Помнить о тебе
Автор: Alanis
Рейтинг: NC-17
Жанр: Angst/Romance
Саммари: не до конца продуманный рассказ, но в общих чертах можно сказать пару фактов: Драко живет в приюте, Вольдеморт мертв – причем не от руки Гарри а покончив с собой, Гарри вспоминает Тома (Вольдеморта), также как и Драко. А Снейп... при чем тут Снейп?
Пары: Гарри\Драко, Герм\Рон, Гарри\Симус, Драко\Алекс, Том\???
The man who sold the world (Nirvana)
We passed upon the stairs, we spoke of was and when
Although I wasn't there, he said I was his friend
Which came as some surprise I spoke into his eyes
I thought you died alone, a long long time ago
-Oh no, not me
I never lost control
You're face to face
With the man who sold the world
I laughed and shook his hand, I made my way back home
I searched for form and land, for years and years I roamed
I gazed a gazley stare at all the millions here
We must have died alone, a long long time ago
-Who knows, not me
We never lost control
You're face to face
With the man who sold the world-
Глава 3.
The man who sold the world
Нью-Йорк во сне выглядел совсем по-зимнему: заснеженные деревья, лед на улицах, магловский транспорт... Центр города – рестораны, банки и Эмпайр Стэйт Билдинг.
Драко шел как раз ко входу в башню; он никогда не бывал в Америке, в частности Нью-Йорке, и ему хотелось побывать наверху на смотровой площадке, охватить взглядом весь город сразу. Но внизу администраторы сказали ему, что последняя экскурсия закончилась десять минут назад – только теперь Драко осознал, что кругом было темно, просто огни магазинов, рекламы, светофоров и шум машин делали эту темноту незаметной.
Драко нужно было туда попасть – он не знал зачем, но ему обязательно нужно было быть наверху именно сейчас. Он достал палочку и одним четким Stupefy сшиб охранников и побежал к лифту.
Поднявшись на самый верх, последний этаж, на площадку, Драко вышел, разглядывая большие бинокли, любуясь видом ночного города.
И тут он увидел.
Ее.
Она была в тонкой клетчатой рубашке из бледно-голубой ткани, застегнутой на одну из шести пуговиц, под рубашкой была обычная футболка, развевающаяся на ветру. Длинная спортивного вида юбка из неизвестного Драко магловского материала вилась вокруг ног девушки не хуже мантии Снейпа, когда тот патрулировал коридоры.
На вид ей было лет двадцать – возможно, круги под глазами и стекающие слезы делали ее старше. ЕЕ фигуру прямо шатало из стороны в сторону, длинные белые, почти как у самого Драко, волосы прилипли к лицу, а часть слипшихся прядей металась по ветру.
Она плакала; стоя на самом краю, за заграждениями и глядя вниз, она отдавалась воздушным потокам, и сжимала в руках какую-то бумажку.
Драко разглядел что это было чья-то фотография. Он хотел подбежать к плачущей девушке и остановить ее (ясно, что она пришла сюда не полюбоваться видом), и не мог.
Его ноги как сковало, он что-то кричал, но девушка не видела перед собой ничего, кроме неба и дождя, который внезапно полил с неба, отвечая ей своими собственными слезами, молчаливо сочувствуя горю, каким бы оно не было.
Драко бился руками о невидимую преграду, пытаясь разбить ее, крича девушке что-то, и тут она заметила его.
Она глубоко вздохнула, слезы лились из нее сами собой. Она кивнула ему и посмотрела на фотографию. Драко отлично запомнил изображение человека, ему хватило лишь мгновения.
– I’ve always been an introvert, happily bleeding. – тихий, певучий голос. Драко осознал, что это говорит она. Ее слова перекрыли шум дождя, который словно позволил ей сказать последнюю фразу так, чтобы быть услышанной. Она сказала это, глядя одновременно на Драко и на фотографию, и спрыгнула.
Спрыгнула и полетела вниз; Драко на мгновение замер в полнейшем замешательстве, и с него упали прозрачные оковы. Последнее, что он видел, подбежав к карнизу, были ее волосы – проблеск белых волос на фоне серого асфальта, на пути... вниз.
Он проснулся не в волнении, не в ярости и не в холодном поту. Он проснулся тихо плача, слезы, как тот дождь, струились по лицу, и он также четко как собственное одеяло видел фотографию, которую девушка сжимала в руке.
Черные волосы, стеклянно-голубые, даже с отливом зеленого, глаза... Он был накрашен – черная подводка глаз, выражение меланхолично-мечтательное, губы похожи на женские... и все же это был ОН а не ОНА, хотя бисексуальность дышала всем его обликом. Он мог бы даже понравиться Драко, встреться они в реальной жизни...
Этот человек выглядел лет на 25, но он не был похож ни на кого из знакомых Драко. Но эти слова... ‘happily bleeding’. Счастье в истекании кровью. Счастливо истекай кровью. Это правда. Драко знал человека с культом крови.
Том.
Том писал; писал длинные эпосы, рассказы, романы, в которых главным героем была кровь. Об этом он рассказывал перед самой смертью. Но не такими были его эпосы как у писателей-классицистов, маглов или волшебников. Драко их даже не читал, но знал это точно.
Эти слова были буквально описанием самого Тома – с ног до головы. Happily Bleeding.
Драко где-то уже слышал подобные слова, они звучали у него внутри. Он плакал – а Малфои не умеют плакать. Он истекал кровью изнутри – а душа и тело Малфоев были обязаны оставаться нетронутыми, идеальными, без единого пятнышка, шрама или царапины... Мраморная красота. Памятник при жизни.
Он плакал, прощаясь со своим “я”, зная, что ту девушку он никогда не забудет.
~La fille est moi. ~ That girl is me.~
Гарри сидел, практически покрывшись льдом. Его охватило чувство безысходности, паника уже исчезла, осталось одиночество и онемелость. Он не знал, почему точно, но ног он не чувствовал; палочку достать не было возможности: она упала в четырех-пяти футах от него и теперь одиноко валялась в снегу.
Он не мог сдвинуться с места уже три часа.
Три часа после отбоя.
Филч или миссис Норрис, а тем более кого-то из учителей здесь встретить было нереально, на Гарри опустилось тупое отчаяние, он был готов, он *хотел* самого худшего. Тут он вспомнил Рона, и его стошнило.
Стошнило на снег, желчью, как после долгого голодания съев что-то кислое, или накурившись натощак. Ему хотелось двигаться, лететь, улететь от собственной рвоты и этого холода.
Жизнь потихоньку вылетала через отверстия в его теле, ему не хотелось ни плакать, ни звать на помощь, но выбрать одно из двух – движение или смерть. Он понял Тома, первый раз действительно понял – бывали моменты, когда надоедало жить.
Если бы Гарри был знаком с магловской музыкой, он бы понял еще одного человека. “Погода меняет настроения”, сказал Курт Кобейн, и осознать правдивость этих слов и даже жить по ним могут многие...
Но не Гарри.
Его мысли текли медленно, меняясь каждую секунду, но это были те же мысли и желания, просто сильно замерзшие, поэтому и желания тоже менялись, как вода подо льдом. Уже не хотелось и летать, но и умирать ему тоже расхотелось. Надо все же что-то сделать, продолжать думать, и главное – не спать...
Жарко, светит солнце, Гермиона в белом сарафане собирает апельсины. Чистит их прямо руками, кожуру бросает в мусорное ведро, а мякоть – в миксер, и получается то ли компот, то ли варенье. А около плиты стоит Снейп в голубом фартуке с Микки Маусом и варит кофе.
– Мистер Поттер, помогите мисс Грэйнджер собрать апельсины для компота, а то пропадут. – Его строгий голос прорывается сквозь звуки старой детской песенки “London bridge is falling down, falling down, falling down”, которую под нос напевает Гермиона и засовывает в рот сразу пол-апельсина...
– Поттер! – Снейп явно чем-то недоволен. Может, помочь ему с кофе?..
– Поттер, проснись! – кто-то, кажется, трясет его за плечо... А он и не заметил, как в него полетели корки от апельсинов, одна, от самого свежего и сочного, ударила его по лицу... еще одна... и еще...
– Эй! – Гарри приоткрыл глаза. Над ним стоял обеспокоенный (вот это да!) Малфой, щеки красные от мороза, дыхание сбивается от быстрой ходьбы. Гарри только сейчас понял, что спал, было темно, маленьким источником света была палочка Малфоя.
– Что ты тут делаешь?! – спросил он.
– Могу спросить тебя о том же. – Гарри через секунду осознал, что у него еще и голос сел. Малфой вздохнул. Объяснять про сон, Тома, слезы и семейные устои Малфоев не хотелось.
– Поднимайся, Поттер.
Гарри попробовал встать. Непрошеные слезы подкатили к глазам. Если когда он был один, плакать не хотелось, то теперь даже очень. – Он выше этого... – услышал он где-то под черепной коробкой голос Гермионы. Но голос звучал неубедительно.
– Поттер, – Малфой наконец-то увидел, что что-то не так. – Ответь, какого... ты вообще тут остался?! –
Гарри не выдержал.
Соленые струйки побежали по щекам, он захлебывался, но они продолжали бежать наперегонки... Интересно, как чувствовала себя Алиса, утопая в собственных слезах?.. Она, правда, знала, что ей нужно бежать за белым кроликом, а не сидеть парализованной, на морозе, и рыдать перед *Малфоем*, который явно не тянул на белого кролика. Эта мысль почему-то вызвала новый поток слез.
Малфой терпеливо ждал, пока Гарри успокоится. Он давно привык носить маски, но сегодняшний сон сломал его. Каким-то образом он знал, что именно эта девушка, или этот... юноша на фотографии, или событие, имевшее место во сне... в общем, что-то меняло его. Он был последним Малфоем в роду, и он не хотел продолжать род.
Ему было, если честно, все равно.
– Поттер, объясни ситуацию, – как можно безразличнее сказал Драко. Ему не составляло труда сохранить это выражение лица сейчас, хотя реакция Поттера была мягко говоря неожиданной.
Тот даже плакал как-то странно. Не то что он пытался сдержать слезы – они сами текли из него, это больше смахивало на дождевые капли или талый снег, нежели на что-то из души.
– Слишком... долго... – Поттер даже не постарался вытереть слезы.
– В двух словах.
– Я не могу встать.
– Это я уже понял, – слизеринец вздохнул еще более тяжко и протянул руку, чтобы вытереть щеки Гарри. Его кожа была холодной, как лед, и Малфой в ужасе отдернул руку, чуть не свалившись в снег.
– Что?
– Ничего. – Драко взял себя в руки и вытер щеку Гарри, согревая ее.
<...I found you died alone... a long long time ago...>
– Wingardium Leviosa! – Гарри поднялся в воздух. – Ты еще не придумал, как мы объясним Помфри, МакГонагалл и остальным то, что ты не чувствуешь ног, у тебя замерзли руки, сел голос и что тебя нашел я в три часа ночи? Кстати, твоя палочка...
– В сугробе. Справа. Да. – Выражение лица Гарри было сходно пожиманию плечами. – Я не хочу в больничное крыло, – прошипел окончательно охрипший Гарри. Малфой остановился.
<...which came as some surprise, I spoke into his eyes...>
– И куда ваше Гриффиндорское Величество желает быть доставленным?
Гарри думал. Только не в башню Гриффиндора. Не-ет. И естественно, не в гостиную Слизерина. И не в больничное крыло.
– На Астрономическую Башню, – принял он решение, стараясь, чтобы Малфой расслышал его шепот. Даже если Драко удивился такому повороту событий, ни один жест не выдал его.
– Хм. Поттер, с другой стороны, не к Снейпу же мне тебя тащить.
Путь до замка показался долгим, как никогда.
<I made my way back home...>
Рыжий Гриффиндорец поднял с пола кожаную папку. “Гарри” – очевидно, его лучший друг, “Драко” – единственный и неповторимый Малфой, и “Дэймон”... таких Рон не знал.
Сунув папку в карман мантии – показать вечером Гарри, он двинулся туда, куда шел – а именно, на кухню.
Когда вечером Гарри не вернулся в гостиную, Рон беспокоился и ждал до двух ночи, но вскоре забылся сном. Симус тоже был встревожен, но не так, как Рон – он никак не мог простить Гарри его ухода в самый разгар праздника.
Сопение Симуса, как ни странно, только убаюкало Рона, и тот не слышал жужжания на тумбочке возле кровати, где лежала загадочная папка, и не видел, как она загорелась ярким светом и исчезла.
– Шейла, налей мне еще.
Сириус курил пятую сигарету и пил текилу. Безнадежное сочетание для безнадежных людей.
Девушка за стойкой бара с сожалением посмотрела на своего постоянного клиента. Сириус ей нравился; он был таинственным, одиноким и мужественным – ну просто принц на белом коне. Если, конечно, не считать склонности к чрезмерному употреблению алкоголя и никотина. Шейла не могла сказать, сколько ему лет, двадцать пять или сорок – он каждый раз выглядел по-другому, и фактор, влияющий на его внешний вид, тоже оставался загадкой, но, так или иначе, Шейла была рада видеть Сириуса, вне зависимости от настроения или внешности. Он был другим.
Не таким, как другие посетители “Таитянской красавицы”.
– Сириус, тебе не кажется, что хватит?
– Это глупый вопрос, Шейла. – Сириус помотал головой, как пес после купания, и выпустил огромный клуб дыма, на пару секунд застлавший ему глаза.
– Хм, скорее, риторический. – Девушка нахмурилась, но взяла бутылку и тренированным движением наполнила стакан, стоявший перед мужчиной.
<...I gazed a gazely stare at all the millions here...>
– Погоди, я закончу со столиками, – сказала она Сириусу, который одним глотком осушил стакан, закусив только глубокой затяжкой очередной сигареты. Шейла вернулась через пять минут и опустилась на стул напротив.
– Сириус, – робко позвала она. – Может, расскажешь?
– Мой крестник.
Странно, с чего он решил рассказать об этом Шейле – сорокапятилетней бартендерше с отличным вкусом в винах, но абсолютно нулевыми перспективами? Впрочем, не все ли равно?
Шейла была удивлена не меньше – Сириус был крестным отцом? Интересно, чьим?
– Я... я не смог заменить ему отца. И вместо этого он идет к этому идиоту Снейпу... и все почему? Потому что я тринадцать лет сидел в тюрьме и не мог быть рядом с ним!..
<...I searched for form and land, for years and years I roamed...>
Сириус вскочил, оборвав полупьяную речь и, не оглядываясь, пошел на улицу. Шейла поймет.
Через десять минут он уже был в отеле, трезвый (спасибо современной магии!), и собирал чемодан.
Сириус собирался домой.
– Почему ты помогаешь мне?
– Ну, Поттер. Я все-таки не из камня сделан, вопреки всеобщему мнению...
– Я думал, из мрамора.
– ...не мог же я оставить тебя там замерзать? – Малфой аккуратно проигнорировал последнюю реплику.
Гарри сидел на ковре, держа в руках чашку с чаем, наколдованную Малфоем. Руки согрелись, но ног он по-прежнему не чувствовал.
– И все же, что ты делал снаружи, когда наткнулся на меня?
Малфой вздохнул.
– Поттер, пей чай.
Странное dejа vu. Гарри промолчал.
Слизеринец отвернулся, колдуя над пламенем камина, стараясь сделать его еще жарче. Гарри в таком же молчании допил чай и поставил чашку рядом. Его начало клонить в сон. Тепло, чай и незабудковый (во всяком случае, если незабудки чем-нибудь и пахнут, Гарри так казалось) одеколон Малфоя действовали как снотворное или несильный алкогольный напиток, от которого кружится голова.
– Accio подушка! – пробормотал Драко. Подушка с ближайшего кресла влетела в его руки, и он подложил ее Гарри под голову.
– Спи, Поттер. Утром я вернусь и отнесу тебя в больничное крыло. Если, конечно, ты не хочешь, чтобы это сделали твои Уизли и Грэйнджер.
– Нет. – Гарри лежал с закрытыми глазами, хрипло дыша.
Малфой тихо поднялся с кресла и направился к выходу. Почти у самой двери его остановил голос Гарри.
– Останься, Малфой. Пожалуйста.
– Тебе это нужно, Поттер?
– Да.
– Никогда не думал, что буду играть роль заботливой мамочки Поттера, – фыркнул Драко, возвращаясь к креслу, в котором сидел.
Гарри приподнялся на локтях, сонно щурясь в свете тухнущего камина.
– Наклонись, – прошептал он Драко.
Тот в удивлении склонил голову почти к самым губам Гарри, недоуменно глядя на него.
– Спасибо... *Драко*, – проговорил он в лицо слизеринцу, оставляя его в немом удивлении.
– Знаешь, Малфой, – неожиданно сказал Гарри практически четким, оттаявшим голосом, как будто рассуждая вслух. – Ты действительно лучше, чем Уизли.
У Драко, всегда такого уравновешенного и спокойного (по крайней мере на вид), что-то в животе ухнуло и отпала челюсть. Он опустился на пол, глядя на спящего Поттера.
Обычно он оставлял в смятении друзей, врагов, знакомых, любовников. А теперь в такой ситуации оказался он сам.