The Unforgiven II
Автор: Saint-Olga
Paring: Северус Снейп/Гарри Поттер
Рейтинг: R
Жанр: Romance/Angst
Summary: ночь последней битвы.
Disclaimer: Все узнаваемое принадлежит Дж.К.Роулинг.
Размещение: Если вы хотите разместить этот рассказ на своем сайте, свяжитесь, пожалуйста, предварительно со мной.
Сквозь белое пламя экстаза медленно, очень медленно – и все же слишком
быстро – проступает мир. Тусклые блестки звезд на иссиня-черном куполе
неба и алая черта умирающего заката у горизонта; твое лицо. Звуки наших
имен, сплетенные, как наши тела, тают во влажном и темном воздухе. По
нам пробегает последняя дрожь наслаждения – и, расслабившись, ты опускаешь
голову мне на плечо, на лбу капельки пота, дыхание хриплое, как и у меня.
Прозрачный ветер укрывает нас собой, что-то шепчет, но я не слышу – все
заглушает бьющаяся в голове мелодия, из которой вновь и вновь рождаются
слова:
Lay beside me, tell me what they've done
Speak the words I wanna hear, to make my demons run
The door is locked now, but it's open if you're true
If you can understand the me, than I can understand the you
Эта песня сочилась из наушников-ракушек, стелилась по полу, вдоль причудливых складок небрежно сброшенной одежды возле кровати в чулане под лестницей в ту самую ночь… Тогда ты так же дремал у меня на груди, и шелковая прядь щекотала след от укуса у ключицы, а я, следуя за тобой в сон, еще вслушивался в тишину и призрак музыки где-то внизу… и в храп на три голоса – наверху. Звуки наших ночей. Да, вот так неромантично – но у нас не было права на романтику, у нас были только краденые мгновения и война на пороге…
В ту ночь это закончилось. Война переступила порог. На черный бархат тишины выплеснули алый захлебывающийся крик и холодную зелень Авады Кедавры, и ты закутал нас обоих в последний уцелевший лоскут ночи – твою мантию, и унес меня прочь из горящего дома, от трех трупов на втором этаже и кольца глумливых масок и плащей, которые пламя раскрасило в оранжевый и багряный.
Lay beside me, under wicked sky
The black of day, dark of night, we share this paralyze
Ты приподнимаешь голову и смотришь мне в лицо, тонкие пальцы отбрасывают челку со шрама, на мгновение касаются щеки. Ты молчишь, и я молчу, и молчит небо и земля, и только голос выводит мелодию, которая никогда не умолкает у меня в голове, с той самой ночи. Она впечатана в мой разум, как черная гравировка по коже – в твою руку. Метка… она сейчас должна гореть, как и мой шрам. Потому что полночь уже близко.
The door cracks open, but there's no sun shining through
Black hearts scarring darkness still, but there's no sun shining through
Сегодня директор впервые за все годы, что я был в Хогвартсе, опоздал на ужин, и я понял, что произойдет. Он вошел, когда подали десерт, необычно серьезный, и все взгляды обратились не него, но я смотрел на тебя, шедшего следом, и наши глаза встретились. “Когда?” - спросил одними губами я, хотя уже знал ответ, и ты знал, что я знаю, и не стал отвечать. Вместо этого ты просто пошел ко мне, и я встал и двинулся навстречу, и все повернулись к нам, они следили за нами, открыв рты от изумления, и в центре Большого зала ты взял меня за руку, будто угадав мое желание, и мы вышли.
Ты целуешь меня, а мне отчего-то хочется плакать.
No, there's no sun shining through
No, there's no sun shining
Здесь, на вершине башни, всегда прохлада и ветер, он вплетается в твои
волосы, щедро, горстями, бросает их мне в лицо. Он кружился около нас,
пока я стоял и смотрел на закат, на пурпур и золото, цвета моего факультета,
а ты расцепил наши сплетенные пальцы и положил ладони мне на плечи, и
на несколько чудесных мгновений мне показалось, что полночь никогда не
настанет, а если и настанет, то ничего не произойдет, просто время остановится
и оставит нас в покое, оставит вдвоем, навсегда…
Но время насмешливо хмыкнуло и шагнуло вперед, а я повернулся к тебе и впился в твои губы, тонкие и язвительные, горячие и умелые… я тонул в поцелуе, но неведомая и незваная сила выталкивала меня на поверхность, и я все отчаяннее прижимался к тебе, нас разделяла одежда, и я срывал ее…
Губы прижались к нежной коже за ухом, рассыпали бисер поцелуев вдоль шеи,
к ямочке между ключицами, а руки бежали впереди губ, скользя по гладкой
груди, по ровным плиткам мускулов, вниз, вниз… Мы больше не могли стоять,
мы опустились на колени, на холодные мшистые камни, я целовал твое тело,
запоминая его, и твои пальцы путались в моих волосах, ты запрокинул лицо
к темно-красному небу и шептал что-то несвязное и прекрасное, и шепот
струился по нам слепым дождем.
What I've felt, what I've known
Turn the pages, turn the stone
Behind the door
Should I open it for you?
Сегодня все было, как прежде – и по-другому. Сегодня я ни разу не подумал о том, что то, что мы делаем – запретно, что мы не должны… нет, сегодня все было правильно, так, как должно быть. Как должно было быть всегда.
И, прервавшись на секунду, я выпрямился и заглянул тебе в глаза, и сказал то, что раньше говорить было нельзя:
- Я люблю тебя.
Одно мгновение ты смотрел на меня, а потом приник к моим губам, будто желая выпить с них вкус этих слов. Вечность спустя, задыхаясь, ты оторвался от меня, и узкие ладони легли мне на щеки, и ты прошептал:
- Гарри… Я люблю тебя. Как я тебя люблю…
И прижал меня к себе, отгородил от мира кольцом рук… жаль, что не навсегда.
Сейчас ты молчишь, но вокруг нас танцует ветер, напевая твоим голосом те слова.
Yeah, what I've felt, what I've known
Sick and tired, I stand alone
Could you be there, 'cause I'm the one who waits for you
Or are you unforgiven too?
Твои руки скользят по моему телу, лениво лаская и успокаивая, а тогда они метались, горячие и жадные, даря наслаждение и получая взамен, пока мои губы прокладывали тропинку от потемневших разгоряченных сосков, с которыми играл прохладный ветер, к черному треугольнику волос. Я поцеловал острую косточку, натянувшую кожу там, где начинается бедро, мои пальцы легко касались напряженного члена, и ты не смог сдержаться, выдохнул мое имя, а бесцельно блуждавшие по моему телу руки сжались, ногти оставили следы – розовые полумесяцы.
Эти руки, жаркие ладони, стирают с моего тела невидимые следы, которые не смыть ничем, кроме твоих прикосновений. Кровь, боль, горе и смерть. Я не говорил тебе этого – но я чувствую. Я залит кровью с головы до ног, я кричу от боли по ночам, я вижу горе вокруг себя, и смерть идет со мной рядом, держа меня за руку. Я вижу и ощущаю это так ясно… но тебе я об этом не скажу.
Come lay beside me, this won't hurt, I swear
She loves me not, she loves me still, but she'll never love again
She lay beside me, but she'll be there when I'm gone
Она – это смерть. У нее женское лицо, нечеловечески прекрасное… у нее зеленые глаза, цвета Авады Кедавры. Она держит меня за руку, и те, кто рядом со мной, умирают. Папа, мама, Седрик, Дурсли… Она окунает руку в их кровь и мажет мне губы, и просит: “Ну же! Попробуй, это вкусно!” Она осыпает меня с головы до ног пеплом боли и горя, и те, кто подходит слишком близко, рискуют испачкаться… Сириус, Ремус, Петтигрю, Чоу, Рон, Гермиона…
Но ты касаешься меня, и грязь и кровь исчезают, смытые теплым светом твоих глаз. Ты улыбаешься, лишь краешками узких губ, но это лучшая улыбка на свете, и смерть отпускает мою руку и уходит, бессильно скрипя зубами. Жаль, что так не может быть всегда…
Black heart scarring darker steel, yes, she'll be there when I'm gone
Yes, she'll be there when I'm gone
Dead sure she'll be there
Да, она будет здесь, когда я уйду, а я уйду очень скоро… так скоро, Северус, так скоро… Потому что я уже почти ушел однажды, просто мама задержала меня на пороге, в изумрудном сиянии, велела не выходить за дверь без ее разрешения, а сама ушла… А может, все было не так, не знаю. Наверное, не так – иначе откуда взялась неразрывная нить, сплетенная из Непрощаемого заклятия и ночных кошмаров, которая связывает меня и Того-Кого-Я-Всегда-Называю-По-Имени? Но она есть, эта нить, и ее не разорвать, и я вытолкну Волдеморта за дверь и уйду следом. Не обижайся, ладно? – если бы я мог, я бы остался…
What I've felt, what I've known
Turn the pages, turn the stone
Behind the door
Should I open it for you?
Ты обнимаешь меня, ты шепчешь мое имя… так же ты шептал его полчаса назад, сжимая руки в кулаки, чтобы не вцепиться мне в волосы, когда я взял тебя в рот, так глубоко, как только возможно, твои бедра двигались вперед-назад, мне навстречу, и я, чувствуя на языке твой вкус, уже представлял, как будет изливаться твое семя… но ты запустил пальцы мне в волосы и осторожно потянул, назад и вверх. Я понял, чего ты хочешь, и отстранился. Ты поцеловал меня, глубоко и страстно, и бережно опустил на наши мантии, брошенные на каменные плиты. На мгновение выпрямился – и я залюбовался тобой, стройным и сильным; ветер трепал твои волосы, закат, влюбленный в тебя, как и я, ладонями алых бликов ласкал твое тело.
Ты чуть помедлил, как всегда – ты боишься причинить мне боль, но разве ты можешь сделать мне больно? – нет, никогда… Ты вошел в меня, медленно, слишком медленно, я рванулся навстречу, глубже, еще, вот так… и я наконец почувствовал себя целым. Ты заполняешь собой пустоту в моем теле, как и в моей душе.
Yeah, what I've felt, what I've known
Sick and tired, I stand alone
Could you be there, 'cause I'm the one who waits for you
Or are you unforgiven too?
Ветер и закат, распаленные нашей страстью, сплелись в объятиях, повторяя наши движения: сильный, все ускоряющийся ритм, ты выскальзываешь почти до конца – и снова входишь, одним толчком, и еще раз, и еще… Северус… да… так… Прошли те времена, когда мы должны были молчать – и я выкрикиваю твое имя, а ты – мое, и ветер и закат отвечают нам эхом, но мы не слышим его за нахлынувшим белым шумом наслаждения…
Lay beside me, tell me what I've done
The door is closed, so are your eyes
But now I see the sun, now I see the sun
Yes, now I see it
Мы лежим на вершине башни, под черным небом в серебряной пудре звезд,
таким чистым… Закат уже умер, умер царской смертью – на пике оргазма,
а оставшийся в одиночестве ветер всхлипывает рядом с нами.
What I've felt, what I've known
Turn the pages, turn the stone
Behind the door
Should I open it for you?
Скоро полночь, и война, на время отступившая за порог, вернется, и все решится. Я сделаю все, как надо, я буду очень стараться. В конце концов, меня готовили к этому дню – к этой ночи – с младенчества… Но на самом деле мне все равно, к чему меня там готовили, мне плевать на мое предназначение… Просто у тебя на руке черный череп со змеей вместо языка, уродливый рисунок на чистой коже, и я хочу, чтобы его там не было.
Yeah, what I've felt, what I've known
So sick and tired, I stand alone
Could you be there, 'cause I'm the one who waits
The one who waits for you
Я бы хотел, чтобы ты был рядом со мной, когда все решится… Но это опасно,
и я буду один. А потом уйду. Но уйду я как раз не один – нить не порвется,
и мы вдвоем шагнем за дверь, я и Волдеморт. Может, это и правильно – зачем
миру спаситель, когда больше не от кого спасать? Знаешь, я думал об этом…
еще до того, как ты пришел ко мне в первый раз. Тогда я все пытался представить,
что буду делать, когда Волдеморт умрет… не смог.
Oh, what I've felt, what I've known
Turn the pages, turn the stone
Behind the door
Should I open it for you?
Сейчас я смог бы это себе представить. Так хорошо… жаль, что не сбудется. Мы лежим, обнявшись, и наши сердца бьются в одном ритме, в такт звучащей для меня одного мелодии… или ты тоже ее слышишь?
Я многое хочу тебе сказать, но для этого нет слов, и даже взглядом не выразить. Это можно прошептать, не охрипнув, и услышать, не оглохнув, только в тишине между двумя ударами сердца. Если сердца бьются вместе.
Oh, what I've felt
Oh, what I've known
И еще я хочу тебя попросить… попросить только об одном. Когда… все закончится
– постарайся меня забыть. Постарайся забыть то, что сказал мне сегодня.
Пусть другие скорбят о Мальчике-Который-На-Этот-Раз-Не-Выжил-– а ты просто
живи. Пожалуйста.
Ведь я спасаю мир не ради мира. Не ради магов и магглов. Даже не ради себя (ха!).
Ради тебя.
I take this key
And I bury it in you
Because you're unforgiven too
И я постараюсь выжить. Ради тебя.
Never free
Never me
'cause you're unforgiven too
Полночь.
Oh