Узел Избранных

Автор: Eire
Бета: Ольга Каленик
Pairing: Драко/Гарри, Драко/новый персонаж, Гарри/Джинни, Снейп/новый персонаж
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, action/adventures
Краткое содержание: после окончания Хогвартса прошло несколько лет, а о Волдеморте ни слуху ни духу. Об опасности забыли все, кроме Драко Малфоя... А зря.
Предупреждение: смерть персонажа, насилие, нецензурная лексика. Гет.
Дисклеймер: все, что не мое, принадлежит Ей. Мне принадлежат Сиринга, авроры и вампиры, Себастьян Снейп принадлежит моей подруге Инне, Анна Бонни и Мэри Рид принадлежат истории.
Размещение: с разрешения автора.

Я сорвал этот вереск лиловый
Осень кончилась, значит в путь
На земле нам не встретиться снова
Запах времени вереск лиловый
Но я жду тебя
Не забудь

Гийом Аполлинер, "Прощание"

Глава 1. Взгляд не-мертвого

Precious and fragile things
need special handling
My God what have we done to you?

We always tried to share
the tenderest of care
Now look what we have put you through

Things get damaged
Things get broken
I thought we'd manage but words left unspoken
Left us so brittle
there was so little left to give

Depeche Mode, "Precious"

Меня зовут Драко Малфой. Я волшебник и некромант в сорок первом поколении, но, боюсь, последний в роду. Я молод и красив, любим и счастлив: с некоторых пор моя жизнь круто изменилась. Но вы не сможете узнать обо мне больше того, что я сочту нужным рассказать здесь, даже если очень захотите это сделать. Мое имя вымарано магическим миром из всех документов; уничтожены все газеты, где оно когда-либо упоминалось. Самого замка, в котором я жил, больше не существует.
Меня считают убийцей.
Меня считают убийцей, хотя это не совсем верно. Моя жена как-то сказала, что любовь, во имя которой ты готов убить, хуже ненависти. В этом я с ней не согласен. Я многих убил, чтобы спасти ее, и сделал бы это снова.
Официальная версия лжива, ведь те, кто ее создал, всего-навсего подхватили утку, пущенную моей женой и Гермионой Грейнджер. Справедливости ради должен сказать, что я сам одобрил это. Ведь для меня это не имело значения, более того, я даже хотел, чтобы обо мне как можно скорее забыли. Кто станет горевать об убийце и предателе? Хотя Себастьян, один из лучших моих друзей (кстати, ничуть не удивлюсь, если ему на шею, сводя с ума бедняжку Антонию, гроздьями вешаются девицы, - он, видите ли, задался целью покорить мир глэм-рока, что не могло не удаться этому обаятельному сорванцу. Словом, если хрупкий черноволосый юноша под каким-нибудь ласкающим слух псевдонимом не сходит со страниц глянцевых журналов, то это наверняка он), считает, что плохие парни - это сексуально. Во всяком случае, есть свои плюсы в том, чтобы быть чертовски сексуальным трупом.
Так или иначе, но меня больше нет. Я мертв, мертв для этого мира, окончательно и бесповоротно. И не жалею. Но было бы черной неблагодарностью предать забвению все случившееся, хотя я уверен, что моя бесценная жена просто-напросто насует мне по шее, если узнает, что я взялся за перо. Но я хочу рассказать и о ней тоже. Она того заслуживает.
Если быть абсолютно честным, то я не уверен, где началась это история. Теперь, долгими вечерами, когда закат пригоршнями рассыпает алые блики по моей комнате и огонь потрескивает в камине, я тянусь за новым пером и спрашиваю себя - а было ли это на самом деле? Все происшедшее кажется невероятным - и мой нынешний покой только подчеркивает это.
У меня есть то, о чем я всегда мечтал - любимые объятия, громкое молчание двоих, которые дорого заплатили за то, чтобы быть вместе. Я много и часто ошибался, а иногда был откровенной сволочью. Не буду лгать, что исправился. Но я заслужил свое право говорить правду.
Потому что всему на свете приходит свое время.

Начало дня не внушало оптимизма. Моя подружка, Каро Прада, разбудила меня тычком в бок. В последнее время она была не слишком-то мной довольна, но кое-где я понимал ее - в конце концов, кому понравится, что твой парень бисексуал, да к тому же и не думает этого скрывать?
Ладно, я привираю, дело было не в этом, хотя Каро использовала этот довод как решающий в наших ссорах.
- Ты меня позоришь, - кричала она. - Надо мной смеются все родовитые маги страны! Что бы сказал твой отец!
Мой отец к тому моменту уже ничего не мог бы сказать по данному поводу. Люциус Малфой погиб при взрыве Азкабана, когда пытался выбраться на волю еще с полутора десятками Пожирателей. Что пошло не так - не знаю, но вполне вероятно, что он так и не понял, что Господин ему не поможет, что он солгал, чтобы таким образом избавиться от того, кто потерпел неудачу и замарал его знамена. Отец в своей самоуверенности наверняка даже не рассмотрел подобный вариант.
Я до сих пор не могу привыкнуть, что отца нет больше в живых. Сыновняя любовь, быть может? Моя жена говорит, что ее отец научил ее очень важной вещи - как не надо воспитывать детей. Впрочем, я отвлекся...
Все же я любил его. Все же. Да. Семья для Малфоев - что-то вроде святыни, если, конечно, допустить, что у поколений и поколений предков вашего покорного слуги вообще было представление о святости. Крепость в крепости, ощетинившиеся пушками башни, слои и слои древних заклятий, вплетенных в нашу кровь. Вы не догадывались, что Малфои боятся? Ну, разумеется, какой представитель столь древней фамилии признается, что живет в страхе? Потому что даже сквозь броню гордыни моего отца проглядывал страх. Причина была до неприличия проста - Малфои не были британцами по происхождению. Тысячу лет назад они приплыли на острова вместе с Вильгельмом, нормандским герцогом, а проще говоря - Гильомом Ублюдком, которого искренне презирали, что, впрочем, не мешало им его использовать. Они довольно быстро оставили вульгарную, по их мнению, военную службу, обросли связями (древнего кельтского происхождения маги все еще не могли оправиться от англо-саксонского нашествия и были рады любому пришельцу, который дал бы им возможность восстановить силы. А уж денег и запрещенных заклятий у Малфоев всегда было в избытке, - я не удивлюсь, если кое-какие именно они в Британию и привезли), основали новое родовое гнездо.
При чем здесь страх, спросите вы? А вы когда-нибудь думали, почему на Альбионе замолчали деревья, почему эльфы угодили в рабство, почему гоблины скатились до положения слуг homo sapiens? Почему люди перестали бояться троллей и великанов, почему смогли едва ли не приручить драконов - в особенности, гордых валлийских? Нет? Так подумайте. У кого хватило бы поистине Люциферовой гордыни, ненависти и, самое главное, средств, чтобы все это провернуть? Не догадываетесь, почему мой отец так бушевал после того как на третьем курсе меня клюнул гиппогриф? Да потому что он не переносил "выродков волшебного мира", так он их называл. И он их боялся. Боялся мести. Вы когда-нибудь смотрели в глаза дракона? Так посмотрите.
Впрочем, я отвлекся. Мой отец действительно погиб, когда мне было лет восемнадцать. Взрыв не оставил от магической тюрьмы ничего, кроме кирпичной пыли и ошметков человеческого мяса. Разрушения такой силы невозможно совершить без помощи магии. Мощной темной магии.
Отец, как и другие осужденные Пожиратели, надеялся на помощь Лорда, - ведь он дал слово! И напрасно. Мы заканчивали Хогвартс, а он был тише воды, ниже травы. С момента памятной потасовки в Министерстве Магии прошло почти три года, и ничего, кроме слухов, авроры не могли нам предложить. Лорд собирал силы, - это понимали все, но, очевидно, он избрал новую тактику. Сначала магические существа, потом магглы - нет, это ему наскучило…
- Вставай, - Каро наградила меня еще одним тычком. - Твоя пресловутая работа ожидает тебя. Кроме того, тебе сова.
Мерзавка. Я сел, злобно блестя на нее глазами.
- Слушай, Каро, для того чтобы меня разбудить, совсем не обязательно распускать руки.
- Еще как обязательно, - ощерилась она. - Конечно, если ты настаиваешь, я могу применить магию, - она поигрывала палочкой.
- Это пошло.
- Возможно, но это удерживает меня от членовредительства. Вставай.
Я пожал плечами. Ни одной женщине я не позволял говорить с собой в таком тоне, но Каро… Она в некотором роде заслужила это право. Дело было не в том, что я почти в открытую изменял ей. И не в том, что она была красива, а она действительно была весьма привлекательна, - настоящая южанка, в ней текла греко-итальянская кровь, - смуглая, черноволосая и черноглазая, изящная, как выточенная из дорогого сорта дерева статуэтка. У нее были пальцы пианистки и брови, смахивающие на двух улиток без раковин. И она была ревнива, как почти что любая южанка.
Мы познакомились в Неаполе, куда мне удалось ненадолго вырваться, и я был просто очарован ей. Она была младше меня на год, окончила местную магическую школу и училась на археолога, ее интересовали магические артефакты. Не задумываясь, я привез ее с собой. И, как выяснилось, зря. Она полностью подпадала под тот стереотип пламенной итальянки, для которой на первом месте - семья, а уж потом все остальное. И если мои увиливания от брачных уз она еще как-то могла если не понять, то хотя бы терпеть, то с моими изменами и моей работой она мириться точно не собиралась. Каро мне действительно очень нравилась, но наши отношения трещали по швам.
Работа. Ох, дементор сожри эту работу. Наверное, эмоции были явно написаны на моем лице, потому что Каро сказала уже немного мягче:
- Я ведь все вижу, Драко. Брось это, ты ведь сам этого хочешь.
- Это ничего не меняет, Каро, тебе это прекрасно известно.
Она раздраженно фыркнула и тряхнула кудрявой головой:
- Я тебя предупреждаю, Драко, предупреждаю в последний раз: делай что хочешь, но, вернувшись однажды домой, ты можешь меня не найти.
- Что ж… - я поднялся и набросил на плечи халат, - ты вправе это сделать. В таком случае, Каро, прими мою благодарность - мне было хорошо с то…
Она влепила мне пощечину. Замечательное начало дня. Теперь придется накладывать косметические чары.
- Ты… ты… - она задыхалась от ярости, - циник, вот ты кто! Как ты смеешь говорить мне такое!
- Каро, прошу тебя, прекрати это. Только не надо утверждать, что отдала мне лучшие годы жизни.
- Я не… - она начала заикаться… - Да как ты… - она подступала вплотную с явным намерением вцепиться мне в лицо.
Всегда мечтал подраться с разъяренной женщиной в семь утра.
- Каро, - я поднял руку, - успокойся. Я сказал правду. Мне действительно было хорошо с тобой. Да, у нас разные характеры. Я не так пылок, как ты. Я знаю, что ты считаешь меня сукиным сыном - потому, что я не уделяю тебе столько внимания, сколько тебе хотелось бы. Но уж таков я есть. Не пытайся меня переделать.
Она возмущенно фыркнула и унеслась прочь, взмахнув юбкой. Я вздохнул: что ж… Еще одной пассией меньше, Драко Малфой. Этого следовало ожидать.

Я работал в довольно престижном отделе Министерства магии - разбирал, сортировал и переводил свитки Александрийской библиотеки. То немногое, что удалось вытащить из пожара, устроенного христианами-фанатиками, ценилось превыше большинства древних артефактов. Свитки хранили жемчужины мудрости более древней, чем античная, и допускали к ним далеко не всех. Почему допустили меня, сына самого знаменитого из Пожирателей смерти, спросите вы? Потому что Дамблдор решил, что "бедному мальчику надо дать шанс", хотя на самом деле я уверен, что старый козел просто хотел за мной приглядывать. Он был великий интриган, наш директор.
Я не жаловался, и чтобы там ни говорила Каро, вовсе не эта работа приносила мне такие мучения. Моя подружка считала, что именно отсутствие по-настоящему высокой цели в жизни (достойной Малфоя, разумеется) и скучное бумагомарательство вынудили меня искать новых впечатлений. По ее мнению, я был в этом неизобретателен: искать их, кочуя из постели в постель, Каро считала занятием вульгарным. Она полагала, что бисексуальность есть лишь проявление внутренней нерешительности, а в моем случае еще и избалованности. Я мог позволить себе переспать с любым магом, и это меня испортило. Бедная девочка. Не сомневаюсь, сделай я ей предложение, все трения были бы забыты, и моя новоиспеченная жена с готовностью закрыла бы глаза на все мои короткие приключения-развлечения. Семья превыше всего, даже если она держится всего лишь на обручальных кольцах... Иногда мне искренне хотелось рассказать ей об истинной причине своих страданий, но… Вечное но. Я не мог этого сделать, да и Каро не подходила на роль исповедника.
Я ненавидел тот день, когда сам, благодаря дурацкому недомыслию и - тут Каро была на сто процентов права - собственной гордыне и глупости - попал в умело расставленные сети. Чтоб его. Конечно, Темный Лорд не мог не выступить в роли "утешителя", ну, разумеется, как можно, Драко, твой отец погиб, как жаль, какая потеря, да, конечно, прости, я знаю, что портключи - не самое приятное средство передвижения, как ты, мой мальчик?.. Да, да, я все понимаю… Но ведь ты хочешь стать достойным его памяти? - ублюдок разговаривал со мной, как с сопливым несмышленышем, - Правда, юный Малфой?
Я смотрел на него и боялся, что меня вывернет. Тогда мне впервые пришла в голову мысль - о Господи, да неужели вот этот вот урод стоил того, чтобы за него умереть? С легкой руки Поттера вся школа знала, что он полукровка, но я не желал этому верить. Не могли же самые родовитые маги Британии так ошибиться, пойти за подобным недоноском?.. Ведь не могли же?..
Мне было всего семнадцать, и я, как это ни глупо звучит, верил в то, что моя судьба станет просто исключительной, насыщенной, яркой. И именно в тот чертов день все мои мечты пошли прахом.
- Дитя мое, - не будь он Темным Лордом, а я Малфоем, я бы поверил мягкости его тона, - ты ведь не допустишь, чтобы смерть твоего отца сошла с рук виновным?
Что я мог сказать? Мстить за отца не было ни малейшего желания. И вовсе не из-за отсутствия нежных сыновних чувств, а потому, что я давным-давно понял, что могут сделать с человеком месть и ненависть. Половину сознательной жизни я потратил на нее. Но… Отказаться?.. Ох, как мне хотелось сделать это. Но я был Малфоем. Самым, черт побери, богатым и родовитым волшебником во всей Англии. И я, разумеется, ответил:
- Вы очень проницательны, Господин. Тень моего отца не должна остаться неотомщенной. - А чтоб их, эти высокопарные фразы. Ритуал.
- Я так и знал, - радостно улыбнулся он. - Ты сын своего отца, Драко. Я искренне надеюсь, что ты заменишь его…
- То есть… - я мало-помалу начал понимать, куда он клонит.
- То есть станешь моей правой рукой.
О НЕТ!!! Только не это!
Я знаю, что это довольно сложно понять, - Драко Малфой ведет себя как испуганный дикий кот на приеме - кто бы мог подумать! - у самого Темного Лорда! Разве не об этом - власти, уважении, почитании - мог мечтать такой, как я? В чем тут дело? Неужели мне было страшно?!
О да, было, и еще как! Самое смешное, - меня не покидало ощущение, что я совершаю ошибку - чудовищную, непоправимую. Самую страшную ошибку в жизни. И это противоречило всему, чему меня учили. С самого детства отец готовил меня к будущему величию, к всеобщему восхищению. С первого курса Хогвартса я, надежно опекаемый старым приятелем отца Северусом Снейпом и им же понукаемый, стал звездой собственного факультета. Я был уверен, что родился повелевать - что и делал с успехом. Лишь двумя людьми я не мог управлять - отцом. И...
- Правой рукой?..
- Ну, разумеется, мальчик мой. Я полагаю, ты не откажешься от чести носить мой знак, принять мою метку, которая будет выделять тебя среди остальных, свидетельствовать о твоем особом положении?
Черррт… Так я и знал. Нет, только не подумайте, что я не был настолько честолюбив, чтобы отвергнуть саму мысль о вхождении в состав круга Избранных. Но неужели для этого надо уродовать свою руку этим омерзительным клеймом?
Конечно, будь жив отец, моего мнения на сей счет никто бы и не спросил. Но он покинул этот лучший из миров - и в тот момент я думал об этом едва ли не с облегчением.
- Мой мальчик?..
- Господин…
Он чуть сдвинул брови. Так, спокойно, не паниковать...
- Господин, прошу, выслушайте меня. Думаю, профессор Снейп вряд ли смог рассказать вам все, он многого просто не знает... После вашего возвращения и событий позапрошлого года в Министерстве семьи ваших самых преданных слуг находятся под постоянным подозрением. С момента ареста отца Мэнор обыскивали не менее десяти раз, причем весьма цинично - проверили даже склеп...
- Надеюсь, им там понравилось? - глаза Лорда загорелись недобрыми огоньками. Он не дал мне ответить, - я любил это место, мальчик мой. Твои предки, насколько мне известно, сделали исключение только для меня, позволив свободно прогуляться по месту своего упокоения...
Ага, как же. Если и позволили, то только потому, что ты и сам труп.
- Всего один раз, - продолжил я, - но, поверьте, Господин, с замка до сих пор не снято наблюдение. Я не смогу быть вам хорошим слугой, если меня бросят в Азкабан по подозрению...
- Да, да, я понимаю, - нетерпеливо перебил меня Волдеморт. - Я понимаю, к чему ты клонишь. И не могу тебя винить за это - ты ведь и впрямь остался последним в роду и не можешь рисковать своей судьбой. Но тень твоего отца требует крови, и ты должен утолить ее жажду, хорошенько послужив мне.
Оказывается, ублюдок уже знал, что я буду сопротивляться Метке, и подготовил запасной вариант. Ему нужны были люди - верные, надежные, исполнительные, - для выполнения контрразведывательных поручений. Задание, предназначенное для меня, заключалось в следующем:
Как известно, все родовитые маги обладают уникальным генокодом, в котором, среди прочего, зашифрованы присущие данной семье магические способности. Некоторые из них довольно распространены, как, например, дар вызывания дождя, дар телепатии или дар призыва какого-либо вида животных. Но есть и архисложные, вроде дара сновидений, дара создания иллюзий или дар замораживания времени. Так или иначе, чистокровные маги определенной страны (в данном случае - Британии) составляют что-то вроде незримой сети волшебной энергии. Полукровки и колдуны из магглов - как узор на покрывале, тканую основу которого составляем мы, чистокровные, вросшие корнями в эту землю. Разумеется, в рядах магов всегда был и будет разлад, но Лорд изобрел способ, как обойти все противоречия и поставить способности родовитых волшебников, всех без исключения, себе на службу. Гениально просто. Кто-то должен был взять образцы крови каждого из них, чтобы восстановить полотно и сплести его заново при помощи высшей магии, которой владеют вампиры. На это не требовалось согласие чистокровных. А если они ничего не заподозрят - вообще идеально. На мой неосторожный вопрос, какой способ действий предпочтителен для выполнения такого рода заданий, Лорд ласково улыбнулся:
- Ты очень красив, Драко. У тебя не должно возникнуть проблем.
Это была одна из тех ситуаций, когда тебя оскорбляют - и ты предпочитаешь промолчать вместо того, чтобы дать достойный ответ. А потом всю жизнь жалеешь, что не пустил в ход кулаки.
Задание было сверхсложным, если не сказать невыполнимым. Но, с другой стороны, я надеялся, что после того, как я выполню порученное, Лорд меня отпустит и будет призывать лишь время от времени, скажем, на важные совещания или что-нибудь в этом роде. А если и нет, я найду способ вывернуться. В конце концов, на то я и Малфой, чтобы находить лазейки. Глупо? Не то слово.
Это было утомительно - в перерывах между основной работой я мотался по всей Британии, временами забираясь в чудовищную глушь, неделями отыскивая следы какого-нибудь наполовину угасшего древнего рода. Взять кровь у родовитого слизеринца не представляло особых проблем: со многими у меня прежде был секс, и мало у кого не загорались глаза при напоминании об этом. Сама процедура была, в общем-то, несложной, крови требовалось совсем немного, но взять ее надо было незаметно. Лорд не простил бы мне промашки, об этой операции не должна была узнать ни одна живая душа. Именно поэтому я шел на разные уловки: молодых магов соблазнял и во время постельных упражнений до крови прокусывал кожу; взрослым втирался в доверие (что каждый раз вызывало во мне волну непреодолимого отвращения к себе) и либо подливал Зелье Счастливых Сновидений, либо использовал безмолвное заклятие Очарования и многие другие трюки, известные подчас только слизеринцам. Некоторые, к моему прискорбию, откровенно грязные. Догадываетесь? Во всем этом была своя система с двумя незыблемыми правилами. Каждая следующая жертва должна была проживать не ближе ста миль от предыдущей - это раз. И второе: во время забора крови жертва должна была испытывать такое наслаждение, чтобы, во-первых, не обратить внимания на мои действия, а, во-вторых, не испортить качество образца гормонами вольного или невольного страха. Это условие было обязательным, Лорд пояснил, что взятая против воли кровь будет впоследствии сопротивляться заклинанию. В самом крайнем случае, если объект был или слишком стар, или слишком подозрителен, я использовал легкие чары привлекательной юности. Не совсем легальные, потому что они немедленно вызывали у жертвы прилив нежных родительских чувств. А остальное было делом техники. За трапезой я применял простенькое безмолвное заклятие, заставлявшее жертву поперхнуться и закашляться. Порезы при этом были не редкостью...
Всегда безупречный внешний вид и изысканная учтивость, легкая улыбка - в подавляющем большинстве своем маги Британии возгордились и измельчали, оплыв жиром самомнения. Они никого не боялись, кроме Сами-Знаете-Кого, да и тот многим представлялся едва ли не мифом, в крайнем случае - ночным кошмаром. А против такого лучшее оружие - подушка. Никто не принимал безукоризненно вежливого и почтительного по отношению к старшим юношу за шпиона Волдеморта. Достаточно было сказать, что я ищу одного из дальних родственников моего двоюродного прадеда - а тот происходил из рода Алеви, и был повсеместно обожаем и чтим за редкую доброту, - и волшебник постарше растекался лужицей у моих ног. На самом-то деле причина такой слюнявой радости была до смешного проста: никто из них не отказался бы от чести стать далеким родственником Малфоев.
Не знаю, как я выжил и не сошел с ума.
Этот Сизифов труд длился не менее четырех лет. Временами Лорд призывал меня, чтобы выслушать отчет о проделанной работе, довольно улыбался и отпускал с миром. Он не торопил меня - конфиденциальность прежде всего. Список чистокровных волшебников мало-помалу таял, и в один прекрасный день я сообразил, что для завершения мне не хватает крови всего двух магов. Один из них не был чистокровным, но важность его крови для Лорда было трудно переоценить. Гарри Поттер, его несравненное аврорское высочество, надежда магического мира, мой заклятый враг, источник моих бед, с которого и началась история, зашвырнувшая меня в глубины ада.


