Предсказание
Часть 1
НАЧАЛО
Автор: Катри Клинг
Редактор: DieMarchen
Pairing: Гарри/Драко, Гарри/Снэйп, Снэйп/Драко, Снэйп/Люциус, Люциус/Драко
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance, angst
Краткое содержание: Волдеморт все-таки уничтожен. Это, как ни странно, сломало всю жизнь великому Гарри Поттеру, но ему остался еще год обучения в Хогвартсе. И этот год будет не забываемым...
Предупреждение: Слэш начнется во второй части. В конце произведения предполагается инцест.
Disclaimer: Персонажи и предыстория принадлежат J.K.Rowling, сюжет мне, а искусство народу!
Размещение: если возникнет желание, размещайте фик на своих сайтах, но, пожалуйста, не забудьте указать имя автора.
Глава 2
“Ты должен уметь контролировать себя, Драко. Это очень важно. Если не хочешь показывать, что на самом деле творится у тебя на душе, необходимо научиться управлять своими эмоциями и мышцами лица. Это непростое искусство, но очень полезное. Не слушай тех, кто называет это притворством. Это так называемое притворство не один раз спасало всем нам жизнь. И запомни еще одно: нужным людям стоит говорить только то, что они хотят от тебя услышать”...
Закат сегодня был особенно кровавый. Все в кабинете отца окрасилось красным. Даже его длинные серебристые волосы на портрете. Драко не сразу смог отвести взгляд от этих переливающихся в свете заката прядей. От размазанных по лбу и щекам красных бликов. Строки из старинной баллады сами пришли ему на память:
Белокурый демон с ясными глазами,
Ты любви не ведал, ты не знал печали,
Твой удел не хитрый - кабаки и лютня,
Все пиры хмельные да с похмелья утро.
Ты себя прославил дерзкими речами,
Дом твой вечно полон вздорными гостями,
Таинство молитвы для тебя пустое,
“Жизнь для удовольствий” - правило простое.
О печальном думать не найдется повод.
Ты богат и знатен, ты красив и молод.
День и ночь бушует черной страсти пламень,
Но в груди не сердце, а могильный камень.
Драко достал из кармана вырванный из книги листок с этим стихотворением и перечитал его, хотя помнил наизусть. С тех пор, как исчез Люциус, Драко никогда не расставался с этим клочком бумаги. Эта бумажка дарила ему ощущение, что отец где-то рядом. Когда-то давно кто-то, безнадежно влюбленный в Люциуса, прислал ему это старинное стихотворение. Еще полгода назад Драко не поверил бы, что все это было адресовано Люциусу. И все-таки это было про него. Теперь Малфой-младший знал это точно.
“Если бы я захотел послать стихотворение тому, в кого я сам безнадежно влюблен (нет, не в кого влюблен, а кем опасно БОЛЕН!), то выбрал бы это:
Я помню все, я помню каждый день,
Как я тебя любил и ненавидел.
И как удобен был сарказм и смех,
Чтоб слез моих никто-никто не видел...”
Драко невесело улыбнулся. Ну вот, не угодно ли? Но довольно отвлекаться!
Он взмахнул палочкой в сторону тяжелых французских штор, изящными складками собранных под потолком. Дорогая ткань с шумом упала до самого пола, и в кабинете стало темно. Драко зажег свечи и снова посмотрел на отцовский портрет. Теперь видеть отца он мог только на картинах в замке. Но и это уже неплохо при сложившихся обстоятельствах.
“Осанка – это очень важно. Осанка, походка и посадка головы. Уже по одному этому сразу можно определить происхождение. Обращай внимание на то, как ты ходишь. Тебе уже не десять лет, Драко, следи за тем, как двигаешься. Не носись по коридорам, как дикарь. Не врывайся в комнату, как будто тебя впихнули пинковым заклинанием. Ты должен понять разницу между “быстро” и “бегом”, и всегда помнить о достоинстве. Когда здороваешься или прощаешься, достаточно просто склонить голову. Не наклоняться всем корпусом, как деревенский олух, а изящно кивнуть. Если перед тобой кто-то более высокого происхождения или равный тебе, но старший по возрасту, голову склоняешь чуть ниже и прикладываешь правую ладонь к груди. Иди и потренируйся перед зеркалом. Я не желаю за тебя краснеть в приличном обществе”...
Счета, письма от агентов и управляющих делами. Как отец не сходил от этого с ума? Теперь вся корреспонденция приходила на имя матери, но Нарцисса не прикасалась к ней, полностью поручив все поверенному. Их юрист, мистер Кромвель, вел дела семьи Малфоев еще до рождения Люциуса, но Драко не мог всецело доверять этому человеку после того, как пропал отец. Драко прекрасно знал, что все боялись Люциуса ничуть не меньше Волдеморта, и из страха перед ним могли делать много такого, чего никогда не сделали бы просто так.
Сегодня пришло письмо от крестного, но ничего утешительного Северус не написал. В этот раз на его приезд можно было не рассчитывать. Ужасно. Какие такие у него могли быть срочные дела, чтобы ими нельзя было пренебречь ради единственного крестника? Когда Снэйп оказывался в доме, Драко мог хоть немного расслабиться. Было с кем поговорить, с кем посоветоваться. И на чьем плече выплакаться. Перед Снэйпом не было нужды играть взрослого и хладнокровного сноба. Северус для этого слишком хорошо его знал. И, как ни странно, был привязан к Драко намного больше, чем могли предположить Люциус и Нарцисса. “И даже больше, чем привязан”. Отношения у них были странные. Мягко говоря. Интересно, что бы было, если б Люциус узнал, кто стал первым любовником его сына... Но Люциуса нет, а Снэйп не приедет. Его письмо лежало на столе с каким-то виноватым видом, словно смущалось того, что стало свидетелем невольных слез блондина.
“Мне очень жаль, но срочное и в высшей степени неотложное дело требует моего обязательного присутствия в другом месте. Сожалею, что не смогу приехать. Возможно, мы увидимся только в сентябре, раньше не обещаю, так как дела могут затянуться на неопределенный срок. Если тебе что-нибудь срочно понадобится – отправляй письмо с Марой, она меня разыщет.
Северус Снэйп
P.S.: Ты спрашивал, что это за проект “Магические инвестиции”. Я все выяснил, ни в коем случае не связывайся с ним. Он не надежен. Лучше сделай трехмесячный вклад в Гринготтс под проценты”.
Что ж, и на этом спасибо. Снэйп никогда не забывает о делах. Ни при каких обстоятельствах.
Драко вытер глаза и придвинул к себе пачку счетов по содержанию поместья. Мистер Кромвель предоставил наследнику дома Малфоев подробный отчет по расходам за последние четыре месяца. Драко честно пересчитал все четыре раза, но сумма в присланных документах значительно превышала ту, что была означена в домовой книге. Это можно было объяснить лишь одним: с исчезновением Люциуса их дворецкий Баневорт решил поправить свои финансовые дела, рассчитывая на то, что убитое горем семейство не обратит внимания на приписанные в чеках лишние цифры. Не то чтобы это наносило большой ущерб их бюджету, нет. На последнюю годовщину свадьбы Люциус подарил жене такое колье, что только за половину его цены можно было приобрести всю Диагон-Аллею. Но это не значило, что надо кидать деньги в толпу. Тем более теперь, когда их с матерью существование целиком зависело от того, что осталось им от Люциуса. “И прежде чем я научусь вести дела, как это умел отец, мы не раз успеем пойти по ветру... – подумал Драко, убирая бумаги в стол. - Что ж. Но того, что я умею, хватит, чтобы уволить этого скота без выходного пособия”.
“Драко, запомни: со слугами и теми, кто ниже тебя по происхождению, следует говорить спокойным, ровным тоном, не повышая голоса. И никогда нельзя кричать, ты должен дать понять, кто хозяин положения и закрепить за собой преимущество, без криков и этих мужланских размахиваний руками. Ты должен стоять спокойно и смотреть им в глаза, но как бы поверх голов. И помни: правильно подобранные слова и верно построенные фразы могут нанести гораздо больший урон, чем иное заклинание”...
Драко устремил конец палочки в камин.
- Баневорт, вы мне нужны. Немедленно.
Черное нутро камина взорвалось зелеными искрами, и дворецкий – белые перчатки, подобострастная поза и тщательно расчесанные бакенбарды – шагнул в комнату.
- Вы звали меня, мистер Малфой?
- Звал, - тихо ответил Драко.
- Что вам угодно, сэр?
- Мне угодно, чтобы вы исчезли из этого дома в течение часа, - еще тише произнес блондин и спокойно добавил: - Если вам, конечно, хватит часа, чтобы вынести из дома все, что вы успели украсть.
Лицо Баневорта вытянулось.
- Мистер Малфой, я не совсем понимаю...
- Я непонятно выражаюсь? – Драко приподнял брови. – Вы уволены. За подделку счетов. Прошу вас немедленно покинуть этот дом. Можете идти, Баневорт.
Шея бывшего дворецкого Малфоев налилась кровью.
- Вы... Вы не смеете... Вы пока еще здесь не распоряжаетесь! Я буду подчиняться только приказам вашей матери!
Драко прекрасно понял, что дворецкий хотел этим сказать. Ты, щенок, закрой свой рот, не дорос еще, и все такое. Возможно, это было бы верно. При папе. Но не сейчас.
- Я понимаю ваше негодование и даже готов подождать до своего совершеннолетия, но боюсь, к тому моменту у нас не останется денег даже на выходное пособие для других слуг, мистер Баневорт. К сожалению, моя мать до сих пор больна и поручила все домашние дела мне. Так что будет быстрее и тише, если вы сегодня же исчезнете... И не станете отнимать у меня время, - Драко указал ему на дверь. – Отдадите вверенные вам ключи и бумаги экономке. Надеюсь, после одиннадцати я вас тут уже не увижу.
Баневорт решительно пересек кабинет и, перегнувшись через стол, прошипел в лицо Малфою:
- Да я такого мог бы порассказать про твоего папочку! Если бы я хоть словом намекнул... Вы бы побирались до конца жизни!
Драко медленно поднялся и посмотрел управляющему в глаза.
- Согласен. Но вы ведь понимаете, что умерли бы раньше, чем это увидели, - негромко сказал он, с удовлетворением отметив, как побелели у Баневорта губы. – Так что вам очень повезло, что все обошлось для вас так... – Драко едва заметно улыбнулся и закончил: - Удачно. Вы здесь больше не работаете. Оцените мое великодушие, я даже не требую назад то, что вы украли. Можете идти. Через дверь, пожалуйста. Камины в этом доме для вас теперь закрыты.
Дворецкий резко развернулся и вылетел вон.
Драко медленно опустился обратно в кресло и прижал дрожащую ладонь к бешено колотящемуся сердцу. Интересно, сколько лет понадобилось папе, чтобы научиться говорить с людьми подобным тоном и при этом даже не дрогнуть? Люциус обычно вел себя так, словно ничто в этой жизни его не беспокоило, даже в самые сложные моменты. И словно это ему ничего не стоило. Даже ту глупую разборку в книжном магазине он устроил не случайно. Отец всегда умел держать себя в руках. Драко достал сигареты и закурил. Чертова дурацкая привычка. Папе бы не понравилось. Хотя, нет, его устраивало все, что делал сын, если только это не противоречило традициям Семей с Чистой Кровью.
“Да, я справился. Нашел нужные слова. Смог напугать. Сегодня. Сейчас. В такой ерунде. Сумел сыграть роль ХОЗЯИНА. Что будет дальше? Мерлин,боги, ЧТО ДАЛЬШЕ? Мне семнадцать лет, и я еще не закончил эту чертову школу. Мне страшно, СТРАШНО! И я ОДИН. Совсем один...”
- Мастер Малфой?... – из-под стола опасливо высунулась лопоухая голова с большими водянистыми глазами навыкате.
- Что тебе, Либби? – Драко посмотрел на домовую эльфу чуть ли не с такой же опаской.
“Господи, я не вынесу, если она опять захочет чего-нибудь невозможного... Я не имею представления, как вести это долбаное хозяйство, и если она снова спросит, надо ли делать новую изгородь, и стоит ли в этом году перекладывать трубы в восточной башне...”
- Кухарка спрашивает, не посмотрит ли мастер Малфой меню на завтра, - пискнула Либби, протягивая хозяину свиток.
Драко перевел дыхание. Слава Богу. С этим справиться было не очень сложно. Он пробежал глазами список блюд.
- Мастер Малфой желает что-нибудь изменить, сэр?
- Нет, Либби, все в порядке, - Драко отдал эльфе свиток. – Миссис Малфой сегодня не выйдет. Отнесешь ужин ей в комнату. В семь, как обычно.
- Да, сэр.
- У тебя ко мне все?
- Все, мастер Малфой, сэр, - пропищала Либби.
- Тогда можешь идти, - разрешил Драко.
Либби, комкая передник, низко поклонилась и испарилась с легким хлопком.
“О, папа, почему ты никогда не рассказывал, сколько может прослужить дымоход, и в какое время года лучше чинить водопроводные трубы – после зимы или перед?”
С исчезновением Люциуса прежний образ жизни в поместье пришлось менять. Драко, вернувшийся из Хогвартса на каникулы, обнаружил, что в доме полно министерских сыщиков. Вокруг замка прогуливались дементоры. Домашние эльфы и слуги тряслись от ужаса и выглядели так, словно должны были с минуты на минуту умереть. Нарцисса не выходила из своих комнат и не спускалась вниз. Перепуганная прислуга продолжала вести себя так же, как и при прежнем хозяине, но с наплывом посторонних в поместье Драко пришлось срочно вводить новые правила и распорядки.
Для начала домовые эльфы получили форменную одежду. Сделать это пришлось на свой страх и риск. Но эльфы и не собирались пользоваться своей новообретенной свободой. Наоборот. Драко видел, как радуются эти идиоты исчезновению Люциуса и с каким рвением носятся по замку в своих новеньких суконных курточках и накрахмаленных передниках. Младший Малфой с удивлением обнаружил, что эти уродцы, оказывается, на свой лад даже любят его и почти счастливы, что Нарцисса понемногу спивается и не вмешивается в хозяйственные дела.
По совету поверенного Драко уволил почти весь штат обычной прислуги, даже собственного лакея, оставив всего пять человек, включая экономку и дворецкого. Сдал соседям-фермерам западную пустошь под пастбище, продал почти всех лошадей и охотничьих собак и уничтожил все, что хранилось в потайной комнате под гостиной. Возможно, отец этого не одобрил бы, но Драко всем сердцем не хотел, чтобы Дамблдор, единственный человек, веривший в невиновность Люциуса, перешел на сторону тех, кто ежедневно пикетировал границы их владений с криками “Смерть семье государственного преступника!” Так что был свой плюс в дементорах снаружи и толпе министерских ищеек внутри замка – никто из борцов за справедливость не решался сунуться в лапы к азкабанским стражникам. И хоть всех в доме уже порядком тошнило от шоколада, Драко не послушал Снэйпа и не согласился писать протест в Министерство. С этими тварями больше гарантий на то, что поместье и его обитатели будут в безопасности.
Плохо только, что мама была в таком состоянии. Когда на семнадцатилетнего Драко внезапно свалилось управление поместьем и все дела Люциуса, младший Малфой едва не тронулся умом, на все просьбы и вопросы получая от матери фразы вроде: “Я слишком устала, чтобы думать об этом”, “На это есть слуги”, “Пусть этим займется мистер Кромвель” или “Посоветуйся с Северусом”. Драко видел, что мать не желает сделать даже небольшого усилия, чтобы выбраться из своей затяжной депрессии, и приходил от этого в бешенство, как ни пытались увещевать его поверенный и крестный. Нарцисса никогда не любила мужа, и пила вовсе не от того, что страдала. Ей было просто скучно. Она мучилась без балов и приемов, ее злило, что исчезновение Люциуса сломало идеальный мир, который она сама себе придумала, и в котором играла, как в театре, мать, жену, хозяйку замка и даму высшего света. Теперь ей пришлось придумывать себе другую роль, и в новом сценарии матери Драко явно не участвовал.
Младший Малфой заставил себя больше не трогать мать. Сначала это было нелегко. Он долго пытался вернуть ее прежнюю – пусть даже просто играющую в деловую и практичную женщину - но Нарцисса не желала возвращаться. Она все дальше уходила в свой выдуманный мир, и присутствие сына, как две капли воды похожего на Люциуса, раздражало ее и доводило до нервных припадков. Драко отступил.
Днем ему некогда было себя жалеть. Днем у него всегда была масса дел, которая целиком занимала мозги. Невероятно, как Люциус находил на все это время и еще успевал служить Волдеморту. Драко с головой хватало только того вороха бумаг, которые приходилось разбирать. И не просто просматривать, а пропускать через себя массу разнообразной информации и анализировать ее. Мистер Кромвель снисходительно наблюдал за тщетными попытками юного Малфоя разобраться в тонкостях финансовых операций и капиталовложений. Но Драко твердо решил, что должен понять все эти вещи. Или хотя бы просто занять мозги. Чтобы кроме цифр ни о чем больше не думать.
Другое дело ночи. Когда за окнами повисала непроглядная тьма, все замолкало до утра, и он оставался один на один со своими мыслями. Принц Слизерина. Лучший игрок в квиддич в этом году. Студент, завоевавший Кубок Школы для своего факультета. Ученик, не дотянувший до звания Первого четыре балла. Сын одного из самых богатых людей в их мире. Драко сделал все, чтобы отец им гордился. Все, что смог. Кроме одного. Он не смог просто стоять и смотреть, как Люциус убивает Гарри Поттера. Хвала небесам, что этого больше никто не видел. Все произошло мгновенно. Драко много раз прокручивал в голове то, что случилось, и с каждым разом все яснее понимал, что на это ушло буквально несколько секунд. У Люциуса не было времени. Ему надо было спасать собственную жизнь. Возможно, Драко удалось его в этом убедить. А может быть, Люциус сам принял это решение.
“Я предупредил, его о приезде Фаджа. Я все сделал правильно. Папа успел скрыться. Я спас ему жизнь. НО. Это чертово НО!”
Драко коснулся рассеченной отцовским перстнем скулы. Боль была сокрушительной и острой, как молния. Словно в мозг вонзилась игла. Но еще сокрушительнее был отцовский взгляд. Драко не подозревал даже, что можно ТАК смотреть на собственного сына. Люциус всегда славился змеиной реакцией и потрясающим самоконтролем. Он смог остановиться в последнюю секунду, он не произнес смертельное проклятье над головой сына. Но успел наказать Драко за то, что тот осмелился пойти против его воли.
Потом, спустя несколько дней, лежа в больничном крыле с зашитой щекой, Драко понял, что натворил. Он чуть не погиб от смертельного проклятья, пытаясь спасти Гарри Поттера. Мало того, он ревел, как последний идиот, над его бездыханным телом. Мешая свои кровь и слезы с кровью человека, которого ненавидел больше всех на свете. И которого не дал убить. Потому что это был мой отец. Если бы он использовал это заклинание, то ему не помог бы даже Дамблдор. Потому что я не хотел видеть, как мой отец убивает человека. И, ладно, Драко, скажи это, все равно ведь никто не видел! Потому что это был Гарри Поттер.
Чертов Гарри Поттер. Вечный враг слизеринского героя. Неумолимая страсть, боль и желание. Не каприз, не блажь, не короткое увлечение. А долго и тщательно сдерживаемое безумие. Ненависть, о, ненависть, да! Такая мучительно-жгучая и сокрушительно-сильная, что была больше похожа на одержимость.
Никто и не подозревал, что холодный и надменный сын Нарциссы и Люциуса способен скрывать в себе такие страсти. Да, он очень хорошо усваивал отцовские уроки, но его внутренний мир развивался отдельно от этих правил и аксиом. И больнее всего было то, что все это разрушал именно Гарри Поттер. Мальчик, взять над которым верх Малфою с самой первой встречи оказалось не под силу.
Драко достал из письменного стола альбом с фотографиями. Фото Гарри Поттера, которое у него было, не вызвало бы ни малейших подозрений даже у такого проницательного человека, как Северус. На развороте альбома были наклеены снимки четырех квиддишных команд школы. Вот и он сам здесь. Как ни на одной другой фотографии похожий на отца. От Нарциссы Драко получил немного: платиновые волосы и умение всегда держаться исключительно прямо. Он никогда не опускал голову. Мог опустить глаза, но голову – никогда.
Отцу это в нем нравилось. Вообще, Люциусу мало что нравилось в сыне. Он пытался лепить его по своему образу и подобию, но, видимо, по молодости лет, Драко не всегда понимал всю важность отцовских уроков, и довольно часто, вопреки всем родительским наставлениям, в нем побеждал простой подросток, взбалмошный и импульсивный, поддающийся порывам чувств. Люциус же не желал делать никаких скидок на возраст. Возможно, он просто хотел успеть как можно большему научить сына, зная, что в любой момент семья может остаться без его поддержки. Драко старался. Получалось, правда, не всегда, но он понимал, что отец прав, и необходимо перенять у него все.
Становясь старше, Драко с удивлением начал замечать, как поразительно он похож на отца. А однажды случайно поймал себя на мысли, что никогда не воспринимал Люциуса как отца. Люциус был для него явлением слишком сложным. Небожителем, божеством, воплощением мудрости. Ну, наконец, чего там, красивым мужчиной и настоящим идеалом для подражания. Но никак не отцом. Да, Драко называл его папой, но, кажется, никогда не задумывался над тем, что значит это слово. Может быть, ничего. Может быть, то, что они могли бы стать друзьями. Когда-нибудь. Возможно, если бы у них было побольше времени, он смог бы убедить Люциуса, что достоин быть его сыном. Возможно. Если бы не Гарри Поттер.
Драко поднес к глазам фотографию гриффиндорской команды. Поттер. Такой скромный, милый и благородный. Просто идеальный мальчик во всех отношениях. Чего еще можно ждать от потомственного гриффиндорца... Ребята на снимке без конца перебегали с места на место, и Драко заставил картинку застыть и стать крупнее.
Стыдно было смотреть на него. Стыдно было каждый раз возвращаться к одному и тому же. Снова и снова мечтать о ярких смешливых губах, о мягкой загорелой коже, представлять, как чудесные зеленые глаза темнеют от возбуждения, как он стонет и выгибается под его руками. Великий Боже, а ведь Поттер, наверное, и не подозревает даже, что такое возможно между мальчиками. С их-то средневековыми взглядами в этом отсталом Гриффиндоре! Но Драко очень хорошо знал, как можно заставить партнера извиваться от удовольствия. Чтобы тот обезумел настолько, что начал плакать, кричать и умолять, забыв о гордости, приличиях и вообще обо всем. И уж Гарри точно не ушел бы разочарованным. С тем своим обреченно-покорным выражением, которое не сходило с его лица, пока он якшался с этой фригидной грязнокровкой. Если бы только он позволил к себе прикоснуться, уж тогда бы... Увы, об этом можно было лишь мечтать.
Прошлой весной дело зашло настолько далеко, что Драко совершенно серьезно думал о том, чтобы отравить Гермиону Грэнжер. Если бы она так кстати не вернулась к этому рыжему кретину, Драко убил бы ее. Своим предательством она спасла себе жизнь. Конечно, поступок ее был скотский. Если бы кто-то посмел проделать подобное с ним самим, Драко точно сжил бы его со света. Гарри Поттер, конечно, был слишком благороден, чтобы мстить. Он предпочитал наматывать сопли на кулак и плакать, когда думал, что его никто не видит. Но Драко ходил за ним по пятам и прекрасно знал, насколько тяжело Гарри переживает все это. И хоть Гермиона теперь не стояла у Малфоя на пути, Драко не перестал ее ненавидеть. Потому что из-за нее было плохо Гарри... Черт его возьми. Надо же, ведь он вроде бы трахался с этой грязнокровкой, но это ни капли его не изменило. Совершенно чистое, невинное лицо. Словно у христианского святого. Драко видел его в день отъезда из Хогвартса, но даже после всех пережитых травм, внешне став гораздо старше, Гарри остался прежним. О, этот невинный, слегка приоткрытый рот!
“Будь ты проклят, Гарри Поттер! Я сгораю каждую ночь, мечтая о твоем теле, я готов умереть ради тебя, и, о Боже, тебе это совершенно не интересно”.
Драко провел дрожащими пальцами по гладкой поверхности фотографии. Гарри. Ты мне нужен, Гарри. Господи. Мерлин, я не вынесу еще одной такой ночи.
О, он даже не догадывается, этот чудо-мальчик, что приходилось переживать наследнику семьи Малфоев из ночи в ночь из-за великого Гарри Поттера, прости Господи, Темного Лорда... Надо же было придумать такой бред. А если и не бред, то все равно не имеет значения. Как ни раскладывай, как ни ряди, а Поттер оставался Поттером. Самым ненавистным и желанным для Драко Малфоя человеком. И Люциус очень хорошо это понял в тот черный день. Когда Драко закрыл собой бесчувственное тело гриффиндорца, только что поглотившее всю силу Темного Лорда...
...День своего семнадцатилетия Драко проводил в родовом имении Малфоев. Его день рождения приходился на конец рождественских каникул, как раз перед самым возвращением в Хогвартс. Драко не очень любил свои дни рождения. Приходилось выкладываться до последнего, разыгрывая виновника торжества, каждого гостя лично благодарить за подарок и неотлучно находиться среди приглашенных, поддерживая дурацкие пустые разговоры. Кажется, ничего более утомительного не было в жизни, и Драко с удовольствием наплевал бы на все и удрал в парк полетать, но положение их семьи обязывало неукоснительно соблюдать этот проклятый этикет...
Как всегда, понаехала куча надоедливых гостей, всякие скучные старики и старухи в нелепых шляпах, мужчины помоложе, “нужные знакомые”, как именовал их отец, с супругами, жеманными дамами в дорогих шелках и драгоценностях. Несколько школьных приятелей Драко – тоже с родителями. И его невеста - Панси Паркинсон. Странно было понимать, что ты уже почти женатый человек, но так решили их родители. Едва в семьях Паркинсонов и Малфоев родились девочка и мальчик. Собственно, Драко это не очень расстраивало. Паркинсоны были богаты, а Панси красива и не слишком глупа. К тому же она была чистокровной ведьмой. А еще Драко утешался тем, что отец женился на маме вот так же, и это вовсе не помешало им прожить вместе восемнадцать лет, получив репутацию добропорядочной семьи. Драко предстояло повторить этот путь, но пока до всего этого было еще очень далеко... И у него был просто семнадцатый день рождения.
Первым большим событием в тот вечер был визит Темного Лорда. Он приехал ненадолго и не вышел к гостям. Приказал Люциусу привести сына в одну из верхних комнат и там поздравил его лично, выразив надежду на то, что уже совсем скоро сможет увидеть младшего Малфоя в рядах своей действующей армии. Драко сильно волновался перед этой аудиенцией и несказанно обрадовался, узнав, что отец все время будет с ним рядом.
В памяти Драко Лорд Волдеморт остался таким, каким он увидел его в тот последний раз. За четыре месяца до смерти. Стройный, очень высокий, в черном шелковом плаще, с длинными, до пояса, сияющими волосами и ослепительно-серебряной кожей. К красным глазам можно было со временем привыкнуть. К тому же у него была такая ласковая и любящая улыбка, которой Драко никогда не получал даже от собственной матери. Волдеморт был истинным воплощением свергнутого Люцифера. Но он определенно был достоин того, чтобы занять место того глупца, который сверг его в бездну.
Когда они вошли в комнату, находящееся там создание улыбнулось так, что эта улыбка пронзила юношу насквозь, и Драко впервые понял, что любим и в абсолютной безопасности. Он увидел БОГА. Драко, как и отец, опустился перед ним на одно колено, склонил голову и прижал ладонь к груди. Волдеморт легким взмахом руки разрешил им подняться. Встреча длилась всего несколько минут, но Драко запомнил ее в деталях. Каждое слово, сказанное Волдемортом, каждое его движение. Теперь он понял, почему отец ради своего Господина ставил на карту ВСЕ. Когда они прощались, Волдеморт надел на шею Драко серебряную цепочку с подвеской в виде змеи.
“Еще не время украшать это юное создание другим знаком, - мягко сказал Темный Лорд. – Но когда придет твой час, мой ангел, я буду ждать тебя для более дорогого подношения”.
Драко смог удержаться и не вздрогнул, когда губы Волдеморта коснулись его губ, хотя тело пронзил обжигающий холод. Такой, что сердце на мгновение замерло. Но Драко устоял и даже смог улыбнуться Темному Лорду.
Кажется, именно реакция сына на этот поцелуй привела Люциуса в тот день в такое прекрасное расположение духа. Нарцисса была в бешенстве от того, что они пропали на целый час, и потом все утро пилила обоих за то, что они бросили на нее гостей и даже не соизволили вовремя выйти к ужину.
Да, в тот безумный день рождения Люциус в первый раз на памяти Драко пренебрег этикетом. Он привел сына в свой кабинет, и там они впервые выпили вместе. Драко понимал, что представление Темному Лорду прошло успешно, поэтому Люциус в таком приподнятом настроении. Они сидели рядом, прямо на полу, перед камином, и пили – Драко даже не чувствовал вкуса алкоголя, настолько его потрясло происходящее. Они в первый раз разговаривали, как равные. О Волдеморте. О том, что их прямая обязанность думать о будущем расы. Они разговаривали, КАК ДРУЗЬЯ. Обычно Люциус просто читал монологи на эти серьезные темы, от Драко требовались не ответы, а кивки. Но сегодня день был не обычный. Люциус даже позволил себе неслыханное: он поцеловал сына.
Драко ни разу не видел, чтобы отец кого-то целовал. Даже маму. Разве только руки дамам. Иногда юноша в порыве благодарности за дорогие подарки мог повиснуть у отца на шее, но Люциус этого очень не любил. Как только сыну исполнилось четырнадцать, он настоял на том, чтобы Драко отныне строго контролировал свои восторги. Это означало только одно: “Детство кончилось. Я твой учитель, и изволь вести себя достойно. И тогда, может быть, когда-нибудь...” Драко давно смирился с тем, что верхом отцовской ласки считается положенная на плечо рука. И тут вдруг! Ощущение было странным, почти таким же пугающим, как от поцелуя Волдеморта, но Драко, не задумываясь, променял бы все знаки внимания Темного Лорда на еще один отцовский поцелуй.
Тогда между отцом и сыном состоялся весьма странный разговор. Драко не помнил, почему они вдруг об этом заговорили, но Люциус прочитал ему стихотворение “Белокурый демон” и со смехом признался, что очень давно, еще до рождения Драко ему прислали страницу из книги именно с этим стихотворением. “Тебе пока не присылали ничего подобного?” – смеясь, спросил Люциус.
Драко покачал головой, и внезапно у него вырвалось: “Вот я бы мог послать”.
Неужели? Только прошу тебя, не рви листов из книг, это вульгарно. Лучше я научу тебя копировальному заклинанию! – Драко отвел глаза, и Люциус перестал улыбаться. Потом взял сына за подбородок и заглянул ему в глаза. – Несчастная любовь? Неразделенные чувства? У тебя? Такого красивого мальчика?”
Драко возблагодарил всех богов на свете за близость камина и все выпитое. От этого у него порозовели щеки, и отец при всем желании не смог бы понять, насколько сильно юноша покраснел.
“Драко? Что? Все настолько безнадежно?” - отец продолжал смотреть ему в глаза, и юноша все сильнее чувствовал, как закипает в груди бессильная ярость, и как ее сметает такой знакомой ноющей болью... Отец не отпускал его, ожидая ответа, и Драко ответил - впрочем, его устами скорее говорило выпитое вино.
“Это выше меня... Я... Я не знаю, что это. Я не хочу, но ничего не могу с собой поделать!”
Люциус некоторое время молча смотрел на сына, и Драко был почти уверен, что отец прочитал в его глазах ненавистное имя. Но Люциус только снова наполнил бокалы.
“Кто бы ни был этот человек - грязнокровка или маггл, - тихо сказал он, - я не стану осуждать тебя лишь в одном случае”.
“Если это не Гарри Поттер”, - подумал Драко.
“Если ты точно отдаешь себе отчет в том, что чувствуешь на самом деле. Я хочу, чтобы ты четко различал два понятия: блажь и страсть. Это не одно и тоже. Страсть я пойму. Я и сам могу ей поддаться. Как бы там ни было, я это приму. Но идти на унижение и мучиться из-за минутной блажи – не достойно Малфоя. И ты должен, ты просто обязан себя побороть!”
В этот момент напольные часы торжественно пробили семь.
“Ужин”, - Драко хотел было подняться, но отец удержал его.
“Мы успеем. Я еще не отдал тебе подарок.”
“У меня уже есть подарок”, - Драко откровенно и честно было не интересно, какой подарок ему приготовил отец. “То, что мы посидели вот так, вместе. Это лучшее, что могло со мной случиться за всю мою жизнь.”
Люциус отошел от бюро и протянул сыну ключ и свиток.
“Твое собственное хранилище в Гринготтс”.
Драко машинально скользнул глазами по обозначенной на свитке цифре, и вопреки тому, что несколько лет вбивал ему в голову Люциус, бросился отцу на шею и крепко поцеловал в щеку.
“О, папа!... Спасибо!”
“Может быть, он не будет злиться в честь дня рождения...”
Люциус со смехом отстранил сына.
“Мерлин, Драко, ты не исправим, мой дорогой”.
Юноша рискнул посмотреть на отца и увидел, что тот не сердится. Драко в первый раз в жизни увидел на бледном лице Люциуса нежное, почти мечтательное выражение. Возможно, все дело было в выпитом вине. А потом, совершенно неожиданно Люциус обнял его. Сам. Крепко. И Драко впервые почувствовал себя его сыном. Беззащитным слабым ребенком. Несмотря на то, что был уже почти одного роста с Люциусом.
“Когда тебе исполнится восемнадцать, мы обо всем поговорим... О, ты даже не представляешь, СКОЛЬКО всего мне нужно тебе сказать, - Драко почувствовал, как отцовские пальцы слегка сжали его плечи. – Когда тебе исполнится восемнадцать, мы будем очень долго разговаривать... Тебе еще успеет все это надоесть. Не будешь знать, как от меня избавиться. Подожди немного. Остался только год. Побудь пока моим маленьким мальчиком”.
И Люциус поцеловал его снова. Ласково и очень осторожно, словно боясь переступить какую-то черту. И губы у отца на этот раз были теплыми и живыми. Драко от потрясения не смог вымолвить ни слова. Но сейчас Люциус не ждал от него ответа. Завтра Драко надо было возвращаться в школу, и их следующая встреча состоялась только в апреле и продлилась ровно одну минуту. В подземелье Хогвартса, над распростертым телом Гарри Поттера...
Драко снял с фотографии заклинание и захлопнул альбом. Это лицо он мог представить себе и безо всякой фотографии. Оно постоянно возникало перед глазами и каждый раз заставляло оживать детородный орган. Помимо желания Малфоя. Контролю разума это не подчинялось. Ничего не попишешь. Можно было сколько угодно уговаривать себя, но собственный член на эти уговоры не поддавался.
Это было похоже на горячечный бред. Или стихийное бедствие. Треклятое имя “Гарри!” срывалось с губ вместе с самым последним стоном. Без этого еще не обошелся ни один оргазм. Полные одиночества ночи изводили Драко дикими, тяжелыми снами. Пустая кровать словно насмехалась над ним. Если бы хоть было с кем потрахаться, возможно, Драко, не переживал бы свое безумие так остро. Но сейчас, запертый в собственном доме, как в тюрьме, Малфой вынужден был справляться своими силами. Раз за разом. Как в двенадцать лет... Чертовы носовые платки на прикроватной тумбочке. Пятна на простыне. Покрасневшая натертая кожа на пенисе. Онемевшие от напряжения и липкие от спермы пальцы. Текущие из глаз слезы. И Гарри. Без него еще ни разу не получалось... О, если бы можно было сделать это с ним ХОТЯ БЫ РАЗ! Ну хоть один поцелуй. Боже. Как я хочу его. Гарри. Господи, Мерлин, почему Люциус не убил их обоих?
Драко очень хорошо помнил, как держал в объятьях безжизненное тело, дожидаясь, когда прибудет помощь. Перепачканные кровью губы гриффиндорца прижимались к его щеке, мокрой от слез и собственной крови. Руки Малфоя до сих пор помнили тяжесть израненного тела Гарри Поттера и хранили тепло его открытых ран. Если бы Гарри был в сознании, то уж наверняка отбивался бы до последней капли крови, лишь бы избавиться от объятий Малфоя. Так что этот глубокий обморок был своеобразным подарком рыдающему слизеринскому принцу с разорванной отцовским бриллиантом щекой.
Тело ныло и требовало ласк и поцелуев. Но Драко ничего не мог ему предложить, кроме собственных трясущихся рук. Это было мучительно – осознавать свою красоту и молодость и в то же время понимать, что находишься в том же положении, что и какой-нибудь сексуально озабоченный прыщавый подросток-маггл. В довершение всего этого Снэйп не смог приехать. Хотя в последнее время они прекратили свои сомнительные игры, и след от укуса на шее Малфоя почти исчез. Но на крайний случай можно было ненадолго возобновить отношения, ведь у них очень неплохо получалось. Драко был уверен, что Северус не отказал бы ему. Но увы.
Еще полгода назад любой студент или студентка слизеринского факультета сделали бы все, только бы попасть в его постель и всеми возможными и невозможными способами ублажить красивого блондина. Теперь, после всего, что случилось с Люциусом, вряд ли кто-нибудь из этих прилипал осмелится посмотреть в его сторону. “Похоже, придется сдохнуть от воздержания...”
Так, все, довольно. Драко решительно слез с кровати и достал из верхнего ящика комода небольшой стеклянный пузырек. “Сегодня ночью ничего этого не будет. Довольно призраков и бредней. Тайм-аут, Поттер”.
Драко налил воды в стакан и снял с пузырька крышку. На ладонь ему высыпалась целая пригоршня лимонно-желтых таблеток. Обычное магглское снотворное. Примитивное, но действенное. “Малодушно? Возможно. И завтра у меня будет весь день кружиться голова. Но сегодня я хочу заснуть. Без сновидений. Быстро, и сразу”.
Драко посмотрел на горсть таблеток в своей ладони. На этикетке написано “пятьдесят”. Он держит не меньше тридцати. Может быть, проглотить их одним махом? Все. И пусть все остальное происходит без него. Заманчиво. Очень заманчиво. Но, скорее всего, бесполезно. Использовать магглские штучки в их мире не имеет смысла. Его все равно спасут.
Надо было оставить хотя бы один порошок из папиной коллекции под полом гостиной. Вот тогда это была бы гарантия. В мире магглов одна унция такого яда может убить небольшое государство. Никто не смог бы помочь, если Драко принял бы этот яд. Ни Дамблдор, ни Снэйп. Билет в один конец. Однозначно.
Малфой горько усмехнулся и ссыпал таблетки в пузырек. Все, кроме одной. “Это можно будет сделать в любой момент. А пока я просто хочу спать”.
Сон начал охватывать юношу медленно, но неотвратимо. Сон, похожий на постепенно садящиеся магглские батарейки. Драко уносило в темноту тяжелой давящей ночи. Скоро этот мрак сомкнется над ним и поглотит... Пусть за это время произойдет конец света. Что угодно. Лишь бы, проснувшись, не обнаружить, что все осталось по-прежнему... Гарри... Гарри...