Повседневные истории
(Тетралогия)
Автор: E-light
Бета: Кайлин, Jenny
Pairing: Гарри/Снейп, Гарри/Драко
Рейтинг: NC-17
Жанр: action
Краткое содержание:"Зачем топтать мою любовь…" (с). Все топчутся на чувствах друг друга.
Disclaimer: все принадлежит Дж.К.Ролинг.
Размещение: с разрешения автора.
Глава 3
Четырехлистник
ОПЯТЬ ЧЕРНЫЙ
- Да, Малфой, - говорю я, - у вас хорошо получается. Поттер, вам стоило бы у него поучиться.
Поттер угрюмо смотрит на свои носки. Грязные, между прочим. Тете его на это наплевать, а сам он постирать не догадается. Между прочим, МЕНЯ никто не смеет обвинить в неряшливости. Лучшее доказательство – это то, что я ношу черное. Мне пришлось изобрести специальный антистатический состав, зато теперь к мантии не липнет ни одна пылинка.
- Ну же, Поттер, давай, - насмешливо тянет Драко. – Может, мне вести у тебя частные уроки? Недорого возьму. По сиклю за каждую защищенную мысль. Поскольку мыслей у тебя немного, ты имеешь все шансы отделаться четвертью галлеона.
- Да ты весь стоишь не больше десяти сиклей, - говорит Поттер, поднимая зеленые глаза, в которых нет ни капли смущения или робости.
- Идиот, - шипит Драко, медленно алея, – да одна моя лента стоит столько…
- Как раз ее-то я и имел в виду, - невозмутимо роняет Поттер, и мне представляется редкий случай увидеть гамму эмоций на лице Малфоя – секунд десять до него доходит смысл шутки, затем он бледнеет от злости, а потом его передергивает и он лезет за палочкой. У мальчика действительно плохо развит контроль над эмоциями. В его годы Люциус напоминал серебряную статую. В этом году Драко отпустил длинные волосы – стремится во всем подражать отцу, и сейчас они перевязаны серебристой атласной лентой из магазина мадам Малкин. Вся остальные вещи на нем – маггловские. Так что Поттер намекал, что Малфой сам по себе вообще ничего не стоит. Но это же еще не повод, чтобы хвататься за палочку, не так ли? Разрешение на волшебство давали для учебы, а не выяснения, чья «палка длиннее».
- Expelliarmus, - лениво произношу я, и палочка Драко выскальзывает из его рук. Поттер даже не поднял свою – до того уверен в своей реакции. – Мистер Малфой, вынужден вам напомнить, что на уроках мыслезащиты действуют такие же правила, как в Хогвартсе. А это значит, что дуэли запрещены.
Драко краснеет второй раз за четверть часа. Не забыть бы поздравить Люциуса с таким удачным чадом.
- Начнем сначала, - бархатным голосом говорю я, игнорируя брошенные на меня абсолютно одинаковые взгляды. Взгляды чистейшей и искренней ненависти.
Что ж, хоть что-то их объединяет. Пусть даже за мой счет.
Драко умеет лучше скрывать свои мысли (сказывается-таки кровь, куда ж ей деться), но с эмоциями дела лучше у Поттера. По крайней мере, в их словесных дуэлях «Туше» чаще приходится говорить Драко. У Поттера шкура, как у слона. Любое оскорбление в ней просто вязнет. Он лишь холодно смотрит и говорит гадости о Люциусе Малфое. Драко от этого на стенку лезет. Не то, чтобы ему было нечего сказать на тему родственных связей самого Поттера, но это я ему запретил. Когда очень сильно хочешь с кем-то подружиться, зачастую приходится наступать на горло собственной песне.
Забавно, что поттеровы родственники Дурсли приняли меня, как родного. Думаю, все дело в том, что я ежедневно занимаюсь злостным третированием их любимого племянника. После такого подвига даже мой отнюдь не самый доброжелательный на свете характер их не отпугивает.
Наше утро начинается с завтрака: чашка кофе, пара тостов – нам с Драко этого вполне хватает, мы оба совы. А вот Поттер морщится. Ага, помню. Его отец всегда съедал еще и тарелку Люпина - по утрам оборотень всегда выглядел вялым и страдал отсутствием аппетита. Гарри унаследовал от отца его худшие черты.
Потом начинаются занятия по мыслезащите. Чертов Дамблдор. Хоть бы полставки платил. Я что, бесплатно должен работать во время собственного отпуска? Мне не дают кафедру, о которой я мечтаю пятнадцать лет; я ежемесячно хожу на собрания УС, рискуя своей единственной шкурой, и еженедельно – на собрания Ордена (могли бы, кстати, и пореже собираться); все свои выходные и праздничные дни я трачу на подготовку отчетов и аналитических обзоров для того и другого начальства, – в общем, я веду интересную и насыщенную жизнь, от которой меня уже тошнит.
Наконец-то у Поттера начинает что-то получаться. По крайней мере, внутри его головы я теперь не вижу надписи большими красными буквами: «НЕНАВИЖУ СЕВЕРУСА СНЕЙПА!!!». Теперь эти буквы розовые и на два шрифта поменьше. Любопытные шутки откалывает с нами подсознание.
Мне даже слегка приятно, что ненависть его постепенно блекнет. Наверное, я старею.
В два часа наступает обед, и голодный блеск в глазах Поттера способен соперничать со светом двух Люмосов. Драко ловко управляется с полным столовым прибором, чем немедленно заслуживает уважение Дурслей, Гарри же даже вилку держит неправильно. Впрочем, видел я один раз, как кушает его кузен (это было в тот же день, как мы прибыли сюда. Потом его сразу отправили к двоюродной тетушке – подальше от нас, надо полагать). Ему стоило бы открыть рот пошире, а мистеру и миссис Дурсль взять в руки по лопате и закидывать туда еду. Эстетический эффект от такого способа принятия пищи ничуть бы не пострадал, зато кормление прошло бы быстрее.
После обеда опять занятия. Вплоть до восьми, а там – ужин и объятия Морфея. Мне интересно, удалось ли Драко залезть в постель к Поттеру. По крайней мере, нельзя сказать, что он не старался. Те маггловские наряды, которые он одевает, заставляют отводить взгляд даже меня. Какими бы расцветками и фасонами он ни щеголял, кое-что всегда остается неизменным: верх у него прозрачный, а низ обтягивающий. Рядом с Поттером в братниных обносках он смотрится, как феникс возле воробья, то есть – смешно. Я бы хотел сказать ему об этом, но моих советов он не спрашивает, а я свято соблюдаю свое правило не лезть в чужие дела. Я нарушил его лишь дважды, и оба раза слишком близко к сердцу воспринял проблемы Люциуса Малфоя. После первого на моей руке оказался Знак Тьмы, после второго мне на руки скинули единственного наследника, дабы я о нем позаботился. Ну, я и забочусь. На устройство сексуальной жизни крестника моя опека, надеюсь, не распространяется?
Сегодня я застал их на лужайке за домом какой-то старухи. Драко лежал на боку, свободно вытянувшись во всю длину своего молодого гибкого тела, и держал что-то в руке. Гарри склонился над ним, рассматривая этот предмет. Я поразился тому, как его глаза гармонировали с цветом травы. От этого они казались еще зеленее. Что поделаешь, я законченный эстет.
- Что вы здесь делаете? - хмуро спрашиваю я, шагая к ним и с особым удовольствием наступая на цветы. – Занятие началось десять минут назад.
- Посмотри, крестный, - Драко задумчиво протягивает мне клевер с четырьмя листиками, - что мы нашли.
Ого, уже и мы! Быстро дела делаются у нынешней молодежи. Драко смотрит на четырехлистник, а Гарри смотрит на Драко, и глаза у него сияют.
Я кидаю мимолетный взгляд и ворчу:
- Клевер обыкновенный. Магическое название…
- Vitalis lenis, - прерывает меня крестник. – Используется при приготовлении ряда зелий, наиболее употребительными из которых считаются приворотное зелье, афродизиак и зелье Чары Желания.
- Да, - сухо говорю я и добавляю: - Я рад, что не все мои усилия по вбиванию знаний в ваши милые головки пропали втуне. А теперь будьте любезны подняться и проследовать на занятие, - с этими словами я разворачиваюсь.
- Да, профессор, - покорно соглашается Драко, но угловым зрением я успеваю заметить, как он показывает язык моей спине. Поттер смеется, зажимая рот ладонью. Хм. Я ненавижу, когда надо мной смеются. Но почему я не могу на него рассердиться?
ОПЯТЬ СЕРЕБРЯНЫЙ
Поттер заставил меня уменьшить чемоданы, и теперь каждый раз, когда мне что-нибудь бывает нужно, я вновь и вновь практикуюсь на заклятиях «больше-меньше», чувствуя себя при этом полным идиотом. Но теснота и отсутствие меблировки не единственное отличие жилища Поттера от Малфой Мэнор. Здесь отвратительно пахнет совой, и мне – мне! - приходится спать на полу. Я гость. Поттер мог уступить и кровать.
Вот уже неделя, как мы живем здесь; я отлежал все бока, но постель Поттера так же далека, как и прежде. Хотя я вижу, как он на меня смотрит, когда думает, что я не замечаю. Могу поклясться, что это взгляды нормального (то есть на данной стадии развития озабоченного бурным всплеском гормонов) шестнадцатилетнего подростка. Я, со своей стороны, прикладываю все усилия, чтобы стать главным героем его эротических снов. Если бы papa увидел мои кожаные шорты (чуть ниже спины на них вырезаны два сердечка – безвкусица, конечно, но очень сексуально), я неделю сидел бы запертым в комнате. Однако Снейп ничего не говорит, хотя его перекашивает всякий раз, когда он обнаруживает на мне очередной полет извращенной фантазии маглловского портного. А обнаруживает он часто, три раза в день; зря я, что ли, восемнадцать кофров сюда тащил.
Мне пришлось принести наверх зеркало из его комнаты (что до Поттера, так он, по-моему, вообще не знает, как этот предмет называется и для каких целей используется). Крестному оно ни к чему: сколько бы он ни прихорашивался, красивее ему уже не стать. Жаль, конечно, что стекляшка не говорящая – обычно все зеркала наговаривают мне пышные комплименты; ну ладно, это не проблема, я и так знаю, что бесподобен.
Изворачиваюсь, чтобы разглядеть себя сзади и слышу тихий вздох Поттера, до этого момента старательно изображавшего залегшего в зимнюю спячку сурка. Я медленно поворачиваю голову и с наисладчайшей улыбкой спрашиваю:
- Поттер, у тебя стоит?
Он мгновенно возникает из белой (ну, сероватой немного) пены простыней, предоставляя мне отличную возможность оценить в подробностях его великолепный торс (Драко, ты что, голубой?!):
- А у тебя в ж… чешется, Малфой?!
- Фи, какой ты грубый, - журю я его. – Во-первых, не в ж…, а в заднице, а во-вторых, вовсе даже и не там.
- То есть, что чешется, ты признаешь, - делает удивительно прогрессивные выводы Поттер.
- А я должен это отрицать? - удивляюсь я. – Или у героев по утрам никогда не встает?
- На тебя - нет, - он спускает ноги на пол, нашаривая тапочки. Те еще предметы антиквариата. Задники оттоптаны насмерть, а на носке дырка, из которой выглядывает большой палец. Похоже, их носил еще сам Годрик Гриффиндор.
Смотрю на него с почти неподдельной жалостью:
- Тогда прими мои сожаления, Поттер. Тебе уже ничто не поможет.
- Педик чертов, - шипит он. – Слизеринская подстилка.
- Не педик, а бисексуал. Не подстилка, а актив. Поттер, ты просто завидуешь. Хотя я тебя понимаю: вся жизнь в борьбе и с выпученными глазами, до любви ли тут.
- Не в последнюю очередь благодаря твоему папочке. Передавай ему, кстати, от меня пламенный привет и искреннее пожелание сгнить в Азкабане.
- Передам, - с широкой улыбкой говорю я и наслаждаюсь его потрясенным лицом. Раньше бы я попросил передать привет его крестному, безвременно почившему от рук Упивающихся. Но это было до того, как отец приказал мне с ним подружиться.
Существует определенный ряд тем, находящихся под запретом. Туда входят, в частности, Сириус Блэк («Ты не должен упоминать эту дворнягу ни в каком контексте» - наставлял Снейп), происхождение Грейнджер и финансовое положение Уизли, возрожденный Волдеморт и сложившаяся на сегодняшний день политическая ситуация. Проще говоря, нам вообще не о чем беседовать. И как раз такие пикировки с легким сексуальным подтекстом и похабными намеками позволяют выходить из положения. Я делаю вид, что не прочь с ним перепихнуться, а он делает вид, что ему это не интересно.
Все же на мои подначки он реагирует не так бурно, как этого можно было бы ожидать от упертого натурала. И я больше чем уверен, что в школу он вернется уже лишенным своего главного богатства – нетронутой девичьей чести.
Мы идем завтракать. Крестный уже сидит внизу в окружении угодливо подхихикивающих Дурслей и меланхолично догрызает свой тост. Поттер управляется со своими хлебцами за пару минут, а затем голодными глазами глядит на мой второй кусочек. Я великодушно пододвигаю ему тост:
- Ешь, Поттер. А то на мыслезащите опять упадешь в обморок, а делать искусственное дыхание я не хочу и не буду: от тебя плохо пахнет.
- Зато от тебя хорошо, - бормочет он, хватая хлебец, - мухи дохнут на лету.
Это он завидует. У меня лучшие духи от «Аромата магии» из их цветочной линии. Меняют запах каждые пятнадцать минут. Ну, правда, последние четверть часа пахло непентесом… [Прим. автора: непентес – эпифитное растение, обитатель тропических лесов. Насекомоядное. Поскольку питается органикой – запах соответствующий].
На защите я развлекаюсь, как могу. Отец с детства учил меня закрывать сознание, и сейчас это кажется простой игрой. Более того, он учил меня выставлять на поверхность ложные мысли. Интересно, что подумал Дамблдор, когда Снейп попросил у него разрешения давать уроки защиты мне вместе с Поттером. Мне! Для одного из Малфоев, всегда славившихся своей изворотливостью и закрытостью подлинных мыслей, внезапно возникшее желание изучать азы науки для начинающих авроров крайне подозрительно. Однако, когда директор говорил со мной, о моих истинных мотивах он спрашивать не стал.
…но что поражает меня самого, так это то, что я действительно захотел нашего Золотого Мальчика. Он плохо одевается, неправильно держит вилку и не следит за своей прической. Но я его ХОЧУ.
У него красивое тело, а я нахожусь в пубертатном периоде, и на полкилометра вокруг нет ни одного объекта, достойного моего внимания. Не считать же ту магглу, что строит мне глазки из-за забора. У нее уши оттопыренные.
Я знаю, что Поттеру тоже некуда девать нерастраченную энергию. Разве что он дрочит в ванной. Хотя это затруднительно: по утрам мы выстраиваемся туда в очередь, днем мы работаем под чутким руководством Снейпа, вечером душ занимаю я, а ночью… Ступеньки лестницы сильно скрипят, и я был бы в курсе, если б ему вздумалось прогуляться при луне. Кроватные пружины, кстати, скрипят тоже… И характерного для определенного процесса ритма я пока не слышал.
Так что рано или поздно должен последовать взрыв.
- Поттер, о чем вы опять задумались? – устало вопрошает Снейп. – Вы с нами - или спите и видите Орден Мерлина первой степени на своей груди?
Поттер приходит в сознание и бросает на Снейпа злой взгляд. Зря он так. Только ненаблюдательный дурак в последнее время не заметил бы, как изменился крестный. Я знаю его с самого детства, и сколько себя помню, у него ни для чего не находилось доброго слова. Меня удивляло, как они с моим отцом стали друзьями: Люциус Малфой всегда и со всеми ровен и вежлив, тогда как Северус Снейп брызжет ядом во все стороны.
Сейчас он то ли сам устал от своей постоянной язвительности, то ли (что гораздо вероятнее) копит силы для нового учебного года. Неудивительно, учитывая, что Невилл Лонгботтом, эта жалкая ошибка природы, по какой-то дикой несправедливости судьбы все-таки выжил.
После легкой прогулки перед сном (чтобы успокоить разбушевавшееся тело) я взбираюсь на чердак и вижу любопытную картину: Поттер, стоящий раком и прижимающий ухо к полу. В этой позиции мешковатые штаны туго обтягивают его зад, и тело некстати заявляет о своих потребностях.
- Какая поза, Поттер, - протягиваю я. – Это намек или предложение?
Он поспешно вскакивает, пряча что-то в рукаве. Видимо, подслушивал Дурслей, которые сейчас смотрят маггловский ящик в гостиной.
- Иди в задницу, Малфой, - резко говорит он.
- В твою? – я призывно гляжу ему в глаза и намеренно облизываю губы.
В следующую секунду я оказываюсь на полу, а он сидит сверху и забивает вылезающие из половиц гвозди моей головой, по-видимому, перепутав ее с молотком.
- Ты! Меня! Достал!!! - неприятные ощущения… Все, игры пора прекращать. Когда он приостанавливается, я с восторгом врезаю ему по очкам, и те летят, жалобно звеня осколками.
Мы ожесточенно катаемся по ним, периодически утыкаясь то в кровать (ой, столбик! больно…), то в сундук (ура, Поттер сломал замок затылком). Но постепенно угар проходит, и я начинаю понимать, что Поттер ФИЗИЧЕСКИ сильнее. Одна-а-ако…
Он снова сверху и молотит меня по лицу. Пора спасать свои зубы, я их слишком долго растил, чтобы потерять в один день.
- Достаточно! Остановись, - прошу я, и уже занесенный надо мной кулак замирает в воздухе.
Я приподнимаюсь и, прикрыв глаза, слегка прикасаюсь губами к его рту. Некоторое время ничего не происходит, но затем его губы вздрагивают, и он дает доступ моему языку. Я чувствую смешанный вкус своей и его крови, ласково целуя Поттера.
Неожиданно он отрывается и, бросив короткое: «Я сверху», - подхватывает меня на руки и кидает на постель. Он разрывает мою футболку и начинает целовать кожу на груди. Я не могу решить, бояться ли мне его внезапно пробудившейся страсти или подчиниться ей.
- Не торопись, - говорю я. – Я сделаю все, что ты хочешь.
Он близоруко вглядывается в меня, в глазах наконец-то появляются проблески разума.
- У меня нет опыта, - торопливо шепчет он.
- Не бойся. Я тебе помогу, - отвечаю уверенно и переворачиваю его на спину.
- Малфой! Я буду сверху, - тут же предупреждает он. Вздыхаю. Дело осложняется. Я, конечно, бисексуал, но пока никому не давал вставлять СЕБЕ. Но тело распаленно требует своего, и я решаю, что все когда-нибудь происходит в первый раз.
- Нам нужна смазка, - угрюмо говорю я. – Поттер, у тебя есть хоть какой-нибудь крем для рук, или мне опять шариться по всем своим чемоданам?
Он некоторое время очумело смотрит на меня, а потом разражается таким искренним хохотом, что я невольно присоединяюсь. Смех снимает неловкость, повисшую между нами. Любрикант, конечно же, приходится искать самому. У этого идиота даже мыло – хозяйственное, а о таких извращениях, как средства для ухода за телом, он и не слышал.
Все мысли исчезают, когда он гладит меня внизу. А он, оказывается, нежный. Готовит он меня долго и осторожно (и все же проскальзывает ехидная мыслишка, откуда он всего понабрался. Хотя, зная его, могу поклясться, что из книг), но когда он входит, я начинаю дико орать. Извиваюсь, пытаясь сбросить его, но это бесполезно. Такой запредельной боли я в жизни еще не испытывал.
- Тише, тише, - ласково говорит он, сцеловывая с моего лица слезы и прекращая двигаться. – Сначала должно быть немного больно, но скоро пройдет – я читал об этом. Потерпи еще немножко.
Сцепив зубы, терплю. Скоро (ну, для кого как, лично мне это показалось вечностью) я действительно привыкаю к ощущению инородного вторжения в моем теле, и Поттер начинает медленно двигаться. Он кончает, выгибаясь дугой, с моим именем на губах.
Похоже, в первый раз в жизни он называет меня по имени, но в данный момент я не могу этого оценить. Сердито сталкиваю его обмякшее тело и поворачиваюсь к нему спиной.
- Драко… Драко, я сделал тебе больно? Ну, что ты молчишь?
- А что, я должен кричать от радости? Меня поимел Поттер, меня поимел Поттер! Доволен?
Он обнимает меня и прижимается сильней. Гладит по груди и нежно целует в плечо.
- Драко, прости меня. Я люблю тебя.
От неожиданности я давлюсь давно заготовленной фразой о его половых способностях.
- Поттер, я тебя не слишком сильно об сундук стукнул?
- Нет, Драко, - он смеется. – Тебе досталось больше. И называй меня Гарри.
Я разглядываю прихотливые извивы древесины на некрашеных досках стены и тупо размышляю, что мне делать с этим признанием. Ладно, во всем произошедшем есть всего один, но зато большой плюс: теперь-то я точно БУДУ спать на кровати.
ОПЯТЬ БЕЛЫЙ
Какая-то белая сова… ничего не понимаю. Я вижу ее в первый раз, как она прошла сквозь защитные заклятия? И что у нее, очередной вопиллер от пожилой леди с признаками надвигающегося маразма (морщусь, вспомнив первую неделю после Азкабана, «КАК МОГЛИ ОСВОБОДИТЬ ТАКОГО ПОДОНКА!!! Я ЖЕЛАЮ ВАМ, ЧТОБЫ ДЕМЕНТОРЫ ВЫПИЛИ ВАШУ ПОДЛУЮ ДУШУ!!! СМЕРТЬ УПИВАЮЩИМСЯ!!!») или Воспламеняющееся зелье, от которого мгновенно вспыхивает колдовской огонь?
Пергамент. Нет, два. Второй она отдавать не хочет, но я ловко хватаю ее за лапу и крыло. Хочешь остаться бескрылой, птичка? Нет? Тогда сиди тихо и не дергайся.
Быстро разворачиваю и пробегаю глазами текст. Начинаются оба однообразно: «Здравствуйте, papa» и «Здравствуйте, maman». Чертов мальчишка. Я же запретил ему писать. Равно как и пользоваться Каминной сетью или аппарировать.
Убираю палочку в карман и усаживаюсь в кресло. На пергамент, адресованный мне, наклеена фотография: улыбающийся Драко под ручку с Гарри Поттером. Поттер смотрит на него влюбленным взглядом – гриффиндорцы абсолютно не умеют скрывать свои чувства, а мой сын имеет до крайности самодовольный вид. Идиот. Мгновение я смотрю на его сияющее лицо, а затем резко сминаю пергамент и бросаю в камин. Сова возмущенно клекочет, но, наткнувшись на мой яростный взгляд, правильно понимает его как предложение замолчать.
Сыночек решил поздравить меня с прошедшим днем рождения и счел, что лучшим подарком будет отчет о выполненном задании. Та-ак. Что он пишет Нарциссе? А, в подробностях расписывает свой Великий и Гениальный План по втиранию в доверие к Поттеру. Значит, сначала он пошел с этим планом к Снейпу, Снейп отправился к Дамблдору, а Дамблдор с ними двумя заявился к Гарри. «Maman, Вы бы видели лицо крестного! Снейп сказал, что я достойный продолжатель рода Малфоев».
Мерлин, а я-то думал, что мальчик подает надежды. Похоже, на его портрете в галерее будет подпись «Позор рода Малфоев». Если он вообще доживет до поры, когда с Малфоев пишут фамильные портреты.
Я кидаю мрачный взгляд на сову, прикидывая, стоит ли ее приавадить. Подумав, решаю, что не стоит. Если она полетит обратно без ответа, риск будет не так уж велик, а вот если внезапно исчезнет чья-то сова и начнется расследование… Да еще если это птица самого Золотого Мальчика… Напоминаю себе устроить критический разбор каждой строчки письма, когда сынок вернется домой с триумфальным настроем (ну-ну, особо умными себя считаем?) и открываю окно, чтобы выпустить дурного вестника. Птица выжидающе смотрит на меня.
- Ну, если тебе надоело жить, можешь смело рассчитывать на мою помощь, - с этими словами лезу за палочкой. Она испуганно и злобно щелкает клювом и улетает со скоростью, сделавшей бы честь соколу-сапсану. Скоростная у Поттера птица. Если она, конечно, принадлежит ему.
Тщательно размешиваю два черных комка в камине. Есть заклинания, позволяющие восстановить текст сожженного письма, и нужно быть готовым ко всему. Уж я-то не могу позволить себе совершать те же ошибки, что и мой юный балбес. Его хотя бы возраст извиняет.
Нужно отдать распоряжения домашним эльфам: Нарциссу я отправил в Париж, и теперь все дела по ведению хозяйства легли на мои плечи. Сегодня будет праздничный вечер в честь моего сорокадвухлетия, вообще-то, наступившего еще позавчера. Много бы я отдал за Obliviate на эту дату для моих нынешних гостей.
Так, гирлянды развешаны, светящиеся шары заправлены и зажжены, серебряные приборы расставлены на столе. Проверяю все еще раз. Кажется, ничего не забыто. С легким щелчком аппарирует первый гость. Я узнаю его сразу – сегодня, в тесном кругу Упивающихся, мы встречаемся без масок в знак полного доверия друг к другу (хотя понятия «доверие» и «мы» образуют весьма странное сочетание). Низенький рост, круглое добродушное лицо и совиные очки - Сильвио Капио, итальянский кузен Забини.
- С днем рождения, лорд Малфой, - с едва заметным акцентом произносит он, с обезьяньей ловкостью доставая из-за спины сверток с подарком. Что за страсть у южан к театральным жестам. Теперь по всем законам жанра я должен с горящими глазами наброситься на обертку, а потом долго восхищаться и ахать. Я беру сверток и говорю:
- Спасибо, - мне доставляет удовольствие разочарование в его глазах.
- Я сегодня первый?
Киваю.
Он просит устроить экскурсию по замку. Вежливо отказываю: вот-вот соберутся остальные гости, на встречи с присутствием Лорда не принято опаздывать. Он компенсирует это тем, что бродит по Зале и разглядывает вещи, сопровождая осмотр непрерывными комментариями и восторженными возгласами. Я вздыхаю почти с облегчением, когда появляются прочие УС. Снейпа нет. Хозяин его не вызывал?
Праздновать начинать не спешим. Прежде надо дождаться Лорда. А он может опоздать и на два, и на три часа. С тревогой прислушиваюсь к звукам. Раздающиеся изредка хлопки аппарирования заставляют меня вздрагивать, хотя я знаю, что если авроры и заявятся сюда, то точно не таким путем. Я поставил строго избирательный антиаппарационный барьер. Как в Хогвартсе, но значительно дороже.
Учитывая, что я нахожусь на плохом счету у Министерства, паранойей мне это не кажется. Азкабан – не то место, в котором хочется бывать снова и снова. Вздрагиваю от очередного щелчка и некоторое время тупо смотрю на тонкую светловолосую фигурку. Мои глаза еще три секунды отказываются признавать того, кого здесь никак не должно быть.
- Драко, - выдыхаю я. Нет. Мне не может так не везти. Он не такой идиот. Я сейчас открою глаза и приму Успокаивающее зелье от кошмаров.
Но глаза упорно продолжают видеть, и сознание, в конце концов, вынуждено принять этот факт. Научил сынка аппарации… называется.
- Papa, - он шагает ко мне с несколько растерянной улыбкой. – У нас гости. Простите, я не знал. Мне уйти?
- Зачем же покидать нас так рано? – этот вкрадчивый и повелительный тон мог принадлежать только Волдеморту, материализовавшемуся именно сейчас и развеявшему в прах мои мечты на благополучное завершение дела. – У твоего papa сегодня знаменательный день, который он встретит в окружении верных друзей и единомышленников, - он обводит насмешливым взглядом ряды УС, склонившихся в долгом поклоне.
Многое можно сказать о Темном Лорде, но только не то, что он мелкий диктатор и обычный садист. Он не заставляет целовать край его мантии, подползая на коленях. Его власть - над умами, а сила – в умении манипулировать окружающими.
- Люциус, подойди ко мне, - подзывает он меня. Я покорно подхожу, и он слегка прикасается губами к моему лбу. Со стороны этот жест походит на благословение. – Наш дорогой именинник. Да, годы не стоят на месте. А ведь не так давно, казалось бы, мы сами были молодыми, как это прелестное юное дитя. Драко?
- Да, милорд, - почти шепчет он.
Лорд оглядывает его с ног до головы, чувствуется, как Драко боится под этим взглядом.
- Что ж ты дрожишь? Я такой страшный?
- Нет, милорд.
- Ты учишься в Хогвартсе?
- Да, милорд, - вмешиваюсь я. – Ему пятнадцать лет, - делаю еле заметное ударение на последних словах.
Лорд холодно смотрит в мою сторону.
- Я хочу выслушать Драко. Хотя… ладно. Приступим к ужину. Люциус, посади малыша рядом со мной.
Драко за спиной Волдеморта кидает на меня обреченный взгляд. В моих глазах он видит обещание снять с него шкуру и постелить вместо коврика перед камином.
- Итак, чем же ты увлекаешься, Драко, - спрашивает Лорд, когда общая беседа за столом разбивается по отдельным группкам. Я с тоской слышу, как Капио громко восхищается нашим фамильным серебром.
- Я… у меня хорошо получаются зелья, милорд.
- Неудивительно, ведь у вас ведет величайший Мастер Зелий Европы. Ну, а помимо этого? Ты ходишь в Дуэльный клуб?
- Иногда, милорд.
- Помню, у нас это было любимое развлечение.
На другом конце стола Капио вещает о преимуществах мореного дуба, из которого сделана вся мебель в Зале, перед другими ценными породами дерева. Сосед слева слегка покашливает, вынимая платок и глядя на него слезящимися глазами. Я сижу, смотря прямо перед собой, в то время как мимо меня течет кажущийся бесконечным разговор. О грязнокровках… о Поттере… Вздрагиваю от внезапного звона вилки, уроненной противным стариком с огромной бородавкой – Беде Лазар, специализируется по редким ядам. Обострившийся до предела слух выделяет шумные глотки: у Дюманша всегда были омерзительные манеры. Время словно растянулось, и я с недоверием бросаю взгляд на часы, пробившие только десять. Прошло всего полчаса. Если все закончится благополучно, я отправлю мальчишку в Бобатон, к родственникам по бабушке. Плевать, что Волдеморту не понравится побег с корабля. Я и так исчерпал свой невеликий лимит доверия.
- А как ты относишься к тому, чтобы принять Посвящение, - журчит Волдеморт, но глаза его холодны.
- Я должен спросить у отца, милорд, - Драко ищет мои глаза растерянным взглядом.
- Правильно, малыш, - хвалит его Лорд, хотя мимолетное облачко пробегает по его безмятежному лицу. Впрочем, оно тут же разглаживается. – Всегда нужно идти туда, куда укажут тебе родители. В конце концов, у них куда больше жизненного опыта. Люциус, что ты скажешь? Не пора ли нам готовить перспективную молодежь?
- Как скажете, милорд, - выдавливаю из себя я. – Но ему еще нет шестнадцати.
- Когда у него день рождения?
- Седьмого ноября, милорд.
- Ну, ждать еще два с лишним месяца… Это война, а на войне такого расточительства мы себе позволить не можем. Не так ли, Кларк? – он обращается к Реппе, сидящему недалеко от него.
- Истинно так, милогд, - угодливым эхом поддакивает он, и меня начинает потихоньку тошнить от вида его потного лица и толстых пальцев, перемазанных в жирном соусе.
- А ты что думаешь, Драко?
- Я не знаю, что сказать, милорд, - мальчишка пытается поймать мой взгляд, чтобы понять, правильно ли он говорит. Нет. Он точно не доживет до фамильного портрета. – Это для меня большая честь… - на его губах трепещет слово «но».
Волдеморт едва заметно хмурится, и этого достаточно, чтобы конец фразы умер, так и не родившись. Я лихорадочно просчитываю варианты, но не вижу приемлемых выходов.
- Что ж, приступим, - заключает Волдеморт и обращается к Упивающимся. – Внимание, мои дорогие сподвижники! К нашему достойному обществу присоединяется новый член. Сейчас будет скромная церемония Посвящения.
- Снимай одежду, мальчик, - говорит он Драко, и тот, поколебавшись одно неуловимое мгновение, аккуратно снимает мантию и робу, оставаясь только в нижнем белье. – Это необходимая часть Посвящения. Ведь я дам тебе Смертный знак.
Упивающиеся, образующие правильный Круг, с любопытством глазеют на почти обнаженного Драко. Он дрожит, то ли от холода, то ли от страха. А может, ото всего сразу. Как-то странно видеть лица без масок. На многих из них я замечаю неприкрытую похоть. Капио рассматривает моего мальчика так, будто оценивает, сколько стоит наследственная аристократическая бледность.
Драко сейчас не глядит на меня. Правильно, я ничем не могу ему помочь. Эту боль он должен вытерпеть сам. Помню свое Посвящение. Я путешествовал вместе с Волдемортом по просторам Вселенной, и, казалось, Землю можно было взять руками – только протяни ладонь. А потом мы пошли, опьяненные этим полетом, и я убил семью магглов.
Что же Лорд приготовит для Драко? Он держит стоящего на коленях сына за локоть, направляя на него палочку. Заклятие, яркая вспышка и долгий, агонизирующий крик. Драко корчится на полу в мучительной судороге. Лента развязалась, и светлые волосы сейчас подметают пол. Я не знаю, что показывает ему Волдеморт, но знаю, что происходит с его телом. Метка прожигает его, впитываясь в плоть и кости навсегда.
Через вечность это, наконец, заканчивается. Драко хватает ртом воздух, бессмысленным взглядом смотря в пространство. А на его плече загорается Знак Смерти. Тавро Темного Лорда.
- Ну, а теперь – жертва, - веселым голосом произносит Волдеморт. – Поскольку ни магглов, ни магов мы на сей раз не приготовили – церемония была несколько неожиданной, не так ли, Люц? – будет только справедливо, если мальчик заплатит собой.
Упивающиеся одобрительно смеются и, изощряя убогую фантазию, перекидываются сальными шутками. До Драко доходят последние слова, и он с ужасом глядит на меня.
- Пошли, - Лорд хватает его за руку и тащит за собой.
- Нет! – выкрикивает Драко, пробуя вырваться. Бесполезно. Я делаю шаг вперед.
- Уйми своего щенка, Люц, - раздраженно приказывает Лорд, - а иначе я сделаю ему ОЧЕНЬ больно.
- Папа, пожалуйста!!! Папа, пап!
- Уймись, Драко, – тихо говорю ему я. Прости, сын, это – единственное, что я могу для тебя сделать.
Его глаза становятся похожими на два океана.
- Папа, - с угасающей надеждой шепчет он.
- Пошли, малыш. Обещаю, тебе понра-а-авится, - протягивает Волдеморт, сопя своим змеиным носом и растягивая узкие губы в улыбку. Но Драко начинает кричать и отбиваться, хотя больше всего это похоже на последние судороги мухи, попавшей в паутину. Волдеморт хватает его за волосы и, применив левитирующее заклятье, тащит вверх по лестнице. Все происходящее напоминает какой-то жуткий сюрреалистический кошмар, но я никак не могу убедить себя, что сплю. Лорд похож на истлевшего покойника, восставшего из могилы, и тонкая фигурка Драко рядом с ним кажется особенно беззащитной и уязвимой – достаточно одного касания, и он сломает ее. Нагое белое тело как будто светится во тьме, покуда я провожаю его глазами.
На сто двадцатом ударе сердца сверху раздаются крики – Волдеморт не позаботился наложить заклятие тишины: «Нет! Нет!!! Я не хочу! Пожалуйста, не надо! Помогите мне! Папа, помоги мне! Папа, папочка! Ой, больно… больно… больно». Я не хочу слышать, и в то же время не могу прекратить прислушиваться к затихающим с каждым мигом рыданиям и рычанию, издаваемому словно нечеловеческим горлом.
Драко, жизнь моя, прошу тебя, перетерпи! Я молюсь всем богам, но не знаю, о чем.
Упивающиеся одобрительно посмеиваются, прислушиваясь к доносящимся звукам.
- А Лорд не даст и нам позабавится? – задает кто-то вопрос.
- Гогячая штучка - этот мальчик, - слышу чей-то картавящий голос. Поднимаю голову и вижу Кларка Реппе. Он с гадостной усмешкой обсуждает происходящее с кучкой Упивающихся – как обсуждал бы обыкновенный квиддичный матч. – Логд обещал мне подагок за семью Бегксли – ну, тех грязнокговок, вы помните. Тепегь, пожалуй, я знаю, о чем пгосить.
- Хе, а с нами поделишься? – спрашивает толстяк Босуэлл.
- Вряд ли, - говорю я, подходя к ним вплотную. Кларк испуганно отшатывается, его рука тянется к палочке. Но ему это уже не поможет: я безнадежно быстрее.
- Avada Kedavra, - с холодным удовольствием проговариваю я, вкладывая в заклинание всю боль, ненависть и унижение, которые не в состоянии выместить на человеке наверху.
- Браво, Люц, - на лестнице стоит Волдеморт. – Ты уничтожаешь моих верных слуг. Пожалуй, ты должен мне это компенсировать. Я беру Драко с собой. А у тебя по-прежнему остается задание следить за Дамблдором и его кликой. От его выполнения будет зависеть жизнь твоего сына. Он, кстати, очень хорошенький - твоя точная копия в молодые годы. Гордись.
- Mobilicorpus, - он подхватывает безвольное тело Драко, напоминающее теперь сломанную игрушку. – Приятно провести остаток вечера, Люц. С днем рожденья, радость моя, – и аппарирует с легким хлопком.
А я все смотрю и не могу оторвать свой застывший взгляд от места, где всего секунду назад находился мой сын.
Драко! Жизнь моя!!! Как же я мог?
Как мог…
ОПЯТЬ ЗОЛОТОЙ
Сегодня я лениво лежу на лужайке и загораю. Снейпа вызвали на срочное собрание Ордена, посему он поспешно собрался и – слава Мерлину! - черной тенью улетел с моего ясного небосклона. С одной стороны, здорово, что сегодня можно отдохнуть от несносной защиты, но, с другой, мне немного обидно, что меня опять ото всего отстраняют. В конце концов, кто все пять лет сражался лицом к лицу с Волдемортом и его приспешниками? С Люциусом Малфоем, например.
Младший Малфой сейчас ушел на Диагон-аллею: ему нужно что-то купить. Я бы хотел пойти с ним, но не осмелился предложить. Не знаю, доверяю ли я ему, но люблю я его точно. А он все та же самовлюбленная скотина, что и раньше, хотя теперь меня это только забавляет. Могу поклясться, что он крутится у зеркала больше времени, чем Лаванда с Парвати вместе взятые. В сущности, он еще такой ребенок. Если бы я мог оградить его от влияния отца, может, он и стал бы нормальным человеком. Будет ли у нас в Хогвартсе шанс, когда он снова окажется среди своих слизеринцев? Да и Гриффиндор не простит мне этой странной привязанности. Мне страшно даже подумать, как отреагируют Гермиона, Рон, Невилл, Молли, Артур, Фред и Джордж, когда узнают. А они узнают. Потому что я не собираюсь это скрывать.
Я недавно читал книжку о Тибете и наткнулся на наставление Далай Ламы из «Руководства для повседневной жизни»: «Помни о том, что сильная любовь и великие достижения подвергаются постоянным испытаниям».
Я помню. Моей любви хватит на двоих – да, я знаю, что Драко меня не любит. Я не обманываю себя. Зачем бы он ни подарил мне свою девственность, он преследовал при этом свои цели.
Что ж, значит, мне надо быть настороже. Не впервой.
Иногда я спрашиваю себя: почему из всех людей в мире, тысяч магов и миллионов магглов, мне нужно было выбрать именно его, самого неподходящего, с какой стороны ни глянь? Наверное, любовь – это чудовище с закрытыми глазами, ослепляющее разум и оглушающее сердце. Драко, Драко, Серебряный принц, зачем ты пришел в этот дом? Ты не принес сюда ни счастья, ни покоя.
Ладно, хватит отлеживаться. Нужно ответить на письма Герми, Рона и профессора Люпина. Похоже, с сероглазым слизеринцем я совсем забросил своих друзей. Учебники они покупали тоже без меня: за ними на Диагон-аллею ходил Снейп. Чего уж наши перестраховщики из Ордена вечно боятся… Как будто Волдеморт вместе со своей шайкой вывернется из-под земли и будет размахивать палочкой направо и налево. Да там столько авроров, что обычные посетители в их толпе теряются, как редкие изюминки в печенье тети Петуньи.
Дадли их выковыривал и выкладывал на тарелку. Кошусь на часы: время обеда. Но пока Снейпа нет, звать к столу меня никто не спешит. Эх, какая идиллическая, все-таки, вышла бы семейка из Дурслей и профессора зельеделия. Они прямо созданы друг для друга.
Зайдя на чердак, обнаруживаю, что Хедвиг отсутствует. Куда ж она подевалась? Драко ее куда-то послал? Удивительно, но у него при себе нет филина. Как же Нарцисса не посылает бедному, замученному учебой и Гарри Поттером ребенку шоколад для поддержания мыслительной деятельности? Вообще, я замечаю, что здесь Драко какой-то более… самостоятельный, что ли.
Сажусь сочинять длинные письма, чтобы искупить свою вину за долгое молчание, но мысли никак не желают складываться в предложения. На самом деле, я думаю только об одном: о Драко Малфое, лежащем на этой кровати. О Драко, вертящемся перед этим зеркалом. Когда Снейп принес ему ворох новых мантий, он долго примерял их, вполголоса браня вкус своего крестного. Я, честно говоря, такой дремучий дикарь, что не вижу особых отличий между тесемкой кружочками и тесемкой колечками, и вся эта мышиная возня вызывала у меня лишь снисходительное раздражение, смешанное с умилением и… хм, желанием. Когда он немного успокоился, я затащил его в постель. Он был такой нежный и расслабленный, его серые глаза сияли, и он изгибался подо мной, постанывая от наслаждения. Я время от времени выходил, чтобы не кончить слишком быстро, и принимался целовать его красивый рот, пока он не сказал сам: «Ну же, Гарри. Я хочу тебя. Быстрее».
Мы тогда кончили одновременно. Я по-прежнему альфа в нашей паре; он, по счастью, на роль ведущего и не претендует. У меня было подозрение после нашего первого раза, что тот был и последним: было видно, Драко это не понравилось. Но когда на следующий вечер он не изъявил желания спать на полу, в моем сердце встрепенулась безумная надежда. Он лежал, отвернувшись к стенке, а я, дождавшись, пока его дыхание выровнялось, бережно и легко стал касаться его нежной и гладкой кожи. Я не приставал к нему, клянусь. Я просто хотел запомнить его руками, ладонями, вобрать в себя его запах и ощущение шелка под своими пальцами, пока он не испустил вздох покорности судьбе и не произнес: «Поттер, прекрати меня лапать», - тут мое сердце на секунду остановилось, - «Разве ты не читал в своих книгах, теоретик очкастый, что заднему проходу надо дать время зажить?».
- Что ты имеешь в виду? – осторожно спросил я и замер в ожидании ответа.
- Я имею в виду, Поттер, что СЕГОДНЯ тебе придется следовать мудрому принципу монахов: «Помоги себе сам», - резко ответил Драко.
- Сегодня?
- Поттер, вчера ты приложился об сундук ухом?!!
- А… завтра?
Он повернулся ко мне и внимательно посмотрел в глаза. Почему я раньше не замечал, какой сияющий цвет – серый? Расплавленное и льющееся потоком лунное серебро…
- А завтра будет новый день, - мягко сказал он. – Все, Поттер, не мешай мне спать. И отодвинься – ты толстый, а кровать у тебя узкая.
- В данном случае я этому рад, - пробормотал я, прижимаясь к нему теснее.
Драко фыркнул. В Малфой Мэнор у него, наверное, постель размером с поле для квиддича.
На следующий вечер он не оттолкнул меня. Я, всхлипывая от счастья и пронзительного наслаждения, кончил за пять минут. Он лежал подо мной тихий, растерявший свою язвительность и пакостность. Похоже, мне тоже удалось доставить ему удовольствие. Правда, он не кончил, но тут я вполне мог помочь. Я сполз по нему и взял его возбужденную плоть в рот. Никогда не забуду, как расширились его глаза. Он сделал движение бедрами вверх, пытаясь войти поглубже. Я чуть не задохнулся – оказывается, на практике это гораздо сложнее, чем в теории. Но все неудобства искупались его реакцией на мои неумелые действия. Боже, я чуть сам не кончил от одного взгляда на его лицо во время оргазма.
Даже сейчас, при одном воспоминании об этом, у меня снова встает. Ну, где же Драко? Мы могли бы провести этот день гораздо интересней.
И тут возвращается Хедвиг. Она без ничего, перья взъерошены, выглядит сердитой и испуганной.
- Что случилось, девочка? – ласково спрашиваю я, гладя ее по спине. Сердито клекочет в ответ. Жаль, что я не знаю какой-нибудь Соватарго.
Привязываю к лапке то, что успел надумать (не очень-то много и получилось), и наказываю лететь в Нору.
Уже почти вечер, но ни Драко, ни Снейпа нет. Дурсли меня, по-видимому, и на ужин не пригласят. Спускаюсь сам; добываю в холодильнике полпакета сока и залежавшийся плавленый сырок и принимаюсь за Ужин Холостяка. Или Завтрак Аристократа (веселюсь, вспоминая репродукцию какого-то живописца с Востока над кроватью Симуса – он все хочет стать художником и многое знает о картинах. Даже маггловских).
Но где же мой маленький надменный аристократ? Мой Маленький Принц. Как-то Гермиона сказала, что Малфой вполне мог бы сойти за Маленького Принца, если бы никогда не раскрывал рта. Это из какой-то сказки маггловского писателя. Я, честно говоря, не читал, хоть и вел до одиннадцати лет жизнь маггла.
К девяти возвращается мрачный Снейп, а к десяти я уже начинаю волноваться. Снейп только пожимает плечами, когда я в очередной раз дергаю его.
- Мистер Малфой, - ядовито сказал он мне после десятого вскользь заданного вопроса о том, где мог затеряться Драко, - в отличие от вас, мистер Поттер, умеет не вляпываться в каждую лужу, которая окажется в радиусе трех аппараций от него.
Я отстал от него и пошел наверх. Это невозможный человек. У него с языка постоянно капает яд, как у кобры Волдеморта. Но и наверху я не нашел успокоения. Может быть, он сейчас у друзей. Может, в это самое время он развлекается, пока я ворочаюсь в одинокой и сразу ставшей неуютной постели. Воображение услужливо подсовывает картины разошедшейся слизеринской оргии.
- Заткнись, - кричу я неведомо кому и кидаю подушкой в угол комнаты.
Ну, он ведь не обещал хранить мне верность, не так ли? Но я не могу уснуть полночи. А утром хожу хмурый и угрюмый. Ревность, в которой я не желаю признаваться даже себе, гложет мой разум. Снейп косится с довольной ухмылкой. Еще бы: его крестник меня кинул. Счастье ему обеспечено на полмесяца вперед. Странно, он ничего не сказал против наших отношений. Но я вижу, как он иногда морщится, взглядывая на нас. Должно быть, считает меня неподходящей для своего воспитанника парой. Рад, что Драко, похоже, нашел себе другую замену. У, змей ползучий.
И только к вечеру мы со Снейпом понимаем, что ни одна вечеринка не могла затянуться ТАК надолго.