Каро есть Каро, она сдержала свое обещание и, собрав вещи, ушла, не удостоив меня на прощание даже кивком. Не могу сказать, действительно ли меня расстроил ее уход. Скорее наоборот, но настроение от этого не улучшилось. Надо мной, как Дамоклов меч, нависла проклятая необходимость добыть кровь самого знаменитого аврора на свете. Что перед этим разрыв с очередной подружкой?
Я чувствовал себя каторжником с прокованным к ноге ядром. Что делать? И, самое главное - как? Как во всем огромном Министерстве найти Гарри Поттера, если, он, разумеется, не на очередном задании? Офис авроров? Да эти ребята ни секунды не могут на месте посидеть спокойно. Но, даже если мне это удастся, как обмануть этого параноика? Как отвлечь его? Как?
Я сидел в своем кабинете, переводя свиток, в котором шла речь о племени детей Лилит, то бишь о вампирах, но никак не мог сосредоточиться. Каро... терпеть не могу скандалов, надо же было вывести меня из себя... Поттер. Что же делать? Я поминутно поглядывал на часы, но серебряные стрелки словно задались целью запытать меня до смерти. И вдруг...
...Это было похоже на магическую атаку изнутри. Непрямой приказ на клеточном уровне. Промежуток времени между тем мгновением, как его слышишь, и моментом, когда осознаешь его как собственное страстное желание, настолько мал, что шансы не пойти, куда тебе велят, равны нулю.
Я зажмурился и сжал виски ладонями. Голову наполнил гулкий шум, сменившийся оглушающим звоном, словно кто-то молотком рвал струны фортепиано. Откуда-то я знал, что последует за этим. И не ошибся.
Я почувствовал, что ни секунды больше не могу находиться в этом месте. Паническая, неконтролируемая жажда бегства на грани с приступом шизофрении. Внезапно мою грудь словно сдавила ледяная ладонь, в сердце вонзился десяток колючек, к горлу подкатила тошнота. Надо было бежать. Клянусь, в тот момент я не думал вообще ни о чем, кроме бегства, так плохо мне было. Перед глазами роились золотые мушки. Я выбрался из-за стола, хватаясь за полированную поверхность, скрипя пальцами, рухнул на пол. Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы подняться. Но, когда схлынула боль, я, все еще на ватных ногах, встал и побежал к двери.
Мне надо было распахнуть ее, надо было выбраться из этого покрытого тысячелетней пылью человеческой гордыни комнаты.
- … Держи хвост пистолетом, приятель. У тебя же отпуск!
Неразборчивое бормотание в ответ.
Я со свистом втягивал в легкие воздух. Полутемный коридор оказался настоящим раем.
- Да не дури ты. Вернешься домой, отоспишься, отъешься… Приведешь в порядок половую жизнь…
- Вот именно, - присоединился второй голос. - Бывали мы и в переплетах похуже этого. Подумаешь, пара древних проклятий! Проще попкорна.
Я чуть поморщился. Это были авроры. Только они считают, что понижать голос ниже их достоинства. Вот только что они делают на моем этаже?
Ах, как хорошо снова начать дышать. Просто чудо. Я беззвучно шагнул в тень одной из колонн, осторожно прикрывая за собой дверь.
- … Да это вопрос недели, не больше. Вот увидишь.
Шаги приближались. Я вжался в стену.
- Больше. И, сделайте милость, закройте свои гребаные рты.
Тихий, полный бессильной злобы и какой-то очень знакомый голос. О нет. Только не то, что я думаю.
Громкий смешок.
- Не будь таким агрессивным, Гарри. Тебе не идет.
- Пошел ты, - он кашлянул, - к такой-то матери, Эванс.
Я отчаянно пытался придумать, как поступить. В коридоре, кроме меня и авроров, ни души. Можно как бы случайно столкнуться с Поттером и… Нет, шприц я оставил в кабинете. А даже если бы и нет, его аврорское высочество явно было не в духе, и весь спектакль пошел бы насмарку… Жертве должно быть хорошо… Но такой редкий шанс… Их всего трое, максимум четверо: отвлечь внимание, а потом…
Вот только как?! Как провернуть это и не угодить потом под трибунал?
- Ах ты мать девственница! - вскрикнул Поттер. - Я Раковину Елены забыл в кабинете!
- Да ладно, - протянул кто-то недовольно. - Не собираешься же ты возвращаться! На Дамблдора напорешься, тебе это надо?
- Я без нее не могу заснуть. Идите, не ждите меня.
- А пиво?
- К черту ваше пиво, - он был непреклонен. - Нажраться я и дома могу.
- Ну, как знаешь, - проворчали они и удалились.
Я просто не верил своей удаче. Несколько драгоценных секунд, самим небом посланных мне в руки! Но времени разработать стратегию не было, и я решил импровизировать. Ступая как можно мягче, я вышел из тени и последовал за Поттером. Его шаги были необычно тяжелыми и замедленными, но я списал это на усталость после очередного рейда. Широкие плечи вздрогнули от глухого покашливания. Он был простужен или…
- Не крадись за мной, Малфой, я тебя слышу.
Я обомлел. Такое случилось со мной впервые, и я просто не знал, что делать. Он опередил меня!
Поттер обернулся. Теперь мы стояли в полутора метрах друг от друга.
- Давно не виделись…
- Как ты узнал, что это я? - я тянул время, лихорадочно раздумывая, что же делать дальше.
- Сложил два и два, - просто, без тени эмоций произнес он. - Твой этаж. Твоя дверь. Твои шаги.
- А ты никогда не теряешь бдительности, верно, Поттер? - откуда, интересно, он знает звук моих шагов?
- С некоторых пор - никогда. Так что тебе нужно, мой старый добрый враг, слишком трусливый, чтобы присоединиться к одной из сторон?
Я вспыхнул до корней волос, мучительно и жарко. Как он смеет!
- Ты же ничего не… - залепетал я, - ты…
В этот момент вернулась вся та ненависть, которую я испытывал к нему, все нанесенные оскорбления. Он ничего не знал обо мне. Ничего. И не понимал меня, считая глупым аристократишкой, слишком увлеченным собственным могуществом, чтобы думать о чем-либо еще. Обида, ярость - как же ты не видишь, Поттер? Если бы я мог тогда, много лет назад, выменять на рынке у Всемогущего свою красоту на твою благосклонность, я бы сделал это. Я бы это сделал! Не колеблясь ни секунды. Ненависть к тебе сожрала меня, уничтожила. Видит Бог, я не хотел этого и не хочу, но, поверь, если бы ненависть могла убивать, ты бы уже лежал у моих ног дымящейся кучкой пепла.
Аврор покачнулся.
Я бросился вперед, не думая, не понимая, что делаю. Ярость, как картинка в диапроекторе, сменилась отчаянной тревогой, я протянул руки, ловя его, не давая разбить лицо о мраморный пол. Я должен был поймать его, мне надо было это сделать. Я не мог позволить, чтобы это… это лицо окрасилось кровью.
О Господи, каким же хрупким он был. Не горой мышц, как большинство авроров, а скорее припавшей к земле гончей, стрелой в полете, ножом под ребрами. И бессовестно низким для своей профессии - пять с половиной футов, может, чуть больше... Гарри Поттер, всеми любимый и почитаемый, надежда насквозь прогнившего мира магии, алчного и трухлявого, требовавшего новой, молодой крови, словно мерзкий идол. Рано или поздно этот странный, гибкий юноша, лежавший без сознания в моих объятиях, должен был пожертвовать жизнью, утолив жажду уродливого мира, созданного теми, кто никогда не должен был допускать подобного.
У меня заболело горло и защипало глаза от сдерживаемых слез. Мне было жаль его. И себя тоже. И всех тех, кто стал жертвой борьбы Добра и Зла, а на самом деле - борьбы за власть. И всех тех, кто еще должен был умереть.
Цоканье женских каблучков вырвал меня из слезливого состояния. Дурак! Расселся, как барышня! Это, наверное, Донна, моя секретарша, или, что еще хуже, неизвестно как прорвавшаяся в Министерство Каро. Тысяча чертей! Я завозился, пытаясь переместить вес аврора на левую руку, правой нашаривая в кармане палочку.
Да, я знаю, вы скажете, что я поступил глупо. Позвольте вам возразить - это был самый идиотский поступок в моей жизни. Драко Малфой прошептал Заклинание Затемнения, чтобы скрыть световую вспышку. А затем аппарировал с обморочным Поттером подмышкой - куда бы вы думали? В Мэнор.

Да, да, это было непростительной ошибкой. Меня не смог бы оправдать даже самый благосклонный суд присяжных. Я бы непременно загремел в Азкабан за похищение аврора, или заработал бы прощальный Поцелуй Дементора - за похищение Гарри Поттера. С подозрительными, добавлю, намерениями. То есть с откровенно нехорошими намерениями.
Но это был мой единственный шанс вырваться наконец из той ловушки, в которую я попал. Попробовать начать все сначала, загадать желание и надеяться, что оно сбудется. Бывают же чудеса на свете, разве не так?
Единственное, что мне, пожалуй, нравилось в Мэноре - так это его надежность, незыблемость. Я знал его наизусть, и это вселяло уверенность, которой мне обычно так не хватало во внешнем мире. Я с детства помнил каждую трещинку в полу, каждую ступеньку. И сейчас, когда я ступил на белый ковер в центре гостиной, удерживая на весу потерявшего сознание аврора, эта почти что клеточная память волшебным образом меня успокоила. Все шло безупречно. Уже через пару секунд переминавшиеся с ноги на ногу эльфы были к моим услугам. Шторы задернуты, маленьких слуг как ветром сдуло - на всякий случай готовят одну из комнат, а я... сижу, уткнувшись лбом в колени, пытаясь привести мысли в порядок. Драко, Драко, ты сумасшедший, по тебе плачет клиника святого Мунго. Так, все. Надо взять себя в руки.
Я склонился над драгоценной, столько лет выслеживаемой добычей. Плохо. Добыча была в глубоком обмороке и в себя приходить явно не собиралась. Вопрос - это из-за аппарации или же дело в чем-то другом? Я потрогал его лоб. Горячий и влажный. Значит, аппарация тут ни при чем. У Поттера начиналась лихорадка.
Какие злобные гримасы иногда корчит судьба! Будь он здоров, я бы отыскал способ, заклинание, которое могло бы мне помочь. Зелье Счастливых Сновидений, марихуана, в конце концов... Час, максимум два - и я, взяв то, что мне нужно и стерев ему память, отпустил бы на все четыре стороны. Теперь же я не только не мог этого сделать, я даже обратно отправить его не мог в таком состоянии. Еще одна аппарация просто угробила бы аврора. Я выругался, причем так громко и витиевато, что появившиеся в дверях эльфы шарахнулись. Отец был гораздо сдержаннее...
- Разберите постель, - отрывисто приказал я. - Быстро! Я сам его перенесу.
Не доверять же маленьким неряхам нести Поттера, в самом-то деле! Еще уронят...
Я стоял возле кровати и тупо смотрел на него. Что-то я забыл. Что в первую очередь делают с больными лихорадкой? Ах да, раздевают. Мне не хотелось этого делать. Не хотелось лишний раз касаться его. Впервые я отчаянно пожалел, что Малфои никогда не держали слуг-людей. Да ладно, - наконец разозлился я, - что я, никогда тощих воробьев никогда не видел? Под сердцем словно что-то кольнуло. Видел, конечно. Один такой воробей чуть не склевал мне душу. Сжав зубы, я начал торопливо срывать с Поттера аврорское облачение.
Для того чтобы распознать лихорадку, не надо быть колдомедиком. Важнее причина. Что могло свалить такого молодого тренированного парня? Ведь всего полчаса назад он не подавал признаков плохого самочувствия. Да, говорил он устало, но ведь не может же человек просто так взять и свалиться? То есть может, конечно, если он беременный, но, согласитесь, в данном случае... Я проверил его пульс: тот был частым и каким-то странным - то проваливался, то выныривал на поверхность. Я перевел взгляд на лицо аврора и ужаснулся: щеки Поттера пошли нездоровыми алыми пятнами, на лбу выступила испарина, он прерывисто дышал, но не приходил в сознание. Болезнь, если, конечно, это была обычная болезнь, прогрессировала неестественно быстро. Но что-то подсказывало мне, что эта болезнь не была обычной.
Я набрал побольше воздуха в легкие и медленно выпустил. Положение ухудшалось, врача я позвать не мог, - и не имел не малейшего понятия, что делать. Все это было очень схоже с проклятием замедленного действия, но кто мог его проклясть? Зачем? Он ведь так защищен магически, - я был уверен, что вокруг Поттера возведено не менее десятка невидимых щитов, - так кому же это по силам? Темный Лорд? Вряд ли, я знал его любимые проклятия, кроме того, череда неудач научила его терпению. Он знал, что мне осталось два шага до завершения работы, всего два, неужели он позволил бы себе все испортить? Ни один волшебник Британии не смог бы незаметно проклясть Гарри Поттера. В том, что он не заметил этого, я не сомневался. Ведь замедленное проклятие все равно, что яд в трюфеле. Итак, это не британец и, скорее всего, вообще не европеец. Кто же?
Я быстрыми шагами мерил комнату, время от времени поглядывая на Поттера. Всего полчаса прошло - а он уже метался в бреду.
- Не смотри на меня... Не смотри... Я отдам тебе все, что хочешь, только отпусти меня...
Я схватился за голову. Если бы в этом горячечном лепете была хоть одна зацепка! Если бы я мог как ни в чем ни бывало вернуться в Министерство, зайти в офис авроров и небрежно поинтересоваться, из какой части света они только что вернулись и что там делали! Но я был на подозрении, и это злило меня как никогда. Ничто так не бесит, как собственное бессилие.
- Я прошу тебя, я знаю... не надо!!!
И тут меня осенило. Я же некромант! Да, я не могу откупорить его сознание, для этого у меня слишком мало сил, да и опасность слишком велика, но я ведь могу попробовать проверить! Если проклятие было наложено не человеком, а черным магом, да еще и не-мертвым, у меня есть шанс! Я метнулся в свой кабинет, начал вытряхивать тяжелые ящики стола. Где же это... Куда я положил...
Я говорил, что фамильный дар Малфоев - это дар общения с теми, кто уже не принадлежит миру живых? Веками мы беседовали с покойниками и нежитью. Тот, кто был попроворнее, подчинял их своей воле и выведывал тайны спрятанных сокровищ, - для этого лишь требовалось поднять усопшего из могилы. Те, кто брезговал подобным занятием, как правило, водили дружбу с высшими вампирами, изредка - с демонами, причем почти что на равных. Я сильно подозревал, что в моих жилах течет толика крови суккуба - согласно семейному преданию, один из моих предков сгорел от любви к женщине-демону, успев, однако, сделать ей ребенка. Имя этого полудемона тщательно скрывалось. Какое-то время я с большим рвением переворачивал семейные архивы, однако так и не разгадал эту тайну.
Я, как ни забавно прозвучит, не любил эту свою сторону и даже немного ее побаивался. Только один раз мне довелось разговаривать с безвременно ушедшим из жизни человеком, и это была моя мать. Ночью, через несколько часов после своей смерти, она вошла в мою комнату и присела на кровать. Она не была прозрачной или еще что-то в этом роде, нет. Фарфорово-бледная женщина с распущенными золотистыми локонами, в любимом домашнем платье голубого цвета. Помню, я просто сидел и долго-долго смотрел на нее. А она смотрела на меня, не разжимая губ и не моргая.
- Я хотела еще немного побыть с тобой, сынок, - наконец произнесла она. - Люциус сказал, что на этой стороне все быстро забывается, а я хочу помнить твое лицо.
Это было не совсем так. Мама, урожденная Нарцисса Блэк, не была некромантом и не могла знать, что быстро забывают земную жизнь лишь те, кого ничего в мире плоти и крови не держит. А ее не держало ничто, даже я. Я смотрел на умиротворенные черты ее тонкого лица и понимал, что она, как ни ужасно звучит, счастлива была умереть. Ее убило горе. Но кто поверит мне, если я скажу, что мои родители любили друг друга, и что Нарциссу Малфой свела в могилу тоска по мужу?
Еще долго после маминого ухода мне мерещился шорох ее платья. По ночам я часто не мог заснуть, напряженно вслушиваясь в могильную тишину Мэнора. Да и как еще назвать звенящее молчание родового гнезда некромантов, которое и построено-то было на склепе? Да-да, вы не ослышались. Малфой Мэнор был единственным из известных мне особняков, где не было ни часовни, ни кладбища. Мы хоронили своих умерших под замком. Временами он представлялся мне живым воплощением смерти, прилегшим отдохнуть хороводом скелетов. Боялся ли я? Нет, ведь это были мои родичи. Они не трогали меня, не мешали мне. Они ждали. Знали, что я рано или поздно присоединюсь к ним.
Малфои всегда были откровенными фетишистами. Веками накопленную силу они заключали в кристаллы черных алмазов. Со временем, когда кристалл заполнялся и при одном неосторожном прикосновении к нему друзей дома швыряло о стену или даже выбивало из бренной оболочки, выбирался новый. Придирчиво и тщательно. Именно такой кристалл я искал.
Я был девятым владельцем черного алмаза. В один из моих кратких визитов в Азкабан (иные не разрешались) отец рассказал мне, где он хранится и как с ним обращаться. Сам он всего трижды использовал камень, но это, успокоил он меня, не умаляло его силы...
Да где же он???
Алмаз обнаружился в тайнике стола. Я любил этот стол. Ему было не меньше четырех сотен лет, и сработал его настоящий мастер. Даже самый искусный сыщик не смог бы разгадать все его головоломки. Не нашли их и министерские ищейки - во время многочисленных обысков ничего особо крамольного обнаружено не было, да и их магические детекторы не предназначены для поиска семейных реликвий. Надо ведь знать, что ищешь...
Стол как стол, тяжелый, черное дерево, инкрустированное серебром и лазуритом. В те времена этот камень был большой диковинкой - его привозили из Латинской Америки... Сжимая в кулаке драгоценность, я помчался обратно. Поттеру становилось все хуже и хуже, лицо приобрело какой-то нехороший желтоватый оттенок. Надо поговорить с ним, расспросить, это, конечно, почти безнадежно, но вдруг?..
- Поттер, ты меня слышишь? - негромко спросил я. Орать бессмысленно - он либо услышит меня, либо нет.
- Не смотри на меня так, не плачь, пожалуйста! - вскрикнул он.
Он вскрикнул! Значит, какая-то часть его сознания все же ощущала мое присутствие. Проклятие еще не поразило кровь.
- Кто сделал это с тобой?
Тихое хныканье в ответ. Хорошо, попробуем иначе. Я разлепил пальцами припухшие веки его левого глаза, мельком отметив, что ярко-зеленая радужка поблекла, а белок налился кровью, что было очень странно, - и поднес к зрачку алмаз. "Лед и пламя, - произнес я про себя, это было ритуальное приветствие живого, - не преступи грань и да не пробудится лихо". Глубоко вздохнув, не зная, что увижу, я склонился над ним, приникнув к кристаллу правым глазом. Левая сторона притягивает проклятия. Правая к ним менее чувствительна.
Поначалу я не видел ничего, кроме слабого мерцания. Потом начала проступать картинка: неровная, задымленная, колеблющаяся. Клубы дыма, летящие прямо в лицо обломки щебня, вихри песка... Рушащийся город, судя по строениям - где-то на Ближнем Востоке. Бегут люди, рвутся бомбы... Странно, почему так? - места, куда они падают, словно притягивают к себе людей. Их много, мужчины, женщины с маленькими детьми на руках, они мечутся, обезумев от страха, дико озираются и кричат от страха. До меня не доносилось ни звука, но происходящее не становилось от этого менее ужасным. Но вот в поле зрения словно мелькнула летучая мышь. Я моргнул. Не может быть, они же не летают днем! Изображение пошло рябью, но через мгновение выровнялась, и теперь я четко различал скользящих вдоль стен одетых в серое авроров. Это были они - только они могли сохранять в этом кромешном аду такое хладнокровие.
Их было не больше десяти, но этот десяток так разительно выделялся на фоне всеобщего сумасшествия, что я невольно перестал замечать остальных. Что они делают? Какой безумец отправил их в это пекло? С какой целью? Они бежали легко, уворачиваясь от смертоносных фонтанов из камня и стекла, ныряя в открывшиеся провалы в стенах домов и снова появляясь снаружи. Они что-то искали. Вот я заметил Поттера. Он держался левой стороны улицы (дурак!), петляя, как заяц, словно запутывал следы. Авроры добежали почти что до самого перекрестка, когда, словно повинуясь неслышному приказу, бросились врассыпную. Один за другим они исчезали в руинах домов, и лишь одна серая тень замешкалась. Я вгляделся пристальнее. За легкий серый плащ Поттера цеплялся плачущий ребенок.
Стоп, минутку. Я напряг зрение. Ребенок, мальчик лет пяти, отчаянно рыдал от страха. Поттер, кажется, совершенно растерялся, не понимая, как ему поступить. В этот момент я ему не завидовал. Но... Ребенок повернул зареванное личико в мою сторону и взглянул мне прямо в глаза. О Господи, да это же не...
Ударивший с той стороны и прошедший через алмаз луч отшвырнул меня с невиданной силой. Пролетев несколько метров, я ударился головой о стену и потерял сознание.

Голову словно начинили взрывчаткой. Я осторожно ощупал лоб, виски, темя. Крови вроде бы не было. Но это еще не значило, что удалось избежать сотрясения. Я осторожно открыл глаза (в макушку словно кто-то воткнул нож), моргнул. Потом еще раз и еще. Я ничего не видел!
Я всерьез перепугался. Трясти головой, а тем более колотить себя по ней было опасно, и я попытался обдумать создавшееся положение спокойно. Итак, Поттера проклял не-мертвый. Причем не-мертвый, обладающий поразительной силой. Он вышвырнул меня из того момента, как теннисный мячик. Так вот как чувствуют себя теннисные мячи, - мрачно подумал я. Ладно, возвращаемся обратно. Зачем ему было это делать? Я мешал ему? Но я не специалист по проклятиям нервных неупокоенных. Речь, скорее всего, шла о каких-то тончайших манипуляциях с вероятностями, то есть путями реальности, множественными ниточками, которые ответвляются от каждого мгновения времени. Это значит, что не-мертвый проник в то место не совсем естественным путем. В пользу этой версии говорило и то, что он использовал чужое тело. Готов прозакладывать родовое имение, что пятилетний карапуз не может заключать в себе столько потусторонней мощи. Так не бывает. Кроме того, проклявший Поттера не-мертвый (тут я не удержался и похвалил себя за догадливость) так спокойно разгуливал средь бела дня, да еще под палящим солнцем!.. Ни один вампир, ни один зомби не может такого, даже если речь идет всего лишь о сущности, а не об оболочке. Даже мало кто из демонов может. Кроме принцев, конечно, да и те не особо любят солнечный свет.
Н-да. Все, вроде бы, логично, но к разгадке я не приблизился ни на йоту. Скорее всего, Поттер сам не распознал в нем не-мертвого, в противном случае он не стоял бы посреди улицы, теряя драгоценные мгновения и беспомощно взирая на "невинное дитя", вместо того, чтобы припечатать его соответствующим заклинанием.
Но со всем этим что-то надо было делать. Слепота начала меня всерьез тревожить. Я осторожно поднялся, стараясь не делать резких движений, и на ощупь двинулся по комнате. Я искал черный алмаз. В конце концов, в нем должны были сохраниться следы той силы, которая меня ослепила. Сила не-мертвых для некроманта - и яд, и противоядие: в больших дозах опасна, в малых может помочь. Так говорил мне отец, так я читал в книгах по некромантии. Возблагодари Силы Тьмы, о слизеринец, ибо они наделили тебя умом и хладнокровием. Если я и не любил свой магический дар, это вовсе не означало, что я ничего не знал о нем. В теории, по крайней мере.
Я двигался не спеша, осторожно, стараясь ни во что не врезаться. Так, вот стол... На всякий случай я обшарил тяжелую столешницу. Ничего, как я и думал. Кресло с высокой спинкой... Кровать. Начинать надо было, конечно же, с нее, но, откровенно говоря, я надеялся на то, что мне не придется лишний раз касаться Поттера. Я был зол на него: ведь именно из-за этого безголового я влип в...
Камень обнаружился возле его шеи. Спасибо, хоть под одеяло не закатился. Я с опаской коснулся им своего лба, переносицы. Огладил лицо, впитывая, втягивая еле заметные искорки, которые то тут, то там мелькали перед моим слепым взглядом. Они были какими-то странными, само ощущение силы разительно отличалось от всего, с чем мне доводилось сталкиваться. На ум отчего-то пришли жалящие песчинки.
Зрение не вернулось сразу, с моих глаз будто кто-то снимал слои ваты. Я видел все четче и яснее, краски приобретали яркость, пока я, наконец, не сообразил, что они уж слишком ярки для позднего вечера. Я обрел новое зрение, и оно не было зрением обычного человека. Что ж, вполне вероятно, что это побочный эффект и скоро все вернется в норму. Потом об этом подумаю.
Я неохотно взглянул на Поттера. Почему этот идиот всегда притягивает к себе неприятности? Мое новое зрение подметило голубую жилку у него на шее. Пульс был спокойным, это я тоже видел. Мерно поднималась и опускалась грудь. Чуть сползшее одеяло обнажило темный сосок. У него был безволосый торс, широкие плечи, на правом плече что-то вроде вмятины - похоже, много тяжестей таскал. Усилием воли я заставил себя оторваться от созерцания его золотисто-смуглого тела, успокоив себя тем, что, должно быть, зрение не-мертвого сделает привлекательной даже мумию. Нет, но все равно, почему к нему так липнут несчастья? Ладно, пускай спит. Еще успею позлиться. Нет, но все же?.. У меня было какое-то смутное и очень нехорошее предчувствие, а своим предчувствиям я привык доверять. Все складывалось уж слишком гладко, по крайней мере, для меня. Этот подарок судьбы был настолько шикарен, что я сомневался, смогу ли когда-нибудь выбраться из долговой ямы. Кто-то словно подстроил все это. Привел Поттера в нужное время и место, навел на меня чары невероятной мощи... Я не знал ни одного волшебника, кроме, пожалуй, Темного Лорда, который был бы на такое способен, но за ним подобные тонкие манипуляции с сознанием своих подчиненных никогда не водились. И этот не-мертвый ребенок... Ощущение исходившей от него силы было почти идентичным той, что влезла в мою голову. Но зачем этому неизвестному не-мертвому наша с Поттером встреча?
Я вышел, хлопнув дверью громче, чем следовало. Кажется, меня ожидали нелегкие деньки.

Глава 2. Лицом к лицу

Face to face in a dry and waterless place
Walk on by, walk on through
So sad to besiege your love or… hang on
Stay this time, stay tonight in a lie
I'm only asking, but I, I think you know.

U2, "The Unforgettable Fire"

Поттер проспал двое суток. С одной стороны, это радовало, - его организм восстанавливался. С другой же, я пребывал в постоянном напряжении, ведь все это время я вынужден был провести рядом с ним. А вдруг проснется и сбежит? Конечно, защита Мэнора была не хуже хогвартской, но мало ли что может натворить невменяемый Поттер? Он, кажется, родился исключением из всех мыслимых правил. Я нервно ерзал в кресле, пытаясь читать, но то и дело отвлекался: а вдруг героический гриффиндорец не спит и замышляет что-то? Настойчивое шебуршание эльфов за дверью раздражало не меньше. Всем хотелось посмотреть на Гарри Поттера! После нескольких безуспешных попыток отогнать их, я пригрозил, что отправлю особо любопытных приводить в порядок фамильную усыпальницу. Это их отрезвило. Не каждый член семьи отваживался зайти туда, эльфы и вовсе обходили зловещий склеп стороной. Так что, когда Поттер наконец открыл глаза, я испытал огромное облегчение.
- Малф... - он откашлялся и попробовал еще раз, - Малфой?
- Десять баллов Гриффиндору, Поттер, - захлопывая книгу.
- Где я?
Резонный вопрос.
- В Малфой Мэноре.
Он на мгновение задумался.
- А как я сюда попал?
- Мы аппарировали. То есть аппарировал я, потому что ты был в желейном состоянии, - ну вот, а ведь я собирался говорить с ним спокойно и презрительно. Ну почему каждый раз, как он оказывается рядом, я ничего не могу с собой поделать?
- А почему сюда? - он не обратил внимания на "желейном", - ты мог бы позвать на помощь. Зачем было тащить меня сюда?
Я открыл было рот, чтобы съязвить, и снова закрыл. В конце концов, так или иначе, а правду мне придется рассказать. Да и какой смысл придумывать фальшивые объяснения?
- Мне кое-что от тебя нужно, Поттер.
- Вот как? И что же?
Он воспринял это так невозмутимо, что я даже обиделся. Слишком давно мы не виделись, и так много времени прошло, что я успел забыть: я для него - ноль. Быть может, чуть раздражающий, но все равно ноль.
А ведь он даже не заметил, что я изменился. Что мои волосы отросли, и теперь я стягивал их на затылке в хвост. Я вытянулся и похорошел, - мое лицо утратило острые птичьи черты, кожа из мертвенно-бледной превратилась в алебастровую, раздался в плечах. Каро говорила, что я очень похож на отца, но это было не так: в моих движениях не скользила тяжелая хищность Люциуса, я был стройнее и гибче его.
- Малфой?.. - он смотрел на меня вопросительно.
- Я пришлю эльфов, - медленно произнес я, откладывая в сторону книгу, и вышел.
Я не был готов к этой встрече, я только сейчас это понял. С остальными было проще, с кем угодно, но только не с ним. Ну почему я не мог просто дождаться, когда он придет в себя, применить заклятие и вышвырнуть, получив то, что мне нужно? Я действительно хочу узнать, кто проклял аврора и в буквальном смысле слова столкнул нас лбами, и готов потратить несколько дней на то, чтобы это выяснить, или лгу себе и дело совсем не в этом?.. Может, я просто не хочу отпускать его? Но во имя всех демонов ада, почему?!
Еще во время учебы в Хогвартсе я часто думал - как все могло бы повернуться, отправь его Шляпа в Слизерин? Мы бы спали в одной спальне, ели за одним столом, сидели за одной партой. Когда живешь с человеком бок о бок несколько лет, нельзя не притереться, не понять его. Слизеринцев я знал как облупленных, почти всех. Природная наблюдательность? Быть может. О Поттере я не знал почти ничего, кроме общедоступных фактов да невероятных слухов. Он был загадкой, вызовом, который сам бросил, а впоследствии отказался сражаться, просто забыв обо мне, как о не заслуживающем внимания противнике. И это бесило. Так долго, что пора было наконец разобраться с этой незаживающей гнойной язвой. Я должен понять, осмыслить и что-нибудь по этому поводу предпринять.
И еще - себе я бы в этом никогда не признался - на самом краю сознания, в глубине моих зрачков все еще вспыхивала картина: голубая жилка на шее, сползшее одеяло... Красиво.
Я решительно затолкал назойливое видение поглубже, и, как ни парадоксально, немного успокоился. Хватит, Драко, у тебя есть несколько серьезных причин, чтобы держать Поттера здесь.
Я вернулся к нему через несколько часов, с готовым планом в голове.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил я сухо. Ответ был мне известен, ведь я оставил эльфам целую дюжину разнообразных лекарств, велев поить его каждые полчаса. Но ведь надо было как-то начинать разговор?..
- Я жив, судя по всему, - он, не отрываясь, рассматривал лепнину на потолке. - Опять.
- Не понял?
- А тебе и не надо ничего понимать, Малфой. Так что ты хотел от меня?
Я помолчал секунду.
- Мне нужно несколько капель твоей крови, Поттер. Взятой в тот момент, когда ты счастлив.
- Нет.
- Ты даже не спросишь, зачем?
- Не имеет смысла спрашивать. Я не могу дать тебе свою кровь, даже если бы хотел. Во-первых, кровь любого аврора, как воина света, защищена мощными заклятиями, это раз. Во-вторых, моя кровь вообще неприступна, об этом позаботился Дамблдор. Кроме того, я не был счастлив последние, - он посчитал, - лет эдак двадцать.
Вот так сюрприз... Он что, шутит?
- Но ты же видишь сны? Хорошие сны?
- Я вообще снов не вижу.
Меня потряс его спокойный, почти безразличный тон. В двадцать один год ты должен быть счастлив и полон надежд, а его голос напоминал затянувшийся рубец от ожога. Когда-то там был волдырь, постоянно напоминавший о себе адской болью, потом опаленное огнем место заросло, но след остался. И не исчезнет никогда.
- Тогда, - медленно проговорил я, - ты останешься здесь, пока я не придумаю какой-нибудь выход.
- Как угодно, - пожал плечами он.
Непробиваемый.
- Тогда одевайся. Эльфы проводят тебя в столовую.
Разумеется, нечто подобное я и предполагал. Я пару раз сталкивался с защитой крови, которую было почти невозможно взломать. Но защита, наложенная Дамблдором? Увольте, я пока не собирался обзаводиться ангельскими крыльями. Вторая трудность - это отсутствие снов. Это значит, что я не мог напоить его Зельем Счастливых Сновидений или применить заклятие. Я вообще ничего не знал о существовании заклятий, которые могут вернуть человеку способность видеть сны.
Оставался еще один вариант, самый трудоемкий и наименее мною любимый. Предстояло поработать психоаналитиком, вытащить на поверхность хотя бы один счастливый миг из его воспоминаний. Человек, как правило, более четко запоминает плохое, нежели хорошее. Счастье - как скользкая рыба: все его ловят, всем оно нужно, и погоня так поглощает, что само счастье часто проходит незамеченным. Подаренный на Рождество, когда тебе было всего шесть, велосипед. Первый снежок, который ты слепил. Первое полученное с совой письмо. Первое удавшееся заклинание. Первый полет на метле. Первая самостоятельная вылазка в большой мир, тот первый раз, когда ты заметил, какие красивые косы у твоей соседки по парте. Теплые объятия любимого человека, встречающего тебя с зонтом в ливень. Пробуждение ранним утром, - ты опираешься на локоть и долго-долго рассматриваешь спящее рядом с тобой существо, такое доверчивое и такое беззащитное во сне. Нет на свете людей, в чьей жизни не было хотя бы мгновения счастья. Я в это не верил.
Но мне было страшно. Я не хотел лезть в воспоминания Поттера и боялся того, что могу там найти. Если хотя бы половина слухов правдива...
- Малфой, я здесь.
Я вздрогнул. Он же всегда топал, как бегемот, - где он научился ступать так бесшумно? Я обернулся, окинул его взглядом. Поттер был чуть выше меня, совсем чуть-чуть, поэтому на нем, как я и предполагал, неплохо смотрелись вещи отца. Он заметил мой оценивающий взгляд:
- А где моя одежда?
- Она оскорбляет мой эстетический вкус, - рассеянно пробормотал я. - Передай дизайнерам аврорской формы, что они безнадежно устарели.
- Передам обязательно, - пообещал он. - Где мне сесть?
Я непонимающе уставился на него. Что?
- Так где мне сесть? - терпеливо повторил он. - Приборов несколько, ты что, кого-нибудь ждешь?
Ах, это. Эльфы по моей просьбе всегда ставили несколько лишних приборов. После смерти родителей я долго не мог привыкнуть к тому, что ем один за огромным обеденным столом. Лишние приборы создавали иллюзию компании, а обилие свечей в канделябрах так било в глаза, что ее отсутствия я почти не замечал.
- Нет. Садись, где хочешь.
Эльфы сняли крышки с блюд и убрали лишние свечи. Ужин прошел в молчании, мы не смотрели друг на друга. Наконец я отодвинул тарелку и жестом велел Поттеру следовать за собой в гостиную. Вернее, в одну из гостиных, ту, где принимал визитеров мой отец.
В камине уже пылал огонь, на столе стояла бутылка вина и бокалы. Впервые эта безмолвная услужливость вызвала у меня легкую досаду. Конечно, эльфы не виноваты в том, что веками целые поколения Малфоев отбивали у них своими бесконечными придирками и наказаниями охоту раскрывать рот в их присутствии, но...
- Поттер, если я все понимаю правильно, у тебя сейчас отпуск?
Аврор пожал плечами, что, кажется, на языке его жестов означало "да".
- В таком случае... Я предлагаю вот что: каждый вечер мы встречаемся здесь, в этой гостиной, и беседуем. Ты отвечаешь на мои вопросы, ничего больше, ясно?
- Вполне.
Нет, он, вообще, способен удивляться или нет?!
- Пока ты находишься здесь, будь так любезен соблюдать несколько простых правил. Первое: не спускаться в подвал, поскольку там находится наша семейная усыпальница. То еще местечко для не-Малфоя. Второе: по остальным помещениям замка, кроме, пожалуй, библиотеки, можешь передвигаться свободно. Если тебе понадобится какая-нибудь книга, спроси моего разрешения. Третье: наружу не выходить. Это элементарная предосторожность, я не хочу загреметь в Азкабан, кроме того, магические щиты тебя не выпустят. Четвертое: не осложняй себе жизнь попытками бегства. Не обращайся за помощью к эльфам - они не предадут меня в этих стенах. Да, и отдай мне свою палочку.
Поттер снова пожал плечами, вынул из внутреннего кармана палочку и протянул ее мне.
- Вопросы есть?
- Нет, - покачал головой аврор. - Если я все понимаю правильно, ты спас мне жизнь. За мной долг.
- А если я замыслил что-то незаконное? - сощурился я.
- А когда со слизеринцами было иначе? Видишь ли, Малфой, мне совершенно безразлично, для каких целей тебе нужна моя кровь. И, тем более, меня не волнует, как ты собираешься ее добыть. Если для этого я должен всего лишь беседовать с тобой - пожалуйста. Тем более что это даже немного забавно.
- Забавно? - переспросил я.
- Ну, разумеется, - на его лице мелькнула слабая улыбка. - После всех твоих попыток меня прикончить...
- Добби - дурень, - я сказал это и тут же пожалел.
- Извини? - нахмурился Поттер. - При чем здесь Добби?
Отступать было поздно. Да и не хотелось больше притворяться. Все равно я потом сотру ему память, но зато хотя бы смогу полюбоваться на выражение его лица.
- А ты думал, что Добби пришел к тебе по собственной воле?
- А разве нет?
- Ты, как я посмотрю, не читал Макиавелли, Поттер. Добби выполнял мой приказ, и, поверь, я допустил только одну ошибку - не проверил его вовремя на предмет буйного помешательства. Эльфы влюблены в тебя едва ли не все до единого, но этот готов был делать тебе бесплатный минет всю жизнь! Знай я, отправил бы Тольви, он не такой истерик, - ну вот, я опять сорвался. Надо взять себя в руки, срочно.
Аврор смотрел на меня, как на ненормального.
- Лжешь, Малфой, - наконец вымолвил он. - Зачем тебе было делать это?
- Я потом сам жалел, - отрезал я. Возьми себя в руки, Драко.
- Я тебе не верю.
- Твое право.
Я плеснул себе в бокал вина, удовлетворенно отметив, что мои руки перестали дрожать от ярости. Годы тренировки и терпение, терпение, терпение. ТЕРПЕНИЕ.
Странно, но я не знал, с чего начать. Я мог спрашивать его о чем угодно, но ничего разумного в голову не приходило. Сделав несколько глотков, я спросил, немного неожиданно даже для себя самого:
- Почему ты меня ненавидишь?
Поттер долго молчал, не глядя в мою сторону.
- Я не ненавижу тебя, Малфой. Когда-то ненавидел, правда. В те годы ты был единственным воплощением зла перед глазами, всегда рядом. Наследник Пожирателей Смерти, воплощение всего, что меня бесило в магическом мире. Ты для меня был как... ну, как ухо Волдеморта или что-то в этом роде. Тогда мне надо было кого-то ненавидеть, чтобы не быть как сумасшедший, который сражается с собственными видениями. Ты, по крайней мере, был реальным. А сам ты разве не поэтому отвечал мне такой горячей взаимностью? - усмехнулся он.
- У моей ненависти была совершенно иная причина, - тихо проговорил я. И ты должен знать, какая.
Он снова надолго замолчал.
- Я больше не испытываю к тебе ненависти. Я повзрослел, кажется, - быть может, поэтому... Много передумал всего. Наше поколение не назовешь счастливым, ты не находишь?
- Здесь ты прав, - согласился я. - Ты никогда не считал, сколько ваших погибло в стычках? А ведь война даже не началась.
- Отчего же, считал. За те четыре года, что прошли после окончания Хогвартса, пятнадцати гриффиндорцев с нашего курса уже нет в живых, трое пропали без вести, двое после полученных магических травм остались инвалидами. Всего двадцать, хорошая круглая цифра, - с мрачной иронией сказал он. - А что с твоими?
- Восемь погибших, двенадцать пропавших без вести. Тоже двадцать.
- Мы не считали рэйвенкловцев и хаффлпафцев, верно?
- Да. Мне страшно.
- Мне тоже.
Я старался не думать о погибших сокурсниках. Среди них была Лидия Лэсбери, моя бывшая подружка, девушка с родинкой над верхней губой, которая делала ее одновременно невинной и соблазнительной, - она плакала, когда принимала Метку, и в наказание Лорд поставил перед ней задачу почти что невыполнимую. У нее не было ни малейшего шанса, и я тоже ничем не смог ей помочь... Тогда я впервые осознал весь ужас своего положения: могущественный, влиятельный, я не смел и слова сказать в ее защиту. Ведь мне хотелось жить...
- Ты думаешь о них, верно? - тихо спросил Поттер.
- Да. Я не люблю делать это, но иногда не могу удержаться.
- Она тоже среди них?
- Кто "она"?
- Сиринга Кэр.
Я вздрогнул. Почему он спрашивает?
- В те годы, - Поттер словно прочел мои мысли, - она, пожалуй, была единственной, кто мне нравился из вашего змеиного племени, - он сказал это почти ласково или мне послышалось? - Она дружила с Антонией Бекеш. Антонию ты наверняка не помнишь, ее мало кто замечал. Но она была лучшей на нашем курсе в Трансфигурации. Даже лучше Гермионы...

Блэйз и Лидия снова выпросили конспекты у Сиринги, как всегда в рекордный срок справившейся с домашним заданием, и умчались, весело щебеча. В библиотеке было почти пусто - понедельник, только что закончились рождественские каникулы, и не успевшие прийти в себя после блаженного ничегонеделания студенты вежливо обходили библиотеку стороной.
Сиринга уронила голову на руки. "Ну что я делаю в Слизерине? Как хорошо было бы попасть в Рэйвенкло… там так уютно, там Флитвик, там на тебя никто не кричит… И никто не использует… Как глупо, господи".
Всех причуд Сортировочной Шляпы было не перечесть. Если серьезно, то Сиринга Кэр вообще считала, что ее надо сжечь за излишний садизм. Например, даже невооруженным глазом было видно, что Крэббу с Гойлом прямая дорога в Хаффлпафф - окучивать мандрагоры, на большее они просто не были способны. Красавица Чжоу должна была бы поменяться местами с Гермионой Грейнджер, - если судьба первой была в том, чтобы вдохновлять героев в алом, то вторая стала бы звездой Рэйвенкло. Сиринга любила Рэйвенкло. - спокойный, мягкий факультет, записные книжные черви и прирожденные первооткрыватели, стойкие и серьезные. Она развлекалась, мысленно составляя Рэйвенкло из тех, кто, по ее мнению, наиболее туда подходил. Вот, например, Ян Айлинн, которому явно не место в Хаффлпаффе с его растеньицами и удобреньицами, - вон как жадно наблюдает за зверьем Хагрида, или Антония Бекеш - любимая ученица Макгонагалл. Она вытворяла с учебными чашками такое, что даже Грейнджер не снилось… Конечно, многие рэйвенкловцы были там, где им положено было быть - например, Луна Лавгуд - Сиринга ей искренне симпатизировала, кроме того, с ней было по-настоящему интересно поговорить.
Но дурацкая Шляпа далеко не всем предоставляла право выбора. Сиринге она радостно шепнула: "Чистейший Слизерин!" и затем проорала название факультета на весь Большой Зал. С тех самых пор любимым сном девушки были сцены истязания старой заплатанной дурехи различными острыми предметами. Вплоть до снейповских пинцетов.
Сиринга не могла понять, как это у матери-рэйвенкловки и отца-хаффлпаффца могла получиться дочь-слизеринка. Она не любила Слизерин и завидовала своей матери, учившейся на одном курсе с такими звездами, как Лили Эванс и Эмма… как бишь ее… Райт, да, конечно, Райт. Ее имя гремело по всему магическому миру после того, как она изобрела новое заклинание трансфигурации, что в принципе считалось невозможным. Рэйвенкловцы были заметны, но чуждались власти - в отличие от выкормышей Слизерина, от чьего стремления управлять и манипулировать Сирингу просто тошнило.
Но было одно обстоятельство, которое не позволяло плюнуть на правила и пересесть за стол Рэйвенкло, невзирая на последствия в лице мечущего гром и молнии декана. Оно оставляло лохмотья от ее самообладания, когда находилось рядом. Этим обстоятельством, как ни прискорбно, являлся Драко Малфой.
Сиринга была очень наблюдательна. Казалось, она первая заметила всю хрупкость этого мальчика, чья невероятная ранимость тщательно маскировалась под маской не менее чудовищного тщеславия. Он был укрыт фамильной гордостью, как кирасой. Драко Малфой, принц Слизерина, живая насмешка над женским полом…
Драко воплощал в себе то, чего у Сиринги не было - врожденное утонченное благородство, уверенность в себе, быстроту и логичность рассуждений. В нем все было слишком, и она это знала - как знала и то, что все это совершенство не поможет ему избежать кандалов, наложенных его именем.
Она не боялась иллюзий, - ведь они приносили облегчение. Ее не удивляло, что Драко не замечает ее - Сирингу это отчасти радовало, ей не хотелось быть составной частью его обширного гарема во главе с любимой женой Панси Паркинсон. Но быть от него далеко - пусть это "далеко" - всего лишь стол Рэйвенкло… Нет уж, лучше терпеть.
Драко был влюблен. Не просто влюблен, он был болен, болен настолько, что болезнь въелась ему в кости, и Сирингу удивляло, что никто этого не видит. Он был влюблен - это, по крайней мере, доказывало, что его сердце сделано не из фамильных бриллиантов. Но, черт возьми, как же это было больно.
Сиринга побилась головой об стол, дернула себя за волосы на затылке - обычно это помогало переключиться на ощущение боли и выкинуть мусор из головы. Но в этот раз мусора подбросил тягучий голос:
- Привет, Кэр, я могу присесть?
Драко. Сиринга подскочила как ужаленная, но взяла себя в руки:
- Да, конечно, что за вопросы…
Драко взял себе стул и сел напротив нее, забросив ногу за ногу. Несколько секунд он барабанил пальцами по столу. Потом заявил:
- Знаешь, а тебе идет вот так, с распущенными волосами…
Сиринга мысленно улыбнулась. Неповторимое обаяние Драко позволяло ему не изощряться в изобретении комплиментов. Он слишком хорошо знал, какое впечатление производит само звучание его голоса вкупе с нехитрыми, казалось бы, уловками - легкое движение бровей, завести якобы случайно выбившуюся прядку за ухо - и жертва превращается в золотую рыбку с трепыхающимися плавниками, готовую выполнить любое желание золотоволосого наглеца.
- Драко, милый, ближе к делу.
- Ты отвергаешь мой комплимент? - ухмыльнулся он.
Игры во власть. Не отступай, девочка, не отступай.
- Ну что ты, - Сиринга ответила такой же ухмылкой, - да я жизнь отдам за один твой взгляд.
- Жизнь? Не душу?
- О нет, не душу. Я ее поберегу - еще надеюсь поторговаться. - И смертельно серьезно: - Драко, чего ты от меня хочешь?
Драко задумчиво водил пальцем по обрезу одной из книг. Наконец, словно решившись, сказал:
- Мне нужно Зелье Проницательности.
- Насколько я знаю, у тебя нет проблем с зельями…
- Дело не в этом, - отмахнулся Драко. - Ты помнишь его состав?
- Нууу… - протянула она, - молоко белой волчицы, ягоды бузины, роса с цветов бамбука, зуб вампира и…
- Да-да, все верно. Но, видишь ли, в этом зубе вся и проблема. Это должна быть пусть и мельчайшая, но частица клыка вампира, отданная добровольно, причем не любого вампира, а принадлежащего клану Тореадоров.
Сиринга начала понимать, куда он клонит, но на всякий случай спросила:
- А что, у Малфоев проблемы с деньгами?
- Дело не в этом, - нетерпеливо перебил ее Драко. - Не мне тебе объяснять, какая это редкость - потомок Тореадоров, потомок, зачатый со смертной женщиной.
- Короче говоря, ты узнал, что именно такой потомок и есть я… Секунду. Ты хочешь, чтобы я раскопала дедову могилу?..
О, такие моменты выпадают нечасто. Сиринга наслаждалась временным чувством превосходства над Драко Малфоем. Он не мог получить то, что хотел, и это сделало Сирингу хозяйкой положения. На время. Она могла ставить условия.
- Сиринга…
- О, неужели ты порылся в списках и нашел мое имя?..
- Сиринга Дейрдре Кэр, на год меня старше, - Драко барабанил ее биографию едва ли не наизусть, - на пятом году обучения тяжело заболела, - посему теперь имеешь счастье находиться в моей компании… - Сиринга фыркнула. - Дочь Амариллис Кэр и Овидия Дуайта. Редкий случай, поскольку родители не имеют отношения к Слизерину… Впрочем, ладно… Сиринга, - он заговорил едва ли не умоляюще, - я не прошу тебя заниматься эксгумацией…
- О.
- Но ведь ты же все поняла, правда? Разумеется, взамен…
- Ночь любви?.. Или ящик текилы? А я могу попросить тебя высморкаться в мантию Дамблдора или страстно поцеловать Флитвика?.. - Сиринга уже открыто издевалась.
- Я думаю, что последние два варианта отпадают, но в остальном...- Драко грациозно потянулся к ней и провел пальцами по длинным черным волосам. - У тебя и вправду красивые волосы. И приятные на ощупь. Ну, как, договорились?
Сиринга задумчиво барабанила пальцами по крышке стола.
- Ингредиенты. В состав зелья входит опиум, а Снейп ни за что не пустит меня в свои закрома. К тому же, это запрещено Министерством, - насколько я помню, мы именно поэтому его и не готовили.
- Я же Малфой, - усмехнулся Драко и протянул ей небольшой кожаный мешочек. - Все в наличии.
- Этого хватит на три порции, не больше, - предостерегла Сиринга.
- А мне больше и не нужно.
- Хорошо. Через неделю. Тогда же я назову цену.
Драко блеснул улыбкой и испарился, оставив Сирингу не в лучшем расположении духа. Это было неправильно, но она знала, что у них с Драко иначе быть не может. Кто кого перехватит? Кто успеет первым? Сиринге нечем было прельстить его. Но человек - набор струн, - думала она. Ключевая струна есть всегда.

Она почти не спала эту неделю - зелье требовалось варить ночами, не допуская попадания прямых солнечных лучей, иначе вся работа пойдет насмарку. Редкая возможность урвать хоть полчаса сна предоставлялась только на занятиях, где же еще. Сиринга старалась не клевать носом на Зельях, но Снейп все равно как-то странно на нее смотрел. И напряжение, напряжение и ожидание, и отчаянная мечта - а что, если...
Не забывай, "если" не одного слизеринца погубило. Будь проклята эта Шляпа!
Она старалась избегать Драко, чтобы не отвлекаться. Она устроилась на лезвии ножа. Не сказать, чтобы там было уютно.

- ... Скоро, Уоррингтон, скоро. Его надо варить неделю.
- Я не устаю поражаться тебе, Драко. Неужели все так просто?
- А меня удивляет другое. Нет, ты только представь: казалось бы, тот, кто придумал магические соглашения, наверняка подразумевал обмен энергиями на самом высоком уровне. А у меня это лишь банальный перепих. Вот посмотришь, в этот раз будет то же самое. Пощекочу эту дурочку между ногами, приму душ, получу свое зелье - вот тебе и все соглашение...
У Сиринги шумело в ушах от гнева и обиды. Она, конечно, была готова к чему-то подобному, но никак не ожидала, что Драко станет обсуждать такого рода планы со своим прихвостнем, да еще прямо посреди коридора. Да еще в таких выражениях! Хорошо, пусть это окрестности факультета Слизерин и шансы, что сюда забредут чужие, сравнительно невелики, и тем не менее. Она благодарила судьбу за эти несколько секунд: Малфой и Уоррингтон не заметили ее только потому, что здесь царил полумрак, статуи отбрасывали длинные тени, а стена делала причудливый изгиб. Что ж, Драко Малфой, на этот раз я успела раньше.
- Жаль тебя разочаровывать, но, боюсь, что не все.
- О, Сиринга, дорогая! - как ни в чем не бывало, воскликнул Драко, раскрывая объятия.
- О, Драко, палач невинных дев, - в тон ему отозвалась Сиринга, - вот моя часть договора, - она выудила из складок мантии флягу и вручила ее Малфою. - Что же до платы... - Она лучезарно улыбнулась, - то, пожалуй, мне будет угодно немного отложить ее.
- Но... - Драко выглядел растерянным.
- Я откладываю плату, - повторила Сиринга. - Но возьму аванс, - и, размахнувшись, отвесила ему звонкую пощечину. Голова Драко мотнулась в сторону, на фарфоровой коже немедленно проступил багровый след, он открыл было рот, но...
- Мисс Кэр? - раздался за ее спиной ледяной голос декана факультета Слизерин. - Следуйте за мной.
Сирингу словно окатили кипятком. Она покорно повернулась и пошла за Снейпом, почти физически ощущая спиной торжествующий взгляд Драко.
Сказать, что Снейп был суров со студентами своего дома - значит не сказать абсолютно ничего. Когда малыши-первокурсники после церемонии распределения собрались в гостиной, Снейп коротко изложил им правила игры: "В ближайшие семь лет Слизерин станет для вас всем - семьей, кровом, утешением. Я хочу, чтобы вы знали: ни один из вас не попал сюда случайно. Возможно, на любом другом факультете вам жилось бы легче, потому что никто не любит детей Салазара. Но это сплотит вас и научит думать. Запомните: главное для вас - это честь вашего дома. Я всегда на вашей стороне, но никому из вас не прощу действий, ее порочащих".
Снейп всегда защищал своих студентов. Он никого особо не выделял, кроме Драко, но Сиринга сильно подозревала, что у него есть на то свои причины. Только ему Снейп спускал то, что не спустил бы никому другому.
Его авторитет был неоспорим, его слово приравнивалось к закону. Не-слизеринцы его ненавидели, в лучшем случае боялись. Студенты дома Слизерин относились к нему с почтительным обожанием. Его уважали безгранично и всегда помнили о крутом нраве декана. Именно поэтому со слизеринцев так редко снимали баллы. Они почти никогда не попадались, действуя в основном скрыто, как болезнь или кислота, тихо и незаметно "разъедая" препятствия. Поймать свою тень было гораздо легче, чем слизеринца на месте преступления. Такое удавалось только Снейпу. Или Макгонагалл. Изредка. Но, когда дело доходило до защиты дома, слизеринцы превращались в сплоченную армию: они учились лучше всех, лучше всех играли в квиддич, умудряясь отличиться едва ли не во всех мыслимых областях. В чем-чем, а в этом они были предельно честны. Они всегда били точно в цель, вне зависимости от того, чем эта цель являлась - чьей-то челюстью или высшим баллом по Заклинаниям. Снейп закрывал глаза на сломанные челюсти. Но только в том случае, если они не были сломаны вблизи его подземелий.
Снейп шел быстрыми шагами, не оглядываясь, и ей приходилось почти бежать за ним вприпрыжку. Так глупо попасться!
Он распахнул дверь в свой кабинет и, не глядя, пропустил ее вперед, потом сел в кресло и вперил в бедную Сирингу колючий взгляд. Девушка поежилась.
- Мисс Кэр, - начал он, его тон был ровным, но Сиринга знала, что декан с трудом сдерживает ярость, - назовите мне хоть одну причину, по которой я не могу исключить вас прямо сейчас.
- Сэр, я...
- Вы деретесь посреди коридора, где, позвольте заметить, довольно людно в это время суток, как какая-то вульгарная маггла!
- Сэр...
- Вам не кажется, мисс Кэр, что истеричных кошек, влюбленных в Драко Малфоя, и без вас предостаточно?
Сиринга вспыхнула до корней волос.
- Сэр, я не...
- Замолчите, - сверкнул глазами Снейп. - Если не ошибаюсь, вы произнесли слово "аванс"?
Сиринга молчала, кляня про себя тонкий слух Снейпа.
- Мисс Кэр, я жду ответа.
- Да.
- Скупо. Хорошо, я спрошу иначе. Чем вам обязан Драко? Насколько мне известно, слизеринцы никаких соглашений друг с другом, кроме магических, не заключают.
- Я сварила для него зелье, сэр, - Сиринга понимала, что каждым произнесенным словом забивает гвозди в крышку своего гроба.
- Вот как? - взметнулись брови Снейпа. - Мисс Кэр, вы сами все расскажете или я должен тянуть из вас ответ клещами?
Сиринга шумно втянула ноздрями воздух.
- Зелье Проницательности, сэр.
Снейп помолчал немного и велел:
- Подойдите сюда.
Сиринга, не смевшая на протяжении всего разговора поднять на него глаз, подчинилась. Снейп встал, одной рукой обхватил ее затылок, а указательным и большим пальцами другой нырнул под ее нижнюю губу, приподнимая ее.
- Замечательно, - резко сказал он, отпустив девушку. - Вы еще глупее, чем я думал. Вы хоть понимаете, что вы натворили?
- Я сделала это по доброй воле, - огрызнулась Сиринга.
- О да, несомненно. Какой подвиг во имя любви! - оборвал ее Снейп. - Ювелирно подрезать себе клыки и сварить зелье для Малфоя. А вы знаете, что произойдет, когда он его выпьет?
- Сэр, ничего страшного не случилось...
- Ну, разумеется! За исключением одного: вы разбудили в себе сущность вампира.
Сиринга ошеломленно замолчала.
- Сэр, но я ничего такого не чувствую...
- Взыскание. Бессрочное. Понедельник, вторник, четверг и суббота. Восемь вечера.
Выйдя из кабинета декана, Сиринга Кэр мысленно взвыла.

Поскольку этот день был именно понедельником, к восьми вечера Сиринга безропотно приплелась в класс Зелий. Снейп уже ожидал ее.
- Закатайте рукав, мисс Кэр. Левый. Выше локтя, - Сиринга выполняла его короткие указания. - Садитесь. Если боитесь, зажмурьтесь. - Он стянул ее руку повыше локтя жгутом, протер сгиб какой-то душистой смесью и ввел в вену шприц.
Сиринга заворожено наблюдала, как он наполняется темной кровью. Ее кровью. Снейп быстро взглянул на нее и усмехнулся:
- Не страшно?
- Н-нет... - Они встретились глазами, и Сиринга впервые заметила, какой пустой и бездонный у него взгляд. Черные-черные глаза, цвет радужки почти что сливается со зрачками. Выжженная земля. Первобытный хаос, не тронутый дыханием жизни.
- Я должен проверить, изменился ли состав вашей крови, - не отрывая взгляда, пояснил Снейп. - Возможно, процесс еще обратим... Ну, вот и все, - сказал он, согнув ее руку в локте и разматывая жгут, - Посидите так пару минут.
Сиринга взглянула на свое предплечье и сама себе удивилась - осознание того, что он успел незаметно вытащить иглу, несколько... разочаровывало. Этот короткий контакт немного успокоил ее взвинченные нервы. Это почти... понравилось.
- А теперь идите спать. - Сиринга потрясенно воззрилась на своего декана, а он продолжал, - Вы неделю недосыпали, верно ведь? На завтра от занятий я вас освобождаю. Но не от взыскания.
Сиринга пискнула "спасибо, сэр" и на цыпочках, как можно быстрее, покинула класс. А вдруг передумает? В гостиную она прибежала запыхавшись.
- Сири, где тебя черти носят? - Лидия замахала руками, - Иди к нам! - вокруг нее уже столпился десяток девочек, не меньше.
- Цель?
- Магические фотографии, - хихикнула Лидия.
- Опять Каспер? - зевнула Сиринга, не позаботившись прикрыть рукой рот. - Опять порно?
Лидия оскорбилась.
- Что значит "опять порно"?
- Я иду спать, - отмахнулась Сиринга, - всем спокойной ночи. И попробуйте меня только завтра разбудить!
- Разрешение сверху? - удивилась Медея Хьюсон.
- Угу.
Сиринга поднялась наверх и, не раздеваясь, упала на кровать, оставив полог незадернутым.
Сон накрыл ее мгновенно.

Если Сиринга Кэр и думала, что минувший день был худшим в ее жизни, то наступивший вторник убедил ее в обратном.
- Мисс Кэр, будьте добры... - голос Снейпа, как обычно, бесстрастен.
Ей пришлось при помощи короткого острого ножа снимать аккуратную стружку с двух серебряных брусков длиной в ладонь каждый - работа тяжелая и кропотливая, предназначенная явно не для женских рук. Сиринга вернулась в спальни Слизерина заполночь, с изрезанными руками, и остаток ночи проплакала от боли. Она не могла держать палочку, а потому и заживляющие заклинания оставались для нее недостижимыми. Просить помощи у кого бы то ни было, даже у мадам Помфри, не позволяла гордость. Среда прошла в заучивании наизусть домашнего задания - руки все еще плохо слушались ее (хвала изобретшему мантию - все настолько привыкли к огромным рукавам, что даже не заметили, как она прячет ладони...) В четверг - очередное взыскание. На этот раз Сиринге пришлось растирать цветы чеснока, поминутно отворачиваясь, чтобы чихнуть и вытереть слезы. Два ведра цветов! Руки не отмыть, запах не вытравить. "Уж лучше вычистить подземелья сверху донизу без магии, - ныла Сиринга, - добейте меня, кто-нибудь, из милосердия!" В субботу было легче - всего лишь смешать кленовый сок и сок олеандра и варить два часа, непрерывно помешивая. Лицо пришлось закрыть повязкой - сок олеандра ядовит. Возвращаясь, она с удивлением смотрела на свои руки, словно не веря, что они все еще на месте. Из Снейпа вышел бы отличный инквизитор, это точно.
Она не была дурочкой. К концу второй недели девушке показалось, что она уловила цель профессора Зелий: с одной стороны, он явно проверял ее чувствительность к тем элементам, которые, как правило, не вызывают энтузиазма у вампиров, а, с другой, он словно выстроил болезненность взысканий по нотам. Понедельник - что-нибудь несложное, но неприятное, вроде аккуратной нарезки жабьих глаз на четыре части, или сортировка крысиных хвостов. Вторник был самым болезненным днем, суббота - самым опасным. Четверг преподносил сюрпризы. "Мисс Кэр, каждый волос на тридцать три узла, сжечь и поместить пепел в колбы красного стекла, не перепутайте", - протягивая ей поднос с ворохом гладких, как стекло, русалочьих волос. На помощь...
Странно, но боль и бесконечное напряжение отвлекали ее от мыслей о Драко. Особенно боль. Сиринга узнала множество ее оттенков - боль пополам с отвращением, боль и бессилие, боль и неприязнь, боль и слезы. Она старалась не заплакать перед Снейпом, и это ей удавалось. Она лишь утверждалась в мысли, что гриффиндорцы, пожалуй, в чем-то правы. Старый садист. Но зловоние подземелий, отсутствие в нем окон не просто тяготили. Они напрочь отбивали желание думать о чем-либо, кроме как удрать отсюда, да побыстрее. А боль, почти ежедневно причиняемая ей Снейпом, постепенно заслоняла собой страдания, которые принес Драко. Только бы быстрей это закончить, и прочь, на воздух, плевать на Филча, пусть поймает, я хочу дышать!!!
Снейп знал цену боли и знал, какого эффекта можно достичь с ее помощью. Парадоксально, большинство людей любят боль, но предпочитают не признаваться себе в этом, купаясь в бесконечном саможалении. Душевная боль поглощает, подчиняет себе, становясь необходимой. В конце концов, ее приход начинаешь встречать с какой-то извращенной радостью, потому что она заставляет чувствовать себя живым. Единственный способ вырваться из ее липких объятий, - перебить ей хребет другой болью, физической. Такая боль способна исцелять.
Нет, Снейп не жалел Сирингу. Он был одним из немногих, знавших причину болезни, свалившей ее и приковавшей к постели на целый год. Девочка была из древнего кельтского магического рода, в ее жилах было больше волшебства, чем крови, но, даже зная все это, декан Слизерина не мог понять, как это в ней могла так рано проявиться колдовская сущность. Слушал плачущую Амариллис - и не понимал. Ему пришлось потратить немало сил, чтобы разговорить ее. Хрупкая рыжеволосая женщина, робкая и застенчивая, она, наконец, призналась, что ее муж - не настоящий отец Сиринги.
- Понимаешь, Северус, - всхлипывала она, - никто, никто не знает об этом, даже сам Овидий... Даже моя мать не знала, то есть, она наверняка догадывалась, но не могла доказать...
Снейпа вовсе не удивил этот факт, его в принципе было невозможно удивить. Настораживало лишь то, что Амариллис наотрез отказалась назвать имя, уверив Снейпа в том, что Сиринга чистокровная, ее отец принадлежал к благородной фамилии.
Вкратце суть происшедшего сводилась к следующему. Сиринга с самого своего рождения, будучи еще совсем несмышленышем, ненавидела приемного отца. Едва научившись говорить, девочка дерзила ему при каждом удобном случае. Толстый добряк Овидий, глуповатый, но беззлобный детина с вислыми усами, частенько прикладывавшийся к бутылке, ничего не понимал. Конечно, он, как любой мужчина, мечтал о сыне, но нельзя же ненавидеть родного отца только из-за этого! А маленькая нахалка разве что не кусалась: пронзительные синие глазенки недоверчиво наблюдали за ним, носик морщился, один за другим сыпались обидные комментарии. То от него плохо пахнет (пары алкоголя), то он некрасивый и толстый, а она хочет быть похожей на маму, то он помял ее медвежонка, то съел ее любимый джем... Амариллис выбивалась из сил, пытаясь примирить их, но Сиринга, в сущности, ласковый и послушный ребенок, в присутствии Овидия превращалась в настоящую фурию.
Муж просил ее завести еще детей, но Амариллис Кэр печально качала головой. Она больше не хотела рожать. Со временем Овидий начал пить все больше и больше, приветствуя рассвет бутылкой пива, провожая день пинтой доброго виски. Сиринга огрызалась по-прежнему, сама, должно быть, не понимая причину своей ненависти. А уж когда ее определили в Слизерин, он запил окончательно. Начались срывы. Теперь уже не Сиринга цеплялась к нему, а наоборот. Когда девочке исполнилось двенадцать, он впервые ударил ее, назвав змеиным отродьем. Для Овидия, мнившего себя воплощением честности и открытости, понимание того, что его дочь носит зеленые цвета, было как нож в сердце. Они перестали разговаривать. Но ведь учебный год не резиновый, и домой надо было возвращаться... Теперь пощечины со всей дури стали не редкостью: за Слизерин, за недостаточно высокие отметки по Травологии, да и мало ли за что еще. В конце концов Амариллис нашла, как ей казалось, идеальное решение: забрала дочь из Хогвартса, чтобы не дразнить Овидия.
- Я не понимаю, - допытывался Снейп, - как ты могла позволить всему этому случиться? Разве ты не видишь, что причина происшедшего в ней самой, в ее наследственности? Ты что, не знаешь, что значит иметь в жилах кровь вампира? Хорошо, пусть ты не хочешь говорить, кто был ее отцом, но, Бога ради, это же твоя дочь! Как ты можешь молчать, видя подобное?
Одной из немногих вещей, которые были способны вывести декана Слизерина из себя, была человеческая глупость. Амариллис кивала, но лишь жалко кривилась - она была благодарна Овидию, который, сам того не зная, помог ей скрыть тайну рождения Сиринги, и не хотела бросать его. Она его жалела. Мерлин великий, жалела! Опустившееся, обрюзгшее подобие мужчины, - разве он стоил того? Северус скрипел зубами, клокоча от ярости. Особой симпатии к Сиринге он не испытывал, но она была действительно неплохой студенткой, одной из лучших, и он не мог позволить... В конце концов, она была его студенткой! Хватило нескольких резких писем, чтобы Амариллис согласилась вернуть ее в Хогвартс, но целый год был потерян. И вот маленькая мерзавка сама начинает все заново!
Его гнев несколько смягчило правильно сваренное в полевых условиях сложное зелье. У Снейпа было мало толковых учеников, и, хотя девушка не блистала отличными познаниями в Зельях, у нее определенно были способности. Профессор находил немого забавным то, какой путь было угодно выбрать Провидению для того, чтобы они проявились. Что ж, даже за гормональные взрывы надо платить. Пусть приучается. Пусть, посмотрим... Только бы Филч ее не поймал.

Снова вторник, марсов день. Сиринга пришла на несколько минут раньше и разглядывала полки со скользкой живностью, борясь с желанием плюнуть в какой-либо особо ценный экземпляр. Она не была излишне брезгливой, но бесконечные взыскания мало-помалу начали вырабатывать в ней это качество.
- Мисс Кэр, - она вздрогнула и обернулась. С обычной холодно-презрительной миной Снейп протягивал ей внушительных размеров деревянный ящик. Сиринга приняла его, но, приподняв крышку, шарахнулась в сторону. Змеи! Целый чертов клубок змей! Живых, черных, сильно смахивающих на гадюк. Приехали... Декан Слизерина спятил.
- Редкий вид, - как ни в чем не бывало пояснил он. - Для Зеркального Зелья необходимо снять с них кожу. Они вот-вот должны ее сбросить, но рецепт требует сделать это вручную. Они не ядовиты, не бойтесь. Ножи в подсобке. И не пораньте змей! - и, не дав ей рта раскрыть, Снейп величественно удалился в смежный с лабораторией кабинет.
Сиринга с плохо скрываемым отвращением заглянула в ящик. Змеи явно не были настроены на плодотворное сотрудничество. Тот факт, что в гербе факультета девушки присутствовала их серебряная сестра, тоже их нимало не заботил.
Черт, черт, черт!
Она аккуратно, стараясь не разозлить пресмыкающихся еще больше, вынула первую попавшуюся бестию. Мягко придерживаемая в районе шеи змея отчаянно шипела и извивалась.
- Эй, эй, не надо обвивать мою руку, - прошептала девушка, глядя ей в глаза. Чем быстрее мы закончим, тем лучше. Салазар премудрый... - еле сдерживаясь, чтобы не заорать, отшвырнуть змею подальше и сбежать, она перехватила рептилию левой рукой и поднесла нож к ее голове. - Ну же, девочка... Мы с тобой одной крови...
До середины туловища все шло гладко, но потом гордость Слизерина выскользнула из ее влажных пальцев и вцепилась прямо в ребро ладони. Сиринга выронила нож и изо всех сил сжала зубы. Наружу вырвался лишь еле слышный болезненный стон.
На то, чтобы отодрать взбесившуюся змею, ушло не меньше трех-пяти минут. Но это оказалось всего-навсего началом. Судя по всему, "девочки" восприняли легкомысленное заявление о крови всерьез. Из глаз градом сыпались слезы, нож в дрожащих пальцах несколько раз чуть было не отхватил змеям головы, но Сиринга умудрилась не только снять кожу, не порвав ее, но и не поранить самих представительниц "редкого вида", помянув при этом всех близких и дальних родственников профессора, усомнившись в адекватности Салазара и прокляв каждую змею в отдельности.
"Черт, черт, я же кровью заляпала эти долбаные шкурки! Чем бы протереть... - Сиринга взглянула на свои руки и ужаснулась: на них не было живого места, кровь стекала струйками. Навалилось тошнотворное чувство боли. Снова вернулось адское напряжение, пресс словно одеревенел, колени подогнулись. - Тихо, Сири, тихо, спокойно. Не хватало только в обморок шмякнуться. Чем бы остановить..."
И снова хвала сотворившему мантию! Подолом Сиринга обтерла змеиные шкурки, еще раз ругнулась в адрес змей и Снейпа и опустилась на краешек скамьи. "Готово. Посижу пару минут, и пойду к Снейпу." Кружилась голова, мутило. В воздухе витал запах сгустившейся крови. "Только не упасть".
Пошатываясь, она дошла до закрытой двери кабинета. Внезапно такое простое действие, как постучать в нее, оказалось немыслимо тяжелым. Руки не поднимались. Сиринга замотала, насколько это было возможно, ладони в рукава, чтобы кровь не капала на пол. Плечом. Толкнуть дверь плечом.
- Сэр, - очень тихо, - я закончила.
- Мисс Кэр, - не отрывая взгляд от книги, - вас не учили стучаться?
"Ублюдок".
Хмыкнув, он прошел мимо нее к столу.
- Мисс Кэр, вы забыли закрыть ящик. Я что, должен это сделать за вас?
Секунду Сиринга смотрела на него, бледнея от ярости и боли. К глазам подступали слезы. Нетвердым шагом она приблизилась к столу, оторвала руки от боков и...
Неминуемо засвидетельствовала бы почтение полу затылком, если бы профессор Зелий не подхватил ее. Не проронив ни слова, он довел ее до своего кресла в кабинете, усадил и поставил ей на колени небольшой таз с золотисто-зеленоватой жидкостью.
- Дайте руки.
Он почти насильно погрузил ее ладони в таз. Сиринга вздрогнула всем телом и попыталась освободиться - жидкость обжигала и удваивала боль, - но Снейп продолжал удерживать ее руки. Из-под зажмуренных век девушки лились слезы.
Должно быть, прошло немало времени, прежде чем он отпустил ее. Из-под слипшихся ресниц Сиринга наблюдала, как профессор обтирает ее ладони какой-то очень мягкой тканью. Но даже этот почти что ласковый жест не мог унять обиду за перенесенное унижение, боль и изуродованные руки. Снейп поднимает на нее взгляд и... так же осторожно утирает ее заплаканное лицо. Затем берет ее ладонь и подносит к покрасневшим, затуманенным синим глазам.
- Видите?
От ран не осталось и следа, но Сиринга отводит взгляд. Снейп не настаивает. Он снимает с ее колен таз и протягивает руку:
- Вы дойдете до гостиной самостоятельно?
Даже не посмотрев на предложенную ладонь, Сиринга встает и нетвердой походкой направляется к выходу. В голове пусто, как в разоренном гнезде. У самых спален Сиринга сталкивается с Драко Малфоем. Принц Слизерина лучезарно ей улыбается, она отвечает мрачным, ничего не выражающим взглядом.
Весь следующий день Сиринга ничего не ест, угрюмо уставившись в тарелку. На занятиях ее взгляд по-прежнему устремлен в одну точку, он мертвенно бледна. Профессор Макгонагалл, возмутившись было, что у мисс Кэр даже не открыты учебники, наталкивается на отвлеченное молчание. После своих занятий она отправляет девушку в больничное крыло, велев Антонии проводить ее. На все расспросы мадам Помфри Сиринга не отвечает, глядя в окно. Добрая женщина, пожав плечами, всовывает ей в руки лечебный шоколад и отправляет отсыпаться. Антония оставляет ее у входа в слизеринскую гостиную.
Сиринга не спит. Она лежит, не шевелясь, с открытыми глазами.
На следующий день на нее жалко смотреть, но, похоже, что какая-то мысль озаряет ее лицо. Лидия пытается ее развлечь. Безуспешно. Даже Драко настораживается. Не прочитав его записку, брошенную через блюда и кувшины с тыквенным соком, Сиринга роняет ее под стол.
На взыскание она приходит минута в минуту. Улыбнувшись- оскалившись (или ему показалось?), она заявляет:
- Сэр? Я хочу перевестись в Рэйвенкло.
И Снейп каким-то глубинным чувством понимает, что, возможно, проиграл самое важное сражение в своей жизни.

- Малфой? - голос гриффиндорца выдернул меня из раздумий. - Так как?
- Что - как?
- Она жива?
- Я не знаю.
Я действительно не знал, но это было лишь частью правды. Сиринга Кэр и была той оставшейся волшебницей, чьей крови мне недоставало. Более двух лет прошло с тех пор, как она исчезла, и никто не мог сказать, где она и что с ней. Пропавшей без вести она не числилась - Кэры всегда были нейтральны, их мало волновали магические битвы, во имя чего бы они ни велись. Среди погибших ее тоже не было. Хотя, кто знает?
- Стало быть, не двадцать слизеринцев, а двадцать один?
- Должно быть.

Главы 3 - 4

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру