Неизбежное зло
(A Necessary Evil)

Автор: kai
Оригинал: на странице автора
Перевод: Ольга
Пейринг: Снейп/Гарри
Рейтинг: R
Саммари: Закончена Последняя Битва, Волдеморт в очередной раз остался без физического тела, А Дамблдор - оказался в интересном положении.
Предупреждения автора: MPREG, мелодрама, насилие. A/U по отношению к "Ордену Феникса". Кому-то из читателей и сюжет и моя его трактовка могут показаться отвратительными.
Примечание переводчика: Еще осенью, когда только решила, что буду переводить этот фик, решила подарить его Мильве, потому что Мильва тоже очень любит Kai. Вот теперь и дарю (если, конечно, понравится).

В этом мире
Ненависть никогда не победит ненависть.
Только любовь способна победить ненависть.
Это закон,
древний и непреложный.

Дхаммарада

К своим сорока шести годам я успел совершить множество недостойных поступков.

Я клялся, а потом изменял своей клятве. Я направлял заклинания Темной магии на беззащитных. Я занимался исследованиями, не задумываясь о последствиях.

Я стоял и смотрел - даже не пытаясь вмешаться - на то, как пытали и убивали невинных людей.

Да, я совершил много непростительного.

Но я никогда не убивал. Я никогда не видел, как тускнеют на пороге смерти глаза моей жертвы, не видел, как они потухают. Я не чувствовал, как ее пульс замедляется под кончиками моих пальцев, а затем замирает навечно. Я не ощущал последний выдох жертвы на своей щеке, не держал в руках ее остывающее тело.

На моей совести нет преднамеренного убийства.

Пока нет.

Жизнерадостная голубизна ноябрьского неба резко контрастировала с кипевшей под ним беспощадной битвой. Волдеморт решил не ограничиваться своей обычной тактикой одиночных ударов, и пошел на открытый штурм Хогварца, заявив свои права на этот оплот древней магии.

Его армия Упивающихся смертью, Темных созданий, вампиров и зомби, неделей раньше заполонила Запретный лес, и сейчас замок был окружен. Однако мы успели эвакуировать практически всех студентов. Осталось только несколько хорошо подготовленных семиклассников и группа детей (в основном из моего колледжа), которым некуда было идти.

Я стоял рядом с Альбусом и Поттером и смотрел, как армия Волдеморта поднимается, накатывает грозной волной на слабеющую защиту замка. Сквозь шум боя я слышал монотонные голоса наших защитников - персонала школы и нескольких Ауроров, сумевших пробиться к нам прежде, чем началась осада. Эти колдуны и ведьмы, стоя на стенах замка в стратегических точках, старались восстановить слабеющие защитные заклинания. Воздух был насыщен магией до такой степени, что у меня встали дыбом волосы на руках.

Альбус бросил взгляд на солнце, на прозрачный серп луны, все еще различимый на небе, а потом улыбнулся. - Джентльмены, - сказал он со своей обычной безумной невозмутимостью. - Думаю, время пришло.

Да, время пришло. Время умереть.

Уже не в первый раз я сжал пульсирующее предплечье, и подумал, станет ли первая клятва, которой я не остался верен, причиной моей смерти. Но несмотря на эти мысли, я кивнул и отвернулся от перил.

Поттер пробормотал^

- Черт побери, - и пошел вслед за мной вниз по лестнице - на поле боя.

Из всех смертных грехов и не подвержен только лени. Остальные годами оставались моими верными спутниками.

Почему? Я не могу предложить вам достойного объяснения - скажу только, что в отличие от большинства детей, я не осознавал рамок, которыми ограничивает нас мораль. Я был развитым, умным, проницательным ребенком, но совершенно не интересовался последствиями своих действий.

С самого рождения у меня вместо сердца была пустота, время от времени заполняющаяся гневом.

Я был оружием - смертельным, но не нацеленным на жертву. Идеально отточенным клинком, которому нужна была уверенная рука, способная направить в нужную сторону, пока не нашлись три могущественных колдуна, научившихся мной управлять: сначала Том Риддл, позже - Альбус Дамблдор.

А что касается моей связи с Гарри Поттером… эта история чем-то похожа на ту, которую я собираюсь рассказать.

Я читал отчеты о дне последней битвы и разговаривал с множеством очевидцев. Мы с Поттером подробно обсуждали происходившее в течение нескольких месяцев, посвященных безнадежным исследованиям.

И я пока еще не встречал хотя бы двух непротиворечивых версий.

Но если очистить рассказ любого из участников событий от героической лирики, если оставить одни голые факты, мы увидим правду, которая окажется бесчеловечной.

Ужасающей.

Волдеморт был невосприимчив к Убийственному проклятию и зачарован против любого маггловского оружия.

Тем не менее, троим из нас - воплощениям силы, опыта и гнева - выпала судьба произнести решающее могущественное заклинание. Поттеру, оскорбленной невинности; Дамблдору - преданному родителю; и мне - совершенному оружию, использованному в незаконных, аморальных целях.

Мы трое, яростно отбивая проклятия, пробирались по грудам тел, по ужасной, скользкой от крови и выделений земле, к Волдеморту. Оказавшись на приемлемом расстоянии, мы, не сомневаясь ни секунды, бросили в него проклятие.

От удара Волдеморт закричал. Потом время, казалось, остановилось. Метка обожгла мою руку невыносимой болью - ощущения были таковы, будто неведомая сила высасывала костный мозг из моего остова через тонкую соломинку. Тело Волдеморта дернулось, а потом разорвалось, во все стороны брызнула кровь, полетели кости и куски плоти.

Я помню вспышку света и горячую кровь на своем лице. Мы стояли, ошеломленные взрывом и изумленно смотрели на свидетельство нашего провала: призрак, зависший там, где только что стоял Волдеморт и повторяющий контуры его тела.

Призрак несколько раз дернулся то в ту, то в другую сторону, как будто выбирая, а потом, так стремительно, что никто из нас не успел среагировать, полетел прямо на Альбуса.

Я услышал ужасающий пронзительный смех. Я помню, как подумал "Я погиб!", а потом была тьма.

К удивлению моему, я очнулся в госпитале, через восемнадцать часов после битвы - всего несколькими часами позже Поттера. Вероятно, мы все же выиграли войну. Поттер развалился в кресле около моей кровати, а через его плечо мне было видно, как поднимается и опускается от дыхания грудь Дамблдора, лежащего на соседней кровати.

Предупрежденная о моем пробуждении следящими чарами, появилась Поппи. Она с мрачным видом тряхнула за плечо задремавшего Поттера.

- Гарри, Северус, - сообщила она, - у нас серьезная проблема.

Дамблдор - один из самых невыносимых людей, с которыми я имел несчастье быть знакомым. Несмотря на протесты Поппи, несмотря на мои предупреждения и просьбы Поттера… несмотря даже на то, что он три дня пролежал в коме и был еще слишком слаб, чтобы подниматься с кровати, старик оставался непреклонен.

- Да, - повторил он спокойно, даже снисходительно - будто наши возражения были абсурдны. - Я собираюсь выносить этого ребенка.

Поппи потрясла перед его носом толстой пачкой бумаг с медицинскими записями. - Альбус, тебе 156 лет. Твое здоровье оставляет желать лучшего. С медицинской точки зрения это решение настолько неблагоразумно, что граничит с самоубийством.

Поттер думал не о медицинских показаниях. - Это же не просто какой-то там ребенок, Директор. Это Волдеморт!

Я подумал, что Поттер неплохо держит себя в руках, если учесть, насколько он ненавидит Волдеморта, и что он впервые узнал о способности колдунов-мужчин вынашивать детей.

Что касается меня, я много лет назад отказался от тактичности в разговорах с Альбусом. И сейчас я просто рявкнул. - Вы что, окончательно растеряли последние жалкие остатки разума?

- Мы же говорим о ребенке, - сказал Альбус, который сидел в кровати, подложив под спину гору подушек. - Ребенок невинен, это истинная tabula rasa, чистая доска…

Чистая доска? Я бы сказал - грязный обрывок пергамента, с рунами, написанными дерьмом. Как ни странно, Поппи по всей видимости разделяла мое невысказанное отношение к заявлению директора.

- Ребенок, в которого Волдеморт вложил свою душу! - Возмущенно воскликнула она.

К счастью, я догадался наложить на комнату заглушающие чары.

Альбус покачал головой и погладил бороду слабой, трясущейся рукой.

- А кто знает, кем бы стал Том Риддл, если бы с самого начала его жизнь сложилась по-другому? Если бы у него был настоящий дом, семья? Если бы у него была возможность принимать другие решения?

Мы с Поттером обменялись скептическими взглядами. О Поттере его опекуны совершенно не заботились, меня в детстве дома били. И каким-то образом мы ухитрились не превратиться в маньяков, стремящихся к геноциду и страдающих манией величия. Причем я был близок к этому, но однако же…

Поппи вздохнула.

- Альбус. Ты не сможешь выдержать весь срок беременности. Очень велика вероятность, что это тебя убьет.

- Все мы когда-нибудь умрем. - Его мужественная улыбка не успокоила никого из нашей троицы.

- В том-то и дело, - заявил я. - Мы все умрем. А некоторые из нас, Том Риддл например, должны так и остаться мертвыми.

- Северус…

- Нет! - Обрываю я. У Риддла уже было две попытки. И будь я проклят, если я позволю ему получить третью. - Ты знаешь, что за заклинание он использовал. Древняя Темная Магия! Ты знаешь, чего он хотел добиться. И ты знаешь, Альбус, что ради всего нашего мира ты не можешь позволить, чтобы это произошло!

- Но я могу, мой мальчик, - с горечью возразил он. - Могу и должен. Я совершил столько ошибок…

Поттер сжал руки в кулаки.

- Тогда сделайте нам величайшее одолжение - не совершайте еще одну!

Разговор продолжался в том же духе около часа, но Альбус был непреклонен. Никогда еще я настолько отчаянно не мечтал, чтобы открылась дверь и появилась Минерва с ее знаменитым недовольным видом и поджатыми губами. Несомненно, она смогла бы убедить Альбуса отказаться от его идиотского решения.

Позже, когда Дамблдор заснул, и Поппи выставила нас из его комнаты, Поттер схватил меня за мантию так, что побелели костяшки пальцев, и рывком повернул к себе. - Мы не можем ему позволить, - прошипел он. - Мы не можем допустить…

- Да, - согласился я, закрывая его руку своей. - Не можем. И не допустим.

Но, как выяснилось, некоторые вещи намного легче пообещать, чем сделать…

Несколько недель после нашей победы в обществе царила бюрократическая неразбериха.

Фаджа - это болтливое ничтожество - отправили в отставку, и в отсутствие твердого руководства Альбус взял координацию на себя. Он руководил послевоенными мероприятиями сначала из кровати в госпитале, потом из собственной гостиной. Нам с Поттером приходилось с благодарностью принимать всеобщую признательность и оказывать честь, принимая участие в бесконечных заседаниях новой администрации. Заодно мы, как тень, повторяли каждое движение Дамблдора. Мы ворчали, ныли, брюзжали, пытаясь проверить на практике гипотезу, гласящую, что вода, если дать ей достаточно времени, подтачивает самый твердый камень.

Я признаю, что мы были безжалостны.

Почти каждый вечер Поттер приходил ко мне, и мы до поздней ночи разрабатывали подробный план кампании против Альбусовой глупости. И потом, как только мы трое оказывались без свидетелей, мы с Поттером начинали забрасывать Дамблдора логичными аргументами, бесстыдно эмоциональными призывами и уговорами, а потом и яростной руганью в моем исполнении. Поппи со своей стороны тоже не прекращала маленькую личную войну против идиотизма Альбуса.

Я не сказал бы, что наши усилия имели большой успех.

Поппи пропустила нас в свой кабинет и захлопнула дверь.

- Я просто не знаю, что делать, - признала она, тяжело опускаясь на стул, стоящий за ее рабочим столом. - Это не человек, а ужас. Чтобы я ему ни говорила, какие бы статистические данные ни приводила, сколько бы я ему не напоминала о его возрасте и перенесенных заболеваниях, он упрямо намеревается пройти через все это!

Поттер уселся на один из стульев для посетителей.

- Значит, вы совсем ничего не добились?

Поппи одарила его раздраженным взглядом.

Я прислонился к стене и сложил руки на груди.

- Считаю, что нам пора прибегнуть к менее… гуманным методам убеждения.

Поппи несколько секунд смотрела на меня с непониманием, потом возмутилась. - Ты не можешь говорить об этом всерьез.

Поттер начал рассматривать собственные руки - несколько последних вечеров мы до отвращения обсуждали более решительные варианты. Я промолчал.

- Ты все же серьезно? Нет, Северус. Нет. - Она ударила кулаком по столу. - Я врач. Я давала клятву.

- В чем ты клялась, Поппи? Обеспечить очередное пришествие Волдеморта?

Она резко вскочила со стула и подняла руки, будто защищаясь от этой мысли. - Вы не можете быть уверены.

Я был готов цитировать ей - вместо главы и стиха из библии - заключение о древнем и на редкость отталкивающем заклинании, которым Волдеморт поразил Альбуса. Но к удивлению моему, Поттер меня опередил, и к тому же выиграл у меня соревнование в безапелляционности.

- Какое теперь это имеет значение? - Ляпнул он. - Дамблдор сейчас все равно, что мертв. И если мы правы и ничего не предпримем, то умрем вместе с Альбусом. Или будем жалеть, что не умерли.

Злоба в голосе Поттера удивила Поппи. - Гарри, послушай меня. Я признаю, что вы с Северусом можете быть правы в своих подозрениях. И, тем не менее, если Альбус продолжить настаивать, я связана клятвой и должна беречь его и ребенка.

Пока Поттер не продолжил спор, я решил попробовать сменить тактику. - Так значит, ты советовалась со специалистами из Св. Мунго?

- Ты же знаешь, что ничего подобного я не делала, - раздраженно ответила Поппи. - Он не хочет, чтобы стало известно о беременности.

- Понятно. Значит ты, я и присутствующий здесь Поттер втроем несем ответственность за рискованную и официально неразглашенную беременность нашего неустрашимого директора. - Очень жаль, что Грейнджер убита. Такая абсурдная задачка как раз в ее духе.

И как же мне не хватает Минервы!

Поппи сделала глубокий вдох - сейчас она выглядела очень старой и уставшей. - Северус, если я смогу придумать, как переубедить его - я это сделаю. Но до тех пор… - Она говорила, переводя взгляд то на меня, то на Поттера. - Послушайте, мне понятна ваша реакция. Очень понятна. Но даже если вы правы, говоря о… личности этого ребенка, родившись, он будет всего лишь беззащитным младенцем. И еще, - она потерла глаза и продолжила, - нравится вам это или нет, но мне понадобится ваша помощь.

Волдеморт - беззащитный? Ха!

Поттер мельком взглянул на меня и слегка покачал головой.

- Что за помощь вам нужна? - Уточнил он.

- Защитные и маскировочные чары, укрепляющие зелья и тому подобное, - пояснила она, снова усаживаясь на стул. - Вот, я собрала материалы, касающиеся мужской беременности и гериатрии. Прочитайте и не забудьте вернуть.

- Зелья, хм, - задумчиво бросил я, просматривая врученные мне журналы.

- Северус, - предостерегающе произнесла Поппи. - Я надеюсь на твое полное сотрудничество.

- Да-да, разумеется.

- Я тебя хорошо знаю, Северус. Поклянись мне, что не причинишь вреда Альбусу и ребенку. Поклянись, сейчас же!

Я вздохнул, а потом с редкой искренностью в голосе сказал. - Ну конечно, Поппи. Я клянусь. Я не сделаю ничего, что могло бы навредить Альбусу.

- Или его нерожденному ребенку.

Поттер вытаращил глаза от ужаса. Я завел глаза, но покорно повторил.

- Или его нерожденному ребенку.

Чуть погодя и вышел из кабинета с журналами в руках, и Поттером, наступающим мне на пятки.

- Я думал, мы договорились… Ты же не имел в виду… Ты же не собираешься на самом деле… - возмущенно бормотал он.

Я остановился, чтобы усмехнуться, посмотрев на него. Как можно быть таким доверчивым!

И разве мне не доводилось нарушать пару-тройку клятв в своей жизни?

Беременность достаточно тяжела для женщин, природой созданных для этого, так что уж говорить о мужчине преклонных лет, который был превращен в гермафродита и насильственно оплодотворен одним из самых могущественных темных магов за последнюю тысячу лет.

Поэтому Поппи не особенно удивило то, что весь первый триместр Альбуса буквально выворачивало наизнанку. Что касается меня, я не удивлялся абсолютно, потому что лично изготовлял для него большинство из общеукрепляющих зелий.

Но, невзирая на все мои усилия, упрямый, зловредный плод Альбуса отказывался покидать свое уютное прибежище.

Хогварц пришлось закрыть на неопределенный срок - половина моих коллег погибла или еще не вышла из госпиталя, к тому же замок был местами разрушен, а местами оставался в аварийном состоянии. Альбус и его команда, набранная из лояльных сотрудников Министерства, активно занимались восстановлением и ремонтом.

В результате мне удалось увильнуть от смертельно скучного совещания и укрыться в лаборатории, чтобы поэкспериментировать с очередным веществом, прием которого, на что я очень надеялся, мог стоить Альбусу его заметно округлившегося животика.

Спустя несколько часов и неудачных попыток Поттер без предупреждения прорвался через мои охранные заклинания. - Вроде бы ты говорил, что последнее зелье должно сработать, - начал он тоном судебного обвинителя.

Я продолжил делать записи в лабораторном журнале.

- Вижу, вы до сих пор не научились стучать, прежде чем войти, мистер Поттер.

- К черту твой сарказм, Снейп, - рявкнул он. - Почему Дамблдор до сих пор беременный?

Этот проклятый проныра был слишком упрям - и силен - чтобы оставить вопрос без ответа. Я отложил перо и сердито посмотрел на него. - Ты знаешь хоть что-нибудь о магической беременности, Поттер?

Он моргнул.

- Ну, только то, что было в журналах Поппи. Там все очень конкретизировано.

Мне так не показалось.

- Тогда слушай внимательно, - сказал я, чуть наклонившись вперед в своем кресле. - Хотя в общем и целом рождаемость в магическом мире является низкой по сравнению с магглами - не будем брать в расчет Уизли - если рассмотреть соотношение успешных беременностей и выкидышей, окажется, что тут магглы нам проигрывают. Другими словами, если зачат ребенок с хорошим магическим потенциалом, у него девять шансов из десяти родиться живым и здоровым.

По лицу Поттера было видно, как до него начинает доходить суть ситуации.

- Так ты хочешь сказать…

- Я хочу сказать, что чрезвычайно трудно добиться выкидыша, если будущий ребенок обладает магией. И чем выше его магический потенциал, тем сильнее защита от разного рода… несчастных случаев. Альбус Дамблдор и Том Риддл - могущественные колдуны. Вполне логично ожидать того же и от их потомка.

Поттер запустил руку в волосы.

- И ты не можешь увеличить дозу или силу воздействия твоего зелья, не рискуя убить Альбуса.

Мальчишку, конечно, в одну команду с Грейнджер не поставишь, но и идиотом не назовешь. Я кивнул.

- Вот черт. - Он рухнул в кресло, стоящее около стола. - Я могу чем-нибудь помочь?

Какое-то время я просто молча разглядывал его. Война и ее последствия оставили свои следы: парень стал вспыльчивее, у него появились новые шрамы и несколько белых прядей в непослушной гриве черных волос. Но меня беспокоили менее заметные перемены: то, что он растерял значительную часть своего сострадания к ближним; безудержная ярость, вспыхивающая в его глазах при каждом упоминании Волдеморта; бешенство, в которое он пришел, когда мое последнее зелье не оправдало его ожиданий. И бесцеремонность, с которой он вломился ко мне, спокойно пройдя через защитные заклинания - заклинания, которые даже Альбуса заставили бы задержаться.

Последнее, что всем нам нужно - это восхождение очередного могущественного Темного Мага.

Я переплел пальцы и положил на них подбородок.

- Почему это настолько важно для тебя, Поттер?

Он скептически посмотрел на меня. Я выгнул левую бровь и попытался поставить его на место своим фирменным взглядом.

- Ты знаешь почему, Снейп! Я не могу поверить, что тебе, именно тебе, нужно объяснять это по слогам.

- И все же - доставь мне такое удовольствие.

Он резко поднялся из кресла и начал ходить по кабинету.

- Он не заслужил права на жизнь.

У меня похолодело в груди.

- Ты пощадил Петтигрю.

- Только чтобы не позволить Сириусу и Ремусу совершить убийство. Это не понравилось бы моему отцу.

- У тебя было Право Крови, Поттер. Ты мог убить его сам, но все же тебе хватило сострадания на то, чтобы пожалеть бедного, жалкого Питера Петтигрю.

- Это совсем другое дело!

- Да что ты? - Я тоже поднялся и начал ходить вместе с ним. Повинуясь едва заметному движению запястья, тупой конец моей палочки соскользнул в ладонь.

- Да, черт тебя побери! Петтигрю был полезен, чего о Волдеморте не скажешь. - Поттер развернулся и рявкнул мне в лицо. - Ты лицемер! Ты сам изо всех сил стараешься избавиться от него, и еще имеешь наглость задавать мне вопросы о мотивах?

- Да, юный идиот, я задаю тебе вопросы о мотивах. - Я подошел вплотную и навис над ним. - А ты отвечай, Поттер. Я хочу услышать - почему.

Поттер даже не вздрогнул. Но к счастью, палочку не выхватил. - Потому, - сказал он, сузив глаза, - что у меня к нему личные счеты. Волдеморт убил моих родителей, убил моих учителей, моих друзей, чуть было не разрушил эту школу - мой дом! Сколько человек он убил, Снейп? Сколько еще он убьет, если возродится снова, если мы его не остановим? - Поттер схватил меня за руку чуть выше локтя. - Ты всерьез считаешь, что его очередное… воплощение окажется хоть в чем-то лучше последнего? Ты веришь, что мы можем на это надеяться? Дамблдор любит поговорить о выборе, который мы делаем. Ну что ж, Том Риддл уже сделал свой выбор, а теперь я делаю свой!

- Остановить его. Любой ценой.

Поттер посмотрел мне прямо в глаза и твердо ответил^

- Да.

- Взять на себя роль Бога.

Его пальцы еще сильнее сжали мою руку.

- Сделать то, что необходимо.

Мы довольно долго молча смотрели друг на друга, пока его губы не скривила легкая, неприятная улыбка. - А теперь, - спокойно сказал он, - скажи, чем я могу помочь.

Я еще пару секунд смотрел ему в глаза, потом громко вздохнул. Нацель Поттера на чудовище - и мальчишка… молодой человек кинется совершать подвиг. Поставь перед ним проблему, требующую исследований и анализа, и возможно…

- Если мне не изменяет память, ты неплохо разбираешься в чарах? - Сказав это, я отвел взгляд, чтобы не увидеть еще одной пугающей меня улыбки.

Как и следовало ожидать, Поттер, получив цель, показавшуюся ему достойной внимания, оказался вполне пристойным партнером в исследованиях. Без сомнения, в этом была заслуга Грейнджер - полагаю, они вместе готовились к экзаменам.

Но Грейнджер и Рон Уизли погибли около года назад, поэтому я оставил эти наблюдения при себе.

Вероятно, война изменила меня к лучшему.

Будь я рожден в другой семье, я бы, возможно, вырос абсолютно другим человеком. Переполненным состраданием к ближним, к примеру. Или исключительно доброжелательным и приветливым. Время от времени случаются моменты, когда мне кажется, что лучше мне было вообще не появляться на свет.

Я был хилым ребенком, с детства влюбленным в книги, рожденным в семье, где ни то, ни другое категорически не приветствовалось. Отец был профессиональным игроком в квиддич, вынужденным бросить спорт из-за травмы. Мать разводила породистых крупов (собака, похожая на терьера, но с раздвоенным хвостом; предана хозяевам и ненавидит магглов). Мои старшие братья были сильными, красивыми, хорошо сложенными. А я - уродливый всезнайка - считался кем-то вроде бракованного щенка крупа, которого правильнее было бы утопить сразу после рождения. - "Такое дефектное потомство лучше не оставлять, это даже гуманнее".

Мои родители были деспотичны, тяжелы на руку и с пренебрежением относились к своему неудачному потомству. Для братьев я тоже не был достойным соперником. Моя жизнь оставалась довольно мрачной до тех пор, пока я не научился читать. Но как только я открыл для себя существование книг, я понял, что нашел источник истинного могущества. Небольшую библиотеку родителей я проглотил с неутолимой жадностью.

Я умолял разрешить мне навестить бабушку с дедушкой, у которых было богатое собрание пыльных, тяжелых томов, охватывающих самые пленительные, запретные, по-настоящему опасные темы. Я изучил все от А до Я и обратно.

Оглядываясь назад, я не понимаю, как сумел дожить до сегодняшнего дня, чтобы рассказать эту историю.

Меня не останавливало даже отсутствие палочки. Я искал возможности обходиться без нее, я сосредоточил внимание на зельях, потому что для их изготовления магия почти не требуется. Взять, к примеру, яды. Я испытывал проклятия и зелья собственного изготовления на бездомных животных, случайно забредавших в окрестности поместья, и аккуратно записывал ход каждого эксперимента, продолжительность и результат.

Все изменилось, когда в восемь лет мне подарили на день рождения палочку. Я немедленно начал испытывать существенно расширившийся ассортимент своих занимательных идей и находок на родственниках.

И с удовольствием отметил, что угроз и тумаков сразу стало меньше.

Когда я выбрал Хогварц - вместо Бобатона, в котором учились мои братья и родители - вся моя семья вздохнула с облегчением.

Никого не удивило, что Шляпа определила меня в Слизерин.

Конечно, я всегда считал, что Сортировочная Шляпа - чистейшее жульничество. Ведь Альбуса, который превосходит любого из знакомых мне Слизеринцев в хитрости и умении манипулировать людьми, она отправила в Гриффиндор.

*

- Я очень рад, Северус, что этим вечером ты смог присоединиться к нам, - сказал Дамблдор, предлагая мне кресло, тарелку со сладостями и чашку с моим любимым сортом чая. - Я знаю, что в последнее время ты почти все время очень занят в лаборатории.

- Пробую немного усовершенствовать Ликантропное зелье, - невозмутимо соврал я. Мне показалось, или я успел заметить насмешку, блеснувшую в глазах Альбуса?

Я проигнорировал чай и бисквиты - в них легко добавить Веритасерум или что-нибудь подобное - но сел на предложенное место. Во втором, на вид довольно неудобном кресле, сидел Поттер. Напряженный, с прищуренными глазами и стиснутыми зубами.

Что неудивительно: третье и последнее кресло для посетителей занимал Люциус Малфой.

- Эта сволочь живуча, как тысяча чертовых кошек! - Возмущался Поттер, заходя в мою комнату.

- Точно, - согласился я, после чего восстановил охранные заклинания и звукоизолировал комнату. Потом я закрыл глаза и в изнеможении прислонился к двери. Совещания с Альбусом всегда утомительны, а участие Малфоя гарантирует превращение каждой секунды в отдельное суровое испытание для нервов.

- Могу поспорить, что Малфои переживут конец света, превратившись в каких-нибудь тараканов! - Поттер нервно прохаживался взад-вперед около камина, и за его спиной яростно развевался темно-зеленый плащ. От возбуждения у него буквально искрили кончики волос.

Я вздохнул, оторвался от двери, и пошел к бару за бутылочкой Огневиски. После событий последнего часа я мог со всей ответственностью заявить, что мы с Поттером заслужили по несколько порций доброго виски.

Что бы ни случалось, Люциус Малфой всегда ухитрялся приземлиться на все четыре лапы. И этот раз не оказался исключением. Несмотря на "загадочную" смерть Драко и очень удобное в сложившихся обстоятельствах "исчезновение" Нарциссы, несмотря на его недавние делишки с Волдемортом - или я все-таки должен говорить "несмотря на слухи…" - он ухитрился снова избежать наказания. Он сохранил имущество и состояние и, что более важно, как-то сумел убедить Дамблдора доверить ему восстановление школы.

Восстановление Хогварца!

Пустили лису в курятник!

- А Дамблдор просто покорен этим двуличным, подлым, пронырливым ублюдком! - Поттер нахмурился и потер себе виски. - Как же мне хотелось врезать этому чертовому детоубийце по башке его идиотской тростью, выдернуть из драконьих ботинок и вышвырнуть в окно! Сколько раз Малфой пытался добиться увольнения Дамблдора? У директора что, старческий маразм начался? Я же был уверен, что он ненавидит этого долбанного козла!

Поттер и Малфой враждовали годами. Ситуация нисколько не улучшилась, когда Люциус подло (и недоказуемо) принес собственного сына в жертву на одном из Темных Ритуалов, призванных усилить могущество Лорда. Поттер плохо подумал, выбирая себе любовника.

Если отбросить ругань и мелодраматические эффекты, в словах Поттера был смысл. Всего пару месяцев назад Люциус Малфой постоянно обсуждался на заседаниях Ордена и Альбус лично предложил по возможности сократить участие этого типа во всех послевоенных восстановительных работах. Единожды солгавший, и все такое.

На первый взгляд, нынешние доводы Альбуса были не лишены логики:

"Во время осады замок получил серьезные повреждения, - говорил он нам с Гарри после того, как Малфой ушел, - а в Поместье Малфоев припрятано достаточно денег, чтобы полностью оплатить восстановление школы". А если учесть, что значительная часть этих разрушений нанесена заклинаниями, разработанными лично Малфоем, в плане Дамблдора была определенная ирония. "Кроме того, - продолжил директор, - если уж он в очередной раз избежал Азкабана и считается респектабельным гражданином общества, я предпочел бы держать его на виду".

Держи поблизости и друзей и врагов.

Да, доводы были логичны, и попечительский совет школы, ослепленный авторитетом Человека, Уничтожившего Двух Темных Магов, проглотил их, как кошка сливки.

А вот у меня поднялись волосы на загривке.

Я плеснул в бокалы по внушительной порции виски и протянул один из них Поттеру. Он помедлил, потом взял бокал, осушил его одним глотком, вытер рот тыльной стороной ладони и посмотрел на меня, прищурив глаза. - Что, Снейп, нечего сказать? Ни одного ехидного замечания? Ну давай, у меня нет монополии на оскорбления.

Первый триместр почти закончился, наши возможности стремительно катятся к нулю. Что еще можно сказать? - Мы зря тратим время.

- Не мели вздор, профессор, - Поттер протянул мне бокал. Его рука слегка дрожала. Я плеснул в бокал еще одну порцию - горлышко бутылки задребезжало об бокал, демонстрируя, что мои руки тоже не были твердыми. Я наполнил собственный бокал, и мы выпили, а потом выпили еще, и еще раз, уставившись на языки пламени, танцующие в камине.

Через два часа бутылка опустела на две трети, а дрожь в руках, в которой мы дружно не хотели сознаваться, сменилась вялой неуклюжестью опьянения.

В комнате было темно, если не считать мерцания угасающего огня. Поттер лежал на коврике около камина, сбросив ботинки и носки, сняв очки и сунув скомканный плащ под голову. - Я такой идиот, - сказал он, глядя в потолок.

Я сидел на полу по-турецки, прислонившись спиной к любимому креслу. - Если ты рассчитываешь, что я брошусь тебе возражать, - заявил я, - предупреждаю, что ждать придется долго.

- Знаешь, я ведь всерьез верил, что на это раз все закончится. - Поттер повернулся на бок и посмотрел на меня. В тени его зеленые глаза казались темными. - Я думал - вот, мы швырнем в него заклинание. Оно или сработает, или нет. Или Волдеморт исчезнет навсегда, или все мы погибнем. Я был совершенно не готов… к такому.

Наивное желание - это еще мягко говоря. Но что-то заставило меня смягчиться - виски, должно быть. - Теоретически план был безупречен, - сказал я.

- Нет, не безупречен, - возразил Поттер, и снова потер виски. - Мы должны были предугадать, что…

- Мы не могли предугадать, - перебил я его. - Мы провели всесторонние исследования. Мы проиграли ситуацию во всех вариантах. Мы постарались предугадать малейшие…

- Нет, мы должны были предусмотреть и такой вариант. Предположить, что он найдет чертову лазейку. Все ожидали от нас полного контроля над ситуацией! А теперь мы снова оказались там, откуда пришли.

Самобичевание в его голосе попало в резонанс моим мыслям. - Мы сделали все, что смогли, Гарри, - сказал я.

Но парень был безутешен, и оставалось лишь надеяться, что это всего лишь влияние виски. - Иногда и этого бывает недостаточно, - заявил он.

На такое, конечно, ответа не нашлось. Я был слишком хорошо знаком с той упрямой тщетностью любых усилий, которая превращает наши лучшие намерения в полное ничто. Вместо дальнейших уговоров я сказал. - Еще не все потеряно.

- Ну, почти все, - буркнул он.

А я считал, что герои никогда не теряют надежды и видят мир в лучшем свете. - Еще не все потеряно, - настойчиво повторил я.

- Если ни одно из твоих зелий не сработало, почему ты думаешь, что будет хоть какой-то толк от моих разделяющих чар?

Мерлина ради, ну хоть из нас должен быть оптимистом! - Потому что толк будет, - рявкнул я. - А теперь заткнись и выпей. - На этот раз я наполнил его бокал до краев.

Через некоторое время бутылка опустела окончательно. Поттер, пошатываясь, пошел к двери.

- На следующей неделе, Снейп, - пробормотал он, недовольно моргая в освещенном коридоре. - На следующей неделе я буду готов опробовать чары. - И повернулся, чтобы уйти, бурча что-то о горном тролле, молотящем его по башке.

Я сжалился над парнем и дал ему хорошее болеутоляющее. Похмелье не поможет избавиться от головной боли и обрести уверенность в себе. А нам в ближайшее время понадобится быть в форме.

Он протянул руку за стаканом с лекарством и замер, когда наши пальцы соприкоснулись. - Тебе не кажется….- начал было он, но замолчал на полуслове.

Что-то в его голосе заставило меня насторожиться. - Не кажется что?

Он смотрел на меня пару секунд, показавшихся очень долгими, а потом сказал. - Не кажется что… что Дамблдор может рассказать Малфою?

У меня похолодело в груди.

- Шел бы ты спать, Гарри, - твердо сказал я. - Тебе нужно как следует выспаться. - Я сунул стакан ему в руку и заставил его сжать пальцы.

- Но…

- Нет. Альбус ничего не скажет Малфою. А теперь иди и ложись. - Я подтолкнул его, и он пошел по коридору, то и дело оглядываясь через плечо.

Я закрыл дверь и медленно выдохнул. Обезболивающее у меня с успокаивающим эффектом, так что хотя бы один из нас будет нормально спать этой ночью.

Говорят, что оглядываясь на прошлое легче увидеть истину.. Это верно.

Если бы тем вечером я был не настолько пьян, или хотя бы более внимателен, критически настроен. Если бы я не пригнулся под весом Поттеровского пессимизма… да и своего собственного тоже.

Тогда я, возможно, смог бы разглядеть намеки, лежащие на поверхности. Я должен был…

Нет. Нужно мыслить рационально. Обстоятельства сложились так, что мои усилия ничего не изменили бы. Ни на йоту. И в результате мы бы пришли к тому же.

Если бы.

Два самых ненавистных для меня слова.

Эти два, и еще: Мы сделали все, что могли.

- Это нечто потрясающее, Северус, - сказал мне Альбус. Его глаза сверкали от волнения. - Я чувствую, как он шевелится у меня внутри!

Я стиснул зубы, выдавил из себя улыбку и попытался придумать в ответ что-нибудь нейтральное. После некоторой внутренней борьбы с собой, я остановился на: - Должно быть, это интереснейший жизненный опыт.

- Можешь не сомневаться! - Альбус спустил ноги с кровати, продемонстрировав узловатые колени и дурацкие розовые пуховые носки. Он встал, обулся и надел мантию. Никогда не понимал, как Альбус ухитряется ходить на таких высоких каблуках. - Хотя должен сказать, - продолжил он, наклоняясь ко мне, - что я проникся особым уважением к женщинам. Ты не представляешь, что им приходится выносить на ежегодных осмотрах у гинеколога.

Я не смог сдержаться.

- Так что, Помфри заставила тебя раскорячиться, изображая выпотрошенную лягушку?

Он хихикнул.

- И как бы случайно забыла про согревающие чары для своих инструментов. Подозреваю, что так она хотела меня наказать. "Ой, Альбус, я задумалась!" Как же!

Я фыркнул, и на душе вдруг стало тепло и… легко. Я будто бы увидел перед собой прежнего, привычного Альбуса: надоедливого, раздражающего. Вечного. Неуязвимого. Будто бы битва, наше неудавшееся заклинание и это… весь этот кошмар были всего лишь дурным сном, вызванным чем-то заурядным. Расстройством желудка, к примеру.

- Ей стоило тебя наказать, - признал я. - Ты должен беречь силы, а не расходовать их на единоличное руководство восстановлением школы.

- С ребенком все в порядке, Северус, - он похлопал себя по животу. - И со мной тоже. Пожалуй, я даже чувствую необычный прилив энергии. - Альбус подошел к двери и уже взялся за ручку, но потом повернул ко мне голову и добавил. - Особенно после того, как утренняя тошнота наконец-то оставила меня в покое.

На меня будто вылили ведро ледяной воды.

- Ну что же, - жизнерадостно продолжил Альбус. - Может нам проведать Гарри? Узнать, как там его контузия и сломанная нога. Странно, я не припомню, чтобы защитные чары при отражении настолько изменяли действие. Тем более, что маскировочные чары у Гарри получились просто великолепно, и действуют они уже долго. Понятия не имею, в чем тут дело.

Я молча пошел вслед за ним в комнату Поттера. Несмотря на то, что в камине смотрового кабинета полыхал огонь, и в окно лились потоки солнечного света, я чувствовал, как меня до костей пробирает холод, достойный самой суровой зимы.

Если бы я не успел натворить массу грязных поступков в этой жизни, я бы решил, что ситуация, в которой я оказался - наказание за какое-то ужасное преступление, совершенное мной в одном из прошлых воплощений. Я был вынужден находиться в одной комнате с Сириусом Блэком, Ремом Люпином, Гарри Поттером, Альбусом Дамблдором и наводящим на меня ужас будущим ребенком Дамблдора.

Оставалось лишь благодарить судьбу за то, что в комнате не было никого из Уизли. Видимо, мне как-то удалось заслужить маленькую милость богов.

Люпин и Блэк пережили войну более-менее благополучно. У Люпина прибавилось седых волос и морщин, к тому же он мог разговаривать только тихим шепотом. Блэк потерял часть уха, два пальца на правой руке, и ходил, прихрамывая. Двое мертвых и двое увечных - как низко пали всемогущие Золотые Гриффиндорские мальчики. Оба стояли около кровати Поттера и кудахтали над его синяками как два каплуна - переростка.

Поттер лежал на спине с самым недовольным видом. - Я же говорю - все в порядке. Я нормально себя чувствую. Всего-навсего упал.

- У тебя перелом со смещением кости, - напомнил Блэк. - Не говоря уже о сотрясении мозга.

- Бывало хуже.

- Со всеми из нас бывало хуже, Гарри, - вмешался Люпин. - Хотя должен сказать, что ни Сириусу, ни мне не приходилось падать с лестницы, не совладав с норовистой ступенькой.

Поттер вскинул руки.

- Она пошла влево, я - вправо. Что тут еще скажешь?

- Можно, например, пообещать нам, что ты будешь осторожнее! - Вспылил Блэк. - О чем ты думал, катаясь на движущихся ступеньках, как какой-нибудь третьеклассник?

Судя по виду, Поттер не знал, что ответить.

- Мне было скучно, - ляпнул он.

Парень никогда не умел врать.

- Знаешь что, Гарри, - у Блэка был очень раздраженный голос, - если бы ты уехал из замка, купил дом, перестал хандрить, нашел хорошую работу, тебе некогда бы было скучать. Ауроры просто мечтают, что в один прекрасный день ты с ним присоединишься. Я слышал, что есть несколько вакансий в…

- Сириус… - начал Поттер, но Альбус спокойно вмешался в разговор. - Гарри тут на своем месте, Сириус. Он нужен мне в замке. В последние несколько месяцев его помощь была неоценимой.

Но Блэк не успокоился и развязавшаяся в результате "Дискуссия, а не спор, черт вас побери!" привлекла внимание Поппи. Она быстро выставила нас всех за дверь. Чему я нисколько не огорчился. Поттер оклемался достаточно для того, чтобы ныть, и нянек вокруг него было предостаточно.

Но когда остальные вышли, парень схватил меня за рукав.

- Что же мы теперь будем делать? - Яростно прошептал он.

Я покачал головой и прижал палец к губам.

- Позже, - тихо сказал я. В Хогварце у многих стен есть уши.

Кроме того, если ты сомневаешься - или у тебя вообще нет плана действий - логичнее всего выждать время.

Трудно сказать, случайно или по чьему-то плану, но на следующей неделе у нас с Поттером не было возможности продолжить… дискуссию.

Сначала вокруг Поттера постоянно крутились Люпин и Блэк, стоя на страже его комнаты в Гриффиндорской башне. Потом, когда Поппи объявила, что Гарри здоров, ему пришлось участвовать в очередной серии приемов Нового Министерства.

Я проводил время, занимаясь исследованиями, строя безнадежные планы и стараясь пристроить несколько осиротевших Слизеринцев в семьи, согласные взять их на воспитание - я твердо решил не повторять ошибки, допущенной Альбусом в отношении Поттера.

Десять лет в чулане под лестницей - чего хорошего!

А что касается Альбуса… Раньше, в добавок к активной административной деятельности, ему досаждали наши с Поттером попытки избавить его от паразита. Теперь, когда мы практически оставили Альбуса в покое, он почти постоянно… сиял.

И поедал всякие несвойственные ему продукты.

По пути в Хогсмид я зашел к нему в кабинет, спросить, не нужно ли ему чего-нибудь. Альбус стоял около стола, воплощая собой жизнерадостность и здоровье, и рылся в огромной коробке Всевкусных Орешков.

- Не знаю, о чем я думал все эти годы, Северус, - сообщил он с сияющей улыбкой. - Теперь понять не могу, почему они мне не нравились. Иди сюда, попробуй вот эти, со вкусом маринованных огурцов. Прекрасная вещь!

- Жаль, что Минервы нет с нами. Хотел бы я, чтобы она присутствовала при сём историческом моменте.

Альбус хихикнул и покачал головой. - Она смеялась бы до колик. Помнишь, как во время педсоветов она пыталась подсунуть мне орешки со вкусом рвоты, замаскированные под Лимонные Леденцы? Двойняшки Уизли - ангелы в сравнении с Минервой, которой захотелось похулиганить. - Потом его улыбка стала печальной. - Мне ее очень не хватает.

Я начал разглядывать руки. Наши с Минервой отношения изменялись несколько раз. Сначала я был ее учеником, потом мы стали коллегами, соперниками, и наконец - когда я признал правду и смирился с тем, что мои чувства останутся без взаимности - близкими друзьями. Я с трудом сглотнул ком в горле. - Мне тоже, Альбус.

После недолгой паузы Альбус порылся в бумагах на столе и протянул мне список покупок.

Первый пункт меня совершенно не удивил. - "Горшочек с медом", - прочитал я.

- Что поделать - я слегка неравнодушен к сладостям.

- Слегка?

- Послушай, Северус, ну что в этом плохого? Тебе бы тоже стоило немного подсластить твое вечно кислое настроение.

- Что плохого? Ничего, особенно если ты планировал через шесть месяцев остаться с одним зубом во рту.

Альбус ухмыльнулся.

- Ну у меня же есть ты, мой дорогой мальчик, - заявил он. - Мой личный эксперт по Зельям. Ты же придумаешь что-нибудь для возмещения недостатка кальция.

Спорить с этим человеком - все равно, что мочиться против ветра. Но я все же пытаюсь. - Не вижу здесь повода для шуток, Альбус. В твоем возрасте хрупкость костей обернется настоящей бедой.

- Я знаю, что вы с Поппи сделаете все, что в ваших силах.

Я еле сдерживаюсь.

- Если бы Минерва была с нами…

- Если бы Минерва была с нами, - прерывает меня Альбус, - она поддержала бы меня. - Я хорошо ощущаю поток его магии - он похож на луч весеннего солнца, прорвавшийся сквозь облака. - Я понимаю, что вы - ты, Гарри и Поппи - сомневаетесь в моем решении, - тихо продолжил он. И я прекрасно понимаю ваши сомнения. Но тем не менее, я рассчитываю на вашу поддержку и очень ценю ее. - Альбус одарил меня тем самым взглядом поверх очков. - Я ведь могу на тебя положиться, Северус?

Что, черт побери, можно на это ответить? - Конечно, Альбус.

Он улыбнулся и потрепал меня по плечу. Я снова почувствовал себя законченной сволочью.

Заметив, что что-то не так, он взял меня за руку.

- Все образуется, Северус. Поверь мне.

И на какой-то миг я поверил.

Годы понеслись вспять, и я снова был мальчиком - подростком, вызванным к директору за очередной проступок - за проклятие в адрес Блэка или за что-то подобное. И Альбус выговаривал мне за это в обычной своей строгой, но спокойной манере. - Не имеет значения, что он сказал или сделал, Северус. Два неверных поступка никогда не дадут в сумме один правильный. Тот, кто сильнее, должен выработать в себе такое же хорошее самообладание. - Я слушал со скептическим видом, прекрасно помня, как в детстве прятался от родителей и братьев. Тогда он наклонился ко мне и прошептал. - Здесь ты в безопасности, Северус, я обещаю.

И я поверил ему.

Время шло, я был молодым человеком, стоящим со склоненной головой перед этим самым столом. Я был буквально раздавлен пониманием того, что знания покупаются так же легко, как и власть. Я протянул директору палочку, вверяя его власти то последнее, что осталось от моей жалкой жизни. - Ты принес мне плохие вести, Северус, - сказал он, возвращая палочку мне в руку и заставляя меня сжать ее в ладони. - Но еще не все потеряно, мой мальчик, далеко не все. Мы обязательно найдем выход из сложившейся ситуации. Я лично отвечаю за это.

И я поверил ему.

Альбус Дамблдор, Директор Хогварца, Убийца Темных магов, спаситель и утешитель сердитых, озлобленных мальчиков, мог совершить невозможное.

- Как скажешь, Альбус. - Мой язык вдруг стал шершавым и непослушным.

Он снова улыбнулся, я быстро схватил список, собрал все, что осталось от моего чувства собственного достоинства, и собрался сбежать. По пути к двери я заметил, что деревянная жердочка в углу пуста. - А где Фоукс?

Альбус поднял голову от своих бумаг. - Летает где-то. В последнее время он вел себя немного беспокойно.

По спине у меня в очередной раз пробежал холодок. Я накинул на голову капюшон плаща и ушел, не оглядываясь.

Оглядываясь назад, говорите…

Хогсмид казался одним большим сумасшедшим домом.

Даже спустя месяцы после знаменательного события магический мир продолжал праздновать избавление от Волдеморта, пуская фейерверки и устраивая бесконечные вечеринки. Улицы были полны гуляющими, отмечающими и отправившимися за покупками. Гоблины, эльфы, парочка кентавров, что само по себе довольно странно, колдуны и ведьмы, и представители всех остальных магических видов решили выбраться из своих берлог и включиться в общее веселье. Морозный воздух и густой снег не остужали настроя шумной толпы.

Я не люблю больших скоплений народа, но после клаустрофобной атмосферы замка любая перемена в радость. Даже несмотря на то, что постоянно приходилось отгонять охотников за автографами, восторженных придурков и женщин, которые хотели предложить выпить, пожать руку, а потом и выйти замуж за одного из Трех, убивших Волдеморта.

Хотели выйти замуж за меня - можете себе представить - и среди них даже попадались мои бывшие студентки! Похоже, что ореол славы увеличивает сексуальную притягательность объекта не хуже, чем хорошая порция огневиски.

Через несколько часов я, отказавшись как минимум от шести матримониальных предложений, закончил делать покупки по списку Альбуса и подходил к последним пунктам собственного списка. К тому времени многочисленные поклонницы окончательно вывели меня из терпения. Когда-то я мечтал о подобном внимании со стороны окружающих, радовался каждой похвале. И если бы все обернулось по-другому… Но сейчас каждая улыбка, приветствие, восторженное восклицание были как удар хлыста, как обжигающее напоминание о задаче, которую мы с Поттером и Альбусом не выполнили.

Чтобы скрыться от толпы и заодно пополнить запасы, я зашел в "Лавку Гипатии" - мой любимый магазинчик, торгующий травами. К счастью, там было практически пусто - лишь несколько серьезных, пожилых зельеделов внимательно изучали расставленные на полках и в витринах баночки и мешочки. Они дружно повернули головы в мою сторону, кивнули и оставили меня в покое.

Однако наслаждаться покоем этого прибежища мне удалось недолго.

В тишине одной из пыльных кладовых, между банок с маринованными глазами тритона и язычками колибри, я обнаружил ящик с прекрасной чистой корой и копался в нем, и именно в этот момент удача решила покинуть меня.

- Какая встреча. Да это же наш скромный герой.

Я замер, потом выпрямился, но голову не повернул. Больше всего мне хотелось проклясть кого-нибудь. Или, на худой конец, убежать.

- Люциус, - процедил я сквозь стиснутые зубы.

- Северус, - промурлыкал он, - мой дорогой друг. Я знал, что смогу найти тебя здесь. Этот магазинчик всегда был твоим любимым, я запомнил это еще с… давних лет. - Он подошел ближе и положил руку мне на плечо. Я сдержал дрожь и медленно повернулся к нему. Малфой, был одет с обычной безупречностью - каждая из его повседневных мантий всегда стоила больше всего моего гардероба.

- Что, неужели ты даже не поцелуешь старого брата по оружию, - спросил он, выгибая бровь. - Неужели не будет теплого объятия, в знак приветствия твоего соратника в святом деле восстановления главной Британской школы магии и колдовства?

Я сжал руки в кулаки и прикусил губу, сдерживаясь от Непростительного проклятия.

Если присутствие Альбуса воспринималось как солнечное тепло, льющееся на обнаженную кожу, Люциус Малфой напоминал свет луны, отражающийся от скованной льдом глади озера. Или шелк, которым вытирают окровавленную сталь.

После мнимой смерти Волдеморта я сталкивался с Малфоем только в присутствии Альбуса. Что было только к лучшему, если учесть запутанную историю наших отношений. Оказавшись рядом с этим человеком, я никогда не мог решить, чего хочу больше - проклясть его или упасть на колени и расстегнуть ему ширинку.

Старые привычки отмирают медленно.

- Это Дамблдор избрал тебя в качестве благотворителя, - напомнил я, сопротивляясь искушению выхватить палочку. - Это был лично его выбор, и уж никак не мой.

Люциус провел по моей щеке пальцами в тонкой перчатке.

- Лжец, - прошипел он и схватил меня за подбородок, не позволяя отвернуться. - Признай это, Северус, - потребовал он, почти касаясь своими губами моих. - Ты выбрал меня еще много лет назад. Не Дамблдора. И не Риддла. Меня.

- Нет, - рявкнул я.

Он рассмеялся.

- Да, мой друг. Да.

Я закрыл глаза и приказал себе не вспоминать.

… красивый юноша, намного старше меня, который вдруг проявил интерес к неуклюжему, непривлекательному, впечатлительному мальчишке со вспыльчивым характером, готовому проклясть любого, кто осмелиться решить, что этот замухрышка недостоин его внимания.

… дорогие и ценные подарки - редкие книги, древние свитки, магические побрякушки. Вздохи моих одноклассников, когда приметный Малфоевский филин кидал мне на колени очередной увесистый пакет. Представление известным и влиятельным людям.

…тепло его рук, прикосновение этих восхитительных волос к моей щеке, и наконец, первое, почти целомудренное прикосновение его губ к моим.

… и позже, когда я уже закончил школу - ночи. Ночи, в которые он проходил через заклинания, охраняющие мою дешевую квартирку - встрепанный, пропахший кровью, болью и смертью. Неотразимый.

- Я так и думал, что ты еще не спишь, - говорил он. - Убери это. - Он сметал книги и бумаги с моего стола, разбрызгивая чернил, и я мгновенно оказывался пригнутым к столу, с брюками, болтающимися под коленями и его членом в моей заднице. После "развлечений", которым частенько предавались он и остальная наша братия, мы совокуплялись, как животные.

- Жаль, что ты этого не видел, Северус, - говорил он потом, лежа на спине среди обрывков моих исследований. - Твое зелье - само совершенство. Мы испытывали его на какой-то жалкой маггле - она кричала несколько часов.

Я выслушивал его сладострастные описания смерти, наших побед, бессилия наших врагов. Я видел их страдания в думоотводе, который Люциус приобрел специально для этих целей. Я выражал недовольство болью в заднице и небрежным обращением с моими книгами и записями. Но ни разу ни проронил ни единого слова о… об объектах исследований…

- Нет, - сказал я, отталкивая его. - Я бы скорее позволил Хогварцу превратиться в развалины, чем предложил Совету Попечителей взять у тебя хотя бы кнат.

- Что-то сегодня наш Мастер Зелий слишком громко выражает свои протесты, - с ленивой усмешкой произнес Люциус. - Все эти годы Дамблдор держал тебя в клетке и в наморднике. Сколько лет, кстати? Десять? Двадцать? Ты учил всякую бездарь, а мог добиться власти и славы, с твоим-то талантом. И с твоей склонностью к Темным Искусствам, - добавил он, не пряча блеска в глазах.

Старое желание, тоска и чувство обиды вновь всколыхнулись в груди, но я беспощадно задавил их.

- Шел бы ты к черту, Люциус.

- Дамблдор не вечен, Северус. А когда он умрет… - Люциус многозначительно замолчал.

- И что будет, когда он умрет, Люциус?

- А тогда, друг мой, - продолжил он, широко улыбаясь, - когда Альбус Дамблдор умрет, ты будешь свободен. - Он наклонился и поцеловал меня в щеку. Потом засмеялся и ушел, завернувшись в свою шикарную мантию.

Я довольно долго стоял, не двигаясь, потом заставил себя собрать дрожащими руками необходимые мне травы и рассчитаться. Я шел по шумным улицам в каком-то оцепенении, не замечая, что творится вокруг. Потом я аппарировал на опушку Запретного Леса.

Через два шага по тропинке в сторону замка я согнулся, схватившись за живот, и меня вырвало на снег.

Осенью, на восемнадцатом году жизни, я встал на колени перед Волдемортом и принял Знак Мрака.

Это были ощущения, которые трудно передать - борьба между Пыточным проклятием и самым сильным из известных мне наслаждений. Обжигающее мгновение, показавшееся вечностью - и я был Помечен. И связан.

Те колдуны и ведьмы, которым посчастливилось прожить всю жизнь под лучами света, всегда пытаются понять - почему?

Полагаю, что дело в нездоровой притягательности всего Темного. Почему к Волдеморту пошло так много молодых мужчин и женщин? Почему сам он отвернулся от света? Всем так хочется разобраться, почему так много молодых людей согласно склонить голову, обнажить руку и присягнуть в верности Темному колдуну вроде Тома Риддла.

Я могу исчерпать весь словарь, описывая его необычную красоту и изящество, его светлый и острый ум, его личное обаяние и способности лидера. Возбуждающий, чуть ли не эротический ореол могущества, который он излучал, и который как магнитом притягивал к нему людей, иногда даже против их воли.

Но правда в том, что у каждого колдуна или ведьмы, принявших Знак, были свои личные на то причины. И не имело значения, сколько света и добра помещалось изначально в их головах, не имело значения, на какие сделки им приходилось идти со своей чистой, неиспорченной совестью: они так и не смогли - или не смогут - вглядеться в свою внутреннюю темноту настолько глубоко, чтобы действительно увидеть.

После следствия, после того, когда стало известно о моей роли шпиона, мои родители, которые давно уже отреклись от меня, спросили: - Почему?

Мой ответ: - А почему бы и нет? - Ничего им не объяснил. Хотя в сущности любой мог сказать, что путь мой предопределен.

Я был очень умен, развил необычные для моего возраста магические способности, накопил слишком много гнева в душе, и жаждал власти, силы, признания.

И куда же еще мне было идти?

В Министерство?

Я вернулся в замок уже в сумерках и сразу же заперся в своих комнатах. Там я наложил все известные мне заклинания - включая несколько очень неприятных подрывных ловушек - на камины, двери и даже на леток для совы. И только после это я позволил себе рухнуть в любимое кресло рядом с камином с бокалом виски в руке и уставиться на пламя.

Моя жизнь и так была жалкой, а тут еще чертов Люциус Малфой решил эксгумировать останки того, что я старательно зарыл много лет назад: мечтаний об Известности, Славе и Власти.

С детскими мечтами трудно распрощаться, а новых я себе не позволял, наученный горьким опытом. Но все эти годы они продолжали существовать, и иногда я замечал краешком глаза их мрачное призрачное свечение.

Почти двадцать лет я честно - хотя возможно и не идеально - соблюдал все пункты нашего с Альбусом соглашения - учил, удерживал в рамках непослушных студентов, развивал, по возможности, их таланты. И все эти годы я видел, как бесчисленное количество неблагодарных обормотов безрассудно разбрасывается теми возможностями, которых я оказался навечно лишен. И все ради квиддича и подобной чуши!

А те немногие, которые схватывали все, что я им давал, и чего-то достигли? Они вспомнят меня, поставив сноску в научной работе, и когда-нибудь обронят в разговоре. - Снейп, конечно, был ужасным ублюдком, но я научился у него всему, что знаю о зельях.

Двадцать лет!

Зрение затуманила кровавая дымка. Я вскочил и запустил пустым стаканом в камин. Пламя зашипело, и сердито плюнуло в меня искрами, а часы на каминной полке отсчитали еще секунду моего существования, которое жизнью можно было считать только наполовину.

Я мог бы еще долго наслаждаться жалостью к себе, но стук в дверь предупредил о визите человека, который в списке тех, кого я хотел бы видеть, был вторым с конца.

Дверной молоточек настойчиво колотил в дверь. Я вздохнул и убрал заклинания.

Альбус вошел в комнату.

- Господи, Северус, - сказал он, глядя на замысловатый узор, который магическая энергия сплела по контуру дверного проема. - Ты что, к концу света приготовился?

Я отвернулся к камину.

- Когда по замку разгуливает Малфой, благоразумнее освежить охранные заклинания.

- За реконструкцией постоянно наблюдает Филиус. Я уверен, что тебе не о чем беспокоиться.

Я хохотнул.

- Мы говорим о Малфое, Альбус. Помнишь такого? Дважды Упивающийся Смертью. Заставил исчезнуть свою жену. Отдал родного сына для Темного Ритуала.

- Осторожность от паранойи отделяет лишь очень тонкая линия, - сказал он, подходя ближе.

- Если в деле замешан Люциус Малфой, я предпочту паранойю недостатку осторожности.

Он посмотрел мне в глаза, потом на осколки бокала и положил руку мне на плечо.

- Северус…

Я сбросил руку.

- Вы чего-то хотели, Директор?

На его лице промелькнуло печальное, даже обиженное выражение, но через секунду он снова улыбался. - Ты не занес мне мои заказы.

Можно подумать, что нашему знаменитому Директору какая-то религия запрещает обходиться без сладостей дольше пары часов!

- Сейчас принесу, - я оставил его на пару минут, чтобы вынести из спальни нужные пакеты.

Когда я вернулся, он стоял на том же месте, поглаживая пальцами только что восстановленный бокал.

- Северус, если ты хочешь поговорить со мной о…

Я сунул ему в руки пакеты. Все, на что я был способен - это не заорать, чтобы он убирался.

К счастью, Альбус всегда был восприимчивым старым ублюдком. Он понял намек, взял покупки и уже повернулся было к двери.

- Ужин в семь, надеюсь, ты все же присоединишься к нам, - сказал он напоследок. - И чуть не забыл - если увидишь Фоукса, будь добр, скажи, что я приготовил для него кое-что вкусненькое. - В дверях Альбус помедлил, как будто собираясь сказать что-то еще, но слегка покачал головой и ушел.

Я медленно прошел через комнату (даже не знал, что могу так контролировать себя), захлопнул дверь и аккуратно восстановил заклинания.

Не помню, как это вышло, но через пару секунд я осознал, что сижу на холодном каменном полу, притянув колени к груди и прислонившись спиной к двери.

Я помню красный туман перед глазами, боль в груди и спазмы в желудке. Я помню, что хотел, чтобы меня вырвало самой моей жалкой жизнью. Я помню горький, соленый запах моих слез.

Я поднял голову, когда увидел сквозь приоткрытую дверь спальни что-то сияющее, золотисто-красное. И прекрасно помню, насколько был поражен, разглядев феникса, устроившегося на спинке моей кровати.

Я не мог по достоинству оценить объемов задачи, которую Альбус поставил перед самим собой - задачи реабилитации некоего Северуса Снейпа - до тех пор, как он предложил мне пост декана Слизерина.

Коллеги, особенно Минерва, которая знала слишком много подробностей моей жизни, были настроены скептически.

Я же просто рассмеялся в ответ. - Вы хотите возложить на меня ответственность за воспитание следующего поколения ведьм и колдунов?

Альбус смотрел на меня очень серьезно, без тени улыбки и даже без привычных искорок в глазах. - А кто подойдет лучше?

Я нахмурился. Кто подойдет на должность декана лучше, чем человек, уже рожденный без совести, который прошел в обход всех моральных принципов и не задумываясь о последствиях по длинной и каменистой темной дороге?

И в самом деле!

- Вы, наверно, сошли с ума, - сказал я и удивленно покосился на Фоукса, который перепорхнул со своей жердочки ко мне на плечо. Потершись головой о мои волосы, феникс запел.

Вот тогда Альбус улыбнулся.

- Некоторые так и считают, дорогой мой мальчик. Но если ты не веришь мне, поверь Фоуксу. Он никогда не ошибается.

Так я и стал Деканом Слизерина, советником и защитником впечатлительных, испорченных, честолюбивых детишек.

Я учил их сдерживать до поры жажду власти, просчитывать последствия своих действий, учил предугадывать - и направлять в нужное русло - реакцию тех, кого планировалось подчинить своей воле, старался, насколько это было возможно, смягчить их коварство состраданием.

Напоминал им - используя все допустимые средства - что эта школа и все магическое сообщество подчиняются определенным моральным принципам, и объяснял - почему так происходит.

И я хорошо выполнял свою работу - особенно если учесть то, что я был ограничен определенными рамками.

Мне даже удалось не позволить Драко Малфою встать на кривую дорожку, по которой в свое время пошли я и его отец.

И Поттер, при всем его могуществе и злости, не повернулся к Тьме.

Пока еще нет.

Было поздно. Огонь в камине уже догорал, и в комнате стало темно и холодно. А еще там было тихо, как и должно было быть - если не считать чуть слышного звука… дыхания.

Я осторожно вытащил палочку из-под подушки, резко и неожиданно развернулся и… чуть было не превратил Поттера в большое, грязное, повторяющее контур человеческого тела пятно на противоположной стене.

Он в очередной раз прошел через мои заклинания - мне уже надоело удивляться этому или раздражаться. Я привык. Но на этот раз он добрался до моей спальни и сидел по-турецки в полуметре от кровати.

Я смотрел на него, не отводя палочку.

- Поттер. Какого дьявола тебе нужно в моей спальне?

У него был измученный вид.

- Не могу заснуть, - хрипловатым голосом признался он. Парень держал в руках феникса и поглаживал перья слегка дрожащими пальцами.

Мне показалось, что в комнате стало еще темнее.

- А с какой стороны это меня касается?

- Голова очень болит.

У меня встали дыбом волосы на шее.

- Я еще раз повторяю…

- Точнее, болит шрам.

Я предпочел бы получить бладжером по яйцам.

Я давно знал, что Альбус не всемогущ и не застрахован от ошибок, и знал, что мои желания положения не изменят. Но все же, вопреки логике и здравому смыслу, вопреки всплывающему в памяти сморщившемуся от боли лицу пьяного Поттера, потирающего виски, вопреки тому, что Фоукс прилетел этим вечером в мою спальню… как я мог продолжать надеяться!

- Сиди здесь, - я встал, пошел в ванную, открыл шкафчик с лекарствами и отмерил дозу болеутоляющего.

Со взлохмаченными волосами, скрючившийся и дрожащий, в зимней мантии, накинутой на пижаму, Поттер выглядел как испуганный мальчишка, которому приснился плохой сон.

Нам обоим не стоило надеяться.

Я протянул ему стакан.

- Выпей.

Он понюхал зелье и, по-видимому, удовлетворившись результатом, залпом выпил.

Я тем временем восстановил заклинания, добавил к ним звукоизолирующие и вернулся в кровать. Потом отогнул угол одеяла.

- Иди сюда. - Нам предстояло многое обсудить, и я не хотел заморозить парня.

Поттер поколебался, потом посадил Фоукса на пол, сбросил мантию, положил очки и палочку на ночной столик и забрался под одеяло. Устроившись, он вздохнул - вероятно, оценив мои согревающие чары и избавление от боли.

Мы лежали рядом и молчали - только часы отсчитывали секунды, и Фоукс возился, устраиваясь на запасных подушках. Мы целую неделю не могли встретиться и поговорить, и вот теперь не знали, что сказать.

Наконец Поттер нарушил молчание, сразу же продемонстрировав фирменное красноречие.

- Итак.

- Итак - что?

- Итак, что мы теперь собираемся предпринять? - У него был раздраженный голос.

Я закрыл глаза и тяжело сглотнул. Мои зелья ничего не добились, его чары - тоже, а теперь… это.

- Будем ждать, чем все закончится.

Он нахмурился.

- Но…

- Что - но? Уже поздно. Первый триместр прошел. - Парень продолжал смотреть на меня, и я продолжил. - Ты что, не понимаешь? Теперь все меры, которые мы можем попытаться предпринять, скорее всего убьют Альбуса.

Он некоторое время молча выпускал пар, а потом предложил.

- Что, если мы поделимся еще с кем-нибудь? С кем-то, способным сохранить нашу тайну? У Рема и Сириуса могут появиться какие-то идеи...

Нет. - Я схватил его за руку. - Мы не должны никому ничего рассказывать.

Поттеру моя реакция не понравилась, но руку он не отдернул. - Я знаю, что ты ненавидишь их, но...

- Дело не в том, идиот. Это... послушай, - я опустил его руку, но теперь смотрел ему прямо в глаза. Блэк и Люпин - могущественные колдуны. Тут не может быть никаких сомнений. Но хватит ли их магической силы на то, чтобы нарушить все законы биологии и предотвратить смерть Альбуса, неизбежную в случае продолжения наших попыток вмешаться в беременность?

- Но...

Я приподнялся на локте и посмотрел на него сверху вниз. - Поттер, пошевели ты наконец своими не совсем уж никудышными мозгами! Что мы им скажем? Как сможем их убедить? А я если они встанут на сторону Альбуса, и решат, что любящая семья сможет пробудить в душе Лорда Волдеморта то, что осталось от Тома Риддла? Что Альбус настолько могущественен, что сможет в очередной взять верх над Риддлом? А если они решать рассказать еще кому-нибудь? - Я покачал головой. - Нет. Если все им расскажем, мы расширим круг осведомленных. И добавим в уравнение еще две - очень могущественных - неизвестных.

Поттер сел.

- Но у нас есть доказательства!

- Вот, что мы имеем: одного беременного пожилого гражданина, который отрицает опасность, анализ редкого древнего Темного проклятия, проведенный презираемым ими бывшим Упивающимся Смертью, и пару случаев боли в шраме.

Он остался недоволен моей оценкой ситуации, но спорить не стал, только сказал с отвращением.

- Ненавижу тайны.

Я тоже не стал возражать.

- Так что мы будем ждать, чем все это закончится, - сказал Поттер после долгой паузы.

- Да.

- И что потом?

Черт побери, он намерен вынудить меня произнести это! - А потом я сделаю то, что будет необходимо, - возвратил я ему его же слова.

Поттер снова лег и натянул одеяло до подбородка. Он старался не смотреть мне в глаза.

- И что такое? - Оскалился я со своей подушки. - Ты прекрасно понимаешь, что может дойти и до этого. - Интересно, что подумал бы Поттер, если бы узнал, как обнадежила меня его реакция.

- Я знаю, - тихо ответил он. - Но я думал... А что, если...

- Что, если Дамблдор прав? Ты это хотел сказать? - Поттер посмотрел на меня - у него был вид загнанного зверя. - Тогда позволь задать тебе один вопрос, Гарри, - я напомнил себе, что сейчас не время для жалости. - Ты-то сам веришь, что он прав?

Он довольно долго молчал, а потом сжал губы и наконец заговорил. Голос его был тверд. - А если он и прав - это меня не волнует.

У меня пробежали мурашки по коже.

- Оставь это мне, Поттер, - предупредил я. Я давно уже не нес ответственности за этого молодого человека. Он больше не был моим студентом. Обязательства, которые я перед собой поставил - и магические и моральные - были выполнены с лихвой. Но я хотел уберечь его от последствий, которые могла оставить его сопричастность к нашему заговору.

- Нет, Северус, - сказал он, нахмурившись. - Я отвечаю за случившееся точно так же. Как и ты.

Я ощутил тяжелое давление его магии - полночь, и восход солнца, и внезапный летний ливень. Это было... возбуждающе.

Я вздрогнул, но быстро взял себя в руки. Времени на тонкости у нас уже не оставалось. Я потянулся к нему, обхватил ладонями замерзшие пальцы и сжал так, что Поттер поморщился. - А ты уверен, что способен на преднамеренное убийство, Поттер? - Я давил на него так же безжалостно, как на его пальцы. - Способен ли ты, добросердечный, исполненный сочувствия Гриффиндорец, хладнокровно убить беззащитного ребенка?

Он уставился на меня - в глазах Поттера я увидел воспоминания об окровавленных телах его друзей. - Если будет необходимо - да.

Я чуть было не прокусил себе язык. Помоги нам Бог!

- Гарри, - я изо всех сил старался говорить спокойно. - Я еще раз повторяю. Оставь это мне. Пожалуйста.

Он как-то странно посмотрел на меня, потом провел рукой по моей щеке. Его глаза казались большими и темными - было видно только узенькую зеленую полоску. - У нас еще есть время, - тихо произнес он. - Всякое может случиться. Возможно, до крайностей и не дойдет.

Его кончики пальцев обжигали кожу. Я запретил себе отвлекаться. Я слишком хорошо знал, какую цену можно заплатить за то, что слишком долго хватался за последнюю надежду. - Да. Но если все же...

- Если это произойдет, тогда да, Северус, - сказал он, и я не понял, что точно он имел в виду. К тому же я не знал, насколько могу верить его словам. - Если дойдет до крайности, я оставлю это тебе.

Я не смог сдержать вздоха облегчения.

Он устроился на подушках, глядя на меня. Вскоре начал проявляться снотворный эффект моего зелья, он закрыл глаза и его дыхание стало спокойным и размеренным.

Я же лежал в темноте, немного стыдясь того, насколько приятно и спокойно мне рядом с Поттером, по-прежнему сжимая его правую руку и обдумывая свое первое преднамеренное убийство.

Когда я проснулся, Поттера в комнате не было.

Огонь погас, и в комнате стало очень холодно.

По сути своей, зельеделие - это искусство и наука выполнять определенные действия в определенном порядке и в определенное время. Некоторые вещи - приготовление Ликантропного зелья, планирование мести, беременность - нельзя ускорить, как бы отчаянно этого не хотелось.

Несмотря на мою специальность, терпение никогда не было моей благодетелью. Но я всегда прекрасно понимал, насколько важно правильно рассчитать время. Добавь ингредиент секундой раньше или позже - и все испорчено.

С годами я все же сумел выработать в себе некое подобие терпения и нашел неплохие способы заполнять минуты вынужденного ожидания. А вот Поттер, в отличие от меня, так этому и не научился. Да он вообще не научился ни чему, кроме как играть в квиддич и испытывать мое терпение.

Еще двадцать недель напряженного ожидания. Еще двадцать недель волнений, страха, лжи, беспомощных планов.

Двадцать недель. Слишком много и в то же время слишком мало.

- Ты можешь проныть мне всю душу, но это ничего не изменит, и ведьмы - а тем более колдуны - не начнут вынашивать детей за месяц.

Поттер, наконец, заткнулся, сердито посмотрел на меня, и продолжил ходить взад-вперед по моей комнате.

Каждый день, возвращаясь в девять часов после ужина и проверки оставшихся в школе студентов моего колледжа, я обнаруживал, что мои заклинания нарушены и угрюмый, надутый Поттер или валяется на диване - обычно с бокалом виски в руке - или слоняется по комнате. Этот вечер исключением не был.

За годы, прошедшие с тех пор, как Гарри закончил школу, он вырос на несколько дюймов и стал слегка шире в плечах. И хотя его так и нельзя было назвать высоким, он больше не выглядел настолько тощим, недокормленным и хилым. Странно, но его сходство с Джеймсом куда-то улетучилось. Теперь он был похож на… на самого себя, я бы так сказал. Привлекательный, но не ослепительный красавчик, как Джеймс. Глаза, скулы и, пожалуй, нос и подбородок напоминали мать. На этом сходство заканчивалось. И я абсолютно уверен, что ни у Джеймса, ни у Лили не было такого жесткого, усталого взгляда.

Его магия возмужала вместе с ним, и когда он двигался, ее ореол, казалось, можно было увидеть невооруженным взглядом. Она искрила, заставляла тревожно шуршать пергамент и перья на столе, потрескивать огонь в камине, а время от времени тревожила и другие предметы в комнате.

Тем вечером я около часа принципиально не обращал внимания ни на него, ни на то, как сказывалось его возбуждение на обстановке моей комнаты, но потом признал, что не способен сосредоточиться в таких условиях. Я отложил в сторону перо и захлопнул книгу. - Мерлина ради, Поттер. Почему бы тебе не выплеснуть лишнюю энергию где-нибудь в другом месте? Например, взять свой Всполох и носиться вокруг замка, пока голова не закружится.

- Молнию 2002. И потом - уже слишком темно. И идет снег.

Я закатил глаза. - Ну, тогда навестил бы оборотня и своего крестного. - Предложил я, приводя бумаги на столе в какое-то подобие порядка. - Не сомневаюсь, что они были бы чрезвычайно рады твоему обществу. - Я ведь не собирался показывать маленькому паршивцу, что мне чем-то даже нравится, когда он рядом. Его присутствие отвлекало меня от мрачных мыслей.

- У Сириуса свидание, а Рем председательствует на каком-то собрании. Что-то, связанное с правами магических гибридов. - Поттер наконец перестал мельтешить перед глазами и плюхнулся на диван.

Магические гибриды! Маггловская чума политкорректности добралась и до нашего маленького мирка.

Я переплел пальцы и внимательно посмотрел на Поттера. И я даже не стал напоминать ему, что прошлые девять вечеров он отделывался столь же надуманными объяснениями. Можно подумать, что у него мало приятелей и поклонников и не с кем скоротать вечер.

- А если тебя подвели погода и твои лохматые дружки, значит можно продолжить портить мой ковер и мешать мне работать?

К удивлению моему, Поттер рассмеялся.

- Вот именно, - ответил он, откидываясь на спинку дивана и ухмыляясь. - Если будешь слишком много работать, станешь занудой.

- Насколько я понял, Поттер, избавиться от тебя не получится?

В ответ он только заулыбался еще шире.

Я вздохнул. А стоит ли сопротивляться? По крайней мере, это его новое настроение - шаг вперед по сравнению с обычным хмурым молчанием или остервенелыми поисками хоть какой-то информации о том, как можно справиться с нашей проблемой.

- Ну что ж, - сказал я. - Тогда тащи шахматную доску.

Он расставлял фигуры, а я тем временем принес бутылку и налил нам по хорошей порции. Мы устроились на полу перед камином, фигуры на доске скалились и принимали воинственные позы, блеск в глазах Поттера заставил бы завидовать самого Альбуса, и я вдруг почувствовал непривычное тепло внизу живота.

- Я буду играть белыми, - заявил Поттер, поглаживая ловкими пальцами одну из пешек.

Я облизал губы и кивнул. Несмотря на все старания Люциуса, я так и не стал приличным игроком в шахматы. А вот Поттера неплохо натаскал Уизли - лучшего мастера в этом деле я, пожалуй, не встречал. Поэтому не имело особого значения, кто сделает первый ход. Изменить результат игры это вряд ли сможет.

Фоукс курлыкнул в знак одобрения со своей жердочки, которою я приделал к книжному шкафу в углу. Дамблдор перестал расспрашивать про своего своенравного питомца, а я не счел нужным сообщать ему, что феникс у меня.

И снова - оглядываясь назад, я понимаю, что должен был встревожиться.

Большинству детей, поступающих в Хогварц, не терпится начать, наконец "колдовать по-настоящему". Они ведь столько лет завидовали старшим братьям и сестрам, которые на каникулах с важным видом размахивали палочками. Они пытались подражать им с игрушечными палочками и метлами или экспериментировали, придумывая собственные бессмысленные заклинания, изводили взрослых своими "как" и "почему".

Поэтому на первых же уроках их учат что-то делать: превращать жуков в пуговицы, зачаровывать перья, заставляя их летать и тому подобное. А в противном случае эти негодники начнут жаловаться родителям, родители - забрасывать нас вопиллерами, попечительский совет - выпускать новые инструкции и созвать очередные совещания, призванные разработать "всесторонне подуманный и сбалансированный учебный план".

Уверяю вас - это хуже Пыточного проклятия.

Но есть один фундаментальный магический принцип, который мы стараемся начать вбивать в их головы как можно раньше и повторять как можно чаще. Он общий для всех дисциплин - от зелий до чар и арифмомантики, и каждый, кто хочет стать чем-то большим, чем посредственность, способная лишь зазубрить и бездумно выпалить заклинание, должен никогда не забывать про него.

И называется он Момент Неизбежности.

У всех магических процессов есть такой момент, такая точка, после которой этот процесс уже невозможно остановить. Максимум, на что может надеяться сильный и хорошо подготовленный колдун - это слегка изменить ход процесса, немного откорректировать его результат. Но большинству остается только шептать молитвы или проклятия и обреченно ждать, чем все закончится.

Мастера Арифмомантики и Ясновидящие иногда ухитряются довольно точно определить время и место этого момента. И естественно, библиотеки забиты монографиями, трактатами, диссертациями, посвященными столь важной теме.

Но в основном Момент Неизбежности можно определить только экспериментально. Он выдает себя покалыванием в пальцах, резким тянущим ощущением в животе или дискомфортом в пазухах носа, заставляющим вас чихнуть. И все семь лет мы стараемся развивать интуицию студентов, что бы они узнали Момент, когда он наступит, и вбиваем в их головы теорию, чтобы они смогли попытаться повлиять на исход процесса в рамках оставшихся у них скудных возможностей.

Но не имеет значения, сколько лет они развивают сноровку, насколько старательно занимаются, сколько часов уделяют Арифмомантике и Предсказаниям. Дело в том, что все величайшие умы магического мира с незапамятных времен натыкались на одну простую, но неразрешимую проблему.

Момент Неизбежности практически всегда наступает неожиданно.

Оглядываясь назад, я думаю о том, что не должен был забывать эту аксиому.

После одной партии в шахматы мы начали другую, бренди регулярно подливалось в бокалы и все это затянулось далеко за полночь. В результате, на следующее утро я опоздал на завтрак и чувствовал себя довольно паршиво.

Студенты, остававшиеся в Хогварце, уже ушли из Зала и затеяли игру в снежки в восточном дворе. За учительским столом Спраут и Флитвик оживленно спорили, допивая кофе, Синистра переговаривалась с Люпином, а на противоположном конце стола Артур Уизли и Альбус беседовали с представителями Министерства и Аурорами.

- Северус! - Окликнул Флитвик. - Иди сюда и разреши наш спор.

Я пошел было в их сторону, но замер, успев лишь переступить порог, и нахмурился. Зал заливал яркий солнечный свет. За исключением Люпина, все выглядели неплохо - ну, если только немного усталыми. Люпин напоминал труп недельной давности - что и не удивительно, после полнолуния прошло всего два дня.

В общем, совершенно обычная, привычная картина. И как всегда, когда я вспомнил, что больше никогда не увижу за этим столом своих друзей - Ксиомару, Минерву, Рубеуса - у меня сжалось горло и заболели глаза. Да, ничего необычного.

И тем не менее, что-то было не так.

К тому времени, как я подошел к столу, я понял, что меня насторожило.

- А что случилось с зачарованным потолком? - Спросил я.

Филиус пожал плечами.

- Альбус решил, что не стоит возиться с потолком, раз последние студенты завтра собираются разъехаться по своим новым семьям. Пожалуй, он прав - какой смысл создавать иллюзию, если некому этим любоваться? Лучше послушай, Северус…

Зачаровывание потолка было традиционной обязанностью Директора и демонстрацией его магии. У меня похолодело внутри, и я сразу же бросил взгляд на Альбуса.

Но он выглядел вполне здоровым. Кожа бледная, но не прозрачная и не желтоватая. Руки не дрожали, голос был сильным и уверенным, как обычно. Он как раз доказывал Уизли что-то, касающееся безопасности школы.

- Так как ты считаешь, Северус? Ты согласен со мной, что Хельмсфордский Манифест - это прекрасный пример магического сотрудничества…

- Что? - Я начал поворачивать голову в сторону Флитвика, но увидел в дверном проеме Поппи. - Извините, я должен уйти, - быстро сказал я, подхватил с блюда ячменную лепешку и пошел к выходу.

- Северус! - Позвала Спраут, но я проигнорировал ее. Шаги у меня широкие, и все же мне показалось, что через Зал я шел целую вечность.

- Поппи, - начал я, - что….

- Не здесь! - Прошипела она, дернув меня за рукав. - Подожди, поговорим в моем кабинете.

Через пять минут я прошел вслед за ней в кабинет, запер дверь, и позаботился о надежных заклинаниях, мешающих подслушать разговор. - Итак, что ты хотела….

Не дожидаясь, пока я закончу спрашивать, она сунула мне свиток пергамента. - Мне нужны эти зелья. И как можно быстрее.

Я отложил в сторону остаток лепешки и просмотрел список. Когда я дочитал до конца, у меня подкосились колени, но к счастью кресло для посетителей привыкло к подобной реакции испуганных пациентов и ловко подхватило меня.

Во рту так пересохло, что говорить получалось с трудом.

- А я считал, что он нормально себя чувствует.

Поппи вздохнула и села за свой стол.

- До недавних пор так и было, Северус.

Я молча смотрел на нее.

- Но он уже несколько лет находился на грани диабета. И еще со времен Гриндевальда у него небольшие проблемы с сердцем. И ты сам знаешь, что вся эта Темная Магия не идет на пользу печени и почкам. А теперь еще и беременность…

- Но он так хорошо выглядит, - прошептал я. Мне показалось, что он помолодел на пару десятков лет.

- Многие пациенты кажутся особенно здоровыми и энергичными во время второго триместра беременности. Дело в том, что развивающийся плод именно в это время прекращает черпать магическую энергию у родителя, и переключается на внешние источники. Не зря же говорят о "сиянии" беременности.

Я все это знал. Я очень внимательно изучил литературу. И все равно… Я стоял и смотрел на свой кулак, конвульсивно сжимающий пергамент, как будто эта рука принадлежала другому человеку.

- Я очень внимательно за ним наблюдаю, Северус, - продолжила Поппи. Я знал ее достаточно долго, чтобы заметить тщательно скрываемую напряженность в голосе. - Его самочувствие постоянно ухудшается, хотя пока это не заметно постороннему взгляду. Не забудь, что тут еще играют роль таланты Альбуса и маскирующие чары Гарри. - Поппи забыла упомянуть про старания личного врача, но она никогда не любила говорить о своих заслугах.

Она немного помолчала, с отчаянием глядя на меня. - Я делаю все, что в моих силах. Но он ведь уже глубокий старик! Ты же знаешь, что я с самого начала этого боялась.

Я осторожно разгладил смятый пергамент. Средства против диабета и аритмии, мочегонные препараты. Сложные, сильнодействующие зелья с массой побочных эффектов, а некоторые из них могут оказаться несовместимыми. Зелья, которые я, конечно, способен приготовить, но мне никогда не дадут на это официального разрешения. И уж если на то пошло, Поппи не имеет права их прописывать.

Черт бы побрал Альбуса и его упрямство!

Этот человек нуждается в постоянном наблюдении целой команды специалистов, а ему пытается не дать умереть троица невежественных идиотов, нахватавшихся поверхностных знаний об акушерской помощи пожилым гермафродитам из научно-популярных журналов.

- Поттер в курсе?

Поппи положила локти на стол, и устало вздохнула. Судя по виду, она спала еще меньше, чем я. - Нет. Еще нет. Я поговорю с ним ближе к полудню, когда закончу список наблюдающих и стабилизирующих чар, которые от него понадобятся.

Я сидел, уставившись в измятый список, буквы которого вдруг начали расплываться перед глазами.

- Северус? Северус, ты нормально себя чувствуешь?

Я почувствовал, что должен что-то делать, чтобы не рехнуться, и резко поднялся. - Если что-нибудь понадобится, я в лаборатории. - По пути через главную палату я уже начал прикидывать в уме список ингредиентов, необходимых для первых трех зелий из списка и вспоминать, есть ли они среди моих запасов.

На первом этаже мне пришлось остановиться, чтобы справиться с внезапным головокружением. - Мерлин Великий, помоги мне сделать все правильно, - прошептал я.

И поспешил вниз по лестнице в подземелья

Я работал, позабыв про ланч, чай и обед.

Время от времени я слышал стук дверь, но никак на него не реагировал. Несколько раз в моем камине появлялись головы желающих что-то мне сказать, и в конце концов я залил огонь. В какой-то момент на столе собралось не меньше дюжины сов, ждущих платы или угощения. На них я тоже не обращал внимания. Наконец им надоело ждать, и они дружно улетели, оставив после себя горку помета и нераспечатанной почты.

Время летело мимо меня, преломляясь, растворяясь в тумане лихорадочной физической и умственной активности. Уставшие мышцы горели, пальцы сводило судорогой, в животе бурчало от голода, болела голова - но все эти ощущения отступили на задний план, превратились в невыразительный монотонный звук, и я, не обращая на него внимания, нарезал, измельчал, бормотал заклинания, снова нарезал, растирал в пыль… и молился, молился, молился.

Спустя несколько часов, счет которым я потерял, у меня уже не получалось сдерживать дрожь, руки тряслись, рубашка промокла от пота, но на столе в лаборатории стояли котлы с тремя готовыми зельями. Я в последний раз перемешал содержимое одного из котлов и выпрямился. Перед глазами плясали яркие точки. Я пошатнулся.

Кто-то схватил меня за рукав и, не особенно церемонясь, потащил к ближайшему стулу.

- Сядь, пока ты не упал.

Поттер.

Он сунул мне в руку стакан с чем-то холодным. Мне стоило значительного усилия открыть глаза. Когда это, черт побери, я успел их закрыть?

Я попытался оттолкнуть стакан.

- Ты что, так и не запомнил, что присутствие в активном рабочем пространстве посторонних веществ совершенно недопустимо?

- Да выпей же, упрямец. - Он поднес стакан к моим губам. - Или ты хочешь рухнуть носом в то, что только что наварил?

Я открыл рот, чтобы продолжить спорить, но что-то холодное и сладковатое - мята, базилик, мед, женьшень, бренди, и немного китайского гинкго, если я не ошибаюсь - потекло по губам, по пересохшему языку… Зелье немного успокоило пустой желудок и распространило по всему телу ощущение тепла и комфорта. Глаза начали слезиться, и несколько секунд я с глупым видом моргал, привыкая к свету.

Поттер сжал мое плечо и слегка встряхнул.

- Ну что, лучше стало? - Спросил он. В голосе этого невыносимого типа звучало неподдельное беспокойство.

Я отбросил его руку и поднялся.

- Мне нужно работать. - С этими словами я развернулся на каблуках и вернулся к рабочему столу.

Через пару минут я заметил, что он все еще не ушел, сидит на краю одного из столов и роется в свитках пергамента. При этом он качал свисающей ногой, как ребенок - переросток.

Я нахмурился.

- Если ты не можешь найти себе занятия получше, чем болтаться в моей лаборатории, иди сюда и аккуратно нарежь вот эти корни. - Я протянул ему нож. - Только еще раз повторяю - аккуратно. Смотри, не испорть их.

Он улыбнулся, но промолчал, отложил в сторону бумаги, взял нож и принялся за работу.

Мы работали молча, но это было приятное, дружелюбное молчание.

Ближе к рассвету Поттер вдруг решил, что с него хватит. Он зевнул, потянулся и собрался уходить. Проходя мимо меня, он задержался на секунду и положил ладонь мне на предплечье. Его пальцы легко легли на рукав, как раз над Меткой. Это прикосновение заставило меня вздрогнуть.

- Завтра, то есть сегодня, в то же время? - Предложил он.

Слова уже несколько часов назад стали для меня пройденным этапом. И я просто коротко пожал его руку и кивнул.

По его губам скользнула улыбка, но он сразу же развернулся и ушел.

Стараясь не обращать внимания на покалывание в кончиках пальцев и животе, я запер дверь и обновил защитные заклинания.

Потом я навел порядок в лаборатории, разлил по бутылкам два зелья, а на третье наложил консервирующие чары. Наконец, морщась от боли во всех мышцах, и прислушиваясь к странному теплому ощущению в груди, я лег в кровать.

Угрюмый.
Лицемерный.
Зловредный
Саркастичный мерзавец.

Конечно, я предпочел бы, чтобы меня назвали "безжалостно правдивым", но со временем привык к другим эпитетам, потому что слышал их гораздо чаще.

Альбус только прищелкивал языком, качал головой и советовал мне "постараться быть коммуникабельней". - Не забывай, мой мальчик, что мухи слетаются на мед, а не на уксус.

На что я обычно отвечал, что на теплую коровью лепешку их слетается еще больше.

Уродливый.
Мерзкий.
Отвратительный.
Грязный подонок.

За мою жизнь мне довелось выслушать чуть ли не все возможные оскорбления. И как я мог отрицать правоту этих слов? Мои родители желали мне смерти еще когда я был ребенком, и я всегда был жесток даже по отношению к самому себе.

Мог ли я замахиваться на что-то большее, чем оставаться странным, уродливым мальчиком, который всегда получает высшие баллы по всем предметам, в совершенстве знает проклятия и злые чары, и готов поделиться этими знаниями - за определенную плату, разумеется.

Мог ли я преувеличивать свою ценность для Люциуса, для Риддла… для кого угодно, даже для Альбуса? Мог ли я надеяться, что в их отношении ко мне есть что-то большее, чем желание иметь под рукой квалифицированного, полезного человека?

Мог ли я поверить, что если я начну уделять немного больше внимания своей внешности и приучу себя время от времени усыплять бдительность собеседника приятной ложью, люди начнут симпатизировать мне хоть на сколько-нибудь больше, чем я способен симпатизировать им.

Но я выслушал не меньше дюжины предложений руки и сердца, противоречащих всему вышесказанному.

Минерва и Ксиомара были бы расстроены, услышав мои размышления - особенно то, что касается Альбуса. Две ведьмы, щедро наделенные красотой, очарованием, умением нравиться людям, вряд ли смогли бы меня понять. А вот Хагрид - тот, без сомнения, понял бы меня с полуслова.

Да и что такое физическая красота? Тонкий налет недолговечной лжи, под которым частенько скрываются бессердечие и злоба.

Джеймс Поттер и Люциус Малфой были хорошими учителями.

Так что меня, пожалуй, можно простить за то, что я был слеп во всем, что касалось поступков младшего Поттера.

Возможно, я ничем не отличаюсь от любого другого человека, который не привык рассчитывать ни на кого, кроме себя самого… на человека, которого жизнь научила не любить и не надеяться.

Дни и ночи сменяли друга, похожие, как две капли воды.

Я рано вставал, проводил несколько часов, занимаясь исследованиями (или доказывая, насколько глупы решения собраний Министерства), а потом шел в лабораторию.

Поттер присоединялся ко мне после полудня, помогал приготовить необходимые зелья, а потом я помогал ему с чарами, которые были нужны для поддержания сил Альбуса.

Время от времени появлялся домовый эльф по имени Добби, которого я терпеть не мог за идиотскую жизнерадостность, и приносил нам полные подносы еды. У него это называлось "немного перекусить". Мы с Поттером делали перерыв, проглатывали пару сэндвичей или кусков пирога с мясом и возвращались к работе, которой хватало до ночи.

Потом, после нескольких часов сна, я просыпался и цикл повторялся.

Даже во времена активной шпионской деятельности мне не приходилось так долго существовать в режиме настолько изматывающего напряжения. Я нисколько не боялся отравить ненароком этот чертов плод, но вот сам Альбус… паралич, слабоумие, разрыв почки, инсульт или сердечный приступ - вот кошмары, которые мучили меня по ночам.

Странно, но несмотря на то, что тревога не покидала нас, время, которое мы с Поттером проводили вместе, готовя зелья и тренируясь накладывать чары, было вполне… приятным.

У Поттера наконец появился стимул в полной мере использовать свои навыки, магическую силу и интеллект. Его работа в моей лаборатории прекрасно подтверждала, что высокие оценки, полученные парнем на Т.Р.И.Т.О.Н, не были случайностью. Он был старателен, сосредоточен и - как я успел выяснить за несколько вечеров, предшествовавших напряженной работе - обладал неплохим чувством юмора… по большей части черного юмора.

Еще я заметил, что у парня весьма слабые представления о личном пространстве и необходимости его уважать. Он, не стесняясь, крутил в руках мои вещи и часто прикасался ко мне - к плечу или руке или тыльной стороне ладони. Обычно я этого не люблю, но Поттеру почему-то разрешал. Наверное потому, что у парня довольно изящные руки.

Так что повторю - несмотря на обстоятельства и стресс, часы, которые я проводил в обществе Поттера, были вполне приятными.

Чего, к несчастью, нельзя было сказать о нескольких часах сна. Ночные кошмары - нет, это слишком мягкое слово… демоны, порождения ада - вот, что это было - не давали мне покоя, сколько бы сильных снотворных я не принимал.

… Если бы тем вечером, почти двадцать один год назад, я был бы осторожнее, если бы я не был настолько измотан, проведя несколько часов за приготовлением сложного зелья, если бы я не был таким жалким идиотом, я бы сразу бросил это письмо в огонь. Да что там - я проклял бы чертового Малфоевского филина, не дав ему даже сесть на мой стол!

Правда, как выяснилось позже, это бы ничего не изменило, но иногда мне вдруг начинает казаться, что могло изменить.

Но вместо этого я сломал богато украшенную печать Малфоя и прочитал:

"Дорогой друг,
У меня есть замечательный сюрприз для тебя. Надеюсь, ты придешь? Л."

Разозлившись, я смял пергамент в кулаке. Но не успел я бросить письмо в огонь, как сработал скрытый в нем портключ и я оказался в подземелье поместья Малфоев.

Люциус сразу же обнял меня за плечи. Он уже успел принять что-то для настроения - меня не мог одурачить приторно-сладкий запах его дыхания.

- О, я знал, что ты к нам присоединишься, - сказал он и наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку.

Можно подумать, у меня был выбор. Я попытался оттолкнуть его, но у ублюдка были сильные руки.

- Какого черта тебе от меня нужно, Люциус? Тебе не приходит в голову, что я могу быть занят? Что ты мог оторвать меня от важного…

- Северус, дорогой Северус, - промурлыкал он, притягивая меня ближе. - Не сердись, все это не имеет никакого значения - все равно скоро наш Лорд объявит общий сбор. Нам с Лестрангом было поручено приготовить все для вечернего… развлечения.

Свет ламп, закрепленных на стенах, отражался от новенького обручального кольца на его пальце. Нарцисса. У меня заныло в животе. Как я мог верить его лживым словам? На этот раз мне все же удалось его оттолкнуть.

- Я еще раз спрашиваю…

Он тихо засмеялся и приложил пальцы к моим губам. - Тс-с-с. Это сюрприз, - сказал он, а потом схватил меня за руку и потащил по коридору.

Мы остановились у ближайшей двери, и Люциус взмахнул палочкой, убирая заклинания.

- Вот, надень, она тебе понадобится, - он протянул мне маску. - Взгляни на наш сюрприз перед тем, как Лорд созовет нас. Тебе должно понравиться: сегодня в нашем меню проклятые предатели!

Иногда спорить с Люциусом бывало просто бесполезно.

Поэтому я молча надел маску и накинул капюшон. Посмотрю на этот так называемый сюрприз и смотаюсь отсюда. Аппарирую домой. Или куда угодно. И к черту Люциуса с его играми и враньем и его долбанной невестой - все это нужно вырвать из сердца и оставить в прошлом вместе с остальной детской чепухой. Вот вызовет Волдеморт - тогда и явлюсь.

Он открыл дверь, я достал палочку и шагнул внутрь.

- Lumos, - произнес я, озираясь.

В углу скорчилась маленькая фигурка. Бледный темноволосый мальчик, который поднял голову и сощурился от внезапного света. Ему было лет десять, не больше.

- Кто вы? - Спросил мальчик. - Чего вы хотите? Зачем вы заперли меня здесь? - Выпалил он. Голос ребенка слегка дрожал, хотя он из всех сил старался быть храбрым.

И… о, Боже… акцент… черты лица… разрез глаз… ошибки быть не могло… даже если бы я ухитрился не обратить внимания на знаменитый фамильный нос.

Максимилиан Снейп де ла Рошебекю.
Мой племянник.
Сын моего старшего брата.
Перворожденный ребенок из семьи, открыто выступившей против Волдеморта.
Видимо, сегодня ночью Темный Лорд решил дать отступникам хороший урок.

И его изуродованное, расчлененное тело будет отправлено родителям в аккуратно закрытой коробке. Я уже видел такое. Я уже участвовал в подобном. И наслаждался этим зрелищем, нашим триумфом, потоками крови.

Люциус подошел ко мне и встал за спиной.

- Какой лакомый кусочек, - сказал он привычным небрежным тоном. - Месть - это блюдо, которое подают холодным - ты согласен, друг мой? Хочешь отведать его первым?

Я не мог пошевелиться, и язык отказывался подчиняться мне. И в этот момент Темный Лорд призвал нас, но обычно обжигающая боль на этот раз показалось чуть теплым прикосновением к ледяному предплечью.

Люциус похлопал меня по плечу и рассмеялся. - Похоже, мне наконец удалось заставить тебя потерять дар речи от изумления.

Потом он направил палочку за испуганного, сжавшегося в комочек ребенка и выкрикнул. -Crucio!"

Что может быть мучительней, чем снова, ночь за ночью, переживать тот миг, когда твой мир хватает тебя за горло и начинает бить по зубам до тех пор, пока:

Твой разум не начинает раскалываться…
Твои последние иллюзии покидают тебя…
Твое сердце….
кто бы, черт побери, подумал, что у тебя вообще есть сердце…
разрывается пополам…
И впервые за все годы моего жалкого существования
ярость и тьма, которые таились в пустотах моей души, хлынули наружу и на их место полился свет
и вдруг ребенок, который кричал и извивался на полу, оказался
не экспериментом
не вещью
он больше не был чем-то абстрактным
казалось ли тебе, что этот ребенок - это ты?
О, нет, только не это, поверьте мне, что это не так.

… Комната в подземелье была полна людьми в масках и плащах с капюшоном. Нескольких я узнал по месту в круге и по фигуре: Розье, Лестранги, Малфой.

Сам Темный Лорд, в черной мантии, украшенной серебряными рунами, стоял в центре. Несмотря на возраст, на его безжалостном, наводящем ужас лице не было ни одной морщины, и в волосы не прокралась седина. Его глаза отражали свет ламп, и казалось, что в них играют красные искры. Нагини шипела, свернувшись кольцами у его ног.

- Собратья, - начал он, делая широкий жест рукой. - Я собрал вас сегодня ночью за тем, чтобы мы могли отправить послание предавшим наше дело. Тем недальновидным чистокровным колдунам, которые связались с грязными магглами и магглокровками. Колдунам и ведьмам, которые должны были стать нашими союзниками, но вместо этого осмелились выступить против нас.

По кругу пробежал шепот одобрения, и Волдеморт сделал всем знак замолчать.

- Введите их! - Приказал он.

Круг расступился, и в центр вытолкнули троих: мальчика-подростка с кровоподтеками на лице и сломанной рукой, всхлипывающую девочку и порванном платье и… Максимилиана.

Я не мог ни пошевелиться, ни отвести взгляд.

Старшие дети, несмотря на страх и перенесенные издевательства, старались держаться достойно и даже встали так, чтобы Максимилиан оказался у них за спиной. Как будто пытаясь защитить его.

Защитить его, Мерлина ради!

Они, естественно, уже ничего не могли для него сделать. Время действий - и для них и для меня - уже давно прошло. Выдающиеся способности или отчаянное желание ничего не могли изменить.

- Сегодня мы еще раз продемонстрируем миру, что не намерены прощать предателей нашего дела и допускать, чтобы отступники портили чистоту крови древних магических семей.

Повинуясь жесту Темного Лорда, вперед вышли трое из моих… трое Упивающихся смертью.

- С этой целью, - продолжил Лорд после драматической паузы, - отправим им наше послание, написанное испорченной кровью их перворожденных детей!

Выбранные им Упивающиеся синхронно подняли палочки.

Мне показалось, что я почувствовал горький вкус звуков первого проклятия - первого из многих, срывавшихся с губ троих палачей.

Мне казалось, что я стоял на месте троих детей - с дрожащими коленями, замирающим сердцем, в мантии, прилипающей к потной от страха коже - и ждал, ждал без малейшей надежды на спасение, зная, что то, что должно произойти - произойдет, и меня не спасут ни быстрые ноги, ни сила и навыки, ни отчаянные крики или горячие молитвы.

Вспышка заклинания и первый крик.

Моя Метка пульсировала, будто бы ликуя. Горячая кровь брызгала во все стороны и попала мне на руки. Подошвы ботинок испачкались в крови.

Я стиснул зубы и проглотил горький комок в горле.

Но несмотря ни на что, я не мог - и не позволил бы себе - отвести взгляд.

… Я вырвался из тисков сна и лежал без сил, запутавшись в простынях, задыхающийся, красный, липкий, мокрый, пропахший смертью и болью.

Нет, нет.

Это был всего лишь пот, запах ужаса и раскаяния, а лицо мое было мокрым от слез.

Я откинул одеяло, встал с кровати, но был вынужден тут же прислониться к ее спинке. Мои ноги и руки дрожали, как будто на мою долю досталось несколько проклятий, прозвучавших той, давней, ночью. Колени подкашивались. Даже левое предплечье напоминало о Метке тупой, пульсирующей болью.

Огонь в камине еще не успел погаснуть, а взгляд на часы подтвердил, что еще очень рано, что я проворочался в кровати всего пару часов, и теперь у меня мало надежды снова уснуть.

Сколько раз человек может смотреть, как его мир разлетается на осколки? Сколько раз можно воскрешать в памяти гибель самых заветных иллюзий, прежде чем сойдешь с ума?

Похоже, Альбус снова извлечет пользу из очередной моей бессонной ночи.

Я доковылял до ванной, прополоскал рот и плеснул холодной водой в лицо. Бросив взгляд на отражение в зеркале, я поспешил под душ. К тому времени, как я смыл с кожи большую часть давнего ужаса, комната была полна пара, а моя кожа покраснела и горела.

Одевшись, я достал из-под подушки палочку и пошел в гостиную, намереваясь почитать "Вестник Магического Акушерства". И чуть не упал в дверном проеме. Там, в полумраке, на диване перед остывающим камином, лежал…

- Максимилиан! - Безвольное тело, кровь на бледных щеках.

Дрожащей рукой я нацелил палочку на призрак и выкрикнул уничтожающее заклинание. - Phasma Relinque!

Заклинание попало точно в цель, вспыхнул золотистый свет, но призрак не исчез. Вместо этого он вскрикнул и подскочил на диване.

Я чуть было не прикусил язык.

- Поттер! Какого дьявола ты тут оказался?

Поттер потер глаза рукой и сердито посмотрел на меня. - Пытался поспать хоть немного.

Я опустил руку, сделал глубокий вдох и постарался успокоиться.

- Насколько я помню, у тебя есть прекрасная, удобная кровать в Гриффиндорской башне.

Он спустил босые ноги на пол.

- Ну, есть, - ответил он, потом уронил голову на руки и пробормотал что-то невнятное.

Я подошел к дивану.

- Что ты сказал?

Поттер поднял голову и повернулся ко мне.

- Я говорю, что там слишком много призраков. Но как выяснилось, - продолжил он, слабо улыбнувшись, - у тебя тоже большой опыт по их уничтожению.

Все мое раздражение улетучилось в один миг. Я вздохнул и уселся рядом с ним. На смену приливу адреналина пришло опустошение. На тянущую боль в левой руке я старался не обращать внимания.

- А кто такой Максимилиан?

Я не сразу смог ответить.

- Он был моим племянником, - выдавил я, наконец. - Я никогда не встречался с ним… до той ночи. Только видел фотографии. Он был… - я тряхнул головой, пытаясь привести в порядок мысли. - Его убили во время первой войны. - Похоже, что этой ночью я докатился-таки до бессвязного лепета.

Краем глаза я видел, что Поттер разглядывает меня. Щеки у него были сухими, но среди щетины на подбородке я заметил сероватые полосы - следы старых слез. Через пару секунд он положил ладонь мне на колено и слегка сжал ее. - Извини, - сказал он.

Я вздрогнул и опустил голову. Я смотрел на свои руки. Сколько не старайся, кровь с них все равно не смоешь.

- Не стоит извиняться, это было давно.

Он нахмурился и потер шрам на лбу.

- Знаешь, мне кажется, что не имеет значения, когда они покинули нас и насколько хорошо мы их знали. Не знаю почему, но это так, - тихо сказал он, а потом посмотрел на меня. - Дерьмово выглядишь, Северус. Сколько ты спал? - Он убрал руку с колена и поправил упавшую мне на лоб прядь влажных волос, заправив их за ухо.

Как он мог прикасаться ко мне - ведь я все еще был весь в крови невинных, которую не смоешь под душем? И как я мог позволить ему это сделать?

- Часа два или три, - я лишь пожал плечами, потому что был слишком опустошен, чтобы спорить. - А ты? Сомневаюсь, что тебе удобно на моем диване.

Улыбка Поттера показалась мне вымученной. - Еще меньше, - признался он, - хотя ты представить себе не можешь, насколько удобной мне показалась эта старая неровная развалина.

По какой-то причине, в его присутствии вечерние страхи одолевали меня гораздо меньше, и несмотря на угасший огонь, тени казались не такими плотными. А до утренних забот у меня еще было время. Я даже ухитрился улыбнуться. - Сначала ты раскритиковал меня, потом мою обстановку. Что дальше, мистер Поттер?

Он надолго замолчал. Вместо слов он осторожно водил кончиками пальцев по моей щеке и подбородку. Его прикосновения обжигали кожу. Когда он наконец заговорил, его голос был хриплым. - А дальше, - ответил он, - я скажу, что нам обоим просто необходимо поспать. В нормальной кровати.

Внезапно в комнате стало теплее.

То, что я промолчал в ответ, Поттер воспринял, как одобрение. Он взял меня за руку и потянул, заставляя подняться. - Пошли. Твоя кровать достаточно большая, чтобы обоим не было тесно. И я бы не возражал против согревающих чар. В подземельях чертовски холодно. Не знаю, как ты вообще тут живешь.

Я молча потащился за ним в спальню - он был молод, упрям, а я слишком устал, чтобы возражать. Если нам повезет, мы сможем отогнать друг от друга ночные кошмары.

В углу, на жердочке, приделанной к верхней из книжных полок, тихонько курлыкал Фоукс - кажется, он одобрил мои рассуждения.

Когда я проснулся, огонь в камине погас, но в кровати было тепло и уютно. Свет, проникавший сквозь маленькое окошко под потолком, окрашивал комнату в пыльно-серый цвет.

По-видимому, моих согревающих чар оказалось недостаточно: Поттер свернулся калачиком у меня под боком, его тонкая, но мускулистая рука лежала у меня на груди, а голова оказалась под подбородком. Волосы, среди которых теперь было еще больше седых прядей, разметались во все стороны и щекотали нос.

Я услышал, как звенит звонок, предупреждая о начале второго урока. Святой Мерлин, я и припомнить не мог, когда в последний раз столько спал!

Несмотря на длинный список неотложных дел, я не смог противостоять теплу, комфорту и чрезвычайно редкому в последнее время ощущению покоя и благополучия. Я решил наплевать на все дела, кроме самого неотложного. Осторожно отодвинувшись от соседа по кровати, я сходил в уборную, и снова вернулся, чтобы тут же заснуть.

Я спал глубоким, спокойным сном без сновидений, пока не проснулся окончательно от ощущения, что на меня кто-то смотрит. Я был в собственной кровати, и я не был связан - следовательно, кто бы там на меня не смотрел, непосредственной угрозы он не представлял.

Когда я открыл глаза, лицо Поттера было в считанных сантиметрах от меня. На таком расстоянии зелень его глаз казалась поразительной даже в тусклом свете подземелий.

- Доброе утро… точнее день, - сказал я, чувствуя себя крайне неловко.

Он моргнул, со вкусом потянулся, не стесняясь того, что при этом растянулся прямо на мне, и перекатился на спину. - Ага, - согласился он с ленивой улыбкой, - на день больше похоже.

Что-то в выражении его лица заставило меня нахмуриться, хотя, по какой-то необъяснимой причине, каждый квадратный сантиметр кожи под моей ночной рубашкой стал чувствительным и горячим. Между лопатками неприятно зачесалось от пота.

- Пожалуй, нам пора вставать, - предложил я хрипловатым голосом. - Сегодня нам нужно многое сделать. - Похоже, ночью сюда приходил какой-то шустрый чертенок и спер мои умственные способности вместе со словарным запасом.

- Хм-м-м, - глаза Поттера казались сейчас большими и темными. - Это позже. Думаю, намного позже. - И тут он спрятал руку под одеяло и … провел ею… в общем, движение не оставляло сомнений о намерениях.

И внезапно все - брошенные украдкой взгляды, постоянные бесцельные визиты в мою лабораторию, случайные прикосновения, наши долгие споры за шахматами и коньяком - все это обрело смысл. Любовь? Похоть? Попытка воспользоваться благоприятным случаем? Чем бы это ни было, мне стало трудно дышать.

Он придвинулся ко мне - медленно, как будто давая мне возможность…что, возразить? Отвернуться? Сказать ему "нет"? Но я все равно был слишком поражен, чтобы думать. И все равно не смог бы вдохнуть, чтобы заговорить!

Теперь он почти не улыбался, но зато сила его магического ореола возросла и обжигала кожу, как летнее солнце. Она вытянула из меня последние остатки воздуха и заставила распластаться на простынях. Поттер растянулся сверху - одна его рука зарылась в мои волосы, другая скользнула под ночную рубашку и между бедер.

- Скажи "да", Северус, - прошептал он. Его дыхание ласкало мои губы.

Мои руки, будто действуя сами по себе, попытались его оттолкнуть.

- Поттер, - с трудом выдохнул я. - Я не Драко.

Он склонил голову, и его губы наконец коснулись моих.

- А я - Гарри, - проговорил он, и продолжил, между словами играя с моей нижней губой. - Не Люциус. Не Джеймс. И не Лили, если уж на то пошло. - Он слегка отстранился и замер в ожидании, глядя на меня.

Мое тело знало, чего хочет, и магия одобрительно потрескивала между нами, ожидая продолжения. Но я никак не мог отделаться от ощущения, что этот, простой на первый взгляд, поступок повлечет за собой последствия, серьезность которых мне трудно вообразить.

Но что наша жизнь без риска? И я капитулировал.

- Да, - сказал я, запрокидывая голову и подставляя ему горло. - Да.

Он улыбнулся.

А потом зима в подземельях обернулась весной, и его магия сплеталась с моей, а его руки и губы опустошали и снова возвращали к жизни.

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру