Драко Малфой и Солнечный путь

Часть 2 (2)

Хогвартс, 4 октября 1997 года, полдень

Сладко пахло прелыми листьями; они шуршали под ногами, словно тихо переговаривались между собою; иногда желтый листок срывался с ветки дерева и, медленно планируя в неподвижном воздухе, приземлялся Гарри на голову. Тогда Вельга протягивала руку и снимала тонкими пальчиками листочек с гарриных волос и выбрасывала его, или засовывала Гарри за ухо, или просто вертела в руках, а потом все равно выбрасывала.

- Я просыпаюсь и думаю - вот, сегодня мне надо сделать домашнее задание, приготовить материал к следующему уроку первокурсников, успеть то, успеть это… - тихо говорил Гарри. - И я думаю, и думаю, и все это крутится в голове, и я уже не могу уснуть… Кошмарное ощущение… Я знаю, нельзя жаловаться своей девушке. Теперь ты подумаешь, что я нытик…

- Мужчины слишком большое значение придают своей силе, - заметила Вельга, помахивая листочком. - А девушкам, на самом деле, бывает очень приятно, когда они позволяют своим слабостям выйти наружу.

- А если потом мужчины начинают ныть, и ныть, их уже невозможно остановить? - спросил Гарри.

- Тогда это ужасно! - Вельга в притворном ужасе вскинула руки, листок выпал из пальцев и слетел ей на нос.

- Вот, - смиренно согласился Гарри.

Сегодняшний день начался поистине чудовищно. За завтраком, как обычно, совы принесли почту. Гермиона, деловито жуя намазанный маслом тост, развернула принесенный казенной совой "Ежедневный пророк" и, громко вскрикнув, уронила тост в чай.

- Что случилось? - Гарри повернулся к ней, и Гермиона ткнула ему в нос первой полосой. Во всю страницу переливался мрачными цветами заголовок: "Руины Азкабана".

Вырвав из рук Гермионы газету, Гарри торопливо пробежал глазами страницу. "Волшебная тюрьма пуста… дементоры исчезли… ни следа узников…" Гарри посмотрел на Гермиону.

- Он начал действовать.

Гермиона кивнула и вздрогнула. Со всех сторон меж тем доносились полные ужаса и удивления возгласы - не только Гермиона выписывала "Ежедневный пророк". К столу гриффинндорцев подлетела Сольвейг.

- Грейнджер! Ты знаешь, как можно достать списки? Ну, тех, кого не нашли… - она ткнула пальцем в первую полосу. Гермиона поднялась из-за стола.

- Я могу попробовать…

- Тогда пойдем.

А сразу же после завтрака Гарри попался профессору Люпину.

- Гарри, - очень строго произнес профессор, - на следующей неделе возвращается Сириус. Я хочу, чтобы ты с ним поговорил.

- Не стану, - немедленно ответил Гарри.

- Гарри, ты намерен до конца жизни дуться на человека, который не сделал тебе ничего плохого?

- Петтигрю тоже не сделал мне ничего плохого, - возразил Гарри. - Но вы же не просите меня поговорить с ним.

- Это не одно и то же, Гарри! - воскликнул Люпин. - Как ты не понимаешь? Ты - единственная семья Сириуса. Он выжил в Азкабане благодаря тебе!

- Отлично! - рассердился Гарри. - Значит, я ему ничего не должен.

И поспешно сбежал от Люпина.

День был субботний, и большая часть учеников ушла в Хогсмид. Гарри посидел в библиотеке, составляя конспект на понедельник. Сумасшедший ритм жизни имел свои плюсы - Гарри выработал себе нечто вроде режима, и теперь первую половину субботнего дня посвящал исключительно домашним заданиям и подготовке к проведению уроков, чтобы ничего не оставлять на воскресенье. Во всяком случае, теперь воскресный отдых не омрачала мысль о том, что вечером придется делать уроки. Еще одним плюсом было то, что Гарри не нужно было делать домашнее задание по зельям, которое всегда отнимало больше всего времени и нервов.

Радость от того, что не нужно было больше заниматься предсказаниями, была совсем иной. Гарри не мог даже представить себе, как бы он теперь смог сочинять бесконечные трагические пророчества собственной судьбы - занятие, которое доставляло такое удовольствие им с Роном.

После обеда была запланирована тренировка. Но Гарри на обед не пошел - он направился в драконарий, к Мине.

В четверг вечером у седьмого курса в расписании стояла общая лекция по драконографии. Однако до сих пор состоялось только два занятия - у драконов постоянно что-то случалось, и лекцию отменяли. Чарли Уизли успел только рассказать ученикам, какие виды драконов существуют, а заодно и поведать о том, как драконы влияют на людей. Оказалось, что присутствие драконов может служить чем-то вроде усилителя для некоторых особенно ярких человеческих чувств, например, гнева, радости, любви, ненависти, отваги или страсти. Особенно последнее - у драконов нет определенного брачного периода, каждая драконица в этом смысле индивидуальна, так что, если дракониц в драконарии несколько, брачный период происходит практически постоянно. На человека это действует весьма определенным и предсказуемым образом. Поэтому, объяснил слегка покрасневший Чарли, в драконариях достаточно свободные нравы. Надо заметить, что это не особенно порадовало Гарри. Кто-то спросил, не опасно ли присутствие драконов для психики. Чарли ответил, что для неустойчивой - опасно. Малфой тут же прокомментировал это в своей излюбленной манере:

- Тогда надо спрятать подальше Поттера, а то вдруг у него опять головка заболит. Еще на людей начнет кидаться.

Гарри стиснул зубы, решив не спорить, и был очень рад, когда кто-то сменил тему, спросив, почему драконы так действуют на людей.

В ответ Чарли рассказал легенду.

В начале мира люди были созданы не такими, как сейчас. Они были сильными, высокими, прекрасными и крылатыми созданиями. Они могли парить в небесах, кувыркаться в порывах теплого ветра, как осенние листья, сложив крылья, падать в море и нежиться на нагретых солнцем скалах. Им была дарована мудрость и магия.

Но люди-птицы стали, как водиться, грешить. Они забыли о своей мудрости, предпочитая отдаваться наслаждениям, ели не чтобы насытиться, а чтобы полакомиться, спали не потому, что устали, а из лени, предавались страсти не по любви, а только для удовольствия. Только небольшая группа людей-птиц жила правильно, но они ничего не делали, чтобы образумить своих сородичей.

И тогда люди-птицы были наказаны. Первых лишили человеческого облика, превратили в животных, одели в чешую и обрекли внушать ужас всем иным земным тварям. У вторых отняли крылья, и они стали людьми - чуть более мудрыми, чем другие люди, и владеющими магией. Но все же людьми.

- В жилах людей и драконов течет одна кровь, вот почему драконы так на нас действуют, - закончил Чарли. - Но еще говорят, что до сих пор на земле существуют те, кто являются одновременно драконом и человеком, как древние люди-птицы.

Возможно, драконы и правда как-то действовали на людей, но Гарри этого особенно не замечал. Во всяком случае, медленно гуляя с Миной по осеннему лесу, он не чувствовал ни чрезмерной страсти, ни еще каких-нибудь драконоподобных чувств. Ему было хорошо и спокойно, ощущение, что день будет ужасным, прошло безвозвратно, и он уже жалел, что разнылся.

- Но ты же не ноешь без конца, - словно прочитав его мысли, возразила девушка. - Ладно тебе, - она улыбнулась ласково и насмешливо одновременно. - Я знаю, зачем ты мне пожаловался. Ты просто хочешь, чтобы я пожалела тебя и предложила оставаться у меня на ночь.

- Вы слишком самонадеянны, мисс Малфой, - Гарри, повинуясь внезапному порыву, вдруг обнял Мину и закружил ее в импровизированном вальсе. - И вы думаете о последствиях?

- Мечта девушек всего мира! - Вельгельмина закатила глаза. - Парень, который думает о последствиях!

- Теперь это будет моим новым прозвищем? - спросил Гарри.

- Ага, - Мина кивнула, и прядки светлых волос щекотно прошлись у Гарри под носом. Он чихнул. - Будь здоров.

- Спасибо. Но мне все-таки интересно про последствия…

- Юноша, я, небось, не первый раз замужем!

- Ага, все вы так говорите! А потом начинается - дети, пеленки, замуж, алименты…

- Господи, какой ты циник, Поттер! - рассмеялась девушка.

- Я прошел суровую школу цинизма, - отозвался Гарри.

- Ууу… - Мина остановился, мягко высвободившись из объятий Гарри. - Я даже не стану спрашивать, имени кого была эта школа…

- Мина…

- Нет, - она вытянула руку. - Ни одного слова на букву "Д". Не желаю слышать.

- Как скажешь, - Гарри вздохнул. Мина сердито поджала губы и неожиданно сказала:

- У меня полное ощущение, что я тебя у него отбила. Просто полное и завершенное! Мина… - снова начал Гарри, краснея.

- Все, я же сказала, - перебила его Вельгельмина.

В молчании они пошли дальше. Уже стал виден край квиддичного поля и маленькие фигурки над ним - с утра тренировались слизеринцы, - когда Вельгельмина неожиданно остановился, словно налетев на что-то, и потянула Гарри назад.

- Что? - удивился было Гарри, но тут же увидел, "что". Они напоролись на парочку.

Сначала Гарри показалось, что он видит Драко, и где-то внутри слева вдруг неприятно заныло. Белокурый юноша, прислонившись к стволу дерева, запрокинул голову и негромко стонал в такт движений другого, с длинными гладкими темными волосами, которого Гарри видел со спины. Он обнимал блондина, скользя руками у него за спиной, а губами ласкал шею и грудь светловолосого юноши. Майка черноволосого валялась неподалеку, поверх черной мантии, рубашка блондина была расстегнута. Гарри понадобилось не меньше минуты, чтобы узнать в блондине Шеймуса.

- Януш! - громко произнесла Мина. Брюнет вздрогнул и обернулся. Это был один из драконозаводчиков. Шеймус открыл глаза. - Януш, - немного тише повторила девушка. - Разве тебе не надо быть в драконарии?

- Если бы мне надо было там быть, я бы там был, тебе не кажется, Велечка? - с мягким славянским акцентом произнес Януш, не выпуская Шеймуса из объятий.

- Шеймус, у нас тренировка, - сказал Гарри, всеми силами пытаясь не покраснеть.

- Я сейчас приду, - Шеймус лениво улыбнулся. Януш, приподняв бровь, смотрел на Гарри и Вельгу.

- Хотите остаться?

- Пойдем, - Гарри потянул девушку за собой, преодолевая ее сопротивление.

Едва они отошли на мало-мальски приличное расстояние, Мина повернулась к Гарри и прошипела:

- Почему ты ничего не сделал?!

- Что? - опешил Гарри.

- Ты должен был это остановить!

- Да с какой стати?!

- Ты что, совсем дурак?! - Мина уже почти кричала. - Да за этот месяц его переимел весь драконарий, кроме меня и Чарли!

- Кого, Шеймуса? - изумился Гарри.

- Конечно! Ты что, не знаешь?

- Я не знал! - Гарри отступил на шаг - уж слишком разъяренной выглядела Мина.

- Они идиоты, - произнесла она горько. - Они дают ему деньги. А он глупый мальчишка, он не знает, к чему это может привести. Почему ты с ним не поговоришь?

- Я не знал, говорю тебе! - воскликнул Гарри. - А потом, Мина, что я ему скажу? Ведь это же его дело…

- Он же твой друг! - Гарри показалось, что он слышит в голосе Мины не столько гнева, сколько изумления. - Вы же учитесь вместе!

- Он меня не послушает.

- А ты попытайся! - рассердилась Мина. - От тебя что, убудет?

- Мина, какого черта?! - теперь уже рассердился Гарри. - Можно подумать, я ему сводничал! Да и не друзья мы вовсе…

В следующий момент он ужаснулся выражению лица Мины - в глазах любимой девушки он увидел острое разочарование.

- Кажется, теперь я понимаю, почему Драко так ведет себя с тобой, - ледяным малфоевским тоном произнесла она.

- Что? - переспросил Гарри. Лицо девушки дернулось.

- Вся школа шипит мне вслед. Чушь какую-то несут… Будто я опоила тебя приворотным зельем! Будто я пытаюсь отомстить Драко! Будто я чуть ли не агент Сам-Знаешь-Кого! Шепчутся, сплетничают… Ты, наверное, думаешь, что это доставляет мне удовольствие? Правильно, проще думать, что пришлая девчонка околдовала их героя, чем признать, что герой прогнил изнутри!

- Мина… - начал было Гарри, но та, взмахнув плащом, умчалась прочь так стремительно, словно была легендарным человеком-птицей.

- Семейная ссора, Потти? - прозвучал ленивый протяжный голос у Гарри над ухом. Оказалось, что в пылу разборки они с Миной незаметно дошли до квиддичного поля. Метрах в трех от себя Гарри увидел стену раздевалки, к которой прислонился Малькольм Бэддок, насмешливо поглядывая на Гарри из-под кокетливой челки. А рядом с Гарри, в очень опасной близи, стоял, ехидно скалясь, Драко Малфой.

Хогвартс, 4 октября 1997 года, утро

- …А еще говорят, будто Поттер снова открыл Тайную комнату, и поэтому погибла Плакса Миртл.

Драко вздрогнул и глянул на Блэйз. Малькольм поднял голову.

- Больно?

- Нет, нормально, - Драко машинально потрепал короткие волосы мальчика и окликнул Блэйз: - А что случилось с Плаксой Миртл?

- То же самое, что с Почти Безголовым Ником пять лет назад, - ответила девушка. - Ее нашли в туалете, обугленную…

Малькольм закончил со щиколотками Драко и, оторвав новую ленту бинта, тихо сказал:

- Давай руки.

Драко протянул руку, устраивая локоть на колене, и Малькольм принялся обматывать бинтом запястье.

- Кто нашел?

- Грейнджер, Поттер и Сольвейг, - очень равнодушно ответила Блэйз. Малфой на мгновение задумался, насколько Блэйз могло огорчить то, что Сольвейг променяла ее на Грейнджер.

- А что было в этой Тайной комнате? - спросил Малькольм. Он, естественно, не был свидетелем хогвартских событий пятилетней давности, но, как всякий ученик Школы Чародейства и Волшебства, был достаточно наслышан и о них, и о многих других. Кое-что из того, что ему доводилось слышать, даже соответствовало действительности.

- Василиск, - ответил Драко. Блэйз приподняла брови.

- Откуда ты знаешь? Поттер сказал?

- Предположим, - спокойно ответил Драко. - Только не говори мне, что ты не знала.

- Не туго? - спросил Малькольм, затягивая последний бинт.

- Нормально. Спасибо, Мэл.

- Слухи ходили, - пожала плечами Блэйз. - Раз там василиск, тогда это точно дело рук Поттера.

- С чего ты взяла?

- Он же змееуст. Вряд ли в одной школе найдется два змееуста.

Драко раздраженно передернул плечами. Он и сам не мог понять, почему его так бесят все эти идиотские слухи вокруг Гарри. Особенно если вспомнить, что на четвертом курсе большую часть слухов о Поттере придумал лично он. Черт! Этот четырехглазый мерзавец за какой-то несчастный год превратил его в слезливую размазню!

Хотя, немного успокоился Драко, разговоры о Поттере-"наследнике Слизерина" его раздражали и тогда, на втором курсе. И кому только пришло в голову, что этот мальчик-одуванчик мог быть Наследником Слизерина?

- Я вообще не понимаю, почему происшествие с каким-то дурацким хнычущим привидением обязательно надо связывать с Тайной комнатой, - он встал. - Буду очень обязан, Забини, если ты не станешь больше утруждать меня выслушиванием нелепых сплетен.

Если у Блэйз и было что сказать по этому поводу, она предпочла промолчать.

Не зря все-таки отец столько лет учил его сдерживать свои чувства, не давать волю эмоциям, не позволять людям читать по его лицу. Глядя на спокойного, сдержанного, как всегда, надменного, высокомерного и насмешливого Драко Малфоя, кто бы мог сказать, что он живет в аду? И чем дальше, тем страшнее становился этот ад.

Это должно было когда-нибудь прекратиться. Эта непрестанная, ноющая, напоминающая неутоленный голод тоска не могла длиться вечно. Да и кто в состоянии это вытерпеть? Если бы не надежда на то, что однажды он перестанет тосковать по Гарри, Драко наложил бы на себя руки.

Он постарался вновь возненавидеть Гарри - и не сумел. Ненавидеть Гарри было равносильно тому, что ненавидеть дождь, который льется тебе за шиворот. Гарри не творил зла. Он был настолько невинен, трогателен и обожаем, что никакие силы не сумели бы заставить Драко вновь возненавидеть его.

Да разве я его когда-нибудь ненавидел?

Но, конечно, Гарри Поттер был последним человеком на земле, которому Драко поведал бы об этом.

На следующий же день после их неожиданного полупримирения и обоюдной поддержки на зельях Драко попытался восстановить "статус кво". Ему даже удалось протретировать Гарри целый день. Но в пятницу случилось непредвиденное.

Занятия у своего курса они решили вести по очереди; первая пятница выпала Драко. В этом году курс зелий перекликался с Защитой от Темных Сил - изучали Симпатические зелья.

Когда Драко вошел в класс, по рядам семикурсников прокатился шепоток. Ему внезапно стало страшно - нет, это было не похоже на волнение перед первым уроком у второго курса. Драко вдруг понял, что с этими людьми он совладать не сможет.

Он начал было говорить, но поднявшийся шум не дал ему продолжать. Нет, это был не ор и не галдеж, не насмешки в его адрес - это был такой шум, который говорил: "Ты нам не учитель, и чихать мы на тебя хотели".

Драко смолк, чувствуя, как против воли загораются яркие красные пятна на скулах и подступают к горлу бессильные слезы. Кое-кто из слизеринцев еще поглядывал с сочувствием, и еще Грейнджер недовольно шикала на своих одноклассников, но большинство продолжало жестоко и целеустремленно доказывать ему его собственное ничтожество. Он не хотел - просто случайно так вышло, что он метнул взгляд на Гарри, и в этом взгляде, наверное, Поттер прочитал просьбу о помощи.

- Тишина в классе! - неожиданно сильно и властно произнес он, поднимаясь на ноги. Драко откинул волосы с лица, овладевая собой, а Гарри подошел к нему и встал рядом, словно они были рыцарями, готовящимися к битве.

С этого дня они стали вести у семикурсников вместе.

Нет, ад был бы еще терпим, если бы не постоянные попытки Поттера завязать с Драко дружеские отношения. Среди белого дня он еще мог бороться, но по ночам, сжавшись в комок под одеялом, он не мог заткнуть ноющий голосок, который твердил, что дружба лучше, чем равнодушие, что он будет рядом с Гарри, сможет смотреть на него, касаться его руки, даже обнимать его… И только стены префектской спальни знали,, чего стоило Драко заткнуть этот внутренний голос. Малфои не довольствуются жалкими объедками.

В голове вспыхивали и гасли десятки безумных планов. Пробраться ночью в спальню Поттера и соблазнить его. Начать тонкую психологичную игру с тем, чтобы отбить Гарри у Вельгельмины. Прикинуться другом Гарри, напоить его как-нибудь по случаю и трахнуть. Подкараулить Гарри в коридоре и взять его силой. Хоть как-то согласовывался с неписаным кодексом поведения Малфоев план стать шпионом Вольдеморта и в награду за хорошую работу потребовать Поттера в личное распоряжение. Если бы не воспоминание о Патрике Лестранге, наверное, Драко именно так бы и поступил.

Наконец, в его измученную бессонницей и неотступными мыслями о Гарри голову пришло единственно разумное решение - нужно отвлечься.

Нужно отвлечься, развлечься и заодно выяснить, не разучился ли он еще соблазнять людей. Начать Драко решил с самой близкой мишени - Малькольма Бэддока.

Конечно, Малькольма достаточно было пальцем поманить. Но Драко решил, что грубо действовать не будет, а немного с ним поиграет. И если он еще не утратил способности получать удовольствие от людей, которые не являются Гарри Поттером, он переключится и на более сложные объекты. Например, на кого-нибудь из этих весьма симпатичных ребят-драконозаводчиков.

План был принят к исполнению в тот же вечер. Устало потирая переносицу, Драко попросил Малькольма заглянуть к нему в комнату. Когда мальчик зашел, поминутно то краснея, то бледнея, Драко попросил его почитать вслух. Малькольм изумленно захлопал длинными чернильными ресницами. Снисходительно улыбаясь, Драко объяснил, что у него очень устали глаза, а читать хочется.

Расположившись на кровати, в пижамных штанах и рубашке, расстегнутой ровно настолько, чтобы была видна изящная шея, красиво очерченные ключицы и немного белой кожи на груди, босоногий, Драко жестом повелителя предложил мальчику сесть в ногах и протянул ему книгу. Артюр Рембо, "Стихотворения".

- Почитаешь мне? - он раскрыл книгу будто бы наугад, но на самом деле - в точности там, где ему было нужно. Малькольм сглотнул, кивнул, взял томик в руки и начал читать.

Она была полураздета,
И со двора нескромный вяз
В окно стучался без ответа
Вблизи от нас, вблизи от нас.
На стул высокий сев небрежно,
Она сплетала пальцы рук,
И легкий трепет ножки нежной
Я видел вдруг, я видел вдруг…

Кажется, никто и никогда не учил Малькольма декламации. Впрочем, его семья, хотя и чистокровная, была вроде Уизли, разве что уступая последним по количеству отпрысков. Возможно, именно поэтому в семье Бэддоков было больше денег.

Но голос у него был славный - срывающийся, мальчишеский, от волнения чуть хрипловатый. "Наверное, - со смесью грусти и досады подумал Драко, - я теперь навсегда останусь любителем девственных неуверенных в себе юношей с темными волосами и глазами цвета драгоценных камней".

Малькольм прочел уже стихотворения три, наверное, когда Драко спросил:

- Ты знаешь французский?

- Нет, - ответил тот. Драко подсел к нему сзади и с удовлетворением отметил, что мальчишка задрожал. Проведя пальцем по странице - это было замечательное издание Рембо, где на левой половине разворота был напечатан французский текст, а на правой - английский перевод, Драко начал читать "Первый вечер" по-французски. Его негромкий голос звучал Малькольму в самое ухо, и реакция того была по всем признакам настолько бурная, что Драко с трудом удержался от улыбки. Пожалуй, если он будет продолжать в том же духе, мальчик кончит от звука его голоса.

- Тебе пора спать, - сказал Драко, закончив чтение. Малькольм кивнул и слез с кровати.

- Так я пойду?

- Конечно, - светло улыбаясь, ответил Драко.

- Спокойной ночи, - пробормотал Малькольм и вышел.

Следующая крупная атака на мальчика была предпринята после очередной тренировки, хотя, конечно, Драко продолжал играть с Малькольмом постоянно, испытанным способом - перемежая кокетство с периодом ледяного равнодушия. Суть атаки заключалась в том, чтобы показать мальчику - уверенный в себе, сильный и взрослый Драко Малфой тоже нуждается иногда в заботе и защите. От непривычной работы вратаря - оказалось, что кваффл очень тяжелый и сильно бьет по рукам, когда его ловишь - у Драко стали вылетать суставы запястий, а также - очевидно, из солидарности, - суставы лодыжек. Поскольку делать бандажи самому себе, как оказалось, довольно сложно, Драко попросил об этом Малькольма. Блэйз тоже рвалась помочь, но Драко, коварно и вместе с тем нежно улыбаясь, сказал, что ему приятнее прикосновения мужских рук.

- Мы идем? - властно спросил Драко, оглядываясь на команду. Из раздевалки вынырнули припозднившиеся Розье и Причард - странно, а ведь они вроде даже раньше всех пришли, подумал Драко, с неожиданным интересом поглядывая на одноклассников. Тоже, что ли… братья по разуму?

Команда вышла на поле, семь метел взлетели в воздух, и тренировка началась.

Только на тренировках Драко отключал свое обаяние и становился неумолимой машиной, запрограммированной превратить Малькольма Бэддока в высококлассного Ловца. Но Бэддок, то ли влюбленный, то ли просто одолеваемый гормонами, реагировал на каждое прикосновение и даже взгляд Драко, и это не особенно помогало. В конце концов, когда снитч пролетел мимо Малькольма, практически задев крылышками кончик его носа, а мальчик не смог его поймать, Драко отдал команду снижаться.

- Тайм-аут, - коротко бросил Драко игрокам и, стиснув плечо Малькольма, потащил его подальше ото всех, в тень раздевалки.

- Вот что, Бэддок, - Драко толчком отбросил Малькольма к стене. - В пятницу у нас игра. И если ты будешь так же ловить снитч, как сегодня, ты не обыграешь Поттера. Я надеюсь, ты понимаешь, что твоя задача во время игры - не просто удержаться на метле, но еще и снитч поймать? А я, меж тем, не уверен, что ты справишься хотя бы с первым. В чем дело?

- Ни в чем, - прошептал Малькольм, отводя глаза. - Прости, я не хотел тебя расстраивать…

- Тебе нужно больше тренировок?

- Нет… то есть, я не против, но ведь ты занят, я знаю… я тренируюсь один, когда ты не можешь, - он поднял на Драко огромные глаза. - Я очень стараюсь… честно…

- Малькольм, - Драко приблизился к мальчику, решив, что самое время заменить кнут пряником, - я думаю, нам обоим не повредит развеяться. Так что, если ты будешь молодцом сегодня на тренировке, завтра мы вместе сходим в Хогсмид. Если ты не против, конечно.

- Я?! - вскрикнул Малькольм. - С тобой?! О… нет, конечно, не против…

- А если, - ласковая порочная улыбка скользнула по губам Драко, и он, оперевшись рукой о стену рядом с головой Малькольма, наклонился к нему, - ты обгонишь Поттера в пятницу, мы вдвоем отпразднуем твою победу, - Малькольм шумно сглотнул и как завороженный уставился в лицо Драко. - Можешь расценивать это как приглашение на свидание.

- Ооо… - вымолвил Малькольм и, наверное, сказал бы что-нибудь еще, но именно в этот момент на сцене появились новые персонажи.

- …агент Сам-Знаешь-Кого!

Драко обернулся и увидел Вельгельмину. Она почти бежала, яростно размахивая руками и выплевывая слова, а Поттер семенил следом за ней с весьма знакомым Драко выражением на лице - как у смертельно обиженного ослика.

- …Шепчутся, сплетничают… Ты, наверное, думаешь, что это доставляет мне удовольствие?!

Внезапно Драко испытал острый приступ нехорошей радости. "Так тебе, - подумал он, глядя на убитое лицо Поттера. - Ты думаешь, что весь мир всегда будет неизменно влюблен в тебя? А хрен тебе… Ты еще узнаешь, каково это - любить, когда тебе всего лишь позволяют любить, любить во всех смыслах этого слова - и не быть любимым".

- Правильно, проще думать, что пришлая девчонка околдовала их героя, чем признать, что герой прогнил изнутри!

Мина умчалась прочь, а Гарри остался, и выглядел он таким несчастным и потерянным, что Драко вдруг почувствовал, как внутри у него что-то тихо и тяжко заныло. Ему почти физически нужно было подойти к Гарри, обнять его, утешить, сказать, что все хорошо, и что она вернется… а потом пойти к ней и объяснить, что Гарри любит ее, и ему без нее плохо… только пусть он не страдает, мой дорогой Гарри, мой любимый Гарри…

Эти мысли напугали Драко, и он сделал единственное, что могло спасти его от подобного упадничества - вызвав к жизни призрак Драко Малфоя, слизеринского гаденыша, он подошел к Гарри сзади и протянул ему в ухо:

- Семейная ссора, Потти?

Гарри развернулся, метнул быстрый взгляд на Малькольма и, кажется, чисто автоматически огрызнулся:

- Не смей звать меня Потти!

- Скажи-и-ите пожалуйста… - пропел Драко и ухмыльнулся. - Хочешь поговорить об этом?

- Ха-ха, очень смешно, - буркнул Гарри. - Что вы здесь делаете?

- Мммм, как бы тебе объяснить… - Драко закатил глаза. - Понимаешь, есть такие парни, которым нравятся другие парни. Действительно нравятся, сами по себе, а не просто потому, что на них девушки не смотрят. Но если тебе не понятно, я могу тебе показать, что именно мы здесь делаем.

Малькольм слегка смущенно хмыкнул.

- Я не об этом, - пробурчал Гарри, опуская голову. - Вы в квиддичной форме…

- Ты предпочел бы, чтобы мы были без формы?

- Господи, Малфой…

- Можно просто Малфой.

Гарри закрыл лицо руками. С легким удивлением Драко понял, что он смеется.

- Спасибо, - невнятно произнес Гарри наконец. - Ты меня насмешил.

- Предел мечтаний, - раздраженно отозвался Драко. - Поверь, Поттер, я не хотел.

- Все равно спасибо, - солнечно улыбнулся Гарри. - Я всего лишь хотел сказать, что время вашей тренировки прошло. Сейчас наша очередь.

- Подождете, - бросил Драко и махнул рукой Малькольму. - Мы еще не закончили.

- Драко, давай не будем ссориться, - нахмурился Гарри.

- А мне нравится, - ответил Драко, развернулся и пошел на поле, а Малькольм побежал за ним.

- Можете поиграть, пока мы переодеваемся, - пробормотал Гарри им вслед. "Интересно, - подумал он, - почему у меня никогда не получалось спорить с Малфоем?"

Слизеринцы застали соперников ждать своей очереди никак не меньше часа. С другой стороны, теперь гриффиндорцы могли подглядывать за их стилем игры на законном основании.

- Сменили одного Отбивалу, - бормотала Сьюзи Белл, следя за игроками с фанатичным блеском в глазах. - Он не хуже Паркер, но у них с Блэйз был устойчивый тандем… Новый Загонщик лучше, чем Бэддок - тот слишком хрупок… А Малфой хорош в роли вратаря, как ты думаешь, Гарри?

- Нормально, - буркнул Гарри. По чести сказать, он любовался Малфоем. Не то чтобы он не помнил… просто временами он забывал обращать внимание на то, как красив Драко. Особенно на метле, в чистых небесах, когда ветер треплет сияющие пряди его волос, и кажется, что солнце просвечивает насквозь тонкую фигуру. Когда Драко махнул рукой остальным игрокам, командуя снижаться, и полетел вниз, неторопливо, словно скользя на воздушных санках, он был настолько душераздирающе красив, что Гарри испытал почти непреодолимое желание подойти и сказать ему об этом.

Но Малфой, приземлившись, даже не повернул головы в сторону гриффиндорцев, словно их и не было на поле. Зажав под мышкой метлу, он другой рукой приобнял за плечи Малькольма, и они направились в сторону раздевалки, преследуемые раздраженным взглядом Гарри.

- Красивая парочка, - заметил Шеймус - он тоже не сводил глаз с Драко и Малькольма. - Какой подарочек я приготовил Малфою… Я бы не отказался от них… обоих…

- Шеймус, - Гарри, вспомнив слова Вельгельмины, перевел на приятеля выразительный взгляд. - Нам надо будет поговорить.

- Ты меня пугаешь, - Шеймус чуть усмехнулся. - Ну что, сэр капитан, мы сегодня будем тренироваться или как?

- Будем, - Гарри махнул рукой, и семеро игроков взмыли в небо.

С края поля за ними, скрестив на груди руки, наблюдал человек в черной наглухо застегнутой робе. Если бы не рост, слишком низкий для взрослого мужчины, и не коротко остриженные волосы, можно было бы подумать, что это профессор Снейп. Так, во всяком случае, показалось Гермионе Грейнджер, когда она подходила к своей такой неожиданной подруге.

- Паркер, - позвала Гермиона и, удостоившись короткого вопросительного взгляда через плечо, продолжила: - Я достала списки, - она развернула короткий пергаментный свиток. - Здесь те, чьи тела нашли на развалинах. Ее там нет, - добавила она, когда Сольвейг взяла список.

- Да, - после короткой паузы согласилась Сольвейг. - Ее здесь действительно нет. Как ты думаешь? Вряд ли это означает, что она сбежала и скоро придет повидаться со мной.

- Тебе она нужна? - спросила Гермиона. Вопрос прозвучал гораздо грубее, чем ей бы хотелось, но Сольвейг лишь пожала плечами.

- Думаю, что нет. В свете последних событий мне бы, конечно, не повредил кто-нибудь взрослый рядом, но, с другой стороны, с ней у меня наверняка будет больше проблем, чем без нее. Нет, она мне не нужна, - слизеринка перевела взгляд на красно-желтых игроков, мечущихся в небе. - Мне нужен Северус. Я бы отдала за него трех матерей, если б они у меня были.

Гермиона не нашлась, что на это ответить, да и Сольвейг, похоже, не ждала никакой реплики. Она не отводила взгляда от гриффиндорских игроков, и Гермиона, посмотрев в ту же сторону, увидела, как маленькая фигурка метнулась в сторону, преследую золотой блик, и из крутого пике взмыла вверх. Гарри…

- Не понимаю квиддича, - сказала Гермиона. - Ты скучаешь по игре?

- Как тебе сказать… - задумчиво произнесла Сольвейг. - Это довольно глупо, тебе не кажется? Скучать по игре… Но вот - я почему-то хожу и смотрю на их тренировки. А иногда Драко меня замечает, и у него становится виноватый вид. Ты когда-нибудь видела виноватого Малфоя?

- Нет, - слегка усмехнулась Гермиона. - А что, такое бывает?

- Это редкое животное, оно занесено в Красную книгу, - ответила Сольвейг. - Нет, правда, зрелище стоящее, - она неожиданно взяла Гермиону за руку, переплела их пальцы и повела гриффиндорку прочь от поля. - Фигня все это, Грейнджер. Черт с ней, с игрой… Глупо было ходить сюда. И вообще, теперь у меня стало больше свободного времени.

- А что ты делаешь в свое свободное время? - спросила Гермиона. Сольвейг метнула на нее короткий взгляд, и Гермиона поправилась: - Ну, в свободное от меня, например…

Сольвейг задумалась.

- Да, по правде говоря, у меня, похоже, нет свободного от тебя времени, - призналась она.

- Совсем? - удивилась Гермиона.

- Почти. Если тебя интересует, что я делаю, когда меня никто не видит - я лежу на полу.

- Зачем?

- От сидения болит спина.

- Разве можно просто лежать на полу и ничего не делать?

- Ну, я делаю…

- Что?

- Я думаю.

- О чем?

- О разных вещах, - Сольвейг неопределенно махнула рукой. - В последнее время - в основном о Северусе. Знаешь, вспоминаю наши разговоры… глупости разные… - она прикусила губу. - Я тебя сильно разочарую, если заплачу сейчас?

- Нет, - немного испуганно отозвалась Гермиона. - То есть…

- Ладно, не буду, - фыркнула Сольвейг. - Послушай, она ведьма…

- Что? - внезапный скачок мысли сбил было Гермиону с толку, но тут она заметила, что Сольвейг пристально смотрит на трибуны, где сидит, наблюдая за игроками, Вельгельмина Малфой. - Ну… - осторожно произнесла Гермиона - она знала, что Сольвейг терпеть не может Вельгельмину, но ей самой белокурая драконозаводчица даже нравилась. - Мы все ведьмы…

- Ты знаешь, о чем я, - возразила Сольвейг. - Наверняка не обошлось без магии. Приворотные чары и все такое…

- Паркер, по-моему, ей не нужны Приворотные чары…

- Она увела Гарри у Драко! Докажи мне убедительно, что это возможно без Приворотных чар!

- Может, дело в том, что она - девушка?

- Распространенный девичий миф, что гея можно перевоспитать, - высокомерно хмыкнула Сольвейг.

- Ну, можно же… - Гермиона улыбнулась. Сольвейг хмыкнула и отвернулась от трибуны, на которой, почти незаметная на таком расстоянии, все так же неподвижно сидела Мина. Внезапная мысль поразила Гермиону. - Паркер, а как ты ее увидела?

- Глазами, - удивилась Сольвейг. - Она что, носит Кольцо Всевластья? Я знала, что тут нечисто…

- Прекрати валять дурака! Ты шесть лет носила очки - думаешь, я не знаю?! А сейчас ты без них!

Сольвейг смутилась.

- Ну, предположим, не шесть, а пять, со второго курса.

- Ты перешла на контактные линзы? - Гермиона взяла слизеринку за подбородок и повернула ее лицо к свету, внимательно заглядывая в глаза. - Нет, вроде…

- Грейнджер, ты же знаешь подходящие заклинания…

- Еще я знаю, что они действуют по нескольку часов и их нельзя применять регулярно, иначе они теряют силу, а зрение сильно садится. Что это, Сольвейг? Снейп сварил какое-то новое зелье? Что ты улыбаешься? - опешила Гермиона, увидев, что губы слизеринки растягивает нежная улыбка.

- Ты назвала меня Сольвейг, - она слегка пожала плечами. - Не знаю, должно ли это что-нибудь значить…

Гермиона почувствовала, что краснеет, и внезапно осознала, что пальцы ее все еще касаются подбородка Сольвейг. Она попыталась убрать руку, но кисть Сольвейг, удивительно горячая, неожиданно легла поверх ее ладони.

- Сольвейг, ну… - Гермиона пыталась собрать мысли воедино, в то время как кто-то приговаривал у нее в голове: "Ну, рука, что такого, ну, горячая…" - А ты знаешь, что твое имя означает "солнечный путь"? - выпалила она первое, что пришло в голову.

- Ммм… - этот звук, должно быть, означал согласие, и с высоты своего роста Сольвейг наклонилась к Гермионе, обдавая гриффиндорку теплым дыханием и знакомым запахом горячего металла и спаленной травы, от которого у Гермионы внезапно сжалось сердце.

- Хочешь… драконов посмотреть? - тихо произнесла Сольвейг, и ее шевельнувшиеся губы почти коснулись гермиониных.

- Ага… - Гермиона качнулась назад, контакт распался, и снова две девочки, каждая из которых вряд ли рискнула бы назвать другую подругой, стояли друг напротив друга, пытаясь найти слова, чтобы снять неловкость ситуации, и чувствовали, как затихает бешеное биение крови в ушах.

- Ну… - Сольвейг вытянула руку, но Гермионы не коснулась - просто сделала жест, который мог означать "следуй за мной". И они неторопливо побрели в сторону драконьего загона.

- Смотри-ка, теплицы, - сказала Гермиона только затем, чтобы прервать молчание.

- Спасибо, Грейнджер, я никогда раньше их не замечала, - очень серьезно отозвалась Сольвейг. - Я же не училась шесть лет в Хогвартсе и не посещала Гербологию.

- Прости, - Гермиона смущенно покосилась на слизеринку. - Я просто…

- Ради Бога, Грейнджер, я не пыталась тебя смутить, дискредитировать или, упаси Господи, соблазнить! - рассмеялась Сольвейг. - Но ты и в самом деле можешь звать меня Сольвейг. Только если вздумаешь сократить, называй лучше Паркер.

- Это совершенно одинаково по длине, - заметила Гермиона. - Кстати, мое имя Гермиона.

- Н-да? - удивилась слизеринка. - Малфой ввел меня в заблуждение, мерзавец.

- И не вздумай звать меня Герми, Герм или еще как-нибудь в этом духе, - предупредила Гермиона.

- Это похоже на герметизацию, - согласилась Сольвейг и неожиданно замерла на месте. Гермиона по инерции сделала еще несколько шагов и остановилась, обнаружив, что слизеринки рядом нет. Обернувшись, она увидела, что Сольвейг пристально смотрит на теплицы.

- Что такое? - спросила Гермиона, подходя к ней.

- Там какая-то фигня… - пробормотала Сольвейг. - Пойдем, посмотрим.

Чем ближе они подходили к теплицам, тем яснее становилось, что слизеринка была права. Теплица номер три была разрушена - дверь вышибли, а магическое стекло, укрывавшее теплицу, разбито. Сольвейг, хмурясь, вошла внутрь, Гермиона последовала за ней - и в ужасе замерла на пороге.

Растения погибли. Некоторые были вырваны из земли с корнем, некоторые - из теплолюбивых - судя по черным пятнам на листьях, замерзли.

- Мандрагоры! - неожиданно громко произнесла Сольвейг, и девушки одновременно сорвались с места и бросились к мандрагорам, которых месяц тому назад профессор Спраут со второкурсниками рассадили по отдельным горшкам.

Мандрагоры не замерзли и не были вырваны. Их словно облили какой-то ядовитой дрянью, и она, грязно-желтые, мертвыми кучами лежали в своих кадках.

- Интересно, да? - тихо сказала Сольвейг. - Кто-то сильно не хочет, чтобы Миртл рассказала нам то, что видела.

Гермиона передернулась.

- Я позову профессора Спраут.

Хогвартс, 4 октября 1997 года, вечер

Они закончили тренировку только тогда, когда стало уже слишком темно, чтобы играть. Гарри очень хотел поговорить с Шеймусом, но едва игроки опустились на землю, Шеймус сунул свою метлу в руки Сьюзи и, слегка покачивая бедрами, направился к смутно видимой в полутьме высокой фигуре, поджидающей у кромки поля.

- По-моему, это кто-то из драконозаводчиков, - заметила Джинни, прищурившись вслед Шеймусу. - Надеюсь, хоть у этого все будет хорошо.

- И давно ты лучшая подруга Шеймуса Финнигана? - реплика прозвучала немного резче, чем хотелось бы Гарри. Джинни слегка нахмурилась.

- Может, это тебе и покажется странным, Гарри, но мне есть дело и до других людей, не только до себя самой.

Знакомое раздражение вновь охватило Гарри, и, возможно, он наговорил бы Джинни резкостей, но чей-то взгляд в спину отвлек его от перепалки с девушкой. Повернувшись, Гарри увидел тонкий силуэт, увенчанный светящимися во тьме волосами. Драко? Вельга?

Гарри подошел ближе. Это была Вельгельмина, хмуро поглядывающая на него из-под отросшей челки.

- Поттер, - бросила она, - я хотела извиниться.

- Вы, Малфои, невыносимы, - сказал Гарри, силясь сдержать улыбку, в которой против воли расползались губы.

- Перестань сравнивать меня с ним! - огрызнулась Мина. - Иначе я опять стану ругаться - имело ли смысл просить прощения?

Гарри протянул руки и заключил девушку в объятия.

- Я люблю тебя, - тихо произнес он. - Ты знаешь, что я люблю тебя?

Мина вздохнула и что-то пробормотала ему в шею.

- Что? - переспросил Гарри.

- Что-что… - буркнула Мина. - А то ты не знаешь? Что обычно отвечают на эту реплику? Я тоже люблю тебя…

Гарри, все еще слегка улыбаясь, прикоснулся губами к ее губам. Но даже когда поцелуй стал глубже и страстнее, в голове, как Люмос на конце волшебной палочки, зажглась мысль: "А Драко бы ответил - Я знаю…"

Хогвартс, 10 октября 1997 года, утро

"Интересно, что бы сказал Снейп, если бы узнал, что зелья отменяют из-за квиддичного матча?" - думал Малькольм, рассеянно ковыряясь в тарелке с овсянкой. Господи, сегодня с утра еще и Трансфигурация! Что человек, интересно, в состоянии воспринять, если он весь на взводе в ожидании матча?

Стыд-то какой! Вот Драко сидит, спокойный и хладнокровный… А ты трясешься, как второкурсник перед первой игрой.

- Надеешься обыграть Гарри Поттера, Бэддок? - Шеймус Финниган нахально оседлал скамью рядом с Малькольмом.

- Да, - сдержанно ответил Малькольм.

- А ты знаешь, что это дурная примета? - нежным голосом осведомился Шеймус, потянувшись к мальчику. - Седрик Диггори тоже обыграл Гарри…

- Это слизеринский стол, Финниган, - надменно проговорил Драко. - Что, благородные гриффиндорцы уже не хотят сидеть с тобой за одним столом?

- Что за намеки, Малфой? - мгновенно окрысился Шеймус.

- Да какие тут намеки… - взгляд Драко лениво и бесстыдно блуждал по телу Шеймуса. - Ты бы шел к этим… - он кивнул в сторону преподавательского стола, где сидела шумная компания драконозаводчиков. - Ты там нарасхват…

- Зато за тебя особенно не рвут глотки, как я заметил, Малфой, - сощурился Шеймус. - Может, ты с дефектом?

- Лучше быть с дефектом, чем продуктом многоразового использования, - парировал Драко. - Впрочем, - он снова лениво улыбнулся, - каждый зарабатывает своими умениями…

- В таком случае жду не дождусь, когда увижу стриптиз с твоим участием, - Шеймус поднялся на ноги. - Ведь ты такой великолепный танцор…

И удалился своей блядской походкой.

Малькольм перевел взгляд на Драко.

- Прости, я…

- Он хотел поругаться со мной, - отмахнулся Драко. - Не обращай внимания, солнышко.

Малькольм растаял мгновенно. Нежное прозвище он заработал в прошлое воскресенье, во время их прогулки в Хогсмид. Самой лучшей прогулки за всю жизнь Малькольма.

Хогсмид всегда был событием, но Хогсмид с Драко… С утра Малькольм был занят тем, что придирчиво отбирал мантию по случаю - не мог же он появится перед всегда безупречным Малфоем Бог знает в чем. Он собирался так долго и тщательно, что едва не опоздал - Драко назначил ему встречу в холле, в одиннадцать часов утра.

Когда Малькольм, на ходу застегиваясь, вылетел в холл, Драко уже ждал его там, и хотя Малькольм опаздывал, но, увидев Малфоя, он замер в дверях, не осмеливаясь подойти. В голове мелькнула паническая мысль, что Драко забыл о нем и назначил встречу кому-то еще, или что он, Малькольм, неправильно его понял, или перепутал день и время, потому что все это не могло быть для него. На Драко была темно-серая мантия, распахнутая, так что видны были черные брюки и джемпер под цвет глаз, волосы, не залитые на этот раз гелем, рассыпались, и длинная челка прикрывала половину лица. Он чуть хмурился и нетерпеливо постукивал ногой по полу. Набрав воздуху в легкие, Малькольм шагнул к нему.

- Прости, я опоздал…

- Я это переживу, - усмехнулся Драко и, взяв Малькольма за руку, вышел с ним во двор.

Осень подарила еще один сияющий день - наверное, специально для Малькольма. Где-то далеко, в северном углу горизонта, копились мрачные свинцовые тучи, предвещающие длительную непогоду, но пока солнце весело светило Малькольму в глаза, и порывы легкого ветерка играли прядями волос Драко.

Они бродили по Хогсмиду, и Малькольму казалось, что он до сих пор никогда не был здесь. Он не мог припомнить, чтобы это место было настолько чудесным. Они объелись сладостями в "Рахатлукулле", вдоволь развлеклись в хохмагазине Уизли - и Малькольму даже странно было видеть сдержанного и всегда такого серьезного Малфоя развлекающимся, как будто он был обычным мальчишкой. Из-за меня, пело что-то маленькое и гордое в груди Малькольма, из-за меня…

Потом Малькольму удалось затащить Драко в "Последний взмах моды", хотя тот и морщил презрительно нос на "магазин готового платья". Впрочем, быстро сдавшись, Малфой даже купил Малькольму шарф. Сначала долго выбирал - рассматривал принесенные молоденькой продавщицей кашемировые и ангоровые шарфы, шелковые шейные платки, наматывал их Малькольму на шею, отходил, смотрел, подходил, снимал, брал другой, и, казалось, даже не замечал, как от его легких прикосновений к шее, щекам, груди лицо Малькольма заливается яркой краской, а дыхание становится частым, как будто он лежит в горячке.

Наконец, был выбран белый кашемировый шарф, в котором, по словам Драко, Малькольм выглядел "особенно невинным". Еще Драко купил цветной шелковый платок, и они покинули магазин.

К тому времени тучи уже завладели небом, и ученики поспешно возвращались в школу, чтобы успеть до дождя.

- А кому платок? - улыбаясь слегка смущенно, спросил Малькольм.

- Нам с тобой, - ответил Драко.

- Нам с тобой? - удивился Малькольм. - Это как?

- Увидишь, - ответил Драко и подарил Малькольму легкую соблазнительную улыбку.

Все-таки они не успели до грозы. Небо расколола молния, громыхнул гром, дождь хлынул внезапно и словно смыл учеников с дороги. Драко обхватил Малькольма за талию, и они помчались под слепящими струями дождя, перепрыгивая через лужи только затем, чтобы угодить в следующую, и, наконец, вломились в почти слетевшую с петель дверь Шумного Шалмана.

Малькольм, задыхаясь от быстрого бега и безудержного хохота, привалился к стене, Драко - к другой, глядя на мальчика из-под челки странно поблескивающими глазами.

А потом он вдруг в два шага пересек разделяющее их пространство и, ухватившись за концы белого шарфа, притянул Малькольма к себе.

Они целовались… Боже, как они целовались!.. Язык Драко блуждал во рту Малькольма, скользил по губам, что-то вытворял с его языком, горьковатый вкус и запах кружили мальчику голову. Потом Драко опустил руки, сжимающие талию Малькольма, ниже, властно прижимая его бедра к своим, колено утвердилось между ног четверокурсника - если бы не все это, Малькольм не смог бы устоять на ногах. Драко оторвался от его губ, внимательно и почти бесстрастно изучая лицо младшего мальчика, а потом наклонил голову и захватил губами бешено бьющуюся жилку на шее Малькольма. Колено двинулось вперед-назад, и Малькольм, запрокинув голову, забился в оргазме и бессильно обмяк в объятиях Драко.

Руки на его бедрах разжались и легли на плечи. Драко, развернувшись сам и развернув Малькольма, привалился к стене, все так же поглядывая на мальчика из-под мокрой челки. Руки легко и как-то даже ненавязчиво надавили на плечи, и Малькольм медленно, как будто совершая священнодействие, опустился на колени перед своей белокурой мечтой…

С тех пор Драко несколько раз ловил его в хогвартских коридорах между уроками, затягивая в сумасшедше-сладкие поцелуи, но ничего, похожего на вспышку страсти в Шумном Шалмане, больше не происходило. Однако сегодня…

"Если ты обгонишь Поттера в пятницу, мы вдвоем отпразднуем твою победу…"

Так сказал ему Драко. И это сулило очень многое.

Гермиона на матч не пошла. В конце концов, квиддич ей никогда не нравился, да и следить за тем, как играет Гарри, без Рона ей казалось неестественным. Раны почти затянулись. Но некоторые вещи были слишком тесно связаны с ее другом, с ее первым парнем, и она не могла относиться к ним спокойно. Конечно, они никогда не были безумно влюблены друг в друга, просто как-то так случилось, что двое оказались рядом.

Гарри и Рон… Молва пророчила в пару Гермионе - Гарри. Но они оба разрушили стереотипы и надежды: она предпочла Королю Артуру Сэра Ланселота, а Мальчик-Который-Выжил оказался Мальчиком-Который-Любит-Других-Мальчиков.

Интересно, а кем они с Гарри будут друг другу теперь? За прошедшие полтора месяца они едва ли разговаривали. То есть, они разговаривали, конечно - об уроках, в основном, и еще Гермиона немного помогала Гарри с подготовкой лекций. Но они не разговаривали так, как при Роне. Гермиона знала, что Гарри с ней скучно. С ней и Роном было не скучно, а вот с ней одной… Она поняла это не сейчас - она поняла это еще на четвертом курсе, во время Тремудрого Турнира, когда Гарри поссорился с Роном.

И, конечно, они оба были заняты. Гермиона, как всегда, взвалила на себя слишком много, присоединив к дипломному проекту по Арифмантике анимагический проект по Трансфигурации, а Гарри не находил ни секунды свободной между преподаванием, уроками, квиддичем, Миной…

И еще у Гермионы появилась Сольвейг.

После случая с мандрагорами они почти не общались; это, с одной стороны, огорчало Гермиону, потому что Сольвейг была интересной собеседницей, а с другой стороны, у нее была возможность подумать о том, что с ней происходит.

О Сольвейг говорили, что она лесбиянка, но Гермиона была уверена, что человек в семнадцать лет не может быть твердо убежден в своей сексуальной ориентации. Кроме того, ей казалось, что вряд ли она может быть предметом вожделения другой девушки. Как-то это все-таки странно, прежде всего хотя бы потому, что Гермионе представительницы ее пола вообще, как правило, не нравились. Знакомых девчонок интересовали шмотки, сплетни и парни, и Гермиона попросту не знала, о чем с ними говорить. Единственной своей подругой она считала Джинни Уизли, но младшая девочка всегда немного робела перед ней, и общение не получалось нормальным. Да и поговорить им было особенно не о чем. Как ни странно, единственной девочкой, с которой Гермиона общалась по-настоящему, за все семнадцать лет своей жизни, была именно Сольвейг.

Сольвейг не походила на лесбиянку. По крайней мере, на гермионино представление об этой части человечества. И Гермиона не знала, ведет ли себя Сольвейг так, как будто гриффиндорка ей нравится в "том" смысле. Да и кто знает, как и когда введет себя Сольвейг Паркер? У нее тоже нет друзей, так что спросить некого, понаблюдать не за кем… Вроде бы она была влюблена в Драко - во всяком случае, сама она отпускала какие-то такие намеки… Но она не вела себя с ним как влюбленная девушка. Она вообще в большинстве случаев вела себя не так, как надо. Например, когда Гермиона вернулась в разрушенную теплицу вместе с профессором Спраут, Сольвейг разгуливала по дорожкам между уцелевшими растениями, внимательно их рассматривая. Гермиона спросила, что она ищет. Сольвейг, слегка удивившись, ответила, что ничего, что она просто смотрит. Гуляет. Словно в двух шагах от нее не было изуродованных мандрагор. Гермиона сказала ей что-то в этом роде, а Сольвейг равнодушно передернула плечами.

- А что делать? - спросила она. - Все равно им уже ничем не поможешь…

Что-то в ней было, отчего хотелось к ней приглядеться, понять, что там внутри спрятано. Но в тот момент, когда Сольвейг, касаясь рукой ладони Гермиона, склонилась к ее губам, в голове у первой умницы Гриффиндора не осталось ни единой мысли о загадках, и, собственно, вообще ни единой мысли, кроме: "Поцелует или нет?.."

Легкая краска набежала на щеки Гермионы, и она, решительно выкинув Сольвейг из головы, уткнулась в книжку "Анимагия - что определяет выбор?" Она научилась читать на ходу - этим летом мама посетовала на бледный вид дочки и написала письмо профессору МакГонагалл с просьбой почаще выгонять Гермиону на улицу. Декан, чрезвычайно серьезно относящаяся к здоровью учеников, особенно если речь шла о лучших из них, стала едва ли не силком выпихивать Гермиону гулять. Сначала девушка пыталась отделаться сидением на скамейке с книжкой в руках, но профессор МакГонагалл быстро это пресекла, заявив, что прогулка - это ходьба, а от сидения все равно пользы не будет. Гермиона не переносила бессмысленной ходьбы, потому приноровилась на ходу решать в уме арифмантические задачи, а когда последних не было - читать.

"Одна из теорий гласит, что подсознательный выбор зверя определятся древними инстинктами, берущими свое начало в монстромагии. Для непосвященных объясним, что монстромагия - древний предшественник анимагии, умение мага превращаться в волшебное создание - дракона, единорога, василиска, мантикору, сирену и так далее. Древние легенды гласили, что монстромагия является не просто способностью трансформировать человеческое тело в иное, но своего рода существованием одной души в двух телах. Так, считается, что для монстромагии необходимо два составляющих - человек и волшебное животное, которые заключают своего рода договор, сливающий два существа в одно. Особо стоит отметить монстромагов-драконов - легенды гласят, что, поскольку драконья жизнь намного длиннее человеческой, и человек, делящий тело с драконом, умирает раньше, дракон находит себе новую "половинку". Вне всякого сомнения, эти рассказы берут свое начало в древних легендах о "людях-птицах" и вряд ли могут являться серьезной научной гипотезой.

Однако сам факт существования в прошлом монстромагов не вызывает сомнений. Возможно, верна также теория о необходимости наличия двух живых существ - человека и чудовища. Кроме того, оба существа должны быть достаточно молоды - человек может стать монстромагом в детстве или ранней юности, волшебное же животное должно быть еще детенышем. Например, там, где хроники фиксировали появление людей-василисков, историки всегда находили скорлупу от куриных яиц, неподверженных тлению - что доказывает тот факт, что эти яйца использовались в колдовских целях, и окаменевшие тела жаб.

Сейчас зарегистрированных монстромагов в волшебном мире не существует…"

Гермиона вздрогнула, услышав какой-то странный звук. Более всего он походил на вздох - но этот вздох могло издать только о-о-очень большое существо. Пахнуло паленой травой и раскаленным железом. Вскинув голову, Гермиона увидела практически рядом с собой огромного медно-красного дракона, который пристально смотрел на нее. Их разделял только тоненький ручеек, впадавший в озеро.

"Надо было пойти на игру…" - машинально подумала Гермиона, сделав шаг назад. Дракон поднял голову и втянул воздух.

Коньюнктивитус… Гермиона нашарила в кармане робы палочку; в этот же момент дракон приподнялся на передних лапах.

- Мисс Грейнджер…

Гермиона оглянулась, что было довольно глупо - не оставляло сомнений, кому принадлежит этот огромный, хрипящий, нечеловеческий голос.

- Мисс Грейнджер, - повторил голос, и Гермиона готовы была поклясться, что в нем звучит насмешка. - Чего вы боитесь?

- Вы… ты… - Гермиона хотела отступить на шаг, но взгляд льдисто-синих огромных глаз приковал ее к месту. - Вы умеете говорить?..

- Вы догадливы, мисс Грейнджер.

Драконам нельзя смотреть в глаза, запоздало вспомнила Гермиона. "Интересно, он не ест меня, потому что хочет поиграть, как кошка с мышкой?"

- Вы боитесь, что я вас съем, мисс Грейнджер?

Гермиона кивнула - голос ей неожиданно отказал.

- Человечина - это невкусно, - поучительно произнес дракон. - Люди питаются неизвестно чем, к тому же слишком жилисты… Кроме того, есть собеседников - дурной тон.

- Вы - монстромаг? - пискнула Гермиона. Что-то вроде рыка вырвалось из чудовищной груди.

- Я - дракон, - громыхнул голос.

- А как вас зовут? - осмелела Гермиона. Если этому привереде не нравится человечина, значит, есть надежда, что она уйдет отсюда живой. В ответ что-то прогрохотало, а потом дракон произнес:

- Не думаю, что ты сможешь это выговорить.

- О… - опешила Гермиона. - Это было ваше имя?

Вместо ответа дракон наклонил голову, и его шея практически распласталась по земле.

- Залезай, - рявкнул он.

- Что? - Гермиона сделала шаг назад, но два голубоватых клинка вновь поймали ее в опасный плен драконьего взгляда.

- Залезай, - повторил монстр. Гермиона, как под гипнозом, шагнула вперед и положила руку на горячую шею. Чешуя оказалось неожиданно приятной на ощупь, но садится на спину опасному чудовищу не хотелось. Как и сердить его, впрочем.

Обреченно вздохнув, Гермиона перекинула ногу через мощную шею. Дракон приподнял голову, и Гермиона съехала по чешуе вниз, до первого зубца из роскошного гребня, что высился на драконьей спине.

С тихим шорохом распахнулись блестящие крылья. Поднялись и вновь опустились, и одновременно с этим Гермиона ощутила легкий толчок. Бросив случайный взгляд вниз, она охнула и откинулась на гребень - мягко и незаметно они взлетели выше деревьев Запретного леса.

- Не бойся, - прорычал голос, перекрыв засвистевший в ушах ветер. - Я тебя не уроню.

Дракон взлетел выше деревьев Запретного леса, и Драко проводил его глазами, ощутив острую, почти невыносимую тоску. Он не мог бы сказать, чем она была вызвана. Глухая тоска не оставляла его ни на мгновение с тех пор, как Гарри ушел провожать Мину там, в безымянном австрийском городке, в жаркой Каринтии, в потерянное лето, такое же пустое и бесполезное, как пять предшествующих лет, когда он упорно и бессмысленно ненавидел Гарри Поттера. Но эта была особой - она вспыхивала в его сердце всегда, когда ему доводилось видеть чужое счастье. Это была тоска по его собственному счастью.

Совсем недалеко от него, у входа в гриффиндорскую раздевалку, стоял Поттер и пытался застегнуть нарукавник. Дежа вю, подумал Драко. Из раздевалки вышел Финниган и, не взглянув на своего капитана, прошел на поле. Хотел бы я знать, что за муха тебя укусила, подумал Малфой. Помочь, что ли… Он сделал шаг вперед. Ведь так и будет возиться…

Он бы мог поклясться, что Вельгельмина выросла из-под земли; бормоча что-то про вечных детей, она принялась застегивать злополучный нарукавник, а Гарри улыбался и что-то говорил ей…

Не умеешь же, не умеешь… Ты хоть знаешь, чего стоит его улыбка?.. И я ревновал к Финнигану, дурак, дурак, лучше бы Финниган, лучше бы… Гарри, чертов Поттер, ну почему ты так жесток ко мне?!

Прозвучал свисток, игроки взмыли в небо. Мелькнул короткой золотой молнией снитч, и Драко привычно проводил его взглядом. Со злобным свистом в воздух взлетели бладжеры. Наконец мадам Хуч подбросила кваффл, и игра началась.

Красно-желтые и серебристо-зеленые молнии метались по полю; Ловцы, как акулы, медленно кружили чуть выше, следя одновременно за игрой, за воздухом и друг за другом; что-то вопил Дин Томас; ревели, рассекая воздух, бладжеры. Эверетт, Отбивала Гриффиндора, направил черный мяч в сторону Драко, когда Финниган, приняв пас от Белл, бросился на штурм колец. Драко с балетной грацией ушел от удара и поймал кваффл. Разочарованный вой трех четвертей болельщиков был ему наградой. Он вернул мяч в игру, и откуда-то сверху прозвучало;

- Отличный дебют, Малфой.

Над ним парил ухмыляющийся Поттер. Драко скривил рот.

- Я знаю, что ты без ума от меня, Поттер, но все рекомендую тебе вернуться в игру, а то как бы не пришлось поздравлять с удачным дебютом Малькольма.

Гарри хмыкнул и умчался прочь.

Прошло десять минут. Снитч появился над самой головой Драко, дразня близостью и недоступностью бывшего ловца, но исчез прежде, чем Гарри и Малькольм подлетели к нему. Малькольм следовал за Поттером, и Драко нахмурился - если Бэддок намерен не искать снитч, а гоняться за Поттером, он рискует попасть в ловушку. Он уже собрался попросить тайм-аут, чтобы вправить мальчишке мозги, но тут кое-что произошло.

Поттер вдруг резко взял с места - вперед и вверх, и Малькольм рванулся за ним. Драко даже застонал от досады - он видел, что никакого снитча нет.

Поттер вошел в пике. Малькольм собрался было повторить фигуру, но вдруг выровнял метлу - с некоторым трудом, нужно отметить, - и помчался почти вертикально вниз. Народ дружно охнул, Драко нахмурился, а Дин Томас вдруг заорал так, что люди на ближних трибунах пригнулись:

- Ловец Слизерина увидел снитч!

Маленький золотой шарик порхал у самой травы. Лицо Поттера отразило такое отчаяние, что Драко даже стало его жаль; выйдя из пике и чудом не свернув шею, он камнем полетел вниз.

Он почти падал; быстрая метла и собственный вес стремительно несли его к земле, но Малькольм был впереди. Он несся, почти распластавшись на метле, ветер рвал его волосы, и он не думал снижать скорость. Болельщики дружно ахнули, а особо впечатлительные девицы завизжали - на полном ходу Малькольм схватил снитч; рукоятка метлы зацепила землю, и слизеринец рухнул в траву, прокатился несколько метров и замер.

Драко, резко приземлившись и едва не свалившись сам, помчался к своему ловцу. Мальчик медленно пытался подняться на ноги. Приходилось опираться на одну руку, и у него ничего не получалось, но он по-прежнему сжимал трепыхающийся снитч. Слизеринские болельщики надрывались так, что даже дружный разочарованный вой Гриффиндора, Рейвенкло и Хаффлпаффа не мог их заглушить.

- Малькольм Бэддок поймал снитч, - разочарованно простонал Дин Томас.

- Мэл, солнышко… - Драко подхватил Малькольма подмышки, поставил на ноги и сжал в объятиях. - Ты поймал снитч!..

- Я хотел тебя порадовать, - пробормотал Малькольм. - Прости… я так жутко выгляжу… - и он попытался отвернуться.

Улыбаясь, как безумный, Драко вытирал кровь, бегущую из носа Малькольма и как-то не совсем кстати ему подумалось, что если бы он собрался влюбиться в Малькольма, то сейчас был бы самый подходящий случай.

В двух шагах от них Гарри выслушивал утешения от своих друзей. Дин Томас, примчавшийся специально чтобы уверить Гарри, что тот ни в чем не виноват, многословно объяснял Мине, что Гарри, на самом деле, всегда ловит снитч, просто сегодня день неудачный, погода нелетная, и вообще, играть в квиддич в пятницу - плохая примета, а новичкам везет. Мина, посмеиваясь, обняла Гарри и погладила его по голове. А Гарри смотрел на белокурого юношу, который, улыбаясь своей самой редкой и самой красивой - солнечной - улыбкой, обнимал за плечи Бэддока, вместе с ним принимая восторги команды и поздравления болельщиков. Внезапно Гарри дернулся из крепких рук Мины и окликнул его:

- Малфой!

Слизеринец повернулся, и его улыбка, как луч прожектора, неожиданно осветила и гриффиндорцев.

- Что?

- Поздравляю.

Драко нетерпеливо встряхнул растрепанной головой.

- Не меня. Его, - и вытолкнул вперед Малькольма.

- Поздравляю, Бэддок, - произнес Гарри.

- Спасибо, - Малькольм застенчиво улыбнулся. И Гарри вновь позвал:

- Малфой…

- Что? - отозвался сияющий блондин.

- Не хочешь отпраздновать вашу победу? - спросил Гарри. И уточнил: - Вместе…

Стало тихо, и напряжение вдруг повисло такое, что его можно было трогать руками. Улыбка сошла с губ Драко; потом эти губы приоткрылись, и чуть наклонилась голова, словно Драко хотел заглянуть в лицо Гарри с другого ракурса.

- Драко… - легкая вопросительная интонация прозвучала в голосе Гарри. В ответ бледные губы сомкнулись в тонкую полоску, и лицо Малфоя стало таким злым, что Гарри отшатнулся.

- Поттер, - голос Драко напоминал наждачную бумагу, - я сегодня занят, - он властно обнял Малькольма за плечи. - Обратись ко мне на днях, может, я найду для тебя минутку в своем расписании.

- Гарри, - осторожно произнесла Мина. Гарри не отозвался - он смотрел вслед уходящей слизеринской команде, и что-то, что могло быть только отчаянием, отражалось у него на лице. - Гарри! - настойчиво повторила девушка.

- Оставь меня, пожалуйста! - выкрикнул вдруг Гарри, обвел бешеным взглядом толпу и громко крикнул: - Оставьте меня все!

Хогвартс, 10 октября 1997 года, вечер

- Тебе холодно?

- Нет…

- А почему ты дрожишь?

- Я не дрожу.

- Ты дрожишь. Тебе страшно?

- Нет…

- Тебе страшно… Хочешь передумать?

- Драко… я…

- Это страшно?

- Нет…

- Это больно?

- О… нет…

- А теперь?

- О… Драко… пожалуйста…

- Иди сюда…

- Оооо…

- Позволь мне… вот так… ложись… тише, котенок, тише…

- О… Драко, Боже… Драко!..

- Тише, радость моя… шшш…

- О… не издевайся надо мной!..

- Вот видишь… связная фраза… Ты слишком нетерпелив, сладкий…

- А-а-аххх!.. О, еще!..

- Так?

- Та-а-ак…

- Малькольм… мальчик… сладкий… маленький… котеночек… нежный…

- Драко… Господи… сильнее… еще…

- Мой…

- Драко…

- Котенок…

- Посмотри на меня…

- Только мой…

- Посмотри…

- Любимый…

- Дра-а-ако-о-о…

- О… Бо-же… мой!..

Склоненная к маленькому дракончику белокурая голова не повернулась, когда Гарри вошел и остановился в дверях.

- Ты же велел оставить тебя в покое… - произнес ледяной голос, от которого стыли вены.

- Прости меня… - прозвучало в ответ. Она обернулась, и Гарри увидел всплеск слез в светлых глазах.

- Что я тебе сделала? Ты мне мстишь за что-то, что тебе сделал Драко? А я тут при чем? Объясни мне, ради Бога, что происходит!

- Я люблю тебя, - Гарри шагнул вперед, обхватил руками тонкую талию, зарылся носом в белые волосы, пахнущие солнцем. - Вот что происходит. Но до тебя я любил другого человека. Я им отравлен. Когда я вижу его, мне кажется, что все иное - ложь, и только он - истина. Но я люблю тебя… Прости…

- Я никогда не стану делить тебя ни с кем! - яростно произнесла Мина.

- Это закончится, - прошептал Гарри в теплые пряди. - Это закончится… Я люблю тебя… Я хочу любить тебя… Он мне не нужен… Он пройден…

Сладкий мальчик, разметавшись, мирно спал в его префектской кровати, а Драко курил третью сигарету, сидя на подоконнике крошечного окна спальни. Оно было вровень с землей; и потому Драко вспоминал "тайную комнату". Наверное, если сильно постараться, можно даже представить, что это Гарри сейчас спит в его кровати.

Входя в дрожащее, жаркое, податливое тело Малькольма, он закрывал глаза, чтобы хотя бы вообразить себе, что это Гарри, и каких усилий ему стоило не прокричать во всю глотку его имя… Наверное, нельзя так поступать с мальчишкой, но, с другой стороны, он же получил свою порцию удовольствия…

- Он любит тебя…

Драко вздрогнул, обернулся - и выругался сквозь зубы.

- Я надеялся, что это был ночной кошмар.

Рон Уизли ухмыльнулся.

- Всю жизнь мечтал, что ты это скажешь.

Их последняя встреча не была самым приятным воспоминанием из жизни Малфоя…

- Это мое кольцо.

В первый раз в своей жизни, столкнувшись с Рональдом Уизли, Драко Малфой потерял дар речи. Впрочем, из-за чертового Поттера в жизни Драко в последнее время много чего происходило в первый раз.

Когда, наконец способность говорить вернулась к Драко, он спросил совсем не то, что нужно было спросить:

- В каком смысле - твое кольцо?

- В прямом, - отозвался Уизли. - Ну, впрочем, теперь вряд ли мое - покойники не имеют права на личное имущество. Это мое кольцо, я купил его в прошлом году, чтобы подарить Гарри.

- Гарри? - Драко посмотрел на кольцо. Что ж, справедливости ради стоило признать, что у Уизли был некоторый вкус. Кольцо подошло бы Гарри идеально. - Гарри Поттеру?

- Прости, я не знал, что у тебя так много знакомых по имени Гарри, - кротко улыбнулся Рон.

- Смерть положительно повлияла на твое чувство юмора, - огрызнулся Драко.

- Я буду расценивать это как комплимент, - усмехнулся Рон.

- На черта ты купил кольцо для Гарри? - Драко посмотрел на Уизли в упор. Хмм… Рон выглядел как-то иначе, не так, как хогвартские привидения. Он не был прозрачным и бесцветным. Нет, его трудно было назвать плотным - он не выглядел как живой человек, хотя его одежда - форменная хогвартская роба, гриффиндорский галстук и значок, - были цветными. Но он казался несколько эфемерным.

- Я хотел сделать ему предложение, - в голосе призрака прозвучала легкая грусть.

- Какое предложение? - тупо спросил Драко. Определенно, беседа с душами умерших не была его коньком - он начал слегка тормозить. Рон рассыпался в негромком смешке, и Драко подумал, что он и представления не имел, что привидения умеют смеяться, но если умеют, то этот смех - как раз то самое и есть.

- Руки и сердца, Малфой. Я тогда думал, что раз вы все равно поссорились, возможно, у меня есть шанс…

- Ты был влюблен в Гарри?!

- Малфой, незачем так орать - я услышу тебя, даже если ты будешь просто думать.

- Как ты мог быть влюблен в Гарри?! - прошипел Малфой, понизив голос. - Ты же был его лучшим другом!

- Послушай, ты говоришь это так, как будто я, будучи лучшим другом Гарри, отдал его на съедение соплохвостам, - заметил Рон. - Мне казалось, ты должен понимать, почему можно влюбиться в Гарри.

- Я никогда не был ему другом! - отрезал Малфой.

- Тогда мне было еще проще, тебе не кажется?

- Черт побери! - Драко сел на кровать. Рон присел рядом. Малфой поднял голову от сложенных на коленях рук и с интересом посмотрел на привидение.

- Как ты это делаешь?

- Что?

- Ну… касаешься материальных предметов? Призраки этого не умеют.

- Это чтоб тебе было проще, - ответил Рон. - Я, понимаешь ли, не совсем призрак. Я - дух-посланник, у меня есть задание.

- Какое? - спросил Драко.

- Не знаю в точности, но, думаю, это со временем откроется.

- Ты хочешь вернуть кольцо? - Драко протянул руку с украшением.

- Не думаю, - задумчиво отозвался Рон. - Да и зачем мне…

- Может, нужно отдать его Гарри и передать ему, как ты его любил, и все такое?

У Рона был такой вид, будто он что-то напряженно обдумывает. Потом он сказал:

- Нет, не это. Да и я вовсе не хочу, чтобы Гарри про это знал.

- Почему? - удивился Драко.

- Потому что я был его лучшим другом и, слава Богу, не успел этого испортить. И не хочу портить, - терпеливо отозвался Рон. И усмехнулся. - Кстати, давно ты стал таким добрым и любезным?

- Я просто хочу, чтобы ты от меня отвязался, - буркнул Драко. - Как твое кольцо попало к Снейпу? Ты что, перепутал адрес?

- Он нашел его на том месте, где меня убили, - спокойно ответил Рон.

- Кто это сделал? - вдруг спросил Драко.

- А ты не догадался? - удивился призрак. - Питер Петтигрю. Червехвост. Струпик, моя крыса.

И он растаял в воздухе прежде, чем Драко успел что-либо сказать по этому поводу.

И вот теперь Рон Уизли снова стоял перед ним. Точнее, не то чтобы стоял - он скорее висел в воздухе невысоко над полом, все с тем же благостным выражением на светящейся физиономии.

- Почему бы тебе не начать доставать своих друзей, а, Уизли?

- Я не хочу их расстраивать, - ответил тот.

- А меня, значит, можно?

- Ты никогда не был моим другом. Представь, что с ними станется, если я вдруг перед ними появлюсь.

Он присел на подоконник рядом с Драко. Слизеринцу показалось, что призрак с их прошлой встречи стал еще плотнее.

- Да, - ответил Рон на незаданный вопрос. - Так оно и есть. Опять же, для твоего удобства.

Драко тут же захотелось прикоснуться к Рону, чтобы узнать, насколько он плотен на самом деле. С другой стороны, вряд ли это уместно по отношению к своему недругу…

- Ты можешь, - сказал Рон. - Но сейчас я бесплотен. Возможно, если мы еще пообщаемся, твое воображение обеспечит мне и плоть.

- Ты не являешься предметом моих ночных фантазий, Уизли, - выплюнул уязвленный Драко. - И прекрати читать мои мысли!

- Я не могу, - смиренно отозвался Рон. - Я делаю это не нарочно, просто это для меня все равно, что для тебя слышать или видеть. И, кстати, ты мне однажды приснился в эротическом сне.

- Что?!. - поперхнулся Драко. На кровати завозился Малькольм. Рон улыбнулся уголком рта.

- Я же сказал, не нужно кричать. Я серьезно. Я бы мог рассказать тебе этот сон, но, думаю, будет интересней, если я его тебе покажу.

- Ты это можешь? - удивился Драко.

- Ну да. Я же дух, тень. Мысли и сны - это все рядом. Но мне сначала нужно с тобой пообщаться подольше. Я не очень хорошо тебя знаю, Малфой, на самом деле.

- Отлично! - фыркнул Драко. - Не думаю, что ты что-то упустил!

- А я как раз так и думаю, - возразил Рон.

- Ты что-то добренький, Уизли.

- Ничего не поделаешь, - улыбнулся Рон. - Я же умер.

- Что, все умершие внезапно добреют?

- Или наоборот. Это зависит от души.

Драко покачал головой и вытянул еще одну сигарету из пачки.

- Так, значит, это правда - про ад, рай и прочую фигню?

- Да, - ответил Рон.

- А разве ты можешь все это рассказывать живым?

- Да, могу. Если я что-то не могу сказать, у меня это просто не получится.

- А как Он выглядит? - Драко указал сигаретой на потолок. Рон ненадолго задумался.

- Мне кажется, он похож на Дамблдора, - и, заметив, как вытянулось лицо Драко, призрак добавил: - Но, думаю, это субъективное восприятие.

- Господи! - с отвращением произнес Драко и тут же сделал такое движение, будто собирался заткнуть себе рот. В ярко-голубых глазах Рона заплясали смешинки.

- Драко…

Полусонный зов с кровати заставил Драко оглянуться. Малькольм приподнялся на локте, обводя комнату затуманенными глазами. Выглядел он до невозможности хорошеньким, таким, что Драко сглотнул.

- Драко, с кем ты разговариваешь?

- Сам с собой, - ответил Драко. - Спи, котенок.

- Иди ко мне, - пробормотал Малькольм, снова опускаясь на подушки. - Мне без тебя грустно…

- Я сейчас, - отозвался Драко. - Спи.

- Нет… я тебя подожду… - раздался в ответ сонный шепот, а потом до Драко донеслось тихое размеренное дыхание.

- Он тебя любит, - повторил Рон.

- Я тут ни при чем, - огрызнулся Драко.

- При чем, - возразил Рон. - Послушай, Малфой, ты же знаешь, кого ты на самом деле любишь. Ты принесешь этому ребенку только горе. Прогони его, пока он к тебе не привязался окончательно.

- Вот что, мать Тереза, - яростно проговорил Драко, повернувшись к Рону. - Моя личная жизнь не имеет к тебе никакого отношения, если только тебя не послали сюда работать моим Ангелом-Хранителем. А если же это так, то, пожалуйста, будь добр, вернись к своему Господу и передай ему, что я отказываюсь от такой заботы, и вообще, мне уже зарезервировали место в аду как гомосексуалисту, совратителю детей и просто сволочи. Итого три. Доступно?

- Вполне, - ответил Рон. - Я еще вернусь.

И он исчез.

- Пошел ты к черту, - буркнул Драко. - Исчез, осталась одна улыбка…

Он выбросил сигарету, закрыл окно и, скинув халат, забрался под одеяло к Малькольму. Мальчик завозился и прижался к Драко, обняв его за шею.

"Ему же нравится, - подумал Драко. - Он счастлив… Не стану же я разрушать его счастье…"

Хогвартс, 20 декабря 1997 года, утро

Солнце светило слишком ярко, и это, пожалуй, был единственный момент, который мешал игре. Все же остальное словно специально было заказано для квиддича, и вопли болельщиков далеко разносились в неподвижном морозном воздухе.

Немногие ученики Хогвартса оставались в замке в дни квиддичных матчей. Большинство из этих оставшихся были наказанными за какую-нибудь провинность и остро переживали свою непричастность ко всеобщему счастью.

Сольвейг Паркер к их числу не относилась - она осталась в замке потому, что у нее были дела поважнее и поинтереснее, чем просмотр игры плохих команд. И одно из этих дел как раз просунуло свою лохматую голову в дверной проем туалета Плаксы Миртл.

- Паркер, ты здесь?

- Прошу вас, - буркнула слизеринка. Гермиона вошла и остановилась рядом с Сольвейг.

- Тебе не надоело здесь тусоваться?

- Ты нашла картинку? - спросила в ответ Сольвейг. Гермиона покачала головой.

- Я перерыла все его вещи. Знаешь, как это неприятно?

- Он годами не отдает носки в стирку?

- Разумеется, Сольвейг, не поэтому! - раздраженно ответила Гермиона. - Он мой друг, в конце концов!

- Мы же не совершаем преступления, - пожала плечами Сольвейг. - Просто я хочу копию с этого рисунка…

- Сольвейг, это…

- Давай не будем о морали и нравственности, о'кей? Я же все-таки слизеринка. Так ты нашла ее?

- Говорю тебе, нет! То ли Гарри ее так хорошо спрятал, то ли… - Гермиона замолчала, прикусив губу.

- Выбросил, - закончила Сольвейг. - Интересно, зачем ему ее прятать?

- От Мины? - предположила Гермиона.

- И выбрасывать тоже от нее, - заметила Сольвейг. - Неприятный тип твой Гарри…

- Вовсе нет, - огрызнулась Гермиона. Нависло молчание. Наконец его разбила Сольвейг:

- Так ты предлагаешь изменить место встречи?

Гермиона кивнула.

- Ага. А зачем?

- У меня есть мысль, - ответила Гермиона. - Но я не хочу думать об этом в дурацком туалете. К тому же, гитара тут отсыревает.

- И куда же мы передислоцируемся? - спросила Сольвейг.

- Ко мне в комнату, например, - пожала плечами Гермиона. - Я же староста, я живу одна.

- Ага, - с ехидцей в голосе отозвался Сольвейг. - А нам принципиально важно быть наедине?

Гермиона мысленно прокляла свою белую кожу.

Несколько секунд Сольвейг рассматривала подругу с нежной насмешкой в глазах. Потом произнесла:

- Ну, и что у тебя за мысль?

Гермиона подняла голову.

- Я хочу попробовать отыскать родственников Снейпа. Тогда мы сможем воспользоваться Поисковым зельем, чтобы найти его, - Сольвейг ничего не ответила, и Гермиона пустилась в объяснение: - Понимаешь, Поисковое зелье можно использовать, только если в жилах потерянного и ищущего течет общая кровь, или общий состав, как в прошлом году, когда Гарри…

- Я знаю, - перебила Сольвейг. - Грейнджер, если бы это было возможно, неужели, ты думаешь, это никому бы не пришло в голову? Дамблдору, например? У Северуса нет родственников, я-то знаю, - она привалилась к стене. - Из родственников у нас только одна семья, не кровные… Тетя Северуса, сестра его матери, сбежала из дома и вышла замуж за человека, у которого уже были дети от другой женщины. Мать ее прокляла, и вскоре она умерла от болезни, не оставив потомков. Других теток у Северуса не было, а все предыдущие поколения семьи его матери и отца ограничивались одним ребенком. Наследником. Довольно неосторожно с их стороны, тебе не кажется?

- А дядя Снейпа? - спросила Гермиона.

- У него тоже не было детей, - Сольвейг запустила руку в волосы. - Впрочем, Северус как-то упоминал, что у него был брат. Но он говорил - был, так что не думаю, что он до сих пор жив.

- А вдруг жив?

- О нем бы вспомнили, Грейнджер! - почти яростно выкрикнула Сольвейг. - Ты думаешь, что всем настолько наплевать на моего отца?!

- Нет, я так не думаю, - Гермиона вздохнула. - Послушай… Есть еще один вариант. Ведь возможно, что ты его дочь…

Сольвейг пожала плечами.

- Думаешь, это такая страшная тайна, что ее нужно скрывать?

- Всякое бывает… Просто ты на него похожа. Возможно, что ты дочь его брата… Как бы там ни было, если мы сможем убедиться, что ты - кровная родственница Снейпу, мы сможем использовать зелье.

- Как мы в этом убедимся, Грейнджер? - устало спросила Сольвейг. - Пробраться в Министерство и посмотреть Большую Книгу Судеб? Как будто ты не знаешь, что это невозможно…

- Вот что, Паркер, - Гермиона взяла слизеринку за плечи и встряхнула с неожиданной силой, - нельзя быть такой инертной! Ничего само собой не образуется! Если мы будем тут сидеть и ныть, что ничего нельзя сделать, мы ничем не ему поможем! Нужно использовать малейший шанс! В конце концов, он ведь твой почти отец!

- Да что ты, в самом деле… - Сольвейг раздраженно вырвалась из рук Гермионы. - Тебе-то какое дело? Как будто я не знаю, как ты со своими гриффиндорскими друзьями к нему относилась!

- Я к нему нормально относилась, - возразила Гермиона. - Он прекрасный учитель, - Сольвейг хмыкнула. - Да, для меня это критерий! Но я хочу помочь ему не ради него, а ради тебя!

Последние слова отдались эхом от отсыревших стен. Сольвейг несколько секунд молчала, глядя в пол. Потом, не поднимая головы, она заговорила, и хотя Гермиона не видела ее лица, она поняла, что слизеринка улыбается.

- Я бы поцеловала тебя, но, по-моему, целоваться в туалете - это ужасно.

Неизвестно, где, неизвестно, когда

Он открыл глаза и несколько минут просто лежал неподвижно, наслаждаясь ощущением полного покоя. Из памяти снова вырвали кусок - наверное, он был под Империусом - Северус никогда не мог сопротивляться этому проклятию, к тому же оно награждало его потерей памяти, и Северус никак не мог решить, хорошо это или плохо. Не особенно распространенный симптом - большинству людей свойственно помнить, что они делали под Империусом.

Наверное, подумал Снейп, пытаясь поудобнее устроиться на жесткой скамье - мешала рука, прикованная к стене на короткую цепь, - варил какое-нибудь зелье. В прошлый раз, придя в себя с черной дырой в памяти, Снейп был подвергнут допросу с Признавалиумом, который, как любезно сообщил ему Вольдеморт, он же сам и варил. Лорда очень интересовало, как Драко выжил после удара ножом. Северус, который пил Признавалиум с тех пор, как научился его варить, мог сопротивляться действию зелья безо всякого труда, но, чтобы не вызывать ненужных подозрений, он всегда говорил правду в тех случаях, когда ее можно было сказать. Он рассказал Вольдеморту о Поисковом зелье.

- Вот как? - удивился Лорд. - Ты сам придумал этот способ? Интересно, почему я об этом узнаю только что? Когда ты испытал его?

- Когда умер мой дядя, - ложь далась без труда. - Но этот способ воскрешать мертвых не дает гарантии. Нужно найти слова, которые бы заставили душу вернуться в тело?

- Это так сложно? - спросил Вольдеморт. - Все хотят жить…

- Нет, - возразил Снейп. - На самом деле, глубоко в душе, никто не хочет жить. Потому-то их так трудно вернуть.

- Так, может, дело в том, что они просто не знают, что умерли? - спросил Лорд. - Интересно, а если другая душа уцепиться за ту, что пытаются выманить из царства мертвых, у нее получится?

Снейп удивленно сморгнул.

- Не знаю… Пока это удалось только Поттеру и Малфою.

- Просто Поттер сумел убедить Малфоя, что тот умер, и тому захотелось жить, - Лорд улыбнулся. - Все хотят жить, Снейп, даже ты… Так хотят жить, что глотки будут рвать друг другу за лишнее мгновение жизни… Ты еще поймешь, до чего ты сам этого хочешь…

Снейп завертелся на своем неудобном ложе. Хорошо, что он не сказал Вольдеморту правды о своем первом опыте с Поисковым зельем, хотя этот случай и доказывал, что люди как раз таки не хотят жить. Даже если им и есть ради чего…

Забавно, что та женщина - вторая его женщина, как он любил ее называть, - умерла за своего сына, но жить ради него была не согласна. В семьях есть что-то несправедливое, думал Снейп. Зачем эти люди заводят детей, если, в сущности, им не нужен никто, кроме друг друга? Инстинкт продолжения рода? Обычаи? Неосторожность с противозачаточными средствами?

Лили Эванс была лучшей выпускницей Хогвартса в 1976 году. Грейнджер временами напоминала Снейпу ее, но Грейнджер при всем ее блестящем уме не хватало мудрости, тактичности, женственности и, конечно, красоты Лили. Снейп влюбился в нее сразу же, как только обрел способность влюбляться, и иногда ему казалось, что он любит ее до сих пор. Он, естественно, не сделал ничего, чтобы добиться ее. Она была с Поттером, которому Северус был не соперник. Вряд ли нашлись способы, не считая волшебных, которые помогли бы ему увести Лили у Поттера. А волшебные способы он использовать не мог. Это было… недостойно.

Если бы тогда, на той стороне, ему удалось убедить ее вернуться, возможно, жизнь пошла бы совсем иначе. Возможно, это была бы его и ее жизнь. Одна на двоих. Но Лили, точнее, ее тень под тусклым небом преддверия страны мертвых, упрямо смотрела мимо, туда, куда уходил Джеймс, и губы монотонно твердили одно: "Я останусь с Джеймсом", пока песочные часы, висящие на груди у девушки совсем как ее неизменный Хроноворот, бесстрастно отмеряли время Северуса.

И он был вынужден вернуться один.

Но странно - боль от потери Лили не была долгой. Она вскоре ушла, затерялась в повседневных хлопотах, тень ее сгинула, пока он разрывался между тайным слушанием его дела в Министерстве Магии, преподаванием в Хогвартсе и заботой о Сольвейг. В этих хлопотах он забыл также и о той, кому был обязан появлением на свет Сольвейг, и ничем даже не попытался облегчить ее участь. С другой стороны, имела ли право мисс Паркер, предавшая его и желавшая его смерти, рассчитывать на его помощь?

Снейп раздраженно дернул цепь. Господи, можно подумать, что без этого поводка он бы куда-то делся! Его посадили на цепь недавно, после неудачной попытки побега. До этого он размещался в комнате - плохо обставленной, пыльной и запертой на все замки, но все же комнате. Вечером туда заходила мисс Паркер - говорила о пустяках, вспоминала школу - так, словно они общались в дружеской обстановке на вечеринке выпускников. Временами она начинала расспрашивать о Сольвейг.

Тема Сольвейг всплыла неожиданно - после сеанса с Признавалиумом мисс Паркер зашла к нему и затеяла светскую беседу. Она принесла еду, вино и сигареты; выпив, полезла целоваться. Северус отвечал, но весьма неохотно. Оторвавшись от его губ, Паркер сказала:

- Раньше ты был несколько поживее. Что, старость не радость, Снейп?

- Я никогда не был мазохистом, Паркер, потому садисты меня не возбуждают, - ответил Снейп.

- Но раньше я тебя, помнится, возбуждала.

- Это было почти двадцать лет назад, тогда меня возбуждало все, и даже ты.

- Ты меня никогда не любил, - не вопрос, а утверждение.

- Верно. Да ты и не заблуждалась на этот счет.

- И ты использовал связь со мной, чтобы утвердиться в глаза Господина и иметь возможность эффективно шпионить для твоего сумасшедшего старика.

- Тоже верно, - кивнул Снейп. - Ты выдала меня, когда поняла это?

- Нет, - она улыбнулась. - Это я понимала с самого начала, - она приблизилась к нему вплотную. - Я всегда знала, что ты шпион, Северус. Но я не выдавала тебя. Долго. Знаешь, почему? - она не дождалась ответа и ответила сама: - Потому что я любила тебя… Но когда я поняла, что ты без ума от этой вульгарной грязнокровки… - она зашипела сквозь зубы, и Снейпу показалось, что сквозь маску холодной леди и сосредоточенной убийцы проглянула злая и очень несчастная девчонка, какой она была всегда. - Вот тогда я и выдала тебя, Северус. Если бы не эта дурацкая история с малышом Поттером… - она замолчала и вдруг безо всякого перехода спросила: - Девочка, которая живет с тобой - моя дочь?

Он непроизвольно вздрогнул.

- Откуда ты знаешь?..

- За тобой шпионили, Снейп, - лениво объяснила она. - Это же понятно. Не очень-то разумно с твоей стороны - оставить девочку себе, с учетом того, что твоя жизнь никогда не была особенно спокойной. Ты не подумал, насколько ты будешь уязвим с ней?

Северус не ответил. Пожалуй, ответ занял бы слишком много времени… и еще ему не хотелось раскрывать перед мисс Паркер эти стороны своей натуры. Не мог же он рассказать ей, что он почувствовал, когда увидел девочку. Свою дочь. Он не мог быть до конца уверен, что Сольвейг - его дочь; шайка Упивающихся Смертью отличалась очень свободными, мягко говоря, нравами, и вряд ли он был единственным у мисс Паркер. Но когда он увидел ее, когда взял ее на руки… Паркер не хотела ни видеть, и слышать ребенка; она вообще не хотела ребенка, но ей пришлось рожать, потому что она обнаружила беременность слишком поздно. По ее настоянию Снейп отдал девочку в детский дом, но постоянно навещал, а когда Темный Лорд сгинул, и опасная жизнь шпиона осталась в прошлом, он забрал девочку к себе, в Дом Снейпов. Возможно, если бы не Сольвейг, он бы просто вскорости спился.

Со временем он убедился, что Сольвейг может быть только его дочерью. От матери она взяла немного - лишь темные, льдисто-синие глаза. Впрочем, они могли быть и "косой наследственностью", подарком от другого человека, которого Снейп мысленно продолжал называть братом и который умер для рода Снейпов, хотя и продолжал жить для всего остального мира, называясь по-другому. Этот человек уже не был ему братом. Некоторые заклятия неизбывны.

И еще она, слава Богу, не унаследовала его нос. Но вот все остальное - угрюмый взгляд, замкнутость, скверный характер, непослушные жесткие волосы, которые имели привычку засаливаться сваливаться в неряшливые патлы через несколько часов после того, как их вымыли и причесали, и еще ужасную манеру влюбляться в совершенно неподходящих людей - все это было, без сомнения, его кошмарное наследство. Она была его дочерью; она вообще была.

Наверное, его подстегнула мысль о Сольвейг. Вольдеморт был почти прав на его счет - Северус хотел жить, но, на самом деле, только потому, что ему было для кого.

Он немного умел колдовать без палочки, поэтому ночью сумел открыть дверь. Место, где он находился, напоминало старый заброшенный дом, и Снейп надеялся, что сумеет выбраться из него.

Наверное, на дом были наложены какие-то чары. Почти всю ночь Снейп бродил по коридорам, крался по лестницам, и временами он даже видел выход, и ему казалось, что он вот-вот сможет до него добраться… но лестница уводила в сторону, коридор петлял, и он вновь и вновь возвращался к своей "камере". Было от чего впасть в отчаяние.

Наутро мисс Паркер нашла его у двери.

- Ты пытался сбежать, - констатировала она. - Дурак.

И она убедительно доказала ему, что он был неправ.

Хогвартс, 20 декабря 1997 года, вечер

- Конь на Д-пять.

Драко лениво вытянул руку и переставил коня куда было сказано. И рассеянно уставился на доску.

- А почему, если ты можешь сидеть на чем-нибудь, ты не можешь прикасаться к предметам?

- Я бы не сказал, что я действительно сижу, - ответил Рон. - Скорее, это то, как ты это видишь. Тебе кажется, что я сижу… или лежу, а на самом деле я как бы…

- Висишь, - подсказал Драко.

- Вроде того, - согласился Рон. - Это иллюзия, я бы так сказал. То, что ты меня видишь - это тоже ведь иллюзия. Я, в принципе, могу взять фигурку, - он обхватил пальцами ферзя, - но поднять не могу. Ты будешь ходить или нет?

Драко раздраженно передвинул королевскую пешку и уставился на пальцы Рона. Мысли в усталой голове плыли медленно-медленно. "Интересно, а почему я не замечал раньше, какие у него красивые пальцы? Длинные, прямые, как будто выточенные из дерева… Обидно, что он умер…"

- Ну и о чем ты думаешь?

Драко вздрогнул и обругал себя. "Черт, он же слышит мои мысли!"

- Какой смысл в этом ходе, Малфой? - раздраженно спросил Рон. - Ты открыл короля, молодец, ничего не скажешь.

- Послушай, чистая душа, ты чего злишься? - вскинул бровь Драко. - Обратно в рай не примут, смотри, - он опустил голову на руки. - Я не могу думать сейчас, Уизли, давай доиграем завтра.

- С тобой играть неинтересно, ты ходишь не думая, - ответил Рон.

- Это с тобой играть неинтересно, ты всегда выигрываешь, - огрызнулся Драко. - Ты что, и у Грейнджер выигрывал?

- Да, - усмехнулся Рон. - Это было единственное, в чем я ее превосходил.

- Ну почему ж… - возразил Драко. - Еще ты никогда не был таким заносчивым всезнайкой.

- Гермиона вовсе не заносчивая всезнайка, - ответил Рон. - Если уж кто и заносчивый…

- Ладно, ладно… - отмахнулся Драко. - Я понял…

- Тогда расскажи мне, - сказал Рон, и Драко поднял на него изумленный взгляд. - Ну, про письмо…

Сегодня утром за завтраком белая полярная сова принесла Драко письмо. Сову он знал. В прошлом году она иногда, по ночам, в тех редких случаях, когда он оставался ночевать у себя в спальне, стучалась в окно, чтобы передать ему коротенькую записочку. Записочки эти, написанные полудетским корявым почерком, обычно сообщали что-нибудь вроде: "Я не вижу тебя всего два часа, а мне уже тоскливо. Ты точно не сможешь придти сегодня?". Или "Я очень, очень, очень хочу тебя видеть. Пожалуйста, приходи". Или "Я люблю тебя. Спокойной ночи". А еще эта сова уже седьмой год подряд приносила за завтраком почту для Гарри Поттера.

Неожиданное поведение белой полярной удивило, кажется, всех присутствующих в зале, кроме самого Гарри. Он продолжал невозмутимо поглощать завтрак. Драко не удержался и метнул короткий взгляд на Мину. Она нервно крутила в пальцах вилку. Это зрелище немного порадовало его, и Драко развернул письмо.

Это был, конечно же, все тот же корявый почерк. Записка гласила: "Драко, в ночь на двадцать шестое намечается рождественская вечеринка в гриффиндорской башне. Близнецы обещают водку - они утверждают, что если ее смешать с усладэлем, получается нечто крышесносное. Гермиона возмущается, но я уже попросил разрешения у МакГонагалл, и она не против, если мы не будем сильно шуметь. Еще будут Джинни, Мина, Чарли Уизли, твоя Паркер, обещает зайти Люпин. Я послал такое же письмо Сириусу - я знаю, что ты с ним дружишь. Приходи, пожалуйста, мне хочется встретить Рождество вместе с тобой. Приводи с собой кого хочешь. Я буду ждать. Гарри".

В некотором смятении Драко свернул письмо и убрал его в карман робы. Сильно было искушение посмотреть на Гарри, но Драко этого не сделал. В голове началась настоящая буря. "Он издевается надо мной… Он играет со мной… Господи, он дурак или я чего-то не понимаю?.. Неужели он думает, я это вынесу?.. Неужели я на это соглашусь?.."

- От кого было письмо? - спросил Малькольм, тщетно пытаясь скрыть ревнивые нотки в голосе. Драко сумрачно посмотрел на него, и мальчик, смутившись, опустил голову.

- Какие планы на Рождество? - спросил Драко после небольшой паузы, решив, что он уже достаточно помучил Малькольма холодностью.

- О… - от неожиданности мальчишка вздрогнул, вскинув голову. - Наверное, поеду домой… мама с папой настаивают, чтобы я возвращался домой на Рождество…

- Как хочешь, - равнодушно бросил Драко, проследив затем, чтобы равнодушие в его голосе было в достаточной мере показным. Отчаяние, прозвучавшее в голосе Малькольма, показало Драко, что он своего добился.

- Я не могу… понимаешь, Драко, они будут сердиться, на Рождество дома собирается вся семья… - он тронул Драко за рукав. - Ну, хочешь, я попрошу, чтобы мне позволили остаться? Я очень бы хотел провести Рождество с тобой, честно…

- Я же сказал - делай что хочешь, - нетерпеливо отозвался Драко. Ему, конечно, вовсе не нужен был никакой Малькольм на Рождество, мальчишка с его влюбленностью вообще временами надоедал страшно, но с ним приятно было играть. В конце концов, Поттер же позволяет себе использовать Драко как игрушку, почему бы и Драко не вести себя так же?

- Драко… - Бэддок почти плакал. - Ну, не сердись, пожалуйста… Я ведь не нарочно, я…

- Прекрати ныть, Бэддок, - громче, чем следовало, бросил Драко, раздраженно выдернул рукав из пальцев Малькольма и вышел из-за стола. По рядам слизеринцев просыпался смешок, Пенси скривила губы в презрительно усмешке, поглядывая на Малькольма, а Блэйз протянула руку и снисходительно-ласково погладила его по голове.

- Не расстраивайся, малыш, бывает.

Покраснев, Малькольм сердито дернул головой и уткнулся в свою тарелку.

"Прекрати издеваться над ребенком!"

"Отвали!"

"Послушай, неужели ты не видишь, как он влюблен в тебя?"

"Я не удивлен, это часто случается…"

"Ему плохо…"

"Мне тоже плохо!"

"Но Малькольм-то в этом не виноват! Его ты за что наказываешь?"

"Отвали, Уизли, чертов сукин сын! Ничего ему не сделается, страдания полезны для юных сердец!"

"Ты все-таки тварь, Малфой!"

"Ну так и оставь меня в покое!"

- Малфой! Ты себя хорошо чувствуешь?

Драко поднял голову и нервно провел ладонями по лицу. В дверном проеме класса Трансфигурации стояла Грейнджер и удивленно и немного встревоженно смотрела на него. Очевидно, подумал Драко, весь его мысленный разговор с Роном отражался у него на лице.

- Спасибо, Грейнджер, я в порядке, - спокойно ответил он.

- А… - неуверенно отозвалась Грейнджер. - Тогда хорошо…

За спиной Грейнджер появилась Паркер. Несколько мгновений они с Драко смотрели друг на друга, не решаясь заговорить. За этот семестр они стали еще более чужими, чем были первые пять лет существования на одном факультете. Тогда они просто были друг другу никем, теперь они стали рассорившимися друзьями, хотя ни слова между ними не было сказано, начиная с первого сентября. Драко, едва ему на глаза попадалась Сольвейг, сразу начинал чувствовать себя виноватым. Возможно, она тоже чувствовала свою вину - за заклинание, связавшее полтора года назад Драко с Гарри. Во всяком случае, это было бы справедливо, неожиданно зло подумал Драко, глядя в ничего не выражающие темно-синие глаза.

- Паркер, я хотел бы поговорить с тобой, - решительно сказал он.

- А ты не опоздаешь на игру? - приподняла бровь девушка.

- Я могу и не ходить, - ответил Драко. - Меня мало интересует Рейвенкло и Хаффлпафф.

- Разве ты не составишь компанию своей маленькой пассии? - еще более холодно осведомилась Сольвейг.

- Я, пожалуй, пойду, - вмешалась Гермиона. - Увидимся, Сольвейг.

- О'кей, - кивнула слизеринка. Когда они остались вдвоем, Драко произнес:

- Мы вроде бы не ссорились, Паркер, а ведем себя именно так…

- Я в этом виновата? - спросила Сольвейг.

- Ты злишься на меня из-за Снейпа? - предпринял новую попытку Драко.

- Злюсь? - переспросила девушка со странным выражением лица. - О, нет. Злюсь я на Вольдеморта. Если можно применить здесь это слово.

- Послушай, я понимаю, что виноват, и что если бы я не сбежал никуда, Снейп не попал бы в беду, - заговорил Драко. - Хорошо, я прощу прощения. Паркер, ты мне нужна. У меня никого не осталось, понимаешь. И мне очень плохо… - он почти выдавил из себя эти слова. Нет, ему совсем не хотелось признаваться в своей слабости. Но ему нужен был кто-то - кто-то, кого он может называть другом, кто может выслушать его и разделить его боль. - В конце концов, Паркер, это ведь и ты виновата, что…

- Я виновата? - перебила Сольвейг. - Я?! Значит, я тебе нужна, да? Значит, тебе плохо? А я, такая скверная девчонка, бросила тебя на произвол судьбы? А обо мне ты подумал?! О том, что я лишилась единственного человека, который любил меня, заботился обо мне?! О том, что я не знаю, жив он, умер, увижу ли я его когда-нибудь еще?! О том, что я не знаю, что со мной будет?! Ты хочешь, значит, чтобы я выслушивала твое нытье, как тебе плохо, скверный мальчик Гарри бросил тебя, да? После того, как ты, чертов идиот, сам же все и разрушил, сам похерил единственный шанс, который я, я, мать твою, тебе подарила!

Она замолчала, задохнувшись, яростно глядя на опешившего Драко.

- Да мне плевать, что с тобой будет, Малфой, - наконец произнесла она. - Мне теперь, слава Богу, на тебя плевать. И в этой школе почти каждый подпишется под моими словами, а знаешь, почему? Потому что ты как был, так и остался гаденышем и подонком. Только теперь ты еще прикрываешься своими страданиями.

Она ушла, а Драко остался стоять, прижимая руки к груди и чувствуя, как внутри что-то отчаянно рвется, пытаясь разодрать в кровь его душу. "Нечестно… - мелькнуло в голове. - Это нечестно… Это неправильно… Что я ей сделал?"

Он кое-как, стараясь не дышать очень глубоко - он знал, что один глубокий вздох, и это, внутри, разорвется и тогда произойдет что-то ужасное, добрался до своей спальни. Рон Уизли, сидящий на подоконнике, повернулся в нему.

- Если поревешь, будет легче, Малфой…

Короче, хреновый выдался день. Он рыдал, к собственному ужасу, наверное, с полчаса, а потом, безо всякого перехода, уснул.

Его разбудило приятное ощущение - чья-то нежная ладошка круговыми движениями гладила его грудь. Драко поймал руку за запястье и нежно прижался губами к точке, где бился пульс, безмолвно вымаливая прощение за утренний разговор.

- Я нисколько не обижусь, если ты уедешь домой на Рождество, - не открывая глаз, сказал он. - Мне бы очень хотелось встретить Рождество вместе с тобой. Но если ты не можешь, я найду чем заняться. Не расстраивайся.

Это не было правдой, но это было то, что хотел услышать Малькольм. Драко захотелось быть добрым. Ему стало вдруг необходимо доказать себе, Уизли, Паркер, что он не тварь, не зверь, не подонок, что он просто очень несчастен…

"Никто не имеет права терзать людей только потому, что сам несчастен".

"Заткнись", - мысленно взмолился Драко, открывая глаза. Малькольм сидел рядом с ним, удивительно похожий на голодного бездомного котенка. Вздохнув, Драко поднял руку и погладил мальчика по щеке. Прикрыв глаза длиннющими ресницами, Малькольм прижался губами к его ладони.

- Я люблю тебя…

- Маленький мой, - Драко потянул Малькольма на себя, усаживая его верхом на свои бедра и сгибая колени, чтобы мальчик мог на них откинуться. - Люби меня. Хоть ты любишь меня…

Он запустил ладони под рубашку Малькольма, и тот запрокинул голову, нежно вздохнув. Пальцы Драко гладили грудь, и Малькольм вздрагивал всякий раз, когда свежие мозоли от метлы задевали соски. Облизнув губы, Драко переместил руки на лопатки мальчика и несильно, но настойчиво, надавил, наклоняя Малькольма к себе. Тот охотно подчинился, оперевшись ладонями о кровать, и Драко, чуть приподнявшись, взял в рот один из крупных, красных, как вишня, сосков. Малькольм тихонечко застонал в ответ.

Проведя рукой по животу мальчика, Драко добрался до брючного пояса и расстегнул ремень. Постанывающий Малькольм немного приподнялся на руках и вытянул ноги, помогая Драко снять с себя штаны. Поглаживающая его по спине рука переместилась ниже, забралась под резинку трусов, и Драко осторожно ввел в мальчика палец.

Малькольм, всхлипнув, прогнулся, приподнимая бедра и вжимаясь животом в грудь Драко. Губы блондина взялись за второй сосок, а палец продолжал все так же неторопливо ласкать мальчика изнутри.

- Драко…

Драко оставил грудь Малькольма и запустил пальцы ему в волосы, пригибая голову любовника так, чтобы из лица оказались рядом.

- Что, котенок?

Лицо Малькольма искажала судорога, сквозь зубы рвались частые короткие выдохи.

- Я хочу тебя… по-настоящему…

И он удивленно и немного обиженно охнул, когда ощущение заполненности оставило его. Обвив ноги вокруг бедер своего любовника, Драко перевернулся вместе с ним на кровати, потом еще раз, пока они не оказались на краю. Сунув руку под кровать, Драко достал тюбик льюбриканта и протянул его Малькольму.

- Хочешь, чтобы я сам? - спросил тот. Драко помотал головой и протянул мальчику два пальца.

- Выдави.

- Подожди, - Малькольм заулыбался. - Подожди, ты еще одет…

- Точно, - Драко, ухмыляясь, уложил Малькольма на спину и встал на колени, расставив ноги над бедрами любовника. - Ты такой сладкий, что я бы тебя и в одежде трахнул.

Малькольм рассмеялся, сполз немного ниже под Драко и начал расстегивать ему ремень.

- Надо бы как-нибудь осуществить, как думаешь? - он потянул брюки Драко вниз, но Малфой, схватив его за запястья, завел руки Малькольма за голову и начал расстегивать рубашку. Когда белый шелк соскользнул с тонких плеч, Малькольм резко выдохнул воздух.

- Ох, Драко… Ты такой красивый…

Усмехнувшись, Драко встал на ноги, и школьные брюки скользнули по его бедрам вниз. Высвободив правую ногу, Драко левой отшвырнул штаны прочь. Прикусив губу, Малькольм наблюдал за тем, как Драко медленно, не сгибая коленей и демонстрируя великолепную гибкость, стягивает с себя черные плавки. Они последовали за брюками, и Драко вытянулся во весь рост над Малькольмом, опираясь на мыски между раздвинутых ног любовника и руки у него за головой. Пальцы мальчика робко скользнули по груди Драко, по бокам, за спину, и Малькольм, подтянувшись, прижался губами к губам Малфоя. Драко обнял его, отвечая на поцелуй и всем телом вжимая мальчика в кровать. Малькольму было тяжело, но он ни на что не променял бы это невероятное ощущение прикосновения шелковой кожи по всему телу, и особенно - там, сосков к соскам, губ - к губам…

Прервав поцелуй, Драко скользнул вниз, приласкал языком левый сосок Малькольма, и, оставляя дорожку поцелуев на вздрагивающем животе, добрался до резинки трусов. Прихватив ее зубами, он лукаво посмотрел на мальчика снизу вверх и потянул резинку вниз. Малькольм запрокинул голову, не веря происходящему. А "последний порог" медленно сползал вниз, и Драко иногда приостанавливался, чтобы поцеловать, засосать, лизнуть тот кусочек плоти, что оказывался перед ним. Уже не контролируя себя, Малькольм громко стонал, прогибаясь в позвоночнике, растрепанная голова моталась по шелковому покрывалу.

Стянув плавки Малькольма до колен, Драко потерял интерес к этой игре и сдернул их одним движением. И подтянулся на руках к своему любовнику, не преминув скользнуть животом по его возбужденной плоти.

- Драко… - хрипло проговорил Малькольм, открывая помутневшие глаза. - Пожалуйста… я сейчас умру…

- Шшш, маленький, расслабься, - улыбнулся Драко. - Мы еще только начали.

Он провел ладонью по щеке Малькольма и погладил большим пальцем его мягкие, еще по-детски пухлые губы. Мальчик нежно вздохнул, прихватывая губами палец Драко.

- Хороший мальчик, - прошептал Драко, обняв Малькольма за талию и чуть приподнимая его. - Мой мальчик…

Драко перевернулся, устраиваясь под Малькольмом, и тот, догадавшись, чего от него хотят, уселся на бедрах любовника и потянулся за льюбрикантом.

- Один? - Драко поднял руку с вытянутым указательным пальцем. - Или два? - он вытянул средний палец и пошевелил ими на манер заячьих ушей. Малькольм рассмеялся и, наклонившись вперед, втянул оба пальца в рот.

- Два, - шепотом ответил он, высвободив пальцы и выдавливая на ладонь льюбрикант. Чуть прищурившись, Драко наблюдал, как Малькольм ласково наносит смазку ему на пальцы. - Хватит… - он опустил руки и посмотрел на Драко сквозь ресницы.

- Хватит? - Драко приподнял брови. - А если будет больно?

- Пусть, - тихо ответил Малькольм. Драко скользнул пальцами по его груди, оставляя на коже скользкую полоску, переместил руку на спину, прочертил дорожку по хребту, и Малькольм по-кошачьи прогнулся, приподнимая бедра и принимая пальцы Драко.

Он чуть вздрогнул, когда холодная смазка коснулась его входа, и закрыл глаза, когда пальцы оказались внутри. Лаская мальчика, Драко не сводил глаз с его лица, почти бесстрастно наблюдая за тем, как неуловимо меняется его выражение. Стоны звучали беспрерывно, почти как дыхание.

Вот чернильные ресницы дрогнули, приоткрывая лишенные радужки белки, и Драко, поняв, что любовник уже на грани, вытащил пальцы. Малькольм открыл глаза, обиженно и недоуменно глядя на Драко, но тут же понял его намерение и, расставив колени, опустился на бедра белокурого слизеринца, принимая его в себя.

- Медленней… - выдохнул Драко, однако его собственное тело воспротивилось этим словам, приподнимаясь навстречу Малькольму. Тот запрокинул голову так, что его лица не стало видно, и застонал - громко и долго. - Малькольм… тебе… больно… - выговорил Драко, стараясь контролировать себя. В ответ Малькольм выпрямился, и Драко увидел его глаза - огромные и темные. Мальчик вытянул обе руки, прихватывая пальцами соски Драко, и двинул бедрами. Драко застонал в голос. Оперевшись руками о его грудь, Малькольм начал двигаться - вкруговую, вздрагивая, вскрикивая и всхлипывая при каждом движении. Драко вторил ему стонами на полтона ниже, прикрыв глаза, гладя грудь, живот и бедра мальчика.

Ближе… Ближе… Совсем близко… Драко распахнул глаза и увидел, как закатывается под веки темно-синяя радужка, как запрокидывается лохматая темноволосая голова, и ему открылась беззащитная белая шея и тонкие ключицы. И нежная россыпь веснушек прямо под левой.

"Дежа вю" нахлынуло на Драко, сметая разум, острая тоска, не похожая ни на что, испытанное прежде, захлестнула сердце. Он стремительно выпрямился, вцепился Малькольму в волосы и впился губами в его рот, заглушая в глотке мальчика чужое имя.

Они кончили одновременно и повалились на кровать, мокрые и растрепанные. Сердце Малькольма колотилось как у испуганного птенца.

- Боже… - выдохнул он. - Драко… ты… о Господи…

Он наклонился над Малфоем и прикоснулся к его губам своими. И снова бессильно откинулся на кровать.

- Я, наверное, завтра не смогу ходить.

- Спи, - заговорил наконец Драко, удивившись своему голосу - хриплому и неуверенному. Он не без труда встал и, очистив покрывало при помощи заклинания, отдернул его, расстилая постель. Малькольм перекатился на простыню и забрался под одеяло.

- А ты ляжешь?

- Покурю и лягу. Спи.

Малькольм уснул тут же. Драко сел на подоконник и закурил, привычно ощущая присутствие третьего.

- Ты все время здесь, пока мы трахаемся?

- Хмм… ну, да…

- И как, зрелищно?

- Вполне, - Уизли усмехнулся. - Малфой, я не вижу так, как ты. Я немного по-другому воспринимаю мир живых, в основном через тебя…

- Я так счастлив… - отозвался Драко, тщетно пытаясь симулировать сарказм. Немного помолчав, Рон сказал:

- А ты все-таки опасаешься причинить ему боль. Значит, он тебе небезразличен.

- Никто не заслужил такой боли, - ответил Драко. Рон забрался на подоконник рядом с Драко.

- Ты хочешь спать?

- Да нет, я выспался.

- Давай сыграем в шахматы?

- Письмо, - напомнил Рон, вырывая Драко из воспоминаний.

- Письмо от Гарри с приглашением на Рождество в Гриффиндорскую башню. Сам ведь все знаешь, - огрызнулся Драко.

- И что ты? - спросил Рон.

- Не знаю, - буркнул Драко.

- Ты пойдешь, - уверенно сказал Рон.

- Ты такой умный, да? - снова огрызнулся Драко. - С какой стати я пойду?

- Потому что это шанс быть ближе к Гарри. Потому что ты не можешь оставить все так, как сейчас. Это не жизнь, Малфой.

- Да? А видеть с малого расстояния, как Поттер обжимается с этой девкой - это жизнь?

- Если бы это был другой парень, ты бы просто отбил Гарри, - спокойно сказал Рон. - В чем разница?

- Ты у нас главный спец в любовных делах, да, Уизли? - прошипел Драко. - То-то ты был так счастлив в личной жизни.

Вне себя, он вскочил на ноги и вылетел из спальни, не хлопнув, однако, дверью - он вовремя вспомнил о спящем Малькольме.

"Что он себе позволяет? - кипел Драко. - Чертов призрак! И почему я с ним разговариваю? Это же Уизли! Что с того, что он мертв - он все еще Уизли, а я не желаю иметь ничего общего с Уизли!"

"Ага, интересно! А кто тискался с Билли на дне рождения Гарри?"

"Твой полоумный брат пытался изнасиловать меня! И вообще, отстань! Я имею право побыть один?"

Ответа не последовало, что, наверное, должно было означать, что Уизли решил уважить просьбу Драко. Эта внезапная тишина в мыслях охладила гнев Драко, и он остановился, чтобы при свете вспыхнувших факелов оглядеться и понять, куда его с бешеных глаз занесло.

Он был рядом со снейповским кабинетом. Что-то дрогнуло в груди Драко, и он медленно подошел к двери кабинета и коснулся пальцами стены. Именно здесь… здесь он прижимал Гарри спиной к холодным камням, когда они целовались в самый первый раз. Он прильнул к стене, касаясь ее ладонями и горящим лбом. Гарри… Неужели я всю жизнь буду помнить вкус твоих губ? Ждать, что однажды ты снова поцелуешь меня? Как же мне не хватает твоих рук - просто рук вокруг меня… Как же мне страшно жить, Гарри… Я ловлю себя на мысли, что жду, когда ты вернешься ко мне. А потом понимаю, ясно-ясно, что это теперь до конца моих дней. Пустое ожидание. Тоска. Возможно, мне просто надо пойти и спрыгнуть с Астрономической башни…

Страшная мысль о самоубийстве вдруг стала единственным решением, и Драко даже ощутил легкую радость от того, что сейчас все закончится. Малькольм, наверное, будет плакать. Сириус расстроится, и еще Ксавье. Бабка огорчится по-французски бурно, и по-французски быстро придет в себя. Нарцисса устроит пышную истерику, наденет траур и будет внимательно следить, идет ли ей выражением скорби. Отец… наверное, он презрительно скривит губы. Самоубийство - это слабость, скажет он. Ну и ладно, с болезненной радостью подумал Драко. Еще раз досадить тебе, чертов ублюдок…

А Гарри… Гарри не поверит сначала. Кто-нибудь сообщит ему, а он не поверит. Пойдет в больничное крыло, и там ему покажут тело. И он, конечно, будет плакать. Наверняка будет - в Гарри вообще очень много слез. И почувствует себя виноватым, наверное. Поцелует Драко в остывшие губы. Вспомнит, как эти губы целовали его…

Драко зябко передернулся и оторвался от стены. Хватит, хватит, хватит! Он никому ничего не должен - это ему кругом должны, только никто не спешит расплачиваться. Интересно, они хоть сколько-нибудь пожалеют? Должны пожалеть. Не может быть, чтобы его совсем-совсем никому не стало жалко…

Драко сморгнул. Ему вдруг показалось, что из-под двери в кабинет Снейпа пробивается полоска света.

Погасив в сердце безумную надежду, Драко осторожно потянул дверь на себя…

Горело несколько свечей, парящих в воздухе, еще камин и спиртовка под котлом. Рядом стоял Гарри и, в задумчивости обхватив рукой подбородок, смотрел в котел. Наконец он отпустил подбородок, потянулся к столу и взял оттуда какой-то белый сверток.

Перезвон, перезвон, пере-перезвон… - донеслось до Драко его слегка фальшивое пение. - Ах, как славно нам… Да что же это за фигня!

Он в раздражении отвернулся от котла - и встретился взглядом с Драко.

- Ты что здесь делаешь, Поттер?

Дальше

Оглавление

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру