Семь ночей,
или
Новые сказки Шахерезады

(продолжение)

Поздно вечером, когда уже стемнело, Кричер явился к Гарри. Гарри видел его всяким: злым, негодующим, испуганным, пожалуй, не видел только счастливым - и искренне озадаченным, как сейчас.
Некоторое время эльф молча смотрел на хозяина, пока Гарри не спросил (довольно грубо), какого лешего ему здесь нужно.
- Кричеру не нужно никакого лешего. В доме и без того хватает всякой дряни. Кричер пришел сказать хозяину, что варево в котле закипело.
- Что? - Гарри был уверен, что ослышался.
- Жидкость в котле закипела и вот-вот перельется через край, - послушно повторил Кричер.
"Вот интересно, что полагается делать со спятившими домовиками?" - подумал Гарри, а вслух произнес:
- Где ты видел котел?
- Если хозяин не помнит, Кричер может показать.
- Ну, показывай, - согласился Гарри.
Кричер привел Гарри в одну из пустующих комнат. В комнате не было окон, однако она оказалась ярко освещена резким, неестественным светом, лишенным источника - как будто каждая пылинка в воздухе светилась подобно луне.
Посреди каморки на разлапистом треножнике помещался серебряный котел величиной с череп горного тролля, его стенки лизало синее магическое пламя, не дающее дыма.
Гарри подошел ближе. В котле булькало зелье, по цвету и консистенции напоминавшее малиновый сироп. Жидкость ничем не пахла и никуда не собиралась выливаться. Это было солидное, исполненное чувства собственного достоинства зелье. Оно выглядело куда более искушенным в магии, чем недоучившийся Гарри Поттер, и не требовало его попечения.
- А что здесь было раньше? - спросил Гарри.
- Чулан, - просветил его Кричер.
- Вот что, Кричер, - сказал Гарри. - В доме есть посторонний. И не надейся, идиот, что он меня прикончит, - добавил Гарри, заметив проблеск надежды на физиономии эльфа, - хотел бы, так давно бы это сделал. Я запечатаю дверь, а ты следи за всем, что происходит в доме, и докладывай мне. Понял?
- Кричер понял. А что делать Кричеру, если он повстречает постороннего? - домовик покосился на котел и опасливо прижал уши.
- Бежать, - коротко ответил Гарри. - Ко мне. И не вздумай сговариваться с ним за моей спиной! А теперь иди на свой чердак.
Домовик растаял в воздухе, Гарри же сбегал за учебником З.О.Т.И. и плодотворно провел полчаса, практикуясь в накладывании защитных чар. Наконец он с удовлетворением заключил, что враг не пройдет, и отправился на боковую. Но стоило ему закрыть глаза, как его заставило подскочить видение разрушенного взрывом дома и собственного искалеченного трупа на развалинах.
- Я же не погасил огонь под котлом!
Через две минуты Гарри очутился перед дверью, которую недавно запирал с таким прилежанием, схватился за ручку, дернул дверь на себя - и впечатался в противоположную стену коридора.
- Аккуратней, молодой человек, не в сарае, - неприветливо пробурчал портрет прыщавого парня в завитом парике и брыжах.
- Ох, - согласился Гарри, неуклюже поднимаясь с пола и потирая ушибленный локоть.
Чары работали превосходно.
"Напрасно Снейп отказывал мне в магических талантах", подумал Гарри со смесью гордости и досады на то, какое неподходящее время эти таланты выбрали, чтобы проявиться.
- Finite incantatem! - Гарри поразмыслил и добавил.- Allohomora.
Дверь имела вид ханжески-неприступный, как будто поклялась хранить вечную добродетель и не открываться никогда и не перед кем.
- Ладно, - Гарри почесал палочкой в затылке. - Попробуем вот так…
Он попробовал вот так. А потом вот эдак. А потом уламывал дубовую девственницу всеми известными ему способами, а также способами, изобретенными только что, пока не понял, что не сумеет пробиться в им самим же зачарованную крепость. Тогда Гарри набрал воздуха в грудь и выразил свои гнев и отчаяние в одном протяжном вопле:
- Кричер!!!
Эльф появился незамедлительно.
- Посторонних в доме не видел! - доложил он, моргая заспанными глазами, и тут же добавил, испугавшись, что становится чересчур покладистым:
- Что нужно от Кричера противному, надоедливому хозяину?
- Войди в эту комнату и погаси огонь под котлом, - Гарри слишком утомился, чтобы обращать внимание на привычные дерзости. - Да нет, не так. Просто появись там. Я… я не хочу снимать защитные чары с двери.
Кричер со вздохом исчез, а через секунду появился снова, рыдая и вопя, держа на весу обожженные лапки. Сажа сыпалась с него хлопьями, а шерсть на ушах тлела.
- Хозяин хочет смерти Кричера! - взвизгнул он, и Гарри понял, что миссия домовика не увенчалась успехом.
- Черт возьми, - сказал Гарри с чувством. - Надеюсь, этот котел не взорвется. Ладно, иди, уродец неуклюжий. Никакого от тебя проку. Сильно обжегся?
Кричер демонстративно всхлипнул.
- Да иди, иди уже, - Гарри почувствовал себя виноватым.
- Кашу утром можешь не варить, - великодушно разрешил он.
- А котел? Кричер не хочет, чтобы дом взорвался!
- Я и сам этого не хочу. Придумаю что-нибудь.
- А что придумает хозяин? - недоверчиво спросил Кричер.
- Не твоего ума дела! - взорвался Гарри. - Отправляйся на чердак и сиди там тихо, как мышь.
"Может, не зря Малфой лупил своих эльфов тростью? Только и смотрят, как бы напакостить хозяевам!" - подумал Гарри, и тут же оглянулся, как будто Гермиона могла оказаться поблизости и подслушать эту крамольную мысль.
Кричер сомневался не напрасно. Совладать с дверью Гарри не удалось, и в спальню он отправился, уповая единственно на собственную везучесть. Однако заснуть он не смог, предположения о таинственном госте, сумевшем пробраться в столь хорошо защищенный дом, и о цели, с которой он это сделал, вращались в мозгу огненными колесами. Наконец, смирившись со своей бессонной участью, он сел в постели и зажег ночник. Где-то за стенами особняка свирепствовала стужа, а здесь, в спальне стояла глубокая, зимняя тишина, и огонь вкусно облизывал черные леденцы головешек; блаженное чувство покоя внезапно снизошло на Гарри, и равнодушие к судьбам мира и к своему собственному будущему охватило его.
- А, будь что будет, - расслабленно потянувшись, он протянул руку за книгой, нисколько не сомневаясь, что в ней Шахерезада будет рассказывать свои истории отнюдь не Шахрияру.
И филину, который топтался на подоконнике - а оконная рама была плотно затворена - он ничуть не удивился.
- Привет, гость дорогой.
Птица точно поняла его слова и тотчас перелетела на спинку кровати, устроившись в изголовье, легко скользнув по лицу Гарри краешками маховых перьев.
- Сама ненавязчивость, - усмехнулся Гарри. - Может, ты и читать умеешь? Не удивлюсь, если да - Кричер же умеет.
Филин презрительно гукнул и заглянул Гарри через плечо.
И снова буквы проявились на пергаменте, и заиграли краски, расцвечивая рисунок, выполненный неведомым искусником, и Гарри прочел:

Продолжение истории о Странном Подарке.

- Вы ведете себя так, словно мир вам уже принадлежит! - бушевал Волдеморт; приближенные сгибались под его ураганным гневом, словно ивовые заросли. - Мы еще далеки от победы, и в этом ваша вина: даже я не могу всего сделать один! Вы должны забыть о себе, вы обязаны привести на трон вашего господина! Питер, я вижу, ты недостаточно внимателен к моим словам, и если ты немедленно не объяснишь, что отвлекает твои мысли, то горько пожалеешь о своей рассеянности.
- Простите, мой Лорд, - Петтигрю, делавший вид, что внимательно слушает (великое искусство - спать с открытыми глазами), немедленно принял униженную позу. - Я… мне…
Он огляделся в отчаянной попытке изобрести убедительную отговорку. Когда взгляд его остановился на Шахерезаде, он поспешно проговорил:
- Я вспомнил о той сказке, которую эта… африта рассказывала нам в последний раз, и…
На этом фантазия Петтигрю иссякла, но, к счастью для него, внимание Темного Лорда уже переместилось на другой объект.
- Ах, - прошипел Волдеморт. - мой подарок! И вправду, я позабыл о тебе, Шахерезада.
Африта склонила голову, притворная покорность и неподдельное безразличие, смешавшись, придавали ее лицу выражение такого божественного спокойствия, что даже ее раздражительный господин начал успокаиваться.
- О, великолепнейший, царь среди магов, - проворковала она, - у тебя столько дел, столько забот, разве есть у тебя время вспомнить о недостойной твоей рабе?
- Одна из этих забот, дражайшая Шахерезада, была непосредственно связана с тобой, точнее, с тем твоим рассказом, который заставил задуматься Петтигрю. Ты и вправду колдунья, раз в пустой голове Питера от твоей истории проскочила какая-то искра!
Волдеморт рассмеялся. Петтигрю принужденно оскалился, косясь на Шахерезаду с ненавистью.
- Но, разумеется, ты опять солгала, - добавил Темный Лорд, внезапно становясь серьезным. - Предмет, о котором ты вела речь, находится в моих руках. Поостерегись впредь рассказывать о вещах, в коих ничего не смыслишь, африта.
- Драгоценный повелитель, я охотно повинуюсь твоим мудрым и справедливым требованиям. Вижу я, о царь времени, что тебя утомили философские притчи, и потому рассказ, который ты услышишь сейчас, будет всего лишь забавен и не потребует размышлений.
- Размышления мне не в тягость, - проворчал Волдеморт, - уж не путаешь ли ты меня с Хвостом или с Беллой?
- Я не вижу здесь твоей наложницы, о господин, - заметила Шахерезада.
Человек, стоявший рядом с Петтигрю, невольно вздрогнул.
- Что такое, Рудольф? - Волдеморт показал в улыбке острые зубы. - Волнуешься за честь своей супруги? Ты ошибаешься, Шахерезада, Белла мне не наложница, а всего лишь слуга, но я доверяю ей более, чем прочим; ее исполнительность почти искупает недостаток сообразительности. Ты была права, слугам не следует много думать. Я отправил ее с небольшим поручением. Впрочем, тебя это не касается. Рассказывай свою сказку, Шахерезада, и, пожалуй, я соглашусь с тобой - с меня довольно философских притч.
- О, мой повелитель, пусть моя повесть рассеет тучи, омрачающее твое чело, - Шахерезада хлопнула в ладони и на полу появилась бархатная подушка с золотыми кистями, на которую африта проворно уселась, поджав под себя ноги, так что звякнули золотые браслеты на лодыжках. - Слушай же, драгоценнейший владыка!

Здесь следует рассказ о Непобедимом Ракшасе.

Рефери подал команду, и на ярко освещенный ринг выпустили бойцов. Толпа с энтузиазмом взревела. Джордж вытянул шею, пытаясь разглядеть из-за своего столика, как, выдерживая безопасную дистанцию, оценивая друг друга, кружат по рингу соперники, но увидел лишь огненную макушку брата.
Зычный голос рефери без всякого Соноруса перекрыл крики болельщиков:
- В красном углу - Пульчинелла, владельцы - братья Уизли. Сорок три победы!
- ОООО!!!
- В серебряном углу - Ракшас, владелец пожелал остаться неизвестным. Новичок.
- УУУУ!!!
- Поединок ведется без раундов и перерывов!
Крохотная пауза:
- Бой насмерть!
Толпа зарычала, как венгерская хвосторога, пикирующая на добычу, и бокал в руке Джорджа мелко задребезжал.
- Пульчи, вперед! Сделай этого ублюдка! - крикнул Джордж.
Блондинка рядом захихикала и наклонилась так, что бюст ее почти вывалился в тарелку.
"Кушать подано", - с усмешкой подумал Джордж; впрочем, прелести спутницы, имя которой он никак не мог запомнить, сейчас волновали его меньше всего: противники на ринге, угрожающе шевеля жвалами, выпрямив волосатые ноги, как ходули, двинулись друг на друга.
- Твой тот, что побольше? - прочирикала блондинка высоким голоском.
Джордж невнимательно кивнул.
Пульчинелла как раз пытался отрывать третью слева ногу своему сопернику, тот впился жвалами ему в яйцевидное мохнатое брюхо, выпучив от усилия глазки.
- У, какие мерзкие! - проверещала девица. - Пойдем отсюда, милый. Ну же, ты обещал, что угостишь меня шампанским, а тут только это гадкое пиво! И воняет тухлой рыбой…
- Сейчас, дорогая, - отстраненно сказал Джордж. - Сейчас пойдем. На вот, съешь пока пастилку.
Блондинка надулась, но конфетку взяла.
- Черт, - пробормотал Джордж. - О, проклятье!
Он поднялся и стал пробиваться к рингу, расталкивая зрителей, наступая им на ноги, те недовольно расступались. Связываться с братьями Уизли никому не хотелось: их шутки доставляли удовольствие всем, кроме того, над кем подшутили. Растерянное лицо брата без всяких слов подсказало Джорджу, что дела их фаворита плохи.
Новичок выглядел мельче Пульчинеллы, но двигался быстрее; гораздо быстрее, чем любой боец из всех, кого Джорджу приходилось видеть раньше - а повидал их он немало.
- Кто его хозяин? - прошипел Джордж на ухо брату.
- Не знаю, - отмахнулся Фред. - Какая разница?
Бойцы медленно кружили по рингу в па-де-де смерти, низко приседая на пружинистых лапах, хелицеры угрожающе выставлены вперед, псевдопальцы чутко шевелятся, готовые уловить малейшую заминку со стороны врага.
- Все-таки Пульчинелла крупнее, - Фред словно пытался убедить самого себя, - и опыта у него… О!
Зрители рванулись к рингу, едва не затоптав близнецов, и даже карманные воришки позабыли про свою работу. Новичок выкинул невиданный трюк: он высоко подпрыгнул в воздух и, приземлившись прямо перед Пульчинеллой, вонзил хелицеры ему в глаза. Фред с криком рванулся к рингу, Джордж едва успел схватить его за воротник прежде, чем брат напоролся на щит. Люди орали. Пульчинелла лежал на спине, ноги судорожно дергались в агонии.
Джордж отвернулся.
- Пошли, - он волочил брата сквозь толпу к своему столику.
Фред безвольно следовал за ним.
- Сколько ты поставил? - хмуро спросил Джордж.
Фред плюхнулся на жесткий стул и вцепился в бутылку с огневиски.
- Пульчи был фаворитом, - он глотнул прямо из горлышка и взъерошил рыжую шевелюру. Джордж невольно пригладил собственную.
- Сколько?
Фред сказал.
- Придурок, - Джордж отобрал у брата бутылку и допил то, что в ней оставалось. - Мы же договорились!
- Ничего, еще заработаем, - отмахнулся Фред. - Но каков дьяволенок! Видел, как он прыгнул?
- Заработает он! Я же говорил - не трогай кассу!
- Да расслабься ты. Где твоя девица?
Джордж молча указал на здоровенную канарейку, уныло нахохлившуюся на стуле.
- За что ты ее так? - посочувствовал канарейке Фред.
- Много чирикала, - Джордж вздохнул. - Ладно, пошли отсюда.
- Девчонку-то забери.
- Да ну ее к черту. Счет я оплатил, хватит с нее. О, погляди!
К рингу неуклюже пробрался толстяк в зеленой бархатной мантии, остановился, озираясь и вытирая огромным белоснежным платком пот, льющийся с распаренных багровых щек. Жара в зальчике стояла неимоверная, воздух точно раскалился от только что отбушевавших здесь эмоций. Зрители разбредались; те, что ставили на темную лошадку, весело устраивались за столиками, бросали свежевыигранные галлеоны на липкие столешницы и требовали пива или "чего покрепче", усаживали себе на колени смеющихся официанток; проигравшие угрюмо тянулись к выходу. Маленький человечек - хозяин "Головы Дракона" - протянул толстяку стеклянную банку, в которой прыгал и злобился новоявленный чемпион, сказал что-то поздравительное и протянул руку; толстяк пожал ее без особой охоты. Зато мешочек с деньгами (призовым фондом победителю) он принял с энтузиазмом. Джордж с тоской смотрел, как исчезают деньги - его деньги! - под широкой, как парус, мантией счастливого владельца маленького гладиатора.
- А знаешь, кто это? - внезапно спросил Фред.
- Человек, который забрал нашу кассу, - мрачно ответил Джордж.
- Это Гораций Слагхорн.
- Тот самый? - Джордж всматривался в толстяка с новым любопытством. - Так вот чем, оказывается, занимаются на досуге почтенные профессора Хогвартса!
- Профессора Зельеварения, - уточнил Фред. - Они чем только не занимаются. Слизеринцы.

Рон, заткнув пальцами уши, чтобы не слышать, как Молли напевает и гремит кастрюлями, пытался вникнуть в рецепт Зелья Отражения. Теперь, когда Гарри не было в школе, он предпочитал проводить выходные дома, совершенствуясь заодно в навыках аппарации, обретенных с таким трудом.
- Кому это надо? - бормотал он. - Горечавка зловидная… в момент наложения заклятия превращаться в двойника своего противника… сумах чермный… когда нужно сражаться, а не фокусы показывать… восемь глаз медянки…
- Что ты там такое ужасное читаешь? Блинчики апельсиновые с карамельной начинкой… не попробовать ли это?
Молли дирижировала оркестром из кастрюль и сковородок, булькающих, скворчащих, издающих дивные ароматы, попутно вчитываясь в большую поваренную книгу - подарок Флер.
- Зелья, мама, - Рон сглотнул слюну. - Готовлюсь к экзаменам.
- А, вот отличный рецепт… но дорогой, - огорченно пробормотала Молли. - Кажется, профессор Слагхорн не очень хорошо к тебе относится?
- Чертов сноб, - оскорблено отозвался Рон. - Мама, зачем мне все это? Я сейчас должен помогать Гарри, который один борется с Темным Лордом, а я сижу здесь и зубрю зелья, как первокурсник!
- С Темным Лордом борется целый отдел авроров, и все Министерство в придачу, - спокойно ответила Молли, - в частности, твой отец. Рон, с чего ты взял, что Гарри должен справиться с Тем-Кого-Нельзя-Называть в одиночку? И почему сам Гарри так решил?
- Как же? - пришел в недоумение Рон. - А пророчество?
- Пророчество? Да, конечно. Оно пришлось как нельзя более кстати, не так ли? - Молли вздохнула. - Знаешь, Рон, мне никогда не нравилась привычка Альбуса втягивать своих подопечных во взрослые игры. Думаю, ты считаешь меня старой клушей, Рон - нет, не оправдывайся, считаешь, - но за Альбусом всегда это водилось: он выбирает способного подростка, разжигает в нем тщеславие и использует в своих целях. О, разумеется, он считает… считал это оправданным, и он выбирал действительно талантливых мальчиков, но мне это всегда казалось жестоким. Кажется, судьба Северуса Снейпа должна была послужить для вас с Гарри предупреждением.
- Снейпа? - Рон скрипнул зубами. - Да как этого убийцу земля носит?!
- Верно, меня это прямо как громом поразило, - Молли взмахнула палочкой, кастрюля с супом плавно перелетела на стол. - Мне Северус скорее нравился, хотя и казалось все время, будто что-то в нем не так.
- Да в нем все не так!
Рон с изумлением наблюдал за матерью, с видом пифии сжимающей в руках пучок петрушки.
- Не могу этого объяснить, Рон, но, когда я ним говорила, и он на меня смотрел этими своими чернущими глазами, мне казалось, что все нормально, и я его сто лет знаю, и можно ему доверять; но когда я задумывалась о Северусе в его отсутствие, меня постоянно преследовало ощущение фальши. Какой-то он был ненастоящий… Ох, не могу я этого объяснить!
- Мама, - взмолился Рон, - давай не будем говорить о Снейпе, ладно? А то я что-нибудь сделаю. Брошу все и прямо сейчас отправлюсь к Гарри. Если хочешь знать, это предательство, сидеть тут в безопасности, в то время как мой лучший друг рискует жизнью. И вообще, думаешь, мне понадобятся Зелья, если Темный Лорд победит?
- Перестань, Рон, - Молли мгновенно забыла про Снейпа. - Мы с папой знаем, что для тебя хорошо.
- Привет, мамуля! - два голоса прозвучали в унисон.
Молли подпрыгнула и уронила свою петрушку.
- Ох, мальчики, как можно так меня пугать! Наконец-то выбрали время повидаться, - прибавила она укоризненно. - Ну, Фред, ты мне все волосы растрепал!
- Мы просто рады тебя видеть, мамуля, - объяснил Джордж. - У, как вкусно пахнет!
Молли засуетилась, накрывая на стол. Близнецы переглянулись и, поставив по табуретке по обе стороны от Рона, дружно на них приземлились.
- Все учишься? - вкрадчиво начал Джордж.
- Ну, - осторожно подтвердил Рон.
- Зелья, небось? - продолжил Фред.
- Ну, - согласился Рон.
- Рад, что от Снейпа избавился?
- Ну, - Рон и с этим спорить не стал.
Близнецы снова переглянулись.
- Говорят, у тебя нелады со Слагхорном? - перешел в атаку Джордж.
- Кто говорит? - немедленно ощетинился Рон.
- Джинни.
- Пусть своими делами занимается, - отрезал Рон. - Тоже мне, Венера на метле. И что Гарри в ней нашел?
- Бездну нашего фамильного обаяния, - осклабился Фред. - Значит, Слагхорн тебя недолюбливает?
- Он меня игнорирует. Понятно? Иг-но-ри-ру-ет. Это Снейп меня недолюбливал, а Слагхорн попросту не заметит, даже если я сдохну прямо сейчас.
- Что? Что такое? - всполошилась Молли.
- Ничего, мама, - хором ответили все трое, а Джордж прибавил:
- Пульчинелла у нас сдох.
- Ваш мерзкий паук? - обрадовался Рон.
- Наш лучший гладиатор, - поправил его Джордж. - Наш драгоценный фаворит… погиб в бою. А знаешь, кто был его соперником?
- Кто? - Рон окончательно перестал понимать, чего хотят от него братья.
- Некий Ракшас.
- Непобедимый Ракшас.
- Тогда он был новичком, а теперь за ним восемнадцать побед.
- Владелец - Гораций Слагхорн.
- Ничего себе! - поразился Рон.
- Вот именно так мы и сказали, - Фред горестно потупился. - Нехорошо это, когда уважаемый преподаватель Хогвартса…
- Обязанный подавать пример добропорядочности своим подопечным, - вставил Джордж.
- … вот именно… наживается на столь малопочтенном занятии, как паучьи бои. Больше тебе скажу, ходят упорные слухи, что Слагхорн отпаивает своего бойца каким-то зельем, а это уже нечестная игра.
- А что, этих ваших тварей на допинг не проверяют?
- Проверяют, как же, - Молли вышла из кухни. Джордж пролевитировал к себе блюдо с пирожками, придирчиво выбрал самый поджаристый и надкусил. - Этот человек - Мастер Зелий, Рон, так что же, трудно ему сварить такое, которое не смогут обнаружить эксперты по допингу? А ведь владельцы гладиаторов теряют большие деньги. Не говоря уже о том, какие моральные страдания они переживают, глядя, как погибают их питомцы от лап этого маленького убийцы.
- Это вы о себе, что ли? - Рон ухмыльнулся. - Что, Фред, спустил все денежки на тотализаторе?
- Он такой умный, правда, Фред? - задумчиво сказал Джордж.
- Интересно, почему он не богатый, Джордж? - отозвался Фред.
- Вам чего от меня надо? - занервничал Рон. - Что вы ко мне привязались? Пойду я, мне к занятиям надо готовиться.
- Погоди, Рон, погоди, - Джордж поймал брата за рукав и усадил его на место. - Вот скажи мне, Слагхорн тебя унижает, в грош тебя не ставит, а ты все терпишь… ты мужик или кто?
Страшное подозрение забрезжило в мозгу Рона.
- Вы что, хотите, чтобы я сделал что-то с пауком Слагхорна?!
- Ловишь на лету! - восхитился Фред.
- Нет.
- Никто не узнает.
- Нет!
- Не хочешь помочь братьям?
- Вы с ума сошли! - зашипел Рон, подскакивая на месте, как крышка на закипевшем чайнике. - Просто рехнулись! Как, по-вашему, я это сделаю?
- Но в принципе, ты не против? - осведомился Джордж.
- В принципе, нет, - осторожно ответил Рон.
- Отлично, - Фред хлопнул его по плечу. - Тебе и делать ничего не придется… почти. Не думай, что мы пытаемся заставить тебя уничтожить паука "Авадой". Вот, возьми.
Фред протянул маленькую коробочку, внутри которой что-то шелестело. Рон поднес коробочку к уху и вопросительно взглянул на братьев.
- Не открывай, там муха, - предупредил Джордж. - Напросишься под каким-нибудь предлогом в комнаты Слагхорна, узнаешь, где он держит банку с Ракшасом - не думаю, что он ее прячет - и выпустишь муху туда. Все.
Рон нерешительно поскреб пальцем по коробке.
- А что я с этого буду иметь?
- Моральное удовлетворение.
- Пф! - Рон презрительно скривился.
- Десять процентов с первого выигрыша, - предложил Джордж.
- Другой разговор! - Рон спрятал коробочку в карман, и как раз вовремя: Молли вернулась на кухню.
- Ну, мальчики, за стол, - весело пригласила она и с любовью оглядела сыновей. - Что бы вам почаще приходить на обед?
- Обязательно, мама, - откликнулся Фред. - Мы теперь часто будем приходить.
"Во что это я впутался?" Рон почесал за ухом. "Ну, все равно. Не выгонят же меня за это, даже если и поймают. А если выгонят - тем лучше!"

Рон бросил стопку курсовых на стол Слагхорна и огляделся. Комната была тесно заставлена мебелью, и Рон чувствовал, что начинает задыхаться - то ли от духоты, то ли от волнения.
- Ну, где же ты? - пробормотал он.
Следовало торопиться, Слагхорн мог появиться в любую минуту. Еще повезло, что Гермиона задержала его в коридоре каким-то вопросом, и Рону удалось остаться в комнате одному.
Кровать под балдахином, пухлое кресло, поставец с напитками, еще кресло - сколько же здесь всего! Рон метнулся к длинному стеллажу, заставленному книгами и какими-то безделушками.
- Вот оно!
Слагхорн и вправду не прятал своего чемпиона.
Просторный террариум, декорированный зеленью, красовался на почетном месте; между двумя толстыми ветками крохотного корявого деревца была натянута искусно сотканная паутина, а в ее центре темнело пятно - Непобедимый Ракшас отдыхал. Песок под тенетами был усыпан высосанными досуха насекомыми. Рона затошнило.
- Вовсе он не маленький, - с отвращением сказал он. - Здоровый, как фестрал. Эй, ты!
Он постучал пальцем по стеклу.
Паук открыл красные глазки и принялся расправлять волосатые лапы.
- Гляди, чего я тебе принес!
Рон достал коробочку, открыл ее и уже собирался приподнять крышку террариума и выпустить туда роковую муху, как Ракшас внезапно собрался в упругий комок и прыгнул на стенку, прижав к стеклу толстое брюхо и поводя педипальцами прямо перед глазами Рона.
Рон отпрянул с воплем ужаса, споткнулся о скамеечку для ног и с грохотом рухнул на пол. Коробочка вылетела из его рук, освобожденная муха, радостно жужжа, устремилась к потолку.
- Что случилось?
Гораций Слагхорн остановился на пороге, с недоумением рассматривая растянувшегося на полу Рона выпуклыми, как две крыжовины, глазами. Гермиона выглядывала из-за его плеча.
- Ммм… - промямлил Рон, - муха. Летает. Я хотел ее поймать.
Муха села прямо на террариум и принялась беззаботно ползать по стеклу. Ракшас возбужденно заметался по своему дворцу-узилищу, нетерпеливо засучил лапами. Жвала его сжимались и разжимались при виде добычи, такой близкой и такой недоступной.
- Ты так не любишь насекомых? - Слагхорн неторопливо достал палочку.
- Не люблю, - уныло признался Рон, поднимаясь и украдкой заталкивая коробочку в карман.
- Может, поймать ее и отдать вашему пауку? - предложил он с надеждой.
Слагхорн подумал и покачал головой, на лысине заиграли блики.
- Нет. Вдруг она больна чем-нибудь? Мы с Ракши не можем рисковать… кстати, вы еще не видели моего Ракшаса?
- Нет, - хором ответили Рон и Гермиона.
- Отличный экземпляр, просто отличный… нет, Ракши, мы с тобой не будем кушать эту гадкую муху.
Ракши возмущенно запрыгал, пытаясь достать запретное лакомство. Зеленая вспышка - и мухи не стало. Рон и паук испустили мысленный стон разочарования.
- Я положил курсовые на стол, профессор, - подавленно сказал Рон. - Я вам больше не нужен?
- Э? Нет, мальчик мой, можешь идти.
- Я тоже пойду, сэр, - сказала вдруг Гермиона.
- Вот как, мисс Грейнджер? - Слагхорн наклонился к самому стеклу, выпятив толстую, как подушка, корму, и сделал "козу" своему многоногому любимцу. - У, мой славный… сейчас будем кушать. Уверены, что не хотите чего-нибудь выпить, мисс Грейнджер?
- Нет, профессор, - вежливо отказалась Гермиона.
- Миленькая подвесочка, - сказал Рон, когда они вышли в коридор. - Это бирюза? Кто подарил?
- Ты ее не знаешь. Что ты задумал, Рон? - сурово вопросила Гермиона.
- Ты о чем? - Рон сделал невинное лицо.
- Что это за фокусы с мухой?
- Я ничего не задумал, Гермиона. Просто хотел поймать муху и скормить ее этому парню в банке.
- Правда?
- Конечно.
- Рон Уизли, если я узнаю, что ты мне врешь…
- Да не вру я, не вру. Слушай, Гермиона, а что ты думаешь насчет практического применения Зелья Отражения?
"Обожаю умных женщин, - думал Рон, в то время как Гермиона увлеченно объясняла ему, какая это полезная штука - Зелье Отражения. - Разве удалось бы мне отвлечь, скажем, Лаванду таким вопросом? Черта с два. Вцепилась бы в меня, как клещ, и не отстала, пока не выпытала бы всю правду. Слава Мерлину, Гермиона не такая. Но вот что скажут Фред и Джордж?"

- Молодчина, Рон, отлично справился, - Фред нервно бегал по тесной спальне, ловко огибая мебель и разбросанные повсюду вещи.
- Слагхорн тебя ни в чем не заподозрил? - Джордж задумчиво чертил какие-то схемы на форзаце Ронова учебника по Трансфигурации.
- Кажется, нет… оставь книгу в покое… а вот Гермиона вроде догадалась, что это я выпустил муху.
- Это не страшно, - Джордж кивнул и бросил учебник на кровать.
- Страшно то, - Фред остановился перед Роном, уперев руки в бока, - что в воскресенье бой, и мы собираемся выставить нашего нового гладиатора.
- Ну и выставь! - огрызнулся Рон. - Если он и сдохнет, мало, что ли, на свете пауков?
- Немало, - Джордж вздохнул. - Но пауки этой разновидности довольно дороги. Кроме того, мы уже сделали на него ставку.
- Так он обойдется вам еще дороже, - против воли Рон ухмыльнулся.
- Единственный наш шанс - повторить попытку, - Фред уселся верхом на стул, облокотился о спинку и устремил на младшего брата гипнотический взгляд. - Рон, сегодня вторник. Время еще есть. Ты ведь не бросишь нас в самый ответственный момент?
- Гарри не пришел бы в восторг, узнав, как вы распоряжаетесь его вложениями, - Рону жутко хотелось оставить братьев с их бедой наедине.
- Во-первых, мы не трогаем основной капитал, - рассудительно сказал Джордж. - Во-вторых, пока не появился Ракшас, наши ставки возвращались к нам в троекратном размере. В-третьих…
- В-третьих, ты становишься таким же занудой, как твоя подружка Грейнджер, - заметил Фред.
- Вот Гермиону не трогай! И вообще, мне надоели ваши подначки. Это я - зануда?! Это вы - пара…
- Девочки, не ссорьтесь! - повысил голос Джордж. - Рон, получишь свои десять процентов, купишь Гермионе что-нибудь славное. Девушки любят подарки.
- Даже заучки, - вставил Фред.
- Заткнись, Фред. Рон, я скажу тебе, что надо делать, только согласись.
- Сначала скажи, может, и соглашусь.
- Ладно. На этот раз не будем изощряться: уничтожишь паука "Авадой", выкинешь трупик и приоткроешь крышку террариума, как будто Ракшас сбежал сам. Все просто и ясно.
Рону предложенный план таковым не показался.
- Слагхорн меня раскусит.
- Послушай, братец, не надо так трястись.
- Перестань меня подначивать, Фред. Мне не пять лет, на "слабо" меня не возьмешь.
- Перестань его подначивать, Фред. Он взрослый парень. Вылитый Перси.
Это был удар ниже пояса. С Рона можно было лепить статую Молодого Человека в Муках Сомнения.
- Десять процентов, - напомнил Джордж; интонации змия-искусителя придавали какое-то очарование его убогим аргументам. - Можно не клянчить деньги на пиво у родителей.
- Месть, - Фред бросил еще один камешек на чашу весов. - Всякий раз, когда Слагхорн будет смотреть сквозь тебя, или приглашать Гермиону на заседание клуба без тебя, или…
- Хорошо! - выкрикнул Рон и добавил тоном ниже. - Хорошо. Я согласен.

Обычно полагают, что школьные годы - пора счастливая, однако, взглянув на Рона Уизли, вы бы поняли, что он так не считает.
- Пароль! - потребовал портрет над дверью.
- Большой куш, - пропыхтел Рон, погибая под тяжестью коробки с ингредиентами для зелий.
- Проходи, - милостиво разрешил портрет.
- Жарища здесь, - Рон, ворча, водрузил свою ношу на письменный стол и вытер пот с истомленного чела. - Надо бы Слагхорну переселиться в теплицы профессора Спраут.
Образ Горация Слагхорна, сидящего на грядке подобно тыкве-переростку, придал Рону храбрости.
- Ну, Непобедимый, где ты? Вызываю тебя на дуэль!
Рон вальяжной походкой направился к террариуму. К его удивлению, крышка оказалась сдвинута. Рон заглянул внутрь, надеясь, что Ракшас уже сделал ноги из своего уютного гнезда, и прибегать к убийству не потребуется. Паука не было видно, однако в углу, укрытом широкими пестрыми листьями украшавших террариум растений, шевелилась громадная многоногая тень.
- Lumos, - Рон опустил палочку, освещая темный закут, и тут же отскочил, прижимая ладонь ко рту в попытке сдержать рвотный позыв. Здоровенный паук справлял каннибальскую тризну на останках своего собрата; от несчастного Ракшаса уже осталось не больше половины.
- О, дерьмо, - сказал Рон, хватаясь за живот и радуясь, что не успел пообедать. - Дерьмо, дерьмо!
Потревоженный каннибал повернулся, и Рону показалось, что в блестящих глазках тлеет злобный разум. Неторопливо стряхнув с себя остатки своей ужасной трапезы, паук помедлил, как бы размышляя, и вдруг взбежал по стенке террариума и выметнулся в щель.
Рон отскочил, не помня себя, и отчаянно ткнул палочкой в сторону твари, та сделала ловкий пируэт, уклонившись от "Авады", и зигзагами помчалась по дверному косяку.
- Не уйдешь! - азартно заорал Рон. - Ступе…
- … фай, - закончил он упавшим голосом: через порог величественно, как старый морж, выползающий на лежбище, перевалил хозяин кабинета. Оглоушенный паук свалился на его обширное чрево и, зацепившись за цепочку для часов, закачался гигантским брелоком. Слагхорн взял страшилище за ножку, осмотрел и перевел взгляд на Рона. Ситуация недвусмысленно требовала прояснения.
- Что тут происходит? - выпуклый лоб наморщился, круглые глаза смотрели подозрительно. - Хмф. Интересный экземпляр. Твой?
- Нет, сэр, - Рон посмотрел в глаза профессора открытым, честным взглядом. - Я хотел полюбоваться на вашего Ракшаса и увидел, что террариум открыт, а в нем сидит вот он и… Мне ужасно не хочется вам этого говорить, сэр, но вашего Ракшаса больше нет.
- Нет? - Слагхорн заморгал, кончики серебристых усов затрепетали.
- Сэр, этот негодяй сожрал его! - Рон патетически указал на преступника. - Я хотел отомстить ему за смерть вашего любимца.
- Этот негодяй, - Слагхорн засеменил к террариуму на своих коротеньких ножках, Рон поспешил за ним, - на самом деле негодяйка. Это дама, мой юный друг. О, мой бедный Ракшас! Он был так молод, так неопытен; откуда ему было знать, чем закончится первое в его жизни свидание? Тебе ведь известно, что паучихи частенько съедают своих партнеров после спаривания?
Рон кивнул, стараясь не смотреть на роковую красавицу, по-прежнему болтавшуюся в воздухе - Слагхорн не выпускал ее из рук.
- О! - Слагхорн наклонился, заглядывая в террариум.
- О! - повторил он еще более горестно. - Я сам виноват. Я недостаточно плотно закрыл крышку во время утреннего кормления. Ракши бы никогда от меня не сбежал, он был очень ко мне привязан!
Слагхорн вынул свободной рукой шелковый платок размером с банное полотенце и утер слезящиеся глазки.
- Какая утрата!
- Вероятно, вам будет очень его не хватать? - посочувствовал Рон. - Говорят, он был непобедим.
- Что? Кто тебе сказал? - вскинулся Слагхорн. - Ах да. Твои братья. Я и забыл. Ты тоже увлекаешься боями?
- Нет, - добродетельно открестился Рон. - Я этого не одобряю
- Эээ… похвально, - Слагхорн выглядел несколько смущенным. - Молодым людям не следует увлекаться азартными играми. Вот старики вроде меня - дело другое; развлечения иного рода нам уже недоступны
Тут он опустил плечи, придавая себе вид раздавленного жизнью инвалида.
- Что нам остается? Только искать утешения в таких вот невинных забавах.
- Я слышал, такие забавы приносят недурную прибыль, - заметил Рон.
- Я никогда об этом не задумывался. Так, ставлю мелочишку, - Слагхорн приятно улыбнулся. - Что ж, друг мой, спасибо, что пытался помочь моему бедному Ракши. И за то, что поймал для меня эту особу. Точнее, особь. Не представляю, откуда она взялась. Для наших широт этот вид пауков не является эндемичным, и я ни разу не видел их разгуливающими на свободе.
Слагхорн внимательно изучил паучиху, потом еще раз осмотрел останки Ракшаса. Внезапно он закрыл лицо рукой, живот его заколыхался, словно студень, а из груди вырвался какой-то нечленораздельный звук; Рон подумал было, что профессор зарыдал, но звук тут же превратился в отчетливое "хе-хе-хе".
- Не ожидал, не ожидал, - проговорил Слагхорн сквозь смех. - Вот так сюрприз!
- Простите?
- Нет, нет, мой мальчик, все в порядке. Ты даже не представляешь, насколько удачно ты поохотился! Эта дама отлично заменит Ракшаса. Она будет воистину непобедима!
"Фред и Джордж меня убьют", - мрачно подумал Рон.
Слагхорн бережно опустил паучиху в террариум, коснулся ее палочкой. Паучиха заболтала ногами в воздухе, перевернулась, приходя в себя.
- Мне всегда было любопытно, какие последствия повлечет применение этого заклинания к… определенному виду животных, - улыбающееся лицо Слагхорна походило на закатное недоброе солнце. - Obliviate!
Паучиха вздрогнула и присела.
- Зачем это? - не понял Рон.
- Чтобы быстрее привыкла к месту, - Слагхорн поскреб лысину. - А тебе не пора делать домашние задания?
- Эээ… Да, профессор. До свидания, профессор, - Рон попятился к дверям.
За порогом он остановился, прислушиваясь.
- Ну, что ты думаешь об этом проворном молодом человеке, милочка? По-моему, он изрядный плут, моя дорогая Беллатрикс - ты не возражаешь, что я зову тебя так запросто?
- И вправду похожа, - заметил Рон. - Но вот что скажут Фред и Джордж?

- У меня две новости, - начал Рон.
- Одна плохая, другая хорошая, - угадал Джордж.
- Ракшас жив-здоров, набирает вес, - не угадал Фред.
- Хорошая новость в том, что Ракшаса больше нет, - торжественно объявил Рон. - Его съели.
- Ну, Рон, это слишком, - растрогался Фред. - Можно было обойтись и без таких подвигов. И каков он был на вкус?
- Смешно, - проворчал Рон. - Давно я так не смеялся. Ракшаса съела паучиха.
- Что?
- Не что, а кто: паучиха; здоровое страшилище, чуть поменьше светлой памяти Арагога, и прыткая, как капля ртути. Вот она-то и есть моя плохая новость.

- В красном углу - Мохаммед Али, владельцы - братья Уизли. Двенадцать побед!
- ОООО!!!
- В серебряном углу - Беллатрикс, владелец пожелал остаться неизвестным. Новичок.
- УУУУ!!!
Паучиха беспокойно осмотрела ринг и море лиц вокруг него, потом - противника. Непорядок, подсказывал ей некий инстинкт, все это неправильно. Ее вообще не должно быть здесь, на этом ринге. Но где было ее место? Может быть там, среди громадных существ, двигающихся вокруг освещенного пятачка, на котором находились она и ее соперник?
Противник пошел в атаку. Это был паук, превосходивший ее размерами и силой, но ни величина его, ни свирепый вид не напугали паучиху; напротив, все сомнения, все смутные ощущения смыла волна ярости, превратившая ее в дьяволицу. Перед ней было живое существо, которое можно убить. А в чем еще могло состоять ее предназначение, как не в том, чтобы убивать?
Мохаммед Али поднялся слишком высоко на своих мощных лапах, паучиха поднырнула под него и вонзила хелицеры в беззащитное брюшко. Неслышимый человеческому уху вопль потряс тело ее противника, и паучиха содрогнулась от наслаждения. Исчезло все, осталось только чистое торжество, только упоение выигранным боем: в этот момент она была НЕПОБЕДИМА!

На этом заканчивается рассказ о Непобедимом Ракшасе.

- Полагаю, Шахерезада, теперь ты скажешь, что это была история о том, как опасно пускаться в любовные приключения с прекрасными незнакомками?
Волдеморт осклабился. Шахерезада потупила глазки с притворной скромностью, но ямочки на щеках свидетельствовала о том, что она разделяет веселье своего господина.
- Да, позабавился я изрядно, - признал Волдеморт, - впрочем, затягивать шутку не стоит. Питер!
- Я здесь, мой Лорд!
- Ты всегда здесь… даже подозрительно. Нет, не падай в обморок. Ты мне еще нужен. Возьми с собой несколько человек, на твое усмотрение. Отправишься в бар "Голова Дракона" в Лютном переулке и дождешься там профессора Горация Слагхорна. Приведешь его ко мне. Кажется, Гораций решил, что я забыл про него, но я никогда ничего не забываю. И смотри, чтобы паука, которого он принесет с собой, никто не раздавил.
Петтигрю с энтузиазмом закивал.
- Но насколько эта история правдива? - Волдеморт потер лоб. - Ты утверждала, что все истории целиком плод твоей фантазии; станешь ли ты утверждать, что и этот рассказ вымышлен? О нет, не говори ничего! Я уже вижу, что ты опять собираешься запутать меня в тенетах своих недомолвок, а потому молчи и ступай в кувшин.
Темный Лорд молча наблюдал, как африта изогнулась в изящном поклоне, как фигура ее делалась прозрачной по мере развоплощения, а когда струйка дыма втянулась в кувшин, промолвил:
- Но если я обнаружу, что на этот раз африта не лгала, как мне надлежит отнестись к предыдущим рассказам? Я убедился, что все предметы на месте (тут Темный Лорд бросил грозный взгляд на Петтигрю, внимающего ему с полуоткрытым ртом ), но все же… Все же…

Такова была четвертая ночь.

- Бедный Слагхорн, - Гарри вздохнул. - Никогда ему больше не есть засахаренных ананасов!
- Отрадно видеть твою озабоченность судьбой наставника, но Гораций вне опасности, уверяю тебя.
- Добрый вечер, - Гарри уже привык к внезапным появлениям Дамблдора и спокойно приветствовал своего бывшего директора. - Значит, Слагхорна предупредят?
- Да, а Беллатрикс Лестранж сегодня же вернется к своему повелителю. Правда, два последних дня будут стерты из ее памяти, но Темному Лорду она скажет иное.
- Для чего Шахерезада его дразнит? - Гарри никак не мог понять, зачем предупреждать противника обо всех действиях, против него предпринимаемых.
- Чтобы он был готов поверить в последнюю историю африты; если б Темный лорд не сомневался, что сказки Шахерезады - только сказки, это сделалось бы невозможным.
- Так она тоже действует по плану? - недоверчиво спросил Гарри.
- Большую часть времени - да. Впрочем, иногда мотивы ее поступков мне неясны. Например, эта выходка с предсказаниями Ашимы определенно была лишней, - признался Дамблдор. - Как я уже говорил, африты любят поступать по-своему, и коль скоро человеку нелегко понять, чем руководствуются в своих действиях его сородичи, как ему угадать, что происходит в нечеловеческом сознании эфирного духа?
- Кажется, в этом доме тоже завелся дух, - заметил Гарри. - Вот уж загадка так загадка!
Гарри вкратце рассказал о таинственном котле, а также - не без смущения - о том, как воспользовался защитными чарами, и что из этого вышло.
- Ох, Гарри, как же ты неосторожно поступил! - Дамблдор покачал головой. - Смешение твоих чар с теми, что уже присутствовали в комнате, могло привести к последствиям непредсказуемым и ужасным. Но почему он оставил двери незапертыми?
- Он? Так вам известно, кто тут хозяйничает у меня за спиной?
- Разумеется, и я очень рад тому, что он появился, - Дамблдор растроганно вздохнул. - Значит, Северус все же решил выполнить свою часть плана. А ведь он мне больше ничего не должен, но вот - не бросил старика. Видишь, Гарри, как напрасно было твое недоверие! Правда, я не ожидал, что он займется подготовкой всего необходимого прямо в твоем доме, но, если рассудить, места, безопаснее этого, сложно себе представить.
- Снейп прячется здесь, - произнес Гарри, пробуя эти слова на вкус. Вкус оказался настолько мерзким, что его перекосило от отвращения. - Я должен немедленно обыскать дом.
Гарри вскочил и в движении своем задел филина, так что птица едва не села ему на голову. С возмущенным уханьем филин перелетел на привычный насест на гардеробе и принялся оправлять взъерошенные перья на животе, такие мягкие и пушистые, что даже мимолетное их прикосновение заставило Гарри на миг расслабиться, и Дамблдор успел остановить его порыв.
- Не трудись его искать, мальчик мой, убежден - скоро Северус обнаружится сам.
- Это меня и пугает, - Гарри не спешил радоваться. - А какую часть плана он должен исполнить? Директор?
- Положительно, это становится однообразным, - сказал он с досадой, созерцая пустое кресло, - однообразие же всегда меня утомляло, в этом мы с Темным Лордом схожи. Ну хоть ты меня не оставляй, - обратился он к филину. - А, господин председатель?
Филин встряхнулся, склонил круглую голову набок и поставил рожки из перьев торчком, поза его выражала сомнение.
- Я серьезно, - продолжал Гарри. - Погостите у меня, сэр. Я вас приглашаю.
Гарри зажмурился, потом распахнул глаза: филин втянул голову в плечи и, кажется, спал. Приглашение было принято.

Гарри рухнул на постель и пристроил свинцовую голову на подушку. За обыском день пролетел незаметно - и безрезультатно.
Несколько раз Гарри подходил к бывшему чулану, прислушивался и принюхивался, пробовал отворить упрямую дверь, но успеха так и не добился: то ли ему не удавалось подобрать нужного заклинания, то ли проклятый Снейп в свою очередь решил с помощью чар оградить комнату с котлом от любопытных посетителей. Самого Снейпа не было нигде.
В конце концов, Гарри решил, что тот развоплощается и обитает в мире духов, лишь временами принимая человеческий облик или не принимая его вообще, а необходимые действия над зельем производит исключительно при помощи заклинаний.
Филин наблюдал за поисками с очевидной насмешкой, перелетая вслед за Гарри из комнаты в комнату. Он любезно согласился съесть предложенный ему кусок мяса, сладости же отверг с явным раздражением. Хедвиг относилась к новому соседу спокойно, но Кричер вздрагивал всякий раз, когда филин обращал на него внимание, и спешил куда-нибудь скрыться, точно был не эльфом, а полевой мышью. Впрочем, Гарри порой тоже становилось не по себе под пристальным, слишком разумным для птицы взглядом.
Сейчас филин дремал на гардеробе. Время от времени он просыпался и переступал с ноги на ногу или разминал крылья, поглядывая на Гарри, бессильно растянувшегося на кровати. Зрачки филина в эти моменты расширялись, отчего глаза его становились непроглядно черными.
"Надо принять ванну, - подумал Гарри. - Кстати, там я еще не искал. Впрочем, нет более бессмысленной затеи, чем искать Снейпа в ванной".
- Возможно, Дамблдор ошибся, и Снейпа вовсе здесь нет и не было? - Гарри перекатился на живот и, подперев голову рукой, принялся размышлять вслух. Обращался он при этом попеременно то к Хедвиг, то к филину. - В таком случае, откуда появился котел? А может, это проделки самого Альбуса? Ведь все, что мне известно о нечеловеческой сути Снейпа, я знаю лишь со слов директора! Гермиона однажды сказала, что, пройдя через врата смерти, люди становятся совсем не такими, какими были раньше, что личность их необратимо меняется и поэтому ни в коем случае не следует призывать духов умерших возлюбленных, друзей или… родителей. Что они могут причинить вам ужасный вред или вовсе убить, ведь никто не знает, какими они сделались на той стороне. Может, и Дамблдор…
- Мне грустно слышать, как ты это говоришь, - тяжелый вздох нарушил вязкую тишину.
- Директор! - Гарри смущенно вскочил. - Я не хотел сказать… то есть, я не имел в виду, что вы намеренно хотели мне повредить, я всего лишь…
- Должно быть, я заслужил твое недоверие, - Дамблдор грустно покачал головой. - Я и вправду не люблю объяснять своих поступков до времени, но иногда как раз времени-то на объяснения и не остается. Неудивительно, что я, человек, который столько раз ставил тебя лицом к лицу с неизвестностью, не открывая тебе ни причин, сделавших это противостояние необходимостью, ни его последствий, своими недомолвками породил в твоей душе сомнения, и сомнения эти не будут рассеяны, пока вся история не закончится. Одно лишь утешение - закончится она очень скоро. Теперь о Северусе. Из твоих слов я сделал вывод - тебе не удалось его обнаружить. Впрочем, я предвидел, что ты потерпишь неудачу в своих поисках.
- Да как он вообще сюда попал?
- Мальчик мой, ты сам его впустил.
- Я? Я его впустил?!
- Да, а потом пригласил его погостить.
- Директор, если бы я пригласил Снейпа погостить, будьте уверены, я не забыл бы об этом. Или, по-вашему, я лунатик?
- Нет, - улыбнулся Дамблдор. - Просто ты не узнал Северуса в его новом обличье, и можешь себя в этом не винить. Я и сам не сразу понял, под какой маской он скрывается.
Гарри молча пошевелил губами и огляделся.
- Ну что же, Северус, - сказал Дамблдор, обращаясь к филину, - может, довольно играть в прятки?
Филин взлетел и, опускаясь на пол, превратился в Северуса Снейпа. Он поправил мантию, отбросил жесткую прядь, упавшую на глаза, и посмотрел на Дамблдора с нескрываемой неприязнью.
- Для чего вам понадобилось раскрывать мое инкогнито, Альбус? - осведомился он голосом, несколько охрипшим, как будто ему давно не приходилось разговаривать. - Вы по-прежнему жаждете продемонстрировать каждому встречному, что вам известно все на свете?
- Я тоже рад тебя видеть, Северус, - невозмутимо отозвался Дамблдор. - Тебе не кажется, что не совсем вежливо находиться в чьем-то доме без ведома хозяев?
- Кому вы это говорите! - обрел голос Гарри. - Снейпу! Да он и представления не имеет о вежливости…. Знал бы я, что это он, положил бы яду в мясо, которым его кормил!
- И вы еще удивляетесь, что я не пожелал ставить этого типа в известность о своем местопребывании? - драматически поднял бровь Снейп.
- Я понимаю, что вам друг друга не хватало, - мягко проговорил Дамблдор, - но вы еще успеете пообщаться после моего ухода.
Ни Снейп, ни Гарри не обратили внимания на его слова.
- Я думал, что филин - это председатель Клуба Афины! А это оказались вы!
- Жизнь полна сюрпризов, - Снейп уселся в кресло и поглядел на Гарри самым вызывающим образом. - К тому же, одно другому не мешает. Почему бы мне не занять пост председателя Клуба в этой своей ипостаси? К руководящим постам мне не привыкать.
- Держу пари, вы получили огромное удовольствие, наблюдая, как я разыскиваю вас по всему дому, в то время как вы находились у меня за спиной, - Гарри смутно подумал, что лучше бы ему сохранять хладнокровие, но Снейп раздражал его, как колючка в носке.
- Гораздо большее удовольствие я получил, наблюдая за вашими попытками проникнуть в вами же запертую комнату, - с готовностью подхватил тему Снейп.
- Северус, мне было бы любопытно взглянуть на твое зелье, - вмешался Дамблдор. - Хочу убедиться, что все сделано правильно.
- Вы в этом сомневаетесь? - Снейп оскорбленно вскинул подбородок.
- Никогда не мешает проверить. К тому же, - продолжил Дамблдор, - сейчас мы должны оставить Гарри одного.
Прежде чем Гарри успел осведомиться, по какой причине именно сейчас ему надлежит пребывать в уединении, его бывший наставник выскользнул в коридор; волна сырого холода прошла по комнате, подобно сквозняку, и слабый запах тления, беспокоивший Гарри некоторое время, исчез. Снейп тотчас поднялся и последовал за Дамблдором, попутно бросив на Гарри взгляд, оттенок любопытства в котором смягчил общее выражение презрения.
Как только дверь за ним захлопнулась, Гарри проворно вскочил и вытащил из гардероба припрятанную там бутылку огневиски. Плеснув щедрую порцию в стаканчик из-под зубной щетки, он осушил его залпом, сделал страшную гримасу и повторил процедуру.
- И не смотри на меня так! - свирепо сказал он Хедвиг, глазеющей на него из клетки. - Ты тоже хороша: думать надо, кого к себе приглашаешь.
Гарри уселся на кровать, поставив бутылку рядом с собой, и взялся за подаренную Дамблдором книгу.
- Все началось, когда я был пьян, - сказал он себе. - Возможно, если я как следует напьюсь опять, все закончится. In vino veritas [*1].
Гарри откинулся на подушку, лениво перелистывая страницы. Иллюстрации, мелькавшие перед ним, отличались друг от друга лишь мелкими деталями, и Гарри забавлялся тем, что выискивал эти отличия, не обращая внимания на текст. Дождавшись, когда последняя миниатюра проявилась окончательно, Гарри принялся внимательно ее разглядывать.
Волдеморт с высоты трона начальственным оком озирал ряды своих приближенных: бледную, истомленную Лестранж, Петтигрю, с глубокомысленным видом ковырявшего металлическим пальцем в ухе, и невыразительные кучки людей в масках, шептавшихся между собой. Шахерезада покинула свой кувшин и блистала ярким нарядом и свежим румянцем, одинаково неуместными в столь зловещем окружении. Из знакомых персон отсутствовала разве что Нагини.
- Где ж ты, моя радость, свет очей моих? - пропел Гарри на Серпентаго и погладил нарисованного Волдеморта по голове. - Моя Минни меня покидает…
На лице Темного Лорда изобразилось неудовольствие, и Гарри поспешил отдернуть руку.
Карминные литеры проступили на желтоватой глади страниц, лоснисто заблестело сусальное золото на округлых завитушках, и все вместе сложилось в изысканно выписанный заголовок:

Продолжение повести о Странном Подарке

- Изо дня в день я слышу одно и то же, - Волдеморт не спешил радоваться бодрому сообщению Гойла о поражении, которое потерпел небольшой отряд совершавших рейд авроров от рук столь же немногочисленных Упивающихся. - В чем ты видишь повод для гордости, Гойл? Поубивать, помучить, и снова спрятаться в своей норе? Только подумать - я, рожденный властвовать над миром, вынужден скрываться в собственной столице! Почему же я все еще не уничтожил своих врагов, если дела обстоят так блестяще, как вы мне докладываете?
- Превратности военной удачи, мой Лорд, - тихо сказала Лестранж.
- Удача! Тот, кто наделен истинным мастерством, не ссылается на удачу и не отговаривается изменчивостью судьбы. Шахерезада!
Африта задумчиво рассматривала браслет, охвативший ее тонкое запястье; отлитый из темной бронзы, он изображал кобру, свившуюся кольцом. В ответ на оклик Темного Лорда она вскинула насурьмленные ресницы, и лицо ее выразило ту сосредоточенность, которая так приятна в умных подчиненных.
- Ты не умеешь предсказывать будущего - по крайней мере, так ты утверждаешь - но все же ты дух и близка к тонким мирам, так ответь мне: считаешь ли ты, что моя победа не заставит себя ждать?
- Мой супруг, царь Шахрияр, в военных походах никогда не миловал своих подданных, повинных в двух видах проступков: дезертиров и тех, кто раньше времени воздавал ему почести как победителю. Боги смеются над теми, чья самоуверенность чрезмерна.
Волдеморт замер, и двор его затих вместе с ним; сырой воздух наполнили миазмы страха и ожидания - так малярийные испарения поднимаются над гнилым болотом.
- Тебе, мой господин, не пристало искать сражений: ты слишком удалился от путей простых смертных, чтобы выиграть в битве. Твой ум изыщет иной способ сломить сопротивление врагов, и твоя будущая власть будет столь же велика, как твоя мудрость.
Волдеморт, наклонившийся вперед, чтобы не упустить ни единого слова, вновь откинулся на спинку трона. Сомнение и удовлетворение сменяли друг друга на его лице. Машинально он протянул руку и тут же сжал ее в кулак, ощутив под ладонью пустоту вместо сухой чешуйчатой шкурки.
- Кто-нибудь знает, куда подевалась Нагини? - спросил он отрывисто.
Лестранж и Петтигрю переглянулись и отрицательными жестами выразили свое неведение.
- О господин мой, сбрось с себя одежды тревоги и совлеки одеяние беспокойства, - проговорила африта в наступившей тишине. - Сердце подсказывает мне, что твоя любимица не погибла; напротив, в настоящий момент она пребывает в месте безопасном и приятном и не замедлит вернуться к тебе в ближайшем времени.
- Разве у тебя есть сердце? - Волдеморт уставился на Шахерезаду насмешливо и злобно. - Оно удивительно хорошо осведомлено о происходящем. Надеюсь, твои уверения окажутся более правдивыми, нежели истории, которыми ты меня потчуешь. Кстати, какого рода выдумкой ты собираешься меня развлечь на этот раз?
Шахерезада провела ноготком по бронзовым чешуйкам браслета.
- Раз уж речь зашла о змеях, не желает ли мой повелитель - да распространится твоя власть на весь подлунный мир и да просияет твое имя в веках! - выслушать сказку о гигантской змее, которая по воле рока обрела магическую силу, и о том, как некий человек возжелал завладеть источником этой силы?
- До чего же ты многоречива, - вздохнул Волдеморт. - Впрочем, это неизбежное следствие твоей профессии - или уместнее будет назвать это образом жизни?
- О царь времени, беспредельно твое великодушие, сладок мед твоих милостей, - африта прижала унизанные кольцами руки к груди. - Слушай же, о прохлада очей моих,

Рассказ о Змее, Проглотившей Перстень Царя Соломона.

Руфусу Скримджеру часто приходилось выслушивать прочувствованные рассуждения о прелестях домашнего уюта и тихом обаянии трапез за общим столом. Как он неоднократно убеждался, особенное пристрастие к подобным высказываниям питали те, кого судьба не обременила многочисленными домочадцами. Люди семейные к совместным завтракам, обедам и ужинам относились не в пример прохладнее. И не без причины.
Взять, например, утро в семействе Скримджеров. Пока министр наслаждался первой чашкой кофе, вникая в газеты, еще пахнущие свежей типографской краской, его жена и дочери тарахтели наперебой, точно побились об заклад, кто выдаст больше слов в минуту. Насколько Скримджер мог судить, ситуация склонялась к боевой ничьей.
- Вот послушайте: на перстне царя Соломона было вырезано величайшее из девяноста девяти имен Аллаха…
- Папа, а кто это - Аллах?
- Это кто-то вроде нашего Мерлина, да, папа?
- Угу.
- Так вот, представь себе, ужи со всей округи сползлись к ним в лабораторию, как только этот аппарат заработал …
- … и с его помощью Соломон мог повелевать птицами, ветрами и джиннами, и не было в мире правителей, равных ему мудростью. Он…
- Папа, а кто такие джинны?
- Ты такая необразованная, Делия, мне прямо стыдно тебя слушать. Правда, папа?
- Угу.
- … а Лидия жутко боится змей, и тогда она сказала профессору…
- … мог проникать в тайные замыслы своих врагов и расстраивать их интриги до того, как ему успевали причинить вред. А после его смерти перстень положили в гробницу вместе с телом, так вот, детеныш кобры…
- … "Это уже переходит всякие границы!" А профессор…
- … проник в склеп через крохотную трещину в стене и, проглотив перстень, мгновенно сделался исполинских размеров и не сумел выползти обратно. Священники, охранявшие могилу своего царя, пытались уничтожить чудовище, потому что змеи в их религии считались нечистым животным и порождением дьявола…
- Папа, а чем занимается дьявол?
- … отвечает Лидии: "Наша цель в том и заключается, чтобы перейти всякие границы!"
- …однако этого они сделать не сумели, потому что змея приобрела магические способности, и, кажется, для священников эта история закончилась плохо… вот бы найти эту змею и заставить ее выплюнуть перстень…
- Папа! Делия в меня плюнула!
Тут газета грозно зашуршала, и потерявший терпение глава семейства восстал из-за стола подобно Зевсу-громовержцу, вместо пучка молний потрясая вилкой с насаженным на нее копченым лососем.
- Вот вам тихий семейный досуг! - пророкотал он. - На службе у меня - ад кромешный, так могу я спокойно позавтракать хотя бы в собственном доме?
- Но, дорогой, - Кэролайн Скримджер склонила голову набок, - дети совсем тебя не видят. Им хочется поговорить с тобой хотя бы за завтраком. Видишь, Симона специально встала в восемь часов утра…
- Чтобы прочитать мне про перстень царя Соломона и огромную змею. Спасибо, деточка.
- Пожалуйста, папочка, - ответила ничуть не смущенная Симона. - А может, тебе эти сведения в работе пригодятся?
- О да, чрезвычайно полезная информация. По правде говоря, я предпочел бы спокойно прочесть утренние газеты.
- Что в них такого, чего бы ты не знал? В конце концов, ты же министр, - миссис Скримджер пожала изящными плечами.
- Ну вот хотя бы сообщение о том, что в лаборатории профессора Хоггарта готовится эпохальное открытие…
- Новая диета? - заинтересовалась Симона.
- Нет, - холодно ответил Скримджер. - Хоггарт разрабатывает методику, с помощью которой можно проникнуть во Вселенные, лежащие на иных энергетических уровнях по сравнению с нашей, то бишь, в параллельные миры.
- Да ведь я тебе об этом и рассказываю! - воскликнула миссис Скримджер с обидой. - Профессор Хоггарт испробовал свой новый аппарат. Предполагалось, что он будет беспрерывно транслировать магические формулы, создавая энергетический туннель для проникновения в эти самые параллельные миры. Вместо этого аппарат сработал как манок, и в лабораторию сползлось множество змей.
- Папа, а что такое - "ад кромешный"? - очень кстати спросила пятилетняя Корделия.
- Это завтрак в нашей семье, - мрачно ответствовал Скримджер. - Почему у тебя полосы на щеках? Ты плакала?
- Нет, папа, - серьезно ответила Корделия. - Это чешуя. Мы с Фиби играли в ПрОклятого Мага и его змею. Я была змеей.
Симона засмеялась.
- Какой кошмар, - миссис Скримджер беспомощно поглядела на мужа.
- Да, - согласился Скримджер. - Кошмар. Если журналисты пронюхают, что дети министра Магии играют в Проклятого… невероятно! Как вам только в голову такое пришло?
- Это я придумала! - похвасталась Фиби.
Скримджер не успел ответить. Огромный мраморный камин фыркнул, плюнул зеленым пламенем, и в нем показалась прилизанная голова Персиваля Уизли, вокруг которой вилось несколько бумажных самолетиков. Одно из посланий вспыхнуло и перешло в крутое пике, остальные вырвались на свободу и устремились к министру. Тот нетерпеливо отмахнулся.
- Что у вас, Уизли?
- Глава отдела Тайн просит вас немедленно его принять.
- Просит или требует? - Скримджер поднялся из-за стола, раздраженно бросил салфетку подскочившему домовому эльфу и, тяжело ступая, направился к камину.
- Хорошего тебе дня, дорогой, - сказала ему в спину жена, дочери вторили ей тоненькими голосами.
Скримджер обернулся, помахал им рукой и шагнул в камин.
Атриум всегда казался Скримджеру образцом дурного вкуса: точно царь Мидас прогулялся по залу ожидания какого-нибудь маггловского вокзала[*2]. Скримджер предпочел бы появляться непосредственно в своем кабинете, однако сотрудники отдела собственной безопасности при одном намеке на это подняли такой крик, что министр сдался без боя.
- К чему эта спешка? - проворчал Скримджер, усаживаясь в громоздкое, но удобное кресло. - Неужели нельзя было позволить мне закончить завтрак?
Высокий мужчина неторопливо обернулся. Лицо его скрывал низко надвинутый капюшон, кисти рук прятались в длинных рукавах мантии. Все, что Скримджер знал об этом человеке - что он является главой отдела Тайн уже несколько лет, что он худ и долговяз, а голос его, хоть и неизменно понижаемый почти до шепота, отличается приятным звучанием и богатством модуляций.
Скримджера несказанно раздражало положение, при котором он фактически оказался незнаком с одним из своих подчиненных, однако пока что он не видел путей к разрешению этой проблемы.
- Возможно, вы извините меня, если узнаете, что я не только не завтракал, но и не ложился.
В голосе собеседника Скримджер услышал усмешку и рассердился.
- Ваши привычки - это ваше личное дело. Перейдем к теме, которую вы желали со мной обсудить.
- Никто не желает этого так, как я, - человек в черном помолчал. - Сегодняшней ночью я смотрел в Зеркало Бездны, и знаки, которые в нем появились, требуют немедленного обсуждения.
Министр неловко заерзал в кресле. Сам он ни разу не решился заглянуть в пресловутое Зеркало, которое, строго говоря, зеркалом не являлось: это был заключенный в круглую раму участок абсолютной тьмы, и увидеть в нем что-то возможно было, лишь сунув голову прямо в эту раму. Насколько Скримджер знал, предшественник нынешнего главы невыразимцев однажды вернулся с такой экскурсии в неизвестность без головы, что и дало собеседнику министра возможность занять этот пост.
- Скажите, господин министр, какое, по-вашему, положение занимает при Проклятом Маге его змея, Нагайна?
- Какое… ну, что-то вроде собаки.
- Зеркало свидетельствует, что эта змея является джокером в нашей игре, и, если мы хотим оставить победу в этой партии за собой, нам надлежит немедленно нейтрализовать Нагайну.
- Учитывая, что она является постоянной спутницей Проклятого Мага, это будет не так-то просто сделать.
- Я не сказал, что это просто. Я сказал, что это необходимо.
Подперев кулаком тяжелый подбородок, Скримджер сказал:
- Вашим сотрудникам будет оказана любая помощь, которая им потребуется для уничтожения этой змеи.
- Нет, - капюшон качнулся. - Уничтожать ее не следует. Кроме того, я не собираюсь посвящать сотрудников в эту… проблему. О ней будем знать только вы и я.
- Вы сами займетесь… эээ… устранением?
- Сам? - тихий неприятный смешок прошелся по нервам Скримджера, будто наждак. - О, разумеется, я займусь. Вы сказали, что готовы мне посодействовать. Мне нужно, чтобы вы организовали мне встречу с неким профессором Александром Хоггартом.
- Хоггарт? Ах да. Параллельные миры. Вы хотите, чтобы Хоггарт выманил для вас змею из убежища при помощи своего чудо-аппарата, который действует, кажется, не совсем так, как хотелось бы уважаемому профессору?
- Примите мои комплименты вашей осведомленности и проницательности, господин министр. С вами намного приятнее работать, чем с Фаджем, - глава отдела Тайн склонил голову с преувеличенной любезностью, и в душе министра шевельнулось подозрение, что собеседник над ним насмехается.
Скримджер бесстрастно улыбнулся; лишь очень внимательный наблюдатель мог бы заметить, как его ноздри на миг раздулись в гневе.
- Бодерик Боуд принесет некоторые материалы, которые могут оказаться вам полезны. Впрочем, господин министр, я позабыл про вашу занятость. Я не вправе просить вас заниматься этим делом лично. Пускай кто-нибудь из ваших подчиненных назначит Хоггарту встречу. Об остальном я позабочусь. Позвольте напомнить вам, что дело не терпит промедления, ибо медлительность в делах оставляет после себя раскаяние.
- Меня можно упрекнуть во многих грехах, но медлительность мне несвойственна, - сухо ответил Скримджер. - Материалы все равно пришлите. У вас все?
- Да, - невыразимец одним движением поднялся из глубокого кресла и направился к выходу. - До встречи, господин министр. Благодарю, что уделили мне время.
- Не стоит благодарности, - вежливо ответил Скримджер. - Обращайтесь за помощью, когда вам заблагорассудится.
- Не премину воспользоваться вашим предложением.
Снова раздался тихий смешок, и черная фигура покинула кабинет.
Скримджер выждал несколько секунд, а потом от души треснул кулаком по столу и витиевато выругался.
- Ничего, - сказал он, взяв себя в руки. - Я на этом посту без году неделя. Фадж их всех распустил, но если они полагают, что вечно будут пользоваться суверенитетом, а я при них буду вроде маггловской королевы, которая царствует, но не правит, то очень ошибаются. Времени у меня мало, вот что. Сидя и дожидаясь, когда этот хваленый Поттер справится с Проклятым Магом, я ставлю себя в заведомо проигрышное положение.
Скримджер взял информационные сводки со стола и просмотрел их по диагонали.
- Пока мальчишка ничем себя не проявил. Надеюсь, не проявит и в будущем, учитывая, что он наотрез отказался со мной сотрудничать. Одержит он победу - я к ней окажусь не причастен, потерпит поражение…
Скримджер задумался. Было время, когда он всерьез рассматривал возможность пойти на соглашение с Проклятым Магом, предоставив ему и его партии определенную власть, однако безудержное честолюбие и явные маниакальные наклонности возможного союзника его остановили. Положение одного из участников коалиции Проклятого Мага определенно не устроит, он жаждет единоличной диктатуры.
Скримджер занял пост министра лишь благодаря разброду и шатанию, возникшим в Министерстве после нелепой гибели Дамблдора; перспектива тягаться с конкурентом, подобным Проклятому, его совершенно не прельщала, тем более что ему, в отличие от последнего, положиться было особо не на кого. Союзники министра связывали с ним большие надежды, но в критической ситуации поддержки от них ждать не приходилось. Единственные люди, которым он мог всецело доверять - это его семья: жена и тесть, владелец крупнейшей фармацевтической сети в Новом Свете, свой человек в кулуарах Национального Конгресса. Скримджер вспомнил оживленное личико Симоны и улыбнулся. Умная девочка, вся в мать. Через пару лет надо бы найти ей хорошего мужа... из молодых, подающих надежды политиков. Скримджер мысленно перебрал возможных кандидатов и тяжело вздохнул: ни один не отвечал его требованиям ни как подающий надежды политик, ни как будущий зять.
- Да, перстень царя Соломона мне бы не повредил, - министр бросил сводки на стол. - И еще эти отдел Тайн со своей змеей. Со своей змеей…
Скримджер отрешенно уставился в стол. Наитие, осенившее министра, было настолько невероятно и абсурдно, что он поверил в него сразу же. "Верую, ибо абсурдно", - сказал он себе: книга Симоны, полосы на щеках младшей дочери, неудачный эксперимент профессора Хоггарта, и, наконец, глава отдела Тайн со своим сообщением - все это были разрозненные кусочки головоломки, которые случайно и вдруг сложились в осмысленную картину, обещавшую перспективы странные, но чрезвычайно заманчивые.
Скримджер постучал палочкой по морской раковине, совмещающей функции пресс-папье и селектора, терпеливо переждал серию кашляющих звуков и сказал в раструб:
- Мистер Уизли, зайдите ко мне. И сообщите в Подкомиссию по программам связи с инвариантными мирами, что мне нужны материалы по разработкам профессора Хоггарта.

- Этот аппарат можно было создать, приложив минимум усилий, уже десять лет назад, - сказал Хоггарт, хмуро поглядев на Скримджера из-под лохматых бровей.
Внешностью он напоминал скотч-терьера: маленький, квадратный, задиристый, с большой головой и жесткой черной шевелюрой.
- В таком случае, почему его не создали?
Кофе в чашке Скримджера превратился в горькую холодную бурду, но он этого не заметил, увлеченный беседой.
- Это не обещало немедленной прибыли, - Хоггарт пожал плечами. - Вы слышали легенду о том, как мой тезка, Александр Македонский, облетел вокруг света за шесть дней на гигантской птице? Знаете, как он заставил ее лететь? Держал перед ее клювом кусок мяса, привязанный к шесту. Это иллюстрация к нашему с вами разговору: чтобы заставить кого-то сделать то, что тебе хочется, нужно предложить хорошую наживку.
Скримджер мысленно усмехнулся.
- Этот проект так важен для вас?
Хоггарт болезненно скривил губы.
- Он важен и для вас, только вы не желаете этого понять.
- Отчего же? Я консерватор, но не ретроград.
Хоггарт моргнул и невесело улыбнулся.
- Вы о своих убеждениях? Я далек от политики. В Древней Греции меня назвали бы "идиотом" с полным на то основанием.
- Ну что вы! - вежливо запротестовал Скримджер.
- Да. "Идиот" буквально означает "человек, не интересующийся политикой".
- В самом деле? Я не знал, - Скримджер улыбнулся. - Непременно использую эти сведения, если кто-нибудь назовет меня идиотом.
- Рад был служить, - саркастически отозвался Хоггарт.
- Вернемся к нашей теме. Как министр Магии, я готов способствовать всему, что идет во благо обществу, и я бы твердо обещал вам, что ваш проект профинансируют, будь сейчас другое время.
- Другое время? - Хоггарт нахмурился. - А с этим что не так?
- Ну как же! Идет война. Люди думают только о спасении собственной жизни - до науки ли им сейчас?
- Им всегда не до науки, - Хоггарт вздохнул. - Однако плодами ее они пользуются с большим удовольствием. Значит, вы ничего не сможете сделать?
- Этого я не говорил, - Скримджер собрал душевные силы в единый сгусток энергии и уставился ученому в глаза. - Собственно, эту беседу я затеял с определенной целью. Вы можете оказать нам помощь, и тогда… вот тогда вы можете рассчитывать на самую щедрую поддержку правительственных фондов.
- Чего же вы от меня хотите? - Хоггарт откинулся на спинку жесткого стула и положил ногу на ногу.
Скримджер опустил взгляд, опасаясь спугнуть собеседника.
- Я слышал о вашем последнем эксперименте. Я имею в виду, о его незапланированных последствиях.
- Не думал, что в Лондоне столько змей, - криво усмехнулся Хоггарт. - Правда, до самой лаборатории добралась лишь парочка, и те сразу же издохли, остальные замерзли на улице, но все равно инцидент неприятный.
- М-да. Вам это покажется странным, но моя просьба будет связана именно с этим побочным эффектом. Мне нужно, чтобы на одну ночь вы установили ваш аппарат в месте, которое я вам укажу, таким образом, чтобы излучение шло в определенном направлении.
Хоггарт задумался. Смысла в словах Скримджера он не уловил, но знал: больше тот ничего не скажет.
- Хорошо, господин министр, - проговорил он, немного сомневаясь. - Я думаю, это можно будет сделать.
- Отлично, - произнес Скримджер с огромным облегчением. - Я сам буду при этом присутствовать. Вы покажете мне, как пользоваться аппаратом и уйдете. Потом вернетесь и заберете ваше оборудование. Это все, что от вас требуется. Ах да. Операция, проводимая Министерством, крайне важна и требует повышенной секретности.
- О ее важности свидетельствует уже то, - заметил Хоггарт, - что вы непосредственно принимаете в ней участие. Я согласен на все ваши требования, кроме одного. Аппарат слишком сложен в применении, чтобы научить вас пользоваться им за несколько часов. Видите ли, произнесение заклинаний в определенной последовательности требует некоторой подготовки, одновременно в действие приводятся различные части механизма. Если процесс включения будет проведен неправильно, возможны последствия посерьезнее змеиного нашествия.
- Что вы предлагаете? - осведомился Скримджер.
- Я останусь с вами. Сам приведу аппарат в рабочее состояние, сам его выключу.
- Оставаясь во время операции со мной, вы подвергаете себя большой опасности, - заметил Скримджер, прикидывая, насколько присутствие свидетеля может помешать его планам.
Хоггарт пожал плечами.
- Своей судьбы никому не миновать, - сказал он философски. - Поймите, без меня вам аппаратом просто не воспользоваться. Решение за вами.
Скримджер подумал и кивнул.
- По рукам.

Скримджер решил не извещать главу отдела Тайн о том, что намерен справиться с Нагайной самолично, а поставить его перед свершившимся фактом впоследствии, когда дело будет сделано. Ставки были высоки, и возможным недовольством невыразимца можно было пренебречь.
"Если же мне удастся осуществить задуманное, - думал Скримджер, - мне уже никогда не придется беспокоиться из-за чьего-то отношения к моим действиям".
Через Боуда, который принес материалы по Нагайне (очень немногочисленные), министр уведомил главу отдела Тайн, что Хоггарт не сможет встретиться с ним в течение ближайших трех дней; вместо ответа последовало выразительное молчание, Скримджера обеспокоившее. Впрочем, беспокойство его оказалось не настолько велико, чтобы отказаться от намеченного плана.
Вызвав к себе руководителей всех комитетов и управлений Отдела обеспечения магического правопорядка, Скримджер учинил им грандиозную выволочку, обвиняя в некомпетентности и бездействии, безжалостно отметая все аргументы, выдвигаемые в свое оправдание. Особенно досталось бывшим коллегам.
- Мы не управляем ситуацией! - гремел Скримджер, размышляя при этом, как бы половчее спровоцировать Робардса на нужную реакцию. Ему не хотелось охотиться за Нагайной открыто - это могло вызвать ненужные вопросы; к тому же он находился в цейтноте: глава отдела Тайн не долго будет оставаться в неведении относительно того, что Хоггарта даже не известили о его приглашении к беседе, и, разумеется, ему будет крайне любопытно, почему Скримджер предпочел встретиться с ученым первым. Рейд авроров послужил бы отличным прикрытием. Нагайна погибнет, убитая в стычке, и что бы там не подозревал невыразимец, истины ему все равно не узнать.
- Банды Упивающихся Смертью делают все, что хотят, а чем отвечаем им мы? Расклеиваем по стенам плакаты? Убийство руководителя Ордена Феникса в его собственной цитадели, окончательно скомпрометировало нас в глазах общественности. Скоро люди начнут переходить на сторону Проклятого Мага просто от безысходности. Возможно, именно так они и поступают уже сейчас. А чего дожидаемся мы? Пока люди Проклятого не заявятся прямо в Министерство, как это случилось при Фадже?
Гавейн Робардс сидел, сжав губы и опустив глаза; его лошадиное лицо в обрамлении рыжеватых бакенбард оставалось по обыкновению невыразительным. Скримджер видел, как он соображает, что в действительности нужно министру - он много лет проработал бок о бок со Скримджером и слишком хорошо его знал, чтобы не понимать: за сегодняшним разносом скрывается некое тайное намерение. Скорее всего, Робардс вообще ничего не скажет, предоставив наступать на грабли своему заместителю. Тот и в самом деле не выдержал.
- Дамблдора предали, - напомнил он сквозь зубы.
- Что вы говорите? Может быть, этому прославленному мудрецу следовало бы быть более аккуратным в выборе доверенных лиц? - Скримджер тряхнул шевелюрой, точно раздраженный лев. - Дамблдор погиб из-за собственного просчета, а стало быть, пора перестать полагаться на его сомнительные стратегмы. Или вы, Хмури, по-прежнему рассчитываете, что от Темного Лорда вас избавит школьник, потому что это предсказала вечно пьяная шарлатанка?
- Я верю в предсказание, - угрюмо ответил Хмури, - и верю в Гарри.
- А я верю в то, - отрезал Скримджер, - что если хочешь, чтобы дело было сделано, нужно сделать его самому. Что касается вашей пресловутой надежды колдовского мира, самое место ей на дне ящика Пандоры [*3].
Кто-то тихо засмеялся. Хмури, не получивший классического образования, насупился, но огрызнуться не посмел. После смерти друга и покровителя он оказался в довольно шатком положении и вынужден был соблюдать осторожность, чтобы сохранить свое место. На его характере это сказалось не лучшим образом.
- У нас есть сведения о том, что отряд Упивающихся готовит вылазку, - проскрипел аврор. - И мы намереваемся подготовить этим сволочам небольшой сюрприз.
- Вот это уже лучше, - кивнул Скримджер. - Если все пройдет, как задумано (он скрестил пальцы руки под столом), мы сможем дать информацию о рейде в газеты. В каком месте произойдет диверсия?
- Они собираются напасть на редакцию "Ежедневного пророка".
Присутствующие ахнули. Робардс поправил манжету и поглядел на Скримджера несколько юмористически.
- Так что информация в любом случае попадет в газеты, - дополнил он сообщение Хмури.
- Вот как? - Скримджер не мог позволить себе выказать растерянности.
Подумав секунду, он сказал:
- Предупредите Каффа… нет, не предупреждайте. Пусть все думают потом, что вылазка произошла спонтанно, и только постоянная бдительность и оперативность наших мракоборцев не допустила трагедии свершиться. Упивающиеся не должны знать о засаде.
- Я считаю, что нужно эвакуировать журналистов, - сказала Леонора Бей, директор Пресс-центра.
- Нет. Тогда Упивающиеся не нападут на редакцию, а совершат диверсию в другом месте, и вот об этом мы уже ничего знать не будем. Кто возглавит оборону?
- Аластор, разумеется, - тихо отвечал Робардс.
"Непременно нужно, чтобы он присоединился к моей партии, - подумал Скримджер. - Вещь в себе… его жена в родстве с Лестранжами - не сыграть ли на этом?"
Вслух он сказал:
- Хмури, вы обречены победить. Если вы отразите нападение, то станете национальным героем, журналисты будут носить вас на руках. Если нет, прощайтесь со своим местом.
- Нет необходимости напоминать мне о моих профессиональных обязанностях, - искусственный глаз Хмури уставился на Скримджера. Министра, который не выносил уродства, передернуло. - Мне-то на известность наплевать.
- В таком случае постарайтесь, чтобы ни одного журналиста не оказалось рядом в то время как вы будете истязать Круциатусами пленных, - невозмутимо сказал Скримджер. - У вас и без того репутация садиста, а такая известность нам определенно не нужна. Итак, господа, все свободны. Господин Хмури, я хочу взглянуть на план операции. Передадите мне копию через Уизли.
- Что ж, - произнес Скримджер, оставшись в одиночестве. - Место мне известно. Но придет ли змея на зов?
Он задумчиво полистал страницы манускрипта, описывающего привычки и обыкновения существ из племени Нагов, внимательно прислушиваясь к тихому речитативу бронзовой статуэтки Ганеши [*4], переводившего текст с санскрита на английский. Несколько формул, которыми пользовались брахманы, желавшие пообщаться с Нагами, показались Скримджеру полезными, и он велел Ганеше их записать.
Затем Скримджер изрядно озадачил главного врача клиники Святого Мунго, потребовав, чтобы тот ознакомил его с заклинаниями, применяемыми при оказании первой помощи людям, в дыхательных путях которых застрял инородный предмет. Оставив опешившего колдомедика недоумевать о причинах столь внезапного интереса к медицине, довольный министр проверил свою волшебную палочку и счел, что готов к предстоящей вылазке.
Теперь оставалось лишь связаться с Хоггартом и положиться на милость судьбы.

День, морозный, но ясный, сменился свирепыми декабрьскими сумерками. Скримджер защитился согревающим заклинанием и меховым плащом, но его продолжало потряхивать - не от холода, от волнения. Последний раз он испытывал подобное чувство, когда ожидал своего нынешнего назначения.
Хоггарт заканчивал установку, тихо бормоча заклинания и поворачивая какие-то рукоятки на своем агрегате.
Скримджер поднял голову. Он всегда любил звезды, и сейчас светящиеся холодные точки повторили для него свой коронный номер, который никогда ему не приедался, сложившись в очертания знакомых созвездий. Под ногами что-то зашуршало, Скримджер вздрогнул и опустил глаза: ветер нес по снегу обертку от шоколадной лягушки. Фольга взлетела вверх и медленно опустилась по дуге, похожая на упавшую звезду.
"Скоро Рождество", подумал Скримджер.
- Я закончил, - Хоггарт закашлялся, поперхнувшись колючим ветром.
- Хорошо. Вы использовали те формулы, которые я записал для вас?
- Да, - Хоггарт вздохнул. - Надеюсь, я произнес их правильно. Вы ведь знаете, что делаете?
- Не сомневайтесь. Все будет хорошо. Но вы можете уйти, если хотите, - сделал последнюю попытку Скримджер.
Ученый упрямо покачал головой. Некоторое время они молча смотрели на небо.
- Интересно, а ТАМ созвездия похожи на наши? - спросил Хоггарт скорее себя, чем Скримджера.
- Возможно, этих миров вообще не существует, - Скримджер оперся спиной на кирпичную стену. Ноги устали, но присесть было не на что. Из подворотни вылезла крыса и очень внимательно посмотрела на министра, повернулась и шмыгнула обратно.
- Что, если наша Вселенная - единственная? Чем вы располагаете, помимо догадок, предположений и неподтвержденных гипотез?
- Верой, - Хоггарт засунул кисти рук в рукава, напомнив Скримджеру главу отдела Тайн.
- Я полагал, что ученые верят только в факты.
- Факты? - Хоггарт сердито тряхнул головой. - Представьте себе муравья, обычного черного муравья, копошащегося у подножия Эвереста. Какие факты могут быть ему известны о высочайшей в мире горе? Мы оцениваем окружающий нас мир с помощью разума и пяти чувств. Но наш разум слишком слаб, наши чувства слишком ограничены, а наш кругозор слишком узок, чтобы принять их за единственно верное мерило. Однако не можем же мы просто опустить руки, верно? Мир познаваем: это краеугольный камень любой науки. Любой цивилизации, - Хоггарт помолчал, потом виновато улыбнулся. - Мне трудно выразить все это, я не привык много говорить, но ведь вам и самому известно, как возникают гипотезы. Это процесс повседневный. Вы накапливаете факты, сами того не сознавая; это просто действие, автоматически осуществляемое нашим мозгом. Потом внезапно количество переходит в качество, и вам вдруг приходит в голову нечто, о чем вы раньше и не задумывались. Тут необходимо сделать допущение, понимаете? Вы не можете сразу оценить, насколько ценна ваша идея; это нужно проверить. Вы собираете новые факты, ненужные отбрасываются, нужные дополняют пробелы в вашей головоломке, и вот наконец вы говорите себе: "Да, это верно" или "Нет, я ошибался; зато теперь я точно знаю, что это - не так". Но сначала все же была вера, и сначала было допущение.
Скримджер нахмурился и медленно кивнул.
- Значит, вы сделали допущение.
- Да.
- И у вас есть факты, которые его подтверждают.
Вместо ответа Хоггарт сказал:
- Ненавижу крыс.
Скримджер проследил за взглядом ученого. Давешняя крыса вернулась и привела трех подружек. Зверьки топтались у стены, поджимая голые лапки.
- Что им тут нужно?
Скримджер не успел ответить. Страшный, задыхающийся крик мгновенно вернул их от гносеологических проблем к вопросам непосредственного выживания.
Крысы с визгом бросились в стороны, когда из подворотни выскочил человек, в котором Скримджер узнал одного из авроров, отправившихся в рейд. Он пробежал пару шагов, упал и перекатился на живот, подняв над собой палочку отчаянным жестом. Тяжелое, прерывистое дыхание аврора, который лежал на снегу, не пытаясь подняться, смешивалось с иными звуками, стремительно приближавшимися к ним - свистом и шелестом.
- Она пришла! - воскликнул Скримджер, забывшись.
- Мерлин, - прошептал Хоггарт.
Вечерние сумерки успели сгуститься в чернильную тьму, и в этой тьме засверкали два изумрудных огня. Гигантская змея стремительно вырвалась из узкой щели между домами и замерла над распростертым на мостовой человеком. Тот не сопротивлялся. Рука с палочкой бессильно упала на снег. Змея замедлила свое движение и замерла над аврором, раздув капюшон и чуть заметно покачиваясь.
- Что с ним? - безжизненно и почти беззвучно произнес Хоггарт. - Он умер?
- Если и умер, то от страха, - Скримджер успел оправиться от первоначального шока, вызванного внезапностью.
Он бы предпочел, чтобы этот ненужный свидетель действительно умер, но сомневался, чтобы это было так.
Скримджер шагнул вперед, пошатнулся, проклиная свою хромоту. Змея развернулась на хвосте, ее холодные, немигающие глаза вперились в нового противника. Поперек каждого глаза стоял узкий зрачок, похожий на восклицательный знак: "Внимание, опасность!" Скримджера словно окатило ледяной водой, но он, упрямо склонив голову, двинулся к Нагайне. Палочка в руке не дрожала. Каждая мышца подобралась, сердце билось часто и ровно. Скримджер подумал вскользь, с проблеском сожаления, что кабинетная работа навсегда лишила его этого упоения моментом: когда ты вот так идешь на врага - глаза в глаза - и пульс, словно метроном, отсчитывает мгновения, и мир становится теснее яичной скорлупы, и один из вас должен его покинуть, поскольку этот мир одноместен… мысль мелькнула и ушла.
Аврор лежал между Скримджером и Нагайной, как брошенная перчатка. Змея зашипела и прянула.
- Vome! - крикнул Скримджер, отскочив с проворством, которого трудно было ждать от человека его возраста и комплекции. - Auferte!
"Я еще в силе", - подумал он, оскалив зубы в улыбке, и сделал новый выпад.
Змея словно налетела на невидимый барьер, странно дернула головой; судорога прошла по ее телу. Вытянувшись, сделавшись невероятно длинной, Нагайна вдруг рухнула наземь, прямо на злополучного аврора. Скримджер услышал, как хрустнули кости под тяжестью бревнообразной туши, и бедняга застонал и забился, выходя из смертельного оцепенения. Они катались по узкому переулку, Хоггарт, про которого министр совсем забыл, вскрикнул, когда змея, содрогающаяся в конвульсиях, с лязгом врезалась в его драгоценный аппарат.
- Кольцо, - зарычал Скримджер, - отдавай кольцо!
Змея скрутилась петлей, хвост ее хлестнул Скримджера по больному колену. Министр задохнулся и упал на четвереньки. Узкая пасть распахнулась прямо перед его глазами, с загнутых клыков капали желтые капли яда, глотка, похожая на алый гофрированный шланг, сократилась, и показался предмет, отсвечивающий металлом.
- Vome, - прохрипел Скримджер, - Vo…
Змея издала жалобный свист, новая судорога выгнула волной ее хребет, и на снег выпал перстень, подкатившись прямо к Скримджеру. Нагайна снова засвистела; стремительно уменьшаясь в размерах, она сжималась, съеживалась - так капля воды, размазавшаяся по гладкой поверхности, мгновенно собирается в плотное стеклянистое тело.
- Я не ошибся, - Скримджер поднял перстень, стер перчаткой толстый слой слизи, его покрывавший, и брезгливо отбросил перчатку в снег.
- Я не ошибся, - повторил он, все еще не в силах до конца поверить, что его дикая, безумная гипотеза подтвердилась.
Перстень царя Соломона (тяжелый, червонное золото маслянисто отсвечивает красным) лежал на ладони Скримджера, в треугольнике, образованном линиями Жизни, Сердца и Здоровья. Среди резьбы, украшавшей печатку - распускающихся цветов, и пальмовых дерев, и гранатовых яблок - выступали угловатые буквы.
Скримджер оглянулся на Хоггарта. Ученый, ничего вокруг не замечая, хлопотал над своей установкой. Аврор, лица которого Скримджер не видел, стоял на коленях и стонал, держась за ребра. Обоим свидетелям явно было не до министра. Скримджер удовлетворенно улыбнулся, поднял ладонь повыше, к самым глазам, чтобы лучше разглядеть свою добычу, и в тот же миг сгусток тьмы отделился от черного неба. Две огромные звезды сверкали на нем подобно глазам.
Это и были глаза, понял Скримджер, когда удар широкого крыла сбил очки с его носа, а когтистая лапа схватила перстень. Еще один удар крыла, и птица взмыла в воздух.
- Хоггарт! - заорал Скримджер, падая на колени и разыскивая очки в снегу. - Хоггарт, ловите его!
- Кого? - ученый подошел и подал Скримджеру очки. - Кого ловить?
- Да филина этого чертова! - Скримджер вскочил, оттолкнув Хоггарта, и обвел лихорадочным взглядом небосклон и низко нависшие крыши зданий.
- Бесполезно, - простонал он. - Ушел, будь все трижды проклято! Откуда взялась эта тварь?!
- Я вообще не понимаю, что вам нужно, - сердито сказал Хоггарт. - Вы охотились на эту змею? Так вон она, ползет к подворотне.
Скримджер махнул рукой.
- Провались она, эта змея, - сказал он. - Впрочем, джокером в колоде ей уже определенно не стать… Хоть этой цели я достиг.
- М-мистер Скримджер? Министр! - раненый аврор наконец пришел в себя настолько, что мог воспринимать окружающую действительность. - Что вы здесь делаете?
- Решил тряхнуть стариной, - Скримджер смахнул с мантии снег и величественно выпрямился. - Что с атакой Упивающихся?
- Не знаю, - аврор, кривясь, встал. - Схватка была в разгаре, когда появилась эта тварь. Она посмотрела на меня, и… я больше ничего не помню. Кажется, я бежал…
- И добежали как раз вовремя, - сухо сказал министр.
Тень прошла по снегу, послышались мягкие удары крыльев по воздуху, и Скримджер вскинул голову, как лев, на которого выскочила антилопа.
Птица оказалась всего лишь почтовой совой.
"Упивающиеся бежали, - сообщение писалось в спешке, и министр с трудом разбирал каракули Хмури. - Атака захлебнулась. Здесь нашествие крыс. Улица и здание редакции наводнены крысами. Тьма-тьмущая пасюков, и их все больше. Журналисты в панике. Что делать? Срочно пришлите подмогу! Хмури"
- Кажется, Хоггарт, - Скримджер задумчиво посмотрел на аппарат, - вы все же сделали что-то не так.
- Что случилось? - вяло отреагировал Хоггарт.
- Теперь это крысы. Они взяли штурмом редакцию "Ежедневного пророка". Молитесь, Хоггарт, молитесь всем богам, чтобы журналисты не узнали, чьих это рук дело. Иначе вас достанут даже в параллельных мирах.

Разумеется, они узнали.
Скримджеру было неведомо, кто проболтался об его участии; сам он, во всяком случае, молчал - ему совсем не хотелось, чтобы глава отдела Тайн знал о его ночных приключениях; однако факт оставался фактом: первую полосу всех газет на следующее утро занимала статья о нападении на редакцию "Ежедневного пророка", доблестно отбитое аврорами, причем из "достоверных источников" стало известно, что в бою принимал участие и сам министр. "Что ж, - философски думал Скримджер, принимая поздравления подчиненных, - хоть какую-то пользу я из всего этого извлек".
Вторая же полоса посвящалась нашествию крыс на город. Пострадала не только редакция; взбудораженные животные метались по улицам, пробирались в дома, нападали на их обитателей. Делегация из доброй полусотни крыс посетила "Дырявый котел", вызвав там неслыханную панику. Особого материального ущерба город не понес, зато морального было столько, сколько не удавалось нанести всем Упивающимся, вместе взятым, с самого начала противостояния.
Хоггарту не повезло: Скитер, которая делала репортаж об ученом и знала его в лицо, наткнулась на него, когда тот разбирал свою машину. К счастью для Скримджера, произошло это после того, как он отбыл в Министерство принимать меры по спасению города от серых завоевателей. Без труда сложив два и два, Скитер немедленно выложила статью с результатами своих вычислений на стол главного редактора, и разъяренный Кафф тут же ее опубликовал, предварительно украсив язвительными завитушками собственного сочинения.
Буря, разразившаяся в средствах массовой информации, обрушилась на голову Хоггарта и раскатала его в тонкий блин. "Вопиющая безответственность" было самым сдержанным выражением, которое к нему применили.
Скримджер ожидал, что Хоггарт в попытках оправдаться если не обвинит его впрямую, то, по крайней мере, сошлется на него, и приготовился к обороне, однако ученый хранил молчание. Поразмыслив, Скримджер решил, что Хоггарт не дурак; понимая, что сделанного не воротишь и репутация его в глазах публики все равно погублена, он решил не упоминать имени министра, надеясь на обещанное финансирование. В принципе, Скримджер мог и не выполнять своего обещания, данного в столь неопределенной форме, однако он предпочитал быть честным, когда мог себе это позволить. Нечего было и надеяться, что после разгромных публикаций правительство выделит деньги на исследования, которые и раньше считало бессмысленными, поэтому Скримджер обратился к тестю, и тот привлек к финансированию проекта несколько крупных транснациональных корпораций, поставив при этом единственное условие: убрать Хоггарта из проекта.
- Пусть остается в качестве консультанта, если хочет, - сказал старик, посасывая сигару в скримджеровой курительной, - но его имя не должно появляться в печати как минимум года два. Пусть эта история забудется. Знаете, Руфус, соверши он преступление - это бы ему еще простили, но он выставил себя смешным, а вот это уже недопустимо.
- Обожаю ваши парадоксы.
- Это не парадоксы, - невозмутимо ответил старик. - Это суровая правда жизни.
Посылая Хоггарту письмо с условиями корпораций, Скримджер ожидал, что Хоггарт откажется, и готовился умыть руки. Виноватым он себя не чувствовал. В конце концов, он сделал все, что мог. Однако Хоггарт условие принял, и крохотная экспериментальная мастерская, кое-как перебивающаяся на скудном бюджете, расширилась, словно Галактика, превратившаяся в сверхновую.
Казалось, все закончилось благополучно. Поостыв немного, Скримджер пришел к выводу, что человеку практическому не пристало слишком полагаться на магические артефакты. По прошествии нескольких дней Скримджер уже сам не понимал, что за стих на него нашел, и с какой стати ему вздумалось пуститься на эскападу в духе Гарри Поттера. Даже получив перстень, он вряд ли сумел бы им воспользоваться. Ведь недостаточно же просто надеть его на руку, - утешал себя Скримджер, понимая в глубине души, что рассуждения эти отдают лицемерием.
- Зелен виноград, - пробормотал он, усмехаясь.
Через некоторое время эта нелепая история вновь напомнила о себе. Однажды утром, выйдя из камина в Атриум и выжидая, пока мир вокруг него не перестанет вращаться, Скримджер увидел в толпе ожидающих лифта клерков знакомую шевелюру, похожую на черную щетку. Загрохотали цепи, дверцы раскрылись, всасывая людей в свое нутро, и Хоггарт пропал.
- Что ему нужно? - пробурчал министр себе под нос. - Если он пришел ко мне, то напрасно. Не думаю, что наш разговор будет плодотворным.
Добравшись до своего кабинета, Скримджер с облегчением понял, что в приемной ученого нет, однако на столе, в груде утренней почты, его ожидало послание, отправителем которого значился Александр Хоггарт.
Скримджер развернул письмо.
"Господин министр, - строчки, написанные мелким разборчивым почерком, походили на нитки бисера. - Мы почти не были с вами знакомы, и я не думаю, что мы когда-нибудь с вами встретимся впредь, однако, прощальное свое письмо я решил написать именно вам. Я не собираюсь обвинять вас в том, что вы разрушили мою жизнь - нет, все произошедшее явилось результатом цепочки случайных происшествий и совпадений. И все же вы настолько меня задели - не поступками своими, а самым фактом своего существования - что я не могу не высказаться напоследок. Я встречал подобных вам и раньше, но вы - образцовый экземпляр этого типа людей, которые полагают себя единственно достойными власти; людей, искренне считающих себя солью земли. Такие, как вы, обычно глухи к чужим аргументам, но меня вы всё же выслушаете.
Начну с лирического отступления. Когда я направлялся в Министерство сегодня утром, ко мне привязалась дворняга. Она сопровождала меня до самой телефонной будки, делая вид, что мы идем вместе, обнюхивала передо мной дорогу и облаивала встречных кошек. Она оглядывалась на меня, будто спрашивая, доволен ли я ею, и с гордостью посматривала на прохожих; похоже, на какой-то миг она поверила, что я и вправду ее хозяин. На какой-то миг я сам в это поверил! Кто сказал, что у животных нет воображения?
Впрочем, собаки - уже не совсем животные, не в пример змеям или крысам (представьте себе, я улыбаюсь, когда пишу эти строки - теперь я могу оценить смешную сторону ситуации, в которую мы с вами попали).
Что было нужно этой дворняге? Я скажу вам: ей хотелось почувствовать себя полезной. Как-нибудь остановитесь утром в Атриуме: полчища клерков спешат на службу, но не думаю, что вы разбогатеете, если вам дадут по сотне фунтов за каждого, чье лицо выражает радость и предвкушение очередного рабочего дня. Почему же люди ходят на нелюбимую, скучную, выматывающую работу, не сулящую им никаких особенных перспектив, и при этом безумно боятся ее потерять; больше того, выйдя на пенсию, они тоскуют по этой работе, от которой так страстно когда-то мечтали отделаться? Не из мазохизма же?"
О нет. Причина проста - им, как и моей дворняге, хочется чувствовать себя нужными. Всякий либерально настроенный болтун, рассуждая о правах и свободах, непременно приведет набившее всем оскомину сравнение современного общества с гигантской машиной, в которой вращается бесчисленное количество шестеренок. Отчего-то считается, что подобное сравнение должно приводить в ужас любого человека, имеющего хоть малую толику фантазии. Но, на мой взгляд, умей шестеренки хорошо смазанного, отлично сконструированного, слаженно работающего механизма говорить, они бы поведали вам, насколько они счастливы быть полезными и выполнять ту функцию, для исполнения которой созданы.
Беда нашего общества не в том, что люди в нем уподобились шестеренкам, а в том, что все эти шестеренки работают вразнобой, и колымага нашего общества гремит и раскачивается, готовая развалиться в любую секунду. Взять тех же Упивающихся Смертью. Откуда они взялись? Прилетели с Марса? Вылезли из преисподней? Нет, господин министр, эти люди - наши сограждане, они - порождение нашей же системы. Если у вас не хватит ума объявить амнистию после победы над ними, для нас это будет Пирровой победой. Началом конца. Показав себя жестокими, вы покажете себя неумными; вы не оставите этим людям и их близким иного выхода, как умереть с честью, коль скоро единственной альтернативой этому будет умереть опозоренными.
Дайте человеку место и работу, которую он умеет выполнять лучше всего, говорю я вам, и вы избежите этих досадных поломок и сбоев в работе вашей машины. Но этого не будет, потому что из политиков выходят никудышные инженеры, в чем я, к прискорбию своему, убедился.
Вы решили использовать меня в своих целях, господин министр - вы в самом деле полагали, что я этого не понимаю? Я хочу, чтобы вы знали: я согласился послужить вашим орудием с тем, чтобы вы послужили орудием мне.
Помните ли вы, как я рассказывал вам легенду об Александре Македонском и гигантской птице? Вы не услышали ее окончания. В какой-то момент мясо приблизилось к клюву птицы слишком близко, и она сожрала наживку. Тогда Александру пришлось вырезать кусок мяса из собственной ноги, чтобы продолжить полет. Иногда нужно быть готовым пожертвовать частью самого себя, а то и собственной жизнью ради желанного успеха. Вы могли бы ответить мне на это, что искусство политика состоит в том, чтобы заставить другого пожертвовать собой ради твоего успеха. Но искусство ученого заключается в ином: оставить после себя продолжателей своего дела.
В этом смысле я преуспел: профинансированная вами лаборатория работает, и исследования, которые начал я, продолжат мои ученики. Как видите, наш альянс в конечном итоге оказался выгоднее для меня, а не для вас.
Впрочем, и мне торжествовать не придется. Я должен уйти. Мое имя скомпрометировано, оставшись, я принес бы проекту больше вреда, чем пользы. Я мог бы продолжить исследования в другой стране; полагаю, азиатские корпорации лишь рассмешила бы история с "нашествием". Но, к большому несчастью для себя, я принадлежу к той устаревшей категории людей, которых называют патриотами, и хотел бы, чтобы Британия правила морями вечно.
Итак, что в остатке? Я не желаю работать на чужой земле, я не могу работать в собственной стране. К тому же - я не щадил вашего тщеславия, господин министр, и будет справедливо, если не пощажу также своего, - я ощущаю умственное истощение, не оставляющее мне никакой надежды на продолжение работы. Если я останусь в проекте, мои ученики будут неизбежно скованы авторитетом своего учителя. Нет прискорбнее участи из двигателя сделаться тормозом; перегорев, цепляться за остатки былого и стать главным препятствием на пути к цели, на которую сам когда-то и указал. Что мне остается, как не уйти навсегда в тот параллельный мир, которого каждый из нас обречен достичь без всякого оборудования в назначенный ему судьбой час?
Я не считаю свою жизнь прожитой напрасно. Через сто лет, когда о вас забудут, мое имя будет знать каждый школьник. Мои идеи не пропали, я оставляю их в наследство своему народу, и своей стране, и человечеству. Я счастлив этим. Даже вы, с вашей патологической недоверчивостью, поймете, что слова мои искренни, если же нет, мне искренне вас жаль. Мне жаль вас всех, людей, не знающих меры, жаждущих свободы-лишь-для-себя и власти, которую вы не умеете применить. Я оставляю после себя своих учеников и свои работы, но кто продолжит ваше дело, да и стоит ли оно того, чтобы его продолжать? Спросите себя: "Зачем я живу?" и ответьте себе без лукавства. Вы сами себя пожалеете, господин министр.
Прощайте. Александр Хоггарт"
- Да он и вправду идиот, - сказал Скримджер, дочитав письмо. - Зачем наши клерки ходят на работу? Из-за денег, конечно! Не будь им нужны деньги, в Министерстве остались бы только я да Перси Уизли, а остальные сидели бы по домам и стригли газон, вышивали крестиком или чем они там еще занимаются на досуге.
И вообще, до чего же люди, не причастные к политике, любят рассуждать, как они замечательно все устроили бы в государстве, доведись им получить власть! Между тем посади такого вот Хоггарта в министерское кресло, и он за полгода развалит страну. Можно подумать, я сам не вижу всего, о чем он тут понаписал! Можно подумать, я сам не понимаю необходимости реформ! Но все эти люди вокруг - как они цепляются за прошлое! Мне придется лавировать между ними, и договариваться с ними, подкупать и шантажировать, и все-таки я успею только начать - и как знать, кто придет после меня? Тут Хоггарт прав, преемника у меня нет.
Скримджер взял пресс-папье и повертел его в руках.
- Легко смотреть со стороны и рассуждать. Вот и маггловский премьер тоже думает, что, раз я - маг, так стоит мне взмахнуть волшебной палочкой, и положение в стране мигом наладится. Ну как же я мог упустить этот перстень!
Скримджер в сердцах стукнул пресс-папье по столу. Раковина тут же закашлялась, плюнула ему в лицо струйкой горькой морской воды и прохрипела голосом Уизли:
- Глава отдела Тайн просит приема.
- Пусть войдет.
Министр, скрежеща зубами, протер очки.
- Что вас привело ко мне на этот раз? - спросил он после того, как они обменялись приветствиями. - Снова Зеркало Бездны?
- Нет, я избегаю злоупотреблять подобными экскурсиями. Они не безопасны.
- Вы так печетесь о собственной безопасности? - для Скримджера всегда оставалось загадкой, почему в присутствии этого человека хорошие манеры периодически начинали ему изменять.
- Больше, чем вы о своей, - похоже, невыразимец приступил к делу, ради которого явился.
- Разве моей персоне что-то угрожало? - с нарочитой беззаботностью осведомился Скримджер.
- А разве нет?
- Мне уже приходилось играть в такие игры, - Скримджер расправил плечи. - Не забывайте, раньше я был аврором.
- Вот именно: раньше это была ваша работа, а теперь только игра. Вопрос в том, что это за игра и для чего вы ее затеяли?
Скримджер покопался в арсенале излюбленных уловок и решил использовать Мнимую Откровенность.
- Разве вы не видите, какое уныние царит вокруг? Надо же как-то поднять боевой дух населению. О да, - скажут люди, простые люди, которые ничего не понимают в политике, - наш министр настоящий парень, он сам готов сражаться за нас, вместо того, чтобы просиживать кресло в кабинете. Это игра, это поза, но людям станет легче, понимаете? Они будут знать, что их не бросили на произвол судьбы.
- Так вот, что это было - акция по поднятию боевого духа населению, - саркастически прошипел невыразимец. - Ваше положение заметно упрочилось - какой приятный, хоть и незапланированный, побочный эффект.
- Отчего же незапланированный? - Скримджер разозлился. - Вы пришли сюда, потому что у вас ко мне претензии? Вы хотели уничтожить змею сами? Что ж, я перехватил подачу. Надеюсь, мы не будем из-за этого ссориться. Вам популярность все равно ни к чему. Вы и так в выигрышном положении - человек-тень; никто не видел вашего лица, никому о вас ничего не известно, в том числе неизвестно и о ваших просчетах и промахах. Некоторые вообще не верят, что вы существуете.
- Однако я существую, - снова эта невидимая усмешка. - Господин министр, повышайте свой авторитет всеми способами, какими вам заблагорассудится. Я пришел сюда не затем, чтобы ссориться; напротив, я хотел бы предложить вам поддержку.
- Поддержку? - Скримджер покусал губу, пристально глядя на собеседника. - Вы обязаны оказывать мне поддержку. Вы - сотрудник Министерства.
Глава отдела Тайн молчал. Скримджер чувствовал, как он улыбается в тени своего капюшона. Впрочем, он мог и не улыбаться. Возможно, он спал.
Министру захотелось подойти, откинуть этот капюшон и поглядеть на лицо, которое под ним скрывается, но как человек, владеющий собой и, кроме того, не лишенный чувства юмора, он подчинялся требованиям, налагаемым его положением, и потому лишь многозначительно постучал пером о стол.
- Я говорил вам, что с вами приятнее работать, чем с Фаджем, - человек в кресле закинул ногу на ногу. Впервые он позволил себе принять позу, которую, вероятно, полагал верхом непринужденности. - Я не совсем удачно выразился. Мне следовало бы сказать, что с вами в принципе можно работать. Вероятно, вас удивляет, что подобный вывод мною сделан после инцидента, который должен был убедить меня в обратном?
- Я поступил в соответствии со своими интересами, - холодно ответил Скримджер. - Я не знаю, каким образом вы делаете свои выводы, но могу вам сказать, что, если вы станете моим союзником, то не пожалеете об этом.
- Как Хоггарт?
Скримджер развел руками.
- Вот самопожертвования от меня вам ожидать не стоит. Однако я выполнил данное ему обещание и нашел деньги для проекта. Впрочем, это его, кажется, не удовлетворило.
Повинуясь неожиданному порыву, он протянул невыразимцу письмо Хоггарта.
- Не угодно ли прочитать? Если вы хотите оказать мне помощь - дайте мне совет.
- Какого рода совет вам нужен? - осведомился глава отдела Тайн, дочитав письмо.
- Как мне сделать, чтобы этот человек не покончил с собой, - Скримджер сцепил пальцы и посмотрел прямо перед собой.
- Вы чувствуете свою вину перед ним?
- Нет, - Скримджер говорил правду. - Но он написал прощальное письмо именно мне, и я чувствую ответственность за него.
- Это его выбор, господин министр, - обычным своим полушепотом ответил невыразимец. - Если в дело замешано лишь оскорбленное самолюбие, скорее всего, он передумает. Но если он и вправду не видит в продолжении жизни смысла, пусть уходит. Каждый получает то, чего хочет, и тот, кто жаждет жизни, пусть живет, а тот, кто ищет смерти, пусть умирает.
- Я с вами не согласен, - ответил Скримджер. - Иногда людей надо спасать от самих себя.
- О, господин министр, не будьте так сентиментальны, - небрежно отвечал глава отдела Тайн.
Скримджера, которого за всю его жизнь еще никто не заподозрил в сентиментальности, несколько опешил.
- Я подумаю, что тут можно сделать, - тонкая фигура поднялась из кресла легко, словно птица взлетела. - Мне пора. Я рад, что мы достигли взаимопонимания. Вы позволите пожать вам руку?
Удивленный Скримджер тоже встал, шагнул к новому союзнику. Длинный черный рукав потянулся ему навстречу, и министру вдруг показалось, что сейчас его ладонь встретится с костяными фалангами скелета. Но пальцы, сжавшие его кисть, были обычными человеческими пальцами, теплыми и сухими. Ладонь Скримджера ощутила холодок металла; министр опустил взгляд, и смысл рукопожатия мгновенно сделался ему ясен. На указательном пальце невыразимца сверкал массивный золотой перстень с квадратной печаткой: странные угловатые буквы среди гранатовых яблок и пальмовых дерев.
- Да, господин министр, - произнес глава отдела Тайн, сопровождая смешком невольное восклицание, вырвавшееся у Скримджера, - такова жизнь: доверяй - тебя обманут, не доверяй - обманешься сам. Не огорчайтесь. Знаете, что написано на этом перстне? Вовсе не величайшее из имен Аллаха, или Иеговы, или как вам еще будет угодно назвать Перводвижитель - сила эта неназываема, ибо все языки человеческие - набор звуков, и тот, кто верит в каббалу, лишь вертится в колесе Ничто и Нигде. Нет, господин министр, здесь написано: "И это пройдет". Не правда ли, эта универсальная фраза является воистину утешением для страждущих умов?
- Вы победили, - сказал уязвленный Скримджер. - Не нужно плясать на моих костях.
- Я думаю, что мы с вами неплохо сработаемся. Возможно, что через сто лет преподаватели истории магии будут истязать несчастных школьников, заставляя их вспоминать именно ваши достославные деяния, а вовсе не великое открытие профессора Хоггарта, как тот полагает в своей гордыне. Пожалуй, я и вправду позабочусь о том, чтобы этот тщеславный господин не скончался раньше времени - хотя бы для того, чтобы он убедился, сколь преходяща слава мирская. Так же, впрочем, как и человеческое осуждение.
- Это называется цинизмом, - проворчал Скримджер, пытаясь разглядеть перстень, но тот уже скрылся под плотной тканью рукава.
- Это называется философией, - поправил его собеседник.
- Одно другого не исключает, - Скримджер вернулся в свое кресло. - С кем бы вы и вправду сработались, так это с моим тестем. Он любит упражняться в парадоксах, выдавая их за прописные истины, и изрекать прописные истины, маскируя их под философские сентенции. Кстати, одна из них как нельзя лучше подходит к положению, в которое я попал.
Невыразимец склонил голову и сделался похож на знак вопроса.
Скримджер криво улыбнулся.
- Одним следует философски смотреть на вещи, а другим на их отсутствие.

На этом заканчивается повесть о Змее,
Проглотившей Перстень Царя Соломона.

- Ты о многом осведомлена, африта, - сказал Волдеморт очень спокойно, дождавшись, когда Шахерезада умолкнет. - Не сомневаюсь, тебе известно, что для меня значит Нагини на самом деле. Ты знаешь, какой секрет она хранит.
- Господин мой, - отвечала Шахерезада, - действительность далека от того, какой она предстает в моих сказках, и о твоей любимице мне ведомо лишь ее имя да то, что сейчас она в безопасности и скоро к тебе вернется. Я только рассказала тебе историю, а повеление принадлежит тебе.
- Принимая во внимание истинное положение дел, африта, ты заходишь слишком далеко в своих притязаниях на простодушие, - сухо ответил Волдеморт. - Впрочем, я сам чувствую, что Нагини жива и находится где-то поблизости, но на мой зов она не отвечает. Разум ее спит.
- Наверное, обожралась на охоте, - предположил Петтигрю.
- Обожралась, - медленно повторил Темный Лорд с таким выражением лица, будто слышал это слово впервые. - Иногда, Питер, мне хочется, чтобы ты онемел. Впрочем, с этим можно и погодить. Иначе как ты сможешь отвечать на мои вопросы? Давно ты был на Спиннерс-Энд?
- Я провожу там каждую ночь, - угодливо ответил Петтигрю, радуясь, что гроза прошла стороной.
- Он не появлялся? Нет. Конечно, нет, - Волдеморт прищурился. - Северус Снейп не спешит за наградой. Если ему не нужны мои награды, вероятно, он получает их от кого-то другого. Кстати, он тоже не отвечает на мой зов. Как по-твоему, Петтигрю, в чем дело? Скажешь, он тоже обожрался после удачной охоты? Тайны, Шахерезада, хороши тогда, когда они ведомы тебе, и никому другому; но нет ничего, что я бы ненавидел больше, чем тайны, известные другому и неведомые мне.

Такова была пятая ночь.

Дверь распахнулась, пропуская целую толпу людей. Половина из них была Снейпами, другая половина - Дамблдорами.
Гарри повернул голову и подпер ее руками, чтобы зафиксировать в нужном положении.
- Как вас много, - сказал он невнятно. - Почему вас так много?
- Мы должны были оставить Поттера одного, чтобы он сумел напиться без помех? - Снейпы обернулись к Дамблдорам, причем каждый Снейп поднял правую бровь. - Иногда, Альбус, вы по-настоящему меня удивляете.
- Мои намерения были несколько иными, - призналась команда директоров, поправляя очки с удивительной синхронностью.
"Наверное, тренировались", - рассудил Гарри.
Снейпы подошли к кровати, на которой покоилось тело Гарри Поттера в то время как разум его скачками перемещался в пресловутые параллельные миры и обратно, взяли книгу, мгновенно и непонятно умножившуюся, и принялись листать страницы.
- Позвольте узнать, Альбус, с какой целью вы принуждаете этого беднягу читать подобные вещи? Дали бы ему комиксы. Или учебник какой-нибудь, на худой конец.
- Думаю, эта книга научит Гарри кое-каким вещам, которые не преподают в школах, Северус.
- Некоторые индивиды, Альбус, не поддаются обучению. Боюсь, этот именно из таких.
- Возможно, я не так умен, как вы, - Гарри не знал, к которому из Снейпов обращаться, и предпочел закрыть глаза. Дамблдоры дружно вздохнули. - Вероятно также, что это вы недооцениваете мои возможности. Да, множество вариантов… множество… Сейчас мое подсознание проснулось, и я вижу ситуацию в новом свете. Я пьян, и разум мой свободен; я сужу обо всем с помощью и сознания, и подсознания. Понятно?
- Вам повезло, - одобрили Снейпы, каждый вытащил по палочке и легонько стукнул Гарри по макушке прежде, чем тот успел воспротивиться, после чего все они слились в одного мерзко ухмылявшегося профессора. - Так лучше? Пойдемте, Альбус, нам тут делать нечего. Альбус, где вы? Невероятно. Он что же, думает, что я стану приглядывать за пьяным Поттером?
- Никто не может сказать, о чем думает Дамблдор, - заунывно провещал Гарри.
- Должно быть, подсознание действительно неплохая штука, - после небольшой паузы сказал Снейп. - Спокойной ночи, Поттер.
- Н-нет, - Гарри потянулся за бутылкой и обрушился на пол. - Вы теперь мой гость, Снейп…пы или как вас там. Садитесь и выпейте со мной. Где мои очки? Черт, ничего не вижу.
Снейп с вздохом подошел, взял Гарри под мышки и втащил его на кровать. Затем поднял очки и бросил их Гарри на колени.
- Что это? - Гарри схватил его за руку.
- Кольцо, Поттер, - терпеливо ответил Снейп. - Вы никогда не видели колец?
- Раньше вы их не носили.
- А теперь ношу.
- Оно старое?
- Гораздо старше вас.
- Знаете, о чем я думаю?
- Знаю, Поттер. Я отправляюсь спать, чего и вам желаю. Передавайте привет подсознанию.
- Вы будете спать в кувшине? - заинтересовался Гарри. - Я хочу посмотреть, как вы превратитесь в струйку дыма и исчезнете в ночи… я всегда об этом мечтал.
Снейп развернулся и захлопнул за собой дверь, так что дом затрясся. Тут же раздался тихий хлопок, и рядом с кроватью появился Кричер.
- Кричер видел посторонних, - доложил он.
- Сколько их было? - томно вопросил Гарри.
- Двое, - Кричер присел на краешек кровати и понурился.
- Кричер, - прошептал Гарри. - Они размножаются! Скоро их будет полон дом.
- Кричер недоволен, - подумав, сказал домовик. - Кричер ненавидит мерзкого хозяина, который опять будет кидаться тапками с похмелья, но полон дом посторонних Кричеру не нравится еще больше.
- Ничего, - меланхолически ответил Гарри. - Не горюй, ублюдок. И это пройдет.

----------
[1.] In vino veritas - лат. "Истина в вине".
[2.] Мидас - царь Фригии, превращавший в золото все, до чего дотрагивался.
[3.] Согласно мифу, после того, как Пандора благополучно выпустила из пресловутого ящика всевозможные Беды и Несчастья, она в страхе захлопнула крышку, оставив на дне только Надежду.
[4.] Ганеша - бог индуистского пантеона, заведующий, помимо прочего, письменностью.

Дальше

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру