Невозвращение

Автор: Симбелин
Бета: Tassel
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Сириус/Гарри, Северус/Ремус, Сириус/Ремус
Жанр: angst + action
Краткое содержание: не судьба Сириусу спокойно помереть. И неспокойно тоже:)
Disclaimer: герои принадлежат Роулинг, поиграю и верну с процентами.
Размещение: с разрешения автора.

Глава 1

- Гарри…
- Профессор Люпин, - не оборачиваясь, сказал юноша бесцветным голосом.
- Гарри, я, конечно, понимаю, что это не моя забота, и всё же позволю себе спросить - что ты здесь делаешь?
- Вы и без того много себе позволяете. К примеру, следить за мной…
- Ну, следить - это слишком громко сказано, - Ремус примиряюще улыбнулся в надежде на то, что Гарри если не увидит, то хотя бы почувствует эту улыбку и откликнется на неё.
Как тогда. Как раньше.
Но если тот что-то и почувствовал, то не подал вида. Спина оставалась по-прежнему напряжённой, и слова звучали так же холодно.
- Вы хотите сказать, что имеете милую привычку каждый вечер перед сном прогуливаться по залам Министерства, и вот совершенно случайно столкнулись со мной? Ах, какая неожиданность!
- Уж не у Снейпа ли ты учился сарказму? Получается очень даже неплохо.
- Вам виднее, - Гарри наконец обернулся; в его глазах застыл колючий зелёный лёд. - Это вы с ним лучшие друзья, а не я.
Люпин тяжело вздохнул. Он понимал, что его тёплые чувства к Северусу будут восприняты в штыки теми, кто не так хорошо, как он, знал мрачного слизеринца. Да и он сам - знал ли его? Наверное, всё-таки да. Те двое суток в маленькой полузасыпанной камнями комнате, потолок которой в любую минуту мог обвалиться под тяжестью обрушившейся башни, со сломанными палочками и без малейшего понятия о том, как выбраться и что происходит снаружи…
- Гарри, ты не прав в своей упорной ненависти к Снейпу, но сейчас не будем об этом. Вернёмся домой и поговорим. А ещё лучше - давай-ка сходим в "Дырявый котёл", выпьем по стаканчику огневиски и ты мне расскажешь, что происходит…
Ещё не договорив, Люпин понял, что ничего не выйдет. Если бы юный волшебник хотел что-либо рассказать, он бы давно уже рассказал. И огневиски тут был совершенно ни при чём.
- Зачем вы за мной следите? - тихо спросил Гарри. - Вы что, думаете, что я… что во мне…
- Нет, - оборотень решительно помотал головой, чтобы придать вес своим словам. - Может быть, некоторые и считают, что ты занял вакантное место Того-кого-было-нельзя-называть, но я в это не верю. Несмотря на то, что ты сам делаешь всё, чтобы подтвердить эти слухи.
- Мне нет никакого дела до слухов. Я сделал своё дело - то, для чего родился на свет. Я больше никому ничего не должен. И оставьте меня в покое.
- Ты собираешься сделать опасную глупость, - собрав в кулак всё своё терпение, спокойно сказал Люпин. - И не просто опасную, а смертельно опасную, даже для тебя теперешнего. Поверь - твои предыдущие противники меркнут по сравнению с этим. Потому что все они были людьми, хоть в некоторых ко времени вашей встречи и не осталось ничего человеческого. Но то, чему ты собрался бросить вызов… это вне нашего понимания. Абсолютно.
- А почему вы думаете, что я собираюсь это сделать? - Гарри снова перевёл взгляд на завесу, качнувшуюся под порывом ветра, которого не было.
- Потому что ты такой же, как он, - имя Сириуса уже два с лишним года не произносилось при его крестнике; слишком непредсказуемой могла быть реакция. - Ты не можешь жить без риска, ты настолько привык к опасности, что мирная жизнь кажется тебе такой скучной, хоть на стенку лезь. Ещё ты не знаешь, куда девать силу, которой уже во второй раз и так щедро поделился с тобой один, надеюсь, уже навсегда убитый колдун, а девать её куда-то надо, иначе она порвёт тебя изнутри на очень много маленьких гарри поттеров. А ещё тебе кажется, что тебя все бросили и никто не понимает, но это не так! Ты сам замкнулся в себе и не хочешь видеть ничего вокруг. Рон с Гермионой заняты друг другом - да, но они по-прежнему твои друзья. Девушки вьются вокруг тебя в количествах, поражающих воображение, кому-нибудь другому о таком приходится только мечтать. Перед тобой открыт целый мир, а ты сидишь дома и изводишь себя мыслями о человеке, который не вернётся. Я бы сам отдал многое за то, чтобы... а впрочем, неважно. Как бы то ни было, жизнь продолжается, и, поверь, она не настолько плоха, чтобы рисковать ею ради того, что практически невозможно...
- "Практически"? Значит, шанс всё-таки есть?
Люпин поперхнулся. Надо же было из всей его длинной и прочувствованной речи уцепиться именно за это слово!
- Нет, - он поджал губы. - Один на миллион - не считается.
- А сколько было шансов победить Волдеморта? - Гарри поднял бровь. - Сколько шансов попасть прямо отсюда в Хогвартс? Посчитайте.
И когда только он успел вынуть палочку? Поток магической энергии подхватил оборотня, как пылинку, на мгновение он потерял ориентацию не только в пространстве, но и в чём бы то ни было, включая собственный рассудок. Но мгновение прошло, и, придя в себя, он обнаружил, что стоит в восстановленных после войны подземельях Хогвартса, а именно в коридоре, ведущем в апартаменты Профессора Зелий.

- Люпин. Какого чёрта ты здесь делаешь?
Снейп помешивал в котле какое-то булькающее варево. Вопреки ожиданиям, запах был почти приятный - терпкий, травяной... горький.
- Ты решил уподобиться Грюму, заколдовал глаза и теперь угол твоего зрения составляет триста шестьдесят градусов? - оборотень плюхнулся в кресло и взглянул на часы, идея которых была подобна семейным часам Уизли. Стрелка на его часах была только одна - "Гарри", и как раз сейчас она перемещалась с отметки "Министерство магии" на "Гриммаулд плейс, 12".
- Нет, просто мало кто может похвастаться тем, что вошёл в мой кабинет без стука и остался в живых, - спокойно сказал Снейп, продолжая своё занятие.
Некоторое время Люпин изучал его затылок, пытаясь понять, правда это или нет. Накладывать на дверь заклятие не хотелось - если там не было ничего, поступок выглядел бы глупым, а если действительно стояла защита… ну и что с того?
Победа ничего не изменила - Северус был и остался параноиком. Впрочем, у каждого свои недостатки.
- Интересно, в моём гороскопе указано, что сегодня я обречён разговаривать со спинами? - лениво поинтересовался Люпин у спины, наличествующей в данный момент.
- Я тебя не приглашал.
- Но заметь - я вошёл в твой кабинет без стука и остался в живых.
- Предлагаешь исправить сложившуюся прискорбную ситуацию?
- Северус, я сейчас выйду из твоего долбаного кабинета, а потом снова войду. И буду делать это до тех пор, пока не дождусь хоть какой-нибудь реакции на свои действия.
- Ты уже дождался. Я спросил, какого чёрта ты здесь делаешь. И если ты подождешь еще две с половиной минуты, пока я закончу с этим зельем, я, так уж и быть, не стану выливать его тебе на голову, потому что его можно будет употребить по прямому назначению.
- Что это? - Люпин снова принюхался. - Отдельные ингредиенты знакомы, но общий смысл не улавливаю.
- Ммм… это должно работать примерно так: я накладываю на тебя заклятие забвения, ты выпиваешь зелье, и - какой сюрприз! - всё вспоминаешь. Если же Обливиате к тебе не применялось, оно просто освежает воспоминания, а также помогает человеку сохранить ясный разум и память при любых обстоятельствах. Хотя ещё не совсем понятно, как оно влияет на мозговую деятельность: могут быть побочные эффекты.
- Это ценная поправка. А то мозговая деятельность у меня и без того не ахти…
- О Мерлин! - Снейп погасил огонь под котлом и поднял глаза к потолку. - Наконец-то ты признал этот очевидный факт.
- …Потому что сегодняшний разговор с Гарри ни к чему хорошему не привёл. Более того - он вышвырнул меня из Министерства. В твой коридор.
- Попасть в Хогвартс с помощью заклятия перемещения невозможно, - распространяя вокруг себя сильный запах трав, хотя сильнее, казалось бы, уже некуда, Профессор Зелий сел во второе кресло и прикоснулся к чайнику волшебной палочкой. Из длинного носика повалил пар.
- Спасибо, я уже что-то слышал об этом, - съязвил Люпин, морща нос. - Но тем не менее факт остаётся фактом: я здесь, и если это не было какой-то разновидностью заклятия перемещения, то я - садовый гном.
- Как жаль, что у меня нет сада…
В чёрных глазах мелькнули искорки смеха, но лицо было, как всегда, непроницаемым. "Что ж, уже неплохо, - подумал Ремус. - Гораздо лучше, чем сгусток застарелой злобы, недоверия ко всем и мстительной страсти бить по тому, что и так болит".
- Его у тебя так и так не было бы, - сказал он вслух. - От твоего сарказма цветы вянут. И давай, ради Мерлина, что-нибудь сделаем с воздухом, а то я тоже завяну. Дышать абсолютно нечем.
- Давай, а мне и так хорошо, - пожал плечами Снейп, разливая чай, и тут же, без перехода, продолжил, не давая Люпину шанса высказать свои соображения насчёт того, чем же обычно пахнет в его кабинете, если то, что сейчас, - это хорошо. - Так твои предположения оказались верны, и Поттер действительно собирается попробовать вытащить своего драгоценного крёстного оттуда, куда он так удачно свалился?
- Теперь это не предположения, это уверенность. В последнее время он медитирует там чуть ли не каждый вечер - и знает, что я за ним наблюдаю. Он не сказал ни "да", ни "нет" и вообще был достаточно резок, а на мои слова о том, что это невозможно, продемонстрировал одну считавшуюся ранее невозможной вещь, о которой сегодня уже упоминалось в этих стенах. Не хочу повторяться.
- И что вы все нашли в этом Блэке? - фамилия прозвучала как плевок.
- Ну, видишь ли, он, рискуя больше, чем жизнью, сбежал ради Гарри из Азкабана, - Люпин решил проигнорировать явно ревнивое "вы все". - Такие поступки людям свойственно ценить. Особенно если учесть, что до этого к мальчику мало кто вообще относился по-человечески… Северус, впервые подарок на свой день рождения он получил в одиннадцать лет!..
Снейп поморщился.
- Избавь меня, пожалуйста, от трогательного рассказа о детских неприятностях Поттера. Основную мысль я уловил.
- Иногда мне кажется, - вздохнул Ремус, - что ты привязался ко мне по той же причине. Просто до меня никто не относился к тебе по-человечески.
- Почему ты решил, что я к тебе привязался?
- Потому что после этих слов я всё ещё жив.

Аппарировав в свою комнату на Гриммаулд плейс, Гарри огляделся и виновато поморщился. В его отсутствие здесь явно побывала Гермиона: бардак был аккуратно прибран, а над столом плавала улыбающаяся тыква, при его появлении замерцавшая разноцветными огоньками. Вылетев на волю, огоньки сложились в надпись: "Гарри, не забудь, завтра Хэллоуин!" и растаяли в воздухе.
Как будто он мог забыть...
Друзья, переехавшие сюда вслед за ним, изо всех сил пытались его развеселить. Люпин, Тонкс (которые жили здесь) и старшие Уизли (которые приезжали в гости так часто, как будто тоже здесь жили) не менее активно пытались помочь ему найти место в жизни. Дамблдор и МакГонагалл (гостившие нечасто и понемногу) помогали как первым, так и вторым, а также здорово доставали разнообразными ценными советами.
Он пытался сделать вид, что у них это удаётся. Получалось далеко не всегда.
Он плохо помнил подробности своей последней, решающей схватки с Волдемортом. Да и не стремился вспомнить. Очнувшись в лазарете мадам Помфри, заваленный сладостями, цветами и подарками, он почувствовал, что внутри него как будто появилась громадная чёрная дыра, в которую падало всё происходящее.
Не задевая его самого.
А ещё он ощутил в себе силу и знание, каких раньше даже представить себе не мог. Самые сложные заклинания давались ему без малейшего труда, чужие же практически не действовали. С помощью оставшихся в живых членов Ордена Феникса он испытал свои новоприобретенные силы - и через несколько минут шестеро авроров были обезоружены, а Круциатус Грюма вызвал только слабую головную боль. Общими усилиями произошедшее было признано последним невольным подарком Волдеморта. Но Грюм, задержавшийся, чтобы оценить стряпню Молли, любезно предоставившей на растерзание "экспериментирующим" боевым магам свой сад, задумчиво сказал: "У магглов есть такая легенда... или не легенда, а что-то вроде: рыцарь, убивший дракона, сам становится драконом..."
"Ну-у, - протянула Тонкс, - если верить магглам, то и нас не существует".
"Почему же? - Люпин открыл очередную бутылку сливочного пива. - Как раз существуем. Магглы сами не верят своим легендам, а поэтому не верят в нас. Но многое из описанного ими достаточно точно..."
"Что, например?" - спросила Молли.
И разговор перешёл на обсуждение образов волшебников в маггловской литературе. Но через некоторое время Гарри понял, что его стараются пореже оставлять одного. Поначалу это раздражало. Как попытки Рона и Гермионы проводить побольше времени в его обществе, хотя было видно, что им не терпится остаться наедине. Как заигрывания "в шутку" Тонкс. Как опёка Люпина. Однажды Гарри спросил оборотня, почему тот отказался от предложенной ему непыльной и достаточно интересной работы в магической библиотеке где-то на севере Шотландии. "Понимаешь, это отнимало бы слишком много времени, а твой крёстный попросил меня в случае чего приглядывать за тобой... незадолго до... ну, ты понимаешь".
Сириус. Попросил.
И все слова насчёт того, что он уже взрослый и совершенно не нуждается в том, чтобы за ним приглядывали, замёрзли на языке, словно при приближении дементора. Поэтому же он переехал на Гриммаулд плейс, как только "отпраздновал" своё восемнадцатилетие и вступил в права наследования: ничто не мешало Гарри снять или даже купить небольшой домик где-нибудь в глуши, подальше от назойливых репортёров, но...
Сириус озаботился тем, чтобы составить завещание, после его оправдания ставшее законным. И он просто не смог проигнорировать этот факт. Особенно на фоне пугающего бесчувствия, потихоньку овладевающего им по отношению к тем вещам, что ещё недавно были важны и значимы. Квиддич... девушки... даже друзья.
Он не любил этот дом - слишком много воспоминаний, и не самых приятных, были связаны с его стенами - серыми, холодными, пропитавшимися самыми разными эмоциями множества поколений тёмных магов. Но всё оказалось до смешного просто - с его новыми возможностями и талантом Миранды, считавшейся чуть ли не его официальной невестой, к дизайну интерьеров, вскоре обстановка семейного "склепа" Блэков изменилась к лучшему - до такой степени, что там вполне можно было жить. По этому поводу Миранда собрала вечеринку и где-то между четвёртым сливочным пивом и третьим медленным танцем прижала Гарри к стенке:
- Послушай, что происходит? Ты меня игнорируешь? Ты вообще помнишь, когда мы с тобой в последний раз нормально общались, не говоря уже о том, чтобы заняться более интересными вещами, чем приведение в порядок этого древнего сортира?
- Миранда… - он обречённо вздохнул, понимая, что сейчас скажет. Что сейчас не может не сказать. - Прости. У меня не лучший период в жизни, и, наверное, нам было бы правильнее прекратить встречаться. Не навсегда, только на время…
- Не могу поверить своим ушам. Ты меня бросаешь? Тебе нравится другая?
В её голосе проскользнули нотки истерики, но держалась она молодцом. Что не могло не радовать.
- Нет, дело обстоит в точности так, как я сказал.
- Хорошо, я подумаю над этим. Прости, если испортила праздник своим присутствием.
Раздражённый стук её каблуков ещё долго звучал у него в ушах. Как стук сердца. Как тиканье часов, равнодушно отсчитывающих время до завтрашней ночи.

Люпина переполняло непонятно откуда взявшееся веселье, готовое вырваться наружу, как воздух из газировки, если её хорошенько встряхнуть и только после этого открыть. До рассвета оставалось около получаса, но волчье зрение позволяло ему в полной мере насладиться готически-сказочным очарованием Хогсмида: россыпь остроконечных крыш на фоне начинающего светлеть неба, осенняя грязь, аккуратно прикрытая первым снегом, похрустывающий ледок под ногами…
Это было так глупо, так по-детски: тихонько одеться и сбежать из покоев Снейпа, стараясь не потревожить чуткий сон хозяина, пройти по коридорам, поминутно опасаясь наткнуться на Пивза или Филча (Миссис Норрис не жаловала оборотня и старалась держаться от него подальше, что не раз спасало Мародёров от заслуженных выволочек), удостовериться, что Дракучая ива всё ещё готова выпороть любого - ну, или почти любого, - рискующего проникнуть в подземный ход. Даже Визжащая хижина, полная воспоминаний и призраков, не разбередила старые раны - подумаешь, изгрызенные доски! В конце концов, могло быть и хуже. Могло бы быть совсем плохо, если разобраться.
И уносить в кармане мантии склянку с отлитым втихую экспериментальным зельем - это тоже было и глупо, и по-детски. Но удержаться он не смог. Слишком велик был соблазн в очередной раз почувствовать себя не где-то даже и солидным профессором Люпином, не седеющим и - что греха таить! - незадачливым.воспитателем подрастающего поколения, а просто мальчишкой, жизнь которого не текла лениво по раз и навсегда проложенному руслу, а бурлила на неожиданных поворотах.
В сущности, все они трое остались мальчишками. Джеймс не успел как следует повзрослеть, Сириусу не дали, а он… не смог? не захотел?
Или это была реакция на то, что рисунок его детства оказался испорчен тёмными кляксами неумолимо наступающих полнолуний, и теперь недостающие фрагменты пытались встать на место?
Так и не определившись с выводами и окончательно замёрзнув в залатанной тонкой мантии, Люпин аппарировал на Гриммаулд плейс - из Хогсмида это сделать было легче лёгкого. Приготовив себе пару бутербродов и чай и пройдя через пустынную гостиную, он поднялся в свою комнату. Никогда не любил есть там, где положено, - с улыбкой подумал он. После самых вкусных завтраков, обедов и ужинов в постели вечно оставались крошки. А самые-пресамые вкусные были под покровом ночи стырены с кухни - когда положено, тоже есть было не очень интересно.
Расправившись с бутербродами, Ремус вынул из кармана пузырёк с зельем. Судя по запаху, горечь должна быть неимоверная. Впрочем, он не зря положил в чай не три, как обычно, а четыре ложки сахара. Выпив первое и запив вторым, он откинулся на спинку кресла и сам не заметил, как задремал, ожидая, когда подействует зелье.

- …Рем!
- Отсньдайпатьщёнмножко… - неразборчивое бормотание в подушку.
- Рем, Джеймс с Питером уже пошли завтракать, а ты всё валяешься! Между прочим, я лёг ничуть не раньше тебя, а свеж, как огурчик.
- И такой же зелёный…
Черноволосый юноша, сидящий на краю кровати, некоторое время с энтузиазмом занимается тем, что открывает и закрывает рот, пытаясь что-то сказать, но находит те слова, что просятся на язык, недостаточно выразительными.
- Ну погоди, Лунатик!
Ноль внимания, фунт презрения.
Ехидно ухмыльнувшись, бодрствующий обитатель спальни осторожно залезает под одеяло. Тихий скрип матраса…
- ААА!!! Сириус!!! Ты же знаешь, что я боюсь щекотки!!!
- Знаю!
Тяжёлое дыхание и звуки борьбы; полузадушенный смех.
- Что-что, я не расслышал? Ты извиняешься?
Смех стихает. Раскинутые руки лежащего внизу неподвижны, и только концы чёрных прядей видны из-под подушки, которую держит на его лице Ремус, раскрасневшийся и встрёпанный.
В карих глазах появляются искры тревоги.
- Бродяга? - подушка медленно сползает на пол, открывая изумлённо поднятую бровь вместе со всем прилагающимся. - Бродяга, что случилось?
- Рем… - какие странные нотки в голосе!
- Что?..
- Тебе очень удобно на мне… ммм… сидеть?
- Да, очень, - удовлетворённая усмешка; ёрзание. - То есть… ой.
- Вот именно что ой, - выдыхает Сириус почти зло. - Слезь с меня, извращенец!
- От извращенца слышу! - покраснев ещё сильнее, оборотень отползает на противоположный край кровати. - Куда получилось, туда и сел, я же не виноват, что… что…
Резкий скрип матраса. Одеяло следует за подушкой.
- ПОПАЛСЯ! - теперь уже Ремус в прямом смысле слова положен на лопатки и прижат к постели всем телом друга. - Лу-уни, - тёплое дыхание щекочет ухо, - а ведь ты тоже…
Движение - еле-еле, одними бёдрами, тихий стон.
- Что… ты...
- Я мстю, и мстя моя страшна! - хихикает Сириус, легонько прихватывая зубами краешек уха. - И только скажи, что не страшна, - покусаю!
- Ты уверен, что УЖЕ этого не делаешь? А я ещё, между прочим, ничего не сказал.
- Ну так скажи…

Сова прилетела уже под вечер, когда занятия в Хогвартсе закончились и Снейп нашёл время для того, чтобы черкнуть несколько строк. Оные гласили:
"Если уж ты набрался наглости (в которой, впрочем, и без того недостатка не испытывал) и глупости (которая является неотъемлемым свойством твоей натуры), не спросясь, взять зелье, то я предполагаю, что и того и другого сполна хватило, чтобы его опробовать. Будь так добр и опиши действие, которое произвел препарат на твою изнурённую память. Подопытного оборотня у меня ещё не было".
Люпин усмехнулся. Север есть Север, и ждать от него любезностей не менее безнадёжно, чем тепла и зелени в декабре. Какие бы отношения их ни связывали. Иногда ему не хватало общения по-простому, без фирменного снейпового выпендрёжа, но он не мог не признать, что в этом есть свой стиль. Которым потихоньку проникался и он сам.
Воистину, с кем поведёшься, так тебе и надо.
Он взял пергамент и перо. Начало типа "Возлюбленный мой, свет очей моих, услада сердца!" было забраковано сразу и бесповоротно: даже от мысли о ТАКОМ издевательстве Ремуса передёрнуло. Второй вариант - "Здоровья не желаю, ибо сам подобного пожелания не получил", - звучал как-то… обиженно, что ли. Задумавшись над третьим, который, как предполагал оборотень, тоже будет далеко не окончательным, он услышал стук в дверь.
- Войдите, - вздохнул он, нехотя откладывая перо.
- Здравствуйте, - Гарри вошёл и сел в кресло. - Я пришёл извиниться за вчерашнее.
Он по привычке потянулся к переносице - поправить очки, забыв, что зрение ему не так давно вылечили магическим способом. Да и шрама, по которому все узнавали знаменитого Гарри Поттера, больше не было: отметина Тёмного лорда исчезла вместе с ним.
- А что, собственно, такого страшного случилось вчера? - Люпин улыбнулся, но тут же спохватился: "Ещё бы сказал, что провёл прекрасную ночь, болван!"
- Я не должен был так поступать. Это было глупо и по-детски.
- Каждый из нас иногда поступает глупо и по-детски, - глядя на нахмуренные брови мальчика - да какой он уже мальчик, восемнадцать лет! - Ремус вспомнил свои утренние мысли. - И иногда мне кажется, что это не так уж и плохо...
- А мне иногда кажется, что если бы вы не были таким всепрощающим, мне было бы гораздо легче.
- Что ты хочешь? Чтобы я обиделся, разозлился и наговорил тебе гадостей, о которых потом пожалел бы? Если тебе правда нужно именно это, я могу, но давай посмотрим правде в глаза - дело отнюдь не во мне. Дело в тебе, не так ли, Гарри? Ты изменился, а окружающие остались прежними. И тебе неуютно с нами, потому что мы все воевали только с Пожирателями смерти, а ты ещё и с собой. Со своим страхом, болью, неуверенностью, бессилием. Со своими сомнениями, со своей нерешительностью. С непониманием того, чего же ты хочешь на самом деле: избавить мир от Волдеморта или отомстить за отца с матерью...
Юноша усмехнулся, и в неверном свете камина усмешка показалась Люпину зловещей.
- Благодарю за столь детальный анализ моих поступков. Но разве это не относится ко всем? Разве не всем приходится бороться с собой, чтобы победить?
- Да, но кому-то больше, кому-то меньше, - Ремус опустил руку поверх Гарриной. Тот вздрогнул, но через секунду расслабился. - Так получилось, что основная тяжесть этой войны легла на твои плечи. И никто в этом не виноват, разве что судьба. А судьбе не отомстишь, на неё даже не позлиться как следует, и поэтому ты срываешь зло на нас. Все тебя понимают и никто не винит...
- Спасибо, - был в его голосе сарказм или нет? Люпин предпочёл подумать, что нет, и, когда за Гарри закрылась дверь, облегчённо выдохнул. Определённо, сегодняшний разговор сложился несколько удачнее, чем вчерашний.
Он снова взял перо и теперь уже не раздумывал над первой фразой.
"Северус, я действительно опробовал зелье, но извиняться не буду - всё равно кому-то понадобилось бы это сделать. Конечно, заклятие забвения я на себя не накладывал, это было бы слишком, но что касается воспоминаний, здесь ты был прав, и, пожалуй, я должен поблагодарить тебя за возможность снова пережить один из самых ярких дней моей юности".
Оборотень мечтательно улыбнулся. Это был не просто один из самых ярких дней - после этого дня многое пошло по-другому; и как у него хватило смелости шепнуть, покраснев до ушей и выше: "Что мне сказать, чтобы ты продолжил?"
Но Снейпу знать подробности было совершенно необязательно.
"Побочные эффекты пока не проявились; впрочем, доза была очень мала. Надеюсь, мой необдуманный поступок всё-таки принёс определённую пользу и не нанёс большого ущерба твоему драгоценному самолюбию".
Подозвав ждавшую ответа сову - чёрную, как смоль: Профессор Зелий был в своём репертуаре, Люпин привязал пергамент к её лапе, выпустил птицу в окно и машинально взглянул на левое запястье, на котором обычно находились часы, заколдованные на отслеживание перемещений Гарри.
Часов не было.

Глава 2

Рон с Гермионой постарались на славу: в полумраке громадной гостиной то тут, то там появлялись и снова пропадали тёплые огоньки свечей; тыквы, глазницы которых светились мертвенно-зелёным и тусклым багрово-красным неторопливо плавали в воздухе, прямо над головами пирующих (стряпня миссис Уизли была ещё вкуснее, чем всегда, если только это было возможно), а потолок мерцал мириадами звёзд.
Из уважения к чувствам Люпина луны ни в каком виде на рукотворном ночном небе не присутствовало.
- Почти как в Хогвартсе, - ахнула Молли и чуть не выронила дымящийся яблочный пирог. Ставить его было уже катастрофически некуда. - Ронни, твоя работа? Молодец!
- Не моя, - смущённо буркнул Рон.
- Гермиона, дорогая, - миссис Уизли, наконец-то пристроив пирог на самом краешке стола и подперев для равновесия заклятием, приобняла девушку за плечи. - Это чудесно. Я всегда знала, что ты самая талантливая из... из...
- Из нас, - подсказал Гарри. Он понимал, зачем друзья сделали это - в попытке хоть отчасти вернуться в те времена, когда призрак Тёмного лорда стоял не между ними, а по другую сторону баррикад, когда ему было приятно от того, что хвалят Гермиону или Рона, - почти так же, как если бы хвалили его самого. Тогда они были не просто друзьями, а своеобразным триединым организмом, и каждый чутко реагировал на мысли и настроения остальных.
- Да нет, я совсем не то хотела сказать, - замялась мисс Уизли, подкладывая на тарелку Гермионы ещё кусочек куриного филе с ананасами. - Ним... то есть Тонкс, почему же ты ничего не ешь?
- Спасибо, всё очень вкусно, просто я неважно себя чувствую, - Тонкс прикоснулась к виску. Она действительно была очень бледной, впрочем, может быть, так казалось из-за волос - сегодня ярко-алых.
- Полечить тебя? - предложил Люпин. - Я знаю кое-какие средства…
Но подробностей его познаний в целительстве присутствующим выяснить не удалось: дверь с шумом распахнулась, и в гостиную ворвалась туча летучих мышей; пронзительно пища, они стали носиться по помещению, целясь в лица или на крайний случай в блюда. Словно заразившись, тыквы тоже сошли с ума: прежде плавно и даже как-то величественно перемещавшиеся по заданным траекториям, внезапно озверевшие овощи начали гоняться за мышами, вследствие чего за столом и на столе воцарилась жуткая неразбериха.
Прямо перед глазами Гарри одной из тыкв удалось схватить вопящее и отчаянно сопротивляющееся животное. Хруст крыльев… чавканье… смачная отрыжка…
- Они шоколадные! - воскликнула Гермиона, вытащив из волос запутавшуюся в них мышь. Явно протестующе возопив, та впилась маленькими, но острыми зубками девушке в палец.
- ФРЕД!!! ДЖОРДЖ!!! - перекрыл поднявшийся гвалт голос миссис Уизли. - НЕМЕДЛЕННО ПРЕКРАТИТЕ ЭТО БЕЗОБРАЗИЕ!!!
- С Хэллоуином вас! - с порога ухмыльнулись близнецы, предусмотрительно не ставшие заходить внутрь, и синхронно подняли палочки. Но Тонкс успела первой.
- Иммобулус! - устало произнесла она, и летучие мыши с тыквами вперемешку застыли в воздухе. Физиономии тыкв при этом сохранили совершенно невообразимые выражения: заглянув в "лицо" хищнице, успевшей полакомиться летучим сюрпризом старших братьев, Рон вздрогнул и пробормотал:
- Кажется, с этого вечера у меня начнётся ещё и тыквофобия…
- Съешь шоколадку, полегчает, - хохотнул Джордж, поймав оскаленную зверюгу и протянув её Рону, который, тяжело вздохнув и закрыв глаза, откусил мыши голову. - Извините, профессор Люпин.
- Ничего-ничего, - улыбнулся тот, возвращая первозданный вид разбитому кувшину с вином. Кувшин послушно собрался обратно, но вино большим неаккуратным пятном расплывалось по скатерти. - И, кстати, давно уж пора привыкнуть к тому, что я больше не профессор.
- Для нас вы навсегда останетесь для нас профессором, - подмигнул Фред, выбирая наименее пострадавшее от их триумфального появления место за столом. - Все эти боггарты и гриндилоу… это было незабываемо. Кстати, нам почти удалось провернуть одно дельце, идеей которого обязаны вам, и, как честные люди, конечно же, поделимся процентами… что ты говоришь, Джордж? Конечно, это коммерческая тайна, но я посчитал, что профессору Люпину полезно об этом знать в связи с… как бы это сказать…
- В связи с плачевным материальным положением последнего, - подсказал Люпин. - Спасибо за то, что беспокоитесь о моей скромной персоне, но в данный момент оно не такое уж плачевное: я работаю в книжном магазине, и, хоть эта работа и непостоянная, но всё же… Гарри, ты куда? - спросил он, увидев, что юноша встал со своего места и поднимается по лестнице, ведущей в спальни.
- Пойду переоденусь, что-то жарко, - беспечно (нарочито беспечно, как показалось Ремусу) сказал Гарри. - Или вы хотите меня сопроводить? Помочь расстегнуть пуговицы и всё такое?
- Нет, конечно! - возмущённо воскликнула миссис Уизли, косясь на Люпина. - Он пока поможет мне ликвидировать последствия шутки моих дорогих мальчиков, с которыми я ПОГОВОРЮ ДОМА!
Мысленно посочувствовав Фреду с Джорджем и усмехнувшись реакции миссис Уизли на его почти невинную фразу, Гарри поднялся в свою комнату и как следует запер дверь заклятием.

- Молли, зачем ты так? Ты что, думаешь…
- Ох, Ремус, я ничего не думаю, сама не понимаю, как это получилось...
- Слова, вырвавшиеся в сердцах, и поступки, совершенные необдуманно, обычно более искренние, чем те, что тщательно приготовлены заранее, - медленно проговорил Люпин, прислоняясь к кухонному шкафчику. - Поверь, я не пристаю к Гарри. И прекрасно осознаю всё происходящее - до полнолуния ещё больше недели.
- Ради Мерлина, пойдём в гостиную! Наверное, ребята уже справились с тыквами.
- Молли, он - просто - пошутил!!!
- И попал в яблочко, не так ли? Кто ещё знает о том, что ты... эээ... Ремус, как бы это сказать... любишь не только женщин? Ты же бывший преподаватель, пример для подражания, мои мальчики в тебе души не чают. Конечно, твоя личная жизнь - это только твоё дело, но, будь любезен, держи её при себе!
Тяжело вздохнув, Люпин вышел из кухни. Воистину, сейчас было не время и не место для борьбы за право на свободу отношений с кем бы то ни было. Тем более что он действительно не откровенничал с Гарри по этому поводу… ну где же он? За это время вполне можно было не только переодеться, но и принять душ, если была такая потребность.
Оборотень уже собирался подняться за юношей наверх (он прекрасно понимал, что подобный поступок вызовет очередную вспышку раздражения героя-всея-волшебного-мира, но ничего не мог поделать: без пропавших часов он чувствовал себя беспокойно, когда не видел Гарри), как тот сам показался на лестнице - уже без свитера, в тёмно-синей рубашке. Ему это очень шло; впрочем, ему шло всё: растрёпанные тёмные волосы, тонкие черты лица, прозрачно-зелёные глаза, практически идеальной формы брови… Ни следа загара, правда, в этом есть свой шарм - можно сказать "кожа цвета слоновой кости". Хотя можно и "бледная немочь" - кому как больше нравится.
Второй вариант, наверное, даже правильнее - за последние несколько лет Гарри вытянулся и по росту почти догнал Рона, но остался таким же худеньким: тонкая шея, и ключицы выпирают совсем по-детски…
Ремус усмехнулся. Молли могла сколько угодно подозревать его в не самых целомудренных намерениях по отношению к тому, кого воспринимала почти как одного из своих сыновей (что было не так уж и странно, учитывая все обстоятельства), но на самом деле это было совсем не так.
Говорят, что оборотни любят раз в жизни. Он исчерпал этот лимит уже дважды.
- …Профессор Люпин, вы нас слушаете?
- Эээ… да, Гермиона?
- Вы знаете о том, что Драко Малфой ещё жив? Недавно его видели где-то во Франции - об этом была маленькая заметка в "Прорицательской газете". По согласованию с Департаментом международного магического сотрудничества туда выехали авроры, но никого не нашли...
- Ну вы и тему нашли для обсуждения за столом, - недовольно проворчал Артур Уизли, входя в гостиную и целуя жену в щёку. - Давайте поговорим о чём-нибудь более весёлом. Как дела у Джинни? Что-то она давно не присылала сову…
- Здравствуй, папа! - хором сказали близнецы.
- Ах, извините, - смутился мистер Уизли. - Здравствуйте и - с праздником! Совсем заработался… буквально пару часов назад поступил сигнал из Шеффилда… впрочем, это тоже не лучшая тема. Так как там Джинни?
- У Джинни всё нормально - и она меняет мальчиков, как перчатки. Я уже и забыла, как зовут её последнего кавалера… Садись, Артур, поешь, а то от тебя только кожа да кости скоро останутся...
- Мистер Уизли… - произнесла совсем побелевшая Тонкс, когда он присел рядом с ней. - Что это у вас… на рукаве?
- Где? - Артур обернулся вокруг своей оси, и теперь все заметили на его серой мантии грязно-бурые пятна крови. - Ах, извините, не заметил. Надо было сразу переодеться.
Прижав руки ко рту, Тонкс выбежала из комнаты. "Мерлин, я же хотел предложить ей зелье Северуса - то, которое помогает от головной боли… хотя какая уж тут головная боль! - Люпин поднялся из-за стола и вышел в коридор. Из-за двери ванной комнаты доносились более чем характерные звуки. - Кажется, с ней что-то серьёзное… парадокс: бывшему аврору и члену Ордена Феникса становится плохо от вида крови. Если бы знать, что случилось с ней тогда, в середине августа, во время этого дурацкого рейда в деревеньку магов неподалёку от Дувра…"
От воспоминаний оборотня передёрнуло. Они были так беспечны… Когда пришла информация, что в заброшенном доме на окраине деревни прячется какой-то подозрительный человек, ворующий по ночам овощи и соседскую живность, они только посмеялись - ну надо же, до чего докатились Пожиратели смерти! Тонкс и Флетчер вызвались смотаться туда, сдать его в Азкабан и вернуться к пятичасовому чаю. Кажется, кто-то даже поставил галлеон на то, что к пяти они не успеют.
К пяти они действительно не успели. В семь несколько обеспокоенных человек, в число которых входил Люпин, отправились проверить, все ли в порядке. Проверили…
Пожиратель был явно не один, и им всем удалось аппарировать до прибытия подкрепления. Останки Флетчера собирали по кусочкам - чуть ли не весь дом был залит кровью. Тонкс очнулась только через несколько суток, ничего не помня о происшедшем, но, как только выписалась из больницы, ушла из авроров. И с тех пор ничем не напоминала того человека, которого они когда-то хорошо знали.
Дверь открылась.
- Ну как ты?
- Могло бы быть и хуже, - девушка выдавила из себя улыбку, вернее, бледное подобие улыбки, но всё же лучше, чем ничего. - Ну и гости сегодня у нас… Надеюсь, это всё и никаких стихийных бедствий больше не предвидится?
- Да вроде бы все собрались, - улыбнулся Ремус. - Ты точно в порядке?
- Точно, точно. Иди пялься на своего драгоценного Поттера, я сейчас приведу себя в порядок и приду, - оборотень поднял глаза к потолку: "Мерлин, и она туда же!"
Вернувшись в гостиную, он понял, что немного ошибся, предположив, что гостей сегодня больше не будет. Гость был. И какой! На пороге стоял Северус Снейп собственной персоной, и острие его волшебной палочки недвусмысленно указывало на Гарри.

- Поттер, с каких это пор вы стали левшой? - спросил Профессор зелий тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Первой от всеобщего шока отошла Гермиона.
- Профессор, за это сейчас отправляют в Азкабан? - хладнокровно спросила она.
- В чем дело? - поддержала её Молли. Артура Уизли в комнате не было: видимо, пошёл переодеваться.
- Мисс Грейнджер, помолчите. И вы, миссис Уизли, тоже. Я хочу услышать ответ от самого... кхм... героя нашего времени. Я семь лет - без всякого удовольствия, поверьте! - наблюдал за тем, как он пишет правой рукой, а сейчас - обратите внимание - он держит вилку в левой.
Взоры всех собравшихся невольно обратились к Гарри, который быстро положил вилку на стол. Впрочем, положил он ее действительно левой рукой.
Люпину показалось, что он видит дурной сон. Северус сошёл с ума? Какая разница, кто как предпочитает есть? Да хоть бы и вообще без столовых приборов!
- Фините инкантатем! - сквозь зубы, с невероятным напряжением произнёс Снейп, и словно бы маленький ураган, невидимый и неощутимый органами чувств, вырвался из его палочки и ударил Гарри в грудь. Юноша начал таять, размазываясь в воздухе, пока не превратился в облачко серебристого тумана.
Что-то упало и разбилось - кажется, бокал, который держал в руке один из близнецов. Как будто испугавшись резкого звука, облачко потускнело и быстро унеслось вверх по лестнице, по направлению к спальням.
- Северус... - Люпин понял, что голос его не слушается, и откашлялся. - Что это было? И главное - где сейчас Гарри?
- Кажется, это ваше? - Снейп достал из кармана мантии часы и протянул их Ремусу. Стрелка уверенно указывала на отметку "Министерство магии". - Он материализовал своё отражение в зеркале - по всей вероятности, чтобы отвлечь внимание от того, что собирался сделать. Хорошее заклинание - сильное и действенное. Правда, результат весьма необщителен, попросту говоря - нем, как рыба, но на некоторое время этого хватает...
- Хватает для чего? - спросил Рон, всё ещё уставившись на то место, где несколько минут назад сидел фантом.
- Для того, чтобы такие идиоты, как вы, поверили в его присутствие здесь! - рявкнул Профессор зелий. - Люпин, вы так и будете стоять как громом поражённый или всё-таки соизволите что-то предпринять? Мне, собственно, всё равно, но вы, кажется, были озабочены судьбой вашего подопечного.
Оборотень молча сорвался с места и побежал к выходу; Снейп последовал за ним.
- Аппарируем ко входу в Министерство.
Ремус кивнул и произвёл означенную операцию. Вдвоём, ещё толком не отдышавшись, они влетели в телефонную будку, назвали свои имена, цель визита - "Научная работа", - "Люпин, ты с ума сошёл, какая научная работа ночью?" - "Я всегда так говорю", - и получили значки.
- Северус, ты не обязан в это вмешиваться, - сказал Люпин уже в лифте. - Даже, наверное, будет лучше, если ты постоишь в сторонке... или за дверью. Извини, но Гарри не очень-то доверяет тебе.
- Скажи уж прямо: он меня терпеть не может, и наше нежное чувство взаимно.
- Тогда зачем же ты...
- Ремус, а ты не можешь представить себе, что мне просто интересно? В кои-то веки подвернулся шанс подвернулся шанс полюбоваться на настоящую некромантию. Волдеморт не баловал нас подобными зрелищами.
- Типун тебе на язык!
- Некоторые считают, что уже, и с рождения.
- Восьмой уровень, - произнёс приятный женский голос. - Отдел тайн.
Чёрная дверь открывалась банальной Аллохоморой, и Снейп пробормотал себе под нос что-то типа "Совсем не заботятся о безопасности, таинственные наши".
- Гарри всё равно аппарирует прямо туда, - заметил Люпин, когда они вошли в круглый зал со множеством дверей, и уверенно направился к одной из них. - Вот только не спрашивай, как он это делает - честное слово, я не в курсе.
- А откуда ты в курсе, что это именно та самая дверь? - проворчал Северус.
- Волчий нюх... О Мерлин, закрыто! Аллохомора!
- Ага, счас, - ехидно прокомментировал Профессор зелий и вынул палочку. - Диссилирес! - контуры двери чуть дрогнули. - Люпин, вместе!
- Это что, чёрная магия? - подозрительно спросил Ремус. - Ты предлагаешь воспользоваться чёрной магией в стенах Министерства?
- Какие слова я слышу от храброго гриффиндорца! - восхитился Снейп. - Неужели ты наконец-то образумился и решил провести остаток своих дней, гоняясь не за неприятностями, а от них? Что ж, одобряю. Правда, если мои ощущения правильны, на фоне того, что творится сейчас за этой дверью, одно скромное заклинание заметить не проще, чем иголку в стоге сена, но ты, безусловно, прав: не стоит рисковать...
- Северус, - процедил Люпин сквозь зубы. - Вместе на счёт "три". Раз, два, три. Диссилирес!
Упрямая дверь выгнулась так, что показалось - сейчас она трансфигурируется в громадный обтянутый чёрной кожей мяч, - и с громким хлопком лопнула. Проход был свободен.

Ремусу показалось, что волосы на его голове встали дыбом: настолько велика была концентрация силы, сосредоточенной в комнате, что воздух потрескивал и чуть ли не искрил. Широкая мерцающая лента смыкалась кругом, отделяя каменные ступени амфитеатра от происходящего внизу.
- Гарри! - крикнул Люпин.
Худенькая фигурка в круге не пошевелилась.
- Бесполезно, - спокойно сказал Снейп. - Он не услышит, даже если ты созовёшь своих собратьев, чтобы дружно повыть на луну. Но я бы всё равно не советовал сейчас его отвлекать. У меня, знаешь ли, новая мантия, и я не хочу непоправимо испортить её внутренностями Поттера.
- Так что, мы ничего не можем сделать?
- Можем. Подойти поближе.
- Зачем?
- Чтобы лучше видеть.
Оборотень спустился по неровным ступеням и встал в нескольких метрах за спиной Гарри. Вблизи лента была почти прозрачной, и всё равно смотреть через неё было очень неудобно - как сквозь дым костра. Только дым обычно не искажает перспективу...
Несуществующий ветер всё сильнее и сильнее развевал рваную завесу, за которой - уже было видно - простиралась пустынная равнина под пепельно-серым, неотличимым от земли, небом. Призрачная фигура в сером же плаще с капюшоном шагнула изнутри в проём арки и тут же оказалась спелёнута тускло светящимися, как гнилушки, нитями, концы которых уходили в глубину заарочного пространства.
Гарри произнёс заклинание, и одна из нитей порвалась со звуком, от которого у Люпина заныл зуб. Ещё раз... и ещё, и ещё...
Нити лопались одна за другой, с серой равнины наползали волны холода и ещё чего-то непонятного, жуткого... нечеловеческого. Ремус до боли в глазах вглядывался в лицо, скрытое капюшоном, но странное освещение - полусвет-полутьма, а вернее, отсутствие и света, и тьмы, не позволяло разглядеть ничего, кроме растрёпанных прядей волос, тоже казавшихся серыми - седыми.
Прикосновение к плечу - лёгкое, как дыхание.
- Если у Поттера получится, это здорово всё осложнит, не так ли?
Люпин не ответил. Да это и не было вопросом.
Осталось всего несколько нитей. Голос мальчика становился тише, но звучал всё так же твёрдо. "Если получится..." А если нет?
Он не любил чувствовать себя беспомощным и бесполезным - даже в ситуациях, когда действительно был таковым. Когда посреди войны валялся в больничном крыле, и мадам Помфри пыталась поставить его на ноги после целой пачки заклятий, полученных, в общем-то, случайно, если не сказать - по дурости. Когда - чуть позже - сидел со Снейпом под обломками башни. Когда смотрел в потухшие глаза Тонкс...
Оборотень вынул палочку, и как раз в этот момент Гарри разорвал последнюю нить. Круг вспыхнул и погас, арка налилась тревожным светом, не-ветер стал не-ураганом, окончательно сорвав завесу и сбив с ног двоих, стоявших в эпицентре происходящего. Теперь уже отчётливо стало видно: на появившемся нет никакого капюшона, и его одежда не серая, а чёрная. Как и волосы.
Пол под ногами дрогнул; секунду спустя раздался оглушительный грохот. Арка взорвалась, по ступеням зазмеилась тонкая зигзагообразная трещина...
Позже Люпин сам не сможет понять, как он успел подбежать к Гарри и... Сириусу? - и выкрикнуть "Протего!" - так быстро, что падающие камни отлетели, ударившись о созданный им щит. "Этого не хватит на троих", - мелькнула и погасла мысль, и золотистая полусфера, словно почувствовав его неуверенность, начала тускнеть.
- Протего, - эхом повторил холодный голос. Вторая полусфера, на этот раз медно-зеленоватого оттенка, взлетела чуть ниже золотой, помогая, поддерживая...
- Спасибо, - шепнул Ремус. - Я не вправе был на это рассчитывать.
- Ну видишь ли, роль пассивного наблюдателя и меня никогда не прельщала, - лицо Снейпа было мрачным даже по сравнению с его обычной неулыбчивостью, - а поскольку угрозы моей мантии больше нет, я посчитал, что три раздавленных трупа вряд ли украсят это помещение, и без того переставшее отвечать чьим бы то ни было представлениям об эстетике... Фините инкантатем! - приказал он, когда окружающее пространство более-менее успокоилось и больше ничего не норовило рухнуть им на головы.
Люпину показалось, что его спутник думает сейчас совсем не о том, о чём говорит, но задумываться об этом не было ни времени, ни желания; сняв щит, он хотел наклониться к двум распростёртым на полу фигурам, но отчего-то не мог этого сделать.
- Экспеллиармус! Экспеллиармус! Не двигайтесь! - раздалось от входа, и палочки обоих волшебников отлетели в сторону. Несколько авроров стояли на чудом уцелевших ступенях и оглядывались вокруг. Кто-то присвистнул.
- Что здесь произошло? - спросил Кингсли. Он осторожно пробрался между камнями. - Поттер? Пульс вроде есть. Что с ним? Северус…
- Да, конечно, как только он перестал быть моим учеником, я тут же попытался от него избавиться. Не говорите чепухи, в этом случае он был бы мертв. Лучше посмотрите, что со вторым… телом, - Снейп скривился, как будто попробовал леденец Берти Боттс со вкусом хинина. - Если и с ним всё в порядке, этот день имеет шанс стать худшим в моей жизни.
- Блэк… - растерянно произнёс чернокожий аврор, перевернув означенное тело лицом вверх. - Тоже без сознания, но жив.
Профессор зелий коротко, но очень выразительно выругался.

Глава 3

- Сириус!..
- Гарри, ляг, пожалуйста, я тоже хотел бы, чтобы он очнулся быстрее, но не хочу, чтобы ты упал замертво.
- Если я сяду вот здесь, то не упаду.
- Хорошо, только тише, Северус спит. Я уже говорил, что он…
- Три раза. Да, профессор Люпин, я понял, что теперь обязан ему по гроб жизни, но не думаю, что он пошевелил бы своей задницей, если бы вас там не было.
- Гарри, как ты можешь?..
"Типичная гриффиндорская вежливость", - чуть было не прокомментировал Снейп, но вовремя вспомнил, что "спит". И "просыпаться", а значит, любоваться на эти рожи, судя по всему, с озабоченным видом склонившиеся над постелью его злейшего врага, которому он сам помог после благополучного возвращения в мир живых… нет, это было невыносимо!
Очередной повод усомниться не то что даже в своём интеллектуальном превосходстве, а просто в психической нормальности. Северус сжал зубы, надеясь, что это будет не очень заметно со стороны. Так… продышаться, успокоиться и ещё раз вспомнить, из-за чего, а вернее, из-за кого он влип в эту ситуацию…

- …Да, мне страшно. Но я боюсь не самой смерти - потому что знаю, что там меня ждут мои родители, и Джеймс с Лили, и Сириус… Я не хочу умирать именно так...
- В компании ненавистного слизеринца? Да уж, чего хорошего…
- Ты можешь хотя бы сейчас не язвить? Я совсем не об этом.
- О чём же тогда? Ах да, понимаю: доблестному гриффиндорцу хотелось героически погибнуть в бою со сторонниками Волдеморта, а может, и с ним самим, последним мановением волшебной палочки спасти мир, трогательно попрощаться с друзьями, на чьи искажённые горем лица уже падёт печать предчувствия близкой разлуки, а потом - почему бы и нет? - получить Орден Мерлина первой степени. Правда, посмертно, но это не так уж и важно по сравнению с вечной славой, не так ли?
- Северус, - Люпин нехотя улыбается, и в полутьме в светло-карих глазах словно бы вспыхивают тёплые звёзды. Он никогда не был красив, и всё же в такие моменты смотреть на него очень приятно... Правда, Снейп скорее удавился бы, чем признался даже себе в этом. - Твоя ирония действительно способна сделать любую ситуацию по крайней мере выносимой…
- Так в чём же дело? Выноси .
- Завтра полнолуние…
Профессор зелий холодеет. Так вот в чём дело… Завтра ночью - если, конечно, до того времени их не вытащат отсюда, на что надежды мало, - он окажется один на один с кошмаром своего детства. Палочка похоронена где-то под завалами башни, да что там палочка - в этой проклятой комнатке, не используемой со времён Салазара Слизерина, вообще нет ничего, хоть сколько-нибудь похожего на оружие. Если только вывороченные из стен валуны, перегородившие выход, но Снейп не обманывается - он и в лучшие времена вряд ли способен был поднять такую каменюку.
- Северус, мне нужна твоя помощь. Я заметил на твоей шее цепочку; если я не ошибаюсь, это серебро, и я не могу взять её в руки… покажи мне.
После недолгого колебания Снейп вынимает из-под одежды цепочку, на которой висит амулет-пентаграмма - последний подарок отца. "Так вот, значит, на что он смотрел, а не на меня", - дурацкая мысль отдаётся болезненным уколом где-то в районе сердца и умирает в страшных муках, когда Люпин бормочет при виде пентаграммы:
- Это даже лучше, чем я ожидал. Нужно как-нибудь закрепить её между камнями…
- Ремус… - у алхимика белеют губы, и он даже не замечает, что в первый раз в жизни назвал своего старого школьного недруга по имени. - Если я правильно понял, что ты задумал…
- Мне нужна твоя помощь, - повторяет оборотень. - Пожалуйста. Я не хочу… так. Я буду ждать до последней минуты.
Словно загипнотизированный этим голосом, этим взглядом, этим прикосновением - для убедительности Люпин взял его за руку, не заметив, что сжимает до боли, - Северус загоняет амулет в небольшую щель между обвалившимися камнями и молча садится на пол у противоположной стены. "Всё это так неправильно, - думает он. - Насколько проще ненавидеть, презирать, считать зверем…"
Ремус подходит и устраивается рядом, и у Снейпа в кои-то веки не появляется никакого желания высказаться по этому поводу. Чуть позже оба дремлют - голова русоволосого мужчины уютно устроилась на коленях декана Слизерина, - а между ними тихо ждут своего часа призраки двух смертей.
Одна - громадный волк с янтарными глазами.
Вторая - острый край серебряной пентаграммы, при определённом усилии способный разрезать вены.
И гипотетическая третья - от голода, жажды или от Авады Пожирателей - уже не имеет никакого значения.

Северус изобразил пробуждение и, нарочито громко зевнув, встал с постели. Гарри отвёл глаза.
- Доброе утро, - улыбнулся Люпин. - Хотя, сказать по правде, давно уже день, но после такой ночки как следует выспаться в клинике святого Мунго - самое правильное, учитывая то, что могло с нами произойти.
- Да, можно только порадоваться тому, что мы в Мунго, а не в Азкабане, но, мне кажется, это временное явление. И всё по вашей милости, Поттер!
Гарри взвился.
- Я никого не просил шпионить за мной! И тем более - помогать мне!
- Верно, только если бы мы с Люпином не разгадали Вашу несомненно остроумную загадку, весь магический мир оплакивал бы сейчас безвременную гибель Мальчика-который-не-только-выжил-но-и-победил-Волдеморта. Впрочем, о чём я, далеко не весь. Очень многие искренне радовались бы этому факту, и нельзя сказать, что я не разделяю их чувства…
- Тише вы! - внезапно поднял руку Ремус. - Сириус приходит в себя.

Блэк открыл глаза и тут же снова закрыл их, сморщившись от не такого уж яркого, но всё же света - ноябрьское солнце размером с галлеон заглядывало в окна палаты. Гарри по привычке схватился за пояс, но палочки после вчерашнего им так и не вернули, и ему пришлось задёрнуть шторы руками.
- Бродяга, - тихо проговорил Люпин. - Как ты себя чувствуешь?
- Луни, - шепнул тот. Казалось, он с трудом вспоминает, как это - говорить. - Всё… в… порядке.
Снейп смотрел на Ремуса, по лицу которого сейчас можно было изучать эмоции - радость, облегчение, беспокойство, нежность, сомнение, вина, - и снова радость, отчаянная, звонкая…
- Сириус, - сказал Гарри. Голос его прервался; казалось, он сейчас заплачет, но нет - взял себя в руки. - Не могу поверить, что у меня получилось.
Блэк попытался улыбнуться.
- Ты очень… убедительно… меня позвал.
Северус отошёл к дальнему, незашторенному окну. Сентиментальные сцены всегда вызывали у него прилив глухого раздражения, и данный случай не был исключением - а почему, собственно, он должен быть исключением? Скорее уж наоборот.
Словно сквозь невидимую стену, до него доносились обрывки фраз: "Два с половиной года… Волдеморта больше нет… ты совсем вырос… там не было времени… чёртов свет… держи платок, он, конечно, не совсем чистый… нет, ни света, ни тьмы… да, так, наверное, это и должно было выглядеть - отсюда… Хмури считает, что Гарри… совсем выжил из ума… осада Хогвартса… у тебя серые глаза, а раньше были синими…"
"Интересно, помнит ли Люпин, какого цвета глаза у меня?" - подумал Профессор зелий и умилился своим мыслям. Очень вряд ли.
Он посмотрел в окно. Обыкновенная магглская улица, довольно мрачная и безлюдная. Лужи на асфальте. Наверное, к ночи они покрываются льдом, утром оттаивают, а потом всё заново. Круг за кругом. День за днём. Год за годом.
- Снейп.
"Этого ещё не хватало!" Но делать вид, что кого-то из них двоих здесь нет, было бессмысленно.
- Не скажу, что рад видеть тебя в добром здравии, - сквозь зубы процедил Северус, подходя к кровати. - Впрочем, доброе здравие в твоём случае - вещь относительная. Сейчас ты даже больше, чем обычно, похож на вампира, Блэк. И солнечного света не выносишь... Всё сходится. Пойду-ка я отсюда, а то ни чесноком, ни осиновым колом не запасся, как бы чего не вышло.
- Есть одна проблема, - Гарри смотрел на него с ещё большей, чем обычно, неприязнью: ну конечно, очередное оскорбление в адрес его драгоценного крёстного. Снейп заметил, что мальчишка крепко сжимает руку Блэка. Трогательно до тошноты. - У нас не только нет волшебных палочек, мы ещё и заперты.
- Надеюсь, что ваш вчерашний экзерсис, Поттер, Министерство оценит по достоинству! - взорвался алхимик.
- Северус, пожалуйста... - умоляющим тоном произнёс Люпин.
- Чёрт бы вас всех побрал. Всех троих.
Дверь открылась, и в палату вошла Амелия Боунс. Её сопровождала группа незнакомых авроров, которые расположились у входа и с плохо скрываемым любопытством рассматривали Гарри и Сириуса; наверняка слухи о том, что произошло ночью, уже разбежались по всему волшебному миру, а их портреты появились на первой странице "Ежедневного пророка"...
- Извините за причинённые неудобства, - медленно, словно нехотя, сказала женщина. - Я надеюсь, вы понимаете, что причиной этого стала исключительно забота о вашей и нашей безопасности. Прецедентов подобного события не было с тех пор, как... словом, вообще не было, поэтому пришлось созывать экстренное собрание...
- Ближе к делу, Амелия, - вздохнул Люпин. - Мы арестованы?
- Пока нет. Но вы обвиняетесь в использовании чёрной магии и... эээ... некромантии, - она покосилась на Сириуса, сидевшего в своей постели с наимрачнейшим видом, - а также в частичном разрушении помещения Отдела тайн. В связи с чрезвычайными обстоятельствами слушание назначено на четвёртое ноября, десять утра. До выяснения подробностей дела ваши волшебные палочки останутся у нас. И, разумеется, вам не следует никуда отлучаться из города - профессор Снейп, я уже связалась с Дамблдором - занятия по Зельям на ближайшие дни отменены.
- Вот повезло кому-то, - пробормотал Гарри себе под нос. Он выглядел удивительно спокойным, если учесть, серьёзность только что предъявленных обвинений. "Идиот", - Северус возвёл очи к потолку.
- Можете быть свободны, - кивнула Боунс; непонятным образом кивок вышел адресным - троим из присутствующих. - А вас, мистер Блэк, я попрошу задержаться до вынесения вердикта медиков; вам необходим осмотр.
- Спасибо, крови... не хочется, - усмехнулся Сириус.
- Странно, - пожал плечами Снейп, выходя из палаты.
- Я останусь с крёстным, - твёрдо заявил Гарри. По выражению его лица было понятно, что вытурить его отсюда удастся, только расчленив на мелкие кусочки, и то не факт. - Идите, профессор Люпин, с нами всё будет в порядке.
- Хорошо. Сириус, я пока подготовлю тебе комнату...
По дороге на улицу оборотень поискал взглядом высокую худую фигуру в чёрном, но Снейп, видимо, уже успел уйти. Только ли из клиники - или из его жизни тоже?

Капли стучали по подоконнику. Дождь. Опять дождь.
"Проклятый месяц, - подумал Люпин. - Мокро, холодно, мерзко. Не то осень, не то уже зима. Тяжелое низкое небо давит на плечи, безнадежность висит в воздухе. И не я один это ощущаю. Как невовремя!"
Чувствительно билась жилка на виске. Завтра-послезавтра это биение превратится в головную боль, которая не лечится никакими заклинаниями, а ещё через несколько дней...
"Но на этот раз всё будет по-другому".
Оконное стекло отражало одну из лучших в мире картин: Сириус в испачканной пылью мантии сидел у камина - он всё время мёрз, - и вертел в руках кубок вина. Брат-близнец кубка, только не с вином, а с подогретым Волчьим проклятьем, дымился в ладонях Ремуса.
Склянку с зельем Снейп прислал полчаса назад с большой почтовой совой, отчаянно машущей крыльями под тяжестью ноши. И - ни слова. Написав в ответ несколько благодарных строк, Люпин погладил мокрую встрёпанную птицу, сунул в мешочек, болтавшийся на лапе, монетку и выпустил её в темноту. А потом долго глядел вслед...
Отхлебнув глоток, оборотень скривился и вернулся к отражению. На ковре, скрестив ноги, сидел Гарри и рассеянно листал толстенный фолиант - "Тёмные заклятия. Тайны древних магов", откопанный в библиотеке, которая в отличие от остальных помещений этого дома осталась нетронутой. Но смотрел он вовсе не в книгу. "Интересно, Сириус не замечает этого или не хочет замечать?"
Они так толком и не поговорили. Позавчера Блэк вернулся с "осмотра" совсем поздно, с лицом интересного оттенка зелёного, пережил объятия Тонкс, Рона и Гермионы (больше никого, к счастью, дома не было), поужинал чем-то, слабо различимым невооруженным глазом, на вопросы о том, как всё прошло, невнятно пробормотал, что он-де не опасен для окружающих, и под бдительным присмотром Гарри донёс свои кости до постели, где и пребывал до обеда. Посреди которого в окно постучалась ушастая сова Кингсли, и Сириус снова исчез. И снова до упора.
А сегодня весь день торчал на чердаке, куда в процессе уборки дома был свален древний хлам, который было жалко или небезопасно уничтожать…
И вот теперь они втроём сидели в комнате Люпина и молчали. Не назвать же разговором редкие вопросы и короткие ответы, после которых очередные вопросы задавать было как-то даже и неловко. "Что ты делал на чердаке?" - "Искал одну вещь". - "Нашёл?" - "Да". - "Чего хотел Кингсли?" - "Предлагал работу в своём отделе". - "И ты согласился?" - "Я сказал, что подумаю".
"В своём отделе" - это, понятно, в службе авроров. Вот только с каких пор подобными делами занимается Кингсли, а не Артур, который, собственно, и является там непосредственным начальником? И с каких это пор в авроры берут не просто бывших заключённых (пусть и официально оправданных), но и людей, вернувшихся непонятно откуда, непонятно как и непонятно в каком состоянии?
А с Сириусом явно было что-то не так. И дело даже не в том, что скорее всего он соврал насчёт работы - ещё со школы он врал часто, легко и вдохновенно, когда это было нужно ему или остальным Мародёрам, - а в том, что волчья часть рассудка Люпина, а вернее, животные инстинкты подсказывали ему, что от этого человека стоит держаться подальше.
Почти всю свою сознательную жизнь Ремус боролся со зверем в себе. Беспощадно, бескомпромиссно. Насмерть. Даже тогда, когда полнолуния из ежемесячных кошмаров наяву почти что превратились в весёлую игру, когда трое друзей, несколько лет учившие подчинять себе сложнейшие заклинания, стали анимагами, встав между ним и его болью, судьбой, одиночеством…
Этого он никогда не забудет.
А поэтому - к дементорам все инстинкты на свете. И рассудок тоже. Заодно.
С трудом проглотив остатки зелья и запив неприятный привкус во рту заранее приготовленным чаем, Люпин с трудом привел мышцы лица в нормальное состояние и отвернулся от окна. Гарри преувеличенно внимательно смотрел в книгу.
- Что-то интересное? - мягко спросил оборотень.
- Ммм… да. Про жизнь после смерти.
- И что пишут? - усмехнулся Сириус.
- Эээ... - юный волшебник явно только что обратил внимание на содержимое страницы. - Что она существует. Сириус, ты же, наверное, должен знать об этом, если я правильно понял, что из себя представляла эта арка, а если бы я понял неправильно...
И осёкся.
- Да нет, всё верно, - Блэк по привычке потянулся к поясу, обнаружил, что волшебной палочки нет, тяжело вздохнул, поднялся с кресла и налил себе ещё вина. - Только я мало что могу об этом рассказать. У меня такое ощущение, как будто я просто спал и видел бессмысленный сон о месте, где нет ни времени, ни пространства, ни материи, ни сознания... В каком-то смысле там не было ничего. И никого, кроме меня.
- Значит, себя ты осознавал?
- Нет. Я там просто был.
- "Как сложно смертными глазами увидеть то, что скрыто смертью", - задумчиво произнёс Люпин и в ответ на недоумённые взгляды друзей пояснил: - Это не я, это какой-то поэт. Кажется, магглский...
- Да, - Сириус кивнул. - Я бы даже сказал - не сложно, а невозможно. Чтобы понять, что находится по ту сторону арки, нужно оставить своё тело по эту. Даже в нашем мире слишком многое зависит от точки зрения: снаружи или изнутри ты смотришь на какой-то предмет или явление. Поэтому...

- Я Вам не мешаю? - спросил Гарри. - Я имею в виду... может быть, Вы хотите спать, а я Вас задерживаю...
Сириус уже ушёл, отговорившись усталостью и нестерпимым желанием посещения ванны после слишком близкого знакомства с чердачной пылью, и мальчик, перебравшись в его кресло, машинально принял такую же позу: скрестил ноги, и откинувшись наискосок, оперся одной рукой на подлокотник.
- Нет, конечно, - улыбнулся Люпин. - Если хочешь, сиди здесь, ты мне совершенно не мешаешь.
- Профессор... я хотел Вас спросить, - неуверенно начал Гарри. - Но это очень личный вопрос, и Только не сердитесь, если что, ладно?
Ремус взглянул на него. Куда подевался угрюмый, раздражительный, отгородившийся от всех и вся невидимой стеной, озлобленный на мир подросток? Где хладнокровный маг, уничтоживший дверь между миром живых и миром мёртвых, которого они видели в Отделе тайн? Сейчас огонь камина бросал тёплый отсвет на лицо юноши, хрупкого настолько, что казалось: прикоснись - разобьётся.
И дело было совсем не во внешности.
"Боггарт побери эти Длинные Уши вместе с близнецами Уизли, - подумал Люпин. Он предполагал, что это может быть за "личный" вопрос, и действительно не горел желанием распространяться на эту тему. - Боггарт побери этот волшебный мир, где все про всех всё знают".
Но завтра...
"Прости меня, Молли..."
- Не надо, - он встал, подобрал с пола бокал Сириуса (есть вещи, которые никогда не меняются, и привычка некоторых оставлять грязную посуду где придётся - из их числа), налил в него вина и протянул Гарри. - Не надо вопросов. Пей. И иди к нему.
Недоверчивый взгляд зелёных глаз растворился в спокойствии, исходящем от оборотня.
- Иди, - повторил тот. - Смелее.
Гарри быстро - в несколько глотков - выпил вино, вышел в коридор и прислонился к стене. Ноги не слушались. Легко сказать...
Он вспомнил ветреный вечер в начале августа, когда ему понадобилось поговорить с Ремусом; кажется, о том, для кого тот хотел бы открыть доступ на Гриммаулд плейс. Дом по совету Дамблдора решено было оставить недоступным для посторонних - "Некоторые Пожиратели всё ещё на свободе, и не исключено, что они захотят отомстить за своего господина, так что лучше, если они не смогут сюда ни войти, ни аппарировать, ни проникнуть по каминной сети". Гарри это вполне устраивало, тем более что, как выяснилось, сам он вполне мог обойти все охранные заклинания, а репортёры и прочие любопытствующие граждане к тому моменту уже достали по самое не балуйся. Список гипотетических посетителей он составил довольно быстро - всего несколько фамилий. Рон и Гермиона добавили своих родственников и близких друзей, Тонкс - авроров, связь с которыми была необходима по работе, и, кроме того, было решено, что оставшиеся в живых члены Ордена Феникса тоже могут появляться здесь, когда им заблагорассудится. Оставалось спросить мнение Люпина, который снимал маленькую квартирку на самой окраине Лондона.
Аппарировав в крохотную, но уютную кухоньку с магглской газовой плитой и старым вечно пустым холодильником (это место Гарри знал лучше всего, несколько раз они сидели здесь с Люпином за чашечкой мятного чая), он услышал голоса, слабо доносящиеся из единственной комнаты. Уже приготовившись уйти и вернуться попозже, когда у Ремуса не будет посетителей, он всё же не удержался от соблазна посмотреть, кто это - в силу известных причин оборотень не был сильно общителен.
Дверь была приоткрыта - совсем чуть-чуть, но этого хватило. Гарри застыл, не веря своим глазам. Снейп? Снейп и Люпин?
Он заметил, что после войны их отношения стали гораздо менее напряжёнными, но никогда не задумывался, с чем это связано. Тогда многое перевернулось с ног на голову, и то, что старые враги стали друзьями, никого не удивило - фронтовое братство и так далее. Но то, что он увидел, фронтовое братство вряд ли предполагало.
Русые с проседью волосы, разметавшиеся по подушке, сплетённые пальцы, судорожно сжимающиеся при каждом движении, полузакрытые глаза, закушенные губы, хриплое прерывистое дыхание... Это было кошмарно, отвратительно, неправильно, неэтично, неэстетично, в конце концов. Это было... возбуждающе. Очень. Он не мог отвести взгляда от открывшегося ему зрелища. Стон - боли? наслаждения? Выражение лица Профессора зелий - сосредоточенное? отсутствующее? вдохновенное?
Усилием воли он заставил себя вернуться на кухню, дезаппарировать, и - уже дома - собраться с мыслями. Да, он знал, что это возможно, что такое бывает. Но вот так, внезапно понять и прочувствовать - гораздо больше, чем абстрактно знать. Образы и вариации на тему увиденного не оставляли его, пока мозаика наконец не сложилась в чёткую и ясную картину с другими - совсем другими - персонажами.
"Любовь, - говорил Дамблдор, когда Гарри ещё слушал его. - Любовь - сила, которую не приемлет зло в любом виде. Это наше самое главное оружие".
"Так что я просто борюсь со злом в себе", - усмехнулся Гарри. От вина он чувствовал лёгкий шум в голове, но, несмотря на это, а может, и благодаря этому то, что казалось таким сложным несколько минут назад, внезапно стало до изумления простым.
Он открыл дверь комнаты Сириуса и шагнул внутрь.

Свечи еле слышно потрескивали, пламя бросало колеблющиеся отсветы на стены и потолок. Осторожно разложив пергамент на столе (свиток был таким древним, что рассыпался бы в руках, если бы не был заколдован), Сириус пытался вчитаться в неровные строки. Получалось плохо: отдельные слова и даже некоторые фразы были понятны, но общий смысл…
Как и в любом мало-мальски уважающем себя семействе потомственных колдунов, больше заботящихся о чистоте крови, нежели о здоровье его представителей, в роду Блэков психические отклонения не являлись редкостью, и это как раз был тот самый случай.
"Вот уж не думал, что когда-нибудь придётся обрадоваться тому, что уборка так и осталась незаконченной, а умница Гарри, не мудрствуя лукаво, свалил все неопасные артефакты на чердак. Змея. Кровь. Цифра три. Мерлин, как банально, - усмехнулся Сириус. - Дать бы по морде тому, кто это придумал. За опошление светлой идеи чёрной магии".
Собственно, дать по морде хоть кому-нибудь ему хотелось со вчерашнего разговора с Кингсли. А ещё лучше - получить назад свою палочку и покидаться Круциатусами. Адресно, разумеется. Прошло два с половиной года, самое страшное пугало магического мира исчезло с горизонта, а всё осталось по-прежнему. Кто там говорил о том, что вот победим, и всё будет хорошо? Вэнс, кажется?
"Эммелин, слышишь ли ты меня - с того порога, который я так и не переступил? Меня не было рядом в тот день - так получилось. Слишком много в моей жизни произошло не так, как хотелось, а так, как получилось. Я сполна расплатился за свои ошибки, но почему за них должны расплачиваться и те, кто по прихоти судьбы оказался рядом, те, кому выпало несчастье привязаться ко мне? Джеймс, Лили… теперь Гарри".
Нет. Только не Гарри.
Сириус убрал ещё влажную прядь, прилипшую к щеке. Его не вгоняла в ступор необходимость обходиться без магии - за время, проведённое в Азкабане, а потом в бегах, он привык ко всему, ну, или почти ко всему, но насколько же было бы удобнее и быстрее высушить волосы одним взмахом волшебной палочки, а вторым - призвать пару лишних свечей...
Он не хотел ложиться спать - боялся момента плавного скольжения за закрытыми веками от бодрствования ко сну. Момента, когда он оставался один на один с абсолютной пустотой. Иногда в этой пустоте слышались слова неизвестных заклинаний, и на дне голоса, произносящего их, таилась горькая, безумная надежда.
Скрипнула дверь.
- Гарри? Что ты здесь делаешь?
Не говоря ни слова, юноша расстегнул верхнюю пуговицу рубашки. Их разделяла пара шагов - не много и не мало; уже не далеко, ещё не близко.
Вторая пуговица, третья... шорох ткани, ловкие пальцы. Взгляд-магнит, взгляд-вопрос. Четвёртая, пятая. Всё.
Тёплые блики на плечах, груди, гладкая кожа с тёмными кругами сосков, по-мальчишески худые руки, освобождающиеся от рукавов неторопливо и спокойно, как будто так и надо. Как будто каждый день к сорокалетним, изрядно потрёпанным жизнью и половину этой жизни прошлявшимся один Мерлин знает где мужикам приходят такие вот зеленоглазые чудеса с явным намерением заняться любовью.
Сириус понимал, что нужно что-то сказать - прямо сейчас, иначе будет поздно. Что-нибудь резкое, даже грубое, чтобы крестник отшатнулся, обиделся, разозлился - да как угодно. Он всё поймёт - потом, когда-нибудь. Обязательно поймёт.
Вот только наступит ли это "когда-нибудь"?
И он не смог ничего сказать. И отступить тоже не смог - просто стоял и смотрел, как упала на пол рубашка, как, задержав дыхание, словно перед прыжком в ледяную воду, Гарри шагнул навстречу, притянул его к себе и поцеловал в губы, горячо, неловко... испуганно. И самым естественным на свете показалось - успокоить, ободрить, поддержать, обнять, прижав к себе крепко-крепко...
Напрочь забыв о том, что Поттер-младший уже далеко не ребёнок и даже не подросток - два с половиной года пролетели слишком быстро. Они были одного роста; осознание этого факта словно бы разрывало все прежние связи между ними, и, чтобы как-то существовать дальше, нужно было срочно создать новые, предпосылки к чему и появились, как только возникла такая потребность.
Откуда-то издалека, словно сквозь ватную пелену, донёсся нервный, полный облегчения смех.
- Ты... ты хочешь меня...
- А что, незаметно? - проворчал Блэк, пытаясь восстановить дыхание.
- Я так боялся, - шепнул Гарри, зарывшись носом в длинные волосы, пахнущие шампунем, и тихонько потянул вниз пояс халата, одолженного Сириусом у Люпина.
- Подожди...
- Я знаю, что ты хочешь сказать, - юноша поднял голову. - Ты меня на двадцать лет старше, ты мой крёстный отец и так нельзя. Всё или что-то ещё?
- Что-то ещё, - Сириус развернул его и подтолкнул к зеркалу, а сам встал за плечом. - Смотри.
В зеркале отражалась часть комнаты: стол с подсвечником и разложенным пергаментом, витые столбики полога кровати, и сам Гарри - растрёпанные волосы, раскрасневшиеся щёки...
- Можешь ещё вниз глянуть, - усмехнулся Блэк, заметив, как округлились глаза мальчика: он понял. На полу и стене чуть дрожала тень. Одна. - Снейп в чём-то был прав. Из путешествий, подобных моему, не возвращаются. По крайней мере такими, какими были.
- Какое это имеет значение? - тихо спросил Гарри.
- Что?..
- Скажи - если бы я… если бы со мной что-то было не так, - Гарри не отрывал взгляд от своего отражения, - твоё отношение ко мне изменилось бы?
Он подался назад, вздрогнул, почувствовав, как показавшиеся очень холодными пальцы Сириуса легли ему на талию, скользнули под пояс джинсов, и машинально выдохнул, чтобы облегчить им доступ. Губы прижались к шее, целуя жадно, отчаянно, и Гарри откинул голову крёстному на плечо, задыхаясь, умирая от страха и желания наконец понять, что же это, как это...
- Я не ответил на твой вопрос, - шёпот в самое ухо. - Конечно, нет.

Глава 4

- …Поэтому исследования в этой области не имеют никакого смысла. Я им так и сказал. А меня даже не захотели слушать!
- Бродяга, давай на полтона потише, а то нас и отсюда попросят, - с усталой улыбкой вздохнул Люпин. - И прекрати бегать взад-вперёд, у меня уже в глазах рябит. Ты же сейчас врежешься в кого-нибудь...
Последнее замечание было явно лишним - люди, спешащие через Атриум, обходили их за несколько метров по всем осям координат.
- Ты совсем не волнуешься за него! - Сириус остановился так резко, что его мантия взметнулась, как чёрный парус.
- Волнуюсь. Просто не выставляю свои эмоции на всеобщее обозрение. Мы сделали всё, что могли, да и Дамблдор не даст совершиться несправедливости. Не забывай, он всё же Верховный чародей Визенгамота, и после войны его слово - практически закон.
- Но не в том случае, если закон действительно нарушен, а это так, дементор бы его побрал! Кингсли сказал, что сейчас с теми, кто использует чёрную магию, не церемонятся, пусть ты десять раз герой и двадцать раз спаситель неблагодарного человечества. Луни, - Сириус встряхнул оборотня за плечи, - я не выдержу, если Гарри попадёт в Азкабан. Из-за меня!
- Тебе не привыкать, Блэк, - Снейп подошёл неслышно. - Из-за тебя вообще одни неприятности.
- Север...
- Ах, он уже и Север?
- Это что, приступ ревности? - Профессор зелий насмешливо изогнул бровь. - Не смею мешать вашей семейной ссоре, - он церемонно поклонился и двинулся к лифту.
- Я убью его. Если он... на слушании... хоть слово... против Гарри... клянусь, я убью его, и то, что он, по твоим словам, спас мне жизнь, его самого не спасёт. Рем? Рем, что с тобой?
Отняв от лица руки - изящной формы, но неухоженные руки с коротко обстриженными ногтями, - Люпин посмотрел на друга. За прошедшие два с половиной года Сириус совсем не изменился. Те же непокорные чёрные пряди, падающие на худое лицо с чётко - слишком чётко - прорисованными чертами, те же чуть заметные морщинки: вертикальные - между бровями и - тонким веером - около глаз.
Вот только сами глаза... Ремус никогда не слышал о том, что их цвет может меняться.
- Послушай, мне, наверное, надо тебе кое о чём сказать. Мы со Снейпом...
- Вы? Со Снейпом? - Сириус не мог поверить своим ушам. - Луни, если это то, о чём я подумал... О нет. Мерлин. Кто-нибудь, заберите меня отсюда. Ты - и эта скользкая змеюка? - анимаг хрипло рассмеялся, но, вспомнив о том, что Люпин ничего не делает просто так и его связь со Снейпом вряд ли является исключением из этого неписаного правила, смущённо закашлялся. - О, прости, Рем. Проклятый Веритасерум. Кажется, всё ещё действует.
- Ничего, в любом случае мне гораздо больше нравится, когда ты говоришь, чем когда молчишь, - криво улыбнулся оборотень. - Так о чём вы там говорили с Кингсли? Он действительно предлагал тебе работу?
- Конечно, нет, если даже тебя официально так и не оформили. Тьфу! Прости ещё раз. Он рассказал о войне и о том, что происходило после, вкратце обрисовал нынешнюю ситуацию в Министерстве и посоветовал после суда не попадаться никому на глаза, сидеть тише воды, ниже травы - и мне, и Гарри, если его оправдают, на что надежды мало... А знаешь, мне тоже надо тебе кое о чём сказать.
- Неужели ты всерьез думаешь, что никто ни о чём не догадался? - Люпин с улыбкой вспомнил выражение лица Молли, прибежавшей утром, чтобы приготовить завтрак и дать пару материнских напутствий, и увидевшей, как Гарри выходит из комнаты Сириуса - взъерошенный, невыспавшийся, с искусанными губами. Кажется, бедная женщина проглотила язык; по крайней мере она рекордно долгое время ошарашенно молчала, пытаясь понять, что происходит, как с этим бороться и кто виноват.
Ремус не сомневался: виновные найдутся очень быстро, знал, кто ими окажется и что он сам обязательно войдёт в их число.
"Пускай. Я согласен на любую выволочку от Молли. Я сам пойду к ней и признаюсь, что имею прямое отношение ко всему этому, если мальчик сегодня вернётся домой, а не в тюрьму", - подумал он.
- Я плохой крёстный. Если бы Джеймс знал...
- Бродяга, Джеймс знал о нас с тобой. И ни разу не сказал ничего по этому поводу. Прекрати. Гарри уже взрослый и вполне может сам решать, что ему делать. Лучше загадай что-нибудь.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну помнишь, ещё в школе - когда нас ждала какая-то крупная неприятность, мы загадывали то, чего очень не хотелось делать? "Если Филч пройдёт мимо, завтра я целый день буду вести себя хорошо", например.
- Ладно, - Сириус усмехнулся и прищурился, что-то соображая. - Загадал.
Дверь лифта открылась, и в зал вышли Снейп, Артур Уизли и... Гарри. Мальчик выглядел уставшим и измотанным, но не был похож на подконвойного. Сердце Сириуса забилось часто-часто, губы почему-то пересохли, и он не мог выдавить ни слова.
- Ну что? - спросил Люпин, в нетерпении бросаясь навстречу.
- Свободен, - Артур хлопнул Гарри по плечу; у того, казалось, не было сил даже обрадоваться. - Сейчас, я думаю, вам лучше всего поехать домой, штраф можно заплатить и завтра. Сириус, Ремус, вот ваши палочки. Уф. Весь совет был настроен против, если бы не Дамблдор, не знаю, что было бы. Даже думать об этом не хочу.
Анимаг молча шагнул к крестнику и крепко обнял его.
- Снейп не сказал ничего... плохого? - шёпотом спросил он.
- Только правду, - после небольшой паузы ответил Гарри.
- Тогда придётся сделать то, что я загадал, - Сириус тяжело вздохнул, и, развернувшись, побежал к выходу. Уже на улице он почти налетел на Профессора зелий - тот как раз приготовился к аппарированию.
- Блэк, - прошипел Снейп. - Ничто не может заставить тебя исчезнуть из моей жизни, не так ли?
- Как и тебя - из моей, - Сириус с трудом подавил раздражение, которое неизменно вызывал в нём этот человек. Только бы не сорваться, только бы не устроить очередную стычку... В сущности, ему было совершенно всё равно, лишняя гирька на весах их многолетней неприязни друг к другу уже ничего не изменит, но ради Луни, для которого это, похоже, важно, можно было и потерпеть. Немного. - Послушай, мы с Ремом… не любовники - по крайней мере на данный момент.
- Почему ты это говоришь? - неожиданно неехидным тоном спросил слизеринец и закусил губу; в глазах сверкнули чёрные молнии. "Ах да, он же давал показания позже, значит, он всё ещё под Веритасерумом", - вспомнил Сириус и усмехнулся: задать бы сейчас пару вопросов...
Нет. Нельзя.
- Потому что Луни - мой лучший друг, и, если ты ему зачем-то сдался, я не хочу становиться между вами.
- Бродяга! - Люпин и Гарри стояли в нескольких шагах от них, у самого выхода. Раздался громкий хлопок - Снейп дезаппарировал от греха подальше. - Тебе не кажется, что это уже как-то слишком?
- Ты же предложил загадать, вот я и загадал, - анимаг пожал плечами. - Первое, что пришло в голову, из того, чего очень не хотелось делать...
- Ну ладно, я пойду, - перебил его Гарри. Мальчик казался очень бледным и старался смотреть в сторону. Обняв себя обеими руками и ссутулившись, он быстро зашагал по пустынной улице - прочь отсюда.
- Куда... - Сириус собрался броситься за крестником, но Люпин его остановил.
- Ему надо побыть одному. Ты действительно считаешь, что за применение чёрной магии такого уровня полагается штраф - и больше ничего?
- Что случилось? - хотя Блэк уже понимал - что. - Ему... сломали палочку?
- И запретили пользоваться магией. Любой. Навсегда.

- Когда всё началось, в Хогвартсе был выпускной. Говорят "с корабля на бал", а здесь получилось с точностью до наоборот - с бала на корабль... то есть в бой, - невесело усмехнулся Ремус. - Мы были готовы к этому: уже несколько недель весь Орден Феникса жил в замке, конечно, втайне от учеников, ну да разве от них что-нибудь скроешь? Младшекурсники к тому времени уже разъехались по домам, и мы заняли их спальни. Выпускникам тоже было предложено покинуть школу сразу после сдачи П.А.У.К., но мало кто внял голосу разума: кому-то не хотелось прослыть трусом, скрывающимся в своей норе, кому-то скрываться было уже, по сути, негде - не присоединившихся к его армии Волдеморт жестоко преследовал, и Хогвартс был местом ничуть не более опасным, чем некоторые родительские дома, а за границу имели возможность уехать далеко не все.
Совершенно безумный был день. Лихорадочное веселье, реки сливочного пива... Профессора просто замаялись отбирать у особо отчаянных огневиски и вытаскивать из тёмных углов уединившиеся парочки: если не имеешь никакого понятия, что будет завтра, используешь каждую минуту, чтобы успеть насладиться жизнью. Когда я сдал свой пост на границе антиаппарационной зоны Биллу Уизли и вернулся в комнату, то долго не мог уснуть. Казалось, развлекается не тридцать человек, а гораздо больше - от музыки, смеха и фейерверков в сумерках было шумно и светло, как днём.
А потом над фейерверками взлетело сигнальное заклятие - как раз с того места, откуда я ушёл пару часов назад. Дальше... как об этом рассказывать? Я, честно говоря, сам плохо помню; прежде всего потому что первыми на нас напали дементоры, боггарты и прочая тому подобная нечисть в ассортименте и количестве, и я совершенно перестал понимать, где нахожусь и что происходит. Над тёмными деревьями Запретного леса сияло штук десять полных лун сразу, отовсюду лезли оборотни, я снова и снова переживал момент первого превращения... Мы справились с ними, но не сразу. И не успели спасти Билла. Когда Артур узнал об этом... ну, сам понимаешь, наверное. Полез на передовую, и до самого конца оттуда не вылезал. Этого самого конца мы со Снейпом уже не видели: около стен Хогвартса кто-то из Пожирателей отбросил нас отталкивающим заклинанием прямо в замок, а потом башня рухнула нам чуть ли не на головы. Но это уже совсем другая история.
А когда всё, включая бурные празднования победы, закончилось, встал вопрос о том, что делать дальше. Ни о каких радостях жизни для бывших сторонников Волдеморта речи не шло - слишком много было жертв, - поэтому сдаваться они не спешили. Авроров осталось - раз, два и обчёлся. Вот и добирали отдел на скорую руку из кого придётся, не обращая внимания на такие мелочи, как возраст или образование, а ориентируясь на знание боевых заклинаний. Даже меня завербовали - на четверть ставки, кем-то вроде консультанта по вызову. А у Артура был самый большой опыт руководящей работы в Министерстве. Вот и...
...Весь вечер, как и вчера, они провели в комнате Люпина - кажется, это начало становиться традицией. До невозможности корректный Рем ни словом не обмолвился о приговоре, и, поняв, что от этого мальчику действительно легче, Сириус поддержал инициативу друга. Да и что он мог сказать? То, что в Азкабане было бы гораздо хуже, Гарри знал без него.
На "посочувствовать о другом" сползлись и остальные обитатели дома: первым в дверях показался длинный нос Рона, а вскоре вслед за носом и всем, к нему прилагающимся, появилась Гермиона. В последнее время их редко где можно было увидеть друг без друга, разве что на учёбе: Рон готовился стать колдомедиком, а Гермиона под личным руководством Макгонагалл зубрила заклинания Высшей трансфигурации и анимагии. Ходили слухи, что Дамблдор, как только разберётся с диким количеством свалившейся на него после войны работы, оставит пост директора Хогвартса и серьёзно примется за свои научные исследования, а Минерва займёт его место, тем самым освободив должность преподавателя.
- Не знаю, когда это будет и будет ли, - поджала губы девушка, - но мне достаточно ясно дали понять, что хотят, чтобы в будущем Трансфигурацию вела я.
- А как насчёт превращений? - поинтересовался Сириус. - Что-нибудь уже получается?
- Пока нет, - Гермиона пожала плечами. - Но ты же сам знаешь, что пары месяцев для этого недостаточно. Мне и самой интересно, каким животным я могу стать.
- Флоббер-червём? - с самым невинным выражением лица предположил Рон, за что схлопотал шутливый подзатыльник.
- Ремус, ты обещал полечить меня от головной боли, - Тонкс вошла и окинула развеселившийся народ удивлённым взглядом. - Ой, я, кажется, невовремя…
- Вовремя-вовремя, - Люпин встал, освобождая кресло. - Садись. Я сейчас всё приготовлю.
- Надо бы нам сюда ещё четыре кресла, - сказала Гермиона, когда оборотень, подогрев зелье для Тонкс, устроился на ковре между Гарри и Роном. ("Наверняка снейповское", - подумал о напитке Сириус. В голове мелькнуло: "Интересно, он был здесь? Вот на этой постели…")
- А по-моему, так даже уютнее. Особенно опираясь о твои коленки, Гермиона.
- Профессор Люпин, мои коленки всегда к вашим услугам.
- Моё сердце разбито! Моя невеста отдала свои коленки другому! Тогда и я изменю ей - вот эти ноги выглядят весьма привлекательно, - Рон подполз к Тонкс и прислонился к её ногам. - Ты ведь не против?
- Если бы я была против, ты бы узнал об этом прежде, чем успел спросить.
Сириус сидел совсем рядом с каминной решёткой, наслаждаясь жаром, исходящим от волшебного пламени, и ощущением хрупкого - на грани с апатией - покоя. Он был дома, рядом с ним были друзья, - что ещё нужно человеку, ещё несколько дней назад считавшемуся геройски погибшим?
И почему-то было совсем не обидно пропустить, по сути, главную битву последней половины века. Приближается старость? Или постоянные удары судьбы выбили из него всю дурь, предложив взамен… а, собственно, что? Мудрость? Вот уж чего как не было, так и нет…
...Постель пахла апельсиновым маслом, внаглую конфискованным вчера из ванной, - больше ничего подходящего относительно поблизости не нашлось.
Запах раздражал. Сириус терпеть не мог апельсины с тех самых пор, как, скрываясь от дементоров и Министерства на побережьях Средиземноморья, несколько месяцев объедался ими до тошноты. И то, что масло пахло скорее не спелыми фруктами, а зелеными - с терпкой примесью свежеспиленной древесины и растёртых в руках глянцевых листьев, - положения не улучшало.
Запах напоминал о Гарри - таком, каким он его никогда раньше не видел: обнажённом, дрожащем от желания…
Почему он не приходит?
Подобные мысли были ужасно эгоистичными. Это не должно было повторяться, более того - этого не должно было случаться вообще! Он ничем не может помочь Гарри. Он ничем не может с ним поделиться - кроме такого реального ощущения ледяных щупальцев, протянувшихся с бесконечной серой равнины и опутавших сердце, в котором и без того осталось мало нетронутых дементорами уголков. Кроме... себя?
Сириус не обманывался - на личном фронте он представлял не такую уж ценность для восемнадцатилетнего мальчика, красивого, знаменитого настолько, насколько это вообще возможно. Да и в плане секса... не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что для Гарри это было впервые. Наверное, не стоило сразу заходить так далеко. Наверное, можно было найти в себе силы сделать это как-то по-другому: мягче, тише, осторожнее, без обжигающего нетерпения и крови на губах.
Наверное, можно было. Но - не сложилось.
Гарри нужно тепло - "Какие у тебя холодные руки", нежность - длинные рукава мантии не позволяли разглядеть, остались ли на руках синяки, понимание - но эта наука никогда не давалась ему легко, а сейчас тем более.
И всё-таки - крестник рискнул всем, чтобы вытащить его из-за этой чёртовой арки. Почему? Зачем? И не жалеет ли он теперь о своём поступке?
Соседняя комната - так близко и так далеко. Бесконечно далеко.

Тонкс уже в третий раз перечитывала письмо, доставленное чёрным филином, с каждым разом всё больше и больше мрачнея. Люпин краем глаза следил за ней, пытаясь подавить разочарование: целую минуту, которая понадобилась для того, чтобы впустить птицу, он думал, что послание предназначено ему.
- Что пишут? - нарочито беспечным тоном спросил он, когда обнаружил, что несчастная яичница с беконом у него в тарелке оказалась разрезанной на крохотные кусочки, с трудом поддающиеся подцеплению вилкой.
- Дамблдор и Снейп приедут сегодня вечером. Будут меня пытать, - Тонкс выдавила невесёлую улыбку.
- Что значит "пытать"? И мне показалось, или я слышал имя Снейпа? - буркнул Гарри, заходя в гостиную.
- Именно это ты и слышал. Снейп изобрёл какое-то зелье, по его предположениям, способное вернуть память тем, у кого её стёрли, - хотя бы частично. Они собираются напоить этим меня, чтобы я вспомнила, что произошло тогда... - девушка замялась. - Считают, что это может помочь.
- А что, вполне возможно, - Люпин, настроение которого несколько поднялось, стал собирать почти остывшую яичницу с тарелки. - У Северуса обычно всё получается, по крайней мере в том, что касается зелий. Зря ты ему не доверяешь.
- Да не в том дело, доверяю - не доверяю. Просто не очень хочется проходить через это ещё раз. Пятой точкой чую: то, что я вспомню, мне не понравится.
- И всё же попробовать надо, хуже не будет. В любом случае можно будет ещё раз на тебя Обливиате наложить, - Ремус поморщился и поднёс руку к виску: полнолуние приближалось с неумолимой неотвратимостью. - Гарри, а ты как считаешь?
- Может быть, мне кто-нибудь тоже сделает завтрак? - спросил Гарри, глядя в пространство. - На этой плите без магии никак...
- Сейчас, - Тонкс встала, опрокинув свою тарелку - по счастью, пустую, подобрала её и скрылась в кухне. Когда она поселилась на Гриммаулд плейс, все столовые приборы пришлось заколдовать и сделать небьющимися - во избежание.
- Ладно, мне пора на работу, - Люпин отставил пустую чашку и уже в дверях обернулся. - Не забудь про штраф. Сам пойдешь в "Гринготтс" или пошлёшь сову?
- Сову. Очень не хочется идти пешком.
- А то прогулялся бы - по первому снегу. Я бы и сам прогулялся, но уже опаздываю, да и состояние немножко не то, - вздохнул Ремус и наконец-то исчез с горизонта.
- Тебе кофе или тыквенный сок? - крикнула Тонкс из кухни.
- Кофе, - Гарри пересёк гостиную и прислонился к косяку, наблюдая за тем, как девушка возится с туркой. Она, да ещё Гермиона умели готовить настоящий, правильный кофе; впрочем, его почти никто не пил. - Послушай, тебе сегодня ничего не снилось?
Тонкс забавно наморщила лоб, соображая.
- Да вроде бы что-то снилось, только что конкретно - хоть убей, не помню. Но скорее всего что-то неприятное, потому что проснулась я в достаточно мерзком настроении. Вообще мне иногда кажется, что присутствие Лунатика действует на окружающих как-то странно. У тебя не возникало такого ощущения, что ты ходишь ночью, во сне? Вот, держи, всё готово.
- Спасибо, - задумчиво сказал Гарри, принимая тарелку с яичницей и садясь за стол. - А ты точно знаешь, что ходишь во сне, или это только предположения?
- Ну... пару раз мне казалось, что палочка утром лежит не там, где я её оставила вечером. Однажды проснулась в надетой наизнанку ночной рубашке. Но это ни о чём не говорит: я ужасно рассеянная и могла её так и надеть. И ещё бывает так, что встаю очень усталой - как будто и не ложилась вовсе. Вот сегодня, например, - и девушка по-кошачьи зевнула, прикрыв рот рукой. - Ну кто меня просил вскакивать так рано? Некоторые ещё дрыхнут, между прочим, и ничего. Отсыпаются после бурной ночи, что ли?
Гарри покраснел и чуть не подавился.
- Ну, если у кого-то и была бурная ночь, то без моего участия, - проворчал он.
- Ну и дурак, - безапелляционно заявила Тонкс.
- Я вообще плохо помню, как вчера до кровати добрался. Тяжёлый был день. Кстати, "Ежедневный пророк" не приносили? Что там пишут?
- Много что пишут. Ты - герой номера, как и следовало ожидать. Если хочешь насладиться бессмертными творениями достойных продолжателей дела Риты Скитер, то газета в библиотеке, Ремус зачем-то скрупулёзно делает подшивку. Но я бы не советовала. От одних заголовков дурно становится.
- Ладно, если меня долго не будет, значит, мне стало дурно, - горько усмехнулся Гарри. - Спасибо ещё раз за завтрак, я теперь как инвалид…
- Глупости всё это, - Тонкс прищурилась, её тонкие губы сжались в линию. - Если ты не можешь колдовать, это ещё не конец света. Далеко не конец. Кто знает - может быть, это даже начало.
Выдавив из себя улыбку, Гарри поднялся в библиотеку. Несмотря на заклятие вечного огня, наложенное на камин, там было мрачно, стеллажи с книгами нависали над маленьким изящным журнальным столиком с поверхностью из голубого стекла, как высокие скалы над озером. В очень пасмурный день.
На столике аккуратной стопочкой лежали газеты; сегодняшний номер был самым верхним. С первой полосы на Гарри растерянно взирал он сам, а название передовицы - "Мальчик-который-выжил - больше не маг?" действительно не отличалось корректностью. С трудом подавив позыв узнать о себе много нового и интересного, он стал просматривать заголовки колонки новостей, и в самом низу…
"Когда номер готовился к печати, стало известно, что вчера, около одиннадцати часов вечера, над одной из колдовских деревушек на юге Англии появился Знак Мрака. В панике, последовавшей за этим неожиданным событием, пострадали несколько человек…"
Юноша выронил газету; он задыхался. Изнутри поднималось что-то огромное, невыносимо давящее - гнев? страх? ярость? всё вместе? Правую руку покалывало, и он бессознательно поднял её, указывая на один из стеллажей.
Непроизнесённое проклятие громадным огненным шаром стекло с кончиков пальцев и ударило в книги, вспыхнувшие так быстро, как будто долгие годы они ждали именно этого. Пламя перекинулось на второй стеллаж... третий...
Дым. Пепел. Копоть. Треск прогоревших полок.
- Аквиа страгес! - выкрикнул Сириус, появившийся в дверном проёме, - растрёпанный, в кое-как застёгнутой мантии, и вызванный им водопад потушил уже начавший расползаться по всей библиотеке пожар. - Что же ты наделал?
- Я не хотел, - Гарри, которого окатило ледяными брызгами, дрожал - то ли от холода, то ли от внезапно накатившей слабости. - Правда...
- Нарушить запрет Министерства на использование магии на следующий же день, да так, что меня подбросило на кровати! Ты понимаешь, что теперь с тобой будет???
- Понимаю. Прости. Я сейчас аппарирую - я и отсюда могу...
- Аппарирует он! - вконец разозлился Блэк. - Да ты знаешь, что это такое - постоянно скрываться, с ужасом ловить каждый случайный взгляд, гадая, не поджидают ли тебя за следующим углом авроры?
- Ты смог. Значит, и я смогу, - Гарри смотрел на него так, как будто хотел запомнить навсегда. - Сириус, я... я...
Снизу послышались голоса.
- Быстро они, - усмехнулся анимаг; хлюпая по разлившейся воде, подошёл к крестнику и обнял его. Тот ответил на объятие с такой силой, что Сириус чуть не задохнулся. - Полегче, задушишь. Нет, руки не отпускай и держи палочку. Теперь аппарируй - куда ты там хотел? Впрочем, неважно, куда, главное - выбраться отсюда. А дальше я.

Глава 5

- ...На лестнице я столкнулась с Сириусом, и он сказал, что сам разберётся, - Тонкс комкала в руках остатки бумажной салфетки: пол был усеян мелкими белыми клочками. - Вот, собственно, и всё. Потом появились авроры, но никого не нашли. Кажется, они попытались проследить направление, но у них ничего не вышло.
- Неудивительно, - Дамблдор, с полчаса назад скрывшийся в библиотеке, появился в дверях, отряхивая свою шляпу и мантию от снега. - Я очень тщательно накладывал антиаппарационное заклятие. Гарри смог его обойти, а вот остальные - вряд ли.
- Но у Вас получилось! - воскликнул Люпин. - Директор, Вы нашли их? Где они? Может быть, ещё не поздно попробовать убедить Министерство, что это была случайность, непреднамеренный выброс магии, так бывает, они не могут не понять...
- Конечно, собственные заклятия для меня не помеха. Я прошёл по следу пространственного коридора, созданного Гарри, до, если не ошибаюсь, Кармайкла - развалин старой загородной резиденции Блэков. Там след потерялся.
- Чувствуется опыт беглого убийцы.
- Север, ты не хуже меня знаешь, что Сириус невиновен, - Ремус сложил локти на стол; забытая чашка обиженно звякнула о блюдце.
- Теперь он сообщник осуждённого преступника. Конечно, это намного лучше - теперь ему грозит не поцелуй дементора, а просто Азкабан, а к этому ему не привыкать, - Снейп, скрестив руки, разглядывал на потолке что-то, недоступное взору остальных.
- Гарри официально освободили.
- До первого нарушения запрета на колдовство, не так ли?
- Замолчите, и без вас тошно! - крикнула Тонкс подозрительно неровным голосом. - Бред, какой бред! Они все там с ума посходили, в этом Министерстве, перестраховщики хреновы! Да они просто боятся Гарри...
- И у них есть на то основания, - вздохнул Дамблдор. - Нашему мальчику теперь раскатать всё Министерство по камушку - как нечего делать. Их счастье, что ему это не нужно, но им даже в голову не приходит, что так может быть. Судить всех по себе - неотъемлемое свойство человеческой натуры. Пойдём-ка, Нимфадора, раз уж приехали, нужно сделать хоть что-то полезное.
Скривившись при звуке своего имени, но ничего не сказав, Тонкс встала из-за стола и двинулась за директором. Также поднявшийся Снейп был остановлен мановением руки.
- Нет, Северус, Вы нам пока не нужны. Насколько я понимаю, зелье действует во сне, и, пока это будет происходить, я планировал заняться своими делами. Подождите, пожалуйста, здесь.
Равнодушно пожав плечами, алхимик присел обратно и скучающим тоном спросил:
- В этом доме есть эльфы? Неплохо бы выпить чего-нибудь… хотя бы чаю.
- Нет здесь никаких эльфов… - недавний намёк на злость исчез без следа, и Люпину больше не хотелось ни протестовать, ни объяснять… вообще ничего не хотелось. Сердце с сумасшедшей скоростью колотилось о рёбра, голова отзывалась протестующей болью на каждую попытку ею пошевелить. Собственный голос звучал словно чужой, и, хотя в гостиной было не жарко, всё тело покрылось испариной. - Если хочешь чаю, потрудись сам заварить…
Ремус неуверенно поднялся и чуть было не схватился за край стола, но, увидев недоумение на лице Снейпа, пересилил себя и, кое-как справившись с невесть откуда взявшейся слабостью, вышел из гостиной, чувствуя, как тяжёлый взгляд упирается ему в спину, почти прожигая дыру в мантии. На лестнице он остановился, чтобы отдышаться. Перед глазами плавали тёмные пятна. "Да что же это такое?"
Плюхнувшись на кровать, он некоторое время лежал без движения. Четыре дня до полнолуния. Целых четыре дня. Ещё не должно быть ТАК плохо. Голова - ладно, с головой и раньше были проблемы, но всё остальное…
Чтобы отвлечься, он ухватился за первую попавшуюся мысль и попробовал её подумать. Получалось не очень. Хреново получалось, честно говоря. Мысль не давалась, она вырывалась и визжала, хорошо хоть не вслух, но Люпин прекрасно её слышал.
"Заткнись, - шепнул он. - Я не буду никого звать. Он хочет, чтобы я выбрал между ними - а я не могу выбрать, слышишь, не могу! А даже если и мог, то не стал бы".
Мысль не унималась. У неё были очень острые зубы, и этими зубами она раз за разом впивалась в грудь - изнутри и чуть-чуть слева...

- Бродяга! - невольно рассмеялся Гарри, когда пёс, легко повалив его на землю, прошёлся языком по лицу юного волшебника. - Я, конечно, не против интима, но не здесь и... эээ... не в таком виде!
Радостно залаяв - видимо, в знак согласия повременить, - Бродяга скрылся в переулке. Гарри смущённо поднялся, отряхиваясь: на него откровенно глазела, показывая пальцами, стайка подростков. "Школу, небось, прогуливают, хулиганы".
Пытаться трансфигурировать мантии в маггловские плащи Сириус отказался наотрез: "Ни я, ни ты не знаем точно, как это делается. Лучше я обернусь собакой; на двоих человек в необычной одежде обратят внимание скорее, чем на одного".
Кажется, перспектива погонять местных кошек доставляла ему ни с чем не сравнимое удовольствие...
Городок был маленький, тихий и зеленый, несмотря на позднюю осень. Дул прохладный, но совсем не такой холодный, как в Англии, ветер с моря. Снег здесь ещё не выпал, да и бывает ли здесь снег? Кустарники с мелкими жёсткими листьями, судя по всему, не собирались готовиться к зиме. Небо хмурилось тучами, но как-то лениво и почти не всерьёз. Не то что дома.
А, собственно, где это - "дома"? Не у Дурслей, конечно же. И не на Гриммаулд плейс - несмотря ни на что, Гарри не мог до конца осознать это место как то единственное и неповторимое пристанище, куда он будет возвращаться до конца дней своих. Может быть, на это просто требовалось время. Может быть.
Больше всего под ощущение дома подходил Хогвартс - спальня, которую они вместе с Роном, Невиллом, Дином и Шеймусом делили семь лет, гриффиндорская гостиная, из окон которой открывался потрясающий вид на знакомые вдоль и поперёк окрестности и хижину Хагрида, Большой зал, где он так часто ловил на себе презрительный взгляд Драко Малфоя...
Но пути обратно в Хогвартс не было. По крайней мере в тот Хогвартс, который жил в его воспоминаниях. Невилла и Хагрида больше нет, Малфой стал Пожирателем смерти и…
Нет. Не думать. Не думать. В конце концов, это могло быть просто дурацким совпадением.
Бродяга появился внезапно и бесшумно; выражение его морды было настолько ехидно-вредным, что любой маггл при наличии определённой доли фантазии заподозрил бы неладное. Конспиратор хренов. Неудивительно, что его принимали за Грима: собака с человеческими эмоциями - это страшно. Странно, что Петтигрю за столько лет умудрился себя не выдать. Хотя в нём-то уже ничего человеческого не осталось, а в этом случае облик не имеет значения.
- Ну что, идём? - спросил Гарри, и пёс неспешно потрусил по улице, спускавшейся к морю. Вскоре, миновав ровный ряд оштукатуренных белёных домиков, они вышли на пустынный пляж. Шипящие волны лениво набегали на берег, под ногами хрустели ракушки, которые Гарри начал было собирать, но, набив карманы до предела, высыпал обратно. Маленькие, гладко отшлифованные камни тоже выглядели очень привлекательно.
- Забей, - рассмеялся превратившийся обратно в человека Сириус, глядя, как его крестник и по совместительству один из самых могущественных магов последнего времени отпрыгивает от волны, чуть было не лизнувшей край его мантии. - Они красивые, только пока мокрые, а как только высохнут, станут обыкновенной галькой. Ты что, никогда не был на море?
- Был, один раз, - мальчик пожал плечами. - Когда Дурсли пытались не отпустить меня в Хогвартс. Но я тогда не успел ничего разглядеть, да и не очень стремился, если честно. Не до того было.
- А потом, после войны? Неужели тебе не хотелось посмотреть мир?
Они отошли уже довольно далеко от городка, пляж кончился, и по камням идти было не очень удобно. На каждом шагу попадались то выброшенные приливом доски, то охапки каких-то водорослей, то мёртвые полуразложившиеся рыбы… Свежий сладко-солёный запах стал сильнее.
- Единственное, чего мне тогда хотелось, - это забиться в какой-нибудь тёмный угол, и чтобы меня никто не трогал. Я понимал, что прежняя жизнь закончилась и надо начинать новую, но не знал, как, - Гарри пнул отдельно лежащий камешек, и тот, прочертив дугу, с тихим бульком упал в воду. - И, кажется, выбрал самый неудачный вариант. Далеко ещё?
- Нет, уже совсем близко, - сказал Сириус почти не дрогнувшим голосом. Если бы Гарри ознакомил его со своими мыслями по поводу конспирации и человеческих эмоций, отражающихся на аниформе, он вряд ли согласился бы. Он очень хорошо научился скрывать свои чувства, когда это было нужно.
Сейчас ему больше всего хотелось лечь и умереть. И на этот раз - по-настоящему.

…Люпин спит, а он так и не смог уснуть до самого утра. Утра - потому что в узкую щель между камнями, под самым потолком, пробиваются первые лучи солнца, дразня, маня, насмехаясь…Но сейчас Северус благодарен им даже за эту насмешку.
Он знает множество зелий. Среди этого множества есть и зелье ночного видения, помогающее принявшему его ориентироваться в темноте так же хорошо, как при дневном свете. И запас его - на всякий случай - хранится на третьей полке снизу в шкафчике у камина. До этой полки - около двухсот метров по прямой, если Снейп правильно понимает, где они сейчас находятся.
С тем же успехом оно могло бы быть на Луне.
Всю ночь - хвала Мерлину, что ночи летом такие короткие! - он пытался вглядеться в лицо человека, заснувшего, положив голову ему на колени. Дорисовывая его по памяти: почти седая прядь лежит на лбу, в сочетании с тёмно-золотыми бровями и ресницами она выглядит очень странно. Бледная кожа делает ещё заметнее круги под глазами, ни намёка на правильность черт лица и соблазнительность губ…
Краше в гроб кладут, короче. И спит неспокойно, с какими-то полувсхлипами-полустонами. Ноги Северуса уже затекли до такой степени, что не чувствуют вообще ничего. Всё остальное, правда, чувствует. Ещё как чувствует! Очень хочется пить. И справить естественные надобности. Проза жизни, что поделаешь.
А потом - смотреть, как утренний свет - вернее, намёк на свет, но лучше, чем ничего! - потихоньку оживляет память и лепит из неё самую что ни на есть реальность. Тёплую, дышащую, живую. Пока живую.
Реальность воистину самого странного рассвета в его жизни.
Осторожно, стараясь не разбудить Люпина, Северус кое-как снимает мантию, складывает её и подсовывает под голову оборотню, после чего тихонько и аккуратно выползает из-под него. Встаёт, чуть не взвыв от ощущения возвращающихся к жизни ног, по приятности сравнимого с Круциатусом. Хромает в угол. На обратном пути решительно выдёргивает пентаграмму, зажатую между камнями.
Сейчас или никогда.
Как хрупка оказалась броня, которой он отгородился от глупости и суеты этого мира; а ведь он считал ее абсолютно непробиваемой и снаружи, и изнутри! Достаточно всего лишь одного сумасшедшего оборотня, так страшно и невовремя вознамерившегося проявить благородство и спасти его шкуру ценой своей собственной. И не потому что его, Северуса, шкура оборотню так дорога. А просто потому, что он не может иначе.
Забросить амулет в узкую щель, да ещё при этом стараясь не шуметь, - задача не из лёгких, но Снейп справляется с ней. Правда, раза с пятого. Чувствуя себя абсолютным и законченным идиотом. Такого же мнения о его умственных способностях оказывается и Люпин, когда наконец просыпается и понимает, что произошло.
- Замолчи, - говорит Северус, отводя глаза. - Если тебе так приспичило покончить с собой, можешь побиться головой о стену. Я не буду мешать.
Солнце. Там, снаружи, солнце. Нет никакой возможности подать о себе весточку, да и ждут ли её? Вполне возможно, что партия Дамблдора проиграна, и в Большом зале, пируя, развлекаются Пожиратели, добивая оставшихся в живых детей.
- Можно только один вопрос - почему ты это сделал? - руки Люпина ложатся ему на плечи, и Снейп вздрагивает. Попытка такого бесцеремонного вторжения в его личное пространство - и физическая, и моральная, - причиняет боль. От которой совершенно не хочется избавляться. Но надо.
- Нельзя.
- Нет, ты ответишь, - оборотень с неожиданной силой прижимает его к стене. Северус усмехается: ну и что ты будешь делать дальше, Мародёр хренов?
Его губы шершавые и сухие, и Снейп внезапно ловит себя на мысли, что в конце концов это не такая уж и плохая идея - провести последний день не в дурацких разговорах, которые совершенно не мешают сосредоточиться на ожидании неизбежного, а в иных занятиях, на которых придётся фокусировать внимание, хотя бы для того, чтобы понять, зачем ему это нужно и нужно ли вообще.
Он отвечает - и с опозданием осознаёт, что не только на поцелуй, а ещё и на вопрос.
Их найдут через несколько часов: кто-то из учеников, посланных облететь территорию замка на предмет первичной оценки разрушений, заметит среди камней бывшей башни Хаффлпаффа серебряную вспышку и догадается проследить, куда ведёт цепочка...

Тяжело вздохнув, Профессор зелий поднялся по лестнице и вошёл в комнату Люпина.

- Дезиллюминацию я снимать не буду, и так не заблудимся, - устало сказал Сириус, и, пошарив в воздухе, распахнул невидимую снаружи дверь. - К тому же над внешним видом этого, с позволения сказать, жилища я так и не поработал.
Чтобы войти, им обоим пришлось пригнуться, но в остальном всё выглядело не так плохо: небольшая комната с камином, кроватью и даже стареньким пёстрым ковриком была гораздо более похожа на жилое помещение, чем тот же чулан у Дурслей. Стола и стульев, правда, не было, и, судя по всему, подсобных помещений тоже.
- Тогда меня не волновали такие мелочи, - анимаг пожал плечами. - Просто спать на улице под дождём было неудобно. Если хочешь, всё это можно организовать, но чуть позже - позавтракать я так и не успел, да и ты, думаю, от обеда не откажешься.
- Скорее уж от ужина, - Гарри протянул руку к камину и попытался вспомнить, как он поджёг библиотеку. Но то ли настроение было не то, то ли во второй раз за день огненные шары из ниоткуда не возникали…
- Инсендио, - буркнул Сириус, и за решёткой заплясал ровный волшебный огонь. - Ты вообще-то поосторожнее, мне это место дорого как память об усилиях, потраченных на приведение его в состояние, не оскорбляющее человеческое достоинство.
- А что здесь было до этого?
- Судя по всему, что-то типа сарайчика… здесь вокруг - апельсиновые рощи; вполне возможно, люди, ухаживавшие за деревьями, хранили в нём садовые инструменты. Но это было давно. Может быть, тогда, когда мы приезжали сюда с родителями. В шестидесятые годы было модно ездить отдыхать на магглские курорты, это считалось одним из видов экзотического отдыха. Маме не понравилось, а нам с Регулом - очень.
- Поэтому ты решил вернуться сюда после Азкабана?
- Дементоры не просто не дают сосредоточиться на счастливых воспоминаниях, они как бы истончают их, делают нереальными, и потом трудно разобраться, что из них действительно случилось с тобой, а что было просто сном, фантазией, историей, рассказанной самому себе на ночь. Поэтому мне захотелось проверить, истинное или ложное это воспоминание, - Сириус вытащил из кармана мантии пригоршню каких-то мелких предметов и разложил на коврике, после чего часть убрал обратно, а на оставшееся внимательно посмотрел, прищурившись, и сделал неуловимый жест рукой.
Гарри чуть не поперхнулся, увидев материализовавшиеся консервные банки, бутылку вина, хлеб, сыр и несколько ярко-оранжевых апельсинов.
- Палочку я ношу в рукаве, а простые заклинания типа увеличения или уменьшения предметов можно проговаривать и про себя. Неужели ты этого не знал?
- Я не об этом. У нас не было денег. Вот уж не предполагал, что ты станешь воровать!
- Хм… у тебя есть какие-то другие предложения? - преспокойно откупорив бутылку, Сириус сделал большой глоток. - Я-то мог бы обойтись и без этого, а вот тебя вряд ли устроит диета из подножного корма.
- Мы могли бы… могли бы… ну, что-нибудь придумали бы! Здесь наверняка водится рыба, можно попробовать устроиться на работу…
- Гарри, мы вне закона - ты не забыл об этом?
- Это магглский городок! Здесь нас никто не знает.
- У Министерства длинные руки, они могут найти нас и среди магглов. Ты сам рассказывал, что о моём побеге говорили по магглскому телевидению. Пойми: мы не в той ситуации, чтобы позволить себе заботиться о чистоте собственного морального облика.
Гарри не ответил. Он сидел на кровати, обняв руками колени, и смотрел в окно, за которым шелестели на ветру вечнозелёные деревья, и этот звук, сливаясь с шумом моря, создавал еле уловимый фон - иллюзию не-тишины, не-одиночества. Которую он сам благополучно разрушал своим молчанием. "Такова в конечном счёте судьба всех иллюзий, - подумал он. - Туда ей и дорога".
- Ты разочарован? - хрипло усмехнулся Сириус. Напиваться на голодный желудок было очень удобно: быстро и без особых расходов продукта. - А знаешь, в пребывании на том свете есть свои преимущества. Мёртвых легче любить - они в точности такие, какими их хочется видеть. Они не мешают живым назойливым фактом своего существования, у них не бывает депрессий, плохого настроения, они всегда понимают всё с полуслова, нет, даже вообще без слов…
- Не несут пьяный бред…
- И это тоже. Они полностью твои. Ты можешь делать с ними всё, что тебе угодно. Марионетки. Игрушки твоей фантазии. Но главное - они не маячат перед глазами и не становятся раздражающим напоминанием о тех глупостях, которые ты ради них натворил.
- А ты хочешь узнать обо всех глупостях, которые я натворил? - тихо спросил Гарри, наконец-то оторвав свой взор от происходящего, а вернее, не происходящего за окном. - Сириус, ты несколько дней провёл в своём доме. Почему ты никогда не спрашивал, куда подевался Кикимер?

Боль понемногу растворялась, плавясь под прикосновением обжигающе-горячей ладони. Представив себе след, который вполне может остаться у него на груди, Люпин не удержался от смешка.
- У гриффиндорца на лице появилось идиотское выражение, значит, гриффиндорец жив, - констатировал Снейп, но руку не убрал. - Подобные выходки организма ранее были в программе твоих трансформаций?
- Нет, - ради эксперимента Ремус сказал это уже не шёпотом, а в полный голос. Получилось. - Ранее в программе трансформаций были иные, как ты выражаешься, выходки организма, сердечный приступ - это что-то новенькое.
Алхимик поднял голову. Губы у него были совершенно белые.
- Ты только что был одной ногой в могиле, - злобно прошипел он. - Пойми уже наконец, в один прекрасный день я могу не успеть вытащить тебя оттуда…
- Ты думаешь, меня это пугает? - улыбнулся Люпин.
- Видишь ли, я не так давно немного поспособствовал спасению твоей никчёмной жизни, и теперь, согласно одному древнему неписаному закону, она принадлежит мне. Так что обращайся с моим имуществом бережнее, кто знает, может быть, даже такая бесполезная вещь может когда-нибудь пригодиться, - Снейп резким брезгливым движением оторвал руку от покрасневшей кожи и собрался встать, но Ремус перехватил его запястье, беззастенчиво пользуясь тем, что был сильнее.
- Я не волк, а неблагодарная свинья, - повинился он, покрывая лёгкими поцелуями середину горячей, чуть дрожащей ладони. - Но ты меня довёл.
Северус закрыл глаза, пытаясь не показать, что делает с ним эта незатейливая, в сущности, ласка, и тут же понял, что именно так он это и показал яснее всего. Заклинание, только что расслабившее мышцы сердца, требовало физического контакта, и рука Северуса стала необычайно чувствительной: казалось, что он ощущает прикосновение губ и дыхание Люпина не кожей, а напрямую - обнаженными нервными окончаниями.
Оборотень всегда совершенно точно знал, как и где нужно прикоснуться, чтобы плоть, желания и потребности которой Снейп научился контролировать так давно, что делал это уже автоматически, не задумываясь ни на мгновение, объявляла решительную ноту протеста и разуму, и здравому смыслу, и даже сложной паутине симпатий и антипатий, приглушённых, но от этого более постоянных. Конечно, он мог бы легко справиться с этим. Но зачем? Он уже впустил Рема в свою жизнь, и пути обратно не было. По крайней мере для него - точно.
Поэтому он старался не задумываться и просто смирился с тем, что о скрытых желаниях его тела Люпин знает больше, чем он сам, и предпочитал списывать это на животное чутьё, потому что возможный второй вариант ему совсем не нравился. И всё же задумывался, и всегда с замиранием сердца прислушивался к имени, которое бормотал - или выкрикивал, в зависимости от ситуации - его партнёр в экстремальные моменты их совместного бытия.
Тот ни разу не ошибся. Но подозрительного Северуса это ни в чём не убеждало.
Между тем оборотень, уже успев расстегнуть рукав его рубашки (с рукавами мантий, хвала Мерлину, таких проблем не возникало - они были достаточно широкими), целовал внутреннюю сторону сгиба локтя, и это тоже было очень неплохо. Зарывшись свободной рукой и лицом в только наполовину русую шевелюру, Профессор зелий удивился частному проявлению справедливости жизни: у кого-то волос много, но они почти седые, а у кого-то сравнительно мало, да и качества сомнительного, зато возраст на них никоим образом не сказывается.
За каковые мысли и получил в нос - несильно, но чувствительно: Люпин поднял голову.
- Прости, - сказал Ремус, осознав факт нанесения не столько физической, сколько моральной травмы, - но я подумал, что неплохо бы уже снять с тебя эту мантию, да и всё остальное тоже…
- А твоё сердце выдержит? - Снейп, забыв о пострадавшем носе, увлечённо исследовал поцелуями блаженно прикрытые веки, а заодно сопредельные части лица Рема; ресницы смешно щекотали губы, и он фыркнул.
- Ну, не выдержит, ты его снова запустишь, - промурлыкал оборотень. - Или лучше отомстить за мою одежду и поступить с твоей так же? Кстати, ты шикарно смотрелся, когда рвал её в клочья: пуговицы я ещё долго буду находить по всем углам...
Северус уже набрал воздуха для того, чтобы высказать Люпину всё, что о нём думает, но деликатное покашливание прервало его мысли на самом интересном месте.
Окинув взглядом открывшуюся картину - полураздетый взлохмаченный Ремус с алым отпечатком ладони на груди, Профессор зелий с почти человеческим выражением лица, - Дамблдор оценил её не по достоинству, а правильно.
- Северус, простите, что отвлекаю Вас, но, судя по всему, Вы уже закончили...
"Мы ещё даже не начали!" - с тоской подумал оборотень, но Снейп встал и как ни в чём не бывало застегнул манжету на рукаве.
- Конечно, Директор.
- Тогда попрошу Вас срочно вернуться со мной и Нимфадорой в Хогвартс.

Глава 6

- Что ты собираешься делать?
- Не я, а ты, - Гарри соскользнул на пол и сел напротив крёстного. - Ты же был аврором, значит, ты должен знать заклинания, позволяющие проникнуть в сознание другого человека.
Сириуса передёрнуло.
- Да, я знаком с магией такого рода - в самых общих чертах, но достаточно для того, чтобы не иметь никакого желания ею пользоваться.
- Это единственный выход.
- Ты можешь просто рассказать. Ты же знаешь - я верю тебе, - анимаг позволил себе взять мальчика за руку и мысленно поздравил себя с тем, что жест вышел нейтральным, ничего не говорящим.
- Нет, лучше будет, если всё же ты это сделаешь, - Гарри сжал пальцы. - Понимаешь, о некоторых вещах я не то что рассказать - я и объяснить-то их не могу - даже самому себе. Может быть, Легилименс поможет.
- Ты уверен, что действительно этого хочешь? Я же смогу увидеть не только то, что нужно, но и то, что никому и никогда не показывают, ни при каких обстоятельствах. То есть у меня не просто будет возможность это увидеть, я обязательно увижу - просто не смогу выбирать. А я считаю, каждый человек имеет право на личные тайны…
- Я уверен.
- Ты гораздо взрослее, чем я был в твоём возрасте, - задумчиво сказал Сириус. - Чем были и Рем, и Джейми… а иногда кажется, что ты и сейчас взрослее меня. Хорошо, пусть будет так, как ты считаешь правильным. Только это не так просто - я никогда такого не делал и мне нужно подготовиться. Поставишь защитный контур?
- Зачем? Сюда кто-то может войти?
- Очень вряд ли, но мне так будет спокойнее. В отличие от Снейпа я не мастер контролировать своё сознание.
- Ты двенадцать лет сопротивлялся дементорам, и это теперь называется "не специалист". Все снейпы нервно курят в сторонке. И вообще - не надо о нём, особенно на ночь глядя, - Гарри усмехнулся. - А то я подумаю, что и ты к нему неравнодушен, начну ревновать, опять что-нибудь подожгу…
- Не надо поджигать, я ещё не успел оценить фразу насчёт ревности, - машинально отшутился Сириус. На самом деле ему показалось, что его ударили в солнечное сплетение - сильно и больно, и срочно надо было сказать что-нибудь бессмысленное, чтобы не умереть на месте. А умирать почему-то резко расхотелось. Захотелось что-то сделать - пусть даже то, против чего он протестовал только что. - Ну давай, ставь контур.
- Эээ… я не имел в виду прямо сейчас… Тебе надо по крайней мере поесть и… эээ… окончательно протрезветь…
- А может быть, и это потом?
В комнате было жарко - камин быстро нагрел воздух до температуры июльского полдня - душного, пасмурного, предгрозового.
- Может, - тихо, почти неслышно.
Сириус взял апельсин. Безжалостно отрываемая от мякоти кожица брызнула на пальцы липкой горечью, ярко-оранжевые кусочки шкурки упали на потёртый ковёр.
- Хочешь?.- на ладони - ароматная долька. Одна.
Гарри наклонился и захватил её зубами. Капля сока потекла по подбородку, Сириус снял её лёгким поцелуем… слишком лёгким, на вкус мальчика, и тот подставил губы, обоснованно надеясь на большее и получив желаемое плюс некоторое количество бонусов в виде сброшенных мантий и рук под его рубашкой. Прикосновения, вызывающие озноб, - Гарри ещё не понял, как к этому относиться, но точно знал, что отныне ни одно ощущение, не похожее на эти, не сможет заставить его почувствовать, как земля уходит из-под ног и привычный мир рассыпается на составляющие - пронзительно чёткие и, да, - правильные.
Возвращающие его к самому себе, как бы странно это ни звучало в данной ситуации. Какие-то образы молниеносно проносились в сознании, но разбираться совершенно не хотелось, да ещё и не совсем привычные формы выражения эмоций требовали внимания - всего, без остатка. К тому же юноша точно знал, что не забудет ничего из пережитого, потому что каждый момент мистически воспринимался как последний. То есть совсем. Где-то под веками маячили очень знакомые тускло мерцающие нити, и Гарри ничуть не удивился, когда, откинувшись на ворох одежды, уже изрядно затуманенным взором упёрся не в дощатый потолок, а в бездонное пепельно-серое небо.
А потом все видения растворились в болезненно-остром наслаждении, в котором, как в хорошем ликёре, перемешались горечь и сладость, и одно только яснее выявляло и подчёркивало вкус другого. Когда же всё закончилось и судорога оргазма выбросила его в реальность - оглушённого, задыхающегося, усталого, выяснилось, что Сириус с ним в чём-то радикально не согласен.
- О нет, только не это, - пробормотал анимаг, набрасывая на себя полу мантии.
- Что "это"? Надеюсь, не то, чем мы только что занимались?
- В таком случае протест был бы уместен до процесса, а не после. Я о том, что ты сказал о моей матушке: братьев и сестёр в этой жизни мне было более чем достаточно. Кстати, кто тебя научил так ругаться?
- Ну не мог же я ждать, пока ты научишь, - нервно хихикнул Гарри, одновременно пытаясь представить, каких радостей он умудрился пожелать этой старой стерве. По всему выходило, что представить это невозможно, то есть возможно, но лучше не стоит. Воображение у него всегда отличалось некоторой неуместной в отдельных ситуациях конкретностью.
Чтобы отвлечься, он стянул с Сириуса его и без того весьма условное прикрытие. Внезапность жеста застала того врасплох, поэтому шалость удалась, но в общем и целом результат ушёл в минус: скорчив рожу, которую мог бы принять за недовольную только человек, очень плохо знакомый с Блэком, и приподнявшись, крёстный вытащил из-под себя мантию и завернулся в неё целиком.
- Ты не мёрзнешь, - вздохнул мальчик. - У тебя просто комплекс. Но, знаешь, мне совершенно всё равно, сколько тебе лет и как ты выглядишь, хотя и то, и другое, между прочим, далеко не безнадёжно - я помню это с тех пор, когда ещё обращал на это внимание…
- Как мило, - с ехидством, достойным Снейпа, раздалось от двери; та, предательница, даже не скрипнула! - Акцио волшебная палочка! Здравствуй, Гарри. Здравствуй… дядюшка.

- Вы удивлены?
- Пожалуй, нет, - Северус рассматривал свои руки. Правая ладонь всё ещё оставалась розовой и очень гладкой; следы старых ожогов выделялись белыми пятнами. - Он был моим любимым учеником и остался таковым даже тогда, когда я понял, что его жажда знаний преследует одну цель - выделиться. Стать лучшим. Обратить на себя внимание. Обыкновенные желания обыкновенного мальчишки, озабоченного самоутверждением, - а кто в этом возрасте не мечтает о том, чтобы окружающие оценили его уникальность и неповторимость? Но желание и способности воплотить их в жизнь - редкое сочетание. И очень опасное…
- Если резюмировать, Вы видели в нём самого себя, - рожица домашнего эльфа просунулась в дверь кабинета Дамблдора, и директор кивнул: - Да, Тикки, принесите ужин сюда, мы не спустимся в Большой зал.
- В несколько подредактированном варианте, - криво усмехнулся Снейп. - У меня не было ни шанса завоевать дешёвую популярность среди соучеников - ни денег, ни внешности, ни умения подать себя на блюдечке с голубой каёмочкой. У него было всё. И всё же он оставался вторым, всегда вторым. Поэтому в начале шестого курса он пришёл ко мне и попросил давать ему частные уроки.
- Только зелья или что-то ещё?
- В основном зелья, но ещё контроль сознания, защита от тёмных искусств, почему-то маггловедение… Учить его было легко: в отсутствие своего главного раздражающего элемента - Поттера, а также слизеринцев, перед которыми нужно было "держать марку", он становился вполне вменяемым и даже более того. Впрочем, вполне возможно, что таким образом он пытался произвести впечатление на меня. И у него получилось: мне нравились его серьёзность, упрямство, если не сказать - упёртость, его умение сразу отделить главное от второстепенного и сосредоточиться на принципах действия заклинания, а не тупо заучивать слова и движения палочкой…
На столе появилось несколько подносов с едой; оценив количество сладостей, алхимик поморщился. Может быть, сладкое и обладало способностью стимулировать умственную деятельность, а это им сейчас было как нельзя кстати, но от этого менее противным для него оно не становилось. Хвала Мерлину, нормальная еда тоже присутствовала.
Аккуратно - ножом и вилкой - отделяя мясо от костей того, что когда-то было курицей, Северус задумался, с какой радости он так разоткровенничался с Дамблдором. Дело было в Драко? То, что тот стал Пожирателем смерти, он узнал давно, в первый день войны, когда большая половина слизеринцев приняла сторону Волдеморта. То, что мальчик не удовлетворится ролью послушного исполнителя, было понятно задолго до этого. Так что ничего нового и интересного ему не открылось.
Любое знание - палка о двух концах. Одним и тем же составом можно вылечить, а можно и убить. Изучая ЗоТИ, невозможно обойти вниманием сами Тёмные искусства - надо же знать, от чего собираешься защищаться. Научившись не допускать никого в своё сознание, начинаешь понимать, каким образом возможно подчинить сознание другого...
Авроры способны сопротивляться Империусу, но как сопротивляться зову собственной крови? Этого он Драко не объяснял. Просто сказал как-то раз: "Самая действенная магия - самая простая. Ею пренебрегают современные, образованные - дальше некуда, волшебники, считая прерогативой деревенских ведьм и недоучек. И совершенно безосновательно - в руках человека с неразвитым магическим потенциалом шанс, что она сработает, весьма и весьма невелик, но если ею научится управлять сильный колдун, она сможет принести много неприятностей. Поэтому всегда сжигай волосы, остающиеся на расчёске. Обрезанные ногти. И особенно - окровавленные бинты, если поранишься".
Тонкий, почти невидимый шрам на запястье Тонкс не заметила даже она сама...
В принципе, судьба девчонки Северуса не волновала, особенно учитывая некоторые личные аспекты. Гадать, было или не было что-нибудь у неё и Люпина, он считал ниже своего достоинства, а уж спрашивать об этом - тем более. Может быть, да. Может быть, нет. На людях они вели себя как друзья, но оборотень вообще был очень сдержан в проявлениях чувств, и догадаться, что творится под неизменно ровной и спокойной оболочкой, было практически невозможно. За несколько месяцев их довольно тесного общения Рем ни разу не вспылил, не вышел из себя, даже не повысил голос в ответ на зачастую откровенно провокационные слова и поступки Профессора зелий.
И что самое странное, эта непробиваемость не подливала масла в огонь снейпова раздражения, а наоборот - поглощала его без остатка. Как стены в психиатрическом отделении клиники св. Мунго с наложенными на них успокаивающими заклятиями. Чем расплачивался за это Люпин, было примерно понятно, и Снейп был благодарен судьбе за возможность хоть как-нибудь облегчить упомянутую расплату.
"В сущности, внутри каждого человека живёт зверь, и ликантропия просто материализует сей факт, не только насильственным образом выволакивая второго наружу, хвала Мерлину, не так уж часто и ненадолго, но и давая возможность первому узреть и осознать своё альтер эго, помогая, таким образом, максимально дистанцироваться от него…"
- У Вас есть какие-нибудь предположения насчёт того, зачем ему понадобилось перевоплощение Тонкс в Гарри? - голос директора выдернул алхимика из пучины размышлений, имеющих весьма отдалённое отношение к обсуждаемому предмету.
- При принятии Оборотного зелья между объектами возникает некая связь сродни симпатической или ритуальной магии, основанной на подобии. Когда маг-метаморф принимает облик реального человека, происходит по сути то же самое. Существует комплекс специальных зелий для усиления этой связи, в состав которых входит кровь реципиентов - или одного из них, или обоих. Собственно, это модифицированные варианты зелья Подвластия или зелья Поиска - основа одна и та же. Так что, полагаю, имела место быть попытка воздействия на Поттера.
- Возможно, - кивнул Дамблдор. - Гарри после окончания войны был несколько… эээ… подавлен, о чём неоднократно писали в "Пророке", и Малфой мог подумать, что это ему на руку.
- Значит, одним нерешённым вопросом стало меньше, - усмехнулся Снейп. - Осталось всего несколько. С каких это пор авроры пользуются чёрной магией и заклинаниями, а именно таким, которым Тонкс буквально размазала по стенке Петтигрю? Зачем и почему это понадобилось Малфою? Где Флетчер? И какое отношение ко всему этому имеет Поттер?
Директор молча жевал лимонную дольку. В его бороде застряли крошки уничтоженной до этого халвы. Северус заёрзал, пытаясь устроиться поудобнее на жёстком сидении, и почувствовал, что между ручкой кресла и его бедром зажато что-то твёрдое, более того - это "что-то" имеет наглость, притворяясь нужным предметом, лежать в кармане его мантии…

- Так, а теперь давайте ещё раз, но по порядку, - манера Гермионы раскладывать всё по полочкам, потом снимать и раскладывать повторно, и так до победного, несколько утомляла Ремуса ещё во время его недолгой карьеры преподавателя. Впрочем, нельзя не признать, что иногда эта методика оказывалась единственно действенной. - Утром, когда Вы пошли на работу, Гарри и Тонкс завтракали. Потом Гарри направился в библиотеку узнать, что пишут о нём в "Ежедневном пророке". Профессор, Вам не кажется это странным?
- Что именно? - после недавней процедуры Люпин чувствовал себя помолодевшим лет на десять и никак не мог понять, как к этому относиться. С одной стороны, исчезновение некоторых признаков возраста и неприятных ощущений как в жизненно важных, так и не таких уж необходимых, если задуматься, частях тела, не могло не радовать, а с другой - полнолуние-то никуда не делось, и на фоне внезапно "встряхнувшегося" организма его приближение било по нервам особенно сильно.
Будущая Профессор трансфигурации посмотрела на бывшего Профессора ЗоТИ как на дитя малое, неразумное.
- Когда Гарри интересовало, что пишут в "Пророке"? Да после того, что появлялось на страницах этого, с позволения сказать, источника информации еще на пятом курсе, он только кривился от моих попыток пересказать ему что-то, кроме новостей. А уж про себя, да ещё в ситуации, когда заранее ясно, что ничего хорошего ждать не приходится… Рон, твоё хихиканье действует мне на нервы.
- Извини, - из-за края газеты появились два блестящих карих глаза. - Мне тоже, знаешь ли, не очень весело, но тут такое… Профессор Люпин, Вы не читали? Тогда Вам, наверное, будет интересно. Вот, слушайте: "В качестве свидетелей на слушании выступали крёстный отец Гарри Поттера Сириус Блэк, восставший из мёртвых (его юридический статус ввиду беспрецедентности ситуации остаётся невыясненным, да и физический весьма сомнителен, не говоря уже о том, как двенадцать лет в Азкабане и два с половиной года за таинственной Завесой могли повлиять на его рассудок); оборотень Ремус Люпин (осмелимся напомнить уважаемым читателям, что до полнолуния осталось меньше недели) и бывший Пожиратель смерти, шпион и, по слухам, любовник Волдеморта Северус Снейп". Бедному Снейпу, как всегда, досталось больше всех…
Рем хмыкнул. Слышал бы Снейп, как мальчишка Уизли называет его "бедным"!
- Рон, я просила тебя найти не весьма сомнительный компромат на Профессора Снейпа, а причину, из-за которой Гарри настолько сильно захотел сжечь эту газету, что сделал это без помощи палочки! - нахмурилась Гермиона.
- А что, того, что я прочитал, недостаточно?
- Того, что ты прочитал, достаточно для того, чтобы посмеяться и забыть, - мягко сказал Люпин, - но для того, чтобы непреднамеренно - а мне не кажется, что Гарри сделал это сознательно, - выпустить огненный шар, нужно что-то посерьёзнее. Подобные заклинания относятся к числу наиболее опасных - после трёх Непростительных, разумеется, - и соответственно требующих наибольшего приложения сил и каких-то не менее сильных эмоций, в данном случае отрицательных. Положительных хватит только на то, чтобы разжечь камин или костёр. Увы, к сожалению, ненависть, злость и страх человек переживает ярче, незамутнённее и острее, чем любовь, радость или счастье. Последнее - субстанция вообще эфемерная, а в любви есть своя тёмная сторона...
- Философствуете? - до боли знакомый голос невольно заставил Гермиону сесть прямо, а Рона - выронить газету и изобразить выражение лица, предположительно означающее "весь внимание". Привычка - вторая натура. - Ну и какую же тёмную сторону Вы видите в… любви?
Последнее слово было произнесено примерно так, как Беллатрикс могла бы произнести слово "кастрюля". С каким-то брезгливым недоумением.
- Привязанность, Северус. Привязанность делает нас слабыми и зависимыми от её объекта, - пряча улыбку, ответил Ремус. - Поэтому многие предпочитают скрывать свои чувства или вообще их не иметь. Зачастую это своеобразный психологический защитный барьер, за которым человек скрывается от враждебного или кажущегося ему враждебным мира.
- А собственно, чем обязаны, профессор Снейп? - Рон вспомнил, что они больше не школьники, а стало быть, снять с их факультета баллы или назначить им взыскание никто больше не сможет.
- Видите ли, мистер Уизли, - яда в голосе Снейпа с лихвой хватило бы, чтобы отравить половину населения волшебного Лондона, включая домашних эльфов, - мистер Люпин весьма рассеян, а точнее, феноменально забывчив, даже когда речь идёт о вопросах, жизненно важных для него и окружающих. Я почти уверен, что Волчье проклятие он сегодня не пил...
- Я собирался, - обиженно возразил оборотень.
- ...поскольку временная иллюзия возвращения здоровья имеет свойство пагубно влиять на рассудок отдельных индивидуумов, воображающих, что мир вертится вокруг них. Впрочем, это верно лишь в том случае, когда рассудок у индивидуума присутствует хотя бы на уровне воспоминаний о собственных поступках и вещах.
- Вещах?
- Я уже во второй раз пытаюсь вернуть Вам Вашу собственность, - пошарив в кармане мантии, Снейп извлёк оттуда и грохнул о стол пресловутые часы, стрелки на которых прыгали от одной надписи к другой, не в силах определить, где же сейчас находится Гарри. - Надеюсь, что эта попытка окажется последней - я, знаете ли, тоже не железный и, признаться, несколько утомился перемещаться из одной антиаппарационной зоны в другую.
Люпин смотрел на беспомощно мечущиеся стрелки. "Гриммаулд плейс, 12" - нет. "Нора" - нет. "Диагон-аллея" - нет. "Хогвартс" - нет. "Хогсмид" - нет. "Министерство магии" - нет. "Клиника св. Мунго" - нет. "Дом Лоуренсов" (Миранды и её многочисленных родственников) - нет. "Кармайкл" - нет. И снова "Нора"…
"А я так и не поговорил с Молли", - Ремус вздохнул и… не смог выдохнуть.
- Северус, - просипел он. - Если Вы думаете о том же, о чём и я…
- Десять… нет, пять баллов Гриффиндору, - покривил тонкие губы Снейп. - Никогда не занимался такими бесполезными вещами, но если я правильно понимаю механизм действия данного артефакта, его можно перенастроить?
- Идём, - от волнения Люпин не заметил, как перешёл на "ты". - Надежды немного, но всё же это лучше, чем ничего.
- Мы можем чем-нибудь помочь? - вскочила Гермиона, но, наткнувшись на фирменный взгляд алхимика "оно-ещё-и-говорит", села обратно, подавившись вопросом по поводу Тонкс, уже вертевшимся на кончике языка.

- Поттер, кто тебя учил принимать гостей в таком виде? - Малфой откровенно веселился, но в его голосе слышались истерические нотки. - Хоть бы накинул что-нибудь на себя… для приличия.
- Гостей??? - Гарри вскочил, Драко воскликнул: "Протего!" - и серебристая завеса разделила юношей. - После того как ты… ты…
- Красноречие, достойное величайшего героя волшебного мира, - усмехнулся слизеринец. - Вообще-то я пришёл не для того, чтобы драться с тобой, так что, может быть, в кои-то веки поговорим нормально?
- Нам не о чем говорить, - выдохнул юноша с ненавистью. - Если ты думаешь, что я поверю хоть единому твоему слову, ты очень сильно ошибаешься.
- Гарри, - Сириус, уже успевший одеться, протянул крестнику его вещи, - по-моему, он не врёт. По крайней мере сейчас. Но люди, пришедшие просто поговорить, обычно не начинают разговор с "Акцио волшебная палочка", - последние слова были обращены уже к Малфою.
- Это чтобы не аваднули вместо приветствия, - охотно объяснил тот. - С Поттером мы давно знакомы, да и про тебя мне отец кое-что рассказывал. Вы друг друга стоите. Вы с Поттером, я имею в виду. Так что Авада с порога - самое безобидное, что могло мне грозить. Сначала я хотел прийти с подарком, но потом подумал, что прятаться за не такую уж широкую спину Флетчера как-то нехорошо. Да и просто противно, если честно.
- Он жив? - Блэк не знал, радоваться или огорчаться открывшемуся факту. С одной стороны, два с половиной года назад (а по его внутреннему времени - совсем недавно) Флетчер был почти что его другом, учитывая, что выбирать было особо не из кого. А с другой стороны, если он присоединился к остаткам Пожирателей…
- Живее всех живых, - подтвердил Драко, скривившись. - Более того: я готов вернуть его вам в целости и сохранности - разумеется, в том случае, если результаты нашего разговора меня устроят.
Сириус подумал, что понимает, почему Гарри, мягко говоря, невзлюбил Малфоя. Примерно потому же, почему больше двадцати лет назад он сам и остальные Мародёры невзлюбили Снейпа. Было в этих двух персонажах что-то общее, какой-то болезненный надлом, который они, вместо того чтобы излечить или хотя бы оставить в покое, холили и лелеяли, всячески укрывая от любых воздействий внешнего мира вот этим самым демонстративным презрением ко всему на свете. И этот своеобразный защитный купол невольно хотелось разрушить - просто из милосердия. Ну и что, что милосердие на деле получалось извращённым? Уж какое есть.
Мальчишка выглядел совсем не опасным. Аккуратно причёсанные светлые волосы, которым, казалось, нипочём никакой ветер, правильные, но невыразительные черты лица. Глаза, полуприкрытые тяжёлыми веками. Мог бы быть красивым, будь он чуть поярче. Мог бы показаться искренним, если бы не острый взгляд из-под бесцветных ресниц и напряжённые руки, скрещённые на груди в бессознательном (или сознательном?) жесте отстранения.
- А кого же тогда вы прикончили на глазах у бедняжки Тонкс? - Сириус решил поддержать видимость непринуждённого полушутливого общения. По крайней мере пока.
- Об этом, я думаю, лучше Гарри расскажет, - ухмыльнулся Драко. - Тебе должно понравиться. Зря всё-таки Шляпа его в Слизерин не определила.
- Гарри? При чём тут Гарри?..
Тот виновато взглянул на крёстного.
- Я хотел рассказать. И даже показать. Но тебе не понравится - не слушай эту сволочь.
- Всё любопытственнее и любопытственнее, как говорила одна моя старая знакомая. А давай-ка я всё-таки попытаюсь составить собственное мнение? - Сириус подмигнул Гарри и тот несколько расслабился.
- Это долгая история, - медленно произнёс он. - И мне бы не хотелось излагать её в присутствии Малфоя. Это, знаешь ли, его не касается.
- Как это не касается? - светлая бровь взлетела так высоко, что полностью скрылась под чёлкой. - Поттер, если ты забыл, я принимал в твоих забавах самое непосредственное участие и даже более того. Я, можно сказать, бросил к твоим ногам гордость и цвет моей маленькой армии, и что же я слышу вместо слов благодарности? "Это его не касается"?
- Кажется, мою благодарность ты уже получил, причём отнюдь не словесную, - прошипел Гарри.
- Ты догадался? - восхитился Драко. - Что ж, это даже упрощает дело. Давай, я немножко помогу тебе с этой "долгой историей", вот только самого начала, к сожалению, не знаю. Но могу предположить, исходя из пьяного бреда, который мне пришлось выслушать вечером 31 июля… это ведь твой день рождения, не так ли? Я встретил тебя случайно, в третьесортном магглском баре, где у меня была назначена встреча… неважно, с кем. Я мог позволить себе не изменять внешность - никому бы даже в голову не пришло искать потомка Малфоев, для которых неприемлемо было не только родство с магглами, но и какие-либо контакты с ними, в самом сердце или, вернее, на самом дне неволшебного Лондона. Что делал там единственный и неповторимый герой войны, победитель Волдеморта, кавалер Ордена Мерлина первой степени и прочая и прочая, стало понятно сразу же, как только я взглянул на тебя. Зрелище, мягко говоря, не вдохновляло…

Глава 7

- "Поттер?" - я плюхнулся… вернее, нет, Малфои не плюхаются, значит, пусть будет - изящно опустился на убогий табурет. Ты поднял затуманенные глаза. На минуту мне показалось, что в этом адском освещении и дыму я обознался, но минута прошла, ты сфокусировал взгляд и довольно внятно произнёс мою фамилию. Не сопроводив её ни Круциатусом, ни даже каким-нибудь захудалым Ступефаем, к чему я, в общем-то, был готов. Не в смысле героически вытерпеть за сомнительное счастье общения с тобой, а в смысле защититься. Впрочем, в твоем тогдашнем состоянии ты вряд ли сумел бы наложить заклятие, не говоря уже о том, чтобы сделать это быстро и точно.
Помнишь, когда мы в последний раз виделись - на выпускном? Я старался держаться поближе к тебе, задирался, как всегда, даже пытался пригласить на танец эту чёрненькую из Хаффлпаффа - как её звали, Миринда? Ах да, Миранда. Это, безусловно, многое меняет. Метку я получил за несколько дней до праздника - вместе с заданием убить тебя, как только начнётся заварушка. Авадой, ножом, осиновым колом, уронить тебе на голову Хагрида или пролевитировать под ноги банановую шкурку, чтобы ты поскользнулся на ней и сломал себе шею, - как угодно. Им… вернее, нам важен был только результат.
Почему я не убил тебя, когда представилась первая же возможность - например, когда ты так красиво подставил спину, бросившись к окну, когда началась паника? Честно - не знаю. Я не собирался раскаиваться и переходить на вашу сторону; о нет, когда я клялся служить Тёмному лорду, я прекрасно понимал, что делаю. И сейчас понимаю. Может быть, меня остановило осознание того, что я сам после этого вряд ли останусь цел и невредим. Знаю - ты смог бы пойти на такое: собственная жизнь как цена победы. Я - нет. Как выяснилось. Я заплатил за это - выводя уцелевших Пожирателей через Запретный лес, я специально выбрал дорогу, пугавшую меня больше всего, чтобы убедить самого себя в том, что храбрый - не тот, кто не боится, а тот, кто может шагнуть навстречу своему страху…
Помогало плохо. Вернее, совсем не помогало. Глотая собственную кровь из прокушенной губы, только кровь, никаких слёз, - Люциус был не лучшим отцом, но он был, он остался там, где умерла последняя надежда на новый, разумный порядок, - я твердил, что ничего ещё не потеряно, что мы соберём осколки разбившейся жизни, произнесём над ними Репаро и начнём всё заново. Но по-другому - умнее, расчётливее… И в это поверили все, кроме меня самого.
О чём я? Ах да, в той забегаловке ты узнал меня и начал нести какой-то бред про наши школьные годы, про то, что мы старые враги, но даже врага можно уважать и всё такое. Потом без перехода заговорил о каких-то предателях, о том, что кровь домашних эльфов зелёная, а не красная, и я подумал - а горячка белая, и ещё - неплохо было бы проводить тебя до дома… нет, не думай, что из сочувствия или желания помочь. Извини, что разочаровал, но точный адрес такой знаменитости, как Гарри Поттер, мог бы пригодиться.
Дом, в который ты привел меня, - вернее, если быть точным, я привел тебя под чутким руководством твоего автопилота, - так вот дом был мне знаком: пару раз, ещё до школы, мы приезжали сюда в гости к родственникам мамы. А кровь домашних эльфов действительно оказалась зелёной. Я понял, что ты с ним сделал, и это было… неожиданно. И немного обидно - оттого, что я так не умел. А ты внезапно расхохотался злым, пьяным смехом, пытаясь продолжить напиваться, разбил стакан и, сжимая рукой осколки, изволил выразить сожаление, что не можешь отправить туда же Петтигрю и Беллатрикс, причём прямо сейчас. Я предложил немного подождать. Ты согласился, хлебнул прямо из бутылки и отрубился, уронив голову на стол. Я ушёл, прихватив с собой то, что осталось от стакана. И во второй раз мы встретились уже не случайно.
Ты плохо помнил нашу первую встречу, но от своих намерений не отказался. А я не отказался от предложения помочь. Ты был мне нужен. Они - нет. Тётушка сильно сдала после гибели Лорда, а эта крыса… я никогда ему не доверял. И правильно делал - он узнал о смерти Беллатрикс и сбежал. Наверное, сложил два и два. А может быть, подсмотрел вашу дуэль; его аниформа была просто создана для подобных вещей, ты же не мог напоследок не сообщить несчастной умирающей женщине, за что её так. Это выглядело настолько же эффектно, насколько пошло. Впрочем, у тебя всегда был плохой вкус.
Так вот, Петтигрю сбежал. Пока мы его искали, твои друзья заподозрили, что с тобой что-то не так, и - как ты там сказал? - "стали следить за каждым твоим шагом". И тут нам невероятно повезло.
Кто мог предположить, что его убежище найдём не только мы, но и авроры, причём в тот же день? Что авроров будет всего двое, и одна из них - боевой маг-метаморф? Я заставил её принять твой облик, и результат превзошёл все ожидания. Наверное, это интересное ощущение - находиться в чужом сознании и в чужом теле… которое до мельчайшей чёрточки копирует твоё. Рассказал бы как-нибудь, а, Поттер?
Странно, но грызун сопротивлялся до последнего - молча и упорно, не пытаясь просить пощады под предлогом того, что, в сущности, это он поспособствовал вашей победе на Волдемортом; впрочем, это произошло настолько очевидно случайно и нелепо, что даже при желании поверить в такой тонкий расчёт было бы сложно.
Эффекты взаимодействия заклинаний, особенно Непростительных, до конца не изучены, но согласно одной из теорий в случае столкновения двух Авад оба заклятия срикошетят в того из магов, чья ненависть сильнее. А трёх, две из которых выпущены палочками-близнецами… Лорд был готов к Приори инкантатем; после вашей встречи по окончании Тремудрого турнира он многое понял, но вмешательство Петтигрю, внезапно и так не в тему вознамерившегося покончить с тобой самостоятельно, сыграло роковую роль. Взрыв был виден - и слышен, наверное, всем собравшимся у стен Хогвартса…

- Но зачем ты стёр память и мне тоже? И… как ты это сделал?
- Поттер, я этого не делал, - Малфой театрально вздохнул. В его голосе явственно слышались снейповы интонации, но слабее, приглушённее, как будто острые иглы накрыли толстым слоем ваты. - Для меня самого оказался откровением тот факт, что ты не помнишь, что произошло. Мне стоило больших усилий понять, что ваш с Тонкс симбиоз породил новую личность, о существовании которой вы оба до недавнего времени могли только догадываться. Метаморфам запрещено принимать облик конкретных людей, особенно знакомых, во избежание невольного воздействия на своих… эээ… прототипов. Обратный процесс, естественно, тоже имеет место быть, а в сочетании с унаследованным тобой от Волдеморта талантом к овладению чужим разумом и обстоятельствами, если так можно сказать, появления на свет этой личности мы получили то, что получили. И я не мог этим не воспользоваться.
Гарри упал на кровать, раскинув руки, уставился в потолок и обреченно сообщил ему:
- Шизофреник. Я шизофреник… И как же ты этим воспользовался? Впрочем, глупый вопрос. Сам знаю. Вчера вечером… а ведь было ещё несколько раз, когда я не мог вспомнить, где был, что делал… Будь проклят Том Риддл с его наследством!
- Ты никогда не задумывался над тем, сколько человек учатся в Хогвартсе? - неожиданно спросил Малфой. - Впрочем, ты вообще вряд ли когда-нибудь брал на себя труд задумываться о чём-то, что выходило за рамки школьной программы или твоих довольно примитивных интересов. Так вот: около сорока человек на каждом курсе. Семь курсов. Итого получается двести восемьдесят. Округлим до трёхсот. Примерно столько же, сколько в среднем маггловском учебном заведении. Но школа магии и волшебства Хогвартс одна на всю Британию. А маггловских школ в одном Лондоне несколько сотен. Даже если учесть, что некоторые волшебники получают домашнее или частное образование, количественное соотношение явно не в нашу пользу.
- Ну и что? Разве так было не всегда?
- Всегда. Магический мир со времён Салазара Слизерина практически не изменился. Изменились магглы, и очень сильно. Они больше не сжигают на кострах подозреваемых в колдовстве и не устраивают "охоту на ведьм". Они больше не боятся нас. Да и с чего бы? Против их оружия не устоит ни один, даже самый сильный маг: одним нажатием кнопки они в любой момент сравняют с землёй хоть Хогвартс, хоть Министерство. Фадж до сих пор держится на посту министра только потому, что послушно пляшет под их дудку. Скажи - что я должен был сделать, когда понял это?
- Вероятно, присоединиться к Волдеморту, - усмехнулся Сириус, - который всю свою жизнь увлечённо занимался сокращением и без того малочисленного поголовья волшебников?
Малфой поморщился.
- Ну конечно, кому как не доблестным фениксовцам знать его истинные намерения. Лорд, безусловно, не был образцом смирения и человеколюбия, но в одном он был прав. Магическому миру приходит конец. Уже почти пришёл. И, чтобы остаться теми, кто мы есть, мы тоже должны измениться. Звучит парадоксально, но это так. Мы должны перестать делить магию на чёрную и белую, мы должны научиться использовать связи с магглами к нашей, а не их выгоде, мы должны осознать свои сильные стороны, свои преимущества и работать над ними, а не над трансфигурацией мухи в слона и наоборот…
- И ты предлагаешь мне тоже этим заняться? - не выдержал Гарри. - А что если мне плевать на все глобальные идеи с Астрономической башни? Что если я хочу просто жить, больше не ввязываясь ни в какие войны и иже с ними?
- У тебя нет выбора. Министерство контролируется магглами, для которых любой по-настоящему сильный волшебник - как кость в горле. Как ты думаешь, почему Дамблдор предпочитает влиять на происходящее в основном не сам, а через подставных лиц? Потому что он умный. А ты дурак. Поэтому закончишь или в Азкабане, или в святом Мунго, или…
- Или?
- Или будешь с нами. Даже если ты попытаешься уйти на дно, тебя не оставят в покое. Такая уж у тебя судьба, Поттер, судьба козырного туза в колоде - незаметным он быть не может. Так что подумай хорошенько. Я даже не буду тебе мешать и уйду, но обязательно вернусь - на рассвете. На сём позвольте откланяться. Фините инкантатем!
Драко всё рассчитал правильно. Он всё ещё стоял у самой двери, Гарри сидел на кровати, Сириус, казалось, намертво прилип к тёплым кирпичам камина, о чём-то задумавшись. Никто не успел бы до него добраться за несколько секунд, требующихся для подготовки к аппарации. Человеческой реакции на это не хватило бы.
Хватило собачьей.
Вскрикнув от внезапной боли в запястье, на котором сомкнулись сильные челюсти, Малфой выронил обе палочки на пол и упал, сбитый с ног.
- Вот так гораздо лучше, - удовлетворённо произнёс трансформировавшийся обратно анимаг, связывая заклинанием шипящего от злости и боли (по дороге он успел приложиться затылком о дверной косяк) Драко. - Извини, Гарри, за не совсем почтительное отношение к твоему потенциальному коллеге, но меня всё это уже здорово достало…
- Меня тоже, - вздохнул тот. - Вернее, нет, "достало" - слишком мягко сказано. Ещё только стать Пожирателем мне и не хватало. Для полного счастья.
- Я почему-то так и подумал. А с этим что будем делать?
- Может, трансфигурируем во что-нибудь? - хихикнул Гарри. Ему было намного легче теперь, когда он удостоверился, что Сириуса не сильно шокировали открывшиеся подробности, о части из которых он сам до этого вечера только догадывался, а о другой части… нет, не сожалел, но по прошествии времени это больше не казалось ему правильным. - Например, в коврик, чтобы ноги вытирать, когда в дом заходишь…
Малфоя передёрнуло.
- Идиоты, - выплюнул он. - Если я до утра не вернусь, вас из-под земли достанут. Неужели вы думаете, что я не позаботился о том, чтобы оставить координаты места, в которое направляюсь? Вернее, твои координаты, Поттер. Персональные. Зелье Поиска - очень полезная вещь.
- Что ж, до утра ещё есть время, - Сириус выглядел как человек, наконец-то решившийся на что-то давно задуманное, но до конца осознанное как необходимость только сейчас.

За окном потихоньку светлело. То есть не то чтобы светлело, просто бархатная чернота, подчёркнутая проблесками далёких звёзд и грязно-жёлтым диском почти полной луны, казалась уже не такой завораживающе бездонной. В ней появился намёк на конечность, на постижимость, на ответ… только намёк, и всё же от этого было как-то спокойнее.
Альфа Большого Пса, к которой автоматически обращался взор Люпина каждый раз, когда он смотрел на небо, хулигански подмигивала.
- Ты пойдёшь со мной? - спросил Ремус, ни на что не надеясь. Занятий в Хогвартсе сегодня нет - суббота, но они оба так и не сомкнули глаз. К тому же с какой радости Снейпа должна волновать судьба двоих людей, которых он… наверное, "ненавидел" - всё-таки слишком громкое слово, но достаточно страстно не любил?
И всё-таки - они вместе сидели над этими часами всю ночь, и без помощи алхимика у Люпина вряд ли что-нибудь получилось бы. Сделать что-нибудь всегда легче, чем потом переделать.
- Скажи мне одну вещь… - голос Северуса звучал бесцветно-устало, и Рем попробовал угадать концовку его фразы: "Что я забыл в этой дыре?". Он часто играл в эту игру, поскольку предугаданный облом - уже почти что и не облом. - Скажи… почему вы с Блэком… расстались?
Всё-таки некоторые люди абсолютно непредсказуемы.

…Весь вечер идёт дождь. Мелкие капли серебряными искрами вспыхивают в небесах и гаснут в густой траве, не долетая до земли. Окно открыто нараспашку. До полнолуния остаются считанные дни. Три дня, если быть точным.
Острый запах свежести, бензина (буквально в нескольких метрах от калитки - дорога, по которой хоть и редко, но всё же проезжают маггловские автомобили) и невыносимо сладких цветов, во сто крат усиленный волчьим обонянием, кружит голову. Слабость… ломота во всём теле… ненависть к жизни… такой жизни…
"Приезжай, - шепчет Люпин в потолок. На столе - письмо, придавленное пузырьком чернил. - Какие бы вести ты ни привёз - приезжай".
Ему снова снится луна и дурманящий вкус тёплой крови на губах. И собачий лай, так похожий на смех, - где-то бесконечно далеко… мучительно далеко. Когда-то он смог вычеркнуть это имя из своей памяти, но не этот голос из своих снов. Когда-то. Когда в одночасье остался совсем один.
Собачий лай приближается… и внезапно Ремус понимает, что уже не спит. Поёжившись от утренней сырости - с подоконника на пол натекла небольшая лужица, - он, путаясь в рукавах, натягивает видавший виды халат, засовывает ноги в шлёпанцы и выходит в прихожую. Мгновение - на плечах мокрые лапы, тяжесть громадного тела опрокидывает его на спину, на вытертый половик.
- Бродяга, - придушенно смеётся Люпин, не может не смеяться - до слёз, - слезь с меня, ты же не болонка какая-нибудь!
Так наивно это звучит, так по-детски, как будто не было этих двадцати лет, как будто они по-прежнему лучшие друзья, как будто сейчас распахнётся дверь, войдут Джеймс и Питер и, со значением переглянувшись, снова выйдут - тихонько, на цыпочках…
Ещё мгновение - тяжесть исчезает, Ремус поднимается на ноги, всё ещё смеясь, и ловит взгляд тёмных серьёзных глаз - уже не собачьих, знакомых и незнакомых одновременно. Небритый мужчина, всё ещё болезненно худой, в чёрных волосах серебряные капли ночного дождя: не высушишь, не стряхнёшь…
- Привет, Лунатик, - голос хриплый, отвыкший от человеческой речи. Совсем чужой голос.
Улыбка сползает с лица, и оборотень снова чувствует себя бесконечно разбитым, усталым… несчастным.
- Привет, проходи, - заходят в маленькую кухню. - Садись. Будешь завтракать? Кофе, тосты с джемом…
"Слова, слова, слова… ну скажи же что-нибудь, Сириус! Мы не виделись год - целый год! - и последнее, что я помню, - вкус твоей крови. Хотя бы соври, что ты прощаешь меня… я просто слишком торопился, я забыл обо всём, кроме того, что ты в опасности…"
Блэк молча кивает и садится за стол, щурясь от восходящего солнца. Взмах волшебной палочки… кухонная магия никогда не была сильной стороной Люпина, особенно сейчас, - рука дрожит, но со второго раза всё получается.
"Я привык. А ты?"
Ремус не может задать этот вопрос, по крайней мере вслух. Только не ему. Только не теперь. Тишина стеной встаёт между ними; воздух кажется липким, как остатки апельсинового джема, которые приходится отскребать со дна банки.
- Так о чём ты хотел рассказать? - да, вот это подойдёт. Это нейтральная тема, как ни цинично так думать, тем более что намёк Дамблдора в письме для более-менее знакомых с ситуацией достаточно прозрачен, и разгадать этот ребус не составляет труда. Поэтому Люпин не столько слушает, сколько наблюдает за своим старым другом, то узнавая его, то не узнавая; чаще - не узнавая…
Чуть позже, когда все приличествующие случаю слова сказаны, идея обустройства штаба Ордена Феникса в родовом гнезде Блэков обсуждена и признана, в общем, неплохой ("неплохой шуткой", как выразился Сириус, наконец-то улыбнувшись), Ремус буквально заставляет его принять ванну и привести себя в порядок. Длинные волосы, судя по всему, уже давно отвыкшие от внимательного - да хоть какого-нибудь! - отношения к себе, отчаянно сопротивляются, и Люпину как более терпеливому приходится брать дело и расчёску в свои руки. Распутывая особо непослушную прядь, он машинально приобнимает Сириуса за плечи жестом, который сложно назвать дружеским.
- Так, значит, это правда, - задумчиво говорит тот.
- Что?
- Это были очень счастливые воспоминания…

На улице похолодало; лёд на лужах уже не хрустел под ногами. Небо странным образом обрело густо-фиолетовый цвет, снизу слабо разбавленный розовым.
- Аппарировать в незнакомое место невозможно. Единственный выход - каминная связь до Валлетты, а дальше на мётлах. Я знаю, что у тебя аллергия и на то, и на другое, но…
- По сравнению с аллергией на Блэка и Поттера всё остальное - детские игрушки, - поморщился Снейп. - Ну, где у вас ближайший камин?
Хозяйка "Горящей ведьмы" мадам Лизбет спала на ходу. Кивнув в ответ на приветствие Люпина, она выдала им горшочек с дымолётным порошком и, не глядя сунув в карман галлеон, вернулась досыпать, даже не дождавшись двух вспышек зелёного пламени.

- Что это? - Гарри рассматривал кольцо: змея, закусившая собственный хвост.
- Ты же знаешь, мои предки были… - Блэк поморщился, - ну, скажем так, своеобразными личностями. С одной стороны - потомственные слизеринцы, тёмные маги, помешанные на чистоте крови и всё такое, а с другой - Регулус и Беллатрикс, служившие Волдеморту, составляли скорее исключение, чем правило. Правилом был вооружённый до зубов нейтралитет, можно даже сказать, суверенитет; именно поэтому наш дом был закрыт чуть ли не всеми существующими охранными заклятиями и битком набит опасной для непосвящённых дрянью. Но некоторых не устраивала сложившаяся ситуация, и они пытались найти из неё выход… хотя бы альтернативный. Когда ты приводил в порядок галерею, ты не заметил ничего необычного?
Гарри задумался.
- Да вроде бы нет… если только один портрет, он был пустым, но я подумал, что его обитатель мог пойти к кому-нибудь в гости или просто не хотел, чтобы его видели…
- Таких портретов было два, но второй - портрет моего отца - мать торжественно сожгла, когда он… исчез. И в той комнате, где его видели в последний раз, нашли это кольцо. А тот волшебник, чей портрет ты видел, его создал.
- И тоже исчез? Значит, это портключ? Но куда?
- Я нашёл записи, они плохо сохранились и очень путаные, но в общем и целом… я предполагаю, что в другой мир.
Сириусу больно смотреть на солнце - это заметно, и он щурится, но упрямо смотрит. Рассвет - золотой, розовый и сиреневый над тёмно-серой водой. Это красиво. Это очень красиво. И они оба устали. Так устали… Что ж, может быть, это действительно выход? Он, Гарри, больше никому ничего не должен, крёстный - тем более.
- Тогда, перед слушанием, я решил: если тебя решат отправить в Азкабан, я любой ценой добьюсь встречи с тобой. В этой вещи нельзя заподозрить магический артефакт, пока она не активирована. А порезать палец можно в любом месте и при любых обстоятельствах.
- Активатор - кровь?
- Моя. В принципе, мог бы подойти и Драко, он же тоже Блэк… наполовину. Но после активации эта вещь действует по общему принципу всех портключей, то есть переносит любого, кто к ней прикоснётся…
Сириус резко замолчал.
- Что случилось?
- Я, наверное, совсем сошёл с ума, раз предлагаю такое. Гарри, прости… и забудь. Нет никакой гарантии, что мы не попадём к дракону на рога.
- Так это же замечательно! Всегда мечтал полетать на драконе.
- Я не это имел в виду.
- Я понял. Сириус… я не хочу больше никого убивать. Вообще никого. Но если нас найдут дружки Малфоя, нам придётся это делать, хотя бы чтобы защититься. Я и так чуть не стал таким, как Волдеморт, чуть не присвоил право решать, кому жить, а кому умереть. Ты вернул мне самого себя, и я не хочу ещё раз это потерять.
- Ну что ж, - анимаг задумчиво взглянул на Гарри, потом решительно тряхнул головой. - В конце концов, когда гриффиндорцы отказывались от приключений на свою задницу?
- Но нужно решить, что делать с Малфоем. Не можем же мы оставить его… так. Хотя сама идея выглядит весьма привлекательно, - хихикнул юноша, но внезапно посерьёзнел. - И Рон с Гермионой будут нас искать. И профессор Люпин…
- Профессор Люпин уже нашёл вас, - материализовавшись, Ремус явил миру усталую, но вполне настоящую улыбку, растрёпанную шевелюру и метлу, запутавшуюся в складках мантии. - Хоть это было и нелегко.
- Лунатик! - Сириус и Рем обнялись. Гарри отвёл глаза и заметил стоящего неподалёку Снейпа - тоже с метлой и своеобразным выражением лица; если бы не семь лет учёбы у этого изверга и как следствие некоторые сомнения в том, что профессор способен испытывать и тем более демонстрировать человеческие чувства, он был бы уверен, что это ревность. Впрочем, он и так был уверен, по крайней мере те пару секунд, по истечение которых алхимик, заметив внимание к своей персоне, пришёл в себя.
- Поттер. В Вас наконец-то проснулась совесть и Вы озаботились душевным спокойствием своих ближних? Этот день войдёт в анналы истории.
- Ну уж нет, профессор. Больше никакой истории, - в голову Гарри постучалась идея, он впустил её и рассмеялся. - У меня для Вас есть небольшой подарок.
Проводив несколько ошарашенным взглядом своего бывшего ученика, который со скоростью снитча исчез за деревьями, Снейп услышал мягкий, как всегда, голос Люпина.
- Бродяга, ты помнишь, к чему приводили некоторые твои "гениальные идеи"?
- Я никогда этого не забуду, - очень-очень тихо.
- И что?
- Прощай, Лунатик. И заберите с собой… - увидев Гарри, несущего в руках круглый коврик - очень красивый, снежно-белый с золотистым узором, Сириус усмехнулся. - Впрочем, уже не нужно. Просто - прощай.
- Профессор, это Вам, - оценив выражение лица своего бывшего преподавателя, мальчик расхохотался. - Я уверен, что Вы… эээ… найдёте ему достойное применение.
- Что это, Поттер? - Снейп, скрестив руки на груди, не спешил принимать подарок.
- Молодец, Гарри, - ухмыльнулся Сириус. - Он проверит его на все известные и неизвестные заклятия, чтобы не влипнуть в историю, как тогда, на нашем пятом курсе…
- Какая же ты непрошибаемая сволочь, Блэк, - невольно восхитился алхимик, выдёргивая коврик у Гарри.
- Надеюсь, ты не забыл, как хотел отдать меня дементорам?
- А ты меня - оборотню?
- Ну… оборотню ты отдался совершенно самостоятельно. Я всего лишь немного предвосхитил события, - Сириус насладился реакцией (в кои-то веки Снейп не нашёлся с ответом) и с ехидной улыбкой добил: - Мне будет тебя не хватать.
- Пора? - Гарри положил кольцо на ладонь. - Профессор Люпин…
- Я не буду говорить "прощайте", - сказал Ремус, глядя на море. - В конце концов Бродяга уже два раза возвращался оттуда, откуда не возвращаются; надеюсь, это войдёт у него в привычку, а ты, Гарри, сможешь её перенять…
Сириус опустил голову, занавесившись волосами, потом решительно встряхнулся и, направив палочку на свою ладонь, произнёс: "Диссектиус". Мальчик резко выдохнул, наблюдая за тем, как капля крови, прочертив дорожку по руке крёстного, упала на песок. Серебряная змейка ожила, открыла изумрудные глаза, пошевелила хвостом и облизнулась.
Блэк накрыл ладонь Гарри своей. Мир закружился, словно юла, и превратился в круговорот смазанных полос - розовых, серых, золотых…

Люпин поднял кольцо, упавшее на берег, и надел на палец. В горле стоял подозрительный комок. Ну вот и всё. Всё…
- Летим, Север, - сказал он, справившись с голосом, который сделал попытку исчезнуть. - Конечно, теперь мы могли бы и аппарировать, но надо вернуть мётлы.
- Какого цвета у меня глаза? - спросил Снейп, отвернувшись.
- Рано утром - тёмно-карие, к вечеру становятся почти чёрными, а при свете свечей в них загораются золотые искры, - встретив ошеломлённый взгляд алхимика, Ремус улыбнулся: - Теперь всё в порядке?
- Да… да, конечно.

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру