О, дайте мне маску!

Автор: Rendomski
Бета: aithene, Pr. Vedma Fler. Большое спасибо вам!
Персонажи: Гарри, Рон, Драко, Снейп и другие
Рейтинг: NC-17
Жанр: romance/angst
Краткое содержание: Маски… Мы все их носим. Иногда мы даже забываемся и теряем ощущение, где кончается маска и начинается живая плоть, пока жизнь не даёт нам по морде, возвращая к неумолимой реальности…
Предупреждение: в нижеприведённом фике имеются сцены, содержащие гомо- и гетеросексуальные отношения, насилие, пре-инцест и прочие недетские вещи.Если вас уже тошнит - не портите себе здоровья дальше. Остальным - приятного чтения!
От автора: Форма построения произведения, как взгляд разных персонажей на одни и те же события принадлежит великому Акутагаве. (А может и евангелистам... словом, я взяла у Акутагавы, а дальше пусть сами разбираются). А я что? Я просто маски примеряю...
Дисклеймер: все герои Дж. К. Роулинг принадлежат Дж. К. Роулинг.
Размещение: с разрешения автора.

Маска третья

This is the could that swallows trust.
This is the black that uncolors us.
This is the face that you hide from.
This is the mask that comes undone.
Metallica, Some kind of Monster

Маски… Мы все их носим. Иногда мы даже забываемся и теряем ощущение, где кончается маска и начинается живая плоть, пока жизнь не даёт нам по морде, возвращая к неумолимой реальности…

Но моя маска служит мне верно. Она прячет меня от людей надёжней, чем хогвартские подземелья. Она скрывает меня от света и от тьмы, от любви и от ненависти, от жизни и от смерти. Играя, лавируя, блефуя, тщательно таит она то, что скрыто под ней.
Ничего.
Под моей маской нет ничего, кроме десятка-другого въевшихся в кожу привычек и чуточки усталости.

Я, конечно, был знаком с директором раза в два, а то и в три хуже, чем многие из присутствующих, но, думаю, и те могли бы пересчитать по пальцам, сколько раз им доводилось видеть Альбуса Дамблдора таким встревоженным. А его лаконичное и пугающе ясное, на первый взгляд, сообщение и вовсе повергло собравшихся в смятение.
- Альбус, но это же безумие! - я едко усмехнулся про себя. Готов был даже поспорить, что первой на объявленную весть среагирует Минерва. Или Молли Уизли, которая тоже вскочила, несомненно, собираясь к Минерве присоединиться. - Вы же не хотите сказать, что собираетесь отправить мальчика на верную смерть единственно из-за какого-то дурацкого пророчества?
Собравшиеся загудели вразнобой: одни разделяли несогласие Минервы, другие поддерживали директора. Внутри рыжего семейства Уизли шло противостояние: Артур удерживал шумно что-то доказывавших близнецов, старший их брат в растерянности переводил взгляд с одного члена семьи на другого, а Молли явно с секунды на секунду готова была приступить к решительным боевым действиям против супруга. В противоположном от меня углу Рем Люпин с отрешённо-спокойным любопытством оглядел присутствующих и остановил выжидающий взгляд на мне. Явно ему, как и мне, известие директора было не в новинку.
Я встал.
- К вашему сведению, Минерва, - негромко начал я, чувствуя, как шум вокруг тоже стихает, - Тёмный Лорд, тем не менее, склонен воспринимать это дурацкое, как вы изволили выразиться, пророчество на полном серьёзе.
На несколько секунд воцарилась напряжённая тишина, которой не преминул воспользоваться директор:
- Нет, Минерва, я никоим образом не собираюсь посылать Гарри Поттера на верную смерть, даже если бы в пророчестве прямо говорилось, что он победит. Гарри, как и любой из вас, мне дорог прежде всего как человек, а не орудие сражения, пусть даже и против величайшего зла нашего времени. Просто теперь, когда в руки Волдеморта попали сведения, которые мы от него так тщательно оберегали, я не вижу смысла скрывать и от вас: не исключено, что в сложившейся ситуации Гарри Поттеру вскоре суждено стать последней нашей надеждой; пока существует он, существует и надежда на победу. И следует приложить все усилия, чтобы эту надежду уберечь…
Далее последовало изложение уже знакомого мне в общих чертах плана обеспечения безопасности в окрестностях Хогвартса…
По окончании собрания, когда члены Ордена начали расходиться, ко мне неожиданно подошёл Люпин.
- Северус, - кивнул он. Я ограничился долгим неприязненным взглядом, хоть и знал, что оборотня этим не смутить.
- Я только хотел попросить тебя: не будь слишком резок с мальчиком, ладно?
- Что? - недоумённо переспросил я. Люпин вскинул бровь.
- Ты ещё не в курсе? - быстро уточнил он. - Извини. Тем не менее - пожалуйста.
Он торопливо отошёл. Я рванул было за ним, чтобы уточнить свои смутные опасения, когда на плечо мне легла рука.
- Северус, - директор удержал меня и сам присел рядом. - Я, конечно, осведомлён о твоей занятости лучше, чем кто-либо другой, но всё же… Хочу попросить тебя о небольшом одолжении…

- …В конце шестидесятых различных тайных орденов, в большей или меньшей степени занимавшихся Тёмными Искусствами, насчитывалось не менее двух десятков. Выявление первого - Ордена Тёмного Наследия - сопровождалось рядом скандальных разоблачений, в том числе и среди высших чинов Министерства, дело доходило даже до пожизненных заключений в Азкабан. Но некоторое время спустя аврорам стало известно о существовании ещё одного, затем другого, третьего орденов… Дело Ордена Тёмного Наследия послужило для поклонников Тёмных Искусств отнюдь не острасткой, а, казалось, напротив, вдохновило их на действия.
Призвание аврора никогда не было пределом мечтаний подлинных интеллектуалов, но и полных идиотов там тоже не жаловали (в этом месте по вялой реакции Поттера я понял, что мальчишка всё же ещё не спит с открытыми глазами, хотя и близок к этому). Штаб Авроров не стал ворошить осиное гнездо, ограничившись бдительным наблюдением. Действия так называемых "тёмных магов" в итоге свелись к созданию всё новых орденов, которые со временем стали своеобразным модным развлечением для избалованной аристократической молодёжи или же просто местом, где можно обзавестись выгодными знакомствами для тех, кто был победнее. Пожалуй, так оно продолжалось бы и до сих пор, если бы не появился Волдеморт и не преминул воспользоваться этой благодатной почвой.
К тому времени пристальный интерес авроров к орденам ослаб, на появление Пожирателей Смерти реакция была однозначной: "Очередные". И не успели просохнуть чернила на проставленных министерскими бюрократами галочках, как все хоть чего-то стоящие знатоки Тёмных Искусств, давно разочаровавшиеся в собственных орденах, присоединились к Волдеморту либо были уничтожены, от самих орденов осталась лишь горстка растерянных молодых людей, и Министерство оказалось лицом к лицу с самым серьёзным врагом со времён Гриндевальда, а может, даже и серьёзнее… как вы считаете, Поттер?
Поттер сидел за столом напротив меня, подперев руками подбородок: поза человека явно в данный момент не собирающегося использовать свою нижнюю челюсть для продолжительной беседы. Мой вопрос, действительно, застал его врасплох, он встрепенулся и, немного поразмыслив, ответил:
- Не знаю, сэр.
Честный и слегка сонный взгляд знаменитых зелёных глаз был устремлён куда-то за моё плечо. Я вздохнул.
- Поттер, хотите вы этого или нет, но вы - человек, от которого зависит исход войны. Не ошибусь ли я, утверждая, что он вам небезразличен?
Немного оживления.
- Конечно, нет! То есть, разумеется, мне не всё равно…
- Не соблаговолите ли, в таком случае, изложить причины, по которым вы не имеете собственного мнения по этому жизненно важному, на мой взгляд, вопросу?
Поттер продолжал смотреть в сторону, но руки со стола убрал, и голос его звучал уже бодрее и с плохо скрываемым раздражением:
- Простите, профессор, но я не настолько хорошо знаком с Пожирателями Смерти и, тем более, с историей Гриндевальда, чтобы делать какие-то выводы. И вообще, я не понимаю, зачем…
- Ах, не понимаете? Ну да, разумеется, я же не иначе как для собственного удовольствия уже второй вечер хожу вокруг да около вместо того, чтобы просто разложить имеющуюся информацию о Пожирателях Смерти по полочкам и пересказать вам, Поттер. К сожалению, моя задача состоит не только в том, чтобы рассказать, но и в том, чтобы вы поняли, причём поняли досконально.
Формируя свою организацию, Тёмный Лорд очень многое позаимствовал у Гриндевальда. Не всё, само собой, ведь Гриндевальд свою войну всё-таки проиграл, и Тёмный Лорд старался избегать ошибок своего предшественника, но, тем не менее, многое.
Война с Гриндевальдом была последней крупной войной, выигранной волшебным сообществом. И не исключено, что, проанализировав тогдашнюю ситуацию детально, можно найти подход и к решению нынешних проблем.
- Почему последней… сэр? А как же предыдущая война с Волдемортом?
- Первая война с Волдемортом, Поттер, была выиграна благодаря чистой случайности.
Я замолчал, невольно уставившись на бледный шрам, рассекавший лоб мальчишки. Да, то была невероятная, фантастическая, немыслимая случайность. Даже не один шанс на миллион, а будто и вовсе возникшая из какой-то другой реальности. Сказочной, где злодей погибает, подняв руку на ребёнка…

Ночь. Тёмная ноябрьская ночь…
Дождь. Холоднейший осенний дождь, с ветром, горстями швыряющим тебе в лицо ледяные струи…
Грязь. Грязь всюду: на твоих руках, на твоей одежде, вязко хлюпает под коленями, на которые ты упал…
Руки: мокрые, окоченевшие, в грязи. Пальцы неловко пытаются очистить грязь с левого предплечья, размазывая её ещё больше. Оставь, дождь это сделает лучше; только дай время… Тёмные струи сбегают по локтю в рукав, смывая грязь, обнажая то, во что ты никак не можешь поверить: белую гладкую кожу, безо всяких отметин, без единого намёка на Знак, который, казалось, был вожжён в самую кость…
Смех. Смех: душащий, раздирающий горло, лёгкие, смех, выворачивающий твою обессиленную телесную оболочку, извергая из самых потаённых уголков чёрную, давно проданную душу…

- Хорошо, профессор. Значит… мне, наверное, следует подробней ознакомиться с историей Гриндевальда?
Я кивнул и, поднявшись, отошёл к стеллажу, чтобы скрыть минутное замешательство. Выбрав с полки фолиант Страйберга, я вернулся и протянул его Поттеру:
- Вот это исследование посвящено организации Гриндевальда, в частности, подробному сравнению её с орденами ещё постинквизиционного времени. Написано достаточно лёгким языком и рассчитано как раз на непрофессионалов…
Морган, ну неужели у них это считается признаком хорошего тона: взяв в руки раритетное, дорогое даже с виду издание, пропустить между пальцами пару десятков страниц, точно проглядывая какой дешёвый романчик, и отложить, с трудом маскируя досаду?!
- …Постарайтесь к следующей нашей встрече ознакомиться с материалом хотя бы наполовину. Не стоит слишком вдаваться в исторические нюансы, основное внимание уделите структуре, принципам и развитию целей этих организаций. И до понедельника, Поттер.
Поттер спрятал книгу в сумку, устало произнёс: "Доброй ночи, сэр", и оставил меня в благословенном одиночестве.
С кипой свежих контрольных я вернулся за стол, но мысли мои бродили далеко от сих откровений науки зельеварения. В который раз я задумался, осознавал ли директор в полной мере всю жестокую нелепость своего предложения взяться мне за обучение Поттера. Признаться, глубоко сомневаюсь. Я никоим образом не ставлю под вопрос его невероятную проницательность, и я убеждён, что он намного ближе знаком с Тёмными Искусствами и культурой их последователей, чем принято считать. Однако для того, чтобы в полной мере ощутить всю горькую иронию создавшейся ситуации, следовало вдохнуть эту культуру с первым глотком воздуха и впитать её с молоком матери, читать научиться прежде, чем говорить, а первое слово произнести на почти забытом языке древней цивилизации, используемом ныне лишь в сокрытых ритуалах и некоторых заклятьях; каждое утро, просыпаясь, видеть в высоком потолке переплетения герметических символов, а каждый вечер, стягивая пропитавшуюся ароматами магических ингредиентов одежду, падать без сил на постель, не набегавшись с друзьями на свежем воздухе, а от того, что сегодня, как и вчера, и завтра и ещё долго-долго тебя по веками отточенной системе постепенно вводят в этот холодный и изощрённый мир, что есть воплощённая Магия: религия, божество которой - Разум, искусство, эстетика которого - Совершенство, философия, идеал которой - слияние с Абсолютом. И образ жизни, цель которой - познать, преумножить знания и передать их Ученику.
Учеником моего отца был я. У меня ни детей, ни учеников нет и не предвидится. В линии мастеров Тёмных Искусств, корнями уходящей в мерлиновские времена, я - последний. И - словно некие гипотетические силы, якобы отсчитывающие людям воздаяние за грехи их, сочли мою участь недостаточным наказанием за роковые ошибки юности - издёвкой, плевком в сокровенное мне поручается взяться за обучение этого мальчишки, живой карикатуры на само понятие ученика. На последнем витке долгая история нашей линии повторится как дурной фарс и истает завитушкой дыма… Бликом снитча на квиддичном поле…

Узкую компанию особо доверенных лиц, временами собиравшуюся у директора, я иногда, ссылаясь на привычку, именовал Внутренним Кругом. Минерва считала эту шутку дурным тоном. Я, впрочем, тоже.
Директор, как всегда, восседал за столом. Минерва пристроилась на стуле сбоку, я - в углу, Люпин и Муди - у камина. Разглагольствовавший Конелли нервно прохаживался по кабинету.
- …Лично я пока что вижу единственную возможность устроить встречу Поттера с Волдемортом - провести Поттера на территорию замка под видом одного из особо доверенных Пожирателей. Я понимаю, что это нелегко, но лучшего варианта я не вижу.
- Я не вижу даже худшего, Конелли, - вмешался я, - потому что то, что предлагаете вы, шансов на успех не имеет.
- Не слишком ли усердно вы сопротивляетесь, Снейп? - Конелли недоверчиво сощурил глаза. Я поморщился, задаваясь вопросом, как это при своих незаурядных способностях стратега Конелли временами умудряется быть таким тупицей…
- Кинн… - строго начала было Минерва, но я прервал её:
- Не будьте бдительней Муди, Конелли, - Муди кашлянул, явно пытаясь замаскировать невольный смешок. Прийти к полному взаимодоверию нам, разумеется, было никак невозможно, но, скрипя зубами, полагаться на мои сведения он всё-таки понемногу привык. - Повторюсь, как для вас. Тёмный Лорд относится к пророчеству крайне серьёзно, а о магических флюктуациях различного рода, иной раз способных повернуть исход события на сто восемьдесят градусов, ему известно по личному опыту. Поэтому при нём постоянно дежурят трое из Демаскированных, не подпуская никого ближе пяти ярдов, включая и "особо доверенных" - да, я и себя имею в виду, Муди. Если Поттеру и удастся добраться без помех и даже пронести с собой палочку - что я также полагаю невозможным, у Руквуда на магические артефакты безошибочное чутьё - его остановят при первом подозрительном движении. Шансы провести с собой кого-нибудь тем меньше, чем больший "эскорт" вы наметите. Воспользоваться обличием самих Демаскированных не получится: не забывайте о легилиментных способностях Тёмного Лорда.
Конелли с мрачным видом уселся на свой стул. Муди отвернулся, но интуитивно я ощущал, что волшебный глаз аврора продолжает следить за мной сквозь его затылок.
- Возможно ли пустить слухи о смерти Поттера? - задумчиво спросил он.
- Боюсь, что Лорд поверит, лишь увидев это собственными глазами, - подумав, предположил я. - Спонтанная ментальная связь между ними практически прекратилась, когда Поттер с трудом, но всё-таки освоил Окклюменсию. Жаль, вообще-то… может, удалось бы подобрать зелье, способное сымитировать эффект умирания…
- Боюсь, что тогда, несмотря на ослабленную защиту Волдеморта, и от Гарри проку было бы мало, - без тени иронии заметил Люпин. Я готов был пуститься в размышления о продолжительности действия блокирующих зелий, когда вмешался директор.
- В таком случае, Северус, у Гарри, как окклюмента, идеальные шансы использовать твоё обличье? А ты мог бы подстраховывать под каким-либо другим, тебе было бы легче справиться с этой задачей.
- Во Внутреннем Круге я - единственный окклюмент, - уточнил я, - но нужно подумать.
- Подумать следует всем, поэтому предлагаю отложить все дискуссии по этому вопросу, - директор обвёл взглядом присутствовавших, никто возражать не стал. - Тогда по поводу планов Кинна по патрулированию Хогсмида и окрестностей. Минерва?
- Я распишу примерные формулы для обоих вариантов и передам Стелле, - кивнула та. Минерва была прирождённым теоретиком арифмантии, но практические расчёты предпочитала перепоручать Вектор.
- Вы уверены, что ваш арифмант не догадывается, к каким конкретным фактам прилагаются ваши расчёты? - Муди, похоже, нашёл себе новый объект для подозрений.
- Она сама просила ничего ей не говорить, Аластор, - холодно парировала Минерва. Повисла тягостная тишина. Лишнее напоминание, что боятся все, и боятся небезосновательно…
- Тогда, полагаю, не стоит вас больше задерживать, - директор жестом отпустил собравшихся. Минерва и Муди, попрощавшись, ушли почти сразу, Конелли задержался, поджидая Люпина, который ещё минут пять обсуждал что-то с директором. Наконец, ушли и они, оставив нас наедине.
- Чаю, Северус? - директор, выйдя из-за стола, достал с полки поднос с чайным сервизом и блюдечком очередных сладостей.
- Нет, благодарю, - привычно отозвался я.
Он коснулся палочкой чайника, и тот возмущённо заплевал кипятком.
- Ты уже сообщил Гарри об истинной цели твоего курса? - директор, как ни в чём не бывало, снял крышку и залил кипяток в заварочный чайник.
- Ещё нет, но собираюсь. Больше откладывать нельзя.
Директор кивнул.
- Я рад, что ты всё-таки взялся за это, Северус, - я невольно скривил губы. Можно было бы уже и привыкнуть за эти годы, что его "просьбы о небольшом одолжении" я склонен воспринимать как не поддающиеся обсуждению приказы. - Я не прошу ничего особенного - только самые основы, чтобы Гарри имел хотя бы общее понятие о том, с чем ему придётся столкнуться. Признаться, я даже удивлён, что ты решил преподать ему ещё и такое количество теории.
- Слишком многие, господин директор, последнее время стремятся овладеть Тёмными Искусствами, пренебрегая теорией.
Из носика заварочного чайника поднималась тонкая струйка пара, особенно отчётливая в полумраке кабинета.

- Что? Тёмные Искусства?! Профессор Дамблдор хочет, чтобы я изучал Тёмные Искусства?
- Именно, Поттер.
Мальчишка отчаянно замотал головой.
- Нет, не может быть, этого просто не может быть…
Неужели следовало ожидать иной реакции?
- Поттер, - резко остановил я его. - Пожалуйста, не устраивайте тут сцен. Сядьте и давайте обсудим всё спокойно либо идите к профессору Дамблдору и объясняйтесь с ним лично.
Пару секунд Поттера явно обуревало желание воспользоваться именно вторым вариантом, присовокупив к нему громкий прощальный хлопок моей дверью. Затем, поддавшись редкому для него приступу благоразумия, он всё же сел, мрачно поглядывая на меня снизу вверх.
- Успокоились? - ехидно поинтересовался я. - Что ж, а теперь можете приступать к возражениям. Только прошу вас использовать доводы, аргументированные объективными фактами, а не абстрактными утверждениями вроде "это плохо" или "мне это не нравится". Разъясните мне, Поттер, что вы имеете против Тёмных Искусств?
В Хогвартсе, думаю, нашёлся бы десяток учеников, способных перечислить все восемь пунктов Декларации от 1893 года о запрете на практику Тёмных Искусств. Разумеется, из числа этими же Тёмными Искусствами и увлекающихся. Поттер к их числу явно не принадлежал, посему после долгих мук творчества он, наконец, несмело выдал:
- Это опасно.
- Опасно? Хотите сказать, это достаточно веский аргумент для гриффиндорца? Назовите же мне тогда безопасный раздел магии, Поттер. Можете? То-то же.
Конечно, Тёмные Искусства в какой-то мере опасней других практик, прежде всего из-за потенциального воздействия на психику адепта. Но правильный систематический подход позволяет избежать большинства неблагоприятных побочных эффектов.
Поттер, помолчав, снова покачал головой.
- Вы не согласны со мной?
- Не знаю, сэр. Я не специалист, но ведь не просто так же они находятся под запретом.
- Верно, не зря. Беда та, что далеко не один вы не специалист, Поттер, но далеко не все неспециалисты считают, что им не следует совать в Тёмные Искусства нос.
Название "Тёмные" не самое удачное. Сразу вызывает неприятие у тех, кто не имеет ни малейшего понятия о балансе Света и Тьмы в природе, а также ненужный энтузиазм у тех, кто ложно полагает, что кое-что в этом понимает.
Как я неоднократно упоминал, определение и рамки Тёмных Искусств в течение истории неоднократно менялись. Некоторые склонны предполагать, что изначально магия была равновесной, то есть гармонически сочетала в себе компоненты как Тёмных, так и иных Искусств. Лично я с этой идеалистической точкой зрения в корне не согласен. Думаю, что, едва накопилось то критическое количество волшебных навыков, которое позволило сложиться первой системе знаний о магии, само собой обнаружились, сразу же или немногим позже, какие-то вещи, которые в эту систему не укладывались. А такова уж человеческая природа - всё, что не укладывается в систему, объявлять "тёмным".
И находились, разумеется, такие, которых эти "тёмные", назовём уж их так, вещи привлекали. Во-первых, парии и бунтари, которых побуждал единственно запрет, для них практика тёмной магии была лишь средством протеста. Идти против системы - дело неблагодарное, и вряд ли история сохранила хоть тысячную долю имён этих несчастных… впрочем, и этой доли достаточно. Во-вторых, те редкие гении, которым удавалось, посредством изучения тёмной магии, создать новую, более совершенную систему знаний, распространявшуюся и на часть тёмной магии, тем самым "осветляя" её. И, наконец, были и те, которым удалось, многим - слишком высокой ценой, найти свою систему и внутри этой тёмной стороны магии. Основоположники Тёмных Искусств, Поттер.
Таким образом, Тёмные Искусства представляют собой своего рода придаток общепринятой системы магических знаний, и основная цель их - познать то, что в эту систему не укладывается. Не в качестве альтернативы и ни в коем случае не в противовес ей, а единственно потому, что познать - значит контролировать. Потому что никогда нельзя быть уверенным в том, что то, что не находится под контролем, не обратится против тебя.
Я не собираюсь сделать из вас тёмного мага, Поттер, ("Морган упаси!" невольно подумал я), а лишь преподать вам некоторые элементарные знания, дабы при случае вы не оказались полностью беззащитным перед лицом… противника.
Поттер вздрогнул. Да уж, последняя фраза прозвучала достаточно пессимистично. Он упрямо сжал губы, и долгое время мы пребывали в молчании. Казалось, я видел его насквозь. Видел то, что никакие разумные доводы не помогают ему избавиться от своих проклятых предубеждений. Неужели директор был не в силах предвидеть подобное? Да мальчишке, даже со своими посредственными способностями, легче освоить в совершенстве любое другое магическое искусство, нежели овладеть хотя бы основами Тёмных!
- Похоже, что я не убедил вас, Поттер.
Он уставился в пол и выдавил из себя:
- Я готов попытаться, если профессор Дамблдор считает это необходимым.
- Преуспеть, а не попытаться, Поттер.
Он снова замолчал. Я вздохнул.
- Поттер, неужто вы сами не видите, насколько необоснованны ваши предубеждения? Полагаю, что видите, раз уж не спешите возражать мне.
Молчание.
- Разумеется, вам с детства вдалбливают: добро-зло, свет-тьма, хорошо-плохо. Вы вообще когда-нибудь хоть самую малость интересовались философией? Слышали, к примеру, о дуализме?
- Что тьма - такая же неотъемлемая часть мира, как и свет? - неожиданно резко спросил он. - И что обязано существовать и то и другое, и не следует бороться за добро? Сказки для сопляков, не видящих дальше кончика своего носа, сэр. Я слишком хорошо знаю, на что способна тьма.
- Вижу, что о дуализме вы не знаете ни альфы, ни беты, Поттер, - спокойно ответил я, несколько даже обрадовавшись, что нашёл, чем расшевелить его мыслительный процесс. - Не путайте дуализм с индифферентностью, - уловив его замешательство, я поспешил подобрать какое-нибудь более близкое семнадцатилетнему юнцу понятие. - Пофигизмом, проще говоря. И не спешите опровергать универсальные понятия на основе единственно своего жизненного опыта, каким бы, гм, насыщенным он ни был.
- Чего стоят ваши понятия, профессор, если они не подтверждаются опытом?!
- Они подтверждаются, Поттер, просто необходимо научиться мыслить шире, для чего в первую очередь необходимо научиться хотя бы мыслить. Логика, философия, риторика - многими замечательными дисциплинами ныне пренебрегают якобы за ненадобностью, между тем как мой, по крайней мере, опыт, доказывает прямо противоположное. Во всяком случае, в ваши годы ни я, Поттер, ни один из моих однокурсников не выдал бы такой нелепости о дуализме…
- И где же они теперь… ваши однокурсники… сэр? - мстительно процедил Поттер сквозь зубы.
…А мальчишка научился кусаться. Больно даже… Но не слишком.
- Там, где они могли бы и не оказаться, Поттер, если бы общественность не считала наши философствования пустой тратой времени.

…расслабленный мыслями без дурмана, нетвёрдой поступью без вина, на нужную залу я набрёл, скорее всего, интуитивно… Вдох, выдох, в пару мгновений довожу своё физическое и ментальное состояние хотя бы до отметки "удовлетворительно" и, открыв дверь, переступаю через порог.
Свечи под потолком залы смещены вглубь, и центр освещён лишь мечущимся огоньком небольшой шаровой молнии, которой рьяно пытаются попасть друг в друга Беллатрикс и Тони. Судя по многочисленным обгоревшим пятнам на стенах за спинами у обоих, счёт, как обычно, приблизительно равный.
Пройти между этими двумя равносильно быстрой и безболезненной смерти. Вытащив палочку, я привычно аппарирую в дальний конец залы, где остальная компания общими усилиями готовит нечто, что явно задумывалось как глинтвейн. Общность усилий заключается в том, что Ллинис приглядывает за котлом, Уэйли готовит пряности (между прочим, совершенно бездарно), Эван, полулёжа на коленях у Ллинис, дегустирует, а Моран, которому Эван не даёт дегустировать, оживлённо доказывает, что напиток уже готов.
- А вот вам и доказательство! - радостно объявляет он, указывая на меня. - Думаете, Северус сунет сюда свой длинный нос, пока не убедится, что попадёт на готовенькое?
- Конечно, сунет, - парирую я, - иначе вы, жалкие профаны, всё загубите. Вытащите немедленно ваниль, её надо не уварить, а лишь опустить в жидкость на пару минут. И что за варварство вообще - ваниль в глинтвейне? - я расслабляюсь в кресле, вытянув ноги далеко под стол.
- Да что нашли у тебя в лаборатории, Сев, то и положили, - хмыкает Уэйли.
- Ну да, - радостно подхватывает Моран. - Был там такой шкафчик, на десяток заклятий запертый.
- А-а, - изображаю притворное облегчение, - хорошо, что до того, который на пару десятков заперт, не добрались…
- Кстати, - отсмеявшись, спрашивает Моран, - слышали о последней выходке нашего дражайшего Некроманта? Нет? Разумеется, Северус скорее проглотит содержимое вышеупомянутого шкафчика, нежели поделится с друзьями какой-либо примечательной историей. Отправил нас Лорд на днях с поручением, в весьма необычной, надо сказать, компании: мы двое, Тони, Малфой, Макнейр и ещё какой-то молокосос, макнейровский прихвостень.
- Уже смешно, - хихикнул Эван, подливая себе "на пробу" ещё черпачок.
- Вот-вот. Операция проведена, разумеется, чисто, поскольку ни одна половина компании не желала осрамиться перед другой. После чего Тони заступает на дежурство, мы с Малфоем садимся разбирать бумаги: один глаз в бумаги, другой - на партнёра, Северус тоже проводит какой-то осмотр, а Макнейр обучает молодого человека… Сев, какое он там себе прозвище взял? Астарот?.. Агасфер?..
Неопределённо пожимаю плечами.
- Ну, не столь важно. В общем, заставляет его потренировать Аваду на единственном оставшемся в живых обитателе дома. Тот накладывает проклятие, всё срабатывает как положено, получает комплимент от Макнейра, после чего тот, с видом величайшего знатока, начинает разглагольствовать о Тёмных Искусствах. И тут Некромант не выдерживает ("Не вынесла душа поэта…" - комментирует Уэйли). Пока Макнейр заливается, а юнец смотрит ему в рот, Северус наклоняется и рисует на затылке мертвяка какие-то свои знаки, после чего с невиннейшим видом отходит в сторону. Смотрю я, мертвец начинает подниматься. Молодой человек тоже это замечает, бледнеет - аж из-под маски видно - и пытается что-то сказать Макнейру, но тому хоть об стенку горох! И тут мертвец подходит и наваливается на него сзади. Макнейр орёт не самым благим матом, юнец на грани обморока, Тони влетает и на всякий случай выстреливает в Макнейра с зомби какую-то пакость, Северус - сама невозмутимость, я давлюсь от смеха…
- …а Малфой в это время стащил-таки у тебя из-под носа нужный документ, - добавляю я.
- Не будь занудой! - отмахивается Моран. - Кого здесь волнует этот дрянной документ?
- Некромант есть некромант, - довольно хлопает меня по плечу Уэйли. - Эван, да хватит, в конце концов!
- Вот и я о том же! - спохватывается Моран.
Огонь под котлом гасят и, прикрыв крышкой, оставляют глинтвейн настаиваться. Моран принимается за удвоение количества стаканов. Эван, блаженно развалившись у Ллинис на коленях, полуобнимает её за талию и, глядя вверх, пытается загипнотизировать её взглядом.
- Ллин… - томно протягивает он. - Можно, я останусь сегодня у тебя на ночь?
- Эван, солнышко, нельзя, - она так же пристально глядит ему в глаза, будто читая узор серебристой радужки. - Знаешь ли, ненавижу заниматься любовью и видеть, о ком в то же время думает мой партнёр…
- И о ком же он думает? - лукаво спрашивает Моран.
- Моран, - манерно, но в то же время слегка розовея, отвечает Эван. - Поздравляю, похоже, что ты единственный во Внутреннем Круге, кто ещё этого не знает.
- Ну вот, - замечает Уэйли, - я мыслю, следовательно, я существую. А если рядом существует Эван, значит, мысли рано или поздно принимают пошлое направление.
- Кто говорит… - возмущается Эван, но его прерывают с диким хохотом врывающиеся в залу Стэн и Барти, которые по инерции проносятся дальше и сбивают с ног Тони. Судя по отчаянному воплю, кого-то задевает молнией. Ещё через миг и пару воплей оба сорванца-неразлучника оказываются в углу один на другом, а Тони, отряхиваясь, медленно поднимается.
- Ай-ну ладно-Тони-извини-да полно тебе! - перебивая друг друга, орут они.
- Молодые люди, - запыхавшаяся Беллатрикс строго складывает руки на груди.
- Белл! Только не говори своему… - тут Стэн предусмотрительно зажимает Барти рот (вежливые слова для определения подобного рода отношений, как, впрочем, и многие другие, Барти самым загадочным образом забывает дома) и продолжает:
- …моему брату, что мы тут.
- А что вы на сей раз натворили? - с интересом спрашивает Беллатрикс.
- Да ничего особенного…
- Подумаешь, дементора из-под заклятья выпустили…
- Будет разминка для этих руфусовых новеньких…
Кто-то вкладывает мне в руку в меру горячий стакан с вином. Я блаженно расслабляюсь в этом уютном полусвете, под голоса друзей, вдыхаю пряно-алкогольный аромат, обхватываю стакан ладонями, никак не решаясь пригубить, словно опасаясь смыть с губ отпечаток всё ещё обжигающего, волнующего, пронзающего в самое сердце, растекающегося по телу жаром плавленого свинца и через сокровеннейшую из трансмутаций преображающегося внутри в поток золотого света поцелуя…

Видела ли ты тогда, о ясновидящая, смерть в серебристых глазах напротив? Предательство - в чёрных рядом? Тьму впереди на собственном пути? Или Рок играет даже тобой, подкидывая лишь пустые видения-безделушки и, дразня, до последнего момента прикрывает багрово-чёрной завесой фатальные события?
Душа моя - пустые коридоры. По ним брожу я, выкликая имена тех, кого уж нет или кто потерял себя среди кошмаров Азкабана. Не отзывается никто, лишь эхо щекоткою дразнит обнажённые нервы воспоминаний.
Некромант. Я вызываю мёртвых. Кто мог подумать, что много лет назад, выбирая дурацкую кличку, маску для имени, я выбрал себе судьбу?
Душа моя - Элизиум теней,
Теней безмолвных, светлых и прекрасных,
Ни помыслам годины бурной сей,
Ни радостям, ни горю не причастных.
Душа моя, Элизиум теней,
Что общего меж жизнью и тобою!
Меж вами, призраки минувших, лучших дней,
И сей бесчувственной толпою?..

Планы, планирования, расчёты, предвидения… Директор планирует когда, каким образом лучше устроить встречу Тёмного Лорда с Поттером. Тёмный Лорд планирует, как добраться до Поттера. В самой критической точке эти сходные вроде бы по устремлениям планы упорно начинают противоречить один другому. Роль двойного агента, лавирующего между обеими сторонами, временами до иронии напоминает роль парламентёра. Только что неприкосновенность его не оговорена никакими соглашениями…

- Нет.
Молча склоняю голову, затем снова обращаю взгляд на Лорда.
- Нельзя ли оставить этот вариант хотя бы на самый крайний случай, мой лорд?
- Самого крайнего случая уже не будет, - холодно обрывает меня он.
Согласно киваю, позволив себе чуть улыбнуться уголком губ. Я стою напротив Лорда, на расстоянии положенных пяти ярдов плюс ещё половина для подстраховки. По обе стороны от него, чуть поодаль, чутко застыли Эйвери и Руквуд, позади немой угрозой веет присутствие Беллатрикс. Взгляды всех троих пересекаются в одной точке; там, где вмиг сойдутся траектории мощных проклятий, едва будет нарушено хоть одно условие: дистанция, поза, речь.
- Тем не менее, нам не следует запускать эту проблему. Дамблдор не преминет воспользоваться отсрочкой, чтобы подготовить мальчишку.
- Мы, - неуловимым оттенком интонации Тёмный Лорд отсекает меня от этого "мы", - и не собираемся, как ты выразился, Северус, "запускать проблему". Просто привлекать тебя к её решению я не желаю. Твоё участие в любых предприятиях, касающихся Поттера, слишком предсказуемо, а я планирую сохранять своего агента при Дамблдоре и далее.
- С выходом Поттера из игры на нашей стороне окажется неоспоримый перевес, и мои сведения уже не будут иметь особого значения.
- Я не желаю недооценивать Дамблдора. Иначе разве я стал бы рисковать жизнью потомственного мастера Тёмных Искусств?
Вопрос риторический, но он молчит, ожидая моего ответа.
- Страх смерти - не то качество, с которым посвящают в Мастера.
- Знаю, - Лорд пристально глядит мне в глаза. - Поэтому ведь мне и было отказано в этом звании, не так ли?
Я не прячу взгляда. Не позволяя ему завязать прямого контакта, слегка расфокусировываю взгляд, привычно опорожняю сознание. Я догадываюсь, что он ощущает. Не стену, не блок - любое препятствие можно преодолеть силой; всего-навсего свободное пространство, непроницаемую, податливую мглу, пустоту, грозящую опасностью падения менее опытному легилименту. Лишь отдельные мысли конденсируются в тишине звучными каплями слов:
- Звание мастера означает совершенное познание системы. Вы - вне системы, выше неё.
- "Вне" ещё не означает "выше".
- Практика показывает, что именно "выше".
Лорд смеётся, прерывая контакт, и поднимается. Я предусмотрительно отступаю, блюдя дистанцию.
- Всё же ты слизеринец до мозга костей, Северус. Несмотря на твою неисправимую прямолинейность и идеализм.

Извечное противостояние Света и Тьмы снова достигало кульминации. К противоположным полюсам мироздания стягивались люди, а с ними: сила, власть, средства. Поток в сторону тёмного полюса неуклонно усиливался. Посреди полюсов дамокловым мечом завис блестящий кнат: судьба Гарри Поттера. Орёл или решка?
Северус Снейп, мастер Тёмных Искусств, упрямо двигался против течения, к свету.
И ещё: у меня был План…

Время шло, настал и мой черёд признать уникальность Гарри Поттера. Не в лучшем, разумеется, смысле.
Поначалу Поттер, казалось, смирился с неизбежным, не исключено, что даже внял кое-чему из моих увещеваний, и за обучение взялся на редкость добросовестно. Довольно быстро разобрался в общих принципах, в основах классификации. Тесты с рядом необходимых для практики зелий не выявили никаких отклонений. Насчёт его общих способностей к заклятиям: концентрации, точности, реакции - у меня не было никаких оснований сомневаться в заверениях Люпина.
Само собой, не всё шло гладко, и подчас Поттер буквально вводил меня в ступор нелепостью своих высказываний. Моё воспитание сильно отличалось даже от воспитания большинства чистокровных волшебников, образ же мышления тех, кто вырос среди магглов, и подавно продолжает оставаться для меня загадкой. И тем не менее постепенно я как-то смирился с эксцессами Поттера, тот, в свою очередь, тоже вроде бы перестал относиться к нашим занятиям как к крайне неприятной повинности. Свыклись. Сработались. Притёрлись. И стоило мне почти поверить, что из этой нелепой затеи директора таки выйдет что-то стоящее, Поттер, как водится, преподнёс сюрприз.
У Гарри Поттера напрочь отсутствовали способности к Тёмным Искусствам. Ему не удавалось ни одно, даже самое элементарное, заклятие.
Я ещё раз провёл тесты с зельями. Лично проверил его технику заклинаний. Тщетно. Причина, уверился я, крылась в самом мальчишке. Где-то в глубине души Поттера всё ещё таилось полное неприятие Тёмных Искусств.

- Incandio!
Заклятие Самовоспламенения внешне - близнец традиционного заклятия Возгорания: Incandio - Incendio, и даже узоры схожи, однако основано оно на совершенно ином принципе. Поттер вот уже добрые полчаса практиковался на полене, поставленном на столик возле камина, но куску дерева явно грозила меньшая опасность самовоспламенения, нежели ему. Или мне.
Всегда терпеть не мог чрезмерного использования тёмных заклятий, но то, что любой мало-мальски сведущий в Тёмных Искусствах воспользуется при случае Incandio вместо Incendio - достаточно прочно устоявшаяся традиция. Если мальчишка не освоит даже этого, то любые уловки с изменением внешности отпадают. Проще будет привести его к Тёмному Лорду как есть и сказать: "Вот Гарри Поттер".
- Поттер, довольно, - остановил я его. Смотреть больше на это не мог. - Попробуйте лучше другое… Противоположное, в некотором роде. Итак, заклятие Тёмного Пламени, позволяет преобразовать в тепло часть энергии пламени, уходящей в свет. В результате вы добиваетесь более высокой температуры и, соответственно, меньшего освещения, что зачастую бывает необходимо при использовании в зелье светочувствительных компонентов.
Как обычно, вначале я разъяснил ему принцип (правда, на сей раз исказив кое-какие детали), затем показал узор, заставил чётко отработать произношение. Для практики я поставил ему одну из свечей и принялся внимательно наблюдать, как он, поправив очки, сосредоточился и с безупречным "Obscuraflame! " вывел узор заклятия в своей обычной резковатой манере.
Пламя свечи окрасилось в тускло-фиолетовый. Я поморщился от громкого восхищённого: "Чёрт возьми!". Это невозможно.
Поттер повернулся ко мне, радостно улыбаясь, в глазах - возбуждённый блеск, на мрачное выражение моего лица он не обращал ни малейшего внимания.
- Хорошо, - сдержанно улыбнулся я в ответ. - Попробуйте предыдущее.
Мальчишка с энтузиазмом, чуть не приплясывая на месте, развернулся и, слегка помедлив, чтобы успокоиться, снова попробовал заклятие Самовоспламенения. Без толку, как и следовало ожидать.
- Погодите, попробую ещё раз, - занервничал он, глаза его ещё блестели после предыдущей удачной попытки.
- Оставьте, - я устало сел за стол, невольно уронив голову в ладони, затем снова поднял взгляд. - Поттер, заклятие Тёмного Пламени не принадлежит к Тёмным Искусствам.
- Это не тёмное заклятие? Но тогда, - он растерянно опустил руки, - зачем вы показали мне его?
- Чтобы удостовериться, что ваши проклятые предрассудки в отношении Тёмных Искусств никоим образом не связаны с вашими неудачами.
С необычайно серьёзным выражением Поттер сел напротив.
- Выходит, всё напрасно? - тихо спросил он.
- Отчего же напрасно? - задумчиво ответил я. Нервно побарабанив пальцами по столу, поднялся, прошёлся по кабинету. - Просто это, хаос и демоны, невозможно! Волшебные способности - они или есть, или их нет; конечно, каждому характерны большие склонности к той или иной области, но не полное же отсутствие оных! Тем более что и тесты с зельями ведь прошли благополучно.
Минуту мы со знаменитостью волшебного мира молчали, размышляя каждый о своём.
- Значит, так, - первым нарушил молчание я. - Придётся вам ограничиться чисто теоретическим знакомством с Тёмными Искусствами. В конце концов, на большую часть тёмных проклятий известны традиционные контрпроклятия.
- А как быть с оставшейся частью? - хмуро спросил Поттер, и в голосе его прозвучала нотка, подозрительно похожая на отчаяние. Я глянул на него с лёгким удивлением. Уж не ошибся ли я насчёт его отношения к Тёмным Искусствам? Неужели он, напротив, успел ощутить коварную притягательность этой, самой опасной, области магии?
- Против остальных наверняка тоже известны, но не мне. Видите ли, с традиционной магией я знаком несколько хуже.
Поттер кивнул, глядя в пол. Я украдкой наблюдал за ним. Проклятый мальчишка, вне всякого сомнения, был расстроен. Желал бы я только знать, когда он успел всерьёз заинтересоваться Тёмными Искусствами, в какой момент я его упустил… Беда, разумеется, пока что невелика, уж по части отбивания интереса к чему бы то ни было опыта мне не занимать.
- Желаете попробовать ещё раз, Поттер?
Поттер немедленно выпрямился.
- Если вы считаете, что есть смысл…
- Я не стану тратить своё время на то, в чём не вижу никакого смысла, - холодно оборвал я его. - Предлагаю попробовать одно контрпроклятие, довольно продвинутое, но…

- Resilium!
- Resillardo!
Контрпроклятие еле заметным стекловидным комом ударилось в мой барьер и рикошетом попало в мальчишку. Знай он эту уловку с боковым зрением, то заметил бы его и сам и, несомненно, со своей-то ловкостью, успел бы увернуться. Однако он лишь, стиснув зубы, отшатнулся, когда сгусток энергии ударился в позвоночник, серией болезненных импульсов прокатываясь по нервам…
- Ещё раз.
Контрпроклятие против Отражающего барьера, Резильярдо, - одно из тех редких заклинаний, сочетающих в себе как тёмные, так и традиционные компоненты. Загвоздка в том, что для успешного использования этого заклинания необходимо прочувствовать и задействовать оба принципа; если же задействован только традиционный принцип, контрпроклятие не срабатывает и отражается обратно. Не слишком практичное в реальной ситуации, Резильярдо нередко используется в учебном процессе, правда, на более продвинутом уровне, для усвоения тонкостей различия между тёмной и традиционной магией, болевой же эффект, как правило, способствует лучшему закреплению материала.
…шагнув на место, Поттер вновь принял стойку, ожидая меня…
Я же желал, чтобы Поттер усвоил кое-что другое. К изучению Тёмных Искусств приступают, руководствуясь исключительно разумом. Неприязнь искореняется холодной логикой, влечение - ею же, а ежели оная бессильна: жёсткостью и болью. В принципе, всё его обучение - не более чем дань необходимости. За Тёмные Искусства должно браться лишь с целью достижения мастерства или не браться вообще, и если я по просьбе директора и сделал исключение, то единственно потому, что осмелился предположить, что смогу (или этот невозможный человек заставил меня поверить, что я смогу) держать обучение под контролем.
Тем хуже, что у мальчишки ничего не выходило. Это значило одно - я не знал, чего от него ожидать. Нет знания - нет контроля.
- Resilium!
- Resillardo!
Поттер упал на пол. Неудача. Боль. Страх. Забудьте своё пристрастие.
- Довольно, - на возражения не хватало даже его безрассудного упрямства. Хорошо.
- Похоже, что практика вам всё-таки заказана, Поттер. Значит, упор на теорию, а далее… посмотрим. На сегодня, думаю, хватит.
- Да, сэр.
Опираясь на полку стеллажа, Поттер медленно, неловко поднялся с пола. Слишком медленно. Слишком неловко. Странно, как новичок он не должен был причинить себе особого вреда десятком проклятий. Разве что…
Разве что положительные отзывы Люпина и Флитвика о его способностях были не настолько предвзяты, как я привык считать, и заклинания его выходили сильнее, чем я предполагал. Меня прошиб холодный пот. Да уж, как говаривал почтенный Констанций Снейп, мой дед, "в моё время испепеляли за меньшее…"
- Погодите, Поттер. Боль в позвоночнике?
Поттер упрямо сжал губы.
- Немного.
- Заметно, что немного, - мрачно съязвил я. - Интересно, вы так и собираетесь ходить целую неделю? Сошлётесь на приступ юношеского радикулита?
- Неделю?! - от упрямства не осталось и следа. Я лихорадочно пытался по поведению мальчишки вычислить степень нанесённого им самому себе с моей помощью поражения. Вряд ли, конечно, за пределами критического, тогда бы он и пошевелиться бы не мог, но кто его знает…
- Именно. Как вы переносите змеиный яд?
Он растерянно посмотрел на меня.
- Ну… Наверное, как обычно…
Проклятие. Всё забываю, с кем имею дело
- Сядьте.
Попросив Поттера завернуть рукав, я принёс лакоонову магму, средство, радикальное в подобных случаях, и для проверки нанёс немного мази ему на запястье под сухожилием, где дважды раздваивается жилка. Пока шло время, я, под несколько озадаченным взглядом Поттера, убрал всё со стола и достал тонкие перчатки.
- Не сильно жжёт?
- Немного.
- Поттер, героизм здесь совершенно не к месту.
- Да я серьёзно!
- Дайте сюда, - я взял его за руку и стёр мазь. На коже, действительно, не осталось почти никаких следов: ни отёка, ни раздражения, лишь лёгкое покраснение. Можно было бы использовать и более крепкий вариант, что я держал для себя. Я отпустил руку. - Идеально. Будто бы вас специально приучали.
- Вообще-то меня раз василиск укусил, - едко заметил Поттер. Я на секунду застыл с полузастёгнутой перчаткой. Верно, было в биографии нашего героя и такое.
- Знаете, Поттер, я похождений каждого сорванца в голове не держу. Раздевайтесь до пояса и ложитесь на стол.
- Что?!
- Поттер, мазь для прочищения ушей - вещь крайне неприятная. Надеюсь, вы прекрасно меня слышали.
Он покорно разделся, скинув одежду на стул, обошёл его и, болезненно морщась при каждом движении, лёг на стол, отвернувшись от меня. Заклинанием я чуть-чуть подогрел магму, вылил немного в ладонь. Помедлил, поскольку руки слегка дрожали; оставалось надеяться, что это был единственный видимый признак охватившей меня паники.
- Значит так, Поттер. Болеть должно, но не сильно. Если почувствуете острую боль - говорите, кричите, что угодно, только никакого героизма. Я понятно выразился?
- Да, сэр, - мальчишка стиснул рукой край стола.
Я нанёс магму равномерно по обе стороны вдоль позвоночника и сосредоточенно принялся за массаж. Заниматься подобным мне не приходилось уже давно, поначалу даже проблематично было попасть в нужные точки ответвления нервов, без чего я не добился бы и десятой доли эффекта. Морган, хорошо, что мальчишка не догадывался, чего я с ним только что чуть не вытворил… хоть какая польза от его необразованности.
От длительного соприкосновения с кожей магма постепенно становилась прозрачной, походя на густое масло. Ошибка, проклятие, сейчас нельзя позволить ей впитаться. Быстро стаскивая перчатку, взмахом палочки я очистил кожу. Поттер было приподнялся, но я придержал его.
- Я, кажется, ещё не отпускал вас, Поттер.
- Простите.
Несмотря на хорошую устойчивость к яду, спина его горела. Я натянул перчатку обратно и продолжил, отсчитывая позвонки. Пропустить с шестого грудного по девятый… Пододвинул поближе высокий подсвечник; тени заплясали на всё ещё хранящей следы летнего загара коже, играясь с очертаниями чуть выступающих мышц и костей. К счастью, былая сноровка вернулась, я стал справляться побыстрее, отпустило так мешавшее напряжение в руках.
Скрежет зубовный. Я ощутил, как спина мальчишки слегка вздрогнула под моими пальцами и поспешил отдёрнуть вновь напрягшиеся руки.
- Так, больно?
- Не очень.
- Смотрите, Поттер.
- Я не враг себе, профессор.
- Странно. Как правило, ваше поведение свидетельствует об обратном.
Смешок.
- И расслабьтесь.
Поясница. Я опять снял перчатку: убрать расплывшуюся магму, ещё раз подогреть бутыль. И снова за массаж. Поттер порой вздрагивал, но молчал. Его дело, в конце концов; со своей стороны я для исправления собственной оплошности сделал всё необходимое. Для разогрева корней последнего нерва пришлось слегка подсунуть пальцы под пояс брюк. Затем, стянув перчатки, я очистил кожу и приказал ему попробовать подняться.
Поттер осторожно полусоскользнул со стола, выпрямился, слегка повёл плечами. Кажется, всё обошлось. Я перевёл дух, любуясь творением рук своих. Видимо, квиддич и летние занятия с Люпином не прошли даром, так как сложен он был весьма недурно, честно говоря, уже совсем не по-мальчишески, и было похоже, что вечное клеймо "несносного мальчишки" понемногу утрачивало половину своей правдивости.
- Вроде всё в порядке.
- Тогда не мешкайте, одевайтесь. Не давайте спине остыть и к утру будете как новенький.
Он замешкался, всё ещё стоя ко мне спиной.
- Поторопитесь, я сказал… Сгинуть вам в хаос, Поттер, да вы хоть думаете?!..
Резко перегнувшись через стол к своей одежде, он, разумеется, тут же взвыл от возобновившейся боли и застыл в полусогнутом положении, опёршись руками на столешницу. Лишь моё ругательство заставило его повернуться и непроизвольно втянуть голову в плечи, словно ожидая каких-то активных действий с моей стороны по отправке его в вышеуказанном направлении. Вообще-то я воздерживался от употребления подобных выражений в присутствии учеников, но последнее время общение с моими слизеринцами, среди которых по вполне объяснимым причинам пошла мода на "крутые ругательства", понемногу приучило меня к обратному.
- Простите, пожалуйста, я не хотел…
- Не хотели, как же! Теперь, скажете, мне заново всё начинать? Можно подумать, я не понимаю, что разогревающий массаж - процедура весьма приятная, - я усмехнулся, глядя, как Поттер густо залился румянцем, и подал ему одежду. - Выпрямьтесь, сейчас всё пройдёт, и оденьтесь, я же сказал - не давайте спине остыть. Никаких, понимаете меня, никаких резких телодвижений, наклонов, полётов или что там ещё у вас запланировано на ночь глядя. Идеально будет, если по возвращении тут же отправитесь в постель. Лучше посимулируйте простуду или головную боль, а то лишних подозрений не оберётесь.
Он кивнул, бережно вскинул на плечо сумку, со всё ещё пылающими румянцем щеками пробормотал: "Доброй ночи, профессор", накинул плащ-невидимку и выскользнул из кабинета.
Усмехнувшись про себя, я принялся убираться, возвращая свой рабочий стол в привычное состояние: вновь расставляя письменные принадлежности, нагромождая стопки учебников, кипы пергаментов, мимоходом уничтожив пару уже ненужных свитков. А я-то нервничал, когда он ёрзал и дёргался! Конечно, ничего удивительного, что, едва не поддавшись панике, я не сообразил этого сразу, но тем не менее, реакция юношеского организма на довольно-таки чувственный массаж в высшей мере предсказуема. Даже при всей его ко мне застарелой неприязни.
Неприязни?.. Чуть не выронив, я с грохотом поставил чернильницу на стол. Внезапно всякие мелочи, которые я замечал, не уделяя им особого внимания, начали выстраиваться в цельную картину: мимолётные взгляды, нечаянные реплики, лёгкие вздрагивания, когда я брал его за руку, поправляя узор заклинания, странные нотки в голосе, румянец…
- Выходит, всё напрасно?
О, Морган. Поттер-то оказался проще, чем я уже начал было опасаться. Ах, так значит, влечение к Тёмным Искусствам, да? Северус Снейп, ты полный…
Нет, я не скажу этого, не подумаю…
Я подавил свою гордыню и вынудил себя обозвать самого себя же полным идиотом и множеством других крайне нелестных эпитетов, которые я, особенно с учётом сегодняшних промахов, заслуживал на все сто процентов.

Лет двадцать тому назад я лишь посмеялся бы над тем, кто утверждал, что Альбус Дамблдор - самый могущественный волшебник современности. Тогда могущество у меня ассоциировалось с изощрёнными ритуалами, суровой философией, одухотворённой аскезой. А ныне я сидел напротив седобородого улыбчивого старца, целиком поглощённого обычной процедурой заваривания чая, уже давно устав удивляться ощущению, будто вокруг этого подноса с чайным сервизом вертится мир, а все события последнего времени предопределены завихрением чаинок в кипятке, и если сегодня царившему в этой комнате наваждению безопасности, покоя и не удавалось добраться до меня, то разве что из-за слишком уж тягостных мыслей, роившихся в моей голове.
Могу ли я, предавший не одну клятву и не одного учителя, рассуждать о верности? Полагаю, что именно поэтому и могу, ибо слишком хорошо знаю ей цену. Ложью можно заполучить верность на некоторое время, но верность до последнего вздоха оплачена доверием и шансом на искупление, на очищение от этой трижды, семижды проклятой лжи…
- Чаю, Северус?
- Нет, благодарю, - откинувшись в кресле, немного настороженно я наблюдал за привычным ритуалом. В свете новых фактов о Гарри Поттере и до этого не блиставший гениальностью План терял последние шансы на успех. Где-то в глубине я тайно надеялся, что директор также не одобрит моего Плана, удержит меня от шага в неминуемую бездну. Старый как человечество инстинкт цепляния за жизнь, сродни тем, которые заставляют каждую, пусть и абсолютно лишённую смысла, секунду сокращаться сердце или поддерживают дыхание, и которому просвещённый разум уделяет ровно столько же внимания…
- Как дела у Гарри?
- Плохо. Даже намного хуже, чем я предполагал.
Голубые глаза за стёклами неизменных очков-полумесяцев блеснули.
- Неужто? Значит, и впрямь скверно.
- Поверьте мне, - я кратко пересказал свои опыты с Поттером, за исключением, само собой, последнего. - Боюсь, нам придётся смириться с фактом, что у Поттера абсолютно отсутствуют способности к Тёмным Искусствам. - Я выдержал паузу. - Даже если я и утверждал, что это невозможно.
Я мрачно посмотрел на директора. Тот невозмутимо опустил чашку в блюдце, звякнув ложечкой. Незаданный вопрос "Что будем делать дальше?" повис между нами.
- Я, в принципе, тоже считаю и продолжаю считать, что подобное невозможно. Не исключено, что неприятие Тёмных Искусств каким-то невероятным образом заложилось у него подсознательно, вероятно, когда Волдеморт пытался применить к нему Проклятие Убиения. Словом, я настаиваю на продолжении занятий. По крайней мере, теоретических.
Я кивнул. От теории я и не отказывался.
- Быть может, ваша настойчивость связана с тем, что у нас, наконец-то, появился реальный план?
- Увы, - вздохнул директор. - Последний вариант, с использованием магглского оружия, тоже не прошёл у наших арифмантов. Да и у меня, честно говоря, особого доверия он не вызывал.
Я снова кивнул. Последнее утверждение заверило меня куда больше; никогда не склонен был особо полагаться на эти арифмантические игры с вероятностями.
- У меня есть план, - поспешил высказаться я на одном дыхании, прежде чем изворотливый разум успел исподтишка остановить меня каким-либо коварным аргументом. Готово. Назад дороги нет.
Я молчал под пристальным взглядом директора. Почему-то никак не удавалось подобрать нужных слов и продолжить. Неловкую тишину нарушил звук льющейся воды, затем - лёгкий стук поставленной передо мной чашки. Я бросил на директора осторожный взгляд, словно подозревая его в нарушении обещания не заглядывать в мои мысли, хотя и сам прекрасно понимал, что легилименсия - далеко не единственный способ догадаться о чувствах собеседника. Глоток несладкого, к моему облегчению, чая помог мне немного расслабиться и продолжить:
- Благодарю. Конечно, если Поттер и далее будет блистать своим аномальным отсутствием способностей, то, боюсь, нам придётся отказаться от любых планов с изменением обличия.
- Не будет, - решительно заявил директор. - Уверен, рано или поздно ("… или слишком поздно", - пробормотал я) вы справитесь с этой проблемой.
- Предположим, что справимся, - нехотя согласился я. - Итак, Поттер попадает к Тёмному Лорду в моём обличии, и тут перед нами встаёт вопрос, как усыпить постоянную бдительность его и его телохранителей. Что ж, надо заставить их поверить, что Гарри Поттер больше не представляет собой угрозы, - я тайком стиснул подлокотник кресла. - Кому-нибудь следует также изменить обличие, выдать себя за Поттера и быть доставленным к Тёмному Лорду. Пожалуй, даже Поттером самим. И когда этот лже-Поттер будет мёртв, думаю, Тёмный Лорд непременно ослабит свою защиту. Тем более что создавшееся положение уже давно раздражает его самого.
Я замолчал, снова чувствуя на себе пристальный, испытующий взгляд директора. Трудно сказать, на что я надеялся больше: или что он разом обнаружит в моём плане какой-либо существенный недостаток и отвергнет его, или что наконец-то одобрит. Но директор, как обычно, превзошёл самого себя:
- Северус, это не обязан быть ты, - тихо сказал он.
Я поднял голову, нехотя встретился с ним глазами. Позволил перекатиться через себя этому ненужному чувству облегчения ("Не обязан!") и прямо, так же тихо ответил:
- Господин директор, есть много вещей, которых я не обязан делать. Загвоздка в том, что я не могу доверить этого никому другому.
Он вздохнул, затем спокойно, как ни в чём не бывало, произнёс:
- Тогда я попрошу Минерву просчитать этот вариант, хотя бы приблизительно.
- Конечно.
Я одобрительно кивнул. Но искорка тревожной печали, блеснувшая в его глазах, была для меня красноречивей любых уравнений. Пожалуй, впервые тревога директора принесла мне надежду. У нас был План.
Дело было, как говорится, за малым.

- Нотт - отлично… Малфой - великолепно… Забини - великолепно… Поттер - отлично…
Между зельями Поттера и Забини нет ни малейшего отличия: запах, однородная консистенция, лазоревый цвет. Тем не менее Поттер, как и остальные гриффиндорцы, молча игнорирует несправедливость. Здесь, в подземельях, свои правила.
- Грейнджер…
Это что за зеленоватый осадок? Нет, сама гриффиндорка навряд ли непосредственно в этом виновата, но с другой стороны, за столько лет можно было бы и научиться следить за тем, что подкидывают в твой котёл.
- …удовлетворительно. Финниган, пять очков с Гриффиндора за свист на уроке.
Нотт полушёпотом отпускает в адрес Грейнджер какую-то насмешку, на которую, впрочем, никто особо не реагирует: грифффиндорцы к седьмому курсу привыкают на моих занятиях держать себя в руках, Малфой сохраняет ледяное достоинство, Перкс предпочитает поддерживать Малфоя, а Забини просто слишком умён.
Противостояние между Малфоем и Ноттом возникло недавно, когда Нотт-старший добился посвящения своего отпрыска в Пожиратели Смерти. Малфой-старший же, напротив, осторожничал и до окончания школы посвящать мальчишку явно не собирался. Посему юный Нотт принялся задирать нос и всячески посягать на авторитет Малфоя, да не тут-то было. Младший Малфой с возрастом излечился от дурацкого блэковского темперамента и показал себя достойным наследником старшего; чтобы тягаться с ним требовалось большее, нежели по протекции отца полученный Знак Мрака. Интересно, если мы всё-таки победим, неужели Малфои и на сей раз выкрутятся?
По мере того как занятие подходит к концу, ученики, на скорую руку наведя порядок, разбегаются. Поттер и Грейнджер покидают класс, как ни странно, последними, оживлённо споря о чём-то, до меня доносится лишь: "Просто объясни ему всё…"
Здесь - школа, снаружи - война: история повторяется. В прошлый раз, правда, когда я только начинал работать в Хогвартсе, приходилось несравненно тяжелее: абсолютно дезориентированный молодой человек, на которого помимо рискованной миссии двойного агента обрушилось ещё множество новых обязанностей, незнакомых лиц, непривычных задач. Но тяжелее всего было привыкнуть, перешагивая порог класса, оставлять снаружи деление на врагов и союзников. В классе - только дети. Ученики, пришедшие сюда получить знания, даже если сами они об этом и не догадываются. Да, этот хогвартский мирок хрупок и иллюзорен, и нередко, выйдя за стены школы, сердитые молодые люди бросают нам в лицо обвинения, якобы мы их не подготовили к реальности, к войне. Оставьте, какое там о войне; ведь если война началась вообще, значит, мы, учителя, не смогли подготовить вас к миру…
- Извините пожалуйста, профессор, можно вас кое о чём спросить? - прерывает мои раздумья девичий голосок. В дверях стоит не кто иная, как Грейнджер, гриффиндорская мисс Всезнайка.
- Только если ненадолго, Грейнджер.
С робкой улыбкой она мигом выбирает из ряда флаконов с образцами свой и, глядя на неудавшееся зелье, несколько нервничая, приступает к объяснениям:
- Я положила в зелье двойную дозу слизи серной пузырчатки.
- Я это понял, - сухо замечаю я. Похвально, конечно, когда ученик знает свои ошибки, но если Грейнджер надеется повысить свою оценку, то напрасно. Для проверки теоретических знаний существуют контрольные, а приготовление зелья - это уже испытание практических навыков. Что сварено - то сварено.
- Насколько я разбираюсь, - ровным тоном продолжает она, - слизь серной пузырчатки обеспечивает продолжительность эффекта, и я подумала, что, добавив слизи, зелье можно было бы улучшить, продлив его действие. Разумеется, я проверила все составляющие и нигде не нашла, чтобы какой-либо из ингредиентов вступал в побочную реакцию с избытком слизи пузырчатки или был бы несовместим с ней. В чём же тогда тут ошибка?
- Добавив сверх нормы слизи серной пузырчатки, - невольно приподняв бровь от лёгкого удивления, поясняю я, - вы повысили вязкость зелья, что способствовало выпадению в осадок аурипигмента.
- Аурипигмента? - девушка на пару секунд задумывается. - А, аурипигмент входит в состав вытяжки из копыта единорога.
- Верно. Из-за осаждения аурипигмента, в свою очередь, ухудшается и растворимость некоторых компонентов вытяжки. Понимаете, что это значит?
Она кивает.
- Яд трипятнистой саламандры не нейтрализуется до конца. Значит, зелье не пригодно к употреблению?
- Во всяком случае, по прямому назначению, - язвительно замечаю я. - Поэтому, Грейнджер, я попрошу впредь воздерживаться от экспериментирования у меня на занятиях. Ведь урок мог сопровождаться и практическим испытанием.
- Хорошо, профессор, - Грейнджер ставит флакон на место. - Большое вам спасибо!
Она с явным облегчением выскакивает из класса. Хмыкнув, я составляю флаконы у раковины. Пожалуй, будь она из Слизерина, я бы даже и повысил ей оценку… Хотя, в принципе, не стоит. Ведь следующий, кому захочется поэкспериментировать, может и не обладать рассудительностью Гермионы Грейнджер.
После обеда - пятый курс Слизерина и Гриффиндора, главный кошмар: основные болваны отсеяться ещё не успели, но наглости уже набрались. Зато подыщу кого-нибудь прибраться в классе…
Надо переговорить с Поттером. Совершенно незачем ему мало что не всему курсу расписывать мои предполагаемые добродетели. Могу даже опровергнуть его влюблённые иллюзии наглядным примером.
Расправа с изнывающими от бушующих гормонов подростками мне не в новинку. Я, правда, не могу похвастаться таким обширным опытом, как, к примеру, Роланда Хуч. Лет десять тому назад, попав в Хогвартс прямо из "Корнуэльских Кречетов", она вела интенсивную борьбу с чуть ли не всеми старшекурсниками мужского и с несколькими - женского пола, которым непременно требовалось если не ущипнуть отставную знаменитость за задницу, то хотя бы выломать прутик на память из её метлы. Зато, к сожалению, на мою долю доставались самые экстремальные случаи, учитывая необходимую для увлечения мною степень сумасшествия. В принципе, Поттер, с его привычкой к отклонению от нормы и нестабильным темпераментом, прекрасно вписывается в эту категорию. Конечно, остальным мне не приходилось давать несколько раз в неделю индивидуальных занятий, готовя их к свержению Тёмного Лорда, но не вижу причин, почему обычная тактика холодной презрительности не должна себя оправдать.

Мальчишка сидит в кресле, боком к камину, нервно сплетая пальцы, пока я не приказываю ему расцепить руки - не хватало ещё лишних проблем при трансформации тела. Он вцепляется в подлокотники и застывает. Неподвижность и бледность придают ему сходство с восковой фигурой. Затем, словно от жара пламени, воск, дрогнув, начинает деформироваться, плавиться, в судорогах перетекая в новую форму. Зрелище, мягко выражаясь, не из приятных, но я терпеливо отслеживаю весь ход метаморфозы; зелье Истинной сущности - это не какой-нибудь Многосущный отвар, малейшее отклонение может повлечь за собой серьёзное увечье.
Наконец, трансформация заканчивается, и сидящий в кресле поворачивается ко мне - мой абсолютный двойник. Я невольно вздрагиваю, хотя последнее время подобное зрелище мне приходится созерцать довольно часто. Конечно, эта лёгкая щекотка нервов не идёт ни в какое сравнение с потрясением, когда я впервые увидел напротив другого себя. Причём, если в первый момент поражало, разумеется, сходство, то затем я, напротив, изумился, насколько всё-таки мало значит внешность. Зелье могло придать Поттеру сходство со мной до мельчайшей морщинки, но ни один мало-мальски внимательный человек не смог бы нас спутать: мальчишка прямо светился изнутри какой-то чистотой, открытостью, непосредственностью. Премудрая Морган, нам предстоял ещё работы непочатый край: осанка, походка, взгляд, манеры, речь, выражение лица, привычные реакции…
…имена моих недругов и соратников, лица из газетных хроник, школьных фотографий, взаимоотношения, интриги, истории, желания…
Впервые за семнадцать лет мне пришло в голову, что директор требует от меня слишком многого. Временами казалось, что легче перенести Крусиатус, да и не один, чем приоткрыть проклятому мальчишке очередную подробность моей жизни. Было похоже, что на сей раз душу и тело я отдавал в буквальном смысле: ему предстояло перенять мой облик, освоить все мои привычки до малейшего жеста, вытянуть всю мою подноготную, ведь неизвестно, сколько времени ему предстояло провести в стане Тёмного Лорда. Мы не могли позволить себе ни малейшей ошибки.
Иногда это даже причиняло почти физически ощутимую боль: напрячь мышцы, силой впустить в грудную клетку порцию воздуха, чтобы на выдохе открыть ещё одну тайну. Медленно отрезать тупым ножом кусочек души. И одновременно - избавиться от лишней тяжести перед тем, как ступить на этот роковой путь…
И испытать изредка нечаянную радость, спрятав в рукаве жалкий кусочек каких-либо уж самых интимных переживаний.
Очиститься, оставить при себе лишь самое необходимое, предстать пред ликом смерти с улыбкой, в первозданной чистоте…

- Поттер, не нервничайте.
- Я не нервничаю.
- Заметно. Вы же ещё не в бой отправляетесь и даже не на проверку слизеринских спален. Сходите на ужин, пройдётесь по коридорам, снимете пяток баллов с каких-либо проказников - что вы улыбаетесь? Можно подумать, вы как-то по-другому представляете себе мой досуг.
Поттер уже без труда справился с собой, точно скопировав моё выражение лица.
- Идите, - бросил я, - только дверь заприте.
Домовики принесли мне ужин несколько позже, я как раз успел разобраться с учебными планами. Перемирие с Министерством и сохранение автономии Хогвартса стоили нам, тем не менее, кучи отчётов, которые следовало регулярно предоставлять в вышестоящие органы. Судя по отсутствию претензий, моих, во всяком случае, никто подробно не читал…
Возвращение Поттера принесло облегчение нам обоим. Само собой разумеется, я ни за что не позволил бы Поттеру подобной вылазки, не будь я уверен в успехе по крайней мере процентов на девяносто. С другой стороны, поттеровских десяти процентов больше чем достаточно для лёгкого беспокойства.
Я долго и подробно допрашивал Поттера, пока не убедился, что первое испытание его маскировки прошло без сучка без задоринки, и - уже не с его слов, а по общей нервозности - что перспектива остаться в моих апартаментах на ночь, пока не кончится действие зелья, его беспокоит несравненно больше. Я невольно ухмыльнулся; ведь я-то догадывался, что немалой частью своих волнений он обязан скорее переменам в ощущениях, происходящих под действием зелья, явно им ещё не осознанных.
Первая реакция, не слишком бурная, но заметная, последовала минут через пятнадцать, когда Поттер пристроился за небольшим столиком в углу и принялся было за какое-то письменное задание, но вдруг выронил перо:
- Что?..
Я подошёл к нему, больше для порядка, поскольку прекрасно знал, что мне предстоит увидеть. На пергаменте вместо крупных, несколько размашистых каракулей Поттера красовался мой собственный мелкий почерк. Моё собственное лицо глядело на меня снизу вверх с абсолютно несвойственным мне выражением лёгкого замешательства.
- Поттер, не ошибусь ли я, утверждая, что вы подробно ознакомились с действием зелья Истинной сущности?
- Я знаю, да, но… я не подозревал, что настолько… - он потряс головой. - Честно говоря, я чувствую себя как-то странно… непривычно… Ну да, зелье, оно ведь должно действовать даже на психику?
- Именно, - холодно подтвердил я, возвращаясь за стол. - Что, кстати, должно несколько облегчить вашу задачу.
Поттер задумался, затем убрал пергамент и письменные принадлежности в сумку, оставив на столе только учебники, но и от тех ему явно толку не было.
- Сэр? - я нехотя оторвался от монографии по особенностям свойств различных видов Datura. - Если это зелье намного эффективнее, то почему же Крауч - ну, три года назад - не воспользовался им для приобретения обличья Муди? Ведь это было бы намного удобней.
- Если вы, Поттер, когда-нибудь научитесь не использовать при чтении навыки ловца - пробежать глазами всё поле, выглядывая лишь определённый предмет, - то обнаружите, что в трактате о зелье Истинной сущности, который я дал вам для изучения, говорится, что это зелье категорически запрещено применять дольше недели, иначе в организме происходят необратимые изменения, разбалансирование физиологических функций и целый комплекс других нарушений, в течение самое большее месяца приводящих к смерти. Недели, Поттер, - поспешил успокоить его я. - День или даже несколько дней никакого вреда вам не причинят.
- А… понятно.
Я надеялся, что это надолго удержит Поттера от расспросов, но, как оказалось, напрасно.
- Извините, а где я буду спать?
- В кровати, Поттер. Спальня в соседней комнате.
- В какой кровати?
- Она там одна, Поттер, не ошибётесь.
Несмотря на раздражение и настороженность, испытываемые мной из-за сердечных склонностей Поттера, временами я просто не мог отказать себе в сомнительном удовольствии поиграться с огоньком подросткового увлечения. Моё лицо напротив едва окрасилось румянцем смущения.
- А как же вы?
- Я прекрасно могу позаботиться о себе, уверяю вас. Иначе пришлось бы вам довольствоваться креслом или половичком.
- Спасибо, сэр, - в уголках губ и полутонах голоса на секунду мелькнула улыбка, и он скрылся за дверью.
Правда, единственно для того, чтобы через некоторое время возникнуть снова, как кукушка из слишком хорошо отлаженных часов.
- Сэр, - в который уже раз отвлёк он меня, - я, тут, в связи со всеми этими достаточно целенаправленными приготовлениями, подумал… может, у нас уже есть какой-то определённый план действий против Тёмного Лорда?
Размышления заняли у меня секунд пять, одну из которых я потратил на молчаливое одобрение того, что он уже непроизвольно называет Тёмного Лорда не по имени, а как положено; в остальные же быстро провёл ревизию Плана и кивнул:
- В принципе, да, Поттер. Сядьте.
Повторять дважды, без сомнения, не требовалось. Он моментально оказался напротив и рывком сел на стул, заставив несчастный предмет мебели протестующе заскрипеть. Несколько прядей упало ему на лицо, и он неловко дёрнул было головой, чтобы отбросить их назад, но замер на полудвижении: я всегда выговаривал ему за эту манеру, за мной никогда не водилось такой привычки.
Я сухо изложил Поттеру план действий: он проникает в замок в моём обличии, с ним будет некто в его собственном. Он сдаёт лже-Поттера Тёмному Лорду, выжидает, пока тот отзовёт свою охрану, и тогда…
- И тогда-то мы узнаем, Поттер, кому из вас двоих суждено остаться.
Мой двойник молча кивнул, явно пребывая в редкостном для него состоянии размышления. Что ж, честно говоря, даже неплохо, что он ознакомился с Планом именно сегодня. За ночь у него в голове всё более-менее утрясётся и будет меньше риска, что он ненароком проболтается своим закадычным дружкам. Хотя, пожалуй не лишне…
- Я надеюсь, вы и сами понимаете, Поттер, что это в высшей степени секретная информация? Одно ваше слово…
- Конечно, сэр. Простите, а уже известно, кто пойдёт со мной… вместо меня?
- Мы ещё не поставили Орден в известность и не приступили к поиску добровольцев.
- Понятно… Я могу идти?
Я кивнул и проводил его взглядом, пока он не скрылся в спальне. Вряд ли стоило его сейчас посвящать во все подробности Плана. Я представил себе вероятную реакцию этого, скажем так, не слишком сдержанного подростка и поёжился. Как знать, может даже директор или Люпин возьмут на себя эту честь? А может, ему и не придётся сообщать ничего до самого конца…
До самого конца…
Ночь выдалась беспокойной. Привыкнув долгие годы ночевать в одиночестве, я то и дело просыпался на своём трансфигурированном в кушетку кресле, прислушиваясь, как Поттер расхаживает туда-сюда по спальне. По крайней мере, злорадно подумал я, подавляя очередной порыв заглянуть к нему и не слишком вежливо попросить угомониться, беспокойные мысли и моя более уравновешенная физиология удержат его от лишних экспериментов с моим, тысяча горгулий, телом. Мрачные мысли о том, что влюблённый по уши мальчишка будет тайком вытворять, приняв мой облик, порядком портили мне нервы последние пару дней. Напрасно, конечно же; всё-таки у него в принципе не может быть настолько извращённого мышления, как у меня. И вообще, выросшие среди магглов волшебники всегда относятся к однополым отношениям с опаской…

- Поттер, что стряслось?!
Вышеупомянутая личность буквально ворвалась ко мне в кабинет вечером того же дня, после нашего испытания зелья Истинной сущности, и первой моей мыслью, пока я машинально запирал за ним дверь, было, что треклятая трансформация всё-таки не прошла бесследно, разве с этим мальчишкой хоть что-нибудь может получиться как следует…
Он замер посреди кабинета и какое-то время просто стоял, очень пристально на меня уставившись, затем, слегка запинаясь, прошептал:
- Ведь это будете вы, так?
- О чём вы, Поттер?
- Ведь это вы собираетесь отправиться со мной! - выкрикнул он.
Проклятие. Значит, вот в чём дело…
- Именно, - холодно подтвердил я. Одного взгляда на взъерошенного мальчишку было достаточно, чтобы понять: мне предстоит пренеприятнейшее выяснение отношений. - И откуда же вам стало известно?
- Вопреки вашему предубеждению, профессор, - в зелёных глазах блеснул нехороший огонёк, хрипловатый от волнения, вовсе не мальчишеский голос неуклюже копировал мои интонации, - я вполне способен на самостоятельные размышления.
- Искренне надеюсь, что это действительно так, - в тон ему парировал я. - Полагаю, вам следует успокоиться.
- Вы со мной не пойдёте.
- Простите?
- Никуда. Вы. Со мной. Не пойдёте.
Я едва сдержал своё справедливое возмущение. На сей раз наглость мальчишки превзошла всякий предел допустимого.
- Поттер, позвольте напомнить, что, хотя вы и являетесь у нас пупом земли, действия Ордена вам, к счастью, пока ещё не подвластны.
- Но почему выбрали именно вас? - воскликнул он в отчаянии.
- Я идеально подхожу для выполнения данного задания, - сухо ответил я. - На мой взгляд, это более чем весомая причина, и никаких аргументов "против" я не вижу.
- Пожалуйста, - он не сводил с меня умоляющего взгляда, - пожалуйста, откажитесь. Не делайте этого.
- Поттер, - я снисходительно смерил его взглядом, - у вас явное переутомление. Присядьте, я приготовлю вам Глоток Успокоения. В здравом уме даже вы не способны наговорить подобных глупостей.
- Я в полном порядке! - вскипел он. - Просто я больше не хочу, чтобы погибали близкие мне люди!
- Я вам не близкий человек, так что…
- Я люблю вас!
О, как же все мы в юности верим во всесильность этого заклинания… Мне стало смешно, но одновременно даже и жалко этого мальчишку, доведённого до исступления своей совершенно неуместной страстью.
- Ваши чувства - это ваша личная трагедия, Поттер, и делу мешать не должны.
Дзинь! Справа от меня, на полке, звонко лопнула стеклянная банка из моей коллекции, полетели осколки, меня слегка обрызгало содержимым. Я выхватил палочку, приготовившись к защите, но у Поттера в руках ничего не было. Хотя на какие-то секунды оружие показалось не лишним…
- Вы - жалкий, чёрствый, бесчувственный, мерзкий ублюдок! Я не позволю вам, слышите…
Дзинь! - лопнула ещё одна. Да что же это такое…
- …не позволю вот так запросто погубить себя! С вами я никуда не пойду, я так и скажу Дамблдору, и пускай…
Дзинь!
…леди Морган, чтобы у почти взрослого волшебника самоконтроль (- Дзинь!) был хуже, чем у пятилетнего ребёнка?!
Я мог лишь бессильно наблюдать за бушующим в моём кабинете ураганом, не решаясь ничего предпринять: в подобной магически нестабильной атмосфере невозможно предугадать последствий даже простого ругательства, не то что заклинания.
- Да что вы се… - я не успел закончить. Неожиданно Поттер налетел на меня, опрокидывая нас обоих на землю. На удивление сильные пальцы сомкнулись на моих запястьях, выкручивая, запрокидывая руки за голову. Я ахнул, выронив палочку, резкая боль отозвалась волной слепящего страха, на пару мгновений затмившего сознание; глубинным, пронзительным, с младых ногтей привитым страхом волшебника за свои руки. Воспользовавшись моим замешательством, Поттер насел сверху, надёжно прижав мои руки к полу.
- Вы и дальше собираетесь настаивать, профессор? - переводя дух, спросил он, неловко попытавшись придать своему голосу насмешливый тон. - Я не позволю вам, слышите, не позволю, чего бы мне это ни стоило!
- Поттер, вы не в себе! - выплюнул я, кипя от злости. - Что вы себе позволяете? Отпустите меня немедленно!
Он едва заметно улыбнулся, не сводя с меня и в самом деле ненормального взгляда. Лихорадочный блеск в его глазах не предвещал ничего хорошего.
- Нет, - одними губами прошептал он, медленно наклоняясь ко мне. Я дёрнулся, тщетно пытаясь высвободиться, но Поттер прижал меня к полу ещё сильнее, наваливаясь. Единственное, что мне удалось - это увернуться, когда он попытался поцеловать меня, но лишь уткнулся губами мне в шею. С ужасающей ясностью я осознал всю беспомощность своего положения и снова отчаянно дёрнулся.
- Перестаньте… - мои слова прошелестели жалко, утонув в тишине, нарушаемой только вознёй двух тел, стуком крови в ушах и неровным дыханием. Я сглотнул, физически ощутив в районе живота недвусмысленное свидетельство возбуждения мальчишки, ещё сильнее отвернул лицо, царапая щёку о жёсткий пол, безнадёжно пытаясь укрыться от этих мокрых горячих губ, в исступлении пересёкших мою щёку и жадно, неумело прижавшихся к моим. Я зажмурился, стиснув зубы, сжав губы, но мой насильник неумолимо раздвинул их языком, проникая вовнутрь, пробуя на вкус…
…и вдруг он отпрянул, подскочил, спотыкнулся и, распахнув дверь, вылетел вон. А я долго лежал, скорчившись, на полу, упорно отказываясь осознавать любую потребность подняться. Внутри гулко звенела пустота, лишь по коже, подобно гротескным теням на неровной стене, метались отблески чувств: полувозбуждения, отвращения, страха…

Дёрганая струя воды, вырываясь из запотевшего крана, ударяется о белую эмаль раковины, разбиваясь на сотни капель, которые разлетаются по вогнутой поверхности и, сливаясь со своими старшими на пару секунд сёстрами, стекают, завершая, наконец, свой непростой путь вниз…
…Будь мне пятнадцать, после подобного сегодняшнему я, наверное, часами стоял бы так, опёршись на неудобный край раковины, и бездумно наблюдал за бессмысленной суетой капель…
Я решительно сую лицо под холодную воду, не столь водой, сколько холодом пытаясь смыть ненавистные прикосновения, невзирая на пронырливые ледяные струйки, умудряющиеся проскользнуть по шее под одежду…
… Будь мне двадцать, Поттер давно бы уже корчился под пыткой у ног Повелителя, желательно от моей палочки…
Холодной воды отведавшее мыло всячески сопротивляется подобному варварскому обращению, вначале неохотно мылясь, затем никак не желая смываться…
…Пару лет назад я бы просто отправился к директору и без лишних комментариев заявил бы, что с меня довольно. И никакие его скорбные взгляды меня бы не переубедили…
Хочется не просто вытереть лицо, нет - растереть, соскрести, содрать кожу, унижение, воспоминания…
Я злобно отшвыриваю полотенце. Нет, человек, лицо которого я вижу в зеркале: раскрасневшееся от умывания, с налипшими мокрыми прядями, утратившее обычную невозмутимость, но так и не определившееся, какие чувства ему положено выражать, не станет делать ничего из вышеперечисленного. Отступать некуда. На руке Поттера в моём обличии появляется Знак; правда, лишь как обычная татуировка, волшебной силы в нём практически нет, но и это ясно свидетельствует о том, что проклятие Тёмного Лорда прочно входит в мою сущность. В сущность каждого из его приближённых.
Тёмный Лорд должен быть уничтожен, и если единственный шанс на избавление от него заключается в этом мальчишке, этот шанс будет реализован любой ценой. И никому, тем более этому самому треклятому мальчишке, у меня на пути лучше не становиться.

Поттер явился в положенный вечер, вошёл, явно прилагая немалые усилия, чтобы сделать это не по стеночке, и сегодня чтение его мыслей не требовало никакой легилименсии: это воплощение гриффиндорского покаяния и Крусиатус почло бы за проявление высочайшей милости с моей стороны.
- Садитесь, Поттер, - небрежно бросил я. Он слегка вздрогнул и притулился на краешке стула боком ко мне, пряча глаза. Ненадолго воцарилась тишина, затем он робко заговорил:
- Я хочу извиниться. Я… Мерлин, обещаю вам, подобное больше не повторится! Знаю, я повёл себя как последняя свинья, просто сам не знаю, что нашло на меня, может, вы правы, я просто устал… Я не оправдываюсь, можете назначить мне любое наказание, какое только сочтёте нужным…
- Повернитесь, пожалуйста, ко мне лицом, Поттер, - тихо попросил я его. Он неохотно развернулся и встретился со мной взглядом. Я подался вперёд, и, пристально глядя в его чуть расширившиеся от неожиданности глаза, всё так же тихо, но чётко спросил:
- Вам понравилось, Поттер?
Снова повисло напряжённое молчание, затем он осторожно уточнил:
- О чём вы?
- Понравилось ли вам это, Поттер? Сила, контроль, ощущение полной власти над другим человеком?
- Нет, что вы!
- Не лгите мне, Поттер, и, прежде всего, - самому себе! Вам понравилось, о да, понравилось. Что же тогда вас остановило?
Поттер не отрывал взгляда, как завороженный, в лице его не было ни кровинки, губы дрожали. Наказание? О, это было бы слишком просто, Поттер: наказать, заставить забыть всё то тёмное, отвратительно-завораживающее, что всколыхнулось вдруг в душе - нет, как раз вам-то я и не могу позволить так легко отделаться. Запомнить, понять и преодолеть - вот ваш путь.
- Молчите? Не знаете? Не потому же, что сочли вдруг, что поступаете неправильно, не так ли? Ведь вы у нас само благородство - решили спасти, отговорить, припугнуть…
- Перестаньте! - он отпрянул, прервав игру в гляделки.
- Почему же вы остановились, Поттер? Ведь не испугались, нет, вам же и сам директор не указ.
- Я не могу так, это же… - голос мальчишки предательски сорвался, и он, отвернувшись, затих. Я откинулся в кресле.
- "Это же" что? Жестокость? Насилие? Не к этому ли приучают вас последнее время? - Поттер угрюмо покосился на меня. - Молчите уж, знаю, что вы скажете: "Это не одно и то же." Понимаете, значит… Так вот, понимайте и впредь, Поттер. Вам доверяют опасные вещи, знания, способные послужить смертельным оружием, помните же, что любое оружие прежде всего действует против того, кто его использует.
Что касается моего участия, Поттер, скажите пожалуйста, а кого бы вы желали видеть на моём месте? Качаете головой? Правильно. Не знаете. Готовы ли вы взять на себя ответственность решать, кому жить, а кого послать на смерть?
- Нет, - хрипло пробормотал он, - ни за что.
- Вот именно, Поттер. Каждый из нас делает то, что должен. Поручить то, на что способен ты сам, другому означает лишь двойную ответственность: за другого человека и за это дело. Тому, кто не понимает этого, считая, что просто ловко отделывается от грязной работы, рано или поздно придётся заплатить по всем счетам.
- Надо же, - Поттер натянуто улыбнулся, но во взгляде его весёлости не было, - вы верите в справедливость?
- Я испытал её на себе, - отрезал я. - Приведите-ка себя в порядок и возвращайтесь в Гриффиндор. Полагаю, последний урок вы усвоили.

Я был доволен. Не исключено, что я сходил с ума, но я действительно был доволен тем воздействием, которое оказал сей пренеприятнейший инцидент на мальчишку. Он стал осторожнее, уравновешеннее, и я не испытал ни малейшего удивления, ни опасения, когда через пару занятий у него начали получаться Тёмные заклинания. Он просто стал готов к этому.
Всё шло правильно, хаос и демоны, только что голова не кружилась от того, как захватывающе правильно всё шло, и чем дальше, тем сильней я убеждался и в правоте в дурацкого пророчества, и в целесообразности безумного Плана. Несносный мальчишка, несомненно, становился тем, кто был способен противостоять Тёмному Лорду.

Родольфус сидел за столом прямо, в строгой позе, могущей, пожалуй, показаться даже неестественной, не знай я, что подобная манера держаться была свойственна ему с юности. Изо всей нашей узкой компании с ним я был знаком дольше всего, с ним и Беллатрикс. Хогвартс мы покинули гордой великолепной семёркой, настоящий "серебряный" (разве слизеринцы скажут "золотой"?) выпуск Слизерина. Позже к нашей немного снобско-интеллигентной, немного просто по-юношески задорной и отчаянной компании понемногу примкнули и другие, затем же… Вивиана погибла во время неудавшегося магического ритуала, Эван и Тони - от рук авроров, Эйвери попался на крючок Малфоя, да в итоге и поплатился… В Слизерине свои правила на все случаи жизни, и на предательство в том числе.
- Мы рассматриваем два основных варианта захвата Министерства. Первый - непосредственная атака, что, в принципе, на сегодняшний день вполне осуществимо, хоть и чревато значительными потерями. Предложенная Малфоем альтернатива включает в себя нападение на Хогвартс и захват заложников с последующим предъявлением ультиматума Фаджу…
Мне потребовалось воистину нечеловеческое количество сил, чтобы сдержать своё негодование. Напасть на Хогвартс, на школу? Морган…
- …лично мне последний вариант представляется более практичным.
- Практичным? Неужто ты полагаешь, что Хогвартс защищён хуже Министерства?
- Я изучал твои отчёты, Северус, и вовсе не утверждаю, что Хогвартс легкодоступен - один Дамблдор чего стоит! Но, тем не менее, вокруг Министерства сосредоточены элитные войска, и если одновременно устроить какую-нибудь мелкую диверсию там, никто эту элиту на защиту Хогвартса не отпустит. К тому же, в Хогвартсе у нас имеется свой человек.
- А в Министерстве, значит, не имеется? Наш друг Люций, случаем, не утверждает, будто под носом у Дамблдора действовать проще, чем под носом у Фаджа?
Родольфус недовольно поморщился.
- Не говори глупостей, Северус, ты и сам прекрасно понимаешь, что Министерство - это далеко не только Фадж. Там полно тех же дамблдоровых подхалимов, а репутация Малфоя известна широко. С другой стороны, ведь в Хогвартсе можно рассчитывать не только на тебя.
- Полагаю, Родольфус, ты имеешь в виду толпу безрассудных, одержимых гормонами и ветром в голове юнцов? Вычеркни и забудь, ну на одного-другого ещё можно положиться, но остальным проще будет вытатуировать на лбу: "Хогвартс должен быть разрушен! Смерть грязнокровкам!"
- А кроме того, - неожиданно вмешался Марк, - убивать детей - это просто-напросто бесчеловечно. Хотя вам обоим это, похоже, в голову не приходит.
- Марк, детьми всё равно придётся заняться, рано или поздно, - холодно парировал Родольфус. - В школе полным-полно грязно- и полукровок, большая часть которых навряд ли смирится с уготованной им участью. Да и часть чистокровных, увы, тоже.
- Если пытаться захватить школу, пользуясь поддержкой изнутри, как предлагаешь ты, погибнут не только грязнокровки, но и часть наших сторонников.
- Ну чего от него хотеть, Марк? - презрительно бросил Стэн, молча вошедший пару минут назад. - Есть вещи, которые наш великий стратег просто не способен понять…
- Стэн…
- …дети, семья. Разве у него с Белл - семья? Мне этот союз всегда больше напоминал военный альянс.
- А ты у нас, разумеется, непревзойдённый эксперт по части семейных отношений, Рабастан, - отрезал Родольфус.
Стэн, побелев, выскочил из комнаты.
- Родольфус… - начал было Марк, но тот устало остановил его жестом.
- Во-первых, прекратите в конце концов орать, Белл спит после дежурства. Во-вторых, Марк, я не собираюсь миндальничать со Стэном, будто с мальчишкой в переходном возрасте, даже если он и ведёт себя соответственно. Он - Лестранг: либо справится, либо нет.
- Стэн и есть мальчишка, Родольфус, - укоризненно заметил Марк. - Ему ведь не было и двадцати, когда он попал в Азкабан, а в Азкабане не взрослеют. Только стареют.
Он вышел, оставив нас наедине с тягостной тишиной. Родольфус молчал, упрямо поджав губы, сложив на столе перед собой руки: красивые, холёные, с безупречно ухоженными ногтями, и всё же я не мог избавиться от ощущения налёта какой-то нечистоты, болезнетворного грибка на этой светлой коже, словно в Азкабане на пленниках паразитировали не только дементоры.
Что я навеки причислю к заслугам Тёмного Лорда, так это то, что твои стены пали, о Азкабан, твои стражи рассеяны. До конца времён прокляты камни острова, впитавшего в себя неисчислимые страдания, судьбы, жизни. Слишком несовершенна человеческая природа, чтобы подвергать людей подобному изуверству - нескончаемой пытке бедами своего бытия…
- Я, разумеется, ещё обдумаю оба варианта, Родольфус, - нарушил молчание я, поднимаясь, - соберу информацию… Но и ты имей в виду - Хогвартс далеко не беззащитен.
- Я приму это к сведению, - сухо бросил Родольфус, не оборачиваясь.
Выйдя в залу, я снова увидел Марка, явно поджидавшего меня. Без сомнения, он, как обычно, вначале начнёт разговор на отвлечённую тему и лишь затем осторожно перейдёт к главному…
- Знаешь, Сев, боюсь, что Стэн тоже долго не протянет, сломается. Если бы я только знал, что этот случай с Краучем так на него подействует, ни за что бы не позволил ему. Вот уж не думал, что они с Барти были настолько близки…
- Они и не были, - жёстко ответил я. - Стэну просто надо было ходить за кем-то по пятам и заглядывать в глаза, раз уж брат не позволял. Полагаю, эта надуманная роковая страсть к Барти Краучу была для него лишь средством уцелеть, сохранить рассудок.
- А теперь - какая злая ирония, однако! - она же его и губит, - печально закончил Марк.
Я покривился.
- От собственных иллюзий не спасёшься, Марк, пока не осознаешь их сам. Я согласен с Родольфусом - либо справится, либо нет.
Марк бросил на меня осуждающий взгляд, но продолжать не стал.
- Как там Блейз? - повернувшись ко мне спиной и глядя в окно, он, наконец, решился перейти к занимающему его вопросу.
- Как обычно: твои способности и красота Вив.
- Сев, - он понизил голос, - если эти безумцы всё же решатся… Если в Хогвартсе что-то начнётся, ты же сможешь хоть в полглаза за ним приглядеть?
- Не знаю, - честно ответил я. - Марк, я всё же считаю, что ты должен поговорить с ним. Блейз, конечно, слизеринец до мозга костей, правильный выбор он сделать сумеет, но знать о своём происхождении ему будет не лишне.
- Нет, Сев. Зачем ему правда?
- Думаю, он знает о Вив, - Марк развернулся в изумлении. - Не так давно он принялся расспрашивать меня о ней.
- Откуда? - пробормотал Марк. - Малфой? Если кто и мог докопаться, то только он…
- Понятия не имею, но, будь спокоен, не я. Даже если я и считаю, что у Блейза есть право знать.
- А у меня есть право решать, что лучше для моего сына, - упрямо ответил Марк. - Что ж, такие вот дела, Сев…

Во дворе было холодно, порывами налетал пронзительный ледяной ветер, но я лишь поднял воротник, прикрывая шею, и почти с удовольствием позволил ему пробраться под одежду, похозяйничать и изгнать из груди иной холод. Холод, который царил в обители моих ближайших друзей.
Маленькое хрупкое светловолосое создание медленно пересекло двор. Марк необычайно метко подметил, что в Азкабане не взрослеют, а стареют. У Ллинис было именно лицо постаревшей девочки. Если вдуматься, страшное лицо.
Ясновидящая. Просто невероятно, как этой сверхчувствительной девушке удалось выдержать Азкабан. Под давлением дементоров, ей, должно быть, раз за разом приходилось переживать всё более тёмные и кошмарные эпизоды истории человечества, проклиная, отвергая свой дар. После освобождения её взяли с собой: сломленное, полубезумное, опустошённое существо, тень прежней, чуть загадочной, чуть легкомысленной девочки, самой младшей среди нас.
Прищурившись, словно из-за близорукости, Ллинис всмотрелась в меня, затем неловко улыбнулась.
- Северус.
- Здравствуй, Ллинис.
- Как хорошо, что ты пришёл! - тонкий голосок по-детски звонко отдавался в закрытом дворике. Она взяла мои руки в свои. - Знаешь, я видела сон. Мне же всё время снятся сны, а может, это видения… Представляешь, какой ужас, я даже не могу отличить своих снов от видений! Ты обещал принести мне зелье от снов, - её холодные пальцы слегка поглаживали мои.
- Я оставил его Марку.
- Марку? Правильно, а то ты же знаешь, я такая рассеянная, могу и забыть ("Или, хуже того, передозировать"). Так вот, я видела сон, - она приблизилась почти вплотную и перешла на шёпот. Я склонился к ней. - Там были наши, многие, а может, и все: Марк, Стэн, Белл… Я тоже там была. И ты где-то был, правда, не с нами. И знаешь, ещё что, - она мечтательно прикрыла глаза, - там был покой.
Я стоял, застыв, не представляя, как реагировать, как воспринять рассказ ясновидящей. Покой, покой, предвестие ли это нашего успеха? Что ещё способна она узреть? И с кем поделится своими видениями? Холод пуще зимнего пробрал меня, осознание всей ненадёжности моего положения…
- Ведь это был не сон, а настоящее видение, правда, Северус? - прервала мои размышления Ллинис. - Ты ведь, наконец, принесёшь нам всем покой?
- Да, - каким-то безжизненным голосом выговорил я. Ллинис обняла меня, прижавшись щекой к груди. Я невольно положил руку ей на голову, поглаживая спутанные светлые волосы. Только не выдай меня, малышка. А впрочем, тебе лучше известно, что делать…
- Спасибо, Северус, - прошептала она.
- Да, - повторил я. - Обещаю. Всем нам я принесу покой.

Я шёл одним из старых коридоров школы, и, по мере удаления от обыденного здешнего шума, эхом нередко уносимого далеко от источника: торопливых шагов, звонких голосов, смеха, жеманных разговоров обитателей картин, шепотка призраков, - замок, казалось, начинал разговаривать с тобой своими сокровенными, едва уловимыми звуками: топотком случайно заблудшего эльфа, скрипом деревянных надстроек, плеском воды о стену, сонным бормотанием на латыни старинного портрета, потревоженного вспыхнувшим при твоём приближении факелом на стене, который также, кажется, без привычки не спешит загораться. Имени сего солидного мужа не знает никто: с другими, изредка сюда забредающими, обитателями картин он не заговаривает, а смахнуть с узкой таблички под картиной пыль не одного десятилетия всегда казалось мне почти кощунством; словно бы стоит её металлу блеснуть в свете факела чистотой, и в тот же миг в сиё сокровенное место невесть откуда хлынет звонкая школьная толпа.
Я шёл, с каждым шагом чувствуя, как в теле пробуждаются забытые юношеские ощущения: то жар, то холод, то какая-то гиперчувствительность, будто бы под одежду была надета суровая власяница. Кровь в висках билась всё быстрей и сильней, тело прямо-таки звенело от обуревавшей его энергии, юности, потаённого беспокойства… Чужое тело, чужая юность, чужое беспокойство…
- Простите? Сэр?
- Вы остаётесь здесь, Поттер, вместо меня. Как я неоднократно повторял, пусть это будет ваша последняя проверка. А я на сегодняшний вечер займу ваше место. Просто очередное ваше исчезновение на ночь может привлечь излишнее внимание, вызвать подозрения. Нам незачем рисковать. ("Вот и я тоже это имею в виду", - буркнул мальчишка, но я проигнорировал его претензии на остроумие). Если желаете, можете считать это и моей проверкой тоже.
- Но я даже не предупредил…
- Своих наперсников? Идеально.
Поттер оглядел меня с неприкрытым сомнением.
- Я знаю вас, учеников, как облупленных, Поттер. Поверьте, мне и не в таких условиях приходилось работать, - он отвёл взгляд. - Разумеется, у меня к вам есть ряд вопросов частного порядка, но, в принципе, большой сложности эта задача для меня не представляет…
Честно говоря, никакой особой необходимости в этом маскараде не было, и я уже не раз упрекнул себя в перестраховке, безрассудстве, мальчишестве, хотя в глубине души прекрасно осознавал, что истинная причина сей вылазки крылась именно в непреодолимом желании вернуть себе хоть отголосок былых ощущений, пройтись по заветным местам и, забывшись, хоть на миг погрузиться в давно ушедшую юность.
В школьные годы мне нередко доводилось вот так же бродить по удалённым уголкам школы, избегая любой компании - ведь некоторые особо одарённые личности находили способы изводить меня даже в библиотеке. Я знал замок, пожалуй, не хуже знаменитых Мародёров, причём не только всякие скрытые помещения и потайные ходы. История замка была для меня не просто набором разрозненных фактов из запылившейся книги, но такой же равноправной составляющей, как камни и скрепляющий состав.
Вот здесь коридор плавно загибается и ведёт вниз, вокруг юго-восточной башни. Если прижаться ухом к стене и долго-долго вслушиваться, иногда можно услышать всплеск: там, внутри, находится старый сообщающийся с озером колодец, и не случайно - на богатых солнцем верхних этажах этой башни когда-то располагался зимний сад, в котором выращивалось множество экзотических растений. Говорят, что среди них попадались и вовсе уникальные экземпляры. Далее коридор сужается и упирается в глухую, на первый взгляд, стену.
Я прошептал заклинание и проскользнул в отворившуюся дверь. На самом деле, за стеной находилось потаённое помещение с заметными лишь с внутренней стороны дверями. Кроме двери, в которую я вошёл, ещё одна вела на боковую лестницу в башню, другая - во внутренний дворик хаффлпаффского факультета (а сами хаффлпаффцы и не подозревают, насколько легко, при желании, проникнуть в их святая святых) и ещё одна - в такой же редко посещаемый коридор на первом этаже.
Изнутри дверь открылась безо всякой магии. Бесшумно притворив её за собой, по лабиринту переходов я неспешно выбрался к дверям замка и вышел на ступени. Мартовский ветерок радостно пробрал свежестью и лишь юным знакомым, хоть и не осознаваемым ими, предчувствием весеннего возрождения. Я долго стоял на ступенях, пока не продрог насквозь, и лишь тогда вернулся вовнутрь и неохотно побрёл в сторону Гриффиндора.
Гриффиндорская гостиная встретила меня атмосферой жаркого, чуточку спёртого воздуха, гулом возбуждённых голосов и буйством всех оттенков красного с золотом. Вопрос, куда "Гарри Поттеру" следует направиться в первую очередь, решался без труда: в самой середине комнаты значительная часть учеников столпилась вокруг колдорадио, из которого доносилась возбуждённая скороговорка квиддичного комментатора. Прихватив по дороге свободный стул, я протолкался поближе, устроившись, небрежным тоном поинтересовался о ходе матча и тут же получил в ответ с десяток комментариев один восторженней другого:
- Да считай, уже по хвост в полуфинале!
- Зашибись!
- Всухую!
Финниган презрительно фыркнул:
- Я ещё вчера говорил, что вся интрига будет заключаться в том, удастся ли аргентинцам хоть раз покинуть свою половину поля.
- Ну, это ты зря, Симус, - возмутилась Бернлок. - Их новая пара загонщиков совсем ничего, просто не сработались ещё с командой.
- Ну да, - хмыкнул Финниган. - Теперь они, может, даже пару раз долетят и до середины нашего поля. Дин, ты бы поставил на два или на три?
- Заткнись, Симус, не мешай слушать.
Финниган скорчил преувеличено обиженную мину и замолчал. Прилагая нечеловеческие усилия, я пытался следить за ходом квиддичных событий, увлекательных, как требующая непрерывного помешивания вручную шестичасовая варка каймановой желчи. Одновременно, с некоторой долей любопытства, я украдкой изучал территорию извечного соперника, всё более убеждаясь в правоте своего мнения по поводу необходимости реконструкции интерьера факультетских гостиных. Даже мрачно-напыщенное слизеринское обилие гербов и змей, на мой взгляд, весьма отвлекало учеников от их непосредственных обязанностей, а что уж говорить об этом старомодном кошмаре в алых тонах?
- Тоже скучаешь, Гарри?
Я мигом вернулся к реальности. Лицо Финнигана выражало искреннее сочувствие.
- Вот и я думаю, - продолжил он, - а не смыться ли нам отсюда? Пошли, - он встал и картинно добавил: - Это не для таких профессионалов, как мы с тобой!
- Лучше не скажешь, - я охотно выбрался из круга слушателей вслед за ним. Пожалуй, теперь следовало бы подняться наверх, в спальню, да тихо-мирно скоротать остаток вечера за каким-нибудь учебником…
Но тут меня окликнула Грейнджер, сидевшая, как я приметил раньше, в стороне, в компании Уизли самой младшей и О'Рейли.
- Уже уходишь, Гарри? Я тоже освобожусь минут через пять. Может, зайдёшь ко мне и посмотрим, что у тебя за проблемы с работой по заклинаниям?
- Ну не знаю… - протянул я. Оставаться один на один с Грейнджер, близко знакомой с Поттером, было довольно рискованно. С другой стороны, стоило ли опасаться семнадцатилетней, пусть даже и не по летам смекалистой, девчонки?
- Не откладывай, как всегда, до последнего момента! - нахмурилась она. - Давай же, через пять минут. Жду!
Пресловутое сочинение после продолжительных поисков нашлось в учебнике по трансфигурации (в какой-то миг я едва не запаниковал, предположив, что приглашение Грейнджер не имело ничего общего с учёбой, а было каким-то условным сигналом "святой троицы"). Переведя дух от облегчения, я споро пробежал глазами текст: а, всего лишь та крохотная толика теории заклинаний, что даётся на последнем курсе и неизменно повергает большую часть учащихся в ступор. Сунув перо и пергамент в карман, я запер чемодан и направился к Грейнджер.
Грейнджер, как Главному Префекту, полагалась отдельная спальня: тесноватая комнатка на самом верхнем этаже спален. Вопреки моим представлениям, в апартаментах гриффиндорской отличницы царил основательный кавардак, лишь местами хранивший следы отчаянных попыток наведения порядка. Школьная мантия, аккуратно сложенная на спинке заваленного прочей одеждой стула, горка школьной посуды на полке вперемешку с какими-то женскими мелочами и, разумеется, книги: на столе, подоконнике, прямо на полу. Посреди этого бедлама сама хозяйка, рассеянно закусив прядь волос, явно пыталась выкроить хоть кусочек жизненного пространства. Приветственно махнув мне рукой, она задела высокую стопку книг, обрушивая их на пол.
- Ой!
- Я помогу, - присев, я принялся собирать книги.
- Спасибо… Нет, не надо обратно, я как раз думала, куда их убрать. Пожалуй, сложи на подоконник, потом разберусь… "Прикладную арифмантию" оставь, она мне пригодится.
Помимо "Прикладной арифмантии" я успел разглядеть "Сравнительную кельтско-скандинавскую рунологию", "Гоблинов и гремлинов", "Особенности обратной трансфигурации" и даже справочник коэффициентов Дронанна. Боюсь, что моя подборка литературы в своё время и то не отличалась таким разнообразием. Даже если полагать, что в большую часть книг Грейнджер заглядывала лишь раз-другой.
- Садись, - она приставила высвобожденный стул к углу стола. - Всё-таки придётся когда-нибудь устроить генеральную уборку…
Я был почти уверен, что эту фразу мне положено слышать далеко не в первый раз, но на всякий случай ничего не ответил, лишь молча принял приглашение и расправил свой пергамент на столе.
- Так на чём ты застрял?
- Уравнение Аль-Исферна, - я нарочно по-поттеровски исказил название, и Грейнджер не замедлила поправить меня:
- Аль-Исфарайни. Совершенно ничего сложного, просто перестань вздрагивать от одного слова "уравнение".
- Тебе легко говорить, ты арифмантию изучала.
- Тут не надо никакой арифмантии, главное - понять сам принцип, - она взяла уже знакомую мне "Прикладную арифмантию", перелистнув, раскрыла на нужной странице, прогладила пальцами середину. - Вот, прочти, здесь всё достаточно легко и понятно объяснено. Постарайся воспринять формулу как обычное предложение. Формула, на мой взгляд, даже намного нагляднее, - добавила она, чуть улыбнувшись. Я скривился - за нас с Поттером обоих, и опустил взгляд в книгу.
Если на эту нелепую выходку меня и в самом деле спровоцировала ностальгия по школьным временам, то она, должно быть, осталась жестоко разочарована. На мои слизеринские будни это ни в малейшей степени не походило. Пристроившись за одним столом, мы занимались каждый своим заданием, обмакивая перья в общую чернильницу и изредка беспечно обмениваясь мелкими замечаниями. В узкое окно лениво постукивал дождь. Грейнджер то, слегка морща лоб, глядела в очередную книгу, то вдруг бросалась торопливо что-то записывать. А вообще-то она даже красива, неожиданно подметил я и тут же усмехнулся про себя. Ну вот, мальчишеская кровь сказывается… Правда, как раз мальчишки навряд ли заглядываются на подобную безнадёжно испорченную интеллектом красоту…
Я вспомнил тот урок, когда она решила поэкспериментировать с Восстанавливающим зельем. И мне ещё тогда пришло в голову, что, если бы она была слизеринкой, я, может, даже повысил бы ей оценку. Какая-то подобная мысль начала смутно вырисовываться и на сей раз, подобная, да не та… Чего-то мне в мисс Грейнджер не хватало…
- Чаю?
- Угу, - я едва не ответил "Нет, благодарю". Некоторым привычкам всё-таки свойственно очень глубоко укореняться.
- Как обычно?
- Конечно.
Что-то, что-то не так… Мозг отчаянно работал вхолостую, никак не зацепляясь за нужную мысль… Ладно, довольно, надо будет - само придёт.
Я проверил чернила на пергаменте - подсохли. Осторожно свернул его; больше фута - Поттеру от меня подобного одолжения за глаза хватит. Подозрительно принюхался к сладкому, не то что бы неприятному, но явно ненатуральному аромату, разнёсшемуся по комнате. Ароматизированный чай? О, Морган…
Предусмотрительно убрав книгу, Грейнджер поставила передо мной чашку. Ароматизированный, более того - маггловский ароматизированный чай, с ужасом понял я. Что ж, придётся жертвовать собой.
- Надеюсь, Рон тоже соизволит вспомнить о задании не послезавтра утром, - с лёгкой укоризной промолвила она. Мальчишкам определённо повезло с таким куратором. Я подул на чай и осторожно отпил. Чай?!! Я едва сдержался, чтобы не выплюнуть сладкое пойло с привкусом бумаги и, несомненно, химического происхождения ароматом.
- Горячо? - похоже, часть моих эмоций всё же отразилась на лице.
- Немного, - я заставил себя улыбнуться. - Спасибо.
"Невероятно", - пришло мне в голову. Я привык воспринимать Гермиону Грейнджер исключительно как одну из множества школьниц, судя о ней преимущественно по способностям, которым бы позавидовал любой чистокровный маг. То есть, само собой разумеется, я знал, что она магглорождённая, но одно дело - просто быть осведомлённым о факте, и совсем другое - сталкиваться с ним воочию. Здесь, на её собственной крохотной территории, маггловское казалось неотъемлемой частью её окружения: тот же злосчастный чай, журнал в глянцевой обложке, затолканный между двумя старинными томами, прочие самые разнообразные мелочи. Тем не менее, вне этой комнаты она безупречно вписывалась в мир волшебников. Да, способности её, бесспорно, впечатляли, но, хаос и демоны, не менее изумительной была и гибкость, пластичность этого мышления, оказавшегося способным в поразительно, даже с учётом её юности, краткий срок перестроиться, выйти за рамки привычного, традиционного.
Стать волшебницей, настоящей волшебницей, будучи магглорождённой… А если бы Гермиона была чистокровной? Стиснув в руках чашку, я отвернулся и уставился в пламя небольшого камина. Вот именно. Тогда бы ей не составило труда и выйти за рамки традиционной магии. Стать достойным адептом Тёмных Искусств… Но благословенны в несбыточности своей мечтания, начинающиеся на "если"! Спасибо, воистину спасибо тебе, девочка, что ты уродилась среди магглов и уберегла меня тем самым ныне от запоздалого сожаления о несбывшемся. От искушения. От отчаяния…
- Что-то случилось? - её рука осторожно легла мне на плечо.
- Ничего, - я буквально физически, отчётливей даже, чем тёплое прикосновение ладони, ощутил на себе её взгляд. Пытливый, настойчивый, сомневающийся. Полно, ведь я говорю чистейшую правду. Абсолютно ничего и не случилось. - Ничего не случилось.
Ничего. Пустота, та самая, которая была моей повседневностью. Которая никогда не требовала наполнения. До сих…
Дверь распахнулась, и Гермиона резко убрала руку с моего плеча. Рыжая шевелюра Уизли шестого и предпоследнего осветила тесную комнатку не хуже дополнительного факела.
- Добрый вечер честной компании! - развязно объявил он. - Ага, можно и мне чаю?
- Рон, а где ты был? - я ощутил в голосе Гермионы нотку напряжения. Похоже, Уизли несколько раздражал её? Впрочем, было бы странно обратное.
- Я? Я-то Гарри искал. Гарри, а где ты был?
- Догадайся с трёх раз, - пробормотал я. Зная Поттера, я полагал, что тот тоже явно не всегда переносит беспечно-балагурское обращение. Рон Уизли, конечно, был далеко не самым неприятным типом, с которым мне приходилось когда-либо общаться, но все же я привык иметь дело с подобными личностями, поглядывая на них с профессорской кафедры. Теперешнее положение начало меня слегка раздражать.
- Не ест, не пьёт, не интересуется квиддичем, не разговаривает, - Уизли фамильярно потрепал меня по голове. Я вяло отмахнулся. - Давай, продолжай в том же духе, парень, и вскоре у тебя вокруг головы появится нимб и Тёмные Силы будут сами разбегаться с твоего пути...
Это уже, пожалуй, чересчур…
- Отвали нафиг, Уизли!
- Рон, прекрати!
- ...новый симптом: друзей называет по фамилиям. - "Вот спасибо, учту…" - Да, Снейп на тебя определённо дурно влияет.
Я несколько замялся, машинально проработав фразу на предмет намёков, и тут неожиданно вмешалась Грейнджер:
- Ну, конечно же. У тебя всё сводится к тому, что Снейп виноват.
Про себя я усмехнулся, ощутив, однако, вместе с тем и какую-то странную приятность. Надо же, Гермиона Грейнджер заступается за ненавистного всем профессора. Хотя это, скорее, некая дань уважения к профессорской мантии, чем что-то личное…
Тем временем Уизли уселся прямо напротив меня, на полу, скрестив ноги.
- Герми, можно мне чаю - в чашке, желательно - и пять минут. Потом можете иметь меня как Волдеморта, - меня слегка покоробило от сей безвкусицы. Гермиона, неодобрительно поджав губы, подала ему чашку. Сделав глоток, Уизли, прищурив голубые глаза, уставился на меня и неожиданно ровным, серьёзным тоном заговорил:
- Я бы, конечно, не хотел оказаться в твоей шкуре, Гарри. Честное слово, даже при всей нашей дружбе. И не могу представить, как ты себя чувствуешь.
- Уж можешь поверить, мерзко.
- Охотно верю. Не думай, пожалуйста, что я, чурбан этакий, ни хрена не врубаю. Тебя посылают на это дело из-за какого-то сомнительного пророчества, получится у тебя или нет, вернёшься ты или нет - никто не знает, зато совершенно точно из-за тебя должен погибнуть человек, которого никто кроме тебя и словом добрым не помянет. На тебя взваливают ответственность за нас всех, за чью-то жизнь конкретно, всё это к тому же просто от полной безнадёжности.
Я даже, кажется, приподнял бровь. Что и говорить, вершиной премудрости эта импровизированная речь не являлась, но и моему представлению об интеллекте Уизли всё же не слишком соответствовала. А от совершенно ему несвойственной искренней серьёзности и впрямь становилось не по себе.
- Возможно, я на твоём месте послал бы просто всех нафиг и оплакивал бы свою горькую судьбу. Но знаешь, Гарри, почему-то мне кажется, что если бы мне сказали: "Рон Уизли, вот, возможно, последний день твоей жизни", - я, пожалуй, постарался бы всё-таки, да взял от жизни чего-нибудь хорошего. А там, глядишь, всё ещё и удачно окончится.
- А если это последний день не только твоей жизни? - я решил несколько осадить этого новоявленного гриффиндорского Эпикура. - Если всему может прийти конец?
- А у нас есть выбор? - прошептал он в ответ. - Ты - наш шанс, Гарри. И не бойся, что у тебя может не получиться. Если бы не было тебя, у нас не было бы даже и этого маленького шанса. И я знаю, что ты сделаешь всё, что сможешь. Я обещаю тебя ни в чём не винить. Наоборот, хорошо, что у нас есть хоть чуточек надежды.
Он встал и вышел. "Чуточек надежды"! Я попытался усмехнуться про себя - догадывается ли он, насколько ничтожен этот наш шанс на успех? - но попытка вышла вялой; что-то подсказывало мне: вполне догадывается и, возможно, даже считает этот шанс меньшим, чем я сам… Всё-таки Поттеру повезло с обоими друзьями…
Гермиона, как завороженная, смотрела на дверь, лицо её отражало целую бурю чувств. Очевидно, подобные метаморфозы случались с Уизли вовсе не каждый день.
- Что за муха его укусила? - мрачно заметил я, но вышло как-то натянуто, грубовато.
- Понятия не имею, - её голос прозвучал также несколько неестественно. Гермиона рассеянно осмотрелась вокруг. Прядь волос коснулась уголка губ, она неосознанно закусила её. Даже странно, как я раньше не замечал за ней этой трогательной манеры. Ах, верно, она стала собирать волосы, особенно на практических занятиях, видимо, из соображений удобства…
- Я выйду ненадолго, - она посмотрела на меня, всё ещё немного растерянно, - дождись меня, ладно?
- Хорошо, - пообещал я.
Гермиона шагнула к двери, затем, спохватившись, вернулась, чтобы поставить на место чашку, которую всё вертела в руках, и вышла. Я тупо посмотрел ей вслед, затем, придя в себя, с невольным смешком спрятал лицо в ладонях.
Треклятые гормоны. Неужели я только что принялся было размышлять о Гермионе Грейнджер в самом неподходящем ракурсе? Хотя нельзя не признать, что, при всей своей кажущейся нелепости, ситуация была достаточно логичной. Да, я, пожалуй, недооценивал способности Грейнджер и оказался несколько сбит с толку своими наблюдениями. Да, помимо обладания незаурядным умом, она ещё и привлекательна физически, и нет ничего удивительного в том, что юношеская природа Поттера на это гармоничное сочетание так реагирует. Как и положено. К утру я вернусь в своё обличие, и всё встанет на свои места, разве в глубине души я, скорей всего, стану относиться к Грейнджер с большим уважением.
Я провёл пальцем по корешкам сложенных в стопку книг и журналов. Мимоходом узнал знакомое со школьных лет издание для начинающих алхимиков "Materia innupta"…
"Если бы она была слизеринкой, я бы повысил ей оценку…"
"Если бы она была чистокровной, она могла бы стать моей ученицей…"
"Если бы она появилась в моей жизни лет на двадцать раньше…"
Я вскочил. С логикой у меня по-прежнему было в порядке. Только подзабыл я, насколько юношеская натура не в ладах с логикой. Надо уходить. Прочь, прочь отсюда! Вернусь в спальню, отобьюсь от Уизли… то есть, в принципе, следует поблагодарить его за экстраординарное выступление. Но здесь больше ни на минуту оставаться нельзя…
Скрипнула дверь, и вернулась Гермиона, всё ещё слегка взволнованная. Какие-либо пустые слова, с которыми можно было бы распрощаться и уйти, вдруг оказались более трудно вспоминаемыми, нежели самые заковыристые арифмантические формулы. Тем временем Гермиона заперла дверь и повернулась ко мне. Она действительно была взволнована, сильнее, чем показалось мне на первый взгляд, даже чуточку бледна.
- Думаю, нам стоит поговорить, - с заметным усилием произнесла она.
- Что ты имеешь в виду?
- Всё. Всё, что происходит между нами после той ночи.
Пол под ногами качнулся. "Мы - исключительно друзья". Треклятый Поттер.
- Я прекрасно помню, - глядя в пол, запинаясь, неумолимо продолжала она, - что мы договорились подождать с… дальнейшими отношениями, пока война не окончится…
Я с трудом подавил порыв отступить и опереться на камин или хотя бы о стену. Свет, казалось, мерк и вспыхивал вновь с каждым всё учащающимся ударом сердца. Поттер и Гр… Гермиона? Немыслимо… А она, бледная, с размётанной по плечам тёмно-русой с рыжеватым отливом шевелюрой, упорно говорила дальше, избегая встречаться со мной взглядом, Морган, сама не ведая с чем, с кем играет…
- …но, если честно, думаю, это было глупо. Знаешь, это сильно смахивает на капитуляцию: перед страхом, перед отчаянием, перед их силой. Да, возможно, ты вернёшься, но ведь не исключено и обратное? И что? Неужто ты полагаешь, будто мне полегчает от того, что тебя больше нет и мы с тобой потеряли это время впустую? - она вдруг подняла голову, и я, ошеломлённый, встретился с ней глазами, попытался что-то сказать - нет, вначале придумать, затем сказать…
- Молчи, не надо! Наперёд знаю твои аргументы. Да, я понимаю, что тебе сейчас не до серьёзных отношений, но одну-единственную ночь мы-то можем себе позволить?
Глаза - большие, карие, молящие, - гипнотизировали. Я отчаянно помотал головой, тщетно пытаясь сбросить наваждение.
- Не надо… - прошептал я, но она обхватила моё лицо ладонями, словно удерживая меня от протеста.
- Одну-единственную ночь, пожалуйста…
Её приоткрытые губы, кончик чуть вздёрнутого носа, глаза влажно блестели, отражая огоньки свечей. Прикосновения рук её нестерпимо обжигали, клеймя слабоволием, неспособностью противостоять своим, нет, хуже того, чужим инстинктам. Опомнись, не тебя она желает - нет, его, проклятого мальчишку, кошмар твоей жизни!
Охватившее всё тело желание вдруг сменила чёрная, глубинная злоба. Почему его?! Наименее ей подходящего человека? Разве он способен по достоинству оценить её редкостные дары: интеллект, красоту, душевность, он, мальчишка-дурак, влекомый, несомненно, лишь сиюминутным велением похоти, удовлетворивший любопытство и переключивший затем свои помыслы на более экзотический объект: мрачного, язвительного профессора. Или, хуже того, переспавшего со своей верной подругой, чтобы снять напряжение после неудачи со мной. Поттер - и она?! Никогда!
Я собрал до кучи остатки мыслей. Пожалуй, лучшее, что я мог сделать, было отстраниться, улыбнуться, извиниться и признаться в вечной любви к профессору Снейпу. Жестоко, но необходимо. Поттер тебе не пара, девочка моя.
Но я поступил намного более жестоко. Пригнувшись, я крепко прижался к приоткрытым, ждущим, нежным губам своими. И, пожалуй, даже в поцелуй с дементором не смог бы я вложить больше своей чёрной души…
Прикосновение её губ было как масло для огня. Как камешек, вызывающий лавину. Как катализатор необратимой реакции. Гори оно всё синим пламенем. Окружающий мир остался за чертой, размылся, сгинул, просто перестал существовать, остались только мы вдвоем. Я и моя девочка. Гермиона. Податливая, желанная плоть под моими руками. Волосы с лёгким, фруктовым, каким-то необычным - ах да, маггловским, - ароматом, смешанным с другим: прелым, золотистым, человеческим… Прерывистое дыхание на моей коже…
Я не стану просить прощения - то, что я делаю, изначально непростительно, преступно, и моего преступления ни капли не оправдывает то, что поступаю я так не только по прихоти телесной, но и ради тебя, свет мой. Я - горчайший яд, призванный излечить тебя от болезни, от Поттера. Придёт утро - и ты узнаешь истинное имя своего сладострастного ночного гостя. Это будет отвратительно и невероятно больно, я знаю, но после ты ни за что не сможешь оставаться с ним, да станет моя сумрачная тень между вами навечно…
…Она отдёргивает алую бархатную завесу кровати, явно смущаясь как самого жеста, так и небрежно застеленного поверх мятых простыней покрывала. Не надо стыдиться, я же всё прекрасно понимаю. Ну нет у тебя времени на такую суетную безделицу, как прилежно застилать постель; торопишься познавать, торопишься жить, торопишься чувствовать, радость моя, чувственная, трепещущая, как само воплощение жизни… Нет, нет, я сам, не оскверняй себя прикосновениями ко мне - довольно, что я осмелился прикасаться к тебе, к этой коже, сотворённой для того, чтобы её касались с любовью, благоговением, страстью - я же могу возложить на твой алтарь лишь ненависть, надругательство, похоть…
Двое сплетаются под пологом ночи и бархата: она - ослепительный свет, он - сокрытая тьма.
- Гермиона…
Ты прекрасна, солнце моё, какая жалость, что не дано тебе увидеть моими глазами, как ты восхитительна. Красота твоя - словно протест против моего святотатства, ещё один тупой гвоздь в моё сердце. Тебе не представить и сотой доли того, что я жаждал бы с тобой сотворить, несмотря на то, что меня следовало бы испепелить за один взгляд на тебя. Сгореть мне в твоём пламени карающем, дабы тебе очиститься в моём пламени тёмном…
Знаешь ли ты, что самый яркий солнечный свет - на кромке затмения?
- Свет мой…
- Иди ко мне…
Вхожу, едва сдерживаясь, ах, всё равно слишком резко. Чей то был стон? Твой? Мой? Глубочайшая пропасть - страстью расширенные зрачки возлюбленной. Желаю не войти - пасть в тебя, разбиться, рассеяться, раствориться и воспарить вновь. Очиститься самому, как пытаюсь очистить тебя чрез всю мою скверну. Утонуть во взаимной страсти, как в море…
- Гермиона…
- Северус…
- Гермиона…
Море всколыхнулось, заволновалось, вознося нас на гребне высочайшего вала, разум терялся, как голоса в ревущем шуме бури. Волна понесла, закружила и со всей своей мощью вышвырнула на берег два истомлённых штормом тела, полуживых, усеянных каплями влаги, тёплой, солёной и органической, как изначальная стихия…

Гермиона лежала рядом, положив голову мне на плечо. Глаза её были прикрыты, на губах блуждала безмятежная улыбка… Всё остальное вокруг расплывалось во мгле. Я закрыл глаза и погрузился в блаженный покой…
К реальности меня возвратила ночная прохлада, становившаяся всё настырнее по мере того, как наши тела остывали после пронёсшегося урагана страсти. Я открыл глаза, несколько раз моргнул - окружающая мгла упорно не желала рассеиваться. Постепенно приходящее в себя сознание услужливо подсказало причину сего феномена. Я вздохнул, без особой надежды пошарил свободной рукой вокруг и, к своему удивлению, обнаружил-таки за подушкой поттеровские очки. Мир вошёл в фокус.
Одеяло лежало в ногах. Как можно бережней я освободил вторую руку из-под дремлющей Гермионы. Сонно она промурчала что-то в протест и, поёрзав, устроилась на подушке. Я потянулся было за одеялом и застыл.
На простынях темнели пятна.
Я что… Да нет же, не может быть! Она же…
Хаос и демоны, что у этих современных подростков подразумевается под "той ночью" и "отношениями"?!!
А затем из сладкого, вязкого тумана неохотно всплыло ещё кое-что:
- Северус…
Я подскочил как ошпаренный. Юная соблазнительница приподняла голову, посмотрела на меня: вначале недоумённо, затем перехватила мой взгляд, и недоумение преобразовалось в тревогу:
- Что-то…
Она запнулась. Глаза её распахнулись в испуге. Надо полагать, моё выражение лица говорило само за себя.
- Ты знала? - глухо спросил я.
Гермиона медленно кивнула, без лишних слов поняв, что я имею в виду, и непроизвольно потянула на себя простыню, прикрываясь.
- Значит, вы догадались, мисс Грейнджер, - прошипел я. Девушка съёжилась под моим взглядом и принялась тихонько отползать в противоположный угол кровати.
Мир снова переворачивался в очередной плохо вообразимой плоскости…
- Когда? Как? - ляпнул я первое пришедшее в голову. - К хаосу эмоции, мне жизненно необходимо это понять, мисс Грейнджер!
- Почти сразу… - пролепетала она. - Я просто почувствовала, и всё.
- Что значит "просто почувствовала"? Скажите прямо, что я делал не так.
- Всё было верно, - губы её задрожали, распахнутые на пол-лица глаза взирали на меня в панике.
Два взгляда: один - преисполненный ужаса, другой - ненависти и отвращения, столкнулись, заискрились, взорвались эмоциями.
- Ну не могла я не почувствовать, что это вы! - истошно воскликнула она. - Я люблю вас!
Тут женская природа, наконец, взяла своё. Уткнувшись лицом в угол кровати, она зарыдала в голос.
Я заскрежетал зубами и отвернулся, машинально прикрывшись одеялом. Внутри бушевало с десяток эмоций и намерений, одно чернее другого. Но захлёбывающиеся рыдания постепенно пробились вглубь и затронули нечто совсем уж неожиданное, подозрительно похожее на остатки порядочности.
"Северус Снейп! Девочка только что сознательно отдала свою невинность самому склизкому, грязному, омерзительному старому выродку в этой школе, а ты набрасываешься на неё со своей шпионской паранойей!!!"
Я повернулся к рыдающей девушке, ощущая противную беспомощность. В моём присутствии, как правило, не рисковали хныкать даже самые юные слизеринцы… Затем, словно по наитию, я осторожно набросил одеяло ей на плечи, сев рядом, полуобнял, притянул к себе. Протяжно всхлипнув, Гермиона свернулась в комочек и прислонилась к моему боку спиной. Хрупкое тело сотрясалось от рыданий. Я чуть коснулся её волос, пригладил раз, второй… Понемногу рыдания унялись, дыхание её выровнялось. Украдкой глянув, я обнаружил, что измученная истерикой девочка уснула. Край одеяла был мокрым от слёз; нос, щёки, веки её припухли, придав лицу трогательно-детское выражение.
Текли минуты, часы, измеряемые лишь её мерным дыханием. Сладко спится наплакавшись вволю… Нестерпимо хотелось крепко сомкнуть вокруг неё кольцо рук и не отпускать, никогда. Я стиснул зубы, силясь не закричать, не застенать. Девочка моя, что же ты натворила? Что же ты заставила меня сотворить с тобой?! Маленькая, глупенькая, умненькая моя девочка…
Я осторожно высвободился, соскользнул с кровати, по возможности бесшумно оделся. Бросив прощальный взгляд и едва сдержавшись, чтобы не коснуться губами хотя бы бледного чела с налипшими спутанными прядями, я отпер дверь и выскользнул из комнаты.
Соблюдая крайнюю осторожность, я пробрался через школу в свои апартаменты. Поттер спал в моей постели сном праведника. Что за порчу нездоровой влюблённости в слизеринского профессора навели на этих безрассудных гриффиндорцев? Правда, последний случай оказался намного сложнее. Тут крепко досталось и самому профессору…
Разыскав свой халат, я вернулся в кабинет, устроился в кресле и приступил к ожиданию особенно сумрачного утра…

- Всё готово.
Директор пристально смотрел на меня поверх переплетённых пальцев.
- И когда? - коротко спросил он.
- В пятницу, - прозвучало несколько резковато, и я счёл необходимым пояснить. - Поттер вполне готов, господин директор, и я не вижу причин для промедления. Более того, удар по Хогвартсу может последовать со дня на день.
- Конечно, Северус, - мягко согласился директор. - Теперь всё в ваших руках.
- Точнее, в основном, в руках Поттера, - пробормотал я.
- Кстати, - живо, как ни в чём не бывало, поинтересовался директор, - а что у тебя с рукой, Северус?
Я сжал пальцы.
- Пустяк, порезался. Я завершил все свои дела.
К счастью, миф о всезнании директора на сей раз дал промашку. Иначе, боюсь, ему было бы крайне тяжело удержаться от порыва стереть меня в порошок. Даже ему. Даже такого ценного союзника, как я…

- Грейнджер, задержитесь.
Урок закончился, и ученики, как обычно, спешили покинуть класс. Упомянутая особа еле заметно вздрогнула и, медля, вернулась обратно. Поттер застыл у входа, из коридора любопытством блеснули глазки Малфоя, но я шагнул к двери, и обоих как ветром сдуло.
Гермиона, опустив глаза, застыла у моего стола. Прикрыв дверь, я обошёл стол с противоположной стороны и встал напротив. Разделявший нас предмет мебели парадоксальным образом придавал уверенности.
- Полагаю, - сухо начал я, - несмотря ни на что, я должен вам извинения. Также как вот это.
Я поставил на стол и пододвинул к ней прозрачный фиал с жидкостью цвета аметиста.
- Что это? - тревожно спросила она.
- То, что, да будет вам известно, настоящий джентльмен обязан предложить даме перед близостью, а не постфактум.
Её ресницы дрогнули. Она бросила на меня быстрый вопросительный взгляд, осторожно взяла фиал, глянула жидкость на свет, откупорила; изящным, достойным профессионального зельевара жестом прикрыв сверху ладонью горлышко, принюхалась. Заткнула пробкой и, глядя мне в грудь, тихо, но твёрдо заявила:
- Я не буду этого пить.
- Я настаиваю.
Она сжала губы, взяла фиал, спокойно прошла к раковине и вылила содержимое. Я прошествовал мимо неё в лабораторию и принёс ещё один.
- Вы выпьете это, мисс Грейнджер, - произнёс я. - Даже если мне придётся применить Непрощаемое проклятие.
- Пожалуйста, не заставляйте меня, профессор, - я с удовлетворением подметил, что решительности в её голосе поубавилось.
- Мисс Грейнджер, вы умная девушка. Надеюсь, вы не только знаете, что перед вами противозачаточное зелье, но и осведомлены, в каких целях оно употребляется. Происшедшее между нами было весьма неразумно с вашей и абсолютно морально недопустимо с моей стороны. Посему я не желаю, чтобы вам в дальнейшем пришлось испытать на себе какие-либо неприятные последствия нашей ошибки.
Гермиона упорно отмалчивалась, несомненно, собираясь с духом. Фиал я оставил на краю раковины, рядом с её рукой, и на полном серьёзе был готов применить Империо, если упрямая девчонка выльет его.
Резким движением она вскинула голову, я едва не отвёл взгляда, но удержался.
- Как вам прекрасно известно, - она с усилием чеканила каждое слово, - я вас люблю, и поэтому беременность неприятными последствиями я не считаю.
- Как вы могли бы догадаться, - жёстко процедил я, - я вам взаимностью не отвечаю и потому считаю обратное.
Глаза её наполнились слезами. Внезапно она схватила фиал, выдернула пробку, одним глотком выпила содержимое, сунула фиал мне в руку, резко развернулась и вылетела из кабинета. Шаги её быстро затихли в конце коридора.
Прошло некое бессмысленное количество времени, прежде чем я осознал, что в ладони пульсирует что-то горячее. Лишь разжав пальцы и увидев окровавленные осколки, я скорей узрел, нежели почувствовал боль…

- Хорошо, - безучастно заметил директор.
- Учебные планы, отчёты, - я жестом остановил его попытку вмешаться, - все слизеринские дела я оставлю Минерве.
- Конечно, - согласился директор. - Я заберу потом всё у неё. Мне будет приятно вернуть их тебе лично.
Этот его абсурдный оптимизм невыносим. Я от всей души надеялся, что напоследок подумал достаточно громко.
- Значит, всего хорошего, - отодвинув кресло, я встал и направился к выходу. Директор молча смотрел мне вслед из-за стола, поблёскивая золотой оправой. Как обычно.
- Стой, - вдруг сурово приказал он.
Я застыл в дверях. Пожалуйста, только не это, господин директор. Не нарушайте привычного хода вещей.
Хотя ведь именно это и является любимым занятием гриффиндорцев.
Он встал у меня за спиной. Две лёгкие, но на удивление исполненные какой-то огненной, согревающей, бодрящей силы руки легли мне на плечи.
- Иди, Северус, мальчик мой, - ласково, но не допускающим возражения тоном прошептал он мне в затылок. - Иди и возвращайся.
И легонько подтолкнул меня к выходу.

- Дамблдор, конечно, проблема, - с флёром задумчивости произнёс Поттер, медленно, но не растягивая, напротив, обкатывая, словно смакуя каждое слово. - Тем не менее, я уживаюсь с этой проблемой уже лет двадцать.
Постороннего, но более-менее знакомого с Поттером наблюдателя при виде этой сцена наверняка хватил бы удар; в лучшем случае, он счёл бы необходимым произвести над ним профессиональный сеанс экзорцизма.
- Очень хорошо, - одобрил я, подавив сиюминутный порыв сказать "идеально". Поттер сдержанно улыбнулся. Да уж, кто бы каких-нибудь полгода назад мог подумать, что этот недоросль действительно способен на подобный прогресс… Я ещё раз окинул его взглядом: идеальный исполнитель. Идеальный убийца. Да, мы сделали из ребёнка убийцу, и, как бы то ни было чудовищно, ни малейшего сожаления я не испытывал. Моральные проблемы пусть докучают остальным; там, где речь идёт о нескольких жизнях и десятках тысяч, я склонен довольствоваться элементарной арифметикой.
- Если помните, после нашей генеральной проверки я велел вам быть наготове в любую минуту.
- Помню, - сухо произнёс он. В глазах на долю секунды мелькнула какая-то неопределённая эмоция, и только. Оценивающе проследив за его реакцией, удовлетворённый, я продолжил: - Ближайший сбор Пожирателей Смерти состоится в пятницу. Встречаемся здесь, в семь.
- Очень хорошо, - ненароком или нет, он снова безупречно скопировал мою манеру.
- До тех пор, я полагаю, вам лучше у меня не появляться и, само собой, вести себя как ни в чём не бывало. К слову, расслабьтесь, не стоит пугать окружающих аллюзиями на меня. Вопросы?
- Нет, - на секунду он прикрыл глаза, вздохнул и продолжил уже в собственной манере: - Мне можно идти?
- Пожалуйста.
Поттер поднял с пола валявшуюся там сумку, подошёл к вешалке, полуневидимой из-за висевшего на ней плаща. Только тут, когда он какую минуту возился, дрожащими пальцами пытаясь снять его с крючка, и проявилось его волнение.
- До встречи, - чуть натянуто пробормотал он.
Я кивнул и ответил:
- Держитесь, Поттер.
Он застыл, глядя на меня с удивлением. Затем, улыбнувшись, робко, как-то беззащитно произнёс: "Спасибо", - и, набросив плащ-невидимку, исчез. Шаги, дверь отворилась и затворилась вновь. Некоторое время я, больше по привычке, чем из подозрительности, вслушивался, пока не убедился, что и вправду остался один.
На столе по-прежнему валялись различные книги и свитки пергамента, но больше для антуража. Всё более-менее важное было аккуратно рассортировано и разложено по ящикам стола. Не поддавшиеся классификации, но, тем не менее, выбрасыванию не подлежащие предметы я, махнув рукой, поскидывал в самый нижний.
Так, что тут у меня осталось? Письмо от матери Глена Уэстбрука с просьбой позволить её сыну сменить маггловедение на изучение рун - пожалуйста, но только с началом нового семестра. "Северус, не забудь, пожалуйста, родители Дж. МакКормика приедут в воскресенье после обеда", - записка от Спраут. Вообще-то юного хаффлпаффца из больничного крыла уже отпустили в полном здравии и без лишних пальцев (кажется, к некоторому разочарованию пациента), но родители-магглы приняли инцидент на зельеварении чересчур близко к сердцу. Записку я скомкал и зашвырнул в мусорную корзину.
Опять контрольные… Поколебавшись, я выделил им место в соответствующем ящике. Завтра пусто, в пятницу две… Ну, достанутся моей замене три, а не две партии. Ознакомится с контингентом учащихся заочно.
Со школьными делами пока что всё.
Я поднялся, потянулся после долгого сидения, обвёл глазами кабинет. Заметных изменений в интерьере не произошло, но я-то прекрасно знал и замечал следы завершённых трудов, отсутствие выкинутых безделиц, что непременно скапливаются со временем в любом человеческом обиталище. Комната приобрела ту неуютную атмосферу опрятности и беспокойства, что возникает перед путешествием, когда вещи уже собраны, а время до отъезда ещё осталось.
Впрочем, завершено было ещё не всё. Преодолев внутренний протест, отдававшийся даже в самых незначительных мышцах, я подошёл к стеллажу с книгами. Шесть рядов самых разнообразных корешков, пониже и повыше, потолще и поуже, нотный лист, на котором была записана одному мне слышная музыка, пронизывающая пространство, время и мысль, и лишь одного аккорда не хватало глазу. Я провёл палочкой сверху вниз, слегка задевая края полок, и он разбил общую, совершенной казавшуюся, гармонию резким, глубоким "стуком судьбы в дверь" гениального немца.
Седьмая, потайная полка, на которой теснились они, все без исключения старше меня, молчаливые вдумчивые наставники - и гибельное оружие в руках профана. Цвет коллекции книг по Тёмным Искусствам, собранной бесчисленными поколениями тех, чья кровь смешалась в моих жилах.
Я принялся безжалостно вытаскивать их из привычного прямоугольного уюта вощёной полки, по несколько сразу, и складывать стопками у камина. Книги не стонали, не кричали, не ощеривались зловредными заклятиями - они хранили оскорбительное молчание, обжигая кожу рук охальника безжизненностью обычного бумажного мусора. Не удивился бы, если они понимали логику моего варварского поступка, но если они и понимали, то явно не одобряли её.
Тяжёлыми каминными щипцами я разворошил кучку догорающих дров, освобождая место, отряхнул руки и чуть отступил, собираясь с духом перед сим неслыханным актом вандализма…
Чужое присутствие пробрало мурашками, как сквозняк. Я резко обернулся и оторопел. В полумраке у входа стояла Гермиона.
- Я… Гарри сказал мне, что… - она замялась в волнении, силясь подобрать нужные слова. И я стоял как вкопанный, не в состоянии ни шевельнуться, ни сказать что-либо, хотя тоже почему-то совершенно не представлял, что…
Гермиона бросила на меня полуотчаянный-полувызывающий взгляд, вдруг сделала шаг, другой, решительно пересекла комнату и обняла меня. На этом её бравада иссякла. Прижавшееся было ко мне тело ощутимо напряглось, в наступившей тиши я услышал, как она резко затаила дыхание. Тут-то мне и следовало её оттолкнуть, устыдить, выговорить. Вот только неожиданно я осознал, что мне несравнимо легче проникнуть пальцами в собственную плоть, силой раздвинуть рёбра и вырвать из грудной клетки словно бы сверх меры вдруг налившееся кровью сердце…
Крайне бережно, будто опасаясь спугнуть пригревшуюся на груди бабочку, я полуобнял её за плечи одной рукой, затем другой, нежно притянул к себе. С тёплым вздохом облегчения она расслабилась, прильнула, наполнив, казалось, своим волнующим, животворным прикосновением, каждую складочку, трещинку, неровность. Голова с пушистой, роскошной тёмно-русой шевелюрой легла мне на грудь. Я прижался к этому мягкому сияющему богатству щекой, вдыхая знакомый, ни на что не похожий аромат, и, полуприкрыв глаза, погрузился в созерцание сквозь щёлочку век витиеватых золотистых отблесков пламени на размётанных кудрях. Мы сплелись, слились и замкнулись, словно из человеческих тел слепленный даосский символ Инь-Ян, свет и тьма, жар и холод, женское и мужское, в беспредельной, неописуемой, абсолютной гармонии.

- Побудешь со мной ещё немного?
Гермиона подняла голову и чуть отстранилась, заглядывая в глаза.
- О чём речь?
Она улыбнулась, но в глубине чайно-карих глаз таилась печаль. Расширив кресло, я превратил его в подобие неуклюжего канапе, и мы присели у догорающего камина. Я протянул руку и заправил за ухо несколько непослушных, дивно шелковистых прядей, неизменно тянувшихся к уголку её губ, пальцы свело истомой от прикосновения к тонкой, нежной коже, от учащённого биения пульса под ней.
- Будь на твоём месте любой другой, я бы заподозрил в его действиях - с учётом всего, что тебе пришлось вытерпеть от меня, - непроходимую глупость или безумие… Но тебе не свойственно ни то, ни другое.
Гермиона чуть склонила голову, почти по-кошачьи потёрлась щекой о мою руку.
- Что ж, любви нередко приписывают оба этих определения, - тень боли на секунду омрачила её лицо. - Только, пожалуйста, не надо меня больше лечить.
- Не буду, - пообещал я, новообращённый глупец и безумец. Пальцы соскользнули по изящной шее, вдоль воротничка свитера очертили ключицу. Пальцы, между которыми неумолимо ускользали последние песчинки времени, слишком драгоценного, чтобы тратить его на новые ошибки… - За свою жизнь я совершил немало ошибок, Гермиона, и заплатил за них дорого, но, клянусь, я совершил бы их все заново, если бы знал, что они предопределяют вот этот самый момент.
Я легонько взял её за подбородок и нежно, едва коснулся уголка её губ своими. Морган, как было прекрасно её лицо, отражавшее одновременно десятки эмоций: нежность, печаль, счастье, любовь, обречённость.
- Северус, - Гермиона слегка запнулась, смутившись своей смелости обратиться ко мне по имени. - Не совершай самой непоправимой ошибки. Возвращайся.
Тёмные в скудном освещении глаза - девушки? девочки? женщины? Различные ипостаси вечной женственности сверкали и переливались в ней, неуловимо переходя одна в другую, как цвета радуги в мерцании граней драгоценного камня, - умоляли, взывали, приказывали. Я покачал головой:
- Я реально оцениваю положение, Гермиона.
- Пожалуйста.
Теперь это её рука коснулась моей щеки, поначалу несмело, затем всей ладонью, тонкие пальцы проследили скулу.
- Вернись.
Я накрыл маленькую ладошку своей. Прикосновение её было как вино - согревающее, расслабляющее, пьянящее…
- Знаешь, сейчас даже Тёмный Лорд со всей его армией не кажется достаточно веским аргументом, чтобы возразить тебе.
Было истинным наслаждением наблюдать, как её лицо снова озаряется радостью, в улыбке изгибаются губы.
- Ты вернёшься, обещаешь? - на полном серьёзе, тем не менее, спросила она.
- Обещаю, - сдался я.
Это казалось бы сном, если бы я ещё был способен видеть сны. Но для полной уверенности я наклонился вперёд - рука Гермионы обвила мою шею - и вновь коснулся её губ, на сей раз долгим, глубоким поцелуем. Как же я желал её, но в то же время осознавал, что после всех событий, повязавших нас этой странной неоднозначной связью, близкие отношения в данный момент были бы, мягко говоря, неуместны.
Наконец я выпустил её, раскрасневшуюся, с припухшими губами. Она отвела глаза и вдруг, фыркнув, спрятала лицо в ладонях.
- Я-то, - немного лукаво заметила она, - целую тебя впервые.
Я невольно улыбнулся в ответ. Стоило бы добавить пару свечей, пришло мне в голову. А то освещение становилось всё менее подходящим для хотя бы относительно благопристойного общения. Поднявшись с импровизированного канапе, я пододвинул ближе полузаполненный свечами тяжеловесный канделябр, затем, присев, принялся добавлять дрова в разворошенный камин. О предполагаемом топливе я вспомнил за долю секунды до того, как Гермиона поинтересовалась:
- Эти книги, они лежат здесь, потому что ты собирался их…
- Сжечь, - помрачнев, закончил я.
Она встала рядом со мной, губы беззвучно шевельнулись, читая какое-то название. Брови её метнулись вверх, глаза чуть распахнулись.
- Это ведь… книги по Тёмным Искусствам, да?
- Они самые.
Гермиона взглянула на меня в упор сверху вниз, между бровями пролегла характерная складочка, которую мне тут же захотелось осторожно расправить пальцами. Несомненно, здесь когда-нибудь появится её первая морщинка
- И ты до сих пор ими… их держал при себе?
- Ими пользовался, - сухо поправил я. - Это моя специальность, - от её серьёзности я едва не добавил прежнее "мисс Грейнджер".
- Я знаю, - кивнула она, тут же спохватившись, что мне не стоит труда догадаться об источнике её сведений. Но я сделал вид, что ничего не заметил. - Но тогда зачем сжигать их теперь?
Что-то неприятное шевельнулось в груди. Из груды на полу донёсся словно бы лёгкий шепоток, и я метнул в сторону книг суровый взгляд.
- В руках непосвящённого они способны принести очень много зла, Гермиона. Я не могу позволить себе оставить их без присмотра.
Она присела на корточки рядом, взяла моё лицо в ладони и непреклонно заявила:
- Ты же вернёшься, Северус. Ты обещал.
- Я не могу рисковать…
- Ты вернёшься, - разгоревшееся пламя осветило её лицо, плечи, пышную шевелюру, и на мгновение за спиной у меня словно вспыхнула в ответ сила светлая и огненная, сила феникса. "Иди и возвращайся".
- Оставь их, - молвила Гермиона, нежная и податливая, упорная и неумолимая, и слова её были хуже Империо. - Возвращайся, тогда и делай со своими книгами, что пожелаешь.

Серое утро незаметно перешло в день, а тот - в вечер, тоже норовивший улизнуть и влиться в унылую шеренгу таких же серых и ничем не примечательных мартовских вечеров. Я нервно расхаживал по кабинету, дожидаясь Поттера. Тот явился точь-в-точь в назначенный час. Скупо перебросившись парой деловых фраз, мы приступили к подготовке. Вначале - трансформация Поттера. Затем - моя. Хотелось бы, конечно, оттянуть этот момент, чтобы потом иметь в запасе побольше времени, но вызов посреди процесса навряд ли сказался бы на трансформации благополучно. И так я рассчитал сроки предельно точно: вызов последовал минут через пятнадцать, привычное жжение в предплечье. Поттер, ахнув, схватился за лоб.
- Вотрите это в шрам, без остатка, - я подал ему небольшую склянку с мазью, снимающей боль. Даже мой шрам, поддельный, слегка покалывало. Его я обработал раздражающей смесью, взвесью огневика в слизи яркополза. Глянул в зеркало - кривой зигзаг побагровел, неудивительно: жгло порядочно. Идеально.
- Выберите-ка ещё раз нужные, - я указал Поттеру на выставленный на столе ряд разнообразных зелий, среди которых были и запасные зелья Истинной сущности, на случай, если операция затянется. Он подошёл и, не колеблясь, выбрал фиал с этикеткой "Восстанавливающее зелье".
- Это моё. Это, - фиал с кроветворным зельем, - ваше.
Я кивнул. Остальные зелья предназначались, в основном, для антуража. Поттер принялся убирать их в мою сумку.
- А это, лучше всего, положите в нагрудный карман.
Я протянул ему капсулу в форме песочных часов. Стекло практически не билось, зато без труда перекусывалось зубами в районе "талии".
- Мгновенный, безболезненный, ну прямо яд для друзей, а не для врагов. На самый, исключительно самый, крайний случай.
- Разумеется, - Поттер, не дрогнув, взял капсулу и спрятал её на груди. Что это такое, он был осведомлён.
- И палочки.
Мирт, волос чёрного единорога, четырнадцать с половиной дюймов; взяв её в руку, я ощутил лёгкий дискомфорт - моя палочка была рассчитана на иную руку. Физически - на ту, в которую я её вложил, принимая взамен другую, легендарную поттеровскую. Которой, вероятней всего, оставалось лишь одно, последнее заклинание…
- Всё готово, - безучастно заметил Поттер.
- Да, - подтвердил я, без особой на то нужды. - Тогда, как уговорено, на опушке Запретного леса, у старого вяза.
Поттер молча кивнул. Я накинул плащ-невидимку и шагнул за порог. За спиной, казалось, ожили слова "Вернись…", сковали неодолимым наговором, вцепились в одежду…
"Как же я вернусь, если не уйду?" - мысленно ответил им я. Они отступились, и я захлопнул дверь, оставив по ту сторону шёпот той, что настаивала на моём возвращении, и человека с моим лицом, что должен был повести меня на гибель. Ноги сами понесли меня прочь, по просторным коридорам, прочь, словно бы я всерьёз пытался убежать от них обоих, опять пытался обогнать судьбу, любовь и смерть, но опять тем самым лишь приближал жестоко усмехающийся фатум.
Невидимый, я выскользнул наружу и направился к Запретному лесу. Обогнув хижину Хагрида, я взял влево и, несколько углубившись в лес, вскоре очутился подле раскидистого старого вяза. С деревьев капало, порой одна-другая ветви чуть покачивались от неощутимых порывов ночного ветра, и казалось, что лес вздыхает и отряхивается, неспешно просыпаясь от зимнего сна, и снова, как и каждую весну, начинает жить своей собственной, большей частью неведомой нам, "верху творения природы", жизнью. Я прислонился к широкому, неохватному стволу спиной. Неподалёку гулко звучали голоса, порой раздавался смех: кто-то тоже отправлялся на Сбор. А глухой, древний, непроглядный тёмный лес молча наступал со всех сторон, нависал сверху, исполненный распирающей его жизненной силы и скрытой угрозы, как само воплощение единства и круговорота, мирового колеса жизни и смерти, которое нам, запертым в ничтожные рамки своего мышления, представляется прямой линией. Я крепче вжался в ствол, трепеща. Путь, предстоявший мне, был так же чёрен, как тьма меж ветвями, и так же неотвратимо грозил гибелью, а сила моя, в сравнении с той, против которой я выступил, казалась мне такой же смехотворно незначительной, как и в сравнении с этим лесом. Я боюсь, честно признался я себе, и, будто в подтверждение, заколотилось сердце, застучала в висках кровь. Я боялся, да, я желал бы убежать, скрыться, и это были мои чувства, мои мысли, не свойственные обличью, в котором я пребывал. Я горько усмехнулся. Да, я боялся, но я играл роль бесстрашного гриффиндорца, и это было последнее, что мне оставалось: играть, отринув страх, боль, терзания из-за предательства, горечь потери, отчаяние из-за того, что под конец жизни у меня вдруг появилось что терять…
Он приближался, высокий тёмный силуэт в развевающихся одеждах, подсвещённый сзади огнями замка. Он ступил в лес, и я разглядел бледное худое лицо - своё лицо. "Конец мой близок - вижу своего духа-двойника", - пришли вдруг на память как нельзя более к месту оказавшиеся слова из древнескандинавского, вроде бы, эпоса. Я вышел из-за дерева, снимая плащ-невидимку.
- Приступаем, - холодной каплей в землю упали слова. Я протянул Поттеру плащ. Стиснув в пальцах палочку, завёл руки за спину. Поттер надел маску и пробормотал заклятие, верёвки стянули меня, оставляя свободу действий лишь для последнего заклинания. Плащ-невидимку он накинул на меня задом наперёд, собрав края плаща сзади, другой рукой вцепился мне в плечо.
- Держитесь крепче, - я сосредоточился на жгучей боли в левой руке и, взмахнув за спиной палочкой, аппарировал.

Сквозь полупрозрачную изнутри ткань плаща-невидимки твердыня Тёмного Лорда предстала передо мной словно в тумане -практически неразличимой на фоне беззвёздного ночного неба громадой. Позади Поттер вытянул из моих пальцев палочку и слегка подтолкнул меня вперёд. Земли перед собой я почти не различал, от факелов, представавших расплывчатыми, словно сквозь запотевшее стекло, пятнами, проку было мало. Впрочем, дорогой этой я бы прошёл и с закрытыми глазами.
Через пару десятков шагов мы сынсценировали попытку побега. Вырвавшись из рук Поттера, я метнулся влево, но ударился о мигом выставленный им барьер. За спиной Поттер прошипел формулу Псевдовампирского сглаза. Вдоль конечностей разлилась холодная ноющая боль, завязавшаяся узлом где-то в районе солнечного сплетения, я едва удержался на ногах. Поттер, нашарив, снова ухватил меня сзади за верёвки и, наложив Неотступные чары, принудил следовать за ним дальше.
Двор… Коридоры замка… Он выбирал дорогу безошибочно, ничуть не колеблясь; в удерживающей меня руке я не ощущал ни малейшей дрожи. Хорошо.
Охранник у двери и бровью не повёл, когда мы проходили мимо. Взял ли Поттер это на заметку? Должен был, обязан…
Тем временем мы подошли к небольшой гостиной перед входом в покои Лорда. Я затаил дыхание, сердце ёкнуло - раз, и только. Вот и настал миг первой серьёзной проверки, а также - встречи с моими… нет, не друзьями. Пусть у меня достанет честности не марать это слово. Предатель, вне зависимости от мотивов, остаётся предателем.
Я переступил порог и не без усилия поднял взгляд на двоих, с виду (но, как я прекрасно знал, лишь с виду) расслабленно устроившихся у круглого резного столика. Стэн, закинув ногу на колено другой, вертел в руках фишки от какой-то игры; седовласый Август, нацепив очки в широкой оправе, казался погружённым в чтение.
- Северус! - отреагировал первым Стэн, глядя, безусловно, мимо и чуть поверх меня. Он в последний раз подбросил одну фишку, поймал её и небрежно отложил всё в сторону. - Какие вести из Хогвартса?
- Скажем так, недурные, - с лёгким оттенком самодовольства отозвался Поттер. - Вечер, Август.
- Неужто? - протянул Стэн, смерив Поттера взглядом и с лёгким подозрением уставившись в мою сторону, вернее, в сторону левой руки Поттера. - Что там у тебя?
- Мерлиновы!.. - запнулся на половине не слишком благопристойного выражения Август. Даже я не уследил, когда у него в руках оказался один из его артефактов, через который он в данный момент нас и разглядывал: из тонкой проволоки разного металла сделанный икосаэдр, в местах переплетения поискривающий серебристыми разрядами. - Шуточки у тебя однако, Некромант!
Стэн перевёл оживлённый взгляд с меня на Августа, затем - обратно, на Поттера. Дверь, ведущая в покои Лорда, скрипнула, - Поттер шевельнулся, вероятно, поправляя маску, - и оттуда показалась узкая физиономия Долохова.
- Понизьте тон, недоумки! - выплюнул он и снова исчез.
- Нагайна трансфигурированная! - бросил ему вслед Август. - Снейп, кончай валять дурака! По протоколу за такие шуточки положено проклинать без предупреждения.
Полупрозрачная ткань шевельнулась, собралась в складки, заиграв напоследок муаром, и я предстал пред очи своих бывших сотоварищей. Стэн лишь присвистнул, уставившись на меня в упор. Я много раз пытался представить себе эту встречу, но реальность, несомненно, превзошла все ожидания: их лица в непривычном ракурсе снизу, глаза, видящие во мне чужого, заклятого врага, после стольких усилий наконец-то попавшего к ним в руки…
- Поттер?
- Причём абсолютно натуральный Поттер, - подтвердил Август, поворачивая своё приспособление. - Чем-то ты его проклял, Северус… довольно мудрёным.
- Сглазил, - уточнил Поттер и с лёгким сожалением добавил: - Империо ведь на него не действует.
- Да-да, наслышаны… Так что ж, добро пожаловать, мистер Поттер! Располагайтесь как дома, - Стэн изобразил шутовской полупоклон.
- Предложил бы ещё гостю присесть, Стэн, - не слишком одобрительно, но без раздражения заметил Август. - Поскольку, уж извини, Северус, но внутрь мы это чудо природы не пропустим.
- Чудо могу доверить вам, - безразличным тоном ответил Поттер и подтолкнул меня поближе. - А меня одного пропустите?
- Подойди. Там, - Август указал на сумку сбоку, - есть что-либо необходимое?
- Нет, могу оставить, - чуть звякнули склянки, Поттер опустил сумку на столик. Бормоча заклинания, сплетавшиеся вокруг Поттера в почти видимую сеть, Август провёл палочкой вниз и вверх перед ним, затем позади. Оттянув себе уголок левого глаза, некоторое время он пристально вглядывался в какие-то одному ему понятные узоры и, похоже, остался удовлетворён результатом.
- Порядок, только подожди, пока Лорд освободится. И палочку на стол, само собой разумеется.
Так, один из камней с моего сердца свалился, хотя, учитывая количество оставшихся, разницу оно навряд ли ощутило. Ах, Август Руквуд, сколько часов было потрачено нами на споры до хрипоты о преимуществах заклинаний над зельями и наоборот! И ещё ты любишь тот старый анекдот о заядлом алхимике, который кропотливо собирал пыльцу с крылышек лесных фей, вместо того, чтобы воспользоваться простейшим заклинанием левитации. И теперь - попасться на такой простой трюк: зелья, особенно высшие, замешанные на крови или иной субстанции реципиента, не вносят помех в естественные потоки сил, которые ты так искусно умеешь отслеживать.
- Северус, но как…
- Между прочим, - Поттер заговорил одновременно со Стэном, но прерываться не стал, продолжая как ни в чём не бывало. Хорошо. - Что за охламон стоит на входе? Сюда же хоть отряд авроров проводи…
- На входе? - Август потёр высокий лоб. - А-а, кажется, знаю… Примем к сведению, спасибо. Ох, даст ему Родольфус жизни…
Из покоев вышел невысокий Пожиратель и спешно удалился. Поттер глянул на меня напоследок, чуть изогнул губы в презрительной усмешке и вошёл к Лорду. Я послал ему вслед полный ненависти взгляд, одновременно приводя в порядок мысли. Защита, защита, ещё раз защита, а под ней - дежурные воспоминания. Высокий силуэт в темноте, неотвратимо приближающийся. Огни и блеск гриффиндорской гостиной. Девушка с игристо золотящимися в отсвете огней волосами - нет, это уже не то, это моё! Впрочем, кто догадается…
- Несколько неожиданная встреча, не так ли, мистер Поттер? - поднявшись, Стэн обошёл вокруг меня, пристально изучая, словно экзотический экспонат. - Что ж, похоже, на сей раз нам удастся познакомиться поближе.
Я молчал.
- Отчего же вы не отвечаете? Не слишком вежливо, не находите ли? Впрочем, с нашей стороны, полагаю, и в самом деле неучтиво даже не предложить гостю присесть…
Он резко пнул меня в икру. Из принципа пытаясь избежать падения на колени, я завалился на бок и плечом ударился о неровный край резного столика, от боли зашипев сквозь стиснутые зубы. Стэн хмыкнул, глядя на меня сверху.
- Оставь, Стэн, - лениво заметил Август. - Пусть вначале Лорд с ним разберётся.
Недовольно фыркнув, Стэн, тем не менее, подчинился и вернулся на место. Я остался неуклюже полусидеть на полу, верёвки мешали не только встать, но и просто принять более удобную позу. Если бы только это неудобство оказалось самым серьёзным за ночь…
Мыслями я вернулся к Поттеру. Что там у него? Реакция Лорда на подобные самовольные действия была совершенно непредсказуема. Не исключено, что сейчас мой двойник бьётся на полу под жесточайшим Крусиатусом, заходясь в воплях, заглушаемых изнутри заклятиями непроницаемости…
Дверь отворилась. Я бы перевёл дух, если б только мог себе это позволить. Поттер был невредим. Плавным жестом надев маску, он повернулся к нам и произнёс:
- Лорд приказал препроводить нашего гостя в темницу и запереть его там. До вечерних торжеств. Инкогнито.
- Торжества с сюрпризом, - лукаво приподнял бровь Стэн.

- Э, постойте-ка! Чего это вам здесь понадобилось?
- Особые указания Лорда, Эйвери. Нам ненадолго требуется пустая камера.
- Какие ещё такие указания? Мне никто ничего не сообщал, зато, насколько мне известно, никаким посторонним здесь шататься не положено, так что проваливайте, да поживее.
- Тебе, может, письменное заявление под личной печатью и подписью предоставить, крыса министерская?
- Не выделить ли вам ещё и парочку дементоров к камере в придачу? С внутренней…
- Довольно! Стэн, умолкни. Эйвери, я, по-твоему, похож на человека, который станет тут с вами дурака валять? Посторонись, без тебя разберёмся.
Спасибо, Август, а то я сам чуть было не вмешался…
- Руквуд, но что…
- Особые указания Лорда, сказано же тебе.
Вниз, в подземелье… У меня, наверное, за долгие годы выработалась привычка, что подземелья действуют на меня успокаивающе. Там, в Хогвартсе, подземелья были домом, во всяком случае, наиболее приближённым к понятию "дом" местом. Здесь это была передышка, отсрочка перед неизбежным.
Стэн шёл первым, освещая палочкой дорогу, за ним - мы с Поттером. Я снова оказался скрыт под плащом-невидимкой, что отчасти объясняло озадаченность Эйвери. Замыкал шествие Август. Пропустив нас, горе-страж нерешительно топтался позади, не решаясь приближаться, но в то же время вроде как и полагая своей обязанностью приглядеть, что мы тут собираемся учинить. Нет, не мы - они.
- Давайте в эту, - Стэн посторонился, заняв место у двери. Из ближней камеры донеслось неосторожное позвякивание цепей. Август плавно развернулся и сквозь зарешёченное оконце оглушил излишне любознательного узника. Поделом.
Поттер, не выпуская моего плаща, подтолкнул меня вовнутрь, Август вошёл следом, притворив дверь. Голые стены, неопрятный пол, кольцо с чуть подрагивающими цепями на стене - вот и вся обстановка.
- Н-да… - заметил Август, вторя моим мыслям, - для почётного гостя, конечно, неплохо было бы чего-нибудь поэксклюзивнее…
- Ничего, ненадолго, - Поттер стащил с меня плащ и освободил от верёвок. Я несмело расправил и принялся понемногу растирать затёкшие конечности.
- Вытяните руки вперёд, - приказал мне мой двойник. Я помешкал, одарив обоих вызывающим взглядом. - Я не стану повторять во второй раз, Поттер, - он угрожающе понизил голос. - Уверяю, если вы вынудите меня сковать вам руки сзади, то окажетесь единственным, кто испытает при этом неудобство.
- Какая трогательная забота о моём удобстве, - пробормотал я, но руки послушно протянул. Блестящий холодный металл жадно обвил мои запястья, заставив меня содрогнуться. Вдруг сзади кто-то ухватил меня за волосы и приложил о стену, не особенно сильно, но неожиданно. Я ойкнул.
- И не дерзи, мальчишка, - брезгливо произнёс Август. - Не люблю чрезмерной жестокости, но и наглости не потерплю.
За дверью они втроём коротко посовещались, конфисковали из помещения охраны кой-какую мебель и заступили на стражу непосредственно напротив моей двери. Я сел на пол, благо длины цепей хватало. Разговор вёлся вполголоса, до меня доносились, в основном, голоса, изредка - отдельные фразы. Поттер, помимо необходимого, в беседу старался не вмешиваться, хотя, безусловно, расспросов на его долю досталось немало. Что ж, повезло хотя бы в том, что болтливостью я не отличался.
Я поёрзал, меняя положение, - студёный каменный пол к комфорту никак не располагал, - и снова прислушался к голосам. Послышались приветствия - в темницу спустились Марк и Родольфус, несомненно, ведомые загадочными слухами. Шаги, скрип двери, свет в глаза. Я невольно заслонился рукой, зазвенев цепью.
- Почему мне не было ничего известно о ваших с Лордом планах?
- Дело в том, что планов никаких и не было… - они вновь удалились, пошла ровная неразличимая беседа.
Морган, сколько, интересно, времени уже прошло? Неужто сегодня всё обойдётся? Нет, только не это, время работает не на нас с Поттером… Да и не станет Тёмный Лорд откладывать долгожданную расправу.
- Ну теперь ты всем нос утрёшь, Сев! - голос Марка.
- Мы, Марк. Все мы. Покажем этим неофитам, на что способна старая гвардия, - взрыв всеобщего восторга.
Жаль всё-таки, что мне уже не представится возможности поставить вам высший балл, Поттер. Остаётся только сыграть вашу роль не хуже, чем вы - мою.

- Подъём, Мальчик-который-выжил.
Я покорно поднялся. Стэн взмахнул палочкой, и цепи, словно нехотя оставив мои запястья, вновь обвисли вдоль стены. Одновременно Марк заломил мне руки за спину, а Поттер пробормотал связывающее заклятие.
- Где?.. - он прищёлкнул пальцами.
- А вы проверьте, кого тут не видать, - Стэн крутанулся на месте и захохотал. Родольфус немедля ухватил его за плечо и отвесил пару полновесных затрещин.
- Плащ-невидимка? У меня. - Август вытащил свёрток из кармана. Стэн осел по стенке, всё ещё захлёбываясь в истерике то ли смехом, то ли рыданиями.
- Нет, ну это же оказалось так просто… Так, тысяча горгулий, просто… Сев…
Демонстративно игнорируя Лестранга-младшего, Поттер снова скрыл меня под плащом и наложил Неотступные чары.
- …ублюдок. Руфус, ты-то хоть понимаешь, как глупо всё это вышло? А мы в такое дерьмо вляпались, братец…
Родольфус, замыкавший нашу процессию, прошёл мимо, не снизойдя даже до презрительного взгляда в адрес брата. Впереди теперь шёл Марк, следом - мы с Поттером, за нами - Август. Истерическое бормотание Стэна затихло позади. Пятна света от палочек нестройно колыхались в такт шагам. Шлось тяжело, дышалось тяжело, каждое движение будто бы требовало особых затрат воли. Или просто я боялся направить свои мысли на что-либо другое? Усилие бедра, затем голени - вдох, подъём, ещё одна ступень, другая нога - бедро, голень, подъём, другая ступень, выдох… Колыхание света на неровных каменных стенах…
Марк погасил свою палочку. Снаружи пробивался красный свет факелов. Весь двор был залит этим алым светом, сквозь дымку прикрывающей меня ткани превращавшийся в почти осязаемый туман. Я зябко поёжился, выходя наружу. Должно быть, сейчас здесь собрались почти все обитатели, все огни в замке погашены, лишь внутренний двор светится алым зрачком в глазнице крепости, словно око Тёмного Лорда. Слышишь ли ты поступь рока, о посягнувший на титул Лорда Судеб? Вот и я не слышу; о нет, отнюдь не подобна она грому и землетрясению - шаги фатума неслышны и коварны, истинно слизеринская походка. По чью душу спешат сегодня его посланцы? Об одной я догадываюсь, а другая… Другая уже не в моей власти. Feci quod potui, faciant meliora potentes. Пускай лишь хватит сил на последний рывок.
Невысокая грациозная фигура в тени других, полускрытая флёром чар и небрежности. Лишь пронзительный настойчивый взгляд ощупывает, тщится вывернуть наизнанку, разгадать. Поздно, Люций, неверный сотоварищ, близкий мой враг, и тебе сегодня не прозреть сквозь все слои этого причудливого маскарада… Это не твой вечер, смирись.
Толпа с почтением и опаской расступалась перед группой Демаскированных. Вопреки обыкновению, они заняли место не под башней Аламута, а в северной части двора, прямо напротив дверей, откуда, как правило, показывался Лорд. Эта неуместная любовь Родольфуса к дешёвым театральным эффектам…
Лишь благодаря плотному строю да зловещей репутации моих стражей на меня никто не натыкался: здесь было людно. Чернь благоговела перед своим властелином, но и трепетала перед ним не меньше, и немногие рвались встать поближе. Широкая спина Марка заслоняла мне обзор, однако пропустить появление Лорда было невозможно: оно прокатилось по толпе волной, обрывая пустые разговоры, и та зашевелилась, расступаясь перед повелителем. Я прикрыл глаза, отчаянно подавляя внезапно захлестнувший страх, шрам на лбу защипало. Воздух стал словно бы холоднее, как при приближении дементоров, смёрзся в иглистую, непригодную для дыхания, царапающую горло массу. Я обвёл языком пересохшие губы, сглотнул. Успокоиться, привести в порядок мысли, защита, защита прежде всего.
Поттер сзади переступил, тоже, несомненно, волнуясь, а может, почувствовав мой страх. Его руки легли мне на плечи, неожиданно вызвав в памяти тела другое прикосновение, будто он задел какие-то неведомые отметины, оставленные на мне директором. С поразительной ясностью я ощутил за спиной согревающий, переполняющий живительной силой свет. Отринув страхи и сомнения, я поднял голову и услышал голос Тёмного Лорда:
- Некромант.
Марк посторонился. Поттер шагнул вперёд, увлекая меня за собой, и преклонил колено.
- Представь нам героя сегодняшнего вечера.
Возможно, директор и впрямь наделил меня какой-то силой; возможно, существует-таки порог, за которым страх становится бессмысленным. Может, я просто слишком вжился в свою роль, но первой смутной мыслью, когда Поттер, сняв плащ, представил меня публике, было: "А воздух даже холодней, чем казалось…"
- Гарри Поттер!
Они зашептались, закричали, засмеялись и заужасались. Я слегка отстранился от Поттера. Даже он утратил своё значение, слившись с толпой - статист, зритель, деталь декорации.
На сцене осталось два актёра: я и Лорд.
- Полагаю, наш герой в представлении не нуждается, - заметил кто-то из статистов.
Я встретил взгляд Лорда. Мягко рассеял небрежную попытку легилименсии. Шрам защипало сильнее.
- Боюсь, что сегодня твоя легендарная удача изменила тебе, Гарри Поттер.
- Боюсь, что я слышу это не в первый раз, - парировал я. Немного дерзости, немного страха. Мне нечего терять, Тёмный Лорд.
- Позволь тебя уверить, Поттер, что в последний, - он прервал незримый для прочих контакт. - Некромант, - обратился он к декорации, - ты будешь отмечен особой благодарностью.
Пустая реплика в сторону, короткий проигрыш - единственно ради того, чтобы подчеркнуть последущую фразу…
- А юному Поттеру... я предоставляю сегодня развлекать моих гостей.
Вокруг снова нестройным хором зашумели статисты. Лорд отвернулся, собираясь торжественно уйти… о нет, бежать. Я заглянул под маску его слов, разгадал его игру и едва не расхохотался подобно безумцу. Не я, он боялся - меня. Он остерегался дремлющей во мне капризной силы, не решаясь расправиться со мной самолично. Нет, не щедрый повелитель бросал подачку и зрелище толпе - жертва, что услыхала заливистый перелай взявших свежий след гончих Рока, молила отвести угрозу.
- Том Марволо Риддл! - решительно окликнул я, впервые назвав его настоящим именем. Погодите, умолкните, действие ещё не окончено. Лорд обернулся, нехотя, словно чуя неладное. - Неужели ты боишься доказать свою силу на честной дуэли?
Он смерил меня взглядом, ни в коем, разумеется, случае не теряя достоинства перед зрителями. Но я-то видел его смущение и гнев как на ладони и сам играл, старательно играл отчаяние и вызов, искусно драпируя в них своё понимание и насмешку.

Тёмный Лорд: Ох уж это хвалёное гриффиндорское безрассудство... Некромант, я надеюсь, ты не забыл отобрать у ребёнка игрушку?
Статист подаёт Тёмному Лорду волшебную палочку. Тёмный Лорд ломает её между пальцами.
Тёмный Лорд: Чуть не забыл. Маленький секрет удачи Поттера (швыряет обломки под ноги Гарри Поттеру) . Ты же знаешь, Поттер, что с твоей палочкой у нас честной дуэли не выйдет. А с чужой - это сказал бы тебе любой специалист - тем более. Так что твоё предложение отклоняется (поворачивается к залу) . Не переусердствуйте, однако. Я бы желал застать утром Поттера ещё в... живых (уходит).
Конец действия Х.
По-моему, мы прекрасно сыграли, мой Лорд.


- Crucio!
Тут главное - стиснуть зубы, не для того, чтобы не закричать, а чтобы в припадке всеохватывающей боли не прокусить себе губы или язык. Зубы выдержат, а не выдержат, так зубы восстановить проще.
- Всё ещё молчит, гадёныш! - дыхание перехватывает от сильного пинка в живот, я съёживаюсь, пытаясь хоть немного уберечься от очередного града побоев. Правда, на мне всё равно уже живого места не осталось.
Я не вижу лиц - очки с меня сбили ещё в первые минуты, я не узнаю голосов - некоторые из них звучат знакомо, но я не хочу их узнавать, не желаю видеть их лица; эта чернь для меня - всего-навсего мечущиеся грязно-серые тени в дымке, будто бы слегка окрашенной кровью…
- Хе, чего это вы так, по-маггловски?
- Ну, может и не так действенно, зато от души!
- Крусиатус, конечно, верх оригинальности…
- Что, приелось уже? Так надо же чуть воображения подключить.
- Ну-ка, ну-ка, что ты имеешь ввиду?
- А сейчас покажу. Кто-нибудь покрепче, вот ты и ты, возьмите его за руки…
О, нет…
- …да держите как следует.
Морган, нет!

- Крусиатус наскучил? А если подойти к делу творчески?
- Какое там у Уолдена творчество, Сев? - ухмыляется Моран. - Крусиатус и трахнуть или же трахнуть и Крусиатус.
Макнейр осклабляется в ответ:
- Ну как же, Моран, ты упустил ещё трахнуть, накладывая Крусиатус. Ощущеньица… - он смачно причмокнул губами, - полный отпад!
Женщина, полулежащая на полу, невольно всхлипнув, ползком отодвигается, оставляя за собой кровавый след.
- Недурно звучит, - замечаю я. - Только, наверное, привязывать надо покрепче, чтобы не оторвало чего-нибудь… жизненно необходимого.
Макнейр хихикает.
- Хочешь, устроим? Прямо сейчас.
- Не-а, на полудохлятину не возбуждаюсь.
- Как для некроманта можем добить, - оба хохочут.
- Попрошу не путать благородных некромантов с жалкими некрофилами, - с напыщенным видом оскорблённой добродетели произношу я. - Да и кой-какую другую идейку хочется испробовать.
- Ну-ка, ну-ка, давай, показывай.
- Возьмите её под руки. Нет, подальше, вот так, под локти. И держите изо всех сил. Держите? Ладно, Crucio!
Женщина кричит, дико извиваясь, но даже крики её не заглушают отчётливых щелчков суставов, выкручиваемых обезумевшим, неподвластным в пароксизме боли телом…

- Crucio!
- Не-ет!!!
Боль, ужас, злость - всё перемешивается в сумасшедшей свистопляске. Только не руки, только не руки, изверги!
Меня отпускают, я падаю, неловко подминая под себя одну из изувеченных конечностей, и новая вспышка боли и отвращения наконец-то уносит меня в заветную тьму…

- …vate.
Боль от малейшей попытки пошевелиться, однако вперемешку со знакомым покалыванием простых чар исцеления. Неужто всё, неужто окончилось?
- Руки целы, ноги целы, голова на месте - как новенький.
- Ну ты старый мерзавец! Нам, что теперь, заново всё начинать, ха-ха?
Я еле удерживаюсь, чтобы не закричать от отчаяния, но на глаза всё равно наворачиваются непрошеные слёзы.

Сколько это уже длится? Сколько будет длиться ещё? Сколько можно, в конце концов?!! Чего ради заложен в человеческом теле такой запас живучести, отчего нельзя просто сдаться и умереть, вместо того чтобы терпеть подобное?
Невыносимо больно, почти невозможно дышать. Кто-то пихает меня, двойной взрыв боли - от толчка и от стона, который уже нет сил сдерживать. Несомненно сломаны рёбра, и, похоже, порвано лёгкое. Крусиатус, молю, наложите кто-нибудь Крусиатус! Потому что этого проклятия я, к счастью, уже не переживу…
- Эй, а я ещё сегодня не поимел Мальчика-который-выжил!
Нашёл же время… Изнасилование - это, конечно, болезненно и невыразимо унизительно, но на фоне экспериментов с Крусиатусом в течение сегодняшней оргии я воспринимал изнасилования почти как передышки. Только мне не нужны больше передышки!
Но чьи-то руки бесцеремонно манипулируют моей филейной частью, затем под улюлюканье окружающих припозднившийся Пожиратель входит в меня. Его я почти не чувствую, но каждый толчок отзывается слепящей болью в рёбрах. Я кричу, лишь усугубляя боль и подзадоривая моих мучителей.
- А мне, пожалуй, ты отсосёшь. Подними голову. Ну же, давай, - хлёсткая пощёчина. - Мне что, за тебя всё делать?
Нет сил, кажется, даже сама мысль о движении разливается по мышцам болью.
- Это как понимать, бунт? Кончай, Стилет, до этого выродка ещё не дошло, кто тут распоряжается.
- Ну конечно, сейчас всё брошу и кончу! Не лезь поперёк, Аспид.
- Считаю до трёх. Раз, два…
- Проклятие, отсоси себе сам, дерьмец!
- …три! Crucio!

…первой просыпается, разумеется, боль. Затем обоняние: запах земли, нечистот, крови. Звуки: скребущий слух шум собственного дыхания - мелкого учащённого. Голоса.
- Смертофалд вас побери, вам же было сказано - живым!
- А чем он не живой? Дышит, глянь, вон и глаза открыл.
- Живой? Ублюдки хреновы, он же вот-вот концы отдаст!
- А это, Коршун, уже, пардон, твои проблемы. Подлечи, позови кого-нибудь на помощь. Удачи!
- Чтоб тебе… Эй, лапушка, сделай милость, сбегай… Ты… ты чего? …мать, барышня кисейная, крови ни разу не видала, что ли?
Из уголка губ на щёку, оттуда - на землю тянется струйка горькой от желчи слюны. Истерзанное тело не в силах даже шелохнуться. Кажется, ноги коченеют - или то лишь холод? Морган, когда же это кончится?! Умереть, дайте же мне умереть, разве многого я прошу, разве недостаточно я ещё натерпелся? Ведь всё равно я уже не вернусь, знаю, я обещал, девочка моя, но я не вернусь. Гермиона, моя Гермиона, не верь слизеринцам…
- Ну ты влип, приятель.
- Подохнет?
- Угу. Ладно, попробую чего-нибудь сделать. Перевернуть бы его, а то как он лежит…
Не трогайте… опять боль, пытки, стоны, снова боль. Я не доживу, не доживу до смерти! Нет, нет, что я мелю, только не это, только не безумие… Уж рассудок свой я сохраню до конца. Я - Северус Снейп. Я притворяюсь Гарри Поттером. Я - в темнице замка Волдеморта. Вот моя рука, пальцы. Раз, два, три, четыре, пять. Раз, два, три, четыре, пять… Что это? Жжёт… Не вижу дальше, что они там вытворяют с моей рукой?
- Не понял… Что за ерунда, ты чувствуешь? Вызов?
- Вызов…
- Какой ещё, к смертофалдам, вызов?
- Что происходит?!!
Что?.. Хаос и демоны, Поттер…
План завершился успешно.
Возглас торжества вырвался хрипом, разворачивая истерзанную плоть, и горлом хлынуло что-то горячее: то ли кровь, то ли жизнь…
Серое "может быть"
Доверию выпьет кровь.
Чёрный широкий плащ
Лишит остальных цветов.
Но от судьбы не уйдёшь -
Гневом пылает заря.
Смерти смеясь в лицо,
Маску срываю я…

Благодатная тишина, нарушаемая лишь деликатным потрескиванием и проседанием дров в камине, лёгким гулом в трубе да едва различимым эхом - где-то наверху жизнь идет своим чередом. Интересно, который час? Полдень? Вечер? Впрочем, не всё ли равно…
Сочетание времени, места и состояния подозрительно близко к понятию покоя. Столик у изголовья со всякими мелочами, в основном лечебного назначения (приду в себя - выкину куда Мерлин гиппогрифов не гонял…), камин, кресло у камина, девушка с книгой на коленях, дремлющая в кресле, книжная полка, полускрытая в тени, широкая кровать, на полу - коврик терракотового оттенка с орнаментом.
Момент, место и состояние, которые упорно хочется назвать домом. Правда, боюсь, на деле это всего лишь временное пристанище, как и всё хорошее в нашей жизни. Впрочем, сейчас это неважно…
Воспоминания о кошмаре, боли, агонии топчутся на границе сознания. Я захлопну перед ними дверь - ненадолго. Разберусь с ними, но позже.
Познавший тьму избавляется от страха перед смертью. Познавший смерть избавляется от страха перед жизнью. Всё преходяще, но преходящесть - соль красоты жизни. Мгновения счастья тем более ценны, что мимолётны. Волшебная формула коротка, заклинание может длиться всю человеческую жизнь.
Огонь трепещет в камине. Тени пляшут по краям света. Тьма прячется по углам. Тишина. Покой.
Или нет?
Тьма стелется по углам, флиртуя с тенями. Огонь в камине заговорщически подмигивает. Девушка с книгой на коленях дремлет в кресле у камина, поджав под себя ноги. Книги на полке с обманчиво-невинным видом выстроились в ряд, теряющийся в тени.
Девушка с толстой тёмной книгой на коленях дремлет в кресле у камина, поджав под себя ноги…
- Гермиона, нет!
Она вскидывается, мгновенно просыпаясь, когда я с криком подскакиваю к ней, сбрасывая книгу с коленей. Та падает на ковёр обложкой вверх…
О, Морган… Я с облегчением перевожу дух. Тут порождённые внезапным испугом силы покидают меня, и я судорожно хватаюсь за спинку кресла. Гермиона мгновенно оказывается рядом, привычно подставляя такое хрупкое на вид, но надёжное плечико, подхватывает меня за талию.
- Что случилось? Погоди, вернись в кровать, - она помогает мне дойти, усаживает. Присев рядом, заботливо касается моего лба. - Что с тобой?
- Прости. Померещилось, - комната идёт кругом, нехотя я жмурюсь.
- Кажется, опять жар, - бормочет она, убирая руку. - Ложись лучше обратно.
- Нет у меня никакого жара, просто нервное переутомление на почве долгого отдыха.
- На почве упрямства. Ляг, пожалуйста, тебе и сидеть-то тяжело, я ведь чувствую.
- Ну потерпите у меня пару дней, - зловеще обещаю я, укладываясь. - Я тут ещё наведу порядок.
- Неделю, - непреклонным тоном возражает Гермиона. - Мадам Помфри сказала неделю.
- Верно. Неделя Помфри - это пара дней с учётом кое-каких продвинутых средств.
Она мягко улыбается, убирая волосы с моего лица.
- Что ж, профессорский состав будет в полном восторге. Некоторые ученики совсем распоясались.
- Некоторые ученицы, я вижу, тоже.

Гермиона не спешит вставать с кровати, и я не тороплю её. Она нащупывает мою руку и переплетает свои пальцы с моими.
- Между прочим, - лукаво замечает она, - и не подозревала, что вы увлекаетесь маггловской фэнтези, профессор.
- Ах, это, - усмехаюсь я. - Никоим образом, уверяю вас. Просто некий ваш коллега из Рэйвенкло с таким старанием на уроке вычитывал там нечто, несомненно, относящееся к зельям…
Гермиона снова улыбается. Холодные пальчики постепенно согреваются в моей ладони…
Былокактосветлоинемногоповесеннемугрустнознаешьаялюблютебяпромол-чалаона.

Я прикрыл глаза. В груди какая-то неведомая мышца души, ответственная за удовольствие, заныла от непривычного перенапряжения…

---------
Примечания (и ряд необходимых отмазок):
Упоминамый в тексте Орден Тёмного Наследия не имеет совершенно никакого отношения к реально существовавшему одноимённому маггловскому ордену.
"Не вынесла душа поэта…" - цитата из М. Ю. Лермонтова.
"Я мыслю, следовательно, я существую" - из Р. Декарта.
Стихи "Душа моя - Элизиум теней" принадлежат перу Ф. И. Тютчева, и стыд и позор тому, кто посмеет подумать на меня!
"Конец мой близок - вижу своего духа-двойника" - из исландских саг. Снейп почти угадал :).
"Feci quod potui, faciant meliora potentes" - "Сделал, что мог, кто может, пусть сделает лучше" (латынь). Автор неизвестен.
"Хаос и демоны" - копирайт принадлежит Э. Экситлайт.
С позволения, стихи "Серое "может быть"…" - моя вариация на тему эпиграфа к этой главе.

Продолжение следует

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру