Wicked Game
часть 2
Let me dream of you
Автор: JayKay
Переводчик: DieMarchen
Рейтинг: R
Оригинал: на chocolatefrog
Краткое содержание: роман в письмах, время действия - 4 год обучения Гарри в Хогвартсе.
Pairing: Снейп/Люпин.
Disclaimer: все относящиеся к циклу о Гарри Поттере персонажи и идеи принадлежат Дж.К. Роулинг.
Размещение: Автор дал согласие на размещение перевода на русскоязычных сайтах по выбору переводчика. Пожалуйста, не размещайте этот рассказ ни в каких архивах и не распространяйте никаким другим способом без письменного разрешения.
Примечание Саломе: а вот здесь я не могу удержаться и не
вставить ссылку на песню, которая, как мне кажется, идеально соответствует
по настроению этому месту в фике. Просто удивительно, насколько точными
бывают совпадения.
Формат Real Player. В качестве похуже
и получше.
Нет ли у тебя возможности приехать домой перед Рождеством? Например, на выходные?
Люпин,
если бы такая возможность была, я бы уже был дома, и мы оба были бы на пути к знакомству друг с другом самым близким из всех существующих способов.
К несчастью, из-за неожиданного участия Поттера в Турнире у нас введены еще более строгие меры предосторожности, и мы находимся в состоянии боевой готовности. Я не могу по своей воле уехать, до тех пор, пока он в опасности.
А вчера, как будто этого было мало, Альбус назначил меня своим помощником на время Святочного бала. Убить целый вечер, следя за тем, чтобы никто не подлил спирта в пунш, и чтобы прыщавые недоумки не разбегались потискаться в темных углах. Можешь вообразить мой восторг от такого предложения.
В первый раз за неимоверно долгое время я хочу поехать на праздники домой, но могу оказаться там только мысленно. Дамблдор и все остальные могут оставить свои фальшивые рождественские пожелания при себе. Каждый, кто подойдет ко мне хотя бы с фейерверком, получит в сердце осиновый кол. Придумают же!
С. Снейп
Дорогой Северус,
во-первых, хочу поблагодарить тебя за подарок. Ты знаешь, ведь это первая моя личная метла в жизни. Хотя в самом деле, Сев, после всего что ты для меня сделал, я начинаю чувствовать себя неловко. Если ты думаешь, что до сих пор в долгу передо мной, потому что раскрыл в прошлом году мой секрет - ты вернул долг, когда спас мне жизнь, и вернул его сторицей, позволив жить у себя.
Так или иначе, отвечая на твое последнее письмо, должен сказать, что не знаю другого человека, способного описать нечто настолько смутно, иносказательно, и в то же время соблазнительно. Хотя, возможно, это просто годы воздержания развили у меня чересчур бурное воображение. Если мы все-таки займемся любовью, ты извинишь меня, если моя техника окажется не очень адекватной.
Кстати, хоть ты об этом не писал, но все-таки: похоже, через неделю погода испортится; если Волчье Проклятье на этот месяц готово, его уже можно высылать, иначе оно может прибыть с опозданием.
Твой,
Рем
Люпин,
мы ждали этого так долго, что даже плохонький секс окажется чертовски хорош.
И раз уж мы об этом заговорили, я могу, если тебе так приятнее, выразить свои намерения менее иносказательным образом: будь моя воля, ты уже сейчас был бы подо мной в постели и я сделал бы все, чтобы заставить покраснеть самого распутного взрослого в этой школе. Сомневаюсь, что могу выразиться яснее, хотя правильнее, наверное, было бы сказать не “если”, а “когда”, ведь наши желания, кажется, совпадают.
Отвечаю на твой вопрос. Нет, я больше не считаю, что нахожусь перед тобой в долгу. Я спас тебе жизнь, и, полагаю, тем самым вернул долг, даже если, как я подозреваю, в тот раз ты предпочел бы, чтобы тебя не спасали. То, что я делаю сейчас, я делаю потому и только потому, что сам этого хочу.
Кстати, спасибо и тебе за подарок, хотя я почему-то усомнился в бескорыстности твоих побуждений. “Практичность” – не то слово, которое приходит на ум при виде шелка, особенно черного шелка.
С. Снейп
Сев, я провел последние полтора года, изнывая от желания затащить тебя в ближайшую постель и вбить в матрас. Думаю, можно согласиться с тем, что оба мы хотим одного и того же: друг друга. Мне трудно представить, чего мне хотелось бы больше, чем оказаться в постели под тобой – кроме разве того, чтобы быть сверху. Я иногда пытался представить, как это могло бы между нами быть. А ты? Мне было интересно, насколько ты сдержан, как сильно и где именно мне нужно будет лизать и кусать, чтобы заставить тебя стонать вслух. Я много раз вспоминал тот момент, когда наложил на тебя метку, вспоминал твой запах, и мягкость твоей кожи. Тебя это возбудило? У тебя чувствительная шея, или есть еще какое нибудь слабое место? Скажи, чтобы я мог знать, как прикасаться к тебе, чтобы доставить удовольствие.
Кстати, о метке, ты уже некоторое время ничего о ней не говоришь. Твое молчание следует понимать как затишье перед неизбежной бурей? Мне стоит привести дела в порядок? Написать завещание?
Продолжая разговор, и как давно у тебя был секс? У меня – пятнадцать, если не больше, лет назад. После выпуска у меня случилось несколько коротких романов, но все они по той или иной причине быстро заканчивались. Двое быстро разгадали мой секрет, от других я постепенно отдалился сам. Через некоторое время я понял, что тщетно пытаюсь найти копию того человека, который был мне на самом деле нужен. Истина заключалась в том, что если я не мог получить тебя, мне не нужен был никто другой. Я понял, что поступал нечестно – я сравнивал их с тобой, и все они проигрывали от этого сравнения.
Я рад, что ты не чувствуешь себя обязанным мне. Мне неприятно было бы думать, что все это время тобой руководило чувство вины. Хотя ты прав: придя в себя, я страшно разозлился, поняв, что еще жив. Я мысленно упрекал тебя за свое спасение и думал, что смысла в этом было не много, поскольку жизнь моя должна была превратиться в замкнутый круг нищеты и потерь.
Теперь, однако, я невыразимо благодарен тебе, потому что последние пять месяцев стали счастливейшим временем в моей жизни после выпуска. Забавно, как иногда все оборачивается, правда?
Твой,
Рем.
P.S. Должен признаться, я надеюсь, что насладиться моим подарком сможешь не ты один.
Люпин,
Возможно, раз или два мне приходила в голову мысль о близости с тобой.
Думаю, ты не удивишься, узнав, что я довольно “сдержан”, как ты это называешь.
У меня, впрочем, есть подозрение, что с тобой дело обстоит как раз наоброт.
Что касается чувствительности моей шеи – и всех остальных частей моего
тела – тебе нужно просто подождать и выяснить это самому.
Меня несколько удивило замечание, что твои прежние любовники проигрывали по сравнению со мной. Я был уверен в обратном. Я имею представление о своих достоинствах, и среди них отнюдь не значатся сногсшибательная внешность и обходительные манеры. Я мог понять твои чувства к Блэку. В них была логика. В том, что происходит между нами - что бы это ни было - логики нет.
Прежде чем ты спросишь, а я знаю, что ты неизбежно спросишь, заверяю тебя, это не значит, что мне чужда эта идея. Это просто значит, что я никоим образом не могу постичь, как это произошло, и почему просуществовало все эти годы.
Мне нечего сказать по поводу метки, кроме того, что от моего гнева тебя спасла лишь деликатность Минервы. Она, кажется, не рассказала о метке никому, кроме Альбуса. В противном случае дело кончилось бы пожеланиями счастья в личной жизни от всего персонала, а в класс я каждый раз входил бы под дружное хихиканье студентов. Однако, раз уж я ответил на твои вопросы по ряду предметов, полагаю, будет справедливо, если и ты ответишь на мои.
Помимо ограждения меня от беснующихся толп особ, стремящихся стать моими любовниками, обладает ли метка какими-то свойствами, о которых мне следует знать?
С.Снейп.
Дорогой Северус,
ты совершенно прав, сдержанность – не моя добродетель. Я не болтлив, заметь, но тебе никогда не придется гадать, что мне нравится, а что нет.
Что касается того “что бы это ни было”… Я вижу, ты либо все еще со мной не согласен, либо чересчур острожничаешь, чтобы случайно не сказать слишком много. В любом случае, я постраюсь объяснить, как все выглядит с моей точки зрения.
Вне всякого сомнения, Сириус один из самых привлекательных, харизматичных людей которых я знал. Невозможно быть рядом с ним и не тянуться к нему, как мотылек к пламени – ты, впрочем, представляешь достойное упоминания исключение из этого правила – и даже я на какое-то время поддался этому соблазну. Мои чувства к нему возникли из его неотразимости и того, что он был близко; я был покорен его обаянием и достаточно глуп, чтобы о чем-то мечтать, сознавая в глубине души, что это невозможно. Сириус был, есть и остается человеком традиционных взглядов, и даже если бы это было не так, не думаю, что из нас с ним получилась бы пара. Он требовал бы от меня слишком многого, но пока мною управляет луна, я не могу всецело принадлежать никому другому.
Но ты – упрямый и своевольный, ты не стал бы меняться в угоду мне, и не ждал бы, что я изменюсь в угоду тебе. Ты не стремился бы превратить меня из партнера в почитателя. В этом отношении с тобой легче найти общий язык, чем с ним. Ты тоже прилежен и проницателен, и к тому же, в отличие от Сириуса, способен просидеть спокойно больше пяти минут кряду. Иногда он утомлял меня. Ему всегда хотелось делать что-то, всегда быть в центре внимания, в то время как ты понимал достоинства тихого времяпровождения.
Помнишь те времена, когда мы вместе делали домашнюю работу? Ты помогал мне с зельями, а я тебе – с трансфигурацией. Мы часами сидели в библиотеке, не говоря ни слова, разве что советовались или критиковали работы друг друга. Мы знали, как быть друг с другом, а это большая редкость.
Я не хочу, чтобы кто-то врывался в мою жизнь и увлекал меня в водоворот огненных страстей и постоянного движения. Такие отношения никогда меня не привлекали. Мне нужен кто-то, с кем можно вместе прожить жизнь, без драм, без эмоциональных взлетов и падений, без суматохи. В мою жизнь достаточно сумятицы вносят те явления, которые я не могу контролировать; когда речь заходит о любви, мне нужен кто-то сильный и надежный, кто не будет усугублять этот хаос. Мне нравилось то, что было между нами, хоть оно длилось недолго, и мне не удавалось найти это ни в ком другом, поэтому я перестал искать.
Нет, внешне ты не так привлекателен, как Сириус, но ведь сравниться с ним в этом смысле могут очень немногие. И поскольку я не вхожу в их число, я легко могу задать тебе тот же вопрос: что ты видишь во мне? Я – вервольф, и даже если отвлечься от преждевременной седины, меня можно назвать в лучшем случае относительно привлекательным.
Что касается заклинания и метки, я использовал слюну, поскольку ее действие со временем должно ослабнуть. К тому времени, когда я снова тебя увижу, метка, наверное, окончательно сотрется. Если бы я использовал кровь, знак был бы постоянным, и впридачу привязал бы меня к тебе.
Твой,
Рем
Люпин,
сейчас у меня есть время только на небольшую записку. Прошлой ночью кто-то взломал мой кабинет, и как бы мне ни хотелось обвинить в этом Поттера, он, скорее всего, здесь ни при чем. Два года назад такой случай уже был, были украдены ингредиенты для определенного зелья. Виновных так и не нашли, но у меня возникли некоторые подозрения. С тех пор, уходя, я каждый раз запечатываю дверь своего кабинета заклинанием. Проникнуть внутрь мог бы только хорошо подготовленный волшебник.
Хотя я все же подозреваю, что Поттер шнырял где-то поблизости под своим проклятым Плащом-Невидимкой – и за него заступился не кто иной, как Хмури! Он бурей носится по коридорам, вопит о неусыпной бдительности, а сам выгораживает студента, находящегося в самой большой опасности, которому меньше всего следует бродить где-то по ночам, пусть даже в пределах замка. Блэк смог сюда пробраться. Кто поручится, что это не удастся кому-нибудь еще? Со стороны Хмури это не просто лицемерно, это чертовски легкомысленно.
Из-за занятий я не смог проверить, что пропало, а через несколько минут у меня встреча с Альбусом по поводу этого происшествия. Потом я намерен заняться составлением описи, поэтому отсылаю тебе письмо сейчас, на случай если это отнимет у меня больше времени, чем я рассчитываю.
На остальные пункты твоего послания отвечу позже, но сейчас хотел бы сказать только одно. Вряд ли справедливо то, что я ношу на шее клеймо “Собственность Рема Дж. Люпина”, а ты не носишь ничего. Если бы ты использовал кровь, я был бы привязан к тебе, а ты оставался бы свободным. Насколько мне известно, для не-оборотней заклинания, действующего похожим образом, не существует.
С. Снейп.
Дорогой, Северус,
ага, вижу, ты провел кое-какие исследования! Пять баллов Слитерину. Но прежде чем получить ответ на свой вопрос, знай, у меня тоже есть вопросы. Ты выяснил, кто проник в твой кабинет и почему? Что-нибудь пропало? Никто не пострадал? Не случилось ли за это время еще чего-нибудь? Надеюсь, тебе не угрожает опасность? Сев, будь осторожнее. Если тот, кто пытается навредить Гарри, узнает, что ты помогаешь присматривать за ним, ты тоже можешь стать его мишенью.
В любом случае, ты прав: этот род магии доступен только оборотням, и эквивалента, которым ты мог бы воспользоваться, не существует. Но на самом деле тебе это не нужно. Я уже привязан к тебе; я связан с тобой с тех пор, как мне было семнадцать. Вервольфы, как волки, любят только один раз в жизни.
Я выбрал тебя.
Для закрепления связывающей нас нити с моей стороны не хватает только плотского взаимодействия. Когда мы это сделаем, я не смогу больше любить никого кроме тебя и не смогу наслаждаться ничьими прикосновениями.
Твой,
Рем
Люпин,
прошу извинить за задержку, но второе задание и мои собственные сложности не позволили мне ответить быстрее.
Мне никогда не приходилось писать более трудного письма. Тема такова, что возможно, было бы лучше оставить ее для обсуждения с глазу на глаз, но в последнее время события развиваются все стремительнее, и не думаю, что с этим следует затягивать.
Есть нечто, касающееся меня – касающееся моего прошлого – что тебе следует знать, прежде чем мы зайдем дальше. Полагаю, ты не догадываешься, что я собираюсь тебе рассказать; то, что ты ничего не знаешь о Каркарове, показывает, что тебе неизвестны подробности судебных процессов, последовавших за исчезновением Вольдеморта.
В последнем письме ты сказал, что выбрал меня еще когда мы были студентами. Закончив читать это письмо, ты, вполне вероятно, решишь, что сделал неверный выбор. В этом случае я пойму тебя и соглашусь с твоим решением.
Не знаю, с чего лучше начать, поэтому скажу прямо: я был Жрецом Смерти.
Это произошло в конце седьмого курса, когда стали известны результаты Т.Р.И.Т.О.Н.ов. Мои высокие оценки привлекли внимание, хотя подозреваю, что как потенциального кандидата меня рассматривали и до этого. Мне было сделано предложение, я его принял. Впрочем, Жрецом Смерти я стал далеко не в тот же день. Они действовали изящнее.
Они быстро поняли, что меня привлекает не власть, по крайней мере, не та власть, которая дает возможность повелевать странами и народами. Могущество, к которому я всегда стремился, мог дать только разум. Мне было достаточно возможности запечатать во флаконах смерть; я никогда не чувствовал желания выпустить ее на волю. Я никогда не убивал своими руками. Однако я не питаю иллюзий, будто созданные мною зелья не использовались для пыток и убийств. Мне неизвестно, за сколько смертей я несу косвенную ответственность.
Поначалу я занимался исследованиями. Меня побуждали развивать свои способности и применять их на практике. Мне было приятно находиться там, где, в отличие от Хогвартса, меня никоим образом не ограничивали, где мои возможности, казалось, были оценены по достоинству.
После случая в Стонущих Стенах я убедился, что в Хогвартсе не имеют значения не только мои таланты, но и моя жизнь. Блэк едва не убил меня, едва не заразил ликантропией, и отделался всего-навсего мягким выговором. Мне стало ясно, кто на самом деле дорог тем, кого я раньше уважал, включая Альбуса. Я чувствовал, что меня предали - не только ты, но и он.
До этой ночи я не думал о том, чтобы присоединиться к сторонникам Вольдеморта. После нее у меня больше не было причин хранить верность Альбусу. Если я значил для него так мало, что моя смерть от руки одного из его любимых учеников была ему безразлична, я больше не был обязан оставаться там, где меня не ценили и не любили. Я был волен выбрать иной путь.
Вспомни: в то время Вольдеморт только собирал силы и еще не начал совершать свои разрушительные атаки. До меня доходили слухи, что он Темный Маг, но я отметал их как несуразные. Я был юн и достаточно самонадеян, чтобы полагать, что смогу применять предложенные им возможности в собственных целях, и получить то, что хочу, не подвергая себя опасности.
Я ошибался.
Меня поощряли, я учился и экспериментировал; в конце концов, меня оценили и стали настолько доверять, что сделали Жрецом Смерти. Лишь тогда от меня начали что-то требовать. Вольдеморт приказал мне заняться особыми исследованиями, создавать оказывающие определенное действие зелья. Когда я выразил свои сомнения, меня наказали.
Это разозлило меня.
Я осознал, что все это время думал, будто хитроумно использую Вольдеморта, хотя на самом деле это он использовал меня. Я продолжал исполнять его приказания, но с глаз моих упала пелена, и я знал, что совершил ошибку. Я оставался, надеясь, что мне представится возможность опробовать на нем одно из особенно мерзких зелий, которые я составлял, но случай все не подворачивался. Тем временем он решил, что моя верность сомнительна и требует проверки, поэтому приказал мне сопровождать нескольких Жрецов Смерти, отправлявшихся совершить очередное убийство. Я должен был нанести смертельный удар; если бы мне это удалось, меня снова считали бы своим. Уверен, ты можешь представить себе, что случилось бы, если бы я не справился.
Тогда я принял еще одно решение: я бежал.
Я вернулся в Хогвартс и умолял Альбуса дать мне убежище. Я рассказал ему все, что знал, включая то, кого должен был убить по приказу Вольдеморта. Альбус сделал встречное предложение: вернуться к Вольдеморту и предложить ему более подходящую сделку. Я должен был сказать, что вел с Альбусом секретные переговоры и одурачил его, заставил поверить, что я на его стороне, то время как в действительности докладывал бы обо всех его шагах Вольдеморту.
Это было рисковано, возможно, даже безрассудно, но в тот момент Альбус был, откровенно говоря, в отчаянии. Я снова стал полезным инструментом в чужих руках, но на сей раз согласился на это по собственной воле. Я уже видел слишком много, чтобы позволить Вольдеморту прийти к власти. Я вернулся к Вольдеморту, унижался как мог – это было трудно, но не невозможно – и вызвался стать его “шпионом”. Меня сурово наказали за неповиновение, но предложение, очевидно, оказалось достаточно заманчивым, поскольку он все же не убил меня.
Остальное, как говорят, стало историей. Мне дали кафедру алхимии, и до исчезновения Вольдеморта я скармливал ему дезинформацию и шпионил для Альбуса. К несчастью, меня больше не подпускали к нему достаточно близко, чтобы я мог задействовать свой первоначальный план. Хотя я докладывал непосредственно ему, меня редко оставляли с ним, особенно наедине, как будто мое нежелание убивать от его имени говорило о моей слабости, которую он находил достойной осуждения.
На моей руке выжжена Темная Метка. За последние несколько месяцев она стала четче, и я живу, зная что в любой момент она может загореться, призывая меня к нему. Теперь ты знаешь, кем я был и кто я есть. Останусь ли я в твоей жизни, и буду ли занимать в ней хоть какое-то место – решать только тебе.
С. Снейп.
Дорогой Северус,
пришла моя очередь извиниться за то, что не сразу ответил, но я провел последние несколько дней перечитывая твое письмо, думая над ним и разбираясь в своих чувствах, чтобы дать тебе ответ. Сказать, что я был удивлен - значит ничего не сказать. Я никогда не знал, даже не догадывался, что у тебя есть что-то общее с Вольдемортом; возможно, в этом виноваты моя собственная наивность и гриффиндорский идеализм. Даже сказав, что был ошеломлен, я не передам той смеси потрясения и ужаса, которую ощутил.
Сначала я разозлился на тебя - разозлился, что ты вообще сделал это, что заговорил об этом только сейчас. Но честно говоря, не могу винить тебя за то, что ты не сказал мне раньше. Как ты говорил, доверие – не твоя сильная сторона, и то, что ты по своей воле рассказал мне, свидетельствует о том, что ты действительно веришь мне и заботишься обо мне.
Как нетрудно догадаться, я не пришел в восторг, узнав, что когда-то ты был среди сторонников Вольдеморта. Это было глупо и неправильно. Даже если ты никого собственноручно не убил, ты помогал ему в этом, и, Северус, мне было горько и очень, очень нелегко об этом узнать.
Но потом я попытался рассмотреть ситуацию объективно, и, кажется, понял, почему ты присоединился к нему. Я знаю, как тяжело тебе было в школе, и неприязнь между тобой и Сириусом не улучшала положение. Ты был умен и талантлив, но получал от своих ровесников одни лишь насмешки. Еще я помню, как ты стремился развить свои способности; ты был – и остаешься – самым трудолюбивым человеком, которого я знаю. Если бы не тяга к признанию, ты прекрасно вписался бы в Рэйвенкло. Думаю, именно эти амбиции, желание прославиться, развивая и используя свои таланты, отличали тебя от большинства учеников.
И впридачу - подозрительность, тонкая проницательность и замкнутость.
Я не могу оправдать то, что ты сделал, но могу понять тебя и уважаю за то, что ты осознал свою ошибку прежде, чем стало слишком поздно. Наверное, быть двойным агентом нелегко, но зная твои силу и настойчивость, я не удивился, узнав, что ты решился на это. Ты не просил у меня прощения, и сомневаюсь, что оно тебе нужно, но оно все равно у тебя есть, и мое сочувствие тоже. В конце концов, ты все же выбрал честь и свет. Остальное проходит и не имеет значения. Сделанного не вернешь, но мы должны учиться на ошибках и впредь не совершать их.
Ты был прав, я не следил за судебными процессами. После того как Сириус попал в тюрьму, у меня началась, как это называют магглы, “клиническая депрессия”. Ты можешь подумать, что я жалкий слабак, сломавшийся под грузом пережитого, но я потерял слишком многих в слишком короткое время, и остался на свете совсем один: мои родители умерли, ты несколько лет назад отверг меня, Джеймс и Лили были убиты, Питер, как я тогда думал, тоже, а Сириус был его убийцей. Все, кого я любил, так или иначе были оторваны от меня, и несмотря на то, что Вольдеморт как будто был повержен, я был не в состоянии ликовать. Мне нужно было время, чтобы оплакать свои потери и исцелиться, и потому я, как раненое животное, на какое-то время скрылся. Несколько месяцев я не поддерживал контактов с внешним миром, а к тому времени как я снова появился, страсти улеглись.
Ты когда-нибудь говорил с Альбусом о своих чувствах? Говорил ему, что чувствовал себя преданным? Если нет, сделай это. Не думаю, что он сознательно стал бы причинять тебе или кому бы то ни было такую боль. Не буду притворяться, будто понимаю, что им движет. Я тоже не знаю, почему Сириусу удалось так легко отделаться. Я был так зол на него тогда, что искренне хотел, чтобы Филчу разрешили применять старинные наказания.
Сев, я должен спросить еще об одном. Примкнул бы ты к Вольдеморту, если бы Сириус не послужил причиной нашего разрыва?
По-прежнему твой,
Рем
Люпин,
я удивлен. Я думал, мое прошлое вызовет у тебя отвращение, и ты захочешь вычеркнуть меня из своей жизни. Я не ожидал получить от тебя прощение и сочувствие. Это из-за той нити, что нас связывает? Смог бы ты простить меня, если бы не был связан со мной?
Позволь уверить тебя, что ни твоя склонность ко мне, ни моя – к тебе, не повлияли бы на мое решение. Мне было предложено то, чего не мог предложить Хогвартс – возможность развить свои способности и добиться признания, которого я так жаждал. Я знал о репутации Вольдеморта, но думал, что смогу контролировать ситуацию. Я сильно недооценил его, и никогда больше не совершу этой ошибки.
Даже если бы случая в Стонущих Стенах не было, это не заставило бы меня свернуть с выбранного пути, ведь я вступил на него еще до того, как Блэк попытался убить меня. Зная мой характер и мои тогдашние желания, это было неизбежно. Ты ни в коей мере не несешь ответственности за мои поступки.
И я не думаю, что ты слаб или жалок. Отнюдь.
Нет, я не обсуждал ситуацию с Альбусом, и не намерен это делать. Заявить ему, что двадцать лет назад он ранил мои нежные чувства, будет просто смехотворно, хотя на то, как Блэка подвесят вниз головой в подвале, я с удовольствием посмотрел бы и сейчас. Но я не особенно надеюсь, что правосудие, хоть и запоздалое, все же свершится.
С.Снейп.
Дорогой Северус,
Конечно, у тебя есть мои прощение и сочувствие. Я люблю тебя.
Ну вот – я несколько минут думал, стоит ли доверять эти слова бумаге и наконец решился. Нет, я не жду, что ты ответишь мне тем же. Я слишком хорошо тебя знаю. Я сочту, что мне очень повезло, если у тебя прямо сейчас, по прочтении этих слов, не случился приступ паники.
Я влюблен в тебя уже двадцать лет. Связь возникла из-за этой любви, а не наоборот. Связь не управляет моими поступками и чувствами. Это сильная эмоциональная привязанность, Сев, а не принуждение.
Кроме того, с моей стороны было бы лицемерием отказывать тебе в прощении из-за совершенных тобой ошибок, ведь я хорошо понимаю, что значит быть не таким, как все. Будет несправедливо, если я стану обращаться с тобой так же, как обращались со мной, из-за того, что в юности ты оступился, особенно если ты осознал свою ошибку, сожалеешь о ней и не отказываешься от ответственности за нее. Как любит говорить Альбус, мы сами выбираем, кем нам стать, а ты порвал с Вольдемортом и злом, которое он олицетворяет. Этот выбор заслуживает уважения.
Моя любовь не зависит от обстоятельств, Сев. Я не радуюсь тому, что ты сделал, но это было давно, и ты более чем расплатился за это. Я не собираюсь осуждать тебя сейчас, когда все это осталось в прошлом. Мы и так потеряли столько времени, и я не хочу больше терять ни мгновения. Мне может нравиться не все, что ты делаешь – я все-таки не могу поверить, что ты угрожал отравить своих учеников – но из-за этого я не перестану любить тебя. Я принимаю тебя таким, какой ты есть, со всеми положительными и отрицательными сторонами.
Если я хоть немного тебя знаю, к этому мгновению ты уже не находишь себе места от неудобства, и потому дам тебе передышку: расскажи мне о втором задании.
Твой,
Рем.
Рем,
второе задание прошло гладко, все мелодраматические истории о близкой смерти и ужасных испытаниях, появившиеся в “Ежедневном Пророке” - плоды хорошо тренированного воображения Риты Скитер.
Поттеру хватило ума принять всерьез угрозу про ограничение длительности задания всего одним часом, поэтому он вернулся последним, ведя на буксире и мистера Уизли, и “заложника” девицы из Беабатона. Разумеется, за свою наивность он получил награду и был заверен в том, что его действия свидетельствуют о благородстве и силе воли.
Тем временем тайна того, кто взломал мой кабинет, кажется, раскрылась сама собой. Единственной замеченной пропажей оказалась порция жаберника, который - по совпадению, не иначе - Поттер использовал, чтобы дышать под водой на втором задании. Я еще не определил, как он снял мое запечатывающее заклинание, но учитывая, что тою же ночью я встретил Хмури и по большому счету не верю, что Поттер способен снять заклинание самостоятельно, я недалек от того чтобы заподозрить Хмури в том, что он помогал ему. Может, Альбус хоть теперь поверит, что Поттер слишком легкомысленно относится к собственной безопасности. Ничто его не останавливает: ни вычтенные баллы, ни угроза исключения, ни даже угроза смерти. Он намерен поступать только так, как ему вздумается, и к черту последствия.
Возмутительно, как легко дети отвлекаются. Грэнжер принесла номер “Ведьминого Досуга” в мой класс и обсуждала статью о Поттере на моем уроке. Оставим в стороне грубость и отсутствие уважения. Однажды выяснится, что у них недостаточно знаний, чтобы удержать приличную работу, не говоря уж о том, чтобы выжить в борьбе с Вольдемортом и его приспешниками, и тогда они горько пожалеют, что так невнимательно относились к своим занятиям. Поттеру особенно необходимо перевести взгляд с журнальных статеек на учебники. Я попытался дать ему урок, показать, как глупо и тщеславно обращать внимание на этот мусор, но сомневаюсь, что он пошел впрок.
В довершение всего, меня положительно раздражает Каркаров. Если помнишь, я упоминал, что заключение союза с ним будет не лучшим решением. Я уверен в этом, потому что знаю – он был таким же Жрецом Смерти, как я. Каркаров, однако, не отвернулся от Вольдеморта; он был схвачен и попытался избежать Азкабана, открыв Министерству то немногое, что знал сам.
Теперь, когда Темная Метка становится ярче, он ударился в панику и все время приходит ко мне, чтобы обсудить что “нам с ним” делать. Я сообщил ему, что лично я при любых обстоятельствах намерен делать только одно: оставаться в Хогвартсе. Если Каркаров хочет показать спину и бежать как трус, каков он и есть, он может сделать это в одиночку. Подозреваю, единственная причина, по которой он хочет, чтобы я составил ему компанию - его желание использовать меня либо как поддержку, либо как приманку, если его поймают. Он слишком хорошо знает, как недоволен будет Вольдеморт теми, кто предал его, чтобы спастись от Азкабана.
Северус
Дорогой Северус,
Ты уверен, что именно Гарри взял жаберник? В конце концов, это не такое уж редкое и труднодоступное растение. Он мог купить его в аптеке в Хогсмиде. Зачем ему искать лишние неприятности и красть его из твоего кабинета, рискуя быть пойманным и наказанным?
Межщения наших жизней в гамлетовскую трагедию.
Будь осторожен, Сев. Не думал, что когда-нибудь скажу это, но сейчас я даже рад, что ты так подозрителен и недоверчив. По крайней мере, я знаю, что эти две черты помогут тебе оставаться настороже и в безопасности.
Твой,
Рем.
Рем,
к несчастью, не могу ответить на твой вопрос относительно того, знает ли Вольдеморт о моей шпионской деятельности, поскольку сам этого не знаю. Некоторые Жрецы Смерти утверждали, что находились под действием проклятья Империус, и хотя в отдельных случаях это было ложью, их оправдали. Они могут знать, что меня вызывали в Министерство и что Альбус говорил в мою защиту. Такая возможность есть, хотя доподлинно я ничего не знаю.
Однако не беспокойся, я по-прежнему настороже. Здесь, в Хогвартсе, с Альбусом, мне ничто не угрожает – насколько это вообще возможно в наши неспокойные времена, и я в случае чего способен защитить себя. Если Вольдеморт в самом деле хочет мне отомстить, прятаться бесполезно; я предпочту встретить неизбежное лицом к лицу и умереть в бою. У меня, впрочем, нет намерения погибнуть ради кого-либо, даже ради тебя. Я предпочту жить ради тебя, что будет гораздо труднее, но, как мне кажется, гораздо приятнее нам обоим.
В последнее время настало затишье, и это беспокоит меня. У меня есть тревожное подозрение, что нам предстоит нечто неприятное, но я не могу понять, что именно. Если это связано с Турниром, времени остается все меньше.
Северус
Дорогой Северус,
как знакомо все это выглядит: ожидание, наблюдение, страх. Я думал, все это осталось в прошлом, однако былое зло возрождается, и нам снова придется сразиться с ним. Неужели одного раза было недостаточно? Чтобы покончить с ним в те времена понадобилось принести в жертву две невинных жизни, но получилось, что это не конец, а только отсрочка. Я содрогаюсь, думая о том, что может потребоваться для окончательной победы, и что всем нам еще предстоит пережить. Но что будет, то будет. Нет никакого способа узнать будущее, пока оно не наступит, и мы не столкнемся с ним. Бессмысленно волноваться о том, что может никогда не случиться.
Я с радостью узнал, что ты не теряешь бдительности, хотя ты безмерно поразил меня своим замечанием о том, чтобы встретить смерть в бою. Это было ужасно по-гриффиндорски, Сев.
Отвлекаясь от мрачных тем, погода ясная и теплая, и я начал пропалывать аптекарский огород и готовить почву к посадке. К тому времени как ты вернешься домой, уже наверное появятся ростки, и я смогу показать тебе плоды своих трудов. Если хочешь, чтобы я посадил что-нибудь особенное, дай мне знать, так как я планирую достать семена и начать посадку в течение недели. Если нет, я просто сделаю все так же, как было у тебя в прошлом году. Мандрагору опять посадить?
Хоть это и звучит глупо, я считаю дни до окончания четверти. Как бы сильно мне ни нравилось переписываться с тобой, мне больше этого недостаточно, и я хочу увидеть тебя. Почувствовать твое прикосновение. Воображение – хорошая штука, но мне его мало.
Твой,
Рем.
Рем,
должен заметить, уверения в вечной любви не дают тебе права оскорблять меня. Поистине “ужасно по-гриффиндорски”.
Что до огорода, мне не нужно ничего сверх того, что было посажено в прошлом году. Полный список сортов и количества семян, которые я покупал, лежит в верхнем ящике стола. Да, мне снова понадобятся корни мандрагоры, хотя если нам повезет, на этот раз я смогу помочь тебе на самых сложных стадиях.
Пока больше ни о чем интересном рассказать не могу; идут приготовления к заключительному этапу, и я занят подготовкой последних заданий. Семестр быстро катится к концу, а значит, тебе недолго осталось прибегать к помощи воображения.
Северус
Рем,
Нашие худшие страхи воплотились. У меня нет времени не объяснения, и я не не рискну доверить это бумаге. К тебе едет Блэк, он все объяснит, как только прибудет. Не посылай писем, пока я сам тебе не напишу. Я должен немедленно выполнить задание Альбуса. Если все пройдет хорошо, я дам тебе знать. Если нет, ты несомненно услышишь новости от Альбуса.
Северус
Рем,
Моя миссия успешно завершена, и я вернулся в Хогвартс. Блэк все еще с тобой?
Северус
Дорогой Северус,
Невозможно выразить, с каким облегчением я узнал, что ты в безопасности. Я должен увидеть тебя, Сев, я хочу этого больше, чем когда-либо. Пожалуйста, скажи, что Альбус ничего от тебя не потребует сразу по окончании семестра; уверен, он сможет отпустить тебя на несколько дней. Мне больше и не надо. Я двадцать лет жил воспоминаниями об одной ночи и, разумеется, смогу сделать так, чтобы несколько дней поддерживали меня хоть до конца жизни.
Сириус уехал доставить какие-то послания, но он скоро вернется, возможно, через день или два. Я превратил гостиную в гостевую спальню, поскольку есть мы можем и в кухне, а ему, пока он здесь, нужно где-то спать. Он сказал, Альбус хочет, чтобы он какое-то время оставался со мной; полагаю, это значит, до тех пор, пока нам не дадут какое-то особое задание. Я знаю, ты отнюдь не в восторге от того, что Сириус живет в твоем доме, но это только временно, а для дверей спальни существуют заклинания Молчания и Запирающие чары. Я не собираюсь позволить его присутствию как бы то ни было помешать мне. Если ему не понравится то, что мы возобновили наши отношения, он может снять комнату в Уитби.
Твой,
Рем.
Рем,
присутствие в доме такого гостя как Блэк вряд ли отвечает моим представлениям об идеальных летних каникулах, но Альбус хочет, чтобы мы работали вместе, желательно - как ни соблазнительна эта идея - не нанося друг другу тяжких телесных повреждений. Ради Альбуса и нашего общего дела я постараюсь терпеть его.
Альбус не дал мне задания, которое могло бы занять меня по окончании семестра. У меня есть долгосрочное назначение, но ты получишь свои несколько дней и даже больше, это я тебе обещаю.
Жди меня на этой неделе.
Северус
Дорогой Северус,
Я буду ждать тебя. Возвращайся скорее.
Твой,
Рем
Третья часть (в оригинале) находится здесь:
http://www.remembrall.slashcity.net/chocolatefrog/wickedgame3.html