Перекресток
Часть 2
Автор: Nereis
Действующие лица: Гарри, Северус, Рем и другие.
Pairing: разный, местами неявен
Рейтинг: R
Жанр: adventure
Краткое содержание: продолжение Части 1. ГП требовалось подстраховать в будущем противоборстве с Волдемортом, и его потащили в волшебное место программируемых вероятностей. Но СС, который никому не доверял, решил перестраховаться, обидел РЛ и попал в собственную же ловушку... откуда еще больше обидел РЛ. И все бы хорошо кончилось, но РЛ пришлось огорчиться в третий раз ажно до порога жизни и смерти и выжить, чтобы обломаться в последний раз.
Предупреждение: имеется четкое упоминание о насилии... не имеющее, однако, отношения к несчастному РЛ. Смерть персонажа.
Дисклеймер: Герои принадлежат Роулинг, хоть и задолбались, наверно. А их у нее еще постоянно тырят.
Размещение: с разрешения автора.
Еще один кустик, из четырех бесстыдно пунцовых безобразий оставался непересаженным. Розы намертво сплелись корнями и, когда их пытались разъять, громко стонали.
- Ладно врать, - сказал он холодно, и услышал в ответ тоненький слезливый скрип. У цветов нет чувства юмора, только хитрость. А ведь вполне себе восстановятся, вырастут, зацветут и переживут зиму, пустив по весне новые побеги. Людям бы так. Можно и без чувства юмора, лишь бы не терзаться всю жизнь старыми ранами.
Кса, скромный аналог обычной тропической ксантореи был королем лжи. Даже после однократного питания его нектаром мухи рождали потомство с крыльями бабочек. Оно не летало, но было невероятно красивым - если кто успеет увидеть его раньше вездесущих муравьев. Иногда и ему случалось набредать на этих нелепых, обреченных существ. С годами стало почти увлечением - испанские парлоры, любая попытка которых взлететь оборачивалась судорогами; подаренный Хагридом гибрид сирина и феникса, не способный летать и размножаться, но умеющий песней усыпить вражескую армию, рыдучий призрак прежнего хозяина и - нынешний хозяин, похожий на ходячую могилу самому себе. Коллекция уродов, дорого заплатившая за свою уникальность. Плачущие розы, роса которых заменяла самое причудливое любовное зелье - здесь им никто не отламывал шипы, дабы ее собрать. Зачем ему любовное зелье? В эту игру играют по молодости, когда на экстаз хватает сил и невежества.
А у него есть энергия только на то, чтобы изредка выполнять заказы и давать консультации. И числиться. Еще - на пару грядок, с которых давно пора выбросить дурацкую экзотику и засадить культурными мандрагорами, которые не визжат, а исполняют маггловские хиты и неплохо продаются в дискотеки, что совсем уж низкопробный бизнес, но деваться некуда, нужны деньги.
Пригрозив последней розе, что воткнет ее корнями вверх, если та не прекратит скрипеть, он с трудом выпрямился и прицельно уронил лопатку, чтобы она вертикально воткнулась между комьями рыхлой земли. "Чик" передразнил с перил полусонный нелетающий гибрид.
Потом был шелест обрамляющих тропинку кустов, щелчки бесцеремонно задетых омертвевших веток и образ, несомненно, осиротивший своей отлучкой их общую "альма матер" предстал, свидетельствуя материальность равнодушных снов, вялых и сумрачных, как свет в сточной канаве.
Некоторое время оба молчали, рассматривая каждого напротив - без надежды на откровение, но с тайной ностальгией. Потом незваный гость вытащил из какого-то внутреннего кармана тетрадь и протянул ее хозяину со словами:
- Надеюсь, тебе не потребуется много времени, чтобы совместить ее, - гость покосился на тихий треск почти не видимого в солнечных лучах костерка, где хозяин сжигал старые ветки, - вон с тем местом твоих угодий.
- Что это, Северус? - вопрос прозвучал настолько ошеломленно, что нормального ответа не предусматривал.
- Твой дневник, Ремус, - таким тоном разговаривают с особо непонятливыми детьми, еще слишком маленькими, чтобы повышать на них голос.
- Мой???
- Ну, мне никогда не требовалось увековечивать случаи собственного логического мышления. Это удел одаренных, - Северус поднял сдвинутые брови и потупился с преувеличенным почтением.
- Откуда он у тебя? - Люпин оторопело перелистывал страницы.
- У тебя было много дневников, и ты разбросал их по всему Хогвартсу? В таком случае данный - с Глухого Чердака.
Люпин недоверчиво взглянул на склоненный к чему-то под ногами снейповский профиль, отошел и присел на крыльцо - листать свое послание из прошлого. Мерлин, как же это было давно... Дыхание перехватило - то ли от жалости к себе, тогдашнему, то ли от зависти. К ним, убежденным, что вот, еще день, и каждый из них найдет место в этом мире, а пока жизнь в состоянии простить им все. К ним, не знающим, как убедительно судьба умеет притворяться.
Северус стоял совсем рядом, словно опасаясь, что Люпин аппарирует к чертям на рога со всем своим архивом.
-Ты теперь вот этим, - начал он осматриваться по сторонам, - занимаешься?
- Ну, ты же лишил меня работы, - автоматически отвечал хозяин. Посекундно проваливаясь в прошлое меж собственных строчек, было трудно следить за речью. Он не хотел этой фразы, она делала его слишком уязвимым перед этой гарпией в человеческом облике, но вот, вырвалось. Не совладал с собой.
- Конечно, воспитывать говорящие топинамбуры скучнее, - мирно прокомментировал Северус, - чем подвергать опасности кучу детей, но...
- Это ты нашел его? - вновь не выдержал Ремус.
- Поттер. Который, если ты помнишь такие мелочи, все-таки выжил после встречи с тобой.
- Он это читал?
- До середины.
Люпин закрыл глаза и перевел дыхание.
- Фух.
- Да, ему повезло. О чем он совершенно не догадывается, потому что требовал из продолжения главы про Лили и Джеймса... Хотя там больше про Лили и тебя. Ведь ты у нас всегда готов был послушать обиженных и убедиться, что кому-то еще хуже. Еще можешь переслать ему две страницы, посвященные Блэку. Метафоры, хоть и туманные, не оставляют сомнения в том, куда привела тебя твоя несдержанность... Так я могу быть уверен, что, насладившись прошлым, ты не упрячешь его в пыльную шкатулку к увядшим розам и кожаному нижнему белью?
- Северус, иди к черту.
- У него я уже был.
Люпин поднял голову от тетрадки. Взгляд Снейпа был направлен куда-то поверх кустов и даже как-то поверх леса, пусть это не только физически, но и магически невозможно. Ничего удивительного, впрочем. Всегда казалось, что он знал нечто выше материи, выше магии, выше собственного знания и никак не мог смириться с его недоступностью. Должен бы уже стать абсолютно седым, а ни намека. Или скрывает. Он все скрывает.
- Зачем ты вообще пришел?
- Вернуть тебе собственность и выразить пожелания по поводу ее дальнейшей судьбы, потому что ее содержание касается и меня. Или ты решил заработать, опубликовав свои воспоминания об исторических лицах?
- А если бы и так? - поддразнил Люпин.
- Ты очень поглупел, Рем. Или так и не повзрослел? Прости, я не очень разбираюсь в психологии нелюдей.
- Я может быть и нелюдь, но разговариваю с тобой по-человечески, а ты еще ни одной фразы не сказал нормально, - неожиданно взорвался хозяин. - Да, конечно, я уничтожу его. Потому что понимаю, что тебе это неприятно. Спасибо, что дал себе труд вернуть его мне, несмотря на то, что меня не так уж легко найти, а не уничтожил сам. Спасибо, что напомнил мне о том, о чем сам вспоминать не хочешь. Я это обязательно сделаю. Теперь ты доволен?!!
Снейп не успел ответить на этот грозный вопрос, потому что гибрид внезапно пробудился, набрал воздух и выдал первую трель своей обезволивающей песни. И Люпин, каждое утро защищавший себя от его магического вокала специальным заклятием, не без некоторого озорного удовольствия наблюдал, как звуки подействовали на Снейпа. Глянув сперва на птицу, потом на ее хозяина, тот начисто утратил проблеск малейшего протеста в глазах. Их чернота стала неестественно, пугающе беззащитной, как открытая рана на исхлестанном дождями трупе. С ним можно было делать все, что угодно. Конечно, что угодно Снейп не простил бы, но кое-что придется. Хотя бы увести его от источника звука, потому что птичье вдохновение обещало иссякнуть нескоро.
Люпин протянул руку, коснулся расслабленных пальцев своего гостя и потянул того вверх по ступенькам.
Пока из-за стен доносилась песня, было бессмысленно спрашивать, какой чай он предпочитает. Да и был только зеленый.
- Ну вот видишь, - повторил Ремус, подвигая ему чашку, - я настроен исполнить все твои пожелания. Еще что-нибудь хочешь?
- Угу. Отведи меня на Перекресток.
Вот так. Птичка птичкой, а Снейп Снейпом.
- Зачем тебе туда?
- Я кое-что... знаю о нем.
Они сидели один напротив другого и молчали, пока гибрид в саду не перестал петь. К тому моменту Снейп уронил голову поверх лежащих на столе сцепленных рук, за окном потемнело, и хлопавшие ставнями порывы ветра возвещали о скором начале грозы.
Люпин не знал, надолго ли его гость покинул мир бодрствующих. В любом случае надлежало теперь выполнить долг вежливости - собрать его локти со стола, поднять со стула все остальное и, как бы плохо оно впоследствии к такому перемещению не отнеслось, переложить в более подходящее место.
Люпина поразило, насколько мало весил тот, кого он, если честно признаться, боялся разбудить, будучи от него в опасной близости, потому как черт знает, что еще на уме у этого параноика. Сначала он зачем-то принес то, что можно выбросить и потребовал это уничтожить, а теперь ему еще и в заколдованном месте на старости лет что-то понадобилось. Скорее всего, конечно, дневник здесь во имя повода напроситься на Перекресток что, Снейп, наверно, провернул бы хитрее, кабы не инициатива голосистого гибрида.
Алхимик еще долго продержался. Но, Мерлин мой, какой же он... эфемерный! Словно на всю жизнь остался подростком. И еще от него как-то нейтрально и неинформативно пахло. Оборотень привык, что прилегающий воздух многое говорит о людях. Так уж устроено на свете, что самцов раздражает даже легкий запах самцов и привлекает запах самок, что дети пахнут птицами и сдобой. И не каждый, вдохнувший образ другого, способен отреагировать на него сознательно. Различает лишь беспричинную приязнь или отвращение. Но это их дело, а Люпин к подобным вещам относился внимательно, что часто избавляло от лишних хлопот. Потому как существовал один аромат лжи и несколько оттенков правды, и даже Многосущностное Зелье меняло только внешность; потому что умеющий читать ветер вправе пренебречь многими книгами, заклинание можно узнать не глазами и ушами, а единственно носом, даже если в оный не только не попали, но и вовсе не целились.
В спящем сокурснике нос признал собственный чай, обернутую в пыльную тряпку кучу тополиной коры, листву, умирающую на нагретом солнцем камне с болотным прошлым и все же некоторый вариант самца, крамольно привычный, но вызывающий в подсознании чувство азарта и, черт бы ее побрал, фантастической справедливости... Не удивительно - ведь первый раз он держал это насекомое в руках, когда спасали Джастина.
Сложив алхимика на свою кушетку, Люпин ушел смотреть на грозу - за годы
жизни это зрелище приелось лишь слегка и вполне годилось как сопровождение
к... почему-то очень хотелось починить перила на крыльце. И козырек.
Вот так и вышло, что проснувшийся Северус прошел мимо него уже по вполне
приличному крыльцу. Внизу остановился, чтобы, не поворачиваясь, произнести:
-Я свободен через выходные.
-А я нет.
На самом деле не так уж Люпин был занят, просто манера общения Снейпа все время вызывала желание поддразнить, да еще хотелось узнать, насколько сильно этот Перекресток ему понадобился.
- Ну и когда в таком случае? - Снейп раздраженно повернулся. В некоторых ракурсах строгое лицо этой вороны становилось как у персонажей тех батальных полотен, что своей гениальностью способны почти оправдать вечное существование войны. Для пасторали такие не годятся.
- Могу в эти, - ответил Люпин, почти не скрывая, что его это забавляет.
Гость на секунду отвел взгляд и задумался.
- Хорошо, - сказал он через некоторое время, и было видно, что ничего хорошего в таком раскладе он не видит.
- И Поттера захвати, - продолжил Ремус.
- Поттера?
- Я, конечно, не особенно много знаю о Перекрестке, но, исходя из известного, можно сказать, что ему пребывание там не помешает. Ведь он - надежда волшебного мира, разве нет? И, в частности - твоя, Северус...
-Ты потрясающе осведомлен, - алхимик замер. - Какая удача, что разбрасывание по школе дневников мне без надобности - добрый Люпин всегда готов измерить уровень дерьма над моей головой. Спасибо, Рем. Поверь, на твою память я надеюсь куда больше, чем на будущее.
- Ты меня не понял, Северус... - вздохнул Люпин.
- Хоть в чем-то мне повезло.
- Ты даже не дал мне сказать...
- Оно и к лучшему. В свете чего мне больше нет смысла здесь появляться. Если ты еще не передумал, то в субботу, в семь вечера у Хижины. Про Поттера, за которого я, в отличие от тебя, отвечаю, поговорю с начальством. В случае разрешения приведу, если по пути не убью. До встречи.
Коротко поклонившись, он развернулся спиной и только после этого аппарировал. Люпин даже почувствовал легкий укор совести - мало того, что усыпил Снейпа, так еще переупрямил и напоследок взбесил. Бедный Гарри.
...А все-таки странно - неужели он действительно собирался прийти сюда еще раз? Зачем бы?
Рем пнул только что отремонтированные перила и вернулся в дом.
-А зачем мне ... ну... на Перекресток? - Гарри нервничал и в это время
молчать не мог.
- Сэр Люпин уверен, что вы там прекрасно проведете время. Он презирает любую опасность и требует того же от остальных. С ним вы не пропадете.
Закончив таким образом полет своей язвительной мысли, Снейп остановился на маленькой, но совершенно лысой полянке.
- А почему мы выбрали эту дорогу? - не унимался Гарри.
- Быстрее и безопаснее. Идите сюда.
Гарри посмотрел на него и замешкался.
- Я... - начал он было, но Снейп нахмурился.
- Вам что-то непонятно?
- Ну... я не очень понял, куда идти.
- Ко мне, Поттер. Ближе. Еще ближе. У меня нет ни бешенства, ни бубонной чумы.
- Вот как раз насчет первого... - не удержался Гарри, однако Снейп протянул руку, обхватил его сзади за шею и придвинул так резко, что гриффиндорец запутался в собственных ногах.
Правда, до земли он долетел уже в нескольких милях от того места, где запнулся.
- Больно же, - он сел, потирая шею.
- Привет, Гарри, - перед ним стоял Люпин и улыбался. - Скажи спасибо профессору Снейпу, что он вообще не оторвал тебе голову.
- Нужно ему мое спасибо, - тихо пробормотал Гарри, покосившись на темную фигуру поодаль и поднимаясь с земли. - Просто он надеется провернуть это без свидетелей...
- Ладно тебе, - Люпин хлопнул его по плечу и кивнул на узкую тропинку, уходящую в лес. - Нам туда.
О приближении к цели говорили даже цветы. Клевер, седмичник, тысячелистник и зонтики цикуты - все было белым. Земля же наоборот, набирала каменный уголь и сама по себе темнела, а может быть, впечатление усиливали подступающие сумерки. Люпин шел первым, а Гарри - в середине, как подконвойная ценность.
Они сказали, что это не обязательно будущее. Это способ его достичь, за несколько минут, загрузив в память опыт, для получения которого в жизни потребовалось бы несколько месяцев. Очень болезненная процедура, но если эта ложная память проявляется постепенно - вполне можно пережить. Однако, это для тех, кто уверен в себе. А можно просто спросить у Перекрестка - как будут развиваться события, если я поступлю так-то и так-то? Он ответит. Если не нравится, можно изменить условия. И, если результат наконец-то понравится, произнести формулу, которая позже заставит в определенный момент поступить так, а не иначе, чтобы добиться запрошенного результата. Алгоритм будет выполняться бессознательно.
Вероятные исходы выглядят, как дороги. Идя по ним, многого не узнаешь, но если правильно спросить, они покажут.
- Поэтому дорога для моего отца закончилась тупиком? - спросил Гарри у Люпина. - Он не узнал свою смерть?
- Наверно... - ответил тот, несколько смущенный такой прямотой. - Ведь мы Перекресток ни о чем не спрашивали.
- А если я узнаю, - рассуждал Гарри, - как победить Вольдеморта, а потом соглашусь на этот алгоритм в памяти, я тут же все забуду?
- Кроме визита на Перекресток... только надо будет здесь еще поспать. И обязательно выспаться. Тогда этот путь позабудется, как сон. Но будет вести куда надо... Вот мы и пришли. Нужно подождать, пока совсем стемнеет, и появятся все звезды. Небо ясное, и ждать придется недолго. Где-то здесь валялось бревно.
Они сели. Снейп остался стоять, а точнее, ходить и скоро совсем пропал из виду.
Когда просветлело от показавшихся звезд, Гарри поднялся.
- Я могу идти? - спросил он тихо.
- Иди. Только не забывай - всегда достаточно будет повернуть назад, и ты окажешься здесь.
Гарри кивнул и отправился искать край.
Конечно, все ждали, что он спросит Перекресток об исходах своего возможного противостояния с Вольдемортом. И конечно, он так и сделал.
Больше всего он страшился того, что первая же выбранная им дорога упрется в кусты, поэтому, отойдя лишь на несколько шагов, остановился сказать длинное заклинание Проявления Судьбы. И уже только потом двинулся дальше по крошащемуся под ногами углю и веткам, которые осыпались с мертвых кустов.
Через пару минут дорога изогнулась поворотом и неожиданно стала знакомой - Гарри где-то уже встречал это сочетание вековых деревьев и подлеска, это освещение, эту опушку...
Путь закончился прямо под стенами Хогвартса - они покрылись странной опалесцирующей росой и выглядели неживыми… Возле одной из них лежала девушка в ученической мантии. Вечерний свет делал ее лицо похожим на запыленный фарфор, и Гарри в первый момент не узнал ее. Но почему-то сразу почувствовал, как внутри у него сжимается ледяной кулак.
- Джинни... нет...
Сознание раздвоилось. Та Джинни, которая лежала перед ним и, несомненно, была мертва, выглядела взрослее, чем та, которую он знал прежде. Но какая-то часть его сознания помнила и эту Джинни, да так, словно они расстались только сегодня утром, а до этого он помнил еще многое и многое из того времени, что прошло с тех пор, как они расстались с той первой, младшей Джинни.
Он уже полчаса шел по замку в оцепенении. Нигде не осталось живых. Никого. Попрятались даже призраки, и он слышал только отзвук собственных шагов в гулких коридорах. Разум трусливо убеждал себя, что спит и все это видит во сне; однако эмоции требовали забиться в угол... убежать... кричать, выть, плакать.
Он находил трупы знакомых, но даже там, на дне отчаяния, продолжал с угрюмой методичностью вычеркивать их одного за другим из списка предмета поисков...
Того, кто был ему нужен, нигде не было.
В какой-то момент Гарри осознал, что шок, как ни странно поддерживает его силы, а горе - отнимает. И оставшихся сил хватит, может быть еще на пару поворотов.
- Гарри...
Обернувшись, Гарри увидел, что чуть не прошел мимо. Рухнув на колени, он притянул директора к себе и тут же отпустил, подумав, что раз тот сидит на полу, облокотившись о дверной косяк, резкие жесты могут ему повредить.
- Вот он и здесь, Гарри, - сказал Дамблдор так, словно появление Темного Лорда было долгожданным пунктом какой-то праздничной программы.
- И что... что я должен делать?
- Ты сам должен догадаться. Я не знаю. Для уничтожения злодеев такого масштаба каждый раз требуется новый способ... и в то же время один и тот же... его нельзя подсказать. Его можно только почувствовать... Иди, ищи его. Иди...
- Нет, я останусь с вами...
- Тогда он просто убьет тебя, как и меня. Помни - ты должен почувствовать.
...Но Гарри не почувствовал никакого откровения, когда кто-то нагнал его у выхода из здания и тихо произнес:
- Добрый вечер, герой.
Юноша обернулся и выхватил палочку.
Их было трое. И тот, кого он теперь искал, стоял посередине - по крайней мере, так показалось сквозь темноту ненависти, плеснувшую в глаза несбывшейся надежде волшебного мира.
- Ты опоздал. Наверное, много думал. Придумал, как меня убить? - вибрации этого голоса казалось, замораживали воздух.
- Авада Кедавра!
- Может быть, ты плохо размахнулся?
"Я не умею ненавидеть, - подумал Гарри. - Или уже умею? Но почему тогда..."
Мир перемешался, как смазанная картинка. Деревья, ночное небо и земля под ногами канули в туман, остались только он и его цель. Издевательски невредимая и довольная - он ведь наверняка не умел быть счастливым, только довольным, но таким хватает и довольства...
Светящийся купол, энергией которого Вольдеморт играл, словно ветер облаками, легко отбрасывал любое заклинание. Иногда купол исчезал, но сил у Гарри все равно не хватало.
А потом он внезапно остался один - раздавленный и сокрушенный горем и потерями, венцом которых оказалось его собственное бессилие.
Но он найдет Вольдеморта. Чтобы притупить свою боль он уже был в состоянии перегрызть любое горло, хотя кто знает, что у Вольдеморта в этом горле. А хотелось крови.
Гарри шел, бездумно стремясь вперед и спотыкаясь о кочки. Начинался дождь.
Люмос.
Не помогло, все равно запнулся о труп. И конечно, услышал из-за спины смех.
- Предательство еще никому не помогало! Наука тем, кто решится играть на моей стороне. Первый раунд за нами. Посмотри на него перед тем, как принять участие во втором.
Бредово. Пафосно. Невыносимо достоверно. Гарри наклонил голову и перевел взгляд на тело, в которое упирались его колени. Человек лежал на боку, прижимая руку ко рту. Сквозь пальцы сочилась кровь - значит, еще живой.
- Профессор Снейп... Это Гарри... Я совершенно не знаю, что должен почувствовать, чтобы убить... его, - прошептал гриффиндорец, из последних сил пытаясь совладать с охватившим его ужасом. - Я не могу никому помочь... но он не трогает меня...
Умирающий открыл глаза. Его обычный, официальный взгляд настолько подходил этому постбатальному отчаянию, что почти успокаивал. Казалось, он и сам обрел глубокий мир, дождавшись исполнения худших предчувствий. Тем не менее профессор отнял пальцы от перемазанного кровью лица, нащупал сзади себя ствол дерева и изобразил на его светлой коре ломаный вертикальный штрих, похожий на руну. И уже прежде, чем уронить руку, стал не более живым, чем прошлогодняя трава.
Гарри смотрел, как знак на коре смывает ливень, и ненавидел себя вместе с миром. Что значит эта чертова буква? Что он хотел сказать?
Ничего не придумав, Гарри встал и побрел куда-то, с болью припоминая прошлое и тех, кто теперь был разбросан под его ногами. Некоторые были еще живы, но останавливаться он боялся.
Хоть бы кто-нибудь меня милостиво прикончил, думал Гарри. Или дал в руки меч, как тогда...
- Акцио меч.
Есть. Что странно, но, наверно, воздух был настолько пронизан магией, что расстояние не имело значения.
Однако не успел Гарри взять клинок в руки, как кто-то схватил его за шиворот.
- Это ты зря, - услышал он возле уха. - Авада Кедавра.
Идея была хорошей, но действительно зря он забыл, кто у него за спиной. И даже оглянуться. Нелепая смерть.
...Он лежал в полной темноте под смыкавшимися поверх него тощими, почти безлистными ветвями подлеска. Только белая сирень удушающе пахла во влажном воздухе и свисала до земли тяжелыми гроздьями. Вскочил, огляделся. Шаг назад, и он на призрачно обозначенной звездами поляне.
- Ну наконец-то, Гарри... Не подскакивай. Что ты видел?
Гарри вдохнул, потом заставил себя очень медленно выдохнуть.
- Ничего хорошего. Сэр Люпин, это... действительно вы?
- Ну да.
- И... все живы? Ничего не случилось?
- Тебя не было всего несколько минут. Я жив, профессор Снейп тоже.
- Я видел, как он умер.
- Надеюсь, вы насладились в полной мере, - заметила темнота неподалеку.
Гарри опять вздрогнул. Незаметно - во-первых, было темно, а во-вторых, его и так крупно трясло.
- Еще пойдешь? - спросил Люпин.
- П-придется.
Он выдерживал еще и не это. А это... кто знает, лучше ли оно, чем неизвестность. Но директор одобрил, и Гарри меньше всего хотелось размышлять о его целях.
Второй раз получился короче и бессодержательней. Гарри шел по Хогсмиду, а потом его затащили в какой-то сарай. Дальше были пытки и лицо врага на фоне несколько других воспоминаний.
Этот сеанс тоже ничего не объяснял. Единственное, что Гарри показалось - решение находилось где-то раньше. И не было абсолютным. Но - странным.
В третий раз его, на фоне воспоминаний о его неудавшейся личной жизни и решении задуматься о карьере, вызвали в Министерство. На этот раз агония растянулась на несколько дней.
Он вернулся оттуда с ощущением, что нарисованная Снейпом руна может символизировать только невозможное. Не исключено, что не только ему придется преодолевать себя.
-Все, - Гарри едва держался на ногах и не мог сфокусировать взгляда. - Я никакой... и голова болит. А нервы... э... надорвались.
- Ты узнал что-нибудь? - спросил Рем. Несмотря на онемение, Гарри уловил в его голосе печаль, слишком сильную для несведущего.
- Везде мне каюк, - с нездоровой бодростью сообщил он. - Вы знали об этом?
Люпин проигнорировал вопрос.
- Осталась еще одна дорога, Гарри.
- Я не могу. У меня до сих пор под ногтями кровь (и ваша, кстати) а в суставах трещит от пачки круциатусов...
- Ну вот, - вздохнул Люпин и улыбнулся. - Жаль, твой любимый профессор маячит далеко и наслаждается видами, а то бы ты у него поныл. Ладно, отдыхай.
- Куда он ушел? - занервничал Гарри.
- Как раз туда, куда не хочешь ты. Очевидно, у него похожие вопросы.
- Значит, он помнит, как нарисовал мне на дереве руну? - Гарри провел в воздухе штрих.
- Я не знаю, - Люпин вздохнул. - У него шесть дорог, и если после них он будет в настроении отвечать на вопросы, ты непременно что-нибудь узнаешь, и не обязательно про руну.
Гарри хмыкнул. Конечно, шутить тут может тот, кто никуда не ходит, ему и самому уже мечталось о легкой истерике, но, будучи обреченным, веселиться трудновато.
- А если я и там подохну? - спросил он грубо. - Или так - все умрут, а я...
- Это твой выбор, - вздохнул Люпин. - Ты можешь остаться и ничего этого не знать. И еще... ты же все равно все забудешь, и будешь верить только в то, что выход есть. И может быть, действительно найдешь его, ведь дороги на Перекрестке появляются и исчезают. Абсолютного будущего нет, только условно-возможное.
Некоторое время они смотрели друг другу в глаза - если так можно сказать, потому что облака закрыли тонкий месяц, не позволяя ничего разглядеть - потом Гарри отвернулся.
И быстро двинулся к последнему "просвету", если так можно назвать жерло темноты между кустами.
Дорога привела его в Хогсмид, опять к какому-то дому, куда, он точно знал, ему надо. Воспоминания подсказали, зачем.
Отворив толстую скрипучую дверь, он вошел и начал подниматься по лестнице, ориентируясь на тихие голоса. Он настолько напряженно к ним прислушивался, что шаги сзади себя услышал не сразу. А когда услышал, стало поздно.
Он откинул входную занавеску и вошел в комнату, даже не успев рассмотреть, кто в ней, но, на всякий случай, пригнувшись.
В завязавшейся драке кто-то сшиб его с ног, кто-то упал сверху, потом страшный, но уже такой знакомый голос произнес какое-то запутанное проклятие, и все померкло.
...А на Перекресток Гарри пришел с огромным грузом воспоминаний. Особенно нравилось одно из последних - он, в каком-то саду возле незнакомого здания встречается с Вольдемортом. Тот приветствует противника "авадой", но не ничего происходит.
Только на деревьях вокруг опадают и скукоживаются листья. И откуда-то взявшаяся по обочинам белая сирень эффектно сыпется на древний булыжник. Гарри так напряжен, что четко запоминает мельчайшие детали, но совершенно не в силах быстро реагировать на смысл происходящего. Только что он думал совсем о других вещах.
- Кто это сделал? - тихо спрашивает Темный Лорд. Его клевреты переглядываются.
Гарри сначала не понял, что он не о сирени. Дошло только после второй, отскочившей от него "авады". И еще дошло, что лучше не оглядываться, не искать и не произносить в мозгу имен тех, кто мог бы его защитить.
Однако легко сказать - не произносить. В его выдернутом из отчаяния шокированном воображении возможные защитники обрели вид ангелов. Таких, как в люпиновском дневнике - молодых и прекрасных, один из которых высовывался из-за угла и набрасывал на него щиты, а другой держал, чтобы первый не высунулся слишком далеко в состоянии обычного для него аффекта.
Гарри подумал, что спасибо. Его захлестнули любовь и благодарность, что совершенно неприемлемо в битве, но перестроиться он не мог, и стоял, загипнотизированный нахлынувшим. В голове метались несколько привычных фраз из воспоминаний ЭТОЙ ДОРОГИ.
И тогда стало видно.
Ему и раньше случалось наблюдать энергию не только заклинаний, но и людей с предметами, однако воздействовать на нее считалось долгим и неэффективным методом. Куда проще с помощью направленного палочкой пучка.
А тут...
Все опять померкло, вещи стали темными и двухмерными, а вот живые сияли - не в глазах, глаза видели все как прежде, но мозг решил обойтись без зрительной картины.
Гарри видел, ощущал, воспринимал - всем, чем мог воспринимать магию - коричневато-красную ауру своего врага. Местами бурую, местами - напряженно белую.
Я и про тебя, думал Гарри, хочу, чтобы ты был счастлив. Чтобы твой цвет изменился на золотой. Неважно, что ты к нему не приспособлен. Я тебе добра желаю. Очень сильно. Добра, света и возвышенного счастья, той привычки к нему, от которой так трудно отказаться... некоторым. Я знаю таких. Может быть, это и неправда, про то, что они такие, но я хочу, чтобы так было. Я буду упорно мечтать об этом.
Такова моя воля, да будет так.
На этой дороге судьба и впрямь оказалась милостива - вспышка грохнула прежде, чем он сошел с ума от идиотизма собственных мантр.
Снейп был прав: глупость - страшная сила, подумал Гарри, так и не припомнив, в какой ситуации наставник мог поделиться с ним этим наблюдением.
Очнулся он лицом в угольной пыли.
- О, Мерлин... неужели мне это предстоит ВТОРОЙ РАЗ? - простонал он, поднимаясь. Голова казалась сложенной из плохо пригнанных кусков мелкой стеклянной мозаики.
- Что? - тихо спросил Люпин.
- Черт... уже забываю... словом, я его взорвал... - Гарри с трудом подавил зевок. - Так грохнуло... Здесь негде отдохнуть?
- Что, Поттер, подождать не в силах? - присоединился к беседе невидимый в темноте Снейп. Почему-то Гарри ему обрадовался. Ах, да.
- Сэр... профессор Снейп... вы тоже там были?
- Где, вы не могли бы выразиться яснее?
- Там... в той ветке, где мы убили Вольдеморта.
- Вы, Поттер, вы. И не убили, а захотели осчастливить, а в вашем случае это оказалось смертельно даже для него.
- Но ведь это невозможно... то есть, это стало возможно, только потому, что я сначала...
- Мне кажется, вам лучше отдохнуть прямо здесь, - оборвал его Снейп. - Люпин, постелите ему свою мантию, она грязнее уже не будет. Если опасаетесь замерзнуть, могу предложить вам выпить.
Гарри уснул со странным вопросом в голове - а что будет, если Люпин надерется?
Он видел, как оба его спутника опустились на бревно и весь сон там просидели.
-Ты обещал мне выпить, - хрипло сказал Люпин, глядя прямо перед собой. Он с привычным ужасом думал о том, как мало для него в этом мире осталось неизвестного. И как мало из этого неизвестного его интересует. А еще беспокоила тема: если ты ничего не ел с утра, и это тебе уже совершенно не обидно - кризис среднего возраста миновал?
Снейп, тоже не поворачиваясь, покопался под мантией и протянул ему небольшую бутылку, похожую на сплющенную прозрачную амфору.
- Багульник? - уточнил Люпин, глотнув.
- Не только.
Собеседник едва заметно подобрался, и Люпин еще раз понюхал горлышко бутылки. Снова отпив, передал обратно. Было забавно наблюдать, как Снейп брезгливо вытирает это горлышко полой мантии. Удивившись, Люпин почувствовал, что готов сказать ему об этом. Пока еще нет, но минут через пять... о, он помнил это ощущение.
- Подожди, - сказал оборотень. - Дай-ка еще...
Зельевар сунул бутылку обратно. Люпину уже начинало быть весело. Натощак-то.
- Какой ты брезгливый, Северус, - глупо хихикнул он. - Вот интересно - ты с кем-нибудь хоть раз целовался?
Снейп закатил глаза и сделал остальное лицо таким, словно внутри у него взбесился глист. Потом зачем-то повернулся. Люпин понял, что нужно действовать прежде, чем в его мозгу взметнется мысль о возможных последствиях бездействия, идиотически кивнул, приложился к бутылке и потом, вскочив, обхватил собеседника за шею, дабы вернее впиться в губы.
Утомленный гибельными вероятностями алхимик не ожидал такого сокрушительного нападения, и оба полетели с бревна. В момент встречи с хрустящей от угля землей Люпин зажал своему однокурснику еще и нос.
Через секунду Снейп вскочил, отплевываясь. Потом успокоился, отбросил волосы с лица, почесал оскверненный нос и посмотрел на сидящего у своих ног довольного Люпина.
- А ты стал хитрой сволочью за то время, которое я тебя не видел, - признал декан Слизерина.
- И хорошо изучил на вкус сыворотку правды, - с улыбкой оправдался Ремус. - Так что теперь мы в равной ситуации. Что ты у меня хотел спросить?
- Кто хранитель Перекрестка.
- Я, - пожал плечами Люпин. - Тоже мне секрет.
- Значит, теперь мы оба служим еще и тебе?
- Странно, что при твоих взглядах, Северус, у тебя так много хозяев.
Этого Рем тоже не хотел говорить, но иногда манеры этой костлявой морды бесили невероятно.
Алхимик резко выбросил руку вперед и схватил оборотня за горло. Правда, больше для порядку. Рем вцепился руке в манжет, но тоже только для того, чтоб не выглядеть совсем уж безответным.
- Показанное тобой Поттеру - правда? - спросили его неожиданно нейтральным голосом.
- Я не знаю, что он видел, - Рем пожал плечами. - И что видел ты. Но, если верить записям о подобных местах, с которыми и ты тоже знаком, это вполне вероятные возможности. Я так же не знаю, что видел ты, но я тут ни при чем. Я только хранитель. И всегда на стороне жизни, если ты об этом. Не знаю, почему ты мне не доверяешь... Кстати, почему?
- У всех разные представления о жизни и ее сторонах, Рем. Надеюсь, тебя не слишком задело, что собственные интересы для меня важнее прочих.
- Нет, скажи - ты действительно считаешь, что я, - Рем задумался над правильной формулировкой вопроса - не каждый день представляется возможность задать его глотнувшему веритасерума Снейпу, - в человеческом облике, сознательно, безо всяких шкурных интересов и давления с чьей-либо стороны способен причинить тебе зло?
- Нет, - фыркнул Снейп. - Ты для этого слишком бесхребетен. Но давления я не исключаю. Это так?
- Нет его. Я абсолютно никому не нужен, и мне даже не на что было сегодня позавтракать. Вчера поужинать тоже.
- Тебе не кажется, - Северус напряженно улыбнулся и наклонил голову, не сводя глаз с собеседника, - что в этом обстоятельстве есть некая высшая справедливость? Приходи как-нибудь, я отсыплю тебе мелких монет.
- Не кажется, - Люпин обиженно отцепил его руку от воротника и постарался со всем возможным спокойствием закончить: - И ничего мне от тебя не надо.
- Кто бы настаивал.
Северус пожал плечами и вернулся на бревно. Люпину между тем пришла новая идея.
- Кстати, раньше ты не выяснял мой статус... это случайность, что тебя заинтересовала истина только после появления Поттера?
- Это не случайность. Я обязан максимально содействовать его миссии.
- У меня такое впечатление, что в тебе от самого себя ничего не осталось, кроме дерьма и обязанностей, - отомстил Люпин за мелкие монеты, присаживаясь рядом.
- Каждый видит то, чего он достоин, - просветил Снейп.
- Ты преувеличиваешь, - миролюбиво сказал Люпин. - Я уничтожил дневник... У Гарри только несколько листочков. Кстати, ты не в курсе, из-за чего его родители крупно поссорились второй раз?
Снейп некоторое время успешно боролся с собственным ответом, но потом сдался.
- Из-за меня. Слава Мерлину, что тебе больше некуда это записывать.
Ветер зашуршал кронами деревьев, и заплутавший в хлопьях облаков месяц на секунду вырвался из плена, чтобы осветить серебристо-черный пейзаж. Люпин покосился на Снейпа. Этот тип еще где-то минут десять будет непривычно и неприлично откровенным. Почему-то должной радости сознание этого не приносило. Только неловкость. Люпин решил больше не спрашивать.
- Тебе, наверно, не рассказали, как такое стало возможно? - внезапно продолжил беседу Снейп.
- Не рассказали, - ничего, кроме этого, Люпин ответить не смог бы. Забавная это вещь - разговор под веритасерумом.
- И тебе было обидно? - вопрос прозвучал уже до неприличия въедливо.
- Естественно, - отозвался Люпин, которому начала изменять его обычная деликатность.
- Ты ревновал? - не унимался вредный Северус, несмотря на то, что ему эта вредность только что вышла боком, и могла это сделать второй раз, потому что вредность неутомима.
- Да! - шепотом выкрикнул Рем. - Я вот тебя не спрашиваю о твоих переживаниях.
- Я не дорожил ничьим вниманием.
Его низкий голос придавал подобным фразам оттенок эпитафий. Живые люди так о себе не говорят.
- Тогда зачем ты общался со мной? - спросил Рем.
- Не знал, что ты мерзавец.
- Теперь ты знаешь, что я, как и ты, жертва обстоятельств, - напомнил оборотень.
- Это-то и делает тебя мерзавцем, - спокойно вплел Снейп его фразу в свою поучительную речь. - Амплуа жертвы, как и зависимость - следствие страха. Ты боялся одиночества куда больше собственной подлости.
- Не передергивай. Я боялся, ты - нет, но получили мы оба. Я просто любил их, не спрашивая о том, заслужили ли они это. Но если под моим страхом ты подразумеваешь нежелание открыть им факт нашего общения, то я как раз собирался это сделать, и, если б ты не ушел в амбицию...
- Это был бы, - промурлыкал Снейп, - самый глупый поступок в твоей жизни. Так запятнать честь Дома способен только нелюдь.
Люпин вздохнул. Лет двадцать назад он бы съездил за такое по морде или вызвал на дуэль. Но не Снейпа. Внезапно он понял, почему, и это показалось ему невероятно смешным.
- Лет двадцать назад я бы за такое вызвал на дуэль, - (чертово зелье). - Но не тебя.
- Я недостоин?
- Достоин. Но это было бы все равно, что растоптать цветок.
- Тебе нужно отдохнуть, Рем, - сказал Снейп каким-то очень специфическим голосом. - Или хотя бы на время захлопнуть пасть.
- Да, а зачем ты опоил меня этой дрянью?
- Не предполагал, что твои плесневелые мозги так мощно заколосятся.
- Брось, Северус, - Рем неожиданно для себя обнял его за плечи, - ты же знаешь, о чем я. Ты ничего не в силах изменить в этом мире... и остается только утешаться злословием. Ты стал неплохо разбираться в людях, но до сих пор чужой среди них. Ты научился жить, но до сих пор не научился получать от этого удовольствие.
Он вдруг почувствовал, как Северус в ответ обнял его за талию и наклонился к уху.
- Ошибаешься, Ремус, - его шепот переходил в шипение. - Удовольствие я получать научился. То, чем я тебя напоил, вовсе не дрянь, - он перевел дыхание и отправил за ухо собственную прядь, случайно коснувшуюся люпиновской скулы. - Это довольно сильный состав... Который до сих пор напоминает мне, что ты не получил полного ответа на свой недавний вопрос. Так вот слушай. Тогда, на предпоследнем курсе твои друзья поссорились из-за неожиданного понимания Лили одной очевидной вещи. Она осознала, что не подходит своему блистательному избраннику. И вовсе не по причине внешних недостатков - их было немного, даже я это признавал. А не подходила она потому, что в некий момент ее сильно шокировала сцена, свидетельницей которой она стала по недосмотру Блэка, сдуру указавшего ей точное местонахождение ее возлюбленного. Тот в это время как раз преподавал урок вежливости одному сильно неприятному слизеринцу, которого они с Блэком вдвоем удачно "срезали" в коридоре и временно лишили свободы, привязав за руки к вертикальной трубе в никому не нужном помещении. Пару раз они навещали эту непонятливую тварь, пока Блэку не надоело - тварь не обучалась, зато как-то очень убедительно притворялась больной. Но Поттера было не так-то легко провести. Он явился повторно, твердо уверенный, что пара суток безо всякого обмена веществ не способна причинить здоровью такого богатыря серьезного ущерба. Он даже принес с собой воды, чтобы, вылив ее на голову пленному врагу, в очередной раз порадоваться своей доблести - выпей враг хоть каплю, он бы сошел с ума от радости, а гриффиндорский гуманизм этого допустить не мог. И дабы злобный сатрап не забывал, на каком он свете, ему было пожаловано несколько ударов ногой под ребра и еще так, куда придется. Видимо, враг опять повел себя неблагодарно - по странному совпадению я в этот момент был не совсем в сознании и деталей не помню - и заботливый Джеймс решил помочь ему окончательно сориентироваться в этом мире. Для этого он воспользовался радикальным древним способом - проявил повышенное внимание к перегретому, но удобно зафиксированному организму слизеринца. Он и раньше его проявлял, это внимание, но теперь все складывалось особенно удачно, и ему никто не мешал. А враг не мог из-за почти бесчувственного состояния. Пытался, но ему пригрозили сенсибилизирующим заклинанием...
- Хватит, Северус, - тихо воспротивился Рем. Все-таки голос у Снейпа был гипнотический, что в сочетании с содержанием речи рождало у Люпина в голове мучительный диссонанс. - Я догадываюсь, что...
- Хватит? - прошипел Снейп в ухо, поддернув собеседника еще ближе. - Это слово там тоже звучало. Вот этим самым голосом... Гуманистов, к сожалению, никогда не понимают с первого раза... Поэтому последовал второй. Как раз этот отрезок времени судьба выбрала, чтобы столкнуть двух влюбленных - его и ее. Он, как ты понимаешь, в силу некоторой занятости остался на месте, а она как раз пришла и открыла дверь. Вот тут она и поняла, что недостойна. Дверь пришлось закрыть. Он, хоть и был сильно увлечен, не мог оставаться равнодушным к такому событию в ее жизни и мировоззрении, поэтому очень скоро оказался за той же дверью. Как только привел себя в приличный вид. Надо отдать ей должное - она никуда не ушла. Может, тяжесть понимания ее прибила, а может, она тоже захотела протянуть руку помощи... на этот раз только руку. Ничего другого у нее, счастью, не оказалось. Так скромный слизеринец стал объектом всеобщей любви, хотя еще полгода после этого любое прикосновение отзывалось в нем, как эхо круциатуса... Так вот Лили отцепила его, одела, обняла и просила прощения... такой ужас в ее голосе, наверно, слышал потом только Темный Лорд, когда...
- Прекрати, - Люпин чувствовал, что задыхается. - Ты...
- Я знаю, кто я, Рем. В твоем голосе сейчас тоже ужас. Потому, что тебе чужд гуманизм твоего друга. А герою сей поучительной повести, про которого влюбленные тут же и забыли в своем споре о добре и зле, стало, наверно, смешно, если бы он мог смеяться тогда. От своего невероятного везения. Ведь он не только смог увидеть подсознание вашего кумира, но и продемонстрировать его тому, для кого оно столько значило. Он давно чувствовал, каков герой Гриффиндора на самом деле, каковы они все, те, кому вы посвящаете ваши восторги... Но речь не о нем, конечно.
- Ты больной, Северус, - прошептал Люпин. - Тебе это противостояние свернуло крышу.
- Поэтому его поступок, - невозмутимо продолжал Снейп, - как ты верно заметил раньше, оказался не столь разрушителен. Ужас недостойной был недолгим, и скоро...
Тем временем Рем, наконец, нашел силы подняться.
- Извини, - перебил он резко. - Я, наверно, тоже недостоин ни его гуманизма... не твоего желания открыть глаза миру, - усилием воли Люпин заставил себя думать, - Послушай, но ты же не мог столько лет его сознательно провоцировать?
- Нет, конечно, - Снейп улыбнулся, глядя на него снизу вверх. - Я был не настолько искушен в толковании человеческих намерений. Тем более в том состоянии "нервного истощения", которое стало моим официальным диагнозом. Джеймс, кстати, навестил меня после. И сказал, что ничего никому не расскажет, если я, как он выразился, прекращу портить ему жизнь...
- Ну и чего ты этим добился? - перебил Люпин. - Ведь ничего же. Или... - Рем посвятил паузу очередной идее. - Или ты добивался другого? Зная тебя, я могу предположить, что ты надеялся таким образом продемонстрировать ему его собственную низость. Но для него это была только победа. Может быть, не совсем честная, но ведь он тебя за человека не считал...
- Рем, Рем... - остановил Северус его размышления вслух. - Я польщен, но право же, не каждые несколько часов моей жизни заслуживают столь подробного анализа. Или ты хочешь стать моим биографом? Так я еще не умер. Наверно поэтому ты пока без работы.
- Мерзкий ты, Снейп.
Ему не стали отвечать, и Перекресток погрузился в тишину. Ни одно живое существо из трех присутствующих не нарушало ее ничем, кроме дыхания.
Рем осторожно сел поодаль. Хотелось курить. Этого он давно не делал, поэтому кредит в конторе табачных услуг у него оставался. Рем наколдовал сигару. Действие выпитого проходило, и он мог без опасений восстановить суверенитет мышления. Но выгнать из него образ главного героя снейповского рассказа уже не мог - слишком яркими выглядели в памяти его тогдашние - ему совершенно не шел тот возраст - черты, изукрашенные глубокими поперечными царапинами... очевидно, от неровностей трубы... Рем поежился... Потом перевел глаза на доступный ныне его взгляду надменный профиль. Одно слово - Северус. Черт дернул плюнуть в него этой сывороткой. Рем всегда подозревал, что так подавлять окружающих можно только осколками искалеченной гениальности, которая до сих пор жива в его несостоявшемся друге. Раньше он опасался, что осколки эти собрались в монолитную, недобрую силу, подчинившую не только его, но всех, кому не повезло оказаться поблизости, и могут сокрушительно проявиться самым неожиданным образом.
Но теперь стало понятно, что это не так. Северус давно усмирил собственный ад, а пребывать в нем продолжал лишь из-за своего постоянства. Иным местам он просто не доверял.
- У вас до сих пор никто не преподает ЗОТИ? - спросил Рем неожиданно.
- Постоянно кто-то преподает, - Снейп нехотя приподнял веки. - Конвейером.
- А почему не ты?
- Ты не мог придумать вопроса поглупее?
Так они пробеседовали до рассвета, постепенно замерзая и впадая в чудесное состояние предвкушения нового дня. О котором Люпин точно знал одно - он тоже будет голодным.
Весь недолгий путь обратно Гарри зевал и молчал, иногда выжидательно косясь на своего спутника, а потом недоумевая, чего же он ждет.
Северус проводил его до входного портрета.
-Зачем так... далеко? - впервые за всю дорогу нарушил молчание Гарри. - Вы ведь тоже... идете спать.
Как-то неожиданно заботливо это у него получилось, наверно, из-за бардака в голове.
- Сначала я должен доложить, что все в порядке с драгоценным Поттером, - объяснил Снейп.
- Вы... все помните? - не унимался Гарри.
- Пока да, - Снейп повернулся, чтобы уходить.
- Скажите...
- Ну? - он остановился, всем видом являя такое раздражение, что Гарри чуть не забыл вопрос. Я... я нашел верный путь, сэр?
- Вы - не знаю. С моей стороны ваш результат выглядел вполне удовлетворительным.
- У меня после этих видений осталось непонятное впечатление. Как будто... вы... вы там были. И... это было обязательным условием?
- Будет, - поправил Снейп. - Поттер, в магии нет странного. Это язык символов, сочетания которых порой бывают очень необычны. Иногда этими символами служим мы сами... Вы позволите мне, наконец, оставить вас, или прикажете торчать тут до вечера?
...Рем открыл глаза. Он сидел, прислонившись спиной к огромному дереву. Вспомнить, как попал туда, он не мог; скорее всего, ударился головой. Еще тупо болела спина, а все остальное тело онемело - вспышка была слишком сильной, а он находился к ней близко. Самого момента он не помнил. Земля, листва и деревья покрылись росой и сажей, которая со временем обещала стать просто вязкой чернильной грязью. На земле от нее останутся кольца капель, а на одеждах - черные, хлесткие штрихи, напоминающие о средневековой небесной каре...
Перелом войны.
Где-то кричали, где-то ругались. Кто-то стонал, а совсем рядом лицом вниз лежал человек, со спины напоминающий Флетчера. В такой грязи его со спины многие напоминали - и живые, и мертвые.
Рем хотел подняться и поискать Гарри, потому что тот должен был выжить еще раз, а как же иначе, он ведь победил, оборотень это помнил. Но что-то не пускало его, и Рем решил, что это такая странная форма контузии.
Оставалось ждать, что его кто-нибудь подберет, и ожидание скрашивали только частые потери сознания, точное количество которых он не считал. И от того не мог сориентироваться во времени. Ужасно хотелось узнать, кто дожил до момента победы и не может ли случиться так, что развоплотившийся Темный Лорд воплотится снова. Рем был уверен, что рано или поздно это произойдет, но лучше поздно и другой, чем рано, и тот же.
У него начало дергать пальцы и как-то странно заныло в груди. Он попробовал пошевелить ногами, но они слушались плохо.
Голоса постепенно удалялись. Скоро стало совсем тихо и темно.
- Сэр Люпин, - Гарри тронул его за плечо. - Вы слышите меня?
- Он без сознания, Гарри, - профессор Мак-Гонагалл наклонилась и тронула его шею. - Но живой. У него очень слабый пульс. И крови вокруг много.
Гарри опустился на колени, ощущая полное дежа вю - что похожее уже происходило. Может быть, во сне.
- Вы выяснили, что с ним? - раздался голос Снейпа. - Конечно, нет, - тут же ответил он сам себе.
Люпин пришел в себя. Он хотел что-то сказать, но в грудь очень плохо набирался воздух.
- У него пропорото легкое, - сообщил Снейп результаты осмотра. Люпин так и не почувствовал, что к нему кто-то прикоснулся. - Недалеко от сердца. Налетел спиной на обломок сучка - вот торчит... он за него рукой держится... Где наши медики?
- Убиты, Северус, - тихо ответила Мак-Гонагалл. - А оставшиеся заняты.
Снейп выпрямился.
- Если мы уничтожим сучок или снимем его, он умрет сразу. С такой дырой не живут.
- Но больше мы ничего не можем сделать, - сказала Мак-Гонагалл после долгой паузы, за которую всем все стало ясно. - Гарри... тебе лучше уйти. Тебя ждут, и ты устал. Мы здесь все равно ничем не поможем, а ты едва стоишь на ногах.
- Нет...
- Гарри.
- Нет, нет, нет...
Снейп переводил взгляд с одного на другую и некоторое время о чем-то напряженно размышлял.
- Если он хочет, пусть останется со мной... с нами, - исправился он, глянув на бесчувственного Люпина. В темноте было видно только его склоненную голову - из-за ярко выделяющихся на фоне коры светлых волос, давно уже ставших полностью седыми.
Когда остались втроем, Гарри спросил:
- Мы что, больше ничего... не можем сделать?
- Только одно.
Люпин последний раз пришел в себя. Сознание его почему-то было очень ясным, но, вместо того, чтобы думать о себе, он вспомнил, что почти решил загадку вероятности. Перекресток создал Тамиро. Он рассчитывал спроецировать туда много судеб и сложить из них будущее, но не успел. Зато по законам судьбы стало возможно исполнить их нынешнюю победу. Гарри стал взрослым человеком, способным любить жизнь по-настоящему, то есть - ни за что. Как этого ненормального, который стоит рядом с ним, как после него, словно он был неким рубежом, - Вольдеморта, которого тоже было за что пожалеть. Тамиро не мог предусмотреть, что Перекресток научит молодого человека этому. Да и наплевать было Тамире. Он хотел Северуса. И программировал вероятности убить того, если не получит. А не получил. Вероятности - скользкая материя, слишком зыбкая для полуслепого человеческого сознания, и комбинатор не смог предусмотреть того, что Хранителем станет оборотень...
Рем закрыл глаза. "Только одно" - услышал он. Да нет, ничего не надо. Все случилось правильно.
Лунный свет - луна была наполовину ущербной - мог бы и не стараться над этим двухцветным пейзажем, равно как и над обликом тех, кто дополнял (или искажал) его своим присутствием.
Снейп, казалось, совершенно без усилий держал на руках это абсолютно непригодное к жизни тело и рассеянно оглядывался. Он не очень представлял себе, что делать теперь. В итоге просто положил Лунатика на землю.
- Мы... его здесь и оставим? - спросил Гарри.
- Он не упоминал что кто-то хотел бы видеть его в другом месте, - Снейп огляделся, словно это другое место могло бы сейчас здесь появиться.
- У него никого не было?
- Вам это должно быть известно лучше, чем мне.
- Он мало рассказывал о себе.
Гарри опустился на колени и подумал, что уходить будет трудно. Этот человек был неприметной нитью, связывающей юношу с воспоминаниями о мире его несостоявшегося детства. По которому он до сих пор тосковал. Настоящее могло быть лучше, но пустоту несбывшегося прошлого некому больше хранить. Хранитель умер. Это требовалось пережить, и Гарри вдруг стало обидно за свой жребий - ну почему ему столько? За что он платит? Или за кого?
- А по воле Перекрестка тут лежал бы я, - внезапно произнес Снейп.
- Что? - Гарри совершенно не понял этой фразы.
- На том месте, где стоял Люпин, перед тем, как нанизаться на дерево, изначально находился я, и собирался находиться дальше, если б он меня не подвинул, - разъяснил алхимик негромко. - Конечно, меня бы могло откинуть иначе. Но, учитывая наши почти одинаковые аэродинамические характеристики, деревяшка предназначалась мне, и он, наверное, знал об этом.
- А вы? - спросил Гарри тихо.
- А я нет.
- Но вы... не должны были помнить вообще ничего.
- Я кое-что записал прежде, чем заснуть. Просто из любопытства. Не беспокойтесь, вас это не касалось, да и записи эти давно уничтожены... Кстати, - Снейп тоже упал на одно колено и сомкнул пальцы у Люпина на запястье, - он еще жив, хоть и очень условно... оборотни вообще живучи...
- Прекратите! - Гарри вдруг понял, что силы плакать у него еще остались. А терпеть Снейпа - нет. Снейпа с него хватит. Может быть, когда-нибудь потом он с некоторой приязнью послушает его рассуждения. Когда заскучает. Но это случится нескоро.
- Рано прекращать, - отозвался тот, осторожно подсунул руки под Люпина и поднял его снова. - Надеюсь, он нас простит. Идемте. Как я раньше не подумал.
Вот, он впервые признался, что о чем-то не подумал - усталая, но мстительная мысль промелькнула у гриффиндорца на задворках сознания. Веха истории.
...Каждому из живых Перекресток еще мог предлагать дороги, но для Люпина он должен был стать абсолютно круглым. Чего, однако, не случилось. Они нашли низкий лаз под колючими кустами, при взгляде на который Снейп сначала закусил губы, а потом решительно пригнулся и, с почти звериной грацией в нем исчез. Вместе со своей ношей. Гарри, обдираясь, полез следом, и тут же нарвался на него же, идущего обратно. Они стукнулись головами - несмотря на то, что эта дорога оказалась неожиданно светлой, светлее, чем весь Перекресток. И это столкновение окончательно убило сдержанность алхимика. Он вышвырнул Гарри на поляну и далее продолжал общаться с ним только посредством пинков и таскания за шиворот, пока не сдал обеспокоенной его долгим отсутствием Мак-Гонагалл. Правда, к тому времени Гарри уже и сам плохо соображал на каком он свете.
- Северус, что вы с ним сделали? - спросила почтенная ведьма, когда ей предъявили ее подопечного в таком виде.
- Ничего, - ответил Снейп, сцепляя в кулак освободившиеся пальцы. Было заметно, что они дрожат. Мак-Гонагалл деликатно воздержалась от дальнейших расспросов.
Им всем неимоверно хотелось выспаться.
Проходя мимо гибрида второй раз, Северус повел себя умнее и одарил того должной дозой сонливости, моля Мерлина, чтобы она не превратилась в привычку петь во сне.
Дорожку, выложенную брусками лунного камня (откуда столько?) он преодолел, стараясь держаться точно посередине, избегая густой обочины. Не доверял он этим хрустальным розам, истекающим похожей на спирт летучей росой. Обилие цветов вообще нагоняло на него тоску из-за ассоциаций с похоронами и торжествами. Хотя торжества он не любил больше - если на похоронах хоть один участник выглядел умиротворенным, то праздники, конечно, были безнадежны.
Так он дошел до самого крыльца, запрещая себе приглядываться к деталям и размышлять об их истории. Нужно было просто зайти в дом. И сейчас он туда зайдет.
Шагнув на ступеньку, он пропал из поля зрения наблюдателя. У последнего оставалось несколько секунд, и он почему-то не придумал ничего лучше, как отвернуться к стене и с головой накрыться одеялом. Ребячество, но почему-то Люпин не мог подобрать физиономию к этой встрече. Пришлось вот так, сразу после кризиса среднего возраста впадать в детство.
Он услышал, как дверь в комнату отворилась. Прошибленная сторона груди заныла от сбившегося дыхания.
Несколько секунд все было тихо, потом Снейп подошел к кровати и сказал:
- Не будь придурком, Рем. Во сне так не дышат.
Рем повернулся и даже сел.
Он не знал, что сказать. Во-первых, только что проснулся и соображал плохо, во-вторых, хотелось выразить до невнятности много, а в беседе с алхимиком неверные слова недопустимы. Потому что, даже рассказывая о собственных просчетах, он умел "вставить" мозгам собеседника, намотать их на кулак и так шваркнуть об стену, чтобы его после еще и поблагодарили за то, что он это не всерьез.
И, кроме вот этой самой благодарности Рем ему сейчас ничего выразить не мог.
-Как вы узнали про дорогу Полнолуния? - придумал он, наконец, вопрос, после того, как понял, что замерший посреди комнаты Северус не намерен начинать беседу.
-Я предположил, - ответил он сухо. - Ведь в тебе была совсем не серебряная пуля, а всего лишь сквозная дыра. И, будь на тот момент полнолуние, ты бы сам превратился и зарастил ее. Перекресток должен был предусмотреть такой вариант для своего Хранителя.
Рем тискал собранное на коленях одеяло.
- Спасибо, - тихо сказал он. - Хотя, наверно, не следовало. Радоваться особо некому.
- Твоя дурацкая птица выглядела очень довольной, - отозвался Снейп. - Ты не берешь ее с собой в постель?
Уныние Ремусу обломалось, а на сочувствие нечего было рассчитывать с самого начала.
- И что бы я, по-твоему, стал бы тут с ней делать?
- Ты просишь у меня совета? - удивился гость. - Никогда не думал, что троглоди... то есть, мародеру он может понадобиться.
Изобразив печальную улыбку, Хранитель Перекрестка посмотрел в окно. Где уже все видел, кроме засохших на стекле капель последнего дождя - раньше он не обращал на них внимания. И почему-то подумал аж о законе образования вселенных. Которые сами похожи на большие круглые капли - одна большая и несметное количество маленьких, самодостаточных и разных. Каждая возникала по тому же непостижимому принципу, что и жизнь, держалась внутренним притяжением и сохраняла непроницаемую сферичность посреди всеобщей энтропии и взаимного безразличия предметов. В один из таких миров личное пространство Рема сворачивалось в присутствии Снейпа. Последний словно становился вторым полюсом, замыкающим ремовские эмоции. Предметы между демиургами обретали полярность, а слова - огромную поправку к смыслу. В этой вселенной многого не было, но не возникало и потребности в этом многом. Она стала бы обитаемой, если б не эфемерность и перепады температур.
- Знаешь, - сказал Рем, - почему эта птица не летает?
- Если отсутствие половины левого крыла не считается, то не знаю.
- Сирины не признавали птенца своим и отклевали ему крыло. Теперь он вырос и заставил всех уважать себя, однако летать уже не будет никогда.
Снейп демонстративно потерял интерес к теме.
- Твоя пробоина заросла?
- Снаружи да, а внутри, очевидно, так и остался фарш. Болит ужасно, как бы заражения не было.
- Покажи. Имею же я право хоть издали посмотреть на последствия невероятных ощущений, которых меня лишили.
Рем расстегнул рубашку, в которой спал, и сбросил ее с плеч.
- Смотри.
- Ты при смерти, или все-таки оторвешься от постели?
Снейп продолжал командовать, но Рем видел, что сокращение расстояния между полюсами общей вселенной его угнетает. Как и всякого, кто не любит никого впускать в свое личное пространство.
Ощутив прикосновение к свежему звездчатому шраму на спине, Рем поймал себя на впечатлении, что рядом с ним два разных человека.
- Я его оставлю, - сказал он про шрам. - Да и внутри такие спайки, что мне больше не бегать.
Снейп изобразил на лице легкую заинтересованность. А как же, подумал
Рем. Теперь не успокоится, пока не доберется до сути вопроса. Как такое
любопытное существо дожило до своих лет? Существо меж тем свободной рукой
накрыло след выходного отверстия, который у таких ранений всегда меньше.
- Не дыши некоторое время, - велело оно.
"Некоторое, - мысленно съязвил Люпин, это час или два? С такой легкостью мог приказать только этот..." он затруднялся подобрать эпитет, потому что ему было одновременно смешно, странно, больно и приятно. Интересно, где он так научился, развлекался Люпин, украдкой посматривая на закрывшего глаза Снейпа, сосредоточенного на своем внутреннем взоре, и его интереса не замечающего. В чем угодно можно было заподозрить его, но в целительстве? Хотя такой способ хорошо использовать для пыток...
- У-у...
- Не дергайся. Теперь вдохни.
Рем повиновался, и внутри что-то лопнуло.
- Ой... ты уверен, что разрезал там, где надо?
- Я где не уверен, не режу. Часть ребер и легкого ты все равно потерял. Я убрал только крупные спайки и осколки костей, - создавалось впечатление, что Северус не первый раз этим занимается. Рем воспользовался разрешением дышать, и почувствовал, что стало легче. Интересно, он случайно держит пальцы на таком расстоянии, чтобы Рем их при вдохе касался, или специально, чтобы бессмысленная выверенность этой позиции заставила пациента нервничать? Со Снейпа станется. Тонкий садизм, игры сознания и ощущений - это его. Некуда ему больше девать фантазию.
Внезапно целитель убрал руки, отвернулся и сложил их на груди.
- Ты дурак, Рем, - сказал он, явно продолжая их диалог с предыдущей темы.
- Потому что не позволил тебе красиво уйти? - догадался Рем, одевая рубашку обратно.
- Я больше не нужен и опасен. В военное время мне подобными не брезгуют, а вот в мирное - закапывают в поглубже, чтобы не мешали борьбе за власть. Кое-кому я до сих пор напоминаю о Лорде достаточно сильно для того, чтобы накопать компромата, способного потянуть на Азкабан, а так же раскачать тот маятник, который в хлам разнесет остатки моей репутации и заставит меня пожалеть, что я геройски не погиб. В свете чего я надеюсь на прощение за то, что не провел положенного часа в рыданиях о твоей загубленной жизни, и прошу разрешения откланяться.
Вот, подумал Люпин. Когда я успел к нему привыкнуть и не дергаться каждый раз, когда он говорит подобное?
- Ты боишься, они узнают, кто убил Тамиро? - спросил он. И мог бы поклясться, что собеседник на миг задержал дыхание.
- Конечно, потому что за такие дела надо награждать, а в Уизенгамот этого не умеет. Некрасиво получится.
- Ты прав... - Рем задумался, совершенно не зная, как подойти к тому, что он хочет сказать. Мерлин, ну почему с этим человеком все так непросто? - Диана говорила, что сама построила бы памятник освободителю земли от Фабиана Тамиро. Она приходила ко мне незадолго до своей гибели. Как подруга Аниты... она мне нравилась, но я так и не набрался наглости поухаживать. Помнишь ее?
Снейп ответил не сразу.
Он знал, что у кузины Рема Аниты была такая подруга. Какая-то (Северус никогда не спрашивал) семейная драма превратила эту романтическую особу в слугу Вольдеморта. Чему Северус в немалой степени поспособствовал, пусть даже и привела ее Белла. Лорд не любил идейных и одержимых - за непредсказуемость - и предпочитал взаимозаменяемых исполнителей. Поэтому выразил неприязнь Диане и заставил ее доказывать свою верность, как всегда проницательно угадав наиболее неприятное для в прошлом приличной девушки занятие. Ты полюбишь моего слугу, сказал он и кивнул на Снейпа. Прямо сейчас. Диана подошла и осмотрела предложенное испытание. Вольдеморт велел убираться и не мозолить ему глаза.
Так вот они и оказались в какой-то сплошь завешенной коврами комнате из тех, что не запоминаются. Стояли и рассматривали друг друга.
- Ну что, - спросила Диана, - мне раздеться?
- Нет, - отвечал стоящий перед нею парень, протягивая руку, - ты снимешь только вот это, вот это и вот это.
И, чего она никак не ожидала, сел на диван, уставившись в ковер. Не из-за ситуации - просто думал о чем-то другом, и эти мысли цепко держали его за пределом реальности.
-У меня еще не было мужчин, - сообщила Диана. Она не знала, насколько он нуждается в этой информации, но чтоб на многое не рассчитывал.
- Отлично, а у меня - женщин, - ответил он так, словно это само собой разумелось.
- И что же мы будем делать? - растерялась она.
- Выполнять приказ, - буркнули ей, не отрывая глаз от ковра.
Очередная глупость. К тому времени его разумом владело абсолютное разочарование и такой упадок, что он начал даже находить в нем удовольствие. Да, Лорд, конечно, был могучим магом, до величия, но глаз Северуса, наметанный на лидеров, ставил его на своей личной шкале еще ниже Поттера, и уж конечно, ниже себя самого. Ничего нового этот кретин придумать не мог, а старое уже надоело. Теперь вот, подсунул ему бабу, как венец эволюции собственной мысли. Как смешно. И оригинально. Щас сдохну.
Остальные его мысли были нецензурны.
- Ну?
Ах, да. Как же это делается-то?
Он поднялся и подумал, что если ей что-то еще и не понравится, он ее выбросит в окно. Лорд простит.
Девушка стояла в брюках и обтягивающем синем топике, на который спадали жидкие черные волосы. Спереди она была почти плоской. Ладно, обойдемся, чем есть.
Он возложил пальцы на синий топик и попытался сориентироваться, прислушиваясь
к своим ощущениям. Практика подтверждала теорию, и самое приятное место
нашлось быстро. Но не удивляться же теперь. Тут ему потребовалось дополнить
образ, он заглянул ей в лицо и обалдел - так оно походило на его собственное.
Мерлин, подумал Северус, стоило жить на свете двадцать лет, чтобы когда-нибудь
отыметь на малфоевском диване самого себя. Которого он, за неимением другого
объекта, уже давно начал любить всею силой нерастраченных чувств. Правда,
на такую удачу он не рассчитывал, но воспользовался так вдохновенно, как
сам от себя не ожидал.
Поэтому, наверно, когда несколько последних содроганий заставили его уткнуться
закрытыми глазами Диане в плечо, та рассеянно погладила его по голове,
что совсем не относилось к приказу.
Тут принесло Вольдеморта. Диану он наградил Меткой, а слуге отстегнул благодарность, после которой некоторое время трудновато было подняться с пола, и ушел дальше завоевывать мир. Северус, придя в себя, сел, прислонился головой к дивану, прокашлялся и небрежно резюмировал:
- Патрон сегодня не в духе. Критические дни у него.
Откуда проснулось в нем желание порисоваться, он не понял.
- Это как? - обалдела Диана, и без того явно впечатленная только что проявленной им выдержкой (чему-чему, а этому он научился без труда).
- Климакс у человека от передозировки власти, - Снейп откинул голову на диван и закрыл глаза. Из какой древности всплыл этот жест уверенного в себе самца, он тоже не задумывался. - Не обращай внимания. Тут все нездоровы, спроси у классиков. В частности, Кроули (1967 года издания, страница 32, пятая строчка сверху), очень недоумевал по его поводу, хоть и жил несколько раньше. А писатель Лотреамон продолжил его мысль гениальной сентенцией о тухлой собаке...
Она засмеялась. Тогда он впервые в полной мере почувствовал, как интересно нравиться правильному человеку. И сообщил, что будет теперь ухаживать за ней в свободное от служения переделу мира время, а, если она считает, что ухаживать не надо, то катилась бы она к чертям, а она не покатилась, наверное, не хотела, поэтому через несколько дней они пошли гулять и нашли тухлую собаку.
- Если вы были так хорошо знакомы, - буркнул Снейп, раздумав уходить и присаживаясь рядом на кровать, - то твой вопрос в лучшем случае - глупая шутка.
- Прости, - повинился Рем. - Она рассказала мне то, в чем так и не решилась признаться тебе.
- Ну? - нетерпеливо подхлестнул его Снейп, повернувшись.
- Когда Тамиро понял, что теряет тебя, то подослал свою двоюродную племянницу, чтобы держать тебя на привязи. Но женщинам наплевать на мужские мечты о власти, если они не касаются того, кого они себе выбирают. Диана выбрала тебя и прокатила любимого дядю. Тот очень рассердился, и сдуру вмешал в дело Вольдеморта, а у того разговор короткий. Диана не была ему нужна.
- О том, что они родственники, я сообразил догадаться по фамилии, - выдавил Снейп. - Она тоже была Тамиро. Тайну дядиных планов я действительно не знал, но какая теперь разница.
- Еще тебе, наверно, известно, что я входил в группу, - осторожно продолжал Рем, - расследовавшую смерть Фабиана. Аналитиком. Я видел, что от него осталось. И, знаешь... я не мог не узнать этот почерк. Вольдеморт такого не придумал бы… хотя некоторые детали указывали, что убийца начинал в состоянии аффекта...
- И кого осудили? - Снейп рассеянно тревожил свой полурасстегнутый воротник.
- Обвинили кого-то из погибших... ваших. Точно уже не помню. Для точности следствию не хватило улик, - Рем смотрел на собственные ноги, теребящие плетеный прикроватный коврик и нашел, что для его возраста пальцы очень неплохо сохранились. Снейп любовался тем же и, наверно, завидовал, поэтому нехотя выдавил:
- Плохо работаете.
- Мне показалось, что улики, - продолжал Рем, не обращая внимания на формальные комментарии, - указывают на одного моего знакомого. Сильное было впечатление... Представив его в Азкабане, я вспомнил слова Дианы, и решил, что награда не найдет героя. Я сообразил это прежде, чем появились свидетели. Поэтому улик больше нет. А года два назад, почему-то как раз после того, как мы посетили Перекресток, мне вдруг захотелось почистить и некоторые другие старые дела. Это было нетрудно - он очень осторожный человек и не слишком любит конфликтовать с законом.
- И тебя до сих пор не посадили? - спросил Снейп с какой-то вымученной сварливостью. Рем его в который уж раз пожалел.
- При смене власти-то? - улыбнулся он. - При том бардаке? Тем более, я там только несчастный полунищий консультант... Тамиро был талантливым человеком - ведь он создал Перекресток. Он запрограммировал в нем твою смерть. Его молитвами судьба постоянно сталкивала тебя с ненавистным тебе сыном Джеймса... Тамиро, наверно, рассчитывал как-то этим воспользоваться, но не успел. Кстати, я хотел спросить, если ты еще помнишь - когда мы изучали будущее, я не ходил и помню, как Гарри упоминал некий знак, нарисованный умирающим тобой на стволе ближайшего дерева в ответ на вопрос как убить Вольдеморта. Это была буква "L" из слова "любовь"?
- Или буква "I" из слова "идиот", - выдохнул Снейп. - А скорее всего они обе. У умирающего меня было маловато времени на рассуждения. Хотя Поттер никогда не понимал слов.
- А что понял?- улыбнулся Рем.
Судя по неприязненному взгляду, вопрос Снейпу не понравился. Секунду он тревожно изучал вроде бы давно знакомое лицо и, видимо, обнаружив в нем должным образом обещанное понимание, отвернулся.
- Способ в стиле Тамиро, - произнес он тихо. - Я нахожу это дурацким, но я - не главная фигура в истории с Лордом... Нужен был, видимо, для того, чтоб после меня возлюбить это убоище стало раз плюнуть.
Под его следующим взглядом Рем отвернулся и неопределенно повел плечом - ваше, мол, дело, я тоже фигура второстепенная.
- Наверно, ты не такой уж дурак, - подсевшим от напряжения голосом продолжал Снейп, - если знаком с человеком, прекратившим существование нашего многоумного Фабиана. Наверно... он будет тебе очень благодарен. И пожелает тебе не схлопотать за... кажется, это называется должностным преступлением?
- Ага, - Рем снова глянул на коврик, потом, словно что-то вспомнив, пошарил под подушкой. Достал белый носовой платок и протянул сидящему рядом. - Он чистый. Вытри морду, у меня тут душно... Чаю хочешь? А то что-то ты бледный, словно сам занимаешься подлогами.
Гость так глубоко задумался над последней частью разговора, что позволил хозяину в тишине одеться, сделать себе чай и расставить его на столе в виде двух чашек. И только в ответ на приглашение отвлекся от общения с платком.
- Тебе надо больше спать, - заметил Рем, наблюдая, как он садится за стол и греет пальцы об чашку. - Только не облейся, а то у тебя руки дрожат.
- Я щас тебя оболью, - ответил ему вдруг не почтенный Мастер Зелий, а тот пятнадцатилетний подросток, с которым они некогда сидели на берегу.
- Переживу, - сказал Рем, остановившись подле него.
Северус вернул чашку на стол и посмотрел снизу вверх, как тогда, на Перекрестке.
- Ты не умеешь.
- Научишь меня.
- Я не по этой дисциплине.
- Все равно я тебя уважаю, - Рем погладил его по не так уж давно помытым волосам, консистенция которых была куда менее внушительной, чем репутация их хозяина. Тот поймал ремовскую руку, зачем-то еще раз сверился с его взглядом, и прижал ее куда ближе пришлось, то есть к виску.
- Не суйся со своим уважением туда, где ничего не понимаешь, - сказал он.
- Переживешь... Ты есть будешь, или на диете - сбрасываешь последние полфунта?
- Я тебя сейчас сброшу!
Однако подвинулся.
Рем не помнил, сколько они сидели на одном стуле - минуту или час. Ему опять было жалко Северуса, потому что тот не знал ничего про полярность их вселенной и не очень понимал, как себя в ней вести. Он слишком привык думать о прошлом и будущем, а там существовало только настоящее. Слова и жесты тоже не имели смысла, поэтому они не употребляли их, просто сидя и неподвижно впитывая тепло друг друга. Почему-то только в этом соседстве Рем чувствовал себя окончательно спасшимся ото всех прошлых катастроф и не мог припомнить ничего подобного с собой прежде, но есть же на свете вещи, думал он, что случаются только раз и не во всякой жизни.
Каждый по многолетней привычке погрузился в собственный мир, которому рядом сидящий придавал запредельный оттенок, и каждый опасался шевельнуться и спугнуть разновидность той близости, что известна лишь ценителям земных редкостей.
Северус отстранился первым.
- Это правда, то, что ты сказал, Рем?
- Да. Почему ты переспрашиваешь?
- Не люблю оставаться в долгу, особенно, когда для меня совершают глупости правоверные гриффиндорцы. Что ты хочешь?
- Ничего, о повелитель правоверных слизеринцев! Ты мне так и не ответил, будешь ли ты есть.
- Приходи в Хогвартс, - Северус поднялся и опрокинул в себя остатки чая. - Где и пожрем. Там сейчас мрачно, но свою дозу восторгов ты получишь.
Он набросил мантию, резко развернулся и вышел, едва кивнув на прощание.
Дремавший в саду гибрид проводил его исчезновение сонным взглядом, который после перевел на медленно подошедшего хозяина.
- В следующий раз в это время запоешь, понял? - весело сказал Рем, потом подумал и добавил, - Хотя сегодня и без твоей песни все первый раз стало на свои места... И не думай, что это - последний экземпляр моей кунсткамеры. Он - тот, которого все началось. А последний - это я. Только ему не говори, а то я даже предположить не могу, обидится он, или зазнается. Если только не сделает это, по своему обыкновению, одновременно...
Привыкший к беседам хозяина с самим собой гибрид снова задремал и на
этот раз крепче, чем под сонным заклятием знатока Темных Искусств. А Рем
подумал о том, как "в стиле Тамиро" мог бы закончить эту историю
Перекресток, и порадовался, что в стиле Северуса такие истории продолжаются
всю жизнь и заканчиваются только вместе с нею.