Предмет исследования
(The Research Subject)

Автор: Treemonisha
Переводчик: DieMarchen
Рейтинг: R
Оригинал: http://www.slashcity.org/~nezad/RSIntro.htm
Краткое содержание: Локхарт слишком близко знакомится с темой своей очередной книги.
Pairing: Локхарт/Люпин, Люпин/Блэк.
Disclaimer: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.
Размещение: Автор дал согласие на размещение перевода на русскоязычных сайтах. Пожалуйста, не размещайте этот рассказ ни в каких архивах и не распространяйте никаким другим способом без письменного разрешения.

Временами Гилдерой Локхарт задумывался, правильный ли выбор сделал в жизни. Разумеется, ему нравилось давать интервью и фотографироваться. Подписывать книги было так весело, а частые просьбы принять участие в разнообразных собраниях ведьм весьма ему льстили. Он даже не жаловался на то, что приходится писать книги. Это занимало не так много времени, а уж после того как он приобрел самопишущее перо, книги в буквальном смысле писались сами собой. Нет, по-настоящему Гилдерой Локхарт ненавидел только одно - исследовательскую работу.

То, что волшебники и ведьмы, становившиеся предметом его исследований, обычно жили едва не на краю света, и этот край света неизбежно оказывался заболоченной, продуваемой всеми ветрами дырой без малейших удобств, было еще ничего.
Гораздо хуже было то, что ему приходилось тратить пропасть времени, составляя из их разрозненных воспоминаний связный рассказ. Сложнее всего оказывалось с теми, кто бормотал или шепелявил. Польская ведьма, которая, разволновавшись, каждый раз теряла вставные челюсти, до сих пор являлась ему в кошмарах.
И в довершение несчастий - как они выглядели! Если Гилдерой Локхарт чем и гордился, то это тем, в каком виде он представал перед миром. Он понимал, что жизнь в полевых условиях требует определенных послаблений. Но даже это не извиняло тех, кто способен был надеть красно-коричневую мантию с розовым жакетом, или вырядиться в оливковую шляпу, украшенную полинявшими, некогда пронзительно-голубыми перьями. Что касается форм, скрывавшихся под такой одеждой, чем меньше об этом будет сказано, тем лучше. Очевидно, жизнь среди ночных созданий не лучшим образом сказывалась на фигуре. Либо общение с темными тварями специально рекомендовалось непривлекательным особам для поддержания веры в себя. По сравнению с первыми последние выглядели хоть немного симпатичнее.

И все же время от времени из этого правила попадались исключения, подтверждавшие, что дело того стоило. Именно они приходили ему на ум, когда он расписывал группе восторженных ведьм в Котсуолде, как ему нравится заниматься своей работой. В сочетании с ослепительной улыбкой это обычно приводило к тому, что хотя бы пара бедняжек слегка перевозбуждались.
Последний предмет его исследования был, похоже, как раз из таких. Немного за тридцать, светло-каштановые волосы, красивые, орехового цвета глаза, стройный и хорошо сложенный, с почти утонченными чертами. Легкая седина и усталый вид, но ничего такого, чего нельзя поправить парой хороших обедов и парой ночей крепкого сна. Одежда довольно потрепанная, но по крайней мере чистая, заштопанная и подобранная со вкусом. Бросающихся в глаза шрамов, увечий или явной склонности к умопомешательству не наблюдается. Кроме того, в нем было что-то еще. Его окружала аура печали, терпения и покорности. Это странным образом очаровывало.

Да, Гилдерой планировал заняться пристальным изучением как можно скорее. И все же он хотел подготовиться. Никогда не помешает предварительно навести справки. Несколько часов он просматривал свои папки, поболтал с парой лучших - или худших, в зависимости от вашей точки зрения - сплетниц в Министерстве Магии, и в результате получил довольно ясную картину.
Рем Дж. Люпин - из древней и уважаемой, но не особенно состоятельной волшебной семьи - работает от случая к случаю - похоже, довольно много путешествует - окончил Хогвартс с весьма приличными результатами - высшие оценки по Защите от Темных Искусств, Уходу за Волшебными Созданиями и Астрологии - есть брат, в настоящее время живет в Канаде - близкий друг трагически погибшей героической четы, Джеймса и Лили Поттеров, а также Питера Петтигрю - по слухам, был близок с Сириусом Блэком.

Последняя часть сведений заинтересовала Гилдероя. Упомянутую близость можно было истолковать по-разному, хотя, судя по тону, его осведомительница имела в виду именно то, что он подумал. Она, однако, добавила, что согласно записям Министерства, Люпин, как и все остальные, был одурачен Блэком. По ее сведениям, Люпина допросили сразу после инцидента и убедились в том, что он ничего не знал о планах Блэка.
Единственное, что ей еще удалось выяснить - существовала некая опечатанная папка со сведениями о Люпине. Она не знала о ней ничего, кроме того, что ее завели очень давно. Судя по дате, доступ к делу закрыли, когда Люпин еще был ребенком. Должно быть, в детстве Люпин нарушил одно из правил о взаимодействии с магглами, например, использовал при них магию. Подобных папок насчитывались десятки. Если случай больше не повторялся или у ребенка находилось законное оправдание, папка опечатывалась и записи стирались. Конечно, все могло быть по-другому, но лично она в этом сомневалась.

Возможная связь с Блэком и опечатанная папка слегка настораживали, но вряд ли заслуживали особого беспокойства. Так или иначе, Рем Люпин был приятным разнообразием в череде волшебников, к которым обычно присасывался Гилдерой.

Он изучил фотографию своего объекта. Неброская, но вполне привлекательная внешность. Гилдерой попытался представить его в более нарядной одежде. Ему пошла бы темно-янтарная мантия. Глубокий медовый цвет оживил бы его бледные щеки и оттенил чудесные глаза. Или, возможно, лучше был бы темно-зеленый с оттенком бронзы, или медно-коричневый бархат. С видимым усилием Гилдерой отогнал видение.

Какая глупость. Рем Люпин был всего лишь очередным объектом, более миловидным, чем прочие, но не стоящим того, чтобы терять из-за него голову. Он поболтает с ним, получит сведения для следующей книги и, если будет настроен великодушно, пару раз снизойдет до бедного создания, прежде чем благополучно о нем забыть. "Никогда не связывайся с теми, кто практикует боевую магию, - напомнил он себе. - От них одни неприятности".

Часть I
Рем Люпин

Наверное, я дожен быть польщен. Многие были бы польщены. Ведь он богат и знаменит. Клерк из "Флориш и Блоттс" сказал мне, что его книги моментально сметают с полок, так они популярны. Я взял у матери Питера "Как бороться с домашними вредителями", когда последний раз навещал ее. У него довольно вычурный слог, но он, похоже, знает, о чем говорит. И он хорош собой. Не совсем в моем вкусе, но смотреть на него приятно.

Так почему его внимание настораживает меня? Я знаю, отчасти это из-за его славы. Меня всегда учили не привлекать к себе лишнего внимания, держаться тише воды ниже травы. Когда в Хогвартсе мною начинали интересоваться однокурсники, я приходил в ужас. Если бы обо мне догадался не Джеймс, а кто-нибудь другой, мне пришлось бы бросить школу. Локхарт слишком любит быть в центре внимания, чтобы с ним могло быть спокойно.

Может, это просто потому, что он слишком старается. Он вполне ясно дал понять, какого рода отношения хочет со мной завязать. У меня никого не было с тех пор как… в общем, уже очень давно. Было бы неплохо с кем-нибудь переспать, даже если человек мне не так уж нравится. Не думаю, чтобы наши отношения, если они все-таки завяжутся, просуществовали долго. Идея хоть ненадолго избавиться от одиночества искушает меня. И даже если все закончится как только мы выйдем из спальни, это все же будет мне утешением. Так или иначе, дело не в том, что до него мною никто в этом смысле не интересовался. Дело в том, сколько усилий он прикладывает. Он одержим этой идеей. Мне, пожалуй, нравится то, что он находит меня более желанным, чем я сам хочу быть.

Интересно, знает ли он, кто я? Я соблюдаю все мыслимые предосторожности, но ведь есть и другие люди, которым это известно. Я гадал, кто же сказал ему, что я - специалист по оборотням? В его устах это всегда звучит так естественно:

"Я подумывал написать следующую книгу о вервольфах, и знакомый в Министерстве сказал мне, что вы много работали в этой области. Я решил, нам стоит встретиться и поговорить"

"БиБиСи (Баньши Бродкастинг Корпорейшн) выразила заинтересованность в сборе документальных свидетельств, и я подумал, может, мне стоит собрать вместе нескольких опытных ребят"

"Я слышал, вы недавно вернулись из Шотландии, и подумал, что сможете рассказать последние новости о стаях ирландских вервольфов"

"Я понимаю, вы вряд ли верите в то, что местные стаи заключат союз с Сами-Знаете-Кем, и хотел узнать, нет ли у вас среди них знакомых"

И разумеется, он никогда не сознавался, кто ему все это рассказывает.

Может быть, это глупо, но я не могу отделаться от ощущения, что он следит за мной. Когда я обмолвился, что хочу поехать в Канаду, он спросил, не собираюсь ли я навестить брата. То, где живет Ромул, не бог весть какой секрет, но ему-то откуда это знать? Я уверен, что не говорил ему, где жил во время войны, но он знает, что тот дом принадлежал Блэку. Как бы невзначай выясняется, что он знает, когда у меня день рождения, в каком году я окончил Хогвартс, и как звали мою первую сову. И ему всегда удается выяснить, где я останавливаюсь.

По-моему, я начинаю бояться. Не знаю, может, это только мое воображение, но мне нужно быть осторожным. Тому, кто прочтет мое письмо, должно показаться, будто я планирую провести несколько месяцев в Австралии. К тому времени Локхарт обо мне забудет. Он не из тех, кто будет ждать вечно. Хотя, думаю, посылать ему сову с нового места на всякий случай все-таки не стоит.

Часть II

Как же это раздражало. Таких трудностей у него еще не было ни с кем. Даже тот выживший из ума старый боевой маг из Абердина, угрожавший превратить Гилдероя в навозного жука, в конце концов успокоился и подпустил его так близко, что тот смог наложить на него свое заклятье. Но попытки втереться в доверие подозрительным старым охотникам за нечистью и уговорить их поделиться своими фирменными приемами не шли ни в какое сравнение с попытками добиться толку от Рема Люпина.

Он не сдвинулся ни на йоту ни в профессиональном, ни в личном смысле. Люпин не мог не находить его привлекательным. Его находили привлекательным все без исключения, и вряд ли Люпин предпочитал дам. Насколько Гилдерой мог судить, тот никогда не проявлял интереса к прекрасному полу. В сущности, единственной женщиной, которой Рем Люпин уделял особое внимание, была живущая в Сассексе миссис Петтигрю. Как ни странно, редкие визиты к матери покойного одноклассника казались единственным неизменным явлением в жизни Люпина.

В этом и заключалась сложность. В отличие от предыдущих объектов Локхарта, у этого не было постоянного места жительства. Он мог провести неделю в Лондоне, а потом на месяц или два укатить в Уэльс, Испанию или Югославию. Даже останавливаясь в Лондоне, он каждый месяц уезжал куда-то на пару дней, и каждые три-четыре месяца менял квартиру. Отсутствие знакомых и друзей, а также недостаток денег означали, что Люпин не мог позволить себе отказаться от предлагаемой работы.

Но даже с этой сложностью можно было бы справиться, не будь Люпин так неописуемо застенчив. Локхарт не мог поверить, что кто-то способен с таким упорством отказываться говорить о себе. Какое там дружеское сближение, какие пикантные вопросы. Понадобилось десять месяцев и пять отдельных разговоров, чтобы человек наконец признался, что любит горьких шоколадных лягушек больше, чем молочных. Стоило Гилдерою завести речь о вервольфах, вампирах и тому подобном, как Люпин либо начинал бормотать, что ничего в этом не понимает, либо менял тему.

Теперь он отбыл не то в Новую Зеландию, не то в Гонг Конг, не то куда-то еще. Конечно, Люпин был не единственной его возможностью, по крайней мере, в том, что касалось намеченной книги. Но он был вынужден разговаривать с ветхими, слабо пахнущими заплесневелым печеньем чародеями, в то время как мог угощать вином, приглашать на ужины и всячески обольщать привлекательного молодого волшебника. Рему Дж. Люпину лучше поостеречься, когда он вернется оттуда, где бы он сейчас ни был. Гилдерою Локхарту надоедала эта игра, близилось время изменить правила.

Сегодня вечером все должно было решиться. Все было готово и распланировано до последней детали. Конечно, это было нелегко. Ему пришлось задействовать дюжину знакомых, совершить два похода в магазины на Ноктюрн-Аллее и истратить намного больше галлеонов, чем он рассчитывал, но все было готово.

Он приехал, когда вечеринка была в разгаре. Ему нравились вечеринки. Улыбка, шутка, дружеское приветствие - и публика готова есть у него с ладони. Сегодня он особенно позаботился о своей внешности, выбрал густо-синюю бархатную мантию, расшитую серебряными рунами. Обычно он предпочитал другой стиль, но это тоже было очень элегантно. Намеченная им жертва, одетая в вылинявшую темно-зеленую мантию, жалась в углу и, кажется, порядком нервничала.

Маленькая таблетка уже была в ладони. Проходящий мимо официант еще больше упростил дело. Таблетка быстро растворилась в кубке. К тому времени как он дошел до угла, не осталось ничего, что могло бы вызвать подозрение.

- Чудесно выглядишь, - сказал он, протягивая Рему приготовленное вино. - Тебе следует чаще носить этот цвет.

- Благодарю, - Рем Люпин уже много лет не видел столько людей разом. Он отхлебнул вина и огляделся. И как ему удается попадать в такие ситуации?

- Ты уже виделся с хозяевами? - Локхарту хотелось смеяться от радости. Столько времени, столько усилий - но он наконец получит то, что хотел. С каждым сделанным Ремом глотком его улыбка становилась шире.

- По-моему, они вон там, у дверей в бальный зал, - указал Рем. Ему не следовало пить вина. Весь день он слишком нервничал, и не успел ничего съесть. А напиваться не хотелось, особенно когда рядом был Локхарт.

- Давай подойдем поздороваемся? - обвив рукой плечи Люпина, он повел его к бальному залу. Почувствовал, как тот напрягся, затем расслабился. Таблетка уже начинала действовать. - А потом можно заглянуть в буфет. У Арабеллы всегда отлично кормят.

Рем хотел отодвинуться, и только страх сделаться всеобщим посмешищем остановил его. Он повторял про себя, что беспокоиться не о чем. Нужно подойти поболтать с хозяевами, съесть что-нибудь, чтобы вино не так ударяло в голову, избавиться от Локхарта и аппарировать отсюда как можно дальше. Его исчезновения никто кроме Локхарта и не заметит. Голова шла кругом. Ему в самом деле не стоило пить вина. Полнолуние было всего несколько дней назад. Он еще не до конца пришел в себя, а недавние раны по-прежнему болели. Казалось, прежде чем он пересек комнату, прошла целая вечность. Рука Локхарта соскользнула с его плеча на пояс. Зря он выпил.

Вечер слился для него в размытое колышущееся пятно. С ним заговаривали, он даже что-то отвечал, но не мог вспомнить ни слова. Он был уверен, что отравился. Он съел что-то, но это не помогло. Голова по-прежнему кружилась. Что с ним такое? Единственным ярким воспоминанием был Локхарт. Голос Локхарта у него в ушах, его плотоядный взгляд, его постоянные прикосновения. Незаметные маленькие прикосновения, становившиеся чем дальше, тем смелее и смелее.

Каким-то образом они оказались в саду. Рука Локхарта крепко держала его за пояс. Воздух был приятно прохладным, в голове немного прояснилось. Его прижали к стволу огромного дуба и целовали. Он попытался вырваться, но был слишком слаб. Да что с ним такое?

Локхарт покусывал его шею. Бормотал что-то о том, чтобы отвезти его домой и оттрахать. Какой ужас. Он не хотел слышать это, не хотел, чтобы этот человек прикасался к нему. К нему не должен прикасаться никто кроме Сириуса. Нет, он не будет думать о Сириусе. Ему становилось все страшнее. Что этот человек с ним делает?

Он почувствовал чужие пальцы на застежках мантии, и его охватила паника. Он пытался что-то сказать, но смог только всхлипнуть.

Гилдерою Локхарту хотелось петь. Все прошло идеально. Всего один кубок вина со специальной маленькой добавкой, и его жертва из недоступной пугливой недотроги превратилась в покорного, согласного на все союзника. Восхитительно. Он расстегнул выцветшую зеленую мантию и стянул ее, открывая плечо.

Шрамы и наполовину зажившие раны заставили его остановиться. Так вот почему Люпин был таким несговорчивым? Отметины на теле как будто складывались в узор. В следующее мновение он понял.

- Ты ведь сделал это сам?

Рем всхлипнул и попытался натянуть мантию обратно, но в то же мгновение Локхарт прижал его к дереву и набросился на него с поцелуями.

- Стыдиться нечего, лапочка, - сказал он, глядя сверху вниз на перепуганного Рема. - Меня это ничуть не смущает. А на самом деле, давай-ка выбираться отсюда. У меня дома есть все, что нам нужно.

Рем Люпин лежал на пыльной кровати в Стонущих Стенах. Болело абсолютно все, как снаружи, так и внутри. Он пролежал целый день, завернувшись в порванную мантию, которую нашел на полу, очнувшись утром. Он проснулся рано и осторожно выбрался из постели, отчаянно боясь, что Локхарт проснется и остановит его. И аппарировал сюда, чтобы оказаться как можно дальше от этого человека.

На ковре, среди разбросанного платья лежал небольшой пузырек каких-то таблеток. Должно быть, выпал из кармана мантии Локхарта. Рем прочел надпись на ярлыке. Ублюдок одурманил его.

Должно быть, Локхарт не знал, что он вервольф, иначе догадался бы исправить формулу зелья, чтобы она подходила к его состоянию. Обычный волшебник после этого проспал бы еще не один час. Обычный волшебник не смог бы аппарировать. Обычный волшебник до сих пор был бы там, во власти Локхарта. Впервые в жизни то, что он был вервольфом, спасло его. Он улыбнулся бы, если бы мог.

Ему хотелось плакать, но слез не было. Хотелось кричать, рассказать кому-нибудь обо всем - но кто поверит убогому Рему Люпину, обременнному мрачной тайной? Он хотел умереть, но не мог доставить мерзавцу такого удовольствия. Он хотел убить. О, как он хотел убить, но он знал, что с ним сделают, если он хотя бы попытается. Для вервольфов не существовало правосудия.

Оставаться здесь нельзя. Он почему-то был уверен, что одной ночи Локхарту окажется недостаточно. Этот человек преследовал его почти два года, он так легко не отступится. Нужно было уехать из страны и найти способ защититься от Локхарта. Нужно подумать.

Гринготтс! Когда он последний раз заходил туда, управляющий, Гримбеард, говорил, что они могли бы взять его на работу. Он был уверен, что речь шла о каких-то путешествиях. Даже если они заключат долгосрочный контракт, а потом обнаружится, что он вервольф, гоблины не дадут за эту новость и ломаного кнатта. Такие мелочи ничего для них не значат. Ни один человек в здравом уме не посмеет покуситься на работника Гринготтс. Те, кто пробовал, заканчивали очень плохо.

Попытаться стоило. Он слишком устал, чтобы аппарировать в свою комнату, к тому же это могло быть небезопасно. Он проведет ночь здесь. Вервольфы исцеляются быстро, немного крепкого сна - и он обязательно будет в порядке. Потом можно заскочить к себе, собрать вещи, и к девяти, когда открывается Гринготтс - на Диагон-Аллею. Это сработает, не может не сработать.

Гилдерой Локхарт не помнил, чтобы когда-нибудь в жизни был так зол. Все складывалось превосходно, лучше, чем он воображал. И кто мог подумать, что Люпин, при его робости, на такое способен? Таблетка должна была действовать 24 часа, у Гилдероя оставалось достаточно времени чтобы отдохнуть, проснуться и дать ему очередную дозу. Вместо этого он проснулся в пустой постели, а Рема нигде не было.

Спросить, где Люпин, он ни у кого не мог. Слишком многие видели их вместе на вечеринке. То, что он не знает, куда тот делся, могло показаться странным. Прошло несколько недель беспокойства и подпольных розысков, пока одна вредная маленькая ведьма не намекнула, что Люпин выехал из страны с поручением от банка Гринготтс.

Ему захотелось что-нибудь разбить. Неужели этот человек не понимал? Неужели не мог оценить того, что мог сделать для него Гилдерой Локхарт? Он не счел за честь, что им заинтересовалась такая знаменитость. Подобная неблагодарность заслуживала наказания.

Он будет терпелив, он подождет. На этот раз Люпину, может быть, и удалось ускользнуть, но когда-нибудь он вернется, и тогда-то Гилдерой Локхарт вернет себе свою собстввенность.

Северус Снейп

Несмотря на то, что многие уверены в обратном, я не был и никогда не буду влюблен в Рема Люпина. Не стану отрицать, когда-то я считал его привлекательным, но это было давно и осталось в прошлом. Он не нравился мне, когда мы были студентами, не нравится и сейчас. И чувство это, я совершенно уверен, взаимное.

О чем думал Дамблдор, я не знаю. Люпин, конечно, справляется со своими обязанностями куда лучше, чем тот, кто занимал эту кафедру до него, но ведь лучше того человека справилась бы и кошка нашего надзирателя. Конечно, это может иметь отношение к побегу Блэка. В этом случае стремление приглядывать за ним вполне понятно. Интересно, не думает ли Дамблдор, что Блэк охотится за Люпином так же, как за Поттером. Ведь он уже убил одного своего друга и выдал двух других Темному Лорду.

Кажется, в первый раз, когда я принес ему порцию Волчьего Проклятья, он очень удивился. Но не думал же он, что после того, что я видел, я позволю ему подвергать учеников опасности? Может, я и не рад тому, что он здесь, но я не позволю причинить вред детям.

- Что здесь? - спрашивает он, рассматривая содержимое кубка сквозь пар. Жизнь неласково обошлась с ним. Помню, когда ему было шестнадцать, дюжина мальчишек и втрое больше девчонок дали бы отрубить себе правую руку за одну его улыбку.
- Мне пару раз приходилось заниматься алхимией с гриффиндорцами, - отвечаю я. - И, если только ты не посвятил с тех пор свою жизнь этому искусству, не вижу смысла терять твое и мое время.
- У него есть побочные эффекты? - спрашивает он. Что с ним такое? Ведь Дамблдор сказал ему, что я буду готовить для него зелье.
- Ты можешь очень крепко заснуть, - несколько раздраженно говорю я. - Можешь заметить увеличение аппетита.
Я бросаю на него взгляд, который обычно приберегаю для близнецов Уизли - единственный, способный заставить их ненадолго притвориться, будто они ведут себя прилично. - Зелье составлено специально для тебя, и никаких противопоказаний у него нет.
Люпин вздыхает, но берет кубок и отхлебывает.
- Ух! - он морщится и делает еще глоток.
- Боюсь, со вкусом ничего сделать нельзя.
Это ложь, на самом деле я мог сделать напиток довольно вкусным. Может, и мелочно, но тогда я только это и мог себе позволить.
- Спасибо, Северус, - Люпина так легко не проймешь. Он допивает кубок, не подавившись. - Я собирался сегодня закончить разбирать материал. Мой предшественник, кажется, не считал нужным вести записи.
- Да Локхарт вообще… - я замолкаю, удивленный выражением его лица.
- Кто? Как ты сказал?
Я никогда не видел его таким испуганным. Но какого черта ему бояться пустоголового щеголя вроде Локхарта?
- Гилдерой Локхарт в прошлом году преподавал здесь Защиту от Темных Сил. Разве Дамблдор тебе не сказал?
Здесь явно что-то не так. Он смертельно побледнел и весь дрожит.
- Люпин? Рем, что с тобой? Тебе нехорошо? - но он, похоже, меня не слышит. Он холодеет, отшатывается, не дает прикоснуться к себе, как будто я только что наложил на него Круциатус. Признаки шока видны даже мне. Нужно позвать мадам Помфри. Я хватаю его за руки и хорошенько встряхиваю. К моему ужасу, он вдруг начинает рыдать, уткнувшись лицом мне в плечо. Не зная, что делать, я прижимаю его к себе и глажу по спине, пока он хоть немного не приходит в себя.
- Прости, - шепчет он, по-прежнему уткнувшись мне в шею.
- Что он с тобой сделал? - мне удается спросить почти спокойно. У него такие мягкие волосы.
Он все рассказывает мне, время от времени замолкая, чтобы перевести дух. Думаю, я первый, с кем он об этом говорит. Сколько же он держал это в себе? Какая жалость, что я не убил Локхарта, когда у меня была такая возможность. Впервые я желаю ему скорого выздоровления. Потому что в св. Мунго мне до него не добраться.
- Никогда не думал, что он станет работать в школе, - у Рема снова текут слезы. - А если бы он и здесь сделал то же? Если бы причинил вред ребенку?
- Дамблдор бы его просто кастрировал. А я бы помог, - говорю я ему. Кажется, он наконец замечает, что я держу его в объятиях, но он слишком утомлен, чтобы придать этому значение. Слишком утомлен, или слишком истосковался по ласковому человеческому прикосновению, от кого бы оно ни исходило. Я немного меняю положение, более или менее притягивая его к себе на колени.
- Ни один ребенок не пострадал, и он еще долго не сможет никому причинить вреда, - говорю я. Если от меня хоть что-то зависит - никогда.

Мы сидим так почти час. Я держу его на коленях, глажу по спине и по волосам, пока не начинаю чувствовать, что он почти засыпает. Он истощен умственно, физически и эмоционально. Весит он вряд ли больше, чем тогда, когда мы оба были студентами. Отвести его в его комнату не составляет никакого труда.

Он ненадолго просыпается - ровно настолько, чтобы не мешать мне, пока я раздеваю его и умываю прохладной водой. Сонно моргает, когда я натягиваю на него заштопанную пижаму и укладываю в постель. Приоткрывает рот, будто хочет что-то сказать, но я прикладываю палец ему к губам, заставляя замолчать. Я присаживаюсь на край кровати и глажу его по лицу, пока он не засыпает. Затем взмахом палочки гашу свечи и отправляюсь на поиски Дамблдора.

Директор не спит. Школьная легенда гласит, что он вообще никогда не спит. Я сажусь в кресло напротив его стола и пересказываю ему историю Люпина. Слушая меня, он становится все мрачнее. На месте Локхарта я бы очень испугался. Альбус Дамблдор не тот человек, с которым хочется враждовать. Я тихо жду, пока он обдумает мои слова.
- Как действует зелье, которое он использовал?
- Хекстази? В сущности, это извращенное приворотное зелье, - со вздохом говорю я. - Очень сильное, обычно действует скорее как афродизиак. В отличие от большинства зелий, не имеет ни вкуса, ни запаха. Несколько унций в стакане воды или в таблетке, добавленные кому-нибудь в еду или питье - и даже самый сильный человек будет униженно умолять о ласке.
- Как ты думаешь, он знал о Люпине? - спрашивает Дамблдор.
- Вы имеете в виду, о его состоянии? - на сарказм меня уже не хватает. - Не знаю. Зелье не рассчитано на ночных тварей, но Локхарту могло хватить ума подумать, будто то, что подействует на человека, подействует и на вервольфа.
Фоукс, должно быть, чувствует настроение хозяина. Он вспархивает, опускается на колени к директору и ласкается к нему, издавая негромкие трели.
- Как получилось, что вы взяли на работу такого никчемного балбеса, - спрашиваю я.- Неужели нельзя было найти кого-нибудь получше?
- Я не нанимал его, - мне много лет не приходилось видеть его таким мрачным. - Его нанял попечительский совет, а меня просто поставили перед фактом.
Я фыркаю, мы оба прекрасно понимаем, что он имел в виду, сказав "попечительский совет".
- Интересно, понимал ли Малфой, какой опасности подвергает своего драгоценного отпрыска?
Он удивленно взглядывает на меня. Вот вам и оружие на следующий раз, когда от Люция будут неприятности, примите с наилучшими пожеланиями. Надеюсь, Дамблдор сумеет им воспользоваться.
- Возможно, он думал, что есть более подходящая цель, - вздыхает Дамблдор и начинает поглаживать перья феникса.
- Младший Поттер? - спрашиваю я, и он кивает в ответ.
Локхарт и впрямь уделял поразительно много внимания нашей маленькой знаменитости.
- Пока вы здесь, ему ни за что не удалось бы добраться до мальчишки, к тому же сомневаюсь, что он смог бы причинить Поттеру вред.
Дамблдор смотрит на меня удивленно
- Что ты имеешь в виду?
- Мальчишка слишком умен, чтобы потерять голову от кого-то вроде Локхарта. Слишком уверен в себе, чтобы его можно было запугать, слишком осмотрителен, чтобы дать загнать себя в угол, и слишком уравновешен, чтобы плениться такой пустышкой, - говорю я ему. - Не говоря уж о том, что куда бы Поттер ни пошел, за ним всегда следуют Уизли и Грэнжер. Если бы мальчишка странно себя повел, оба в тот же миг подняли бы переполох.
- Ты говоришь так, будто тебе нравится этот мальчик, Северус, - изумленно замечает Дамблдор. - Более того, ты говоришь так, будто тебе нравятся все трое.
- Неужели? На самом деле - нет. Но я не могу подпустить ублюдка вроде Локхарта к моему лучшему врагу, - говорю я и ухмыляюсь так, как только можно ухмыльнуться в этот поздний час. - Любовь и нелюбовь не имеют отношения к тому, что я знаю о способностях своих учеников. Я не говорю, что Локхарт не смог бы повредить мальчику, если бы решился рискнуть, но в большинстве случаев у Поттера хватило бы инстинкта самосохранения, а остальные два щенка смогли бы восполнить пробел, - я поднимаюсь из кресла. Уже далеко за полночь, и у меня завтра занятия.
- У меня остались старые связи среди не особенно достойных особ, - говорю я Дамблдору. - С вашего позволения, я планирую разрушить то, что осталось от репутации Локхарта.
Он кивает, и я отправляюсь в постель. Мне может понадобиться пару раз съездить в Лондон, но для того чтобы начать дело, хватит нескольких писем. Я засыпаю, прикидывая, что именно написать.

Вам хочется знать, было ли у меня в ту ночь, когда я, успокаивая, держал Люпина в объятиях, искушение зайти дальше? Нет, не совсем - и в то же время - да, разумеется, да. Хотя скорее все же нет, чем да.

Не буду отрицать, держать его в объятиях - нежного, теплого, податливого - было приятно. Не буду отрицать, если бы я снял мантию и лег в его постель, он не стал бы сопротивляться. Он устал в ту ночь, но я мог бы обнимать его, пока он спал, а утром насладиться его телом.

И больше ничего бы не понадобилось. Однажды допустив меня в свою постель, он больше не отказал бы мне, если только я не испугал бы его или не причинил ему боль. Я с удовольствием представляю, какое лицо сделается у Сириуса Блэка, когда он явится, чтобы то ли убить, то ли вернуть себе своего ненаглядного, и обнаружит, что тот уютно устроился в моей постели.

Может быть, это гордыня, может, чувство собственного достоинства. А может, просто глупое упрямство. Но я не возьму в постель того, кого не могу любить, а Рема Люпина я любить не могу. По крайней мере не такой любовью, какая ему нужна. Даже если бы я смог, он сам никогда не смог бы дать то, что нужно мне. Могло ли между нами что-то быть? Не знаю. Если бы Локхарт не ранил его, возможно, но все это не больше чем бесплодные предположения. Либо он найдет свою любовь где-нибудь еще, либо, так же как и я, проживет жизнь в одиночестве.

Я не жалею, что утешил его в ту ночь, и во имя того, что могло бы быть, постараюсь защитить его, если Локхарт снова захочет причинить ему вред. Я не любил и никогда не буду любить его, но все же не буду отрицать - в течение одного краткого мига такая возможность все-таки существовала.

Если бы Рему Люпину позволили выбирать, он поселился бы в коттедже около Заповедника на всю оставшуюся жизнь. Домик был небольшой, всего четыре комнаты вместе с ванной, но уютный и удобный. Многим он показался бы неприветливым и одиноким, но для него это было только к лучшему.

Ближайшая деревня находилась за добрых 20 миль, и гостей у него не бывало. Жители деревни думали, что Заповедник организован для редкого, почти исчезнувшего вида бабочек. Волшебники знали, что это одна из немногих рощ, куда часто наведываются некогда столь многочисленные маленькие феи. Обязанности Люпина заключались в том, чтобы следить за рощей и отпугивать хищников, которые могли причинить крохотным крылатым созданиям вред.

Работа была несложная, со своими восхитительными и завораживающими моментами. Лунные создания вроде вервольфов не поддаются сладкому зову эльфийского танца, и он мог любоваться празднествами фей, незаметно устроившись на границе круга. Одна или две самых храбрых феи иногда подлетали поближе, чтобы рассмотреть его, а затем возвращались к своим играм.

Дамблдор устроил его на эту работу после того как в Хогвартсе открыли его секрет. Платили не очень много, но на жилье и еду хватало. Его начальнику было достаточно раз в неделю получать с совой отчет и раз в полтора-два месяца наносить визиты, длившиеся в общей сложности не больше часа. Более подходящую работу трудно было представить. Он не оставался так долго на одном месте со школьных времен. И он больше не был таким худым и усталым.

Лето сменилось осенью, затем наступила зима, а потом и весна. В мае у него был день рождения, хотя о нем он, как правило, почти не вспоминал.
Обычно он получал пару открыток от старых друзей, с которыми нерегулярно переписывался, да как-то раз его квартирная хозяйка, узнав об этом, испекла для него пирог. Он удивился, когда утром в день его рождения совы принесли небольшую стопку конвертов и несколько свертков.

Один, два, три, четыре, пять, целых шесть подарков и вдобавок поздравительные открытки, а не обычные две или три карточки. Сначала он посмотрел открытки. Как всегда, старые друзья, и кое-кто из хогвартского персонала. Он аккуратно сложил их на каминную полку в кухне.

В первом свертке оказался небольшой, но довольно заманчивый с виду пирог и открытка от начальника с пожеланиями всего наилучшего.

Второй сверток был от Дамблдора. Они переписывались со старым волшебником, впрочем, Дамблдор отвечал на его послания довольно беспорядочно. То он каждый день отправлял Рему замечательные пространные письма, занимавшие по нескольку свитков пергамента с обеих сторон. То за целый месяц приходила всего одна записка, в которой говорилось "Все хорошо. Скоро напишу еще".

Открытка Дамблдора сыграла ему праздничную песенку на миниатюрных волынках. В подарок он получил толстый том под названием "Дома с привидениями в Британии". Дамблдор питал слабость к магглским книгам о привидениях и волшебстве. Он утверждал, что в жизни не читал ничего забавнее, и постоянно всем их подсовывал.

К его изумлению, третий сверток оказался от Гарри, Рона и Гермионы. В открытке, на которой был изображен поразительно похожий на Косолапа рыжий кот, говорилось, что это Гермиона выяснила, когда у профессора Люпина день рождения, и что они желают ему всего самого хорошего.
Он не мог представить, откуда она узнала, если только это не было написано в одной из библиотечных книг, но все равно ему было приятно. Особенно поскольку он знал (отчасти из статей в "Ежедневном пророке", отчасти из собственного опыта переписки), что Гарри очень рассеян.

В свертке оказались разнообразные лакомства из "Сладкого королевства". Наверное, они сложили свои карманные деньги, догадался он, разглядывая оставшиеся подарки.

Самый большой сверток был от Сириуса. Они часто писали друг другу, и Сириус несколько раз даже приезжал к нему. Они не занимались любовью, только обнимали друг друга перед сном и по утрам и обменивались мягкими поцелуями. Больше всего они разговаривали. Писем, как бы хороши они ни были, оказалось недостаточно. Им нужно было видеться, говорить друг с другом. Их разделяли старые нерешенные вопросы и новые трудности, с которыми нужно было разобраться, прежде чем они могли снова быть вместе. Сейчас без крестного не мог обойтись Гарри, и они вернулись к письмам, хотя оба считали их жалкой заменой.

Сириус подписал открытку, используя старый шифр времен их детства, но в том, о чем он говорил, не было ничего глупого или ребячливого. Как и в подарке - одеянии из тяжелого шелка медового цвета, отделанного шоколадным бархатом. Рем покраснел, прочитав послание, и покраснел еще сильнее, когда развернул подарок. Такое платье надевают только ради того, кого любят. Прекрасное, непрактичное и роматичное, очень в духе Сириуса.
Два других пакета подписаны не были. Рем поколебался, и первым открыл тонкий и длинный сверток. Там, уложенный в шелковую бумагу, лежал хлыст для верховой езды, сплетенный из выкрашенной в черный цвет драконьей кожи. Рем ощутил приступ дурноты. Он не мог заставить себя прикоснуться к этой вещи. На засунутой под рукоять бледно-желтой карточке кроваво-красными чернилами было выведено:

"Я все помню".

Сириус Блэк

Связаться со старой командой оказалось гораздо легче, чем я полагал. Белла осталась такой же общительной как раньше. Пригласить дюжину друзей погостить недельку во время сбора мандрагоры, чтобы вместе снять, обработать и законсервировать урожай, было для Арабеллы раз плюнуть. Пятеро из гостей, включая Арабеллу, значились в моем списке, а еще двое состояли в браке с теми, кто значился, что существенно упростило мою задачу.

Я радостно мчался по тропинке, ведущей к Заповеднику. Осталось меньше мили - и я буду с Реми. Моим нежным, серьезным, неотразимым, бывшим и будущим возлюбленным. Если нельзя оставаться с крестником, я с радостью найду убежище в объятиях Рема Люпина. Надвигалась война, обещавшая быть еще ужаснее предыдущей. Может быть, у нас больше не будет времени. Прежде чем мы расстанемся, я должен был убедиться, что у нас все в порядке.

Показался дом. В тени большого вяза, более или менее скрытый сиреневыми кустами, кто-то стоял. Запах был не Рема, но все равно знакомый. Черноволосый мужчина взглянул на меня без страха.

- И надо же тебе было явиться именно сегодня, - язвительно заметил он. - Прекрати рычать и иди сюда, пока ничего не испортил.
- Снейп, сукин сын, - огрызнулся я, как только превращение завершилось. - Что ты здесь делаешь?
Не ответив на вопрос, Снейп затащил меня подальше в кусты.
- Если ты в состоянии сидеть тихо и не раскрывать рта, можешь остаться, - прошипел он. - Если попробуешь вмешаться, я на неделю наложу на тебя Ступефай.
- Что происходит, Снейп? - никогда бы не поверил, что буду сидеть, притаившись, в кустах и перешептываться с Северусом Снейпом. - Что ты здесь делаешь?
- Люпин ждет гостя, - Снейп сверкнул в мою сторону далеко не приветливой улыбкой. - Я здесь чтобы посмотреть, как он порвет своего нежеланого посетителя в клочки.
- Что это за человек? Зачем он сюда приедет? - спросил я. Если кто-то хочет причинить Реми вред, он сделает это только через мой труп.
- Его зовут Гилдерой Локхарт. Он лжец, мошенник и вор, марающий своим существованием доброе имя придорожной грязи, - Снейп устроился так, чтобы хорошо видеть сквозь листья небольшой садик за домом. - Он приедет сюда, ибо слишком глуп, чтобы понять, как легко ему удалось отделаться, когда он в последний раз имел дело с Люпином.
- Что он сделал? - спросил я, пригибаясь с ним рядом. - Он пытался причинить Рему вред?
Снейп ответил не сразу. Через окно было видно, как в доме кто-то ходит.
- Если хочешь знать больше, поговори с Люпином, когда все закончится, - наконец сказал он. - Не думаю, что об этом тебе должен рассказывать я.

Задняя дверь открылась, и на улицу вышел Реми. Глядя на него, я ни за что не подумал бы, что приближается какая-то беда. Просто симпатичный человек наслаждается приятным днем, покончив с работой по хозяйству.
Я прикидывал, остаться мне на месте или оттолкнуть Снейпа и выбраться из кустов, когда на дорожку внезапно аппарировал еще один человек. По тому как отреагировали Реми и Снейп, можно было подумать, что к ним явился Вольдеморт собственной персоной. На мой взгляд, ничего особенно пугающего в парне не было. Высокий и неплохо сложенный, но вряд ли умеет драться. Собой недурен, хотя не без слащавости. Отвратительный вкус в одежде, но с другой стороны, много я понимал в последних модах. Может, в этом году все носят младенчески-голубые мантии.

- Честное предупреждение, - скорее прорычал, чем произнес Реми. - Ты поворачиваешься, уходишь и больше никогда не возвращаешься. И тогда я тебя не трону.
- Мы, кажется, забыли, кто здесь главный, - протянул незнакомец.
Если бы Снейп не вцепился в меня, я уже был бы на полпути из кустов. Руки чесались сбить с лица этого типа самоуверенное выражение.
- Мне надоело играть в твои игры, Люпин, - продолжил тот. - Или тебе нравится, когда тебя наказывают?
Я увидел, как Рем вздрогнул при этих словах. Какого хрена, что этот ублюдок сделал с моим любимым?
- Успокойся и дай Люпину разобраться самому, - прошипел Снейп мне в ухо.
- Ты действительно думаешь, что я позволю тебе еще раз сделать это со мной? - я никогда не слышал такого отвращения в его мягком голосе. - Я скорее укушу тебя, и пусть меня посадят в Азкабан.
Поганец, кажется, смутился.
- Укусишь меня?
- Ты что, не читаешь даже собственных книг? - голос Реми был полон презрения. - Почему, как ты думаешь, я так хорошо разбираюсь в вервольфах? Я сам вервольф.
Я никогда не слышал, чтобы он так запросто в этом признавался. Впервые в жизни он, кажется, почти гордился этим. Снейп приглушенно хихикнул у меня над ухом. Локхарт был ошеломлен. На его лице появилось выражение испуга.
- Ты лжешь! - выкрикнул он, но отступил на шаг.
- Подойди и проверь, - предложил Рем, делая шаг вперед. - "Укус оборотня, даже находящегося в человеческом облике, может оказаться заразным. Один шанс из четырех, что после укуса жертва подхватит ликантропию", - произнес он, как будто что-то цитируя.
- Не подходи! - взвизгнул Локхарт, вытаскивая палочку. - Не подходи ко мне!
Не обратив на угрозу внимания, Рем подошел еще ближе.
- Я был один такой? - мягко спросил он. Осторожно пятившийся Локхарт при этих словах замер от изумления. - Или ты опробовал эти таблетки на ком-то еще? На детях в школе? Или я один не давал тебе того, что ты хотел?
Минуту я ничего не понимал. К тому времени как я понял, Снейп заткнул мне рот рукавом моей мантии, чтобы заглушить те звуки, которые я был готов издать. Пара хороших тычков острым локтем в ребра, и я перестал сопротивляться. Если Реми не убьет паскудника сам, это сделаю я.
- Нет, - внезапно Локхарт стал спокоен, даже слишком спокоен. - Ты был единственным. Раз или два возникало искушение, но старый козел в директорском кресле слишком хорошо за ними следил. Дело не стоило риска.

Реми ничего не сказал. Он долго стоял, глядя на Локхарта. А потом повернулся и пошел обратно к дому. И это все, что он собирался сделать? Он отпускал скользкого мерзавца, ничего ему не сделав? Даже Снейп, казалось, был озадачен. Затем, на полдороге к двери, Рем замер.
- В чае снадобье действует куда медленнее, чем в вине, - страх исчез из голоса Локхарта. Рем сделал несколько неуверенных шагов и наткнулся на дерево. Снейп сидел на мне и нашептывал мне в ухо, что именно со мной сделает, если я посмею вмешаться. Я пытался дотянуться до волшебной палочки и выплюнуть край мантии, по-прежнему затыкавший мне рот. Если этот сукин сын тронет Реми хоть пальцем, я убью и его, и Снейпа. Даже если он ничего не сделает Рему, я все равно убью обоих.
- Что ты сделал с моим подарком? - спросил Локхарт. Рем всхлипнул, и его глаза невольно обратились к маленькому сараю за домом. Ему было трудно стоять, он хватался за ветвь бука, пытаясь удержаться на ногах. Локхарт подошел к сараю и, открыв дверь, заглянул внутрь. Мне почти удалось сбросить с себя Снейпа, когда я увидел лицо Рема.
В его глазах не было ни капли страха. Ни тени ужаса на выразительном лице. Ни следа дурманной слабости в теле. Спокойный и расчетливый, он хладнокровно наблюдал, как Локхарт ищет что-то в глубине сарая. Я никогда не видел его таким. Никогда лицо его не было таким холодным, когда мы разыгрывали шутки с Джеймсом, но ведь то, что происходило сейчас, и не было детской шуткой. Но вот Локхарт вышел из сарая, и перед нами снова оказалась хрупкая перепуганная жертва.
В руках у Локхарта был узкий длинный сверток. Он разворачивал его, направляясь через лужайку к Реми. Это оказался длинный и тонкий хлыст из какой-то черной кожи. Я почувствовал, как напрягся Снейп, когда Локхарт поднял хлыст над головой. Так быстро, что я едва заметил движение, Реми выхватил свою волшебную палочку и направил ее на мерзавца.
- Revealus! - выкрикнул он.
И Локхарт завопил.

Когда прибыли агенты Министерства Магии, Снейп наконец слез с меня и помог мне вытащить рукав изо рта. Агенты были слишком заняты, выслушивая рассказ Реми и наблюдая за Локхартом, с рыданиями корчившимся на земле, чтобы заметить, как мы обогнули дом. В небольшой гостиной, которая впридачу служила кабинетом, мы подождали, пока один из агентов не заберет жестянку с чаем, а потом перешли в кухню поглядеть на представление.
С одним из агентов у Реми возникли трудности. Я подумывал, не превратиться ли мне в Бродягу чтобы безнаказанно укусить его.
- Это противозаконно, мистер Люпин.
Я решил, что не только укушу его, но еще и ботинки ему оболью.
- Разумеется, противозаконно, сэр, - в голосе Реми был такой сарказм, что агенты вздрогнули. - Мне не хотелось бы думать, что к людям так часто врываются в дома, подсыпают наркотик в чай и угрожают физической расправой.
- Хм, - поганца, казалось, на задело презрение в голосе Рема. - То, что это действительно произошло, еще нужно доказать.
Вслух он, разумеется, не сказал, что на самом деле ему наплевать, что там замышлял Локхарт. Кому какая разница, что сделали с вервольфом.
Снейп только-только приготовился снова запихать мне в рот рукав, когда Реми улыбнулся и щелкнул пальцами. Два серебристых шарика появились из ниоткуда и упали ему в ладонь.
- Камеры охраны. Они записывали все, что я делал в последние несколько дней, - он издевательски изысканным жестом протянул их агенту. Бездельник посмотрел на них так, будто они дурно пахли.
- Их можно подделать, - наконец выдавил он.
- Это охранные камеры Гринготтса. Они надежно защищены от подделок. Один из управляющих оказал мне любезность, одолжив их. Он не очень обрадуется, узнав, что вы усомнились в их надежности. Дело может попасть в газеты, - прежде чем ублюдок открыл рот, Реми продолжил, отбросив притворную мягкость. - Кроме записи, хранящейся здесь, они отправляют копию в основную контору Гринготтс в Лондоне. Они записывают даже наш разговор. Уверен, вы не захотите объяснять своему начальнику почему к Министерству предъявляют претензии Лига Нелюдей, Объединение борьбы за права магических существ, Фронт Освобождения Оборотней и банк Гринготтс. Не говоря о том, что начнется, если в "Ежедневном Оракуле" узнают, что Локхарт торговал запрещенными зельями и спокойно мог бы насиловать детей, которых учил, не будь бдительность в Хогвартсе на высоте.
Агент побагровел, но решил, что если скандал все-таки разразится, он не захочет видеть свое имя на первых полосах газет, и стал немного сговорчивей.
- Напомни мне больше не задевать его, - сказал мне Снейп. Вид у него был веселый. - Он дерется не по правилам.
- Зачем ты приехал сюда? - спросил я. - Тебе ведь никогда не нравились ни мы, ни Реми.
Мне было действительно интересно, но он не ответил. На каминной полке в кухне, рядом со слегка потускневшим бронзовым кубком, стояла небольшая фляжка с наклеенной прямо на стекло этикеткой. Снейп взял фляжку и опустил ее в карман мантии.
- Нам нужно подождать в другой комнате, - сказал он. - Они могут войти, чтобы обыскать кухню.
Мы перешли в спальню. Я растянулся на кровати и притворился, что отдыхаю, хотя на самом деле наблюдал за Снейпом. Тот присел на стоящий в углу комнаты чемодан и начал читать книгу, которую взял с прикроватного столика. Почти час спустя мы услышали, как вошел Рем. Я был готов вскочить, но Снейп вытащил палочку, направил ее на меня и что-то пробормотал. В следующий момент я оказался распростерт на кровати, привязанный за руки и за ноги, и с кляпом во рту. Ни слова не говоря, Снейп прошел мимо меня и открыл дверь в кухню.
- Северус? - донесся голос Рема - удивленный, но не раздосадованный. Это ничего. Моей досады хватало на нас обоих. - Что ты тут делаешь?
Нет, я не собирался убивать Снейпа. Это было бы для него слишком легко.
- Не мог справиться с искушением посмотреть, - спокойно, почти любезно сказал Снейп. - Хотя я все же разочарован.
- Разочарован? - голос Реми стал веселым.
- Я присмотрел такое замечательное место, чтобы спрятать тело, а ты его даже не убил, - судя по голосу, Снейп ни о чем не спрашивал и не осуждал Рема, но я мог поклясться, что он сгорает от любопытства.
- Так ему придется тяжелее, - наконец сказал Реми. - Заклинание необратимо, если только он сам не изменится. А то, что его отвезут в Министерство, означает, что еще больше людей смогут увидеть, каков он на самом деле.
- Должен признать, идея сделать так, чтобы его внешность стала такой же отвратительной как его душа, была великолепна. К тому же Проклятье Revealus не запрещено законом. Мои поздравления.
- Я не смог бы сделать это без твоей помощи, Северус.
Что за черт? Снейп кому-то помог?
- Даже не знаю, как тебя благодарить.
- Зато я знаю.
Немного напрягшись, я смог заглянуть в кухню через дверь, которую Снейп так предусмотрительно оставил открытой. Снейп целовал Реми, притянув его к себе. К моему ужасу и удивлению, Рем не сопротивлялся. Нет, любовь моя обвивала руками его шею и отвечала на поцелуй. Я отчаянно сражался с веревками, прикидывая, вырвать мне Снейпу только печень или впридачу и почки. Наконец они прекратили целоваться, но не отодвинулись друг от друга
- Северус? - удивленно спросил Реми. - Северус, что?
Снейп положил палец ему на губы, чтобы он замолчал. Печень, почки и селезенку, решил я.
- Ты лучше развяжи Блэка, пока его там не хватил удар, - сказал он и, отпустив Рема, вышел через дверь. Пару секунд Рем стоял неподвижно, потом поспешил к двери и осторожно заглянул в спальню.
- О боже, - он уставился на меня широко открытыми глазами, затем быстро вынул кляп у меня изо рта.
- Ты позволяешь Снейпу себя целовать? - выпалил я. Мгновение Реми смотрел на меня, а потом начал смеяться. Он истерически хохотал добрые пять минут, и в конце концов я не выдержал и присоединился к нему.
Когда мы успокоились, что произошло не так уж скоро, так как стоило одному из нас замолкнуть, как другой снова принимался хохотать, и все начиналось сначала, Рем присел на край кровати со своей волшебной палочкой и начал изучать веревки.
- Ты слышал, какое он произнес заклинание? - спросил он. - Я его не узнаю.
- Нет, - вздохнул я. - Я отвлекся.
- Ну хорошо, я попробую несколько контрзаклинаний, - сказал он. - Я знаю их пять или шесть, хоть одно обязательно должно подойти.
Он попробовал уже три, когда мой болтливый рот открылся сам собой.
- Это как-то странно, тебе не кажется?
Он прекратил делать пассы палочкой и уставился на меня.
- Я имею в виду, то, что я лежу связанный в твоей постели.
Некоторое время он просто сидел передо мной, а потом медленно залился краской. О господи. Быть того не может. Или может?
- Реми, - позвал я. Он как-то забавно дышал, как впрочем, и я. - Хочешь… - я не договорил, не уверенный, какой ответ мне меньше хочется услышать.
- Если ты тоже хочешь, Сириус, - тихо сказал он. От того, как у него перехватывает голос, со мной каждый раз такое делается.
- Только нежно, - сказал я.
У него было такое выражение лица, что у меня моментально встал. Он положил палочку на столик рядом с кроватью и начал раздеваться - медленнее, чем обычно, наслаждаясь моим жадным взглядом. На него в самом деле стоило посмотреть - стройный и хорошо сложенный, с красивой светлой кожей и пыльцой золотистых волос на груди и руках.
- Какой ты красивый, - сказал я, когда он забрался в постель и устроился на мне. Он улыбнулся и наклонился чтобы одарить меня пьяняще сладким поцелуем. Затем, не обращая внимания на мои протесты, он оторвался от моих губ, расстегнул мое платье и покрывал мои шею и грудь поцелуями и нежными укусами. Он так задержался на моих сосках, что мне начало казаться, я вот-вот кончу от одного этого. Это было и восхитительно, и мучительно. Он был передо мной, жаркий и податливый - и я не мог прикоснуться к нему. Он лукаво улыбнулся и скользнул вверх, чтобы я мог дотянуться ртом до его члена. И держался за спинку кровати, пока я лизал и высасывал его. Затем он отпрянул, так внезапно, что я подумал, не сделал ли ему больно, порылся в ящике прикроватного столика и победоносно показал мне небольшой тюбик.
- О господи, Реми, - простонал я. Блестящими от масла руками он осторожно приготовил сначала себя, а потом меня. Он приподнялся на коленях, а затем, не предупредив, резко опустился на меня. Кажется, я вскрикнул. Я тянулся к нему, насколько позволяли веревки, пытаясь глубже забиться в горячую бархатную тесноту. Он начал двигаться, сначала медленно, затем, найдя ритм, все быстрее.
- Погладь себя, - попросил я. Он улыбнулся и, поднеся руки к груди, начал теребить соски. Я застонал, не в силах отвести от него глаз. Полузакрыв глаза от удовольствия, он медленно скользнул руками вниз, к члену.
- Да, вот так, - выдохнул я, выгибаясь под ним. - Покажи мне, как ты красив, когда кончаешь.
Ни он, ни я долго не выдержали. Он внезапно запрокинул голову и кончил, пронзительно вскрикивая и расплескивая сперму по моей груди. Я быстро догнал его на дороге в блаженное забытье.
Он рухнул на меня и несколько минут лежал так, дрожа, пока я не уговорил его освободить меня. У меня слегка затекли ноги и руки, но это было ничего. Некоторое время мы лежали, прижавшись друг к другу. Его глаза были закрыты, но я знал, что он не спит.
- Теперь ты можешь рассказать мне, что случилось? - спросил я как можно мягче. Он казался маленьким и хрупким в моих объятиях. Я знал, что под нежной оболочкой скрывается сердцевина из закаленной стали, но не хотел принуждать его. У нас было не много времени, и это того не стоило.
- Рассказывать особенно нечего, - отозвался он через минуту или две. И все мне рассказал. Несколько раз я хотел, не дослушав, выбраться из постели и пойти убить Локхарта, но сдерживался. Я боялся, что если перебью Реми, он не расскажет историю до конца. Когда он закончил, я притянул его поближе к себе и крепко обнял. У меня было множество вопросов.
- Какое заклинание ты использовал против этого ублюдка? - спросил я.
- Проклятие Revealus, - сказал он. - Оно заставляет проклятого выглядеть так же отвратительно с виду, как и в душЕ. Для такого тщеславного человека как Локхарт это настоящая катастрофа. И вдобавок, если он не сможет исправиться, то станется таким на всю жизнь, - не без гордости добавил он.
- Почти кастрация, только без шума, - одобрил я, и мой любимый радостно улыбнулся.
- Как ты думаешь, Министерство пошлет его в Азкабан? - поинтересовался я
- Сомневаюсь, - радость исчезла из его голоса, на минуту он снова стал усталым. - В конце концов, он всего лишь напал на вервольфа. Большинство сочтет Revealus достаточным наказанием.
Он был прав. Министерство не примет сторону вервольфа против волшебника, даже если волк никогда не причинил никому вреда.
- Я, впрочем, знаю, что в ближайшем будущем ему все же придется предстать перед судом, - он снова довольно улыбнулся.
- Ты собираешься подать на него в суд?
Услышав это, Рем рассмеялся.
- Нет, глупенький. Видишь ли, Локхарт случайно проговорился твоему крестнику и его рыжему другу, что крал идеи других ведьм и волшебников и использовал их, чтобы писать книги. А потом накладывал на них заклятия Забвения. Мальчики рассказали об этом Дамблдору, и он начал разыскивать жертв Локхарта. Он нашел уже шестерых, и они намерены подать в суд на Локхарта и его издателя. Учитывая, как работает заклинание Забвения, доказать свою правоту им будет легко.
Уродлив и беден на всю оставшуюся жизнь. Не совсем то, что сделал бы я, но если Реми этого было достаточно, то мне тем более.
- А как получилось, что зелье не сработало? - вспомнил я. - То, которое он подмешал в чай? Ты говорил, раньше оно на тебя действовало.
К моему изумлению, Реми слегка зарделся.
- В этом году на день роженья я получил два неподписанных свертка. Один был от него, ты видел что за вещь он прислал, - я кивнул, вспомнив черный кожаный кнут, которым Локхарт едва не отхлестал Реми. - Ну, а в другом свертке было зелье в стеклянной фляжке с инструкцией.
(Принимай по одной капле в стакане воды каждое утро, и на тебя не будут действовать ни приворотные зелья, ни любовные фильтры)
- Подписи не было, но я узнал почерк.
Я вспомнил стеклянную фляжку, прикарманенную Снейпом с каминной полки в кухне. Кто бы мог подумать. Может быть, в конце концов, не стоит его убивать. Рем снова начал целовать меня, и я подумал, что об этом можно поговорить позже.

Он не рассказал Сириусу о бронзовом кубке, прибывшем вместе с зельем. Он не догадывался, зачем он нужен, пока за неделю до полнолуния не нашел его наполненным до краев дымящимся Волчьим Проклятьем. Каждую ночь он выпивал кубок до дна, а на следующую ночь тот снова наполнялся. И так было всю оставшуюся жизнь Рема Люпина.

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру