Присутствие

Автор: Только сказки
Бета: Vilandra, Апрель
Pairing: Северус, Ремус, Нимфадора
Рейтинг: NC-17
Жанр: action, romance
Краткое содержание: Тот, кто помог однажды, поможет и еще.
Дисклеймер: Роулинг принадлежит то, что было выдумано ею.
Размещение: с разрешения автора.

Часть первая,
в которой Люпин помогает Снейпу отвечать аврорам

- Мы поймали его. Но подлец отказывается говорить. Вы должны мне помочь. - Хмури, начальник аврорского отдела Министерства магии, не любит долгих вступлений. По его мнению, для соблюдения приличий достаточно и того, что этим утром он явился к Люпину лично, а не прислал сову. А поговорить можно и в прихожей.
- Буду рад, Аластор. Но чем я могу помочь? Я не состою на службе в аврорате и не знаю ваших возможностей и методов.
- Просто придите на допрос, Ремус. Вы давно его знаете и умеете держать себя в руках. Я сам… боюсь, я убью эту змею, если еще раз увижу. А сейчас только он один может знать, где находятся Поттер и Лонгботтом.
Люпин отбрасывает безумное предположение о том, что авроры задержали Волдеморта. Тогда тот, который "один может знать" - это Снейп.
- Вы говорите о Северусе Снейпе?
- Да. Убийца Дамблдора в наших руках.
- Я приду. Говорите, когда и куда.

За дверью неприметного кабинета в подвалах министерства, тремя часами позже.
- Ваше имя?
- Назовите себя.
- Представьтесь.
- Итак, имя?
- Назовите свое имя.
- Вы будете отвечать?
- На разумные вопросы.
- Что? А, будете сотрудничать... Ваше…
- Снейп. Северус Снейп. - Вмешивается Люпин.
Снейп сидит перед ними на жестком стуле и смотрит только на крышку стола дознавателя. Он не видит облегчения, проступившего на лице молодого аврора, который задает вопросы. Зато Люпин видит - и отлично понимает причину. Хмури, поручивший этому аврору вести допрос, будет очень недоволен, если бланк допроса и на сей раз останется чистым. А теперь этого можно не опасаться.
- Сколько вам лет?
Тишина.
- Тридцать восемь. - Это снова Люпин.
- Место жительства на протяжении последних пяти лет?
- Хогвартс, подземелья факультета Слизерин. - Открывает тайну оборотень.
- Место работы и должность?
- Мастер зелий в Хогвартсе. Декан факультета Слизерин. - Люпин же.
Снейп еле заметно усмехается.
- Вы хотите что-то добавить? - вскидывается аврор.
- Это вы хотите добавить. А я, увы, не могу. Не думаю, что "правая рука Темного Лорда" когда-либо было моей официальной должностью.
- Вы признаете, что сотрудничали с Темным… с Тем-кого…
- На этот вопрос я не буду отвечать.
Мда… Неудивительно, что Аластор был недоволен.
- Пишу: отказывается отвечать… Дальше. Образование?
- Хогвартс.
- Специализация?
- Зельеделие.
- Какие еще магические способности проявляли?
- К анимагии.
Люпин удивлен, но аврор с линии допроса не сбивается. Он следует протоколу.
- Ваша анимагическая форма?
- Росомаха.
- Регистрировались как анимаг?
- Нет.
- Почему?
- Я никогда не превращаюсь.
- Почему? - аврор озадачен.
- Мне нравятся мои руки, - хмыкает Снейп.
- Оставьте свое остроумие при себе. Пишу: отказывается отвечать.
Снейп фыркает. И Люпину приходит в голову, что тот тоже сердится.
На непонимание.
- Подождите, - встревает оборотень, - можно кое-что уточнить?
- Пожалуйста, - аврор демонстративно отодвигается от стола.
- Ты не превращаешься, потому что тебе нравятся твои руки? - повторяет снейпову абракадабру Люпин.
- Именно. Анимагия глупа. Мне всегда были интереснее зелья. А для зельеделия нужны не только мозги, но и руки.
- А у росомахи…
- Нет рук. Не думал, что это для тебя новость, - прибавляет Снейп с деланным удивлением.
- Прекратить шутки! - одергивает его аврор.
- Я не с вами разговариваю.
- А я с вами! Кто может подтвердить, что вы не превращаетесь?
Тишина.
- Северус… кто-нибудь может это подтвердить?
- Любой анимаг. Можете вызвать МакГонагал для проверки.
- Мы сами решим, кого нам вызывать. - Парирует дознаватель.
- Не сомневаюсь.
Аврор доволен. Пусть допрашиваемый злится, главное - стена молчания сломана. Можно переходить в наступление.
- Какие еще магическими способностями и навыками вы обладаете?
- Легилеменцией и окклюменцией.
- Насколько хорошо вы владеете этой техникой?
- Достаточно хорошо для того, чтобы Дамблдор поручил мне обучать Поттера.
Ну, вот они и подошли к главному.
- Где сейчас Поттер?
- Насколько мне известно - не там, где Дамблдор.
- Дамблдор мертв.
- Да.
- Вы признаете, что убили директора Хогвартса?
- Это неважно.
- Неважно? - эхом откликается Люпин.
- Абсолютно. Главное, что это признаете все вы.
- По-вашему, мы пристрастны? Кто-нибудь может опровергнуть информацию о том, что вы убили Дамблдора? - аврор берет себя в руки.
- Не думаю, что кто-нибудь пожелает.
- Но может?
- На этот вопрос я не буду отвечать.
- Мы можем вас заставить. Есть много подходящих заклинаний.
- Вы можете попытаться. Но это будет неразумно.
Зато как хочется… Люпин все лучше понимает Хмури.
Нет, так не годится. Надо успокоиться.
- Почему это будет неразумно, Северус?
Впервые на лице Снейпа мелькает какое-то горячее чувство. Нечто, похожее на торжество или отчаяние; что именно - Люпин не успевает разобрать.
- Потому что это ничего не даст. Вас интересуют сведения, которыми я, по вашему мнению, располагаю. Я, в свою очередь, не намерен ими делиться. Чтобы обезопасить себя, я защитил свою память и сознание. Если вы - при помощи Империо, зелий или попыток причинить мне сильную боль - попробуете надавить на меня, моя личность будет уничтожена. То, что останется, уже не будет мной. Вы получите куклу. Впрочем, насколько я знаю, такие существа долго не живут.
Люпин склонен верить зельевару. Но если это правда, то…
- Чем это лучше смерти?
- Полагаю, ничем. Разве что скоростью и безболезненностью.
- И ты решишься это сделать?
- Все уже сделано.
Оборотню кажется, что это все же было торжество. То выражение, скользнувшее по лицу Снейпа. Но лицо слизеринца снова непроницаемо, и смотрит он только на крышку стола.
Аврор, опомнившись, кидается в бой:
- Как это было сделано?
- Окклюменцией вместе с определенными заклинаниями. Я неплохо знаю темную магию.
Аврор задумывается. А Ремусу приходит в голову, что....
- Ты не упомянул легилеменцию. Что будет, если воздействовать не через тело?
- В лучшем случае - ничего. Моя защита устоит.
- А в худшем? Если это будет очень сильный волшебник?
- Впущу легилемента в свое сознание и установлю защиту заново. И мышеловка захлопнется.
- То есть он лишится разума?
- Да. Вы опять-таки получите куклу, только с другим лицом.
- Ах ты сволочь! - с палочки аврора срывается сгусток света, и голова Снейпа дергается, как от пощечины.
- Осторожнее, у меня низкий болевой порог, - шипит слизеринец. - Если вы не хотите лишиться возможности узнать что-то о Поттере, стоит быть со мной поделикатнее.
По его подбородку течет кровь - он прокусил губу. Это зрелище Люпину неприятно. Если он чего-то не принимает в аврорской службе, то это необходимости быть жестоким. Особенно когда эту жестокость возводят в ранг добродетели. А это происходит довольно быстро. Даже если у человека от природы хороший характер, как у Тонкс…
А женщинам вообще не следует становиться аврорами.
Ладно, философствовать станем потом. Сейчас надо искать лазейку в снейпову крепость.
- Почему ты считаешь, что мы не пойдем на убийство, а тебе позволим убить легилемента?
- Я так не считаю. Я просто предупреждаю, что принял все меры для того, чтобы вы ничего не узнали.
На некоторое время в кабинете воцаряется молчание.
- По-моему, положение патовое. - Признает Люпин, поразмыслив. - Может быть, нам стоит продолжить завтра? Или привлечь еще людей. Следует взглянуть на ситуацию свежим взглядом.
Аврор ищет, что бы еще можно было предпринять, - и не находит.
Но свежего взгляда не получается ни на следующий день, ни позже. Люпин исправно ходит в аврорат. Авроры и стиль допросов меняются, но результат остается прежним. Допросы идут по тому же кругу - и приводят к тому же выводу. Это пат.
На пятый день Хмури, отчаявшись, отдает распоряжение пригласить нескольких легилементов.
- Мы должны попытаться, - говорит он. - Снейп наверняка блефует.
Но первый же из приглашенных, 65-летний волшебник, подтверждает, что зельевар знает, что говорит. Десятиминутный поединок со Снейпом заканчивается ничем. Разве что слизеринец начинает сутулиться.
- Я не могу пробиться, - констатирует легилемент. - Испробовал все, что знаю и о чем лишь слышал, - и даже кое-что из только что придуманного.
Аврор, возлагавший на этого волшебника большие надежды, разочарован.
- Значит, ничего сделать нельзя?
- Вряд ли мне или кому-то другому удастся, если, как говорит ваш… клиент, Дамблдору и Волдеморту не удавалось. - Волшебник отвечает сухо. - Может быть, Поттер сумел бы.
- Они как раз хотят узнать, где он, - разлепляет губы Снейп.
- Значит, сейчас сладить с этим не может никто. - Заключает волшебник. - Есть вещи, непосильные даже для большинства магов. Всего хорошего.
Едва он уходит, как появляется еще один. Этому - лет двадцать с небольшим. На вид он почти мальчишка.
- Мистер Хмури просил передать, что если я не справлюсь, он пришлет еще легилементов. Столько, сколько будет нужно. Но я справлюсь, - говорит мальчика уверенно.
Пять минут проходят в напряженном ожидании. Люпин замечает, что Снейп все сильнее горбится. И вдруг глаза молодого волшебника закатываются, и он начинает падать. Неуклюже и так медленно, что оборотень и аврор, дежурящий в кабинете, успевают его подхватить.
Похлопывания по щекам и даже стакан воды, вылитый в лицо, не приводят мальчишку в чувство.
- Ты все-таки сделал это? - спрашивает Ремус у бывшего своего однокурсника.
Почему-то в этот момент оборотень испытывает намного более сильное разочарование, чем когда первый волшебник потерпел неудачу.
В сущности, в тот раз он вообще не был разочарован. Видеть слизеринца побежденным не слишком хотелось. Может быть, потому, что Снейп во время допросов не проявлял страха. Не оправдывался. Ухитрялся сохранять достоинство.
- Это был не лучший вариант, - признает зельевар, - но все же и не худший. Не волнуйся за него, Люпин.
Мальчишка открывает глаза. В первый момент они кажутся Люпину пустыми, но потом становятся осмысленными. И в них появляется страх.
Через несколько мгновений волшебник вскакивает на ноги и кидается к выходу.
- Гарольд, - окликает своего недавнего противника Снейп.
Тот замирает.
- Передай Хмури, что следующий доброволец сам отсюда уже не выйдет. Кто бы это ни был. И не мни себя равным Поттеру только потому, что носишь похожее имя.
Мальчишка вылетает за дверь.
- Ты его знаешь? - Люпин гадает, не стоило ли предупредить Хмури, что нужно, чтобы со Снейпом работали люди незнакомые. Со знакомыми ему наверняка проще справиться.
- Теперь знаю.
- Но ты назвал его по имени.
- В ходе нашей беседы ему пришлось мне представиться, - откликается арестант.
Аврор явно обеспокоен происшедшим. Прямо-таки не находит себе места.
- Могу я попросить вас присмотреть за задержанным? Всего несколько минут. - Обращается он к Люпину.
- Да, конечно.
- Что, взялся меня сторожить? - ухмыляется Снейп. - Не забудь наставить на меня волшебную палочку.
Никакой веселости в его голосе нет. Да и вряд ли ему весело.
Люпин предпочел бы не замечать этого. Но и сам не видит больших оснований для веселья.
- А где твоя волшебная палочка?
- Там, где я ее оставил.
- Это значит "отстань, Люпин"?
- Значит.
Ремус чувствует досаду. Он ожидал немного другого. Даже не то чтобы ожидал, но - допускал, что ему ответят иначе. В конце концов, в последние дни Снейп чаще всего давал ответы именно на его вопросы.
- Ты готов разговаривать со мной только в присутствии авроров?
- На их фоне даже ты кажешься сносным собеседником.
- Тогда я подожду возвращение дежурного и спрошу при нем. Мне всегда было интересно, на что похоже вторжение легилемента в защищенный разум.
- Оставь меня в покое.
Люпин умолкает. Он клянется себе, что больше не будет спрашивать. Но Снейп в конце концов отвечает.
- На изнасилование, если хочешь знать. Особенно если волшебник мало что умеет.
- Я думаю, что продолжать допросы не имеет смысла, - неожиданно признается Люпин. - Никакие методы не помогут.
- Скажи это Хмури. И не забудь повторить тысячу раз. Тогда он, возможно, услышит.
- Но это же пат. Из ситуации нет выхода. Мы ни так, ни так ничего не получим.
- Кроме возможности держать меня за решеткой.
- А если… мы неправильно понимаем твою роль в происходящем?
- Тогда вам выгоднее отпустить меня, чтобы я мог помочь Поттеру. А не калечить волшебников, пытаясь добраться до содержимого моей памяти.
- А мы правильно эту роль понимаем?
- Я не буду отвечать на этот вопрос.
Снейп откликается с чуть заметной заминкой. Неужели собирался сказать что-то другое? И - Мерлина ради, почему не сказал? Боялся, что ему не поверят? Или - что поверят? Люпин ломает голову, разглядывая слизеринца.
- Жаль, что я не могу узнать, о чем ты думаешь, - говорит он, наконец. И спохватывается. - Извини. Я не имею в виду звать еще легилементов.
- Думаю, Хмури теперь тоже. Их уже было достаточно.
- Ты мог убить того мальчишку.
- Я вас предупреждал.
- А почему тебе пришло в голову отпустить его?
- А потому что мне пришло в голову, что его труп не добавит мне популярности в аврорате. Во всяком случае, такой, которая помогла бы мне выжить.
- Ты не боишься говорить такое мне?
- В этом нет ничего, что следовало бы скрывать.
Это правда, как ни убеждай себя в том, что между ними установилось подобие доверия. Не сказано ничего такого, что следовало бы скрывать. Чистая правда, Люпин понимает это. Чистая правда. Но все равно - немного обидная.
- И не думай, что ты в стороне. С тебя спросят за каждое произнесенное слово. И вдвое - за услышанное.
- Думаешь, заставят рассказать?
- Ты сам все расскажешь. Как честный человек. - Кривится Снейп.
Вот это уже совсем неприятно, потому что - да. Люпин расскажет, и в каждом слове Хмури увидит еще один повод продолжать допросы. И они продолжатся, пока у Аластора не иссякнет терпение. А потом Снейп исчезнет. Останется кукла.
Оборотня передергивает, когда он вспоминает бессмысленный взгляд мальчишки-легилемента после обморока. Он не хочет такого видеть, ни у кого. Должен быть какой-то выход...
Люпин разглядывает дверь.
Окон тут нет.
Только дверь.
- А я ведь хорош, сижу тут с тобой спокойно... А ты можешь узнать, что я думаю. Ты-то это хорошо умеешь. Я, наверно, даже и не замечу, если что?
Снейп поднимает голову.
- Я наверняка знаю что-то такое, чего тебе знать не следует, - с лихорадочным каким-то беспокойством продолжает Люпин, глядя в лицо арестанту.
Слизеринец прикусывает губу.
- Не думаю, что ты знаешь что-то существенное. И едва ли мне позволят унести это знание за пределы министерства.
Мысли у Люпина на миг разбегаются. Ему кажется, будто его о чем-то спрашивают. Но он не может разобрать слов, да и не слышит голоса. Это даже и не голос, а словно воспоминание о голосе.
А потом все становится простым и ясным.
- Но я готов… рассказать тебе кое-что про Поттера и Лонгботтома, если ты позволишь мне… выйти в коридор, - говорит Снейп медленно, вслушиваясь в каждое произносимое им самим слово.
- Я не могу этого сделать, - возражает Люпин.
- Ты ничем не рискуешь. В министерстве полно авроров. А у меня клаустрофобия.
- Ты никогда не упоминал об этом.
- Я никогда не проводил так много времени в каменном мешке. У меня в подземельях одна стена всегда была заколдована под окно. - Теперь Снейп говорит быстрее.
- Все равно. Меня просили оставаться с тобой тут.
- Я не все объяснил в первый день. Мне не обязательно испытывать сильную боль, чтобы заклинание сработало. Достаточно страха. А здесь, в этом подвале, я не могу дышать. Ты когда-нибудь тонул, Люпин? Я здесь как в озере. Еще немного - и вам некого будет допрашивать.
- Ну хорошо. - Оборотень поднимается с места. - Если ты расскажешь мне кое-что про Гарри и Невилла. И я выйду в коридор вместе с тобой.
- Согласен, - Снейп уже стоит у двери.
Люпин, поглядывая на него, прислушивается. Потом отворяет дверь.
В коридоре пусто.
- Поттер жив. Это все, что я могу сказать. Логботтом тоже, и... достоверно не знаю, но могу предполагать, что он... находится в неповторимых, уникальных условиях. На твоем месте я бы не слишком волновался, но и не тянул с поисками, - вполголоса произносит Снейп, придвинувшись ближе. Потом озирается по сторонам - и вдруг шарахается к стене.
- Там кто-то есть!
Люпин никого не видит и не слышит. Но слизеринец настаивает:
- Там, за углом.
За углом располагается камин - один из немногих открытых в этот поздний час. Если кто-то и был там, он давно уже исчез. Как и большая часть дымолетного порошка из кармана Люпиновой мантии.
Порошок летит в пасть камина, Снейп шагает следом, выкрикивает неразборчивое - и исчезает в пламени.
Это неразборчивое Люпин пытается воспроизвести как можно более точно. И авроры находят нужный адрес. Но там, конечно, уже никого нет.

В глазах Хмури стоит подозрение, но репутацию Ремуса отчасти спасает тот факт, что благодаря помощи оборотня удается найти Лонгботтома. Неповторимый и уникальный - Люпин хорошо помнит, какое место в путеводителях по магической Англии описывают этими словами.
Малфой-Мэнор. Мальчика отыскивают в его подземельях. Снейп сказал правду, Невилл жив, и волноваться за его здоровье нечего.
Возможно, он не соврал и насчет Гарри. Во всяком случае, поведение Упивающихся и Волдеморта наводит на мысль о том, что Поттер жив.
В поместье Малфоев находят немало полезных для авроров документов. Рейды следуют один за другим, и все чаше в газетах появляются сообщения о том, что десятки Упивающихся были убиты. Иногда, после особо кровопролитной стычки, тела даже не могут опознать. Но Люпин убежден, что Снейпа среди погибших нет. Тот ненастоящий голос, что впервые заговорил с ним в аврорате, почти каждый день звучит в его голове. Не важно, что оборотень не разбирает слов.
Иногда слышно совсем слабо - только если ничто не отвлекает. В такие дни чтобы уловить этот голос, необходимо уединение. Это не так уж трудно устроить: в конце концов, Ремус никогда и ни в чьих глазах не был душой компании. Всегда можно остаться одному.
А потом услышишь. Главное - подождать достаточно долго.

Часть вторая,
в которой Люпин считает ворон

С некоторых пор с Люпином происходит странное. Словно бы маячит кто-то рядом - как из-за плеча выглядывая, на самом краю поля зрения. То скользнет в темный переулок фигура в знакомо развивающейся мантии, то за стеклом кафе мелькнет белое лицо в обрамлении тяжелых черных волос, то среди уютных кухонных ароматов пробьется острый и горький, как обида, запах. А принюхаешься, присмотришься, вылетишь за дверь, свернешь в темноту - никого, ничего. Тает запах, рассеивается звук шагов, темнота поглощает белый профиль. Даже те короткие часы сразу после снегопада, когда город светел и тих и мостовые покрываются редкими цепочками следов, не помогают оборотню. Следы человека, свернувшего от того кафе в переулок, обрываются на протаявшей решетке канализации - и никуда дальше не ведут. От решетки идут чьи угодно - только не эти. Нет и магического следа от аппарации.
Не улетел же он оттуда, в самом деле...
А снег тает быстро, минута-другая - и этим следам назад не пройдешь, не проверишь, точно ли именно они вели от кафе? не перепутал ли? Что за наказание такое, ничего не разберешь! Почему такая чепуха? Что творится? Как объяснить? Дома сидеть - мука мученическая. Оборотень бродит по улицам, не разбирая дороги, и возвращается, валясь с ног. Любит прогулки, объясняет он в который раз заглянувшей в гости Тонкс. Та пожимает плечами, сердобольно заваривает чай. Чай невкусен, пахнет веником и бедой.
Тонкс качает головой, поит оборотня деревянным чаем, кормит булочками с маслом. У булочек хрустящая корочка. У булочек вкус... Какой вкус? Тонкс уверяет, будто это булочки сыром. Люпин не возражает. Пусть с сыром. Это возможно, очень возможно.
А потом все прекращается. Нет ни мелькания теней за окном. Ни узора следов на улице. Ни потока запахов. Ложится туман. Город придавлен сырой белой подушкой, и Ремус, раз попробовав, предпочитает не выходить из дома. В тумане все звуки кажутся близкими, а все прохожие - похожими беглецов. На одного беглеца. На того, кому он помог удрать. Может, и напрасно.
Голос, три месяца отравлявший ему жизнь, молчит. Тот ненастоящий голос, что он впервые услышал в аврорате. Голос легилемента.
Снейпа.
Со дня побега слизеринца из аврората он звучал почти каждый день.
Люпин полагает, что все дело в словах. Он не учился легилеменции и не разбирал слов - чувствовал только прикосновение чужой жизни, минутное неодиночество. А теперь это ощущение ушло. Люпин предпочитает не спешить с выводами. Нет смысла гадать - слишком многое неясно. Возможно, Снейп даже предупреждал его о том, что исчезнет.
Если Снейпу вообще было дело до того, что подумает Люпин.
В десятый раз дойдя до этой мысли, Ремус усмехается. Строго говоря, на свете нет и не было никого, кто интересовался бы его мыслями и чувствами больше, чем Снейп. Если кто-то три месяца роется в твоей голове - это ли не проявление интереса к твоей персоне? И, надо полагать, Снейп теперь знаком с ним ближе, чем кто-либо еще. Люпин ведь не привык высказывать вслух свое отношение к окружающим.
Встряхнувшись, оборотень отправляется ужинать.
Засыпая, он задается вопросом, на что похожа иная близость с легилементом.

Это начинается шуткой, напоминает игру, бег наперегонки, погоню и нападение; драку понарошку и драку за жизнь; потом - торжество и крик победителя; ветер на реке в полдневный жар - и прыжок в реку, которая несет и побеждает тебя. Точно так же - страшновато и восхитительно, когда твой любовник точно знает, что нужно сделать, чтобы ты разучился молчать, разучился говорить, разучился думать о чем-либо, кроме возможности продлить наслаждение для вас обоих.
Но больше всего заводит понимание того, что способы сделать это с тобой он выспрашивает у тебя же.
Это бесстыднее всех "поцелуй меня там", "как он мне нравится", "трахни меня, пожалуйста" и "глубже". Откровеннее, чем "твой" и "люблю". Жарче всяких "еще" и "все, что пожелаешь". Возбуждает больше, чем близость перед зеркалом, в котором видишь, как движется твой партнер у тебя за спиной и что написано на его лице; перед зеркалом, в котором видишь, как скользит по твоему бедру его рука; перед зеркалом, в котором он видит твое возбуждение и удовольствие.
Это кажется еще менее позволительным и более волнующим, чем секс на заднем сидении междугороднего автобуса за спинами десятка спящих и полутора десятков еще не уснувших пассажиров.
Это действительно все, что ты пожелаешь - включая и все то, что помешает тебе получить желаемое слишком скоро. И даже снова - на все это время - то ощущение неодиночества, которое мы оставляем в детстве.
Оборотень распахивает глаза. Дыхание выравнивается медленно. Ох, ничего себе… Если это был только сон, то, видимо, Ремусу снова четырнадцать. С тех пор такого не бывало. И приближающееся полнолуние тут ни при чем.
Выходя из ванной, Люпин видит слетающего с подоконника большого ворона. Похоже, туман начинает рассеиваться. Может быть, сегодня можно будет выйти на улицу. Небо пока еще того же бурого цвета, что и было с вечера, но город шумит громче. Ночь кончилась, скоро рассветет.
С восходом солнца туман редеет, рвется, растекается по улицам желтоватыми лентами. Люпин лавирует между ними. Не для чего, просто так интереснее, а прохожих мало. Да и ленты эти вот-вот исчезнут - поднимается ветер, желтая кисея тает, звуки уже обрели обычную громкость. И отчетливо слышны шаги за спиной.
Ремус оборачивается и успевает заметить край мании человека, свернувшего в тупик, который оборотень только что миновал.
А теперь назад, как можно быстрей и тише.
Поймаем наконец этого невидимку!
Помедлив секунду на углу, Люпин сворачивает в тупик - и упирается взглядом в Снейпа.
Тот стоит в двух шагах от оборотня. Смотрит на него. В глаза, и выражение лица Снейпа непроницаемо. И как-то глупо здороваться.
И ненастоящий голос молчит. Чужая жизнь течет мимо, не касаясь оборотня.
Он чувствует себя обманутым. Уставшим.
И разочарованным.
- Нимфадора, - тихо произносит он. - Если ты закончила работу, мы могли бы зайти куда-нибудь и позавтракать вместе.
Лицо Снейпа искажается. Черты оплывают.
- Как ты меня узнал? - Тонкс смущена. Изменения еще не закончились, но она спешит задать вопрос. Наверно, голосовые связки при метаморфозе перестраиваются быстрее, чем мышцы лица, думает Люпин. Он точно не знает, никогда не выяснял.
У нее снова собственное лицо, которое он знает наизусть. Он всю ее помнит. Этот поворот головы. Растрепанные волосы. Вопрошающий птичий взгляд.
Она хочет знать, почему ее узнали.
Потому что ты не вызываешь у меня тех чувств, которые вызывает он, мог бы сказать Люпин.
Но это невежливо.
И двусмысленно.
И никому не нужно знать, во скольких смыслах это верно.
Потому что ты вызываешь у меня чувства, которых он не вызывает, мог бы сказать Люпин.
Но это неправда.
Снейп часто его злил.
И все еще злит.
И никому не нужно это знать, испытывает ли Ремус к нему какие-то чувства, кроме злости.
- Просто узнал, - оборотень пожимает плечами. - Я совсем по-разному на вас реагирую.
Он улыбается, и Тонкс зажигается ответной улыбкой. Такое объяснение можно принять за комплимент. Если захочется.
- Насколько я понимаю, раньше это тоже была ты? - спрашивает Люпин, когда они усаживаются за столик кафе.
Нимфадора кивает и отводит глаза. Принимается изучать меню, как будто они не бывали в этом кафе десятки раз.
- Но что за глупые шутки? Я не знал, что и думать. Уже начал опасаться, что схожу с ума или, того хуже, влюбился в Снейпа, - поддразнивает ее Ремус.
- Это не моя идея. Аластор попросил меня, - оправдывается она.
- Значит, я еще под подозрением. А ты меня проверяешь, - оборотень пытается поймать ее взгляд.
У нее хватает совести покраснеть.
Метаморфам это несложно, напоминает себе Люпин.
Итак, Аластор сомневается в нем. И женщина, которая не раз давала понять, что более чем неравнодушна к Ремусу, его проверяет. Интересно, в первый ли раз? Зная Хмури, можно предположить, что Люпина позвали в министерство, только когда Тонкс заверила главу аврората в благонадежности оборотня. И доказательства представила.
Ремус прихлебывает чай. Чай так себе, но хотя бы горячий. Это кстати, Люпин что-то мерзнет.
- Понимаешь, Аластор хотел убедиться, что ты не… что с тобой все в порядке, - метаморф поднимает глаза. - А я на хорошем счету в Министерстве. Меня ценят даже выше, чем многих авроров-мужчин, и, поверь, не просто так. И все знают, что я с тобой встречаюсь, так что у меня больше всего возможностей… В общем… я не могла отказаться.
Это можно понять.
Тонкс ни в чем не уступает своим коллегам.
Да, они все так и говорили: Тонкс - молодец, на нее можно положиться.
И верно, Нимфадора старалась.
Она отличный аврор.
Люпин разглядывает ее. Тонкс съежилась в темном углу, поблекшая и расстроенная. Что тут разглядишь… В последнее время они только и видятся, что в сумерках. А впрочем, в последнее время все зима стоит. Кажется, с лета уже год прошел. Или больше. Ремус пытается вообразить Нимфадору в душном от солнца и запахов летнем лесу. Свет бьет ей в глаза, женщина щурится и сме...
Нет. Не смеется.
И подойдет она с такой стороны, чтобы солнце слепило не ее, а Люпина.
Или кто там еще аврора Тонкс будет ждать.
- Нимфадора, - Люпин греет ладони о чашку с чаем, - я понимаю. Ты не могла. Надеюсь, Хмури тобой доволен.
- Разве было бы лучше, если бы Аластор приставил к тебе кого-то другого? - защищается она.
- Разве нет?
- Я же не знала тогда, что эта проверка пройдет так хорошо. Я боялась. А если бы проверяли другие...
- То есть ты бы скрыла от Аластора мои сомнительные связи, если бы обнаружила их?
Тонкс отворачивается.
Люпин даже не обижен. Он в самом деле понимает ее.
Ты сам все расскажешь аврорам как честный человек, заверил его тогда Снейп.
К счастью для себя, ошибся. Люпин оказался недостаточно честен для того, чтобы служить правосудию.
Тонкс… Милая, заботливая Тонкс - да.
- Нимфадора, - оборотень отодвигает чашку. Ему больше не холодно. - Ты хорошая женщина. И я уверен, тебя не зря ценят на работе. Ты прекрасный аврор. Такие, как ты, действительно нужны Министерству. Но я… стар, что ли, для этих игр. Или глуп, не знаю. Только это не по мне. Думаю, мы больше не будем встречаться.
Она молчит. Прячет руки в рукава, смотрит в окно.
Из кафе выходят порознь. Люпин сразу шагает наружу, а Тонкс мешкает под навесом, доставая зонт. Дождя еще нет, но вот-вот будет. В воздухе висит морось. Рассеявшийся было туман возвращается.
Люпин, оглянувшись, видит, как ветер пытается вырвать зонт из рук волшебницы.
Ветер не справляется.
Если уж сделал первый шаг, делай и второй, твердит себе Люпин. Каким должен быть этот второй, Ремусу неясно. Да и не до поступков сейчас, когда все, за что он цепляется, - это недоверие. Не может быть, чтобы это утро столь многое меняло. Не может. Только этот якорь и остался. Потому что…
Словно из-под сердца извлекли каленую длинную иглу, впивавшуюся при каждом вдохе. Извлекли, когда ты уже сжился с болью, и теперь с непривычки кажется, что сделаешь неосторожное движение - и на земле не удержишься, взлетишь, как воздушный шар, ветром унесет.
А тут еще эта морось.
Люпин не боится дождя. Люпин боится раскрыть зонтик.
Не надо зонтика. Лучше так, без него, брести неведомо куда, бездумно, еле-еле, нога за ногу. Торопиться незачем, обязательств никаких, искать никто не будет.
Люпин обнаруживает себя в парке у мокрой лавочки. Потом у витрины.
Потом на набережной. Волосы намокли. В руке мороженое.
Потом в толпе, стремящейся к воротам.
Среди детей.
И перед вольером, на котором висит табличка с надписью: Gulo gulo.
Росомаха.
В вольере никого нет. Дети возле него не задерживаются. Тут можно постоять спокойно.
И еще постоять.
Поздним вечером, вернувшись домой, он убеждается в том, что немногочисленные вещи Тонкс, тишком прокравшиеся в его жилище, исчезли.

Даже запах в квартире изменился, и это некоторым образом беспокоит Люпина. Глупости, говорит себе Ремус, ему ли не знать, опасность не этим пахнет! Но все же гадает, не вызовет ли разрыв сомнительного оборотня с аврором Тонкс новых подозрений у ее начальника.
Готово дело - мания преследования. Кому вы нужны - снова проверять вас, хохотнул бы Хмури, если бы Ремус спросил его.
Но к Аластору Люпин не пойдет.
Это же авроры, отрезал бы Снейп, вспомни Хмури - и жди новой проверки.
Но Снейп молчит, давно уже молчит.
А кого еще спрашивать? Джеймса? Сириуса?
Ремус вызывает в памяти лицо Поттера, но оно упрямится, ускользает. Джеймс не хочет говорить о проверках. А Блэка Люпин не спрашивает. Люпина мучает подозрение, что на все его вопросы Сириус ответил бы одним: давай выпьем. Жизнь дерьмо, но она - еще лучшее из того, что нас ждет. Давай выпьем, Луни.
Давай.
Можно надеяться, что та дрянь, которая припрятана в буфете, для этого сгодится. Еще не превратилась в уксус. Кажется, они купили эту бутылку к какому-то случаю, он с Тонкс. Кто же знал, что случай подойдет так нескоро.
Вино не скисло. Через час Люпин уже не удивляется тому, что кто-то стучит в окно его квартиры, расположенной на пятом этаже.
Он подбирается к окну и вглядывается в темноту. По наружному подоконнику вышагивает ворон. Важный, как фрачник на балу. Тот ли, что был утром, или другой, Люпин не умеет определить. Он никогда не был силен в орнитологии.
- Составите мне компанию, сэр? - Люпин приоткрывает окно и садится на подоконник.
Ворон косится на волшебника и молчит. Хорошо хоть не улетает - Ремус как раз не прочь поговорить и рад собеседнику. Оборотень поднимает бутылку:
- Ваше здоровье, сэр! Вы ведь джентльмен? Не дама? Не Нимфадора?
- Карл! - с возмущением отзывается ворон.
- Извините, неудачно пошутил, - кивает Люпин. - Заразился, знаете ли. Со мной в последнее время все шутят - и все неудачно. Вот и я теперь…
Люпин закидывает голову, отпивая из бутылки, - и едва не давится, когда ворон срывается с места и проносится над самым его лицом. Клюв и когти ворона серы, страшны и блестят, как железо. А к правой лапке привязан клочок бумаги.
Птица садится на стол. Ремус сползает с подоконника, ставит бутылку в сторону и осторожно тянется за запиской. Ворон не возражает.
"25, 22. Его зовут Карл", - сообщает записка.
Оборотень трясет головой, потом трет лицо. Но бумажка от этого не исчезает, и написанное на ней не меняется. Ворона зовут Карл, как тот и говорил.
Приехали.
- Мне все кажется, - Ремус испытующе смотрит на ворона.
Ворон бочком скачет по столу - и железный клюв бьет по бутылке. С жалобным звяканьем стекло разлетается. Вино брызжет во все стороны, течет по полировке. Люпин размазывает пальцем самую большую лужу. Мокро... Натыкается на осколок стекла. Нажимает сильнее.
Больно. В самом деле больно.
Ремус встряхивает рукой, сует палец в рот. На вкус не хуже, чем было, - это пойло не испортишь и кровью. Правда, и не исправишь.
Мучительно и неохотно оборотень трезвеет.
Итак, ему прислали записку и сообщили имя птицы. Теперь он сможет передать с вороном ответ. Но кому? И чего от него хотят? Что это за цифры? Если они обозначают количество - то чего именно? Если числа - то какого месяца? Двадцать второе уже прошло, двадцать пятое - послезавтра. Двадцать пятого полнолуние. Двадцать пятого Ремус ничего не может сделать. Только прятаться от всех.
И двадцать второго в следующем месяце. А числа записаны именно в таком порядке. Сперва 25, потом... А раз так… никто ведь не станет спрашивать у оборотня о планах на полнолуние? Нет; с чего бы? С ним просто хотят встретиться незадолго до превращения - ведь в эти дни его отсутствие в городе никому не бросится в глаза. Время владельцу ворона известно, остается назвать место.
"Малый охотничий домик к востоку от Инвернесс", - царапает Люпин на обороте послания. Именно туда он отправляется перед превращением. Там никого не бывает, а домик достаточно прочен для того, чтобы можно было оставаться в нем даже в тех случаях, когда Ремус не пьет ликантропного зелья. Бывает… не всегда удается достать хорошее, а плохого лучше не пить, он проверял.
Оборотень обещает себе, что не будет гадать, кому нужно найти его убежище. Со временем все само прояснится. Но все-таки буквы выходят неровными - как всегда, когда Ремус не уверен, что поступает правильно. Он и сейчас сомневается, стоит ли отвечать... Возможно, аврорат не оставил его в покое, и послание - только приманка, а Снейпа давно и... тот уже долго не подавал о себе вестей. Но как отказаться от возможности узнать?
И Ремус подходит к ворону с запиской.
- Это нужно отнести обратно…
- Карл, - с вызовом произносит ворон. Но прицепить послание к кольцу на лапке позволяет.
- Это нужно отнести обратно, Карл, - повторяет за птицей волшебник. - Надеюсь, твой хозяин знает, что делает.
Карл поглядывает на него искоса, вредно; из вредности клюет самый крупный осколок, вздымая тучу винных брызг, - и вылетает вон. Ремус захлопывает окно - и обнаруживает, что улыбается. Если только отражение в оконном стекле не лжет.
Мало ли почему Снейп молчит.
И говорят, легилементу в чужой памяти труднее всего разбирать географические названия.

