История Рема Люпина
Автор: llamajoy
Согласие автора на размещение перевода получено
Оригинал: на Azkaban's Lair
Перевод: Felis
Pairing: Ремус/Сириус
Рейтинг: от PG до NC-17
Жанр: romance, angst
Дисклеймер: все все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.
Осколок четвертый
Плач волка
Так угодно было судьбе, что Ремус Люпин узнал обо всем слишком скоро. Еще двадцать четыре часа – и он мог бы горевать как человек.
"Вы! Вы – свет мой, мои друзья... "
Но по велению рока, по капризу лунного цикла, сова прилетела в сумерках именно т е м вечером. Его руки дрожали, как никогда с тех пор, когда он был маленьким мальчиком, впервые переживающим превращение.
"Джеймс и Лили мертвы.
А ребёнок, о Боже, их ребёнок...
Питер мёртв.
Мир мой рухнул... Всё, всё, что было мне дорого..."
И Cириус Блэк – их убийца –
"Иуда!..
Любимый..."
бежал.
"Если бы я мог тебя найти, я убил бы тебя – как ты посмел!.."
Ночь была необычно тёплой для этого времени года, маня и одолевая внезапным удушьем; но окрестный лес приветствовал его, как нетерпеливый любовник, и листья шептали вокруг, даря ему свои призрачные ласки.
"Ты разделял со мною месяцы тоски, мы вместе смеялись над чарами полнолуния… "
Луна набухла краснотой: не золотая, как в августе, и не жемчужно-яркая, как весенней порою, – окровавленная и злая, низко зависшая над горизонтом.
"Я отдал бы жизнь за тебя... Будь ты проклят!"
Трансформация обрушилась внезапно, обрывая дыхание, но больше никаких изменений Рем не ощутил: его била дрожь, и сердце всё так же бешено колотилось в груди.
"Кровь так горяча... мой язык пересох ожиданием".
Через какой-то миг он споткнулся и упал на четвереньки, и побежал так – наконец, завершив превращение.
"Горло горит... я жажду почувствовать твою предательскую сладость, собрат мой... "
Только в детстве, ещё до Хогвартса, он так же неистово носился под полной луной, когда удрал из временного убежища, приготовленного матерью, обезумев от случившейся с ним перемены.
Этой ночью в нём проснулся волк – и горе мешалось с животной яростью, способной осознать внезапную потерю не больше, чем разум человека.
"Мои клыки требуют правосудия!
... склонить голову к твоей шее, ощутить тебя, принять в объятия, о вечный спутник моих ночных метаний..."
С закрытыми глазами он беззвучно мчался через подлесок – один. Он бежал, проклиная небеса, подгоняемый пляской звёзд, от восхода луны и до утра.
"Жажда убийства сжигает меня...
Вгрызаясь в плоть, добраться до самой середины твоего сердца, где кровь густа и темна – последним поцелуем возлюбленного – мое кровное право!.."
А когда луна поклонилась рассвету, он вскинул голову – древним жестом отчаяния не-волка и не-человека – и выл на равнодушное светило, пока сердце его не опустело до дна.
"Смертоносно прекрасный – друг мой, брат, возлюбленный, – я верил тебе, я верил тебе...
Я ВЕРИЛ ТЕБЕ !"
Смутно он понял, что опять превратился в человека: одежда в лохмотьях, окровавленные кулаки колотят лесной мох. Людской голос прорвался наружу кашлем умирающего. А лес вокруг хранил тишину, пестрея равнодушными тенями.
Он снова прошептал: «Я верил тебе», лишь теперь сознавая всю боль утраты и предательства.
Ветер, запутавшийся в волосах, вырвался и унёс слабое эхо слов.
Возможно, в своем роде, капризная фортуна сберегла его, и проклятие Рема стало его благословением.
Эти истины известны всем. Ни один оборотень не может лишить себя жизни; а время лечит всё, равно притупляя и горе, и страсть.
Но сейчас у Рема Люпина, дрожащего на росистой траве в милях от дома, не было сил думать об этом. Он плакал…