Повседневные истории
(Тетралогия)
Автор: E-light
Бета: Кайлин, Jenny
Pairing: Гарри/Снейп, Гарри/Драко
Рейтинг: NC-17
Жанр: action
Краткое содержание:"Зачем топтать мою любовь…" (с). Все топчутся на чувствах друг друга.
Disclaimer: все принадлежит Дж.К.Ролинг.
Размещение: с разрешения автора.
Глава 1
Повесть четырех лет
ЧЕРНЫЙ
Я просыпаюсь с отчетливой мыслью: а не пойти бы всем к черту. То есть к Волдеморту. Это другим, может, нельзя его так называть, а я - его левая рука. Правда, левая порой не знает, что делает правая. Это пугает. Нет совершенства в этом худшем из миров.
Встаю под душ, накладывая на себя заклятие отвратительности. Нет, это выше моих сил: не мыться неделями. И видимости вполне хватит.
В Большом Зале завтракает только профессорско-преподавательский состав, а также те несчастные, кому негде было провести время на каникулах (в их числе наказанные мной отлучением от семьи – злобно ухмыляюсь. Жаль, Уизли, как всегда, удалось выкрутиться. Любит Дамблдор их кроличью семейку. Или, скорее, это беспокойство о сохранности казенного имущества?).
Ух, легок на помине. Склоняется и подмигивает: ну неужели нельзя без этого фарса для малолетних шпионов. Знаю, знаю – зайти к тебе после завтрака. Вывеси еще афишу: «Мне нужен Северус Снейп, и совсем не по учебным делам». Медленно склоняю голову, пока Минерва отвернулась к Квиррелу. Она вовсе не столь глупа, как кажется; и мне действительно повезло, что он ее отвлек. Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок.
Наш новый преподаватель защиты от Темных искусств! О, Темный Лорд, у Альбуса не наблюдается никакого таланта при подборе кадров. Так не сочетается с его умением манипулировать людьми. А может, проверить на практике, как этот хомячок собирается защищаться от Crucio…
Быстро ухожу, спасаясь от наваждения. Когда-нибудь я кого-нибудь убью, и упекут меня в Азкабан. Нет, спасибо, уж лучше вы к нам.
Прохожу коридорами, распугивая старых призраков, шушукающихся по углам. «Халявное эскимо», - со вздохом сообщаю горгулье пароль. И почему я так глупо себя чувствую? Это ведь дамблдорские выдумки. Не-ет, Волдеморт хотя бы не стремится быть ближе к народу, а это несомненный плюс. На столе стоит неизменная пастила, от одного вида которой меня снова начинает мутить. Спасибо тебе, Салазар, что я уже не студент и не обязан запихивать в себя «величайшее средство от депрессии».
- Северус, что ж ты ничего не ешь? – приветливо говорит Дамблдор, заходя через полчаса. Да, некоторые вещи невозможно изменить. Он до сих пор твердо уверен, что я скрытый обожатель сладостей. Подходящая тема для диссертации: «Влияние любви к сладкому на избрание на пост директора Хогвартса». Статистический анализ показывает распределение отклонений в пределах 0,001 от главной линии Любителей Сахара во Всех Видах.
- Спасибо, я уже завтракал, - обреченно говорю я.
- Тебе нужно лучше питаться, - благодушный директор кормит Фоукса. – Ты выглядишь нездоровым.
Я едва сдерживаюсь, чтобы не ответить: «Но помоложе тебя, старый хрыч», и впиваюсь взглядом в перекормленного попугая:
- Вы что-то хотели мне сообщить?
- Да ничего особенного. Это не связано с твоей нынешней деятельностью; думаю, это даже приятная новость. К нам в школу прибывает сын Джеймса Поттера.
Первым мне попадается Квиррел. Ну конечно, кто ж еще мог попасться с утра, чтобы окончательно испортить и без того не лучшее настроение. Он трещит без умолка о новой надежде волшебного мира. М-да, если пацан пошел в отца, боюсь, наш мир уже ничто не спасет. Весь день провожу бестолково. Испортил зелье тишины, три дня своего упорного труда. Все, в первую ночь возвращения в школу этих мерзких детей мне не спать. Почему Дамблдор сказал мне только сейчас? Не доверяет? Ха, Темный Лорд и так знает, когда Поттеру-младшему настало время учиться быть магом. Он, в отличие от меня, дементоров в Азкабане не считал. И все же вопрос грызет мне душу. Почему я узнаю обо всем последним? Я перетаскал информации на три Ордена Мерлина, но вот известить МЕНЯ о том, что происходит, сподобились только сейчас. Со злости потрошу рогатых жаб так, что печень оказывается поврежденной. Спасибо, Поттер, ты и после смерти ухитряешься меня достать. Придется принять притупляющее зелье, хотя время для него еще не пришло. Дай Салазар, чтобы это было мое последнее нарушение режима из-за Поттера. Хотя сомневаюсь.
На ужине (который остальные, Темная Магия их побери, называют Праздничным – и чему радуются, толпам новых оболтусов?), Квиррел снова меня перехватывает.
- Гляди, гляди, - шепчет он, и я морщусь из-за выражения благоговейного восторга, написанного на его лице, - это – ГАРРИ ПОТТЕР.
Излишне: воздух наэлектризован этим именем, оно буквально носится вокруг. Достаточно посмотреть, в чью сторону направлены все любопытные взоры. Кидаю мимолетный взгляд: ничего особенного. Очкастый замухрышка с уродливым шрамом на лбу. Поттер-старший был красивее. Ну, по крайней мере, у него была хорошо развитая мускулатура – в ущерб мозгам, разумеется. Тут Поттер-младший поднимает глаза – и я вздрагиваю.
Кое-что он унаследовал и от матери: этот зеленый цвет, живо напомнивший мне загубленных сегодня рогатых жаб. Где я возьму их снова, учитывая, что продают жаб только крупными оптовыми партиями, а целевые средства на обеспечение лаборатории учебным материалом давно распределены? Придется снова писать служебную Дамблдору. Морщусь при одной мысли об этом. Мальчишка отводит взгляд и наклоняется к рыжему… ну, точно, Уизли! Салазар, и много их там еще осталось? Утешаюсь только тем, что на сей раз это хотя бы не близнецы. Мысленно поздравляю себя: похоже, парочка кроликов Молли/Артур все-таки выдохлась. Снова мрачнею, прикидывая, сколько потомства принесут их уже взрослые отпрыски. Нет, мне сегодня просто необходимо напиться. Резко вырываю руку у Квиррела, мимоходом замечая, как очередной Уизли уставился на меня, и надо быть Квиррелом, чтобы не заметить непрофессионального проклятия, чуть не вырвавшегося у ребенка из ротика. Подцепляя спаржу на вилку, злорадствую: что бы ни случилось, ни один из Уизли меня не забудет. Это здорово облегчает мои планы. Конечно, сыну Джеймса Поттера надо было подружиться именно с таким, не отягощенным тяжким бременем интеллекта, бедным потомком захудалого рода с печатью вырожденья на челе. Подружись он с младшим Малфоем, это сильно бы все усложнило.
Пока Дамблдор произносит ежегодную приветственную речь (Мерлин, как же он не устает корчить из себя самого старого в мире ребенка), я предаюсь воспоминаниям. Не то, чтобы я сильно хотел им предаваться, но память не выключишь – разве что зелье Забвения выпить. Жаль, оно не умеет стирать избирательно. Я вспоминаю, как Джеймс вместе со своей бандой придурков развлекался в стенах этой школы. Представил, что это они сейчас сидят за столами учеников, а я – я в кресле декана Слизерина. На три секунды чувствую себя почти счастливым. Эх, почему Поттер не дожил до этого дня? С каким бы удовольствием он смотрел на ведомость успеваемости своего сыночка, особенно по зельям. Если сын унаследовал таланты отца, в этой области он полный ноль. Ни Поттеру, ни его команде никогда не удавалось соблюдать точные пропорции – они писали кипятком от всего, что требовало их внимания больше чем на пять минут. Мой взгляд, несмотря на строгие внутренние запреты, постоянно норовит остановиться на Поттере-сыне. Нет, еще не время. Посмотрим, насколько он похож на отца на зельях – благо, предмет этот по программе стоит все семь курсов.
С предчувствием, заставляющим сердце биться, словно птица в силке, я вхожу в класс. Вижу бледные лица, в ожидании уставившиеся на меня. Так, хорошо старшекурсники поработали, мне не придется рявкать даже для начала. Одно лицо в круглых очках резко бросается в глаза.
Нестройный хор голосов приветствует меня. Раздраженно взмахиваю рукой: не люблю на уроке посторонних звуков. Аккуратно подвернув под себя мантию, начинаю перекличку. Поттер тихо шепчется с Уизли. А вот этого я не потерплю.
- Поттер! – он вздрагивает и отклоняется от ходячего рыжего недоразумения. Но недостаточно быстро – и в глазах я не вижу ни капли вины. Почему я сравнил их цвет с рогатыми жабами? Нужно же было обижать бедных животных… – Ах, да. Гарри Поттер. Наша новая… знаменитость.
Ну, наконец-то. Краска бросилась ему в лицо. Сынок Малфоя хихикает на соседней парте. За что люблю Малфоев, так это за детскую непосредственность. К сожалению, с детством она и проходит.
Похоже, первый урок прошел удачно. Поттер выбегает едва ли не в слезах. Мальчик, ты еще не знаешь, каким я могу быть. Скажи спасибо Годрику, или кто там еще покровитель у гриффиндорцев, что сегодня зельеварение не сдвоенное.
СЕРЕБРЯНЫЙ
Я просыпаюсь оттого, что солнце бьет мне в глаза. Ну, надо же, опять эти маленькие паршивцы не задернули шторы. Мой первый день летних каникул – и мне не удалось выспаться. Тихо выскальзываю из постели и хватаю метлу – «Нимбус-2001». Мерлинова борода, как долго я о ней мечтал! Мою радость не отравило даже то, что подарена вчера она была матерью. Купил ее все равно отец, мама ведь совсем не разбирается в метлах. Открываю французское окно (мамина затея. Папа не хотел портить готический стиль замка современными нововведениями, но моя комната выходит во внутренний двор, и мама настояла) и радостно вдыхаю холодный утренний воздух - перед тем, как стремительно рухнуть с высоты, крича от ветра, вздувающего пузырем пижаму и ерошащего волосы. У самой земли выравниваю полет и начинаю подниматься широкими плавными кругами. В воздухе пахнет утренней свежестью, вокруг разлита сонная тишина. Малфой Мэнор спит: не бегают домовые эльфы, не хрипят у ворот игривые кони, подготовленные к верховой прогулке. Приехал ли вчера отец?
Я направляю метлу к своему окну и изящно вписываюсь в поворот, залетая в комнату. Одену сегодня белую мантию, перевитую золотыми шнурами в виде змей, – мне так идет белый цвет.
Спускаюсь к завтраку, он у нас всегда ровно в десять. И опаздывать нельзя, иначе можно остаться без еды. Папа требует всегда соблюдать этикет. Он говорит: «Рождение, жизнь и смерть любого Малфоя происходят согласно древним обычаям, таким древним, что твоя головка этого вовек не представит». Я читал большую такую книгу в Парадном Зале – она висит на четырех цепях, и в ней описывается вся история Малфоев за три тысячи лет. Правда, я дочитал только четверть, а дальше просто смотрел картинки. На одной был Пыточный Подвал Василисы Малфой. Не отказался бы увидеть в таком Поттера с его магглолюбивой компанией.
Ура, папа здесь! Я хотел бы броситься к нему, но он не любит «маггловских нежностей». Поэтому тихо подхожу к столу и на французском желаю доброго утра обоим родителям.
- Как спалось, Драко? – ласково спрашивает мама с обязательным утренним поцелуем.
- Здравствуй, Драко, - холодно приветствует меня отец и тут же добавляет. – Надеюсь, в этом полугодии ты лучший ученик Хогвартса?
Вся радость от прекрасно начавшегося утра стремительно пропадает.
- Н-н-нет, papa, - мой голос никак не может стать хоть чуть громче еле слышного шепота. Ну почему, почему я никогда не оправдываю его ожидания?
- Что ты сказал?
- Люциус, оставь ребенка. Он только вчера приехал из своей ужасной школы, зачем сейчас о ней вспоминать, - вмешивается Нарцисса. – Такое чудесное утро. Вы не отправитесь покататься?
- Драко, я не слышал твоего ответа, - Люциус даже не смотрит на Нарциссу.
- Нет, papa. Я старался, честное слово, старался, - сейчас я стараюсь, чтобы мой голос не дрожал. Отца это только сильнее разозлит. Он не любит, когда я оправдываюсь.
- Плохо, Драко. Ты опять не оправдал мои ожидания, - выносит Люциус приговор, которого я так боялся.
Я сажусь за стол, и мы в молчании продолжаем завтракать. Утро безнадежно испорчено.
Папа уезжает в этот же день. А я начинаю готовиться к новому учебному году (кто бы поверил, Драко Малфой делает домашнее задание в первый же день каникул!). Но мне так важно, чтобы он посмотрел на меня с гордостью и сказал: «Драко, ты достоин носить имя Малфоев». Я все сделаю для этого.
Но я не забываю и о полетах. Что бы там ни говорила эта Хуч, я великолепно летаю. У меня был учитель, о котором и не снилось Поттеру – бывший ловец Национальной сборной. Я смог бы поймать снитч, будь у меня такой шанс. Каждое утро я вылетаю из окна и делаю круги над замком. Мне очень нравится утро – время, когда все еще спят, и дневная суета не успела захватить тебя и завертеть в своей круговерти.
Маме иногда я показываю все приемы. Она смеется и хвалит меня, но что она понимает в квиддиче. Я знаю, что если бы я летал, как переевший пеликан, она все равно хвалила бы меня. Вот если бы это увидел отец… Папа сам играл в квиддич, он смог бы оценить мои успехи и указать на ошибки.
Неторопливо летаю между башенками, уворачиваясь от столкновения с острыми шпилями. Давным-давно отец говорил мне не подниматься выше них: если я неудачно упаду, то могу нанизаться на шпиль, как бабочка на булавку. Или торчать там вместо флага. Неплохое украшение Малфой Мэнор – сам сын владельца замка в качестве парадного знамени. Какое-то странное чувство – наверное, дух противоречия, - заставляет меня задрать метлу и направить ее вверх. Сейчас я пролетаю над самыми шпилями, задевая ногами их кончики, и чувствую себя невероятно свободным. Выше, выше! Еще!
С земли доносится отдаленный крик, но сейчас нет желания смотреть вниз. Я хочу подняться до облаков! И тут мое горло перехватывает. Со страшной силой меня влечет к земле, я кувыркаюсь, не успевая сообразить, что произошло, не успевая выровняться, метла не слушается меня, я тщетно хватаюсь за древко, пытаясь затормозить падение, но серые камни неумолимо приближаются, увеличиваясь с каждой секундой, пока… пока… Пока я не попадаю в твердые объятия. Черный плащ… платиновые волосы щекочут щеку. Поднимаю глаза и натыкаюсь на холодный взгляд.
- Отец…
- Я говорил тебе не подниматься выше шпилей, Драко.
Конь под отцом бьет копытом и фыркает: ему не хочется стоять на месте. Рядом – мотает головой от избытка сил еще один конь, и я делаю вид, что очень заинтересовался его сбруей.
- Папа, я не знаю, что произошло. Метла словно взбесилась. - С ужасом жду слов: «Так ты не способен справиться даже со своей метлой».
- Это я ее призвал, - ледяным тоном говорит отец. – Ты даже не почувствовал заклятия Accio, - спокойно констатирует он факт, не выказывая ни ярости, ни сожаления.
И только тут я осознаю, что нечто твердое, упирающееся мне в бок, - это палочка.
- Я давно хотел съездить с тобой на прогулку, - продолжает отец, сажая меня на рядом стоящего коня, – но не было времени.
Да уж. Целый месяц у него не было ни минуты на своего сына. Я еду за ним и сверлю злобным взглядом его спину.
- И вот теперь мне нужно с тобой поговорить, - он с усмешкой, будто почувствовав взгляд, оборачивается ко мне.
Невероятная злость охватывает меня. Ему понадобилось поговорить со мной, и вот я падаю с неба со скоростью молнии, переворачиваясь в воздухе и успевая подумать: «Это конец». Я упорно пялюсь на уздечку. Отец ласково берет меня за подбородок:
- Драко, посмотри на меня.
Мерлин, я не хочу, не хочу глядеть ему в глаза!
- Вытри слезы.
- Я не плачу, papa.
Люциус перчаткой вытирает мои щеки (какой позор, он видит, что я расплакался, словно последняя девчонка. Лучше бы я умер. Может, если б я лежал на этих серых камнях, он хоть не мучил бы меня. И я не могу, не могу остановиться!).
- Я испугал тебя, Драко? – ласково спрашивает он. От перчатки пахнет дорогой кожей и… им. Это его запах – легкий аромат цветочного одеколона и сигар.
- Нет, papa, - отвечаю я, мечтая провалиться сквозь землю, а еще… чтобы этот миг не кончался. Ласка в его голосе звучит так редко.
- Тогда поговорим, - моментально он отворачивается от меня. – Ты хорошо летаешь. Что ты думаешь о квиддиче?
- О, - у меня перехватывает дыхание. – Я бы хотел этим заниматься, papa.
- Тем более, Поттер этим уже занимается, не так ли? – бросает он вроде небрежно, но по моему сердцу будто проводят осколком стекла.
- Это МакГонаггал, это все она! Она выпросила разрешение у Дамблдора, да если б не…
- Избавь меня от подробностей, - холодно прерывает меня отец. – Ты достаточно наворотил на первом курсе. С Поттером надо было дружить, а не становиться его злейшим врагом.
- Я пытался, papa…
- Замолчи.
- Да, papa, - покорно говорю я, сильно кусая губы. Останутся отметины. Что ж, тем лучше.
Некоторое время мы едем молча, затем отец продолжает разговор:
- Надеюсь, ты оправдаешь мои ожидания на этот раз. Ты должен поймать снитч в этом году.
От неожиданности я резко натягиваю поводья. Макс подо мной недовольно храпит, но конь отца даже не замедляет свою размашистую рысь. Я догоняю Люциуса и осторожно спрашиваю:
- Рapa, Вы имеете в виду, что я…
- Да, ты будешь играть в команде Слизерина. Неважно, чего мне это будет стоить, но ты поставишь на место Мальчика-Которому-Нечем-Хвалиться-Кроме-Шрама-на-Лбу.
- Да, papa, - шепчу я. Чего бы мне это ни стоило.
Я не подведу его на этот раз.
БЕЛЫЙ
- Пусть сегодня накроют в Малом Зале, - говорю я, и Нарцисса тут же открывает рот.
- А разве у нас не праздничный ужин?
Я с насмешкой смотрю на нее:
- И что же это мы празднуем? Возвращение квиддичного чемпиона и лучшего ученика школы за последние сто лет - Драко Блистательного?
Она тушуется и уходит отдавать распоряжения. Стихия женщин – повелевать домовыми эльфами, и рассуждать для них – лишь напрасно утруждать хорошенькую головку. До вечера я пролистываю деловые бумаги (по Имению, конечно же, с министерскими делами должны разбираться подчиненные – в конце концов, им за это платят), но собрать мысли воедино никак не удается. Поглядев на часы, я оставляю попытки подловить на неточностях и расхождениях управляющего (все равно обманет, мелкий жулик) и спускаюсь вниз, в Малый Зал. Не переодеваясь.
Тяжелые портьеры задернуты, хотя цветные витражи и так почти не пропускают солнечный свет. Надо сказать, чтобы их помыли. Блики огня прыгают по лицам: светскому моей супруги, напряженному – сына и угрюмому (как всегда) - Снейпа.
- Добрый вечер, Северус, - говорю я, улыбаясь. – Или в присутствии твоего ученика мне следует звать Вас «профессор»?
- Тогда не забывай добавлять «сэр» в конце предложения, - бормочет он. И с трудом выдавливает (физически чувствуется, скольких усилий ему это стоит). – Я тоже рад видеть тебя, Люциус.
Беседа идет ни о чем, под стук серебряных вилок о тарелки и звон семейного фарфора, сноровисто меняемого эльфами. Драко вертится на стуле, кидая беспокойные взгляды на Снейпа. Что ж, не станем обманывать его ожиданий.
- Так как дела у моего сына и наследника с учебой? – с улыбкой спрашиваю я и замечаю тревожный взор, брошенный сыном на декана своего факультета.
- Он лучший в Слизерине, - бурчит Снейп, тщательно нарезая листик салата. Драко смотрит на него с немой благодарностью. Черт, я же учил мальчишку не показывать свои эмоции!
- А Слизерин выиграл в этом году соревнование между факультетами? – непременная в любых обстоятельствах улыбка – вот вечное оружие Малфоев.
- Люц, не могу поверить, что ты не знаешь, - лицо Снейпа кажется почти огорченным. – Неужели я первым должен сообщить тебе тягостную новость, что таланты Мальчика, Который Выжил, не ограничиваются только уничтожением Волдемортов, - и сухо добавляет, - в этом году Кубок выиграл Гриффиндор.
- Опять? – я пытаюсь изобразить изумление пополам с ужасом и состраданием. Сложная гамма эмоций, но у меня она получается – не прошли даром тренировки в юности перед зеркалом.
Драко усиленно разглядывает фамильный герб на своей вилке, щеки у него пылают.
- Ты увидел там что-то новое? – я поворачиваюсь к нему. – Этот герб не менялся уже две тысячи лет, с тех пор, как Бальтазар Малфой добавил туда змею, - любезно сообщаю ему я.
У Драко вспыхивает даже шея, и он опускает взгляд на салфетку, лежащую на коленях.
- Что значит «опять», Люциус, - вмешивается Снейп в тщетной попытке отвлечь внимание от своего крестника, - Слизерин до этого выигрывал Кубок три года подряд!
Я знаю, что сейчас мои глаза лучатся от еле сдерживаемого смеха:
- Ну-ну. Похоже, настала полоса поражений. Смотрите, не проиграйте подряд третий раз.
Драко, кажется, скоро сползет под стол, но Снейпа так легко не прошибить. Тут в разговор вмешивается Нарцисса, дрожащим голосом расспрашивая профессора об изменениях, произошедших в Хогвартсе. Тот неохотно ей отвечает. Я едва прислушиваюсь. Да, МакГонагалл на прежнем месте. Да, грязнокровок стало еще больше. Хм, древние семьи сейчас тоже вырождаются: достаточно посмотреть на младшего Лонгботтома.
Наконец-то приносят десерт, и Нарцисса встает из-за стола. Следом за ней вскакивает и Драко.
- Отец, разрешите идти, - он избегает моего взгляда.
- Иди. Мы поговорим с тобой позже, - добавляю я, и облегчение, большими буквами написанное на его лице, моментально тускнеет.
- Ты плохо учишь его скрывать эмоции, - поворачиваюсь я к крестному мальчишки, как только он уходит.
- Мерлин, он был в твоем полном распоряжении одиннадцать лет своей жизни, начиная с рождения, - взрывается тот. – Уж кого и следует упрекать за плохое воспитание, так это точно не меня.
- Когда я отправил его в эту долбаную школу, - с расстановкой говорю я, - он УМЕЛ себя контролировать.
- Ну да, - ехидства Снейпу всегда было не занимать, - поэтому-то он и подружился с юным Поттером. Водой не разольешь. Где один, там и другой.
Я собрался еще немного поспорить, но затом передумал. Со Снейпом это то же самое, что лить воду в пустыне.
- И зачем ты меня вызвал?
- Поговорить о Драко, разумеется, - отвечаю я, сверкая улыбкой. – В конце концов, ты его крестный и учитель.
- Он хорошо учится, действительно хорошо. Что дальше? – устало говорит Снейп.
- Тем не менее, хуже, чем Грейнджер. А в квиддич он играет хуже, чем воспитанный магглами и в глаза не видевший метлы Поттер. В то время как я нанимал Антонио Первилла для его обучения. Куда пошли мои деньги, Северус? – не могу удержаться я. И тихо добавляю: - Куда мне его направить, Северус? Я должен думать о его будущем уже сейчас.
- Он слишком мал, - говорит Северус, не поднимая головы. Кажется, он изучает герб на своей салфетке. Какая неожиданная страсть к геральдике.
- В наши времена уже не учитываются понятия «слишком мал» или «слишком молод», - говорю я. – Это время войны.
- Что ты хочешь, чтобы я сказал? – спрашивает он, поднимая глаза и, наконец-то, глядя прямо на меня. Но в его темных глазах трудно что-либо прочитать.
- Правду, - с моего лица сходит люмосная улыбка. Чему я совсем не рад. Без нее я как бы… наг и бледен.
- Правду о чем?
- Кто победит, - твердо говорю я. – На чью сторону стоит встать.
- А ты готов сменить сторону? – с усмешкой спрашивает он.
- Я – нет, - усмехаюсь в ответ. – Но я же Малфой. Мы всегда заглядываем и вперед, и назад.
- Поняяятно, - тянет Снейп в своей привычной язвительной манере. - И как я мог об этом забыть? Но сразу же отбрасывает свой сарказм. – Решать рано. Время, похоже, дает нам шанс.
ЗОЛОТОЙ
Кажется, наконец-то я понял, за что все четыре года мне было это – восхищенные взгляды старших волшебников, знающих столько заклинаний, сколько мне и за полвека не выучить; почтение в глазах студентов Хогвартса (и даже они знали больше, чем я, придя на первый курс); повышенное внимание журналистов типа Риты Скитер к моей личной жизни. Я должен был выполнить Миссию, ради которой и умерли мои родители – избавить волшебный мир от Волдеморта. Называть его по имени они боятся, а вот возлагать все надежды на уничтожение Темного Лорда всех времен и народов на пятнадцатилетнего подростка – нет. Три ха-ха.
Я лежал под окном на чахлых петуниях тети Петуньи, мечтая (или опасаясь) услышать новости о Волдеморте, когда на клумбу спикировала сова. Я лихорадочно раскрутил пергамент, удивительно на сей раз короткий. Ага, от Гермионы.
«Дорогой Гарри, здравствуй!
Как ты живешь? У нас с Роном все нормально, мы недавно купили учебники для пятого курса. Представляешь, такой длинный список! Рон нес оба свертка и прогибался почти до земли. Это хорошо (то есть нехорошо, что Рон перенапрягся, конечно) – но наконец-то у нас пойдет углубленное изучение всех предметов, все это очень пригодится в нам будущем. Интересно, кто в этом году будет вести ЗОТИ. Надеюсь, не профессор Снейп. Он хорошо разбирается в своих зельях, но, боюсь, Гриффиндор в таком случае потеряет слишком много баллов.
Занимайся домашним заданием обязательно!
Целую, Гермиона».
На полях была приписка небрежным почерком Рона, сделанная явно без ведома Гермионы:
«Мерлин, надеюсь, Снейп умрет, и для Зелий тоже придется подбирать нового профессора!»
У меня вырвалось громкое «хм». Тетя Петунья высунулась из окна, пытаясь определить источник звука. Я поспешно убрался за угол дома, змеей ползя по пыльной земле. То-то обрадовался бы Снейп, увидев знак своего Дома!
За углом я сердито отряхнулся и принялся размышлять. Итак, они сходили за учебниками! А меня даже не позвали! Может, это было слишком опасно…
Какого… Мерлина! Считается, что жизнь у Дурслей – самое безопасное занятие для меня. Ну да. Нервы, видимо, в счет не включаются.
Что меня убивает, так это неизвестность. Я начинаю нервно ходить из стороны в сторону. А почему бы мне, собственно говоря, не купить себе учебники? Надо же подготовиться к учебному году.
Я появляюсь на Диагон-аллее в самый разгар рабочего дня. И не такой уж я дурак – на мне мантия-невидимка. Иду, с любопытством разглядывая шагающий по улице народ. После того, как столько времени мне пришлось видеть только Дурслей и их старых соседей-сплетников, мне просто приятно взглянуть на свежие лица. Хотя… не такие уж и свежие. Давно себе говорил: вспомнишь о Дурслях, притянешь гадости. На сей раз гадость зовется старшим и младшим Малфоем, и они входят в магазин мадам Малкин. А может, проследить за ними? В последний раз это закончилось тем, что у старшего Малфоя начались неприятности: ухмыляюсь, вспомнив раскрытый тайник с запрещенными компонентами для зелий.
А, была не была. Пристраиваюсь к какой-то волшебнице и проскальзываю в магазин, никем не замеченный. Люциус надменно беседует с надутым господином маленького роста, одетым в маггловскую одежду. И как не боится, что замарается? Хотя… приглядываюсь. Похоже, фотографию этого типа я видел в «Ежедневном Пророке». Но кто он? Следует запомнить, потом просмотрю подшивку.
А где же маленький, но от этого не менее вредоносный Малфой?
Из-за занавески требовательно высовывается тонкая рука, и стоящая рядом мадам Малкин тут же подает зеленую мантию. Пользуясь случаем, ныряю под руку и оказываюсь внутри…
Ме-е-ерлин. Какой он весь белый. Меня ослепляет белизна этого нагого тела. Малфой изгибается, выползая из мантии, и простое изящное движение его бедер приковывает мои глаза к тому, что находится у него ниже пояса. Его кожа белая везде (я вспоминаю свое отражение в зеркале – смуглый загар и тоненькая полоска от трусиков): ягодицы же Малфоя точно такого же оттенка, что и его спина… тонкая, изящная спина с так трогательно выпирающими хрупкими позвонками. Малфой не спешит напяливать мантию. Он долго разглядывает себя, озабоченно трогая в разных местах руками. Проверяет целлюлит? Или мускулы?
Я вытягиваю шею так, что расстояние между позвонками наверняка увеличивается (скоро можно изображать человека-жирафа для магглов, если в мире магов ни на что не пригожусь), и заглядываю через его плечо. Малфой улыбается своему отражению и тянет руку за новой мантией. Я заворожено слежу за тем, как исчезают постепенно розовые губы, белые плечи, маленькие соски, плоский живот, полувставший член, круглые коленки – все это беспощадно закрывает черная ткань. Чувствую легкое неудобство в промежности. Мне… надо оказаться подальше отсюда. Кто б мог подумать, что у меня… встанет на Малфоя. Во-первых, он мальчик, во-вторых, он же Малфой!
К счастью, мадам Малкин протягивает ему еще какую-то тряпку, и я наконец-то могу покинуть просторную кабинку, в которой в последнюю минуту вдруг стало слишком душно.
Выхожу на улицу, с удовольствием вдыхая свежий (на самом деле, раскаленный летней жарой, но все познается в сравнении) воздух. Мне ни капельки не стыдно, что я подглядывал за Малфоем. Уверен, он и сам бы так сделал, если б у него была шанс. Еще б и пакость какую сотворил – плюнул на мантию, например.
Да, но уверен ли ты, что у него на тебя встало б? Голова кружится. Это все от жары. Лето… Волдеморт бы его побрал. Все нормальные дети любят лето, один я ненавижу. Еще бы, для них это каникулы и отдых от ненавистных занятий. А для меня учеба – отдых от ненавистных Дурслей.
И как же дети отдыхают от учебы? Ходят купаться и загорать, устраивают барбекю с родителями и друзьями. Просто живут. Дома. С папой и мамой. В Малфой Мэноре.
Эй, я что, завидую Малфою? Хотя, почему бы и нет? Он ходит с отцом покупать себе новые мантии, за ужином рассказывает родителям, как прошел день, а они желают ему спокойной ночи и подтыкают одеяло. Дядя Вернон перекашивается от одного слова «мантия» («Дети должны одевать приличную одежду, не похожую на платье с вороньего пугала!» - ага, такую, как обноски Дадли. Я в них всего-то два раза завернусь), тетя Петунья с умилением слушает вдохновенное вранье любимого сыночка о певческих успехах их церковного хора (хе, рассказал бы я, как прижатые его шайкой подростки «поют». Всю школьную стипендию пропевают), а спокойной ночи мне приходится желать своему отражению в зеркале.
С таких вот мыслями я и покидаю Диагон-аллею, так и не купив ни одной книги из длинного-длинного списка.