Узел Избранных

Автор: Eire
Бета: Ольга Каленик
Pairing: Драко/Гарри, Драко/новый персонаж, Гарри/Джинни, Снейп/новый персонаж
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, action/adventures
Краткое содержание: после окончания Хогвартса прошло несколько лет, а о Волдеморте ни слуху ни духу. Об опасности забыли все, кроме Драко Малфоя... А зря.
Предупреждение: смерть персонажа, насилие, нецензурная лексика. Гет.
Дисклеймер: все, что не мое, принадлежит Ей. Мне принадлежат Сиринга, авроры и вампиры, Себастьян Снейп принадлежит моей подруге Инне, Анна Бонни и Мэри Рид принадлежат истории.
Размещение: с разрешения автора.

Оглавление

Глава 7. Шепот в темноте

Если б наша любовь
была всего лишь капризом!..
Осенний сумрак.

Ттакахама Кпси

Больше всего в тот момент меня потрясло ощущение вихря ледяной энергии, который вырвался из-за щита. Мертвой энергии, и очень... недовольной. Значит, за ним кого-то вмуровали в стену?
В считанные секунды нас разметало по всему парадному. Краем глаза я видел, что Гарри заполз за одно из старых кресел и отчаянно жестикулирует, пытаясь привлечь мое внимание. Кажется, он даже кричал что-то, но я не мог разобрать слов из-за свиста ветра в ушах. Воздушный поток просто-таки тащил меня по полу, и как я не пытался уцепиться хоть за что-то, не получалось. Наконец я сумел нащупать каминную решетку и тесно прижаться к ней, пропустив руки сквозь прутья. Теперь можно было перевести дыхание и немного оглядеться.
Парадный был окутан чем-то вроде туманных спиралевидных полотен, плотных настолько, что на расстоянии десяти метров различить что-то было почти невозможно. Туманные ленты вращались с сумасшедшей скоростью, на долю секунды приоткрывая и снова пряча зыбкие очертания рогатой лестницы. Я понимал, что вижу потустороннюю энергию. Это не удивляло - я же некромант - чего я действительно не ожидал, так это того, что Мэнор может прятать подобные секреты. Неужели кого-то из Малфоев лишили чести быть похороненным в семейном склепе? Я ни о чем подобном не слышал. Разве что это мифический сын женщины-суккуба или же...
Мое горло словно сдавила холодная резиновая лента. В голове зазвучали слова:
- Ах ты, маленький змееныш, как долго...
Полотно тумана словно кто-то отвел в сторону, и на пол ступила белая фигура. Я задыхался, пытаясь оторвать от горла невидимого душителя, из глаз лились слезы, в ушах бешено стучало, но я рассмотрел ее, пусть и смутно. И у меня упало сердце.
Это была Вивиан Малфой, в девичестве Кэр. О ее неземной красоте ходили легенды, и теперь я видел, что они не лгали: у Сиринги были ее черты, но словно смазанные, с облупившейся краской. Рядом с Вивиан она походила на выцветшую фреску, но фамильное сходство было неоспоримым. Высокая, стройная покойница с косами цвета воронова крыла плавным шагом подошла ко мне и спросила, не разжимая губ:
- Ты ведь знаешь, кто я?
Бог ты мой, ну конечно, я знал. Около четырех столетий назад Вивиан Кэр была первой красавицей Британских островов, и, разумеется, Малфои были первыми в очереди претендентов на ее руку. Девушка из древнего рода, по материнской линии наследница самого Брана Благословенного, - лучшей партии Гедеон Малфой по прозвищу Цверг не мог себе и представить. Было одно маленькое "но": в роду Кэр наследование велось испокон века исключительно по женской линии, в память сестры Брана, Бранвен, прародительницы дома. А поскольку они все же были ирландцами, то, само собой, не обошлось без родового гейса, табу, которое соорудили для них друиды. Женщины рода Кэр сами выбирали себе мужей. Вопиющий пережиток с точки зрения Гедеона, - и, тем не менее, Вивиан отказала ему. В первый раз - довольно вежливо. Во второй его спустили с лестницы. В третий замок окружили не-мертвые, послушные его воле, но и это не убедило Вивиан. Она не могла не понимать, как рискует Малфой, пришелец на древней земле кельтов, пытаясь силой взять в жены ее, наследницу Брана, покровителя Британии!
Последнее сражение было чудовищным. На три дня Гедеон снял защиту с Мэнора и бросил ее на блокировку Тауэра. Как она выстояла - не знаю. Цверг поднял из могил не менее тысячи усопших, и, вооруженный мечом Мордреда, повел их на родовое гнездо Кэров. Несмотря на их отчаянное сопротивление, вскоре замок пал. Вивиан и ее сестра Меб пытались ускользнуть, обернувшись лебедями, - это была их последняя надежда, и она их не спасла. Свадебный обряд был совершен там же, на мече проклятого сына Короля Артура. Гедеон не хотел медлить.
Вивиан прожила еще ровно год, родив Гедеону сына, и умерла, как гласило семейное предание, от послеродовой горячки.
- Нет-нет, мой дорогой потомок, - леденящим шепотом прошептала прекрасная покойница, - все было совсем не так. Я выдохнула свою душу вместе с воздухом, оставив в моем уродливом теле лишь часть ее, чтобы отомстить вашему роду, когда придет время.
Уродливом???
- Да-да, маленький змей, именно уродливом, - она чуть улыбнулась, обнажив ряд идеальных зубов, - взгляни на меня! Цверг наложил заклятие на мои одежды, и они не истлели, но он не смог вернуть мне то, что отнял! Я лишилась своей красоты, и, поверь, проживи я еще год - и я стала бы отвратительней жабы. Меб сохранила лишь крупицу ее, и со временем Кэры стали так похожи на обычных людей, что все вокруг забыли, кто мы! - ее голос взвился, как морозное пламя, и загремел под потолком, - Малфои должны ответить за слезы дочерей рода Кэр! Гейс был нарушен, и они лишились своей красоты! Ни одна из них больше не была счастлива!
- Но почему? - просипел я еле слышно. - Чем я виноват перед тобой?
Но нет, Вивиан меня не слушала. Теперь я все понял: Гедеон не похоронил ее, как подобало, потому что хотел ощущать ее присутствие рядом, пусть даже это было лишь ее мертвое нетленное тело в парадном каминном зале. Он явно был безумцем. На что он надеялся? Почему не велел ее перезахоронить? Из чувства вины? Из страха? Или потому, что даже умершая она должна была покоиться за родовым гербом Малфоев?
- Прабабушка Вивиан!
Она произнесла очень тихо, но с таким надрывом, что камень бы треснул от жалости. Вивиан медленно обернулась; горло отпустило, и я проследил за ней взглядом, осторожно втягивая в легкие воздух.
- Прабабушка Вивиан! - она с рыданиями кинулась к умершей, цепляясь за складки ее белого атласного платья. Маленькая девочка с длинными черными косами, в перепачканной одежде, измученная и исстрадавшаяся, последняя в роду Бранвен.
- Прабабушка... - Сиринга плакала в голос, - прабабушка Вивиан...
Мне было больно смотреть на нее - и на Вивиан, так больно, что разрывалось сердце. Я никогда не знал, что и мертвые способны плакать, и, тем не менее, по бледному, ослепительно прекрасному лицу Вивиан струились слезы. Словно она хранила их столько веков, чтобы выплакать сейчас, сжимая в объятиях Сирингу. Две женщины, живая и мертвая, плакали так, словно в мире не оставалось ничего, кроме боли и одиночества.
Вивиан молчала, гладя ее по голове, словно знала, что ничем не может ее утешить. Они услышали и поняли друг друга в своих слезах, в сдавленных всхлипах женщин, которые не умеют быть счастливыми, потому что им все равно этого не позволят.
- Забери меня, прабабушка Вивиан, - рыдала Сиринга, - забери... Я не могу больше...
Вивиан издала тихий, бессильный стон. Она - я знал это знанием некроманта - очень хотела бы это сделать, но не знала, как. Слишком долго ее дух теплился в пропитанной ненавистью и отчаянием оболочке. Та часть ее души, которая еще помнила светлые сны, уже давно покинула свое обиталище. Если бы Вивиан удалось призвать ее сквозь времена...
Я не успел додумать. В камин словно провалилась луна - так мне, по крайней мере, показалось, - ослепив меня и осыпав целым облаком сажи. Я принялся с остервенением тереть глаза, пытаясь проморгаться и сообразить, что же происходит, и тут новый поток, на этот раз теплый и душистый, куда более мощный, чем первый, оторвал меня от каминной решетки и понес по залу. Каким-то непостижимым образом я столкнулся в воздухе с Гарри, не менее чудесным образом мы умудрились не выпустить руки друг друга. Теплый вихрь то подбрасывал нас вверх, как на качелях, то отпускал, - и, стоило, нам начать падать, - подхватывал снова. Игривый, пропитанный ароматом вереска и нагретых солнцем камней, он будто шалил, и я подумал, что ничего не имею против такой волшебной забавы. Но, все же, - что происходит?
Постепенно поток начал слабеть, петли, которые он выписывал, становились все менее замысловатыми, и, наконец, мы с Гарри мягко шлепнулись на пол. Ленты потусторонней энергии исчезли без следа, как и ослепившее меня сияние. В воздухе витал слабый аромат камней и вереска. Мебель была разбросана по всей парадной, и среди всего этого беспорядка стояла Сиринга. Растерянная, заплаканная, она...
Гарри опомнился первым:
- Мерлинова борода!!!
Я не знаю, как иначе описать происшедшее, но перед нами была не та Сиринга, что пять минут назад. То есть это была она, но...
- Что с тобой произошло?!
Сиринга перевела взгляд на нас с Гарри и непонимающе пролепетала:
- Она ушла... Не взяла меня с собой...
- Сири! - наконец выдавил я, - что это было?
- Я не знаю... - она развела руками, - почему она вот так ушла? Я ведь ее просила...
- Да мы не о том, - нетерпеливо перебил ее Гарри, - с тобой что случилось?
Сиринга беспомощно пожала плечами. Господи, да ведь она и впрямь ничего не понимала! Взмахом палочки я призвал зеркало в серебряной оправе:
- Ну?
Она послушно взглянула в зеркало. Моргнула, протерла глаза. Посмотрела еще раз и недоверчиво спросила:
- Вы видите то же самое?
Она была той же. И совсем не той. Ее глаза, ее голос, ее белая кожа и длинные косы. Но она изменилась. Интуитивно я понимал, что это Сиринга Кэр, но глаза отказывались верить, что подобное возможно. В ее лицо словно впитались черты Вивиан. И не мертвой, а живой, - теперь я понял, что она имела в виду, когда говорила, что подурнела. Перед нами стояла самая красивая из когда-либо виденных мной женщин. Никогда я не встречал такой подвижной, такой совершенной красоты. Живая, дышащая, та же - и не та.
- Можно мне воды? - как-то слабо спросила она и начала оседать на пол.
Гарри метнулся к ней, поддерживая, в то время как я торопливо наколдовывал стакан воды.
- Ты в порядке? - участливо спросил он.
- Не знаю. - Она приняла стакан из моих рук, отпила. - Мне надо прилечь, ладно? Да, и, кстати, я рада тебе, Гарри.
Он улыбнулся в ответ, все еще немного ошарашено, но очень искренне.
- Я тебе тоже.

Мы без особого труда отвели ее в спальню и уложили, накрыв теплым пледом. Она заснула почти мгновенно, что-то неслышно прошептав. Мы вышли на цыпочках, аккуратно прикрыв дверь, и спустились вниз, в потрепанную парадную.
Я никогда не думал, что почувствую это.
Я был счастлив. Несмотря на все события и передряги сегодняшнего дня, на общение с потусторонними силами, - я был счастлив. Я прошел по залу, вороша носком ботинка осколки щита, зная, что Гарри наблюдает за мной и молча улыбается. И не потому, что я весь в саже, а потому, что все закончилось хорошо, мы рядом и ничего не надо говорить. Наше молчание было густым и теплым, как околоплодные воды, или как океанская вода в теплых широтах по утрам. Что-то должно было появиться на свет, что-то очень хорошее и долгожданное, и причинить ему боль, спугнуть было выше человеческого понимания. Я поднял голову. Гарри смотрел на меня, по-прежнему улыбаясь, и я улыбнулся в ответ и шагнул к нему.
Прошло сто лет, прежде чем его руки легли мне на талию и притянули к себе, и тысяча - прежде чем мы оторвались друг от друга. Я медленно, в полузабытьи, терся щекой о его плечо, и это была нирвана - обнимать его вот так, как всегда мечтал, и не просить больше ничего. Да мне больше ничего и не было надо. Я чувствовал себя спасенным Каем, из чьего сердца наконец-то вынули болезненный осколок. Любовь моя, любовь всей моей жизни, любовь истинная и воплощенная, спасибо тебе. Спасибо, Гарри. За этот шанс. За то, что ты здесь.
- Спасибо, - эхом откликнулся он. - За то, что не надо больше прятаться. Я люблю тебя, Драко.

Я не мог заснуть. Рядом, положив голову мне на плечо, тихо посапывал во сне Гарри, а сон все не шел. Быть может, я боялся засыпать. Что, если я проснусь, а его рядом не будет?
Воспоминания... Прекрасный способ отвлечься. Рой бледных призраков, люди и события. Почему так трудно отпустить их с миром? Вот первое воспоминание моего детства: отец задумчиво ворошит угли в камине, я сижу на маминых коленях, сжимая в кулачке кружево ее платья. Мой первый полет на метле. Мои первые слезы, когда это обожаемое зеленоглазое чудовище не подало мне руки на первом курсе. Горячая тяжесть в паху и тщательно скрываемый ото всех блеск глаз, когда мне удавалось поймать его взгляд. Я терялся в нем уже тогда, нет, я потерялся сразу, как только его увидел. Гордость... И пресловутая честь дома, не позволявшая мне не то что сделать шаг навстречу, но даже самому себе признаться, что я безнадежно влюблен в полукровку. Столько лет... Нападки, драки, поражения... Я всегда проигрывал, да так оно и должно было быть. Более того, я нарывался специально. Я молился тогда о том, чтобы его ненависть обратилась против меня одного. Втайне я даже мечтал погибнуть от его руки, коль скоро места в его сердце мне не было.
Я попытался высвободить затекшее плечо, стараясь не потревожить Гарри, но тот уже проснулся. Сел, вглядываясь в мое лицо широко распахнувшимися глазами.
- Драко? Почему ты не спишь?
- Прости, я тебя разбудил...
- Да нет, это профессиональные рефлексы, - он скривился, это я заметил даже в темноте. - Знаешь, я столько лет не мог поспать нормально, что, судя по всему, проснулся просто по привычке.
Я погладил его по встрепанным волосам.
- Раковина Елены?..
Гарри потер глаза.
- Я ее украл, - признался он без тени смущения. - Из замка-хранилища артефактов.
- Прямо оттуда? - я присвистнул. - Тебе удалось надуть самого профессора Холла?
Профессор Бенджамин Холл преподавал в Хогвартсе Историю Магических Артефактов, и нам посчастливилось попасть в его цепкие лапы на седьмом курсе. Довольно флегматичный и неповоротливый на вид, он, тем не менее, не один год проработал аналитиком в аврорской бригаде. На его счету было около трех десятков спасенных чудо-вещиц. И в два раза больше трупов, которые он положил, чтобы их добыть. Вместе с тем профессор являлся и одним из Британских Хранителей. Его строгость не поддается описанию: несчастный (или несчастная), который не мог перечислить все свойства волшебного котла Керридвен с закрытыми глазами, был обречен на, по крайней мере, двухнедельное заточение в вышеупомянутом замке в качестве ассистента (читай: чернорабочего). А то и больше.
- Мне помогла Антония, сам бы я не справился.
- Какая Антония?
- Антония Бекеш, моя однокурсница. Ну, та, подруга Сиринги. Она работает там уже несколько лет, - у меня, должно быть, был настолько недоуменный вид, что Гарри пояснил, - из-за Холла.
Т-так... Еще одна сумасшедшая. Ладно еще Сиринга, Снейпа-то мы знали едва ли не с пеленок, а Холл? Нет, я решительно никогда не пойму женщин.
- Что до раковины Елены... Это не особо ценная вещь, за исключением нескольких любопытных заклинаний.
- Она погружает в сон?
- Нет, она успокаивает душу.
Мы надолго замолчали. Я не спрашивал о том, почему он так долго маялся бессонницей, а Гарри не объяснял. Он снова устроился головой у меня на плече, щекоча теплым дыханием кожу. Я подумал было, что он опять задремал, но тут Гарри подал голос:
- Расскажи мне.
- О чем?
- О Добби. Я правильно понял, это была твоя идея, а не его?
- Ну, извини, - я сдул челку с его лба, - мне тогда всего двенадцать было. Конечно, не шедевр конспирации, но я только начинал этому учиться...
- Драко, я серьезно!
- Да нечего рассказывать, - я чуть поморщился, - я подслушал разговор отца и Макнейра, ну и...
- Драко!
- Хорошо, хорошо. Просто тогда мне казалось, что еще не все потеряно, что я еще могу... вернуть тебя, переубедить... Открыть тебе глаза... Видишь ли, - я выпутался из его объятий, сел, - мне сложно говорить тебе об этом. Признаю, это была не самая лучшая идея, но мне так хотелось... - в горле встал комок.
- Шляпа хотела определить меня в Слизерин, - тихо произнес он.
- Ты отказался?
- Сглупил, как ты думаешь?
- Не знаю, - я ответил предельно честно, - не думаю. Не то чтобы я любил тебя меньше, будь ты все время под боком. Но многих ошибок можно было бы избежать.
Вряд ли он понял, что я имел в виду. И слава Богу. От мысли, что он узнает о... у меня дыхание перехватило от ужаса. Конечно, однажды я должен буду рассказать ему всю правду. Я же обещал, что буду с ним честным. Но, Господи, если ты есть, я прошу тебя, дай мне хотя бы день счастья перед тем, как меня выгонят из этого с таким трудом обретенного рая...
Гарри прижался губами к моему плечу.
- Не надо. Давай забудем об этом.
Я грустно улыбнулся. Бедный мой, глупый, любимый. Неужели ты думаешь, что я не забыл бы, если бы мог? Пропасть. Ты на одном ее краю, я на другом, и этого не изменить. Возможно, все было напрасно.
- Гарри...
- Шшш. Давай будем отстраивать стены потом, хорошо? Завтра, при свете дня, если тебе так уж хочется.
- Гарри, я... - нет, я не могу обманывать его. Я должен рассказать, а там будь что будет.
- Поцелуй меня.
Я потянулся к нему губами, внутренне велев себе заткнуться: будь что будет. Потом. Все, что угодно - потом.
Его губы были влажными, горячими и восхитительно неумелыми. Кажется, его никто еще не целовал с любовью, и я вдруг понял, почему мы не набросились друг на друга сразу, как только оказались в постели. Это был не страх, а какая-то удивительная бережность. Я хотел не обладать им, я хотел его исцелить, хотя никогда и ни с кем, даже с Себастьяном, не делал этого, и не имел понятия, умею ли вообще. Но подмять его под себя со всей дрожью долго сдерживаемого желания, подчинить, растерзать - этого не было. Странно, но для меня не имело значения, позволит ли мне Гарри подобное. Хватит ли у него мужества? Доверяет ли он мне настолько, чтобы пустить за последний рубеж, где нет ни стыда, ни гнева, ни даже собственного "Я"? Неважно. Только эти подрагивающие лепестки под моими губами, словно раскрывшийся сонный цветок, и вкус, который я знал всегда, всю жизнь, и даже раньше, и только в нем и с ним был жив...
- Я люблю тебя. Люблю.
Он вжался лицом мне в шею, и это прикосновение было мокрым и горячим.
- Ты плачешь?
- Зачем ты это сделал? - после томительной паузы.
- Сделал что?
- Зачем ты был с ней?
Я вздохнул, пытаясь отстраниться. Когда-нибудь Гарри должен был спросить меня об этом, но...
- Я тебя ни в чем не обвиняю, - он обнял меня крепче, - просто скажи мне. Она тебе нравится?
- Нет. То есть, не в том смысле, что ты думаешь. Гарри, это сложно... Я... я виноват перед ней, очень. И мне... надо было с кем-нибудь поговорить. Ты не представляешь, как друг друга понимают слизеринцы. Ну не надо, - я погладил его по щеке. - Я ей тоже не нравлюсь, не бойся.
- Я не понимаю...
- Гарри, послушай, - я снова выскользнул из его объятий, - я вовсе не хотел делать тебе больно.
- Ты был пьян, в этом все дело?
- Да нет же, - я не знал, как объяснить, - просто...
- Просто скажи правду.
- А что ты хочешь услышать? - я совсем отчаялся. - Что я считаю ее жабой и больше никогда не взгляну в ее сторону? Но это не так, кроме того, ты же слышал, что сказал Высокий: мы теперь одно целое. И, хотим мы того или нет, но теперь придется с этим жить. Гарри... Ты, такой прямой и честный, неужели ты не видишь, что Сиринга мертвее мертвых? Что она осунулась от пьянства, потому что больше ничем не может заглушить боль? Она сильная, как и все наше змеиное племя, и не может наложить на себя руки из-за родовой гордости, а иначе давно бы это сделала. Ради всего святого, не ревнуй меня к ней. Это глупо.
- Она - женщина, а...
- А ты - мужчина, ну и что? Неужели ты думаешь, что это имеет значение? Что, разве для Мэри это было важно? - я говорил жестко, - да не будь же ты таким слепым, Гарри!
- Она стала такой красивой... Она... - Гарри запинался, словно боясь разреветься в голос, - ты же не будешь говорить, что это не так.
- Разумеется, не буду. Она чудо как хороша теперь. Но, знаешь, если мне нравится вид из моего окна, это вовсе не значит, что я собираюсь с ним трахаться!
Гарри не ответил; судя по всему, мои доводы его не убедили. Сошедшиеся было края пропасти снова прорезала трещинка. Он мне не верил. Он все еще боялся, что я над ним издеваюсь, что завтра все будет по-прежнему, только ко всем изощренным пыткам прибавится еще одна - присутствие рядом дивно прекрасной женщины, которая играючи отнимет меня у него.
- Гарри, прекрати сейчас же, - строго.
Молчание.
- Гарри, перестань дурить.
Молчание.
- Гарри, да как ты не поймешь!
Нет ответа.
И тогда я решился на отчаянный шаг. Словами я не мог ничего объяснить, мы словно говорили на разных языках. Но, быть может, так получится?.. Я сдернул с него одеяло, одним движением скользнул вниз, к паху, развязал тесемки пижамных штанов.
- Драко, что ты... - он вскинулся, пытаясь отодвинуться, прикрыться, - не...
Ну уж нет, любимый. Больше я тебя слушать не буду.
- Драко, пожалуйста, не надо... Пожааааа!!!!
Единственное, на что я надеялся, так это то, что мне удастся пройти по узенькой кромке и не свалиться в пропасть. И его за собой не потащить... Бархатистый, мгновенно отвердевший под моими губами. Истосковавшийся по ласке. Разве ты не знал, не догадывался, как это тебе нужно? Я люблю тебя, я хочу, чтобы тебе было хорошо. Не отталкивай меня, Гарри, не надо...
Я осторожно втягивал его, не торопясь, чтобы он чувствовал каждое мое движение. Гладил. Обвивал. Выпускал, покрывал поцелуями, пробегая по нежной - такой нежной! - внутренней поверхности. Я вкладывал в каждое прикосновение все свое умение, всю любовь, упрашивая довериться мне. И не было ничего слаще, когда его бедра дрогнули и расслабились. Он позволил. Широко развел ноги, давая мне устроиться поудобнее, и распахнул крепко зажмуренные до этого глаза. Прозрачные, прекрасные, как драгоценные камни. Полные неясной мольбы. И я понял, что, один неверный шаг - и всему конец. И нам обоим тоже.
Никогда - ни до, ни после - ни с кем я не был так нежен. Я не торопил его наслаждение, позволяя ему разворачиваться, как ленте дороги, следуя за его тихими стонами и вздохами, читая их, как полустертую карту сокровищ. Не дразня, но выслушивая. Ему было отчаянно нужно, чтобы его выслушали. Чтобы его любили. И, как бы плох я ни был, я дал ему все, что мог.
- Пожалуйста... - черноволосая голова запрокинулась, рот открылся в беззвучном крике, и я сжал его, принимая как величайший дар и величайшую благодарность густой горячий солоноватый сок, брызнувший мне в горло.
Он все еще вздрагивал, тяжело дыша, когда я осторожно прикрыл его одеялом и лег рядом, обвив рукой его талию.
- Спасибо... - он повернулся ко мне, блестя глазами.
Я улыбнулся, промолчав. Любые вопросы, как то "Тебе понравилось?", "Теперь ты мне веришь?" или, не дай Бог, "Давай продолжим?" были бы смерти подобны. Мы были в самом начале, в первом дне Творения, когда только-только появился свет. Заговорить сейчас было все равно что вернуть его в бездну хаоса.
Гарри судорожно вздохнул и прижался ко мне еще крепче.
Пропасть никуда не делась. Но, кажется, веревочный мост через нее мы только что построили.

Не помню, когда еще я спал так сладко. Должно быть, мне снилось что-то очень хорошее, а может, и нет, вот только пробуждение было словно соскальзывание из одной сладости в другую. Я чуть пошевелился в кольце охватывающих меня рук, не торопясь открывать глаза. Гарри. Меня обнимает Гарри. Всклокоченные пряди щекотали мою грудь, к коже словно прикипела его скула.
- Ты спишь? - сонный, но какой-то улыбчивый голос.
- А ты?
- Не знаю.
- И я.
- Будем вставать?
- Да, наверное.
Мы молча одевались, хитро поглядывая друг на друга. Гарри, будто ненароком высунув кончик языка, с нарочитой тщательностью заправлял рубашку в брюки.
- Поттер, не дразнись.
Он невинно захлопал ресницами.
- Я?..
Беготня по комнате, попытки поймать ловкого аврора, наконец, увенчиваются успехом, возня, пыхтенье, поцелуи.
- Ой.
- Что?
- Пахнет чем-то горелым. Ты не чувствуешь?
- Может, это эльфы спалили завтрак?
- Мои эльфы? Ты что, шутишь?
Мы вываливаемся из спальни. Действительно, мне не показалось, - пахнет чем-то паленым. Да как! Причем запах явно выбивается из-под двери Кэр.
- Сиринга! - я распахиваю дверь. - Ты что...
Она сидит на полу, скрестив ноги, в одной небрежно наброшенной рубашке, и угрюмо рассматривает дымящуюся лужу плавленого стекла и амальгамы. Все ясно - она спалила зеркало, и, кажется, не одно. Чем они ей так досадили?
- Хамство, - буркнула она, поднимаясь, засовывая палочку в карман.
- Сири? - осторожно спросил я.
Она уперла руки в бока и с вызовом посмотрела на нас.
- И что мне теперь делать с этим дерьмом?
- С каким дерьмом? - уточнил Гарри.
- Вот с этим, - она ткнула пальцем в сторону своего лица. - А все из-за вас!
Мы переглянулись, не понимая, о чем она.
Сиринга, явно раздраженная нашей тупостью, смотрела на нас с бессильной злобой, прекрасные черты чуть кривились:
- Связалась, блин... Ладно, гоблин с вами обоими. Есть что-нибудь пожевать?
Мы с Гарри сосредоточенно работали челюстями, изо всех сил делая вид, что увлечены процессом поглощения пищи. А что еще прикажете делать, сидя за одним столом с жаждущей крови слизеринкой? Сиринга яростно орудовала ножом и вилкой, что-то бурча себе под нос. Гарри не выдержал первым:
- Эээ, Рин... У тебя случайно...
И осекся. Выронившая столовые приборы колдунья смотрела на него так, словно у Гарри выросли рога.
- Как ты меня назвал???
Судя по выражению лица, гриффиндорец и сам был не рад, что начал разговор.
- Я что-то не так сказал?
Сиринга сглотнула, по-прежнему глядя на него ошарашено.
- Меня... Так называл Северус. Он говорил, что "Сири" слишком похоже на "Сириус"...
Гарри был сбит с толку.
- Я не знал. - Действительно, откуда ему было знать? - Просто это красиво звучит, и... да, "Сири" очень напоминает Сириуса. Ты не против, если я буду так называть тебя?
Кэр помотала головой.
- Называй...
Она перестала ругаться себе под нос, и остаток завтрака прошел в молчании.
- Сири, - наконец произнес я, - ты не могла бы подробнее рассказать, что говорил Высокий?
- Ах, это, - как-то рассеянно, - он сказал, что мы должны узнать друг друга...
- "В самой мглистой глубине наших душ", - перебил я немного нетерпеливо. - А ключ?
- Ключ? - переспросила она, не глядя на меня.
- Ну да, ключ. Он сказал, что дал тебе ключ.
- А, ну да. Ключ. Строчка из "Старшей Эдды", ничего особенного.
- И?.. - я еле сдерживался, чтобы не начать подпрыгивать от нетерпения.
- Ныне нет ничего,
ни поздно, ни рано,
что невозможным
в Севафьёлль было б,
если в объятьях
мертвого спишь...
- Севафьёлль? - растерянно переспросил Гарри. - А что это такое?
- Кажется, "солнечные горы". А может, и нет... - и она снова задумалась.
Я обдумывал туманное предсказание. "В объятьях мертвого?" Мертвого... Что мне это говорит?
- Это из окончания саги об одном скандинавском герое. Убитый, он проводит ночь с женой, - перебила ход моих мыслей Сиринга. - Прощальную.
- А как были их имена? - внезапно спросил Гарри.
- Сигрун и Хельги, кажется...
Сигрун. Сиринга.
- Слушай, Сири, а у тебя нет знакомого с именем, похожим...
- Нет, - отрезала она. - Ты не там ищешь, Драко, - и, совсем другим тоном, - второе имя Северуса было...
- Сири, - как можно мягче, - ты же знаешь, что это невозможно.
Она вскочила, подошла к окну, обхватив себя руками за плечи.
- Сири...
- Я знаю про ограничения, наложенные на некромантов, Малфой. Желания живых не имеют для них никакого значения. Чтобы провести ритуал, сам умерший должен хотя бы подать знак, что хочет вернуться из-за каких-то незавершенных дел. Я все это знаю.
- Он ведь не подавал тебе знака, правда?
- Не трясись так, Малфой. Тебя-то я точно ни о чем просить не собираюсь.
Меня захлестнула волна обиды. Это был нечестный удар, и она об этом знала. И дело было не в том, что, по всем существующим законам, я не имел права на подобную попытку. Сиринга прямо сказала, что считает меня неблагодарным трусом.
На счастье, вмешался Гарри:
- Прошу прощения, но вам не кажется, что предсказание... должно иметь отношение к нам троим?
- Откуда мне знать? - раздраженно спросила Сиринга. - Сгоняй к Одину еще раз и поинтересуйся сам.
- Рин, - кажется, не только я чувствовал себя неуютно, - не сердись на меня.
Она вздохнула, немного расслабилась.
- Теперь мы - что-то вроде магического братства. Триумвират, если угодно. Подобные союзы не заключались уже очень давно, большинство сведений о них безвозвратно утеряны. Я не могу сказать, какие силы нам доступны. Один сказал, что, для того чтобы они проявились, мы должны узнать друг друга. И дал нам ключ.
- Ключ, но не предсказание, Рин, верно?
- Да, - она посмотрела на него очень устало, - и, если хочешь знать мое мнение, то лучше оставить все как есть и никакие силы не трогать. Лично мне это не нужно.
- Сири, - подал голос я, - ты говорила, что, помимо всего прочего, Высокий - еще и бог-шаман?
Она кивнула.
- Конечно, я могу ошибаться, но к чему было давать предсказа... то есть ключ, если знаешь, что им не станут пользоваться?
- То есть ты намекаешь, что вы собираетесь снова во что-нибудь влипнуть? - она пристально на меня посмотрела.
Повисло молчание.
- Выкладывай, Малфой, - потребовала она. - Что ты забыл мне сказать?
- Ничего, - быстро ответил я.
- Врешь.
Я увязал все глубже и глубже. И то, что некая прекрасная колдунья вознамерилась вытянуть из меня правду, вовсе не помогало делу. Конечно, тянуть дальше было нельзя, но... Господи, еще один день, пожалуйста. Я ведь даже не успел...
- Рин...
- Как угодно, - взмахнула она рукой. - Только предупреждаю: я не обещаю, что второй раз полезу в заваренную вами кашу... голубки. - И, проворчав "я в библиотеку", исчезла.
- Ты всегда так терпелив с женщинами? - спросил я, чтобы чем-то заполнить гнетущее молчание.
Гарри пропустил вопрос мимо ушей.
- Что она имела в виду?
- Прости?..
- Когда говорила о некромантах и о том, что не собирается тебя просить. Что я пропустил?
- Она... - я облегченно выдохнул про себя. - Решила, что ключ имеет непосредственное отношение к Снейпу.
- Почему?
- Его второе имя было Элий. Похоже на "Хельги", правда? Она надеется... Не то чтобы я не понимал ее. Она надеется вернуть его, хотя и знает, что это невыполнимо. Конвенция...
- Я знаю о конвенции, аврор все-таки. Почему она могла бы просить об этом тебя?
- А разве не очевидно, Гарри? Я - некромант в сорок первом поколении, это общеизвестный факт, - Гарри насупился. - Ну ладно, не общеизвестный. Но я не провожу ритуалы и никогда этим не занимался. Тебе ли не знать, что сила силой, но сырая, неразработанная она почти бесполезна? Гарри, не смотри на меня так. Не я убил Снейпа.
- А... Снейпа убили? - тихо спросил он.
Я прикусил язык. Конечно, он не знал. Тайну смерти профессора хранили трое: я, Сиринга и Себастьян. Она сама просила о том, чтобы мы молчали, вполне справедливо опасаясь, что доблестные воины света превратят ее горе в настоящую пытку. Было ли ей известно имя убийцы? Наверняка да. Почему она не стала мстить? Для этого могла быть только одна причина: убийца был ей не по зубам.

Сиринга промчалась по коридору, жалея, что не носит каблуки и не может топать достаточно громко, чтобы на головы двух влюбленных обалдуев посыпалась штукатурка. "Ты же знаешь, что это невозможно". Еще бы ей не знать! Он даже представить себе не может, сколько раз она обдумывала подобный вариант. Был момент, когда она, ослепшая от горя и слез, собиралась просить помощи у родственников-каинитов, но вовремя одумалась.
Клан, к которому принадлежал Адар Вильвин, был одним из семи больших семейств Камариллы. Давным-давно, в эпоху охоты на ведьм, смертные устроили Детям Ночи хорошую нервотрепку, попытавшись истребить Высших. Им это, разумеется, не удалось, и, тем не менее, многие были взбешены столь грубым вмешательством. Начались споры, потом стычки, а потом дело едва не дошло до гражданской войны. И тогда кланы разделились. В Камариллу вошли те, кто придерживался идеи Великого Маскарада: смертные вообще не должны знать о существовании вампиров, дабы их головы не посещала мысль о вечном бессмертии, благо, не каждый способен его вынести. Они скрылись, окутавшись мощными иллюзиями и заклятьями, и питаются осторожно. Новых детей в свои ряды семь кланов Камариллы принимают довольно редко.
Что до оставшихся кланов, то между ними нет согласия. Саббат, страшная секта черных магов, некромантов и убийц, полагает, что люди недостойны того, чтобы править миром. Есть еще "неприсоединившиеся": несколько кланов, которые "гуляют сами по себе". Один из них, Последователей Сета, и собиралась просить о помощи Сиринга, но потом сообразила, что Тореадоры не только не помогут ей в этом, а скорее, сделают все, чтобы помешать. Никто не позволит смертной девчонке нарушить хрупкое равновесие Камариллы и Саббата. И она смирилась.
Нет, до смирения здесь было далеко. С этим нельзя смириться.
... Сиринга часто спрашивала себя, как ей удалось в те ужасные дни не потерять рассудок.
- Рин, - он сообщил об этом за завтраком почти будничным тоном, - мне надо уехать на пару дней. Присмотри за зельями, хорошо?
- Да, конечно, - она удивилась, но виду не подала: Северус никогда не оставлял зелья недоваренными. - Северус?
- Да? - он поморщился и сжал пальцами переносицу, словно у него внезапно разболелась голова.
- Все в порядке?
- Да.
Что-то грызло сердце, и она не знала, почему ей так не хочется отпускать Северуса. Профессор паковал легкий чемодан, а Сиринга сидела в гостиной, нервно сплетая и расплетая пальцы, покусывая губы. Что не так? Что с ней? Он же сказал, что уезжает всего-то на пару суток...
- Будь осторожен, - она почти умоляюще заглянула ему в глаза, когда Мастер Зелий зашел попрощаться. - Мне...
Сиринга не стала говорить, что ее гложет дурное предчувствие. Законченный скептик, Северус не верил в подобные вещи и не преминул бы ее пристыдить. Вместо этого она подошла, уткнулась лицом в его широкое черное пальто.
- Я люблю тебя. Не задерживайся надолго, ладно?
Он долго молчал, потом поднял руку и провел по черным косам. Ему понадобился не один день, чтобы привыкнуть к ее новой прическе и перестать называть ее локонами Горгоны. Но даже он не мог не признать, что Сиринге идет этот стиль восточной жрицы.
Наконец он отстранился. Медленно скользнул взглядом по ее лицу, потом взял его в ладони и поцеловал.
Сиринга знала его слишком хорошо, чтобы не понять, что что-то не так. Внезапная нежность? Кто угодно, только не он.
Он в последний раз скользнул по ее губам и выпрямился.
- Все будет хорошо, Рин.
Только потом Сиринга поняла, что так Мастер Зелий прощался с ней.
Два дня спустя с ней связался Дамблдор: тело Северуса нашли в Хогсмиде, в одной из небольших гостиниц. Налицо сердечный приступ... Мужайся, девочка, да, я все понимаю... Ты должна приехать забрать тело. Что? Говори громче... Себастьян? Его племянник? Не знал, что у Северуса есть родственники... Конечно, не волнуйся, мы поможем его найти... если он в Британии, разумеется...
Они, должно быть, ошиблись. Когда лицо ее бывшего директора растаяло в камине, Сиринга на негнущихся ногах вышла в коридор и начала одеваться. Они ошиблись. Ведь Северус сказал, что вернется, он не мог солгать. Он никогда не лжет. Не лжет. Они ошиблись. Она повторяла это всю дорогу до самой пряничной деревни. Они ошиблись.
Табличка "Закрыто", но ее пропускают, кажется, мелькнуло лицо Люпина, да, это там, пойдем, я провожу тебя, потемневшая от времени дверь, суетятся колдомедики, неверящий взгляд на бледное, застывшее в смерти любимое лицо и - крик, вой, сведенное судорогой тело... Оборотень, он удерживает бьющуюся слизеринку, не давая ей упасть, ни у кого больше не хватило бы сил на это... Сиринга, он умер, не надо, ты ничем не поможешь...
И дальше - день за днем, как в бреду. Невесть откуда взявшийся Себастьян все время рядом, он заставляет ее есть, переодеваться, ложиться спать. Будит, снова кормит, отводит в ванную. Он взял на себя все хлопоты, всю беготню с похоронной церемонией, траурными приглашениями и прочим.
- Вот, выпей, - он протягивает ей стакан с синеватого цвета расслабляющим зельем. - Выпей, - повторяет он, вкладывая стакан в помертвевшую ладонь и поднося к ее губам. - Сири, ты можешь молчать сколько угодно, но, пожалуйста, не запрещай себе плакать. - Сиринга поднимает на него полубезумные воспаленные глаза. - Сири, не пугай меня...
Ему удалось уговорить ее выпить зелье только в день похорон, и тогда слезы хлынули волной. Вместе с ними вернулась речь, потом сознание, но она по-прежнему плохо понимала, что ей говорят. Умер... Северус мертв. Северуса больше нет...
У нее была цепкая память. Много позже, уже в зеленой Ирландии, где целительный воздух понемногу начал приводить ее в себя, Сиринга вспомнила одну деталь, которая и не дала покончить ей с собой. Внешние уголки глаз Северуса были чуть потемневшими в тот день, когда он сообщил, что хочет уехать на время. А потом, в Хогсмиде... Словно обведенные черным карандашом веки.
Северуса отравили, он знал об этом и именно поэтому уехал - чтобы Сиринга не видела его агонии. Редчайший яд, приготовленный на основе трупной пыли - рецепт настолько древний, что само существование этого яда считалось легендой, поэтому неудивительно, что бестолковые колдомедики и авроры списали все на сердечный приступ. Этот яд использовали в тех случаях, если мага надо было запереть в ином мире, лишив его не только телесной оболочки, но и наложив оковы на саму душу. Для стремившегося к покою Северуса, должно быть, это было хуже ада. Некроманты. Зелье готовили некроманты и только они могли снять заклятие, но вот только... Они всегда были фантомом, во все времена. И был только один человек, которому они могли согласиться помочь. Нет, не человек. Волдеморт.
Хватит, Сиринга. Следуя старой привычке, она побилась головой о темную столешницу и дернула себя за волосы на затылке. Хватит. Ты не можешь быть виновата во всем сразу.

- Как ты думаешь, кто мог это сделать?
- Ясно кто, - я пожал плечами. - Темный Лорд, больше некому.
- Растянутое во времени проклятие или яд, - вслух рассуждал Гарри. - Скорее второе. Но колдомедики ничего не заметили. Значит, яд редкий или вообще неизвестный. И все равно, не могу представить, что Снейп дал так глупо себя поймать.
- Да уж, - я хмыкнул, - трудно представить, как мой светлой памяти декан угощается отравой в гостях у Лорда, как ни в чем не бывало...
- Драко, ты не понимаешь, - Гарри был обеспокоен всерьез, - в том-то и дело. Он не мог дать себя вот так надуть. Да ты вспомни его, он же знал все о существующих и никогда не существовавших зельях!
- То есть, - до меня начало доходить, - ты хочешь сказать, что отравить его мог кто-то из своих?
- Без сомнения. Вот только кто?
- Точно не Сиринга, - я сразу отмел возможный вариант. - Она чисто теоретически не могла этого сделать, даже если представить, что ей эту дрянь подсунули. Она его выкормыш, его лучшая ученица, и нос у нее не хуже, разве что размером поменьше.
- Хорошо, вычеркиваем, - согласился Гарри. - Еще есть варианты?
Я выразительно поднял брови. О том, что Снейп был членом Ордена Феникса, после достопамятных событий шестого курса, когда было отражено нападение дементоров на школу, не знали только те, кто не умел читать.
- Я думал, что тебе известно больше моего, - наконец сдался он под моим ироничным взглядом.
- Еще одна загадка?
Он задумчиво кивнул.
- Неужели она его любила? Не могу поверить.
- Судя по рассказам - да.
Гарри поднял на меня глаза, внимательно всматриваясь, словно ища что-то.
- Себастьян. Драко, я хочу знать. Пожалуйста.

Она спустилась к обеду со стопкой книг в руках.
- Драко...
- Бери, не спрашивай, - махнул я. - Нашла что-нибудь интересное?
- Да, - кивнула она, - пожалуй. Гарри, ты не передашь мне сыр? Нет, вон тот... Ага, спасибо. Ммм... Да, ребята, извините, что наорала на вас утром. Так когда мы начнем?
- Начнем что? - у нее было подозрительно хорошее настроение.
- Сеансы групповой психотерапии, - она отпила мартини. - Или вы передумали?
- Нет, - ответил за нас обоих Гарри. - У нас только что один закончился.
- Себастьян? - спросила Сиринга.
Нет, а может, она все-таки ясновидящая? Я посмотрел на Гарри - тот был в абсолютно безмятежном расположении духа, что, признаюсь, вселяло в вашего покорного слугу некоторую уверенность. Он не только не разозлился, но даже не расстроился. Напротив, теперь он поглядывал на меня с какой-то непонятной нежностью, и это меня несколько озадачивало.
- Это хорошо, - заметила она. - С чего начнем?
- С чего скажешь, - ухмыльнулся я. - Эй, ты куда? - Сиринга поднялась из-за стола, - ты же ничего не ела!
- Потом, - отмахнулась она и вышла. - Я спущусь через полчаса! - донесся до нас ее голос.
- Дааа... - протянул Гарри. - Как ты думаешь, зачем ей понадобилась "История Камариллы" в четырех томах?

Глава 8. В лабиринте

Could have done better, could have done worse
You've lost in your love for more.
Now you're climbing and you should know
You'll end up crying wherever you may go.

A-ha, "You'll end up crying"

Мы сидели в гостиной у разожженного камина, нахохлившиеся, как трое совят, и молчали. Забавно, но никто не знал, с чего начать. Конечно, будь мы наедине с Сирингой, никаких сложностей бы не возникло (ну, или почти никаких), но вот Гарри... Да, Себастьяна он воспринял на удивление спокойно, но я боялся, что любой другой факт моей полукриминальной биографии повергнет его, по меньшей мере, в шок. Да и с ней было не легче - Сиринга поглядывала на нас обоих с вызовом: мол, только заикнитесь про Снейпа! Я набрал воздуха в грудь:
- Эээ... Ребята, может, у кого-нибудь есть идеи?
Гарри промолчал, Сиринга усмехнулась.
- Кажется, я знаю, что ты собираешься предложить, Малфой.
Я посмотрел на нее с некоторым изумлением.
- Да ну?
- Ты явно думал поговорить о первом сексуальном опыте...
- Слизеринцы, - пробормотал Гарри. - И почему я не удивлен?
- Предложи что-нибудь сам, - надулся я.
- Первое удачное заклинание?..
- Ты имеешь в виду "Аваду Кедавру"? - ухмыльнулась Сиринга.
Гарри поперхнулся.
- Господи, нет! - и, обреченно, - вы что, все такие?
- Какие? - это я. - Очаровательные, талантливые, неповторимые?..
- Нет, - фыркнул аврор. - То есть, я знаю, конечно, что вы не из тех, кто отдаст свой плащ голодному бродяге, но...
- Гм, Гарри, - я был несколько озадачен, - а зачем голодному бродяге мой плащ?
- Вот именно, - добавила Сиринга, - он бы все равно не стал его есть!
Гарри закатил глаза.
- Когда я в вашей сиятельной компании, - пожаловался он, - у меня такое чувство, словно вся жизнь прошла мимо.
- Не расстраивайся, - подмигнула ему Сиринга, - у тебя есть отличный шанс все наверстать. С помощью Драко, разумеется.
Она, кажется, еле сдерживала смех. Я, признаться, тоже.
- Ничего смешного, Драко, - строго сказал аврор.
- Гарри, это безнадежно, - посочувствовала она. - Кроме того, Малфои не смеются.
- Да? - недоверчиво переспросил он. - А что они делают?
- Мерзко хихикают, - смертельно серьезно заявила она. - Не каждый горный гоблин так умеет. Придется тебе к этому привыкнуть.
Мы расхохотались. Гарри вспыхнул. Это и впрямь было забавно: Мальчик-Который-Выжил явно не имел понятия, что слизеринцы даже в общении друг с другом не упускают шанса потренироваться в искусстве выведения собеседника из себя. Ладно, в сторону. Надо будет потом попросить Сирингу, чтобы немного сдерживала свою язвительность.
- Не бери в голову, Гарри. Присутствие этой достойной леди служит призмой для моего дурного характера.
- Сам ты призма, - обиделась она.
Еще одна особенность дружбы двух слизеринцев: никогда не знаешь, в какой момент тебе перестанут подыгрывать.
- Это нечестно, - пробормотал Гарри. - Двое на одного.
- А нас никто и никогда в честности не обвинял, насколько мне помнится, а, Драко?
Гарри окинул нас полным праведного возмущения взглядом.
- И не совестно?
- А должно быть?
- Не строго обязательно, но хотя бы изредка...
- Мне нечего стыдиться, Гарри, но это не значит, что я не испытываю чувства вины, - неожиданно серьезно сказала Сиринга.
- Как и я.
Мы снова замолчали, думая каждый о своем. Вина... Это когда ты успел сказать самое важное. Со мной такое было. И с Гарри. И с Сирингой. По крайней мере, нас хоть что-то роднит...
- А, хрен с вами, - это она. - Давайте про секс. Кто начинает?
- Бросим жребий? - предложил я.
- Не валяйте дурака, - Гарри. - Я начну.

Разумеется, он старался забыть. Даже подумывал о заклятии забвения, но вот только сам на себя его не наложишь, а рассказать кому-нибудь, что же именно тебя мучает... Гарри не мог.
Выпускной Бал, до которого он и не надеялся дожить. Разумеется, его парой должна была стать Джинни, знакомая, надежная. Красивая. Да, Вирджиния Уизли очень похорошела, с этим соглашались все, в том числе и слизеринцы, вот уж от кого не ожидал... И она была влюблена в него по-прежнему. Такое постоянство и смущало, и немного настораживало. Гарри понимал, что семейство Уизли приняло бы его с распростертыми объятиями, но... Джинни ему искренне нравилась и, разумеется, он втайне мечтал о собственной семье и доме, которого у него никогда не было, но он не был уверен. А вот в чем - он и сам не знал.
Танцевать он не умел и не любил, а Джинни не настаивала.
- Погуляем?- предложила она.
Гарри кивнул.
- Я хочу сказать тебе кое-что, - произнесла она, когда затихли звуки музыки.
Они остановились на одной из крытых террас, откуда рукой было подать до спален Рэйвенкло. Джинни махнула рукой проходившей мимо девушке в светло-фиолетовом платье:
- Привет, Серена! - и, на полтона тише, - Гарри, перестань себя изводить, мне больно смотреть на тебя.
Гарри посмотрел на нее вопросительно.
- О чем ты?
- О нескольких вещах сразу. Но это не важно... Гарри, ты мне ничего не должен.
- Джин, послушай...
- Не перебивай. Я не знаю, откуда у тебя эти старомодные представления: увидел девушку в неглиже - должен жениться, но...
- Я не видел тебя в неглиже, - Гарри чуть покраснел, но девушка милосердно не обратила на это внимания.
- Ты знаешь, что я имею в виду. И я просила не перебивать. Гарри, пойми: я рада, что ты здесь, рядом со мной. Если завтра ты решишь уйти сражать с Сам-Знаешь-Кем, я не стану тебя удерживать, потому что ты свободен в своих решениях. Если ты выберешь другую, я не стану пытаться тебя вернуть, потому что у тебя есть свобода выбора. Я не стану осуждать тебя, даже если ты решишь исчезнуть раз и навсегда, потому что ты свободен в своих поступках. Ты должен понять это.
- Джин, мои поступки часто отправляют на тот свет тех, кто мне дорог...
- Неправда. И ты сам это знаешь. Да, рядом с тобой всегда ходит опасность. Но те, в чьей смерти ты себе винишь, знали, на что шли. Ты не виноват в том, что Волдеморт убил твоих родителей, и уж тем более ты не мог этому помешать, - в голосе Джинни зазвучали стальные нотки, - и Сириус тоже прекрасно знал, что значит сражаться с Пожирательницей, пойми ты это наконец!
Гарри грустно улыбнулся.
- И отчего ты такая умная, а, Джин?
- Потому что я собираюсь стать психологом, - улыбнулась в ответ девушка. - Гарри, запомни: ничто так не мешает в сражении, как чувство вины. Поэтому сделай еще одну зарубку на память: станешь ли ты моим мужем или останешься, как и был, братом, мои чувства к тебе не изменятся.
Джинни была уникальной девушкой. И впрямь, мудрости в ней было на шестьдесят лет, а не на шестнадцать.
- Ты уверена, что не хочешь стать аврором? Мы были бы отличной командой...
- Совершенно точно нет, - заверила она. - А даже если бы и хотела, братья связали бы меня по рукам и ногам и посадили под замок. Ладно, "команда", - передразнила она, - давай спустимся в зал, выпьем чего-нибудь.
- Да, конечно, - кивнул Гарри. - Ты иди, а я еще немного подышу воздухом, о кей?
Еще пять минут тишины и покоя. Как давно ему удавалось просто побыть наедине с собой? Последние недели экзаменационной лихорадки, беготня с приглашениями, аттестаты, планы, подача анкет в различные учебные заведения, - все это успело изрядно утомить. Завершение учебы радовало, но и печалило немного. И где-то очень глубоко жил страх: теперь он останется один. Не будет больше родного и безопасного, как зонтик в сильный ливень, Хогвартса с его лестницами-обманками, цветными витражами, тайными проходами и говорящими портретами. Не будет рядом друзей, у которых...
- Сири, постой! - цоканье каблуков, - Сири, подожди, послушай. Это безумие! Ты не можешь...
Гарри обернулся - мимо него по коридору мчалась Сиринга Кэр, за ней бежала Антония.
- Антония, - Сиринга остановилась, - ты прекрасно знаешь, какая я трусиха. Твои доводы ничуть не поднимают мой боевой дух. Так что будь любезна, отправляйся спать и не путайся под ногами!
Цоканье каблуков, тихий всхлип, шаги - Антония зашла на террасу.
- Гарри? - кажется, она сама была не рада своему неожиданному вторжению. - Ты не на Балу?
- Я решил немного проветриться. Антония, - Гарри никогда не умел утешать, но смотреть на плачущую девушку не было сил. Тем более что к Антонии он испытывал искреннюю симпатию: в этой невысокой девчушке с длинными каштановыми волосами и конопушками на носу таилась какая-то тихая неуловимая прелесть, - я могу чем-нибудь помочь?
Антония помотала головой.
- Мне - нет. А вот ей бы помощь не помешала, но Сиринга такая упрямая... - Антония снова всхлипнула.
- Не расскажешь?..
- Не могу, - шмыгнула носом девушка. - Это не моя тайна.
- Тогда, может... - Гарри пытался что-нибудь придумать, - может, я провожу тебя до нашей гостиной?
- Да, пожалуйста. Думаю, мне действительно лучше лечь спать.
Поддерживая девушку под локоть, Гарри довел ее до самой башни, шепнул пароль и понесся, перепрыгивая ступеньки, вниз. Джинни, должно быть, заждалась... Шестой этаж... Пятый... И тут лестница поехала в сторону, Гарри пришлось вцепиться в перила, чтобы не полететь вниз головой. Гордо минув несколько пролетов, лестница высадила его на этаж ниже, чем было нужно. Ладно... Не в первый раз.
О, нет! Лестница привела его в окрестности слизеринских подземелий. Только этого не хватало! Он был здесь всего пару раз, да и то так давно, что почти ничего не помнил. Конечно, даже если сейчас он налетит на Снейпа, тот не сможет снять баллы, но все равно какое-то подсознательное чувство отвращения оставалось. И смутная тревога. Надо мотать отсюда, и поскорее. Перейти в другой конец извилистого коридора, кажется, там должна быть лестница, ведущая наверх...
Женский смех.
- Ну же, Драко! Я специально для тебя их надела, как тебе не стыдно!
Гарри остановился как вкопанный. Малфой?..
Обреченный стон.
- Ладно, я весь внимание, - и, после паузы, - Лидия?
- Да, милый.
- Это самые неприличные чулки, которые мне доводилось видеть. А про белье я вообще не... - он не договорил. Подозрительная тишина заставила Гарри осторожно выглянуть из-за угла.
Лучше бы он этого не делал... Лидия Лэсбери целовала Малфоя, заведя его руки за голову и прижав к стене. Черрррт... Ему надо в другой конец коридора, а как пройти мимо них? Может, они уйдут через пару минут... Гарри прислонился к ребристой колонне и приготовился ждать.
- Драко, пожалуйста... - ох, ну и акустика здесь! Она ведь всего лишь шепчет, а слышно все на добрые полсотни ярдов. Интересно, как они не заметили его приближения?
- Лидия, мы в коридоре.
- Ну и что, - закапризничала девушка. - Драко, это наш последний вечер здесь, ничего страшного не случится...
- Лидия, так не пойдет. Мы же не какое-нибудь отребье, чтобы вот так...
- Если мы вернемся в гостиную, то ты снова найдешь какой-нибудь предлог, чтобы отвертеться, - жарко зашептала она. - Драко...
- Ли... дия! - Малфой почти взвизгнул. - Убери руку!
- И не подумаю...
Он зашипел сквозь зубы. Шипение перешло в короткий стон, а потом в тихое рычание. Интересно, что она такого с ним делает? Нет, он не будет смотреть. Подумаешь... Он не будет смотреть. Он выше этого.
- Лииидияааааа!!!
Гарри все-таки сделал это. И зря, потому что потом не смог оторвать взгляд от открывшейся перед ним картины...
Рука Лидии была едва ли не по локоть в брюках Малфоя. Белокурая голова юноши с крепко зажмуренными глазами моталась из стороны в сторону. Странно... Гарри никогда не видел его таким... красивым?
- Мало, - выдохнул слизеринец, ловя ее руку, отводя в сторону, - не так... Иди сюда...
Драко развернул ее лицом к стене, скользнул ладонями под широкую юбку, поднимая ее, обнажая длинные ноги в сетчатых чулках на подвязках. Господи, они и впрямь были чудовищно неприличными... Приспустил трусики - очень условные, Гарри не знал, как они называются - и... Мерлин, Артур и Рыцари Круглого Стола, я не должен на это смотреть!!!
Но отвернуться просто не было сил. Гарри пожирал глазами полоску белоснежной кожи, которую открыли чуть приспущенные брюки слизеринца. Завораживающе. Прекрасно. Неправильно, он не должен с ней... Игра мускулов, слитные движения бедер, тяжелое дыхание... Взмокшие золотые волосы приклеились к вискам. Тонкие черты Драко кривились, словно ему было больно.
- Скажи, что ненавидишь меня, - жгучий шепот, - скажи...
- Драко, я не...
- Скажи это, - снова потребовал он, впиваясь пальцами в хрупкие плечи девушки, притягивая ее к себе.
- Ненави... жу...
- Громче, Лидия, я не слышу.
- Черт, Малфой, я ненавижу тебя! Доволен?..
Драко резко подался вперед, сжимая губы, давя стон. Откуда у Гарри такое чувство, словно он только что слышал не ее?
- Прости, - шепнул он, отдышавшись. - Я сейчас все поправлю...
Одна рука обвила талию девушки, вторая нырнула вниз. Ему понадобилось всего полминуты, чтобы Лидия забилась в сладких судорогах...
Гарри понял, что его бьет крупная дрожь только тогда, когда слизеринцы наконец оторвались друг от друга и, огладив одежду, ушли. Чертова лестница. Чертов Бал. Чертов Малфой. Какой красивый... Никогда не видел таких красивых людей, никогда... О Господи...
Джинни не стала сопротивляться, когда ворвавшийся в большой зал с совершенно безумным взглядом Гарри схватил ее за руку и потащил к выходу, бормоча какие-то извинения.
- Джин... - когда они, наконец, добежали до гостиной Гриффиндора, - я...
Она была очень умной девушкой, Вирджиния Уизли. Она не стала расспрашивать Гарри ни о чем, заранее решив не искать ни объяснений, ни оправданий тому, что собиралась сделать. Пусть. В конце концов, у нее останутся хотя бы воспоминания, даже если он будет представлять кого-то другого на ее месте...
Гарри почти не запомнил свой первый раз. Перед глазами плавали клочья кровавого тумана, и, должно быть, он был груб с Джинни... Все, что осталось - это ощущение горячей плоти, окутавшей его, бешеные, беспорядочные толчки и, наконец, разрядка, когда он взорвался, словно бутылка шампанского и почти потерял сознание от накатившего облегчения...

- С той ночи я не мог смотреть ей в глаза, - грустно подытожил Гарри. - Мы скоро расстались, хотя она говорила, что не держит на меня зла. Драко?
Я посмотрел на него, словно не узнавая. В голове была странная пустота.
- Что?
- Твоя очередь рассказывать.
- Ты уже все рассказал за меня.
- Малфой, ты самая омерзительная скотина из всех, что я встречала, - неожиданно подала голос Сиринга.
Я перевел глаза на нее.
- Почему? - губы были странно сухими и почти не двигались.
- Ты хочешь сказать, что на пятом курсе был еще девственником?..
- Мне было пятнадцать. Разумеется.
У Сиринги был такой вид, словно она вот-вот вцепится мне в горло.
- Рин?..
- ТОГДА КАКОГО ЖЕ ХРЕНА ТЫ ГОВОРИЛ УОРРИНГТОНУ ПРО ПЕРЕПИХ, СВОЛОЧЬ!!!! - от ее вопля зазвенели стекла. Она вскочила, заходила быстрыми шагами по комнате, вцепившись себе в рукава.
- Сири, прости, - устало сказал я. - Можешь разбить что-нибудь...
- Драко!!! - я еле успел увернуться от полетевшей мне в голову старинной вазы. Ее не надо было дважды просить. Спасибо Гарри, а то от моей головы тоже бы остались одни черепки...
Сиринга шумно втянула воздух и упала обратно в кресло.
- Ублюдок, - пробормотала она.
- Мне кто-нибудь объяснит?..
- На пятом курсе я заключил с Сирингой магическое соглашение, - бесцветным голосом сказал я. - Она должна была сварить для меня запрещенное зелье, а я взамен исполнить какое-то ее желание.
- А что такое магическое соглашение?
- Два чистокровных мага договариваются обменяться услугами, - процедила Сиринга. - Такое соглашение подразумевает временную связь крови, его условия ненарушимы, даже если оно заключено лишь на словах. Вряд ли тебе понравится, если кто-нибудь будет иметь прямой доступ к твоей крови...
- Я не вернул ей долг, - как ни в чем не бывало закончил я.
Гарри покусывал губы, что-то обдумывая.
- И что за зелье?
- Зелье Проницательности, я прикрыл глаза. - Я хотел проникнуть в твои мысли и намерения.
- Тебе удалось, - сухо сказал Гарри.
- Я выехал на логике и наблюдательности, - пробормотал я. - Снейп отобрал его у меня.
Сиринга снова поднялась, но на этот раз я решил не уворачиваться. Пусть его. Она имеет право, в конце концов.
Но она не стала швыряться. Подошла к бару, не глядя взяла бутылку, откупорила. Выбрала стакан и наполнила его до краев.
- Сири, это выдержанный виски. Он крепкий.
Она сделала большой глоток.
- Да пошел ты.
Гарри благоразумно промолчал, решив не вмешиваться.
- Прости меня.
Она вдруг как-то криво усмехнулась.
- А я думала, что ты им воспользовался.
- Нет, но, как ты понимаешь, это не освобождает меня от клятвы.
- Не освобождает, - подтвердила она. Отпила еще, - все это начинает смахивать на какую-то идиотскую комедию, вроде "Американского пирога"...
- То есть?..
Она уселась на стол, подобрав ноги и не выпуская из пальцев стакан. Поднесла его к глазам, рассматривая хрустальные блики.
- Я потеряла девственность в ту же ночь.

- Сири, постой! Сири, подожди, послушай. Это безумие! Ты не можешь...
- Антония, - Сиринга остановилась, - ты прекрасно знаешь, какая я трусиха. Твои доводы ничуть не поднимают мой боевой дух. Так что будь любезна, отправляйся спать и не путайся под ногами!
Нет, она не будет терять зря время. Ни на споры с Антонией, ни на размышления. Если она сейчас начнет думать, то вообще ничего не сможет сделать. Хватит! Сиринга побежала дальше, оставив протестующую подругу позади.
Он не пришел на Бал. Студенты получили напоследок молчаливое согласие творить все, что им вздумается. Они имели на это право. Семь лет напряженной гонки, изучения, просачивания и всеобщей ненависти. Благословить их на любые непотребства в эту последнюю ночь - это и был прощальный подарок декана факультета Слизерин.
Пусть так, но у нее тоже было это право.
Сиринга не помнила, когда это произошло. Когда высокий, надменный мастер стал ей так необходим? Смешно... Она так долго лелеяла свою неприязнь к собственному Дому, что пропустила момент, когда колючая, беззвездная сила Снейпа впервые окатила ее, смыв все чувства и слова, кроме "да". Я хочу этого. Я хочу быть рядом с Вами, профессор. Сначала - как ученица. Потом - как лучшая ученица из всех, что у Вас когда-либо были. Дипломница. Единомышленница. А потом...
Я люблю Вас, профессор.
Снейп с лихвой отплатил ей за ту выходку.
- ... Нет, мисс Кэр.
- Тогда исключите меня. Вы все равно собирались это сделать.
- Нет.
- Не заставляйте меня порочить честь факультета, - то ли с угрозой, то ли с издевкой, а может, и то, и другое сразу.
Лицо Снейпа потемнело от ярости.
- Только не говорите мне, мисс Кэр, что пылаете желанием вернуться домой, к отцу, - последнее слово он прошипел.
- Я не собираюсь возвращаться домой, - спокойно сказала она.
Сама того не зная, Сиринга подсказала мастеру зелий, где находится ее слабое место. Ловушка не замедлила гостеприимно распахнуться
- Я предлагаю вам сделку, мисс Кэр, - сказал он после паузы.
Это было, пожалуй, последнее, что Сиринга ожидала от него услышать.
- Что?.. - растерянно переспросила она.
- Вы остаетесь на рождественские каникулы в школе, и мы забываем об этом разговоре.
- Сэр...
- Это не все. Кто ваш куратор?
- П-профессор Флитвик...
- Я поговорю с ним. Будете писать курсовую работу у меня. Мисс Кэр?
Это была очень тонкая игра, где ставкой была если не жизнь, то душа - точно. Она загнала Снейпа в угол, он не мог этого не понимать. Старый интриган... Как он вычислил?
- Мисс Кэр, если сейчас вы решите бросить учебу, я не восстановлю вас.
Читай "и никому не позволю этого сделать, какое бы учебное заведение вы ни выбрали".
Еще одно слабое место. Сиринга не отличалась непомерным честолюбием, но и недоучкой остаться тоже не хотелось. Со Снейпа станется лишить ее палочки... Сволочь носатая.
- Итак?..
С другой стороны... Это будет даже интересно. Писать у него курсовую? Да хоть две, право слово, какая ей разница. Но попасться вот так и не оставить себе даже лазейки тоже никуда не годится.
- Сэр...
Снейп иронично заломил бровь.
- Вы собираетесь ставить мне условия, мисс Кэр?
Ага, ври больше. Ты сам не хочешь меня терять, иначе не завел бы этот разговор про сделку.
- Только одно, - и, не обращая внимания на его усмешку, - Вы будете курировать и мою дипломную работу тоже. - Сам напросился.
Снейп чуть заметно кивнул.
- Разумеется, - и все же, откуда у него такое чувство, будто его только что надули?

Когда Сиринга поставила такое условие, она собиралась по мере возможности испортить Снейпу жизнь. Правда-правда. Эта старая летучая мышь решила, что может ей командовать? Как бы не так. Да он наказания для нее придумывать замучится!
Какое-то время Сиринга, действительно, с наслаждением разрабатывала план мести. Тонкое балансирование на грани между намеком и оскорблением, игра с противником, который заметно сильнее тебя - разве может быть занятие более захватывающее для чистокровного слизеринца? Изменить цвет зелья на полтона. Как бы случайно ковырнуть в носу. Дать идеальный ответ, допустив одну-единственную "досадную" неточность, но так, чтобы он заметил.
Но все это было... неинтересно. Профессор не обращал решительно никакого внимания на ее выходки, стабильно закрывая глаза на ковыряние в носу и снижая отметки за "неточности". В то же время, дополнительные занятия мало-помалу начали увлекать ее. Да-да, это может показаться странным, но лишь тому, кто ненавидел зелья лишь по той причине, что ненавидел Снейпа. Такой подход непрофессионален, - решила Сиринга и взялась за свою курсовую работу всерьез.
Заживляющее Зелье. Снейп лишь чуть шевельнул бровью, услышав название. Зелье довольно-таки распространенное, но Сиринга пояснила, что собирается доработать его: старый рецепт заживляет раны средней степени тяжести, новый будет исцелять даже последствия некоторых магических ударов. Снейп хмыкнул. Бредовая затея. Впрочем, пусть попробует.
И она попробовала. Пошла совершенно невероятным путем, следуя какой-то непонятной ему логике - и смогла. Разумеется, он не стал ее хвалить. Несколько утешало то, что он вообще никого и никогда, кроме Драко, не хвалил. Со временем Сиринга научилась читать по его глазам и мимике. Так, например, если мастер зелий чуть хмурился, это означало, что сейчас к нему лучше не лезть. Если прикрывал глаза, то этот знак можно было перевести как "одобряю". Если же отводил в сторону прядь - это была боевая готовность перед отрыванием голов. Несколько месяцев ежедневных встреч, проведенные вне дома рождественские каникулы (Сиринга целое утро просидела на подоконнике, прихлебывая маленькими глотками коричный чай и наблюдая за кружащимися снежинками)... Это было самое счастливое ее Рождество после смерти бабушки Дейрдре.
Ей нравилось одиночество. Именно поэтому она избегала болтушки Лидии, назойливых сестричек Патил и иже с ними. А вот с профессором можно было молчать бесконечно. Тот и сам не был общителен. Он ни разу не напомнил ей о том разговоре и вел себя так, словно ничего этого не было. И он был... безупречен. Во всем или почти во всем, кроме, пожалуй, волос да привычке раздражаться при виде Гарри Поттера. Несправедлив?.. Святые угодники, а кто и когда был справедлив к ним, слизеринцам? По крайней мере, рядом с ним чувствуешь себя уверенно. Разве не так должно быть?
Она уезжала на летние каникулы с неясной тоской в сердце. На лето учеников в Хогвартсе не оставляли, к тому же, у девушки не было достаточно уважительной причины не возвращаться домой. Состоятельная семья, к тому же полная, мать и отец на месте. Велев Сиринге зайти напоследок, Снейп вручил ей огромную пачку книг для самостоятельного чтения, сопроводив это кривой усмешкой: мол, конечно, вы найдете себе занятие поинтереснее, чем это, но уж будьте любезны... Его брови изумленно выгнулись, когда Сиринга попросила разрешения писать ему, если возникнут вопросы.
Быть может, это началось тогда, с первым письмом? Тогда ей очень хотелось добавить хоть одну личную строчку к сухому посланию, но она не посмела. А может... Осенью, когда шестикурсники возвращались под сень альма-матер, когда она поняла, как рада видеть его и как она соскучилась? Было ли тогда понимание того, что... Было или нет? А может быть, оно пришло гораздо позже, в тот вечер, когда Снейп отправил к ней кого-то из первоклашек с просьбой зайти - тогда он долго и серьезно расспрашивал слизеринку, что она намерена делать дальше?..
- Мисс Кэр, я слышал, вы изучали испанский, - утвердительный кивок, - возможно, вы рассмотрите вариант с Гранадским университетом? Там великолепная библиотека и, кроме того, на кафедре зелий работают неплохие специалисты...
Только привычка ничему не удивляться помогла ей тогда не грохнуть челюстью об стол. Снейп предлагал ей протекцию! Вы когда-нибудь слыхали о чем-нибудь подобном?.. Сиринга внимательно посмотрела на него - нет, все то же непроницаемое, как маска, лицо, пустые черные глаза, в которых пляшут отраженные язычки пламени. Почему?
- Будет жаль, если вы решите оставить учебу, мисс Кэр.
И снова она еле сдержалась, чтобы не издать какой-нибудь звук, свидетельствующий о полной невменяемости. Он ее похвалил?! Вслух???
- Быть может, вы хотите чаю, мисс Кэр? - очевидно, он понял, что членораздельного ответа сейчас от нее не добьется, и решил сделать небольшую паузу.
Сиринга, как и полагается воспитанной волшебнице, сидела прямо и делала вид, что, кроме чая, ее больше ничего в целом мире не интересует.
- Мисс Кэр? - в бархатном голосе проскользнули смешинки.
- Сэр.
- Я не подливал туда яд, - и, отвечая на недоуменный взгляд, - у вас такой вид, словно вы пьете цикуту.
- Простите...
- Не извиняйтесь. Мисс Кэр, что вы намерены делать дальше?
- Я... не знаю, сэр. Не думала.
- Вот как. Позвольте уточнить: вам некуда пойти или вы просто лжете?
- Скорее первое, сэр. Я... полагаю, вы знаете.
Снейп поднялся, зашуршав мантией. Медленно прошел по кабинету и оперся локтем о каминную доску. Упрямства в этой девочке было на сотню персидских ослов. Вбив себе в голову два года назад, что не желает жить с семьей, она так и не изменила своего решения. Ребенок совершенно не умеет прощать... Плохо. Она ведь так и сделает: уйдет, даже не подумав, на что будет жить. И как.
- Мисс Кэр, я буду рад видеть вас в качестве своей ассистентки, - неожиданно для самого себя произнес он.
Он успел остановить заклинанием чашку в нескольких дюймах от ее коленей. Посмотрел на девушку с легким неодобрением:
- Мисс Кэр, это было совсем не обязательно.
Никогда в жизни, ни до, ни после, Сиринга так не краснела. Казалось, кожа вот-вот самовозгорится. Наконец Снейп сжалился:
- Подумайте над моим предложением. А сейчас можете идти.
Разумеется, она дала согласие, как же иначе? Хогвартс... Если она станет его ассистенткой, то, скорее всего, тоже будет жить в подземельях, где-нибудь по соседству... Она как-то совершенно выпустила из виду, чего же ей на самом деле хочется. Впрочем, она никогда этого и не знала. Ее судьба была расписана по годам задолго до ее рождения, вот только роль состоятельной бездельницы, над которой довлеет единственная необходимость - вечно притворяться, однозначно Сиринге не нравилась.
А так она будет рядом с ним, с его густой, спокойной уверенностью в себе. С порханием его длинных пальцев над котлом с очередным зельем. С его глубоким, таким громким молчанием. С его запахом... Сиринга с детства была очень чувствительна к запахам, в особенности к естественным, телесным: она могла точно определить, чем пахнет человек, и уже никогда не забывала. От Лидии исходил легкий аромат корицы и елочных украшений, от Антонии пахло дождем и сливочной помадкой. А вот если ноздри щекотал запах сушеных трав и цветов белого шиповника, то где-то недалеко Снейп. Сушеные травы замечали все. Цветы белого шиповника - она одна.
"Сиринга Кэр, ты влюблена".
"Я знаю".
Сиринга много читала о Гранаде и неплохо знала испанский, поэтому согласилась на поездку туда без особых колебаний. Но шли дни, и ничего не происходило. Мастер зелий был все таким же холодным и отстраненным, как и всегда. Сиринга с особым тщанием выбирала платье для Бала, остановившись, наконец, на зеленом, затканном серебром бархате с открытыми плечами и широкой разлетающейся юбкой. Волосы, которые к тому моменту достигли уровня талии, планировалось пустить змеящимися локонами по спине, украшения... И вот тут выяснилось, что его на Балу не будет. А чего она, собственно, ожидала?
- Сири, это даже к лучшему, - утешала ее Антония. - Вот посмотришь. Это не даст тебе наделать ошибок.
Сама Антония уже успела увязнуть по самые уши. Профессор Бенджамин Холл, курировавший ее дипломную работу, оказался вовсе не так великодушен, как Снейп. Ему и в голову не пришло предлагать ей карьеру Хранительницы. Антония не отличалась сдержанностью Сиринги и чувств своих скрывать не умела. Весь Гриффиндор знал о том, что она влюблена в мрачного, суховатого профессора, и решительно не поддерживал ее в этом. Гриффиндорке положено любить отважных юношей-однокурсников, закрывать глаза на все их выходки, выходить замуж как можно раньше и рожать пострелят, не зная удержу. На Антонию смотрели косо. Понимала ее только Сиринга. Только ей было известно, на что пошла Антония, пытаясь добиться расположения старого сухаря. И отчаянно завидовала: прийти в покои профессора среди ночи вот так, почти не таясь... Конечно, что оставалось Холлу, кроме как втащить юную нахалку внутрь, поспешно сканируя коридор на предмет болтающихся там завхозов с блохастыми четвероногими? Что было потом, Антония не рассказывала, но сам факт, что она отговаривала ее от попытки повторения данного подвига...
Да, Снейп - не Холл. Выкинь она что-нибудь подобное, он ее в лучшем случае трансфигурирует во что-нибудь. В худшем - просто не даст ей рекомендаций и об ассистировании можно будет забыть. Но уехать просто так, не попрощавшись, ничего не сказав, на целых четыре года... В конце концов, ей было всего семнадцать. И именно поэтому она сейчас мчалась к подземельям, подобрав широкие юбки и пытаясь не споткнуться и не растянуться во весь рост.
Суматошный и, быть может, чересчур нервный стук в дверь.
- Мисс Кэр? - он явно не ожидал ее увидеть. - Что вы здесь делаете? Разве вы не должны быть на Балу?
Так, надо срочно что-то придумать. Что-то...
Снейп криво усмехнулся и посторонился, пропуская ее.
- Заходите.
Сиринга прошла, как делала это сотни раз, в полутемный кабинет. Как сотни раз до того, присела в широкое кресло.
- Выпьете со мной, мисс Кэр? - он подошел к столу, на котором стояла распечатанная бутылка скотча. Не будь это выпускной Бал, Сиринга упала бы в обморок от потрясения. Но она, в некотором роде, уже была не совсем его студенткой, хотя и несовершеннолетней... Впрочем, мы ведь оба слизеринцы, верно, профессор? Я никому не скажу.
Она приняла из его рук стакан, заполненный на четверть.
- Спасибо.
- Так что же привело вас сюда, мисс Кэр? - он отсалютовал ей бокалом. - Вам полагается сейчас веселиться в компании своих однокурсников.
Сиринга отпила огненной жидкости.
- Я хотела спросить, сэр.
Снейп сделал приглашающий жест рукой.
- Вы вампир?
- Что?! - он едва не поперхнулся.
- Просто ответьте, сэр, пожалуйста.
- Нет, мисс Кэр. Ответ - нет. Почему вы спросили?
- Видите ли, сэр... Тогда, на пятом курсе, когда вы говорили, что я пробудила в себе сущность вампира... Я потом много читала об этом. Хроники говорят, что пробуждение - первый шаг к превращению в не-мертвого того, в чьих жилах течет хоть капля крови каинита. Этот процесс неостановим. Почему я не превратилась, сэр?
Снейп молчал так долго, что Сиринга перестала надеяться на то, что он ответит. Наконец он выговорил:
- Я не знаю, мисс Кэр. Я тогда очень пристально исследовал вашу кровь, и, можете мне поверить, трансформация началась. А затем остановилась. Приблизительно через два дня.
- Будь Вы вампиром, сэр, это бы многое объясняло.
- Что, например?
- К примеру, Вы могли бы остановить превращение. Или хотя бы замедлить.
- Никогда не слышал, чтобы кто-то, кроме Высших, был способен на такое, мисс Кэр.
Он не стал договаривать. Сиринга знала, как ему неприятно само упоминание о том, что его жизнь, в общем-то, не удалась. "Неужели вы думаете, что я провел бы здесь столько времени, будь я Высшим?.." Неприятие. Отвращение к лицемерию окружающих. Озлобленность пойманного зверя, которого посадили в клетку на потеху детям. Вырванные с мясом крылья.
- Я люблю Вас, сэр. - Ну, вот она это и сказала. Блаженная секунда между правдой и ее последствиями. На этот раз Снейп и впрямь не ответил. Лишь один тяжелый, как пресс, бездонный и бесцветный взгляд. Невыносимо долгий. Но она смогла выдержать, не отведя глаз и не моргнув.
Непроницаемая, полудемоническая маска. Он не красив, Сиринга не была настолько безумна, чтобы утверждать подобное, нет. Он пугающ, целостен и полностью закрыт. Всегда.
- Вам пора, мисс Кэр, - он сказал это только тогда, когда его стакан опустел. Вот и все. Просто. А как иначе?
Сиринга кивнула, поднимаясь. Поставила недопитый скотч на стол. Шагнула, забыв подобрать юбки, споткнулась, но равновесие удержала.
- Мисс Кэр? - голос мастера зелий догнал ее у самой двери. - Вы обронили...
Сиринга тихонько улыбнулась.
Потрясенный вздох.
- Это...
- Да, сэр.
- Закройте дверь, - страшно ровный голос. - Изнутри закройте. И подойдите ко мне.
Сиринга повернула ключ в замке и приблизилась к Снейпу.
- Вы понимаете, что только что сделали, мисс Кэр? - ни тени эмоций.
- Да, сэр.
- То есть я вправе облить вас кислотой, если пожелаю?
- Да, сэр. - Ни один мускул в ее лице не дрогнул.
- Или трансфигурировать во что мне вздумается?
- Да, сэр.
- И то, что вы фактически сами наложили на себя Империо, я думаю, вы тоже должны понимать.
- Да, сэр.
Никаких шуток, никаких заигрываний, все предельно серьезно. Дуэль взглядов и воль. "Это мой выбор".
"Ты не знаешь, во что ввязываешься".
"Мне все равно".
Он был зол. Нет, не так: он был в бешенстве! Эта... как она посмела? Вот так беспардонно влезть в его жизнь, взять, как пирожное с прилавка...
Брось, Северус, ты сам ее впустил.
А он, попасться в такую элементарную ловушку! Расслабиться, забыть, не почувствовать!
Ты все чувствовал и все замечал.
Да, конечно. Не умей он читать взгляды и жесты - недолго бы пробыл деканом Слизерина. А ведь она особо и не скрывалась. Просто в какой-то момент мастер зелий решил думать, что это...
Дружеская привязанность? Не смеши. Вы не равны и никогда равными не будете.
Заткнись!
Снейп дернул ее на себя, грубо заламывая ей руки за спину, так, что ей пришлось изогнуться, всем телом прижимаясь к нему. Вцепился в ее губы на выдохе, сминая, мучая, истязая. Она не издала ни звука, словно совсем не удивилась, и это взбесило мастера зелий окончательно.
Два шага - и он заваливает ее на стол, юбки задраны, белье сдернуто одним движением, ногти оставили на белоснежной коже длинные царапины. Он обращается с девушкой грубо, почти жестоко, на грани садизма. Ни тени ласки. Никакой подготовки. Она сама это хотела, ведь так?
- Вы этого хотели? - шипит он, с силой выкручивая ее запястья, заставляя прикусить губы от боли, - этого?
Одумайся. Пока я еще могу остановиться.
- Я... - шепотом, чтобы не застонать, - возьму все, что вы дадите, сэр.
Верхняя губа приподнимается в зверином оскале. Вот как? Что ж, это ее желание он в состоянии исполнить. Одно резкое, болезненное движение, и...
Снейп замирает, потрясенный. Сиринга тяжело дышит, крепко зажмурившись и дрожа от напряжения.
- Семь кругов ада... Ты девственница?!
А что тебя, собственно, так удивляет? Ведь последние два года она все время была у тебя перед глазами, на занятиях, в лаборатории. Не говори, что не знал, не догадывался...
Гнев испарился, оставив только звенящую пустоту. И отвращение. К себе.
И тут колени Сиринги шевельнулись, притягивая его ближе. Она просит продолжать?!
- Нет, - он пытается освободиться, - нет, не надо...
Она молчит, продолжая упрямо обвивать его талию.
- Тогда позволь мне хотя бы снять с тебя платье, - она мотает головой. - Ты хочешь вот так? - утвердительный кивок.
Снейп понимал, что она не ждет ничего, кроме боли, и вытерпит ее, стиснув зубы, даже если он разорвет ее пополам. Но ведь боль можно смягчить, уменьшить... Медленно, осторожно, чуть дальше, еще немного, давая ей время привыкнуть к ощущению чужого тела в себе...
- Больше не будет больно, не бойся...
Он выполняет обещание, чувствуя, как мало-помалу она начинает откликаться. Сначала робко, неуверенно, - вдруг он передумает? - а потом с такой яростной силой, которой он от нее не ожидал. Господи, сколько демонов ты вложил ей в душу?..

- Сири, ты плачешь?
Она раздраженно тряхнула косами.
- Нет. Простите, - она соскочила со стола, чуть покачнулась, - мне надо побыть одной.
И, сунув бутылку подмышку, выскользнула из комнаты.
- Ты не чувствуешь себя голым? - спросил Гарри, когда ее шаги затихли.
- Чувствую. А еще я чувствую себя так, словно только что подглядывал в замочную скважину.
- Думаешь, нам не стоило этого делать?
Я потер ноющие виски.
- Гарри, я не знаю. Может, и не стоило.
- У меня такое ощущение, что я залез в штаны Снейпу...
- Что ж, - я вяло ухмыльнулся, - остается надеяться, что он не заявится к тебе во сне, чтобы снять баллы.
- Драко... - он запнулся, словно не зная, продолжать или нет.
- Да?
- Ты ведь меня не оставишь?
Не знаю, как объяснить то, что я почувствовал. Горечь? Запоздалое сожаление, раскаяние? Если бы тогда, много лет назад, я знал, что он видит нас с Лидией... Если бы я только знал.
- Гарри...
- У меня такое ощущение, что я только что очнулся от кошмарного сна, где все время повторялось одно и то же. Драко, - с тихим отчаянием, - ты меня любишь?
Я порывисто шагнул вперед, сгреб его в объятия.
- Ну что ты...
- Я ведь такой неуклюжий. Ничего не умею... Я даже дотронуться до тебя боюсь, боюсь, что могу ненароком причинить боль... Я ведь потому и сотворил то заклинание, чтобы научиться, я, конечно, мог бы поискать книги по технике секса, но это было бы дольше... Драко, - он сжимал мои плечи, а слова все сыпались и сыпались из него, - я не умею вести себя за столом, у меня нет вкуса в одежде, я неряха, я только завтрак сам себе могу приготовить, и все...
- Глупый гриффиндорец, - я лизнул его щеку, - какой ты впечатлительный... Один вечер интимных откровений - и ты уже сомневаешься. Какая мне разница, умеешь ты готовить или нет? И что ты умеешь в постели?.. Я люблю тебя. Не знаю, почему и за что, но я любил тебя всегда, до боли любил. Почему ты мне не веришь?
- Драко, я верю, но...
Он все еще был застенчив, как и много лет назад. Гарри, кажется, не имел понятия, как он красив. А ведь он действительно был очень красив, даже немного чересчур, и с возрастом стал просто магнитом для глаз. Робкая роскошь, алмазная россыпь, желанное и такое хрупкое совершенство загорелой плоти. Ну как мне объяснить ему?
Я отстранился, расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке. Положил его ладонь себе на грудь, накрыл своей.
- Если не веришь, вырви мне сердце, - я сжал его пальцы так сильно, что они впились мне в ребра, - Сомневайся в чем угодно, только не в этом.
Мы были такими разными. Такими далекими. И в то же самое время оба знали: да, у меня не было и не будет никого ближе тебя. Тебя беспокоит, что нас осудят окружающие, любимый? Но они всегда осуждают тех, кто осмеливается любить, несмотря ни на что. Ты спрашиваешь, люблю ли я тебя, Гарри? Ты - каждый мой вздох. Каждый мой день. До тебя я не жил.
А вот ты, ты сможешь простить меня за то, что я натворил и еще неизбежно натворю, пытаясь вытащить тебя из лап Волдеморта? За все совершенные и несовершенные преступления, за всю ложь, из которой, кажется, соткана моя душа? Не оттолкнешь ли меня в ужасе?
Возможно, если бы произошло чудо, и мы начали встречаться еще в школе, то теперь я понимал бы тебя лучше и знал, когда тебя можно обнимать, когда тебе хочется заниматься любовью, а когда тебя лучше просто оставить в покое. Судьбе было угодно отмерить нам не так много. Я некромант, Гарри, я уже чувствую, как нам в затылок дышат ее всадники.
Пусть. Быть может, мы успеем сгореть до того, как они нас настигнут.
Я наконец выпустил его руку.
- Идем. Я хочу кое-что показать тебе.
Мы прошли через тайный ход и поднялись на смотровую площадку Мэнора.
- Как красиво, - прошептал он очарованно.
Я улыбнулся в темноте. Гарри был первым, кто сказал это, сам не зная, как мне всегда хотелось разделить с кем-нибудь эту красоту. Замок, удобно расположившийся в укромной долине, словно в чаше, надежно укрытый от ветра горами на западе и лесом с остальных трех сторон. Впрочем, это безбрежное скопление деревьев только в темноте казалось лесом: в действительности это был самый чудесный парк, что мне доводилось видеть. В нем росли редчайшие сорта деревьев, где-то в юго-восточной части все еще цвели буйным цветом золотые хризантемы моей матери. В лиственной части бродили олени, которые совсем осмелели после смерти Люциуса, заядлого охотника: я, в отличие от него, охоту не любил. Дикое царство, прекрасное, как может быть прекрасна только сама жизнь, хранящее в своем сердце строгую розу ветров моего родового замка.
- А у тебя здесь есть белки? - неожиданно спросил Гарри.
- А... да, есть, - я немного растерялся от нетерпения, прозвучавшего в его голосе.
- А ты их кормишь?
- Нет, зачем? Здесь полно ореховых деревьев.
- Хочу на них посмотреть, - потребовал он.
- Гарри, они же сейчас спят, может, завтра? У меня есть для тебя сюрприз, - и я протянул ему увесистый пакет, который прислали утром и который я умудрился незаметно от него спрятать на смотровой площадке. - Разверни...
Он послушно захрустел оберткой. Счастливые, блеснувшие в темноте глаза.
- Это последняя модель? Драко, я уже сто лет как не летал...
- Так в чем проблема? - улыбнулся я, жестом фокусника выуживая вторую метлу, свою. - Полетели!
И мы взмыли в воздух.

Главы 9 - 10

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру