Этот черный белый мир
(A World not so Black nor White)
Автор: Amanuensis
Разрешение автора на перевод получено.
Оригинал: на amanuensis1.com
Переводчик: Branwen
Бета: Сайлит
Pairing: Гарри/Люциус
Рейтинг: старый-добрый NC-17
Жанр: ангст, романс, hurt/comfort
Краткое содержание: Если ты сам не можешь выбраться из пропасти, кто-то должен вытащить тебя оттуда.
Предупреждение: dark, насилие, ченслэш, квази-инцест, спокойное отношение одного из героев к инцесту, ненормативная лексика... и не говорите, что вас не предупреждали :)
Дисклэймер: автор ни на что не претендует, переводчик - тем более.
Он подумывал, не перейти ли ему в другую комнату - может, в гостиную, ведь в маленьком доме не было лишних спален.
Это был небольшой уютный домик.
Был - но для Гарри он давно потерял весь свой уют.
И то, где он будет спать, ничего не изменит.
Не кровать манит сюда крестного каждую ночь.
"Это было бы слишком просто, - думает Гарри, - выдумать жизнь, зависимую не от лунных циклов, как у Ремуса, а от спальни - гарриной спальни - и поверить, что именно спальнецентричность, подобно пению сирен, гонит сюда Сириуса каждую ночь. Только одержимость спальней".
Не спящим крестником.
- Сириус? Что случилось?
Молчание. Крестный замирает на пороге.
- Что с тобой?
Не услышав ответа и на этот раз, Гарри хочет потянуться за палочкой. Если ты волшебник, постоянно сталкиваешься с темной магией и все еще жив, рано или поздно твоя голова начинает работать именно так.
Но потом Сириус говорит: "Гарри...", говорит охрипшим голосом, и делает шаг вперед, и Гарри оставляет все мысли о палочке, когда крестный садится на краешек кровати мальчик видит его глаза в полумраке, вглядывается в его изможденное лицо, пока тот не прячет его в дрожащих ладонях (как же они дрожат...).
Гарри давно не видел его таким - с тех самых пор... собственно, со всегда. Его глаза - да, в глазах Сириуса была та же странная звенящая пустота той ночью, когда они впервые встретились, но даже тогда его руки не дрожали.
- Я слышу их, - говорит он.
- Кого - их, Сириус? - испуганно переспрашивает Гарри.
- Во сне, - невпопад говорит Сириус. - Они приходят ко мне во сне, и шипят "Никто тебе не поверил", и "Мы знаем правду", и "Ты все равно убийца". И я пытаюсь сказать им, что совершил ошибку, а они - "Скажи это Джеймсу", и "Скажи это Лили". "Скажи это... скажи это Гарри".
Гарри спит в старом линялом квиддичном свитере, который ему дал Сириус, как только мальчик переехал сюда - через две недели после того, как c крестного сняли обвинения в убийстве Петтигрю. Свитер уже тогда был линялым - когда-то он принадлежал Джеймсу.
Гарри закатывает рукава, свободно болтающиеся на тонких руках, и говорит:
- Сириус, ты же знаешь, что я никогда, ни за что...
- Они говорят, что все возненавидят меня, уже ненавидят, и только они всегда будут со мной, только они меня любят, и не хочу ли я узнать, как сильно они меня любят... Всего лишь один поцелуй...
Гарри не знает, пугаться ему или сердиться. Сириус наконец-то свободен, и дементоры не имеют права преследовать его, даже во сне.
Особенно во сне.
- Я не могу спать, Гарри. Иногда мне кажется, что я... я схожу с ума.
Гарри осторожно дотрагивается до руки крестного. Они никогда особо не демонстрировали своей привязанности физически - в конце концов, Гарри в детстве был полностью лишен ласки. А когда попадаешь к заботящемуся о тебе человеку юношей пятнадцати лет от роду, подобные вещи автоматически попадают в разряд неловкостей.
Одновременно Гарри тянется к столику за очками, но Сириус перехватывает его руку.
- Не надо, не включай... - и Гарри понимает, что крестный подумал, что он тянется к лампочке.
Он замирает в своей странной позе и говорит:
- Скажи, чем я могу тебе помочь, Сириус.
- Я... я не хочу больше этих снов. Скажи, что ты... не ненавидишь меня.
- Конечно, я не ненавижу тебя! Я в жизни...
- Джеймс... Джеймс не ненавидит меня, правда? Джеймс бы не...
- Конечно, Джеймс бы никогда...
Как бы Сириус ни нуждался в утешении, он не может дослушать предложение до конца и снова перебивает его:
- Ты так похож на него... Джеймс... был всем для меня, и ты - все для меня...
Кажется, он сам не особо интересуется, чем закончилась та мысль, и говорит:
- Я просто... хочу спать. И я не знаю, что мне поможет.
Чертов Вольдеморт и чертовы Дурсли. Конечно, эта мысль посещала Гарри и раньше, но никогда - с такой силой. Сейчас он должен был обнять Сириуса, уверяя, как много тот для него значит; не должен был бояться сказать "люблю". Вместо этого он просто сжимает его руку, надеясь, что это выглядит подбадривающе.
Кажется, Сириус замечает его неловкость - он растерянно моргает, и его глаза останавливаются на Гаррином лице.
Гарри снова тянется за очками - уже другой рукой.
Когда он поворачивается, Сириус неожиданно притягивает его к себе, чуть не плача:
- Помоги мне…
Так как Гарри разворачивался, его плечо упирается в Сириусову грудь - не лучшая поза для объятий - и тот, очевидно, испугавшись, что крестник пытается отстраниться, со всхлипом утыкается лицом ему в спину, сильно обхватив грудь руками.
А потом Сириус поднимает голову и нажимает на острые позвонки, выпирающие между Гарриных лопаток. Мальчик прогибается вперед - ничего другого человеку, которому нажимают там, просто не остается, и это резко сокращает расстояние между телом Гарри и поверхностью его кровати.
Он инстинктивно поворачивает голову за миг до того, как она уткнулась в подушку - просто чтобы вздохнуть.
- Си...
Рука между Гарриных лопаток резко пригвоздила его к кровати, и слово, еще не рожденное, исчезает.
Тогда он замирает.
Тогда он чувствует, как второй рукой Сириус задирает его свитер.
Сириус одет не для сна, будто понимает, что это бесполезно. Кошмары все равно не дадут ему уснуть, и он одет так же, как был одет днем, хотя сейчас манжеты его рубашки и пуговицы на груди расстегнуты. Гарри чувствует, как прижимается к низу его спины грудь крестного, и через немногочисленные слои одежды, разделяющие их, он ощущает, что Сириус начинает расстегивать штаны.
Он все же выжимает из себя слово. Не представляет, как ему это удалось.
- Сириус...
Ни мига сомнения. Рука, стягивающая его трусы, даже не вздрагивает.
Гарри изгибается и вытаскивает свою руку из-под живота.
- Сириус, нет...
Рука, лежавшая на его спине, сжимает запястье. Решительно выкручивает, придерживает...
Вжимает в матрас. Прямо возле Гарриного плеча.
Неумолимо.
Гарри и не пытается высвободить вторую руку. Как только Сириусова рука сжимает запястье, он оставляет даже мысли об этом.
Гарри не двигается, когда Сириус склоняется за его спиной. Потому что он знает, что будет, если он шевельнется.
Сириус только сожмет свою хватку на запястье.
Пока хватка не станет мертвой.
Пока вжатая в матрас рука не побелеет.
Поэтому Гарри больше не говорит "Сириус". Он больше не говорит "нет".
Потому что он знает, что будет.
Сириус не обратит на это никакого внимания.
Сириус услышит его "нет" и не обратит на это никакого внимания.
Поэтому Гарри не может сказать "нет".
Он слышит учащенное дыхание Сириуса и чувствует, как та часть его плоти, которую он никогда не видел, прижимается к его ягодицам.
Если он скажет "нет", Сириус вдавит его в кровать; если Сириус вдавит его в кровать, он начнет сопротивляться. Он знает, что начнет.
И тогда Сириус сделает ему еще больнее.
Он не может сказать "нет". Может только вскрикнуть, когда крестный входит в него. Может уткнуться лицом в подушку, чтобы заглушить голос и слезы. Может зубами вцепиться в подушку, чтобы, сжимая, не искрошить их, пока крестный насилует его.
Все же - он не может не слышать Сириуса, когда тот твердит, снова и снова:
- Помоги мне... прошу, Гарри, помоги мне... прогони их, сделай, чтобы все это прекратилось...
И раз Сириус все равно не слышит его, он говорит "не надо", прежде чем все закончится. И говорит "прошу", и "прошу, не надо". Между криками и всхлипами, повторяет эти слова.
И его догадка подтверждается.
Кончая в него, Сириус кричит, но не как зверь, а как ребенок, будто понимая весь ужас того, что он совершил. Но это не так, ведь он падает на своего крестника, и, кончив, не отстраняется - руки, сжимавшие запястья, нежно обнимают за плечи. Прижав лицо к спине Гарри, он все еще шепчет:
- Пожалуйста, прогони их...
Когда шепот стихает, Гарри понимает, что крестный уснул. И сон его спокоен.
Гарри уверен в этом, ведь он всю эту ночь не спал. Ни разу не сомкнул век. Он не решается пошевелиться.
Сириус просыпается на рассвете. К тому времени слезы Гарри давно высохли, хотя он все еще шмыгает носом. Физическая боль уже не такая резкая и острая, как ночью.
Он слышит, как Сириус шепчет: "Что...", и чувствует, как напрягается тело крестного, когда он шепчет: "Гарри?"
Сириус с криком подхватывается, и все волоски на Гаррином теле становятся дыбом, будто от сквозняка, когда крик крестного переходит в вой, а тело на нем перемещается и переменяется. Крестный спрыгивает на пол уже в своей анимагической форме, выскакивает из комнаты, тихо скуля, и, круша все на своем пути, мчится вниз. Гарри слышит, как захлопываются двери внизу, и скуление растворяется в предрассветной мгле.
Еще долго он не пытается встать.
Сириус не возвращается. Гарри пытается что-то делать, стирает простыни и пижаму после вчерашней ночи. Ему кажется, что этого недостаточно, и он накладывает на них Чистящее заклятие.
То же заклятие он дважды накладывает на себя. Чистящее заклятие на все тело щиплет. Кажется, это единственное, что он чувствует за день.
Сириус не возвращается. На закате Гарри пытается что-то съесть.
В полночь, когда усталость в конце концов пробивает брешь в оцепенении, Гарри идет спать. Он не спал сутки. Он идет в свою спальню и ложится в свою кровать, потому что это то, что он привык делать, когда устает.
Ему кажется, что он подхватывается от первого же шага. Но, скорее всего, усталость все же взяла верх, и он проснулся только от звука своего имени у самого уха:
- Гарри...
Сириус стоит у его кровати.
Гарри резко садится. Не так быстро, как двигается Сириус, и вот он уже прижат к груди крестного, а тот всхлипывает на его плече.
Гарри не может сказать, что это его успокоило, но, собираясь с мыслями, он все же разрешает крестному обнимать себя. Он боится, что Сириус так и будет всхлипывать и всхлипывать, пока он, Гарри, не выдавит из себя "Я знаю, что это был не ты", или "Ты не виноват", или "Все будет хорошо..."
Но потом Сириус говорит: "Я слышу их..."
Гарри снова замирает.
- Каждую ночь я слышу их, во сне, Гарри - они говорят, что я убийца, что это я виноват во всем...
Комок в Гаррином горле не дает ему дышать, и он начинает задыхаться.
- И они повторяют, снова и снова, что Лили и Джеймс ненавидят меня... я не могу уснуть...
Сириус не помнит прошедшей ночи.
Гарри пытается вырваться из его объятий, но они только сжимаются. Сириус держит плечи Гарри и начинает разворачивать его.
- Сириус, не надо!
Его бросают на кровать так сильно, что он почти разбивает подбородок, несмотря на подушку и матрас. И он плачет в них, не в силах заглушить сириусово бормотание: "Помоги мне, Гарри, помоги мне, прошу тебя..."
- Нет...
Он был прав. Если сопротивляться, Сириус только крепче прижмет его к кровати. На мольбы он не обратит никакого внимания.
Поэтому он перестает сопротивляться. Почти перестает умолять.
Не может перестать плакать.
Но в любом случае это лучше, чем, в дополнение ко всему, еще и чувствовать, как сжимается хватка Сириуса.
Следующее утро во многом похоже на предыдущее, с той лишь разницей, что Сириус превращается в собаку, только кубарем скатившись в прихожую. Гарри знает, что они не застряли в какой-то временной ловушке - это было бы слишком просто.
В своей анимагической форме Сириус избавляется от воспоминаний о том, что он сделал; он бегает вокруг дома, пока воспоминания не сотрутся настолько, чтобы он смог выдержать превращение в человека.
А после этого изможденная человеческая форма засыпает. И ей снятся сны.
Гарри ложится спать в том же свитере. Просто по привычке. Днем он снова выстирал его и применил очередное Чистящее заклятие.
Он видит, что старому свитеру это не идет на пользу. Если так будет продолжаться и дальше, надпись "Гриффиндор" совсем сотрется. Поэтому лучше не надевать его.
От этой мысли у него начинается настоящая истерика, и он долго плачет, прислонившись спиной к стене прачечной.
Сириуса опять не было целый день.
Той ночью, когда Сириус снова открывает дверь, он делает вид, что спит.
Не помогает. Сириус трясет его. Трясет сильно. Когда Гарри прекращает свою игру, Сириус начинает говорить. И все повторяется. Что бы Гарри ни сделал или ни сказал, это не изменит последующего хода событий.
Он нуждается в помощи.
"...ты так похож на него, Гарри... скажи, что Джеймс не винит меня, что голоса лгут, помоги мне, Гарри..."
У кого он может просить о помощи?
Он всегда писал Сириусу; никому больше.
- Гарри... о Боже, что же я... нееет...
Ничто не может помешать ему трансформироваться и сбежать. Ничто.
Он мог бы ударить его Оглушающим заклятием, когда Сириус придет снова. Но что сделает крестный, когда придет в себя?
Может ли все стать... хуже? Видит ли оглушенный сны?
Гарри знает, что в Министерстве есть отдел, занимающийся такими случаями. Он не должен рассказывать все - достаточно сообщить, что Сириус... не в порядке.
Гарри переедет, и будет жить в другом доме.
А что будет с Сириусом?
Переселение в другую комнату ничего не изменит. Сириусу нужна не спальня.
Они узнают.
Это все равно, что все время слышать шипение дементоров, живущих в твоей голове.
Они допросят тебя, и допросят Сириуса. И они УЗНАЮТ.
И тогда Сириус снова попадет в Азкабан.
Спустя семнадцать дней и ночей, Гарри убегает.
Он берет все деньги, какие находит в доме. Только магические. Немного. Маггловских денег ему найти не удается.
Больше он не берет ничего. Подросток с чемоданом привлек бы слишком много внимания.
Недостаток его плана, если это вообще можно назвать планом, в том, что он бежит от, не задумываясь над тем, куда. Но, учитывая сложившиеся обстоятельства, его вряд ли можно в этом винить.
У него еще нет разрешения на Аппарирование, поэтому Порошком Флу он переносится в Косой переулок. На ступенях Гринготтского банка, едва коснувшись дверной ручки, он замирает.
А почему это мистер Гарри Поттер снимает деньги со своего счета без разрешения опекуна?
Ой. Да. Мой... мой крестный заболел/лежит в больнице/занят/уехал по делам/отдыхает в Брайтоне/на Бермудах/во Франции/в Дикой Черной Африке.
Гмм... Странно. К сожалению, мы не сможем провести эту операцию, пока не свяжемся с ним. Вы можете немного подождать, мистер Поттер?
Рука Гарри опускается, и он спускается с Гринготтских ступеней.
Он бродит по Косому переулку, прикидывая, сколько у него денег и куда он может пойти.
Он может поехать в Нору. Рон сейчас там, а миссис Визли всегда рада похлопотать над ним.
Гарри, я так рада... мой милый мальчик, ты так похудел! Ты что, не ел? Артур, ты только посмотри на него... Гарри, дорогой, что случилось? Ты ужасно выглядишь... что с тобой?
Нет. Не в Нору.
Гермиона...
К Гермионе - это будет еще хуже. Она поймет все с первого взгляда. Он не знает, как, но он уверен в этом так же, как в том, что его зовут Гарри Поттер - она все поймет.
Он проходит мимо "Дырявого Котла". У него хватит денег провести там несколько ночей.
Да вы только посмотрите, кто к нам пришел! Это же Гарри Поттер - так же точно, как и то, что у моей тетки фланельные панталоны. Смотрите все - Мальчик, Который Выжил снова нанес нам летний визит!
Он идет дальше.
Конечно, его палочка при нем. Он даже зубы чистит, держа палочку под рукой. Но он все еще несовершеннолетний.
Они следят за нелегальным использованием магии.
Кто-то выходит из "Лучшего Квиддичного Инвентаря", зажав под мышкой длинный сверток, который может быть только метлой. Гарри мысленно проклинает себя. Он мог взять свою метлу. Он должен был взять свою метлу.
И куда бы он на ней полетел?
Чтобы не врезаться в человека со свертком, Гарри резко сворачивает в сторону.
Он понимает, куда попал, только спустя несколько минут. Он был там только один раз.
Аллея Ноктюрн.
Да... Это лучше, чем бесцельно бродить прямо по Косому переулку. (Он сам понимает, что случайно скаламбурил, но это не вызывает веселости). Здесь никто не пытается встретиться с тобой глазами. Здесь почти нет шансов наткнуться на кого-то из знакомых.
Остаток дня он шляется по этому переулку. Никаких других планов ему в голову не приходит. С приближением вечера, Гарри задумывается, не остановить ли ему Рыцарский автобус - в конце концов, там можно спокойно провести ночь. Но что, если Стен Шанпайк все еще работает там кондуктором? Стен сразу же узнает его.
И куда он его доставит?
Сгущаются сумерки. В полумраке аллея Ноктюрн выглядит еще более зловещей. Гарри уже час сидит, понурив голову, на пороге закрытого магазина. Он почти решился попытать счастья с Рыцарским Автобусом и Норой, когда кто-то толкнул его ногой в бедро - слишком осторожно, чтобы это можно было назвать пинком.
Гарри поднимает глаза. На него смотрит - нет, его вызывающе изучает - тощий, еще худее него, мальчишка. Ровесник Гарри, если не младше, растрепанный, белобрысый, ремень штанов - на расстоянии доброй ладони от нижнего края рубашки.
- Ты сидишь на моем месте, - говорит мальчик.
Гарри смотрит на него. Слишком поздно он понимает, что если не хочет конфликта - если не хочет драки - то надо двигаться, а не рассуждать.
- Ты не из ребят Джека. Я знаю всех его прикормышей, а тебя - нет, следовательно, ты - не из них, и это - не твое место. Вали отсюда!
Гарри бормочет "извини" и собирается подниматься. Но прежде чем ему это удается, мальчишка склоняется над ним и вскрикивает: "Эй!"
Гарри понимает, на что тот смотрит. Слишком часто такое повторялось. Глаза мальчишки останавливаются на Гаррином лбу.
Это именно того, чего он так боялся.
Но реакция мальчишки оказывается неожиданной. Он говорит не стандартное "Это же Гарри Поттер", а...
- Слушай, а неплохая ведь мысля. Старина Джек до такого не додумался...
Пронесло?
Лицо мальчишки не смягчается, ему просто не знакомо такое выражение, но все же вызов отступает куда-то вглубь глаз.
- Тебе есть куда идти?
Гарри просто смотрит на него.
- То есть, на ночевку. Голодный?
Гарри не глупец. Он просто потерял единственного родного человека, и сейчас слишком измучен и устал от боли, чтобы бояться. Но он понимает, что происходит. Он понимает, чем занимаются вышеупомянутый Джек и этот мальчишка. Он понимает, что означает предложение еды и крова.
Нет, ему не так уж нужен кров.
Он может бежать, пока усталость не свалит его с ног. Не голод, у него еще остались деньги, пока что это не проблема. Он может найти другой порог, не на аллее Ноктюрн, с которого его не прогонит мальчик-проститутка.
Он может поступать так, пока его не остановит патруль.
И заберет куда-то.
И начнет задавать вопросы.
- Гарри Поттер, почему вы сбежали из дому?
- Какие проблемы?
- Что именно он вам сделал?
Одного слово вертится в Гарриной голове, всплывая снова и снова.
Азкабан.
Он кивает мальчишке.
- Да.
Мальчишку зовут Кристиан, и Джекинтор действительно заинтересовался Гарриным шрамом. Джекинтор уверен, что Гарри придумал умный ход.
-...привлечь внимание клиента, это очень хорошо. Многие захотят немного повеселиться с Мальчиком, Который Выжил. Ты даже похож на него, немного - с этими твоими волосами... Думаю, ты далеко пойдешь, ...
Гарри понимает, что Джекинтор молчит, потому что ждет, пока он назовет свое имя.
- Тревор.
Невиллова лягушка. Ему кажется, что это самое подходящее имя.
Как оказалось, не имеет значения, какое имя он выберет. Никто, кроме Джека и его мальчиков, имени не узнает.
Тем более, никто из клиентов.
Они... не так плохи, как Гарри мог подумать.
Продавать свое тело на аллее Ноктюрн - это вовсе не тот ад, который Гарри представил бы себе несколько дней назад. Место работы - не бордель, а несколько переулков; темные подворотни становятся молчаливыми свидетелями всех половых актов, какие только можно себе вообразить при участии мальчика-подростка.
Он не соглашается на предложение тех, кто приглашает его в дом или за границы аллеи Ноктюрн. Джек предупредил его, что в таком случае слишком высока вероятность того, что клиенту нужен не быстрый секс, а органы для нелегальной Темной Магии.
Девяноста процентам покупателей нужен только его рот.
Остальные, которые хотят большего и не прочь получить это в темном подъезде, также и платят больше.
Джеку это нравится. Постепенно Гарри, оценивая то, что он успел узнать, и то, что рассказывают другие мальчики о своих предыдущих работодателях, начинает понимать, что Джек лучше большинства сутенеров, хотя личного опыта для сравнения у Гарри нет.
Джек ни разу не прикоснулся ни к одному из мальчиков. Комнаты, которые они занимают днем, не кишат клопами, и, хотя в них и нет кроватей, из одеял на полу можно устроить весьма удобное ложе. Еды хватает, но Гарри, к сожалению, принадлежит к тем подросткам, которые могут съесть больше, чем весят сами, и остаться тощими, как палка. Наверное, он быстро растет, и поэтому у него все время сосет под ложечкой. Все карманные деньги, которые дает ему Джек, Гарри тратит на еду - все равно какую, лишь бы подешевле да посытнее. Хотя Джеку нравится гаррина худоба. Он говорит, что Гарри так выглядит еще моложе.
Гарри изучает свое ремесло. Он уже знает, как нужно стоять, чтобы казаться одновременно равнодушным и доступным. Как привлечь внимание тех, кто ищет услуги подобного рода.
Кристиан объясняет ему, как добиться успеха. Кристиан - маленький обидчивый хорек. Он напорист, он вжимает живот, чтобы почти касаться выпирающим лобком прохожего. Он говорит, что Гарри идет выражение маленького потерянного мальчика; он должен запомнить то выражение, молящее пригласить в дом и обогреть, которое было в его глазах во время их первой встречи.
У Гарри появляется бесценный опыт. Все больше времени ночью он проводит, не слоняясь вдоль закрытых лавок, а в тех самых темных переулках. С девяноста процентами.
С десятью он просто прижимает лицо и ладони к холодным стенам и благословляет камень за то, что он ничем не похож на подушку под лицом.
Он может уйти. В любую ночь или в любой день он может покинуть аллею Ноктюрн. Ничто не держит его - ни решетки, ни угрозы Джека.
Джек никому не угрожает. Никогда. Это лишнее. Гарри и остальные мальчики остаются там, потому что им больше некуда идти. Потому что они скрываются.
Потому что есть вещи и похуже аллеи Ноктюрн.
Одной ночью, или, вернее, еще поздним вечером, покупатель, выходящий из открытой лавки, задевает Гаррино плечо.
Гарри не носит очки. Еще в самом начале он решил, что это слишком опасно. Джеку нравилась игра в Мальчика, Который Выжил, и он приказал носить их. Поэтому сейчас Гарри просто снимает их вечером и надевает снова перед возвращением к Джеку.
Поэтому фигура в сумерках кажется расплывчатой. Да еще капюшон мантии закрывает лицо. Гарри даже не уверен, мужчина ли этот поздний прохожий, хотя высота и осанка все же свидетельствуют в пользу этого.
А Гарри знает, как превратить случайное касание плечами в деловое предложение.
- Извините, сэр, - говорит он, и поднимает руку, будто хочет стереть воображаемую грязь, оставшуюся на рукаве прохожего после прикосновения. В дюйме от рукава удерживает свою руку. - Я могу помочь вам чем-то?
Мужчина отстраняется. "Нет, - думает Гарри, - этот сегодня не клиент".
А потом мужчина оборачивается и из-под капюшона смотрит на Гарри. И замирает.
И скидывает капюшон.
Несмотря на темноту, Гарри узнает эти волосы.
Каждый день он видит их в Хогвартсе. Расплывчатое белесое пятно за Слизеринским столом. В кабинете зелий они сияют над презрительной усмешкой. Развеваются на ветру во время бешеной погони за снитчем.
Но волосы мужчины длиннее, чем у Драко.
"Я без очков, я похудел, - судорожно думает Гарри, - я вырос, я ужасно выгляжу, он просто не может узнать меня..."
Хозяин дал Добби носок.
Из-за тебя я потерял своего слугу, мальчишка!
Гарри разворачивается и бросается наутек.
Кое-что Люциус Малфой может найти только на аллее Ноктюрн.
Шлюхи, правда, к этой категории не принадлежат.
Не то чтобы он не пользовался услугами проституток - нет, он пользовался. Но шлюха, удостоенная внимания Люциуса Малфоя, должна быть такого класса, чтобы считать оскорбительным для себя ответить пощечиной на это слово. Она засмеется вам в лицо, но при этом вы навсегда потеряете возможность купить ласки не только в этом доме, но и у всех его конкурентов равного класса. Эти мужчины и женщины во многом сходны с куртизанками прошлых веков, и назвать их другим словом не поворачивается язык.
Большинство из них - дети с лучшим образованием из лучших семей; магические школы Шимоники, в Японии, и Абрамагир, в Сирии, выпускают достаточно много волшебников, во всех уголках мира зарабатывающих себе на жизнь именно этим.
За такое удовольствие Люциус Малфой готов платить.
Он скорее отобедает на грязных плитах аллеи, чем снимет здесь дешевого мальчика-проститутку.
Но когда он видит лицо этого уличного крысенка, мусолящего его рукав в попытке склонить к маленькому минетику, язвительное замечание, уже готовое сорваться с языка, исчезает.
Нет. Это невозможно.
Мальчишка ведь живет со своим крестным, уже два года. Возможно, был пересмотр приговора, и плакало трогательное единение этих псевдородственников? Но не мог же он пропустить таких известий, в самом деле.
Глаза мальчишки расширяются, и он бросается бежать.
И это решает все.
Он знает, как можно убедиться. Выхватить палочку - вопрос секунды.
- Акцио Гарри Поттер!
Мальчишка летит к нему по идеально прямой траектории, как снаряд, и мешком валится у его ног.
- Какой причудливый поворот сюжета!
Люциус Малфой поднимает Гарри за шкирку, как нашкодившего котенка.
- Могу ли я спросить, как Гарри Поттер докатился до... проклятье... древнейшей профессии? - Эта ситуация слишком неправдоподобна, чтобы казаться ему забавной.
- Отпустите меня.
- И не подумаю.
- Это вас не касается! Отпустите! - Гарри пытается лягнуть его, но Люциус слишком крепко держит его воротник, не давая развернуться, и Гарри начинает опасаться, что эта сценка привлечет внимание прохожих.
А Люциусу становится весело. Ужасно весело. Мальчишка даже не пытается ничего отрицать. Ночной кошмар Вольдеморта, маленький герой магического мира - продает себя на аллее Ноктюрн! Что бы ни было тому причиной, лучшей мести не придумал бы и сам Люциус.
- А что же случилось с состоянием, которое оставили твои родители? Неужели растратил все на сладости и метлы последних моделей? Ищешь альтернативный источник доходов? Не думаю, что тебе много достанется после того, как сутенер заберет свою долю.
- Черт, да отпустите вы меня!
Люциус замечает, что мальчик боится не его, а, скорее, окружающих - его глаза почти панически скользят по лицам нескольких поздних прохожих, переходящих улицу. Итак, он скрывается от властей. Интересно...
- Я действительно думаю, что тебе лучше вернуться домой, мальчик. Сомневаюсь, что ты так отчаянно нуждаешься в деньгах.
- Я не могу вернуться. Отпустите, - упрямо повторяет мальчик.
- Да? Тогда, наверно, мне надо позаботиться о нравственности этого места и избавить его от твоего ничтожества, мой строптивый Гарри. Кажется, я видел отряд Надзирателей за Соблюдением Законов Магического Сообщества за...
- НЕТ!!! - Гарри извернулся, и Люциус почти изумился, увидев его глаза. Но они не шли ни в какое сравнение с тем, что мальчишка выкрикнул ему в лицо. - НЕТ!!! Возм... о Боже, Люциус, му*ак, да сдай меня Вольдеморту… Брось в меня Аваду, прямо здесь! Закрой меня в пыточной комнате своего затраханного Имения - мне ***! Да хоть все это вместе взятое, но НЕ...
Но не сдавай меня Надзирателям. Люциус слышит это так отчетливо, будто Гарри не остановился.
Что же мальчишка натворил?
- Почему ты не можешь просто вернуться домой?
И он снова не готов встретиться с эти взглядом.
- Я не могу.
Люциус понимает, что это не обычный побег, вызванный подростковым упрямством. Он знал это с самого начала. Но знал также, и что это не настолько запущено, как... в общем, вряд ли в кухне на полу в луже крови коченеет труп крестного - результат зашедшего слишком далеко спора на тему "Ты мне не хозяин". Нет, мальчишка боится не за себя. Не пытается скрыть что-то, что сам натворил. Это видно в огромных зеленых глазах, которые не могут скрыть ни малейшей мысли.
И тогда Люциус понимает все.
Он смотрит на мальчишку.
Нет... это невозможно. Только не с Мальчиком, Который Выжил. Это слишком... грязно, или подло? Такого просто не могло случиться…
И тут он вспоминает, где они. И чем занимается Гарри.
"Блеск, - думает он. - И что же я должен предпринять?"
Когда глубинный анализ ситуации угрожал затянуться надолго, Люциус становился человеком действия.
Он вздыхает.
- Хорошо. Тогда - пыточная комната Имения. Аппарэйт!
- Где ты, говоришь, нашел его?
Люциус еще раз повторяет свои слова сыну, который недоверчиво таращится на него из камина; повторяет, на сей раз, менее завуалированно.
- На аллее Ноктюрн, где он продавал свою задницу в темных подворотнях.
- Почему?
- Потому что этот так сказать опекун, Сириус Блэк, трахал своего собственного крестника.
- Он... сказал тебе это?
Зрачки Люциуса расширились.
- В этом не было необходимости. Это просто было на нем, как грязь тех улиц. Что еще могло быть настолько страшным, чтобы он пошел на такое? То, как он сказал, что не может вернуться домой... да. Я был там, и я видел его глаза. А потом я сказал ему кое-что, и он не смог возразить.
- Значит... не взаимность?
- Не взаимность. Мальчик не мог этого терпеть, но ему было не к кому пойти. Боялся, что его крестного снова арестуют.
- Кому-то явно не хватало очков для Внутреннего Глаза, если он не смог понять, что человек, десять лет просидевший в Азкабане - НЕ лучшая кандидатура на опекуна мальчику, столько же времени просидевшему закрытым в чулане!
- Да, в общем.
Во время воцарившейся тишины оба думают об одном и том же. Озвучивать эту мысль - лишнее. Спустя некоторое время Драко говорит:
- Мне вернуться?
Люциус удивленно поднимает бровь:
- Ты с ним дружишь?
- Никогда, - ворчит тот. - Просто, я подумал... если понадобится помощь...
- Нет. Он посмотрит на тебя и решит, что два Малфоя в одном доме - это слишком. Оставайся в Швейцарии. Я просто должен был предупредить тебя, что он здесь - рано или поздно пойдут слухи, и ты должен знать правду. Если, конечно, ты не начнешь ею делиться со всеми.
- Не дурак.
- Тебе семнадцать.
- О, туше. Хорошо, я понял, я знаю, хранить в строжайшей тайне, не выдавать даже под страхом смерти.
- Ты путаешь меня с другим длинноволосым магом. Дай знать, если что-то услышишь. - Люциус берет со стола кипу каких-то бумаг.
- Ага. Как долго ты собираешься держать его у нас?
И снова - молчание, во время которого оба знают, о чем думает другой; на сей раз - короткое.
- Не знаю.
Драко пробурчал что-то нечленораздельное.
- Я дам тебе знать, если... что-то изменится.
- Можешь послать письмо Астартой. Она уже привыкла к этим горам.
- Хорошо.
Драко кивает и исчезает.
Люциус переводит взгляд на документ, который он сжимает в руке. Спустя минуту он бросает в камин еще одну пригоршню порошка.
На этот раз в камине появляется ухоженное, гладко выбритое лицо; пухлые щеки неоспоримо свидетельствуют о сидячем образе жизни.
- Сэндлфорд, я хотел бы попросить вас об одной услуге.
Направляясь в гостевое крыло, он еще раз прокручивает в голове фразы, которые так и не прозвучали в их разговоре с сыном.
Это жалкое зрелище. Сломленный маленький Гарри Поттер и тоже сломленный, обиженный всеми Сириус Блэк, пойманный на чем-то столь низком, что такого не ожидали даже от него.
Не инцест. И он, и Драко понимают, что дело не в этом. У Люциуса Малфоя нет по этому поводу никаких предубеждений, ведь, в конце концов, он Малфой. Его первым любовником был его отец.
Но это была просьба самого Люциуса - в конце концов, его отец был весьма импозантным мужчиной и всегда заботился о благе сына. Кого другого мог бы выбрать Люциус для своего первого сексуального опыта?
Драко прекрасен. Но он не просил ни о чем подобном. И если не попросит, Люциус не нарушит негласного уговора, ставящего благо сына превыше всего.
И он знает, что Драко понимает это.
Поэтому оба не принимают того, что сделал Блэк с Поттером.
Не потому, что они заботятся о мальчишке. Но это уже другой вопрос.
Слухи о пребывании Поттера в Имении скоро дойдут до Того, Кого Нельзя Называть. Иными словами, до Затраханного Капитана Ахаба, как называет его сам Люциус.
Это казалось таким важным - много лет назад. Истребить бесполезных магглов. Показать грязнокровкам их место.
Они готовы были отдать жизнь за это.
Но с самого Его возвращения, изо дня в день одно и то же - "Достаньте мне этого Поттера", "Поймайте для меня этого Поттера".
Это скучно.
Люциус знает, что Вольдеморт ожидает от него немедленной доставки мальчишки на дом. Это было бы лучше для всех по целому ряду причин. Во-первых, то маленькое обстоятельство, что в случае неповиновения Вольдеморт его убьет. Во-вторых, когда Лорд в конце концов уничтожит мальчишку, можно будет приступить к плетению хитрых планов завоевания мира.
Но Люциус отнюдь не уверен, что все так гладко. Скорее всего, убив Поттера, следующие десять лет Вольдеморт будет злорадствовать и превозносить свой ум перед всеми, кто согласится слушать. А следующие десять лет он будет все глубже погружаться в хандру, ведь со смертью Поттера исчезнет любимая игрушка. О, Люциус очень живо представляет себе это.
Еще вчера Люциус, изловив Поттера, как и любой порядочный Упивающийся Смертью, отдал бы его Лорду, правда, не со словами "Посмотрите, кого я Вам привел, Хозяин", а скорее "На тебе твоего Поттера, и ЗАЕ*ИСЬ, старый козел".
Сегодня же ему кажется, что отдать Вольдеморту этого бедолагу, торгующего собой, лишь бы уберечь своего крестного от властей, - не подобает носителю доброго имени Малфоев.
Вольдеморт будет очень недоволен.
Впрочем, Вольдеморт может поцеловать свой аристократический бледный зад.
- Слишком... шикарно для пыточной комнаты, вам так не кажется?
Мальчик не улыбается, даже пытаясь шутить. Он выглядит испуганным. Мантия, которую для него подобрали домашние эльфы, великовата, и в ней он, со все еще мокрой головой, выглядит младше своих лет.
Но все же - выглядит лучше.
- Просто старая сейчас закрыта на ремонт. Переночуешь пока в запасной, хорошо? Кровать складывается и начинает душить спящего ровно в полночь.
Поттер бросает быстрый взгляд на кровать, будто уверен, что Люциус шутит, но все же не может удержаться.
Люциус небезосновательно полагает, что Гарри еще не бывал в таких шикарных комнатах. А это - даже не лучшая из гостевых. И довольно уютная.
Хотя сейчас мальчик выглядит так, будто предпочел бы пыточную. Во всяком случае, тогда окончилось бы это напряженное ожидание.
Мальчик сглотнул:
- Что... что вы собираетесь со мной сделать?
Написать в Министерство о твоем побеге. Запихнуть в духовку и запечь в пирог. Сломить и посвятить в Упивающиеся. Сорвать с тебя эту мантию и изнасиловать. Сдать моему хозяину. Нацепить тебе на голову тюрбан и оформить своим мальчиком для битья.
Но он просто говорит:
- Ты остаешься здесь.
- На сколько? Кому вы сказали, что я здесь? Вы ведь не рассказали им о...
- В обратном порядке, Поттер: в-третьих, я не рассказал властям о твоей... деятельности. Ни где я нашел тебя, ни чем ты занимался. Ни почему ты сбежал из дому. И я знаю, что ты знаешь, почему.
Глаза Гарри за круглыми очками широко распахиваются, а рот сжимается.
"Он кончал на твою ногу в собачьей форме, или все же был в человеческом облике, когда пытался взгромоздиться на тебя?" - спросил Люциус.
И мальчишка не зашипел на него, не начал ничего отрицать, не обозвал его старым извращенцем. Люциус не думал, что можно услышать такой звук от ребенка старше пяти.
- Во-вторых, я поговорил с одним человеком из Министерства. Моим поверенным. И я рассказал Драко - получилось бы довольно неловко, если бы он вернулся, и неожиданно застал тут тебя, не находишь? Он отдыхает в Швейцарии. И во-первых - да. Возможно, навсегда.
Некоторое время Поттер молча пытается соотнести ответы с вопросами.
- Что вы хотели этим сказать?
- Это значит, что мне доверили временную опеку.
- Как?!!
Люциус бросает на него самый строгий взгляд.
- На том простом основании, что мы родственники.
- Но мы не родственники!
О, это уже интересно - огонь мальчишки совсем не угас, как показалось Люциусу вначале.
- Напротив, между любыми двумя магическими семьями, кроме магглорожденных, можно найти родственные связи. Нужно только внимательно поискать, но мой поверенный Сэндлфорд в этом специалист. Завтра мы узнаем, что ты племянник третьей жены внука моей троюродной тетки, или что-то в этом роде.
- Зачем вам опекунство?
- О, не потому, что твой крестный не исполнял своих обязанностей. Ты что, хочешь, чтобы я начал выспрашивать у тебя все детали? Сколько раз, сколько поз?
Мальчишка выдает еще один такой звук и делает шаг назад, закрывая лицо руками.
Проклятье.
Люциус злится на себя. И что он этим, спрашивается, хотел доказать?
Уже спокойнее он говорит:
- Министерство и большинство магического мира согласятся, что родственнику Малфоев, каким бы отдаленным он ни был, лучше жить здесь, в роскоши - конечно, если глава рода не возражает. И если этого никто не оспорит. Судя по тому, что мне известно, Сириус Блэк не решится оспаривать этого.
Гарри опускает руки и закусывает губу.
- Следуя вашей логике, я могу доказать, что Сириус тоже мой родственник, - огрызается он.
Люциус не сорвется, не позволит себе этой маленькой роскоши.
- Что за глупые выдумки? Когда же ты прекратишь валять дурака... Я могу отказаться от опекунства в любую минуту, хотя так я защищаю тебя от властей. Я думал, ты именно этого хотел.
Мальчик не отвечает. Люциус поражается, насколько он не похож на Драко, хотя они ровесники, и оба обладают очень сильной волей. Драко был бы зол или, во всяком случае, недоволен, если бы кто-то решился его поправить. Поттер, напротив, столкнувшись с непонятной ему логикой, остался безучастным.
Все, хватит.
- Домашние эльфы принесут тебе еду. Они могут принести тебе почти все, что ты захочешь. Постарайся не бродить по имению без их сопровождения.
Уже ночь, а Поттер все еще в Имении. В гостевой комнате, а не в пыточной.
Что же сказать Темному Лорду?
Почему он должен задаваться такими вопросами?
Сорвать с тебя эту мантию и изнасиловать.
Да, эта мысль приходила ему в голову.
Черт подери.
Он вспоминает, что графин коньяка в его комнате почти полон.
Великолепно.
Он просыпается. Шмяк!
Шмяк!
Он знает, что это за звук. Домашний эльф бьется головой об стенку.
- Плохая Твиззл! Твиззл - дрянной домашний эльф, хозяин Люциус!
Шмяк!
Черт, черт, черт...
- Что случилось? - бормочет он, еще как следует не проснувшись.
- Твиззл не уследила за гостем, хотя хозяин приказывал, Твиззл не видела, как он вышел из комнаты! И сейчас...
Люциус окончательно просыпается.
- Где Поттер сейчас, Твиззл?
Шмяк!
- Входная ловушка перед вашим кабинетом, хозяин Люциус!
Все значительно лучше, чем показалось домовому эльфу.
Запретные комнаты имения охраняются не замками, и не табличками "Вход воспрещен". Перед каждой есть Входная ловушка. Непрошеный гость просто натыкается на стену - стену перед носом и за спиной, голую, без дверей, и остается зажатым в этой клетке, пока хозяин дома не выпустит его.
Люциус подходит к двери кабинета, подсвечивая себе Люмосом. Ему кажется, что из-за нее доносятся какие-то звуки: приглушенный голос, повторяющий "Ора... мора..." Голос перемежается всхлипами.
"Алохомора", - понимает он. Поскольку внутри ловушки нет двери, это не сработает.
- Либерера, - говорит он, сжимая дверную ручку.
Дверь открывается.
Сначала Люциус ничего не видит. Потом он опускает глаза.
Поттер сидит на полу, спиной прижавшись к стене Входной ловушки, сжимая в руках свою палочку. Он как раз начал очередное Алохомора. Он плачет - наверное, уже некоторое время. Слезы и сопли размазаны по всему лицу, а на тыльной стороне рукавов все той же великоватой мантии видны четкие темные пятна.
Он вытирает нос рукавом, щурясь от резкого света. Люциус слышит, как вздох замирает в его легких.
Столько же времени просидевший в закрытом чулане.
- Разве я забыл посоветовать никуда не ходить без сопровождения?
Мальчик не отвечает. Снова вытирает нос.
- Вставай, Поттер.
Он не двигается. Только отворачивается.
С тяжелым вздохом (надобылосдатьегоВольдемортукакжеябылправ), Люциус склоняется и протягивает ему руку.
- Вставай, или я вынужден буду применить к тебе Мобиликорпус. И не думай, что я этого не сделаю.
Спустя несколько секунд Поттер все же касается протянутой Люциусом руки и позволяет поднять себя. Люциус пользуется моментом и поднимает мальчишку на ноги.
Тот не отпускает его руку. Он дрожит.
Люциус ведет его назад в гостевую комнату. Твиззл со всхлипами семенит за ними, правда, уже не пытаясь раскроить себе череп. А Поттер уже не плачет.
В дверях Люциус хочет повторить предупреждение о сопровождении домашнего эльфа, но не делает этого. Поттеру все равно не интересны места, куда он может попасть. Только те, куда нельзя.
Поэтому он говорит:
- Попытайся заснуть. Если завтра будешь так же упорствовать в своем нежелании беспокоить домовых эльфов, я сам покажу тебе дом. И выходы из него.
Мальчик внимательно смотрит на него, и во взгляде отчетливо читается "Он что, всерьез собирается тратить время и играть в экскурсовода? Точно, рехнулся".
Возможно, он прав.
Люциус не подает виду, как он горд имением, а Гарри не подает виду, как он впечатлен. Это - не историческая экскурсия, просто краткое пособие по ориентированию. Люциус надеется, что к ее концу Гарри усвоит, чем тут можно занять себя, и что имение можно покинуть в любую минуту. Люциус знает, что Поттер расшибется о решетки клетки, если не показать ему, что дверь открыта.
Но он надеется, что Поттер решит остаться, хотя бы на некоторое время.
Потому что если он сбежит, Люциусу придется вернуть его. Причем это даже будет отвечать требованиям закона. Он надеется, что Поттер также понимает это.
Когда они делают полный круг и снова выходят к гостевой комнате, мальчик поспешно юркает за дверь. Люциус не препятствует ему.
Вечером он получает сову от Сэндлфорда. К его огромному удивлению, Поттер оказывается его братом в седьмом колене. Линия, что нисколько не удивительно, ведется от его - их - внучатой тетушки Жанны-Мари, которая пережила троих мужей и в семьдесят восемь лет вышла замуж за девятнадцатилетнего конюха. Впрочем, если бы она вышла замуж за маггла, скандал был бы громче. Люциусу старушка всегда нравилась.
В тот вечер он получает еще одно сообщение. От МакНейра. Лично.
- Это правда?
- Что - правда?
Обрамленное языками пламени лицо МакНейра выглядит раздраженным:
- Не паясничай, Люциус. Мальчишка у тебя?
Люциус знает, что скрывать что-либо бесполезно:
- Да.
- И что ты собираешься сделать, сюрприз? Слухи скоро дойдут и до него, и ему будет оч-чень интересно, почему ты не выдал мальчишку сразу.
Я не могу ответить на вопрос, если сам не знаю ответа.
- Я пока что не могу отдать его. Он владеет нужной информацией.
- Какой информацией?
- Он... подозрительно упрямится. Подозреваю, что он знает о местопребывании Вольдеморта. Я должен узнать, откуда он узнал об этом, и кто еще знает.
- И ты не может выведать это у мальчика-недоучки? Люциус, здесь же даже Веритасерум не нужен.
- Ты забываешь, кто это, - и он делает паузу, давая МакНейру время вспомнить. - Ты сам видел, как он противостоит Империо. Возможно, он так же противостоит и Веритасеруму. Я пытаюсь найти другие методы, а это требует некоторого времени.
- А если Хозяин против?
- Тогда он может придти и сказать это лично. До свидания, Вальден.
Люциус удивлен своему равнодушию. Он не испуган. Даже если Вольдеморт явится сюда собственной персоной, Люциус сможет на ходу сочинить дьявольский план очень в духе Темного Лорда. "Я доставлю его вам сломленным, и он полностью поймет, как подло предал тех, кого он любил".
И Вольдеморт на это купится. Что еще раз доказывает абсурдность всей этой затеи с завоеванием мира.
От домашних эльфов Люциус узнает, что до конца дня Поттер не покидает комнаты.
И следующего дня.
И следующего за ним.
Они уверяют его, что мальчик ест. Немного. И спит.
И не строит смертельных ловушек за порогом своей комнаты.
Еще через день Люциус застает Поттера там, где меньше всего ожидал его увидеть.
Весь в черном и сером, одетый так тепло, что остается только удивляться, как он еще не истек потом, Гарри стоит перед одним из библиотечных шкафов, зажав под мышкой две книги и осторожно вытаскивая третью.
Он подпрыгивает, увидев Люциуса.
- Я... вы сказали...
Люциус кивает.
- Конечно. Только попытайся ничего на них не разлить.
Он удивлен, что Поттер пошел именно в библиотеку. Он был уверен, что мальчик первым делом пойдет в бильярдную, или в конюшни. Судя по тому, что ему рассказал Драко, мальчик не слишком прилежный ученик.
Но в любом случае, он вышел из комнаты. И не выглядит жалким или испуганным, хотя и ежится под испытующим взглядом Люциуса.
Люциус разворачивается, чтобы идти, но оборачивается назад.
- Раз уж ты решился покинуть свою комнату без особых инцидентов, я бы хотел видеть тебя за обедом в столовой.
Он едва не сказал "за ужином", чтобы дать мальчику возможность собраться с духом, но решил, что "обед" звучит не так формально, и, соответственно, не так пугающе.
Мальчик стоит там же, прижав книги к груди, как щит. Наконец он спрашивает.
- Что я должен одеть?
- То, что на тебе, сгодится. Но не слишком ли тепло для лета?
- Здесь холодно.
Это не так. Но тут он вспоминает, какой мальчик худой.
- Тогда хорошо. Увидимся через час. Если есть какие-то пожелания - чего-то не любишь, или на что-то аллергия - скажи об этом сейчас.
- В прошлом году меня пытались напоить болиголовом. Не пошло.
Люциус сдерживает улыбку и говорит:
- Хорошо. Я скажу домашним эльфам, чтобы они не предлагали тебе квише.
Уходя, он бросает быстрый взгляд на корешки книг, которые выбрал Поттер. Не легкое чтиво. Тексты по высшей магии.
Внутренне он вздыхает. Не забыть приказать домашним эльфам утроить проверки на предмет смертельных ловушек за порогом.
Он никогда не ожидал, что у этого бедолаги-грязнокровки будут такие хорошие манеры.
Он съедает все подчистую и ни разу не отказывается от добавки, как и любой другой подросток. Но он неизменно вежлив (слишком вежлив; видно, что его никогда не обслуживали домашние эльфы - они чуть не роняют тарелку, когда впервые слышат слова благодарности, и дружно рыдают над соте, салатом "Никуаз" и сыром страта, когда он снова и снова повторяет свое "спасибо"). Гарри не набрасывается на еду, и даже не забывает оставить салатную вилку на тарелке, доев свою порцию. Люциус, который внутренне приготовился сохранять терпение, даже если Поттер размажет кетчуп по всей скатерти, не может удержаться от похвалы.
- Моя семья, то есть, я хотел сказать, дядя и тетя...
Люциус кивает, давая Поттеру понять, что тоже одобряет решение называть их семьей, а не "паучьем в маггловском облике".
- ...да, так вот, они думали, что я и так возмутителен, и хотели, чтобы дополнительных причин было как можно меньше. Ну, и кричали, чтобы я не хлебал суп, не ставил локти на стол, ну и такое прочее. Это если они разрешали мне обедать с ними. А когда мне было восемь, тетушка Петуния заставила меня вызубрить учебник по этикету. Думаю, это навсегда отбило у меня охоту к чтению.
- Для восьми лет многовато.
- Да, и я должен был выучить, где должна находиться ложечка для икры, хотя я эту икру в жизни не попробую. Вообще не понимаю, как люди могут хотеть есть такую гадость, как рыбьи яйца.
Люциус чувствует, как его губы сами по себе растягиваются в улыбке.
- А сейчас?
- Что - сейчас?
- Что ты думаешь об этом?
Мальчик, к огромному удовольствию Люциуса, не понимает вопроса, и растерянно переспрашивает:
- Извините?
- Икра. Золотистая зернистая масса, которую ты намазал на тост - это икра.
Гарри удивленно моргнул:
- Я ел рыбьи яйца?
- Ты съел все, что было на твоей тарелке, следовательно...
- Ой... Я еще подумал, почему этот мармелад такой соленый. Я думал, от слез домашних эльфов.
Мальчик поглощает лимонный торт, будто это амброзия. После того как Поттер просит третий кусочек, Люциус смягчается и приказывает эльфам поставить остатки перед мальчиком. Когда он доедает, на тарелке не остается ни капли клубничного джема - забыв о манерах, последние капли он собирает пальцем.
Люциус наблюдает, как мальчик облизывает палец, прикрыв глаза от нескрываемого детского восторга.
Просто... удивительно, как он на это реагирует.
Гарри смотрит на палец, будто он содержит ответы на все тайны мира. Постепенно это выражение его лица гаснет, и восхищение исчезает.
Он выпрямляется и опускает глаза. Неловко теребит салфетку.
Люциус наблюдает и за этим.
- Почему я все еще здесь? - обращается Гарри к своим коленям.
Люциус сохраняет невозмутимое выражение лица.
- Где именно?
- То есть, почему я здесь, а не разложен в тридцати отдельных коробочках перед носом Вольдеморта? - быстро бормочет он. - Почему я все еще сижу здесь и разговариваю с вами о ложечках для икры, будто это единственная тема на свете?
Он задумывается.
- Хочешь поговорить о чем-то другом?
Гарри не решается поднять глаза. Он просто спрашивает:
- Что вы собираетесь со мной сделать?
Спрашивает со смущающей прямотой. Прямой вопрос исключает любые увертки, как было и четыре ночи назад. Прежде чем Люциус решается заговорить, Гарри продолжает:
- Вы хотите использовать меня против Сириуса?
Люциус поджимает губы.
- Зачем мне это?
- Я не позволю вам, - говорит Гарри, не отвечая на вопрос, а продолжая свой собственный. - Я ничего никому не скажу.
- Удивительная преданность тому, кто предал тебя.
- Это было не предательство. Он не понимал, что делает! Он... - Мальчик неожиданно умолкает. - Вы, наверное, записываете это. Вы поместите это в Думосбор и используете как доказательство.
- Мог бы. Если бы захотел, - он надеется, что мальчишка достаточно смышлен, чтобы понять - лелей хозяин дома коварные планы, он бы такого никогда не сказал. Но, в конце концов, он разговаривает с семнадцатилетним подростком, который еще недостаточно тонок, чтобы чутко улавливать скрытые смыслы слов.
- Что вы собираетесь сделать?
Снова - этот прямой вопрос.
Смотреть, как ты слизываешь клубничный джем со своих пальцев.
Прекрати.
- Наверное, мне просто забавно видеть в своем доме Мальчика, Который Выжил.
Как странно. Он только что сказал ему чистую правду.
Гарри, вмиг растерявший всю свою уверенность, удивленно смотрит на него.
- А что будет, когда я перестану забавлять вас?
- Я сказал, что это забавно, Поттер. Я не заставляю тебя плясать.
- И правильно, потому что в танцах я - полный ноль.
Это сказано немного враждебно. Поттер не хотел вызвать ничью улыбку.
- Ты в этом уверен, правда? Что я в любой момент пошлю тебя к Вольдеморту.
- А что еще я могу подумать?
Ты и любой другой.
- И в самом деле. Все, что ты знаешь - что я пока что этого не сделал.
Мальчик медленно кивает.
- Я и не прошу, чтобы ты доверял мне. Или чего-либо еще. Ты прошел через столь страшные вещи, что сейчас для тебя важно просто жить.
- Почему я должен поверить, что вы заботитесь обо мне? Почему вы должны заботиться?
Люциус рассеянно переворачивает ложечкой цукаты в тарелочке, пытаясь подавить порыв сказать мальчику правду. Это было бы опасно.
- Потому что я не хочу, чтобы еще кто-то подумал то же, что подумал я, увидев тебя там: "Посмотрите, до чего докатился наш маленький герой", когда ты на самом деле изо всех сил пытался поступать, как приличествует герою. - Он взял чашечку и допил последние капли остывшего чая. - Я думаю, что это было очень по-детски - или по-идиотски - но это нисколько не приуменьшает твою волю.
Еле слышно:
- Я не позволю снова засадить его в Азкабан.
- Но он все равно должен ответить за то, что совершил.
- Он нуждается в помощи.
- Тогда надо сказать кому-то.
- Нет. Если вы скажете кому-нибудь, клянусь, что убью вас!
- Только послушай, что ты говоришь. Угрожать смертью - это совершенно по-детски. - Когда Гарри пытается перебить его, Люциус поднимает руку. - И если ты сейчас возразишь, что ты уже не ребенок - вспомни, что это именно то, за что следует особо поблагодарить Сириуса Блэка. Ты - его крестник. Независимо от того, сколько тебе лет. Поэтому то, что ты говоришь, не имеет смысла.
Он видит, что Гарри пытается сдержаться.
- Если вы расскажете кому-нибудь, я буду все отрицать. Я найду способ повернуть это против вас. Клянусь, найду.
Люциус изучающе смотрит на него. Он не хочет спорить с мальчишкой. Не об этом.
- Гарри, я не собираюсь никому рассказывать. Я не заинтересован в скандале, и у меня не было никаких ссор с Блэком, которые вынуждали бы меня мстить ему. Я просто пытаюсь объяснить, почему ты не должен защищать его. Это он должен защищать тебя.
- Почему я должен верить вам?
- Хотя бы потому, что ничего другого тебе не остается.
Гарри не улыбается, но яростный вызов уже не светится в его глазах. В какой-то миг в них мелькает сомнение, и Люциусу кажется, что мальчик очень хочет поговорить об этом. Но он сдерживает себя.
- Будем считать, что положили конец этим твоим страхам, - в конце концов говорит он.
Он знает, что не может предоставить никаких гарантий. Их у него просто нет. Но Поттер больше не спрашивает.
- Ты нашел то, что искал в библиотеке?
Спустя несколько ударов сердца Поттер поднимает на него глаза. Он позволяет перевести разговор в другое русло; решает сделать вид, что уже успокоился, и теперь они могут просто вежливо поговорить.
- Нет пока что.
Интересно...
- Домашние эльфы шьют для тебя новые мантии. Если тебе нужно еще что-то - костюмы для верховой езды, тренировочные костюмы, что бы то ни было - просто дай им знать.
Бормотание.
- Я бы хотел... моя метла...
- Можешь взять любую, - Люциус не говорит ничего вроде "не залетай слишком далеко". Если мальчик захочет сбежать, он это сделает. Наличие метлы ничего не меняет. Просто Гарри некуда бежать.
- Честно?
Как эти глаза меняются с малейшей каплей надежды...
- Ты долго сидел взаперти. Можешь идти прямо сейчас - немного свежего воздуха тебе не навредит.
В глубине зеленых глаз промелькнула какая-то тень.
- Но... мне нужно поработать в библиотеке.
- Как угодно. Больше ничто не влияет на твой распорядок дня. Времени хватит и на то, и на другое.
Гарри не отвечает, но чувствуется, что он впервые за прошедшее время начинает верить возможность этого.
- И, пока ты в моем доме, не будешь ли ты столь добр, что воздержишься от попыток одеть моих домашних эльфов. Буду премного благодарен.
Ему кажется, что в глазах Поттера мелькает озорная искорка, но мальчик просто кивает. Еще не время.
- Гарри, ты никому не хочешь сообщить, что ты здесь? Или, во всяком случае, написать им, что ты... - перед словом "в безопасности" он делает маленькую паузу.
Мальчик прикусил губу.
- Пока что - нет.
- Как хочешь.
Молчание растягивается. Люциус решает, что заставит Поттера его нарушить.
Проведет маленькое испытание.
Мальчик пальцем стирает с тарелки невидимую крошку.
- А когда ужин?
Люциус смотрит на сияющую чистотой тарелку перед Поттером и только потом поднимает глаза на мальчика.
- А можно, чтобы снова подали это лимонное нечто? - с детской непосредственностью спрашивает тот. - Супер!
На протяжении следующих двух дней Поттер больше времени проводит в библиотеке, чем за ее стенами. На третий день домашний эльф, которому Люциус приказал оповещать его обо всех привычках Поттера и любых их изменениях, докладывает, что мальчик уже больше часа без видимой цели торчит в бальном зале. Заинтересованный этим, Люциус идет туда.
Поттер рассматривает портреты на стенах. Внучатая тетка Жанна-Мари делает зверушек из воздушного шарика в своей раме. Как бы дамы с соседних портретов ни старались, заставить ее обратиться к утонченной вышивке не удалось никому.
Она как раз показывает Гарри особо удачного жирафа, когда он слышит шаги Люциуса и резко оборачивается. Внучатая тетка Жанна-Мари отпускает жирафа, и он раскручивается, сдуваясь и со странным звуком ударяясь о раму картины. Гарри улыбается.
Люциус удивляется, насколько это выражение для него естественнее. Это странно, учитывая, как мало поводов для улыбки было у мальчика в детстве.
- Неплохо у нее получается, - говорит мальчик.
- Это ее любимое занятие.
Гарри оборачивается к противоположной стороне зала.
- Я вот думал... госпожа Малфой тоже в Швейцарии?
На сделанном десять лет назад портрете Нарцисса стоит у окна. При взгляде на эту картину Люциус всегда вспоминает об обреченной матери Белоснежки.
- Нет, - хотя опека временна, Люциус решает, что такого ответа недостаточно, если мальчик будет жить здесь. - Когда Драко пошел в Хогвартс, его мать решила, что выполнила свои обязанности по рождению и воспитанию наследника Малфоев. Мы разъехались. Она переехала в Сингапур к своей семье, как и хотела.
- Ой... жаль...
Неловкость Поттера берет свое начало из искренности, как изумленно понимает Люциус.
- Мы ладили между собой. Многие браки по расчету были хуже. Она очень привязана к Драко, Драко очень привязан к ней. На общественных приемах мы снова сходимся - на семейных праздниках, театральных премьерах, Кубках Мира по Квиддичу... Драко это нравится.
- Я думал... мне казалось... - мальчик делает еще одну попытку. - Я не могу этого объяснить, но я сразу по дому почувствовал, что она не живет здесь.
- Конечно. Женская рука не украшала здесь ничего вот уже много лет. Даже ее комнаты обставили заново. Правда, главную гостевую комнату переделали под нее, на случай, если она захочет пожить здесь, но, покинув имение, она больше не возвращалась в него. - На лице Поттера все еще остается выражение, будто это все очень грустно. Это раздражает Люциуса. - Мы достаточно долго прожили отдельно, чтобы развод не изменил ничего, просто никто из нас не посчитал это необходимым. Так что можешь не кривиться, как на похоронах, мальчик.
Поттер открывает рот, чтобы сказать то ли "Извините меня за существование", то ли "Мне и так плевать на вашу холодную семейку", то ли "Не называйте меня мальчиком". Но он закрывает рот, раздражение постепенно исчезает с его лица, и он просто кивает.
- Ваши семейные праздники проходят здесь? - спрашивает Гарри, выходя на середину зала.
- Иногда, - отвечает Люциус, все еще удивленный тем, как быстро мальчик, несмотря на возраст, подавил свое раздражение.
Жанна-Мари пытается привлечь его внимание. Она указывает на удаляющегося Гарри, потом подносит сложенные пальцы к губам и восхищенно беззвучно чмокает, будто перед ней кулинарный шедевр. Она ухмыляется.
Люциус тихо рычит на нее.
Гарри быстро оглядывается, будто образ сотни Малфоев, собранных в одном месте, откровенно пугает его.
Неожиданно Люциусу комната кажется слишком тесной для них двоих.
И не имеет никакого значения, на каком они расстоянии.
Когда защиту дома спустя две ночи кто-то взламывает, Люциус тут же чувствует это.
Домашние эльфы могут не беспокоится - об этом он узнает сам. Это не какая-то там запретная дверь. Имение отторгает чужака, сумевшего преодолеть внешние границы и внешнюю охрану, и только сейчас наткнувшегося на что-то в глубине дома. Дом призывает на помощь своего хозяина.
Гостевая комната.
Люциус знает, что это не Поттер.
Не Поттер сделал это.
Он аппарирует прямо к дверям.
Он узнает звуки, доносящиеся из-за нее. Такие звуки издают, когда хочется закричать, но боль слишком сильна, чтобы позволить страдальцу раскрыть рот.
Другие звуки он тоже узнает. Урчащий голос, знакомый ему до боли:
- ...он правда пытается что-то выведать у тебя, мальчишка? Скажи мне!
Еще один крик.
- Хозяин не может больше ждать! Я заберу тебя...
Люциус вышибает дверь и пересекает комнату в три прыжка. Палочка у него в руках, и он даже не задумается, прежде чем применить ее.
Он оттаскивает Петтигрю от Поттера (железная рука - на руке мальчика, Круциатус можно вызвать одной мыслью) и отбрасывает его в противоположный угол комнаты.
Он не сводит с него глаз, когда тот, упав на пол, замирает, а потом начинает подниматься на локте.
- Люциус...
- Убирайся.
- Ты не можешь держать...
Люциус сжимает его глотку и поднимает на ноги.
- Да как ты смеешь указывать, что мне делать в моем собственном доме? Я имею полное право убить тебя, Хвост.
Он оглядывается на Гарри - быстро, ведь Петтигрю использует любую возможность, чтобы напасть. Мальчик наполовину сполз с кровати, пытаясь уклониться от пыток Круциатусом, но сейчас, кажется, уже пришел в себя и внимательно наблюдает за двумя мужчинами.
Люциус пихает коротышку Петтигрю к двери.
- А сейчас ты уйдешь, ничтожное, жалкое...
Петтигрю спотыкается, пытаясь вырваться и не решаясь пока что применить всю силу железной руки на нем. Наконец они оказываются в холле перед комнатой. Люциус прижимает его к стенке. Петтигрю пищит:
- Вы слишком много себе позволяете, Люциус! Думаете, хозяин позволит вам отнять у него законную добычу? Зачем вам это?
- Глупец, - Люциус склоняется к лицу мужчины. - То, что я доставлю Темному Лорду, будет больше, чем просто жертва для пыток и смерти, превыше того, что ты - или он - можете себе вообразить… если он только позволит мне закончить начатое! Ты хоть понимаешь, что ты мог испортить своей выходкой? Клянусь, Хвост, если ты или кто-либо другой еще раз решатся на что-то такое, я убью - без колебаний. И еще одно. Я усилю защиту, так что она без предупреждения исполосует даже крысу. Убирайся, глупец! - повторяет он, отталкивая толстяка.
Петтигрю скользит вдоль стены, пока не оказывается на безопасном расстоянии от Люциуса.
- Я так и передам нашему Хозяину. И что бы вы ни собирались доставить ему... лучше, если это действительно будет превыше его ожиданий. И чем быстрее вы это доставите, тем лучше. Иначе все ваши возражения на тему "в моем доме" станут беспочвенными, так как до конца своей жизни - весьма скорого - вы не увидите ничего, кроме стен своей клетки! - Он делает еще один шажок и аппарирует.
Люциус оборачивается и видит в дверях Поттера с палочкой в руке. Черт. Сколько он успел услышать?
Мальчик опускает руки и начинает дрожать. Как будто он перенесся назад в ту ночь - такой же маленький, меньше своих ровесников, такой уязвимый; босой, рубашка сползла набок и обнажает острое плечо. И все же - он не боится Люциуса.
Гарри сглатывает. Люциус направляется к нему, неожиданно остро понимая, что он одет только в черные шелковые пижамные штаны. В попытке успокоить мальчика такой deshabille может сработать и на, и против него. Темная Метка на обнаженном предплечье тоже не улучшает ситуации.
Он хочет объяснить, что сказал то, что должен был сказать, и нет у него никакого плана. Но как он может доказать это? Поэтому он просто спрашивает:
- С тобой все в порядке?
Гарри кивает, но все еще дрожит.
Люциус не удивился бы, если бы оказалось, что и он тоже. Сколько бы он ни лгал, он видит, как догорают мосты назад. Он противопоставил себя Вольдеморту.
И здесь не может быть полутонов. Ты не можешь противопоставить себя Темному Лорду в чем-то одном. Ты либо служишь ему, либо нет.
Люциус знает, что давно не служит ему. Как и большинство Упивающихся.
И что ему сейчас делать?
Снова: если самокопание угрожает затянуться, действуй. Действием становится - взять мальчика за руку и отвести в комнату.
- Я оставлю здесь домашнего эльфа - до утра. А утром я займусь укреплением защиты.
Гарри снова кивает.
- Как думаешь, ты сможешь уснуть? Учитывая обстоятельства, могу дать тебе Сонное зелье или наложить Сонные Чары.
Гарри глотает ответ, но Люциус все же слышит:
- ...попытаюсь.
- Молодчина, - он под локоть подталкивает мальчика к кровати, и Гарри садится на самый краешек, будто боится снова лечь.
Люциус кивает (надеется, что это выглядит ободряюще), и направляется к двери, чтобы позвать Твиззл, Юм-Юма или Вэббли, тихо удивляясь, почему у всех домашних эльфов такие дурацкие имена. Если он встретит Пембертона, то лично расцелует его.
- Л-люциус...
Он оборачивается. Гарри впервые назвал его по имени. Неудивительно, что мальчик запнулся. Очень тихо:
- Спасибо.
Люциус смотрит на него. Мальчик еще не поправил пижамы, и видно, как под округлым изгибом плеча ключицы собирают озерца теней; две тонкие морщинки обозначают подмышку; бледная кожа становится совсем прозрачной на шее, и ему кажется, что он видит там синюю мерно пульсирующую жилку.
И удивительно, как легко можно отрешиться от всего этого, просто заглянув мальчику в глаза.
Он отводит взгляд первым, разворачивается и идет искать домашнего эльфа.
Утром он усиливает защиту.
После обеда начинает придумывать легенду для Вольдеморта. Берет то, что рассказал МакНейру, и начинает танцевать от этого. Кое-что очевидно; если сказать Вольдеморту, что это приведет к ослаблению Альбуса Дамблдора, он почти наверняка клюнет. Люциус даже не пытается придумать что-то о переманивании Гарри на их сторону; если Вольдеморт не заинтересован в этом, ничего нельзя будет добавить и изменить.
Он настаивает на том, чтобы Гарри присоединился к нему за ужином. Домашние эльфы докладывают, что Поттер целый день не покидал комнаты и даже не пытался читать взятые из библиотеки книги. Люциус не хочет, чтобы события предыдущей ночи снова загнали мальчика в его скорлупу, поэтому приглашает его на ужин, предупредив, что отказа не примет.
Он пытается создать атмосферу, максимально приближенную к нормальной. Не деланно непринужденной, но именно нормальной. Хотя, если бы его спросили, что он подразумевает под словом "нормальный" при сложившихся обстоятельствах, он бы покачал головой и признал, что мир действительно сошел с ума.
Во время обеда мальчик молчалив. Люциус должен вытаскивать из него каждое слово. Именно этим он занимался на множестве званых обедов, и сегодняшняя задача не была бы сложнее, не подчеркивай поттерова черная рубашка и серый жилет белизны открытой кожи. Дополнительный сильный отвлекающий фактор.
Кажется, у Люциуса проблемы.
Его не беспокоит влечение к мальчику. Отнюдь. Это, черт подери, его бесит.
Он вспоминает то гаррино прикосновение на аллее Ноктюрн.
Если бы я знал...
Нет. Он обрывает эту мысль. Он еще не готов обратить все это в шутку.
За десертом его ожидает приятный сюрприз. Гарри, впервые попробовав крем-брюле, пытается стащить сладости с тарелки Люциуса, указывая на противоположную дверь с криком: "Посмотрите! Хвост вернулся!"
Это почти стоит исчезновения половины карамельной глазури - узнать, что мальчик не так задет событиями предыдущей ночи, как опасался Люциус.
Он прощается с Гарри в дверях обеденной комнаты, и тот во второй раз называет его по имени. "Спокойной ночи, Люциус". Создается впечатление, что мальчик глубоко задержал воздух, чтобы на этот раз не запнуться.
Интересно: Люциус предпочел бы, чтобы мальчик запнулся.