Часть третья,
в которой Снейп находит применение волку

Выяснить, что волшебник обладает способностями к ментальной связи, просто. Убедиться в том, что он такими способностями не обладает, сложнее. Но и для этого мало-мальски опытному легилементу требуется не более двух часов.
Что Люпин к мысленной речи глух, как тетерев, Снейп понял сразу. Спустя пять дней после побега из аврората он пришел лишь к одному утешительному выводу: что все-таки научился оценивать способности человека к легилеменции с первых минут контакта. У Люпина не нашлось и следа этих способностей.
Зато ему достало безрассудства для того, чтобы предложить слизеринцу план спасения. И план был так себе, но отчего-то сработал, вывезла кривая.
Чистое везение, сказал себе Снейп - и решил не упускать гриффиндорца из виду. Везение еще никому не мешало, и если с Люпином ему везет - этим надо пользоваться. К тому же - чем тролль ни шутит! - кто помог однажды, поможет и еще.
Именно необходимостью сохранить отношения с любым возможным союзником Северус объяснял себе эти пять дней беспрестанных попыток достучаться до оборотня.
Разговоры с камнем у дороги - и те дали бы больше. Люпин не реагировал на вопросы и обращения, не возмущался попыткам рыться в его чувствах и воспоминаниях…
На шестой день Снейп оценил эту глухоту по достоинству.
Никто не знает о себе больше, чем предатели. Даже если предательство было случайным; а уж если речь идет о сознательном переходе на иную сторону…
И никто не говорит о себе меньше.
Снейп не собирался ничего рассказывать о себе - привычки такой не имел, да и аврорат надолго отбивает охоту к этому - но Люпин ведь и не расспрашивал. Был нем, как рыба; молчал и только… беспокоился. Легилемент это хорошо слышал.
Беспокоился.
О Поттере, как же без этого? О Лонгботтоме. Тонкс. И друзьях-аврорах.
И зачем-то - о нем, Снейпе.
И сейчас, спустя несколько месяцев после исчезновения слизеринца, все еще беспокоится.
И молчит.
И это… подкупает.
Снейп привык к тому, что окружающим от него что-то нужно. А тут… Кроме традиционного для магического мира желания узнать что-то о Поттере - ничего.
Словно бы тебя где-то ждут, но ничем не связывают.
Северус растерян. Он знает толк в иллюзиях, но эта - особенно опасная. Как ее развеять? Как ей противостоять - когда нечему сопротивляться? Когда он слышит, что оборотень в самом деле беспо…
На шестой день, ближе к ночи, Снейп снова начинает говорить с ним.
Теперь - о себе.
Слова совсем не идут с языка, и слизеринец рад, что Люпин не замечает его косноязычия.
Неделей позже - что и красноречия.
Еще неделю спустя Снейп возносит хвалу всем высшим силам, лишившим гриффиндорца дара мысленной речи.
И продолжает рассказывать.
Есть в воспоминаниях каждого человека такое, что не только чужим или близким, а и себе самому не откроешь - побоишься. Но камню придорожному, дереву на ветру, зверю в траве...
Может быть, все дело в том, что Люпин не вполне человек.
Северусу кажется справедливым, что именно он находит волку столь удачное применение.
А потом и еще одно.

Это второе приходит ему на ум месяца через два с небольшим - то есть спустя примерно неделю после завершения исповеди. Снейп в эти дни чувствует себя слабым и опустошенным и постоянно всему удивляется. Тому, что Поттер еще цел; тому, что сам он еще жив; тому, что убежище его пока еще не обнаружено; и тому, что Люпин все еще…
Жизнь кажется липкой и прозрачной, как леденец. Бросить жалко, да и сама от рук не отстанет; видна насквозь - и ничего не разберешь, все плывет и тонет в цветном блеске. Что угодно может оказаться чем угодно. Поверить в десяток невозможных вещей еще до завтрака не составит труда.
И в этом карамельном блеске зельевару видится нечто. Ранее не замеченная, почти призрачная возможность повлиять на ход событий. Даже, может быть, спастись. Но это, конечно, неразумно.
А впрочем… Легко строить планы, когда ты сыт, уверен в своих силах и находишься в безопасности. А этот план возник уже по другую сторону отчаяния и безупречен только своей нелепостью. Слишком много в нем моментов, в которые можно рассчитывать только на удачу.
И первый из них - согласие Люпина помогать ему.
Карамель говорит, что это согласие можно получить. И кто ее разберет, обманывает ли - или в самом деле знает что-то! Откуда-то взялся же этот сладкий привкус у воды, и хлеба, и сыра, и огневиски, у самого воздуха… Карамель вездесуща; возможно, и всеведуща?
Снейп в растерянности прислушивается к тому, что творится с оборотнем. Роется в его ощущениях и воспоминаниях. Ищет, как можно убедить, на чем сыграть. Найти несложно - как во всяком обжитом тобою доме. Сложно выбрать самое подходящее. Чем дольше бродишь по памяти человека, тем сложнее выбирать - привыкаешь; начинаешь, как он, всяким пустяком дорожить… Ему следовало бы раньше об этом подумать, укоряет себя Северус, оглядывая знакомую картину.
И натыкается на чужие следы.
По поводу кое-каких нежелательных воспоминаний оборотня можно не волноваться - слизеринец перепрятал их сразу же после побега из Министерства. С виду это похоже на обычную забывчивость, и путей к забытому никаких не обнаружить. Никто и не нашел, хотя пытались. Три месяца назад он уже видел следы чьего-то присутствия.
И вот посторонний появился вновь.
Боггарт вас задери, теперь-то зачем лезть! Какого рожна нужно, нельзя оставить Люпина в покое? И тогда-то ведь было ясно, что он сроду не помогал Упивающимся, - нет, снова началось! Счастье еще, что оборотень ничего не слышит.
Зато слышит Снейп. Приближающийся шорох, шум.
Чужак еще здесь.
И все ближе.
Стук, как от падения задетого неловким визитером предмета. И еле различимый хруст, словно под ноги идущему попало что-то хрупкое.
Снейп в ярости. Только память о собственном поединке с мальчишкой-легелиментом удерживает его от попытки немедленно вышвырнуть вон того, кто вторгся в люпиново сознание. Вышвырнуть и закрыть для него вход. Что эта скотина себе позволяет?! Люпин ведь не знает, как это исправить. Он даже не поймет, что случилось!
Нет, нельзя. Неприемлемо. Даже просто напугать незваного гостя - непозволительная роскошь. Стоит тому встревожиться - и подозрения авроров на счет Люпина окрепнут. Важнее всего сейчас - убраться отсюда, не столкнувшись с легилементом.
Снейп отступает, но оттого, что он вынужден отступить, ярость его только усиливается. Гнев клокочет в нем только что сваренным оборотным зельем - после этого и вкус во рту мерзкий, и сам на себя не похож становишься. По меньшей мере бессоница сегодня ему обеспечена.
Люпину тоже.
А то и что-нибудь похуже.

Ведь не случайно авроры снова за него взялись, говорит себе Снейп, пялясь в потолок среди ночи. Не случайно; а, можно не сомневаться, потому что у них появился новый план. Что ж, посмотрим, чего они добиваются. Не будут же легилементы караулить подозреваемого круглые сутки!
И точно, не караулят. Но воспользоваться этим не удается - Хмури догадался подсунуть Люпину кого-то со внешностью зельевара. Заговорить с оборотнем значит сыграть на руку аврорам, и остается только ждать, когда те отзовут своего провокатора и этого настырного легилемента.
Снейп не может отделаться от ощущения, что легилемент ему знаком. Эти неловкость и напор, с которым он ломится в чужую память... И бессистемные блуждания, точь-в-точь как были...
Ах, вот что...
Если ближе к полнолунию оборотня не оставят в покое, одного... хм... подающего большие надежды молодого волшебника ждут неприятности. Это слизеринец может предсказать лучше всяких прорицателей.
Но вот - удача повернулась лицом к нему - погода портится. Люпин запирается дома. Он избавлен от фальшивых Снейпов и от вторжения в мысли. Вполне удовлетворительно! Северус приглядывает за бывшим сокурсником вполглаза - на большее не хватает времени, сеть нужно плести сейчас. Хорошо еще, если он успеет подготовиться к ближайшему полнолунию.
И если Люпин согласится.
Выяснение этого вопроса Снейп откладывает до последнего, но больше тянуть уже нельзя. Всего-то и нужно - один раз как следует покопаться в люпиновых чувствах. А потом можно будет послать ворона. Или махнуть рукой на эту затею.
Снейп переступает порог сознания оборотня.
Погружаться в чувства того, чьи мысли ты исследовал, - все равно что оказаться на другом этаже знакомого особняка. Вроде бы и планировка та же, и обставлено помещение в том же стиле - а общее впечатление другое. Словно до сих пор заходил в комнаты взрослых, а теперь допущен в детскую, в мир ярких обоев и хрупких игрушек. Еще бы не игрушек! У большинства людей на этаже чувств располагаются и сны - а они могут выглядеть как угодно. Вот, например, это зеркало в пустой комнате вполне может быть началом сна.
Снейп касается того, что имеет вид зеркала. Отражение в нем появляется и исчезает, и всякий раз оно разное. Картинки слегка темноваты, Северус хотел бы, чтобы они сделались четче. И ракурс бы сменить… пока он смотрит откуда-то с высоты.
То, что он видит, нельзя назвать необычным. Два малыша возятся в белом песке у реки; двое детей несутся наперегонки по берегу; два подростка в шутку сражаются над речным обрывом, толкаясь и швыряя сухую траву друг другу в лицо; двое юношей кружат на том же обрыве, готовясь к драке, и тот, чьи волосы светлее, слегка растерян, а у черноволосого на лице ослепительная, как солнце, ненависть. Черноволосый вскидывает голову, губы его шевелятся - и Снейп, спохватившись, бьет по стеклу пальцами, сталкивая живую картинку вниз. Неправда! Это не он, он не относится к Люпину так!
Стекло поддается под его рукой, и он летит в воду.
Он - ужас падения и глоток воздуха в полете; река в каменистом русле; течение, уносящее Люпина к порогам; отмель, на которую выползает русоволосый юноша; костер, у которого молодой человек сушит свою одежду; тепло, обволакивающее его тело. Он снова похож на себя; стоит за спиной у оборотня, смотрит в зеркало в той стороны и ловит в глазах мужчины ожидание, надежду и недоверие. Ловит в его сознании испуг, недоверие и восторг. Чувствует дрожь и жар его тела. Его отклик. И не собирается останавливаться.
Сон завершается под утро чем-то вроде похмелья. Это ничего не значит, напоминает себе Снейп, прильнув губами к бутылке с водой, это так… пустое видение. В сон вообще не следовало вмешиваться, он допустил ошибку. А сейчас искать чего-то среди чувств бессмысленно - ни сил, ни времени не остается. Придется рискнуть. Принять… то, что он нашел… за приблизительное согласие.
Зельевар достает перо и бумагу и делает из бутылки еще глоток. Вода отчетливо отдает карамелью.
Вот и напомни о том, что такое ты там нашел, подначивает карамель.
Ни за что, вскидывается слизеринец.
Мало ли кто это прочтет, подхватывает его благоразумие.
И мало ли как это надо понимать, напоминает ему Северус.
И переворачивает нетронутый лист, отметая лишнее. Стряхивая слова, нашептанные карамелью.
Почтовый ворон от своей кормушки в углу следит за ним с неподдельным интересом.
Снейп в задумчивости вертит в руках перо, в сотый раз высчитывая даты. Ворон взлетает на спинку стула, на котором сидит зельевар. Заглядывает Снейпу через плечо.
На бумаге пусто.
- Карл, - напоминает о главном птица.
"25, 22. Его зовут Карл", - пишет Снейп наконец.
Этого вполне достаточно. Вполне.
"Малый охотничий домик к востоку от Инвернесс", - приходит ночью ответ.
До двадцать пятого осталось менее двух суток. А надо еще закончить дела и найти этот домик.
Снейп намерен прибыть туда вовремя. А то и заранее.

Надо было указать и расстояние, грызет себя Люпин, Снейпу было бы легче найти это место. У него ведь нет ни порт-ключа, ни ориентира для аппарирования. Значит, добираться сюда он будет намного дольше, чем Ремус. А времени у них и так немного. Луна взойдет - и толку от оборотня будет, как от Безумного Шляпника… Ну хорошо, хорошо, как от цепного пса. Но вряд ли слизеринец затеял все это в поисках хорошего сторожа. А, чтоб тебя, дурья твоя башка, почему было не написать, сколько миль!
Ремус мечется по домику, потом убеждает себя выйти наружу.
Строго говоря, луна взойдет часов через шесть. Просто дни сейчас коротки, а Люпин сегодня рано встал, вот и явился в домик еще затемно. А за день-два до превращения темнота начинает беспокоить его. Кроме того, сейчас он и из-за ликантропного зелье встревожен - на сей раз у него с собой какая-то дрянь, которую и пить-то страшновато. Но не пить уж никак нельзя, невозможно выпустить волка перед Снейпом!
В третий раз будет уж слишком, это добром не кончится, попомните мое слово, говорит себе Ремус. Но решает, что выпьет варево уже после появления Снейпа. Небольшую отсрочку себе можно позволить. Он лучше пока оглядится еще раз.
Вокруг бело, и воздухе висит запах снега, острый, волнующий… Это в городе все растаяло через час, а тут, в лесах вокруг озера, снег пролежит еще с месяц. К тому времен он осядет, побуреет, вокруг деревьев появятся проталины. Но пока он свеж и хрус…
- Ступефай! - Ремус не задается вопросом о том, как реагировать на звук. С той встречи с Тонкс мысленное молчание внезапно появившегося человека стало для него сигналом опасности. Лишние свидетели ни ему, ни Снейпу не нужны. Нет; но… Интересно, с какой радости он забыл о том, что слизеринец может не сразу заговорить с ним!
Действительно, а ведь может и не сразу, твердит себе Люпин, пробираясь сквозь заснеженный кустарник к оглушенному человеку. Тот лежит ничком, бесформенным кулем. Черные волосы закрывают лицо.
С чувством непоправимости происшедшего Люпин склоняется над ним. А что, если Ступефая хватило, чтобы та темная защита сработала, как объяснял слизеринец? И волшебник… от него осталась только кукла?
Мысли оборотня разбегаются. Наверно, надо перевернуть его, заглянуть в лицо…
Ремус медлит, осторожно касается руки лежащего. Это… неправильная рука!
Это не…
Нет. Не он. Это аврор. Ремус видел его раньше пару раз.
Люпин шумно выдыхает и садится на корточки. Вытирает пальцы о снег, потом встряхивает рукой. Воздух с треском рвется.
- Чтобы ты провалился, Северус Снейп, - бормочет оборотень беззлобно. - Ты и все твои фокусы!
- Представления гриффиндорцев о любезности всегда были своеобразными, - произносит тихий голос у него над головой. - Но по части удачных приветствий ты переплюнул многих. Чтобы вот так, сходу, и даже не глядя на пришедшего, - такого на моей памяти еще не бывало.
Ненастоящий голос в голове у Люпина произносит только одно слово.
- Здравствуй, - отзывается Ремус.
- Ты же не слышишь, - ухмыляется Снейп.
- Не слышу. Так что тебе придется объяснять мне все заново. - Люпин встает. - И прежде всего: как ты сюда попал?
- Прежде всего? - Снейп смотрит на него в задумчивости. - Прежде всего именно это?
- Не задавать же мне вопрос, мог ли кто-нибудь проследить за тобой, - пожимает плечами оборотень. - Если бы кто-то мог, ты бы не явился. А все остальное можно выяснить и позже.
Не спрашивать же, куда и зачем он пропадал, в самом деле.
Нет, конечно, не ждет же оборотень, что он расскажет ему, где находился и что делал.
Так что заданный вопрос ничуть не хуже вопроса о погоде.
Так что Люпин задал очень удобный вопрос.
- У меня был ориентир - эта поляна. Твое впечатление от нее. Беспокойство, которое вызвало у тебя то, что ты тут увидел, подкрепило картинку. Найти место стало легко.
Ремус кивает. Потом хмурится.
- Погоди… А до этого ты видел место нечетко?
- Я устал, - неохотно признается Снейп.
Значит, нечетко.
Отвечай уклончиво всегда и на все. Первая заповедь слизеринцев. Люпину она должна понравиться. А впрочем, кто его знает…
- Тогда появлением ориентира ты обязан ему, - Ремус снова смотрит на оглушенного аврора.
- Я бы так не сказал, - Снейп подходит ближе к распростертому телу. - А, знакомый персонаж… поделом получил. И все же надо перенести его в тепло. В доме найдется место, где его можно будет запереть?
- Чулан. Можно все вытащить.
- Займись этим.
Ну вот, Снейп уже и командует, усмехается Люпин.
Снейп дергает щекой. Это продиктовано необходимостью, разве неясно? Не может же оборотень не понимать очевидного!
- Там не слишком много вещей. Я быстро.
Когда Ремус уходит, слизеринец зачерпывает снег и с силой растирает лицо. Еще раз. Кожа вокруг глаз начинает гореть. Еще.
Теперь горит и лоб.
Зато спать не так хочется.
Северус слизывает стекающую к губам каплю. Оборачивается к дому.
- Все готово, - Люпин подобрался неслышно. Вот кто создан для того, чтобы подкрадываться и следить.
А как тут не следить, Северус…
Снейп еще раз облизывает губы.
Между прочим, в доме есть чай. И галеты. И консервы. Надо предложить.
Да, было бы неплохо запить или заесть это. Какой-то мерзавец подмешал в снег леденцовую крошку.
Мобиликорпус для аврора в самый раз. И на двери чулана хороший замок. Можно на время забыть про пленника.
В состязании с карамелью чай, галеты и консервированная ветчина терпят поражение. Есть и пить совершенно невозможно. Снейп отставляет чашку и отталкивает тарелку. Люпин наблюдает за ним.
- С тобой все нормально?
- Сомневаюсь, - Снейп прислушивается к себе. - Впрочем, скоро сможешь узнать сам.
- Если тебе есть что объяснить мне, объясняй сейчас, - оборотень нервничает. - Вечером ты будешь разговаривать с волком.
- Он-то мне и нужен, - слизеринец поднимает взгляд. И, к окончательному недоумению Люпина, прибавляет, - Если, конечно, ты согласишься.
Люпин облокачивается на стол. Готовится слушать.
Только не перебивай, дай договорить, пока не стало понятно, что затея безумна, хочет предупредить Снейп.
Но Люпин и так молчит.
- Хоркрукс. Я знаю, где находится еще один. Его можно украсть. С твоей помощью.
Оборотень кивает: продолжай.
- Он спрятан там, где теперь проходят собрания Упиваюшихся. В небольшом поместье на юге страны. Тайник в саду перед домом. На хоркруксе сторожевые чары, парные им - на ограде, которой обнесено поместье, и на калитке. Человека они не пропустят. Животное хоркрукс вынести может, но анимагическое превращение там почти невозможно. В твоем же случае достаточно луны.
Люпин хмурится.
- Кто же меня туда впустит?
- У тебя будет порт-ключ и другая внешность… Моя. И мои подсказки. И можешь не опасаться, что тебя кто-то узнает. Из всех, кто там может быть, узнать твоего волка в лицо способен только я.
- Ничего не выйдет. Трансформацию не отложишь. Если собрание будет поздно…
- Оборотное зелье пролонгированного действия. Я сумел изменить его. У тебя будет два часа. Пока оно не перестанет действовать, трансформации не произойдет. Когда перестанет - ты сбежишь. Я буду ждать тебя на пустоши, в полумиле от поместья. Оттуда мы уйдем вместе.
Люпин хмурится сильнее. Умолчал ли Снейп о чем-нибудь? Кроме очевидных вещей - вроде той, что Упивающиеся попытаются убить вора.
- Ты должен знать: директная трансформация будет болезненнее обычного. Ликантропное и оборотное зелья плохо сочетаются, - признается слизеринец. - И… у меня действительно низкий болевой порог.
Чего-то в этом роде Ремус и ожидал. Ладно, переживем…
- Откуда возьмется порт-ключ?
- От Петтигрю. Карл украдет у него.
- Ты подпадешь под подозрение.
- О Карле мало кто знает, и кража будет выглядеть невинной. Питер имел глупость попросить Волдеморта придать порт-ключу вид медного браслета. А вороны любят блестящее.
Звучит слишком гладко. Оборотень начинает сомневаться.
- Ты не учел, что Питер может попасть на место и без порт-ключа. И он легко узнает меня.
- Петигрю там не будет. Некоторое время назад я навел его на мысль о том, что могу быть причастен к исчезновению Поттера. Он решил проверить меня, назначив мне встречу на день собрания.
- Он мог рассказать о своих подозрениях Волдеморту.
- Он и рассказал. Но я получил аудиенцию первым. И у меня тоже нашлись подозрения, которыми я поделился с повелителем. Как нарочно - насчет Питера… Его, знаешь ли, видели неподалеку от здания Министерства. И потом несколько раз - в компании незнакомых людей.
- Его в самом деле там видели?
- Нет. Но те, кто будет свидетелями, уверены в обратном. Так что если твой волк, убегая с хоркруксом, случайно выронит браслет, мои слова получат убедительное подтверждение. И я снова буду считаться верным слугой.
Значит, он собирается вернуться туда…
Люпин запускает пальцы в волосы.
И молчит.
И слизеринец тоже.
Кажется, затея сорвалась.
Оборотень смотрит в сторону. Встает из-за стола, подходит к окну. И не оборачивается, даже когда Снейп оказывается рядом.
Годрикова Лощина. Люпин не мстителен, но… надо было напомнить о ней.
Погубить Петтигрю… за вычетом Волдеморта Питер - единственный, кого он и сам не прочь был бы...
Что еще следовало сказать оборотню, чтобы убедить его? Что тот своим поступком поможет Поттеру-младшему? Или в это он уже не поверил бы? Северус прикусывает губу. Что там у него на лице? Может быть, еще не поздно намекнуть, что…
Снейп смотрит в оконное стекло, пытаясь разглядеть отражение.
И ловит в глазах мужчины недоверие, ожидание и... надежду. Ловит в его сознании испуг, недоверие и...
- Я согласен. - Говорит Ремус.

Часть четвертая,
в которой границы исчезают

Первым пьется оборотное зелье - и пьется неожиданно легко. На вкус оно не противнее привычного ликантропного, а перемены, которые это варево вызывает... что ж, Ремус устал жить своей жизнью. Самое время стать кем-то другим.
Зимний день короток, уже темнеет. Оборотень смотрится в окно, как в зеркало. Разглядывает в этом зеркале свое новое лицо и - украдкой - близнеца рядом. Близнец насмешливо кривит губы - и Ремус отвечает такой же усмешкой.
- Не так, - произносит ненастоящий голос в его голове, - тебе надо этому поучиться.
Люпин в изумлении поднимает бровь. Отражение отвечает ему ироническим взглядом. Отражение его близнеца смотрит на него как на пустое место, безо всякого выражения - но беззвучный разговор продолжается.
- Разумеется, ты меня слышишь. А как иначе, по-твоему, я смогу бы тебе подсказывать? - мысленная речь Снейпа звучит неожиданно ровно, намного спокойнее, чем зельевар говорит вслух. Каждое слово слышно отчетливо, словно... словно Люпину на ухо это говорят, или же он сам все произносит.
Или будто никакой границы между ними нет.
- И ты всегда так хорошо слы... - начинает он, но Снейп жестом обрывает фразу: остановись. Молчи.
- Спроси меня не вслух, - просит ненастоящий голос.
- Как? - оборотень не имеет ни малейшего представления о том, как это делается, но пытается. - Я не понимаю, как надо, Северус… извини. Я, может быть, вообще не способен к легилеменции.
- Зато я способен. А ты сейчас и есть я, барьера нет.
У Ремуса мурашки бегут по спине.
Люпину вообще как-то не по себе - словно полнолуние и обе трансформации уже позади. Слух и обоняние потеряли остроту, да и чувствует он себя неожиданно слабым. Но это телом - а голова ясна, как бывало в самые лучшие дни на любимых им уроках профессора Флитвика. Только теперь эта ясность распространяется не на одни лишь заклинания.
- Ты привыкнешь. К этому быстро привыкают, а у нас еще есть время, - говорит Снейп, и Люпин ловит себя на том, что, пожалуй, уже и не обращает внимания на голос. Вообще не замечает, звучал ли тот на самом деле.
- А теперь попробуем вести разговор в других условиях, - произносит Снейп беззвучно и отступает к стене. А вслух произносит:
- Аламохора! - и дверь чуланчика, в котором заперт аврор, отворяется.
Люпин стоит перед пленником один. Снейп расположился так, чтобы из чулана его не было видно. Аврор связан; он смотрит на Люпина с ненавистью. Аврор... Стоп! Аврор смотрит на Снейпа - и не знает, что видит ненастоящего.
- Сними заглушающее заклинание, - подсказывает легилемент. Ремус взмахивает палочкой:
- Финитэ инкантетум.
- Убийца! - выплевывает аврор ему в лицо.
- А ты - невинное дитя, - кривит губы Люпин. Что сказать дальше, он не очень представляет. Но Снейп неслышно ободряет его:
- Ты взял верный тон, только в дальнейшем язви побольше. А пока держи паузу, наш гость сам построит разговор.
И оказывается прав.
- Тебя все равно скоро убьют. Я-то должен был посмотреть, как тут твой оборотень - и все. А если не вернусь после восхода луны - сюда прибудет группа... - голос аврора хрипнет от ярости.
И Ремус внезапно чувствует усталость. Безразличие.
- Вижу, тебе нравится мне угрожать, - равнодушно отмечает он. - Увы, в аврорате плохо с культурой общения.
Снейп у стены кивает и ухмыляется.
- Зато ты меня предупредил о ваших дальнейших планах. Не ожидал от подчиненных Хмури такой любезности, - добавляет оборотень по наитию.
- Сволочь… Тебя все равно убьют, - утешает себя аврор.
- Достаточно, заканчивай беседу, - подсказывает Снейп.
- Вряд ли, ты же мне все уже сказал, - произносит Ремус голосом слизеринца и захлопывает дверь чулана.
- Очень неплохо, - говорит Снейп в его голове, - теперь инструкции.
Чуланчик опять заперт, заглушающие заклинания наложены заново. Инструкции даются сперва самые общие; потом все рассказывается подробно - как ходить, куда смотреть, рядом с кем стоять - и, наконец, основные моменты снова повторяются. Все просто и понятно, и аврор за дверью ведет себя тихо, но Ремуса не оставляет беспокойство.
- Забудь о нем, - отмахивается от его сомнений Снейп, - если останемся живы, он вернется к своим в срок и с нужным докладом. А если нам не повезет - они вытащат его, а нам уже не смогут навредить. Забудь о нем; помни главное.
Ремус хмыкает. После троекратного инструктажа ему кажется, что и подсказок никаких по ходу дела не понадобится. Но нет, отказываться от них он не будет.
- Главное - что хоркруксом является шкатулка? И, видимо, гладкая и тяжелая, так что нести ее будет неудобно? - отвечает свой урок Люпин.
- Нет, - морщится зельевар - и оборотень непроизвольно повторяет гримасу, - главное - что она инкрустирована перламутром. Перламутром, понимаешь?
По чести сказать, оборотень не понимает. Но переспросить не успевает - железный клюв барабанит в окно. Карл принес порт-ключ.
Блестящий браслет ложится в ладонь Снейпа. Каким-то образом ворон точно узнает хозяина.
- Петтигрю пропал, - ухмыляется слизеринец, протягивая побрякушку Ремусу. - Держи. И... пора.
"Петтигрю пропал", - говорит себе Люпин снейповым голосом и стискивает браслет.
Пора.

Пользоваться порт-ключом, будучи Снейпом, оказывается удобнее обычного. Ремусу приходит в голову, что неприятное чувство, возникающее при таком способе перемещения, напрямую связано со структурированностью сознания волшебника. Мысль эта (его собственная, в этом он мог бы поклясться) кажется настолько снейповской, что оборотень усмехается. Снейп в его голове - тоже.
И с тенью этой усмешки на лице оборотень появляется перед Упивающимися.
Как всегда при возникновении опасности, его охватывает азарт. Ремус уверен: никто не догадается, что Снейп ненастоящий! Тем более что слизеринец в некотором роде тут же, с ним. Вдвоем они наверняка переиграют этих...
- Кивни им, - говорит Снейп.
Сухой кивок.
- Резко повернись на каблуках и иди к дальней двери.
Поворот. Мантия взлетает за спиной.
- Все, ни с кем не разговаривай и жди. Я уйду на несколько минут.
Люпин в облике Снейпа хмурит брови: у него остался час. И - Волдеморт вот-вот появится. Хорошо бы Снейп успел вернуться до этого.
Но нет, звать его нельзя.
Разговоры понемногу стихают сами собой, и оборотень слышит приближающиеся шаги. И фейерверком в его сознании - той части, что настроена на неслышимый голос Снейпа, - взрывается перепалка:
- Я пойду сам...
- Молчите, Поттер, ради всех, кого вы любите, - молчите! Не идиотничайте, вы все погубите!
Люпин давится вдохом. Закусывает губы. Тихо!
Дверь отворяется.
Волдеморт разглядывает оборотня.
Ремус низко склоняет голову.
- Лорд, - Снейп вернулся вовремя.
- Мой лорд, - выдыхает Люпин.
- Северус, - Темный лорд изучает оборотня. Или Снейпа. Их обоих. - Ты все-таки пришел? А как же Питер?
- Я хотел бы доложить Вам лично, мой лорд, - легко произносит Люпин, - после собрания. Мне нужно будет кое-что показать Вам. Вы будете удивлены.
У лжи, произнесенной голосом Снейпа, особый, правдоподобный вкус. И - Волдеморт ведь действительно будет удивлен, не так ли? Можно надеяться на это.
- Хорошо, потом. - Темный лорд поворачивается к остальным. Собрание начинается.

Люпин выбирается в сад, когда действие зелья на исходе. В саду, как и в лесу близ Инвернесс, лежит снег, и основание фонтана, в котором устроен тайник, видно не целиком. Куда же нужно нажать, на какой камень? Ошибиться нельзя, ошибаться уже некогда.
- Закрой глаза, - подсказывает Снейп, - сосредоточься и смотри. Вот этот камень.
Слизеринец тоже должен волноваться, но не подает виду. Он словно бы и не торопится. Картинка перед мысленным взором Люпина проступает небыстро, зато - в деталях, со всею яркостью. Вот он, нужный камень, точно. Все ясно, переводит дух Ремус. Срывает браслет Петтигрю с руки и отшвыривает в сторону.
И картинка сразу же пропадает. Люпину на миг кажется, будто и зельевар вздыхает с облегчением.
- Давай же, - произносит ненастоящий голос. - И помни: это перламутр.
Надавить дважды на правый верхний угол, один раз - правый нижний… Каменный блок поворачивается. Ремус вытаскивает шкатулку, бросает на землю и опускается рядом на колени. Второй час истек.
У оборотня есть все основания не любить луну, но в этот раз она превосходит самое себя. Люпин не помнит, чтобы когда-либо ощущал такую ошеломляющую боль. Превращение только началось, а мышцы уже сводит от напряжения. Судорога охватывает даже живот и спину. Спинные мышцы сильнее, и Люпин прогибается дугой, запрокидывая голову. Небо перед его глазами непроглядно черно: луна ушла за тучу - или боль затмевает даже луну. Невозможно проглотить воздух, протолкнуть его в грудь.
Тише, твердит себе Люпин, тише. Спокойнее. Это не настоящее удушье, на самом деле я могу дышать, просто неглубоко. Но уговоры действуют все хуже, уговорами волка не уймешь.
Наконец судорога отпускает его, вдох удается. И из горла рвется вой.
Плохо! Очень плохо. Все, кто остался в доме, вот-вот будут здесь. Сквозь марево боли Люпин понимает это смутно, но все-таки понимает. И на том спасибо... Сейчас он соберется, сейчас... Странно, что Снейп его не торопит.
А Снейпа с ним нет.
Волк чует: с ним сейчас только один человек - тот, привычный, что занимает его место между полнолуниями. Он напуган и слаб, и волк попытается... обязательно попытается. Подчинить. Его. Себе. Волк давно этого хотел, и сейчас - может. Наконец-то! Этот слаб, как никогда. Боится. Не может быть вожаком.
Какой-то запах будоражит волка. Предмет, лежащий перед носом, ему совсем не нравится. Лунный свет, пробившись, наконец, сквозь тучи, лижет эту вещь - и оборотень вскакивает на ноги. Не трогать, держаться подальше! Это смерть - это серебро.
Нет! Это перламутр, кричит себе Люпин, он безвреден! Я должен забрать вещь.
Оборотень тянется к шкатулке, но в теле еще гуляет эхо боли - и невозможно прикоснуться к тому, что так похоже на серебро. Невозможно. Это смерть.
Должен забрать. Сейчас же.
Серебро. Не трону.
Сейчас же.
Смерть. Я...
Мешок с костями, говорит мрак за оградой сада.
Там тоже опасность. Росомаха.
Там помощь. Снейп.
- Круци... - Беллатрикс врывается в сад первой, и нужное словечко само скатывается с ее губ. Все, проклинает своего волка Люпин, кончено, не успеть! Ну и сдохни теперь, скотина, такого не жалко!
Но лоскут чернильной тьмы падает женщине на голову, и заклинание обрывается вскриком, а рука нелепо дергает волшебную палочку вверх.
- А-ах!
Тьма разражается хриплым каркающим смехом.
- Карл! - торжествует тьма.
Волк не ждет - прихватывает шкатулку зубами и мчится прочь. Беллатрикс еще кричит, когда он вылетает за ограду, и крики эти на несколько мгновений отвлекают внимание от беглеца.
- Люмос максимус! - орут ему вслед в саду. - Вон он!
- Ступефай!
- Убейте тварь!
- Ава... - и много еще разного; но заклинания уже не достигают цели, а ругательства Люпин пропускает мимо ушей. Оборотень летит по исчерченной тенями равнине к лесу и дальше - к заросшей вереском пустоши. Мокрый снег брызжет из-под лап, тени и обманчивый снежный блеск хлещут по глазам, весь мир пахнет проклятой шкатулкой. Сбиться с направления Люпин не может: невидимое в клетке теней, но отчетливое для волка присутствие росомахи не дает усомниться в том, куда ему надо попасть.
Здесь! Люпин выскакивает на прогалину. Человек в черной мантии ждет его, но вздрагивает при виде зверя и невольно отступает. Он... колеблется или боится. Ремус достаточно высок, так что и волк из него получается немаленький - правду сказать, раза в два крупнее обычного. И - Люпин знает, что волк, спасающий свою жизнь, страшен.
Волшебник стискивает палочку. Оборотень ощущает его испуг.
А была еще Визжащая Хижина. И еще... И нечему удивляться, если человек не может заставить себя приблизиться.
Оборотень кладет шкатулку наземь и отворачивается.
Забирай.
Лицо волшебника искажается. Он подхватывает волчью добычу, делает еще шаг вперед и вцепляется в шкуру волка. Прижимает его к себе. И воздух схлопывается за ними.

Аппарировать в обнимку с тем, кто сам не может этого сделать, тяжело, но если очень нужно - вполне возможно, тем более когда сил придает ярость. Зельевар даже не слишком промахивается: они попадают в тот же охотничий домик, только не к двери чуланчика, как планировал слизеринец, а к столу. Но домик так мал, что это попадание может считаться идеальным.
И домику этому, судя по всему, уже грозит уничтожение.
- Что за факультет идиотов! Я же сказал, оттуда уйдем вместе, - шипит Снейп, тряся оборотня за шкирку. Люпин не вырывается, только мотает головой и прижимает уши. Это верно, они так и договаривались. Он был неправ.
Снейп, наконец, отталкивает его и бессильно опускается на стул. Оборотень заползает под стол.
- Люпин, - окликает его волшебник спустя минуту или две.
Волк ежится. Он слышит эхо гнева человека и злость росомахи, бродящей где-то рядом. Росомаха словно на ухо ему дышит - и вдруг пропадает. Человек встает и, отодвинув стул, садится перед оборотнем на пол. Облизывает губы. Человеку очевидно неловко.
- Ты сделал... очень много.
Люпин отводит глаза - так не бывает. Люди не хвалят оборотней. Никогда не хвалят.
Росомаха фыркает. Снейп ухмыляется себе. С какой стати он беседует с волком, пытается поблагодарить его?
Отчего бы и нет, интересуется карамель. Смолчать тебе все равно не захочется.
- Уймись, дура, - шепчет ей зельевар, и волк настораживается. Поймав его взгляд, слизеринец продолжает в голос:
- Теперь аврор, Люпин. Нам не нужно, чтобы сюда явились его друзья. Я покажу ему тебя в волчьем обличье - а потом сотру лишние воспоминания. Луна взошла недавно, так что его еще не хватились. Ты знаешь, какая часть твоего домика просматривается из окна? Тебе нужно лечь там.
Оборотень тяжело поднимается и переходит почти на середину комнаты. Укладывается на полу. Снейп, подумав, подставляет ему миску с водой. Затем отпирает чуланчик.
- Ступефай! Моби...
Ремус не слушает. Он неплохо представляет себе, какой набор заклинаний понадобится сейчас. Что заклинания - главное, есть вода! Вот она, слава Мерлину, вкусно-то как...
Слизеринец, прижавшись спиной к двери, наблюдает за жадно лакающим воду волком. За окном аврор поднимается из сугроба, отряхивая с мантии снег и ощупывая шишку на макушке. Вот ведь угораздило поскользнуться у самого домика! Еще этот пенек под ногами - уж не об него ли он потом и ударился? Ну, ничего, голова все же цела, а волк - вон он, никуда не делся, Хмури напрасно в нем сомневался.
Аврор отбывает в Министерство.
Снейп чуть слышно вздыхает и отлипает от двери. Подхватывает со стола тарелку, выкладывает на нее ветчину и ставит перед волком. Доливает в миску воды и отворачивается к окну. Оборотень снова пьет. Есть ему не хочется, зато жажда кажется неутолимой. А вода на вкус... удивительная. Уж не подмешал ли туда зельевар чего-нибудь?
- Она сладкая, да, Люпин? - спрашивает Северус через плечо.
Волчьи когти скребут по полу. Оборотень в замешательстве. Возможно, ему и в самом деле дали не просто воду. Наверно, следовало бы подняться - но Ремус никакой опасности не чувствует. Да и зверя, похоже, смущает не вкус питья. Нет; другое. Запах. Запах росомахи. Которого он не ощущает - и все-таки улавливает.
Снейп оборачивается, разглядывает оборотня. И - Люпин уже привык к этому - отвечает на незаданный вопрос.
- Я ничего туда не добавлял. Хотя, возможно, стоило бы. Зелье сна без сновидений, к примеру. Ты останешься здесь, и делать тебе будет нечего. Мне еще нужно унести хоркрукс туда, где он может быть уничтожен. А потом явиться к Лорду. И это… не будет просто прогулкой.
Оборотень кладет голову на лапы. Смотрит на волшебника, не мигая.
- Но я вернусь. - Поджимает губы тот. - Даже раньше, чем ты.
Это "раньше" приходит на удивление нескоро, хотя Ремусу как никогда хочется отсрочить трансформацию. Умом Люпин понимает, что так скверно больше не будет: тогда у него было чужое тело, слишком чувствительное к боли, а теперь волк превратится в человека, который к превращениям привык. Но в желудке у него лежит холодный ком - зверь еще слишком хорошо помнит, что было с ним при последней смене облика.
Волк мечется по домику, не находит себе места. Неважно, как и откуда - пусть только рядом кто-нибудь будет. Он согласился бы даже на росомаху, но и ее нигде нет.
Наконец, именно она дает о себе знать - тем самым запахом без запаха. Волк терпеливо ждет ее человека.
Снейп вваливается в дверь, когда до начала обратной трансформации остается не более получаса. На сей раз зельевар явно промахнулся - появился снаружи перед крыльцом, а не внутри домика. От волшебника пахнет гарью. В руках у него обломок чего-то черного.
- Часть волшебной палочки Петтигрю. Не уверен, что ты узнаешь ее в таком виде... Но я не счел возможным принести его серебряную руку. А все остальное выглядит намного хуже. Лорд был очень разгневан.
Горелый обломок не нравится волку. И... росомахе тоже.
- Если хочешь, взгляни поближе, - предлагает Снейп. - Прямо сейчас. Потому что я намерен это уничтожить.
Из вежливости Люпин подходит обнюхать горелое дерево. Ничего хорошего, вонь несусветная. Снейп и сам морщится, потом шепчет непонятное и взмахивает рукой. Обломок исчезает.
- Все. - Зельевар садится за стол, облокачивается о него и кладет голову на руки. - Все, слышишь? Все. Можешь торжествовать, если хочешь. Но лучше бы поспать…
Волк, помявшись, подбирается к ногам волшебника. Прижимается к ним. Через несколько минут человек рассеянно опускает руку. Запускает пальцы в бурую шерсть на холке зверя. И произносит:
- Люпин... Ты горячий, как кипящий котел. Но это ладно; а вот что дышишь так, словно только что бежал, - это нормально?
Волк вскидывает на человека просящие глаза: пожалуйста, пойми. Придумай что-нибудь? Пожалуйста. Догадайся, догадайся! Ты же можешь?
- Да что с тобой такое?
Нет, не понимает.
Волк скулит.
- Ремус? Что-то случилось? Или больно?
Снейп отчаянно пытается разобраться, в чем дело. Нет, не получается.
Но росомаха понимает.
- Все было настолько плохо, что ты боишься повторения? - человек, наконец, разбирается в ее подсказках.
Верно. Волк смотрит на него собачьими глазами. Он боится умереть.
- Я… о, чтоб тебе ни дна ни покрышки… я уже толком ничего не успею сделать! Но все равно… Можешь не сомневаться, так больно уже не будет.
Утешение оказывается неудачным. "Больно" - это то самое, о чем Люпин сейчас меньше всего хотел бы думать. Стоит вспомнить, что творилось с ним при восходе луны, как мышцы снова начинает сводить. Волк силится встать, найти опору для передних лап - но спина каменеет, суставы утрачивают подвижность и когти тщетно дерут пол. И от каждого усилия боль нарастает.
- Не смей, - Снейп плюхается на колени и отталкивает волчью пасть, не позволяя оборотню вгрызться в непослушную лапу. - Это просто судороги. Сейчас станет легче.
Волшебник накладывает на волка согревающее заклинание и принимается с силой растирать лапы и спину зверя. Потом осторожно переходит к шее - и понимает, что осторожничать необязательно. Загривок у оборотня - далеко не чувствительное место. Вот горло - да, там даже слышно, как под пальцами частит пульс, все ускоряясь… Время превращаться пришло.
Волк тяжело дышит. Напряжение то оставляет его, то снова возвращается. И еще: оборотня начинает бить дрожь. Он тычется носом в руку человека, лижет его пальцы. Пожалуйста, не уходи. Не сейчас, хорошо?
- Уже? - шепчет Снейп в треугольное ухо, - уже? о, чтоб им всем… потерпи. Потерпи, все пройдет нормально. Я тут.
Волк вытягивается в струну и закидывает голову, как если бы собирался завыть - но молчит. Руки человека продолжают тормошить и гладить его. И под этими руками волчья плоть тает. Становится иной. Человеческой.
- С ума сойти, - бормочет Снейп - и Люпин с ним полностью согласен.
Кости зверя плавятся, мышцы вытягиваются и сокращаются. Связки и суставы перестраиваются, кожа меняет плотность и цвет. Шерсть растворяется в коже, словно молоко в воде. Тело делается все более антропоморфным. Голова же… Что происходит с мордой волка, Северус не видит. Люпин от него отворачивается.
- Прекрати вертеться, - шепчет в острое ухо Снейп. - У тебя судороги как раз от этого. Расслабься.
Оборотень утыкает голову в лапы-руки и замирает. Снейп растирает ему плечи, шею, затылок. Ерошит волосы на макушке. Проводит пальцем по краю ушной раковины. Теперь округлой. И осторожно пробует коснуться разума Люпина.
Он вернулся.
- Как ты это делаешь? - слышит зельевар. Ремус еще дрожит. Он не поднимает головы, и голос звучит глухо - но слова уже вполне ясны. Превращение завершилось.
- Что? - спрашивает Снейп, перешагивая порог его мыслей.
Люпин поворачивает к нему голову. Смотрит в глаза.
- Мне не больно. Мне... даже нравится.
Как делаю? Очень просто, хочет ответить волшебник.
И молчит.
Или так еще можно сказать: я умею многое из того, о чем ты и представления не имеешь. Да, вот так.
И тоже не произносит ни слова.
Вместо этого просит:
- Подожди. Сейчас будет еще лучше. - И отправляется в путь по чужому сознанию.

Ну конечно же! Как он и предполагал - разрушения, причиненные имбецилом-легилентом, сами собой не исправились. Этого следовало ожидать. Надо же было соображать, куда вторгаешься! Не все структуры памяти способны к самовосстановлению. Теперь ему придется потрудиться, и работа предстоит довольно тонкая, а сил действительно немного. Хорошо еще, что…
Что он привык к этому… условно говоря, месту. Или, как он сам это воспринимает, жилищу.
То есть разуму, памяти и чувствам Люпина.
К тому, как все это должно выглядеть.
Знает наизусть.
И будет действовать осторожно.
Вот так.
А тут - так…
Не спеша. Но и не медля.
Основательно.
А тут - легко и деликатно, как кисточкой…
Пожалуй, в целом выходит даже изящно. Жаль, что никто не сможет этого оценить. Не Люпин же… Люпин просто почувствует, что жить стало спокойнее. Уютнее. Или…
Ужасное слово.
Слаще.
Ремус ежится, как от щекотки.
- Извини, - шепчет он. - Со мной столько хлопот.
Все. Зельевар вздыхает с облегчением - и ощущает, как силы оставляют его. Следует ответить, как-нибудь остроумно… с насмешкой… но лучше потом. Позже. Сейчас надо отдохнуть. И пусть прямо тут, посреди комнаты.
Слизеринец растягивается на полу. В его нынешнем состоянии кровать, стоящая в углу, недостижима, как Хогвартс. И страшно тянет положить голову на чужое плечо. Или на грудь. Если бы оборотень лег на спину…
Но Ремус лежит на боку, съежившись, и шевелиться не собирается.
Что за упрямец…
- Повернись, - слизеринец приподнимается на локтях и вцепляется в плечо оборотня. Тот намного сильнее человека - но не сейчас, да и руки у зельевара немногим мягче, чем клещи. Попробуйте столько лет подряд ежедневно часами нарезать ингредиенты для зелий - и вы сможете без помощи заклинаний завязать в узел кочергу. Если вам, конечно, нечем больше будет заняться.
И Ремус поворачивается. Нельзя сказать, чтобы совсем без сопротивления - лицо у него покраснело, и дышит оборотень шумно. Краснота распространяется даже на шею и грудь, частично захватывает живот. А член, ровный, длинный, темный от прилившей крови, прижат к животу.
- Интересная реакция на транформацию. Никогда о подобном не слышал. - Слизеринец изучает открывшийся вид. Голос Снейпа полон недоумения и безупречно безучастен.
Да, в нем не звучит ничего, кроме недоумения.
Отвращения нет.
- Ты меня трогал, - Ремус отвечает еле слышно. - Слишком долго и мягко. Плечи, и спину… И тут…
Он касается рукой лба. Пробует улыбнуться. Облизывается, стирая улыбку с губ.
- Ты там, похоже, как дома. Верно?
- Вполне. - Хмыкает волшебник. - Я уже привык.
Привык считать это место своим.
И я привык к тому, что ты там. Что бы ты ни разглядывал.
А что там не следовало разглядывать?
Ну, а… мало ли!
- Кстати, идея с зеркалом была неплоха. Но зеркала тут нет. А без него никак? - зельевар смотрит оборотню в глаза.
Ремус не отводит взгляда, но краснеет еще сильнее. Полминуты назад он полагал, что сильнее и некуда, а вот поди ж ты… Получается.
- Кажется, я бы сейчас даже с зеркалом никак - тяжело же, и жарко, и… слишком, это слишком, я не могу ничего. Нет.
- Тебе и необязательно что-то делать. Есть… другие варианты, - теперь слизеринец тоже облизывает губы. Оборотень завороженно следит за мелькающим кончиком языка.
- Нет. - бормочет он, спохватившись. - Это противоестественно, как… как инцест! Я имею в виду - мы стали слишком близки… Я при тебе… словно под присмотром отца. Или старшего брата.
- О. Вот как? - Северус словно пробует мысль на вкус. - Отца или брата? Ну что ж, родство обязывает. Но легкий родственный поцелуй нам не повредит?
Нет, полагает Люпин, нет. Не повредит; а даже если бы и… То и ладно.
- Вот и хорошо, - кивает слизеринец и наклоняется над ним.
Губы касаются губ. Едва-едва, пока не размыкаясь.
Еще раз.
Еще.
Рука ложится на пылающее плечо.
Еще один поцелуй - легкий, как бабочкино крыло.
Ремус притягивает к себе волшебника. Пытается прижаться к нему всем телом. Избавиться от жара.
Поцелуй делается более жадным.
Объятие - жестким.
Колено вписывается между колен оборотня. Толкает в бедро, вынуждая раздвинуть ноги шире, и бесцеремонность эта заводит Люпина. Он прикусывает нижнюю губу Снейпа, сильно - но тут же принимается зализывать след. Ладонь того скользит по телу оборотня от плеча к груди - и вниз, к паху, не касаясь члена, но обхватывая и чуть приподнимая яички. Пальцы ныряют в ложбинку между ягодицами, гладят нежную, влажную от пота кожу, вызывая желание то ли сдвинуть ноги, то ли открыться ласкам, подставиться откровеннее.
Поцелуй прерывается.
- Не думаю, что теперь мы стали достаточно далеки друг от друга, - губы волшебника касаются кожи возле уха оборотня. От них и от ненастоящих этих, особенно-бессмысленных, щекотных слов по спине у Люпина бегут мурашки. - Так как ты относишься к инцесту?
- Очень... плохо, - выдыхает Ремус, пытаясь повернуть голову так, чтобы снова прижаться губами к щекочущим губам.
- Как жаль, - ладонь Снейпа упирается в его скулу, не позволяя закончить движение. Ремуса на миг посещает опасение, что он неверно понял правила этой игры, и что ему еще достанется за непонятливость. Он замирает в ожидании.
Слизеринец зарывается лицом в его волосы.
- Умм... Ты пахнешь мехом.
Сейчас Люпину как никогда неприятно напоминание о живущем в нем волке. Но...
- Так приятно, - шепчет Снейп, целуя его шею, и волк больше не кажется гнусным. - Там... просто мехом, а тут.... чабрецом и дымом. А еще, - ладонь слизеринца, касавшаяся самых чувствительных мест на теле оборотня, возвращается вверх, и Снейп обнюхивает ее, - душицей, мускусом и пОтом.
Ремус знает наизусть все свои запахи, но, как и все, обращает на них мало внимания. А эти, новые.. уже одно их перечисление пьянит его. Чабрец и душица на его коже - след пальцев Снейпа. Дым - от его мантии; пылающей после превращения коже мантия эта кажется колючей и ужасно, какой бы он ни наговорил чепухи, мешает оборотню. Не дает прикоснуться как следует.
- Сними, - пальцы Люпина комкают вредную вещь, дергают ее вверх. Снейп не спешит подняться, и там, где его колено прижимало мантию к бедру оборотня, остается багровая полоса. Ремус шипит - больше от неожиданности, чем от боли - и выпускает ткань из рук.
- Больно? - волшебник, садясь, стаскивает мантию - и ложится снова, теперь лицом к коленям Люпина. "Нет" у того получается хриплым.
- А мне кажется, что да, - Снейп проводит пальцем от ремусова колена вверх, вдоль пока еще не бледнеющей полосы. Повторяет путь губами, иногда касаясь кожи языком. Дует на влажные следы. И вдруг, повернув голову, накрывает ртом одно из яичек оборотня.
Люпин ахает почти беззвучно. Довольный смешок слизеринца отдается в его теле дрожью. Ремусу хочется продолжения и - раздеть, наконец, своего мучителя. Он вцепляется в рубашку зельевара, расстегивая ее и вытягивая из брюк.
Снейп на миг поднимает голову.
- Лежи спокойно.
Оборотень судорожно вздыхает и неохотно отпускает рубашку. Лежать спокойно он расположен меньше всего. Томительное тепло, переполняющее тело, ищет выхода, гудит под кожей, как высокая трава перед грозой. Хочется отвечать на ласки, хочется самому стискивать, мять, гладить, обнимать крепко, прижимать к себе... хоть руки под спину прячь! Когда волшебник возвращается к прерванному занятию, Ремус невольно стискивает кулаки. Потом его член погружается в рот слизеринца, и Люпин закрывает лицо руками. Не все кричат в такие моменты, некоторые... ох, ну...
...плачут. Северус снова понимает голову. Он слышал о таком, но видеть не приходилось. А это оказывается так... привлекательно, так... особенно. Головокружительно. Что нельзя упускать ничего. Ни секунды. Ни звука. Ни единого жеста.
Он сдавливает пальцами член любовника у основания, а другой рукой гладит его ягодицы и анус. Люпин дрожит, но не отстраняется. Дрожь становится сильнее, когда Снейп, облизав пальцы, еще раз касается ими входа в тело оборотня - и проталкивает палец внутрь.
- Больно?
Ремус молча выгибается, двигаясь навстречу пальцу. Больше всего Снейпу хочется принять это за "нет". Сегодняшние события измотали его, и возбуждение нарастало очень медленно, но... но и слизеринское терпение имеет предел, и предел этот уже достигнут и перейден. И если Северус еще сдерживается...
- Пожалуйста... сейчас, ну, - слышит он рваный шепот, и в ответ облизывает головку члена любовника и дует на нее. Перебирается ближе, устраиваясь между ног Ремуса.
... то не потому, что сам еще недостаточно...
Еще раз лизнуть там. Высвободить, наконец, свой член. Прижаться на миг. На миг же только! Медом он что ли намазан, этот оборотень? Не оторвешься - и не хочется отрываться.
... заинтересован, а просто...
- Акцио масло.
... в самом деле не любит ни терпеть, ни причинять боль. И лучше...
Снейп входит неглубоко. Ремус издает полувздох-полувсхлип, подаваясь ему навстречу.
... действовать осторожно. Хотя бы..
Северус опирается на локти. Подсовывает руки под спину оборотню, прижимая его к себе, трется о него плечами, грудью, животом. Отступает медленно, а входит все быстрее, неостановимее и глубже, горячее и слаще. Люпин обнимает его, вплавляется в его кожу, ловит его ритм, отвечает движением на каждый толчок; прикрывает глаза, задыхаясь, запоминая, впитывая запахи, - и улыбается, ощущая вскипающие под веками слезы.
... сначала.
А кончается все неизвестно когда. Быстро, наверно. Или, напротив, длится удивительно долго - если учесть, каких трудов стоит потом не сразу провалиться в сон. Улечься уже не сверху, а рядом. Вспомнить какие-то бессмысленные очищающие заклинания. Задача оказывается почти что непосильной - легко получаются только объятия. Засыпая, Люпин едва успевает удивиться сочетанию своих ощущений - абсолютной открытости и полной защищенности. Засыпая, Снейп обещает себе, что в следующий раз не станет так спешить.
Проснувшись через несколько часов, он выполняет обещание.
Или, как он считает, еще не выполняет.
Второе пробуждение преподносит оборотню сюрприз. Кто-то настойчиво стучится в окно - и слизеринец шарахается от любовника, как ошпаренный. И - Ремус мог бы поклясться - краснеет.
- Авроры? - Ремус резко садится. Сам он при мысли о том, что могли увидеть незваные гости, не чувствует ни малейшего смущения. Должно быть, весь отпущенный ему природой запас стыдливости был израсходован еще накануне. Страха тоже отчего-то нет.
- Хуже, - слизеринец неподдельно мрачен, - Карл. Это тебе не аврор, уж он-то ничего не забудет.
Оборотень фыркает. Снова смотрит на зельевара, хмурящего брови, - и начинает хохотать.
- Ооох... И что теперь, Северус? Моя репутация среди ворон погублена? - стонет он сквозь смех.
- На триста лет вперед, - угрюмо кивает Снейп. - И кстати, считай, что пояс верности на тебе уже надет. Вороны моногамны, не одобряют измен и умеют очень доходчиво объяснить свою позицию. Хотя, конечно, ты можешь укрыться от них за границей. Впрочем, что для них границы... Вот если где-нибудь в Гренландии...
- Оказывается, в моей жизни еще многого не было. От ворон я еще не бегал! - фыркает Люпин. - И если ты не против, я предпочел бы и не начинать. Лучше остаться... здесь.
Он имеет в виду - прямо здесь?
А… Что-то вроде того.
- Тогда тебе следует больше есть, - ворчит слизеринец, меряя его осуждающим взглядом.
- Я бы мог ответить тебе тем же, - усмехается Ремус, - и это было бы только справедливо. Но мне нравится то, что я вижу.
- Справедливости не существует, - пожимает плечами Северус. - Только долг. Так что тебе придется есть больше - иначе я не буду высыпаться. Подушка из тебя так себе.
- А мне казалось, что мы нашли хороший способ борьбы с бессоницей, - блаженно потягивается оборотень.
- Гипотетически. Эта гипотеза еще требует проверки.
- Самой серьезной, - соглашается Люпин.
- И?
- Я готов.

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру