The Thing He Loved
Автор: lookinginward
Переводчик: Dariana d'Ark
Бета: Рене
Оригинал: на www.fanfiction.net
Разрешение на перевод: получено.
Pairing: Снейп/Люциус
Рейтинг: PG-13
Жанр: angst
Примечание переводчика: данная история переводилась на HP Ficathon,
для Regis.
Дисклеймер: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи принадлежат
Дж.К. Роулинг.
Размещение: с разрешения переводчика.
Ты никогда и не подозревал, правда? Ты, такой
уверенный в своей собственной силе… Но можешь ли ты быть другим? Ты всегда
был таким, даже когда мы были моложе…
Ты помнишь те далекие дни, мой друг? Я был изгоем даже на нашем факультете
- тихий, потерянный в книгах по Зельеделию мальчик. Никто не замечал меня,
до тех пор, пока им не требовался объект для их жестоких шуток. Пока ты
не приехал в Хогвартс.
Думаю, нельзя быть еще более разными, чем мы с тобой. Ты был высоким белокожим
блондином - волосы твои были почти серебристыми - божественным; сила и
гордость многих поколений Малфоев, чья кровь течет по твоим венам. Я был
ниже, невзрачнее, тощим по сравнению с тобой. Я был почти как твой негатив:
чернота против твоей белизны, слабость против твоей силы.
Почему ты снизошел до меня, я тогда не понимал. Но ты снизошел. Но, может
быть, это и действительно было настоящей связью. У нас были общие враги
- да почти вся школа! Твоя повелительность была почти осязаема, и таким
образом тебя ненавидели практически все, кроме слизеринцев.
Я помню тот день, когда мы стояли спина к спине, и наши палочки были подняты,
чтобы отразить нападение поттеровской шайки гриффиндорцев, окружившей
нас. Позже, окровавленные, но не избитые, мы смешали нашу кровь - мы поклялись
всегда биться вместе против наших врагов. И я свято верил, что так и будет.
Я почти забыл, как ты красив… Твои руки, длинные тонкие пальцы, рисующие
по стеклу, такие тонкие, словно у девушки. Кто догадается о силе, скрытой
в них? Твое красивое лицо теперь несет печать прожитого времени, но кожа
все такая же белая. А кто сможет разглядеть шрамы под ней?..
Я помню что, когда мы получали Смертный Знак, ты стоял безмолвно, бледный,
с поджатыми губами, и эта ослепляющая агония, выжигающая клеймо, вспыхивала
в твоих глазах. Но ты не кричал, как другие, и ты не падал на землю, сжимаясь
от боли, как другие. Нет, присущее только тебе величие пришлось как раз
кстати. Я даже подумал, что видел дрожь удовольствия, пробежавшую по твоему
лицу. Не то, что я. Я скулил от боли, как щенок, которого мучили, когда
Черную Метку вжигали в мою плоть. Твоя рука - твоя правая рука до сих
пор была сведена судорогой боли от ожога - дотронулась до моего плеча,
стараясь поддержать, утешая и успокаивая. Но я так и не смог встретиться
с тобой взглядом.
Потом, когда Темный Лорд отпустил нас на некоторое время, мы сели рядом.
Ты дал мне стакан бренди, чтобы облегчить боль в руке. Я помню слова,
которые ты сказал, глядя в огонь, твой мягкий, соблазнительный голос:
- Твоя ошибка в том, Северус, что ты стараешься игнорировать боль, изгнать
ее из своих мыслей, из своего тела. Лучше притяни ее к себе, сделай частью
своего существования, смакуй это чувство с каждым вдохом своих легких
и с каждым ударом своего сердца. Прими ее, как любовника.
Ты смотрел на меня, и твои обычно холодные глаза, казалось, обжигали мою
душу. "Сделай ее своей. Ты можешь контролировать только то, что действительно
принадлежит тебе".
Ты подошел ко мне и прикоснулся к уголку моего рта; твои пальцы мягко
скользнули по моему подбородку, чертили свой путь по шее, вплелись в мои
волосы. Я вглядывался в твои глаза, зная, что мои собственные отражали
мою душу, зная, что они признавались тебе в любви, признавались в моей
готовности подчиниться тебе и телом, и душой…
Ты никогда не был нежным любовником, Люциус. Нет, ты никогда не был груб,
но никогда и ласков. Но сила твоей страсти была всепобеждающей. Даже сейчас,
после стольких лет, прошедших с момента нашей последней встречи, я чувствую,
как волна жара проносится по моему телу, стоит мне вспомнить. Я чувствую,
как моя решимость куда-то исчезает - но только на мгновение.
Но я помню и другой раз…
Лорд становился сильнее, и возрастала твоя сила, почти сравниваясь с Его.
Я дрожал от едва сдерживаемого желания, когда ты произносил слова черномагического
заклятия. Твои глаза яростно сверкали, в то время как голос был холоден,
словно лед.
- Старайся контролировать себя, Северус, - пробормотал ты негромко, подняв
бровь и чуть-чуть скривив губы. Эта гримаса была твоей улыбкой.
Из всех его Жрецов Смерти ты был единственным, кто смело встречал его
пристальный взгляд. И расплачивался за это регулярно. В первый раз Лорд
посмеялся над твоей дерзостью, над твоим неповиновением и назвал тебя
своим самым верным, самым способным учеником. В другой раз он разъярился
из-за твоего отношения, и ты упал на землю, корчась и издавая сдавленные
стоны под Круцио.
Но ведь это была боль, которую ты подчинил себе, не правда ли, Люциус?
Остальные смотрели на твое содрогающееся тело и воображали, что твои стоны
были вызваны мучениями под одним из наиболее почитаемых Непростительных
проклятий. В конце концов, каждый знал, что Малфой никогда не будет ни
вопить, ни плакать от боли. Ты тщательно контролировал себя, и все, что
было позволено Малфою, - это мягкий стон.
Да, остальные думали именно так и, быть может, уважали тебя и немного
боялись. Но я-то знал, Люциус. Я знал, что ты обнимал боль, наслаждаясь
ее сладкой агонией. Я знал, на что были похожи твои стоны - неужели я
не слышал их, когда мы оба дрожали в экстазе в объятиях друг друга?
Тебе доставляло такое удовольствие приносить боль и мучить других. Чем
моложе и невиннее были жертвы, тем сильнее было твое наслаждение. И твоя
ненависть к магглам и тем, кто, по мнению Малфоев, был "нечистокровным"
делала пытки головокружительными. Если бы кто-нибудь узнал, сколько смертей,
сваленных на Темного Лорда, было на твоей совести, ты бы точно провел
вечность в Азкабане до того, как получил Поцелуй Дементора.
И вначале я с радостью разделял с тобой твое удовольствие. У нас была
одинаковая - ну, или почти одинаковая - кровь. Мы были кровными братьями.
Я боготворил тебя. Не было такой вещи, которой я бы не совершил для тебя,
не было такой боли, которую бы я за тебя не вытерпел, не было такого риска,
на который бы я не пошел.
Твои губы сжимаются в незаметную улыбку, которая, впрочем, не достигает
глаз. Как же хорошо я знаю эту улыбку. О чем ты думаешь, Люциус? О чем
вспоминаешь?..
Я помню, как все кончилось, как между нами разверзлась пропасть, такая
широкая и безграничная, что ее никогда не преодолеть. Была одна девушка…
Черт, как же это все прозаично! Почему так много невероятно трагичных
историй начинаются именно так?! Я не буду вдаваться в подробности, мой
друг, только не сейчас… Достаточно будет сказать, что я был настолько
глуп, чтобы полюбить ту, которую ни за что не должен был любить, ту, которую
любить просто не мог - магглу! Красивую, милую, нежную девочку, но, увы,
магглу.
Ты никогда не спрашивал, почему я отсутствовал, - у тебя просто не было
никаких оснований. Ты занимал огромное место в моем сердце и знал это.
Хотя, я должен признать, ты никогда не припоминал мне этот факт. Ты понимал
это, но никогда не произносил вслух.
Но я был более наблюдательным, чем ты думал, мой друг. Я видел, как твои
чуть затуманенные глаза задерживались на мне, задумчиво изучая мое лицо.
Я видел, как мерцали твои глаза, когда ты учуял ее запах на моей коже.
Ты всегда был чувствителен к запахам.
Я так полагаю, что именно ее запах привел тебя к ней в дом той ночью.
Ты был особенно возбужден той ночью, твои глаза остро смотрели на меня,
ноздри трепетали, будто бы ты был львом, учуявшим добычу.
- Ах, ни с чем невозможно спутать этот запах - запах маггловской женщины,
- ты протянул, со свистом втягивая воздух. Выражение отвращения искривило
твои идеальные черты. - Мускусно-сладкий, как у полусгнивших фруктов.
Удивляюсь, как они подходят друг другу…
Ты смотрел на меня и улыбался, и эта улыбка, как и все предыдущие, не
дошла до твоих глаз.
- Как нам повезло, что мы не должны общаться с ними…
Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица, когда я увидел ясный
блеск понимания в твоих глазах. Но я увидел в них кое-что еще: была ли
это ревность, горечь измены, боль? Оно исчезло так быстро, что я не был
уверен, а было ли это вообще, не был уверен, не игра ли это моего воображения.
Ее взгляд, полный страха, когда она смотрела то на меня, то на тебя, был
почти первобытным - истинный страх добычи, пойманной хищником.
Ты снова улыбнулся, и в этой улыбке была смерть.
- Я сделаю ей подарок, Северус, - ты холодно посмотрел на нее так, будто
бы она была самым отвратительным видом домашних эльфов, - хотя сомневаюсь,
что она способна оценить мое великодушие, Северус, но я знаю, что это
оценишь ты.
Ты поднял палочку: "Круцио!"
Она упала на пол, крича в неописуемой агонии.
- Я подарю ей боль, сладкую восхитительную боль. И я разделю эту боль
с ней, Северус.
- Нет, Люциус! Пожалуйста, прекрати! Люциус, если ты меня любишь, пожалуйста!
- я крикнул в отчаянии.
Ты повернулся ко мне с поднятой волшебной палочкой. Глаза бешено полыхали.
Я немедленно попятился назад, закрыв глаза, ожидая, что ты сейчас нападешь.
Я задыхался. Ее мучительные крики эхом отдавались в моей голове. Я хотел
подбежать к ней, кричать с ней, но не мог и сдвинуться с места. Вся моя
решимость ушла на то, чтобы открыть глаза и снова встретиться с тобой
с взглядом. Я почувствовал, как застыла моя кровь, увидев твои ледяные
глаза, твои болезненно изогнутые губы.
- Люблю тебя? С какой стати ты так подумал, дорогой Северус? - твой голос
был мягким, почти нежным. - Потому что мы охотились вместе? Потому что
мы вместе узнали, как это восхитительно - причинять кому-то боль? Почему
что мы вместе вдыхали сладковатый запах смерти? Или потому что наши тела
незабываемо сплетались в страсти?
Твои глаза сверкали ярче, твоя улыбка стала заметней, голос стал еще более
презрительным.
- Любить тебя? - еще мягче. - Любить кого-то? - ты покачал головой в издевательской
печали. - Боюсь, что это твое проклятие, Северус, твое, а не мое.
Ты отвернулся от меня.
- Тебе лучше избавиться от этой слабости, мой друг, если ты и дальше будешь
служить Темному Лорду. Любви нет места в нашем мире.
Ты поднял волшебную палочку и резко прервал ее крики: "Авада Кедавра!
Если это утешит тебя, Северус, я заберу свой подарок. Она больше не будет
страдать!"
Больше не оглядываясь, ты вышел из комнаты. Без какого-либо намека на
чувства ты вышел из комнаты, в которой я остался рыдать над милой магглой,
которая подарила мне настоящую, чистую радость. Ты убил ее, убил ради
удовольствия, которое доставляли тебе убийства магглов.
Это - тонкая линия, проведенная между любовью и ненавистью. Тоненькая
ниточка, которую так легко перерезать.
Мы больше не разговаривали после той ночи. Когда нас призывал к себе Темный
Лорд, мы никогда не встречались взглядами. Я не отваживался посмотреть
на тебя, чтобы ты не увидел ненависти в моих глазах, когда-то признававшихся
тебе в любви. Ты знал, конечно, ты должен был знать. Ты всегда получал
то, что хотел.
Я вынашивал планы мести каждый день! Я убивал тебя разными ужасными способами,
которые только мог вообразить. Иногда я убивал тебя быстро, решительно
и уходил от твоего трупа не оглядываясь, как ты убил ее. Иногда я убивал
тебя медленно. Наслаждаясь твоими криками боли, которую даже Малфой не
смог вынести. В другой раз я передавал тебя аурорам, глядя в праведном
удовольствии на то, как тебя увозят в Азкабан, и ты умоляешь их сохранить
тебе жизнь.
Но единственная боль, которую я себе подчинил, - это боль трусости. Я
не смог убить тебя, хоть и ненавидел, и любил.
Моя ненависть распространялась на все, связанное с тобой - нет, не на
твою семью и "друзей". Трудно было ненавидеть твою семью, Люциус.
Я знаю, они тоже страдали, и эти страдания причинял им ты. Нет, я ненавидел
тех, кто сделал тебя таким (и сделал меня таким, каким я стал).
Я отвернулся от Темного Лорда, когда он был на пике власти. Я стал одержим
желанием нанести ему поражение, уничтожить его и все, что он создал. (Уничтожить
тебя? Уничтожить себя?) Никто не мог заподозрить, что я, "малфоевский
щенок" (как меня называли не раз) могу предать его. Они не думали,
что я могу быть другим, кроме как пугливым, слабым, но преданным слугой
темного Лорда.
Мне действительно везло. Я всегда хорошо умел перевоплощаться. И именно
это послужило главной причиной тому, что я занялся зельями. И шпион -
это тоже очень переменчивая "профессия". Многие Жрецы Смерти,
томящиеся в Азкабане (да и многие, кто вышел оттуда), отправились туда
благодаря моим свидетельствам.
Я знаю, что тебе все известно, Люциус. Почему ты не заставил меня вернуться
к Темному Лорду, теперь, когда его былое могущество возвращается? Потом
я понял, что ты хочешь, чтобы я сам обратился к тебе. Несомненно, ты думаешь
- если ты вообще об этом думаешь, - что я до сих пор испытываю к тебе
какие-то глубокие чувства, которые помогут мне преодолеть эту огромную
пропасть, возникшую между нами. Ты такой самоуверенный.
Твое очевидное самодовольство отделяет тебя от смерти, и оно бесит меня.
Это бесит меня не потому, что ты знаешь, что я тут, не потому что, что
ты осведомлен о судьбе, которая ждет тебя, а потому, что ты сейчас видишь
меня, видишь ненависть в моих глазах, видишь мою волшебную палочку, готовую
убить тебя, направленную на тебя, видишь губы, с которых срываются слова.
И ты просто улыбаешься своей проклятой самоуверенной улыбкой и говоришь:
"Старайся контролировать себя, дорогой Северус!"
- Авада Кедавра! Гореть тебе в аду, Люциус.
"Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Трус - поцелуем,
тот, кто смел - кинжалом наповал" [*] - и какая разница, что это
была волшебная палочка?
----------
Примечание:
[*] - отрывок из стихотворения О. Уайлда "Баллада о Редингской
тюрьме"