Одержимость

(Possession)

Автор: Felis

Переводчик: DieMarchen

Рейтинг: NC-17

Краткое содержание: Сириус использует эффективные, но непорядочные приемы, чтобы смягчить превращения Рема.

Pairing: СБ/РЛ.

Disclaimer: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.

Размещение: Автор дал согласие на размещение перевода на русскоязычных сайтах. Пожалуйста, не размещайте этот рассказ ни в каких архивах и не распространяйте никаким другим способом без письменного разрешения.

1.

Голубые как лед, затуманенные глаза открылись и обвели залитую утренним светом спальню. Кажется, было около семи утра. Медленно опустив ресницы, светлоглазый волшебник начал прислушиваться к ощущениям.

Он был обессилен. Ему не удалось выспаться. Все тело ломило. Боль вспыхивала и разливалась по телу, напоминая о том, что случилось прошлой ночью. Как бы это назвать, задумался он. Свидетельства любви? Знаки обладания? Доказательства желанности? Клейма? Как назвать покрывающие его тело отпечатки острых зубов и безжалостных пальцев? Синяки и кровоподтеки там, где плоть долна быть чистой, гладкой, нетронутой как свежевыпавший, еще не пересеченный цепочками следов снег.

Нетронутой? После ночи, проведенной с оборотнем за сутки до полнолуния? Вряд ли.

Хуже всего была тупая, нудная, пульсирующая боль там, где оборотень входил в него снова и снова, требовательно, настойчиво, неистово. Подчинял его, обладал им, требуя смирения и повиновения. Которое было охотно ему подарено. В конце концов. После того как притворное сопротивление разожгло бешеное вожделение вервольфа, заставив его любить Сириуса с лихорадочной страстью.

Хотя, возможно, назвать то, что между ними произошло, "любовью" было бы чересчур романтично. Волшебник переключился с мысленного осмотра повреждений на составление списка синонимов тому развлечению, за которым они провели прошлую ночь. Что это было - спаривание? Химическая реакция? Использование? Обладание? Одержимость?

Подходящее определение наконец нашлось. Его по-настоящему неслабо отымели Подумав об этом, он усмехнулся и не заметил как снова уснул.

Сириус Блэк часто задумывался о том своеобразном ритуале, который они исполняли с Ремом Люпином. Никто на земле, ни единое существо не могло бы что-то потребовать от Сириуса, а тем более заставить подчиниться. Он не был ничьим рабом и не склонялся ни перед кем. И все же, когда этого просил у него Рем, он не раздумывая уступал. В ночь перед полнолунием сражались между собой человеческая и звериная сущности его друга. И несмотря на Волчье Проклятье, пробуждение зверя, ищущего свою пару, всегда давало о себе знать. Но если Рем сдавался и позволял волку терзать Сириуса, неважно как жестоко, то в полнолуние, вырываясь на свободу, зверь требовал от человека гораздо меньшего. И тогда превращение причиняло Рему не больше беспокойства, чем оцарапанная коленка. Для Сириуса этого было вполне достаточно, чтобы проводить упомянутую ночь на зыбкой границе между жестким сексом и изнасилованием.

Рем проснулся несколько часов спустя. Ощущение уюта и покоя, охватившее его при пробуждении, было немедленно сметено волной жгучего стыда. Он перевернулся чтобы взглянуть на Сириуса. Тот лежал к нему лицом, закрыв глаза. Покрывала сползли почти до пояса, открывая взгляду Рема картину нанесенных им повреждений. Он невольно ахнул, увидев неровные отметины вдоль ключиц и расцветающие повсюду кровоподтеки. Еще глубже, почти до крови - след укуса вокруг соска. В горле до сих пор стоял медный привкус. Синяки на щеках, отметина от большого пальца на одной щеке, и от трех - на другой. Рем помнил, что крепко схватил Сириуса за подбородок, удерживая ему голову, пока волк терзал его рот. Несколько прядей черных волос протянулись поперек подушки - пальцы Рема запутались в гриве Сириуса, когда он рывком откинул ему голову, чтобы дотянуться до горла.

До нежного, беззащитного, напрашивающегося на укус горла, пульсирующего жизнью, теплого, соблазнительного… Волк жаждал, ощущал манящий аромат и вкус алой реки, струящейся под кожей. Он впивался в это сокровище, лакая драгоценую жидкость, рыча от удовольствия и с дикой насточивостью врываясь в подчиняющееся ему тело.

Следы на шее напоминали украшенную гранатами удавку. Рем знал, что увидит и другие свидетельства своей победы - запекшуюся кровь, глубокие борозды от когтей на спине и плечах, укусы вдоль бедер. Цепь лиловых синяков охватывала изящное запястье - пальцы Рема сомкнулись там так сильно, что лишь чудом не сломали хрупкую кость. Рем был уверен, что внутри, скрытые от глаз, есть и иные, не менее глубокие следы.

Рему было невыразимо стыдно. Он любил Сириуса больше жизни. Как он мог, пусть даже не вполне владея собой, поступить с ним так грубо? Мысль о том, что иногда он обращается с Сириусом хуже чем с дешевой потаскухой, была словно ложка горького лекарства. Он не хотел делать этого, пусть даже так его превращения становились легче. Первые несколько раз, когда это случилось, он пытался убедить себя, что в следующий месяц будет готов к пробуждению волка. У них будет ночь самозабвенной любви, но Рем сумеет сдежать агрессивного зверя и не причинит другу боли. Однако вскоре он понял, что ошибался, и ему пришлось искать другой выход.
Как-то раз он попытался не появляться дома до тех пор, пока ему не станет совершенно необходимо принять последнюю дозу Волчьего проклятья. Но эта уловка лишь разозлила волка и сделала его еще опаснее. После долгих лет разлуки Рем и Сириус жили вместе, и так привыкли друг к другу, что зверь, чувствуя приближение полнолуния, бесцеремонно требовал своего. Смятение, охватившее Рема даже при таком коротком расставании, едва не свело его с ума. Он вернулся чтобы принять снадобье, и стоило ему оказаться с Сириусом в одной комнате, как он позабыл обо всем. Он наспех проглотил зелье, а затем, не видя и не слыша ничего в алом мареве вожделения, набросился на Сириуса и уложил его прямо на пол. Падая, Сириус ударился и потерял сознание. Прежде, чем Рем понял это, он уже был в нем. И даже тогда, к своему вечному стыду, он не смог остановиться. Ранение друга не имело для него значения, до тех пор, пока он не получил, что хотел, от его бесчувственного тела.

Рем содрогнулся, вспомнив, какой ужас обуял его, когда он склонился над неподвижным телом Сириуса, пытаясь привети того в себя. Всю жизнь Рем боролся, пытаясь одолеть живущего в нем зверя. И больше всего боялся, что волк искалечит или убьет кого-то, кто был ему дорог. В тот раз он подошел к этому опасно близко.

Волчье Проклятье очень помогало ему, давая возможность контролировать себя после превращения. Но даже оно не могло подавить первобытные инстинкты зверя. Не имело смысла уходить из дома, если это приводило волка в ярость и заставляло нападать уже тогда, когда тело еще оставалось человеческим.

И Рем решил попробовать другую тактику. Он останется дома, но не будет подходить к Сириусу за сутки до полнолуния. Он займется чем-нибудь, попытается заработаться до такой степени, чтобы даже не вспоминать о сексе. А спать ляжет в кабинете или в свободной комнате. Он будет достаточно близко к Сириусу, чтобы волк не слишком беспокоился, но достаточно далеко, чтобы не потерять над собой контроль.

Идея была неплохая, и возможно даже действенная, если бы не одно обстоятельство, ростом в шесть футов и два дюйма. Сириус намеренно сводил на нет все его усилия. Он целыми днями ходил за Ремом, и придумывал самые разнообразные оправдания тому чтобы отвлечь его от работы.

- Ты не проголодался? Хочешь имбирный пряник?

- Я ловил боггарта в холле внизу, могу поклясться, он прибежал сюда

- Прости, что отвлекаю, можно взять у тебя "Гвоздехвостов обеих Америк"?

В отчаянии Рем даже пытался запирать двери заклинаниями. Напрасная надежда, ведь они жили в доме, принадлежавшем Блэкам на протяжении нескольких веков. Заклинания превосходно срабатывали против всех, кроме тех, у кого в жилах текла кровь Блэков. Сириусу достаточно было прикоснуться к дверной ручке, и замки радостно распахивались перед ним. А Рем оказывался в ловушке, разрываясь между желанием выгнать Сириуса и не отпускать его.

Словно затем, чтобы еще больше ухудшить положение, в такие дни Сириус одевался в магглскую одежду - удобные потертые джинсы подчеркивали стройность бедер, а рубашки с небрежно подвернутыми до локтей рукавами - ширину плеч. Не скрываемая бесформенной мантией, естественная грация его движений становилась еще заметнее. Рему стоило больших усилий не смотреть на друга, не говоря о том, чтобы держать при себе руки. Сириус это знал, и то и дело оказывался от Рема на расстоянии вытянутой руки, не давая ему сосредоточиться.

К вящему удовольствию Рема, Сириус с поразительным спокойствием демонстрировал свое тело. Раскинувшись в кресле, небрежно перекинув ногу через подлокотник, он подпирал голову рукой, зарываясь пальцами в густые блестящие волосы. Длинные тонкие пальцы другой руки лежали на бедре. Глядя на Рема честными глазами, он говорил обо всем, что приходило ему в голову. Рем почти не понимал смысла его слов. Сириус с тем же успехом мог бы читать вслух имена и адреса из магглской телефонной книги. Все силы Рема уходили на то, чтобы сдержаться, не броситься к его ногам, не уткнуться лицом в его колени, вдыхая мускусный запах, прикусывая ткань, отделявшую его рот от плоти его возлюбленного.

И предпринимая эти простодушно-жестокие чувственные атаки, Сириус прекрасно знал, что в конце концов, несмотря на все усилия Рема, ему придется за это заплатить.

Рем вздохнул, огорченный тем, что снова поддался на уловки друга. Он потянулся за волшебной палочкой, надеясь заклинаниями вылечить некоторые раны прежде, чем Сириус проснется. Он осторожно прикоснулся кончиком палочки к расцарапанной груди, но отвел ее, когда Сириус пошевелился и открыл глаза.

- Привет, Лунатик, - пробормотал он с сонной улыбкой.

- Доброе утро. Я как раз хотел осмотреть тебя, - Рем неопределенно повел рукой, обхватив этим жестом все тело Сириуса.

- Да не беспокойся. Все не так плохо, как кажется. - Сириус перевернулся на живот. Рем наклонил голову и поморщился, увидев, на что похожа спина Сириуса. На него как будто напали взбесившиеся садовые грабли. Рем провел рукой по спутанным черным волосам.

- Думаю, тебе понадобится теплая ванна, а потом я займусь твоими ранами.

- Ну что ты, не надо.

Рем перебил его, слегка повысив голос:

- Поскольку в этом виноват именно я, меньшее, что я обязан сейчас сделать - привести тебя в порядок.

- Ну хорошо. Ванна так ванна, - сказал Сириус, заметив, что у Рема твердеет подбородок.

- Хорошо. Дай мне пару минут, я все приготовлю.

Через десять минут Сириуса было еле видно в пене, наполнявшей широкую ванну. Вода была приятно горячей, по комнате разносился свежий запах мяты и алоэ. Рем присел рядом с ванной на табурет, держа под рукой волшебную палочку и нужные мази. Он методично осматривал Сириуса с ног до головы, по мере продвижения залечивая ссадины и синяки. Некоторые раны затягивались без следа, другие были слишком серьезными, чтобы исчезнуть сразу же.

Тишину нарушал только негромкий голос Рема.

- Дай мне руку… Теперь другую… Согни колено, чтобы я видел бедро… Наклонись… Откинь немного голову…

Сириус внимательно смотрел на него, намокшие пряди волос змеились по плечам. Наконец, когда Рем закончил, он заговорил.

- Рем. Ты знаешь, что я делаю это нарочно и ни секунды об этом не жалею. Не вини себя.

- Не могу, - нахмурившись, тихо отозвался Рем.

- Сейчас - может быть. Но не тогда, когда мы в постели, - спокойно ответил Сириус. - Ты никогда не заставишь меня поверить, будто тебе это не нравится Я слышу, как ты стонешь и вскрикиваешь. Чувствую на себе твои руки. Знаю, чего ты хочешь.

- Но я причиняю тебе боль! Или ты думаешь, мне нравится видеть тебя избитым и окровавленным? - Рем отпрянул, не в силах выносить спокойный взгляд друга.

- Нет, любовь моя, я так не думаю, - Сириус повернулся, чтобы взглянуть на Рема, и увидел что тот стоит к нему спиной. - Иди сюда, посиди со мной.
Рем не пошевелился.

- Прошу тебя, - сказал Сириус. Вздохнув, Рем вернулся на табурет.
- Я знаю, это тревожит тебя. Но мы оба знаем, что тебе это помогает. Мне больше нечем смягчить твои превращения. Если бы я мог улучшить Волчье Проклятье, соединить его с обезболивающим зельем, я бы сделал это в то же мгновение. Но я не алхимик. Я не решаюсь экспериментировать с ингредиентами.

- Сириус, достаточно и того, что ты можешь приготовить мне зелье. Ты не обязан так жертвовать собой каждый месяц. Я не хочу обменивать свою боль на твою. Не хочу платить за свой покой твоей кровью.

Сириус досадливо фыркнул.

- Как мне убедить тебя, что Мне. Это. Безразлично. Моя боль пустяковая, пара синяков и царапин. Она не может сравниться с твоей. Я допускаю, что мне не хотелось бы так заниматься любовью все время, но иногда… - он улыбнулся, и от его улыбки у Рема в груди словно затрепетали крылья бабочек. Дикие светлые глаза сверкнули пониманием.

- Мне нравится то, что ты со мной делаешь, Рем. Нравится дразнить тебя и сопротивляться тебе до тех пор пока ты не возьмешь меня, едва ли не силой. Грубо, сильно, дико и очень, очень горячо, - при звуках бархатного мурлыкающего голоса, полного воспоминаний об удовольствиях прошлой ночи, Рем почувствовал как в нем просыпается желание. Не отводя глаз, Сириус протянул мокрую теплую руку, взял Рема за подбородок и мягко привлек к себе.

- А по утрам, - шепнул он, - ты ухаживаешь за мной, перевязываешь меня, и бываешь со мной так ласков.

Их губы сомкнулись в долгом нежном поцелуе, исцелявшем сердце Рема так же как мази исцеляли тело Сириуса. "Он привораживает меня" - подумал Рем.
Рем выпрямился, удерживая руку Сириуса обеими руками и задумчиво посмотрел на друга.

- Я начинаю думать, что во всем этом виноват совсем не волк.

Черная бровь изогнулась в притворном изумлении.

- Правда?

- Правда. - Рем поднялся. - Я приготовлю завтрак.

С этим он вышел. Если бы он обернулся, то увидел бы на лице Сириуса довольную ухмылку.

2.

Вечером того же дня.

Рем взглянул на часы на каминной полке в кабинете. Было почти пять вечера. Время принять последнюю порцию зелья. Он спустился в кухню и обнаружил, что Сириус, одетый на сей раз в светло-серую мантию, ставит котел на огонь

- Согреется через пару минут, - сказал он, взглядывая на Рема и тут же снова возвращаясь к зелью. Рем подошел к нему и обхватил за пояс.

- Сириус ты никогда не думал заняться алхимией? У тебя определенно есть способности.

- Ты же знаешь, причиной моих успехов в алхимии было желание позлить Снейпа. Вот у кого настоящий талант. Я могу правильно выполнять инструкции, но вряд ли способен сделать какое-нибудь открытие. Нет, правда, я только и могу, что составить по готовому рецепту самое необходимое - вроде Волчьего Проклятья или Похмельного Зелья, - он улыбнулся. - Интересно, знают ли магглы, что "собачья шерсть" действительно имеет к этому отношение?

- Думаю, нам повезло, что поблизости всегда околачивается Бродяга, - свободной рукой Рем подхватил волну черных волос. - И надеюсь, ты знаешь нужное заклинание, чтобы бедняга не остался совсем лысым на случай, если нам понадобится срочно протрезветь.

Не сводя глаз с котла, Сириус улыбнулся еще шире. Над зельем начал подниматься пар. Одним ловким движением Сириус снял котел с огня и перелил дымящуюся жидкость в кубок. Рем взял кубок и сел за кухонный стол. Он улыбнулся, но улыбка вышла немного грустной.

- Каждый раз, когда я пью это, то вспоминаю Снейпа. Как он добавлял руту, чтобы вкус был противнее.

- С этим ничего нельзя сделать, Рем. Он уверен, ты знал, что я собираюсь заманить его в тот туннель на верную смерть. Что бы ни говорил ему Дамблдор, думаю, в глубине души он никогда не поверит, что во всем был виноват я один. И то, что он по просьбе Альбуса согласился готовить для тебя зелье, пока ты был в Хогвартсе, не значит, что он стал лучше к тебе относиться. Наверное, он хотел хоть так отомстить тебе.

- Наверное, - Рем поднял внезапно посерьезневший взгляд. - Ты не присядешь на минутку? Мне нужно с тобой поговорить.

- Сначала выпей лекарство, - строго сказал Сириус.

Рем допил дымящийся настой. Затем, не сводя с Сириуса глаз, кивнул на кресло напротив. Сириус сел, оперся локтями о стол. Он догадывался, о чем пойдет разговор. Рем глубоко вздохнул.

- Я весь день думал, что именно хочу тебе сказать, - начал он. - Мне будет тяжело, поэтому буду благодарен, если ты не станешь перебивать.
Сириус кивнул.

- Ну хорошо. Это касается прошлой ночи и всех остальных таких ночей. Я понимаю, почему ты вынуждаешь меня причинять тебе боль. Ты хочешь избавить меня от боли, которую я испытываю при превращении. Я понимаю, что ты делаешь это из любви ко мне и, поверь, не нахожу слов, чтобы выразить как глубоко меня это трогает.

Сириус, у меня нет никого дороже тебя, и быть с тобой, видеть тебя каждый день, жить с тобой, когда я уже перестал надеяться когда-нибудь обрести счастье, радость и любовь значит для меня больше, чем можно рассказать. После стольких лет отчаяния я как будто оказался в раю. Но я не могу забыть о том, кто я. Я оборотень. Я смертельно опасен.

И этот несдержанный, дикий секс лишний раз напоминает мне об этом. Всю свою жизнь я старался забить в себе зверя, заставить его смириться. Но теперь ты нашел способ освободить его, и все заканчивается тем, что я принуждаю тебя. Мне это отвратительно. Это перечеркивает все усилия, которые я прилагаю чтобы сдержать себя. Я забываю о том, за что сражался всю свою жизнь, стоит тебе поцеловать меня, дотронуться до меня, стоит мне просто увидеть тебя в постели.

Рем посмотрел вниз, на свои сплетенные в отчаянии пальцы и продолжал тихим, исполненным горечи голосом:

- Знаешь, ты был прав. Эти ночи… Мне это нравится. Нравится, как ты сопротивляешься мне, вырываешься, напрягаешь все силы, чтобы разомкнуть мои руки. Нравится подчинять тебя, не давать тебе вздохнуть, делать с тобой все что захочу. Я хочу, чтобы ты сражался со мной, чтобы в конце концов, когда я возьму тебя, ты чувствовал бы себя пронзенным, беспомощным, в моей власти. Ничто не сравнится с тем потрясающим пылающим забытьем, в котором я добиваюсь тебя.

Он взглянул на Сириуса, боль осколками стекла мерцала у него в глазах.

- И я жажду увидеть, что ты сдаешься мне, раскинув руки, лежишь среди покрывал, и твое тело принадлежит мне, и я могу делать с тобой все что угодно. Я хочу обладать тобой. Отметить тебя. Доказать, что ты принадлежишь мне и только мне. Я хочу сделать тебя уязвимым, беззащитным. Хочу, чтобы ты позволил мне распоряжаться твоим телом, до последнего уголка, что бы я ни пожелал с тобой сотворить.

Рем, задыхаясь, замолк. Сириус хотел что-то сказать, но Рем предупреждающе поднял руку и нетвердым голосом продолжал:

- Да, мне нравится так поступать с тобой. По ночам. Но по утрам меня тошнит от этого, ведь то, что я делаю - настоящее святотатство. Я никогда, ни за что не сделал бы этого, если бы не проклятый зверь. Как ты не понимаешь, Сириус? Если я теряю контроль, это значит, я проигрываю. Проигрываю в битве, которую веду всю свою жизнь. А волк побеждает. Становиться волком на одну ночь в месяц - плохо. Но еще хуже - вести себя как животное, сохраняя облик человека. Я превращаюсь в чудовище и совершаю чудовищные поступки. Я перестаю быть человеком. Меня надо держать в стальной клетке.

Рем умолк, зажмурился, пытаясь успокоиться, затем снова поднял взгляд. Ореховые глаза встретились со светло-голубыми.

- Сириус Блэк, я безумно тебя люблю. Ты для меня - как путеводная звезда в ночи. Рассвет, прогоняющий мои кошмары. Ты - воплощение рая на земле. И когда я просыпаюсь в такие утра, как сегодня, я смотрю на тебя и чувствую себя так, словно изнасиловал тебя. Физическая боль, которую я испытываю при превращении ничто по сравнению в душевной болью которую я чувствую в эти мгновения. Сириус, умоляю, никогда больше не вынуждай меня причинять тебе вред. Пожалуйста, оставь мне боль, с которой я могу справиться. Прошу тебя.

Рем окончательно умолк. Он смотрел на Сириуса, зная, что теперь все зависит от решения его друга. А Сириус смотрел на него и видел те же глаза, что взглянули на него много лет назад, в Хогвартсе, в их общей спальне. Усталые взрослые глаза на лице мальчика, храбро сражавшегося с непосильным несчастьем. Глаза, устремленные на друзей, раскрывших его мрачную тайну, были наполнены болью и ожиданием погони. Что-то шевельнулось тогда в душе юного Сириуса. Он понял с ясностью и опережающей годы мудростью, что даже ценой собственной жизни сделает все, чтобы изгладить этот взгляд из золотисто-ореховых глаз.

Он взял Рема за руки.

- Да, может быть, ты опасен и способен на убийство. Так же, как и я. Иногда ты не можешь держать себя в руках. Так же, как и я. Ты становишься волком раз в месяц. Я могу потерять над собой контроль в любой момент, в любом месте, при любых обстоятельствах, хотя внешне продолжаю выглядеть человеком. Так кто из нас настоящее чудовище? - Он грустно улыбнулся. - Мы годами ходили вокруг этого разговора, не решаясь начать его. Думаю, это одна из тех нитей, что нас связывают.

Сириус поднес их сомкнутые ладони к губам и бережно поцеловал Рема в запястье.

- Ты столько лет провел в одиночестве. Это моя вина.

- Нет, вовсе нет. Ты не…

- Моя, Рем. Мои намерения, неважно какими бы благими они ни были, обернулись катастрофой для очень многих людей. Я знаю, ты простил меня за это, но я по-прежнему чувствую себя виноватым. Мне нужно попытаться ладить с людьми. Иногда я все делаю правильно. Иногда действую слишком грубо, думая больше о себе, чем о других. Я надеялся что когда-нибудь смогу вернуть тебе хоть часть долга, Рем. Прости меня. Я хотел тебе помочь, но если цена так высока, я конечно сделаю так, как ты скажешь.

Рем сжал руки, и перевел дух.

- Благодарю.

Месяц спустя.

Рем рассеянно бродил по кабинету. 4:05. Время принять последнюю в этом месяце порцию Волчьего Проклятья еще не настало. Всю прошлую ночь он провел в свободной спальне, так и не смог уснуть и теперь чувствовал себя хуже некуда. Взглянув на царивший на столе хаос, он даже не сумел припомнить, над чем работал весь день. Неважно, завтра он приведет все в порядок. По крайней мере, через несколько часов к нему присоединится Бродяга и одиночеству придет конец.

Было странно и непривычно день напролет не видеть Сириуса. Он пытался успокоить себя, повторяя, что тот где-то рядом - на первом этаже или в саду. Однако ему пришлось приложить немало усилий чтобы сосредоточиться на работе, отогнать мысли о том, как ему не нравится сидеть взаперти. Последняя ночь оказалась хуже всего. Лежать одному в пустой комнате, не чувствуя рядом знакомого тепла, было почти невыносимо. Мысль о Сириусе, ратянувшемся в своей постели подняла его и погнала вниз по лестнице к его спальне. Почти у дверей он заставил себя остановиться и вернуться к себе. Забравшись в постель, он механически доставил себе удовольствие, рассеянно думая о том, насколько лучше это получается у Сириуса. И все же ему удалось удержаться на расстоянии.

Перед восходом луны Рем, отодвинув к стенам стоявшую в кабинете мебель, освободил достаточно места для того, чтобы два огромных зверя могли порезвиться, не опасаясь ни на что налететь. Сириус вошел в комнату, когда у Рема начались первые судороги, возвещавшие о начале превращения.

- Лунатик, все в порядке?

Рема передернуло, но он кивнул

- Превращайся, Сириус.

Немедлено появился Бродяга и склонив голову набок уставился на раздевающегося Рема.

- Перестань на меня глазеть, извращенец!

Бродяга ухмыльнулся и часто задышал, свесив язык.

Затем в глазах у Рема потемнело и пронзительная раздирающая боль вспыхнула в суставах и рванула мышцы. Полные муки стоны превратились в горловое рычание. Мгновение спустя он оскалившись бросился на черного пса. Они прыгнули друг на друга и сцепившись катались по полу, притворно рыча и скаля зубы, пока волку это не наскучило. Тихо поскуливая, он уселся на коврик перед камином, и черный пес свернулся рядом с ним.

Когда зашла луна, волк превратился в человека. Задыхаясь и дрожа, медленно привыкая к возвращающимся человеческим чувствам, Рем лежал на полу. Знакомые руки завернули его в плащ. Сириус помог ему подняться на ноги и поддерживая за плечи, повел к спальне. Там Рем сбросил плащ и со вздохом скользнул в постель.

- Размять тебя? - Сириус видел, что Рему больно, но появивишаяся на нежных губах слабая улыбка вознаградила его.

- Мммм. Да, пожалуй.

Сириус переступил через Рема коленом, его теплые руки прошлись по спине друга разминая напряженные мышцы под лопатками. Большие пальцы двигались вверх и вниз по позвоночнику, ладони твердо растирали изящные бедра. Рем постепенно расслаблялся, движения сильных уверенных пальцев погружали его в блаженную полудрему. Наконец он перевернулся, лениво протянул руки и привлек друга к себе, приближая лицо к его лицу. И прошептал с ласковой насмешкой:

- А по утрам ты ухаживаешь за мной, перевязываешь меня, и бываешь со мной так нежен…

Тень улыбки коснулась губ Сириуса, а в глазах зажегся огонек узнавания.
- Не очень оригинально, но пожалуй, сойдет.

Он поцеловал Рема, провел языком по его губам. Рем приоткрыл рот, приглашающе коснулся губ кончиком языка. Поцелуй стал глубже. Рем подхватил одной рукой горсть эбеновых волос, а другую положил Сирису на пояс, притягивая друга к себе.

Целуя Сириуса в подбородок, Рем скользнул руками к застежке его мантии.

- Сними это, - прошептал он между поцелуями. - Что за глупость - ложиться спать одетым.

Сириус приподнялся на руках, и Рем быстро растегнул и стянул с него все лишнее.

- Какой ты сегодня ласковый, - хмыкнул Сириус. - С чего бы это?

- Твой животный магнетизм, - Рем снова привлек его к себе. - Люби меня, Сириус.

- Ты не устал?

- Устал, но я правда хочу этого. Чувствовать тебя в себе. Быть твоим

Сириус притянул Рема ближе. Долгое время они смотрели друг другу в глаза, их движения были почти незаметными. Возбуждение нарастало, они прижимались друг к другу сильнее, рты смыкались изгиб в изгиб, губы и языки исследовали знакомую территорию. Их движения были медленными и плавными, как покачивания лодки, дрейфующей в теплом спокойном море. Долгие полусонные поцелуи были такими же мягкими и неспешными, как легкие движения бедер. Рем мог провести целую вечность, наслаждаясь глубокими неторопливыми ласками, сладко-жаркими поцелуями и успокаивающим прикосновением рук. Они кончили одновременно, тихие стоны превратились в глубокие вздохи.

Сириус подвинулся в сторону и обхватил Рема, прижимая к себе. В ответ тот благодарно улыбнулся и, засыпая, прислонился к Сириусу

END