Двое
Автор: Saint-Olga
Бета: Die Marchen, Anni
Pairing: Северус Снейп/Сириус Блэк
Рейтинг: PG-13
Жанр: аngst/romance
Краткое содержание: история взаимоотношений вышеозначенных персонажей.
Disclaimer: все - её.
Размещение: спросите разрешения у автора.
Предупреждение: спойлеры! В рассказе упоминаются события пятой книги "Гарри Поттер и Орден Феникса"!
Часть 2
Северус порывисто вздохнул. Он знал, что так и будет. И зачем он решил это рассказать? Наверное, некоторую роль сыграла открытая бутылка огневиски, стоявшая на столе между ним и Малфоем. Да и пляска пламени в камине комнаты, где они иногда, когда Северус выбирался в Хогсмид на выходные, встречались для спокойной беседы, без помех в виде МакНейра и Лестранга, придавала происходящему некий налет интимности. В такой обстановке лучше всего делиться тайнами…
И вот к чему это привело. Ладно. Деваться некуда.
- Я - гей, - повторил Северус, глядя на огонь. - Мне нравятся мужчины, а не женщины, - уточнил он для верности.
Люциус помолчал. Поболтал виски в стакане. Долил, еще поболтал и выпил одним глотком.
- И как я должен на это реагировать? - спросил он.
Северус уставился на него. Люциус не переставал его удивлять. С того дня, когда они с Лестрангом и МакНейром на выходных в Хогсмиде встретили в "Трех метлах" Малфоя, прошло полтора года - полтора года таких вот бесед у камина, нечастых, но продолжительных - а он все никак не мог научиться угадывать, что скажет Люциус в ответ на ту или иную его фразу.
- Я спрашиваю, Северус, чего ты от меня ждешь? Что я вскочу и с криками побегу прочь? Или что я, заикаясь от волнения и радости, признаюсь тебе, что я тоже гей? Ни того, ни другого не будет. Я предпочитаю женщин, желательно - пышных шатенок, но мне абсолютно по барабану, с кем спишь ты, до тех пор, пока это не девушка, которую я хочу.
Северус сглотнул, поморгал, перевел взгляд на стакан с виски в своей руке и поднес его к губам. Попытка выпить его залпом, так же, как Люциус, не увенчалась успехом - на втором же глотке он подавился и закашлялся. Люциус, приподнявшись, похлопал его по спине, подождал, пока он восстановит дыхание, и поинтересовался:
- Я надеюсь, ты на меня глаз не положил?
Северус помотал головой. Нет, конечно, Люциус был красив, и все такое, да и кроме Люциуса немало было привлекательных парней, но…
Как ни мучительно это было для него, но единственным человеком, которого он хотел видеть в своей постели и в своей жизни, был Сириус Блэк.
Он не понимал, почему так. Он не хотел этого. Он убеждал себя, что Блэк недостоин его любви, что Блэк недостоин даже его внимания, что надо прекратить этот дешевый фарс, что все это глупо и бессмысленно, и давно пора перестать сохнуть по гриффиндорскому придурку… не помогало.
- Ну и славненько, - расслабленно сказал Люциус, откидываясь на спинку кресла. - Тогда скажи мне вот что: у тебя парень был?
Северус вздохнул, потупился и отрицательно покачал головой.
- Та-ак, - протянул Люциус вальяжно. - А целоваться ты хоть раз целовался?
Щеки Северуса вспыхнули. Сердце сорвалось в галоп. Он судорожно кивнул.
- Ну, хоть что-то, - усмехнулся Люциус. - Ладно. Вот сдашь ТРИТОН, и свожу тебя в одно местечко.
- Что за местечко? - насторожился Северус.
- Хо-орошее такое местечко. Там тебе и девочки, там тебе и мальчики, всему научат, все покажут… меня туда отец отвел, когда мне шестнадцать стукнуло. Я, правда, и до того кое-что знал, но там меня та-акому научили…
Северус не знал, чему "та-акому" могли научить там Люциуса, но зарделся до пунцового румянца.
Гулко забили часы. Северус тяжело вздохнул и поднялся.
- Подожди, - остановил его Люциус, - иди сюда.
Он быстро пробормотал что-то, и хмель выветрился из головы Северуса, оставив после себя тупую боль.
- Извини, от похмелья не избавлю, не умею. По-моему, никто не умеет. Тому, кто придумает такое заклинание, должны Орден Мерлина дать… Зато хоть виски разить не будет. Все, до скорого.
- До скорого, - машинально ответил Северус, вышел, спустился по лестнице в обеденный зал "Трех Метел", влился в толпу школьников, собирающихся кучками и двигающихся в одну сторону, и побрел вместе с ними в Хогвартс.
- Лили, пойдем танцевать? - позвал Джеймс. Лили охотно оборвала монолог Беатрис Симон о платьях присутствующих и последовала за ним в круг танцующих. Сириус зевнул: ему было скучно. Танцевать не хотелось. Он очень неудачно послал Лину Манэ перед самым балом, но уж больно явно в ее щебете звучала уверенность, что в конце этого бала он вручит ей бархатную коробочку с кольцом. Чего он делать, разумеется, не собирался.
Краем глаза он заметил знакомый силуэт. "Кажется, конец скуке" - хищно ухмыльнувшись, подумал он. Снейп, не заметив его в полумраке зала - очень неосторожно с его стороны! - прислонился к стене всего в нескольких шагах. Конечно, в битком набитом зале, в присутствии преподавателей, не развернешься, колдовать нельзя, но хоть немного поразвлечься… Сириус снялся с места и не спеша двинулся к слизеринцу. Когда тот заметил его наконец, было уже поздно: Блэк стоял совсем рядом.
- Что это ты тут скучаешь, один-одинешенек? - сладенько поинтересовался Сириус. Снейп дернулся было достать палочку, но палочка Блэка уже указывала ему в живот.
- Тшш, - успокаивающе сказал Сириус. - Не нервничай. К чему нам эти ссоры, драки? Давай просто поговорим.
- О чем, Блэк? Иди ты… - Снейп попытался улизнуть, но Сириус немедленно вырос прямо перед ним, отрезая путь к бегству.
- Ммм… о девочках? Как тебе тема, нравится? Подожди-ка… а почему я ни разу ни с кем тебя не видел?
- Может быть, я, в отличие от тебя, предпочитаю не афишировать свои связи, - огрызнулся Северус.
- Вот как? Но, может быть, ты все-таки поделишься со мной своими секретами?
- С какой это стати?
- Ммм… просто так? - предположил Сириус, ласково улыбаясь. - По-дружески.
- Мы с тобой не друзья, Блэк. - Северус помнил, чего стоит эта ласковая улыбка. Нет, больше он на нее не купится…
- Разве? - искренне удивился Сириус. - Что ж… как хочешь. Но знаешь, мне кажется, ты говоришь неправду.
- Вот как? - вскинул бровь Северус. - И в чем же?
- Ты не предпочитаешь "не афишировать свои связи", - сладкая улыбка внезапно сбежала с лица Блэка. - У тебя их просто нет. У тебя нет ни друзей, ни подружки. Ты - один. Совсем один. И знаешь почему? Потому что ты - урод и неудачник. На тебя даже девчонка ни одна не посмотрит, потому что никто не захочет, чтобы над ней смеялись из-за того, что она гуляет с Сопливусом Снейпом.
Сириус замолчал, намереваясь насладиться произведенным эффектом. Но эффекта не было. Северус выслушал его монолог с каменным лицом, не моргнув глазом.
Он очень надеялся, что кипящий от ярости Блэк не заметит, как сильно он прикусил изнутри щеку. Во рту было горько от медного привкуса крови. Руки подрагивали от желания выхватить палочку и показать проклятому гриффиндорцу пару заклинаний из тех, что он нашел в старых книгах… и еще те, которые показал ему Люциус. Ему было даже почти наплевать на то, что это не кто-нибудь, а Сириус. Молодые люди из борделя, в который его отвел Малфой, быстро доказали ему, что не Блэком единым жив человек (хотя он не мог не заметить, что удовольствие было куда острее, если у партнера были черные волосы и синие глаза).
- Или тебя не интересуют девочки? - Блэк вышел наконец из ступора, куда его вогнало "неправильное" поведение жертвы. - Ах, ну да, как же я мог забыть… Ты же у нас педик. Шаловливый мальчик. Тугая попка. Тем, кто с тобой спит, наверное, наплевать на твою рожу, им же нужна твоя задница, так?
Вкус крови стал сильнее.
- А тебе какое дело, Блэк? - выплюнул Северус. - Или тоже хочется?
- Кого, тебя? - Сириус громко, нарочито рассмеялся. - Не-ет, Снейп, и не мечтай. Я не извращенец, в отличие от тебя. Хотя у тебя же не было другого выхода, да, бедняжка? Не мордой - так хоть задницей…
- Что-то ты много говоришь о моей заднице, Блэк. Может, о твоей поговорим? Скольким ты ее подставлял?
- Что-о? Да пошел ты, Сопливус!
- Не пойду! Да на вас четверых посмотреть - компания гомиков, да и только! Особенно вы с Поттером - просто не разлей вода, только Эванс непонятно с какого боку припека. Или ты предпочитаешь Люпина? О, бедный Реми - у него-то точно нет выбора, ни одна девушка не станет спать с чудовищем, и только его преданный друг подставит ему свою задни…
Кулак Сириус впечатался в стенку там, где только что была голова Снейпа. Блэк взвыл и схватился за разбитую руку. Снейп воспользовался моментом, чтобы проскользнуть мимо него, и уже у него из-за спины поинтересовался:
- Кто из вас сверху, Блэк? Он или ты?
- Я тебя убью, - зарычал Сириус, разворачиваясь. Но Снейп был уже далеко, их разделяла толпа, бросавшая на Блэка, потрясавшего в воздухе кулаком, с разбитых костяшек которого сочилась кровь, недоуменные взгляды.
- Он великолепен, Северус! - обычно спокойный Малфой был сейчас взволнован - уж это-то Северус за три года научился замечать. - То, что он предлагает - это такие выгоды, такие перспективы…Магглы - это помеха на пути развития общества магов. Мы только и делаем, что пытаемся доказать им, что мы не существуем. Но это бессмысленно! Наоборот, мы должны проявить себя, показать им, кто сильнее, и пусть они сами подстраиваются под нас!
- А чистота крови? - перебил его Северус. - Я вполне могу понять этого твоего Лорда, когда он ратует за чистоту крови волшебников. Но нас слишком мало. Сейчас не осталось ни одной чистой семьи, у которой не было бы родни с остальными такими же семьями. Если не будет маггловых браков, начнется кровосмешение и вырождение магов как вида!
- Чушь! - воскликнул Люциус. - Нас достаточно, чтобы обеспечить продолжение рода без кровосмешения. К тому же у нас нет потребности размножаться так же активно, как магглы, мы же живем вдвое-втрое дольше!
- Ну, не знаю… - задумался Северус. Лукасу вряд ли понравилась бы эта идея - у него были какие-то маглорожденные родственники, троюродные, кажется… Хотя - ну и что? Понравится, не понравится… Лукас в последнее время стал слишком многое себе позволять. Вчера, например, он очень зло проехался по друзьям Северуса - не нравятся ему, видите ли Лестранг и Малфой, зря Северус общается с этими чистопородными снобами… Ха! Северус с самого начала подозревал, что их роман протянет недолго, и, похоже, "недолго" подходило к концу. Мало того, что Лукас критиковал его друзей и замкнутый характер - он к тому же все чаще стал намекать, что было бы неплохо перевести их отношения на… эээ… более постоянную основу. Снять квартиру на двоих, например… Северус не имел ни малейшего желания изображать семейную пару. Его вполне устраивали их регулярные встречи. К тому же, живи они вместе, могут поползти слухи, а это рискованно - отец был еще жив, и Северусу не хотелось остаться без наследства. Чтобы закончить Академию и получить звание Мастера Зелий, нужны были деньги, которыми пока мог снабдить его только отец. Да, с Лукасом, похоже, пора расставаться…
Люциус ухмыльнулся и вдруг наклонился ближе к нему:
- К тому же, - понизив голос, проговорил он, - в том обществе, которое предлагает создать он, таких, как ты, не будут держать за извращенцев.
- И как это соотносится с чистотой крови? - горько усмехнулся Северус. - Нас же мало! Нас, наоборот, должны обязывать производить потомство!
- Верно, но ведь после того, как у тебя родился ребенок, ты выполнил свой долг перед обществом, так? - Люциус почти мурлыкал. - Дальнейший выбор - за тобой. С кем хочешь, с тем и спи.
Северус не мог не признать, что этот проект привлекателен. Хотя он никогда не задумывался о том, чтобы произвести на свет наследника имени и рода, но знал, что рано или поздно это придется сделать, и тогда ему придется изображать отца семейства, спать с женой… тьфу. А вот если будет так, как, по словам Малфоя, предлагает Темный Лорд…
- Хорошо, Люциус, - сказал он чуть погодя. - Я схожу с тобой на встречу… как вас там? Пожирателей Смерти? Звучит ужасно глупо, как подростковая банда, честное слово… В общем, я схожу с тобой. А там посмотрим.
- Прекрасно, - Люциус улыбался, как кот, объевшийся сливок. У Северуса возникло на секунду дурное предчувствие, но оно растаяло быстрее, чем он успел им заинтересоваться.
- Славно у тебя! - сказал Джеймс, который лежал на широкой тахте, закинув руки за голову, и смотрел в потолок. - Тихо, уютно. По-мужски так уютно. Сразу видно, женщин нет, ни финтифлюшек никаких, ни косметики по всем тумбочкам…
- Тебя послушать - так от женщин один беспорядок, - усмехнулся Сириус, оседлав стул и покачиваясь на двух ножках.
- А так оно и есть! Вот Лили решила мои книги разобрать - так я до сих пор справочник по нечисти найти не могу!
Сириус хмыкнул.
- Когда свадьба?
- Когда диплом аурора получу, - немедленно отозвался Джеймс. - Мы уже домик себе присмотрели, в Годриковой лощине…
- А почему не с родителями?
- С чьими, с моими? Они славные, но они же шагу не дадут ступить свободно! К тому же к Лондону ближе…
- Какая тебе разница, ты же экзамен на аппарирование сдал! - фыркнул Сириус, вспомнив, что Питеру это до сих пор не удалось.
- Ну-у… - протянул Джеймс, задрав одну ногу к потолку и внимательно разглядывая носок ботинка. - А ты когда дашь себя захомутать? - перевел он разговор.
- Когда встречу Ту, Единственную, - привычно ответил Сириус. "Или Того, Единственного" - добавил он про себя.
Он все-таки смирился с тем, что предпочитает мужчин, хотя и не посвящал в это друзей - пока, говорил он себе. Иногда в его постели бывали и женщины, но их становилось все меньше и меньше. Флирт был приятен, первые ночи - новинки и открытия, но вскоре они начинали хозяйничать в доме, он находил в шкафу рядом со своим бельем кружева и чулки в картонных упаковках, на журнальном столике обнаруживался "Ведьмополитен", в интонациях любовницы начинали проскальзывать нотки, знакомые ему еще по разговорам матери с отцом, и через неделю это выводило его из себя настолько, что женщина не успевала опомниться, как оказывалась на улице. С мужчинами было проще: "Квиддич сегодня" не так бросался в глаза, как дамские журналы, да и мало кто из них настаивал на длительных отношениях. Но вскоре он замечал, что среди его любовников все чаще попадаются худые светлокожие брюнеты, напивался как свинья и отправлялся знакомиться с девушками.
- Сириус, ты романтик, - засмеялся Джеймс.
- Я просто хочу пожить свободной жизнью, - ответил Сириус, отчего-то начиная сердиться. Встал и пошел на кухню заваривать чай.
Его стошнило на первой же "вечеринке", как эвфемистически называл эти сборища садистов Люциус.
Нет, сначала все было вполне пристойно - немного музыки, хорошее огневиски, разговоры о политике и делах - он никогда не был знатоком этой сферы, в семье делами занимался исключительно отец, не спеша посвящать в них сына, так, в общих чертах, да и не бывал он дома достаточно долго, чтобы успеть вникнуть - учеба, учеба… На таких встречах никогда не было много гостей, несколько семейных пар, в основном его хоть и полузабытые, но все-таки знакомые. Это его более чем устраивало - он не любил людных сборищ и новых людей, предпочитая негромкие беседы с теми, от кого знаешь, чего ожидать. Мужчины были умны или хотя бы неразговорчивы, женщины неболтливы и в меру кокетливы…
А центром, королем, душой этих вечеров был Лорд Волдеморт.
Негромкий глубокий голос, слегка растягивающий шипящие. Вкрадчивые, спокойные интонации. Слова, которые звучат как будто только для тебя. Идеи, такие убедительные и правильные… Что есть чистая кровь? - чистая власть, чистая свобода, без вечного ограничения - магглов, мир для магов, как следующего после магглов вида на лестнице эволюции, превосходящего предшественников, как магглы превосходят обезьян… Да, Люциус был прав, когда с таким восторгом говорил об идеях Лорда.
А трупы в домах, над которыми мерцает в ночи изумрудным созвездием череп со змеей вместо языка - это лишь досадная необходимость. Борьба за существование никогда не бывает бескровной. "Не так ли, Северус?" - "Да, мой Лорд…"
Он и сам не заметил, как стал называть его "своим Лордом". Как стал принимать его слова как свои, его волю - как свою. Но это произошло, и знак на его руке стал лишь следующим шагом, таким естественным…
А потом Люциус позвал его на "вечеринку".
Вид пытки Круциатусом он еще мог перенести, хотя его не радовали крики пленников - но он стоял у стены, чувствуя, как кровь отливает от лица, надеясь, что все это скоро кончится, кончится, кончится… Но когда к делу приступил МакНейр, и в прорези, оставленной на бледной коже острым-острым лезвием, неторопливо набухла и потекла вниз струйка крови - он не выдержал, вылетел за дверь и там, скорчившись, стоя на коленях, держась за живот, выплеснул все содержимое желудка на жутко редкий и бешено дорогой персидский ковер, на котором были вопреки законам исламских стран вытканы птицы.
Люциус вышел за ним следом. Молча очистил ковер, молча наблюдал за тем, как он поднимается на враз ослабевшие ноги, падает в кресло. В кресле его достал первый в его жизни Круциатус.
Когда собственный крик отзвенел в ушах, его накрыло глухой стеной Империуса, и сердце жертвы отчаянно билось в его ладони, когда заклятие было снято. Знак пульсировал на его руке, повторяя бешенный стук крови в висках, и негромкий голос, растягивающий шипящие, произнес над самым его ухом: "Ты наш, Северус. Мой. И этого не изменить, не пытайся. Они не простят тебе этой крови…" Он увидел лицо жертвы. Глава департамента по несанкционированному использованию магический предметов магглами. Родственник министра. Не простят.
Он привык. Человек ко всему привыкает. Но иногда он все-таки не выдерживал - особенно когда пытали детей. Или когда у жертвы были длинные густые черные волосы, мерцавшие золотым и красным в свете факелов.
- Мы уже все решили, но, может быть, Вы все же скажете, откуда у Вас такие сведения, профе… Альбус? - Джеймс покосился на жену. Лили держалась хорошо, но он помнил, как побелели ее губы и какими огромными стали глаза, когда Дамблдор рассказал им новость - что Волдеморт охотится за ними. Она ничего не сказала. Но он понял, о чем она думала, потому что и сам думал о том же: Гарри.
Они знали, что опасность существовала всегда - сейчас, когда все чаще над домами взметывались призрачные черепа, а у Джеймса сводило челюсти от злости, на глаза едва не наворачивались слезы, потому что они опаздывали - опять, опять опаздывали! - и, глядя на Сириуса, с которым они часто оказывались в одной команде, Поттер видел, что тот чувствует то же самое. Зеленый череп колыхался на ветру, дразнясь языком-змеей, и из глазниц смотрела чернота неба за несколько минут до рассвета, непроглядная, пустая. В такие моменты лицо Блэка становилось жестким и суровым, он был совершенно не похож на себя-обычного, бойкого балагура. Да, они знали, что опасность есть; они знали, что она вдвое сильнее для них, ауроров, но одно дело знать, что что-то может произойти в принципе, и совсем другое - услышать, что это произойдет наверняка, что это лишь вопрос времени. В такое не хочется верить.
- Не могу, Джеймс. Не имею права. Но поверь мне: источник абсолютно надежный. Я доверяю ему целиком и полностью. - Дамблдор посмотрел на присутствующих поверх очков-полумесяцев, будто спрашивая: а мне вы доверяете? Если да - то доверяйте и моему источнику. - Вы уже выбрали Хранителя? - спросил он, когда они уже неуютно заерзали под его взглядом.
- Да, - Джеймс бросил быстрый взгляд на Сириуса. Тот встретил его взгляд, едва заметно кивнул и посмотрел на Дамблдора. - Сириус Блэк.
Дамблдор взглянул на Сириуса; улыбнулся задумчиво в бороду, в глазах заплясали искорки.
- Что ж, превосходно. Хотите, чтобы я наложил чары?
- Нет, профессор, - Лили так и не сумела отвыкнуть от школьной манеры и научиться называть Дамблдора по имени, как он настаивал, хотя обращаться к нему "профессор" было неправильно - он занимал теперь пост директора школы, отказавшись от должности Министра Магии (что было, по мнению одних, весьма печально для магического общества, а по мнению других - величайшим его везением, так как неизвестно, что натворил бы чокнутый старик, каким бы великим героем он ни был). - С Вашего позволения, мы сами. Спасибо за предложение…
Сириус сказал: чем меньше людей знает, тем лучше. И Джеймс с ним согласился. Питер ждал их дома, чтобы наложить чары.
Четырнадцать минут до начала. Львиные лапы подсвечников когтят полированную поверхность письменного стола. Аккуратная стопка обрезанного пергамента. Несколько свитков. Перья в узком футляре. Чернильница, хрустальная с бронзовой крышкой.
"Он ищет Поттеров. Не знаю, зачем, но он охотится за ними. Ему кто-то уже сообщил, где они, у него есть шпионы, много, под Империо, или добровольные…"
Рядом с письменным столом - другой, пониже, весь в разводах, выеденных кислотами пятнах. Там, где ставили бутылки, на темном дереве остались светлые кольца.
"…не могу. Я не могу смотреть в зеркало, не могу смотреть в глаза, не могу, не могу… кровь, кровь и крики, зачем я был им нужен, я же не палач, я Мастер Зелий, им не нужны мои зелья, им достаточно Круциатуса, и Веритасерум в лошадиных дозах, не могу, не могу больше…"
Перед столами, амфитеатром - парты. За ними - котлы на полках, заспиртованные животные - как овощи в маринаде… Все знакомо, знакомо, семь лет, думал, что помнит до последней трещины, но - какое все другое отсюда, из-за этого стола…
"Подпиши вот здесь, Северус. - Скрип пера - дрожь по телу. - Вот и все. Теперь ты - преподаватель Хогвартса. Поздравляю, профессор Снейп".
Пальцы проходятся по краю стола барабанной дробью, скользят обратно - ласково, будто извиняясь за удары. Девять минут.
"Почему я так спешил спасти Поттеров? Их было много, погибших, убитых… моя палочка их помнит, не всех, но помнит, Приори Инкантатем - и я увижу их снова. Какая разница, кто был бы следующим? Почему тогда именно они… Джеймс, ненавижу, он спас мне жизнь тогда - да, я помню, я лежал, и потолок отчего-то кружился, волк, собака, и Поттер с палочкой, Петрификус… дальше - все".
До шкафа с ингредиентами - семь шагов, шорох мантии в тишине. Открыл дверцу. Банки, бумажные пакеты, фигурные бутыли, на всем - этикетки, надписанные аккуратным почерком. Закрыл дверцу. Что-то мешало. Что-то было не так. Снова открыл. Аконит, бадьян, асфодель. Переставил асфодель и бадьян местами. Закрыл. Все в порядке. Все правильно. Только в животе будто узел завязался, и тянет… Четыре минуты.
"Спас жизнь… это долг, которого я не просил. Насильно навязанный кредит - но отдавать придется все равно, и лучше сейчас, скорее, чтобы забыть… а вдруг там оказались бы остальные? Петтигрю, крысенок, оборотень и… Они бы не устояли".
Одна минута. Замедляющиеся шаги, осторожный скрип двери, любопытный взгляд. Еще один. Еще. Скорее уже, сколько вас там? Гриффиндор-Слизерин, седьмой курс… кто составлял это расписание, они же лишь немного моложе него, хотя он чувствует себя стариком.
Звонок. Полумрак и блеск глаз, в которых отражаются свечи - будто пол-зала в свечах, тусклых, гаснущих… С чего начать? Я же знал, я же готовился… что там…
Шепот: "Эй, смотри! Я же говорил - это тот Снейп! Ну, Патрик еще рассказывал… Сопливус!" И приглушенное хихиканье за ладонью. У него всегда был отменный слух, особенно сейчас, когда все нервы напряжены… Да, седьмой курс - они должны были быть на втором, когда выпустился он и тогдашние герои школы, великолепная четверка. Дети хорошо помнят тех, кто учился на старших курсах, он и Люциус тому подтверждением… А галстуки у них красно-золотые.
- Два балла с Гриффиндора за болтовню на уроке.
Ошеломленные лица. Голос разбивает оцепенение, и память оживает.
- Вы здесь, чтобы в совершенстве овладеть тонкой наукой и высоким искусством приготовления зелий. Я льщу себя надеждой, что вы поймете красоту негромко бурлящего котла, его мерцающих паров, изысканную силу жидкостей, которые струятся по венам, очаровывая разум, обостряя чувства... Я могу научить вас, как разлить по бутылкам славу, приготовить триумф, даже остановить смерть…
Он выжил в Азкабане, потому что был собакой. В буквальном смысле слова. Звериная шкура не спасла бы от дементоров - нет, он должен был действительно стать собакой, или хотя бы приблизиться к этому, насколько возможно. У него должно было быть не только собачье тело и собачьи инстинкты, но и собачьи мысли. Только тогда дементоры оставляли его в покое, и уходили в серую мглу забытья развалины дома в Лощине Годрика, плач ребенка в темноте, крысиное личико предателя, грохот взрыва и смех, отдающийся эхом в голове, безумный, бессмысленный, срывающий связки - его собственный…
Но тогда возникала другая опасность - навсегда забыть, что он человек.
Свернувшись клубочком в углу камеры, уткнувшись носом в хвост, он балансировал на грани разума человека и разума зверя, пытаясь не соскользнуть ни на одну сторону. Одна мысль о том, что придут дементоры, повергала его в ужас - и он хотел укрыться в темном бесформенном сознании пса; но угроза никогда не выбраться оттуда заставляла его возвращаться обратно, в человеческий разум. Его разрывало на части, он шатался на узкой грани, хватался за животные инстинкты, как заблудившийся в горах - за лохматую шкуру сенбернара, но тянулся к воспоминаниям, последней нити между ним и человеком. Измученная память неохотно выпускала из себя образы прошлой жизни - Джеймс, кузина, Ремус, дом на опушке леса, снова Джеймс, гриффиндорская гостиная, полная народа, Ремус… мутные, неясные, они расплывались, спеша вновь укрыться от жадных призраков в сером.
Лишь один образ всегда оставался четким и не ускользал от внутреннего взгляда, возможно, потому, что с ним не было связано ничего, кроме жестокого веселья, неискреннего раскаяния и клубка смутных чувств, закатившегося в дальний угол памяти, да там и оставшегося. Черно-белый, похожий на те шаржи, которые так уверенно рисовал Джеймс на полях лекций по зельеварению, но не смешной, а, наоборот, пронзительно-трагичный, как в то утро, когда он вышел из больничного крыла, все еще бледный, почти меловой, в черной школьной мантии, неестественно прямо держа голову… Северус Снейп.
Никогда бы Сириус не подумал, что будет целыми днями напролет думать о Снейпе. И уж тем более - что это спасет его от безумия. Но двенадцати лет в Азкабане достаточно, чтобы изменить точку зрения на что угодно…
Стук в дверь - как стук земли о крышку гроба. Мерзлой, спящей летаргическим сном земли.
Его комнаты в подземельях Хогвартса не были похожи на склеп, что бы ни поговаривали там школьники. Гобелены защищали взгляд от вида грубой каменной кладки, ковры не давали холоду подобраться к ногам. Немного мебели, сухой треск огня в камине гостиной… В спальне камина не было. Его это устраивало.
Нет. Не так. Ему было все равно.
Пусть его комнаты не были похожи на склеп, но чувствовал он себя там, как в склепе. Впрочем, так он чувствовал себя везде. Или не так? Нет, не так. Склепом, усыпальницей были только его комнаты. Коридоры были темными туннелями между тем светом и этим, но сияния в конце он не видел. В Большом Зале он поминал себя, насмешливо изгибая бровь - жующие ряды учеников и не подозревали, что ежедневно празднуют тризну по самому нелюбимому своему преподавателю. В классе он ощущал себя профессором Биннсом, с той лишь разницей, что его могли обжечь выкипевшие зелья, и оттого будучи вдвойне осторожным - испытывать боль ему не хотелось.
Потому что если тебе больно - значит, ты еще живой. А об этом он старался не вспоминать.
Земля все стучала…
Умирание было медленным. Сначала он еще боролся, дергался, тянулся к горькому лекарству, ослепленный инстинктом самосохранения, полагал, что лекарство исцелит его, а горечь - ерунда по сравнению со смертью… Но горечь пришла, а смерть не отступила. Лишь притаилась на несколько минут - два месяца, за которые он, кинувшись в обретенную вновь, как ему казалось, жизнь, составлял какие-то планы, что-то пытался делать… От тех времен - хотя можно ли назвать "временами" жалкие шесть десятков дней? - осталось лишь воспоминание о том, как он заставил этих маленьких (маленьких? Им было семнадцать, а ему - двадцать два…) гриффиндорских гаденышей забыть проклятую кличку, придуманную ему другими гриффиндорскими гаденышами. До сих пор при этом воспоминании его рот кривила усмешка, в которой при желании можно было увидеть самодовольство.
Тогда же он обнаружил, что научился от Малфоя и… Лорда большему, чем считал сам. Например, шелковым интонациям, которым не хватало лишь растягивания шипящих, чтобы стать обманчиво ласковым голосом Лорда. Или дающемуся аристократам от рождения умению взирать на всех так, будто они - лишь пыль, примятая его сапогом; он не носил сапог, и взгляд, который в светло-серых глазах был ледяным, в его исполнении превращался в черный испепеляющий огонь. Удерживать внимание аудитории, не повышая голоса, он научился сам.
А потом был Хеллоуин, и Метка горела, не сжигая, а ближе к полуночи вдруг полыхнула смертным холодом и погасла. Потускнела, ушла в кожу.
И оказалось, что долг не был отдан, и отдавать его теперь некому, но будут копиться проценты… И - будто мало ему было этой тяжести - Сириуса Блэка объявили виновным в смерти Питера Петтигрю и Поттеров, и у него не было причин в этом сомневаться. Тогда, семь лет назад, Помфри хорошо залечила раны на руке и у горла, шрамов не осталось, но осталась память.
И он начал умирать. Может быть, подспудно надеясь отдать долг там. И получить взамен - как расписку - забвение.
Умирание было медленным и внешне незаметным, саваны редко бывают черными, а свет факелов успешно скрывал мертвенную бледность. Тело еще рвалось: "Жить!", и он не противился, кормил его, иногда отводил в Хогсмид, с годами все реже, желания двадцатилетнего и тридцатилетнего различаются. Но то, что кто-то назвал смешным словом "душа" (не смешно? а вы попробуйте повторить много раз подряд: душа, душа, душа, душа…), неторопливо и покорно умирало. Жизнь становилась существованием - авторитет больше не нужно было завоевывать, а поддерживать его было просто, он все больше входил в требующую простого автоматизма роль пугала школы, страшного профессора Снейпа. А все остальное было неважно.
Даже когда школьники, обсуждая задание по предсказаниям или арифмантике, упоминали название альфы Большого Пса - он не вздрагивал мысленно, как когда-то.
А земля продолжала стучать. Открыть, что ли? Или - пусть засыпают…
Он заложил книгу полоской папиросной бумаги. Поднялся - колени хрустнули - прошел к двери. Повернул ручку. Помедлил мгновение. Открыл - поднялась крышка гроба…
- Мастер, директор Дамблдор просить передать профессору Снейпу, что Церемония начинаться скоро. Что профессор Снейп поторопиться, а то опоздать.
Кивок - домовой исчезает, тряхнув напоследок ушами. Три глубоких вдоха и долгих выдоха. Церемония… шум и безмозглая Шляпа. Но… в этом году Хогвартс ждал особый первый курс. Наследник Малфоев и наследник Поттеров. Это должно быть забавно.
Достаточно забавно, чтобы ожить. Ненадолго.