Гарем
Весьма сексуальная история в трех частях
Автор: Лючия фон Беренготт
Рейтинг: NC-17 без всякого сомнения
Краткое содержание: Слэш-ш-ш-ш...Орги-и-я… Р-р-разврат...
Pairing: Гарри/Драко.
Disclaimer: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.
Жанр: PWP
Глава Первая,
написанная ночью при луне и звездах,
в которой Гарри ничего не понимает
– Две унции цедры Волчьего Ореха, три унции измельченного драконьего сердца, восемь пар змеиных глаз...
Гарри тихо бормотал себе под нос, считывая с бумажки рецепт Защитного Зелья, который Гермиона неизвестно каким образом выудила из запрещенной секции библиотеки. Зелье должно было создать (в теории) сильное защитное поле вокруг того, кто не побоится его принять. Все это предназначалось для него лично, потому что атмосфера вокруг Мальчика-Который-Выжил накалялась с каждым днем. И виноват в этом был не кто иной, как Драко Малфой. The one and only. Вчера на Зельедельях, например, Малфой рассыпал (Гарри был уверен, что не случайно) горсть луковичек белладонны прямо ему под ноги, и медленно присев перед ним на корточки, собрал все до единой. Затем, поднимаясь на ноги, проехался по Гарри всем телом, будто втирал в него свою ауру. Гарри почувствовал себя весьма и весьма странно. У него слегка закружилась голова и резко поднялась температура тела. Приписать это можно было только одному – полами своей робы Малфой передал Гарри какой-то вирус. Посоветовавшись с друзьями, Гарри справедливо решил, что стоит быть настороже, но не успокоился. Не помогало и то, что на этом странное поведение слизеринца не закончилось.
Через два дня за ужином в Большом Зале, Малфой жег Гарри пристальным взглядом серых глаз и проделывал странные вещи со своей пищей. Вместо того, чтобы, как все нормальные люди, отрезать от сосиски кусочки ножом, он взял ее целиком в рот, облизнул языком и всосал внутрь, прежде чем откусить. Затем окунул сосиску в белый майонезный соус и повторил процесс, слизывая стекающие по ней жирные струйки. Гарри снова почувствовал знакомое головокружение и какое-то почти болезненное напряжение внизу живота и между ног. Гермиона заметила гаррино состояние и взволновано спросила, хорошо ли он себя чувствует, потому что у него покраснело лицо и он тяжело дышит. Гарри ответил, что не очень, и показал на Малфоя. Поймав на себе гневный взгляд Гермионы, тот почему-то запаниковал, покраснел и прекратил свои таинственные действия. Гермиона хлопнула рукой по столу. Пора было действовать.
Следующие три дня прошли в тревожном ожидании. Гермиона зарылась по уши в книжную пыль и не вылезала из библиотеки, Рон ходил вокруг Гарри с грозным видом, и не отпускал его от себя ни на шаг, а Гарри... А Гарри болел. Не понятно было, какого сорта заклятие использовал Малфой против юного гриффиндорца, ясно было одно – болезнь прогрессировала. И основные ее симптомы проявлялись почему-то ночью. Спокойные, радостные сны и периодические, но такие привычные кошмары сменились чем-то уж совершенно необъяснимым. В этих новых, не испытанных доселе ни разу за все его пятнадцать лет сновидениях гаррино распаленное тело терзали чьи-то сильные руки, чужие губы зачем-то целовали его грудь и живот (тогда как всем нормальным людям известно, что целовать надо в щеку или в губы, а не куда-нибудь ниже), чье-то тело придавливало его к кровати и вызывало реакцию, которую по всем критериям можно было назвать ненормальной. Гарри стонал во сне, и если его не успевали разбудить, дело заканчивалось плачевно – выстреливавшая из его почему-то твердого пениса липкая белая струя обдавала ноги и живот, и приходилось менять простыни и идти в душ. Если же Рон успевал разбудить отчаянно не желающего приходить в себя Гарри, тот почему-то начинал ненавидеть своего лучшего друга, и ненавидел его добрых полчаса. Все эти события не вызывали сомнений – дело тут темное. Возможно, не обошлось без Вольдеморта.
Ни за обедом, ни за ужином Гарри больше не имел ни одной спокойной минуты. Не говоря уж о Зельедельях. Он обязан был следить за Малфоем, независимо от того, нравилось ему это или нет. При каждом взгляде на слизеринца Гарри испытывал знакомое уже давление и головокружение, иногда помутнение рассудка выражалось в желании потрогать себя ТАМ. Все запуталось окончательно, когда из горы книг вылезла наконец Гермиона и сообщила, что все эти болезненные симптомы означают только одно – половое влечение. Гарри с Роном открыли рот. Уроков, на которых ребятам объяснили бы все, что требуется знать про пчелок и птичек, у них еще не было, и Гермионе пришлось, краснея и запинаясь, разложить перед мальчиками все те сведения, которые она почерпнула из запрещенной секции. Дело обстояло следующим образом – когда живым существам приходит время производить потомство, особи мужского пола реагируют определенным способом на особей женского, и когда происходит слияние половых органов, мужское семя оплодотворяет самку. И ощущения, испытываемые при этом обоими особями, очень похожи на те, что Гарри испытывает во время своих странных снов. Называется это все возбуждением, стимуляцией и оргазмом – именно в таком порядке.
О’кей, это было допустимо. Почти логично. Гарри не понимал одного – ПРИ ЧЕМ ТУТ МАЛФОЙ?!
А Малфой, вероятно, был очень даже при чем, поскольку все эти “возбуждение-стимуляция-оргазм” происходили у Гарри в непосредственной связи со светловолосым слизеринцем. Душевное состояние бедного Гарри резко пошло на ухудшение, он боялся уснуть, боялся спуститься в Большой Зал, боялся ходить на уроки, смежные со Слизерином. Наконец Гермиона сказала, что больше она этого терпеть не может, и послала Гарри под плащом-невидимкой в известную всем проказникам и хулиганам Хогварца Снэйпову кладовую. Рецепт был известен, оставалось только набрать нужных ингредиентов, и Защитное Зелье было бы у них в кармане.
– Так... – тихонько пробормотал Гарри, в последний раз уткнувшись носом в кусочек пергамента. – Семена Папоротника... Rep.. Reprisi... а, черт бы побрал эту латынь!
Гарри подошел к стенду, на котором теснились в ряд бутылки и банки ингредиентов, начинающихся на букву “R”. Папоротника с нечитабельным названием не было. Вот уж непредвиденное препятствие! Что бы у Снэйпа и не нашлось такой простой дикой травы! Гарри поднялся на цыпочки, пытаясь заглянуть на самую верхнюю полку, вытянул свободную руку и слегка раздвинул стоящие там стеклянные сосуды... Вон он! Ура! В самом дальнем углу гаррина лампа осветила пузырек с наклейкой – по-английски слово “Папоротник” и дальше это “Reprisicati”… Он потянулся к пузырьку, вытянулся как можно выше и схватился за узкое горлышко...
...одновременно смахивая с полки половину всех остальных ингредиентов, начинающихся на “R”. Медленно, будто в кошмарном сне, падали, сверкая в неясном свете лампы, бутылки, банки, пузырьки, игриво переворачиваясь в воздухе, пока не врезались одно за другим в каменный пол своим стеклянным брюхом и не разбивались на тысячи мелких осколков...
Гарри задрожал от ужаса, будто мышь в мышеловке, от звона разбивающейся посуды у него заложило уши, волосы дыбом встали на затылке... Гарри знал, что от такого грохота проснулся не только Снэйп, личные покои которого находились прямо за стеной в подземелье, но и пресловутые мертвые в могилах. И он оказался прав.
Ибо только-только он успел прийти в себя и запахнуть плотнее плащ-невидимку, как дверь, ведущая Снэйпу в апартаменты, распахнулась, и оттуда... в темном длинном халате, свисающем с плеч, жмурясь на зажегшиеся при его появлении факелы и совершенно по-хозяйски оглядывая кладовую сквозь еще не вполне разлепившиеся ото сна веки вышел... ДРАКО МАЛФОЙ. Гарри еле слышно пискнул от изумления.
– Мыши, – уверенно произнес Драко, обратив свой ленивый взор на беспорядок, царящий под полкой с ингредиентами на букву “R”, и зевнул. Затем прошел к тому месту, где стоял, замерев и даже не дыша, бедный Гарри, наклонился у самых его ног (опять!), сел на корточки и поднял один из осколков. Понюхал. При этом халат, явно пошитый не для тонких плеч Драко Малфоя, скользнул вниз и обнажил его бледную, гладкую спину, с чуть выпирающими по-мальчишески лопатками. От Малфоя пахло чем-то таким, от чего у Гарри немедленно закружилась голова.
– Невидимки, – провозгласил Малфой. – Сев!
СЕВ?! СЕВ??!!!!
Гарри чувствовал себя так, будто прирос к земле ногами.
– У тебя опять завелась эта гадость!
Драко брезгливо отбросил осколок в сторону (Гарри поблагодарил всех Богов во вселенной, что не в его сторону) и поднялся на ноги, завязывая покрепче пояс норовящего упасть во второй раз халата.
– Что-нибудь разбилось? – раздался густой, до ужаса знакомый голос из-за полураскрытой двери. Малфой усмехнулся.
– Спроси лучше, что не разбилось.
До Гарри донесся явственный скрип пружин и недовольное ворчание.
– Где мои тапки?
Драко кинул взгляд на свои обутые в огромные черные шлепанцы ноги.
– У меня!
– Замечательно.
Шлепанье босых ног по каменному полу, и в дверях появился очень сердитый и очень заспанный профессор Зельеделий, одетый, а вернее – раздетый, в длинную серую простыню, обернутую вокруг пояса. Если бы Гарри смел, он бы ахнул. Но от какого-то бессмысленного оцепенения, охватившего его, он даже не смог как следует открыть рта. Кто бы мог подумать, что у Снэйпа есть тело!
Профессор взглянул на разгром вокруг малфоевых ног, на закутанного в свой собственный халат юного слизеринца, и поморщился, точно от боли.
– Проклятые животные!
Малфой пожал плечами.
– Да ладно, Сев, не нервничай. Я тут завтра все приберу.
Профессор Снэйп поворчал еще немного, на что Драко рассмеялся, прошелся по комнате с самым независимым видом, вихляя бедрами и манерничая, видимо, зная, каким образом поднять Снэйпу настроение. Снэйп действительно слегка искривил губы, что могло означать либо усмешку, либо ухмылку, а в конечном итоге – поднявшийся тонус, и хлопнул Малфоя по заднице. На что Драко не обиделся, а подождав, пока профессор развернулся, чтобы вернуться в комнату, разбежался и запрыгнул ему на спину легким движением играющего котенка. Снэйп, даже не поморщившись, подкинул Драко поудобнее, просунув руки ему под коленки и распрямился. Малфой обвил руками его голую шею.
– Иногда мне становится интересно, мистер Малфой, осталось ли в вашем лексиконе такое понятие, как стыд? – поинтересовался профессор Снэйп, направляясь обратно в спальню вместе с Драко, уютно устроившимся у него на спине. Дверь осталась приоткрытой.
Гарри вспомнил, что нужно закрыть рот. Еще несколько минут ушло на то, чтобы собрать покинувшие его силы и сделать шаг. И шаг этот был сделан совсем не туда, куда следовало...
– Се-е-е-в...
Никогда в жизни Гарри не подумал бы, что высокомерный и всегда такой сдержанный слизеринец может ТАК обалденно стонать. Драко лежал посреди огромной кровати, Снэйпов халат распахнут по всей длине его тела, голова запрокинута назад, бледная нижняя губа прикушена острыми жемчужными зубками... Сам профессор медленно водил по его безволосой груди длинными, густыми волосами. Гарри мог поклясться, что он чувствует их шелковое прикосновение на своей собственной груди. Непроизвольно сжав руки в кулаки, он обратил внимание на то, что Драко сделал то же самое.
Неожиданно, будто разозлившись на что-то, Снэйп схватил зубами сосок. Драко выпустил сквозь зубы прерывистый вздох и жалобно прохныкал:
– За что?
Снэйп ухмыльнулся.
– Только не говори мне, что тебе не понравилось, Малфой, – и он лизнул обиженное место кончиком своего змееподобного языка. Драко охнул и подался вверх, а Гарри почувствовал, что все его жизненные силы устремляются в одно очень интересное место.
– О, пожалуйста...
Профессор подтянулся на руках вверх и захватил губами нежную мочку уха мальчика. Драко издал тонкий, нежный стон, от которого у Гарри неожиданно ослабли ноги. Он облокотился о дверь, борясь между двумя противоречивыми желаниями – закрыть глаза, чтобы как следует насладиться этими божественными стонами, или оставить их открытыми, чтобы не пропустить ничего из того, что происходило в комнате.
Что, в самом деле, делают эти двое, и какое все это имеет отношение к Гермиониному рассказу, Гарри так и не решил. Он попробовал расфасовать увиденное соответственно полученной информации: 1. Сексом занимаются для продолжения рода. 2. Сексом занимаются особи противоположного пола. 3. Профессор Снэйп и Драко Малфой занимаются сексом. 4. И тот, и другой одного пола, причем мужского, если, простите, вигвам на простыне, обмотанной вокруг пояса профессора и гордо вздымающийся член Драко хоть о чем-то говорят.
Оставался вопрос – зачем Драко Малфой и профессор Снэйп занимаются сексом? Может, профессор хочет ребеночка? Гарри представил себе Драко, кормящего грудью младенца с длинным носом и длинными же черными волосами. Абсурд. А может...
– Оххх...
Гарри открыл глаза и понял, что пропустил, занятый никому не нужными теоретическими рассуждениями, очень важный этап в продвижении двух слизеринцев по направлению к незаконному половому акту. Но то, что он все-таки увидел, вознаградило его за упущенные моменты целиком и полностью. Все еще убеждая себя в том, что он здесь исключительно ради эксперимента, Гарри подошел ближе, стараясь ступать как можно тише. От неожиданно близкой перспективы у него перехватило дыхание...
Драко лежал все так же на спине, раздвинув длинные, стройные свои ноги, создавая между ними достаточно места, чтобы вместить профессора Снэйпа, одна штука. И в этот самый момент, когда Гарри посмел открыть глаза, данный профессор опускал голову, погружая малфоеву эрекцию прямо себе в горло. У Гарри закружилась голова, и рука непроизвольно потянулась к своему собственному страдающему пенису. Будто в замедленном действии, на его глазах происходило чудо – каким-то непостижимым образом, дюйм за дюймом, вся не по возрасту длинная, розовая эрекция юного слизеринца исчезала в глотке у профессора. Вероятно, действо это было исполнено профессором не в первый раз, поскольку невозможно было представить себе, как такое возможно без должного профессионализма. Но это было уже не важно.
Снэйп закопался носом в бледные кудряшки у Малфоя между ног и так замер, закрыв глаза и производя внутри рта какие-то движения языком. У Драко дернулись и распались дальше вширь тонкие колени в квиддичных ссадинах, а пальцы вцепились в длинные черные патлы.
-Ну же... ну... же... – выдохнул Драко, но Снэйп сердито отбросил его руки в стороны и промычал что-то с полным ртом. Вероятно, мычание это, будучи произведено вокруг возбужденного органа, имело чрезвычайно приятный вибрирующий эффект, потому что Драко вдруг забросил свои отчаянные попытки управлять Снэйповой головой, и, откинувшись на подушки, провыл нечто, весьма похожее на “Еще” и “О, Господи..”. Гарри понял, что не может оторвать взгляд от его перекошенного страстью лица и замутненных, полузакрытых глаз. И еще он понял, что скоро сдерживаться будет поздно. Неожиданно трудно стало просто тихо дышать, и Гарри нужно было прикладывать уйму усилий к тому, чтобы не выдать себя прерывистыми вдохами и выдохами.
Снэйп наконец сделал головой движение вверх-вниз, Драко заскулил и залепетал скороговоркой:
– Еще, о... еще, ооо... ну же, Сев, пожалуй...ста... а...аххх...
Снэйп начал двигаться в медленном, но устойчивом темпе, и через несколько минут Драко уже стонал не переставая, лихорадочные мольбы сливались в неразборчивую ленту бессвязных звукосочетаний... Снэйп перенес вес тела на правую руку и опустил левую куда-то ниже, куда-то ПОД Малфоя. Драко неожиданно поднялся на локтях, раздвинул ноги ну просто невыносимо широко, и так замер, будто прислушиваясь к собственным ощущениям. Рука профессора двинулась глубже, и Драко вскрикнул и забился в сотрясшей его долгой дрожи.
“Что они делают...?” – подумал Гарри, но мысль эта была неотчетливой, неясной и в конечном итоге не важной, потому что все, на чем было сосредоточено его молодое тело, было невероятно быстро приближающийся, обещающий быть сильным оргазм, до этого известный Гарри только лишь из мокрых снов.
Снэйп возобновил свои оральные действия, синхронно с движениями руки, и Драко зашелся в стонах, бессвязных ругательствах и тихих вскриках. На лбу и на высоких скулах шестиклассника выступили жемчужные капли пота, и светлые волосы тут же прилипли к бледной коже.
– Северус, – каким-то странным, неожиданно четким голосом произнес Драко, и Снэйп, видимо, знакомый с этой интонацией и определяя ее как индикатор своих действий, всосался в головку Малфоева пениса, и одновременно задвинул руку куда-то ну совсем уж глубоко.
– О, Северус, – произнес Драко все тем же голосом. – Я... аххх... я... Боже, кончаю, Сев, кончаю, о... Сейчас, сейчас, аххх!!!
И Драко выстрелил бедрами вверх, так что член его исчез у Снэйпа в горле по самое основание, и крикнул так громко, что у Гарри заложило уши.
– Что... это... – успел подумать Гарри прежде чем буря, извержение вулкана и всемирный потоп сразили его наповал. В панике он схватился руками за свою пылающую плоть через ткань штанов и попытался сдержать то, что имело место быть. Но все было бесполезно, гаррины руки только добавили недостающего оргазму трения и, беспомощно содрогаясь и сжимая ноги, Гарри кончил.
Падая на колени, он успел почувствовать, как липкая струя стекает вниз по его ляжке, и рука его через штанину втирает влагу во все еще чувствительный орган. Фрикция возобновилась, и Гарри почувствовал, что все начинается сначала. От этого нового удовольствия он совсем уж потерял голову, и, повалившись на бок, заскользил рукой вниз-вверх по своей нашедшей второе дыхание эрекции. Промокшая ткань ласкала возбужденную кожу, прижатая к телу, будто перчатка, приближая второй за последний десять секунд оргазм... Гарри нетерпеливо заскулил, забыл обо всем на свете. Где-то сверху тихо ахнули, но ему уже было все равно. Близко... Близко... Он задержал дыхание, боясь потерять ощущение... И почувствовал себя почти ТАМ, почти на самом пике наслаждения...
– Поттер.
…боясь пошевелиться, ибо любое движение означало конец половым удовольствиям
и начало осознания того, чего же он натворил. А именно – кончил, и еще
раз почти что кончил в спальне у профессора Снэйпа, подглядывая за тем,
как профессор берет в рот у Драко Малфоя.