Weight Of The World
Автор: Saint-Olga
Plot bunny: marsi
Pairing: Северус/Гарри
Рейтинг: R/NC-17
Жанр: Angst/PWP
Disclaimer: Все - ее.
Размещение: Запретная Секция и фф.нет. Остальные
- спрашивайте.
Примечания автора: экспериментальный фик - и потому, что я впервые
писала по чужому плот банню, и по оформлению - это сами увидите. Писался
под одноименную песню группы Saliva, откуда и название.
Свет цвета застиранной простыни тяжело переваливается через
широкий подоконник. Спотыкается о сидящего на нем юношу, падает на пол,
расплескивает невнятно очерченными лужами тени. Тень юноши на паркете;
тень тяжелого письменного стола на слегка выцветшем ковре; тень изумрудно-фиолетовой
чернильницы на желтоватых листах пергамента; тень движущегося по бумаге
пера на бледной коже держащей его руки; тень пишущего мужчины.
Тени, подплясывая в такт вспышкам каждый вечер
я прихожу как тайный любовник или как законный муж
тлеющих в камине углей, заполняют комнату, толпятся около кровати,
как придворные, пришедшие под покровом ночи как
вор как насильник проследить, как
выполнит правитель свой супружеский долг и девственна ли молодая жена.
Шторы задернуты неплотно, и за ними сгущается укрывая
нас от посторонних глаз темнота, сквозь
которую проступают пялятся в окна - жадные, жадные
взгляды звезды.
Перо противно поскрипывает. За окном морось покрывает линялую вон
там я видел черного пса пожухлую траву, грязно-охряные скукожившиеся
как тела на поле перед хогвартсом ошметки
листьев. Юноше виден двор замка, вытоптанный и пустой, стена, в которой
не хватает найти шкурку бумсланга как забавно тогда
мы ее тоже украли у него для того же зелья гермиона теперь она мертва
нескольких камней, луг и лес. Мужчине - только серая как будущее но
я сделаю все что в моих силах обещаю пелена облаков. И юноша.
Фигурка тонет он не ложится он ждет меня
в огромном старом кресле. Неподвижный взгляд что
он видит отражает перемигивание углей. Пальцы бездумно загибают
уголок всегда одной и той же и я до сих пор не знаю,
что на ней написано страницы. Неслышно открывается дверь, тихие
шаги проводят линию от нее к креслу. Рука он не
слышит моих шагов и потому вздрагивает опускается даже
услышав заранее не могу не вздрогнуть от отвращения на растрепанные
жесткие волосы, в которых вспышки камина рождают пурпурные искры. Соскальзывает
не трогай меня на щеку, один палец задевает
прозрачную темную полоску мой мальчик пушка
на верхней губе. Быстрым движением откидывает челку в
школе мне все время хотелось подойти и убрать ее чтобы не лезла в глаза
со лба, задев рубец. Осторожно забирает книгу, берет расслабленную просто
представь что пальцы холодны от того что долго касались металла и воды
смывая пыль дорог с серебристых форм мотоцикла руку - она едва
главное сдержаться не выдернуть не выскальзывает.
Складки мантии он теперь одевается совсем как я
воротники под горло и много мелких пуговиц натянуты на кругло согнутой
спине, голова склонилась набок, лоб прижат к стеклу - мужчине не нужно
даже поднимать глаза его глаза следят за каждым
моим движением взгляд липкий сальный как его волосы от пергамента,
чтобы увидеть эту картину. Темная фигура, темный крест рамы, а за ними
- пепельная я найду способ лорд мне доверяет насколько
он вообще способен доверять я уже почти нашел муть, как будто кроме
этой комнаты и юноши у них с ремусом есть план еще
не все потеряно так он сказал на окне нет ничего.
Золотисто-сизо-розовый свет без него легче
гаснущего камина высекает из темноты неверные, подрагивающие черты. Опущенные
ресницы и сомкнутые умоляют о поцелуе кто я такой,
чтобы заставлять его просить себя дважды губы; длинный ястребиный
нос и надломленные брови. Лица сближаются, губы его
рот прижимается обжигает дыханием только фантазия спасает от тошноты
к губам. Долгий упрямые губы размыкаются не сразу
но все же пропускают меня внутрь изменчивый поцелуй.
Юноша поднимает иногда я думаю что это все лишь
ночной кошмар руку. Медленно, как во сне. Касается стекла, сначала
кончиками пальцев, потом всей твердый холод стекла
убеждает меня в обратном ладонью.
Рот ищет обнаженную пахнет молодостью горечью
красным вином мускусом кожу в путанице полуснятой одежды и простыней.
Стук пульса вместо черных глаз синие над
ключицей, мягкость вместо тощего тела упругие мускулы
сосков, немедленно твердеющих под вместо узких ладоней
широкие шершавые прикосновением, рельефные мышцы пресса. Упругие
волоски "дьявольской дорожки"… еще рано
пусть удовольствие будет долгим обратно, к дуге ребер под плотными
мышцами, к чувствительной мочке уха, к губам, из которых прорываются тело
подчиняется иллюзии покорно наливаясь тяжестью удовольствия на
волю стоны.
Мужчина внезапно тишина давит мне кажется я один
в комнате откладывает перо, встает, подходит к юноше. Тот неторопливо
переводит на него неужели сириусу придется стать
вот таким пусть даже на время это отвратительно взгляд, вопросительно
изгибает бровь. Мужчина почему не убить он сказал
не убивай его гарри почему коротко качает головой. Рука, спрятавшаяся
усыпить в сундук в подвал в складках мантии,
приподнимается коснуться убедиться что он не моя
фантазия и снова падает. Мужчина смотрит на ладонь, распластавшуюся
как жаль гарри как жаль по стеклу, на отсыревший
пейзаж за окном. Возвращается месяц чтобы приготовить
всеэссенцию и сириус займет его место за стол.
Мерно скрипит кровать, вторит ритму сплетающихся я
вхожу в него медленно чтобы не причинить боли он и так слишком часто ее
испытывал на ней тел. Руки с длинными узловатыми пальцами мягко
и легко я хочу чтобы было немного больно но он всегда
ласков скользят, гладят, ласкают, успокаивают, возбуждают.
Юноша так же неторопливо скорее бы все это закончилось
поворачивается обратно к окну. Дождь - то мокрое, что не капало,
а скорее сыпалось как струпья дементоров я прогонял
их вспоминая тот день когда сириус вернулся из-за арки живой мелкой
крупой с неба - прошел. Истончившиеся потерпи только
не сломайся ты один можешь победить его осталось немного облака
душат полуденное солнце.
Руки с мозолями полированная рукоять метлы я
так давно не летал на ладонях, с короткими, широкими, неровными
ногтями комкают простыни, покорные движениям движущейся вверх-вниз я
хочу чтобы тебе было хорошо головы. Рывком вплетаются в черные
тускло поблескивающие у сириуса они длиннее сухие
и чистые я помню ох волосы; отпускают, снова вцепляются, будто
против воли. Тело на вкус как лучшее вино
прогибается аркой.
Дыхание юноши, прижавшегося к окну щекой, касаясь стекла, становится видимым
- влажное остается на простынях когда я ухожу смятая
в руке мантия волочится по полу пятно, множество мельчайших капелек.
Он смотрит на помутневшую поверхность. Набирает мне
больно гарри но тебе этого знать не надо я привык к боли воздуха
в грудь; выдыхает. Рисует в матовом размытом круге латинскую "С".
Голова запрокидывается, беззащитно мерлин
открывая шею, блестит полоска зубов, впившихся не
выдать в нижнюю губу. Низкий, глубокий стон, похожий на рычание,
и сдавленное сириус если произносить сквозь зубы
похоже на северус шипение - это протискивается наружу имя. Зеленые
глаза раскрываются, непрозрачные, сияющие, видят склоненное может
быть сегодня будет по-другому лицо иллюзия
выпускает меня из надежных рук оставляет наедине с ним в обрамлении
черных волос - и матовая пелена, оставленная жаром наслаждения, смывается
не надо пожалуйста ледяной водой прости…
я не должен был приходить чувства: ненависть.
Звук выдоха, который можно услышать только в вязкой тишине этой комнаты,
заставляет мужчину взглянуть на юношу. Он не видит рисунка, но догадывается
по движению руки. Уголки узких губ коротко дергаются: вверх и снова вниз.
Тени становятся четче и темнее.