Брось меня.
- Ты серьезно?
- Абсолютно. Сам я не могу этого сделать, ты же знаешь. Брось меня.
- Не дождешься.
Гарри поднял глаза. Люциус улыбался. Он был доволен собой и уверен, что Гарри тоже им доволен.
- Ты ведь не собираешься отправить меня в Азкабан? - спросил он, нисколько не сомневаясь в ответе. - В конце концов, для тебя ее смерть выгодна, как ни посмотри. Считай, что это мой подарок на годовщину.
- Неужели мы только год вместе? - Гарри покачал головой, откинулся на подушки, едва не выплеснув на себя содержимое рюмки. - За это время я состарился на десять лет.
Люциус устроился рядом, от его тела исходил сухой жар, но Гарри слишком устал, был слишком разочарован в себе, чтобы испытывать вожделение.
"Мой, - подумал он. - Мой".
И не почувствовал ни тени радости при этой мысли.

Выразительность скупа, потому японцы предпочитают любоваться одним цветком, а не букетом; и с впечатлениями дело обстоит так же: одно из ряда вон выходящее происшествие способно занять наш ум на недели, а то и месяцы; когда их множество и происходят они все враз, то смешиваются во что-то невнятное, лишенное четких очертаний, и произошедшее в целом кажется нереальным.
Люциус поднялся наверх. Гарри остался в гостиной, подумать.
Больше всего его сейчас беспокоили не угрызения совести, а их отсутствие. Он ругал себя за аморальность, но ругательства выходили вялыми, лишенными подлинной экспрессии.
Ты превратился в бесчувственное животное, Гарри Поттер, - сказал он себе и тут же пожал плечами, - если и так, что с того? Давай оставим сантименты, в конце концов, тебе уже далеко не пятнадцать.
Заслуживала ли смерти Медея Трего? Да. Зная ее характер и способности, можно ли было надеяться, что, оказавшись вне закона, она переменится к лучшему и превратится в добропорядочного члена общества? Нет. Она собиралась тебя убить, о чем недвусмысленно и заявила. Ты бы расстроился, если бы ее убил кто-то другой, не Люциус? Скорее обрадовался бы.
Вот оно, понял Гарри, это мне не дает покоя: не смерть Трего и даже не то, кто ее убил, а то, что я скрыл его преступление. Я стал его сообщником.
Домовый эльф подал ему чашку чая. Гарри выпил напиток, как цикуту, в три глотка, и снова взялся за скальпель.
Вопрос в том, насколько далеко я готов зайти. Что еще мне придется сделать в будущем? Насколько я готов изменить себе - точнее, изменить себя… Гарри вскочил.
Изменить себя. Нельзя находиться с другим человеком постоянно и не перенять, хоть частично, его черты, какими неприятными они не казались бы в начале. Выбор оказался не так прост, как казалось еще недавно, и последствия его будут гораздо серьезнее, чем легкое неодобрение общества и отсутствие наследника. Уйти или остаться? В том и в другом случае - никаких оправданий себе, никаких сожалений…
Это слишком сложно. Слишком… только не сегодня. Нужно немного отдохнуть, и тогда решение придет само.
Люциус уже наверняка досматривал седьмой сон. Гарри проскользнул в спальню, стараясь не шуметь, и начал раздеваться. Люциус не шевелился, но, когда Гарри лег в постель рядом с ним, он спросил неожиданно четко:
- Тебе рано вставать?
- Не очень.
- Это хорошо.
Лунный свет стекал каплями с их обнаженных тел, и грубые прозвища сменялись самыми нежными, пока оба не замолчали. Гарри почувствовал, что сдается, слабеет телом и душой, тает под поцелуями. Преступление, соединившее их, придавало их союзу особую греховность, и это разжигало страсть Гарри до предела. Упругое, крепкое тело Люциуса держало его в плену, требовало, сулило и было достойно самых пламенных ласк. Этой ночью они погрузились в бездну наслаждения, соприкасающегося с мукой, и Гарри обнаружил, что, если отвращение к самому себе - это ад, то и в аду можно быть счастливым.

20.

Утро началось со стука в окно.
- Это к тебе, - пробормотал, зарываясь в подушки, Люциус.
- Откуда ты знаешь? Это твой дом! - жалобно сказал Гарри.
Подушки безмолвствовали.
Гарри, громко вздыхая, прошлепал к окну, поднял раму, прищурившись на красное солнце. От холодного воздуха кожа на руках мгновенно покрылась мурашками.
На подоконнике нетерпеливо переминались две совы. Одна тут же взлетела на карниз и нагадила на пол. Гарри зашипел, замахал конвертом, выгоняя нахалку из дома; вторая сова, маленькая, печальная, тем временем покорно ожидала. Отпустив и ее, Гарри нырнул под одеяло.
- О, черт, - он поглядел на часы.
- Что? - глухо спросил Люциус.
- Мне нужно уходить. Меня ждут в Министерстве.
- Угу.
- Не слышу разочарования, - ехидно отметил Гарри.
- Его и нет. Уходи, не мешай мне спать.
- Вот оно как, - Гарри вздохнул, разрывая второй конверт. - Секс - вот все, что тебе от меня нужно.
- Удивительная проницательность для аврора.
- Невысокого мнения о нашей проницательности? Да, ты прав. Будь это не так, ты бы сгнил в Азкабане.
- Хам.
- И ты, и твой полоумный сын. Ты знаешь, что он чуть не убил меня прошлой ночью?
- Все-таки мальчик небезнадежен.
В конверте оказался еще один, меньшего размера, к нему прилагалась короткая записка: "Это письмо я нашла в комнате Чоу. Адресовано оно тебе, поэтому не стала его распечатывать. Минерва".
Начала у письма не было, и обрывалось оно на середине фразы. Неровные буквы налезали друг на друга, строчки шли вкривь и вкось. В тексте не было ни единой запятой, и Гарри пришлось дважды перечесть его, чтобы уловить смысл.
"Гарри ты будешь сердиться что я так поступила надо было тебе все рассказать но я хочу видеть ее лицо чтобы понять правда или нет то что я думаю. Вдруг я завтра как-нибудь не так все расскажу и все решат я убийца. Слышала когда допрашивают под VS. говоришь не только что сделал - что собирался сделать тоже. Гарри я взяла тот яд. И обор. зелье взяла тоже не знаю зачем просто рядом стояли. Я хотела убить Ф. и взяла яд но он пропал и зелье тоже и я все равно не смогла бы этого сделать. А вот она смогла. Я сказала тебе что видела лицо Джона я и вправду видела. Я думаю Ф. приняла обор. зелье пот.что я нашла его в ее вещах. А зачем еще оно ей? Джон не оставил бы меня я знаю поэтому Ф. решила от меня избавиться а потом со злости от него а зачем она убила его мать не знаю. Когда ты обвинил меня я так растерялась прямо не знала что делать подумала скажу что это Ф. - ты не поверишь. Я пойду к ней и…"
Дальше шла клякса.
- Ты там не умер? - с раздражением спросил Люциус.
- Что ты об этом скажешь? - Гарри протянул ему письмо.
- Что не сумею разобрать ни слова, - Люциус брезгливо взял пергамент. - Совсем спятила, - заметил он, закончив читать, и бросил письмо на пол.
- Чоу обыскали сразу после того, как убийство было совершено, - Гарри потер лицо ладонью. - Оборотного зелья при ней не было. Когда тело обнаружили, пузырек лежал у нее в кармане. Что, если она действительно ходила к Флер? А та заставила ее совершить самоубийство…
- Каким образом? И зачем?
- Допустим, под Imperio. Чтобы Чоу не смогла предъявить доказательство ее вины.
- Доказательство, которое ничего не доказывает, - Люциус зевнул. - Кто тебе сказал, что зелье действительно было в вещах Уизли? Эта сумасшедшая? Просто перед смертью она решила отомстить и сопернице, и тебе - терзайся всю жизнь, что погубил невинную крошку. Иди, Поттер, пожинай лавры… или чем ты там собирался заниматься, и не докучай мне своими убогими рефлексиями.
- Ты в самом деле думаешь, что это Чоу совершила преступление? - неуверенно спросил Гарри.
- Поверь мне, - ухмыльнулся Люциус, - я чувствую в ней родственную душу.
- Ты отвратителен, - вспылил Гарри.
- В таком случае позволь спросить: что ты здесь делаешь?
- Этот вопрос я задаю себе каждый день, - сказал Гарри раздельно. - Каждый чертов день своей треклятой жизни.

В приемной было пусто. Из кабинета министра выглянула Тонкс.
- Гарри, ты не торопишься!
Она проводила его к остальным.
Кабинет Дамблдора казался не особенно просторным, и все же в нем уместилась вся их немаленькая компания, да еще осталось место для столика, уставленного сластями. Гарри не думал, что к ним кто-то прикоснется, но гастрономический оптимизм Дамблдора оставался неизменен.
Люпин, полулежавший в глубоком кресле, встретил Гарри широкой улыбкой.
- Почему ты не в больнице?
- Я не в силах оставаться там теперь. Ты знаешь, что произошло?
- Снейп совершил ритуал освобождения оборотней, - без особого восторга ответил Гарри.
- Ты не представляешь, как я ему благодарен… никто не представляет, - глаза Люпина подозрительно заблестели. - Помнишь, я говорил, что не желал бы постоянно находиться под влиянием? Я ведь под ним и находился почти всю жизнь - под Imperio Луны. А теперь я свободен, совершенно свободен!
- В Британии больше не осталось оборотней, - торжественно сказала Тонкс.
- Хоть в чем-то нам повезло, - пробормотал Гарри.
Это была единственная часть истории о Соловьином, которую решили довести до сведения широкой публики. Дамблдор велел не травмировать общественность, рассказом о событиях, напоминающих о последней войне, и потому журналисты и их читатели должны были оставаться в блаженном неведении относительно странного альянса Агаты Димсдейл, Медеи Трего и Фенрира Грейбека, а также об их истинной роли в атаке оборотней и в гленнохской эпидемии.
- Но ведь некоторые превратились в волков, навсегда остались зверьми, - Шеклболт не склонен был радоваться так безоглядно. - Даже двое из укушенных детей сделались волчатами. Их родители, кажется, собирались подавать на Северуса в суд. Надеюсь, министру удастся их отговорить.
- Наверняка, Северус не мог предвидеть таких последствий, когда произносил нужное заклинание, - вступился Люпин.
- Дора, - Гарри криво усмехнулся. - На твоем месте я бы приревновал Ремуса к Снейпу. Ты только послушай, с какой нежностью твой муж произносит: "Северус".
- Ты еще не слышал, с какой нежностью я произношу: "Северус", - глаза Тонкс сияли.
- Трогательное единодушие. Ремус, мне не дает покоя один вопрос. Вот скажи, пожалуйста, зачем ты потащился обратно в Центр?
- Я не обманывал тебя, Гарри, я действительно уронил там футляр с очками, и вернулся за ним. Я вошел в то помещение, где мы разговаривали с Трего… Наверное, сначала я должен рассказать тебе о том, что видел на кладбище?
- Сделай одолжение.
- Знаешь, Ремус, - с чувством сказала Тонкс, - я очень на тебя сердита. Как ты мог так поступить? Не думай, что я прощу тебе это.
- Видите, что значит - не говорить с женой? Жены - странный народ, они этого не любят.
- Я тоже не люблю, когда со мной не говорят. - Безмятежность Люпина начала раздражать Гарри. - Да и остальным будет интересно послушать, как это вышло, что ты отправился за очками, а очутился в заброшенном храме на острове, выпотрошенный, как индейка.
- Прости, Гарри, - виновато ответил Люпин, - за то, что не рассказал тебе сразу. Я просто не успел. Когда я обследовал кладбище вторично, со времени похорон прошло некоторое время, и отпечатки ног участников церемонии запорошило снегом. Поэтому, когда я обнаружил следы, ведущие из склепа, я сделал вывод, что это следы миссис Агаты Димсдейл. А рядом с ее следами я увидел отпечатки ботинок Грейбека. Похоже было, что какое-то время они стояли и мирно разговаривали. Разумеется, миссис Димсдейл могла просто не знать, кто он такой; но даже если так, это выглядело очень подозрительно - стоять и болтать о чем-то с незнакомым человеком сразу после похорон сына!
- Никому и в голову не приходило… - начала Тонкс.
- Так что в Центре-то случилось? - перебил ее Гарри.
- Ах, да. В Центре, - Люпин уставился в чашку с чаем, которую вертел в руках уже добрые десять минут. - Первое, что я увидел, когда вошел - Медею Трего и все ту же миссис Димсдейл, что-то оживленно обсуждающих. Я был удивлен, ведь мне казалось, что они друг друга терпеть не могут, по крайней мере, миссис Димсдейл всегда отрицательно отзывалась о Трего. При моем появлении они сразу замолчали, и, не успел я извиниться и объяснить, зачем пришел, как Трего сказала: "Вы не должны были нас видеть", а миссис Димсдейл говорит: "Нам ведь все равно нужна будет жертва", и не успел я сообразить, что это значит, как увидел красную вспышку… и все. Очнулся в больничной палате.
- Хорошо хоть, очнулся. Ну, ты им и отомстил - испортил весь ритуал своей нечеловеческой кровью!
- Как удивительно сложились обстоятельства! - задумчиво сказал Дамблдор. - Если бы Ремус не обронил очки и не вернулся за ними, он так и не избавился бы от своей ликантропии. Поистине, рука судьбы!
- А Фенрир Грейбек так и остался на Соловьином? - поинтересовался Люпин.
- О, мы же забыли про Грейбека! - Шеклболт даже с места вскочил.
- Да черт с ним, - отмахнулся Гарри. - Если он и сдохнет там с голоду, невелика потеря.
- Нет, этот не сдохнет, - задумчиво сказал Ремус. - Удивительно живуч.
- То же и о тебе можно сказать, - заметил Гарри, и Люпин широко улыбнулся.
Во время их разговора Минерва равнодушно смотрела в магическое окно. Вид у нее был такой, словно она устала от всего на свете.
В кабинет вошел Снейп, негромко поздоровался.
- Все в сборе, - Дамблдор встал, опираясь руками на столешницу. - Приступим.
"Да начнется пир!" - непочтительно подумал Гарри.
Дамблдор лукаво взглянул на него поверх очков, точно прочитав его мысли. Возможно, так и было.
- Мне бы хотелось, Северус, чтобы ты ввел всех в курс дела.
- Охотно уступлю вам эту честь, Альбус.
Гарри прикинул, какой мощности должен быть заряд иронии, чтобы пробить броню Дамблдорова добродушия, и так увлекся расчетами, что пропустил начало атаки на себя самого.
- Или мистеру Поттеру. Если я ничего не путаю, именно он возглавлял расследование по данному делу.
- Не стесняйтесь, профессор, - подбодрил Снейпа Гарри. - Когда еще вам выпадет такая возможность блеснуть своим интеллектом?
- Блистать - это по вашей части, Поттер. Пусть и не интеллектом.
- Только что я слышал слово "мистер". Интересно, куда оно подевалось?
- Почему бы вам его не поискать? Вы ведь, кажется, сыщик?
- Довольно, джентльмены, - вмешалась Минерва. - Давайте перейдем к делу. А развлечься пикировкой вы сможете попозже.
- Буду рада, Северус, если вы объясните нам существенные моменты, - доброжелательно сказала Тонкс.
- Попробую. Уж очень запутанное дело. Собственно, это два дела, связанные между собой только личностью человека, который принимал в них участие, на первый взгляд, незначительное, но при более глубоком рассмотрении - определяющее. Деталей было так много, что они могли ввести в заблуждение и более светлый ум, чем ум мистера Поттера.
- Например, ваш, - покивал Гарри.
Снейп проигнорировал вмешательство.
- История первая - история с Klavis Regis. Мы все - кроме вас, Минерва, и вас, Альбус, - были на Соловьином острове и все мы слышали, как Фенрир Грейбек и Медея Трего заявили, что миссис Агата Димсдейл не только навела их на мысль завладеть Klavis Regis, не только разработала подробный план достижения цели, но и сама участвовала в осуществлении этих планов. При этом каждый из ее сообщников искренне полагал, что именно он является ее единственным помощником, и, хотя и Медея, и Грейбек рассчитывали в будущем завладеть растением единолично, миссис Димсдейл они верили безоговорочно. Боюсь, мы уже не узнаем, что она им посулила, и какие причины того, что нуждается в помощнике, выдвинула. На самом деле, она попросту рассчитывала отвлечь внимание от себя - ведь скрыть происходящие на Соловьином события было невозможно.
- Зачем все так усложнять? - спросила Минерва. - Не достаточно ли было кого-нибудь одного?
- Иногда иметь двух врагов выгоднее, чем одного. Агата Димсдейл рассматривала своих временных союзников именно как врагов, как конкурентов, хотя сама же втянула их в эту историю. Они должны были уничтожить друг друга. Удивительно, как два таких недоверчивых существа могли оказаться настолько наивны, что поверили ей. Неужели на собственном опыте они не убедились: тот, кто хочет власти, всегда хочет ее только для себя?
- Агата Димсдейл, - Дамблдор задумчиво поправил очки, - могла убедить кого угодно и в чем угодно. Я присутствовал на судебном разбирательстве по делу о взрыве в ее лаборатории. Она была виновна, как минимум, в непредумышленном убийстве, и суд располагал доказательствами ее вины. Она защищала себя сама, и что же? Ее не только не отправили в Азкабан - еще немного, и ей удалось бы сохранить свой пост. Редких талантов была женщина, и редкого обаяния, когда хотела быть обаятельной, но властная и жестокая сверх всякой меры.
- Подумать только, с какой легкостью она пожертвовала единственной внучкой! - воскликнул Шеклболт.
- Думаю, она рассчитывала, что сможет ее вылечить, добившись своей цели, - предположил Люпин.
- У миссис Димсдейл, - сказал Гарри, - была идея фикс - вернуть наше общество к прежней жизни. Когда у людей были идеалы и когда все знали, в чем состоит их долг. А состоял он, по ее понятиям, преимущественно в размножении. Она полагала, что еще немного, и магические семьи вымрут. Как это она не присоединилась к Волдеморту, не понимаю.
- Я опасался этого, - вздохнул Дамблдор. - К счастью, миссис Агата Димсдейл не выносила никакого контроля над собой. К тому же, Волдеморт был человек не ее круга.
- Вот бы все были так разборчивы в знакомствах, - Гарри доставило удовольствие видеть, как скривился Снейп.
- Эван в прострации, - вздохнула Минерва. - Узнать такое про собственную мать! Выходит, той женщины, рядом с которым он долгие годы жил, которую любил, как бы никогда не существовало? Она все это время лгала ему, делала все эти вещи... Это ли не ужас? Ему сейчас так тяжело...
- Но у него есть вы, Минерва, - сказал Дамблдор. - Вы будете ему поддержкой в эти дни.
Минерва невесело кивнула.
- А вы знаете, что Аластор пришел в себя? - встрепенулась Тонкс. - Сегодня утром я забирала Ремуса из больницы и заодно навестила Аластора с Невиллом Лонгботтомом. Они лежат в одной палате. Я говорила с обоими, правда, недолго, пришла медсестра и выгнала меня.
- Как они?
- Довольно хорошо, учитывая все обстоятельства. Знаете, что сказал Невилл? Что Трего велела ему вести дневник развития Klavis Regis. Кроме того, всякий раз он должен был произносить заклинания, которые Трего записывала для него на бумажке, - якобы от этого цветок приобретал дополнительные магические свойства. И даже после того, как я рассказала, что там происходило на самом деле, Невилл ужасно беспокоился о дневнике. Аластор сказал, что дневник приобщили к вещественным доказательствам по делу. Гарри, надо его найти. Ты же знаешь, если дневник отправят на склад, можно считать его пропавшим навеки.
- Зачем Лонгботтому эти записи? - хмыкнул Снейп.
- Кажется, он хочет написать статью, - неуверенно ответила Тонкс.
- Похвальное рвение… хотя полнее, чем в "Каталоге Фробениуса", он это растение не опишет.
- А он ведь эту книгу и в глаза не видел, - заметила Тонкс. - Откуда ему знать, что в ней написано?
Снейп хотел ответить, но вместо этого вскинул голову, прислушиваясь к звуку уверенных, тяжелых шагов. Шаги замерли перед дверью. Дамблдор громко сказал:
- Входите, мадам Мераль.
Мадам Мераль появилась на пороге. Она не рассчитывала увидеть такое собрание, но ее гладкое лицо не выразило удивления, лишь чуть дрогнула аккуратная ниточка-бровь.
- Доброе утро. Вы хотели видеть меня, господин министр?
- Да. Присаживайтесь, прошу вас.
Снейп подвинул мадам Мераль кресло, она вежливо склонила голову в знак благодарности и уселась, расправив складки мантии.
По непонятной Гарри причине беседа оборвалась. Снейп отошел к креслу Минервы и оперся о его спинку. Минерва коротко посмотрела на него, и оба довольно бесцеремонно уставились на мадам Мераль, чем, впрочем, нимало ее не смутили. Люпин и Тонкс обменялись непонимающими взглядами. Дамблдор с неопределенной улыбкой глядел поверх голов собравшихся.
Колдомедик первой нарушила молчание, становившееся все более неловким:
- Я только что из Святого Мунго. Рада вам сообщить, что все пациентки пришли в себя и чувствуют себя хорошо. Мы надеемся, что припадки у них не возобновятся, хоть полной уверенности и нет.
- Отлично, - Дамблдор откинулся в кресле. - Насколько мне известно, ваша подопечная тоже в порядке?
- Да, в моем присутствии в Инверэри больше нет необходимости. Я сделала все, что могла.
- Все, что могли и все, что хотели? - холодно спросил Снейп.
- Я вас не понимаю, - мадам Мераль поджала губы. - Я находилась в Инверэри, исполняя свой врачебный долг. Чего еще я могла хотеть?
- Например, отомстить за смерть вашего супруга? - предположил Снейп.
Мадам Мераль пошевелила губами и ничего не ответила. Гарри же почувствовал, что вновь утрачивает твердую почву под ногами и погружается в трясину загадок.
Снейп подошел к столу Дамблдора, и министр протянул ему толстый, переплетенный в кожу том.
- Насколько я смог уяснить из материалов этого дела, - Снейп неторопливо перелистнул страницы дела, - Август Дефорж, погибший десять лет назад в результате несчастного случая в Исследовательском центре гербологии и фармакологии в Гленнох, состоял с вами в законном браке.
- Я не намерена этого отрицать, - мадам Мераль с достоинством подняла тяжелый подбородок.
- Вы не вышли замуж после его смерти… должно быть, вы очень любили его?
- Это вас не касается.
- И желали отомстить женщине, которую считали его убийцей. Вот тут имеется протокол судебного заседания. После вынесения оправдательного решения по делу миссис Агаты Димсдейл супруга покойного Августа Дефоржа устроила в зале суда истерику, обвиняла миссис Димсдейл в том, что та намеренно убила ее мужа, который не желал потворствовать сомнительным экспериментам своего начальника, а также угрожала упомянутой Агате Димсдейл местью.
- Я была расстроена, - хладнокровно ответила мадам Мераль. - К тому же, тогда я была намного моложе, чем теперь, и не умела держать себя в руках.
- Да, самообладанию вы научились. Однако лишь внешнему. В душе же вы по-прежнему оставались оскорбленной вдовой, жаждущей мести. Я не могу винить вас за это. Некоторые раны не заживают никогда.
Мадам Мераль опустила глаза, большие руки, спокойно лежавшие на коленях, вдруг судорожно сжались.
- Когда началась эпидемия в Гленнох, вы наблюдали за лечением жертв в качестве представителя Министерства. Изучая историю болезни Джанет Димсдейл, вы обнаружили, что она не только в родстве с той самой миссис Димсдейл, но и проживает с ней в одном доме. Вы предложили своим коллегам пойти на эксперимент: поскольку лечение в клинике очевидно не дает результатов, возможно, более успешным будет лечение в домашней обстановке? Так вы оказались в Инверэри. И обнаружили миссис Димсдейл, благоденствующую в лоне семьи. Среди детей, которых у вас уже никогда не будет. Из-за нее.
- Да, из-за нее, - глухо повторила мадам Мераль. - Не трудитесь продолжать, профессор. Я знаю, что мне предстоит пройти испытание Веритасерумом, так лучше я расскажу все сама, без принуждения.
Она держалась хорошо, гораздо лучше, чем можно было ожидать от человека в ее положении, и голос ее не дрогнул ни разу за все время, что она вела свой рассказ.
- До того, как Август решился на перевод в Центр, мы жили во Франции. Место показалось Августу престижным, да и оплата предлагалась высокая. Он согласился. И с самого начала отношения с новым руководителем у него не заладились. Агата Димсдейл не просто любила, чтобы все делалось по ее желанию - это бы еще ничего, в конце концов, идеальных руководителей не бывает. У всех свои причуды.
Дамблдор проигнорировал невольно устремившиеся на него взгляды и поощрительно кивнул:
- Прошу вас, продолжайте.
- Однако действия Димсдейл показались Августу неэтичными, а подчас и незаконными. Вот, скажем, ее эксперименты: она так ловко умела устроить свои дела, что у Министерства никогда не возникало к ней вопросов; между тем, она испытывала зелья на своих сотрудниках, а те не смели сказать ни слова против. Никто не возражал.
- Я не знал, - задумчиво сказал Дамблдор.
- Если б и знали - что бы вы сделали? - мадам Мераль пожала плечами с тяжеловесной рассудительностью. - Август сразу заявил, что терпеть такого не станет. Сначала Димсдейл пыталась его запугать, но муж был - как вы это говорите? - не робкого десятка; потом она принялась его улещивать: якобы все она делала ради науки, и даже посулила сделать Августа своим помощником. Однако муж оставался вежлив, но непреклонен - Димсдейл прекращает эксперименты или Министерство будет извещено об истинной сути ее опытов. Тогда она смирилась. Нам так казалось. Август не торжествовал, о нет; он был добрый человек. Всегда говорил, что Агата Димсдейл - блестящий ученый и нужно всего лишь удерживать ее… как это? в рамках.
Мадам Мераль остановилась и отпила глоток чаю.
Все, затаив дыхание, ждали, когда она продолжит, только Снейп рассеянно перелистывал волглые, разбухшие от времени и небрежного хранения листы дела.
- Удержать ее в рамках! Как же мы были наивны! Не прошло и полугода, как Димсдейл прислали редкие растения из Южной Америки, и она принялась составлять новое зелье, излечивающее бесплодие. Зелье получилось чудовищно токсичным; в малых, очень малых дозах оно действительно давало результаты, однако, накапливаясь в организме, приводило к смерти. Почти все ее подопытные животные не доживали до родов, остальные умирали во время родов и сразу после них. Сначала Димсдейл экспериментировала на животных: на крысах, на собаках, на обезьянах. Однажды Август пришел сам не свой. Она собиралась проводить испытания на людях. На магглах.
- О, - вырвалось у Тонкс.
- "Все, - сказал Август. - Вы преступница. Я иду в Министерство. Это не наука - то, что вы делаете. Вы хуже всякого животного". Думаю, последние слова определили его участь. Даже если бы Август не угрожал Димсдейл разоблачением и срывом экспериментов, она не простила бы ему оскорбления. Мы жили не в Центре, в деревне рядом, и в то утро я не хотела отпускать Августа. Я чувствовала - нельзя ему возвращаться в Центр. Но муж сказал, что ему нужны документы, лабораторные журналы, иначе ему не поверят. Он поцеловал меня и ушел. Больше я его никогда не видела.
Мадам Мераль снова замолчала.
- Да как же она смогла избежать наказания? - воскликнул Шеклболт. - Невероятно! Опыты на людях - и ее оправдали!
- В материалах дела не было ни слова об этом, - пояснил Снейп. - Утверждается, что Агата Димсдейл в ходе экспериментов часто шла на неоправданный риск; но смерть Августа Дефоржа, по мнению судей, последовала в результате его же собственной небрежности. Димсдейл подверглась наказанию по принципу "Respondent superior" [*7], как руководитель, не обеспечивший безопасность сотрудника на рабочем месте.
- А почему миссис Димсдейл вас не узнала? - удивилась Тонкс. - Вы ей угрожали - она должна была вас запомнить.
- Уж не думаете ли вы, что она испугалась моих угроз? Она наверняка ни разу не вспомнила обо мне с тех пор. К тому же, за эти годы я прибавила в весе, а полнота меняет лицо. И фамилию я взяла девичью. Для меня было невыносимо именоваться "Дефорж". Эта фамилия - вечное напоминание о том, что я и без того не в силах забыть.
- Зачем же вам понадобилось убивать Джона Димсдейла? - с недоумением спросил Гарри.
- Странно, что в квиддичной команде вы были ловцом, - сардонически заметил Снейп.
- Почему это? - подобрался Гарри.
- Да потому что вы не из тех, кто схватывает на лету.
Минерва пронзила Снейпа сердитым взглядом, предательница Тонкс тихо фыркнула.
- Я не собиралась его убивать, - терпеливо пояснила мадам Мераль. - Миссис Димсдейл собиралась провести вечер в своей лаборатории, в том сарае, куда никто, кроме нее, никогда не заходил. Я узнала об ее планах от Джанет. Но случилась эта нелепая драка, Джон Димсдейл отправился врачевать свои ушибы, и вот - он мертв. Я сожалею об этом, я не питала враждебности к этому молодому человеку. И подумайте только, что она была за мать - в день похорон сына, на кладбище, она встретилась с этим оборотнем, с Грейбеком, чтобы обсудить свои ужасные планы! А Джанет? Я привязалась к этой девочке. Она так стойко боролась со своим недугом, никогда не жаловалась… и жаль, что я посчитала рассказ о преследующей ее тьме лишь галлюцинацией, вызванной болезнью. Но ее бабка, зная об истинном значении этих видений, сказала лишь, что Джанет не следует увлекаться романами! Нет, у Агаты Димсдейл не было сердца.
- Может, она просто не позволяла своим эмоциям вредить делу, которому была предана? - неуверенно предположил Люпин. - Впрочем, вы правы. Эти малыши, на которых напали… чудовищно.
- Да, мы уже уяснили себе, какой ужасной и бессердечной особой была Агата Димсдейл, - нетерпеливо сказал Снейп. - Не могли бы вы продолжить, мадам Мераль?
- У меня все. Я убила ее.
- Но яд из лаборатории Медеи Трего взяла Чоу, - вмешался Гарри. - Откуда он у вас?
- Однажды миссис Джон Димсдейл попросила принести из ее спальни забытый ею несессер - я как раз направлялась в ту сторону. На ее туалетном столике (невероятное неблагоразумие!) стоял пузырек. Я прочитала надпись на ярлычке и ужаснулась. Бедная женщина была так расстроена неладами в семье! Я забрала яд. Не хотела, чтобы она совершила самоубийство.
- Но она все равно покончила с собой. Из-за убийства, которое не совершала.
- Да. Как-то все странно получилось. Бокал с хересом стоял у самого локтя Агаты Димсдейл. Могла ли я предполагать, что он чужой? Я отправила Димсдейл к Джанет - та не звала ее, я солгала, - и влила яд в бокал...
- А вы все время стояли рядом, Поттер, - ласково напомнил Снейп.
Гарри скрипнул зубами.
- …и узнала, что вино предназначалось миссис Уизли, лишь когда та закричала, будто это ее хотели отравить. Если бы я знала о ваших обвинениях в адрес Чоу Димсдейл, я бы призналась, как признаюсь сейчас. Я считаю свой долг исполненным: я отомстила за Августа и избавила мир от этой женщины. Ведь, согласитесь, если бы она не умерла, кто знает, как бы все обернулось? А теперь, господин министр, можете распорядиться, чтобы меня отдали под стражу.
Мадам Мераль поднялась, глядя на Дамблдора с величавым фатализмом.
- Вам, вероятно, нужно привести в порядок дела? - взгляд Дамблдора был столь же прям и спокоен. - Дайте мне честное слово не покидать своего дома и явиться в аврорат по первому требованию, и я отпущу вас без конвоя.
- Я даю вам честное слово.
Дамблдор кивнул.
- Спасибо вам, - тихо проговорила мадам Мераль и добавила, оборачиваясь к остальным. - Прощайте. Мне было приятно работать с вами.
- Прощайте, - эхом отозвались авроры.
- Я сообщу вам, как дела у Джанет, - неловко сказала Минерва.
- Благодарю.
Она направилась к выходу. Гарри невольно привстал, но Снейп придержал его за плечо.
- Не беспокойся, Гарри, - Дамблдор вздохнул. - Она сдержит слово.
И она его сдержала.

- Так Чоу никого не убивала? Я обвинил ее напрасно?
- Да, мой мальчик, но не стоит упрекать себя. С твоей стороны логично было поступить именно так.
- Зачем же она бросилась с утеса? Ее бы допросили и отпустили с миром.
Дамблдор внимательно посмотрел на Гарри.
- Вижу, ты хочешь мне что-то сказать.
- Скорее, показать, - Гарри протянул смятый конверт с письмом Чоу.
Дамблдор взял его, протер очки и погрузился в чтение. Пока он читал, Гарри наблюдал, как за магическим окном в брачном танце вьются два дракона: старый самец, свинцового цвета, с серым, точно поседевшим гребнем, похожий на скалу, которая обзавелась парой перепончатых крыльев, и молодая драконица, сверкавшая изумрудной чешуей. Они по спирали поднимались в небо, затем срывались в пике, у самой земли снова взмывали, хлопая громадными крыльями, и зависали в воздухе друг против друга, вытянув длинные шеи и сблизив головы в нелепом и трогательном подобии поцелуя.
- Гм-гм.
Гарри перевел взгляд на Дамблдора.
- Гарри. Нервы Чоу давно были не в порядке. Когда она говорила со мной, я заметил, что она находится на грани срыва из-за этой неприятной истории с изменой. Бедная девочка никак не могла понять, почему муж так с ней обращается, коль скоро она не сделала ему ничего плохого. Она стала воображать себе всякие ужасы о том, что от нее хотят избавиться; ей было легче примириться с версией о внезапно вспыхнувшей безумной страсти между ее супругом и Флер, чем примириться с банальной интрижкой. Как все и обстояло на самом деле. Я надеялся, пообщавшись с тобой, Чоу отвлечется от этих мыслей.
- О да, я ее отвлек, - Гарри не смог сдержать горького смешка.
- Не надо так… что касается этого письма, вероятно, Чоу находилась в плену у своих навязчивых идей, когда его писала. К тому же, она не собиралась отправлять его тебе, разве нет?
- Но…
- Чоу Димсдейл покончила с собой, - твердо сказал Дамблдор. - Это все, Гарри.
- Я должен поговорить с Флер, - настаивал Гарри.
- Это будет затруднительно. Билл и Флер отправились на Мартинику, еще вчера. Я слышал от Артура, что они купили там дом и наложили на него антиаппарационные чары. Флер хочет, чтобы ее ребенок родился там, где тепло, красиво и нет посторонних людей. Гарри, Флер невиновна, поверь мне - уж я-то сразу вижу, способен ли человек на убийство.
Дамблдор понаблюдал за танцующими драконами и сказал с улыбкой:
- Знаешь, Гарри, у морских коней появилось потомство.
- Как, их стало еще больше?
- Да. Утром Хагрид прислал мне восторженное письмо. Жеребенка он назвал твоим именем.
- Не могу сказать, что я безумно ему благодарен, - пробурчал Гарри.
- Намерения у него были самые добрые.
- Чем дольше живу, тем больше убеждаюсь, - нет ничего страшнее, чем добрые намерения, - философски сказал Гарри.
Дамблдор посмотрел на него с высоты своих полутора веков и улыбнулся.

21.

- Приятно видеть, что ты прибавил в весе.
Рон похлопал себя по животу и улыбнулся.
- Небольшая полнота еще никому не повредила. У человека должны быть резервы. Не все же быть тощими, как волшебная палочка.
- Если я разжирею, Люциус меня бросит, - сегодня Гарри был в настроении подразнить своего добропорядочного друга.
Рон вынес это достойно и даже не слишком покраснел.
- Уведешь Снейпа у Малфоя-младшего. Или наоборот, - фыркнул он. - Кстати, о мезальянсах…
- Рон! Ты ли это произносишь? Я тебя не узнаю.
- Иди к черту! Думаешь, я совсем тупой?
- Ну что ты. Не совсем. Думаю, у тебя есть шансы выучить слово "экзистенциализм".
- Экзи… - Рон облизнул губы и с отчаянием взглянул на Гарри. - Не буду даже спрашивать, что это означает. Наверняка какое-нибудь извращение, настолько неприличное, что его нельзя назвать добрым английским словом.
- В каком-то смысле, так оно и есть. Но вернемся к мезальянсам: кто отличился на этот раз?
- Держи. Это приглашение на свадьбу, - уныло ответил Рон. - Когда я об этой свадьбе услышал, чуть в обморок не упал, поэтому решил предупредить тебя заранее. Не забудь наложить заглушающие чары, когда будешь вскрывать конверт... Снейп будет шафером. Вот ужас-то! Все бы отдал, только бы не ходить, но Герми сказала, что это будет жутко неприлично. А по мне, ничего более неприличного, чем эта свадьба, представить себе нельзя.
- Ты, Рон, совсем как Сивилла Трелони - темна вода во облацех, - посетовал Гарри. - Давай уже, раскрой мне ужасную тайну: кто и на ком женится?
- Айрин Слагхорн выходит замуж… - Рон замолчал, собираясь с силами. Гарри едва удержался от восторженного вопля, - …за Дамблдора.
- На Соловьином я поклялся, что никогда и ничему больше не удивлюсь, - медленно и членораздельно произнес Гарри. - Так вот. Я удивлен.

- Я каждый день обещаю себе, что не стану читать "Пророк", но каждый день эта кошмарная штука лежит и ждет, когда ее откроют. И я ее открываю. - Люциус бросил газету на стол. - Впрочем, сегодняшний номер стоило прочитать. Ты уже получил приглашение?
- Да, вот оно. Рон велел мне наложить заглушающие чары перед тем, как вскрыть конверт.
Гарри помедлил, разглядывая плотный пакет из розовой атласной бумаги, осторожно надорвал. Из конверта выпал шарик размером с горошину и покатился к краю стола. Гарри придержал его пальцем. Раздалось тихое шипение, Гарри поспешно отдернул руку. Шарик стремительно увеличился в размерах и превратился в напыщенного вида человечка в треуголке и бархатном кафтанчике с позументами. Человечек поднес к губам горн и извлек из него пронзительную ноту, потом откашлялся и торжественно произнес:
- Гарольд Джеймс Поттер! Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор имеет честь пригласить вас на церемонию своего бракосочетания с девицей Айрин Корнелией Слагхорн. Церемония состоится в следующую пятницу, тринадцатого мая 20… года, в церкви Св.Фомы на Аберкромби-стрит. Приглашение распространяется также на одну персону, избранную вами по своему усмотрению.
Человечек шаркнул ножкой, еще раз протрубил в горн, после чего растекся, как растаявшая свеча и превратился в обыкновенную открытку, на которой водили хоровод купидоны.
- Я, конечно, слышал, что на старости лет люди впадают в детство, но чтобы до такой степени… - пробормотал Люциус.
- Ты просто злишься, что тебе предпочли другого.
Люциус фыркнул.
- Хочешь быть персоной, избранной по моему усмотрению? - ухмыляясь, предложил Гарри.
- Это будет называться "пощечина общественному мнению".
- Да брось. Неужели тебе не интересно? Ты только представь: старина Альбус у алтаря, Снейп в роли шафера…
- Гарри Поттер с любовником - Упивающимся смертью. Нет уж, уволь. Не желаю становиться частью аттракциона.
- Хорошо. Тогда я приглашу Джинни.
- Не возражаю, - улыбка Люциуса была холодной и сладкой, как замороженный мед - или яд.
- В ком из нас ты так уверен - в себе или во мне?
- Достаточно посмотреть в твои честные гриффиндорские глаза, чтобы понять - ты не способен на вероломство.
Официант подал счет, повинуясь жесту Люциуса. Тот небрежно бросил на стол несколько монет и поднялся.
- Увидимся сегодня?
- Да, я освобожусь к десяти. Подумай насчет приглашения.
- Не смеши меня.
Гарри проводил взглядом прямую спину Люциуса. Затем посмотрел в окно, на реку, текущую так неспешно, что казалось, она стоит на месте. Гарри смотрел на воду, облокотившись о столик, и думал: в жизни не бывает прямых путей. Даже эта могучая река делает повороты, что же говорить о человеке?
Не злое начало, а жажда лучшего виной тому, что человек выбирает боковые тропы, чтобы достигнуть того, что почитает за счастье; пусть осуждает его тот, кто никогда не стремился ни к любви, ни к красоте, которых так мало в жизни.
Яркие блики играли на поверхности темной воды, и, когда Гарри оторвался от созерцания, ему показалось, что в ресторане темно, как в яме; мелькали перед глазами радужные пятна, и звенела на высокой ноте невидимая струна, отзываясь дрожью в каждом нерве. Гарри прислушивался к этой струне, а где-то на острове в Северном море старый волк поднял острую морду от растерзанной тушки баклана, и девушка в доме на побережье уронила щетку для волос, и оба вглядывались в пространство перед собой, слушая тихий, призрачный звон.
- Сэр, - Гарри вздрогнул. Рядом со столиком нерешительно переминался официант. - С вами все в порядке?
- Да, - медленно ответил Гарри.
Струна смолкла. На острове в Северном море волк вернулся к своей добыче, девушка в доме на побережье прошлась щеткой по длинным волосам, отсчитывая: "Пятьдесят один… пятьдесят два…"
- Подайте мне счет, - сказал Гарри.
- Тот джентльмен, что был с вами, все уже оплатил, - робко заметил официант.
- Это были чаевые, - ответил Гарри. - По своим счетам я всегда плачу сам.
К этому он и пришел через гнев, тревогу и скорбь, через ощущение вины, надежду и боль: какой бы стороной, солнечной или темной, ни обернулась к нему жизнь, каким бы путем он ни следовал, он сам будет платить за всякий свой поступок.

----------
Примечания:
[6]. force animae (лат.) - одушевляющая сила
[7]. respondent superior (лат.) - отвечает старший

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру