Узел Избранных

Автор: Eire
Бета: Ольга Каленик
Pairing: Драко/Гарри, Драко/новый персонаж, Гарри/Джинни, Снейп/новый персонаж
Рейтинг: NC-17
Жанр: angst, action/adventures
Краткое содержание: после окончания Хогвартса прошло несколько лет, а о Волдеморте ни слуху ни духу. Об опасности забыли все, кроме Драко Малфоя... А зря.
Предупреждение: смерть персонажа, насилие, нецензурная лексика. Гет.
Дисклеймер: все, что не мое, принадлежит Ей. Мне принадлежат Сиринга, авроры и вампиры, Себастьян Снейп принадлежит моей подруге Инне, Анна Бонни и Мэри Рид принадлежат истории.
Размещение: с разрешения автора.

Оглавление

Глава 13. Rhin [*1]

Я любила дракона, пока ты ко мне не пришел,
Потому что считала любовь неизбежной игрой;
Соблюдать ее правила, кажется, труд не тяжел -
Но бывает занятно и даже приятно порой
Скуку будней развеять, блеснув загорелым плечом,
Скоротать полчаса за одной из невинных забав.
Но ты встал средь змеиных колец с обнаженным мечом;
Я смеялась, как дура, сперва ничего не поняв.
Но ты змея сразил и оковы мои разорвал,
Легендарный Персей иль Георгий, отбросивший щит.
И в лицо нам, притихшим, ревет налетающий шквал,
И волшебная птица над нами в тумане кричит.

Уильям Батлер Йейтс, "Триумф женщины"

Сиринга не разговаривала с Себастьяном. Не знаю, что он успел натворить, но она, выполняя на тренировках все его указания (она не стала спорить даже тогда, когда вампир эксперимента ради решил напоить нас Зельем Берсерков, после чего все трое дружно блевали в углу), просто рта не открывала в его присутствии.
- Сири?
- Отвяжись. Это наше с ним дело.
Ну-ну. "Дело", как же. Себастьян не подавал вида, но было заметно, как ему неприятно поведение Сиринги.
- В линию руны! Так, Драко, шаг назад... Сиринга, три шага влево. Гарри... Гарри, повернись, ты открылся!
Гарри что-то шипит сквозь зубы.
- И тебе того же... Щит! Сиринга, ЩИТ!!! Так... Драко, не спи, соотношение будет приблизительно двадцать пять на одного, а то и больше... Еще раз... Сиринга, у тебя будет всего пять стилетов, ты вообще об этом помнишь или нет? Трать экономнее...
Она раскраснелась, но продолжает упрямо молчать. На лице написан смертный приговор проклятому доставале. Который будет приведен в исполнение в первый же удобный момент... Пока что он нам всем нужен, и Сиринга не может этого не понимать.
Я боялся спрашивать, как ему удалось добыть меч. Кажется, у Гарри на сей счет были свои соображения, но он благоразумно помалкивал. И дулся. Как же мне все это осточертело...
Разумеется, работать с проклятой железякой пришлось мне. А кому же еще? Чей предок однажды добыл с ее помощью себе жену? Сиринга поглядывала на меч с неприкрытым отвращением. Оружие предателя и убийцы, легендарного сына короля Артура от сводной сестры - вампира... Но меч был хорош, этого я не мог не признать. Легкий, гораздо легче, чем можно было надеяться, покрытый полустершимися рунами, в потрепанных ножнах. Таких мечей много, по крайне мере в отношении внешнего вида. Но какая маневренность! Я никогда не считал себя хорошим, даже сносным, мечником, но это оружие словно было живым. Кажется, драться им смог бы даже тот, кто не имел ни малейшего понятия об обращении с холодным оружием...
- Так! Выпад в сторону, Драко, вправо! Прыжок... Отступай по линии, по диагонали, так...
Я усмехался про себя. Меч меня признал, что было весьма странно - быть может, потому, что помнил Малфоя Цверга, а может, ему просто нравились некроманты. Или он чувствовал битву... Я слышал о таких ненасытных клинках. На тренировках я работал вполсилы, не давая Себастьяну шанса догадаться, каков на самом деле мой потенциал. Наш потенциал. Впрочем, мы все трое так делали, поверив на слово Сиринге: раз она сказала, что вампиры обойдутся без этого знания, значит, так тому и быть.
Вот.
- Где Сиринга? - мы собрались на вечерний сеанс садомазохизма. Гарри с непринужденным видом вращал шпагой (выпендривался), я опирался на меч, сохраняя силы. И только Сиринги не было. Что весьма странно - этот вечер был последним...
Гарри пожал плечами.
- Откуда нам знать? Возможно, у нее выработалась на тебя аллергия?
- Драко, - он не обратил внимания на подколку, - пойдем, поможешь мне ее найти.
А вот это уже интересно. Он что, боится идти один?..
Сиринги не было ни в спальне, ни в столовой. Не обнаружили мы ее и у точек порталов, библиотека тоже была пуста.
- Сири! - позвал я. - Ты где?
Внезапно Себастьян остановился, схватив меня за руку. Тонкие ноздри трепетали.
- Она в совятне. Оставайся здесь.
Раскомандовался. Я пока еще здесь хозяин! Стараясь ступать как можно тише, я последовал за ним. Поворот... Себастьян шел быстрыми шагами, но в пространстве не перемещался и шум шагов не заглушал. Почему бы это?.. Черт!!!
Я налетел на Гарри. Неугомонный гриффиндорец, судя по всему, тоже не собирался делать, что ему было велено. И когда он успел так хорошо выучить сложную систему коридоров Мэнора?
- Тише ты! - прошипел я. - И сойди с моей ноги!
- Сам тише, - шепотом ответил Гарри. - Они в совятне?..
- Да. Идем, только не топай...
Крадучись, мы добежали до совятни, застыли у подножия лестницы. Слышимость тут была отличная, а уж в безветренную погоду... И что понесло ее наверх?
- ... нет.
- Ты поэтому на меня дуешься?
- Я не дуюсь. Я просто не хочу тебя видеть.
- Потому что я сын Мервина? - с отчаянием. - Я в этом виноват, да?
- Себастьян, оставь меня в покое...
- Ну что я, оправдываться должен? Я любил его! Как дурак! Я не мог унизиться больше! Я... - голос Себастьяна сорвался. - Я ничего не знал о планах Кориана насчет тебя...
Молчание.
- Сири... Ну что я должен сказать?
Молчание. И внезапный крик:
- И у тебя хватает наглости жаловаться! У тебя был выбор! А у меня его отняли! Я...
- Сири, он не станет ближе оттого, что ты стоишь у южного окна...
Она всхлипнула.
- Не твое гребаное дело...
Тяжелый вздох.
- Альвин меня выпотрошит за это. И повесит сушиться кишки...
- Себастьян...
- Иди к нему, Сири. Через усыпальницу - за ней-то точно никто не следит. Эй вы, внизу! - крикнул он. - Проведите ее и дуйте в зал - я не отменял тренировку!

Порталы... Учитель, не единожды отчитывавший ее за отсутствие самоконтроля, тем не менее восхищался ее способностью играючи творить порталы. Долгие годы дремавший в ее генокоде талант путешественницы-между-мирами в его присутствии раскрылся и заиграл яркими красками.
Его присутствие... Сколько раз он с руганью вытаскивал ее из очередного не в меру опасного места, в которое ее угораздило "нечаянно" провалиться! Вспомнить хотя бы ту планету, населенную сухопутными рыбами, плотоядными к тому же... Он взял с Сиринги слово, что она не будет пытаться творить порталы без его присмотра. Особенно временные. Но только такой портал она и могла сплести сейчас: выиграть несколько минут, запутать следы, искривить нити и вывести вероятную погоню на ложный след.
Больно...
Она отпустила себя, вложив все, чему научилась, в стремление попасть к нему. Сиринга не знала, где он и что сейчас делает. Просто надо было увидеть его. Энергия мертвых была ей чужда, слизеринка не умела с ней работать, но выбор был слишком скуден, чтобы позволить себе привередничать. Конечно, придется отдать им часть своей силы...
Больно...
- Цыпленок?! - смесь радости и ужаса в его голосе. - Ты с ума сошла!!!
Бледная и растрепанная, она свалилась прямо к его ногам.
- Сколько я раз говорил, - Персиваль быстро пришел в себя и начал ее отчитывать, - не делай без меня сложные порталы! Ну что мне, связывать тебя, что ли? Ну хоть плачь с тобой... Никогда не слушаешься...
Он поднял ее с пола, усадил в кресло.
- Ну? - грозно вопросил он.
Сиринга смотрела на него, глупо улыбаясь. Сегодня он выглядел немного иначе, - глаза были подведены черным, на веках лежали алые тени, в тон все той же неизменно ало-черной одежде. Авлет выглядел собранным и строгим, и… царственным, словно восходящее солнце. Здесь он был не просто лордом Авлетом.
Сиринга застала Учителя в его владениях.
В Порту.
- Ну? - повторил он. - Разве Трой не говорил тебе оставаться в Мэноре?
- Трой мне ничего подобного не говорил, - удивилась Сиринга.
- Старый интриган, - пробормотал Персиваль. - А вот мне от него досталось.
- За что?
- За... - лицо Учителя потемнело. - Тебе нельзя здесь находиться.
- Ты кого-то ждешь?
- Ты должна уйти.
- Но, Учитель... - он ведь и слова не дал ей сказать! Не спросил, зачем она пришла и какой ценой ей дался этот портал...
- Уходи.
Он встал, отошел в сторону, к заваленному старыми фолиантами столу. Присел на край столешницы и уткнулся носом в какой-то свиток, словно Сиринги здесь и не было...
Ему не стоило говорить этого.
"То есть я вправе облить вас кислотой, если пожелаю?"
"Гораздо хуже, если они начнут на каждом углу обсуждать наши... отношения".
"Я что-нибудь придумаю, детка моя единственная..."
Обида, непонимание, неприятие, ярость, слезы... Нет, он не должен всего этого увидеть. Хватит с нее, один раз уже навязалась, и чем это закончилось? Она Сиринга Кэр, дочь рода Брана, а не дешевая шлюха! И никто не смеет ей пренебрегать!
Так ты не хочешь меня, Учитель, вот как? Ты меня гонишь?
Губы разошлись в оскале.
- Бедняжка, - приторно-ласково произнесла она, достаточно громко, чтобы заставить Персиваля удивленно поднять голову. - Злой Трой так тебя напугал? Тебя поставили в угол? Разумеется, я уйду, чтобы не подвергать тебя опасности, а то мало ли что, - не обращая внимания на перекошенное гневом породистое лицо, - быть может, я совершенно зря сопротивлялась Кориану, как ты думаешь, а, Учитель? Он ведь так роскошно красив... И эти зеленые глаза... А рот... - она поднялась, быстрым движением соткав довольно чахлый портал, на большее сил просто не оставалось. Дойти бы... - За такой рот можно продать душу, ты не находишь?..
"А еще он любит меня", - очень громкая мысль.
- Я УБЬЮ ЭТУ ТВАРЬ!!! - взревел Персиваль. - И тебя тоже убью! А ну отошла от портала!!!
Он никогда не прибегал к многочисленным способностям Высших при ней, стараясь как можно больше походить на человека. А вот теперь сделал исключение, загородив собой портал, прежде чем слизеринка успела доплести его. Рывком оттащил ее, бесцеремонно обхватив за талию.
Сиринга бы испугалась, но бояться было поздно и как-то несолидно. Только какое-то жуткое веселье - а вдруг и впрямь убьет? Ух ты, как взбесился... Отметя варианты вроде "поговорить спокойно", "заплакать", она изо всех сил пнула Персиваля в колено. Веселиться так веселиться!
Учитель покачнулся, но равновесие удержал.
- Ах ты паршивка!!! Не смей брыкаться!.. Я кому сказал!
Слева вспыхнул портал, потом еще один и еще... Слабые, болезненные, они загорались, как бледные светлячки - через большинство даже голову нельзя было просунуть, не то что совершить полноценный переход. Сиринга извивалась, лягалась и царапалась, пытаясь освободиться. И ей это почти удалось - но тут Персиваль вцепился в волосы у нее на затылке, намотал на руку, выкручивая, вплотную приближая к ней пылающее яростью лицо:
- А ну прекрати!!! Дуреха...
- Пусти меня, черт бы тебя подра...
Он впился в ее губы - резко, больно, терзая ее рот с отчаянием умирающего от жажды, понимая, что снова ничего не получится, что у них нет шансов, что сейчас опять заговорит древняя, любящая кровь лорда Тореадоров и отнимет у него Сирингу...
Но кровь почему-то не заговорила. Секунду назад сопротивлявшаяся колдунья затихла в беззвучном потрясении, расслабились судорожно сжатые мускулы Персиваля. Ее ноги коснулись пола - кажется, Учитель отпустил ее...
Секунда. Другая. Третья...
И полувздохом-полувсхлипом они снова бросились друг к другу, стукнувшись зубами, почти кусаясь. Не думая, не понимая и не осознавая ничего вокруг. По щекам, смешиваясь, текли слезы, сглатывая стоны, глубже, поглощая, впитывая вкус, которого никогда не будет достаточно... И столько всего надо было успеть, что это казалось невыполнимым.
Чувствовать, касаться его всей кожей... Что за дурак придумал одежду?! Персиваль подхватил ее, ноги сами обвились вокруг его талии, стол...
Стол?
- Нет, - Сиринга попыталась оттолкнуть начавшие раздевать ее руки, - подожди...
Совершенно пьяный, безумный взгляд.
- Что?.. Что не так?.. - он, кажется, готов был завыть от разочарования. - Снова он?
- Нет, - Сиринга тяжело дышала, опираясь о его плечи, - все в порядке... Просто я не хочу на столе. Отнеси меня в спальню...
Персиваль уронил голову на грудь, прерывисто вздохнул:
- Ты меня в могилу загонишь... - Сиринга нервно хихикнула. - Хорошо, пойдем...
- Нет, - заупрямилась она. - Отнеси меня. Раз уж начал притворяться сказочным принцем, изволь соответствовать...
Персиваль хмыкнул.
- Маленький деспот, - поднял ее на руки, - ну ничего, если я доплетусь до спальни, тебе не поздоровится...
- Напугал, - Сиринга несильно куснула его в шею, - мой господин, вы намерены простоять здесь всю ночь, прижимая меня к своей широкой груди?

Он отнес ее к огромной кровати под балдахином. Рядом в камине пылал огонь. Это было то, о чем Сиринга всегда мечтала - заняться любовью в кровати под балдахином, и чтобы рядом потрескивало пламя…
Персиваль снова начал было жадно ее целовать, но Сиринга остановила его:
- Учитель...
- Малыш, - он пытался справиться с дрожью, - ты на самом деле уверена, что хочешь? Если нет, то просто скажи...
Небо, он и в самом деле боялся, что Сиринга его оттолкнет! Сумасшедший... Такой прекрасный...
- Я не о том... Я хотела попросить... Позволь мне начать самой, - она умоляюще заглянула в морские глаза. - Пожалуйста, я никогда так не делала...
Понял ли он, о чем Сиринга на самом деле его просила? Сколько всего вложила в эту мольбу? Напряженные плечи чуть расслабились.
- Начинай. - Персиваль взял ее ладони и поцеловал. - Целиком и полностью отдаюсь в твои нежные ручки.
... Как священнодействие - снимать одежду с этого прекрасного мужчины. Первая ослепительная волна схлынула, и теперь Сиринга не торопилась, пытаясь все запомнить, потому что эта ночь не должна была стать гимном двухлетнему голоду... И это было странно - вслушиваться в свое желание, не борясь с ним, но принимая, прося подождать немного, откладывая то, что должно было случиться, как дети прячут сладкое, чтобы съесть его потом…
"Дай мне немного времени, - просила Сиринга свое тело, - я хочу доставить ему наслаждение, хочу посмотреть, каков он, когда ему хорошо..."
Ослабить узел галстука. Костяные пуговицы покинули петли, упала на пол рубашка. Персиваль смотрел на нее сверху вниз, лихорадочно облизывая губы, но ничего не делал, чтобы ей помочь.
Она чувствовала, как тяжелеет и пульсирует ее лоно, когда присела, стягивая с бедер Авлета узкие брюки - и затвердевшая плоть освободилась, темная и горячая, и коснулась ее щеки.
- Сядь, пожалуйста. - Она замерла на секунду и снова принялась освобождать его от остатков одежды. Персиваль попробовал было возразить, когда она начала расшнуровывать ему ботинки, но Сиринга остановила его, - это древний славянский обряд. Невеста разувала жениха в первую брачную ночь...
Ало-черный костюм Ученицы соскользнул с нее, как старая змеиная кожа. Начало. Ее начало, оно принадлежало только ей.
Персиваль лежал не двигаясь, опершись на локоть и согнув ногу в колене, и позволял Сиринге рассматривать себя, не торопя ее, хотя она видела, как он напряжен и темен от прилившей крови, как ему необходимо ее прикосновение. Мужчина... такой сильный, такой прекрасный, - и такой беззащитный перед ней, отдавший себя на ее милость...
Она касалась его бесчисленное множество раз, она видела его обнаженным, спала в его объятиях, но что-то поменялось, поменялось навсегда, после этой ночи пути назад не будет... Сиринга нежно тронула крошечную родинку под его правым соском, провела пальцами вниз, по поджарому животу, погладила выступающие косточки таза. Ее руки бродили, не останавливаясь - осторожно, почти невесомо, лаская, как ласкают только самое любимое, самое желанное на свете существо.
То, что Сиринга собиралась сделать сейчас, было для нее внове. Северус никогда ей этого не позволял... Она забралась на постель и развела в стороны колени Персиваля, устраиваясь между ними.
- Я сейчас, - прошептала она, покрывая поцелуями его живот, обрисовывая круги вокруг пупка. Он пульсировал рядом с ее сердцем, словно сердце-близнец, и Сиринга немного приподнялась, соскальзывая ниже, чтобы впервые рассмотреть его так близко. Какая шелковистая кожа... Высунув кончик языка, Сиринга коснулась его - нежно - нежно, слизнула с губ соленый вкус.
- Мне это нравится, - шепнула она, прежде чем накрыть его ртом.
Персиваль тихо вздохнул и откинулся на подушки, по всему его телу пробежала дрожь. Длинные волосы Сиринги рассыпались по его бедрам, словно спрятав их обоих от окружающего мира, черные волосы Лилит, заслонившие собой все.
Она забрала его в рот почти целиком, так глубоко, как только могла, помогая себе пальцами там, куда не дотягивались губы. Ей хотелось поглотить его, выпить, дойти до самого дна, до источника, где рождается пульс и откуда непрошеными приходят счастливые сны. Кружилась голова. Персиваль комкал в руках простыни, тяжело дыша, но молчал, а ей так хотелось его услышать! И Сиринга на мгновение выпустила его, с силой провела ногтями по внутренней стороне его бедер, и снова забрала - на этот раз совсем чуть-чуть, дразня чувствительную головку о поверхность неба. Персиваль всхлипнул и толкнулся бедрами вперед, в ответ она снова выпустила его и медленно провела языком по бьющейся жилке.
И тогда он закричал, закричал во всю мощь легких, надрывно и жалобно. Вихрастая голова перекатывалась из стороны в сторону, пальцы, сжимавшие простыни, побелели от напряжения. Он стоял на самом краю, готовый сорваться, но Сиринга смотрела на него, не в силах отвести глаз, так он был красив. Очередной всхлип заставил ее опомниться: она снова забрала его; и тогда Персиваль выгнулся дугой и застонал долго и сладко, выплескиваясь во влажное тепло ее рта.
Он был терпким на вкус, Персиваль Авлет, как сорванный прямо с ветки лесной орех. Как может быть такое - он ведь вампир?.. Сиринга выпила его до последней капли, потерлась носом о золотистое бедро. И легла сверху. Он оплел ее руками и ногами, прижался губами к макушке.
Мало-помалу дыхание его выравнивалось.
- Спасибо за чудесный подарок, - прошептал он.
Это было невероятно, но Сиринга поняла, что этого ей достаточно, что ей не нужна целая ночь любви, - она могла бы просто лежать в его объятиях, впитывая легкую истому его насытившегося тела. Исчезла, словно ее и не было, раскаленная кочерга желания. Ее заменило порхание бабочек, нежное щекотание где-то под сердцем. Ей ничего больше не было нужно - Персиваль и так дал ей слишком много...
Он, однако, был иного мнения. Кто бы сомневался.
- Не засыпай, сокровище мое, - она подул на рассыпавшиеся черные локоны, - не хочешь же ты, чтобы я истерзался муками совести?
Сиринга подняла голову и положила подбородок на сцепленные руки. Сонно улыбнулась.
- Но мне и так хорошо.
- Это нечестно... Малыш, - его словно осенило, - а ты знаешь, как переводится с греческого мое второе имя, Авлет? - Сиринга помотала головой. - Цыплятам полагается быть любопытными, - назидательно сказал он. - "Флейтист". Авлет - значит Флейтист, моя тростниковая флейта...
Сон как рукой сняло. Вот же... Флейтист? Учитель - Флейтист? Это что - совпадение?
- Почему?..
- Это имя мне дала Эльяра. Она говорила, что на флейте играет моя душа, когда я становлюсь самим собой, хотя наши лорды с удовольствием сообщат тебе, что я родился выколачивать дерьмо из барабанов...
- Учитель... - синие глаза снова наполнились слезами.
- Тише, я знаю, - он поцеловал ее веки, - не надо. Так ты позволишь мне?..
- Мне страшно, - призналась Сиринга после паузы. - Я... меня никто так не ласкал...
- Такой отважный цыпленок - и вдруг боится прикосновения своего бедного старого Учителя? - Сиринга прыснула. - Посмотри на меня, детка, - он тронул ее ресницы, - не надо бояться, я не причиню тебе вреда.
Ох, Учитель... Да разве в этом дело? Я ведь не этого боюсь. Я боюсь себя, я совсем себя не знаю...
Но разве я смогу простить себе, если сейчас этого не сделаю?
- Ладно, - сдалась она. - Ты разве отвяжешься?
Персиваль сверкнул улыбкой.
- Не смущайся, цыпленок, - он выпустил ее из объятий, перекатился набок. Взгляд обведенных черным глаз неспешно заскользил по ее телу, - Не стыдись себя. Ты совершенство, детка, ты самая совершенная женщина из всех, что я встречал.
- Ты хочешь меня, потому что я красива? - серьезно спросила Сиринга.
- Нет, сокровище мое, не поэтому, - Персиваль нагнулся и поцеловал ее в основание шеи, - Я не просто хочу тебя. Я вообще не могу представить себе гетеросексуального мужчину, у которого бы на тебя не встало. - Он потянул ее за плечо, заставляя перевернуться на живот. Теплые ладони собрали ее волосы в хвост, отвели в сторону, - Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, а это не одно и то же.
Губы Авлета начали неторопливое путешествие, знакомясь, осваивая, запоминая. Сами собой опускаются веки. Затылок. Плечо - сначала левое, потом правое. Лопатки и влажная дорожка вниз между ними. Локти, - на них он задержался чуть дольше, кисти рук, талия, копчик. Пауза. Тыльная сторона коленей, едва ощутимые касания языком. Руки сползают вниз сами собой, как капли воды по мокрой коже, касаются щиколоток.
И в беззвездной глубине ее тела просыпается Демон - он лениво потягивается, распахивает глаза полночной синевы - ее глаза - и смотрит пристально, долго, ожидая ответа на незаданный вопрос. Трепещут шелковистые крылья. Потрескивают в камине поленья.
Руки Персиваля бережно касаются ее сведенных вместе бедер, поглаживают, словно перебирая струны. Затем одна ладонь проникает между ними, потом вторая, осторожно раздвигают их в стороны, совсем чуть-чуть, и большие пальцы начинают описывать круги на нежной коже.
Демон смотрит на нее, и этот взгляд затягивает. Она отчетливо слышит трепетание крыльев. Или это пляшет огонь в камине?
Круги, круги, пальцы снова перемещаются выше, на талию, пробегают поп позвонкам. Сиринга млеет и почти мурлычет под этими волшебными руками. Она бы, пожалуй, замурлыкала в голос, но на нее смотрит Демон, все так же терпеливо ожидающий ответа.
- Детка, - нарушает тишину Авлет, - ты мне веришь?
- Да, - тихо шепчет Сиринга, зная, что он услышит ее, - верю.
- Тогда поднимись. Нет-нет, не вставай. Вот так, я помогу тебе, - он обнимает ее за талию, помогая подняться на колени. - Не открывай глаза, цыпленок, и ничего не бойся.
Сиринга слушается. Впервые в жизни она слушается мужчину, с которым делит ложе, слушается, не задавая вопросов, не сомневаясь ни на секунду, доверяя ему безгранично.
Она не вздрагивает, даже ощутив, что он каким-то непостижимым образом оказался под ней, положив ее голени себе на плечи. Не вздрагивает, даже понимая, что его рот близко, слишком близко, опасно близко, и Персиваль тянет ее на себя, заставляя опуститься вниз. Сиринга не сопротивляется, лишь тихонько вздыхает, когда красивые губы касаются ее.
Он начинает медленно целовать ее, - пробуя тончайшие оттенки ее вкуса, скользя в раскрывшейся навстречу плоти, розовой и влажной. Язык блуждает, прокладывая себе тропинку, исследует, пока, наконец, не задевает крошечный бутон, так хитро запрятанный в нежных складочках тем, кто замыслил ее тело. Персиваль замирает на секунду, и Сиринга откидывает голову назад, зажав себе ладонью рот...
Маленький кусочек плоти, живой и капризный, - ей никогда не удавалось понять его, она не понимала его прихотей. А вот Персиваль, видимо, понимал, или знал что-то, чего не знала она, юная женщина. Что-то нарастало, ширилось, заполняя ее, что-то билось внутри, пока Сиринга не сообразила, что это стоны, что их надо выпустить, как стаи птиц. Сонные и робкие, они сначала тихо прошелестели в ее горле, а потом, осмелев, ринулись наружу. Им было тесно внутри, они вылетали, смешиваясь, срывая голос Сиринги со стонов на короткие всхлипывания.
Теплые ладони, все это время поддерживавшие ее, переместились ниже, легко сжав ступни, пробежав от пяток к пальцам ног, чуть зацепив дремлющие искорки. Те отозвались немедленно, весело полыхнув. На Сирингу словно опрокинули ведро с медом, она пыталась не ерзать, не мешать ему, не спугнуть, не расплескать ту сумасшедшую радость, которая начинала закипать в ней.
Слишком много, слишком туго там, внутри, и почти непереносимо хорошо... Сиринга ничего не видит, кроме сполохов цвета, ее тело изгибается, волосы плещут по спине, как парус, и, распахнув крылья, взлетает Демон, осыпая ее звездами, и Сиринга стонет и плачет от счастья...
- Душа, - это первое, что она произносит, когда Персиваль бережно приподнимает ее, помогая сесть, и садится сам.
- Что, ракушка моя?
- Душа, - по лицу Сиринги струятся слезы, она смеется и плачет, - душа моя, Персиваль, душа моя, - она начинает целовать его, собирая и слизывая с его щек соки своего тела, - ты - моя душа, Персиваль.
Она обнимает его и отстраняется, и снова целует, ласкаясь, как дитя, которому все можно и все дозволено. Она целует его, как не целовала никого и никогда, целует сама, с полным осознанием того, что он не оттолкнет ее, не запретит делать то, что ей нравится. Ей хочется ласкать его везде, где дотягиваются руки, и внезапно оказывается, что одних ладоней мало, что надо обхватить его, окутать и целовать, целовать до умопомрачения...
- Тихо, тихо, маленькая моя, тихо, - он снова понимает ее, почему он понимает ее? - Я сейчас, детка, все будет хорошо, я сейчас...
Он укладывает ее на подушки и скользит в нее, накрывая своим телом, Сиринга пытается обнять его ногами, но он останавливает ее.
- Шшш, торопыжка, позволь мне, - бедра мужчины сжимают ее бедра, ему должно быть тесно в ней, очень тесно...
- Тесно, - эхом отвечает Персиваль, - в тебе тесно, маленькая, так тесно... так хорошо... Если бы ты знала, как хорошо в тебе...
Он подается вперед, и Сиринга вскрикивает. Мгновение она ничего не видит и не слышит, потом взгляд проясняется, склонившийся над ней Персиваль, огромные глаза, в которых что-то очень важное, он смотрит на нее и делает еще толчок.
- Чувствуй меня,- он снова подается вперед, глаза Сиринги закатываются. - Хорошая моя... Чувствуй...
Она должна ответить, должна, но не может вспомнить ни слова, кроме:
- Пожалуйста... еще...
- Посмотри на меня, - он чуть изменяет угол, снова заставляя ее вскрикнуть, - не уходи, посмотри на меня...
Она поднимает отяжелевшие веки и вглядывается в склонившегося над ней мужчину: его лицо искажено страстью, над верхней губой собрались капельки пота, глаза сверкают, как аквамарины. Он нечеловечески красив. Что-то захлебывается внутри - как такое возможно?! Сиринга ловит его губы своими, их рты полны вкусом друг друга и этот поцелуй необычен, тягучий, глубокий и очень интимный, он как обмен дарами, как безмолвный разговор.
- Тебе тяжело, - выдыхает Персиваль, оторвавшись от ее губ и пытаясь опереться на локти, - я же не пушинка...
- Не тяжело... Двигайся, я прошу тебя... Я умру, если ты остановишься...
Он исполняет ее просьбу, плавными толчками проникая в нее все глубже и глубже. Как желанный гость, как кто-то, о ком так долго тосковали и кто, наконец, вернулся, он словно ныряет в утренние воды ее тела - поглаживая, упрашивая покачивающийся на волнах цветок раскрыться. Почему она ничего не знала о существовании этого цветка? Как могло так получиться?..
Они подходят друг другу идеально, как меч и ножны. Вот бы не разъединяться с ним, никогда... Ты здесь, Персиваль? Ты слышишь?
- Родная моя...
Что-то дрогнуло и раскрылось в ней, и Сиринга приняла Персиваля до конца, приняла всем своим существом, охватив и окутав его нежной плотью, отдавая ему все и ничего не оставляя себе. Была в этом и бесшабашная радость, и нерастраченная ласка, и какое-то сладкое безумие. Наверное, он тоже почувствовал это - замерев на мгновение, он вдвинулся в нее так глубоко, что встрепенулось сердце, и внезапно вздыбившийся вал музыки захлестнул ее и закружил, как ветер - опавший лист.
Все тело Сиринги потряс спазм, и она закричала, как не кричала никогда, - ей надо было кричать, чтобы ее услышал Персиваль, чтобы ее услышали окрестные дома и улицы, чтобы ее услышал весь ночной Порту, море, утесы и само небо, и открылись бы шлюзы памяти, и настал бы конец времен. Она хотела услышать свой собственный голос, и выталкивала из легких не имя, не просьбу, а чистую страсть, удержать которую внутри невозможно, потому что она создана была для того, чтобы преображать, а преображение одного существа - это радость для всего мира.
Она тонула в нем, беспомощная и счастливая, оглушенная божественной музыкой, извергавшейся из ее сердца, словно молочный водопад, не помня собственного имени, не понимая, где она. Только руки, обвивавшие ее, сбивчивое дыхание и, наконец - его крик, когда наползла тяжелая золотисто-лазурная волна и приняла их обоих в свои целительные объятия.

Сиринга очнулась от прикосновения к лицу чего-то холодного. Несколько секунд ушло на то, чтобы худо-бедно прийти в себя и сообразить, что это Авлет обтирает ее лоб и щеки смоченным в воде лоскутком ткани, понося себя при этом на все лады.
- Кретин, - тихо чертыхался он, - дубина... Ну же, малыш, открой свои чудесные синие глазки, - и, когда Сиринга осоловело моргнула, безапелляционно заявил, - Болван.
Он выглядел искренне расстроенным.
- Малыш, ты меня слышишь? - Сиринга кивнула. - Скажи что-нибудь.
- Спасибо...
Брови Персиваля поползли вверх, оказавшись в опасной близости к кромке волос. Выражение полной обескураженности.
- За что? Тебе спасибо, малыш, а я должен в ногах у тебя валяться... Со мной в первый раз такое...
Сиринга зажмурилась.
- Тебе не понравилось, - прошептала она. - Я же говорила, у меня нет опыта...
- Детка, ну что ты! Глупенькая... - он прижал к себе отчаянно жмурящуюся Сирингу, - как тебе только в голову пришло! Это все я, я никогда так не срывался... Я...
- Погоди, - Сиринга отпихнула его, села, - ты хочешь сказать, что у тебя не получилось? Ой, - она поперхнулась, фыркнула, закашлялась, давясь смехом, - кто тут кого в могилу загонит...
- Цыпленок...
Сиринга прыгнула на него, повалив на кровать, и начала покрывать его лицо поцелуями.
- Дурак великовозрастный... Болтун... Флейтист... Бурундук... Мой...

- Так вот оно что, - протянул я, когда Себастьян закончил рассказывать. - Она влюбилась... Хотел бы я посмотреть на этого лорда...
- Персиваля, - подсказал он. - Это очень даже выполнимо, учитывая, что завтра вечером они с Сирингой будут держать порталы... Ты только не вздумай называть его Перси, он от этого звереет.
- Ты и впрямь уверен, что лорд Персиваль достаточно крут для нее?
Себастьян насмешливо скривился.
- Уверен, уверен. С этой парочки станется драться, выясняя, кто кого сильнее любит... Кроме того, он мне нравится. Нет, правда. Хотя глава нашей ветви с ним и враждует, я испытываю к нему искреннюю симпатию. Знаешь, он... Он как-то раз удержал меня от большой глупости. "Сияние надежды"... Он, наверное, единственный в мире вампир, который носит этот титул.
- Себастьян, - тихо, серьезно, - ты можешь со мной поделиться, правда.
Ты можешь выплакаться. Кто еще поймет тебя так, как я? Кто еще так тебя любил?
Он сжал мое плечо, еле заметно кивнул.
- Я знаю, Драко, и очень это ценю. Но сейчас не время, у тебя есть дела поважнее. Не стоит тратить последнюю ночь на меня.

- Знаешь, ракушка моя, тебе обязательно надо побывать в моем настоящем доме, в Калифорнии.
- Почему "ракушка"?
- Потому что ты нежная, как ракушка с розовой жемчужинкой внутри, радость моя.
Сиринга зарделась от удовольствия. Персиваль никогда не скупился на ласковые прозвища для нее, но это было особенным, очень... личным. Надо будет что-то придумать в ответ.
Она потягивала неизменный коричный чай, Персиваль устроился рядом, вытянувшись на животе и болтая ногами. И очень по-детски подперев кулаками щеки.
Такой родной...
- А почему ты выбрал Калифорнию?
Персиваль лукаво улыбнулся.
- Там красиво. И тепло. И много огней ночью. Там есть место - я обязательно покажу тебе - единственное, достойное тебя, пожалуй, из всех, что у меня есть. Когда все это закончится, мы непременно отправимся туда, цыпленок...
Эх ты, Учитель, ну какой из тебя политик? И как ты только землями своими править умудряешься... Совсем не умеешь скрывать свои чувства. До боли боишься за меня, - будь твоя воля, спрятал бы и никуда не пустил...
Сиринга задумчиво отставила в сторону чашку с чаем. Он заботился о ней. Временами ее даже пугало его желание во всем поддерживать ее, защищать, оберегать. Его необъяснимая нежность. Чтобы не потонуть в ней, Сиринга частенько позволяла себе грубить ему и капризничать.
Учитель видел ее. Он звал из глубин ее существа душу, которая столько лет просидела в темном уголке сознания, прячась и отчаянно сопротивляясь любой попытке вытащить ее оттуда. Он взял ее за руку и вывел к свету. Персиваль словно принял роды у невидимой женщины, подхватив и прижав к себе крошечный комочек, который и был ей, Сирингой. Внезапно она почувствовала себя совершенно беззащитной перед миром, раскинувшимся за стенами. Что с ней будет? Она поняла, что не хочет сражаться, не хочет мстить, не хочет, пусть даже понарошку, давать брачную клятву светловолосому засранцу, который из-за своей глупой гордыни по уши увяз в неприятностях. В ней не осталось ни ярости, ни ненависти. Возненавидеть кого-то снова - значит убить в себе ту юную женщину, которая только что открыла глаза. Сиринге не хотелось этого. Ей было страшно.
- О чем ты думаешь, цыпленок?
- Обними меня, пожалуйста, - она прильнула к нему всем телом, вдыхая аромат чуть тронутой загаром кожи. Странно, - наверное, он при жизни был смуглым. Или почти. Как любой моряк. - Душа моя, - прошептала она, прижимаясь к нему, целуя грудь, шею, - душа моя...
Персиваль привлек ее к себе, ни о чем не спрашивая, не интересуясь, чем вызвана такая резкая смена настроения.
- Ракушка моя, - он баюкал ее, - колечко мое нежное. Мой бархатный малыш.
- Ты ведь теперь в ответе за меня, правда? - спросила она.
(Ты ведь любишь меня? Ты меня не бросишь?)
Персиваль улыбнулся.
- Ну конечно, маленькая. Я же твой Учитель.
- Я не о том. Ведь все поменялось, правда?
- Для меня все поменялось, когда я встретил тебя, цыпленок.
- Но ведь ты не забудешь меня теперь?
Персиваль огорошено замолчал.
- Детка, - наконец проговорил он, - ты - лучшее, что случилось со мной за все эти триста с четвертью лет. Как я могу забыть тебя?
Сиринге вспомнился его рассказ об Эльяре Моране. Сердце кольнула ревность - ее он никогда не будет так любить. Да и что она, в самом деле, может предложить ему, кроме своего тела? Ни силы, ни мастерства. Ничего такого, чего бы он не знал или не пробовал. Она опоздала на триста лет. Она знала, что думать так - глупо, что тогда он был совсем другим, что ему понадобились годы для того, чтобы стать самим собой. Но ревность... Они могли бы расти вместе, а матерью ему стала Эльяра Морана. И первой любовью - тоже.
- Ты снова задумалась, малыш. О чем?
- Я знаю, это глупо... - смущенно пробормотала Сиринга, уткнувшись ему в шею. - Но... Эльяра Морана...
- При чем тут Эльяра? - не понял Авлет.
- Я все думала... Ты говорил, что она путешествует в другом перерождении... Я надеялась...
- Ты не Эльяра, - решительно сказал Персиваль, словно его пугала подобная перспектива. - Я узнал бы Эльяру, даже вздумай она переродиться в таракана. Посмотри на меня. Ты не Эльяра, - повторил он. - Ты мой цыпленок, моя нежная ракушка, мое сокровище. Я не встречал тебя прежде. И, знаешь что?
- Что?
- Я больше не тоскую по ней. Ты меня исцелила. Эй, - он шутливо ухватил ее за нос, - ну что за унылый вид?
- Я хотела бы отойти на несколько шагов и посмотреть на то, что же со мной только что случилось, - честно ответила она.
- Я могу тебе сказать.
- Да, и?.. - скажи, что я тебе небезразлична. Пообещай, что никому меня не отдашь. Пожалуйста.
- Оргазм, - с радостной улыбкой объявил он.
Ах, ты… Она змеей выскользнула из его объятий, - только потому, что так удобнее драться. Драться? Да, именно это Сиринга и собиралась сделать. "Оргазм!" Воинственно фыркнув, она пошла в атаку.
Опешившему Персивалю понадобилось не больше мгновения, чтобы перехватить контроль над ситуацией, но Сиринга и не думала прекратить. Они катались по кровати, запутавшись в простынях, - Персиваль сжимал ее запястья, не давая вцепиться себе в лицо, Сиринга брыкалась и пыталась кусаться.
- Ах, оргазм! - выкрикивала она. - Да я тебе сейчас!.. Я тебе…
Персиваль молча уворачивался от пинков. Наконец ему удалось сжать коленями бедра Сиринги.
- Брейк, цыпленок, брейк. Я пошутил. Не обижайся на старика.
Сиринга не выдержала и залилась смехом. Персиваль некоторое время наблюдал за ней с видимым удовольствием, потом сказал:
- Это был лучший секс в моей жизни.
- Врешь ты все, - заявила Сиринга. - Мог бы и получше комплимент придумать.
Персиваль скатился с нее, закрыв лицо руками, и простонал:
- Маленький, всклокоченный, ненасытный цыпленок. Да шучу я!!! - Сиринга снова сделала попытку его пнуть. - Иди ко мне, царица моя, сейчас я буду придумывать тебе комплимент. - Он снова заключил ее в объятия и перекатился, оказавшись сверху, - Допустишь ли ты меня снова пред свои светлые очи, если я скажу, что не выпустил бы тебя и залюбил бы до полусмерти, если бы не эта хренова свадьба?
Сиринга снова залилась краской. И как это у него получается? Ну, ничего, сейчас она ему покажет.
- Допущу, и не только пред очи, - и добавила, - о персик моего сада.
- Вау! - восхитился Персиваль. - Наконец-то! Свершилось! А я уж думал, что так и откину свои старые копыта, не услышав из твоих губ какую-нибудь очаровательную пошлость!.. Да, кстати насчет копыт и ослиных ушей, - он хлопнул себя по лбу раскрытой ладонью, - я же совсем забыл! После учиненного тобой надругательства над моей и без того ветхой нервной системой... У меня есть для тебя подарок.
Он соскочил с постели, прошлепал босиком в соседнюю комнату и вернулся, с торжественным видом неся в вытянутых руках большой футляр, обитый черным бархатом.
- Вот, - он забрался к ней, - я очень давно ее купил. То есть не совсем купил... - он чуть потупился, заставив Сирингу изумленно вытаращиться на него: Учитель? Краснеет? - Это работа гномов. Ей полторы тысячи лет, и я чудом ее достал - гномы не хотели продавать эту диковинку ни за какие деньги, - торопливо пояснил он. - Не бойся, цыпленок, уж кем-кем, а карманником я точно никогда не был. Я обменял ее, не пугайся.
- На что?
- На один медный рудник... Когда я ее увидел, то решил, что у моей будущей Ученицы обязательно должна быть такая. Я ведь всегда знал, что встречу тебя, вот только не знал, что ты окажешься такой красавицей... Ну давай, открой, а то я совсем изведусь.
Сиринга сняла крышку с футляра, заглянула внутрь. Потом недоверчиво посмотрела на Персиваля. И снова перевела глаза на свой подарок.
На алой шелковой подушке лежала серебряная диадема, украшенная кристаллами горного хрусталя. Сиринге, потомственной волшебнице из состоятельной семьи, никогда не доводилось видеть ничего подобного. Основу составлял венец из листьев плюща, к которому крепилась серебряная бахрома и крошечные колокольчики работы настолько тонкой, что казались живыми. Ни следа ковки. Ее словно создали без участия кузнечных инструментов.
- Учитель, это… Это слишком...
- Не спорить... Тебе нравится? Правда? Позволишь надеть ее на тебя? - Персиваль вынул диадему из футляра, отвел с лица Сиринги выбившиеся пряди и осторожно возложил венец, поблескивающий хрусталем, словно каплями росы, на черноволосую голову. Расправил позвякивающие нити, и те удлинились словно по волшебству, вплетаясь во вьющиеся локоны.
- Диадема заключает в себе дух одной из норвежских скал. По преданию, в пещерах этой скалы обитали драконы, и их сила и долголетие впитались в глыбу. Гномы смогли укротить ее дух и заточить в эту диадему, поэтому Непростительные Заклятия бессильны против того, кто ее носит...
- Учитель... - это слишком. Ну просто слишком и все. Она не может...
- Ты должна надеть ее завтра. Цыпленок, я прошу тебя... Цыпленок, не артачься. Это ведь не глупая прихоть старого пер...
- Учитель!!!
- Не огорчай меня, ладно? Это такая малость, за все, что ты для меня сделала... Будешь спорить, придушу. Все. Я сказал, ВСЕ! И назови меня хоть раз по имени, что это такое, в самом деле, я и без того чувствую себя старой перечницей...

Они еще долго лежали, обнявшись - два обнаженных, ничем не прикрытых тела, в тихой гавани воздушных ласк... И молчали: все было уже сказано, все напутствия и предостережения, и даже намеки, но закончились и они. Осталось только самое главное, и поэтому они молчали. Сиринге отчаянно хотелось услышать от него слова любви, и Персиваль наверняка ждал от нее того же.
"Если я не вернусь, тебе будет легче перенести это".
"Неправда".
"Мне страшно".
"Мне тоже. За тебя".
Они не давали друг другу обещаний. Персиваль молчал, милосердно давая ей время на раздумья, а она...
Что?
Она его любила. Просто ей нужно было немного времени.
Которого у них не было.

- Спасибо, сокровище мое. Береги себя, постарайся ко мне вернуться. Еще триста лет я не выдержу.
- Спасибо, мой любимый Учитель. Ты вернул мне душу. - И, через паузу, - могу я спросить?
- Ну конечно...
- Тогда, неделю назад, и потом, когда мы спали вместе... Ты правда меня не хотел или только притворялся?..
Стон.
- Во имя Лилит, детка, я же лорд, как-никак!
- Персиваль!!!
- Да, тысяча чертей, да! Я хотел тебя. Ты довольна? Тогда давай дуй отсюда, - звонкий поцелуй, - тебе надо выспаться.
- Ммм... А ты? Что ты будешь делать ты?
- Буду валяться в постели и впитывать твой запах... До вечера, сокровище мое. Сладких тебе сновидений.

Глава 14. Битва

Дни бывают, когда так мрачны, так мрачны мы,
будто сосны в ночи, будто стоны лесов темнокрылых.
Изнывает душа - мировой ей не выплакать скорби,
Сам Господь в эту пору утешить нас был бы не в силах.

И бывает еще... день... единый... единый...
Якорь поднят! Заря красновато забрезжит...
О земля! Налетают гремучие ветры
в день, когда на земле нас никто нипочем не удержит!

Порфирио Барба Хакоб, "Песнь глубинной жизни"

Последние штрихи.
- Самое главное - не допустить самого венчания на крови, которое последует за обычными брачными клятвами, - в сотый раз наставлял нас Себастьян. - Гарри, ты все запомнил?
Гарри показывает ему средний палец. Себастьян не обижается и уж тем более не собирается выяснять сейчас отношения: на месте Гарри, наверное, каждый был бы недоволен. Ну еще бы - боевой маг - и не высовываться, пока не велят! А велят ли вообще и доживем ли мы все до этого момента...
Я привык к успокаивающей тяжести рукояти меча Мордреда и теперь не знаю, куда девать руки. Меч спрятали в Большом Зале, прикрыв совершенно шикарной иллюзией, там же были поставлены магические воронки, которые должны были активироваться по приказу создателя, и свернуты похожие на хлысты кольца порталов. Плюс легкие искривления пространства, настоящий шедевр. Над ними поработала появившаяся сегодня утром леди клана Тореадоров и Замораживательница Времени, Дана.
Никогда не видел такой силы. Яркой, сырой и колючей, не зависящей от знания заклинаний и наличия палочки, силы, накопленной за года и столетия жизни дочери Лилит. Она не была красива - неправильные черты лица, непослушные рыжие волосы, делающие ее похожей на горящую спичку. Тело подростка. Но при этом - первобытная дикость в чертах и дремлющая опасность движений. Современные люди отвыкли от такой необузданной красоты...
Я действительно был заинтригован. Кто же этот лорд Персиваль, удостоенный чести быть допущенным в постель Сиринги Кэр? То, что его туда допустили, не вызывало сомнений... В общем, вы понимаете. Этот уникум, судя по всему, был наделен не только недюжинными магическими способностями, но и дьявольским обаянием, раз уж она ради него нарушила целибат. И ее улыбка...
Сиринга надела синее платье, купленное (о том, чтобы сшить подобное чудо за столь короткий срок, не было и речи) за бешеные деньги (мной, разумеется, я же все-таки заварил всю эту кашу) у молодого и весьма экстравагантного кутюрье. Греческая туника (то, что в Греции туники носили мужчины, а не женщины, ничуть ее не смутило), синий шелк, усыпанный бриллиантовой крошкой. Струящаяся ткань с разрезами до бедер. Собранные в две толстые косы волосы и Бог знает откуда взявшаяся диадема, которая стоит едва ли не больше, чем весь Мэнор, уж я-то в драгоценностях разбираюсь... И при всем этом великолепии - взгляд обкурившейся мухи, счастливый и пьяный.
- Сири, - попросил Себастьян, - нельзя ли добавить немного трагики? Кто поверит в то, что ты радуешься предстоящей свадьбе?..
- Эй! - возмутился я. - Не надо преуменьшать! Любая бы радовалась!
- Но не она, Лорд на это не купится, - возразил Себастьян. - Сири!
- А... Эээ, да. Я попробую. - И губы снова расползаются в улыбке.
Гарри злится. Ему кажется, что никому до него нет дела. И ярится от осознания собственной беспомощности. Накануне мне пришлось выдержать крупный скандал с переходом на личности и требованием унять Себастьяна. Гарри решительно не устраивала отведенная ему роль в плане, и он до последнего надеялся ее расширить. Столкнувшись с поистине слоновьим терпением худенького каинита, он попробовал действовать через меня. А когда не вышло и это, надулся на весь белый свет.
Наша последняя ночь... Я почти ничего не запомнил. Только всесокрушающее, на грани вымысла, наслаждение, струйки крови на бедрах, и сорванное криком горло. И свечи. Кажется, в спальне было много свечей, целая иллюминация...
Я глубоко вдохнул, возвращаясь к реальности.
- ... крайний случай. Постарайся не пускать в ход это заклятие. Драко?
- Да?
- Пора. Осталось полчаса.
Я беспомощно оглянулся на Гарри. Уже?..
Что ж, любимый, будем прощаться.
- Гарри... - никогда не видел у него таких глаз. Жутких, решительных, страшных. Мол, только посмейте его не пустить! Единственное, на чем мне удалось настоять, так это на том, чтобы он не вмешивался без крайней на то необходимости. Не будем забывать, насколько вольно Гарри всегда трактовал это понятие.
Шаг вперед, еще, неуклюже столкнуться, нащупывая его ладони, стискивая в последнем отчаянном "Побереги себя, мое сердце"... Ты - больше, чем я мог когда-либо надеяться, Гарри. Ты - не любовь для меня и уж тем более не жизнь, ты для меня все... Потому я прошу тебя - стерпи.

... Это моя битва. Кто бы ни привел меня сюда, это должно было случиться. И только одно изменилось - мне теперь есть что защищать. Я буду не мстить, а сражаться. И я готов принять то, что после этой битвы будет еще одна, а потом еще...

Счастливым завидуют боги, я не уставал повторять это про себя. Но разве мы были счастливы? Разве это не было похоже на любовь в зачумленном городе, голодную, жадную и отчаянную, когда знаешь, что смерть все равно тебя не выпустит за крепостные стены? Мои ошибки. Твои ошибки. Наша обоюдная слепота. И все те, кого мы втянули в этот убийственный смерч.

Меня всегда удивляло то, что ты веришь в Бога, Драко. Никогда бы не подумал... Я вот не верю. Я никогда Его не чувствовал, никогда не слышал. Быть может, все-таки я прав, и из нас двоих ангел - именно ты. Если Он есть, то это Он послал мне тебя, если нет... Даже если нет, Он все равно мне тебя послал. Больше было просто некому.

Я тебя люблю, я говорил? Кажется, да... Я не помню. Странно, наверное, это некромантия, холодный, мертвый дух моего проклятого рода, вопреки всему, незваный, он просыпается во мне... Но я люблю тебя. Помни. Даже если забуду я сам...

Ты бледнее обычного. Я смотрю на Сирингу - с красивого лица сползла наркотическая усмешка, она приготовилась и подобралась. Потрясающая женщина. Знаешь, я все-таки рад, что ближе узнал вас, слизеринцев. Одним демоном в легионе противников стало меньше... И ты. Всегда ты.

Анна и Мэри... Гарри и Драко. Давай постараемся сегодня, а? Не хочу перерождаться еще раз. Надоело. Хочу в Нирвану. С тобой. Но сначала - жизнь, полная твоих объятий, где-нибудь, где мы чужие и никто нас не знает. Как бы я хотел в это верить...

Я люблю тебя. Нам ведь есть, за что сражаться, правда?

Я люблю тебя.

Пора.

Мы с Сирингой стояли на убранном тяжелой парчой помосте в Большом Зале, гордо выпрямившись, рука в руке. Что, Сири, страшно? Ее ладонь была чуть влажной и холодной. Знаю, знаю. И понимаю. Прости.
Протокол не позволял встречать гостей сидя, а намечалось их больше сотни, но Сиринга время от времени с тоской поглядывала на тяжелое полукресло-полутрон за моей спиной. Венчальные кресла, ее - серебристое с синим (ее фамильные цвета), и мое - черное с белым...
"Гости" прибывали. Ублюдки. Семейство Макнейров, сука Беллатрикс. Поцеловав ей руку, я выразительно оглянулся на Сирингу - эй, а у моей невесты косы красивее! И сама она во сто крат красивее тебя, тварь.
Полный ненависти взгляд - ах, я наступил на больную мозоль, тетушка? Ну разумеется, это единственное, в чем ты всегда была уверена - в своей красоте чистокровной. И видеть мою невесту для тебя хуже ножа в твоем гнилом сердце. Лорд ведь тоже неравнодушен к красоте, ты это знаешь... Сколько раз он щекотал тебя своим холодным членом? Боишься потерять это? Судя по внезапно разлившейся по лицу бледности - до дрожи боишься.
Уоррингтон, лизоблюд... Это даже забавно - твоя железобетонная уверенность в том, что через постель можно получить власть? Со сколькими ты уже переспал, а? После того, как понял, что меня ты не получишь? И не надо так на меня смотреть, сладенький.
Упс, Каркаров! Ну кто бы мог подумать... Тебя я, кажется, не приглашал. Ладонь Сиринги в моей чуть напряглась. Тише, Сири, тише. Я знаю, он причастен к смерти Снейпа. Не надо. Ты еще успеешь.
Вигрейны во главе со старой вешалкой Диамандой, мнящей себя магом подземных течений. Да ты собственным мочевым пузырем управлять не можешь... так, не ржать. Не злить лохудру раньше времени.
Ооооой... Крэббы с Гойлами. Меня сейчас стошнит. Да, да, парни, я тоже рад вас видеть. Не надо говорить Сиринге, как она аппетитно выглядит, боюсь, будущая миссис Малфой не оценит шутку. Где-где. Так я вам и сказал. Да, конечно, жратва на высшем уровне, можете приступать.
Теренсы. Жаль, мне они даже нравились. Вик - весьма недурной маг, да еще и барс-перевертыш. И угораздило же его... Впрочем, он сам сделал выбор.
Лэсбери. Посматривают на меня с неприязнью - ведь они сам надеялись заполучить меня в качестве зятя, вот только Лидия погибла... Не буду об этом думать. Если я начну вспоминать всех, кто мечтал выдать замуж за меня свою кровиночку, нехилый список получится. Ага, а вот и Паркинсоны. Без Панси, что весьма показательно. И правильно, а то драка началась бы гораздо раньше, когда эта ненормальная попыталась бы - а она обязательно бы это сделала - вцепиться в волосы Сиринге.
Что, Сири? Убьешь Себастьяна? Да не шипи ты, тут есть пара-тройка весьма ушастых потомков Высших саббатовцев. Кого притянул? Что?! Что она здесь делает???
Себастьян с совершенно невинным видом порхает между гостями, раздавая направо и налево авансы, поддерживая под локоть одетую в светло-голубой бархат...
Антонию Бекеш?!
Во имя прихлебателей Азраила, Сири, я следующий в очереди. Я тоже его убью.
- Сиринга, - Антония протягивает ей руку, застенчиво улыбаясь, - давно не виделись. Прекрасно выглядишь.
У Сиринги хватает самообладания не заорать на нее. И, что показательно, даже не швырнуть в Себастьяна Авадой.
- Антония, - Сиринга быстро (и, кажется, больно) сжимает ее ладонь, - рада, что ты сочла возможным прервать добровольное затворничество.
Гриффиндорка, черт бы ее взял. Все эмоции на лице: печаль, отрицание, смирение. В поисках поддержки она оглядывается на Себастьяна, кажется, девчушка и сама не рада, что пришла сюда. А уж мы-то!
Я знаю, Сири, теперь придется защищать и ее тоже.
Я убью его. Точно убью. Гад. Что за игру он затеял?..
Забини, заявились всем кланом. Идиоты, впрочем, так им и надо. Что? А, да, разумеется, я места не нахожу от счастья, что нашел себе достойную спутницу и род Малфоев не прервется. Конечно, дети будут очень красивы, гм, ага... Сири, не убивай их, еще не время!
Взволнованный шепот, я начинаю нервно озираться - неужели Гарри не послушался и все-таки явился сюда?! Вздох облегчения: нет, это не он. Сири?.. Что?.. Кто это?.. Тот самый инкуб? Как? Габриэле Летто?
Он одет по моде начала девятнадцатого века, оливковые и серебристо черные тона. Высокий, подвижный и... Господи, как от него несет сексом, даже я чувствую! Он это нарочно? А, все инкубы такие? То-то у Диаманды глаза в кучу сбились, сейчас слюна по подбородку потечет...
Он красив, красив невероятно, вот только какого демона он тут делает?! Разве они не должны появиться позже? А, ты тоже не знаешь? И что теперь делать? Себастьян вроде спокоен, но они ведь явно мысленно о чем-то переговариваются... А нас никто решил не ставить в известность. Чудно...
О, фанфары! Фу, как картинно и пошло.
Добро пожаловать, ваше Уродство. Вы бы хоть нос себе отрастили по такому случаю, что ли. И линзы вставили, на вас же без рвотных позывов смотреть невозможно...
Об инкубе как-то вдруг забыли. Даже Диаманда подобрала слюни и старается выглядеть напыщенно-торжественной.
- Дети мои, - он сгребает нас с Сирингой в свои затхлые объятия, - что за волшебный вечер!
Сири, если ты сейчас его облюешь, то все испортишь... Сири, не надо...
- Мой лорд, - она немного суматошно высвобождается и приседает в грациозном реверансе, - позвольте приветствовать Вас в нашем скромном жилище. Ваше присутствие на церемонии - высшая честь для меня и Драко.
Нет, этой женщине надо открыть собственные курсы по мастерству нанесения оскорблений, за которые и на дуэль-то не вызовешь, потому что нет достаточно весомого повода... Высвободиться из объятий, показав, что его прикосновение неприятно - и тут же присесть в глубоком раболепном поклоне. Начать говорить первой, хотя, согласно этикету, это право принадлежит хозяину дома - и тут же извиниться скудость обстановки Мэнора, мол, он чисто теоретически не может быть достаточно пышен для того, чтобы принять столь высокого гостя. "Скромное жилище", как же! Да у самого Салазара ничего подобного не было! Урод всегда пеной черной зависти исходил, мечтая о подобной роскоши!
Нахалка. За что ее и люблю.
Надо отдать Уроду должное, он прекрасно понял скрытый в ее словах подтекст.
- Не стоит принижать труд стольких поколений семьи твоего достойного жениха, дитя мое. Он хранит века и века истории Острова. Разумеется, - он ласково улыбнулся, - даже самые прозорливые из Малфоев не могли знать, что Мэнору придется послужить оправой столь дивному бриллианту, - длинный, похожий на стекло ноготь коснулся ее щеки, - но, полагаю, Драко найдет способ исправить это.
Согласно киваю. Исправлю, разумеется, только не Мэнор, а тебя, чучело поганое.
- Друзья! - он поворачивается к собравшимся, - я рад видеть вас здесь. Сегодняшнее событие является венцом многолетних трудов оставшихся верными мне чистокровных магов. Пусть вас не смущает некоторая кажущаяся поспешность, с которой решили связать себя наследники двух древнейших фамилий нашего славного острова. Признаюсь, я позволил себе несколько поторопить их, ведь жизнь, - он оскаливается, - столь скоротечна...
Он оглядывает притихших чистокровных. Как пошло, Господи... Они ведь и впрямь внимают ему так, словно перед ними святой апостол! Они ему верят! Они все хотят урвать кусок пирога, не замарав при этом руки. Все ведь понимают, чем на самом деле обернется это брак. Но проще принести в жертву двоих, чем всех сразу, правда? Тем более что мало у кого нет списка претензий к Малфоям. Ублюдки...
- Мы слишком долго ждали! - возвышает он голос. - Слишком долго бал на острове правили те, кто этого недостоин! Магглы и продавшиеся им наследники Древних. Но теперь этому настанет конец! Довольно! Этот союз, - он указывает в нашу с Сирингой сторону, - станет символом новой жизни и новой власти! Островом будут править те, кому это право принадлежит по рождению! Прекрасные и сильные потомки этой пары!
Чего?!..
А он тем временем продолжает:
- И в их жилах будет течь и моя кровь, кровь благородного Салазара Слизерина!!!
Я не поверил своим ушам. Неееет...
Урод собирался потребовать право первой брачной ночи.
Я покосился на Сирингу - она и бровью не повела. Прижмурилась, будто вслушиваясь в одной ей доступный голос. Впрочем, почему "будто"?..

"Цыпленок?"
"Учитель, хвала небесам, это ты!!!"
"Что там у вас?"
"Кажется, план придется менять. Красноглазый требует право первой ночи!"
"Спокойно, детка, не паникуй. Пока все нормально. Не дергайся, не показывай ему, что боишься".
"Учитель, я..."
"Да, я знаю, что ты сказала ему про яйца. Мужчины, знаешь ли, болезненно реагируют на подобные шутки. Все, все, спокойно. Я с тобой".

Синие глаза распахнулись, Сиринга ободряюще улыбнулась мне краешком губ. Все ясно, истерика откладывается.
Уффф.
- Не будем медлить! - вещал Урод. - Прошли времена томительного ожидания! Вы, присутствующие здесь, увидите рождение нового мира!
А может, все-таки не откладывается?..
- Подойдите ко мне, дети, - Урод повернулся к нам, протягивая костлявые руки, - я вижу, вы не теряли времени, - добавил он на несколько тонов тише, чтобы услышали только мы с ней. - Приятно, что этот брак желанен для вас обоих...
Сиринга тревожно-предупреждающе сжала мою ладонь. У меня захолонуло сердце: значит, почувствовал... И она, и я - мы оба занимались любовью прошлой ночью, и не друг с другом, а значит, он почуял и это. Телесные запахи, но каким же, черт его дери, образом? Я сам затолкал Сирингу в ванную с розовой водой... Значит ли это, что...

"Детка, мы это предвидели. Вот вам и хваленый секрет его бессмертия. Помнишь, ты рассказывала о светловолосом каините в кафе? Под описание подходил только один, Раэлай из клана Последователей Сета. Эти, - Персиваль выругался, - вполне могли его крестить, я бы лично поставил именно на эту возможность".
"Последователи Сета? Манипуляторы с плотью? Те самые извращенцы, которые вплетают магию смерти в самые клетки? И ты говоришь мне об этом только сейчас?!"
"Чтобы ты ударилась в самодеятельность?"
"Он почуял твой запах".
"Плохо, но не смертельно. Не начинайте без команды".

Ход конем. Значит, он знает, что Гарри здесь, но "Ату его!" почему-то еще не завопил. Что за игру он ведет? И не запутаемся ли мы в собственных лапах? Я бы много дал за несколько секунд наедине с Сирингой. Но она выглядела по-прежнему спокойной, и во мне понемногу начала закипать злость: черт, а она что вытворяет?.. Хоть бы намекнула...
Я вложил ладонь в руку Урода, Сиринга сделала то же самое.
- Принесите меч, - потребовал он.
Уоррингтон метнулся к нам, словно ждал приказа. Протянул Лорду обернутый темным бархатом тяжелый двуручный меч на перевязи.
- Нет, - отрицательный жест, - не этот меч. Принесите мне меч Мордреда. Раэлай?
Из тени выступил узколицый вампир со светлыми волосами ежиком. Тогда, в кафе, он был окутан иллюзией и казался прекрасным. Теперь тоже, но все впечатление портили незаживающие ритуальные шрамы, превратившие его лицо в подобие перевернутой пентаграммы. В руках он держал мой меч.
Мы погибли.
- Спасибо, друг мой, - кивнул Урод. И повернулся ко мне, - ай-ай, Драко, как не стыдно скрывать столь ценную вещь?
Мой мозг лихорадочно работал. Чтобы добраться до меча, "приклеенного" специальным заклинанием и иллюзией к стене, он должен был быть не просто видящим. Как ему удалось обойти магическую воронку? Потрепанным он не выглядел, значит, она его просто не задела. Как же это возможно?! Если он просто ее нейтрализовал, то, возможно, и все остальные... Сири, твою мать, да скажи ты что-нибудь!
- Драко? - бесконечное терпение в голосе.
Соврать что-нибудь, срочно! Он чувствует ложь, но так мы сможем выиграть несколько секунд. Сири!!!
Ни тени напряжения, маска идеального спокойствия на лице. Ну, а она-то что затеяла? Неужели она порушит весь план из-за жажды мести?..
- Этот меч когда-то послужил причиной раздора между нашими семьями, Господин, - начал я чистым, звонким голосом, как пятилетний карапуз перед Санта Клаусом. - И...
Договорить мне не дали. Тихий шорох за спиной Лорда, шаги, - толпа расступается, пропуская вперед...
Их было одиннадцать одетых в белое фигур. Впереди ступали двое: оба золотоволосые, с лицами, будто выточенными из мрамора. Первый - высокий, витый платиновый обруч стягивал шелковистые локоны, второй - пониже ростом, прекрасный, как воплощенный порок...
Слава Богу, подкрепление прибыло.
- Лорд, именующий себя Волдемортом, не прошедший посвящение полувампир и полукровка Том Риддл из семьи Последователей Сета? - спокойно спросил первый.
Раэлай издал шипение кобры:
- Александр!
Золотоволосый не обратил на него внимания, продолжая рассматривать Урода. Клянусь, под взглядом такого волшебного существа любой почувствовал бы себя неполноценным, а уж он-то... Бьюсь об заклад, Александр делал это специально.
- Я задал вопрос.
Полыхание красных глаз, Урод слетает с помоста, не касаясь земли подошвами, замирает в полуметре от Александра:
- Здесь вопросы задаю я!
Дешевка. Урод слишком привык к всеобщему заискиванию. Заигрался.
Второй вампир чуть улыбнулся.
- Вопросы крови, мой лорд, весьма болезненны для тех, в ком древней крови всего половина. Не так ли, Том?
Толпа начинает гудеть, как обеспокоенный пчелиный рой. Картинно заламываю бровь: что, это для вас новость?
Не сочли нужным поинтересоваться, на чьей стороне выступаете?
Как типично...
- В моих жилах течет кровь благороднейшего из магов Британии! - выплевывает Волдеморт. - Вы не смеете...
Ага, значит, дошло, кто перед ним. Драгоценные мгновения, когда решается исход еще не начавшегося поединка. Почему мы стоим? Сиринга?

"Учитель? Почему нет команды?"
"Тише. Слушай, что скажет Трой".

- Закон невмешательства был нарушен, - сообщил Александр, - когда несостоявшийся сын Сета вмешался в плетение судеб в попытке захватить власть. Поскольку в то же время были нанесены синхронные удары по кланам Камариллы, лишившие нас князей и порушившие цельную структуру Совета, мы не смогли отреагировать должным образом.
Синхронные удары? Это что-то новенькое. Сам по себе факт был мне известен, но термин "синхронность" не особо к нему подходил. Действительно, чуть более двадцати лет назад погибли семеро князей Камариллы, но не одновременно, а в течение полугода. Впрочем, для столь долгоживущих существ это было все равно что один день... Я об этом не подумал. Значит ли это, что за Уродом с начала и до конца стояла одна из ужаснейших вампирских сект? Семь кланов, лишенные князей? Учитывая, как медленно раскачивается Камарилла, это должно было здорово смешать ей карты. Сколько же сетовцы готовили заговор? Неужели все это было лишь частью непрекращающейся войны вампиров?
- К прискорбию, - продолжил Александр, - данный факт был воспринят полувампиром Риддлом как приглашение к дальнейшему нарушению Кодекса Чести... - пауза, позволяющая Уроду высказать решительный протест, но он молчал, - таким образом, клан Тореадоров взял на себя миссию восстановления равновесия.
- Кроме того, - добавил второй, отведя с лица прядь темного золота, - мы пришли за нашей госпожой.
Надо отдать Сиринге должное, отреагировала она мгновенно. Одним затяжным прыжком бросила свое тело в воздух, уходя от зеленой вспышки, сорвавшейся с пальцев Раэлая.
Сражение началось.

Раэлай повел себя непростительно опрометчиво - для каинита, разумеется. Фактически, его нападение на Сирингу было признанием в соучастии. Вот только значило ли это, что о планах Тореадоров знали?..
Так или иначе, но мы упустили самый благоприятный момент. Именно тогда я понял, как же все-таки вампиры отличаются от людей: секунда - и они рассыпались в ассиметричном построении, часть сразу поднялась в воздух, скорость... вот скорость-то их и отличала от нас. Даже Сиринга, в жилах которой была четверть темной крови, и та казалась рядом с ними чересчур медлительной. Бросок - перекатиться в сторону - касание по наклонной - и вот она держит стилеты. Умница, не стала сразу использовать те, что были в чулках, их всего-то два...
Вспышка, на мгновение ослепившая меня, и яростный рев Себастьяна:
- Драко, мать твою, смотри, что делаешь!!!
Спасибо, я уже понял... Обманный выпад - а, вы думали, что кресло - это просто деталь интерьера, ваше Уродство? Как бы не так. Об Отражающих заклятиях слыхали?
Так, иронизировать будем потом. Сейчас надо добраться до меча, любой ценой... Не успеваю додумать мысль до конца, а оружие уже падает мне в руки. Обалдело моргаю - а? Смазанная в пространстве белая фигура, шепот в мозгу:
"Джульетта Альба".
"Очень приятно. Спасибо".
"Не за что".
Оглянуться в сторону Раэлая - кажется, Джульетта его вырубила. Ого.
Еще одна вспышка, опалившая волосы, ой... Далеко не грациозно кувыркнуться через голову, ах ты... Подрубаю мечом ноги ближайшему противнику - прости, Грегори... Сноп искр, словно начиненных кислотой... Кажется, клан Диаманды включился в драку. У нас пока небольшое преимущество, но скоро мы его потеряем.
А ЧТОБ МЕНЯ...
Себастьян, я тебя прикончу!!! Ты что, не мог предупредить, сколько тут зашитых в иллюзии вампиров?! Раз, два, три... Восемь, и, кажется, большая часть - сетовцы. А оружие, Господи! Аааа!!! Чудом уклоняюсь от метательной звездочки, чуть было не угодившей мне в лоб. Да это же Поглотитель Крови!!! Запрещенное всеми мыслимыми и немыслимыми указами, даже у меня его нет! Еще пара дюймов - и превратился бы в мешок из костей и сухожилий...
Мозг с поразительным упрямством регистрирует каждую атаку, каждого противника. Мир сузился до радиуса пяти-семи ярдов вокруг меня, сражение давным-давно распалось на множество отдельных поединков... Я не знаю, где Сиринга и Себастьян, не вижу их, только уклониться... переступить... линия силы действует как трамплин, и это спасает меня от кома липкой дряни, которой швыряет в меня седовласый сетовец. Даже думать не хочу, что это было...
Вампиры карабкаются по совершенно гладким колоннам со скоростью диких котов. Наверху тоже развернулось сражение, но у меня просто нет времени проверять, скольких мы потеряли...

У Сиринги заканчиваются стилеты. Руки по локоть в крови, как у мясника, и, что самое смешное, она даже не может вспомнить, кого успела отправить на тот свет. Среди них точно была Ширли Бьярн, ее однокурсница, ледяной маг... Или нет? Пальцы правой руки почему-то заледенели... Стилетов осталось всего два - нет времени возвращаться и доставать торчащие из распоротых глоток тонкие кинжалы...
"Хорошо, цыпленок. Теперь слева..."
"Заткнись, Учитель... Сама вижу".
"РАЗВОРОТ!"
Если бы не Персиваль, ее бы уже пару раз наверняка прикончили. Первый раз он мощным ментальным тычком вывел ее из-под удара Раэлая (вот пристал! В самом начале его кто-то оглушил, но проклятый белобрысый кровосос быстро очухался и теперь полагал смыслом жизни снять с Сиринги скальп), второй - она так и не поняла, как это произошло, только успела увидеть брызнувшие во все стороны ошметки мяса - она отправила кого-то (кого?) в гостеприимные объятия магической воронки...
Быстрый взгляд наверх - две огненные молнии, Дана и Этель, расходятся клином, сметая дождем заклинаний боевые тройки сетовцев. Быстро и чисто, но хватит ненадолго, этих тварей, похоже, не взять магией смертных.
Тройки. Если верить Персивалю - излюбленное построение Последователей Сета. Не оригинально, зато действует. Спина к спине, да еще вращаясь на такой бешеной скорости... Воин, заклинатель и некромант - что может быть прекраснее?
"Прыжок, черт побери!!! Не отвлекайся!"
Учитель зол. На Троя, который велел ему не вмешиваться, на Тореадоров, которые, по его мнению, действуют слишком уж предсказуемо, и на саму Сирингу, которая совершенно не следит за собственной спиной.
Авада, ударившись о вовремя подставленный кем-то (кажется, Мервином) щит, рассыпается снопом зеленых искр, голова взрывается возмущенным воплем Персиваля. Да, да, Учитель, я все помню, они как можно позже должны узнать о свойствах диадемы... Ох, черт...

Из стены вывернуло кусок мрамора. Разорванный гобелен обнаружил полое пространство - еще один потайной ход, да ведь я же, черт возьми, все обшарил! Какие еще сюрпризы скрывает этот дурацкий дом? Вот будет весело, если трещины до подвала дойдут раньше, чем нужно!..
Клан Диаманды действует поразительно слаженно, словно ничем, кроме магических стычек, в жизни не занимался. Плохо. Очень плохо. Просто очень. Они уже сориентировались и теперь теснят меня к выбоине в стене. А я даже не знаю, какие сюрпризы могут там находиться!
Пол под ногами начинает вибрировать, будто глубоко под фундаментом проснулся подземный дракон. Черт, да неужели эта сука и впрямь так хороша, как всем рассказывает?..
Рядом слышится короткий всхрип. Затем еще один. И еще. Ко мне пробиваются две белые фигуры, мужчина и женщина, устраняя путающихся под ногами Вигрейнов самым простым из возможных способов - вырывая им трахеи. Ну слава тебе Гос...

Кажется, Теренсы решили оказать сетовцам посильную помощь в ликвидации Сиринги. Очень смешно... Учитель, я все вижу. Ты мешаешь... да вижу я Урода, не слепая!
Вик, падла, ты мне ответишь!!! Не хочу... Не... аааа!!!
На нее бросается снежный барс, и Сиринга понимает, что это конец, что у нее не хватит скорости даже отступить в сторону, не то что отпрыгнуть... Беспросветная ругань Персиваля, крепко зажмуренные глаза, страшно... черт... Звук удара - Вик сшибается в воздухе с другим барсом, огромным, холеным и чем-то подозрительно напоминающем Габриэле. Та же самодовольная морда, только украшенная длинными клыками...
"Потом скажешь спасибо. Справа! Цыпленок, я тебе уши оборву, справа!!!"
Последний стилет намертво застревает в горле высокого сетовца в черном. Вампир ухмыляется, делает глотательное движение - и кинжала как не бывало...
Ну, Габриэле! Зубами сжимает горло Вика - и умудрился полоснуть лапой по спине вампира. Полсекунды - Сиринга отталкивается от линии силы, пируэт на грани возможного - и...

Мое тело меняется. Это не моя магия, я вообще не понимаю, что происходит, но пока еще не настолько сошел с ума, чтобы позволить панике дойти до мышц. Тем более что сил Гвендолин и Чезаре - так зовут моих новых соратников - явно не хватает. Не знаю, как это удалось Вигрейнам, но, кажется, они питаются испарениями страха и сражение не только не ослабляет их, а наоборот, укрепляет... Маги подземных течений? Скорее вампиры, и как же я прохлопал?
Меня трясет. Заклинания пролетают мимо цели, одно... второе... У меня сейчас лопнет голова. Подавившись глотком воздуха, падаю на землю, в ушах шумит, я почти теряю сознание от удушья... Золотые взблески на грани сознания. Гарри, не надо! Не надо... Я сам... Что же ты делаешь...
СТОЙ!
Я взвиваюсь на ноги, но это уже не я. Мое тело не тяжелее воздушного шарика, я легок, пуст и... голоден. Презрительной улыбкой встречаю брошенное в меня Круцио - и поглощаю его, иду дальше, к человеку, произнесшему его, нахожу там ненависть, страх, дрожь коленей, преклонение перед моей красотой, желание - и поглощаю и их тоже, окунаюсь в сплетения вен, в испуганно мечущуюся кровь, мгновение - и они во мне. Следующий?.. Гвендолин и Чезаре коротко кивают друг другу и пропускают меня вперед.

Авада отскакивает от нее, как теннисный мячик, и Волдеморту хватает мгновения, чтобы понять, что к чему.
- Корона!!! Сорвите с нее корону! Белла!!!
Беллатрикс, которую зажали в углу Тореадоры, издает отчаянный крик - и прорывает кольцо, отправив в сторону высокого вампира (кажется, Троя) довольно слабую Аваду.
Доля секунды, одна сорвавшаяся капля времени - и тело эрцгерцога клана сломанной куклой падает на пол, Сиринга слышит свой отчаянный крик и стон, вырвавшийся у всех без исключения Тореадоров, и полный ужаса шепот Персиваля "не может быть..."
Это мгновенное замешательство и дает сетовцам то необходимое время, чтобы добраться до застывшей от потрясения Сиринги. Удар, который должен был если и не убить ее, то, во всяком случае, надолго оглушить, отброшен, но это их не смущает - на то они и каиниты...
Боевая тройка наваливается на нее, действуя теперь не проклятиями, а грубой физической силой. Сиринга пытается вырваться, но...
Истошный вопль Персиваля.

- Волдеморт! - он произносит это тихо, но одно это слово разрывает ревущую ткань сражения. - Хватит.
Он спускается по воздуху откуда-то сверху, и под ногами загораются ступени, которых там по определению не должно было быть...
Он пылает. Он весь - словно укрощенный невероятной волей огонь, живое пламя в хрупкой оболочке, золото выглядывает даже из бывших когда-то зелеными глаз. Он все еще похож на человека, но надо быть безумцем, чтобы принять это на веру.
Сражение замирает, как бабочка в янтаре. Он обводит Зал взглядом, подмечая все - горстка оставшихся в живых Паркинсонов, окруженная четырьмя Тореадорами, из которых двое выглядят изрядно потрепанными; безжизненное тело прекрасного Троя и стоящая на коленях Сиринга, которую удерживает боевая тройка сетовцев; Вик в образе барса в луже собственной крови, Драко...
Драко? Из всего калана Вигрейнов в живых остались только Диаманда и ее средний сын, Дерек. Остальные... Они не мертвы, они выпиты, Малфой высосал их до костей, взяв животворную силу Эроса, поддерживающую биение жизни в смертных. И все еще не насытился.
Так просто. Это оказалось так просто. Сын суккуба не был похоронен ни в усыпальнице, ни замурован в стену, как Вивиан Кэр. Его голодный дух был вплетен в гобелен с вышитым на нем родовым древом Малфоев. Вплетенный в нити, в имена искусным некромантом, он со временем впитался в них. Имя.
Драко.
Он носил в себе дух древнего демона с того самого момента, как получил это имя. Достаточно было малейшего повреждения на гобелене... Любовь моя, это все еще ты?.. Или я тебя потерял?
- Наконец-то, - в голосе Волдеморта слышится удовлетворение, - Уоррингтон, сколько осталось до полуночи?
- Меньше двух часов, мой Господин.
- Отлично, мы все успеем. Гарри, я ждал тебя. Прошу прощения за небольшую заминку... Присоединяйся, церемония без твоего участия была бы скучной, - безгубый рот обнажает бледные десны. - И неполной. Сюда ее, - коротко, резко - боевой тройке, - не теряйте время.

И опять все срывается в адову пляску. Это последний шанс, и все это прекрасно понимают: если Волдеморт доберется до Сиринги, нам всем конец. Он не может знать о нашей связи, но ему не понадобится много времени, чтобы все выяснить...
Смышленый сукин сын.
Я чувствую щекочущие щупальца моей новой силы, они расползаются во все стороны, ловя не успевших увернуться.
Но этого мало. Я тянусь к Волдеморту, который, кажется, успел про меня забыть, и словно наталкиваюсь на стену. Он обернут защитными слоями, которые мне не пробить. Или... что-то есть знакомое в них, я с этим никогда не встречался, но знаю где-то очень глубоко сам смысл и структуру. А раз знаю - то могу подобрать ключ. Так...

Жжет...
Учитель, что же ты делаешь... опомнись...
Персиваль толчками вливает в нее свою силу. Будь у них общая кровь... Но ее нет, и это больно. Через сетовцев словно пропускают разряды тока, но они продолжают держать ее.
Да как ты не понимаешь, я не могу...
- Авлет! - взбешенный вопль откуда-то сверху, - ты убьешь ее, кретин! Сверни связь!!!
Кориан обрушивается сверху, четким ударом двух мечей снося Последователям головы. Переворачивается в воздухе, коснувшись лица слизеринки разметавшимися локонами - и уходит в сторону...
Если бы Персиваль не послушался или помедлил хотя бы секунду, Сирингу бы разорвало от наплыва многовековой мощи Кориана, запевшей в ее жилах. Одно прикосновение... всего одно... сколько же ему лет?
Это определенно был не ее день. Одна и та же ошибка за вечер...
Выросшая словно из-под земли Беллатрикс одним ударом перерубила ей косы с вплетенной в них серебряной бахромой.

Гарри знал, что не может сражаться. И дело было не в том, что он вмешался раньше, чем следовало, порушив этим план и, возможно, погубив их всех. По замыслу боевых магов клана, живая сила не должна была опередить мертвую, - то есть, Гарри не должен был вступать в сражение раньше, чем на зов Драко откликнутся его предки...
Он не мог. Что-то его не пускало, и он не мог локализовать это "что-то". Золотистая сила древнего кельтского бога переполняла его, и он понимал, что это пока только начало. Лучше бы ему разобраться с неосязаемым препятствием раньше, чем она начнет переливаться через край. Но сначала он должен добраться до Драко. Чего бы это ни стоило.

Кто-то зовет меня. Древнее золото говорящих деревьев, пение кентавров, Рогатый бог моих предков, мой прекрасный возлюбленный. Сколько кругом крови... А я никак не могу насытиться. Потому что в ней сейчас стынет желание, а я не могу потерять его, ведь желания никогда не бывает слишком много... Ах, как сладко...
- Драко! - щеку обжигает пощечина, - очнись!
Я готов убить его. Что он понимает в жажде?! Воин света, ха... дурак...
Но я не успеваю донести меч до его шеи. Голодное оружие Мордреда внезапно выскальзывает из моих ослабевших пальцев, сила съеживается и оседает где-то внутри. Что?.. Кто это?
Мою руку сжимает Антония Бекеш.

Разумеется, плеснувшая гневом мощь Кориана убила ее, прихлопнула, как насекомое, словно у Сиринги во лбу открылся третий глаз, уничтожающий дерзких ослепительным светом чистого разрушения.
Но было уже слишком поздно.
- Круцио корда!!!
Это даже не крик, потому что для этого нужен воздух, а воздуха в легких не осталось. Распахнутый рот, словно в каком-то извращенном оргазме, и понимание - все.
И сердце останавливается.

- В центр! Вервольфы!
Вервольфы? Какого демона здесь делают вервольфы?
Они торжественно вплывают в зал - два боевых крыла огромных мохнатых оборотней в сопровождении не менее величественных дементоров.
Себастьян одним слитным движением бросает Антонию себе за спину. Оруженосец хренов... Но моя голова чиста, сознание прозрачно, и рядом Гарри. Кажется, все в норме. Или почти. А где Сиринга?
Неееет...
Господи, неееет...
Безжизненное тело на руках у Волдеморта. Синие лохмотья, прикрывающие ослепительное тело. Она...
- Нет, нет, нет, - тихо повторяет Гарри, до боли сжимая мою руку. - Ведь мы даже не почувствовали, нет...
Ведь мы живы? Как же Валькнут?
Голос Волдеморта звучит несколько раздраженно:
- Вы вовремя, друзья мои. Их упрямство успело меня изрядно утомить. Уоррингтон?
Жив, тварь. Он все еще жив. И даже не ранен.
- Принеси меч. Драко, - почти ласково, - я бы на твоем месте не сопротивлялся. Медея?
Вперед выступает Медея Хьюсон, та самая Медея, с которой я учился, подруга Лидии. И в руках она держит...
Зеркало Морганы. Старое-престарое, кое-где потрескавшееся, но какое это имеет значение? Господи...
Гарри обреченно закрывает глаза.
Сиринга совершенно не обязательно должна быть живой для этого ритуала. Душа еще не успела отлететь, а подчинить ее с помощью Зеркала... Даже я бы смог. Ему нужно только тело, которое после ритуала обратится в кучку пепла.
Сири...
Он все рассчитал. Я не могу не послушаться и не отдать ему меч, пока есть хоть призрачный шанс вернуть Сирингу, и он это знает. Вдвоем с Гарри мы могли бы попробовать, но одному ему не справиться, как бы хорош он ни был.

"Встань, моя Ученица. Вставай и сражайся".
"Я не могу", - одними губами шептала Сиринга.
"Встань и сражайся. Во имя тех, кого ты потеряла, во имя своей боли, во имя завтрашнего дня. Встань, моя Ученица, встань и сражайся".

Я покорно протягиваю ублюдку меч. Боевые крылья окружают нас плотной стеной, отсекая от тех, кто еще жив. И от Тореадоров, но, по крайней мере, я успеваю заметить, что все они держатся на ногах. Гарри, Себастьян и Антония.
Я ступаю на помост, склоняясь над ней. Она мертва, в этом нет ни малейшего сомнения, я же некромант... И я не слышу голос ее души. Сири, ради всего святого, не уходи... Только не сейчас... Ты устала, мы все устали, но неужели тебе совсем уж незачем жить?
Касаюсь меча, который Урод вложил в безвольные пальцы. И начинаю речитатив.
- Тебе, прекрасная, души избранница, моя жизнь и кровь, пока не опустели мои жилы, - ее руки в моих, - прими их, отдаю со смирением в ладони целительные, в лоно щедрое... - пытаюсь справиться с дрожью и слезами, застилающими глаза. Сири...
"Встань, моя Ученица. Вставай и сражайся".
"Прости..."
У него лопнуло терпение.
"А ну встань! Сейчас же, василиск тебе под юбку! Если ты сейчас же не встанешь, я женюсь!!! Нет, я трансфигурирую твое тело в простыню и буду на ней трахаться с кем попало!"

Чуть дрогнули веки. Чуть сжались пальцы на моих.
- ... в кровь сладкую, - я прикладывал нечеловеческие усилия, чтобы не завопить от облегчения, - в жилы серебряные, моя избранница, жена, кубок, до краев полный...
Надо каким-то образом дать знать Гарри, что Сиринга жива. Пусть не стоит на месте, пусть что-нибудь предпримет... Гарри, услышь меня... Гарри...
И в третий раз все взорвалось в безумии Непростительных вспышек. Кто-то наконец додумался активировать искривления пространства, причем попадали в них исключительно Пожиратели да вервольфы. Ловушки Даны работали безупречно, замедляя своих жертв, позволяя нам выигрывать драгоценные мгновения. Минута... Другая... Ох, что бы мы делали без вампиров... Еще два сетовца упали обезглавленными.
И золотое сияние, заполнившее все вокруг. Чем бы ни была сдерживавшая Гарри преграда, она исчезла. Я не видел, что он делает, накрыв Сирингу своим телом, защищая ее от мечущихся кругом зеленых молний. Но чувствовал, что происходит нечто ошеломляющее, раз Пожиратели так визжат...
- Нет!
- Бежим! Это Оленерогий!!!
- Не действует... Заклятие не действует!!!
- ТИХО! - голос Урода прогремел под самыми сводами Большого Зала, многократно отразившись от изувеченных колонн. - Вы будете сражаться, потому что таков мой приказ!
Бойня. Это была бойня. Продолжая прикрывать Сирингу, я чуть повернул голову.
О, Господи...
Я понял, почему он говорил, что не может описать то место. Он сам был им - ежесекундно меняющийся, переливающийся всеми красками сочного лета Оленерогий Бог Кернуннос, Бог-охотник, Бог Жизни, Воплощение Мужественности. Он больше не был Гарри - сущность Рогатого выплеснулась наружу, и если оставалась еще личность... То этого не было видно.
Заклятия отскакивали от него, не причиняя вреда, дементоры грязными тряпками падали на пол, вервольфы, скуля, убирались с его дороги. Пожирателей добивали Тореадоры. Оставались еще сетовцы, но их было не больше пяти... А Кернуннос все подходил, ближе и ближе к застывшей посреди зала источающей яд смерти фигуре.
И тут я все понял.
- Сири? - я сполз с нее, потряс за плечо, - как ты? Говорить можешь?
- Ты мне все отдавил, - пожаловалась она. - И...
- Сири, мы должны что-нибудь сделать, Сири, они друг друга поглотят... - затараторил я. - Нас к этому и толкали... равновесие будет восстановлено, если оба исчезнут, понимаешь? Время Кернунноса прошло, Гарри надо вернуть, он сам не выберется...
- Твоя сила, - мгновенно подсказала она. - Ты должен поднять мертвых. Смерть разделит их.
- Но...
- Это ведь планировалось в любом случае, верно? Надо только выверить момент...
- Это рискованно...
- А есть выбор? Я помогу, вытащу наших через порталы... Главное - не ошибиться, - она села, опираясь на мою руку, нашарила палочку и быстро начертила в воздухе розу ветров. Крошечный рисунок вспыхнул алым и черным, отделился от палочки, взмыл вверх, стремительно увеличиваясь в размерах.
Это означало "Отходим!"
А Кернуннос (Гарри?) все приближался - безмятежный и молчаливый, и высокая костлявая фигура все так же высокомерно поигрывала палочкой. Защемило сердце - почему у меня такое чувство, что Урод все это предвидел?
Он не стал швыряться в Оленерогого Авадами, не стал насылать туманы, пытаясь его запутать. Он занес палочку, кажется, обмакнутую в кровь...
И в то же мгновение я знал, что он сейчас сделает.
Пол рухнул. Я не прикладывал к этому никаких усилий, я просто знал, что он должен провалиться, чтобы мои предки вышли на свободу. С ужасающим воем Пожиратели скатывались в казавшуюся бездонной дыру, откуда резко дохнуло трупной гнилью.
Мы с Сирингой не свалились в склеп только потому, что стояли у самой стены, а там чудом сохранился небольшой выступающий бортик. Впрочем, чудом ли? Ведь некромант не должен угодить в собой же расставленную ловушку, не так ли?..
Вампиры зависли в воздухе, Себастьяну удалось поймать Антонию. И посреди всего этого бедлама - две фигуры, золотая и черная, в неизменном противостоянии.
- Vos amo [*2]!
Не знаю, как это произошло. Возможно, мое зрение просто переключилось на видение мертвой энергии. Я видел поднимающиеся из склепа серебристо-серые тени, которые полыхали неотмирной силой. Языками неосязаемого пламени они вклинивались между противниками, обдавая их дыханием смерти. И если Кернуннос продолжал все так же молча улыбаться, то Волдеморт взвыл от ярости.
Энергия смерти. Безразличная, холодная и стылая, заключающая в себе высшую мудрость.
Вечно лишь изменение, и только в ней зерно жизни.
Смерть стоит по ту сторону добра и зла, ей нет дела до роскошных тканей иллюзий. Ей нет дела до власти, потому что она всесильна, как и сама жизнь.
Друг без друга они бессмысленны.
Как мы с Гарри.
Я понял это и понял, что все было спланировано с самого начала, но тот, кто сделал это, не знал того, что теперь знаю я.
Абсолютной победы быть не может.
Ни один из них не может победить.
Но время одного из них закончилось.
И Кернуннос запел.
Он пел на гаэльском, языке фейри, призывая деревья и травы воздать славу жизни, и я понимал все до самого последнего слова. Он пел о том, как сплетаются возлюбленные на ложе, как растет дитя в чреве матери, как зреют дожди и вслед за изобилием приходит засуха и смерть. Но и ее принимают мудрые сердцем, потому что ничто не властно над жизнью, и однажды мы все будем жить вновь.
Кажется, я плакал. Один за другим к нам подлетали вампиры, чтобы коснуться Сиринги и быть переправленными в безопасное убежище, пока не остался один-единственный, тот самый с волосами темного золота, который почему-то медлил. Трепетали между Оленерогим и Волдемортом тени Малфоев, древние и гордые, и я слышал, как снаружи оживает лес, услышав песню Древнего бога.
И плакал.
Сиринга сжимала мою ладонь, другой рукой вытирая слезы.
Но время было на исходе, и мы должны были торопиться.
Возможно, когда-нибудь я узнаю про Валькнут больше. Во всяком случае, я так и не понял, почему Гарри услышал наш с ней зов, любящий, обеспокоенный, и как ему удалось пробиться к нам сквозь сознание Оленерогого.
Замок рушился. Никто этого не ожидал, - разумеется, стены были начинены взрывчаткой, но, кажется, не только она, а и вообще все заклинания Мэнора внезапно перестали действовать. Просто... Земля ответила своему богу. Стены медленно скрывались под слоем зеленых побегов, где-то наверху маршировали деревья, а мы все стояли на крошечном выступе, зовя Гарри.
Кернуннос посмотрел на нас, блеснув улыбкой. Золотое сияние уплотнилось, став совершенно ослепительным.
- Гарри!!!
Он бросился к нам, и он больше не был Оленерогим. Просто потрепанный, усталый и чумазый гриффиндорец. Мы с Сирингой протянули руки, ловя его в свои объятия.
- Скорее! - выдохнул он. - Гармония вот-вот будет разрушена! Быстрей!
Сиринга, обнимавшая нас, кивнула:
- Сейчас. Приготовьтесь... Кориан, ты идешь?
Он высвободил из ее пальцев порванный рукав.
- Иди, querida. Иди. И будь счастлива. У меня осталось здесь дело...
Долгий, полный отрицания крик. Нас тащили через сияющий туннель, словно заигравшихся котят, Сиринга кричала, пытаясь вырваться из наших рук, вернуться...
- Слава Лилит, все кончилось, - мы падаем на пол клубком тел, я крепко припечатываюсь затылком. Склонившиеся над нами силуэты, меня касаются чьи-то теплые руки...
И я теряю сознание.

----------
Примечания:
[1.] Rhin - тайна (валлийск.)
[2.] Vos amo! - Я люблю тебя (лат.)

Глава 15 и эпилог

На главную   Фанфики    Обсудить на форуме

Фики по автору Фики по названию Фики по жанру