Двое
(Two)
Автор: Sushi
Переводчик: Salome
Бета: DieMarchen, Тихиро
Пейринг: Снейп/Гарри/Люпин
Рейтинг: R
Оригинал: http://www.societyhappens.com/sushi/fiction/my/hp/two.html
Дисклеймер: Персонажи и все права принадлежат Роулинг.
Разрешение на публикацию от автора получено. ПОжалуйста, не размещайте перевод нигде без согласия переводчика.
Он мог поклясться, что все произошло случайно.
– Я знаю, ты такое не любишь, Сев, но один-то разок можно? Пожалуйста. Я никогда раньше не пробовал втроем, мне просто интересно. Ты сам говорил, что фантазии – это хорошо.
И он согласился. Он думал, что одним разом все и ограничится. Не то чтобы ему не понравилось запускать пальцы в тронутые сединой волосы, он возбуждался, глядя на то, как кто-то другой оказывает интимное внимание его Гарри. Хорошо хотя бы, что этот кто-то оказался его ровесником: если бы ему пришлось пустить в свою постель еще одного распутного юнца, он чувствовал бы себя старым извращенцем. После всего Гарри уснул в его объятиях, но Северус не мог не заметить, что тот так и держит за руку проклятого оборотня.
Через неделю все повторилось:
– Ну давай, тебе же понравилось. Мы с Ремом тут разговорились, и подумали, что может быть, еще разок… Тебе стоит почаще с ним общаться, Сев, если ты узнаешь его получше, ты поймешь, какой он славный. Он к тебе очень хорошо относится.
И они пообщались. И ему понравилось. И все повторилось.
Это стало почти привычным. Настолько, что Северус даже позволял себе не обращать внимания на то, как загораются глаза у Гарри каждый раз, как заходит речь о Люпине. В конце концов, это просто секс и ничего больше, кроме, разве что, начинающейся дружбы.
А потом, однажды, Гарри отвернулся.
Той ночью стояла жара, даже в подземельях было слишком тепло, чтобы укрываться, и Гарри лежал обнаженным, поверх одеяла. Северус потянулся к нему, чтобы прикоснуться к нему, поцеловать его, но Гарри повернулся набок:
– Прости, милый, я слишком устал. Просто обними меня.
И он обнял. И частица его души умерла, но такое случалось с ним уже далеко не в первый раз, и на это можно было не обращать внимания.
Через месяц с небольшим Гарри снова пришел с важным разговором. Он засунул руки глубоко в карманы, а глаза его были незнакомыми, пустыми.
– Я должен тебе кое в чем признаться, Сев. Может, присядешь?
И Северус отставил в сторону зелье, которое варил – Волчье Проклятье для своего партнера по постели и новоявленного друга – сел и стал слушать Гарри.
– Я, ну… о боже. Мне так трудно. Честное слово, я не хотел… Я, кажется, влюбился в Рема. И он говорит, что любит меня.
Северус вздрогнул. Еще часть его души умерла, на этот раз очень большая, как будто гигантский айсберг откололся от ледника. Но он придержал язык и позволил Гарри закончить.
– То есть, я не хочу бросать тебя. Просто… вот ты говоришь, что любить можно только кого-то одного. Но я думаю иначе, я не такой требовательный, как ты. Я… могу любить больше одного человека за раз. Ты понимаешь, о чем я?
И хотя Северусу хотелось кричать, он глухо сказал пересохшими губами:
– Я понимаю.
Но как он ни старался подольше побыть с любимым, сколько поцелуев и нежных слов ни получал, он не мог не заметить, что Люпин получает больше. И теперь уже в объятиях Люпина Гарри засыпал, держа за руку Северуса. И на Люпина был направлен его затуманенный взгляд за миг до того, как он запрокидывал голову с криком высшего наслаждения.
Ледник покрылся трещинами. А потом замерз еще сильнее. И он больше не пытался вернуть Гарри, потому что понимал, что сможет только дальше его оттолкнуть.
Как ни странно, путешествие предложил он сам. Северус действительно хотел поехать, он всегда мечтал побывать на Сицилии; но в последний момент вдруг понял, что они вернутся слишком поздно, и он не успеет приготовить Волчье Проклятье до полнолуния. Гарри предложил отложить поездку, и Люпин с ним согласился, но Северус видел, насколько они разочарованы. Он просто покачал головой и сосредоточился на работе.
В ночь их отъезда он расплавил два котла и обжег лицо, но это к делу совершенно не относилось.
Он снова помешал варево, дожидаясь еле заметного перехода между оттенками синего, который означал, что зелье готово, хотя знал, что ничего не дождется. Его Гарри… больше не принадлежит ему. Он закусил губу до крови, выплеснул содержимое котла и начал все заново. В голове у него бился вопрос: что же он сделал не так, почему он все испортил, но другой голос сказал ему, что он это заслужил, так не лучше ли снова приняться за работу.
В железное чрево котла летели порошки – щепотками и горстями, растворы – прозрачные и пенящиеся. Зелье стало льдисто-голубым. Он не замечал этого, кусая губы, сдерживая слезы: это такая ерунда, зачем уделять ей столько внимания? Зелье никак не поддавалось, но он еще раз начал все заново. А ледник в его груди ширился и рос. Он неумолимо надвигался, и остановить его было невозможно. Такой же неумолимой была мысль о том, что его мир больше не принадлежит ему.
На рассвете, когда зелье наконец было сварено правильно, он прибрал на рабочем столе и аккуратно накрыл дымящийся котел. Он не винил Гарри; и Люпина тоже не мог винить: его мягкости, которой у Северуса никогда не было, видимо, и недоставало Гарри. Северус не мог отказать ему ни в чем, и именно поэтому оказался в своем нынешнем положении. Свернувшись под одеялом в ожидании сна, или смерти, или забытья, он дрожал от холода. Он положил руку на Гаррину сторону кровати и укрылся с головой, как никогда остро осознавая свое одиночество.