Перекресток

Часть 3

Автор: Nereis

Беты: Mura, Saint-Olga

Действующие лица: Северус, Ремус, Гарри и т.д.

Pairing: в основном РЛ/СС, хотя жизнь сложна

Рейтинг: R

Жанр: слэш, адвенчур, местами, мне кажется, смешно.

Дисклеймер: Герои принадлежат Роулинг. Не претендую.

Краткое содержание: Эти самые герои находят хорошую вещь, позволяющую ответить на вопрос "что будет, если..." и даже "что было б, если..." и понимают, что это не так чудесно, как кажется на первый взгляд, но куда полезней, чем кажется на второй.

Благодарности: Всем моим друзьям и читателям.

1.

Это было далеко, но для бешеной собаки что семь верст, что пара тысяч. В настоящий момент она как раз миновала надпись "Спартак - говно" на водонапорной башне, стоящей на обочине избитой коровьими копытами дороги, и приближалась к торчащим из кювета цветущим зонтикам борщевика Сосновского. По обыкновению всех бешеных собак так и не поинтересовавшись, что же это была за личность и какие обиды таила она в своем ученом сердце. Если судить по открытию - немалые. Особенно в пасмурную погоду. (*) Пусть и маячило в этом легком готическом налете очевидное родство душ, молодой английский маг не вникал в такую ерунду, как чаяния заграничных магглов-ботаников.

Зато остальное подготовили тщательно. Теперь на первый взгляд никто не смог бы отличить пришельца от аборигенов - те же джинсы "с Малой Арнаутской", та же на несколько размеров больше оранжевая футболка с надписью "сырая рыба придет к тебе" - такая просторная, что пришлось завязать узлом на бедре. Потому как сложением бешеная собака если и отличалась от доминирующего населения своего возраста, то в минус. И единственное, что могло ее выдать - загар, слишком, на придирчивый взгляд, ровный для занятого сельского человека. Но предаваться художествам времени не было. До сих пор не получилось расправиться с акцентом и придать манерам должную развязность. А еще спецконсультант Лорда очень смеялся, преподавая идиоматику - если что и давалось его подопечному хорошо, так это нецензурная брань. На ее примере он освоил все правила русского словообразования. Однако не смог истребить акцент, и пришлось сочинять чахлую, притянутую за десяток ушей легенду, грозившую расползтись по швам от одного мало-мальски грамотного вопроса. Но сказано - собака была бешеной. И это бешенство засело в ней настолько глубоко, что превратилось в бездонный источник спокойствия и презрения к любым возможным вопросам.

(*) - ядовитое вещество, которое накапливается в листьях борщевика, разлагается под воздействием ярких солнечных лучей. А вот после затяжной непогоды об эти листья можно сильно обжечься и даже заработать лихорадку.

Если кто никогда не тонул в стоке навозного коллектора, то Сашка мог бы поделиться впечатлениями. Самое сильное - осознать, что уже по шею, а ноги еще не достают до дна. По краю мечется заламывающая руки Танька, а рядом с ней - какой-то совершенно ни при делах мозгляк, притащенный с дороги. То ли немой, то ли больной, то ли... словом, Сашка первый раз его видел. И боялся, что последний.

- Ты хоть до дна-то достал? - вопросила Танька дрожащим голосом.

- Нет, тону пока, - успокоил Сашка. - Ты кого притащила?

- Не знаю, - всхлипнула Танька.

- Разве этот п... гм... прохожий меня вытянет? Позови еще кого-нибудь... Генку там...

Глаза у пострадавшего слезились от ядреного навозного запаха, хлюпающий нос заливало. Господи, за что ты послал мне смерть в дерьме? Господи, где твои ангелы? Только не говори, что вот это. Мое воображение думало, что они толстенькие. А крылья... как бы сейчас пригодились крылья!

- Да пока я подыму Генку, ты утопнешь! - отчаянно завыла Танька.

Ангел тем временем огляделся и, не найдя жерди, выдернул ее из ближайшего плетня. Тот с явным облегчением развалился.

- Идиот! - из последних сил заорал Сашка, погружаясь еще глубже. - Это ж палисадник Борис Михалыча! Он тебе...

- Не оторвет, - мягко заверил ангел, и Сашка понял, что выпало ему под конец узнать, как забавно они в своем небесном обиталище произносят русские буквы.

- Только не говори, что нечего, - предупредил Сашка, хватаясь за протянутую ему жердь. - А то я и вправду решу, что ты пришел за моей душой.

- Если б я пришел за твоей... душой... - медленно выговариваривал ангел, перехватывая жердину, - я не стал... бы... вытаскивать... из говна... твое... тело.

Танька уже унеслась искать Генку, у Сашки глаза слезились, поэтому он так не понял, каким образом жадный субстрат в некий момет просто-таки выплюнул его истоптанный коровами "берег".

- О, - поделился он восторгом с ангелом, рассматривая себя, - ты, наверно, и не думал, что на свете бывает разом столько дерьма?

Позабыв, что рука грязная, Сашка попытался вытереть нос, выматерился и сомнамбулически наблюдал, как его оплывающий облик покидают особо крупные куски.

- Пойдем отсюда, - предложил он, не дождавшись ответа, - а то тут очень воняет.

Ангел издал горлом какой-то шипящий звук, а затем отстраненно поглядел на Сашку из-под жиденькой черной челки. Он был нездорово костляв, экзотичен и совершенно серьезен.

До Саши уже дошла несуразность собственного замечания, и приступ смеха уронил его прямо в собственную же лужу.

- А ты кто вообще? - приветливо поинтересовался он, отсмеявшись. - Лицо у тебя нерусское.

- Английский студент, - как-то искусственно ответил тот.

- Ух ты! - обрадовался Сашка. - Раньше к нам только туристы приезжали. Инкогнитами. И те из ближайшего города. А ты здорово по-русски говоришь, - Сашка хотел хлопнуть его по плечу, но тот увернулся. - А как тебя звать, с таким носом-то?

Ответить ангел не успел - сбоку затрещал борщевик.

- Сашка, живой!

- Геныч! - подскочил Сашка.

Они обнялись.

Под матершину Геныча англичанин понял, что с его везением понравиться этим людям - первый раз он в мыслях назвал их так - будет нетрудно.

В своид двадцать один Северус знал о своем призвании больше иного вундер-деда. И уж совсем с детства - что заклинания и магические рецепты из общеобразовательного курса, древние, невесть когда придуманные, почти не сохранили имен своих авторов. А может быть, этих авторов и вовсе не было, или имена их были тайными, непроизносимыми, иномирными. С тех пор магическая наука, как и общество, не очень изменились. Не то, что магглы, которые, получив в руки несколько технических решений, возомнили о себе такое, что понадобится еще не одна катастрофа для усмирения их щенячьего энтузиазма.

Так вот - помимо общеупотребительных и давно потерявших свои патенты заклинаний существовали сравнительно недавние, именные. Некоторые из них были темами чьих-нибудь исследований и назывались как-нибудь вроде "сила, чтобы отнести украденную собакой сосиску из собачьей миски в помойку, не вылезая при этом из ванны". И публиковались в специальных каталогах. Были шулерские, или воровские, которые действовали, к примеру, через определенное количество стен и передавались друг другу только магами гильдии, были обычные, для быстрого сбора урожая или поисков того, что забыл, как называется, но помнишь, как выглядит. Модификациям каких-либо восточных техник тоже присваивали имена доработчиков и адаптаторов. В частности, одна восточная формула, переводившаяся с китайского как "неотразимый удар", была модифицирована для западного использования и даже усовершенствована неким Виндзорским - обрусевшим польским аристократом, чьей поддержкой Темный Лорд в настоящий момент хотел заручиться. Не то, чтобы Виндзорский ему что-то обещал. Но мог. И эта возможность стала предлогом для забега бешеной собаки.

Ей, кстати, доверили еще и сделать заключение о принципиальной пригодности Виндзорского. А то вдруг и без него хорошо. О втором, третьем и прочих днах замыслов Лорда Снейп догадывался и знал, что рискует. Виндзорский мог его безо всяких последствий для себя "выкрасить и выбросить". Но эта возможность оставляла молодого мага равнодушным. Да и скажи ему кто, что его точно выкрасят и выбросят, он испытал бы огромное облегчение, знакомое только тому, кто устал принимать бесполезные решения.

Северус знал одно - Диану убьют, если он не поедет к Виндзорскому. Так ему и сказали. Тамиро, конечно, сетовал на беды, что валились него одна за одной - из Хогвартса уволили, племяннцу оклеветал неизвестный ублюдок, его любимый ученик не может пребывать с ним в эту тяжкую годину, он должен ехать на поклон к какому-то древнему прохиндею - заламывал руки, смотрел печально, обещал сделать все, что в его силах, чтобы все стало, как прежде. Снейп ему не верил, пусть даже это мало что меняло. И отправился в Россию.

Как выяснилось - тащить мужика из ямы. Что впоследствии обеспечило его бесплатным жильем. На него он, впрочем, и рассчитывал, выламывая жердину из борисмихалычева забора.

На дороге вороны завтракали размазанной машинами курицей, в глубоком кювете торчали стоунхенджем подведенные под стропила бетонные столбы коровника - видимо, кровельные листы уже купили, а о материалах для стен еще и не позволяли себе мечтать. В этой командировке Северус, чтоб лишний раз не раздражаться, пытался заменить в своей голове слово "бардак" на "национальная специфика". Вторая особенность последней состояла в том, что магический мир тут располагался островками, и между ними иногда требовалось проделать изрядный путь. Нет, пожалуй, "национальную специфику" следовало заменить "экзотикой". И возлюбить нежно, иначе не дожить до встречи с не спешащим показываться Виндзорским.

С тех пор прошла эра или две. Дважды убит и пока только раз воскрешен Волдеморт. Но память до сих пор держала за вчерашний день - как шел, шатаясь, в расстегнутой рубашке, а ветер, нескончаемый полевой ветер бросал волосы в лицо и сек по локтям твердеющими июльскими колосьями диких злаков. Пахло мокрым клевером, донником, влажным суглинком и втоптанной в него травой. Свист ветра, стрекот кузнечиков, плач канюка... Наверно, стань он анимагом, быть ему чем-то похожим... Но для этого потребуется нарушить запрет.

"Он боится превратиться в драную ворону!"

Наверно, он действительно боялся стать чем-то не тем. Кротом, например. Дикобразом. Или гиеной.

Почему именно ими? Мнение людей, которые долгое время занимали половину его сознания. Порой даже притворяясь его собственными мыслями. Это стало понятно лет в восемь, и заставило мощный инстикт самосохранения найти способ от них избавиться - заполнить голову иным, чтобы людям места не осталось. И они, и их представления о гиенах и воронах действительно потеснились, но их место заняли другие, согласные в первыми. Он вынес и это, думая - его уже не существует, есть только собственная неприязнь и чужие проклятия, но некая рука собрала его из камней, разбросанных по чужим дорогам - и вот, исчезла. Может быть, человеческий облик приносит ему несчастье?

Самое время его сменить.

Диана вчера умерла. Несмотря на то, что Лорд обещал оставить ей жизнь, если Северус разыщет Виндзорского и запишет его в союзники, или хотя бы удостоверится, что старик в могиле. Но времени не хватило. Тамиро - кто додумался сделать этого типа учителем по защите от темных сил? -наверняка постарался приблизить развязку.

А Виндзорского никто не видел. Никто. И не знал о нем. Единственный более-менее похожий дед оказался тем самым Борис Михалычем, до сих пор оплакивающим последнюю стенку своего палисадника и обязавшим Сашку, как главного виновника разрушения, восстановить ее и остальные три. Единственная местная семья Виндзорских ничего не знала ни о каких Германах. Или забыла, потому что состояла из двух бабок-близнецов лет шестидесяти, пивших неизлечимо и без просыпу.

Он подлил им веритасерума, но тот пагубно прореагировал с самогоном. Одну бабку хватил удар, у другой отнялся язык. Слава Мерлину, никто не подумал на хмурого молчаливого англичанина - студента-медика, пишущего исследование о лечебной флоре этой экзотической страны. Только вторая бабка. И нашла бы способ его обвинить, не окажись в поминальном салате порезанного аккуратной соломкой корня цикуты.

В тот день, позже, пришли два письма. Первое - от Дианы.

"В глазах обреченных появляется зеркальное дно, в котором виден остаток времени. Даже если они не подозревают о своей скорой смерти. А если знают, но им суждено спастись - глаза остаются прежними. Сегодня утром я увидела, как изменились мои собственные. Казнь на вечерней заре, Он обещал. Как видишь, Фабиан всеми правдами и неправдами добился, чтобы тебя в этот момент отослали подальше. Он донес на меня, он будет смотреть в мои глаза, когда я уже не смогу его увидеть. Так я и не успела как следует захотеть своей смерти.

Навсегда твоя,
Диана".

Второе - от Фабиана. С известием о смерти Дианы и описанием его собственного безмерного горя.

Пришедший позвать гостя ужинать маггл Сашка так никогда и не узнал, насколько дурацкой могла бы быть его смерть - не произойди это примерно через час после писем, когда дымка в глазах гостя несколько прояснилась.

- У тебя что-то случилось? - тут же спросил он.

В ответ упрямо покачали головой.

- Есть хочешь?

- Нет.

И Сашка вышел, тихо прикрыв за собой дверь.

На следующий день, на поминках второй бабки, Сашка исправно подливал своему жильцу. И тот не отказывался. Потом незаметно покинул тризну, в настроении которой все явственней проступала тоска по праздникам.

И блуждал по полям до зари, пока усталость не вызвала в нем онемения, достаточного для того, чтобы забыться. Места не выбирал - вполне подошел мох в каком-то овраге, вылезать из которого наверх желания не появилось.

...

Очнулся от смеха - сухого, и, как прошлогодний тростник, трескучего.

Время стояло предутреннее, холод начинал прихватывать кости, и поначалу англичанин понадеялся, что умер и потерял свое тело в овраге. Но душа гиены оказалась цепкой.

- Зафем вы бабок-фо траванули, мвилофтивый фэр? - засмеялся склонившийся над ним человек. - Тем бволее, даже салат не фыкинули...

Считая, что повидал вокруг Волдеморта всякого, Снейп ошибался. Такого прежде не встречалось. Это был не человек, а половина. Правая. Красивое лицо без возраста, черные волосы, апельсиновые глаза с оттенком свечения. Только левый несколько портила неподвижность и вмятая роговица, родная ему сторона лица запеклась чернотой вокруг черепа, левый рукав куртки был заправлен в карман, а левая нога представлена резной буковой палкой. Говорил он из-за своей перекошенной физиономии не особенно внятно, да и к голосу требовалось привыкнуть.

- Не травил я бабку, - огрызнулся Снейп, когда пришел в себя. И поморщился от головной боли.

- О, я вижу, вас уже не надо учить говорить фравду, - калека наклонился, схватил его за плечо и поставил на ноги с такой легкостью, словно ему кто-то помог. - Ладно, это ваше личное дело. Как говофриться, греши не греши, а за что фокарать, канцелярия найдет. И наоборот. Фы свое получили.

- В каком смысле? - нахмурился молодой маг.

- Это выфало из вашего карвана, - калека протянул ему письмо.

- Только не говорите мне о законе воздаяния, - дерзко прошипел Северус, вырвав его из единственной руки собеседника. - Морду вам за любопытство испекли?

- Не буду. Четыреста тридцать два года - достаточный срок для того, чтобы фонять бессмысленность таких разговоров... А лицо, фусть оно и наполовину морда - как раз наглядная иллюстрация фринципа, о котором вы меня пфросили не упоминать.

Снейп снова покосился на странное существо.

- Так это вы - Виндзорский? - выдал он версию, сочетающуюся по абсурдности с обликом собеседника. Будь он постарше - отругал бы себя за глупый вопрос. Кем еще может быть человек на испещренной рунической вязью деревянной ноге, в холщовой рубашке, подвязанной классической черной веревкой и посохом в виде длинной костяной руки, чье навершие являло собою аккуратно сложенную фигу? Только язычником четырехсот с лишним лет от роду. Но впечатление, что все это появилось только после того, как прозвучала фамилия, не проходило.

- Герван, - согласился старик и протянул свою единственную руку. Северус принял ее, несмотря на то, что в этот момент его дипломатические способности лежали в коме. И ему как никогда хотелось убить кого-нибудь еще.

- Видите ли, попытки определить цену человеческой жизни делаются лишь теми, кто способен к состраданию. Неспособные же эту цену просто высчитывают математически. Вы посчитали, что встреча со мной стоит двух жизней, а ваш э... злой гений заключил, что возможность пользоваться вашим талантом стоит одной. Статистически он виноват менее вас, но с вашей точки зрения... я не очень быстро говорю?

Они шли по краю оврага, нависающему над бурлящим далеко внизу ручьем. Из-за шума действительно могло быть плохо слышно.

- У меня было две недели на привыкание к невнятной речи, - резко ответил Северус.

- Благодарю, - не обратил внимания Виндзорский на его настроение. - Поэтому, как мы видим, критерии весьма размыты. Однако хорошо, что вы сочли нужным обрисовать мне ситуацию.

- Я просто не мог вам противостоять, - снова огрызнулся Снейп.

- И правильно сделали, - вдохновлялся Виндзорский. В этом настроении он сразу переставал шепелявить. - Если бы мы встретились несколько раньше, я мог бы показать вам любопытные техники, исключившие бы из вашей жизни множество неприятных событий. А так же избавившие бы вас от необходимости убивать людей, не имеющих ко мне никакого отношения... Вы слышали, например, о Мертвой Росе? А о Сигурантных Флышках?

...Под флышки о Волдеморте как-то и вспомнили не сразу. Виндзорский мог рассуждать круглые сутки, прекрасно обходясь без сна, еды и половины собственного тела. Еще он умудрился вытянуть из немногословного англичанина все, что его интересовало. И, как Снейп осознал позже, спокойно размышлял над этим в процессе разговора, пока он сам разбирался с неперывным потоком поступающих слов.

А в заключение их первой беседы Виндзорский сказал:

- Я сделаю вам фредложение, от которого фросто глупо отказываться уже хотя бы потому, что оно - наичестнейшее, что, судя по состоянию фашего сознания, первое таковое ф фашей вызни. Мне тут маш урожденный на помойке нечистокровный лорд на хрен сдался. Надеюсь, вы не фередадите ему мое мнение буквально, ибо ваше мертвое тело будет выглядеть еще хуже живого. Фоэтому фоступим так - я за месяц фрефодаю вам кое-что фолезное, что впоследствии сохранит вам жизнь, если вы не очень глупы (на что я дерзаю надеяться), а вы обещаете ему мою фомощь на славянских территориях. Ведь вашей девушке все равно помочь больше нечем.

- Почему вы раньше не появились? - глухо спросил Снейп.

- Вы мне не нравились. Но фотом я рассудил, что несправедлив к вам - вы так молоды, мозг восприимчив, а... э... немногочисленные эмоции в полном расстройстве. Я привел бы их в боевой порядок, если позволите. Вам это продлит жизнь, а мне - покой.

- Я должен задержаться, чтобы впоследствии мой господин не оказался на ваших территориях? - решил уточнить Снейп. Фраза вышла не без пауз, за которые он успел представить их беседу со стороны - у одного акцент, другой фепелявит. Хотелось смеяться, но его слишком давно отучили доверять своим желаниям. "Немногочисленные эмоции" - раньше ему это в себе нравилось, а теперь впору обижаться.

- Совершенно фравильный вывод, - сказал между тем Виндзорский. - Заметьте - никакого обмана. Обещаю, вы сразу ферестанете чувствовать себя... э... гиеной.

Снейп вздрогнул, на мгновение замер, а потом медленно обернулся. Придется долго привыкать к этому, с пофволения сказать, лицу. Но потрошить себя на предмет эмоций он больше не позволит.

- И кем же, - спросил он после недолгой паузы, - я себя почувствую?

- Да вот хотя бы... - Виндзорский обвел здоровым глазом ясное небо, - тем канюком. Ястреб глупее самой драной вороны, но уважают его куда больше. Он видит на все четыре стороны света.

- Нет, - сказал Снейп.

- Это ваш окончательный ответ?

- Я прибыл сюда с определенной миссией, как представитель определенного сообщества. Вы, если я правильно понял, предлагаете меня перевербовать, чтобы я, сам того не ведая, в иных ситуациях действовал в ваших интересах. Так?

- В общем верно.

Снейп чувствовал, что вот-вот перестанет сдерживаться и сорвется. Почему они все считают, что если человек молод, то он просто не имеет права исходить в своих поступках из соображений чести? Почему он должен слушаться каждого встречного старикана (а до сих пор так и выходило) в ущерб всему, что он делал раньше? Неужели он сам, когда состарится, привратиться в такого же самоуверенного индюка, способного слушать только самого себя?

- Тогда я отказываюсь, - сказал англичанин. Он решил не бояться. Все самое худшее, что могло произойти с человеком, с ним уже произошло. Из бездны отчаяния он начинал хотеть в бездну смерти. Второй раз в жизни. Он принесет Волдеморту ответ, он будет верен своему сюзерену, каким бы тот не был, и не станет думать о том, что произойдет с ним самим. Это больно, не так унизительно, как осознание очередного своего предательства. Когда-то ведь пора и перестать изменять самому себе.

- Подумайте, - настаивал Виндзорский. - По вашей вине погибла ваша девушка, и, наверняка, еще многие ваши друзья. Ваш Лорд опасен, но не слишком компетентен в вопросах мироустройства. Может быть, от вас сейчас зависит будущее нашего мира. От вашего согласия или несогласия.

- У меня нет друзей. И... (тут последовало длинное ругательство) ...я не согласен.

- Что ж, - вздохнул Герман, - тогда это зависит от меня. Возможностей, кроме вас, у меня нет, поэтому я добьюсь вашего согласия любой ценой.

- Не добьетесь, - отвечал Северус, отходя на шаг.

Виндзорский приподнял посох. Деревянная рука разомкнула корявые пальцы.

Лучшим, что могло ожидать Упивающегося при таком раскладе, был ядреный Империус, и Снейп не обольщался относительно своей способности с ним справиться. Наверняка пустые мозги стали бы хорошим лекарством от боли, но он не мог позволить себе такой роскоши. И рванулся в сторону, забыв, где стоит.

На втором же шаге нога провалилась в пустоту, он глянул вниз и увидел, как к нему со страшной скоростью приближаются острые камни потока.

К этому шло, подумал он.

Дно приближалось, словно открытая пасть, грозившая растереть его своими тысячелетними неровными зубами и разметать языком ручья по спутанным корням прибрежных кустов. За эти секунды он успел много о чем подумать. И много о ком. И не вспомнил потом, к каким выводам пришел, потому что перед самым финишем его сильно ударило в спину. Он ожидал, что полет прекратится, но вместо этого стало просто очень больно, душно и еще страшнее, чем раньше. Неведомая сила сковала пальцы, кости дробились и изгибались, а каждый нерв кожи словно взрывался изнутри.

Мир замерцал, поплыл и вернулся, став других цветов и шире. А он сам, за полшага до предназначенного ему каменного гребня, повинуясь неведомо чьему приказу, раскинул руки и почувствовал, как шумно спружинил под ними воздух. И ощутил, как его собственные лапы заскользили когтями по камню в попытке удержаться. И как что-то зашелестело сзади, сжалось и тут же превратилось в кольцо, охватившее черную цевку, в которую превратилась часть его ноги. Прямо из-под кольца торчали четыре покрытых щитками пальца с когтями - тремя вперед, одним назад.

Сообразив, что произошло, Северус посмотрел наверх. Одним глазом теперь было лучше видно, чем двумя.

Маячивший на краю маленький Герман развел руками.

- Возвращайтесь, когда надумаете. У вас есть около месяца - потом вы вообще начнете забывать, кто вы. И не пытайтесь присоединиться к диким птицам - они не любят чужаков. А уж превращенных-то и вовсе боятся, как люди - оборотней.

...Три дня он проболтался в птичьем облике. Сначала даже нравилось. Пока не стало ясно, что никакая он не птица, и никогда ей не будет. Пока не пришлось наведываться за едой в куриную миску, пока собаки не выдрали хвост, а по спине не приласкали увесистым камнем. И пока те же вороны не загнали его в окно одиноко стоящего в лесу замшелого дома, где он проехался когтями по полу и забился в угол.

- Все еще мечтаете умереть? - безучастно спросил Виндзорский.

Ворон пискляво кашлянул, тщетно пытаясь отдышаться.

- Надо отдать вам должное: три дня - это немало. Обычно таких убивают в первые несколько часов.

Когда англичанин увеличился в том же углу, ему хотелось выть от безысходности и унижения. Однако он тяжело поднялся, пересел на какой-то топчан и уронил голову на вновь обретенные руки.

- Я рад, что вы пересмотрели свое решение, - сказал Виндзорский. - Вам интересно будет.

Его оранжевые глаза, как бы ужасно это не выглядело, казались потухшими - слишком много в них было безразличия к себе, к посланнику, и этому эпизоду в собственной жизни. Который закончился так, как должен был закончиться.

Северус поднял голову, обреченно пожал плечами и мстительно подумал о Тамиро.

Так его перевербовали второй раз.

С тех пор прошло больше времени, чем могло бы. Казалось, с Виндзорским они расстались вчера, а с Тамиро... Да не было никакого Тамиро. Люди придумали.

Снейп стоял в лаборатории и левитировал над горящим тиглем шар зеленоватой жидкости. Над огнем докрасна разогрелась серебряная пластинка, от лежащих на которой кристаллов поднимался ядовито-бордовый дым, обволакивающий шар прозрачной оболочкой.

Учебный процесс неделю как закончился, он фактически свободен, если не считать некоторых административных моментов, которыми надлежало заняться в ближайшие дни. Но не сейчас. Сейчас он намерен разрешить вопрос, волновавший его последние пятнадцать лет. Или больше.

Но скрипнула дверь.

- Добрый вечер, сэр. Можно?

Профессор отвернулся от дыма.

- В чем дело, Поттер?

- У вас есть... некоторое время?

- Надеюсь, хотя бы пара лет, чтобы отдохнуть от вас. Однако это слишком хорошо, чтобы стать правдой, поэтому можете считать, что я не удивлен.

Не дожидаясь приглашения, Гарри сел и посмотрел в глаза наставнику. Очень серьезно, безо всякого смущения и с полным сознанием возможных последствий.

- Расскажите мне, - тихо попросил он, - о нем.

Последнее слово он произнес так, что сразу стало ясно, о ком именно. Однако просьба потрясла, и Снейп решил уточнить.

- О ком

- О Волдеморте. Вы знали его лучше всех... из тех, кто здесь работает.

Снейп даже забыл сказать гадость.

- Если уж на то пошло, - произнес он сдержанно, - то лучше всех его знали вы. У вас даже истории похожи.

- А мы сами? Э... с ним?

- Я не имел удовольствия знать его, когда он был в вашем возрасте, поэтому сказать не могу. Но за все время нашего знакомства он не проявил ни одного качества, достойного места в истории. Осмелюсь заметить, что и в вашей памяти тоже. Там и так слишком мало места.

- В моей... потому, что я его убил?

- Нет, потому что в вашем возрасте нечего засорять голову всяким дерьмом! А внезапную влюбленность в Темного Лорда лечат в Мунго, а не здесь.

Гарри невесело усмехнулся.

- Наверно, меня так долго пытались представить ненормальным, что я действительно сошел с ума. Такое чувство, что я потерял очень... э... важного для меня человека, - он чуть приподнял брови, - или того, кто мог бы им стать... Разумом знаю, что это не так, но с того самого момента... это были... очень сильные эмоции, я не знаю... что мне делать. Но если бы вы мне сказали... может быть, этого будет достаточно? Я хотел бы точно знать, что он был обычным... что в нем не было ничего такого, почему ему следовало бы жить.

У Снейпа сделалось такое лицо, словно ему наступили на ногу и обещали слезть только после того, как он прочитает наизусть все песни Шляпы за последние сто лет.

- Жаль, что Метка, в отличие от своего хозяина, одноразовая, - перешел он на шипение. - А то б я вам ее переклеил. Но самое удивительное, конечно, то, что вы обнаружили в себе разум. Мне он за время общения с вами ни разу не попадался. А сейчас вы даже разучились симулировать его наличие.

- Вечно вы... - вздохнул Гарри.

- Это всего лишь слабые попытки разбудить вашу совесть, а не то, чем в вашем сознании заменил ее покойный, - более мирно объяснил Снейп.

- Вы думаете... это все из-за него?

- Ну, не из-за меня же. Я не пытался изменить ваше сознание. Только поместить туда некоторые сведения, хоть это и не всегда получалось.

- Вы всегда так говорите. Но ведь это не все.

- В вашем возрасте я бы с вами согласился. Но в моем я обязан думать не только о себе, поэтому намерен держаться от вашего сознания как можно дальше. И сейчас я не считаю, что ваш вопрос требует моего вмешательства.

- Я не понимаю... ладно. И что же он сделал, по-вашему?

Снейп, словно что-то вспомнив, ответил не сразу.

- Он или дру... просто магический отголосок всего, через что вам пришлось пройти - какая разница? Я бы посоветовал вам собрать толпу ваших поклонниц и отправиться на курорт. Где не колдовать хотя бы месяц.

- Герми говорит то же самое... А правда, неужели в нем не было ничего приятного?

- Я не искал.

- Но ведь вы...

- Идите к Дьяволу, Поттер! Только не убейте случайно и его, а то я от ваших соплей не отмоюсь. Посмотрите со стороны на то, что Лорд сделал с вашей жизнью, и попробуйте представить себе, что случилось с теми, кто не был обречен на вражду, а просто недооценил его. Он... - Снейп поморщился и уткнулся взглядом в угол. - Поверьте, ваши кошмары - ерунда по сравнению с тем, во что он мог превратить реальность миллионов... Что же касается фактов - я не хочу, чтобы вы узнали об этом от меня.

- Потому что вы - мой учитель?

- Причина вас не касается... Кстати, выбери вы Слизерин с самого начала, вполне возможно...

- Нет. Я не стал бы похож на него!

- Так вы ж его не знали, - иронически напомнил Снейп. - Но я думаю, что вашу кончину от неразделенной некрофилической страсти к Тому Риддлу мир переживет легче, чем доброе здравие последнего.

- Да я не об этом. Мне почему-то снится, что я говорю с ним... и он - нормальный человек...

Гарри уставился в пол.

- И вы решили поспать у меня в лаборатории? - не дал ему Снейп придумать новый вопрос. - Уезжайте, и сны прекратятся.

- Нет... что это такое? - он указал на подвешенный над огнем шарик.

- С помощью этой вещи можно убеждаться в благополучии и неблагополучии того, кто от вас далеко, но интересен. Вы умеете быть не просто знаменитым, кому-нибудь интересным, Поттер?

- Не знаю...

- А хотели бы?

- Ну, разумеется, - рассеянно ответил Гарри, глядя, как Снейп просто-таки гипнотизирующими движениями пальцев направляет блестящий лиловатый дым вокруг висящего шарика.

- Ладно... - Гарри поднялся и двинулся к выходу. Потом остановился. - Наверно, следует с вами попрощаться сейчас, потому что завтра я все-таки уеду. Будьте...э... счастливы. Если умеете.

- Поттер, вы как будто на казнь собираетесь. Выпускной - не так уж и смертельно. Особенно для человека с вашей популярностью. На днях кое-кто из моих выпускников интересовался вашей персоной и ее дальнейшими планами, поэтому вам вряд ли грозит скука.

Гарри вышел. После смерти Волдеморта он не испытал ни радости, ни облегчения. Только усталость и пустоту. Нужно было выспаться, но не получалось, нужно было с кем-то поговорить, но всем, с кем хотелось пообщаться, было не до него. Конечно, идти за утешением к Снейпу - последнее дело, но все же как-то если и не поддержало, то успокоило, теперь, наверно, получится лечь спать...

- Гарри?

- Э... сэр Люпин? Я думал, вы ушли.

- Этот изверг там не занят?

- Он всегда занят. Возгоняет какие-то кристаллы и наклеивает дым на жидкий зеленый шар.

- Сигурантная флышка? - обрадовался Люпин. - Он говорил, что умеет их собирать, но я никогда не видел, как. Пойдем посмотрим. Я думаю, если мы проявим должный интерес, он нас не выгонит.

Он их не выгнал. Его там вообще не было, флышка возгонялась сама по себе, и Рем, не дожидаясь от Гарри проявления должного интереса, решил сразу объяснить, что это такое.

- Флышка - очень полезная штука. Есть хрустальный шар, но он показывает только будущее и вообще нужен в основном для погружения себя в транс, а флышку настраивают на определенный сигурант, и она информирует владельца о его состоянии. Если навести флышку, например, на "Ежедневный Пророк", она будет показывать на своей поверхности каждый его свежий номер (хотя вряд ли профессор Снейп хочет именно этого). Ее можно так же настроить на определенного человека или зверя, который находится поблизости, и тогда она будет показывать его в любой момент времени. Можно - на погодное явление. Например, хочется узнать, где сегодня гроза. Флышка красится в глобус и отмечает на себе точки гроз. Правда, ее каждый день нужно поддерживать определенным заклинанием.... В общем, вещь трудоемкая и не всегда того стоит, но при правильном обращении ее возможности безграничны. Можно узнать все, что угодно. Конечно, нужны еще и определенные способности.

Есть флышки моно -, ди- и трисигурантные. Сигурантностей бывает и больше, но такую флышку очень трудно удержать целой - она все время пытается показать все сигуранты одновременно и запросто может лопнуть от усердия. Их, флышки эти, изобрели достаточно давно, но не включили в программу просвещения, потому что перед владельцем флышки, сам понимаешь, всегда стоит соблазн нарушить конфиденциальность.

- А на человека, который далеко, ее можно настроить? - спросил Гарри.

- Да, с его согласия. Которое нужно получить, пока он близко.

Какая-то тревожная мысль мелькнула в голове Гарри и тут же сгинула, не оставив от себя даже названия.

- Видимо, - буркнул он, - профессору Снейпу разрешение на флышку выдали сразу после рождения. Как наиболее устойчивому к соблазнам. Только до смерти Волдеморта ему было некогда об этом вспомнить, а теперь дошло.

Люпин весело посмотрел на него.

- Я смотрю, ты не выспался, - попытался он выровнять настроение. Потом оглядел полутемное, пропахшее сырым деревом помещение. - Да где же твой профессор? Мне он срочно нужен.

- А мне нет, - упорствовал Гарри. - Он, слава Мерлину, не мой, а общий, потому что вынести этого флышечника одному человеку не под силу... Если вы не против, я - спать.

...Снейпа Рем нашел в его собственной комнате. Точнее, заключил, что он внутри, уже находясь перед дверью, потому что нигде в другом месте следов алхимика не обнаружилось. И постучал.

Ему не ответили, но дверь тут же распахнулась, взметнув сквозняком черные волосы и одежду распахнувшего. .

- Здравствуй, - тихо сказал Рем. - Ты не занят?

Северус пожал плечами и неожиданно посторонился, пропуская в свои апартаменты.

Внутри которых Рем никогда не был.

Интерьер многое может сказать о своем хозяине. Если гость сумеет истолковать, к примеру, странное сочетание бардака и порядка, бросившееся в глаза Рему. Видимо, порядок властвовал вообще, а бардак возникал эпизодически. Геометрические соответствия блюлись свято - ни один предмет не лежал криво или хотя бы наискось, контуры каждой книжки на столе были параллельны его краям, а светильники мерцали от этих краев на строго одинаковом расстоянии. Зато половина вещей лежала явно не на своих местах, по большей части - на полу. В результате чего комната походила на музейное хранилище, которое задумали переделать в экспозицию. Разного рода вещей - от загадочных до совершенно банальных, вроде шкуры мантикоры в центре комнаты. На которой Рем, не найдя стула, и устроился.

- Я пришел, - начал он в ответ на молчаливое ожидание облокотившегося о стол Снейпа, - дабы передать тебе, что Магическая Академия Наук вымрет без твоего доклада. На закрытом заседании.

- И ты останешься без консультантского куска хлеба? - несмотря на нейтральную тему, чувствовалось в голосе Снейпа какое-то истерическое напряжение.

- Нет, я штатный сотрудник, - улыбнулся Люпин. - Странно, правда? Я и сам не ожидал.

- И от кого же исходит эта революционная просьба?

Рем назвал фамилию; Снейп согласился. Рем упомянул еще и пресс-конференцию, на которой хотели бы видеть его и Поттера. Алхимик не выказал энтузиазма - учитывая жадность прессы до скандальных фактов удовольствие побыть в центре внимания могло ему дорого обойтись - и обещал подумать.

- А Поттеру там вообще делать нечего, - темные глаза Снейпа поискали среди его собственных вещей и остановились на Люпине. - Это странно звучит, но то, что у него вместо мозгов, до сих пор не на месте.

- Это, - вздохнул Рем, - ему хорошо бы разъяснить прежде, чем он получит приглашение.

- Видишь, как ты здесь кстати.

- А тебя он разве не послушает? - Рему совершенно не хотелось воспитывать победителей Волдемортов. - У меня редко получается быть убедительным. На это способен только твой разум, - Снейп поморщился, что побудило Рема перейти на несколько насмешливую лесть, - глубокий, как океан, и необъятный, как пустыня...

Последнее сравнение вышло сомнительным, и Рем замолчал. Но Снейп не обратил внимания на его клоунаду.

- Должен послушать, ведь ты дружил с его родителями, - заметил он негромко, словно этот предосудительный факт не подлежал упоминанию вслух. - А со мной он уже наговорился. И надеюсь, не скоро захочет освежить наши содержательные беседы.

- Ты его опять обидел... Да и сам... Не понимаю, как ты мог общаться с человеком, которого так не любишь? - размышлял вслух Рем. Он был уверен, что Снейп кокетничает, потому что чем-чем, а ангельским терпением никогда не отличался. Значит, вопреки его утверждениям, было в их военном союзе нечто помимо необходимости.

- Я привык к идиотскому окружению, - объяснил Снейп, наблюдая, как Люпин поднялся со шкуры и встал от него по другую сторону стола.

- А мне казалось, что вы поладили. Кстати, ты бы мог помочь ему теперь, когда...

- Да! - прервал его Снейп. - Поладили, куда ж я денусь. Но, позволь напомнить, что я нанимался сюда преподавателем, а не советником вашего обожаемого Поттера. Он слишком примитивен для того, чтобы я получал удовольствие от нашего общения, - оторвавшись от стола, на который облокачивался, Северус поймал взгляд Люпина. - А если продолжить твою любимую тему о его удовольствии и благе, то не кажется ли тебе, что он слишком молод, чтобы вязнуть в болоте моего мировоззрения? И слишком глуп, чтобы самому это понять... Я доступно излагаю, или ландшафтные метафоры ты уже отлюбил?

- Но как же я? - грустно улыбнулся Люпин. - Я макаюсь в это болото уже много лет, и никак не могу понять, почему меня никто не остановит...

- Во всяком уважающем себя болоте должен быть хоть один утопленник, пусть и убогий, - Снейп отвел взгляд, протянул руку и небрежно перебрал лежащие на столе пальцы Ремуса. Потом развернулся и с характерным шорохом выскользнул в лабораторию, оставив Рема в одиночестве выявлять победителя в их красноречивом диалоге.

Но оборотень - топиться, так топиться - направился следом. Его ужасно интересовало, кому посвящалась сигурантная флышка.

Никто не спросил полного имени, хоть он и не скрывал. Да и в сплетни оно не просилось - хилый англичанин не был популярной темой. Не будучи ни богатым, ни красивым, ни веселым, он скоропостижно перешел в разряд людей подсобных - используемых только по назначению и никак больше. Да и куда больше - лечил всю деревню, а если не было явных недугов - на спор от алкоголизма. И уже ходили по деревне три-четыре неприкаянных мужика со скорбными глазами и матом на устах, которых мутило от водки и самогона.

- Что делать, Семеныч? - спрашивал один у другого, присаживаясь подле Семеныча и вынимая папироску. Синхронно затягивались.

- Вчера вот, - осторожно отвечал Семеныч, - жену, нах, так ублажил, что сегодня она мне впервые за десять лет пирог спекла. Под него бы выпить... А сегодня что? Разве что курятник подправить...

- Так у тебя куры-то уж, поди, все передохли нах.

- Так Ташка цыплят продает... Но через забор лазить начнут...

- А ты забор почини.

- Я хотел сначала баню построить.

- Так это ты хотел, еще пока забор целый был...

- Н-да...

И оба задумывались.

...Виндзорский сказал:

- Я буду учить не вас. Вас мне не надо. Я буду учить ваш дар. Напишу мотив к словам, которые вы еще не умеете прочесть, чтобы когда-нибудь ваша жизнь наполнилась гармонией тщательно выверенных нот. Только помните - не оглядывайтесь. Терпите, и скоро поймете, почему нельзя. Это все равно как выдернуть кирпич из недостроенного фундамента. Это как...

У него еще нашлось много метафор. Ни на минуту не забывая, что Герман к нему нерасположен, Северус начал уважать его не только за могущество, но и за цветистость речи. А в таком возрасте заимствование происходит без особых сознательных усилий.

Неправильно было бы сказать, что Герман часто хвалил его. Да и много ли успеешь за месяц. Но благодаря ему молодой человек начал уважать себя должным образом - молча, не нуждаясь в доказательствах и признании извне. И половина той боли, которую он испытавал из-за Дианы, зацепилась за имя "Герман". И чем больше проходило времени, тем лучше англичанин понимал, что Герман спас его от какой-то неведомой, непонятной, но неминуемой гибели. Или часть его - несомненно, наиценнейшую, ибо сильнее всего люди любят то, что у них больше всего болит.

- Ваш разум, - говорил Виндзорский, - научили не признавать вас. Польза от этого только амбициям тех, кто научил. Исповедуя эту дурь дальше, вы сдохнете раньше своего времени. Поэтому...

Виндзорский заставлял его контролировать себя постоянно. Даже во сне. Утомленный постоянной концентрацией молодой человек жаловался, что абсолютно перестал соображать, на что Герман говорил:

- Соображать будете потом. Никуда ваша драгоценная соображалка не денется.

Месяц полного подчинения. Снейп не знал, каким образом Виндзорский перестроил его сознание, да и наплевать ему было в тот момент - он решился отдать свою душу всякому, кто придумает, как применить ее наиболее жутким способом к наиболее кошмарному предмету.

Еще много лет после этого месяца он не чувствовал усталости. Она приходила, но словно бы останавливалась где-то поодаль, за пыльным стеклом и напоминала о себе робким стуком. "Если вы не расположены отдыхать, я уйду" - говорила она. И он редко был расположен. Конечно, излишняя трата сил позже сказывалась, но эти последствия не были необратимы.

- А если, - спросил как-то Снейп, - он просто убьет меня?

- Не убьет. Даже в том случае, если вы вернетесь к Альбусу. Лорд боится нас обоих, и одинаково хочет и нашей смерти, и признания. Он еще не изжил детских страхов.

- И на каком же году, - негромко поинтересовался Снейп, - их принято изживать?

Виндзорский расхохотался.

- Чем позже, тем лучше. Можно всю жизнь положить на то, чтобы выучить заклятие, с помощью которого тебя когда-то посадили в лужу, а потом обнаружить, что лужа пересохла, человек умер, и жить дальше, стремясь к неизведанным ощущениям. А можно отомстить и утратить все стремления. Печальная участь.

- А вы почему живете?

- Хочу увидеть, как погибнет последняя цивилизация. Вы знаете, что кольца Сатурна - остатки планеты, прежде занимавшей место Земли в Солнечной Системе? Это случилось несколько миллиардов лет назад, а нашей цивилизации всего-то пять тысяч. Сколько раз это число может уместиться... ну, допустим, в тридцати миллионах лет - если взять это число, как условный срок климатического оптимума для человечества?

- Шесть тысяч.

- Даже списав половину на катаклизмы и климатические колебания, мы получим вовсе не один. И не два.

- И вы намерены прожить еще несколько тысяч лет?

- Зато следующая цивилизация узнает, что она не первая на земле. Я ей скажу.

- Она не поверит.

- Я знаю. Кстати. На Востоке некая секта уже не первое столетие хранит описания ритуалов, предназначение которых никому не известно. Однако логический вывод из совокупности их элементов всего один - они нужны, чтобы восстановить жизнь на Земле. В записях говориться, что раз в несколько цивилизаций она гибнет почти полностью.

- Что может быть приятней, чем сдохнуть в стаде ублюдков... - пробормотал Снейп.

- Вы слишком молоды, чтобы прощать.

- Молодость - это недостаток, который с каждым днем уменьшается.

Он обрывал лепестки ромашки, которых в изобилии встречалось среди травы, скрывшей их с учителем от любопытных магглов села Коптязина. Правда, учителя люди никогда и не замечали. Его вообще замечали только те, кем он хотел быть замечен, и порой у Северуса возникало сомнение - а существует ли этот человек вообще, или его появление - лишь следствие его собственнного состояния после стресса и передозировки самогона, на который, кажется, переводят по большей части борщевик Сосновского? И бытие в вороньем теле - кошмар похмельного сознания? Но тогда получается, что и Волдеморт когда-то... здорово, словом, получается. Загляденье, а не версия.

Северус отбросил облысевшую ромашку, и ему показалось, что, достигнув учителя, она вместо того, чтобы отскочить, исчезла, словно бы провалившись внутрь.

- Когда-то примерно то же сказал ваш учитель, сэр Альбус... - отвечал Виндзорский, не обратив внимания на возможную ромашку у себя внутри. - Мы, хотя и в разное время, но проходили с ним некое испытание, дающее ту власть, которая у меня есть... но я согласился на высокую степень, а он пока отказался. Там ведь не знаешь, чем придется пожертвовать, а у него вы... я дешево отделался.

- Неужели вам совершенно нечего было терять, кроме половины себя?

- Вы имеете в виду потомков?

- Ну... - Северус не имел в виду потомков, за отсутствием таковых - а вот память о Диане не давала покоя. Хотя, конечно, дело в возрасте.

- Я - основатель пяти магических родов. В России, Англии, Испании, Японии и Шри-Ланке, - скрмно констатировал Видзорский. - Не так уж много для моих лет, но зато я не могу упрекнуть себя в злоупотреблении. Я исходил из предположения, что такое количество уже малознакомых мне людей трудно потерять сразу и целиком. И я оказался прав... Есть, конечно, мнение, что я пожертвовал страной, а мои увечья не имеют отношения к Испытанию, - Герман опять расхохотался. Смеялся он негромко и всегда немного искусственно. Интересно было бы знать, сколько лет назад ему в последний раз было действительно смешно.

...Наверно, он мог бы поглумиться, когда после первой смерти Волдеморта Снейп вернулся под знамена Дамблдора. И когда тот сказал:

- Я виноват перед тобой, Северус. Я упустил тебя, мой мальчик.

Ах. Вы еще не знаете, сэр Альбус, насколько далеко. Или знаете слишком хорошо, и вся история с древнеязыческим хранителем шестой части суши - попытка вернуть себе утраченного вассала?

"И что же во мне такое, - думал Северус, глядя в потускневшее зеркало на свое тогда еще молодое и замкнутое лицо, которому никакие годы солидности не добавили, - и кто из этих двух магов использует меня больше? Или это все один, а второй - страшно навороченный древний призрак?"

Или тот, другой, сказал правду?

Незадолго до смерти Волдеморт заявил, что убил Виндзорского в почти честном поединке. В этот момент он показался Снейпу человеком, хвастающимся победой над своим белогорячечным чертом. Не верилось. Потому что если Виндзорский есть, то его так легко не убьешь. А если нет... Вряд ли можно убить то, чего нет.

- Единственный, кого вы должны сдерживать и подавлять - это вы сами, - говорил Виндзорский. - Забудьте, что вы существуете. Забудьте о своих желаниях, о людях и том, что вас с ними связывает. Тогда вы выскользнете из прожитого, как змея из кожи, и ваша жизнь расстанется со своми проклятиями. Те, кто не любил вас - полюбят, кто угнетал - оставят в покое. Со временем вы получите бессмертие.

Снейп молча внимал. Герман сказал, что сейчас он не поймет его слов. Но можно следовать, не понимая.

И Северус, по возвращении в Англию, следовал. Довольно долго.

Но раз его, погруженного в толпу улиц Хогсмида, кто-то окликнул. Робко, неувернно, с тем внутренним трепетом, который раньше никогда не сопровождал его имени.

Обернулся, скользнув глазами по разношерстной толпе.

- Лили?

Воспоминания о своих соучениках теперь были где-то далеко. Словно он видел их на картинке. Однако, развернувшись, они оказались немаленькими и досадно небезразличными.

- Северус... Мне сказали, что ты умер.

Она была в белом пальто и походила на некое потусторонее существо, пришедшее за его душой.

- Ты разочарована? - хмыкнул он.

- Разве можно быть очарованным чьей-то смертью? - она огорчилась так, словно это давно было ее любимым поводом поспорить.

Вспомнилась Диана, помешанная на собственной. В остальном она была адекватна, но вот смерти... очень боялась.

- Тем более, несостоявшейся, - дополнил Северус. - Через год тебе скажут, что я и не рождался. И будут не так уж неправы.

- Как ты? - не стала Лили разгребать завалы его мрачного красноречия.

- Что "как"?

- Живешь.

- Как обычно.

- Чем занимаешься?

- С каких пор тебя это интересует?

Лили вздохнула.

- Знаешь... я бы хотела с тобой поговорить. Ты не против?

Снейп изобразил не то чтобы интерес, но тень вежливого удивления.

- Зависит от темы.

- Если ты не захочешь, я пойму...

- Разве ничтожеству вроде меня потребно противиться желаниям кого-нибудь из Поттеров? Я весь внимание.

- Не ерничай, Северус. Я говорю с тобой от своего имени... он мне не верит.

- Невероятно. Неужели он перестал прислушиваться к каждому твоему слову? Я советовал бы тебе подумать о разводе.

- Да, как самый опытный в семейной жизни, - съязвила Лили.

- Для очевидных решений много опыта не нужно.

Лили сверкнула глазами, но тут же взяла себя в руки.

- С тобой можно было нормально говорить только один раз в твоей жизни, когда...

- Тебе показалось. Я молчал.

- Ты не молчал. Я до сих пор помню, что ты сказал тогда.

- Неудивительно, ведь возможность говорить с умным человеком выпадает тебе так редко. Но я не настаиваю. Ведь это у тебя ко мне вопросы.

- Это можно только... в доверительной беседе, и я... - снова мялась Лили. Выглядела она плоховато.

- Наши беседы, если помнишь, редко выдерживались в светском тоне, - откровенно глумился Снейп.

Лили набрала воздух.

- Хорошо. Скажи мне, только честно - ты... нет, лучше не так... - она закрыла глаза, словно кидаясь в воду. - Мне сказали - я умру, потому что меня прокляли. Джеймс сказал, если кто-то и сделал это, то ты, но я не могу в это поверить... Северус, пожалуйста, только честно... я никому не скажу, просто мне нужно знать... Только мне.

- Какая тебе разница, я это или не я?

- Большая, - Лили упрямо насупилась. - Я не верю, что ты... тому, что про тебя говорят.

- Им давно пора сменить тему. К тому же я помер.

- Говорят, что ушел в Темный Орден... что ты проклял всех нас...

- Глупо тратить проклятия на подонков. Можешь передать это своему мужу.

Он медленно пошел прочь, но потом покосился через плечо - Лили стояла возле крыльца какого-то магазина, держась за перила и наклонив голову, как делают люди, вдруг потерявшие устойчивость. На него она не смотрела - да вряд ли ей удалось бы рассмотреть что-то впереди за пеленой собственных слез.

Он смерил взглядом несколько разделявших их шагов и остановился. Ему было куда хуже, когда рыдающая Лили влекла его в лазарет и даже избавила от необходимости что-либо объяснять, позволив погрузиться в мечту об утрате сознания.

А оно с тех пор взяло за правило не уходить далеко. Тем более, что Джеймс избегал его и даже, кажется, побаивался. Сначала он еще пытался сделать вид, что все идет как надо, и обвинить в чем-то слизеринца, но чувствовалось, что со страху. Снейп что-то такое сказал... что-то неправильное. Что могло напугать Джеймса просто как признак не той ненормальности, которую он ему приписывал, а настоящей. Такое, по крайней мере, у последнего сложилось впечатление, потому что своих слов он не помнил, как не помнят сны.

Но то, что она сделала, не забылось. Это был долг, который он обещал себе исполнить.

Когда он вернулся, в бледности Лили намечалась явная прозелень.

- Собираешься в обморок?

- Да... почти... - она тяжело оперлась на подставленную руку.

- Тебе далеко?

Черт, сейчас разревется. И что-то подсказывало, что успокоить ее будет трудно. Вот уж и ответить не может.

- Не реви только. Слышишь?

- Угу. Мне только до конца переулка... дальше лавочка есть. Я... это пройдет. Только магию не применяй, ладно?

Серьезное заявление. Беременна? Похоже на то.

- А где Джеймс?

- Не знаю... я должна дождаться его там...

- И вы отправитесь на танцы?

Лили кисло улыбнулась.

- Нет, играть в квиддич, - попыталась пошутить она.

В конце улицы они нос к носу столкнулись с Джеймсом.

Он как раз вышел из-за угла и чуть не оступился от неожиданности.

- Вот и он, - сказала Лили.

- Ты? - в свою очередь сощурился Джеймс. - Что ты здесь делаешь?

- Привел тебе жену, - отвечал Снейп.

- Мне стало плохо, - пояснила Лили, - и он мне помог.

- Дожили, - сказал Джеймс. - Иди и не прикасайся больше к моей жене! Ошибка природы.

- Спасибо, Северус.

Снейп отвесил короткий поклон, повернулся и очень изящно аппарировал. Можно даже сказать, виртуозно. Хоть на сцену.

Дома закрываться было не от кого, но он затворил в своей комнате дверь и долго пытался успокоить противную дрожь, истязающую его тело и самолюбие с наглостью ежедневной привычки. Нервы ни к черту. До сих пор. И это после всего... От досады хотелось выть.

Он боялся Джеймса. И ненавидел его за это, а еще больше - себя.

И тогда подумалось ему, что Виндзорский в нем ошибся. Сколько ни отрешайся, а единожды сломанное никогда не станет новым. А значит, вся его избранность, в которую он почти поверил - дурацкая иллюзия. И Мерлин с ним, с фундаментом, которого на самом деле не существовало.

Их он действительно не проклял, не имел он права проклинать того, кому был должен, несмотря на все его ничтожество. Да и какой смысл проклинать того, кто и так владеет твоей ненавистью - глупой, позорной и глубокой, как болотная грязь, утопившая в себе не один кирпич благих намерений?

Да и не было никаких намерений. Не припоминалось.

А самое противное, что обижаться на Джеймса было так же глупо, как на животное, не имеющее понятия о добре и зле. Или на стихийное бедствие. Потому что он был просто самовлюбленный и легковерный дурак, занявший надлежащее место в виртуозно выстроенной системе.

За глупость и невиновность Северус ненавидел его еще больше. А совсем сильно - за то, что он все-таки слышал о добре и зле, потому что спас Снейпа от смерти. Это было темное пятно гнили, слабое место, трещина в чистом кристалле его ненависти. Которая делала ее несовершенной. И такой сильной, что еще шаг - и она бы уничтожила сама себя, став чем-то иным. Может, безразличием. В любом случае Снейп об этом не знал, а размышлять о структуре и перспективах своих чувств находил неприятным. Он просто их испытывал. И то, что он испытывал, побуждало действовать.

Черт с ним, с Виндзорским. И его бессмертием.

- Я смотрю, ты настроен серьезно, - удивился Тамиро, не сумев отвязаться от кресла. - Чем же я обидел своего бесценного ученика, или что у меня есть такого, что я от него утаил?

Это считалось доверительными отношениями. Несмотря на то, что Северус был более замкнут, чем хотел бы Тамиро. Несмотря на то, что на предложение Тамиро отдохнуть ученик отвечал непонимающим взглядом. Несмотря на то, что все просьбы Фабиана поведать свои печали наталкивались на безразличное пожатие плеч.

И теперь Фабиан занервничал, когда во время очередного испытания способностей Снейпа к бесконтактному бою оказался в более беспомощном состоянии, чем предполагал. Хотя волноваться было не о чем: он был "поставлен на сигнализацию" - появись на теле хоть царапина магической природы или нанеси та же природа иной вред, стражи порядка узнавали об этом раньше, чем сам Тамиро успел бы это почувствовать.

Однако Северус еще раз сделал это странное движение пальцами, и Тамиро ощутил, как невидимая петля захлестнула горло.

- Вот черт... я недооценил тебя, Северус. Где ты так научился?

- У Германа Виндзорского.

- Но... разве он существует?

- А где бы я тогда это взял.

- Хорошо. Молодец. Но даже этим что-то сделать с человеком, обладающим моим уровнем защиты - невозможно, - напомнил Тамиро на всякий случай и тут же устыдился собственного страха. Конечно, загадка этих черных глаз - сильная, но все же иллюзия. В них не может найтись тайн для того, кто знает их владельца с детства, и кто его, откровенно говоря, воспитал. Конечно, он уже взрослый. И порой плохо предсказуем, но любой душевный разлад ближнего можно обернуть себе на пользу - если знать способ. Тамиро не просто знал - он мог жонглировать этими способами. И лепить из них свое будущее.

- Я не собираюсь пока, - угрюмо пошутил Северус.

- Почему ты раньше не говорил мне, что не просто договорился с Виндзорским, но и учился у него? Лорд должен знать об этом, раз уж ты взялся ему служить, - Тамиро лукаво улыбнулся - это был давний предмет их спора. Фабиан не одобрял перехода своего ученика в прямое подчинение Волдеморту.

- Есть вещи, без которых Лорду будет спокойнее, - отвечал Северус с каменным лицом. - И если б вы, Фабиан, почаще размышляли о пользе этого принципа, ваша племянница была бы жива.

- Что ты хочешь этим сказать? - насторожился Тамиро.

- Что вы способствовали ее смерти.

Он не хотел этого говорить так сразу. Но с самоконтролем у него до сих пор было не очень, поэтому, почувствовав на своем лице горячие пятна, он плюнул на осторожность.

- Да? - усмехнулся Фабиан. - Вот, значит, как ты истолковал мою помощь. Что ж, спасибо. Не знал.

- Вы и не думали мне помогать, - внешне голос молодого мага оставался меланхоличным и ровным, но напряжение грозило вот-вот прорваться. - Ни мне, ни ей.

- Поосторожней с толкованием чужих мыслей, Северус. Ты не можешь судить об этом.

- Ошибаетесь. Диана рассказала мне про ваш донос.

- Донос? Ты спятил?

Тамиро рассердился. Однако Северус давно знал по себе, что гнев - внешняя сторона страха.

- Вам не нравилось, что мы встречаемся, - напомнил он.

- Но не до такой же степени, чтобы убивать собственную племянницу, - возразил Тамиро, переводя глаза на собственные шевелящиеся пальцы. - Мне это не нравилось, потому что твой талант, Северус, не терпит суетного, к которому относятся и всякие там... э... романы. Они, конечно, полезны, но не в таких же... э... количествах. Ты слишком увлекался, а я, конечно, ворчал, пытаясь вернуть тебя с небес на землю - должен же кто-то следить за порядком. Но таких обвинений... мне кажется, не заслужил. И убери петлю - мне надоело продавливать кресло.

- Нет.

- Ты решил поупражняться в пытках? На мне? - Тамиро расхохотался. На миг Снейпу показалось, что это смеется сам Волдеморт, и он начал припоминать, а видел ли когда-нибудь их обоих одновременно... что если... хотя скорее всего, это помутнение рассудка, напущенное Тамиро. Можно было и не напускать, Снейп все равно чувствовал себя глуповато. - Ты хочешь увидеть мои страдания? Как это мило. Я знал, что когда-нибудь ты непременно оценишь эту сторону жизни. И что же тебе больше всего нравится?

- Возможно, - рассеянно сказал Северус. - Возможно, вы действительно следили за порядком. Но мне от чего-то кажется, что ваш порядок не имел ничего общего с тем альтруизмом... на который вы претендуте.

- Северус, прекрати, - поморщился Тамиро. - Если ты чего-то от меня хочешь - сформулируй, и мы это спокойно обсудим. Еще когда ты захотел учиться Запретным Рунам, я понял, что тебе мало просто места под солнцем. Ты хочешь власти, ты замахнулся на то, что издавно считалось уделом сильных. Но ты еще молод, и среди сильных тебя растопчут. И первое время рядом с тобой должен быть кто-то...

- Не рассказывай слепому о цветах, Фабиан. Особенно тому, кому ты сам выкалывал глаза.

Так могла бы сказать Диана. Тамиро перевел дух. Вот упрямый черт. Есть люди, которых невозможно сломать, можно только согнуть. Есть - которых и сломать нельзя, но они примитивны. Северус не гнется, он хрупкий, его можно сломать во многих местах, но он продолжает жить переломанным, и с каждым новым переломом стновится все сложнее и непонятнее.

- Знаешь, я недооценивал тебя, - решил признать Тамиро. - Ты умен. Ты, несомненно, талантлив и так же честолюбив, и поэтому тебе кажется, что таланта достаточно. Но ты ничего не знаешь о законах общества - не Упивающихся Смертью, где практикуется простая иерархия, а сложных и тонких законах света. Чтобы постичь их, нужна сдержанность и терпение. Поверь, я научу тебя и тому и другому. Диана - дитя этого общества, этого мира, и, если он создал одну, то может воспитать и лучше. Если тебе повезло один раз, повезет и второй. Это звучит цинично, да, и я не отрицаю своей вины - я виноват, что не дал твоему таланту зачахнуть. Я принуждал тебя к изгнанию - во имя него. Ты знаешь, что такое талант, Северус? Это сила, которая кроит твою жизнь так, как ей заблагорассудится, и никогда не позволит ей скатиться в колею повседневности. Потому что там легко утонуть. Потому что есть люди, созданные для того, чтобы служить самим себе, а есть те, кто создан служить будущему. Первые видят не дальше еды и секса, а вторым это неинтересно. Они хотят большего, потому что у них есть разум и чувства, превосходящие те, что отпущены нам для размножения. Их эмоции чище, глубже и тоньше, их жизнь всегда труднее, чем...

Тамиро говорил довольно долго. И убедительно. За все это время его ученик ни разу не попытался возразить и заметно нервничал. Это побудило Фабиана перейти на более снисходительный тон. Потом - на спокойный. Потом уже на вполне дружеский.

- Я тоже не без греха, мой дорогой. Что делать тому, кто видит перед собой человека, стоящего на порядок выше остальных, но не знающего об этом? Как поступить, чтобы он пошел по верному пути, а не разочаровался, не спился, не заточил свою разум в клетку инстинктов? Только показывать ему правильное направление и с замиранием сердца следить за тем, какую дорогу он выберет. Признаюсь, я радовался, когда видел, что ты раз за разом выбираешь верный поворот. Но твой характер таков, что тебе постоянно требовалась помощь. Ты никогда не принимал ее, и мне приходилось...

Северус поднял руку и согнутым пальцем коснулся нижней губы.

- Подсовывать меня гриффиндорцам вместо тренировочного манекена, - внезапно дополнил он.

- Вот еще. Это начал ты сам. Такие вещи возникают стихийно, и не говори, что впоследствии ты сам их не провоцировал. Интересно, зачем?

- Не знаю. Я хотел, чтобы они остановились.

- Да перестань... ты хотел показать им, какой ты смелый и как тебе на них наплевать, поэтому постоянно крутился рядом. Они были в центре внимания, и ты жаждал заинтересовать их своей тщеславной персоной. Я думаю, заинтересовал, но к тому времени тебе знали только одно применение. Увы. Джеймс как-то признался мне, что просто ума не приложит, что сделать, чтобы ты от них отвязался, потому что ты рискуешь все больше и больше, а слов не понимаешь...

- И что вы ему посоветовали?

- Да я не помню уже, - безмятежно улыбнулся Фабиан. - Я сожалел о твоих мазохистских пристрастиях. И хотел, чтобы ты занимался... впрочем, об этом я уже говорил... а ты выпендривался перед Джеймсом...

- Я выпендривался?!!

- Ну да. А что? Не смотри на меня так... Я думал, ты уже взрослый и разобрался в мотивах своих поступков. Конечно, ты хотел завоевать его расположение, это частое явление среди подростков, которое можно истолковать только...

- Неправда! Да я его на дух не переносил! И сейчас тоже...

- Это тебе кажется, - Тамиро мечтательно улыбнулся. - Потому что ты еще не разобрался в себе. А он, кстати, знал...

- Нет... - выдохнул Снейп. - Я сам ничего такого...

А Тамиро, забыв, что прилеплен к креслу, тихо и проникновенно засмеялся.

- Да-да, мой дорогой... это тебе не хватало острых ощущений. Это тебе было одиноко. Это ты сделал их теми, кем они стали, и ты был самым аморальным из них, только боишься нарушить свои внутреннние запреты и признать это. Я всегда говорил, что морали не существует, что...

- Неправда! Это не я! - заорал слизеринец.

- Ты, мой дорогой, ты.

Почувствовав, что его больше ничего не держит, Тамиро привстал с кресла, протянул руки и обхватил дрожащие пальцы своего ученика.

- Видишь, - победно продолжал он, - как все просто... Ты победишь свою ненависть. Ты будешь любим многими из тех, кто презирал тебя. Ты получишь высшую власть - над душами. Ты перестанешь скрываться сам от себя, и...

Притянутый за руки Северус подошел к креслу. Некоторое время он наблюдал за Тамиро, а потом тихим, немного срывающимся голосом произнес:

- Проблема в том, что я не хочу ничего из перечисленного вами. Наверное, я урод.

Тамиро посмотрел на него с некоторой досадой. Такая неприязнь - да что там, страх и упорное отвращение - не вписывались в его теорию. Он привык, что любовь и голод правят миром, а если будущий кирпич его светлого будущего не чувствует ни того, ни другого, то ему надо просто открыть глаза (внушить) и все станет на свои места.

- Какого черта, - прошипел он. - Ты сам не понимаешь, что несешь!

- Диана говорила, - Северус, словно впав в какой-то транс, высвободил руки, - что у тех, кому суждено умереть, в глазах возникает второе дно, в котором отражается остаток времени, - он отвернулся, подошел к столу и начал перекладывать какие-то невидные Фабиану вещи.

А когда Фабиан, тоже на что-то решившись, подошел к сзади, ученик внезапно обернулся и вонзил ему стилет между глаз.

И даже мысли не допускал о том, что это может не получиться. Руки дрожали, но лицо было отстраненным, а глаза - сухими.

...Он вернулся перед рассветом туда, где медленно укладывалась затянувшаяся вечеринка, с которой он улизнул накануне вечером под предлогом здорового сна в одной из гостевых комнат. Проверил сторожевые заклятия - никто не заходил. Да и кому он нужен.

Привел себя в домашний вид, вытянулся поверх одеяла и последний раз провертел в памяти события последних часов. Снова получилось, что ничего не забыл.

Правда, утром появился усталый от светских обязанностей Люциус, долго бубнил про какие-то неудачные с его точки зрения перестановки в Министерстве, что-то обиженно прогнозировал, потом поинтересовался, почему в комнате пахнет морем... или кровью... словом, чем-то соленым и металлическим. Снейп ухмыльнулся и сменил комнатный запах.

- А это что? - совсем обиделся Люциус, прикрывая нос лихорадочно вытащенным платком.

- Тонкий аромат русской деревни. Лорд в свое время позаботился о том, чтобы я выучил его наизусть, - ухмыльнулся Северус.

- Только не вздумай его здесь оставлять, - Люций поднялся и поспешно пошел к двери.

О том, что довелось выучить помимо запаха, Снейп не рассказал никому. Только вернувшись к себе, он заперся на что смог, направился было к кровати, да не дошел, а опустился на ковер и, дрожа, обхватил себя руками за плечи.

В нем мучительно и больно умирала бешеная собака.

Он так и не узнал Запретных Рун. И никогда не пытался это сделать.

Все повторилось, как в тот раз - через несколько часов услышал о том, что почувствовал несколькими минутами раньше - Волдеморт отбыл в Страну Теней, прихватив с собой Лили и Джеймса.

И когда через много лет Снейпу сказали, что ему предстоит вести у их сына, он впервые пожалел, что предал науку Виндзорского. Он смог бы. Он смог и тогда, несмотря на свой дурацкий иррациональный страх перед этим ребенком, к которому до сих пор не разобрался, как относится. Одно знал - теперь спокойней, чем раньше. Гарри давно перестал быть призраком пугавшего его прошлого, а стал просто человеком, с которым его неоднократно сталкивала насмешливая судьба. Человеком, который тоже спасал его, потому что не мыслил себя предавшим кого-либо. А Северус мыслил, но поступал так же. Вот и вся разница, подколол он себя.

Надо было следовать словам Германа. Сейчас еще не поздно, но... он неоднократно спрашивал себя - что было бы, если бы в нем в ту ночь не проснулась бешеная собака и Тамиро остался жив?

- За кем ты собрался наблюдать? - спросил Рем, подходя ближе и всматриваясь в каплю прозрачного полумрака.

- За тобой, - буркнул, почти не открывая рта, Северус, в очередной раз фокусируя дым. - Надеюсь, ты польщен.

- Ну... вряд ли ты увидишь в моей жизни что-то принципиально новое... если только научишься выращивать розы и выть... - смутился Рем.

- Угу, - Снейп направил дым на флышку. - Пойдет.

- Так что у нас с пресс-конференцией?

- Завтра скажу.

- Ты уверен, что я буду здесь ночевать?

- Абсолютно, - ухмыльнулся Снейп. - Ведь ты еще не говорил с Поттером. А он завтра уедет.

- Вредный ты, Северус, - рассмеялся Люпин.

- Я полезнее вас всех, вместе взятых.

- Да, - усмехнулся Рем. - Как сказал сегодня Хьюстон - "кто бы мог подумать, что через несколько лет мы будем чествовать преступника, как героя".

Снейп оторвался от манипуляций и остановил взгляд на полпути к Люпину.

- Это ты к чему?

- Он - тот человек, про которого ты говорил?

- Нет, не тот. Тот, у кого нет врагов, редко достоин уважения.

- Тогда, чтобы заслужить твое уважение, мне придется тебя же в них и записать, - улыбнулся Рем. - Больше некого.

- Не думал, что нужда в моем уважении заставит тебя пойти на такой риск, - мурлыкнул Снейп. - Пойди лучше поссорься с Хьюстоном - у него большая семья, сомнительная должность и много лени.

- Так я уже. Правда, не из-за тебя... ну, почти.

- Я тронут, - Снейп с облегчением перешел на язвительный тон. - Еще лет сто, и начнешь сочинять про меня мемуары. Хотя они вряд ли будут пользоваться спросом. Вот про обижаемую мной династию Поттеров...

- И когда ты выкинешь их из головы?

- А ты? Не я ведь себя упрекал в нелюбви к младшему... да и со старшим ты меня до сих пытаешься помирить, хотя он бы твою инициативу вряд ли поддержал.

- Я думал, что ты... ну, я не знал, что он держал тебя на чердаке.

- Недолго.

- Судя по твоему рассказу, это было такое, что лично я вряд ли пережил бы, - сказал Рем серьезно.

- Поттер не мог ничего, чего бы нельзя было пережить, - непримиримо заявил Снейп. - Выше головы он не прыгнул. Половину того, что тебя так впечатлило, навеял твой любимый Перекресток... видимо, таким образом он демонстрирует возможное прошлое. А мое сознание было открыто - ты постарался - и выдавало его мысли за свои. Что ты на меня так смотришь?

- Не могу понять, когда ты говоришь правду, - печально сказал Рем. Противоречивый полет мыслей Снейпа рождал в нем чувство безысходности. И острой, возвышенной грусти, с которой провожают кого-то в море или прощаются навсегда. Была в канве эмоций Снейпа какая-то черная, незаживающая пропасть, которая открывалась в самый неподходящий момент и была явно древнее знакомства с Лордом и даже появления в Хогвартсе.

- Ты видишь большую разницу между возможным и свершившимся? - дал Снейп понять, что против его въедливости осторожность не поможет. - Между одним унижением и другим? Мой рассказ вполне мог бы быть правдой...

- Ну... - попытался остановить его Рем, но оттенок недовольства в тоне только подстегнул алхимика.

- Тебе жалко потраченных на меня эмоций? - прошипел он. - Или обидно, что ты повелся на клевету на своего друга, которому Снейп, с которым ты сейчас вынужден общаться, и на подтирку не годится? Обидно, что такие острые ощущения оказались фальшивыми? А может, сообщенное мною мешает тебе представлять себя на его месте? - он изобразил легкое удивление, - Или на моем - недаром же ты так с ним носился. А потом поверил клевете на своего драгоценного кумира и начал ревновать...

Все-таки фантазия у этого бледного червя работала на второй космической. А может, на третьей. И Рем не выдержал. Его звериная скорость вполне могла потягаться с реакцией Снейпа, поэтому последний не успел отклонить головы. Пощечина, которую Рем замышлял, как символическую, вышла с когтями.

- Извини, но ты невыносим.

Тот не отвечал. Кончиками пальцев он потрогал набухающую царапину, словно она появилась там сама по себе, посмотрел на пальцы и отвернулся. Затем неторопливо загасил огонь под своим творением, отлеветировал его на полку и ушел к себе.

- Северус! - позвал его Рем.

Чертов Северус.

И Люпин последовал за ним, чтобы успеть прежде, чем он закроет дверь.

Успел. Однако выгонять его Северус не стал. Разговаривать тоже. Он вообще вел себя так, словно в комнате никого не было.

Порылся в ящиках. Распечатал и прочитал какое-то письмо. Запечатал снова, отложил. Привычным движением вылез из сюртука и мантии, бросил их на стол. После чего удалился за узкую деревянную дверь, очевидно, в ванную.

Откуда вернулся в зеленом ворсистом халате и сел на кровать. Халат на нем выглядел даже не запахнутым, а обмотанным вокруг тела.

- Северус, - предпринял новую попытку сидящий на полу Люпин, - прости меня. Я ведь не заслужил таких оскорблений.

Тут Северус, который был последнее время внутренним собеседником Рема, возразил, что он тоже много чего не заслужил, однако настоящий Северус, сидящий на кровати, и ухом не повел. Он вымотался из халата, не спеша залез под одеяло и щелчком пальцев погасил в комнате свет.

Рем почувствовал злость. Ладно, решил он, хрен ты у меня уснешь.

- Северус, я не уйду отсюда, пока ты не прекратишь этот детский сад! Ты требуешь бережного обращения со своей персоной, но при этом позволяешь такое по отношению к другим, что должен сказать спасибо за то, что я тебя не убил. Хотя я, конечно, зря руки распустил... Ошибся я... Ты слышишь, нет?

Рем присел рядом со стоящей в алькове коватью и, нащупав голое плечо алхимика, потряс за него.

Никакой реакции. Не считая того, что тот послушно потрясся.

- Сев, слушай... ну, не хотел я... пожалуйста, прости. Это уже глупо - то, как ты себя ведешь. Я уже до глубин печенки восхищен твоей выдержкой, но... я спать хочу, а еще даже не знаю, где мне это делать. Ты только распечатай дверь, и я выйду, ладно? Хорошо, я поговорю с Поттером, да вообще все, что хочешь сделаю... Северус, черт тебя дери, ты оглох?!! Только не изображай из себя заснувшего. А то я начну орать тебе в ухо.

Угроза оказалась бесполезной. Это бревно - хоть на на куски распиливай - даже не открывало глаз. А тревожить его сильно Рем почему-то боялся. Маньяк, и палочка под подушкой... На полу спать? Мантикора эта не то чтобы сильно пушистая. Волка это не смутило бы, но человеку как-то уж очень унизительно свернуться на полу в обществе Снейпа, надменно дрыхнущего на кровати.

Подвинуть его? Чего доброго, драться начнет, а хилый-то он только с виду, да еще хитрый внутри. Потом скажет - приснилось, что шкура напала... Или найдет в этом подтверждение своим скабрезным измышлениям - самый вероятный вариант.

В настольном бардаке быстро отыскались карандаш и свеча, с помощью которых Рем мстительно изобразил декана Слизерина на ближайшей стене - злобного, с высунутым между оскаленными зубами раздвоенным языком.

Теперь можно идти.

За неизвестной дверью действительно оказалась ванная. Большое помещение, отделанное мрамором всех возможных оттенков темно-серого. На полу у дальней стены - три светильника, так много лет оплывавшие на пол, что превратились в причудливые свечи высотой с самого Рема. Тоже каких-то болотных тонов.

От всех архитектурных излишеств (кроме поддерживающих полки завитушек) остались только шершавые места. Особенно сиротливо им было по углам вместительной квадратной ванны, по величине потребной на то, чтобы искупать слона. Вероятно, остались эти шероховатости от каких-нибудь нимфоподобных статуэток, чье бестолковое присутствие нервировало впечатлительного профессора. А может, постоянно напоминало ему о сонме упущенных возможностей.

На полках царило запустение, если не считать трех оплетенных почерневшим серебром стеклянных флаконов и пары круглых коробочек, выглядевших так, что Рем обошел их по дуге.

На противоположной стене, под занавеской обнаружилась дверь. Обычный черный ход для эльфов - неосвещенный и с лестницей, у подножия которой и валялись грудой отставные мраморные нимфы с неизменно вожделеющими их фавнами. Вряд ли сославший их хозяин видит большую разницу между ними и большинством живых.

Оборотень не был бы собой, не переступи он отвергнутое общество, и не начни подниматься по этим ступенькам. Там наверняка чулан или что-то похожее, было бы интересно посмотреть. Если, конечно, Снейп не закидает его сзади фавнами. Но здравый смысл подсказывал, что едва ли он в ближайшие пять минут станет ломиться в запертую ванную, изменив дурацкому настроению игнорировать своего незадачливого гостя.

Лестница привела в небольшую комнату, по виду - кабинет. Когда-то он использовался - Рему даже показалось, что ему доводилось бывать тут прежде.

Но предметы стали неузнаваемы под слоем пыли, скопившейся на них, казалось, за несколько столетий. Отсюда можно было так же, как и в апартаментах алхимика, попасть в спальню, где прямо посреди комнаты стояла роскошная кровать под ветхим, но все еще явно шелковым балдахином. Рем осторожно провел под ним рукой с люмосом и обнаружил вполне себе ложе. Спать среди тряпок, конечно, не сильно гигиенично, но не на вонючей же шкуре - у мертвых мантикор тревожный запах, непонятно, как это терпят... всякие капризные слизеринцы.

Но как бы не терпели, пусть подавятся. Тоже мне, великая ценность - общество Снейпа. Неудивительно, что у некоторых возникает аллергия на моральных уродов. Выражалась она иногда извращенно, но ведь аллергия в принципе - явление ненормальное, говорят... за много лет она способна достичь поистине монстрозных форм...

Рем зевнул. Размышления о природе вещей всегда клонили его в сон. Он уже почти забыл, что начинал с обиды на тех, которые не ценят к себе хорошего отношения, что больно, а боли в жизни оборотня и без этого достаточно, и хватит с него, хватит... Теперь вспомнил. А, все равно - уже эмоции несвежие. Спать пора. Поутру станут, какие надо.

Рем забрался под полог, снял верхнюю одежду и лег. Некоторое время он с интересом рассматривал внутренний узор - там встречались похожие фавны - затем потушил свечу и быстро уснул.

...Свет и движение посреди ночи увы, со спокойным сном не сочетаются. Пришлось открывать глаза. Те же фавны на пологе, только, кажется, стали темнее из-за внешнего света. Зажженного тем, кто ходил в соседней комнате. Ходьба сопровождалась мерным глуховатым стуком и дыханием - хриплым и неровным, переходящим в удушливый кашель.

То ли Снейп отправился его искать (по случаю, что ли, приступа астмы?), то ли Пивз шалит, то ли... да мало ли в Хогвартсе беспокойных явлений. Жаль, конечно, что их сюда занесло, но может, получится договориться, и ему дадут выспаться?

Рем осторожно выглянул.

Из спальни соседняя комната обозревалась не полностью, поэтому человека, чья тень маячила на противоположной стене, видно не было. Еще светильник эту тень искажал. Выходило только, что тип этот по комплекции несколько плотнее Снейпа и с другим профилем. Что нетрудно, поэтому круг подозреваемых эти два наблюдения не сужали.

Пришлось вылезать.

Осторожно подойдя к дверному проему, Люпин одним глазом заглянул за притолоку. Все та же комната, только человек сел за стол спиной к входу.

У сидящего наполовину отсутствовала правая рука. Обрубок свисал вниз и мерно ронял на пол кровь - получался тот самый звук, природу которого Рем поначалу затруднялся определить. Одежда ночного гостя походила на пижаму, но настолько искромсанную, что первоначальный фасон и рисунок улавливался с трудом. Короткие черные волосы, средний рост и... этот знакомый словно бы из далекого прошлого контур покатых плеч, а обращенное к Рему ухо - с серьгой-колечком.

Он листал лежащую перед ним книгу, и с каждой страницы, которую он переворачивал, слетало облако пыли, заставлявшее его прикрывать нос ладонью левой руки. Однако от кашля это не спасало.

Рем отпрянул и закрыл глаза. Мерлин, только не это. Это невозможно. Он не мог прийти сюда именно в эту ночь... да что там - он вообще не мог сюда прийти. Равно как и куда-либо еще.

Или мог?

Все прожитые годы в одно мгновение показались Люпину пустым сном, заманившим в ловушку, истинная суть которой проявилось только сейчас - вот она, ясная, четкая, как сидящий за столом Тамиро, принявший свой предсмертный облик, чтобы сделать картины в их памяти более реальными. Северус должен был понести наказание за его смерть, но...

Тамиро, гению запретных искусств, оказалось раз плюнуть воскреснуть, подобно Волдеморту. Ну, может, не раз - все-таки много лет прошло. Но он сделал это и явился в свою комнату, чтобы полистать книжки... С Снейпом он, наверное, уже отпраздновал свое возвращение. Остался Рем, пару лет назад по своей воле записавшийся в соучастники его убийства.

Или Тамиро о нем не знает? Может, переждать?

- Знаю, знаю, - хрипло проговорил Тамиро и откашлялся. Или это смех у него теперь такой? - Не хотел беспокоить друга своего лучшего ученика, но раз уж вы, сударь, проснулись...

- Где... э... Северус?

- Он уже сделал все, о чем я его просил, и отдыхает, - Тамиро обернулся. В косых и мерцающих лучах его бледное, одутловатое лицо с выпуклой нижней губой и томными глазами казалось крупнее, чем на самом деле. Вертикальный разрез на лбу тоже приобрел вид жутковатого украшения. - А вы неплохо выглядите, мистер Люпин. Особенно для побывавшего на том свете. Я вот сохранился куда хуже.

- Кровь... почему вы не остановили кровь? И кстати, почему ею не пахнет?

- Это иллюзия. Я действительно так выглядел...

- Я помню, как выглядел ваш труп. Но это...

- Да, сейчас мне несколько лучше. Вы удачно распорядились моей судьбой, а главное, спасибо за Северуса - искал бы я его потом в безрадостном Азкабане...

Интересно, подумал Рем, как он узнал? Снейп сказал? А если нет, то кто? Перекресток?

- Как вы проникли сюда?

- Вы слишком расслабились - Волдеморт скончался, его умники разбежались... А я всего лишь пришел к себе домой, подновить пару проклятий, да поблагодарить кое-кого. Посмотрите, - Тамиро кивнул на лежащий на столе стилет. - Нравится?

- Ну...

- Возьмите. Я долго думал, каким подарком вас порадовать, а глядя, как тяжело исполнял мою просьбу ваш друг, решил облегчить вам путь домой... Возьмите, не бойтесь.

Рем подошел к столу. Он спрашивал себя - успеет ли он ударить Тамиро? Да и сработает ли этот клинок против защищающих Фабиана заклятий? А может, Тамиро решил его как раз на это и проверить? А если Рем не ударит - что потребует этот выходец с того света, возомнивший себя невинноубиенным?

- Что стало со Снейпом? - повторил Рем свой вопрос.

- Мы сейчас пойдем к нему, - улыбнулся Тамиро.

- Вы заставите меня его убить?

- Нет. Зачем эти мексиканские страсти. Возьмите... мало того, что убили меня, так еще и заставляете ждать.

Понимание было таким резким, что Рем, как только взялся за костяную рукоятку миниатюрного кинжала, ощутил нечто вроде хлопка внутри. И холод.

Оглянулся - Тамиро уже стоял перед дверью вниз и жестом приглашал его ступить вперед, на темную лестницу...

И Рем повиновался. Но вот внезапно сорвался и побежал - быстрее, вниз, подальше от запаха крови, от Тамиро, от прошлого, от ужаса, который, как сладкий и всепроникающий гель, заполнял черно-золотой воздух этой пыльной комнаты...

Без надежды успеть, побуждаемый лишь страхом, который едва могли оправдать тускнеющие рассуждения - если обогнать Тамиро, если алхимик еще жив, если...

Вслед раздался трескучий астматический хохот, когда на одной из гнилых ступенек нога запнулась и Рем, не удержавшись, полетел куда-то вниз, в темноту, безуспешно пытаясь отвести от себя подальше руку с клинком и понимая, что не получится, что против Тамиро ничего не получится...

Очнулся он в полуосвещенной комнате, которую узнал по вонючей шкуре. В единственном окне празднопечально мерцали две звезды, на небольшой тумбочке оплывала свеча. Сам же Ремус лежал на кровати Снейпа, под наброшенным поверх одеялом. Что-то давило на голову.

Потрогав место давления, Рем с ужасом обнаружил у себя на лбу скользкую желеобразную массу - почему-то в сознании тут же возник образ просочившихся наружу мозгов, удовлетворение от того, что они все-таки есть, и сомнение - будь они снаружи, никаких образов в сознании точно не возникло бы. Но руку Рем с омерзением отдернул.

- Я никогда не упоминал, - прошипел голос оттуда, куда он не смотрел, - что не собираю скальпы? Тем более такие облезлые.

Рем обернулся к темноте за спиной. Схороненный тенями, тускловатый, но вполне живой Снейп сидел на собственной ноге, подперев скулу торчащим из халата костлявым коленом второй. Эту же ногу он обнимал рукой - единственным предметом в темной нише его кровати, до которого добирался свет.

Рему вдруг показалось, что вся эта сцена - откуда-то из паралельного времени, где они вдвоем все это время жили в одной комнате, работали вместе на какой-то адской, но очень важной работе, которая так и не позволила им устать друг от друга, и, может быть, втайне мечтали об ином, но как о далекой неизбежности, а пока что - ни один день у них не был пустым единственно от того, что они вместе. И даже густой, перестоявший яд, который, казалось, источает облик Снейпа, в этом свете слегка отдавал медом.

- А... - разрушил он собственное впечатление, - что случилось?

- Какой-то дурак, - выразительность в голосе Северуса захотелось назвать многоэтажной, - разогнавшись по черной лестнице, обрушился на дверь моей ванной. В руке у него было вот это, - Рему был продемонстрирован ножик, блеснувший голубоватым камнем на рукоятке, - направленное себе в лоб. Трепанации не получилось - там же сплошная кость, но с царапиной пришлось возиться минут десять. Еще он нанес непоправимый ущерб складированным у двери мраморным скульптурам, которые теперь будет куда труднее собрать и выбросить

Рем засмеялся. Это было немного больно, в голове и в груди, но иначе он не мог - таким сильным было захлестнувшее его облегчение.

- Мне, - выдохнул он, - приснился Тамиро...

- Ты рассчитывал на что-то другое, засыпая в эпицентре его проклятия?

- Но... почему ты не почистил эту комнату?

- Чтобы мне в соседи подселили какого-нибудь недоумка вроде тебя? Лучше уж проклятие. Оно, по крайней мере, не распускает руки и не расписывает стены автопортретами.

- Это был твой, - покраснел Рем в надежде, что не видно.

- Впредь, изображая других, поменьше думай о себе, - порекомендовал Северус.

- Но натура спала! - веселился Рем.

- Если бы, - алхимик залез под одеяло, - О сне остается только мечтать, пока всяких кретинов носит по моим спальням и чуланам.

- Но я же не мог отсюда уйти! - возмутился Рем.

- Мог, я не запирал дверь, - Снейп смахнул у него со лба примочку, и движением палочки испарил в воздухе. - Кто в здравом уме ко мне сунется?

- Поттер, например, - подколол его Рем.

- Он не в здравом, - Северус немного помолчал, подавил зевок и добавил: - И количество ума у него хорошо, если дотягивает до прожиточного минимума. Поэтому через три часа ты, как брат по разуму, выскочишь отсюда и пойдешь уговаривать его уехать на курорт. А я, боггартов вам во все дыры, буду спать!

И свечка погасла, словно убоявшись его рычания.

Рем лежал и мысленно веселил себя мыслью, что спит со Снейпом. И что оный Снейп собственноручно в течении получаса заживлял ему царапину на физиономии, совершенно забыв о своей собственной.

Какая чушь стала ему нравиться последнее время. Рем поразмышлял за жизнь и пришел к выводу, что чушь там абсолютно все, но сегодняшняя чушь, несмотря ни на что, оставила у него ощущение не зря прожитого дня. Он не сделал только одно, пусть это и дважды чушь.

Протянув руку в темноту, спросил:

- Чуть не забыл... ты простил меня, Северус?

- Заткнись.

- А то ты обидишься на меня снова?

- Я тебя просто отсюда вышвырну.

- За что, Сев?

- За шкирку.

- У меня сегодня нет шкирки!

- Не заставляй меня перечислять все, за что тебя можно ухватить и вышвырнуть.

- Кое за что я не позволю тебе меня хватать, пока жив, - заверил Люпин. - Это неспортивно.

- Ради такого дела правилами можно пренебречь.

- Мерлин мой, неужели ты настолько сильно мечтаешь похватать меня за то, ради чего потребуется пренебрегать правилами?

- Смотрел бы ты свои кошмары, Рем. Тамиро лучше, чем я, относился к эротическим аллюзиям.

- Тебя его пристрастие тоже не обошло.

- Как-то раз группа благонамеренных страдальцев, - милостиво поддержал разговор алхимик, - вытащила меня на свою дебильную оргию. Утверждать, что я пребывал там с кем-то, было бы неправильно... но Тамиро присутствовал, и, смею заметить, отнюдь не в роли героя дня. Так что, - голос Снейпа скользнул в сторону улыбки, - оснований для любимой темы у него оказалось немного. После чего он пытался соблюдать пристойность в речах по крайней мере в моем присутствии.

Рем фыркнул. Конечно, пытался. Вредный Северус редко отказывал себе в удовольствии над кем-нибудь понасмехаться.

Рем попытался представить себе Снейпа на оргии. Расслабленного от удовольствия, Снейпа, охваченного страстью, тогда еще молодого и очень... нда.

Не самые спокойные мысли на ночь. Давно их не было. Или всему виной призрак их злого гения? Хотя скорее всего, Северус вежливо изобразил необходимый минимум, после чего нашел себе тихий угол и сел заниматься чем-то более интеллектуальным.

Рем перевернулся на другой бок, но воображение с пути не сбилось. После напряжения и испуга утомленный мозг требовал разрядки, поэтому генерировал черт знает что вместо усыпляющих размышлений о природе вещей. Точнее, природа-то никуда не делась, но вот вещи, которым она принадлежала, возникали одна неспокойнее другой.

Тут еще глаза окончательно привыкли к темноте и начали различать повернутые к нему плечи алхимика. Рем мысленно дорисовал их вниз, под одеяло, и не придумал ничего лучше, как потянуть это одеяло наверх.

- Спасибо, Рем, - прозвучал насмешливый шепот, - но я сплю так всегда и еще ни разу не замерз насмерть.

Рем дернул одеяло вниз.

Снейп перевернулся и приподнялся на локтях. Кивком головы отбросил упавшие на лицо волосы.

- Какого черта! Я спихну тебя на пол, где тебе и место, если ты еще раз меня разбудишь!

В знак того, что ему очень стыдно, Рем спрятал лицо в ладонях. Этого показалось мало, он поднялся и сел, склонившись к собственным коленям. Пусть теперь Северус наблюдает его голую спину.

- Прекрати клоунаду, Рем. А то придется дать тебе снотворного.

Сзади зашуршало, и Рем почувствовал, как дотронулись до его шрама.

- Не болит?

- Иногда... на погоду. Но сейчас почему-то нет.

- А башка?

- Ни капельки. Я бодр и весел.

- Да уж, обхохочешься... - Снейпу словно бы принесли неблагоприятный и одновременно запоздалый прогноз. - Ты так и будешь сидеть?

- А... э... ну.

Внезапно он чуть не подскочил - Северус провел пальцем вдоль его позвоночника. И его собственный запах изменился - словно на тусклой картине ярче проступили краски. Обернувшись снова, Рем поймал пристальный взгляд.

- Иди сюда, - негромко, но напряженно сказал Снейп. - Ты просил прощения, но я никогда не учился это делать. Я могу только повторить за тобой, притворяясь, что умею.

- Ты - псих, Северус, - прошептал Рем, задыхаясь в плеснувшей в лицо горячей волне и благословляя погасшую свечку. Еще ему почему-то казалось, что он упустил хорошую возможность поспорить.

Поэтому он с восторгом, хоть и усталым, переключился на мысли попроще и уткнул голову в плечо, пахнущее полынью. Она ассоциировалась у Рема с беспечностью и покоем. С чем-то безотчетно увлекательным, жизнью на грани смерти, горькой красотой и оправданным самопожертвованием. Хотелось тоже сказать что-нибудь проникновенное, но слова в голову не приходили.

. - Завтра все будет иначе... - сказал алхимик, откидываясь на спину и увлекая его за собой. - Но сейчас - так.

Рему было наплевать на завтра.

Потому что все было совсем не так. Не так, как он предполагал. Этот тип понял все, что Рем не сказал, собственного удовольствия отнюдь не стеснялся и ничего не требовал. Только вот забыться не мог, и Рем чувствовал страх от присутствия так близко того, кто чувствует острее и сильнее, чем он сам способен вынести. Что отдаляло их, да и вообще Снейпа от всех, кто берег себя или устал, кто неспособен или же способен был увидеть, насколько тот одинок в своей неспокойной вселенной. Мир из нее выглядел отнюдь не оазисом жизни - он был отравлен, потаскан, темен, заброшен, тосклив и до зубной боли однообразен.

Безрадостный вид так опечалил Рема, что случайное удовольствие из средства скрасить одиночество превратилось в излишнее напоминание о нем. О том, что скрасить невозможно - настолько чуждым, необъятным, самосозерцающим и неизбывным оно получалось. От такого нельзя исцелить - да и как человека при жизни исцелишь от его души? - в нем можно только потерять себя, быть абсолютно понятым и обновить в памяти лик собственного ничтожества.

Рем задумался и отвлекся, а в следующий момент и сама физическая часть влечения сгинула. По осознании чего возникла неловкость, но алхимик ничего не сказал на это, только устроил его у себя на плече и завершил программу признанием:

- Кстати, я тебе снова наврал... здесь часто бывает очень холодно.

...Утро застало Снейпа в лаборатории.

Покидая Коптязино, он взял с собой совсем немного вещей. В числе прочих был флакон с зеленоватой жидкостью. Он так загадочно мерцал в свете настольной лампы, что Сашка не удержался.

- А это что? - поинтересовался он.

- Настойка на вашем самогоне, - отвечал англичанин. - Буду пить и вспоминать свою сельскую сигурантность. Хочешь быть сигурантностью?

Сашка так обалдел от предложения стать красивым словом, что и не помыслил о возражении. И теперь алхимику только оставалось отловить в зеленоватой глубине нужные картинки.

Вот она, коптязинская бетонка. Ничего ей не сделалось за двадцать лет. Хорошо, что Сашка так и не уехал оттуда. А женился на Таньке и теперь пытался воспитать такое количество потомков, что их никак не удавалось сосчитать.

Да и сам поселок все еще на своем, обильно унавоженном месте. Куртинки борщевика превратились в поля. Но быт не изменился, а все, что пыталось вмешаться в извечный порядок, ржавело разъятое при въезде на бетонку. Спартак так и остался говном, пусть и потускневшим от времени, снизу к нему присоединилось свежее "смерть красным свиньям".

Дети убивали камнями лягушку.

Полевой бриз носил по пыли пенопласт, на который много раз наступили.

Флышка была настроена на невидимое, и если Виндзорский когда-нибудь пройдет по этой дороге, она покажет и запомнит. Если же нет... это отнюдь не станет доказательством его небытия. Но другого выхода не было. Живущему в сознании алхимика учителю Герману следовало выяснить отношения с реальностью. И тогда его можно будет спросить про то, что он называл Законом Воздаяния, Магическая Лига - Равновесием, и чем, как верил Темный Орден, можно управлять изнутри, если знаешь способ. И дальше - про то, что он предвидел, и про то, на что только надеялся. И про бессмертие, и про воскресение мертвых, и, главное, - подлежит ли восстановлению то, что Северус когда-то позволил в себе разрушить.

Одно время хотелось напрямую объясниться с Альбусом - казалось подозрительным, что он никогда не спрашивал Снейпа о его поездке в Россию. Хотя он о многом не спрашивал. Непогрешимым адептом Добра, по мнению Северуса, мог быть только человек великой хитрости. Или необыкновенного везения. Вроде Гарри Поттера. Но потом он решил, что спрашивать у директора - только выставлять себя в глупом свете, что надоело. Достаточно того, что он начал с этого свою карьеру. Тем более, толку все равно не будет. Кстати.

- Кто-то обещал проснуться раньше меня и преуспеть на ниве убеждения, - отреагировал Северус на шорох в дверях.

- Я ничего не обещал, - пробормотал Рем, разлепляя глаза. Облокотившись о притолоку, он долго пытался сфокусировать взгляд на собеседнике, но скоро отчаялся.

- Страшнее ответственности за данные обещания бывает только ответственность за обещания неданные.

Рем приблизился и заглянул ему через плечо.

- Где это такая разруха?

- У тебя в башке.

Рем умилился своей впечатлительности. Он не понимал, как ему вчера могло прийти в голову, что его однокурсник непостижим. Однако ругаться тоже не хотелось. Он вышел из лаборатории и направился искать Гарри.

- Разрешите еще раз от имени школы чародейства и волшебства Хогвартс поздравить магическое сообщество с освобождением и выразить благодарность нашему герою - Гарри Поттеру, а так же всем, кто был с ним в час этого нелегкого испытания...

Гарри, лауреат Ордена Мерлина наивысшей из мыслимых степеней, говорил недолго. Конечно, он рад и счастлив. Конечно, всем признателен. Конечно, он никогда не забудет годы, проведенные в школе. Его планы всем известны.

А за торжественной частью Академия получила подробнейший доклад о природе сил, столкнувшихся в многолетнем противоборстве данных представителей Добра и Зла, расчеты, вероятные отклонения и возможные варианты развития событий в популярном и - как отметили про себя очевидцы - очень осторожном изложении одного из участников упомянутых событий.

Северус Снейп умудрился рассказать довольно много интересного, не затрагивая, однако, глубин многих аспектов Черной и Белой Магии, которые применялись в этом противостоянии. Это был его триумф. К его докладу, многократно растиражированному прессой, не могла бы придраться ни одна комиссия по этике и законности. Конечно, каждый сквиб прекрасно понимал, что решить такую проблему, как Волдеморт, невозможно без привлечения неофициальных методов и сомнительного рода таинств, однако версия Снейпа выглядела настолько безукоризненной и высокоморальной - в лучших традициях рыцарских легенд, что прекрасно сочеталась с волной всеобщего ликования, и копаться в ней захотели немногие.

Среди этих немногих оказался Действительный Магистр Аналитической Магии Кенелм Хьюстон.

Он поднялся, глухо покашливая, и спросил:

- Скажите... до того, как состоялось то, что мы сейчас называем Последним Боем... существовал ли у вас некий конкретный план, который мог бы обеспечить вам успех в будущем и защитить того из ваших учащихся, который... гм... согласно всем известному Пророчеству был обязан выступить решающим фактором в этой схватке? Как вы планировали защитить остальных в случае... э... неудачи или просто непредвиденного развития событий?

Комиссия по защите прав маглорожденных почему-то забеспокоилась. Снейп раздраженно подумал о том, что на такие вопросы должен бы отвечать директор. Но раз уж его спросили...

- Разумеется, у нас было несколько планов, и мы просчитали исход для каждого из них. При расчетах мы использовали модель вероятностей, разработанную, если я не ошибаюсь, полтора года назад отделом аналитической магии Академии Наук и опубликованном в Вестнике вышеупомянутой Академии.

Вот тебе. Однако по лицу Хьюстона выходило, что как раз именно он в разработке данной модели участия не принимал. Он что-то спросил у соседки; та кивнула.

- В связи с чем мы хотели бы, - елейно продолжал Снейп, - выразить благодарность Отделу аналитики Академии Магических Наук, внесшему огромный вклад в дело нашей общей победы. Что же до обеспечения безопасности остальных учащихся...

Ну, это легко. Хотя, конечно, ни плана у них никакого не было, ни индивидуальной защиты - только все те же запрещающие чары, что и много лет назад. Но ее отсутствие никто не докажет. А с передозировкой безопасности проблем бы у школы стало куда больше, чем в ситуации, когда единственным щитом при выходе с территории школы была только бдительность.

- А теперь, - не унимался Хьюстон, - не сохранились ли у вас результаты ваших расчетов? Наш отдел хотел бы ознакомиться с примерами практического применения своего метода.

- К сожалению, нет, - улыбнулся Снейп. - Я уничтожил их, как только получил результаты. Могу ознакомить отдел с менее секретными расчетами по их же модели.

Этого дерьма у нас навалом. Можем поделиться. Толку от него никакого, кроме внушительных объемов.

...В даьнейшем Хьюстон передал инициативу журналистам - по крайней мере, во многих вопросах присутствующему в зале Рему слышался его голос. Он радовался только тому, что Гарри внял давешнему предупреждению и быстро ушел. Иначе его задолбали бы.

- Как вы себя чувствуете? Не ощущате ли последствий? Не хотите ли обследоваться у специалистов? Не снятся ли вам кошмары?

- После таких вопросов точно будут, - проворчал себе под нос сидящий на тот момент рядом с Люпином Снейп. И если с учеными коллегами он был относительно дипломатичен, то на репортерах оторвался вволю. Они на нем тоже.

- Скажите, а что планировали лично вы в случае неудачи? Ведь, насколько нам известно, вы до сих пор состоите в рядах организации Упивающиеся Смертью, созданной Сами-Знаете-Кем? Перешли бы вы на его сторону?

- Как вы верно заметили, я оттуда и не уходил.

- Но вы способствовали э... развоплощению Сами-Знаете-Кого.

- Если б способствовал я, Орден Мерлина вручили бы мне, а не Поттеру. Я только выполнял свой служебный долг, а развоплощение - случайность.

- Но вы только что сказали, что высчитали ее сами.

- Это тоже был мой служебный долг.

- И он никогда не вступал в противоречие с вашими... э... убеждениями?

- В свете обсуждаемого вопроса об этом мог судить только сам развоплощенный Лорд, но он, к вашему величайшему сожалению, ныне лишен возможности высказаться.

- А вы не сожалеете об этом?

- Нет. Вряд ли он уступил бы мне всю свою власть, а жалеть о меньшем я бы не стал.

Смех в зале.

- Не кажется ли вам, что у вас слишком большие запросы?

- Как видите, куда скромнее, чем у покойного, - улыбнулся Снейп.

Рем оглядел зал и понял, что не он один удивляется очарованию, проступившему сквозь обычную отчужденность алхимика . И еще увидел, что всегда найдутся те, кого не только очарованием, но и заслугами в свою сторону не склонить.

А Хьюстон имел немалый вес в ученом совете. И поэтому, когда Рем попросил Снейпа побудить Совет пересмотреть отрицательный ответ на собственное заявление о приеме, тот яростно отказался.

- Я не хочу за один стол с этим недоумком! - за глаза приласкал он Хюстона. Рем был уверен, что он и в глаза сделает то же самое, да еще добавит, и снова удивился способности этого человека сочетать изворотливость с умением нагнетать конфликты в ущерб собственной выгоде. Какой принцип руководил им в этом выборе, Рем так и не понял. Но принцип был, он ощущался инстинктами и разумом оборотня, а для души его и вовсе выглядел одной из неоткрытых тайн мироздания.

Мысль об этом настигла Рема по окончании рабочего дня в коридоре, и он долго развлекался тем, что добавлял к слову "тайна" разного рода эпитеты. Например: "прелестная" или "захватывающая". Он и сам не знал, от чего вдруг так увлечен давно знакомым ему человеком. Может быть от того, что война кончилась.

А еще он испытывал радость от того, что Снейпа здесь нет. Ему, размышлял Рем дальше, пришлось бы здесь стать другим. Блеклым от вежливости.

...Дойдя до конца коридора, Рем пришел к выводу, что ревнует новоявленного героя к Академии Наук.

Прошло недели две прежде, чем Люпин снова появился в Хогвартсе. Коридоры радовали по-летнему приятной тенью, портреты почему-то взяли моду жаловаться, что им жарко, пустота не мешала всплывать в памяти Рема картинам прошлого, а гулкий шепоток вечных призраков только подстегивал воображение.

Люпин только что вышел из метаморфозы и еще вздрагивал от стреляющей боли в позвоночнике - с возрастом тому стало нелегко перекидываться в волчий. Видимо, отложение солей. Но он и представить не мог себя - вегетарианцем.

На радостях кто-то из учеников или преподавателей слегка поколдовал над интерьерами школы, поэтому дойдя до подземелий, Рем устал удивляться изменениям. Только в полумраке нижних этажей он сумел несколько отрешиться от раздумий над следующим поворотом и настолько погрузился в себя, что в мрачное обиталище Снейпа вломился без стука.

На первый взгляд лаборатория казалась необитаемой. Но уже второй взгляд за стоящим в углу столом с изящной чугунной подставкой для флышки-шарика обнаруживал ее создателя, опершегося о стол сдвинутыми вместе локтями. Лица его не было видно за левой рукой, и показывать его алхимик не торопился. Что-то, происходившее в мерцающем шарике необыкновенно сильно завладело его вниманием. Интересное. Личное и не предназначенное для посторонних глаз.

Рем, поскольку пребывал в озорном настроении, немедленно подошел к столу и тоже всмотрелся.

Этот пейзаж ему случалось видеть и раньше. Только теперь на его фоне стоял спиной к наблюдателям светловолосый маггл их возраста, вертящий в руках рыжеватую тряпочку, полную темных полос. При ближайшем рассмотрении они оказались строчками, а тряпка - старой бумагой или пергаментом. Рем даже успел пробежать глазами несколько строчек, несмотря на то, что второй присутствующий, судя по тону (языка Люпин так сразу не распознал), просил первого положить письмо обратно. И тот, после недолгого шутливого обсуждения послушался.

Но прежде, чем он это сделал, Рем, как его некогда учили, сфотографировал текст и доосмыслил его уже секундой позже.

Письмо было на испанском, который Рем в свое время выучил по причинам глубоко личным, и теперь кровь взорвалась адреналином от неожиданного вида знакомых слов. Так он и успел запомнить довольно много прежде, чем Снейп спихнул флышку со стола.

"Здравствуй, дорогой Герман!" - гласило письмо. - "Честно говоря, я устал каждый раз справляться в семейном альбоме относительно количества этих "пра", поэтому пишу вот так. Как я уже говорил, все, что мы задумали, идет по заранее намеченному плану. Мой студент свободен и открыт для обучения - наверно, ты уже и сам это понял.

Свою часть договора я выполнил, и пришло время огласить список моих пожеланий.

1. Я думаю, ты понял, что его главный талант - магия, имеющая отношение к сбору информации. Он - прирожденный ученый, шпион и т.д., а его способности к анализу и синтезу делают его дар постине бесценным. И его необходимо блокировать..."

Раньше, чем там, среди далекого пейзажа, это письмо коснулось кучи мусора, флышке суждено было разлететься от удара о полки ближайшей стены.

Если б Рем эту флышку не поймал.

- Какого черта?!! - прорычал Снейп, добавив несколько звучных ругательств на незнакомом Люпину языке. - Я не помню даже, чтобы разрешал тебе войти, не то что заглядывать мне через плечо. Если тебе не известно, человеческом обществе это считается верхом наглости.

Люпин подумал, что Снейп куда больше похож на хищника в своем человеческом облике, чем он сам в волчьем. По крайней мере шанс быть растерзанным на месте выглядел для него вполне реально.

Рем хотел сказать, что не ожидал увидеть там нечто настолько, судя по Снейпу, важное, что теперь придется оправдываться за свое стремительное появление, но не сказал. Пусть побесится.

- Я просто вошел...

- Похоже, некоторых надо держать в клетке всю жизнь уже только для того, чтобы они не входили куда попало без спроса.

Алхимик повернулся. Он был зол до оцепенения.

- Но я... - Рем попятился. Похоже, он переборщил.

- Ты? - Северус медленно встал, опираясь руками о стол. - Тебя здесь нет. Ты сраный выродок, который не имеет права вообще упоминать о себе вслух. Тебя сразу после рождения следовало поместить под Заклятие Оповещения, как проклятого неизлечимой проказой. И прежде, чем войти куда-нибудь, даже если там никого нет, ты должен принести не меньше десятка письменных разрешений и справок о своих намерениях, не говоря уж о том, чтобы выяснить, хотят ли тебя здесь видеть. Я что просил тебя, скотоподобного недоумка, подходить сюда? Просил?

- Перестань, - тихо ответил Рем. - Я думал, ты...

- Что ты изволил сделать? Или ты так зазнался, что пытаешься подражать уже не только человеческой речи? - Снейп немного успокоился, и вернулся к своей надменной холодности. Однако нормальным его голос так и не стал, оставшись глухим и надтреснутым. Рем видел, как палочка подрагивает в его пальцах.

Между тем он подходил все ближе, а Рем отступал все дальше, пока не уперся спиной в стену.

- Кто эти люди? - спросил он тихо.

Он твердо решил не реагировать на оскорбления. Как-нибудь позже.

- Это совершенно не твое дело!

- Но и на твоих родственников, - смело продолжал рассуждать герой войны с Волдемортом, - они непохожи. Особенно толстяк.

Снейп опустил палочку и нахмурился еще больше.

- Кто?

- Ну, полный. С какой-то железякой в руке.

- Полный?

Отобрав у Рема флышку, Северус постучал по ней, но та обиделась и показывать перестала.

- Тот, кто постарше, - уточнил Рем.

- Разве он толстый? - во взгляде Снейпа вырисовывалось недоумение.

- Да, в желтом.

- Там не было никого в желтом.

...В процессе выяснения оказалось, что, обозревая места своей давнишней командировки, алхимик видел во флышке Сашку и Виндзорского, а Рем - Сашку и механизатора Борис Михалыча. Неожиданное известие заставило Снейпа некоторое время смотреть расфокусированным взглядом сквозь прижатого к стенке Рема. Стало видно, что глаза у него опухшие, свисающие впереди них волосы грязны как никогда, а ногти в чернилах и неровно обгрызены.

Заметив пристальный взгляд, Северус поморщился и оттолкнулся от стенки. Повернувшись, снова направился было к себе за стол, но по пути напоролся на угол и выругался так, что Рем окончательно осознал себя пришедшим некстати.

Однако, как только он взялся за ручку двери, та прижалась к дверной коробке и даже засветилась, словно привариваясь по краям.

- Я всегда знал, - сказал Снейп больным голосом, - что ты недалеко ушел в кретинизме от своих покойных друзей. Но я не ожидал, что ты превзойдешь героев своего факультета, внезапно забыв, зачем пришел.

- Я не мог предположить, - в тон ему ответил Рем, хотя голос его дрожал, - что по средам декан Слизерина не в силах придать себе хотя бы видимость вменяемости.

Снейп издал такой звук, словно на него наступили. Рему даже понадобилось некоторое время, чтобы с удивлением понять, что ничем, кроме смеха это быть не могло. Тем более, что сидящий теперь уже за столом хозяин прижал руки к глазам и убирать их не собирался.

- Продолжай, Рем, - выдал он после недолгой паузы.

- Я не могу, пока ты не скажешь, что с тобой, - признался Люпин.

- Иди тогда к черту.

Но Люпин был упрям.

- Кто такой Герман? - спросил он, морально приготовившись пригнуться.

- Не твое дело.

- Что ж, тогда не буду мешать тебе погружаться в воспоминания.

- Я тебя еще не отпускал. Зачем тебя принесло?

Вот зараза. Рем набрал побольше воздуха.

- Я взял тебе разрешение на посещения Музея Магических Предметов в подземельях Варшавы. Насколько мне известно, ты еще не был там.

Снейпу потребовалось время, чтобы обдумать эти неожиданные сведения.

- Что ты за это хочешь? - спросил он.

- Да ничего! - сорвался Рем. - Просто решил сделать тебе приятное.

- Уж не потому ли, что я уступил твоим интимным притязаниям? - Снейп отнял руки от покрасневших глаз и уставился на лежавший перед ним безнадежно черный шарик.

- А они были?

- Ничем другим такое позерство быть не могло. И проще иногда уступить одержимому, чем бороться с ним. Да и забавно в мирное время иной раз пустить в свою постель такую тварь.

- Тьфу, ну какой же ты идиот! - прорычал оборотень. - Ничего мне от тебя не надо. Но если тебе обязательно нужен обмен по такому принципу, то просто открой мне дверь.

- Делать мне приятное, Рем, было совершенно не обязательно.

- Я понял, - прорычал Рем. - Дверь.

- Ты против?

- Мне наплевать.

- На меня?

- На твои поиски познавательных развлечений. Если оборотень в постели - это все, на что способна твоя фантазия, то могу посоветовать еще на время отпуска сменить пол.

- Уже менял, - буркнул Снейп. - Диана была уверена, что в таком облике я не выживу и двух недель, и мы поспорили.

- Она что, тоже меняла?

- Ну конечно. Смею заметить, ей это понравилось больше, чем мне, хотя она выдержала меньше. Сказала, что ей надоело чувствовать себя дураком рядом с такой стервой, как я.

- Как я ее понимаю, - Рем сделал несколько шагов от двери. - Сделал, небось, из нее подкаблучника.

- Это было не так-то просто.

- Я знаю.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Рем - со своим обычным печальным фатализмом, Снейп - вопросительно.

- Я с детства знал ее, - объяснил Рем.

- Надеюсь, ты поверишь, если я скажу, что на моем месте она бы выгнала тебя вон вместе со всеми твоими воспоминаниями обо мне. Что я не делаю только потому, что обязан тебе новым, пусть и не особенно впечатляющим витком своей карьеры. Однако совесть у тебя должна быть а если ее нет, то я с удовольствием сыграю ее роль и напомню тебе...

Рем задал себе вопрос, почему один разговор со Снейпом тяжелее, чем все котлы в его подземелье вместе взятые, если кинуть их в речку и попытаться вручную удержать на плаву. И еще почему он сам все время приходит, чтобы на эти разговоры нарываться. Когда-нибудь он устанет, конечно. И не придет. И тогда этот треклятый Северус будет в таком же упадке сидеть в своем подземелье, так и не признавшись самому себе, что ему нечего делать, а потом как-нибудь, при случайной встрече едко осведомится, не забыл ли Люпин, как он выглядит.

- Петрификус Тоталус, - разрешил проблему Рем, вытащив палочку. Не слишком изящно, но классически. В стиле решительного полководца Александра.

Стало тихо. Хозяин подземелий остался торчать из-за стола, вытянув руки по швам и чуть склонив вперед голову, потому что никакое заклинание было не в силах изменить его специфическую осанку.

- Диане с детства внушили, что она дурнушка, - прислонившись к противоположной стороне стола, Рем играл палочкой и рассматривал затейливые узоры паркетной выстилки, - поэтому она ни на что не надеялась. Но мечтала поскорее вырваться из дома. Все равно за кого. А я, - Рем вздохнул, - любил ее. И она согласилась... Да, ты не знал, а мы были помолвлены. Пока ее родители не догадались, что я такое. Конечно, ей запретили выходить замуж за оборотня, и она сбежала к... к вам. Где встретила тебя. Я знаю, что она так и не рассказала тебе о причине своего бегства... А потом однажды... я гулял по улицам и зашел в какой-то бар, названия не помню уже... там столики частично разделены перегородками. Я сидел и пил, пока меня не вывел из задумчивости какой-то совершенно нереальный звук за ближайшей из них. Э... за соседним столом. Прислушавшись, я понял, что это твой голос. Догадаться, кому он принадлежит, я долго не мог, потому что никогда не встречал в твоей речи таких интонаций. Ты шутил и даже, кажется, смеялся. А вторым был голос Дианы. Вы непрерывно говорили, и сначала я... мне было больно, потому что я ревновал... но не мог отлипнуть от стенки. Через какое-то время до меня дошло, что ни она, ни ты, никогда не стали бы такими с кем угодно другим - хоть со мной, хоть сами с собой. Я почувствовал, что не могу ни ревновать, ни ненавидеть. Что вы оба - части того явления, ради которых этот мир был когда-то создан (если он был создан ради чего-то)... Тут бы мне уйти и оставить вас в покое, но - не получалось. Я жил там, в этот соседнем закутке, вместе с вами, будучи каждым из вас и обожая каждого из вас. Я знал, что не нужен вам, но любил вас обоих - таких же отверженных, как я, но нашедших друг друга и куда более счастливых. Я знал, что давно потерял каждого из вас, и вам не нужно ни мое признание, ни восхищение, ни присутствие. Но это тоже было счастьем. Таким, что я не вынес - я ушел. И до сих пор помню каждое слово из вашего разговора. Я никому никогда не рассказывал о нем. Тебе первому.

А потом я не встречал вас довольно долго, и еще так же долго не мог поверить, что вы служите этому вашему Лорду. Потому что я видел его слуг. Дураков, лицемеров и отчаявшихся, трусов и подонков, закоренелых убийц и любителей интриг. Он этих людей пахло кровью, собственным страхом и подобострастием, рабством и желанием порабощать. Они были мелки и убоги, а он... да, в нем было это завораживающее, грубое и жестокое величие, непостижимое для меня, но и в нем была фальшь. И страх. Я знаю, как пахнут те, кто боится смерти.

А однажды ночью я сидел дома, и ко мне постучалась Диана. Она рассказала мне все. И о тебе - мы целый день говорили о тебе. Я просил ее спрятаться у меня, но она не захотела меня подставлять и сбежала. Я никогда не прощу себе, что не смог задержать ее. Потому что таких, как ты и она можно осчастливить только насильно. Что случайно и сделал Волдеморт, когда свел вас, э... как кошек.

Рем поднял взгляд - Снейп давно сидел за столом в расслабленной позе и искоса на него посматривал.

- Ты прямо сказитель, Рем, - усмехнулся он. -Только кошек было бы поэтичней заменить собаками. А твоей способности запоминать всякую муру я поражался еще в юности.

Забытая на столе флышка, уловив, что возмущения в пространстве улеглись, решила порадовать собравшихся. И Рем увидел в ней себя самого, стоящего перед столом Снейпа. У последнего на лицах - флышечном и реальном - появилось выражение крайней досады.

- Весьма польщен, - подбодрил его Рем, - твоим вниманием к иным сказителям. Не ожидал.

Тут предательский шарик снова затуманился и продемонстрировал Гарри, идущего по улице и что-то оживленно излагающего окружающей его толпе сверстников. Снейп смахнул ее в ящик.

- А этот... - Рем с интересом наблюдал за ним, - автор письма на испанском... был прав - ты действительно гениальный шпион. Как же Гарри согласился?

- Он не знал, что соглашается, - прорычал Снейп.

- А я почти знал, - размышлял вслух Ремус. - Как ни странно, я до сих пор не против. А вот... как ты получил согласие того... если я не ошибаюсь, он маггл?

- Обыкновенно, - Снейпа разговор, похоже, конфузил все больше, а Рема все больше забавлял.

- Да нет, - поспешил его "успокоить" Рем, - я ничего такого не имел в виду...

- Вот и заткнись!!!

- Нашел, кого стесняться.

Снейп состроил соответствующую гримасу и отвернулся.

- А как автор письма... - придумал было Рем новый вопрос, но алхимик его дослушивать не стал.

- Автором письма был Тамиро! - заорал он. - Неудивительно, что ты так быстро одолел знакомый почерк... Испанскому тебя научила Диана?

- Да.

- Тамиро копал под Лорда, - объяснил Снейп, - и ему нужен был я, чтобы информировать того субьекта, которого ты опознал, как толстого. На самом деле он не толще меня, но лет на четыреста старше и приходится Тамиро далеким предком. Когда они увидели, что Лорд подбирается ко мне, то отправили меня на усовершенствованние, а ему скормили Диану...

Он осекся и некоторое время молчал. Рем тоже. Ему не хотелось ни говорить, ни двигаться.

- Перестань тут маячить и сядь куда-нибудь, - внезапно сказал Снейп почти вежливо.

Рем огляделся. Лаборатория алхимика была устроена так же эгоистично, как и его апартаменты, поэтому сесть можно было только на пол. Или на один стул с хозяином, но Рем все-таки не болонка.

- Лучше пойду, - сказал Рем и тоже потер рукой глаза. - Устал я сегодня.

- Я еще не отпускал тебя.

- Иди к черту, Северус... Если мне когда-нибудь поставят смертельный диагноз, я обязательно заверну к тебе, чтобы смерть после этого показалась желанным облегчением. Но не раньше.

- Рем...

Рем не оглядывался. Дверь он нашел незапертой, осторожно открыл ее и даже сделал шаг прежде, чем его остановили, положив руку на плечо.

- Я поставлю тебе смертельный диагноз, Рем, - пообещали ему хриплым полушепотом. - Повернись.

- Иди к черту, друг юности. Только прежде помойся.

- Нет, я лучше после, а не прежде, - сказал друг юности, разворачивая его кругом. Так и держал за плечи, пока вытянувшаяся откуда-то из складок мантии призрачная рука медленно погрузилась Рему меж ребер.

Не пугаться было вопросом принципа, и Рем замер. Пока не почувствовал, как его сердце бьется в клетке из почти сомкнутых пальцев. Рем уже играл в подобные игры, только не помнил точно с кем и когда. Но с кем бы не, они тогда еще не были магами высокого ранга и все было не так экстремально. А маги высокого ранга такими глупостями не занимаются. Разве что когда выясняют такие вот, на редкость непонятные отношения.

Прежде, чем Люпин смог объяснить себе что же в этой ситуации такого захватывающего и придумал, что сказать, рука исчезла.

Рем ухмыльнулся. Вывернувшись, он в свою очередь ухватил тощего алхимика за плечи и определил на свое место. Затем выпустил такую же десницу, только позеленее, и повторил все то же самое, сжав пальцы напоследок. Снейп дернулся, однако остался стоять на месте; веки и губы у него посинели, а дыхание стало неровным. Начав задыхаться, он все так же неотрывно смотрел в глаза Рему, и тот понял, что непременно явится еще, за этим взглядом, а уж что получит, не важно...

Как глупо все, что они делают, подумал он между тем. Но позволительно людям, до сих пор оставшимся друг для друга подростками.

Люпин убрал руку и подхватил ослабевшего алхимика. Не удержался, прижал к себе, а затем, отпустив, произнес:

- Подробности письмом, Северус.

И вышел прежде, чем тот нашел в себе силы для ответа.

Под Варшавой действительно находилось огромное хранилище магических вещей и всевозможных старинных раритетов.

И вот туда принес разрешение на вход очередной английский маг. Он долго гулял по подземелью, а когда нашел огромнную полисигурантную флышку, изготовленную великим Виндзорским пару веков назад, остановился и долго наблюдал за сменяющимися картинками давным-давно покинутой страны.

Затем перелистал прилагающуюся документацию по дополнительным возможностям шедевра и ему подобных - трансформацию оных в зеркало, медальон или брошку, а так же преображении наблюдаемых предметов и перекрашивании их для более удобного наблюдения.

Прочитав, вынул из-под мантии маленькую карманную флышку, по размеру - моносигурантную. После прикосновения в ней проявился какой-то седой, но нестарый дядька с печальными желтоватыми глазами, на тот момент увлеченный прополкой мандрагор. Некоторое время посетитель хмуро взирал на него, потом, сверившись с инструкцией, обвел смотровой шарик палочкой и что-то произнес. Волосы наблюдаемого окрасились в темно-золотистый. Полюбовавшись на свое творение, маг рассеянно провел по прозрачной поверхности пальцем и убрал прибор обратно в недра своей черной одежды.

- Тоже иллюзия, - пробормотал он себе под нос без особой уверенности. Почти вопросительно. А потом так глубоко задумался, что автоматически присоединился к группе немногочисленных экскурсантов и стал подслушивать - инстинктивно, старательно, но не улавливая ни единого слова.

Дальше

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру