Да, профессор...
(Yes, professor...)
Автор: Seeker
Оригинал: здесь
Переводчик: Damiana
Beta-reading: DieMarchen
Pairing: Гарри/Снэйп
Рейтинг: NC-17 ( Старый добрый NC-17...)
Жанр: romance, humor
Краткое содержание: симпатическая магия
Disclaimer: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.
Notice: We could not contact the author to acquire the permission to publish this fic. If you happen to know Seeker please tell her about the translation.
Кукла подала ему идею.
Гермиона всю дорогу рассказывала о том, как на каникулах ездила с семьей в Египет. Уже в поезде этой болтовни стало многовато.
Рон, безнадежно влюбленный в Гермиону, наслаждался звуком ее голоса. Гарри, любивший обоих, был тем не менее на грани безумия уже к концу первого часа поездки.
Он мог поискать Малфоя и начать, или закончить, или продолжить драку. Мог побаловать себя сладостями – он, хотя учился седьмой год, до сих пор любил вспоминать, как в первый раз упустил шоколадную лягушку и попробовал мармеладку со вкусом рвоты. Мог взять метлу и почистить прутья, но Гермиона обиделась бы. И не стоило вклиниваться в разговор, переводя его на квиддич - это было бы неприятно Гермионе так же, как Гарри сейчас было неприятно слушать Гермиону.
Не лучший способ поддерживать отношения между близкими друзьями.
Поэтому Гарри сидел в уголке, напустив на себя заинтересованный вид и пытаясь не заснуть с открытыми глазами. Фотографии были хорошими, особенно та, с которой на него плюнул верблюд, но Гарри все это не интересовало, пока Гермиона не достала куклу. Гарри тут же придвинулся поближе.
- Это изображение короля Хафры, фараона, который четыре с половиной тысячи лет назад был инкарнацией бога-ястреба Гора. Когда мы посещали храмы в Гизе...
Ее голос исчез где-то вдалеке, едва Гарри взглянул на фигурку. В высоту та была не больше шести дюймов, сделанная из какого-то бледного камня, с ониксовыми бородой и глазами, голова покрыта спадавшим на плечи черным платком. Когда Гарри прищурился, это стало очень похоже на прямые черные волосы. У куклы были высокие скулы, узкое лицо и нос, который сделал бы честь любому ястребу.
Все вместе, от бледных щек до заостренного носа и черных глаз, напомнило ему о Северусе Снэйпе.
Из-за странного сходства тело Гарри среагировало немедленно. Его ладони взмокли. Джинсы стали слишком тесными. Горловина свитера стала слишком узкой.
Кукла смотрела на Гарри.
Гарри, не говоря ни слова, взял ее, и Гермиона, увлеченная рассказом о песке, скорпионах и древних книгах, даже не обратила на это внимания. Рон кивал на каждое сказанное ею слово, а она была слишком занята тем, что глядела в глаза Рону, чтобы заметить, как Гарри, покраснев до корней волос, положил куклу себе на колени.
И кончил в штаны.
Слишком усталый, чтобы двигаться или говорить, он только и мог, что глубоко вздохнуть. Гермиона посмотрела на него.
- Все в порядке, Гарри? Ты как будто покраснел.
Но не успел он ответить, как проводник объявил о прибытии в Хогвартс. К облегчению Гарри, мантия скрыла мокрое пятно на штанах.
К еще большему его облегчению, Гермиона не попросила куклу назад.
Первые несколько недель пролетели, как в тумане. Новые знакомства, старые друзья и враги – все постепенно возвращалось в свою колею. Гарри не слишком часто вспоминал о кукле. Разве что… каждый раз, когда входил в класс Зельеварения.
Снэйп был по-прежнему колким и придирчивым, но почему-то Гарри это не волновало. Наверное, потому, что он перенял привычку Рона слушать голос, а не слова. Он не знал, что чувствует к Снэйпу, вообще не хотел об этом думать, поэтому и не думал. К тому же у Снэйпа был необыкновенно чувственный голос. Конечно, Гарри никому этого не говорил, но это было так.
В первый раз, когда Снэйп, по своему обыкновению, огрызнулся на него и снял баллы, Гарри только кивнул, тихо улыбнулся и сказал:
- Да, профессор.
Снэйп смотрел на него, ожидая продолжения. Которого не последовало. Гарри улыбался ему.
- Летом ударились головой, Поттер? Или от неупотребления сгнило все между ушами и корнями волос?
Гарри продолжал улыбаться. Снэйп сузил глаза и поджал губы. Вид у него был слегка ошеломленный и отчасти встревоженный.
Дни шли, улыбка не исчезала. Снэйп тревожился все больше, тревога возрастала в геометрической прогрессии, пока Снэйп не перестал придираться к нему. По большей части.
Гарри по-прежнему улыбался.
Если профессора его поведение пугало, то друзей либо повергало в недоумение (Рона, конечно) либо радовало (Гермиону), поскольку производило впечатление улучшения характера. Слитеринцы в целом считали это гриффиндорской глупостью, за исключением тех, кто видел в этом заговор (Малфой) или игру ума (снова Малфой). Гарри не обращал на слитеринцев внимания, чем смутил их, ласково относился к Рону и благодарил Гермиону, чем также смутил и их.
Никто из них не знал, чем он занимается в сарае для метел. И никто не знал, зачем ему это.
Гарри смотрел на маленькую куклу, теперь одетую в тонкую черную мантию, снятую с куклы-сувенира Хогвартской школы, которую Гарри купил всего по одной причине – у нее на груди была маленькая слитеринская змея. Мантия чертовски шла к черным глазам куклы, черным волосам и ястребиному носу. Особенно хорошо она сочеталась с маленьким котлом, купленным Гарри во время воскресной поездки в Хогсмид. Гарри не мог сознаться даже себе, что прячется в сарае для метел, чтобы поиграть с куклой.
Остальные члены квиддичной команды думали, что он ухаживает за своей метлой. Это они понимали. Учителя приписывали его попытки уединиться стремлению отдохнуть от шума, особенно учитывая все его приключения за последние годы. Враги считали, что он готовит им какую-то пакость, и пробовали выяснить, в чем дело, но сарай, к огорчению Малфоя, хорошо охранялся. Друзья полагали, что у Гарри появилась девушка или парень, или он завел себе неопасное магическое существо - и нещадно дразнили его за то, что он так скрывает от них свою личную жизнь .
Они не знали, что он сидит в дальнем углу сарая, спрятавшись за грудой квиддичной экипировки, и, глядя на куклу Снэйпа, помогает себе руками. И он не собирался об этом рассказывать.
В один прекрасный вечер, он лег, задыхаясь, на пол, с помощью заклинания почистился, и посмотрел на куклу - а та посмотрела на него в ответ. Гарри вдруг пришло в голову, каким неудобным, должно быть, ей кажется высокий воротник. Он осторожно разорвал скреплявшие его нитки. Мантия чуть распахнулась, обнажив кусочек груди и горла куклы.
- Ну, так лучше, разве нет? – тихо спросил Гарри, хоть и чувствовал себя глупо. – Теперь ты можешь дышать свободно.
Он встал, поправил одежду, бережно уложил маленькую куклу Снэйпа в защищенный заклятьем тайник между половицами и пошел к себе в спальню.
На следующий день на Зельеварении он застыл, едва Снэйп вошел в класс.
В первый раз, насколько мог вспомнить Гарри, Снэйп не застегнул мантию наглухо до самого подбородка. И воротник рубашки тоже. Наоборот, и воротник рубашки, и мантия были расстегнуты на добрых пять дюймов, обнажая длинную белую шею и ключицы, дразня намеком на черные вьющиеся волосы на груди.
У Гарри встал так, что ему было больно сидеть. Никто, похоже, не заметил разницы, но каждый раз, когда Снэйп поворачивал голову, глаза Гарри не отрывались от его горла. Под кожей бился пульс, а сама кожа цвета свежих сливок словно просила, чтобы ее вылизали, как кот миску.
Голодный кот.
Затем Снэйп оказался возле Гарри и начал со вкусом отчитывать его за невнимательность. Он стоял прямо напротив Гарри, волосы вились вокруг открытого ворота, кончики прядей цеплялись за крючки, и когда Снэйп наклонился над столом, чтобы посмотреть на зелье Гарри, тот заглянул ему внутрь рубашки.
- Да, профессор, - прошептал Гарри.
Снэйп закрыл рот. Его глаза широко раскрылись, затем сузились, и он подозрительно посмотрел на Гарри.
- Что "да", Поттер? – почти прорычал он своим великолепным голосом
Гарри вздрогнул.
- Все, что хотите, - честно ответил он.
Снэйп мигнул. Покачал головой, открыл рот, закрыл его. Затем снова приоткрыл, чтобы сказать:
- Десять баллов с Гриффиндора за вашу ... рассеянность.
Гарри знал, что учитель хотел сказать “глупость”, но по взгляду Снэйпа понял, что тот знал - все это не просто так.
К счастью, занятие скоро закончилось, и Снэйп не стал его задерживать и не назначил взыскания. Просто проводил его взглядом.
Следующие несколько дней прошли спокойно. Гарри старался, как мог, но Снэйп так и ходил на занятия с раскрытым воротником, и сосредоточиваться было чертовски трудно. Гарри уже почти привык дрочить по три раза в день с тех пор, как впервые увидел Снэйпа с расстегнутым воротником. Воротник этот, впрочем, и натолкнул юношу на мысль об эксперименте.
Он не многое мог сделать с самой куклой, потому что та была цельным куском камня, но стянул ей платок на затылке обрывком тонкой нитки. На следующий день, ни на что особенно не рассчитывая, он пришел на Зельеварение.
И едва не упал со стула, когда Снэйп явился в класс с завязанными сзади зеленой лентой волосами. Гарри не мог сосредоточиться, и просидел весь урок, загипнотизированный обнаженным кусочком кожи за ухом, который стал виден, когда Снэйп завязал волосы. Гарри хотел вдохнуть аромат этой кожи. Лизнуть ее. Укусить…
Он зарычал.
Глаза Снэйпа обратились к нему. Гарри потер живот. Снэйп вскинул бровь. Гарри покраснел.
- Пропустили завтрак, Поттер? – язвительно осведомился Снэйп.
- Да, профессор, - мягко ответил Гарри - совсем не на тот вопрос, который был ему задан.
Этим он заработал подозрительный взгляд, но сделал невинное лицо, хотя перед его мысленным взором вставали соблазнительные картины – он представлял себе, как раздевает Снэйпа догола и облизывает его с ног до головы. К счастью, Невилл опять эффектно запортачил свое зелье, и Снэйп с видимым облегчением устремился к нему. Гарри глубоко вздохнул.
Отлично. Время пофантазировать.
Джинни увлекалась плетением фенечек, и стащить у нее из мешочка с рукоделием пару зеленых бусинок было делом одной минуты. В сарае для метел Гарри, посмеиваясь над самим собой, капнул клея и прикрепил первую бусинку на левое ухо куклы Снэйпа. Он взял вторую бусинку, снова капнул клея... и прикрепил ее туда, где у куклы мог быть пупок.
Коварно улыбнувшись, он поставил куклу так, чтобы видеть ее без очков (когда он занимался этим, они все время запотевали), и расстегнул ширинку. Полчаса спустя, усталый, сонный и довольный, он приласкал куклу за ухо с серьгой, и засмеялся. Все это было так занятно.
Лента появилась у Снэйпа в волосах в пятницу. В следующий раз Гарри увидел учителя в понедельник утром, в классе. Гарри провел выходные за домашним заданием, затем побывал в Хогсмиде, где неплохо развлекся, и совсем забыл о том, что сделал с куклой.
А потом увидел Снэйпа.
Воротник которого был по-прежнему расстегнут, волосы по-прежнему связаны сзади... только теперь в левом ухе у него была слитеринская зеленая серьга.
Гарри застонал прежде, чем успел остановить себя. Голова Снэйпа повернулась, он сам повернулся на звук. Но вместо того, чтобы, как обычно, выругать Гарри, Снэйп вздрогнул и слегка поморщился, а его рука дотронулась до живота в успокаивающем жесте. Гарри упал на стул, открыв рот, не мигая, уставился на Снэйпа, который, справившись с болью, подплыл к Гарри и навис над ним.
- Вы что-то хотели мне сказать, Поттер? – мурлыкнул он.
На этот раз Гарри ответил по-другому.
- Нет, профессор, - сказал он, тяжело дыша. А что еще он мог сказать, если был ужасно занят тем, чтобы не кончить себе в штаны, и его мозг был напрямую связан с членом? Снэйп, до странности нерешительный, задержался еще на мгновение, дернул ноздрями. Слабый румянец пробежал по его щекам, и он вскинул голову, как обычно - только теперь, когда в распахнутом воротнике виднелась полоска кожи, этот жест стал поразительно сексуальным.
Гарри снова всхлипнул. Снэйп взглянул на него сверху вниз, затем отвернулся - очень плавно – отошел к кафедре в другом конце класса и начал урок. Гарри тем временем безвольной лужицей стек со стула, и с трудом вспомнил, как надо дышать.
Подействовало.
Черт возьми, подействовало!
О, какие возможности.
Случись это хотя бы год назад, жизнь Снэйпа превратилась бы в ад. Для начала, он являлся бы к завтраку в чем мать родила. Играл бы с первоклашками в дочки-матери. Приходил бы на урок в перьевом боа и с плетью в руках. Отбивал бы чечетку на главном столе. Гарри мог сполна расплатиться с ним за годы издевательств и оскорблений...
Но теперь все было по-другому. Это случилось, когда Гарри осознал, что не было ничего и никого в мире, кого бы он хотел больше, чем Северуса Снэйпа. Поэтому не будет ни нелепых нарядов, ни танцев на столе. Только... обнаженная кожа.
И может быть... маленькая игра.
Сдерживаясь изо всех сил, Гарри дождался выходных. Выпросив разрешение провести выходные в городе, он подождал, пока все успокоится, затем вытащил куклу из тайника, взял плащ-невидимку и жестянку кокосового масла (Добби никогда не задавал лишних вопросов) и тихо проскользнул в подземелье.
Снэйп был в своем рабочем кабинете. Он не ставил на дверь охранные заклинания, чтобы студенты Слитерина всегда могли найти его. Гарри притаился в углу, откуда мог все видеть, но где его было трудно достать, на тот случай если Снэйпу вздумается пошарить руками перед собой, ища невидимку. Почему-то он всегда знал, где находится Гарри.
Но не сегодня. Этой ночью Гарри решил отвлечь его от подобных мыслей.
Из вежливости дождавшись, пока зелье, которое готовил Снэйп, не вскипит и не будет разлито по бутылкам, Гарри вытащил куклу из кармана и медленно повернул лицом к себе.
Снэйп с весьма смущенным видом проделал то же.
Гарри усмехнулся. Он подождал немного, затем не спеша начал освобождать куклу Снэйпа от одежды.
В пяти футах от него со смущенным лицом начал раздеваться реальный Снэйп. Пуговицы одна за другой расстегивались, руки двигались медленно-медленно. Показалось одно плечо, другое, изящное движение плечами, и мантия упала к ногам Снэйпа.
Не глядя на руки, слишком увлеченный Снэйпом, Гарри погладил куклу. Повторяя его движения, Снэйп взялся за рубашку, пальцы расстегивали пуговицы, затем сорвали рубашку с плеч, швырнув за спину. У Гарри перехватило дыхание.
Изумруд, такой же, как в ухе, поблескивал в пупке Снэйпа.
Пальцы Гарри вырисовывали круги по груди куклы, и руки Снэйпа делали то же самое – пробежали по груди, коснулись сосков, заставив возбужденно вздохнуть. Затем дальше, ниже, дотронулись до пирсинга в пупке, очень мягко – ранка еще не зажила. Еще дальше, пока пальцы не коснулись застежки штанов, не сбросили их, обнажая кремовую кожу.
Он носил черное белье. Удобное, обрисовывавшее тело. Гарри закусил губу, чтобы не потекли слюнки. Его палец опустился по телу куклы ниже.
Руки Снэйпа повторили это движение.
Стоящий там, с разбросанной у ног одеждой, гладящий руками внушительный холм под черным бельем, Северус Снэйп был самым сексуальным созданием, какое Гарри приходилось видеть. Не отдавая себе отчета в том, что делает, он сжал пальцы вокруг куклы.
Снэйп задохнулся.
Раздвинул ноги.
Опустил одну руку спереди... и вторую – сзади.
Гарри не мог в точности видеть, что делает Снэйп, но движения, натягивавшие ткань, были весьма откровенными. Голова Снэйпа запрокинулась, лента сползла с волос, рот приоткрылся. Грудь профессора вздымалась и опадала в прерывистых вздохах, руки работали над телом. Гарри до крови кусал губы, но не издал ни звука, а его пальцы гладили, гладили, гладили куклу.
Пока Снэйп не кончил.
Так же, как и Гарри.
Снэйп, не удержавшись на ногах, сполз но столу и опустился на груду своей одежды.
Тусклый свет играл на его великолепной коже, дрожащих мускулах, волосы падали на плечи, руки с длинными пальцами успокаивающе скользили по груди и паху. Гарри упал на кучу собственной одежды, потер себя через брюки... куклой.
Снэйп облизал губы.
Он глядел как раз туда, где сидел Гарри, невидимый под своим плащом, но пыхтящий, как паровоз.
- Самое время присоединиться ко мне, разве нет? – спросил Снэйп, все еще слегка задыхаясь, и откинул волосы с лица. И улыбнулся.
Гарри сбросил плащ-невидимку - тот упал на куклу - взял флакон с маслом, едва передвигая ноги, приблизился к Снэйпу. Упал перед ним на колени.
Поцеловал его.
Снэйп вернул поцелуй.
Все стало как в тумане. Теплая, влажная кожа под его руками вместо гладкой поверхности куклы – это было так непривычно. Гарри вылизывал все, до чего мог достать, и Снэйп откинул голову, так, чтобы Гарри мог ласкать его горло, восхитительное, цвета сливок, вид которого не давал ему покоя на уроках … К тому времени как он, вылизав кожу между ключицей и ухом, взяв в рот серьгу (и уделив ей столько внимания, что Снэйп начал извиваться под ним), снова добрался до губ, у него опять встал.
Снэйп был на полпути к этому.
Что было очень кстати, так как Снэйп мог сосредоточиться на Гарри. Тот поплыл, как в тумане, а когда Снэйп взял у Гарри в рот, и юноша кончил во второй раз, Снэйп был вполне готов к маслу.
Гарри обнаружил, что стоит, опираясь на локти и колени, на брошенной мантии Снэйпа. Быстрые движения языка по его телу расплавили Гаррины мозги, но даже его молодых сил было недостаточно для третьего раунда. Он расслабился, ощущая себя куском мягкого, податливого воска в умелых руках.
Вообще-то масло он взял совсем с другими целями, но когда Снэйп, глубоким и слегка насмешливым голосом вдруг произнес “Десять баллов Гриффиндору за хорошую подготовку”, а потом взял жестянку, открыл ее, небрежно швырнув пробку куда-то назад, и погладил Гарри влажными пальцами, тот понял, что оно того стоило. Мир вокруг стремительно закружился, руки Снэйпа беспрепятственно скользили по его коже. Гарри раньше и представить себе не мог, на что способно его тело.
К тому времени, как Снэйп, укусив Гарри за шею, кончил в него, Гарри пребывал в нирване. Украшение в пупке Снэйпа царапнуло ему поясницу, пальцы Снэйпа нежно погладили грудь Гарри, и затем контакт прервался. Едва это произошло, оба, словно последние силы покинули их, рухнули на пол.
Не желая двигаться, Гарри просто лежал, накрыв руками руки Снэйпа, обвивавшие его грудь, прижавшись бедром к горячему влажному бедру, переплетя ноги. Наконец Снэйп поцеловал его в плечо и вздохнул.
- Ты не хочешь что-нибудь мне рассказать, Гарри? – голос Снэйпа был восхитительно неровным и прерывистым.
Гарри вздрогнул.
- По-моему, это, - он повел бедром, - говорит само за себя?
После долгой паузы Снэйп произнес, едва сдерживая смех:
- Да, Поттер.
Прошло много времени, прежде чем они шевельнулись. Но даже когда это произошло, дальше кровати они все равно не двинулись.
Где-то поздней ночью в воскресенье Гарри собрал плащ, одежду, пустую жестянку и куклу, и нетвердым шагом направился к Гриффиндорской спальне. У дверей Гарри обернулся и краем рта улыбнулся Снэйпу, который лежал, обнаженный, запутавшись в простынях.
- Мы продолжим в следующую пятницу, мистер Поттер, - мурлыкнул Снэйп. Усмешка Гарри стала шире.
- Да, профессор!
Кукла улыбнулась, уткнувшись лицом Гарри в ладонь.
